Братчик вытащил из поставца серебряную ендову, большую низкую чашу с носиком, налитую до краев темно-красной густой жидкостью, и два небольших серебряных кубка. Он налил кубки из ендовы, и в комнате запахло медом.
- Мед вишневый, ставленный, что наши предки на пирах пили. «В старину живали деды веселен своих внучат!» Я предлагаю… - Он помолчал, подняв кубок. - Я предлагаю выпить за наш будущий союз. За дружбу до гроба!
- Пить подождем, - отодвинул Косаговский кубок. - Сначала о деле.
Братчик нахмурился и резко поставил кубок на стол, расплескав его.
- Не понимаю, о чем еще нам говорить. Я играю в открытую, все мои карты на столе. Вы их теперь знаете, и выходить вам из игры нельзя. Иначе… - Он вытянул из кармана пистолет и привычно, большим пальцем отвел предохранитель. - Здесь семь пилюль - доза, как говорит Марк Твен, как раз нужная для взрослого цветущего мужчины. - Он снова поставил пистолет на предохранитель и сунул в карман. - Но не будем ссориться.
Он сделал короткий поклон в сторону летчика.
- Я отказываюсь! - спокойно ответил Виктор. Губы Памфила свело злой судорогой.
- Подождите демонстрировать свою преданность Советской власти. Прежде выслушайте меня до конца. Вы вывезете из этого гиблого места всех своих друзей, иначе они будут замурованы здесь до конца своей жизни.
- Не беспокойтесь о нас. Мы выберемся без вашей помощи. Мы на своей земле.
- Погодите! - раздраженно крикнул братчик. - А кроме того, две тонны платины. Вы понимаете, две тонны!
- Ишь как разыгрался аппетит на чужое добро! - покачал головой летчик. - Сразу две тонны! Надоело фунтиками таскать?
- Ничего я больше отсюда не потащу. Я не вернусь сюда.
- Что так? Монте-Кристо бежит от своих сокровищ? Так в романах не бывает. Братчик устало вздохнул.
- Чутье подсказывает: надо кончать. Иначе мне хана будет! - Он вздрогнул. - Я жду пулю или от ваших пограничников, или от сволочи Иосси, или от моей шпаны. Я говорил вам о русском офицере, который ходит сюда со мной. Поручик князь Тулубахов.
- Черт возьми, даже и князья в бандиты пошли!
- Начинает глядеть на меня исподлобья. Ему кажется, что его доля мала. У него есть теперь карта Прорвы. Я дал ему копию со своей, когда послал за бензином. Теперь он может ходить в Ново-Китеж и без меня. Я жду, что он выстрелит мне в спину.
- Пожалуй, в затылок. Определенно, в затылок, если вы будете фокусы выкидывать, - сказал Виктор задумчиво и просто.
- Э, бросьте вспоминать это дурацкое письмо! Братчик помолчал, потирая ладонь о ладонь, словно ему стало внезапно холодно. Он бросал на летчика быстрые, тревожные взгляды, силясь понять его затаенные мысли.
- Один полет, всего один полет - и мы миллионеры! Две тонны платины мы разделим пополам, фифти-фифти, как говорят янки. Воображаете, сколько каждый из нас положит в карман? Цена платины сейчас двенадцать долларов пуд! Это вам не советская зарплата!
В голосе братчика появилось мягкое, вкрадчивое. Он, как зверь, подстерегающий добычу, был терпелив: вилял хвостом и жмурился.
- Я не буду соблазнять вас шаблонной виллой на берегу лазурного моря, морской яхтой для дальних плаваний и шикарным автомобилем. У каждого свое представление о счастье и наслаждениях жизнью. Хотя шикарный автомобиль весьма способствует чувству независимости и личного превосходства. Вообразите, все это и сравните со своим социалистическим раем!
Братчик сделал паузу, глядя выжидательно и беспокойно.
- Ну же, быстрее! Сразу, как в воду! - засмеялся он нервно.
Летчик тоже посмеялся, но в меру, вежливо.
- Ну что ж, в воду так в воду. Вообще-то я согласен. Валяйте, грузите самолет платиной. Две тонны Антошка» подымет. Полетим к нам, в Советский Союз, И сдадим платину государству. И вас сдадим. Так вам подходит?
Такого ответа Памфил, видимо, не ожидал. Он был явно сбит с толку.
- Вы отказываетесь? - искренне удивился он.
- К сожалению, - ответил вежливо Косаговский и даже приложил руку к сердцу, - Не устраивает меня фифти-фифти. Верьте слову!