Тетя была еще на работе. Как только Юля, скинув туфли, вошла в дом, она подошла к зеркалу. Опасения её не оправдались. На шее с каждой стороны было по одному небольшому синячку, но их, если специально не приглядываться, можно было и не заметить. Юля наложила на них крем и припорошила пудрой.

Затем она от избытка чувств закружилась в танце, а когда у неё закружилась голова, повалилась на диван, затем скинула с себя одежду и совершенно голенькая встала перед большим трюмо. Как и любая с хорошей фигурой девочка, она любила покрутиться перед зеркалом. При этом у неё даже повышалось настроение.

Вот и теперь с еле уловимой пробегающей по её губам самодовольной улыбкой она посмотрела на себя в фас, с чуть отставленной в сторону ножкой, затем в профиль, с одной стороны, с другой, со стороны спины, с поднятыми вверх руками; подумала, что чуточку здесь похудела и что это к лучшему. Поправиться она всегда успеет. Она стала еще изящней и невольно подумала: «Если я об этом спрошу Сережу, то он со мною согласится».

«Завтра вечером я надену коротенькую юбочку, – решила она. – Правда, заедят комары, но ведь это не смертельно. Гораздо важнее, что это понравится Сереже. Он с ножек не будет спускать влюбленных глаз, а это так волнительно!»

И она пожалела, что не привезла с собой бóльшую часть нарядов. Но кто же знал! Она ехала сюда как в ссылку – и надо же, кажется, влюбилась! Но разве могла она раньше, если бы кто-то ей об этом сказал, в это поверить?

Теперь же для нее все ребята, которые за ней ухаживали, и в которых она влюблялась, были не в счет. Их образы словно расплылись, увяли. Теперь для нее существовал только один юноша – Сережа. Её волновал его голос, а прикосновения были так приятны, они вызывали в ней желание, приводили в трепет, очевидно потому, что в нем было так много нерастраченной мужской вулканической силы. Она уже почти постоянно, когда его не было рядом, о нем не только мечтала, но и тосковала.

Это новое чувство было непонятно даже ей самой. И жила она теперь словно в каком-то сказочном мире.