#img_234.jpeg

Январь — году начало, зиме середина. Дни прибывают, светлеют. Солнце раньше встает над яркими полями сияющих снегов. Все выше поднимается оно над северным полушарием. Заторопилось солнце к весне, а сугробы пухнут от порош и метелей. Глубже снег, толще лед, морознее воздух. Глухозимье! Лютует стужа, румянит щеки конькобежцев, лыжников, охотников, рыболовов у проруби. И удивительно! Мороз бодрит единственное живое существо подо льдом — налима. Январь — весна усатой рыбы. С глуби поднялся налим, повеселел; идет на камушки, отмели. Пришла пора икру метать, дождался затворник холодной воды под самым толстым льдом.

Январь — самый «трудней» месяц для рыболовов и рыбоводов. Ведь от замора рыбы нужны проруби, кислородные окна. Часто догадливый удильщик ищет счастья в устьях ручьев и речек: на свежей струе лучше клев…

Январь — месяц ярких звезд, белых троп, синих льдов. Лютая пора — «девятый вал» зимы. Трещат крепкие морозы, скрипит под ногами затвердевший снег. На окнах нежной кистью рисует Дед Мороз свои ажурные узоры.

Завороженный чарами зимы, затих дремучий лес. Распушились инеем деревья:

За километр слышится хруст и шорох в лесу. Дед Мороз невидимкой ходит по звонкому снегу. Холодными льдинками мигают в небе далекие звезды.

В ясные январские ночи любители астрономии восхищаются особенной красотой ярких звезд в южной части неба.

Пышный сугроб светится фосфорическим блеском. Снег пушистый и мягкий. Вся лесная поляна словно плавится от луны в голубом сиянии морозной ночи. Ясно и тихо. Чу! Далеко слышен скрип саней. До чего же мелодично поют полозья русских саней-розвальней на проселочной дороге.

На бульварах и скверах в снежных горках стволы деревьев. Зима — время хлопот в саду. Выползли мыши в сугроб — снег теплее земли. Садоводы отаптывают пухлый снег под яблонями, разрушают норы грызунов. Еще лучше, когда поливают водой.

Ледяная корка искусственного наста не пропускает мышей к корням.

Январь — вершина зимы. Прошло полсрока зимовки птиц, сонного покоя растений, снегового покрова. Все больше светлых часов. День прибавляется, но еще сильнее бывает стужа.

Самый холодный месяц года — январь, по древнеславянскому календарю — просинец (синчик-лед), по-русски — ледовый месяц, лютовей. Только в украинском календаре уцелело название сичень, сечень — так издавна называли январь древляне. Оно напоминает нам о дремучих лесах Киевской Руси, где водились олени, кабаны, туры и зубры.

В январе годовой рекорд морозных дней. Самая низкая в году среднемесячная температура январского воздуха в Подмосковье 11,3 градуса. В Сибири и на Урале морозы доходят до 45 градусов. До 70 градусов бывает мороз-трескун на «полюсе холода» — в Оймяконе (Якутия). Это самое холодное место Европы и Азии на северном полушарии.

На Южном полюсе в январе — полярный день солнечного лета, а в Арктике — лютая зима, полярная ночь. Январское солнце — невидимка. Только цветные сполохи северного сияния озаряют буранную полярную ночь.

А в черноморских субтропиках январь — чудесное время зимней уборки урожая цитрусовых садов Грузии, Армении, Абхазии. Новогодние подарки горских колхозов на самолетах развозятся по всей стране — миллионы мандаринов, лимонов, грейпфрутов, апельсинов. Вот оно наяву, «золотое руно» легендарной Колхиды.

Долины предгорий Кавказа в розовых цветах альпийской примулы, да и сам январь по имени этого первоцвета так и называется — месяц-первоцвет.

По календарю фенологический прогноз буранных вьюг приходится обычно на пятую и шестую пятидневки января. Среднемноголетняя высота снежного покрова в январе: в первой декаде — 18 сантиметров, во второй — 21, в третьей — 23 сантиметра. А в конце января 1963 года подмосковные сугробы местами вдвое превысили снежную норму.

Первый новогодний день раньше всего наступает на земном шаре на грани «полюса холода», на Чукотке, в Беринговом проливе. Под радугой сказочных огней северного сияния первыми на планете, почти за полсуток раньше Москвы, встречают январь народы Чукотки: там полночь, а в Москве еще только два часа дня 31 декабря. На Чукотке пять часов новогоднего утра, а в Москве семь часов вечера старого года. Велика наша необъятная родина, и длинен путь наступления Нового года от Тихого океана и Курил до Балтики, Днепра и Карпат. Советские люди как бы 11 раз встречают Новый год в 11 поясах времени.

 

ДАЛЕКО В БУРЕЛОМЕ

#img_235.jpeg

Тихо в дремучем лесу. Сонно почивают заповедные берендеевы чащи. Глушит звуки снежная навись. Зато как светло в лунных снегах леса! Светит месяц, светит ясный, как в песне. Сверкает снег, вспыхивают и гаснут алмазные искры. А над головой в воздухе прозрачная мгла серебряного тумана.

В лунном мираже света и снега все кругом волшебно. Необычайно прозрачен лес, воздушно легки очертания деревьев. Деревья, словно руки, протягивают суковины, хватают лыжника, загораживают дорогу в чащу. Лунная светлынь ликует…

Девственно чиста нетронутая целина пороши. Глядь — оползень, а кругом отдушины в сугробе, на ветках — изморозь инея. Кто же тут дышит в снежную форточку? Вот загадка…

Но луна разоблачает тайну. Недаром величают ее «медвежье солнышко». Под сугробом — медведь. Лежит он в берлоге, словно в белой колыбели. И в расщелину берлоги проник лунный свет и будто серебром опоясал лохматый бурнус зверя.

Ни один лесной обитатель не посмеет безнаказанно вторгнуться в опочивальню грозного хозяина леса. Все звери сторонкой обходят заповедное место таежного бурелома.

Медведь ложится в ноябре по чернотропу под порошу и теряется в лесу, как иголка в стогу сена.

Любо дремать медведю в ночной тишине. Вся зима ему — выходной день. Ни заботы, ни труда. Спокойно нежится. Лежит по-собачьи, голова на лапах. В дремоте все чутко слышит.

Спит и видит, как по лету бедокурил то в трудовом царстве муравьев, то на пасеке, залезал в дупло и лакомился пчелиным медом, слизывал ягоды, копал корни. Но больше всего вегетарианец мирно объедался дожирна желудями, кедровыми орехами, клюквой, малиной, по-коровьи щипал травку — пырей, мятлик, лисохвост да тимофеевку. Сам себе лекарь — очистил желудок и натощак завалился на облюбованную зимнюю квартиру под выворотом ветровальной ели. Вывороченные корни встали на дыбы, образовали причудливый лабиринт грота. Снежная навись начисто все замаскировала. Никаких признаков звериного жилья. Союзница-зима хранит тайну заколдованного места берлоги. Теперь дремлюге не до еды: у медведя великий пост — не ест, не пьет с предзимья до весны.

Но бывает побудка медвежьего сна. Набредет стая волков. Медведь чует: псовиной запахло… Ушки топориком, встанет, как стол на четырех толстых ножках, прислушается. Хруст снега со всех сторон, много лап шагает… Осада, блокада, кругом волки…

Блестят злые огоньки хищных глаз. Топчутся, танцуют серые бродяги, а ближе к берлоге — ни шагу. Медведю не дано волчьей смелости, волкам — медвежьей силы. Потасовки не будет, ночная встреча кончится миром. Проваливают разбойники от греха подальше.

Медведь — краса таежной фауны России. Благополучно зимует он и недалеко от Москвы — в дремучих лесах Луховицкого заказника.

В половине января — на берлоге событие. У лесной боярыни — прибавление семейства. Родятся до трех медвежат, весом по 500—600 граммов. Новорожденных мишек сладко баюкает колыбельная песня метели.

Безмятежно почивает лохмач-мишук в бесшумной усыпальнице пышных снегов. Доволен отшельник, что все на свете про него забыли и никто не беспокоит — ни охотники, ни лайки. А все-таки по повадке чутко дремлет зверь — живет по законам леса…

…Угомонился очарованный лес в лунную ночь. В тишине звонко треснул сушняк. Медведь сразу понял: это не мороз… Да, сквозь кусты по сугробам кто-то идет, бредет напролом. Медведь чутко взъерошил шерсть, привстал. Сердито взвихрилась на загривке холка, и маленькие, злобные глазки засверкали хищно… Кто это там колобродит? Медведь покосился, заметив развилки отрастающих сохатых рогов… Лоси! Успокоенно отвернулся.

А долговязые скороходы уставились на берлогу. Почуяли, что напоролись на большого зверя, ногами на месте переминаются, храпят. Но угрозы нет, тихо. Старый бык, вожак стада, убедился в безопасности: медведю не до них, дремь одолевает… Спокойно шагнул к можжевеловым кустам, белогубой пастью жадно хватанул душистой хвои. Пасется мирное лесное стадо, аппетитно жует пахучую хвойную жвачку, сопит, отфыркивается.

Следом за лосями прискакал белый «конек-горбунок» — беляк. Притулился под елкой и своими выпукло-бараньими, навыкате глазами поглядывает. Удивляется трусишка на лосей — осинок не ломают. Закусить нечем косому. Терпеливо выжидает беляк…

А лосю помешала осинка на ходу. Обломилась на морозе хрупкая ветка, с треском отскочила, воткнулась в снег. Оживился зайчик. Встал столбиком, грациозно поднял высокие уши, усами повел, а черносливинки глаз уставились вперед… Вовсе не боится зайчишка, а смело подбирает, как крошки со стола, обломки веток, с удовольствием грызет подарок великана.

Внимательно следит лось за нахлебником. Если он поставит свои уши, значит, что-то опасное. Круговая порука предосторожности — закон зверей. Врагов-то полон лес, рыщут волки, рыси… И маленький заяц может оказать услугу гиганту, если вперед обнаружит угрозу.

Гуляет ветер, завывают вершины. С металлическим треском гнутся обледеневшие, блестящие ветки. Лесного боярина убаюкивает колыбельная песня бурана…

…Медвежья зимовка на берлоге кончается в прилет зябликов, трясогузок, в расцвет студеной лапухи — мать-мачехи. Есть и другая лесная примета: черногуз-аист прилетит, тогда и медведь поднимется из берлоги. По народным приметам, это происходит в неделю после «дня — с гор потоки», 30 марта, до приметного дня «медвежьего утра» — 7 апреля.

Талый снег в берлоге подмочит бок медведя, вот тогда соня по сырости и догадается: зиме конец. Вон уж и дятлы барабанят по сушине, значит, весна… Пора вставать!..

Охотники неутомимо колесят по дебрям на лыжах, ищут медведей. Опытные егери-окладчики наперечет знают всех колобродов-медведей своей округи с осени, а вот теперь попробуй их найди!

У нас существуют три способа промыслово-спортивной охоты на медведя — на берлоге, облавой и вдогон с лайкой. А в старину таежные медвежатники ходили на зверя с рогатиной, один на один схватывались врукопашную у берлоги. Только отважный человек мог решиться на рискованную схватку у медвежьей берлоги. Недаром великий русский полководец А. В. Суворов сравнивал своего егеря-медвежатника, псковского крестьянина Архипа с чудо-богатырями — легендарными солдатами суворовских походов.

 

ЯНВАРСКИЕ КОНТРАСТЫ

#img_236.jpeg

Солнце всходит выше, а ртуть градусника опускается все ниже и ниже нуля — это постоянная примета январского характера «на крыше зимы».

Наконец-то московская зима показала свой настоящий русский характер. Бесподобно-устойчивый лютый холод, трескучие морозы, вьюжно-колючие метели. А в сущности такая погода и есть самая типичная по климатическому графику подмосковного января-лютовея.

С северо-запада на юго-восток, через центр и Подмосковье налетел шквал циклонических вихрей. Метели и пороши перемежаются с ведром ясно-морозной погоды. По метеорологии, в 1963 году особенный тип холодной и многоснежной зимы. Она повторила в точности такую же зиму 1942 года. Вообще такой же, как в 1963 году, холод бывал раньше пять раз — в зимы 1940, 1942, 1950, 1954 и 1955 годов.

Всем по вкусу настоящая русская красавица-зима!

Чугунные решетки московских оград в кристаллах алмазного снега. Входные арки парковых ворот — словно лепной въезд в сказочный замок сонного царства чародея Берендея. Неповторимо красивы, будто из хрусталя и жемчуга, частоколы тына, живые изгороди садово-ягодных и декоративных кустарников.

На лесной елке по-новогоднему висят живые игрушки — нарядные птички-зимники, да еще поют…

Самое лучшее время зимних суток — ясно-морозное утро: свет и снег, переливы брусничной зари востока.

Скованный холодом сжатый воздух остановил движение ветра, нерушимо искрится звездометная краса инея и снежной нависи. На редкость нарядны пушистый звездистый иней, пышная пелена серебристых сугробов.

До самого кануна нового, 1963 года уровень снега был гораздо ниже подекадных норм ноября и декабря. Лишь первая пушистая метель-вьюговейка 28 декабря в одни сутки насыпала почти две трети нормы снега. А потом пороша за порошей. Бесшумный ливень пуховитого снегомета. Это хорошо: защитная от морозов профилактика зимней природы. Снег окучил садовые деревья, ягодные кусты, молодые поросли лесопитомников, окультуренные лесосеки. Поэтому и не повредил мороз московским садам.

Жестокость суровой стужи бескапельного января 1963 года преподнесла фенологический сюрприз флоре садов, лесов и даже полей. Лесоводы и садоводы добрым словом помянут весной услужливого Деда Мороза за нечаянность его «защитного мероприятия» в трудной борьбе с очень опасным чешуекрылым вредителем дубов, садов, гороха — дубовой листоверткой. Январский лютовей-мороз доходил до 30—35 градусов и поморозил яички дубовой листовертки.

Вовремя зима образумилась. Волшебное царство снежной сказки водворилось в канун традиционных праздников новогодней елки и школьных каникул. Такого снежного великолепия москвичи не видели с зимы 1956 года!

А вот в Западной Европе суровая зима пришлась не по нутру, чересчур трагически набедокурила страшными метельными заносами, лютой стужей, небывалым оледенением рек и каналов. В Швейцарии впервые за 83 года стал лед на Баденском озере. Снежными баррикадами были занесены европейские дороги. Из-за «полярного холода» закрылись многие школы в Бельгии. В Бельфасте (Северная Ирландия) несколько дней бушевала метель, не работали школы, магазины, аэродром.

На легендарной родине мифов древней Греции — сугробы метровой высоты, снег на Лазурном берегу. Вымерзли оливы и цитрусы.

Небывалые снега и льды сковали каналы Голландии — державы тюльпанов.

В Англии таких морозов не было уже 100 лет.

В историю фенологии вошли контрасты изменчивого января. Теплее мартов были январи 1932, 1952 и 1957 годов. Вместо 40 градусов мороза нередких зим подмосковный январь 1961 года отличался небывалыми оказиями: зимняя навигация речников, невероятно тонкий лед, глубокие оттепели, безморозье, зимовка скворцов, малоснежье.

Нерешительно подступала запоздавшая зима. Три месяца примерялась, приземлялась, вперемешку с дождями шел мелкий снежок-нележок. Налетными волнами чередовались сухоморозные натиски ясных антициклонов и влажные повеи пасмурных циклонов, будто Арктика и Атлантика с переменным успехом разыгрывали на космической доске воздушных течений шахматный матч времен года. Тепло вызывало оригинальные оказии: позднее оживление клева рыб по перволедью, как в ноябре, и задержки перелетных птиц — чаек и скворцов — на подмосковной зимовке.

Удивительным постоянством необыкновенной оттепели отличались ноябрь и половина декабря, словно смягчением климата природа оберегала от охлаждения земляное тепло полей и садов. Только на третьей неделе декабря дохнул севером скандинавский антициклон, и круто похолодал воздух, на 12 градусов ниже, морознее средней нормы за 70 лет. Суровая погода оправдала народные приметы — «хвали зиму после Миколы». Так и вышло. Как полагается, первый крепкий «никольский» мороз, 18 декабря, остудил воздух до 20 градусов.

В отличие от предыдущих зим в 1963 году в свой приметные сроки возлютовали и без передышки сплошь студили две январские декады неослабные морозы-трескуны. Скрипучий разговор заводил сухой снег, и только под конец месяца смягчился воздух, не состоялись приметные «афанасьевские» морозы «дня-ломоноса» — 31 января.

Есть своя прелесть в сказочной красоте морозного леса. Зимние радости манят лыжников-школьников на каникулах, рыболовов на льду, охотников по пороше за волками, лисами, белками.

 

ПТИЧЬЕ УТРО

#img_237.jpeg

Тихо и морозно. Ушла последняя ночь полнолуния. Ясное утреннее небо, кажется, поднялось еще выше. Нежно-розовые полосы зари раздвигают горизонт, разгоняют прозрачно-легкие волокнистые облака. Просеки подмосковного леса светлеют, и вдруг высокие стволы и жемчужные шапки сосен воспламеняются алыми бликами. Сквозь колоннаду деревьев просвечивает восход солнца. Ни туч, ни облачка. Только кружатся в воздухе искры-кристаллы. В замедленном полете лениво падают шестигранные звездочки. Удивительно правильной формы иглистые, чистые кристаллики. Пышно лепятся и не давят одна другую сухие пушинки. Алмазными искрами блестят снежинки на вздутой пелене пухлого сугроба.

И так весь день сыплется и сыплется звездная пороша. По-народному — «лють летит…»

В сонной дреме безветрия, не шелохнувшись, стоят отягченные ели и сосны. Лишь в хвойных вершинах изредка слышатся звонкие голоса клестов. На свежий снег падают сбитые ими еловые шишки. Пожива для белок!

А на березах и ольхах без умолку щебечут по утрам бойкие чечетки. Красногрудки хватко цепляются лапками за тонкие ветви, трепещут крылышками, ловчатся клевать почки и усеивают снег березовыми семенами. Часами хозяйничают они в городских парках и у зимних дач, доверчиво подпускают людей под самое дерево. Любуйся, только не мешай клевать.

За компанию с чечетками в ольховниках Подмосковья зимуют чижи и тетерева. Недалек путь на лыжах до этого вольного птичьего зоопарка.

А вот безлистая, но густая вершина в серьгах. Это ясень, и на нем снегирь. Он один кормится семенами ясеня. Монополия!

Нередко на рябинах зимуют дрозды. Северные гости — свиристели клюют ягоды целиком, а снегири — только косточки. Увидишь на снегу мякоть и кожицу рябины — знай: здесь кормились снегири.

Отошли поздние оттепели. Запели скрипки мороза. Захрустел под ногами снег, подернутый ледяной коркой.

 

ЛЕСНЫЕ ВСТРЕЧИ

#img_238.jpeg

Снежное безмолвие… Ни взлета, ни шума. Цокает лишь бойкий красноперый клест-древолаз на зелени еловой ветки.

Величаво возвышается на холмах старый бор. Пышнее и ярче, чем летом, кажется бархатная зелень. Как она ласкает глаз среди монотонной, однообразной белизны снегов! Чист и строг четкий рисунок устремленных ввысь пирамидальных елей.

А понизу зелеными шарами стелются карликовые кругляки можжевеловых кустов. В этих подлесках охотники всегда находят следы пиров. Зеленые и черные шишечки ягод можжевельника — любимая пища тетеревов, рябчиков, глухарей, свиристелей, щуров, дроздов. Даже лосей и лисиц привлекает можжевельник в голодное глухозимье.

…Охотники идут под старыми елями. Лайка, махая хвостом, кружится вокруг дерева. А следов никаких. На высоте 20 метров виднеется беличье гнездо. Зверек прошел поверху. Собака волнуется, лает…

В гнезде что-то зашевелилось. Раздался выстрел. Из гнезда с визгом метнулось что-то темное: куница! Зверек срывается с дерева и падает. Собака придавила ее лапой к снегу.

Визжит и лайка: куница прокусила ей губу. Подбежал охотник, наступил на куницу, а та старается схватить его за ногу. У нее только прострелено ухо. Охотники связывают подранка, кладут в рюкзак и возвращаются на Петушковскую зообазу киностудии научно-популярных фильмов. Будет на экране длиннохвостая пушистая актриса!

Хороших порош не было весь декабрь. Бесснежье затрудняло окладные облавы. Бесследно разгуливали волки. В январе выпал большой снег. Из лесных районов приходили тревожные вести. Непуганые хищники осмелели и, оказывается, сами скопом устраивали гонные облавы на других зверей.

Охотники вышли по пороше в угодья Талдомского охотничьего хозяйства, неся за плечами красные флажки для оклада волков. В лесу они увидели отпечатки круглых лап — в миниатюре как бы следы тигра… Смекнули охотники: это большие лесные кошки. Рыси прошли по пороше. Сосчитали кругляки: три зверя. Четвертый, как видно, отбился. С осени этот рысий выводок бродил вчетвером.

Разошлись охотники, «обрезали» круг. Выхода нет. И давай затягивать флажками. Живо обнесли красным частоколом окружность на 2 километра. Оклад готов. Один стал на номере, другой пошел загонять с тыла. С первого крика три зверя опрометью бросились бежать. Охотник ждал на номере и не дождался. Звери не показались. Что же случилось? Оказывается, рыси безбоязненно перемахнули с ходу через флажки и… ушли.

Рысь — не волк, не страшится флажков. Ее надо умело направить обратно на свой след. Это и есть знаменитый способ псковского нагона.

На рассвете охотники опять направились в приметное звериное место. Перехватили старые следы и в изумлении «прочли» повесть о разыгравшейся лесной драме.

Волки оттеснили трех рысей от леса и погнались за ними по молодому березняку. Будь лес постарше, кошки легко могли бы избежать погони, вскочив на толстые сукастые деревья. В частом лесу рысь прыгнет на дерево, сидит и смотрит вниз на лающих собак. Такова рысья повадка.

Идут охотники по гонным следам волков, соображают: редок и мелок березняк, плохи рысьи дела. На снегу видно: отбили волки одну кошку и погнались за ней: один — по следу, два — с флангов. Обжали с трех сторон, взяли в клещи и настигли. И вот развязка: схвачена и растерзана рысь.

 

В САНЯХ НА ТЕТЕРЕВА

#img_239.jpeg

Ясное тихое утро. Ни облачка на нежно-голубом небе. А в морозном воздухе сверкают искры. Только на солнце видна эта «серебряная пыль» кристаллов.

Иней красиво опушил лес. Косматая изморозь накипает на деревьях. «Все ярко, все бело кругом».

Желанна для охотников тихая морозная погода. Сани с «обстрелянной» лошадью — прекрасная маскировка во время стрельбы с подъезда. Звери и птицы не пугаются подвод. Они привыкли к людям, которые часто ездят в лес за дровами, и доверчиво подпускают к себе. Поэтому москвичам-охотникам нужно иметь одежду местных жителей.

…Бесшумно и плавно, как лодка, плывут сани по ровной снежной целине. Искрометной парчой стелется по редколесью сияющая равнина. Чистой светелкой потянулся мимо поляны березняк. От комлей и до самых вершин закурчавились деревья в узорах пушистого инея.

В морозной тишине беззвучна заиндевевшая роща. Лишь полозья поют, да изредка резко вскрикнет красновато-серая сойка. Неспроста подала голос горластая птица. Вон углом выходит в поле мысок березнячка. Всмотрись. На деревьях ветки словно кипят. Это стая тетеревов теребит березовую почку. Птицы торопятся, спешат наклеваться.

Какой держать курс? Ехать надо стороной, на виду у стаи и стараться не глядеть на птиц.

Березняк все ближе и ближе. Уже можно разглядеть причудливые позы угольных птиц. Тетерева вытягивают шеи вбок, вверх и вниз, тянутся достать клювом березовые сережки и почки — любимое зимнее лакомство. Под ними пружинисто гнутся гибкие ветки. Вот черный косач срывается и звучно бьет крылом воздух.

До берез осталось метров пятьдесят. Птицы кормятся и не замечают, что сани подвигаются к ним все ближе. Велик соблазн! Можно и стрелять. Но охотники знают, что без риска к тетеревам можно подъехать на расстояние 35 метров, а там птицы сами скажутся. Если бросили клевать, вытянули шеи и начали перебирать лапками, знай: сейчас сорвутся. Пора стрелять.

Охотник взял на мушку черный бок косача, сидящего ниже других птиц. Раздался выстрел. Грузно, но бесшумно свалился тетерев в рыхлый снег. Остальные птицы, вытянув шеи, остались сидеть на березе. Снова выстрел. Взвился столб снежной пыли. Стая снялась. Косач с подбитым крылом, трепыхаясь, присел на снег, а подранок спикировал на полянку и тут же зарылся в сугроб. Трофей есть!

Правильно сделал охотник, что стрелял по нижнему петуху. Почему стая не снялась после первого выстрела? Убитый тетерев, падая, не напугал остальных птиц, и они остались сидеть на дереве.

Сани остановились. Охотники подошли и положили на солому иссиня-черных косачей с красными бровями. Хорошее поле!

 

НАГОН В ПОЛЕ

#img_240.jpeg

Зима установилась.

Снежные просторы Подмосковья бороздят лыжники. Над застывшими водоемами разносятся гулкие удары рыбацкой пешни. Энтузиасты пробивают лунки для подледного лова. А в перелесках раздаются выстрелы охотников, искателей удачи на белой тропе. Светает… Нежно алеет край неба. Пухло лежит свежий налет пороши. Лучисто зарумянился снег. Восходит солнце.

…Крутой бугор. Отсюда как на ладони видна окрестность. Вон из хвойного острова выбежала в поле лисица и вдруг встала как вкопанная. Слушает… Постояла и прыжками махнула в сторону. Сделала скачок, припала к сугробу — и мышь в лапах.

Игриво резвится кумушка и совсем не подозревает, что за ней пристально следят в бинокль охотники.

А в 2 километрах от лисы по нетронутой целине снежного поля движутся сани, отрезая зверя от леса. Охотник в белом халате с капюшоном на ходу вываливается из саней, скрытно ползет по бурьяну и занимает «лаз» у изгороди. Белым мешком валится в снег другой стрелок и залегает в канаве. Сани движутся по намеченному маршруту и оставляют на снегу через каждые 100—200 шагов наскоро изготовленные чучела. Обычно это фартук, башлык, попона, рукавицы, мешок, шапка, которыми накрываются короткие палки, воткнутые в сугроб. Зверь боится и далеко обходит эти чернеющие предметы.

Сани заезжают далеко в тыл лисе, и там двое загонщиков уже без всяких предосторожностей слезают и становятся на лыжи.

Раздолье чистого поля притупляет бдительность зверя. Глазом ведь не окинешь, как обширна эта белая снежная пелена. А загонщики вдвоем, лучше втроем, издалека нагоняют лису. Они стараются не пугать зверя.

Все способы охотников-промысловиков по красоте и наглядности уступают прославленному псковскому нагону в поле без флажков. Секрет егерей-псковичей основан на главной заповеди: гони стронутого зверя «не голкою (шумом), а уловкою». Предоставляй зверю спокойно идти по излюбленному пути — лазу и самому выходить из оклада.

Трусцой плывет пушистая лисица. Вот она направилась к лесу. А там показался человек. Увидела загонщика — повернула назад. Человек отвернулся, а лиса вдруг с полного карьера застыла на месте и — скок мордой в снег. Лиса, стало быть, не подозревает, что за ней следят люди, мышкует спокойно на ходу. А загонщики продолжают осторожно заходить с флангов.

Но вот зверь почуял опасность и норовит бежать в лес вдоль изгороди, где на номере лежит стрелок. Проходят короткие минуты. Как из-под снега, выросла перед стрелком лисица. Заманчивая цель! Но охотник не рискует стрелять — ждет, когда зверь подбежит ближе.

Вот лисица спокойно опустила мордочку, легко двинулась вперед.

Звук выстрела в поле короток и обрывист.

Счастлив охотник!

 

НА ВЕРШИНЕ ЗИМЫ

#img_241.jpeg

Несравненны капризы необыкновенной зимы 1961 года.

Моросил дождик вперемешку с мокрой крупкой мелких снежинок. Осенняя чернота московских улиц, сырой асфальт тротуаров. Москвичей дивили небывалые несообразности климата, беспримерные чудачества погоды. Даже словоохотливые старожилы не могли припомнить ничего подобного.

Ни солнца, ни мороза, ни звезд, ни луны. Полтора зимних месяца без единого инея. Как никогда, вся последняя четверть старого и месяц нового года отличались осенними рецидивами, частыми возвратами чернотропа. Садоводы сажали кустарники под Новый год в оттепель.

Первое солнце засверкало в первый настоящий зимний день — в астрономическую дату новолуния, 17 января. Вышло по народным приметам: «В снежной купели метельной пороши новичок молодой месяц обмылся…» Последняя новость на вершине зимы!

…Неправдоподобная теплынь с осени устойчиво затянулась до самой матушки-зимы, и недаром невероятными казались метеорологические сводки о необычном таянии льдов в январе, как в апреле, о чистой воде Оки (Кашира, Серпухов, Калуга), верховьев Москвы-реки, Волги…

Открылась вторая зимняя навигация в Подмосковье и на Неве в Ленинграде. Не только, как всегда, толстого, но и никакого льда не было на Финском заливе и на Неве.

Москвичи поневоле стали фенологами, на все лады обсуждали злободневную тему: дескать, «такого и старожилы не помнят…» Но, оказывается, такие зимы-водолейки бывали в Подмосковье и раньше. Точно так же было зимой 1949 года.

Теплая и поздняя, без лютой стужи зима была 115 лет назад, когда началась постройка первой в России железной дороги Москва — Петербург. «Мало было настоящих русских морозов…», — писал в то время журнал «Москвитянин». Та сиротская зима будто смилостивилась над подневольными землекопами, крепостными рабочими, легче было копать им непромерзшую землю…

167 лет назад тоже случилась великая январская оттепель. Половодье поломало мосты, мельницы, весь снег сошел, водой обернулся. А «крещенский мороз» 19(6) января 1796 года люто оледенил поля. Как реки, покрылись они льдом. Об этом свидетельствует антикварная книга «Повесть временных лет» первого русского агронома и рыбовода А. Т. Болотова, редактора первой в России сельскохозяйственной газеты-еженедельника под названием «Сельский житель. Экономическое, в пользу деревенских жителей служащее издание».

 

НА ГУМНЕ

#img_242.jpeg

Белая ночь. Тишина и льдистое сияние. В воздухе стоит морозный шорох.

…Полная луна. Ни тени, ни звука. Ясно и тихо-тихо. Искрится пушистый снег. Белизна сугробов отражает неясное мерцание редких звезд.

Пухло расстилается светлая даль полей до темной грани леса. По склону чернеет кайма можжевельника. Пышный холм снега издали кажется гигантской шапкой. Занесенные метелью кусты то сбегаются, то раздвигаются по лощине. Светло так, что видно, как мышь бежит по сугробу.

В такие ночи охотники и устраивают засады на зайцев, лисиц, волков. А в северных областях — и на тощих медведей-«шатунов», поднявшихся раньше времени из берлог или не успевших залечь. Без жиру медведи не ложатся на зимнюю спячку.

Снег глубок, собака тонет в рыхлом сугробе. Лучше провести ночь на гумне. В сарае запах душистой ржаной соломы так стоек, что даже хитрая лисица не почует стрелка.

Без облавы, без собак, без флажков, без дальних лыжных переходов — засидки на ночной охоте интересны всем, а особенно юным охотникам.

Днем видишь только встревоженного зверя. Он сам нарывается на охотника, когда уходит от собак. А ночью непуганый заяц бежит к гумну, и за ним спокойно наблюдаешь из засады.

Милое дело — в сарае, соломенном омете или на стогу сена караулить по ночам зайцев.

…Мороз крепчает. На воротнике тулупа, на ресницах серебряный иней. Погреться бы, руками помахать, но нельзя — шорохом отпугнешь зверя. Таишься, как разведчик в дозоре. Сидишь, сидишь, и чего только не почудится в льдисто-голубом просторе ночного поля!

В лунную ночь, когда долго смотришь в одну точку, в глазах начинает двоиться, кусты — как живые, так и прыгают… А моргнешь — сразу все становится на свое место.

Собираешься на охоту — засветло осмотри место обстрела, старайся запомнить, где кочка, козырек сугроба, кустик бурьяна. Ночью кочку за зайца примешь…

Сидишь час-другой в валенках, укутанный тулупом. Хорошо осмотрелся, взял на учет все подозрительные затемнения на снегу. Ничто нигде не двигается. И вдруг…

В опаловом свете луны по снегу скользнула короткая тень. Будто бы от облачка, а небо по-прежнему ясно.

По серебристому полю катится колобок, похожий на завиток сизого дымка.

Голубовато-седой клубочек приближается. Набегает тень. Искры меркнут и вновь зажигаются на снегу.

И вот уже ясно видна фигура зайца. Бежит скачками. Ружье заходило. Охотник волнуется. Сердце бьет тревогу…

Но что такое? Русак сел, отпрыгнул вбок и покатил обратно в поле.

«Подшумел, — думаешь, — даром напугал зверя. Какая досада!»

А ты, стрелок, не унывай. Жди. Это только заячьи хитрости. Скоро он вернется.

Так и есть. Снова заяц прикатил и сел у привады. На задние лапы встал, оглядывается, прядет ушами. Интересно, сколько тут гостинцев! Торчат ивовые ветки, стоит снопик немолоченого овса. Растрясены пучки сена. Все это любимые русачьи лакомства.

Ружье на изготовку, а где же цель? Загадочно пропала. Заяц тут, где-то рядом. А на мушке ружейного ствола одни снежно-голубые миражи — неясно дрожат голубые светотени. Оказывается, только на прыжках виден силуэт зайца, а как приостановится, то сливается со снегом.

Но вот возле веток что-то зашевелилось. Заяц здесь! Вот он, словно дымка, синеет на снегу.

Гром выстрела. Гулко взорвался голубой простор. Звучно отозвалось снежное пространство. Загудел вдали бор.

Косой бросился наутек. Его хорошо видно на бегу. Промах!

Увы, так часто бывает при обманчивом свете луны. Палят не в зайца, а в тень, которая виднее его.

Отличить зайца от его тени — в этом весь секрет ночной стрельбы. Луна слева — целься левее тени. Луна справа — выноси мушку правее. Где пятно светлее, там заяц. Опытный охотник, у которого достаточно наметанный глаз, не станет выцеливать более видную тень, а возьмет на мушку менее заметную, светлую фигуру самого зайца.

Так на практике постигается искусство меткой стрельбы в ночное время.

Если увидите, что заяц на полном ходу пробегает приваду, осторожно привстаньте и свистните. Он мгновенно присядет. Тогда немедленно стреляйте. Так иногда делают охотники с гончими. Внезапный отрывистый свист останавливает напуганного зайца.

Начинающим охотникам полезно потренироваться на зимних засидках. На всю жизнь запомнятся эти обворожительные лунные вахты на гумнах. Глубок покой сонной природы. Необъятен простор снежного поля. В таинственном безмолвии лежат пышные сугробы. Сверкает снег, вспыхивают искры снежинок. А с высоты льет холодный свет «медвежье солнышко».

С детства незабываемы и каждому памятны бело-яркие долины, заснеженные полевые равнины — доблестная арена трудовых подвигов мастеров большого урожая. Мила родная поэзия раздолья русской зимы!

 

ДЕВЯТЫЙ ВАЛ…

#img_243.jpeg

Остро жгуч колючий воздух морозных ночей. И его не смягчает теперь солнце: яркие, но холодные, негреющие лучи. С чистого неба слетают, вьются кристальные блестки, мельчайшие снежинки. Искрами сверкает в воздухе бриллиантовая пыль. Сам воздух мерзнет, роняет колючие иголки сухих снежинок. Такова морозная примета вершины зимы. Хорошая примета и у крестьян: сильный иней — к большому урожаю.

Погода по морозцу меняет поведение людей города и деревни. Не вразвалку шагают, все торопятся, спешат. Даже у пожилых молодцеватая, легкая походка — «в мороз и холод всякий молод».

«Году начало, зиме середина», — говорят о январе. Он — средозим, самый холодный месяц в году.

Рекорд морозных дней и самая низкая месячная температура воздуха (10,3 градуса ниже нуля) — вот отличие среднерусского и подмосковного января от остальных месяцев. Недаром в народе сложилась поговорка: «Январю-батюшке — морозы». Самая лютая пора жгучей стужи — «девятый вал» зимы!

За январь в среднем бывает 5 дней с морозом в 20 градусов, доходит и до 40 градусов.

Действительно, за 70 лет истории фенологии семь из восьми зимних дней с 40-градусными морозами приходились на вторую декаду января. Особенно запомнились садоводам 42-градусные морозы 17 января 1940 года.

Морозная лють двух январских декад в 1963 году сильно встревожила подмосковных садоводов: они опасались повторения катастрофического дня «садовой Помпеи». Но вовремя подоспел на выручку снег. Угроза миновала. Не пострадали плодовые деревья.

Щедрит снеговейное небо. В сугробах прячется от холодного дыхания все живое. Большой снег надежно укутывает озимые поля, сады и ягодники. Снежное богатство!

 

ТРУДНЫЙ МЕСЯЦ УЖЕНЬЯ

#img_244.jpeg

Пылкие морозы, северо-восточные ветры-снеговеи, самый толстый мост льдов — все против рыбацкого счастья на льду у проруби. Глухое время, бесклевье. Январь — трудный месяц для удильщиков. Заморная пора для рыб из-за недостатка кислорода.

…В заиндевевшем окне — снежная кутерьма белокосой метели, света не видать. Но никакая непогода не удержит заправского рыболова. Страсть превозмогает все. Охота пуще неволи. Никогда в году не требуется столько знания рыбы, как в январе. Удильщику полагается быть понемногу и ихтиологом и рыбоводом.

Но даже в безнадежном январе истый рыбак не теряет присутствия бодрого духа, не отчаивается, не унывает, не отступает перед трудностями. Поработаешь, как шахтер, в ледовом забое, найдешь чистую воду с кислородом, поменяешь несколько раз горизонт отпуска лески — и улыбнется тебе рыбацкое счастье!

В затишье лесного берега облюбуешь устье чистоводного ручейка и на метровой глубине, можно и мельче, таскаешь на мормышку окуньков, ельцов, плотичек. Секрет прост: здесь в свежеструйном ручье рыбье убежище от замора. Волнует трепет поклевки. Вот когда и маленькая рыбка большое счастье.

Важно знать излюбленные места рыбьей зимовки: окунь — в коряжнике, ерш — у глинистых берегов, плотва — в траве и камышах. Карповые рыбы зимуют стаями на дне глубоких омутов. Оцепеневший карась, кажется, насквозь промерзает в иле, иногда вмерзает в лед, но, отогретый, оживает. Судака ищи на глуби в 5—10 метров. Классик уженья Сабанеев рекомендовал ловить ерша со дна, а вот на озере Сенеж даже в глухое январское время крупный, так называемый «королевский» ерш — рекорд веса 150 граммов — лучше берет вполводы и только на кучку мотылей.

Вообще единственный в году сезон удачного лова «королевских» ершей — это по последнему льду, в канун весны и до ледохода.

На зимние жерлицы и крупные блесны щука удачнее ловится на глуби, на реках лучше в бучилах мельничных омутов. В безветрие на речном льду по ночам с фонарем удается поймать на поплавочные удочки подлещика, голавля, ельца, плотву.

Хороший знакомый рыбака судак — своенравная рыба. Удалые хищники идут стаей, налетают ватагами: сразу во всех прорубях берут, но моментами, не больше часу. Их надо ждать утром или вечером. В январе они ловятся на продольную судаковую блесну. Да еще как! Безошибочно руби лед, где торчат сваи, где на дне залило коряжник, пни с можжевельником и елочками.

В последние годы невероятно быстро развивается в Подмосковье здоровый спорт зимнего уженья рыбы. Да это и понятно: проста и легка немудреная, чаще самодельная, зимняя снасть.

Летом ограничивают берега, закинуть можно в меру удилища, а зимой — какой простор! Где хочешь, там и лови, хоть на середине реки, хоть на глуби любой, где лодку не приякоришь. А какая здоровая зарядка, свежий воздух!

Серьезный вопрос встает в спортивном рыбоводстве: хищные ерши и окуньки поедают икру ценных рыб. Есть о чем задуматься! Пожиратель сорной рыбы змееголов для этого и переселяется с Дальнего Востока.

 

НА ПТИЧЬИХ ЗИМОВКАХ

#img_245.jpeg

Скрипит под ногами твердый снежок. Хваткий морозец пощипывает лицо. Заметно пояснели дни. Наряднее, красочнее вспыхивают холодные огни заката. Обходит город дозором льдистая луна со свитой сапфировых звезд. Лунные тени, прозрачно-светлые опаловые блики на голубых снегах украшают московские «белые ночи».

Уткам-кряквам сейчас место на Каспии или в далеких теплых странах. А вот около сотни их осталось на зиму на полыньях Истринского водохранилища.

Нарядный красавец в зимнем «брачном» пере — кряковый селезень плавает среди льда, рулит оранжево-красными лапками, чтобы течение не отнесло от родной стаи. Бдительный страж внимательно следит за любопытствующими воронами. Утки-кряквы, спрятав голову под крыло, чутко дремлют на воде. Иные жируют на разводье, опрокидываются кверху хвостами; достают клювами со дна семена трав, побеги растений. Мороз силится затянуть полынью тонким ледком, но живая вода уносит его течением.

Сметливые птицы — вороны издалека заметили чернеющие среди снегов истринские полыньи и слетелись сюда со всей округи. Еще бы, зимой вода бежит!

Разочарованные, собрались они у кромки льда. Недоступна сухопутным птицам утиная кормежка, а на снегу нечем поживиться.

С досады ворона каркает «во все воронье горло». Завидует вещунья кряквам: что-то вкусное достают утки с мелкого дна. Опрокинется головой в воду, а вынырнув, поднимает утиный нос кверху и жадно глотает. Вороватые птицы со всех сторон обхаживают полынью, не сводят с уток голодных глаз. Соблазнительно! Кормятся утки вволю, а к ним не пускает вода. Надоело плутовке смотреть на чужую еду. Боком попрыгала завидущая птица к кромке льда, а дальше — стоп! — вода. И «стартует» ворона в воздух, низко кружится над кряквами, захлебывается негодующим карканьем и норовит еще клюнуть, налетчица. Охота, видно, и ей окунуться по-утиному, да не дано таких способностей вороньему роду.

Воды, накапливаемые в Истринском хранилище, сбрасываются плотиной. Потому-то стремительное течение не сковано ледоставом. Обильную пищу нашли на дне водоплавающие птицы и не захотели расстаться с обжитым за лето районом, не полетели на юг, изменили смельчаки-кряквы своим сородичам. Взяли, да и остались зимовать под Москвой, вопреки закону вечной птичьей тяги к великим перелетам. Утки-«отщепенцы» так и дождутся весны на полыньях Московского моря.

Это не первый случай утиной зимовки под Москвой.

В январе 1949 года дикие утки наблюдались у Бутова и Сходни. Еще одна зимовка уток была замечена на незамерзающих истоках реки Любовки близ станции Узловая. На полынье кормилось около 60 уток.

На полыньях реки Киржач, в 18 километрах от Орехово-Зуева, запоздавшие утки-кряквы плавали в 1950 году еще 4—5 декабря.

В необыкновенном январе 1961 года по-апрельски таял лед, и на чистоводье Оки, верховьев Москвы-реки также задержались утки в антракте осеннего чернотропа и безледья.

Помню, как четверть века назад увидел я неправдоподобную для январской природы картину. По крутому берегу лесной реки шагаю с ружьем, глазами слежу, куда ведет след зайца. Вдруг что-то черное замелькало внизу, под обрывом, над ровным сугробом вдоль реки. Смотрю, тянет стайка черных нырков — два-три десятка зимующих уток. Сорвались, видно, с полыньи и вот теперь направились на другую. Очевидно, зимовщицы еще с осени освоились и уверенно летели на знакомую полынью, на жировку. Черные утки — мастаки нырять на дно. Здесь вдоволь находят они семян, побегов зимующих водорослей и трав. В Вологодской области из года в год наблюдались зимовки диких крякв на мельничных омутах-бучилах ниже плотины. Живая вода — уткам раздолье среди льда. Клюют и зерно.

В 1963 году не только утки, но и чайки остались на льду Оки, на иждивении рыболовов у прорубей, — подбирают мелких ершей, берут их почти из рук.

Захваченные внезапностью крепких морозов, в 1963 году зазимовали в Останкине и в Лосиноостровском лесопарке десятки скворцов. За последние годы случаи таких необыкновенных зимовок скворцов известны еще в нескольких местах — в Сокольниках, на Мосфильмовской улице и в Павловом-Посаде.

Подмосковные зимовки скворцов объясняются просто. Птицы не так боятся холода, как голода. И не теплая погода задерживает стайных скворцов, а внезапный натиск крепкого мороза, как сигнал семафора «стоп».

Гораздо чаще скворцов в урожайные годы рябины остаются на зимовки большие стаи дроздов. Часто на охоте по пороше, бывало, видишь стайных дроздов то на ягодах можжевельника, то на рябине.

 

СНЕЖНАЯ СКАЗКА ЛЕСА

#img_246.jpeg

Все выше и выше солнце, дольше и ярче дни, больше света. Розовое утро встает раньше, закаты наступают позже. Что ни ночь, то тьма короче.

Терпимые для животных и растений холода стоят на перевале с зимы. А пороша все сыплется и сыплется с облаков-снеговеев. Что ни день, то завьюживает белокосая метель. На дорогах взметаются снежные вихри, и за санями увивается светлый шлейф поземки. В воздухе мечутся галки, вороны, бьют крылами, летят и никак не могут вырваться из снежного плена. Поля заботливо перепружены надежными плотинами. А по просторам степей ветрам и снегам тесно стало от лесных полос. Навстречу метелям и буранам гордо встают заградительные аллеи — зеленые редуты лесов.

«Снег — наше богатство» — говорит русская пословица. Радуются снегам колхозники. Накапливается влага для весеннего орошения полей.

Покрытые снежными кружевами деревья оцепенели в зимнем сне. Тайна жизни растения замкнута под корой. Секрет вечной зелени листа таится под недосягаемым для холода колпачком почки. В былинках сохраняют всхожесть и семена трав даже в сверхсильные морозы.

Глубок зимний сон природы. Теплится жизнь под сугробом. Попробуй разгреби в лесу снег до земли. Глазам откроется поразительное видение. На расчищенном месте, увидишь, лопушатся зеленые кустики брусничника, веточки черничника, все еще зеленеют круглые листья грушанки, хвоевидные султаны вереска, стелются лежачие побеги лесного чая. Пахучая зелень багульника и сейчас торчит под соснами из снега.

Хмурятся потемки крылатых зонтиков — лап елочек. А ясная береза распустила светлые косы покрытых инеем ветвей, блестит на солнце нежно-розовой тонкой берестой. В пылу мороза она как бы таинственно нашептывает: «Придет весна! Придет весна!»

Последняя, самая крепкая стужа лютует обычно в конце января. На прощанье, перед сретенскими оттепелями Дед Мороз показывает во всей красе зимнюю прелесть русской природы. Так же все занесено и опушено снегом, но другой, ликующий свет дня. Вот на пухлой пелене в разворошенные санями полозницы ложатся тени, и тогда дорога кажется голубой в малахитовых стенах хвойного бора. А над ним необыкновенно глубок бездонно-синий океан света. Лучистый шар солнца катится к западу, сгущается фиолетовое небо, и заря пурпурно-яркими красками ярче оттеняет блеск инея на деревьях.

Надвигается самое буранное время зимы: чаще всего метели завьюживают в первую декаду февраля. Вот когда на пороге «пора метелей злых и бурь».

Пороша печатает протокол событий январской ночи. Пробороздил сугроб долговязый лось. За ним проскакал беляк. Зайчишка притулился под елкой, ждет, не обломит ли великан-лось ветку осинки. А вот словно нежной кистью нарисована на снегу ажурная строчка — следы грациозных шагов пушистых лапок лисицы. Парочки следов наискось испятнали снег: это своим пышным мехом щегольнула под елкой куница. Хищница искала игривые побежки белок…

Сверкает снег, вспыхивают и гаснут искры-блестки. Беззвучен прозрачный лунный воздух. Хорош лес в зимнем уборе!

 

БЕЛЯК МЕНЯЕТ АДРЕС

#img_247.jpeg

Зима облепила снегом хвойные деревья. В лесу лежат пышные сугробы. Как союзнику, рад снегу зайчишка-беляк. Тихо в заячьих покоях среди родных осинок и елочек. День — мертвое время пугливому зверьку.

На заячью беду, не всюду одинаково можно бегать. На поляне скорей грубеет снег, а в чаще труднее прыгать по рыхлому сугробу. Глубже здесь вязнет лапа. А зайцу делать нечего там, где не растут осины. Надо адрес менять, другую квартиру искать.

…Смеркается. Заяц поднялся с дневной лежки, вылез из-под елки, встал на задние лапки, осмотрелся… Звезда подмигнула косому: «Пора!» А врагов-то — полный лес! Зайчик страшится ушастого филина, белой полярной совы, лисицы, волков. Но пуще всего пугливый заяц боится лесной кошки — того и гляди, с вершины, как с неба, прыгнет на спину рысь. Гляди в оба!

Послушал заяц, ушами поводил… Вдруг что-то звонко треснуло, точно выстрел из пистолета. Беляк так и присел, невидимкой затаился на снегу… Страх прошел. Сухое дерево покоробило морозом — шалит Дед Мороз. Знаком зайцу этот мирный звук.

За день проголодался зайчик, скорей принялся за горькую осиновую корочку. А поверх снега торчат сухие купыри и метелки лесного тростника — вейника. Это тоже неплохое угощение. Попировал беляк и пустился вскачь, то вдоль, то поперек леса.

Запомнил заяц, с какой стороны днем глухо доносились дальние и вовсе не лесные звуки: «Тпру! Но-о! Пошел!» Ржали лошади, лаяли собаки. Потом все стихло. Это проехал санный обоз. Стало быть, там и дорога. И туда помчался заяц. Луна еще некстати дежурит до утра. Скорей бы поспеть на желанное место!

Беляк вымахнул на торную дорогу. Лапы не тонут. Нагнул голову, понюхал… Сено с возов натрусилось. Сколько здесь корма! Хватит на всю зиму. Вот находка! До отвала наелся заяц и заспешил домой, в лес. С дороги он сходит не просто, а норовит подальше спрыгнуть в сторону, замаскировать след. И выбирает не чистое место, а где ближе к дороге лес. Сметку делает в куст или траву и всеми лапами.

В январское глухозимье беляки переселяются поближе к большим, торным дорогам. Хорошо здесь ночью зайцам. Можно побегать по морозцу, покормиться сеном, погрызть соленый ледок. А днем убежать недалеко в пес и лечь под елкой. Тепло, тихо и уютно. А на дороге и от лисицы легко уйти, и самые чуткие собаки теряют след. Зимой дорога выручает зайца. Три раза в году переселяется беляк: в октябре пугает трусишку шорох опавшей листвы, и он перебирается из осинников в хвойный лес, овраги и сечи; после листопада возвращается опять в осинник, в сухие лиственные мелколесья, а по сугробу — к большим дорогам.

Беляк лучше всех живущих у нас зверей бегает по глубокому снегу. У него широкая лапа, как лыжа. Любит подбирать сенцо на дорогах. Питается веточным кормом, грызет осинки, ивняк, орешник, реже дубки, никогда не трогает черемуху. Кора ее для зайца — яд.

…Забрался под хвойный балдахин заяц, зарылся в снег, обернулся головой к следу. И заснул с открытыми глазами.

На пелене снега видны отпечатки прыжков: пара следков поперек хода и пара продольных, один за другим. Охотнику знаком этот почерк зверя.

«Смотри, вон куда я попрыгал», — говорила утром следопыту письменность пороши. На снегу осталась визитная карточка с дневным адресом зверя-новосела.

 

ВЕСНА ПОДО ЛЬДОМ

#img_248.jpeg

Под открытым небом — трескучий мороз, а для заядлых любителей все равно заманчивы и привлекательны поездки с пешней в ледяной забой. Неукротима охотничья страсть подледных рыболовов.

В Подмосковье есть где разгуляться ледорубам, мечтающим найти «золотое дно» зимних стоянок рыбы. На Московском море, на канале имени Москвы и на других обширных водоемах из года в год все больше распространяется старинный русский способ подледного лова хищников на блесну.

…Тихо и темно подо льдом. Цепенеют рыбы в зимней спячке. Только в оттепели на мели кормятся и бродят чаще плотва и язь, реже елец и голавль.

Звери зарываются в норы, птицы — в дупла, сугробы; караси и лини — в ил. Сонно зимуют на дне угри Балтики. Один-единственный угрюмец — оригинал из семьи рыб — жизнерадостно оживляется в эту пору. Трескучий мороз по нутру налиму. Ему не до сна. Идет против течения в верховья рек на каменистые отмели, хрящеватые перекаты метать икру. Полузимье — весна налима.

Налим — это сородич морской трески. Нерест этой пресноводной рыбы начинается в январе. Косяки донных кочевников как бы вспоминают вековую старину своего трескового рода.

Гуртом трогаются ночные путешественники на верховые броды. Самая пора им метать на камешках икру. Мороз и холод — налим молод. Подо льдом голос холодной крови предков будит воспоминание о тепле и пище морского течения Гольфстрим — «печки Европы». Зачем было спать, когда есть тепло и корм!

Мелкий налим мечет до 200 тысяч икринок, крупный — до миллиона. В этом отношении он превосходит всех речных рыб. До промыслового веса выживает только один процент налимьих мальков.

В проруби льда видно, как в окне… Лениво ползет по песку тупорылая толстая рыбина. В нерест у налима пропадает аппетит. В это время хищник миролюбив. Рыбная мелочь снует за ним по пятам. Ершики, плотва, окуньки блаженствуют: сыты налимьей икрой.

Московские подледники, как спортивного праздника, ждут налимьей весны. Активный клев — жор налима в канун и после нереста.

Особая зима 1963 года стойкой лютью крепких морозов пришлась по нутру хладолюбу-полярнику и раньше оживила его. Уже к 1 января занерестились налимы Подмосковья. Поторопились икрометы на одну-две декады. Иногда еще и в феврале продолжается их нерест.

Небывалый за полтора десятилетия лед настыл до метровой толщи, дает работы пешням рыболовов! Вот когда пригодится уменье находить стоянки донных зимовок рыб, чтобы не мучиться попусту, а трудиться на уловистых местах. И в сильные морозы, без ветра, всю зиму на блесну и живца в прорубях ловятся самые активные из рыб — хищники (щука, окунь, судак, налим).

#img_249.jpeg

Пристален кошачий взгляд.

Замер горностай, приготовился к прыжку.