– …Нужно соблюсти два условия. Не одно. А два. – Олаф пристально посмотрел на Дока.

– Олаф, я достоин, чтобы о них сейчас услышать?

– Если бы вы были недостойны, мы бы с вами никогда не встретились.

Олаф сделал короткую паузу. Казалось, он внезапно вспомнил что-то важное, но не знает, как об этом сказать.

– Честно говоря, Док, я в затруднении. Тема, что мы будем рассматривать, очень непростая. Дело осложняется еще и тем, что ваша подготовка для ее восприятия минимальна. Впрочем, не надо расстраиваться. Подготовка подавляющего большинства людей этой формации не то что минимальна, а… как там у вас говорят? Ах да, «ниже плинтуса». В связи с этим вместо академичного изложения материала я прибегну к так называемому нелинейному обучению.

– Что это такое?

– Это такой обучающий процесс, когда на обучающегося вываливается количество и качество информации значительно большее, чем он может воспринять. Кроме того, подаваемая информация кажется обучающемуся плохо структурированной или неструктурированной вовсе.

– Н-да… – тихо сказал Док.

– Если бы «н-да». Всё гораздо хуже. Обучающийся может задавать вопросы. Любые вопросы и в любой момент изложения.

– Уже легче.

– Не легче, Док. Обучающийся может и будет задавать вопросы. Но лектор далеко не всегда будет их замечать и на них отвечать.

– Как это так?

– Да вот так. По мере нашего продвижения вперед, в сознании обучающегося начнут возникать новые ассоциативные связи, обобщающие воспринятый материал.

– Но ведь они вполне могут быть ложными? Как разобраться, Олаф, если не знаешь материала? Как отличить правду от собственного бреда?

– Отличное замечание, Док! По вопросам, задаваемым обучающимся, лектор понимает, насколько глубоко обучающийся вошел в материал и не сделал ли он тех самых ложных выводов. Если они присутствуют, лектор скажет: «Ваша концепция неверна». Но лектору запрещено говорить, что именно из озвучиваемых обучающимся вариантов верно. Только в случае «неверно» это говорится сразу.

– Зачем такая заумь?

– Это не заумь, Док, а всего лишь условие того, чтобы обучающийся действительно учился, а не шел пассивно в кильватере у лектора. Знание должно быть добыто, выстрадано, если хотите, а не получено разжеванным и разложенным по полочкам. В таком случае раньше говорили – в одно ухо влетело, в другое вылетело. Ну что, Док, вы согласны? Приступаем?

– Олаф, а что, у меня есть варианты?

– У вас – да. Вы можете согласиться начать обучение или отказаться от него. Вариантов нет у меня: если вы соглашаетесь, я обязан стать вашим лектором.

– Не лектором, Олаф, а учителем.

– Док, похоже, вы еще не освоились с главным принципом нелинейного обучения. В таком обучении нет учителей и учеников. Есть лекторы и обучаемые. Лектор – не учитель. Но учитель тоже появляется в процессе. Правда, не сразу. Назовите того, кто станет учителем.

– Не знаю, Олаф.

– Учителем станет сам обучаемый. Сначала для себя, потом – для себя и для других.

Олаф замолк, а Док задумался. Похоже, его втягивают в какое-то предприятие, цели и задачи которого ему неясны. Секта? Верование? Что это? И, главное, зачем?

– Олаф, прежде чем мы начнем, вам придется ответить на мой первый вопрос. Я специально употребляю слово «придется», потому что если вы не ответите, то мы на этом всё и закончим. Прямо сейчас.

– Задавайте.

– С какой целью вы меня готовите? Коротко, ясно, без красот изложения и длинных рассуждений. Слушаю вас.

– Только помните, Док, что нелинейное обучение уже началось.

– Помню-помню. К делу, Олаф.

– Общество потребления зашло в тупик. Не просто в тупик, а в смертельный тупик. Прогресса нет и не будет. Хотите подтверждения – берете телевизионный пульт, дальше знаете, что делать. Один мудрый человек лет тридцать назад сказал: «Это общество ням-ням зарежет один волк». И повторил следом: «Один волк».

– Что за волк?

– Неважно. Но и это не все. На планете Земля, где живет гомо сапиенс, до него существовали другие цивилизации, другие разумные виды. Теперь их нет. Они погибли. Хотите подтверждения – изучаете археологические и палеонтологические материалы. Только именно изучаете, а не впитываете сказки тех, кому выгодно представить дело так, что ничего такого не было и не случалось.

– Почему они погибли?

– Причины были разными. В наиболее общей форме, можно выделить две группы причин. Первая – природные катаклизмы. Вторая – насильственное уничтожение.

– Вы имеете в виду войны?

– Я намеренно не употребил термин «войны». Скажите, Док, когда Герасим вывозит полный мешок слепых Му-Му на середину озера и бросает в воду, скажите – это война?

– Нет, это не война, – помрачнел Док. – Ваша терминология справедлива. Именно насильственное уничтожение.

– Следует понимать, – продолжил Олаф, – что ставить вопрос в ключе «этично или неэтично» абсолютно бессмысленно. Почему? Отвечайте мне, Док!

– Да потому что этика привязана к конкретному виду и конкретному социуму. Что этично для одного, может быть неэтично для другого.

– Блестяще, Док! Вы уловили суть дела. Итак, продолжим. Нынешний человеческий социум беспомощен. И беспомощен он не только перед лицом раздирающих его противоречий. Противоречия не разрешаются. Их пытаются примирить с помощью пиара, продажного искусства, долгих бесплодных переговоров. Наконец, войн. Получается иногда плохо, а чаще – вообще никак.

– Да, печальная картина.

– Печальная, но не фатальная, Док. И знаете почему? Потому что в ходе войн на планете уничтожается значительная доля человечества – вспомните Вторую мировую. Но даже в этом страшном случае не уничтожается все человечество. Не правда ли?

– Послушайте, Олаф, вы циничны!..

– Да, я грубый и неженственный. Что с того, если то, что я вам говорю, правда. Так вот. Впереди перед человечеством вызовы более страшные. Такие, что поставят на грань уничтожения весь человеческий род. Чтобы им противостоять, нужно иметь амуницию.

– Так, стоп. Что вы имеете в виду?!

Док распалился не на шутку. Пугали нас апокалипсисом, стращали уже концом света и заканчивающимся календарем майя. Знаменитую дату «конца света» 21 декабря 2012 года Док встретил над облаками, на рейсе «Париж – Москва». Самолет шел пустым, всех из «эконома» пересадили в бизнес-класс, чтобы не нарушить центровку. Стюардессы бодро таскали по рядам шампанское с водкой. Народ гудел и веселился. Никакой грусти не было и в помине.

Док тогда зачем-то встал со своего места и пошел в пустой второй салон аэробуса. Там сидели молоденькие девчонки-стюардессы, что-то щебетали друг другу. Одна из них повернулась к Доку:

– Гуляете?

– Ага. Ноги затекли.

– Бывает, – и достала сигареты. – Хотите?

– А можно?

– Сегодня все можно. День такой. Особый и честный! – рассмеялась. – Пошли в хвостовую кухню. Сейчас вытяжку включу, и нормально.

Док курил с молодой девчонкой и понимал – апокалипсис отменяется. Идите вы все на хуй с вашими прогнозами.

– Олаф! О чем вы? Какие вызовы? Какая амуниция?!

– Есть то, чего я не знаю, Док. Есть то, что я знаю, но вам не скажу, потому что вы не готовы. Наконец, есть то, что я знаю и имею возможность вам сказать. В некотором будущем человечество встретится с навязанной ему извне ситуацией, такой, что может уничтожить человечество.

– Конкретнее, Олаф.

– Нет, Док. Пока вам достаточно. Для того чтобы не допустить эту ситуацию, нужно обладать определенной амуницией, то есть знаниями, умениями и технологиями. Тогда угроза будет вам не страшна.

– Понял, логично. Так в чем же дело? Дайте нам эти знания!

– Нет. Существующий человеческий род с вероятностью близкой к ста процентам распорядится ими страшно. Он попросту уничтожит себя.

– Час от часу не легче. У вас есть доказательства?

– Есть. Но к их восприятию вы еще не готовы.

– Ладно!.. – …пяток вдохов, пяток выдохов, успокойся, он и правда не обещал, что будет отвечать на все твои вопросы… – Олаф, я понял. Подытожу этот этап. Существует крайне опасная, запредельная угроза человечеству. Самому его существованию. Также существуют знания и технологии, что могут уберечь человечество от печального конца. Но нынешний человек не может получить эти знания по причине того, что они сами по себе ставят под угрозу существование человечества. Это как в сказке: «направо пойдешь – коня потеряешь, себя спасешь; налево пойдешь – себя потеряешь, коня спасешь; прямо пойдешь – и себя, и коня потеряешь».

– Продолжим, Док. Итак, ситуация. Есть человечество. Без знаний, данных ему извне, оно погибнет от внешних обстоятельств. Со знаниями оно уничтожит само себя. Назовите выход из ситуации.

– Боюсь, что его нет, Олаф. Пат.

– Он есть. Назовите его.

– Не знаю.

– Лжете. Вы только что его назвали, только слово неправильно произнесли.

– Это вы лжете, Олаф! Я сказал следующее – цитирую себя дословно – «Боюсь, что его нет, Олаф. Пат». И что я произнес неправильно?

– Последнее слово.

– Я сказал – пат. А как надо было?

– Надо было добавить в конце одну букву. «Патч».

– Что это, Олаф?

– Это выход.

– Так что это?!

– В вашей Википедии термин определяют следующим образом: «Патч – информация, предназначенная для автоматизированного внесения определенных изменений в компьютерные файлы». И пусть вас не смущает слово «компьютерные». Не будем формалистами, Док. Человеческое тело и его душа – суть тот же самый компьютер, только гораздо более высокого уровня, созданный с применением таких технологий и материалов, о каких человеческий разум имеет лишь самое общее представление, если вообще его имеет.

– Ладно, допустим. Но, коль скоро так, я не вижу вообще никаких проблем, Олаф. Вы-то обладаете такими технологиями.

– Да.

– Так в чем дело? Выпустите «патч», как вы его называете, внедрите его в нас, и дело в шляпе!

– Док, я и такие, как я, мы называемся «помощники». Мы помогаем, но не можем и, самое главное, не имеем права ничего делать за вас, вместо вас. Мы можем только помочь вам. Вам придется все делать самим. И еще. Взял «таблэтку» – раз, два, и дело сделано? Так бывает только в сказках, причем не самого высокого пошиба. Да и никакие инопланетяне, никакие «высшие» не помогут – даже если они и существуют.

– А они существуют, Олаф?

– Я не знаю.

– Не знаете или не хотите говорить?

– Не знаю. Так вот, если бы они и существовали, эти самые инопланетяне, – у них выше крыши своих проблем на своих «инопланетах».

– А как же контакт, космическое братство, ну все эти дела?

– О каком контакте вы говорите, Док? Вы, когда идете по дорожке, допустим, в пансионате или у себя дома, вы червей и улиток видите?

– Вижу, конечно.

– И у вас возникает желание вступить с ними в контакт?

– Неужели все так плохо, Олаф?

– Именно, Док. Именно. Контакт возможен, если уровни контактирующих адекватны друг другу или только незначительно отличаются. Иначе никакого контакта быть не может.

– А что может?

– А может быть совсем другая ситуация. Представьте себе, что вы фермер. Вам нужно вспахать поле, чтобы потом его засеять той культурой, какая вам нужна. Вы берете трактор, цепляете к нему плуг, доезжаете по дороге до поля, становитесь с краю, нажимаете ручку. Лемеха плуга опускаются, взрезают землю. Вы даете газу, и пошли пахать, проход за проходом. Через пару часов поле вспахано.

– И что?

– А теперь представьте себе, сколько тысяч дождевых червей вы разрезали ножами плуга? Сколько улиток подавили колесами? А они ведь наверняка мечтали о контакте с высшим разумом. Бьюсь об заклад – мечтали. Только этого теперь достоверно не установить. Потому что они…

– …мертвы, – Док закончил фразу вместо Олафа.

– А если бы черви и улитки вылезли на поле перед трактором и человеческими голосами закричали вам: «Эй, стойте-стойте, мы хотим контакта!» Вы бы стали пахать поле?

– Нет, не стал бы.

– Теперь вам понятно, о чем идет речь?

– Теперь понятно.

– Но это мы рассмотрели ситуацию в первом приближении. Давайте мысленно спустимся под землю к червям. Допустим, устраивают они собрание. Выступает один умник, говорит соплеменникам на своем червячьем языке: «Ребята, у нас скоро будут проблемы, и нас не останется. У меня есть патч, давайте внесем его в нашу популяцию. Тогда мы овладеем языком людей и сможем остановить угрозу!» Что ему ответят черви?

– Думаю, пошлют, – ухмыльнулся Док.

– Ага. А через денек-другой и вы со своим плугом – тут как тут. Вот и кончилась история цивилизации червей этого поля. Утрирую, конечно. Но сути это не меняет.

– Опять нет выхода?

– Есть. Внести патч в яйца.

– И что тогда?

– Из них вылупятся черви, способные выучить человеческий язык, ну и… – Олаф загадочно посмотрел на Дока.

– И – что «и»?

– Ничего. Эту молодую поросль просто задавят взрослые особи, и ничего не изменится.

– Вы издеваетесь, Олаф?

– Нет, моделирую ситуацию.

– И что теперь делать?

– Нужно, чтобы в старой взрослой популяции уже были черви, не позволяющие старой популяции задавить молодежь. Стоящие за нее насмерть. Оберегающие ее.

– Где же их взять?

– В случае с червями – вы правы, нигде.

– А если речь идет о человечестве?

– Тогда нужны защитники. Те, кто решит все задачи и проблемы переходного периода и будет содействовать появлению, росту и развитию новых человеческих особей.

– И кто они, защитники?

– Я могу познакомить вас как минимум с одним из них. Да, кстати, в первом приближении мы разобрались с первым условием.

– Когда познакомите?

– Да хоть сейчас.

– Что для этого я должен сделать?

– Встать из-за стола и пойти в туалет.

– Там что, конспиративная явка?

– Нет. Зеркало. Просто посмотритесь в него, Док.