Спасатели почти каждый день предпринимали попытки добраться до оставшихся в живых летчиков «PN9E» и Дона Тетли. Но все их усилия оказывались бесплодными.
В середине декабря 1942 года американское военное командование решило воспользоваться услугами канадского пилота Джимми Уэйда, имевшего большой опыт полетов над тундрой. Уэйд ранее сам предложил свою помощь: он собирался посадить свой двухмоторный самолет с лыжным шасси на лед неподалеку от лагеря Спенсера, Тетли и О’Хары.
План был не менее дерзким, чем идея Притчарда и Боттомса. Необходимо было подобрать троих человек с ледника и переправить на базу «Блюи Ист-2», находившуюся примерно в 220 километрах от заглохших мотосаней и застрявших рядом с ними людей. А затем вернуться и таким же образом эвакуировать тех, кто ютился в иглу под крылом бомбардировщика.
Уэйд был гражданским пилотом в частной канадской авиакомпании Maritime Central Airways, руководство которой согласилось отпустить его в опасное путешествие ради спасения американских военных, а также предоставить в аренду красивый и мощный самолет Barkley-Grow «T8P-1». Управлять им должен был Уэйд, а штурманом назначили капитана Авиатранспортного командования ВВС США Дж. Дж. Моу.
22 декабря они вылетели с «Блюи Вест-1». Им необходимо было пересечь весь остров, дозаправиться на «Блюи Ист-2», а затем совершить короткий марш-бросок до лагеря на леднике. Прогнозы погоды были оптимистичными, но природа не оправдала ожиданий людей.
Находясь далеко от аэродрома подскока, летчики столкнулись с сильным встречным ветром. Сопротивляясь ему, самолет сжег больше топлива, чем предполагалось. Видимость была слабой, Уэйд и Моу были плохо знакомы со сложным рисунком густо изрезанного фьордами восточного побережья, а потому случайно повернули не туда, надеясь, что «Блюи Ист-2» уже совсем рядом. Скорректировать эту ошибку не успели: топливо стремительно заканчивалось. Уэйд решил посадить едва державшуюся в воздухе машину на лед залива. Им с Моу показалось, что эта идеальная, припорошенная снегом равнина вполне прочна и выдержит самолет. Но они опять просчитались: самолет, лишь только коснувшись поверхности ледяного покрова, тут же проломил его. Летчики успели захватить все самое необходимое и спешно покинули его.
Несколько дней намокшие и дрожащие от холода Уэйд и Моу пытались на надувной лодке добраться до берега, который был недалеко – километрах в полутора. Однако тонкий лед таил в себе массу опасностей. Наконец, они оказались на суше, но от этого легче не стало. Летчики шли, низко склоняясь под ураганным ветром и закрываясь руками от метущего в глаза снега. Так они скитались неделю. Запасов провизии совсем не осталось. Их рацион сократился до двух печений Newton с начинкой из инжира в день. Командование ничего не знало об их судьбе. Их сочли погибшими.
Когда потерпевшие бедствие уже потеряли было надежду на то, что выберутся из этой снежной пустыни живыми, они наткнулись на группу охотников-эскимосов.
Есть такой морской закон: любой, кто услышит сигнал SOS, обязан на него откликнуться. Подобное правило действует и в Арктике. Местные жители привезли заблудившихся людей в свое жилище и в течение нескольких дней лечили, кормили и обогревали. Второго января, через одиннадцать дней с момента вылета, их доставили на собачьей упряжке на базу «Блюи Ист-2», на которой они оставались до конца весны. Еще через шесть месяцев Джимми Уэйду торжественно вручили медаль. Это стало еще одним примером награждения летчика за героические усилия в стремлении помочь команде «PN9E», не увенчавшиеся, впрочем, успехом.
В тот же день, когда Уэйд и Моу наконец вернулись на базу, еще одна спасательная группа на собачьих упряжках вернулась назад, на Главную береговую станцию, не достигнув цели. В самом начале пути сани увязли в глубоком снегу, и спасатели были вынуждены отказаться от намеченного путешествия.
Эта неудача стала последней каплей, переполнившей чашу терпения американского армейского руководства в Гренландии. Конечно, приоритетом всегда оставалось спасение жизни людей, бедствовавших на леднике. Но теперь на карту была поставлена также и репутация тех, кто руководил операцией. Официальные лица в Вашингтоне, гражданские и военные, получали регулярные отчеты о предпринимаемых усилиях по поиску летчиков и Дона Тетли, и у высоких столичных чиновников вполне могли возникнуть сомнения в компетентности командования гренландскими базами.
Полковника Бернта Бальхена, находившегося на отдаленной «Блюи Вест-8», срочно вызвали на центральную «Блюи Вест-1». Адъютанты препроводили его на встречу с ключевыми командирами морских и наземных сил региона. Это были командующий Гренландским патрулем контр-адмирал Эдвард «Айсберг» Смит и полковник Роберт Уимсетт, командир военных баз армии США в Гренландии. Тот самый Уимсетт, которого несколькими месяцами ранее Бальхен вызволял из ледового плена. Оба командира обратились к норвежскому летчику с вопросом, что тот считает необходимым делать в сложившихся обстоятельствах.
Бальхен изложил самый верный и надежный, по его мнению, план эвакуации летчиков «PN9E» и Дона Тетли. Но для осуществления его нужна была поддержка высоких военных чинов и два дорогих и мощных самолета.
В очередной раз Бернт продемонстрировал, что он талантлив и опытен в летном деле. Отважных пилотов вокруг было предостаточно (некоторые, правда, скорее, казались смелыми, чем были на самом деле), но лишь немногие соединяли в себе глубокое знание реального потенциала техники и умение правильно анализировать ситуацию.
Бальхен заявил Смиту и Уимсетту, что следует извлечь урок из опыта Причарда, дважды успешно приземлившегося на биплане на ледник и взлетавшего с него. Да, судьба «Груммана дака» сложилась трагически, и все же его пилот доказал, что ледовый покров Гренландии вполне может послужить взлетно-посадочной полосой, и амфибия способна благополучно сесть в таких условиях на живот. Бальхен считал, что этот трюк сможет повторить и гораздо более крупная и мощная летающая лодка, более пригодная для спасательной операции.
В качестве дополнительного аргумента он сослался на исторический факт. В 1925 году была предпринята первая попытка добраться до Северного полюса по воздуху. Руаль Амундсен и Линкольн Эллсворт собирались достичь «макушки планеты» на двух летающих лодках. Тогда они потерпели неудачу, однако старт прошел гладко, а взлетали нанятые исследователями пилоты как раз со льда, покрывающего Конгсфьорд в Норвегии. Бальхен слышал эту историю из первых уст, будучи еще совсем юным летчиком. Он служил тогда в норвежских ВВС и участвовал в спасении великого покорителя севера, Амундсена.
Был в арсенале у Бальхена еще один, совсем недавний пример. В июне 1942 года в Гренландии летчик ВМС США Дик Парунак посадил амфибию на озерцо, образовавшееся из подтаявшего в летнее время льда. Это было во время проведения руководимой Бальхеном операции по эвакуации экипажа «В-17» «Моя подружка Сал». Теперь Бальхен хотел попробовать разыграть «гамбит Притчарда-Амундсена-Эллсворта» с «дебютом Парунака».
Полковник считал, что его план – это последняя попытка перехитрить Арктику. Он предложил использовать для этой цели гораздо больший самолет, чем «Грумман дак», а именно, флотскую летающую лодку «PBY-5A» «Каталина», то есть ту же самую модель, которую пилотировал Парунак.
Бальхен действительно знал толк в летающих лодках. Предложенная им машина была настоящим чудом. «РВ» означало «патрульный бомбардировщик», а литера «Y» указывала на производителя – компанию Consolidated Aircraft Corporation.
PBY «Каталина» был главной «рабочей лошадкой» морской авиации – мощной амфибией, способной преодолевать расстояния до четырех тысяч километров.
К концу войны таких машин насчитывалось около четырех тысяч. Они бомбили подводные лодки, а на обратном пути, возвращаясь с боевых заданий, подбирали моряков с поврежденных или потопленных кораблей.
Патрульный бомбардировщик «Каталина» прозвали «Кошкой». Но во время спасательных операций ее ласково именовали «Дамбо» в честь диснеевского летающего слона (одноименный мультфильм вышел на экраны американских кинотеатров в октябре 1941 года).
Летающая лодка внешне чем-то отдаленно напоминала «Грумман дак», но имела длину около девятнадцати метров, а размах крыльев составлял около тридцати одного метра.
Уимсетту идея Бальхена понравилась, но Смит возражал. По его мнению, план был слишком рискованным. В Гренландии базировалось всего четыре «Каталины», их применяли для выслеживания и нейтрализации вражеских подводных лодок, атаковавших снабжающие Союзников во время Битвы за Атлантику торговые суда.
Контр-адмирал не желал отвлекать от этой миссии половину машин. Еще больше он боялся потерять их во время непредсказуемой операции.
И у него вполне были основания для того, чтобы опасаться за жизнь экипажей и сохранность машин. Посадка могла оказаться слишком жесткой; была даже вероятность, что «Каталина» разлетится на куски при столкновении с ледником. Кроме того, Смит подозревал, что наиболее трудной частью операции может оказаться вовсе не приземление, а сам перелет над Гренландией в разгар зимы. Биплан Притчарда дважды удачно сел и взлетел, но его все же сокрушили непогода и плохая видимость. Чуть раньше контр-адмирал уже пресек разговоры о том, чтобы направить к восточному побережью острова еще один корабль Береговой охраны, «Норт Стар», и использовать базирующийся на его борту «Грумман дак» для повторной попытки эвакуации пострадавших. Командующий Гренландским патрулем не хотел терять людей и самолеты по вине бушующей природы. Он предложил более осторожный план: из США должны прислать новые мотосани, и они будут сброшены с парашютом Тетли и двум его товарищам, чтобы те сами добрались до Ледниковой станции. А пока «Папа Тернер» продолжит обеспечивать их всем необходимым.
В общем, ни к какому единому решению совещавшиеся не пришли.
Много лет спустя Бальхен написал в воспоминаниях, что в тот день дал себе клятву: «Даже если мне пришлось бы самому ползти через снежную пустыню, я бы вызволил ребят с ледника». Смита он считал «человеком с холодным сердцем», равнодушным и черствым: «Пожалел, видите ли, самолеты, и назвал мою идею безумием!»
Чтобы оправдать свою осторожность и рассудительную неспешность, Смит заручился поддержкой вышестоящих командиров. В своем рапорте он сообщал, что Бальхен «…хочет, чтобы [PBY] села на ледник. Я предупредил его, что считаю такой план слишком рискованным для этого времени года. Думаю, есть еще другие варианты решения этого вопроса».
При этом контр-адмирал честно признался, что направит летающие лодки в спасательную экспедицию, если получит соответствующий приказ сверху. В этом случае руководить операцией следует Бальхену, так как «это самый опытный полярный летчик из тех, кто служит сейчас в Гренландии».
Изначально высшие офицеры флота встали на сторону Смита. В одном из ответов слышатся те же резоны, что приводил «Айсберг»: «… спасательные операции с участием авиации возможны, только если они не сопряжены с серьезным риском для техники и личного состава… В вашем отчете указывается, что в данном случае угроза чрезвычайно велика, а потому командование согласно с принятым вами в данном случае решением. Будем следить за дальнейшим развитием событий».
Но Бальхен и Уимсетт тоже умели играть в бюрократические игры. Шесть человек, застрявших на леднике, принадлежали не флоту, а другим родам войск – сухопутным силам и ВВС. А значит, можно было обратиться за помощью к генералу Джейкобу Диверсу, впоследствии – командующему Шестой группой армий в Европе. Тот поддержал Бальхена, и это возымело действие. Вскоре на Смита и руководство флота стали давить из министерства обороны в Вашингтоне. Так Бальхену удалось «обыграть» контр-адмирала по прозвищу «Айсберг».
Через несколько дней главнокомандующему военно-морскими силами США пришлось оправдываться. В одном из писем от 4 января 1943 говорилось: «Никоим образом Министерство ВМФ не пыталось препятствовать использованию находящейся в его ведении техники в операции по спасению экипажа [ «B-17» «PN9E»], потерпевшего крушение на леднике. Предоставляем полковнику Бернту Бальхену право задейстовать самолеты PBY в любое время, согласовав эти действия с адмиралом Смитом».
Смита загнали в угол. Тот понял, что его оппоненты представили дело так, будто он ставит спасателям палки в колеса. Ему пришлось сменить курс: «Айсберг» выделил две «Каталины» и назначил Бальхена руководителем операции. При этом тот должен был выполнить некоторые условия: информировать Смита обо всем происходящем и набрать в команду только добровольцев, причем постараться обойтись минимальным их числом.
Подобрать экипаж было нетрудно: все летчики, приписанные к летающим лодкам PBY, выразили желание участвовать в этой благородной миссии. Они тут же принялись готовить машины: снимать бронированную обшивку и отвинчивать пулеметы, чтобы максимально облегчить вес самолетов. Для взлета в необычных условиях этот момент был очень важен.
Потом все принялись с нетерпением ждать подходящей для вылета погоды.
Параллельно командование сделало еще одну отчаянную попытку воспользоваться самолетом с лыжным шасси для эвакуации людей с ледника. Результат можно было бы считать комичным, если бы жизнь летчиков при этом не подвергалась опасности.
Одна из машин, двухмоторный «Бичкрафт», прибыла 20 января на «Блюи Ист-2», где к нему прикрепили лыжи. Во время пробного взлета полозья вдруг встали вертикально и были тут же срезаны воздушными винтами.
На этом с подобного рода экспериментами покончили.
Рейды «В-17» «Папы Тернера» были единственной связью с внешним миром для оставшихся без рации и портативного радиопередатчика летчиков. Но суровая гренландская зима входила в свои права, а потому ни те, кто находился на леднике, ни команда сбрасывающего припасы бомбардировщика не могли предсказать, сколько дней (а может, и недель) пройдет от одного визита до следующего. Тернер следовал строгому правилу летать только в относительно ясную погоду, когда он мог видеть тень своего самолета на снегу. В противном случае пилот был не в состоянии определить, на какой высоте он находится, и рисковал разбиться, как «PN9E», или нырнуть в темные воды Коджи-бей.
На недостроенной, не укомплектованной кадрами «Блюи Ист-2», экипаж Тернера был вынужден сам обслуживать свою машину: прогревать в предрассветный мороз двигатель, придумывать, чем заменить сломанные детали. Ангара не было, поэтому самолет держали на построенной лишь до половины взлетно-посадочной полосе. Крылья и хвост привязывали к пятитонным грузовикам, чтобы бешеные ветра не снесли бомбардировщик. Когда на втором двигателе вышел из строя стартер, бортинженеры Карл Бреме и Норман Хендерсон вынуждены были заводить «летающую крепость», как детский волчок, ну, или в лучшем случае как старый «Форд-Т», у которого надо было крутить ручку, перед тем как поедешь. Сначала привязывали веревку к воздушному винту с трехметровым размахом лопастей. Затем два сержанта, а иногда и другие члены экипажа, отбегали подальше и тянули за собой веревку. Лопасти раскручивались, и двигатель запускался. Все понимали, что если самолет придет в негодность, другой, взамен неисправного, никто не пришлет. А если «умрет» машина, погибнут и потерпевшие бедствие среди снегов люди.
В летную погоду экипаж «В-17» отправлялся доставлять припасы, как в условиях войны отправлялся бы бомбить противника. Два бортинженера и радист Ралф Коулмен сбрасывали коробки и тюки осторожно, по одной штуке. При этом им все время приходилось находиться в опасной близости от открытого бомбового люка. «Посылки» падали с большой высоты, без всяких парашютов и планирующих приспособлений, а потому приходилось, например, канистры с копеечным керосином заворачивать в дорогие стеганые куртки, чтобы при встрече с землей контейнер не открылся, не деформировался, не разбился, а его содержимое не рассыпалось и не пролилось.
В хвосте, где обычно помещается пулеметчик, сидел штурман Герберт Керз. Его нещадно трясло и укачивало, обдувало ледяными ветрами, и все же он следил, куда падают коробки, чтобы впоследствии скорректировать траекторию движения самолета и сделать «бомбометание» более точным. Кроме прочего, Керз подмечал, какие ящики упали слишком далеко, и потом команда восполняла потерянное.
Именно он посоветовал Тернеру и второму пилоту Бруно Гарру попробовать пролететь на минимальной высоте – менее тридцати метров от поверхности ледника, чтобы посылки скорее попадали в руки нуждающимся в них летчикам. Особенно важно это для тех, кто укрывался под обломками «PN9E». Ведь, отойдя не более чем на несколько десятков метров от носовой части самолета, Монтеверде, Бест и Спина попадали на испещренное расселинами поле.
Сами по себе перелеты от базы в Коджи-бей тоже были очень рискованными. Тернер не летал во время буранов, но свирепые ветра в Гренландии дуют постоянно, и во время каждого рейса они швыряли бомбардировщик из стороны в сторону, как детскую игрушку. Добавляло опасности еще и то, что ветер поднимал над ледником клубы снежной пыли, которые сверху были очень похожи на облака. Однажды, когда Тернер слегка отклонился от курса, ненадолго потерял ориентацию в пространстве и чуть не врезался в землю, думая, что перед ним туча.
Экипаж «В-17» под командованием Тернера совершил всего тридцать четыре «спасательных» вылета и сбросил 225 посылок с жизненно необходимыми вещами и продуктами. Таким образом он почти всю зиму поддерживал жизнь летчиков в иглу под крылом «PN9E», обитателей лагеря у заглохших мотосаней и спасателей на Главной береговой и Ледниковой станциях. Этими припасами можно было бы заполнить большой склад: там были военные пайки, топливо, зубная паста и щетки, лекарства и медицинские принадлежности, варежки на меху, шерстяное белье и толстые шерстяные носки, снегоступы, лопаты, веревки, палатки, целые короба с шоколадными батончиками, крюки, медные заклепки, сигареты, мыло и полотенца, двенадцать бутылок кока-колы, журналы, двадцать белоснежных носовых платков и даже два больших копченых окорока.
Почти каждый раз команда Тернера вкладывала в посылки небольшое письмо, отпечатанное на машинке или написанное от руки на вырванной из блокнота страничке. Иногда в нем описывался ход подготовки спасательной операции, иногда передавались новости о ходе войны, а временами содержались просто слова поддержки, которые должны были подбодрить летчиков и Тетли, живущих последние месяцы, как медведи в берлоге.
Плохие новости им не пересказывали, чтобы не усугубить их моральное состояние. Так, Арманду Монтеверде, Полу Спине и Клинту Бесту не сообщили, что Кларенс Уидел провалился в расселину, а трое других их товарищей застряли на леднике в десяти километрах от места крушения бомбардировщика.
24 декабря 1942 года троица под крылом «PN9E» с нетерпением ждала, что Тернер доставит им что-то необычное, рождественское. Но самолет не прилетел. У летчиков в запасе оставалась еще одна банка с куриной тушенкой, однако этот деликатес берегли, чтобы отпраздновать день, когда удастся покинуть ледник. Съесть курицу в этот, пусть и особенный вечер, значило бы сдаться – перестать ждать спасения. Поэтому Монтеверде решил соорудить праздничный ужин из мясных продуктов, которые содержались в рационе С. Летчики пели гимны и вспоминали счастливые годы, когда встречали Рождество по-другому.
На следующий день появился бомбардировщик Тернера. Среди сброшенных тюков была отпечатанная на машинке записка. Адресат указан просто: «В-17».
В письме был написан алфавит азбуки Морзе, на случай, если рация заработает, а также указана частота, на которой следует передавать сообщение. Кроме того, в нем говорилось:
«Мы продолжим снабжать вас едой и всем необходимым, пока вас не перевезут на Ледниковую станцию. У групп на мотосанях и собачьих упряжках возникли трудности, поэтому их прибытие задерживается. Простите, что не смогли ничем порадовать вас в понедельник [на Рождество], но из-за сильного ветра вылететь было невозможно. Каждый день, когда позволит погода, мы будем сбрасывать посылки, а также сопровождать наземные команды, которые двигаются вам на помощь… Не падайте духом. Мы постараемся эвакуировать вас как можно скорее.Капитан Тернер»
Запасы продовольствия жителей импровизированного лагеря у заглохших мотосаней регулярно пополнялись. Двигались его обитатели мало, а потому худощавый от природы Спенсер умудрился даже прибавить пятнадцать килограммов, а Тетли – чуть более семи. Обычно день строился так: они вставали засветло, около семи утра, готовили завтрак, а потом занимались обустройством своих снежных пещер – расширяли, укрепляли или ремонтировали их.
Короткий световой день тратили на то, чтобы, сопротивляясь ураганному ветру, собрать недавно сброшенные коробки. Во второй половине дня готовили обед, спали, а вечером, около полуночи, варили кофе. Так одни сутки сменялись следующими, мало чем отличаясь друг от друга.
Гарри и Дон пытались наладить общение с командой Тернера, выкладывая большие и малые предметы в виде слов на «морзянке», но успеха это не имело. Попробовали писать на снегу слова темным маслом – тоже безрезультатно.
Состояние O’Хары продолжало оставаться главной проблемой. Оно ухудшалось. Штурман терял вес быстрее, чем его товарищи набирали килограммы. Из цветущего молодого человека он превратился в привидение со впалыми щеками. Билл долгое время проводил в полубреду. Переварить еду из армейских пайков он не мог, а ел только консервированные супы, которые доставлял «В-17». Когда они заканчивались, Спенсер и Тетли разваривали другие продукты до кашеобразного состояния, но такая пища вызывала у больного расстройство желудка. Лучше он себя чувствовал в те дни, когда самолет доставлял бутерброды не с консервированным, а свежеприготовленным мясом.
Товарищи по несчастью изо всех сил старались поддержать его, но они ничего не могли сделать с его обмороженными ногами. Не помогал ни массаж, ни часто меняемые повязки, ни горячая молитва о выздоровлении. Кровообращение нарушилось, неделю за неделей ткани отмирали. Сухая гангрена делала свое черное дело. Ноги двадцатичетырехлетнего лейтенанта от лодыжек и ниже почернели и полностью потеряли чувствительность.
Билл лежал в ледяной пещере, беспомощный, хоть и окруженный заботой и вниманием друзей. В какой-то момент мертвая плоть сама собой отделилась от живой. Говоря простым языком, стопы просто отвалились вместе с ботинками. Последнее, что Билл O’Хара ощущал ниже лодыжек, было прикосновение Кларенса Уидела, когда тот пытался ухватиться за что-нибудь перед тем, как упасть в расселину.
21 января 1943 года Тернер кроме припасов сбросил возле заглохших мотосаней охапку деревянных кольев и пятьдесят красных флажков. К этой посылке прилагалась записка, описывающая выдвинутый Бальхеном план спасения. «Каталина» (она же «Дамбо») должна была вылететь в ближайший погожий день. Спасатели просили, чтобы Спенсер мобилизовал опыт и знания, полученные в летной школе, и выбрал пригодный для посадки, ровный и свободный от трещин участок ледника. Его нужно пометить колышками и привязать к ним красные флажки. Спенсеру сказали привязать к каждому колышку по два флажка, один сверху, другой снизу, чтобы дать возможность пилоту «Каталины» оценить расстояние до земли. Письмо заканчивалось оптимистично: «Скоро увидимся, ребята!»
Гарри спрятал записку подальше за пазуху, чтобы не потерять.
25 января два самолета PBY вылетели с базы Бальхена «Блюи Вест-8» и пересекли остров, чтобы добраться до Блюи Ист-2. Там Тернер и его экипаж проинструктировали летчиков, рассказав им о погодных условиях и об особенностях местности, где тем предстоит работать.
Согласно выработанному плану на борту ведущей «Каталины» должен был находиться командовавший всей операцией Бальхен. Ему предстояло принимать ключевые решения совместно с первым пилотом, Бернардом «Барни» Данлопом, тридцатиоднолетним лейтенантом флота родом из Лонг-Айленда в штате Нью-Йорк.
Вторым пилотом был младший лейтенант флота Нейтан Уотерс. В команду входили два призывника – бортинженер Алекс Сабо и радист Харольд Ларсен.
Также на борту находился капитан П. У. Свитзер – врач с базы «Блюи Ист-2», который собирался осмотреть O’Хару еще до того, как его вывезут с ледника. Вторая летающая лодка была резервной, на случай, если что-то случится с первой.
На PBY под командованием Данлопа находись также опытные спасатели на собачьих упряжках, входившие в наземные подразделения ВВС США. Вот состав этой группы: ранее служивший на Аляске капитан Хэролд Стронг и отличившиеся в свое время время в Антарктиде сержанты Джозеф Хили и Хендрик Доллман по прозвищу «Голландец». При них было десять собак. Бальхен очень уважал Стронга – ветерана-полярника. Он знал, что может полностью положиться также на Хили и Доллмана, которые участвовали в эвакуации экипажа «Моей подружки Сал».
Самолеты и экипажи были готовы стартовать в любой момент. Но погода не благоприятствовала этому.
Январь кончился, а обещанная помощь так и не подоспела к обитателям лагеря у мотосаней. Дон Тетли приуныл. Поначалу он считал, что операция по спасению команды «PN9E» займет всего несколько дней, но она затянулась на два месяца. И конца ей видно не было. На его глазах два человека погибли, провалившись в расселины. Он старался не терять надежду, но дни складывались в недели, и вера в благополучный исход этого приключения ослабевала. В последнее время Дон, чтобы приободриться, уверил себя, что обязательно окажется в безопасности до 1 февраля. Это был его день рождения и по совпадению – также и его жены.
И вот пришла долгожданная дата, но «Каталина» так и не появилась на горизонте. Тетли был мрачен, вспоминал о доме, думая, как, наверное, волнуется его жена. Сигареты кончились, а потому он провел несколько часов, угрюмо вытряхивая маленькие щепотки табака из оставшихся окурков. Гарри почувствовал, как тяжело его товарищу, и решил устроить ему сюрприз. Еще когда сигарет было много, Спенсер на всякий случай припрятал одну пачку. Сейчас она оказалась как нельзя кстати: летчик преподнес ее другу в качестве подарка на день рождения.
Это был лишь один из многочисленных примеров того, как поддерживали друг друга обитатели ледниковых пещер, как шли на уступки и делали одолжения, не упуская возможности проявить доброту и человечность. Каждый такой поступок укреплял дух товарищества, необходимый для выживания в экстремальных условиях. Пожертвовав своими интересами, пусть даже в малом, разделив с соседом паек или последнюю сигарету, люди упрямо доказывали себе самим и этому жестокому миру, что при любых обстоятельствах останутся людьми.
Вечером того же дня Спенсер был вознагражден за заботу о ближнем. Тернер сбросил лучший «подарок», какой только мог порадовать замерзающего летчика – посылку с письмами от родных, среди которых был конверт от жены Гарри, Петси, и связанный ею к Рождеству свитер для мужа. К посылке прилагалась записка с базы: «На этот раз мы точно вас вытащим». Тетли сохранил на память этот клочок бумаги.
Через два дня им сбросили продукты и новую, только что доставленную из Штатов портативную рацию. Такие приспособления назывались «уоки-токи». Они поддерживали двустороннюю связь «земля – воздух» и были очень популярны в зонах боевых действий. Наконец-то застрявшие на леднике летчики и Тетли могли полноценно общаться с командой «Папы Тернера». Поначалу из-за теплого дыхания находящихся на земле микрофон быстро покрылся коркой льда. Его пришлось «размораживать», а затем натянуть на рацию носок. Появилась возможность хотя бы познакомиться лично с командой, доставляющей припасы. Это несколько утешило Тернера, который все время досадовал: «Я постоянно нахожусь в непосредственной близости от этих ребят, так что могу почти что коснуться их, и при этом не в состоянии забрать их с ледника!»
Все продолжали ждать решения Бальхена и Данлопа относительно дня вылета PBY.
Но в начале февраля над Гренландией продолжали свирепствовать ветра. Они поднимали в воздух целые облака колких снежинок, которые густой пеленой заволакивали ледовое поле, выбранное Спенсером в качестве посадочной полосы и отмеченное колышками с красными флажками. Спенсер и Тернер обсудили погодные условия, и командир «В-17» снова спросил, не попробовать ли сбросить запчасти для починки мотосаней. Однако Спенсер с Тетли последний раз пытались запустить сани около месяца назад. С тех пор их завалило снегом так, что трудно было понять, где они прячутся.
– Черт возьми! – прокричал Гарри в микрофон. – Мы недавно пытались их отыскать, две недели рыли, и так и не нашли.
O’Хара был по-прежнему плох. Когда около десяти дней назад Тернер передал записку с описанием нового плана спасения, он немного приободрился. Но операцию все время откладывали, и Билл снова впал в депрессию. Он лишился стоп, был истощен, обезвожен, кожа стала желтоватой и будто восковой. Сил на то, чтобы бороться за выживание, у него больше не было. Спенсер и Тетли боялись, что он совсем сдастся и умрет до того, как прибудет спасательный самолет.