Иаков, хоть и зауважал младшего брата после Иордана, но продолжал посмеиваться над ним, когда тот, глядя, как багровое вечернее солнце опускается в потемневшие воды Галилейские и вокруг быстро сгущаются сумерки, украдкой вытирал слезы и начинал молиться:

– Укажи мне, Господи, пути Твои и научи меня стезям Твоим.

Направь меня на истину Твою и научи меня: ибо ты Бог спасения моего: на тебя надеюсь всякий день.

Не раз бывало: подойдя к лодке, где, подложив под голову свернутый парус, возлежал, глядя в далекую небесную синь, Иоанн, Иаков слышал устремленные к Богу слова брата:

…Утверди шаги мои на путях Твоих, да не колеблются стопы мои.

К Тебе взываю я, ибо Ты услышишь меня, Боже; приклони ухо Твое ко мне, услышь слова мои…

Иаков вслушивался в слова брата, обращенные к Создателю Неба и Земли, вод морских, и скотов полевых, и зверей лесных, и удивлялся, почему такие трепетные слова не рождаются в его смекалистой голове. Он не забывал молиться, но его молитвы были проще. Он благодарил Бога за то, что тот не сделал его женщиной, что дает ему хлеб насущный, и дальше этого обычно не шел. А парень он был – хоть куда! Многим родителям на зависть. Он видел: отец гордится им, своим старшим сыном, ибо никто из местных рыбаков не мог так искусно просмолить лодку, надежно зачинить порванные сети, быстро и крепко поставить парус.

Иоанн в делах рыбачьих старался не отставать от брата. Иаков же в тайне завидовал набожности Иоанна, его умению читать тексты Писания, толковать их. Он понимал, что брат его недолго пробудет рыбаком. Бог не оставит его среди рыбацких шатров, ибо место его в храме. Из Иоанна непременно вырастет книжник или фарисей, который будет смущать людей своим умением толковать Законы и Заповеди Божии, а он, Иаков, как и братья Ионины – Андрей и рыжебородый Симон, – так и будет из года в год под жгучим солнцем забрасывать сети на своих быстрых лодках, снующих среди волн Галилейских, и торговать рыбой.

После того как святой Иоанн крестил братьев в Иордане, Иаков не переставал допытываться у младшего брата, почему Креститель назвал их Сынами света и сказал, что они будут крестить народы во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ведь другим он не говорил такого. Эта мысль постоянно мучила Иакова.

– Завтра я схожу к равви Ахаву и расскажу ему о том, что сказал Креститель, – пообещал брату Иоанн. –

Рав объяснит, что это значит.

– Я тоже пойду с тобой, чтобы послушать, что он скажет об этом, – настаивал Иаков. – Ведь слова Крестителя означают, что произойдут изменения в нашей жизни. Твоей и моей. Мы перестанем ловить рыбу и станем священниками. Так надо понимать слова этого пророка?

Братья сказали отцу, что хотят пойти к старому книжнику. Тот печально вздохнул, но не стал возражать. Он уважал Ахава и не мог забыть его пророчество, что Иоанн станет царем или пророком.

– Снесите ему вина, сыны, – сказал отец. – Старому человеку нет еды лучше вина.

Наутро сети братьев Зеведеевых и их лодка, к удивлению Андрея и Симона Иониных, опять остались на берегу. Андрей и Симон только молча переглянулись, ухмыльнулись и покачали головами. Симон Ионин, будучи уже женат и чувствуя себя совсем взрослым и мудрым мужем, все так же недолюбливал мечтательного Иоанна Зеведеева и не поощрял дружбы с ним своего брата Андрея. Собьет парня с пути своими мечтаниями. Еще неизвестно: не от лукавого ли они – мечты этого юнца. И тут надо сообщить читателю, что братья Ионины тоже побывали на Иордане и тайно крестились у Иоанна, и тот тоже называл их Сынами света и говорил, что они будут крестить народы. Так что, куда теперь до них Зеведееям, думал самолюбивый гордец Симон, гладил бороду и таращил глаза, как когда-то, когда пугал маленького Зеведея.

А Иаков и Иоанн поутру положили в корзину три больших рыбы, прикрыли их от солнца пальмовым листом, взяли кувшин вина для старого равви Ахава, который к этому времени настолько ослаб, что едва мог передвигаться по комнате, и отправились в соседнее селение, где доживал свои дни мудрый книжник, пророчивший Иоанну Зеведееву большое будущее.

Когда братья приблизились к лачуге, в которой доживал свои дни старый Ахав, они услышали женский плач, причитания, и выскочивший им навстречу маленький чумазый мальчик сообщил, что равви Ахав умер. Тут же из лачуги вышла рыдающая женщина, внучка Ахава, мать этого мальчика, и подтвердила, что авва умер, однако смотрит слепыми глазами в потолок, а она боится закрыть ему веки.

Иаков растерянно посмотрел на Иоанна и поразился, как вдруг изменилось лицо брата. Вертикальная морщина легла между его бровями. Глаза наполнились печалью и светом. Таким он его никогда не видел.

– Авва спит, – твердо сказал Иоанн женщине. – Мы принесли ему вино и рыбу. Возьми рыбу, женщина, и приготовь еду. Ибо авва не умер, но спит. И не входи в дом, и ты, Иаков, тоже не входи, пока я не выйду оттуда.

С этими словами Иоанн поспешно вошел в лачугу.

В доме пахло тленом. У стены напротив входа на сколоченных в виде ложа досках, вытянув босые ноги, лежал старый, высохший, как былинка, Ахав. Слепые глаза его были открыты и устремлены в потолок. По щеке ползала муха. Иоанн упал на колени и стал молиться, просить Бога воскресить старца, ибо он слышал: бывали случаи, когда Бог откликался на такие призывы.

– Боже сильный, создавший мир весь из ничего одним словом Своим, – шептал Иоанн, – воскреси старца, уснувшего смертию… Боже крепкий, – молил он.

Но тщетно. Ахав не двигался. Тогда Иоанну пришли в голову слова Крестителя, которые тот произнес, крестя их с братом, слова, которых он никогда ни от одного иудея не слышал. И он сказал:

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, пробудись, уснувший авва Ахав.

Ничего не изменилось. Ахав не двигался. Во дворе плакала женщина. А Иоанн был бессилен. Он вытер ладонью мокрый от напряжения лоб. Закусив губу, он смотрел на неподвижно лежащего человека и упорно убеждал себя, что тот спит, не умер.

И тут Иоанна осенило, будто кто-то подсказал ему, что надо делать. Он закрыл глаза и представил себе ту поразившую его картину из сна: человек со светящимся над головой нимбом взирает на него с креста. Сейчас он скажет ему, что «Се Матерь твоя!», а распятый рядом разбойник назовет Его «Господи…».

Иоанн обратился к Распятому и трижды попросил: «Господи, во имя Отца и Сына и Святого Духа пробуди уснувшего». И замер в ожидании чуда.

И чудо свершилось. Он вдруг услышал, как тихо скрипнула старая кровать. Затем Ахав шевельнулся, вздохнул. Потом поднял руку и согнал с лица муху.

– Благодарю тебя, Боже крепкий, Боже сильный, Боже справедливый, – продолжал молиться Иоанн, видя, как Ахав скосил на него невидящие глаза и пытается понять, кто тут шуршит около него и что, собственно, происходит в мире.

Иоанн смотрел на приходящего в себя после странного сна старца и не верил своим глазам. «Нет, не было смерти, – думал Иоанн. – Нет. Старик был в забытьи. В старости такое бывает. Ахаву, наверное, уже больше ста лет…» Иоанн слышал, что древние старики могут цепенеть, как игуаны, и долго пребывать в неподвижном состоянии. Бывало, что таких даже пеленали и хоронили в пещерах.

Когда Иоанн почувствовал, что старец наконец пришел в себя, он позвал Иакова и сказал:

– Почтенный Ахав, мы с братом принесли тебе вина и рыбы. Сейчас женщина приготовит еду. Подкрепись, равви, и просвети нас, не разумеющих Писания.

Старик, глаза которого давно ничего не видели, по голосу узнал Зеведея и вспомнил, что в детстве напророчил мальчику большое будущее. Он вспомнил сон мальчика, увидевшего Мессию. Вспомнил, что, когда услышал о Крестителе на Иордане, послал туда братьев Зеведеевых.

– Равви, – сказал Иоанн, – подкрепись вином и ответь нам. Мы были на Иордане, и тот, к которому ты послал нас, крестил меня и брата во имя Отца и Сына и Святого Духа. Но это был не Тот Мессия, которого я видел во сне. Креститель назвал нас с братом Сыновьями света и сказал: «Идите и крестите народы во имя Отца и Сына и Святого Духа». Я не мог найти объяснения этим словам у Моисея. Там нет про Сына и Святого Духа.

А Иаков тем временем откупорил кувшин, наполнил вином чашу и поднес старому книжнику. Старик сел на кровати. Невидящие его глаза взирали на отроков. Придя в себя, он осторожно взял обеими руками чашу и медленно, глоток за глотком, стал пить вино. Щеки его порозовели. Жизненные силы, память и здравый смысл явно возвращалась к нему. Видно, доброе вино было у Зеведеев. Старик окончательно пришел в себя.

– Дети мои, – произнес Ахав. – На Иордане вы видели Предтечу, и он крестил вас. Креститель готовит путь Господу. Назвав вас Сынами Света, он выделил вас из всех и определил быть учениками Того, кто грядет и по воле Которого вы станете крестить народы. Помнишь, Иоанн, как в твоем сне Мессия говорил тебе о женщине, которая держала тебя за руку: «Се Матерь твоя!» Это означает, что Матерью тебе станет церковь, которую заложит Мессия, и ты будешь сыном ее. Помнишь его слова: «Жено! се сын Твой». Вот и сбылось мое пророчество: быть тебе, Иоанн, одним из столпов Новой церкви…

Тут равви Ахав закашлялся, уронил чашу, вино пролилось на земляной пол. Братья осторожно опустили старика на кровать. Мудрый книжник закрыл глаза и умолк. Жизнь покинула старого человека. Женщина опять зарыдала, запричитала и стала царапать себе ногтями лицо. Заголосил и чумазый мальчик, прижавшись к подолу матери.

* * *

…Когда братья на следующее утро пришли на берег, чтобы отправиться на рыбную ловлю, они увидели в лодке с Андреем и Симоном незнакомого человека. Он не был похож на рыбака или на мытаря, пришедшего собирать с рыбаков налоги. Не похож он был и на нищего или бродягу. Иоанн смотрел на Него во все глаза и, казалось, узнавал Его. Да. Это Его он видел во сне распятым на столбе с перекладиной и говорившим Иоанну: «Се Матерь твоя». Человек, похоже, тоже узнал Иоанна, но никак не проявил своего знания. Они просто обменялись чуть более долгими взглядами, чем обмениваются случайно встретившиеся люди. И все. Андрей, показывая на Иакова и Иоанна, пояснил незнакомцу: «Это братья Зеведеи, лучшие рыбаки на побережье, пусть они тоже поплывут с нами. Наш рав говорит, что Иоанн будет пророком, ибо видел во сне Мессию».

Незнакомец с интересом посмотрел на Иоанна, но ничего не сказал.

Симону же слова брата не понравились: к чему повторять пророчества одуревшего от старости рава и посвящать глупых Зеведеев в учение, о котором начал с ними разговор незнакомец, но он промолчал. Только погладил рыжую бороду, но таращить глаза, пугать Иоанна, как в детстве, при незнакомце не стал.

Иаков и Иоанн, испытывая странное волнение, предчувствуя, что сейчас произойдет что-то необычайное, молча переглянулись и, не сговариваясь и не отдавая себе отчета в том, что делают, побежали к своей лодке, побросали в нее снасти и парус, столкнули ее на глубину, вскочили в нее и поплыли вслед за лодкой братьев Иониных, где на носу возлежал странный незнакомец, поразивший своим видом Иоанна.