Детинец был забит посадскими. Снова попрятались, затаились верховники и уцелевшие стрельцы. К мирским бросились толпой, окружили, радостно кричали, хлопали по плечам, по спине. Будимир кинулся обнимать капитана.
- Степанушка, сокол ясный! Словно из-под земли появился, хлебна муха!
- Угадал. Из-под земли и появились.
- Не говори, знаем. Дверь в подныр мы нашли, а под землю не пошли. Заблудиться побоялись.
- Из подныр а никто не выходил?
- Вышли трое. Один мирской незнакомый, а два знакомца наших: Остафий и поп Савва.
- Где они? - подскочил к Повале мичман.
- Такого стрекача задали! Остафий так спешил, что и шапочку свою атласную оставил. В тайгу утекли, не иначе.
- Поп Савва предал нас, - сказал капитан. - Натравил на нас братчиков под землей. Двери им открыл.
- Найдем! Я уже послал в тайгу лесомык, - заверил его Волкорез.
- А когда вы Детинец снова захватили?
- Ночью. Вас шли выручать. Знали мы, что в соборе вы безвыходно засели. Перед этим всем посадом Кузнецким щиты железные ковали, против скоропалительных мирских пищалей. В соборе они стоят. Поди посмотри. Чаю, не просадят их пули из мирских пищалей, - с гордостью закончил Будимир.
Хотел капитан сказать, что жестяные эти щиты винтовочные и пулеметные пули без труда просадят, но вообразил, как весь Кузнецкий посад гремел тяжелыми ударами молотов, как хрипло, с надсадой дыша, то и дело прикладываясь запаленно к ведру с водой, ладили кузнецы спасительные щиты, чтобы идти под их защитой на выручку мирских друзей, и сказал уверенно:
- Какой разговор! Ясно, не просадят! - И добавил растроганно: - Спасибо вам, друзья. Не бросили нас в беде.
- За что благодаришь, хлебна муха? Во второй раз мы Детинец голыми руками взяли. Навалились всей силушкой, а Детинец пустой. Защитники его или разбежались, или под перины попрятались…