Юля прислонилась к воротам. Её глаза в лунном свете блестели. Сережа обнял её за плечи, прижал к себе, сквозь тонкую ткань блузки ощутил упругую нежность грудей, нашел губами её губы и вновь оказался во власти чувственных желаний.

– Нет, не здесь, – прошептала она. Ей почему-то казалось, что из окон дома на них смотрит тетя. Она вырвалась из его объятий и подбежала к калитке, но та была на запоре. «Значит, ночью тетя вставала и, не проверив, дома ли она, задвинула защелку», – подумала Юля.

– Я сейчас, – сориентировался Сережа, и не успела она еще что-либо сообразить, как он, словно каскадер, подтянулся на руках и бесшумно перемахнул через почти двухметровые ворота. Оказавшись во дворе, он прислушался.

В доме было тихо. Только в курятнике на нашестах зашевелились, тихо покудахтывая, куры. Сережа осторожно отодвинул защелку. Приглушенно скрипнув, отворилась калитка. Не успев сообразить, что к чему, Юля опять оказалась в его объятиях.

– Тетя! – отталкивая Сережу, приглушенно прошептала она.

– Где? – оглядываясь и никого не увидев, спросил он.

– Смотрит в окно.

– Ну и пусть смотрит.

– Для меня не пусть. Сейчас выйдет.

– Она спит без задних ног. У вас баня заперта? – обратив внимание на баню, которая виднелась сквозь ветви деревьев, спросил Сережа.

– Заперта, – угадывая ход его мыслей, ответила Юля и стала ручкой подталкивать его со двора.

– Ты спишь на веранде? – показывая глазами на окна, спросил он.

«Ишь ты, разобрало!» – не обижаясь на Сережу, подумала она.

– За печкой в хате на лавке, а тетя на печи.

– Так же как и я, – отдавая дань ее чувству юмора, заметил Сережа, и опять его руки прижали её к себе, скользнули по спине, спустились на бедра.

– У – у, нехороший! – Юля энергично перехватила его руки. – Пока.

Она стала закрывать калитку, однако почувствовала сопротивление его сильной руки. Её глаза блеснули, как у зайчихи, но Сережа робко с мольбою в голосе прошептал:

– В последний раз, – потянулся к ней, и она уступила. Их губы соединились, его руки вновь стали ласкать её тело. Она почувствовала, что тлеющий в его душе огонь вновь, словно от порыва ветра, стал охватывать его.

– Тетя! – прошептала она, отталкивая его.

Сережа сорвал последний поцелуй. Юля потянула на себя калитку. Она, стукнувшись о запор, закрылась. Юля замерла, прислушалась к шорохам в доме. Ведь тетя так чутко спит! Было тихо. Только опять, словно перешептываясь, закудахтали в курятнике, на этот раз вместе с петухом, куры. Она осторожно задвинула защелку.

– Я пошла, – прошептала Юля, зная, что Сережа все еще не уходит.

Ступая на цыпочки, она поднялась на крыльцо, осторожно отворила дверь, ведущую в сенцы.