Озеро Чапаева открылось неожиданно. Деревья кончились, и вдруг сразу, как взрыв, ударил в глаза яростный оранжево-красный закат. Два заката! Один в небе над тайгой, второй - в озере.

- Ух ты, до чего ж красиво! - восхитился Сережа. И тут же он вспомнил, что пришло время прощаться с тайгой. Стало так грустно, что даже в сердце вступило. Полна тайга угрюмой дикости, а все же прекрасна она неукротимой, мощной красотой. Но тут же он вспомнил свою Забайкальскую, вообразил, как пойдет по ее асфальту и будет переходить с одной стороны на другую, чтобы почувствовать, какая она широкая и ровная.

Дождались рассвета и начали осмотр самолета. Стоянка в тайге не повредила «Антону». Это выяснилось, когда сбросили с него маскировку, сняли чехлы и опробовали моторы.

- Ни на что не жалуется. Вполне здоров! - обрадовался летчик.

Дружным авралом развернули «Антона» в сторону полета, носом к пропасти, и летчик медленно пошел от пропеллера к краю обрыва, шагами вымеряя длину взлетной площадки. Капитан с сомнением смотрел на Косаговского. А Виктор шел прямой, спокойный, упорный.

- Сколько нужно для взлета? - спросил Ратных, когда Косаговский остановился у края пропасти.

- Не менее ста пятидесяти метров.

- А здесь?

- Здесь меньше.

Летчик поднял большой камень, бросил вниз и зашептал, считая секунды.

- Хорошая пропастина, - довольно сказал он. - Глубина - верный километр.

- Виктор Дмитриевич, я все-таки не понимаю; как вы думаете взлететь? - спросил Ратных.

- Думаю разогнать мотор до нужной скорости и падать в пропасть с работающим мотором. В падении набрать высоту. Все очень просто!

- Действительно, все очень просто! - развел капитан руками. - Легко сказать - набрать нужную скорость. На этой кургузой дорожке?

- Слушайте, капитан! - вдруг разозлился летчик. - Я вас не узнаю. Что вы предлагаете? Идите в самолет и занимайте места.

Капитан решительно и сердито встал.

- Ладно. Пусть будет так. Сережа, прощайся с Волкорезом.