Осторожно обходя расселины, которых было очень много в радиусе полутора километров от места крушения «PN9E», Монтеверде, Бест и Спина, сопровождаемые спасателями и собаками в упряжке, двинулись к бывшему лагерю у заглохших мотосаней. Все шесть человек шли пешком, а девять собак тянули основные сани, а также прикрепленные к ним тросом грузовые, нагруженные всем необходимым для выживания людей и их четвероногих помощников. Неизвестно было, сколько придется ждать возвращения Барни Данлопа и «Дамбо». Оставалась лишь надежда на то, что бомбардировщик Тернера сможет периодически пополнять запасы ожидающих эвакуации людей.
Главного пса в упряжке звали Рински. Это был суровый и неутомимый хаски, родившийся в Антарктиде и привезенный в Гренландию хозяином – сержантом Хили. Еще два кобеля, Пэт и Мопи, выросли за полярным кругом и хорошо знали свое дело – тянуть сани вперед, ни на что не отвлекаясь. Они всю свою жизнь жили в Арктике, в бесплодных землях, где нет ни деревьев, ни других растений. Даже чтобы справить естественную надобность, они не поднимали лапу, а приседали. Иногда, правда, они могли помочиться на штанину человека, если были чем-то раздосадованы или в знак доминирования. Гренландские собаки нередко бывают довольно агрессивными и часто дерутся между собой за еду или за лидерство в стае. Это, скорее, полудикие, чем одомашненные животные. Они, как правило, неласковы и не стремятся установить с человеком теплые отношения. Некоторые из них очень умны, другие глупы, как пробка; встречаются симпатичные и не очень. Но все ездовые хаски чрезвычайно выносливы, нечувствительны к боли и не страдают от холода. Большинство из них редко лают, но по ночам и когда голодны, они воют подобно своим диким предкам. Усталые собаки сворачиваются в плотный меховой клубок прямо на снегу, утыкаются мордой под хвост и могут крепко заснуть, невзирая на бешеные арктические ветра.
Хаски тянули упряжку, люди шли за ними. Первым начал спотыкаться Пол Спина. Более четырех месяцев прошло после катастрофы бомбардировщика, и за все это время он мало выходил из убежища. Самым далеким его походом был, пожалуй, недавний «марш-бросок» за банкой сгущенки. Он очень старался не подавать виду, что слабеет, но вскоре начал падать на колени через каждые пять-десять метров.
Пол поднимался, делал несколько шагов вперед, не открывая глаз, а затем снова валился в снег. В какой-то момент у него не хватило сил встать. Хотелось отказаться от борьбы за существование и умереть прямо здесь, в этом самом месте. Однако у Хэролда Стронга были другие планы: он взвалил бортинженера на сани и прочно привязал его к ним ремнями.
Следующим упал Клинт Бест. Монтеверде держался до последнего, хотя тоже испытывал огромное искушение упасть лицом в сугроб и заснуть навеки. Тут Стронг объявил привал.
Доллман поставил палатку и забрался туда вместе с Бестом и Монтеверде, чтобы те отдохнули. Им предстояло оставаться в этом месте, в то время как остальные члены группы продолжат движение к лагерю у мотосаней.
Стронг и Хили шли пешком, а Спина ехал на санях. В какой-то момент капитан наступил ногой на край трещины и чуть не скатился вниз. Но он был опытным полярником и крепко держался за привязанную к саням веревку. Не прошло и секунды, как упряжка вытянула его на поверхность, в безопасное место.
По пути спасатели отмечали опасные участки и трещины красными флажками, а надежный маршрут – желтыми флажками. Когда добрались до лагеря, Стронг и Спина поставили палатку и легли отдыхать, а Хили с собаками сразу повернул обратно, чтобы забрать Доллмана, Монтеверде и Беста.
Воссоединившись, все участники этого небольшого ледового перехода провели две ночи в палатках на льду. В дневное время Стронг, Доллман и Хили расширили и вернули к жизни снежные пещеры, некогда вырытые Доном Тетли и Гарри Спенсером. Когда Монтеверде, Спина и Бест забрались туда, они поразились, какой великолепный дворец из льда и снега выстроили их товарищи.
Входом в него служило большое отверстие, от которого вниз спускалась четырехметровая лестница из снежных блоков. Она вела в зал шириной примерно два метра и длиной шесть метров. Высота потолка достигала трех метров. В дальнем конце зала стояла масляная печка для обогрева помещения и сушки одежды. По обеим сторонам помещения были сделаны проемы, которые вели в небольшие спальные закутки, похожие на купе в поезде. Они были выше, чем пол зала, чтобы их не заливала подтаявшая от печки и стекающая вниз вода. В зал также выходила кухня с вырубленными изо льда полочками и вентиляционным отверстием, ведущим на поверхность. Через нее дым от приготовления пищи и пар от печки отводились наружу. К кухне примыкала обширная снежная пещера-кладовая. В конце центральной залы находилась вторая лестница, ведущая еще на три метра вниз, где располагалась вырубленная во льду уборная.
На Монтеверде, Спину и Беста все увиденное произвело такое сильное впечатление, что они переименовали лагерь у мотосаней в «Отель “Империал”».
Несколько дней погода радовала обитателей лагеря. Было солнечно, и «В-17» «Папы Тернера» не раз прилетал, чтобы пополнить запасы продуктов ожидающих «Дамбо» летчиков и спасателей. Затем снова завыли метели. Ветра и снегопады были такими сильными, что Хили решил загнать собак в подземное жилище, где ночевали люди. Один хаски отказался разделить ночлег с людьми и поплатился за свое непослушание: он отморозил лапу, но, впрочем, потом выздоровел. Собаки отнеслись к подземным палатам просто, как к большой конуре. Они грызлись и носились по всем комнатам. Но когда животные немного успокоились и улеглись спать, их присутствие очень согрело людей. Они перетащили свои спальные мешки поближе к псам и ночи напролет грелись о меховые спины животных, которые давали тепла больше, чем самое лучшее шерстяное одеяло.
Две недели Стронг, Хили и Доллман заботились о гостях «Отеля “Империал”».
Хили стряпал, а так как в его распоряжении было много разных продуктов, он даже принимал «индивидуальные заказы», ежедневно спрашивая, что тот или иной из его подопечных желает на обед или ужин. Правда, сержант не любил кофе и не хотел его варить. Зато у него постоянно под рукой был чайник с горячим чаем. Ложились за полночь, допоздна разговаривали и рассказывали анекдоты при свете свечей. Пол Спина, главный весельчак экипажа «PN9E», вспоминал, что от шуток Доллмана все хохотали до упаду. Кроме того, спасатели много рассказывали летчикам о своих приключениях в Арктике.
В дневное время они выбирались из пещеры, Хили привязывал Спину к саням и катал его на упряжке: собакам были необходимы ежедневные пробежки, а для бортинженера это было славным развлечением.
Множество раз они совершали пробные переходы к предположительному месту посадки «Дамбо», каждый раз протаптывая новую дорожку по свежевыпавшему снегу.
Еще на «Блюи Ист-2» Дон Тетли детально описал капитану Стронгу местность вокруг лагеря у заглохших мотосаней. Он также указал предположительное место, где могут лежать сами сани. В хорошую погоду Стронг решил ради разминки попробовать раскопать потерянное средство передвижения. Доллман и Хили присоединились к нему. Временами к делу подключались также Монтеверде и Бест. У Пола Спины все еще болела рука, так что он только давал советы. Целых три дня они копали, прежде чем обнаружили мотосани под снегом на шестиметровой глубине.
А тем временем в районе базы «Блюи Ист-2» чередовались дождь, снег и туман, плотной пеленой покрывавший взлетно-посадочную полосу. Бальхена очень волновало подтаивание ледника возле лагеря у мотосаней (или, как теперь его именовали, «Отеля “Империал”»). При таких условиях PBY мог быстро примерзнуть к леднику. После того, как он возьмет на борт значительный груз – шесть человек и собак, – самолет, возможно, будет не в состоянии взлететь. Не добавляли оптимизма и сильные ветра, которые уже повредили две летающие лодки, базировавшиеся на «Блюи Ист-2». У обеих были повреждены элероны. Их пришлось ремонтировать, что также требовало времени и мешало завершить спасательную операцию.
5 апреля 1943 года, через девятнадцать дней после того, как спасатели с собачьей упряжкой высадились на леднике, Хэролд Стронг отправил радиограмму на «Блюи Ист-2». Новости были хорошими: на леднике относительно потеплело, а ветер на время утих. Бальхен велел ему готовить сани и все то, что необходимо взять с собой в спасательный самолет. Полковника волновало также, что «Дамбо» может оказаться перегружен, поэтому он попросил команду выкинуть весь балласт, не связанный с безопасностью перелета. Машину заправили умеренно – так, чтобы хватило только на дорогу туда и обратно, плюс небольшой запас на непредвиденный случай.
Незадолго до прибытия «Дамбо» над «Отелем “Империал”» пролетал Тернер и передал сообщение по рации от бортинженера «В-17» Карла Брема, друга Пола Спины. Карл обещал, что когда эвакуация благополучно завершится, то он купит Полу самый большой стейк, какой тот только будет в состоянии съесть. Во время этого сеанса связи Арманд Монтеверде тоже получил приятные новости: за время пребывания на леднике он был продвинут по службе и получил звание капитана.
Когда «Дамбо» готовился к посадке, шестеро на леднике сработали как «живой флюгер». Они повернулись лицом в ту сторону, откуда дул ветер, чтобы показать Барни Данлопу направление воздушных потоков. Тот сел очень мягко, так же, как делал это дважды ранее. Поднявшиеся клубы снежной пыли на несколько мгновений скрыли самолет от глаз тех, кто его встречал. Пилот сделал большой круг по льду, и машина остановилась прямо рядом с ожидающими ее людьми.
Бальхен хотел, чтобы все, в том числе и собаки, как можно оперативнее загрузились в самолет. «Дамбо» надо было побыстрее взлететь, чтобы его живот не успел примерзнуть. Но экипажу самолета не терпелось выйти и поприветствовать потерпевших крушение летчиков и спасателей, а также сфотографироваться среди бескрайних снегов.
Завершив приветствия и объятия, команда погрузила на борт сначала собак и снаряжение, а затем ожидавших эвакуации. Бальхен вспоминал, что Монтеверде, Спина и Бест прошли в самолет и расселись в салоне, сохраняя гробовое молчание. Им не верилось, что они наконец возвращаются на базу.
Тут выяснилось что, как и в прошлый раз, «брюхо» «Дамбо» примерзло леднику. Стронг и Хили выбрались наружу и принялись раскачивать одно крыло, в то время как Доллман и бортинженер «Каталины» Алекс Сабо взялись за противоположное. Данлоп завел двигатели, и самолет содрогнулся, пытаясь оторваться от поверхности. Когда, наконец, ему это удалось, пилоту пришлось сделать четыре круга по полю. На каждом кругу в открытую боковую дверь по одному запрыгивали члены команды, раскачивавшей летающую лодку.
Данлоп приготовился к взлету: ему предстояло разогнаться, двигаясь вверх по снежному склону, чтобы подняться с него в воздух, как с трамплина. Все находившиеся на борту переместились в хвостовую часть машины, чтобы той было легче поднять нос. Пилот с силой отжал от себя дроссели, и самолет заскользил по льду, приподнялся на несколько метров от земли, потом снова опустился, снова поднялся и снова «уронил» носовую часть. Данлоп развернулся и попробовал взлететь, направляясь вниз, под горку. Этот маневр тоже оказался неудачным. Пришлось срочно затормозить в нескольких метрах от большой расселины.
На борту «Дамбо» находилось три летчика: Данлоп и его второй пилот Нейтан Уотерс, а также Бальхен и Монтеверде. Когда вторая попытка оторваться от земли провалилась, все они поняли, что попали в непростую переделку. И виной тому – целый ряд неблагоприятных обстоятельств. Самолет был перегружен: на его борту были пассажиры, собаки, оборудование и снаряжение. К тому же фюзеляж обледенел и был облеплен подтаявшим снегом. Кроме того, встречный ветер мешал движению и не давал разогнаться до нужной для взлета скорости. Хотя последнее – спорный вопрос. В принципе, встречный поток воздуха как раз мог помочь взлететь, но так или иначе подъемной силы ему не хватало. Выходило, что когда лютые гренландские ветра были так нужны застрявшим на ледяном острове людям, их как раз и не было!
Два двигателя «Дамбо» уже порядком перегрелись, но пилот упорствовал. Он развернул самолет, чтобы снова попробовать разогнаться, двигаясь вверх по снежному холму. Когда машина стала набирать скорость, правый мотор загорелся. Топливный бак прорвало, и черная жидкость окатила крыло и фюзеляж. Пилот выключил оба двигателя, а члены экипажа выпрыгнули на лед и принялись тушить пламя. У самолета были повреждены вакуумные насосы и маслопровод, обтекатель правого мотора расплавился, двигатель лишился масла. Вытяжные кольца выгорели, все вокруг было в саже и копоти. Нельзя сказать, что мотор совершенно вышел из строя. Но надежда на то, что удастся вылететь в этот день, испарилась. Данлоп кое-как дотащил «Каталину» до «Отеля “Империал”» и остановился.
Монтеверде, Бест и Спина не могли поверить в такое тотальное невезение. Они приуныли, решив, что им суждено остаток своих дней провести здесь, на леднике.
Но Бальхен и Данлоп не сдавались. Экипаж начал в срочном порядке устранять неисправности, соединять поврежденные части, скреплять готовый развалиться двигатель мощностью в тысячу двести лошадиных сил с помощью прочной металлической проволоки, которой были обвязаны ящики со снаряжением. Прилетел Тернер и сбросил канистры с моторным маслом и новый маслопровод. Однако чтобы установить его, требовалось разобрать двигатель, а это дело небыстрое. Экипаж предложил Бальхену выбор: либо поломки устраняются на скорую руку – не очень надежно, но зато быстро, либо вылет откладывается на несколько дней, и за это время устанавливается новый маслопровод. Окончательное решение отчасти зависело от того, как поведет себя погода. Нужно было понять, когда снова подуют ураганные ветра. Привязать «Дамбо» на леднике было не к чему, а сильные порывы вполне могли перевернуть машину и вообще играть с ней, как с сухим листом.
Экипаж, спасатели и летчики с «PN9E» покинули самолет и забрались в снежную пещеру, чтобы обсудить положение, а заодно и поужинать. Еду приготовил самолично Бернт Бальхен. Занимаясь стряпней, он рассуждал вслух о возможных вариантах выхода из создавшегося положения. Вторая летающая лодка PBY, оставшаяся на базе, была сломана и заменить имеющийся «Дамбо» не могла. Так что ни запасного самолета, ни вообще запасного плана эвакуации у них не было. Для того, чтобы наконец вывезти несчастных летчиков разбившегося «В-17», необходимо было положиться на имеющееся транспортное средство, «припаркованное» у входа в «Отель “Империал”».
Бальхен беспокоился, что установка нового маслопровода займет слишком много дней, и это поставит под угрозу всю операцию. Самолет будет стоять среди открытого всем ветрам снежного поля, и его запросто может снести налетевшим ураганом. Или он намертво примерзнет к леднику, так что никаким раскачиванием не удастся освободить его из ледового плена. Полковник считал, что у команды есть шанс подняться в воздух и при этом обойтись без маслопровода. Для этого Барни Данлопу нужно будет задействовать оба двигателя при взлете, а потом лететь на одном и именно таким образом попробовать добраться до базы «Блюи Ист-2».
Бальхен подсчитал также, что самолету хватит топлива лишь в том случае, если нагрузка уменьшится. Исходя из всего этого, он принял решение и объявил его команде. Сам Бальхен вместе со Стронгом, Хили и Доллманом, собаками и всем необходимым для выживания в полярных условиях скарбом останется на леднике. А остальные попробуют улететь.
В этом плане был весь Бальхен. Сама по себе попытка взлета была рискованной затеей. Ранее подобное удавалось лишь четыре раза – два раза Притчарду на биплане, и два раза Данлопу на «Дамбо». Опасности подстерегали со всех сторон: мог произойти взрыв в тот момент, когда машина оторвется от земли, да и полет с одним полуживым двигателем и с предельно малым количеством топлива тоже казался непредсказуемым.
Себе и трем своим товарищам Бальхен тоже поставил непростую задачу: они должны были двинуться к побережью, и ждать там другого спасательного самолета.
Трое летчиков с «PN9E» скептически отнеслись к выдвинутому плану, но они доверяли знаменитому полярнику. К тому же после пяти месяцев, проведенных среди льдов, они были готовы на любой риск, чтобы только выбраться с холодного острова.
После ужина Бальхен и Данлоп, а также трое спасателей и трое летчиков разбившегося бомбардировщика остались ночевать в ледяной пещере. А экипаж «Дамбо» вернулся к самолету. Монтеверде, Бест и Спина перед сном горячо молились о том, чтобы на следующий день их ждали хорошая погода и удачный перелет.
Молитвы летчиков сработали и, похоже, даже слишком хорошо. Наутро, 6 апреля 1943 года, погода выдалась ясной, а ветер совсем утих. Бальхен считал, что небольшой встречный поток все же необходим – он помог бы «Дамбо» подняться с ледника. Решили позавтракать и подождать, а заодно и дождаться бомбардировщика Тернера, который должен был сопровождать летающую лодку на базу. В этом случае будет хотя бы понятно, где ее искать, если двигатели откажут и придется совершать аварийную посадку.
Во второй половине дня ветер, наконец, подул, и Бальхен с Данлопом решили, что пора на старт. Экипаж самолета и трое летчиков с «PN9E» снова взошли на борт, а оставшиеся на леднике Бальхен, Стронг, Доллман и Хили раскачали его корпус, чтобы он мог освободиться от ледовой корки.
Данлоп разогнался по уже проторенной накануне полосе. Он проехал километра полтора, периодически отрываясь от земли на несколько метров. Но, как и ранее, ему не удавалось подняться выше. Он развернул машину и попробовал взлететь, двигаясь в противоположном направлении. Безрезультатно. Пробовать бесконечно было невозможно, они и так потратили слишком много дефицитного топлива.
Да перегревать поврежденный двигатель было опасно. Барни покинул машину и пошел советоваться с Бальхеном.
– Если бы я раньше самолично не пилотировал эту посудину, – говорил он, – я бы решил, что она вообще не создана для полетов.
Но легендарный полярник сохранял спокойствие и был уверен, что все получится, если ветер будет чуть сильнее. Вокруг Бальхена и Данлопа собралась вся команда, все переговаривались и фотографировались. Через несколько часов воздушные порывы и правда усилились. Но теперь уже лететь надо было без сопровождения: «В-17» Тернера вернулся на базу «Блюи Ист-2», так как у него заканчивалось топливо.
Бальхен и трое спасателей пожали руки и пожелали удачи своим товарищам, которые снова поднимались на борт летающей лодки. И те, кто улетал, и те, кто оставался, были готовы к любым поворотам судьбы в ближайшем будущем.
Четверо полярников – Бальхен, Доллман, Стронг и Хили, – отправлялись вместе с собачьей упряжкой в непростой поход к Главной береговой станции. Всего им предстояло преодолеть чуть более шестидесяти километров. Путь был не прямым, а извилистым, так как пришлось огибать расселины.
Позже Бальхен будет с гордостью вспоминать этот марш-бросок: «У меня не было разработанного заранее маршрута и высокоточного оборудования, чтобы его проложить. Все расчеты пришлось делать на страницах моего дневника с помощью обычного карманного компаса и транспортира. Преодоленный километраж мы определяли с помощью измерителя расстояний, прикрепленного к полозу саней. Налетевший жуткий ураган затормозил нас на пять дней. Временами порывы ветра достигали шестидесяти метров в секунду. Пришлось отсиживаться в наскоро вырытой снежной землянке, крепко привязав собак у ее входа. Через десять дней мы, перебираясь через сугробы и заструги высотой более метра каждая, наконец, добрались до побережья».
18 апреля 1943 года самолет подобрал путешественников на Главной береговой станции и переправил на «Блюи Ист-2».
После того, как Бальхен со спасателями снова раскачали «Дамбо», чтобы оторвать его от ледника, Данлоп попробовал разогнаться, двигаясь вверх по склону навстречу усиливающемуся ветру. Машина подпрыгивала, на время поднималась на метр от земли и снова опускалась на импровизированную взлетную полосу. Но на этот раз потоки воздуха образовали нужный люфт под крыльями и позволили «Дамбо» взлететь.
Боясь перегружать поврежденный двигатель, пилот набирал высоту медленно. Топлива было в обрез, масло вытекало, поэтому правый мотор пришлось заглушить, когда летающая лодка находилась метрах в трехстах от земли. Затем Данлоп скорректировал шаг правого винта так, чтобы плоскости как бы прорезали встречный поток воздуха. В противном случае заглушенный двигатель создавал бы крен и мешал бы продолжать полет. Пилот в данном случае поступил вполне разумно, но в связи с этим возникла новая проблема.
Мощности одного двигателя не хватало, чтобы продолжать путешествие, и на какие-то мгновения «Дамбо» завис в воздухе, как перед снижением. Казалось, что разработанный Бальхеном план не сработал. Пассажиры заметили неладное и всерьез опасались за свои жизни. Сердце у них упало, когда самолет перешел в пике. Данлоп в кабине пилота изо всех сил старался сохранить контроль над машиной, но она стремительно теряла высоту и вскоре находилась уже метрах в пятнадцати от земли. Пол Спина глянул в боковое окно и увидел, что ледник стремительно приближается. Они с Бестом был уверены, что сейчас их длительное приключение в Гренландии закончится, причем самым жестоким и трагическим образом. Заметив, как они побледнели, радист PBY Хэролд Ларсон похлопал обоих по спине, заверив, что все будет хорошо, хотя неизвестно, верил ли он сам в благополучный исход.
Подбодрить пилота было некому, но Данлоп не сдавался и судорожно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Можно было снова включить поврежденный двигатель, чтобы набрать высоту, но это было слишком рискованно. Если мотор взорвется, летающей лодке и всем, кто находился на ее борту, придет конец. Но и встреча с землей сейчас была тоже была чревата катастрофой. В итоге Данлоп ненадолго запустил правый двигатель, пытаясь избежать крушения. Включившись, тот «дышал» хрипло и неравномерно, но все же работал. Пилот с силой потянул на себя ручку управления и поднял нос машины. В этот момент далеко впереди замаячили скалы, окаймлявшие побережье Гренландии.
Пока работали оба двигателя, надо было продолжать подниматься выше и выше, чтобы миновать самые высокие пики. Пассажиры в основном отсеке в полном молчании наблюдали из окон, как приближается горная цепочка впереди.
Данлоп глянул на панель приборов. Лампочка, сообщающая о перегреве головки цилиндра правого двигателя, горела пугающим красным огнем. Температура там давно превысила допустимый максимум. Масло вытекало и могло воспламениться в любую секунду, что привело бы к неминуемому взрыву. Но Данлоп продолжал набирать высоту: у него просто не было другого выхода.
Летающая лодка поднялась еще выше, и зубцы скал проплыли под ней. Удостоверившись, что самая опасная полоса пройдена, пилот заглушил поврежденный двигатель и начал снижаться. Он направил машину на восток, к береговой линии – при необходимости можно было посадить ее на воду, так как она была к этому приспособлена. Такая необходимость вполне могла возникнуть: разрабатывая план перелета, Бальхен не рассчитывал на то, что правый двигатель будет задействован довольно долго. Теперь оказалось, что он «съел» часть топлива, которого и без того не хватало.
Монтеверде слышал, как Данлоп спросил бортинженера, сколько осталось горючего. Ответ не радовал: около 450 литров. «Дамбо» требовалось около 280 литров топлива в час, а до базы оставалось еще более часа лету. Монтеверде прекрасно знал эту математику. В запасе было всего около ста литров. Емкость бака самолета составляла около четырех тысяч литров, а то, что осталось сейчас, было просто каплей в море. Если машине придется преодолевать сильный встречный ветер, ей просто не хватит ресурсов, чтобы дотянуть до дома.
Следующий час Данлоп мобилизовал весь свой опыт управления самолетом, но не смог удержать «Дамбо» от потери высоты. Радист Харольд Ларсен сообщил на «Блюи Ист-2», что самолет, возможно, не сможет добраться до базы. Так как он летел без сопровождения, то впоследствии спасателям было бы трудно найти место его приземления. Поэтому с базы тут же выслали навстречу новый «эскорт» – двухмоторный «Бичкрафт» «AT-7».
Данлоп все еще надеялся, что доберется до родного аэродрома сам. Вскоре вдали замаячил залив, рядом с которым располагалась база. Самолет находился минутах в пяти летного времени от нее. Пилот снова спросил бортинженера, сколько осталось топлива. Тот ответил, что оно на нуле.
Данлоп оказался перед выбором, от которого зависела его жизнь и жизнь его пассажиров. Можно было сейчас совершить контролируемую посадку на воду или попробовать дотянуть до базы, с перспективой разбиться в последние секунды полета. Он выбрал второй вариант, решив не глушить свой единственный двигатель, пока не будут израсходованы последние пары топлива. Тогда ему придется совершить посадку, что называется, с сухими баками.
Пилот предупредил всех находящихся на борту: если они услышат, что двигатель перестал работать, пусть готовятся к крушению или к очень жесткой посадке. Пассажиры и экипаж перетащили мешки с вещами и оборудованием к металлическим переборкам, чтобы те приняли на себя ударную волну. Люди сели спинами к этой амортизирующей прокладке и приготовились к непростой встрече с землей.
«Дамбо» снижался, Данлоп готовил машину к посадке. Одна из бесчисленных трудностей, с которой ему предстояло справиться, состояла в том, что неработающий правый двигатель отвечал обычно за гидравлический насос, выпускающий шасси. Вручную можно было выпустить основные колеса, но не носовую стойку.
Об этой опасности двумя месяцами ранее производители предупредили Бальхена, когда он консультировался с ними по поводу возможностей использования PBY «Каталина» в экстремальных условиях. Из-за удара при приземлении могла разрушиться передняя переборка. Однако в ситуации, когда топливо кончилось и один двигатель не работает, жесткая посадка была единственным возможным вариантом. Выбора просто не оставалось.
Самолет приземлился на основное шасси. Данлоп из последних сил пытался удержать нос в поднятом положении, чтобы тот не ударился о посадочную полосу. При этом нужно было следить за равновесием хвостовой части, чтобы машина не завалилась назад. Летающая лодка никак не хотела терять скорость и в считаные секунды могла выкатиться за пределы полосы. Тогда пилот слегка опустил носовую часть, чтоб та сработала в качестве тормоза. Это был очень тонкий маневр: нужно было быстро, но не резко остановить машину, ведь «клюнув» носом полосу, она могла просто разломиться пополам.
От носового удара «Дамбо» резко развернуло. Так случилось, что его несло прямиком к «В-17» «Папы Тернера», который стоял в дальнем конце полосы. Данлоп всеми силами пытался затормозить. Экипаж и пассажиры приготовились к удару. «В-17» приближался. Два самолета, задействованные в спасении команды «PN9E»: один движущийся, другой стоящий – через несколько мгновений могли столкнуться. До бомбардировщика оставалось всего метров пятнадцать, потом двенадцать, десять. В четырех с половиной метрах от него летающая лодка, наконец, остановилась.
«Дамбо», спасший трех последних членов экипажа «PN9E», замер, опустив нос и высоко подняв хвост. Это выглядело так, будто актер, отлично сыгравший свою роль, глубоко поклонился публике, ожидая заслуженных аплодисментов.
Все, кто служил на базе «Блюи Ист-2», высыпали навстречу вернувшимся летчикам. Те зачерпывали ладонями пригоршни грязной земли, радуясь возвращению из ада, где нет ничего живого. Если бы они продолжали вести календарь с помощью спичек, в верхнем ряду, отмечающем месяцы, было бы четыре спички, а в нижнем, отмечающем дни – шесть. Они провели на месте крушения сто сорок восемь дней с 9 ноября 1942 года по 6 апреля 1943-го.
В итоге выживших в катастрофе бомбардировщика в районе бухты Коджи-бей было семеро: Арманд Монтеверде, Альфред «Клинт» Бест, Пол Спина, Ллойд (Вуди) Перьер, Александр Туччароне, Гарри Спенсер и Уильям (Билл), O’Хара.
Пятеро летчиков с «С-53» продолжали считаться пропавшими без вести. В ходе спасательных операций погибли Лорен (Лолли) Ховарт и Кларенс Уидел, а также спасатели Джон Притчард младший, Бенджамин Боттомс и Макс Деморест.
По прошествии примерно сорока пяти лет после этой истории Клинт Бест рассказал своим внукам о крушении самолета, о ледяном холоде Гренландии и о лишениях и страхах, с которыми ему пришлось столкнуться. Конечно, он упомянул о том, что не смог бы справиться с выпавшими на его долю испытаниями без поддержки друзей. Он не стал открывать юным слушателям все страшные подробности пребывания на леднике, чтобы не травмировать их, но признался в том, что на время разум покинул его.
Однако более всего он восхищался теми усилиями, которые были приложены для его спасения и спасения его товарищей. «Никто не думал о том, сколько это будет стоить, – говорил Бест своим близким. – Если нужно было вызволять людей из беды, авиация была готова вылетать столько раз, сколько понадобится. Нас не бросили, не списали со счетов, не забыли».
Несмотря на то, что прошло много лет и с возрастом пришли мудрость и опыт, Бесту трудно было описать, что он чувствовал, оставшись в живых.
«Многие годы я думал: как же так? Нас было девять человек. И вдруг один исчез – упал в расселину и пропал навеки. Когда что-то подобное случается, мы часто внутренне восклицаем: “Боже, ну почему я?” А тогда я спрашивал: “Почему он?”. Радист побежал за помощью, а потом погиб; молодой лейтенант приехал на мотосанях, чтобы спасти нас, и тоже погиб. Каждый раз я задавал себе вопрос: “Почему на этом месте оказались именно они?”».
В конце жизни Бест пришел к выводу, что без божественного вмешательства здесь не обошлось. «Я понял, что у Бога, вероятно, был замысел о том, как все должно произойти. Он выбрал тех, кто должен был остаться на этой земле».