По дороге к месту засады Птуха сказал:

- Я выбрал местечко около реки. Там верхняя галерейка есть. Там и заляжем. Подходяще?

- Дельно придумано, - согласился капитан. - Там и заляжем.

Обдирая ладони и локти, они вскарабкались на галерею. Женьку пришлось втаскивать на руках. Каждый выбрал себе позицию, залегли и потушили свечу.

Ждать пришлось недолго. Женька вдруг злобно заурчал и стих по приказу Птухи. В подземный коридор проник неясный, рассеянный свет.

Первым вышел чахар, выставив ствол автомата. За ним шел второй чахар. Этот, кроме автомата, нес высоко над головой факел, связку свечей, надетую на палку. За факельщиком шли третий чахар и поручик князь Тулубахов. Пятым надо было ожидать Колдунова, но мичман шепотом удивился:

- Стрелецкий кафтан! Товарищи, да это же Остафий! И тоже с автоматом! Ах, поцелуй собаку в нос, жлоб проклятый!

- Мне Колдунов нужен! А его нет. Осторожная лиса, язви его! - 'прошептал Ратных. Он поднял автомат и крикнул: - Бросай оружие! Руки вверх!

Громко до боли в ушах, загремела первая автоматная очередь. Братчик, русский, с непонятной быстротой вскинул автомат, дал очередь вверх и метнулся за камень. Ему ответил капитан. Упал чахар-факелыцик.

- Ха! Получается дай боже! - сказал довольно мичман.

Упавший факел горел, освещая нижнюю галерею. Чахары открыли частую, сердитую, но бесполезную стрельбу. Они били длинными очередями, не целясь, спрятав головы за камнями, высунув только стволы автоматов. И грозно кричали свой боевой клич:

- К-ху!.. Ху-у-у!

- Им бы автоматы со стволом дугой, - засмеялся капитан. - Из-за угла стрелять!

Хунхузскую бесполезную стрельбу чахаров заметил и князь Тулубахов. Послышалась его злобная брань на монгольском языке. Это подействовало. Над камнями начали приподниматься чуть-чуть шапки и лбы.

- Вот это другое дело! - обрадовался мичман и дал короткую очередь.

Пули ударились в камень ниже головы чахара, и голова испуганно спряталась. Мичман шепотом выругался и быстро выстрелил по другой голове, поднявшейся над камнем Чахар привскочил и упал, свесившись с камня

- Еще хотите? Подходи - крикнул Птуха. Выстрелы противника смолкли. Братчики поняли, что игра складывается не в их пользу. Стрелять вверх им было трудно, неудобно. Верхняя галерея не освещалась, а они были на свету. Они молчали долго, чего-то выжидая.

- Подтягиваются главные силы, - догадался мичман - Сейчас увидим факира Шаро-Вары.

И Колдунов вышел, медленно щупая полутьму подземелья длинным вороненым стволом, с раструбом искрогасителя на конце. Его лицо, бледно-серое, с потухшими глазами, было мертвым, неподвижным - он только что накурился опиума Колдунов с силой вбил в пол пулеметные сошки, лег, и пулемет задрожал в его руках от бешеной злобы Он запустил на весь диск.

- Всем бить по Колдунову! - крикнул капитан.

Три автомата застучали разом Маленькие фонтанчики каменных брызг, выбитые пулями, взметнулись перед пулеметом, с боков и на каменной стене сзади Колдунова.

- Но пасаран, свочочи! Не пройдете! - кричал Птуха, чувствуя, как мстительный восторг одолевает его.

И пулемет смочк. Колдунов вскочил и шмыгнул куда-то в темноте.

- Не нравится? - злорадно засмеялся Птуха - Сапоги собакам шить из таких вояк'

Прячась в темноте, Колдунов крикнул что то по монгольски Никто из его соратников не шевельнулся Он крикнул снова, громче, злее. А поручик, судя по звуку, ударил автоматом оставшегося в живых чахара. Тот взвизгну злобно и только после второго удара пополз к горевшему на полу факелу. Понятно стало, что Колдунов приказал погасить факел. Чахар дополз до ярко горевших свечей и чуть приподнялся, потянувшись к факелу В тот же миг ударили три автомата. Чахар повалился на бок, поджал к животу колени и затих навсегда. Но упал он на факел.

Стало темно и тихо Звонко булькали где-то капли, да чихал Женька. Его горло царапал кислый и горький запах сгоревшего пороха.

- Эй, вы, кидайте свои машинки. Пустой номер тащите! - крикнул весело мичман.

Ему не ответили, но послышалось внизу перешептывание и шорох. Капитан послушал, подождал и шепнул мичману:

- Федор Тарасович, зажигайте свечу.

- А они из темноты по свету!

- Но ведь должны мы видеть, что они будут делать. В темноте сбежать могут. Колдунова упустим.

- В темноте они могут и в церковный подвал пробраться, - тревожно сказал Косаговский.

Но свечу зажигать не понадобилось. Свет проник в галерею с неожиданной стороны, оттуда, где был церковный подвал. Капитан вскрикнул. В галерею вошел Митьша Кудреванко. Он нес перед собой в вытянутых руках колодку сорокоустой свечи. Пламя освещало его спокойное лицо, неулыбчивые глаза и курносый нос-двустволку. Не спеша, осторожно, чтобы не погасить, поставил он свечу на высокий камень и попятился к обвалу из камней и песка. Но спрятаться за обвал не успел. Застучали длинными очередями два автомата и ручной пулемет. Митьша медленно повернулся и упал. С головы его свалилась вислоухая шапка. Птуха сорвался с верхней галереи, подбежал к Митьше и обнял его, закрыв собою от вражеских пуль. Капитан и летчик открыли огонь по братчикам, а те, к счастью для Птухи, сосредоточили огонь на Митьшиной свече. Им нужна была спасительная темнота. И пули их сбили свечу. Она погасла. В темноте послышались быстрые убегающие шаги.

- Уходят! - крикнул Ратных, полез в темноте вниз, сорвался, упал и выругался. Потом зачиркал кресалом и зажег свечу.

Братчиков не было. Птуха стоял, прижав к груди окровавленного Митыну, и повторял жалобно:

- Вот что наделали, гады!.. Вот что наделали!..

- Несите его в подвал. Перевязать надо! - крикнул сердито капитан. - Обмякли, как баба!

- Ребенок же, - горько сказал мичман и пошел в темноту.

- Виктор Дмитриевич, а мы с вами в погоню… Пошли!

Ответить Виктор не успел. Рядом раздался болезненный визг. Это Женька, забытый наверху, спрыгнул неудачно и ушибся.

- Женька! Ты-то нам и нужен, - обрадовался капитан. Он схватил оброненную Колдуновым кепку и сунул ее к носу собаки. - Нюхай! След!

Женька обнюхал кепку и повел уверенно, не отрывая носа от земли. Капитан и летчик шли за ним со свечами.

В глубине темных коридоров раскатился вдруг бешеный крик злобы и отчаяния. Его оборвали пистолетные выстрелы, три, один за другим. Им ответила автоматная очередь.

- Передрались! - остановившись, сказал капитан. - Князь решил вывести Колдунова из игры. - И закричал умоляюще: - Женька, милый, скорее! Бегом!

Женька понял, что надо торопиться. Он побежал, уверенно поворачивая на разветвлениях. В длинном коридоре пес рванулся в боковой ход и пропал в нем. Ратных и Косаговский, пригнувшись, полезли вслед за собакой в каменную дыру.

Колдунов стоял в каменном тупике у стены. Оскаленный, с дикими налитыми глазами, он рычал освирепевшим волком.

Князь Тулубахов и Остафий, любимец Колдунова, предали его. Они загнали его в каменный тупик. Пусть советские разделываются с их атаманом, а они за это время успеют далеко уйти.

Едва капитан и летчик распрямили спины под сводами пещеры, Колдунов выстрелил из пистолета. Но в темноте промахнулся.

- Ну погоди, язви тебя! - с холодным бешенством выкрикнул капитан и шепнул Виктору: - Держите его под огнем, положите и не давайте вставать.

Косаговский провел веером пуль над головой Колдунова, и тот пригнулся, потом пропал, лег. Ратных сунул свою свечу в каменную щель и пополз. Колдунова он увидел неожиданно. Братчик сидел за камнем, прижавшись к стене. Оба вскочили одновременно. Теперь решало, кто выстрелит первым. Первым нажал курок братчик. Но пуля его ушла в потолок. На руке Колдунова, вцепившись в нее клыками, повис Женька. Капитан выбил стволом автомата пистолет из рук братчика и ногой отбросил назад.

- Фу, фу! - приказал Косаговский псу. - Назад!

Пес выпустил руку Колдунова и подбежал к летчику.

- Дорогая ты моя псина, - погладил Виктор, собаку. - Цены тебе нет!

А Женька, беззаветно преданный и храбрый, сидел столбиком, весело скалясь и виляя хвостом.

- Вы были правы, господин императорский полковник, - поднял капитан на Колдунова беспощадные глаза. - Игра наша затянулась. А вот и конец. Ставок больше нет. Игра окончена!

Колдунов, опустив голову, мелко дрожал всем телом. И вдруг закричал на одной страшной ноте, высокой и хриплой, закричал последнее:

- Проклятые!.. Ненавижу вас!.. Ненавижу!..

Он рванул ворот своей черной косоворотки и впился в него зубами. Капитан кинулся к братчику, но опоздал. Колдунов судорожно всхлипнул и упал, как сбитый пулей. Лицо его начало быстро синеть.

- Японское снадобье. Действие моментальное, - тихо сказал капитан.

Колдунов лежал, оскалив зубы, особенно белые на синем лице. Блестела золотая коронка.

- Невенчанный царь ново-китежский! - сказал, летчик, глядя на труп. - Монте-Кристо двадцатого века! Убийца, вор, шпион, предатель родины! Всю жизнь вилял, путал следы, искал темные углы, менял хозяев и вот уперся в погибельный тупик!..

Превозмогая отвращение, капитан обыскал: труп. Под пиджаком и косовороткой у Колдунова была, поддета тонкая стальная кольчуга. Но нашел он только мешочек с платиной.

- Приготовился на пенсию выходить, - угрюмо, усмехнулся Ратных. И отчаянно махнул рукой. - А карты Прорвы нет! Отняли у него те двое, чтобы мы в мир не вышли.

Гранитной пластинки у Колдунова тоже не было. Ее тоже отняли у атамана поручик и Остафий.

Обратно в церковный подвал их привел Женька.

4

Митьша умирал. Дыхание было знойным, прерывистым и хриплым. При каждом вздохе на губах его лопались кровяные пузырьки. Лицо его стало маленьким и узким, слиняли крупные веснушки, пропали смечгша ямочки на щеках.

- Зачем выпустили его отсюда? - спросил шепотом капитан и осуждающе вздохнул. - Не могли с пацаном справиться.

- Не заметили мы, какой убежал, - ответил Истома.

- А я подумала, что вы его позвали, - добавила Анфиса. - Вижу, свечу взял.

- Я хотел с ним бежать, Анфиса схватила меня и не пустила, - прошептал Сережа, бледный, помертвевший от горя. Его ресницы слиплись от беспрестанно лившихся слез.

Внезапно, чем-то напуганный, он подбежал к столу, на котором лежал его друг, и закричал высоким, рыдающим голосом:

- Митына, ты не умирай!.. Слышишь, не умирай, пожалуйста! А то и я с тобой умру!

Митьша улыбнулся и закивал головой часто и виновато: прости, мол, Серьга, умираю…

А Сережа кричал не переставая, кричал отчаянно, жалобно, тоненько, будто Митьша уходил далеко-далеко:

- Митьша, не надо!.. Не надо… не надо!.. Он припал лицом к лицу Митьши и вдруг понял, до конца потрясение понял, что умер Митьша, его милый, верный друг.

Виктор взял Сережу за руку, посадил рядом с собой на скамью и крепко обнял. Сережа судорожно вздрагивал плечами, рыдал, уткнувшись в грудь брата.

- Сначала отец, потом и сын. Конец корню кудреванковскому, - прошептал бледный как мел Истома.

Капитан сморщился, будто проглотил что-то с трудом, и поднялся наверх, в церковь. Он выбежал на улицу, в тайгу, принялся бешено стаскивать в кучу сухой валежник и поджег его.

Здесь и нашли его Косаговский и Птуха, тоже поднявшиеся наверх. Здесь же было решено немедля двинуться в город, чтобы ночь не застала их в тайге.