Бротник сидел на крыльце и точил на камне нож. Он точил его, наверное, уже полчаса подряд, и железо давно стало острое как бритва, но Бротник упорно продолжал своё дело. Ему нравился звук, когда железо, сбрасывая на твёрдом камне мелкие частицы, издаёт звонкий скрежет, в этом он находил какой-то знак. Камень, который можно расколоть на части одним ударом молотка, — этот камень постепенно съедает крепкое железо. Сколько усилий нужно приложить, чтобы добыть этот металл, придать ему нужную форму, закалить на огне, и вот уже он становится крепким и нерушимым. Но всё равно камень его съедает, пусть медленно, но съедает творение человеческих рук.

От занятия его отвлекли два петуха, которые вальяжно расхаживали по двору, но в какой-то момент оказались рядом и снова передрались между собой. Старый и молодой петухи молотили один другого крыльями и острыми шпорами, долбили острыми клювами так, что перья летели. «Старый опять победит», — решил Бротник. Он не ошибся: молодой петух не выдержал напора и, ковыляя шпористыми ногами, убежал. Старый драчун гордо вытянул шею и победно прокукарекал.

Бротнику было около пятидесяти лет. Довольно высокий, худощавый и седой со слегка крючковатым носом. Он выглядел человеком уравновешенным, вот только блуждающий взгляд выдавал в нём постоянную настороженность.

Раньше он жил вблизи границы Донии и Тугурии, но по какой-то причине пару лет назад перебрался поближе к Кинёву. Отсюда до столицы вёрст пятьдесят и до ближайшего хутора не меньше десяти, так что дом его стоял на отшибе. Однако это нисколько не огорчало переселенца, скорее даже радовало. Ему нравилось одиночество, ни жены, ни детей у него никогда не было, он привык жить один и повидать людей не спешил. Бротник поселился в этом давно заброшенном доме, перекрыл соломой крышу, поправил дверь и окна, вот только белить своё жилище ни внутри, ни снаружи он не стал, и поэтому изба его, довольно большая, ничем по виду не отличалась от хлева или курятника.

Со временем он обзавёлся хозяйством. Корова паслась недалеко от дома. Поросёнок валялся в луже и с довольным видом похрюкивал, переворачиваясь, то на один бок, то на другой. Пара десятков кур бродили вокруг лужи с поросёнком и, разгребая лапами землю, что-то там выискивали, десяток гусей плавали в речке. Речка — не широкая, не глубокая, но рыба в ней водилась, и Бротник иногда ставил сети. В общем, жил он неплохо, но довольным жизнью не оставался.

Тефан натянул поводья и перевёл коня на шаг. Отряд снова продвигался медленно. Дониец подал знак рукой, и всадники выстроились в одну линию. Перед ними у подножия холма синела гладь озера. Время приближалось к полудню, и солнце купалось в воде, отражаясь серебряными лучами.

— Сейчас напоим лошадей и сделаем привал на часок, согласны? — обратился Тефан к арадийцам.

— Да, Тефан, верно говоришь, пора уже и привал сделать, — ответил Добромир.

Лошади почуяли прохладу и бодро шагали к водопою. Всадники спешились у кромки воды, животные принялись жадно пить — полудневная скачка давала о себе знать. Тефан отвязал от седла сумку с провизией. Актана достала большой платок, вышитый разноцветными узорами, и разложила на нём продукты.

— Прошу всех обедать! — голосом радушной хозяйки сказала она, жестом приглашая спутников размещаться вокруг «Стола».

Добромир скинул с плеч свой плащ и расстелил его на траве перед девушкой.

— Это чтобы твой плащ не испачкался, — пояснил он.

На губах Баяра и Тефана появились едва заметные улыбки. Впрочем, никто, кроме Арины этого не увидел.

Все расположились возле «Скатерти-самобранки» и принялись за еду. Во время трапезы Арина обратила внимание на то, что девушка, как бы случайно, подкладывает поближе к Добромиру кусочки покрупнее. Добромир, в свою очередь, как бы невзначай, придвигал к девушке что повкуснее. Тефан и Баяр с серьёзным видом взирали по сторонам, делая вид, что ничего не замечают.

Всё происходящее показалось Арине настолько забавным, что она невольно заулыбалась.

— Чему, Арина, улыбаешься? — спросил Баяр как бы между прочим.

— Да так, ничему. Просто вспомнила весёлую историю.

— Что это за история весёлая такая, расскажешь?

— А, потом, как-нибудь, — отмахнулась девочка.

Баяр не стал настаивать и с прежним усердием продолжил разглядывать стороны света.

Обед закончился. Всё что было разложено, доели, Актана убрала платок-скатерть, теперь все просто сидели на берегу и смотрели на озеро.

— Эх, поспать бы сейчас немного, — Тефан потянулся.

— Да и я бы тоже не прочь глаза прикрыть, — зевнул Баяр.

— Ну и поспите, а я на стороже постою, — предложил Добромир.

— И я тоже, — поспешила добавить Актана. — Я вовсе не устала. Мы с Добромиром посторожим. Вон с того пригорка всё вокруг видно!

Актана и Добромир тут же поднялись и направились на пригорок. Арина посмотрела им вслед: сын царя Арадии и дочь царя Донии медленно поднимались по склону и почти не сводили глаз друг с друга.

«Да они сейчас и слона не заметят, не то, что обскуров или тафгуров», — подумала девочка.

— Да, не вовремя как-то у них всё начинается, — сказал Тефан, глядя на удаляющиеся фигуры.

— Что поделаешь. Жизнь не прекращается, даже на войне, — произнёс Баяр.

— Пойду-ка я по сторонам погляжу.

Тефан легко поднялся и направился на пригорок в стороне от влюблённых.

Арина и Баяр разглядывали озеро. Вдоль берега узкой полосой разрастался низкорослый кустарник. Больших деревьев было совсем мало, но они стояли как великаны и, низко опуская изогнутые ветви, словно пальцами касались поверхности воды продолговатыми листьями. В кроне одного из них какая-то мелкая пташка разливала на все лады развесёлые трели. Протяжённое озеро имело приличную ширину, но всё же другой берег хорошо просматривался. Именно туда сейчас пристально вглядывался Баяр.

Арина тоже посмотрела на тот берег и, к своему удивлению, заметила, что из-за редкого кустарника и камышей за ними наблюдают волки.

Баяр оглянулся. Тефан тоже видел серых хищников, и махнул арадийцу рукой, дескать — всё нормально.

— Почему они идут за нами? — спросила Арина. — Чего они добиваются?

— Кто же знает, что у них на уме? Они же волки. Но они нас не трогают, так что беспокоиться не о чем.

— А я и не беспокоюсь, просто интересно.

— Да, всё это очень интересно, — задумчиво сказал Баяр.

Волки поднялись и, вытянув шеи, стали принюхиваться. Потом один за другим они промелькнули среди камышей и скрылись из вида.

— Хорошо бы поплавать сейчас, — сказала Арина. — Кольчуга на солнце нагрелась. Жарко.

— Да, я и сам бы не прочь окунуться. Но снимать латы и потом надевать — это слишком долго, а в железе особо не поплаваешь, может и ко дну утянуть. Так что придётся потерпеть до Кинёва.

— Ладно, тогда я просто по бережку пройдусь.

— Далеко не уходи, скоро дальше отправимся, — предупредил арадиец.

Девочка шла вдоль берега, перед ней раскинул ветви густой куст молоденькой ивы. Арина, ведя ладонью по листьям, обошла его и остановилась у воды. Жаркое солнце припекало всё сильнее, и у девочки промелькнула мысль: «Искупаюсь прямо в кольчуге. Плавать не буду, просто зайду в воду по пояс и окунусь, а потом поскачем, одежда на ходу высохнет». Она сняла обувь и стала высматривать к воде дорожку получше, чтобы трава помягче и колючек поменьше — не очень то хотелось получить занозу в пятку.

Внезапно её взгляд остановился. Её сразу охватило чувство опасности: прямо перед ногами, в густой траве, лежала стрела с чёрными перьями. Девочка медленно, словно перед ней притаилась ядовитая змея, протянула руку. Тяжёлая, наполовину железная, острый наконечник, два чёрных пера — точно такие же били ей в спину. Она быстро надела кроссовки и побежала к арадийцу.

— Баяр, смотри, что я нашла! Она там валялась, в кустах!

Арадиец взял в руки стрелу, и взгляд его стал жёстким.

— Тефан! Добромир! — громко крикнул он. — Скорее сюда!

По его голосу воины поняли — произошло нечто важное, и по-спешили к Баяру.

— Вот, — Баяр держал стрелу вверх остриём. — Арина в кустах нашла.

— Такая же, как и в перелеске, — Тефан взял её и тревожно взглянул на арадийцев. — Значит, тафгуры уже и здесь побывали. Настроены они решительно!

— Хотелось бы знать, сколько их было и где они сейчас, — раз-мышлял Добромир. — Волки ушли, это тоже должно что-то означать.

— Ясно одно, так просто в Кинёв нам пройти не удастся, — сказал Тефан. — Нужно проявить ещё большую осторожность.

— Что ты предлагаешь? — спросил Добромир.

— Я считаю, что нам не следует идти напрямик. Если тафгуры охотятся за нами, то впереди расставят засады. Нас мало, и неизвестно, повезёт ли нам ещё раз с подмогой. Кинёв находится от нас в западной стороне. Но я думаю, нам не стоит идти на запад. Там нас ждёт смерть или, того хуже, плен. Сейчас нужно идти на север, полагаю, будет меньше шансов повстречать черноплащников.

— Если так решил, Тефан, то веди на север, ты свои края лучше знаешь.

Бротник вот уже больше часа что-то усиленно искал. Он перевернул в доме всё кверху дном, наводя при этом невообразимый хаос; ходил по двору от избы до хлева, заглядывая под каждый камень, попадавшийся ему на пути, уже который раз разгребал в коровнике сено — пропажа не находилась.

— Ну где же она, где? — повторял он одно и то же, рыская взглядом по сторонам.

Он стоял посреди двора и пытался понять, где мог обронить эту вещь. Бротник ещё утром держал её в руках, но потом, как обычно это делал, не убрал на положенное место, и вот результат — вещица пропала.

— Всё из-за этих петухов, — недовольно бурчал он. — Засмотрелся, как они дерутся, и забыл про неё. Вот я вам бошки-то посношу! — пригрозил он птицам ножом. Но угрозу свою выполнять не стал: как-никак, а петушиные бои оставались его единственным развлечением. Бротник подошёл к крыльцу, уселся на нижнюю ступеньку и принялся за своё излюбленное дело — точить нож.

— Ладно, сейчас отдохну немного и найду её, — успокоил он себя.

Солнце уже давно перевалило за полдень. Отряд из пятерых всадников в красных и белых плащах мчался без остановок. На пути повстречался ещё один хутор, но и тот безмолвствовал, только следы от повозок указывали направление, где находится Кинёв. Жители спешили под защиту стен города, слухи о приближении тафгуров докатились уже и сюда.

Арадийцы и донийцы спешили. Ни черноплащников, ни обскуров они больше не встречали, но стрела, найденная девочкой, постоянно напоминала о том, что враг где-то рядом. Ровный степной ландшафт поменялся, и теперь широкая равнина походила на гигантские морские волны, разве что кораблей не видать.

Выскочив на одну такую волну, Тефан поднял руку. Всадники остановились. Внизу, у самого пригорка, стояли четыре повозки запряжённые лошадьми. Издалека они казались заброшенными, никого из людей поблизости не замечалось.

— Донийские повозки, — определил Тефан. — Но где их владельцы? Подойдём ближе, — воин тронул коня. — Смотрите по сторонам.

Чем ближе они подъезжали, тем явственнее проявлялась тревога, охватившая воинов: тут были тафгуры и напали на мирных жителей. Их опасения подтвердились.

Арадийцы и донийцы молча представляли произошедшую здесь трагедию. Жители небольшого хутора, судя по количеству повозок, состоящего из четырёх домов, направлялись в Кинёв. Здесь они расположились на привал, о чём свидетельствовали расстеленные скатерти и продукты, разбросанные теперь по траве копытами лошадей. Хуторяне не подозревали об опасности, пока на холм не выскочили черноплащники. По вытоптанной вокруг траве можно было понять, что сопротивлялись они отчаянно: возле одной из повозок валялся окровавленный топор, чуть поодаль лежали вилы с запёкшейся кровью на зубцах. Схватка было недолгой, тафгуры быстро перебили всех донийцев. Да и кто мог им противостоять? Старики, старухи да трое детей в возрасте от семи до десяти лет. Теперь все они мертвы…

Воины один за другим спешились, Арина тоже собралась соскочить с лошади, но Добромир остановил её:

— Будь в седле и посматривай по сторонам.

Тефан остановился возле одной из повозок.

— Добромир, Баяр! — позвал он.

Арадийцы подошли ближе. Перед ними в телеге лежала молодая девушка.

— Смотрите.

В её груди торчала стрела с чёрным оперением, остриё, пробив тело насквозь, выглядывало со спины.

— Стрела тяжёлая, в Арину запускали такие же, — отметил Тефан.

Воины переложили девушку на траву и накрыли цветастым платком.

— Почему-то черноплащники не пожалели эту стрелу, — пытался понять Баяр.

— Может быть поэтому? — Тефан поднял разрубленный пополам донийский лук. — Видимо, эта девушка прикончила какого-нибудь тафгура, и они рассвирепели ещё сильнее.

К воинам приблизилась Актана, в руках она держала две маленькие детские рубашонки.

— В повозках были ещё два маленьких мальчика, — она протянула одежонку Добромиру. — Им было по два или три годика всего. Их нет среди убитых.

Арадиец разложил одежду на тележке и пригладил ладонью.

— Черноплащники забрали детей с собой. Со временем они сотворят из них настоящих тафгуров.

Арина отвела свою лошадь подальше от повозок. Она не могла смотреть на убитых. Уже не раз она видела проявление смерти, но не хотела мириться с мыслью, что люди убивают людей. «Зачем? Зачем они так делают! Разве мало на земле места? Почему люди не хотят жить в мире?» Она смотрела, как воины накрывают платками мирных жителей, смотрела на детей, пробитых тафгурскими копьями. Эти мальчики и девочки ещё жизни толком не видели, а уже мертвы… Комок застыл у неё в груди.

Донийцы и арадийцы, сняв шлемы, стояли перед погибшими.

— Простите, что мы не сможем вас похоронить, — тяжело сказал Тефан.

Он развернулся и быстро зашагал к своим лошадям. Распряженные кони хуторян стояли рядом со своими погибшими хозяевами и, навострив уши, смотрели вслед удаляющимся воинам.

Девочка тронула своего коня. Нужно продолжать путь, по которому они идут. Что бы ни случилось, во имя Донии, во имя Арадии и Урании, она должна пройти в Кинёв, чтобы сразиться с «Вудлаком». Она должна уничтожить его, сделать так, чтобы и следа от него не осталось! Может быть, тогда не будут гибнуть ни в чём не повинные дети.

Взгляд девочки задержался на куче травы, наспех набросанной в небольшом углублении.

— Идите сюда! — громко позвала она.

Воины приблизились и теперь тоже смотрели на эту кучу.

— Вот они, незваные, — тихо произнёс Тефан. — Те, что пришли на нашу землю и убивают наших детей.

Из-под увядающих листьев просматривались чёрные плащи: два тафгура нашли своё последнее прибежище под кучей травы. Тефан, не желая смотреть на черноплащников, развернул коня. Остальные, молча направились за донийцем. Их лошади с шага перешли на рысь, затем бросились в галоп.

Три последующих часа пронеслись перед Ариной как три минуты: сильное впечатление увиденного разбоя всецело поглотило её. Тефан поднял руку, кони всадников перешли на шаг и остановились на пригорке. Сверху открылся вид одиноко стоящей избы на берегу речки.

— Кажется, хозяева дома ещё не покинули своего пристанища, — Добромир из-под ладони оглядывал жилище.

— Так и есть, — подтвердил Тефан. — Я вижу там человека.

Бротник, сидя на крыльце, поднял голову и смотрел на пятерых приближающихся всадников.

— Кого это там несёт нелёгкая? — недовольно буркнул он.

Кони застучали копытами по двору и остановились.

— Вечер добрый, хозяин! — поприветствовал его Тефан.

— Добрый, — ответил он, разглядывая прибывших. — Арадийцы в Донии?

Но больше его удивило то, что рядом с ними находилась девочка с синей лентой на шлеме.

— Пустишь в свой дом усталых путников? — спросил Тефан.

— Пущу, отчего же не пустить.

Один за другим всадники спешились.

— Проходите в хату, — засуетился Бротник. — Правда, там не прибрано, хозяйки у меня нету. Один живу я.

Он первым вошёл в дом и начал быстро подбирать раскиданные вещи, взгляд его при этом то и дело шарил по полу. Немного наведя порядок, он жестом пригласил всех за стол.

— Один живу я, — всё оправдывался Бротник. — Хозяйки нету, вот и не прибрано. Гостей не ждал я, а мне и так сойдёт. Один я.

— Ну ладно, ладно, не дом твой смотреть пришли, только переночуем у тебя, стемнеет скоро. Завтра с утречка дальше пойдём. Тебя как величать-то? — спросил Тефан.

— Бротник я. В Кинёв, небось, путь держите?

— В Кинёв, куда же ещё.

— Сейчас я угощу вас чем-нибудь. Правда, ничего особо нету, не ждал я гостей, но сметанку могу из погреба достать, сальца нарезать.

— Да ладно, не суетись, — Тефан поднялся со скамейки, — есть у нас ещё провизия, сейчас принесу.

За окном раздалось громкое хлопанье крыльев.

— Вот, опять подрались, — посетовал Бротник. — Да петухи! По десять раз дерутся на день. Так я пойду в погребок-то.

Он вышел за порог, Тефан отправился следом за сумкой с продуктами.

— Странный он какой-то, этот Бротник, — сказала Актана. — Изба не белена, ни разу ещё такого не замечала. Да и взгляд у него неспокойный, бегает по сторонам. Непонятный.

— Да что тут понимать, один живёт, на отшибе, отвык от людей совсем. Жаль его, — посочувствовал Добромир.

Дверь отворилась, вошёл Тефан с сумкой в руках. Актана принялась раскладывать продукты на столе.

Бротник принёс сметану в горшочке, кусок солёного сала и принялся быстро его нарезать.

— Нож у тебя острый какой, — заметил Баяр.

— Да, острый. Нож всегда должен быть острый — сальца там подрезать, да мало ли что. Вы ешьте, не стесняйтесь.

— Присаживайся к нам, — предложил Тефан, — поужинаем вместе.

— Нет, нет, — стал отнекиваться Бротник. — Я уже перекусил недавно. Я тут посижу, скраешку.

Путники принялись за еду, за день все изрядно проголодались.

— А что здесь про тафгуров слыхать? — поинтересовался Тефан.

— Да что здесь слыхать-то, нет вокруг никого. Два раза за неделю и проезжали только подводы: в первый раз — три, во второй — четыре, все в Кинёв направлялись. Останавливались ненадолго, говорили, у границы с Арадией обскуров развелось — тьма, хутора начисто разоряют. И тафгуры появились, рыскают по степи, ищут кого-то. Но здесь тафгуров нет, не появлялись.

— А ты что не уходишь отсюда?

— Да и я пойду скоро. Не сегодня-завтра тоже пойду.

— А конь-то где твой? — спросил Баяр. — Коня твоего я не заметил.

— Нету у меня коня, я так, на руках всё таскаю. И в Кинёв пешком пойду, свои ноги, не отвалятся.

— Долго тебе шагать придется, — посочувствовал Тефан.

— Да нет, не долго, три дня пути всего-то. А на лодке и того меньше, за два дня доберусь, речка-то до самого Кинёва бежит.

— И то верно. Ну что ж, спасибо за угощение, хозяин. Пока не стемнело, давай подумаем, как нам разместиться на ночлег.

— Да что думать, девушка ваша может на кровати лечь вместе с девочкой, кровать широкая, для двоих хватит. Остальные на полу разместятся, не привыкать воинам-то. А я на сеновале в хлеву посплю. Пойду приготовлю себе местечко.

Бротник вышел из дома и мягко прикрыл за собой дверь.

— Я пойду на крылечке посижу, — сказала Арина и тоже вышла.

— Что скажешь, Добромир? — Тефан выжидающе посмотрел на арадийца.

— Что говорить? Не нравится мне что-то. Такое ощущение, будто Бротник чего-то не договаривает. Хотя, что ему скрывать? По всей округе нет никого. Нет, зря я это говорю, слишком подозрительным стал.

— Мне бы не хотелось оставаться, — высказал Баяр своё мнение. — Что-то мне здесь не нравится.

— Я думаю, нужно сейчас выходить, — Тефан поднялся из-за стола. — Тафгуры наверняка поджидают засадами. Слышали, что Бротник говорил? Черноплащники ищут кого-то — это про нас. Солнце скоро зайдёт, ночью, может быть, проскочим незамеченными.

Арина сидела на крыльце и разглядывала гусей, возвращавшихся с речки. Впереди всех, гордо подняв голову, шествовал гусак, за ним, шлёпая оранжевыми ластами, вперевалочку ещё восемь больших серых птиц. Девочка хотела встать и подойти поближе, но зацепилась рукавом за какой-то сучок.

— Ой, чуть куртку не продырявила, — возмутилась она.

Арина отцепила рукав, и взгляд её наткнулся на какой-то предмет, застрявший между досками. Она подобрала с земли тоненькую веточку и стала его выковыривать. Её труд увенчался успехом, на землю выкатилась монетка жёлтого цвета. Арина подняла её и повертела в руках. «Нет, это не монета, — решила она. — На монетах должны быть цифры, а здесь их нет. Значок, наверное, или медальончик». На этом значке с обеих сторон было отчеканено одно и то же изображение: гривастая, словно у льва, маска, чем-то напоминающая человеческое лицо. «Нужно отдать Бротнику, наверняка, это он потерял. Заодно узнаю, чьё это изображение».

Арина направилась в хлев, куда ушёл Бротник, но дойти не успела: драчливые петухи опять схватились между собой посреди двора. Девочка машинально сунула значок в маленький кармашек штанов, благо, что их — и больших и маленьких — было предостаточно, и застегнула «Молнию».

— Ах вы, драчуны, — кинулась разнимать она. — Хватит драться! Что вам, места во дворе мало?

На её крик из хлева вышел Бротник, и девочка направилась к нему.

— Арина! — услышала она голос Добромира. — Иди сюда.

— Я только…

— Арина, мы уходим. Иди, бери свой колчан, а то оставишь ещё.

— Не оставлю! — она со всех ног бросилась в дом, мгновенно позабыв про свою находку.

Путники один за другим выходили на порог. Они подозвали коней и теперь рассаживались по сёдлам.

Бротник стоял у крыльца и наблюдал за сборами.

— Что, уезжаете? Вы же заночевать хотели?

— Нет, поедем, время торопит, — ответил дониец. — Да и тебе пора собираться, не ровен час, тафгуры и сюда нагрянут.

— Я не боюсь тафгуров, я — что тот крепкий камень — и железо могу съесть.

— Не боишься, говоришь, — Тефан изучающе посмотрел на от-шельника. — Камень, говоришь… Вода и камень точит, слыхал, небось, такую поговорку.

Бротник ничего не ответил. Он молча отвернулся и поднялся на крыльцо.

— Прощай, хозяин, — Тефан уже разворачивал коня, — А в Кинёв всё-таки собирайся. Вперёд! — обратился он к своим спутникам.

Кони с места взяли в галоп.

— Вода камень точит, — повторил Бротник, глядя вслед удаляющимся всадникам.

Он достал свой нож, потрогал пальцем лезвие и снова засунул за голенище сапога.

— Посмотрим ещё, кто кого переточит.

Тефан вёл отряд вдоль речки. Когда они отдалились от избы Бротника, дониец остановился.

— Что-то мне подсказывает — нам нужно перебраться на другой берег.

— Интуиция ещё никого не подводила, мой друг. Переходим на тот берег, — сказал Добромир.

— Как же мы перейдём, ведь моста-то нет, — Арина удивлённо оглядывалась по сторонам, отыскивая хоть какой-нибудь захудалый мостик.

— На конях переплывём, — пояснила ей Актана.

— А они не утонут? — недоверчиво проговорила девочка.

Она ещё ни разу в жизни не видела, как плавают лошади, тем более, не плавала на них верхом.

— Не утонут, — улыбнулась Актана.

— Пошли, — Тефан направил своего коня в воду.

Животные заходили в речку всё глубже и глубже.

— Когда поплывём, отпусти поводья и держись за гриву лошади, — объясняла Актана девочке. — Лошадь сама тебя вынесет на другой берег.

Лошадь Арины поплыла. Арина прижалась к её шее и схватилась за гриву. Она всем телом чувствовала, как сильное животное мощными движениями рассекает воду; девочку охватило чувство восторга.

— Вот это класс! — воскликнула Арина.

Лошади с седоками, переплыв речку, вышли на берег.

— Здорово! — всё продолжала восхищаться девочка. — Я бы ещё так поплавала! Так здорово! Плывёшь себе, как на матрасике надувном! Даже лучше!

— Вперёд, друзья, — поторопил Добромир. — Ничего, что промокли, до захода солнца обсохнем, надеюсь, а то ночи стали прохладными, как бы Арина не простудилась.

— Ничего я не простужусь! Я под дождём что ли никогда не бывала? — Арина возмутилась тем, что о ней говорили, как о маленькой девочке. — Поехали, кого ждём?

Воины, улыбаясь, переглянулись. Тефан покачал головой, дескать — да, не маленькая уже.

Солнце уже давно закатилось за горизонт, приближался час полуночи. В доме Бротника горела свеча. Язычок пламени метался из стороны в сторону и пригибался от колебания воздуха, потревоженного быстрой ходьбой хозяина дома. Бротник нервно шагал из угла в угол, он явно кого-то поджидал и уже накрыл на стол. В глубокой глиняной тарелке, издавая ароматный запах, посередине стола лежал гусь, запечённый целиком — главное угощение. Рядом по тарелкам разложена жареная рыба, ещё утром пойманная в реке, аккуратно нарезанные кусочки сала, лук кружочками, огурчики и помидорчики, квашеная капуста, ржаной хлеб. Здесь же стояла бутыль, закупоренная тряпкой.

Те, кого ждал Бротник, уже заходили к нему раньше. Задержа-лись они тогда не надолго, сказали, что вернутся через шесть дней. Шестой день истекал как раз сегодня, но никто не появлялся. Он нервничал, ему была нужна эта встреча, слишком большие надежды возлагались на неё.

Гуси во дворе загоготали, хозяин остановился посреди комнаты и стал прислушиваться. Да, гуси определили верно, кто-то приближался к его дому. Он открыл дверь и вышел за порог. В ночной тишине, ещё вдалеке, раздавался цокот копыт. Звук нарастал всё сильнее, и вскоре полсотни коней заполнили двор.

— Всё спокойно, Бротник? — всадник остановился у самого крыльца, это был командир прибывшего отряда.

— Да, Вагбут, здесь никого нет. Проходи в дом, милости прошу!

Воины Вагбута спрыгнули с сёдел и стали привязывать коней. Сам Вагбут вслед за Бротником переступил порог дома, снял шлем и бросил его на кровать.

— О-о-о! Хорошо гостей встречаешь! — глядя на стол полный угощений, воскликнул Вагбут. — Ценю, ценю твои старания.

— Прошу отведать! — лебезил Бротник. — Прошу!

Воин скинул с плеч свой плащ и тоже бросил на кровать.

Шлем и чёрный плащ лежали рядом…

Тафгур поправил меч на поясе и направился к приготовленным для него угощениям. Шпоры, закреплённые на сапогах, звенели при каждом его шаге.

Черноплащник вальяжно расселся во главе стола на единственном в доме стуле и вообще вёл себя как хозяин.

— Чего стоишь? — надменно сказал Вагбут. — Садись за стол.

Бротник, не сводя глаз с черноплащника, уселся на скамейку.

— Что это у тебя с рукой? — сочувственно спросил он.

Рука Вагбута чуть пониже плеча была перевязана и повязка насквозь пропиталась кровью.

— А, это, — тафгур потрогал перевязь и поморщился. — Это одна донийка стрелой попала. Хорошо ещё, что увернуться успел, а то бы она меня прикончила. Сегодня утром мы напали на четыре подводы, всех перебили, конечно. Не зря напали, хоть и потерял я двух воинов, но забрал двух пацанов.

Бротник откупорил бутыль, налил полную чарку и протянул черноплащнику.

Вагбут выпил залпом и, поморщившись, зачавкал малосольным огурцом. Затем потянулся к жареному гусю, оторвал ножку и, продолжая чавкать, снова заговорил:

— Мы из них настоящих тафгуров сделаем, таких, как я! Тебе же нравятся тафгуры? — он в упор посмотрел на Бротника.

— Да, конечно, тафгуры — это сила!

— Это непобедимая сила! — важно заявил черноплащник, откидываясь на спинку стула. — Налей-ка мне ещё из бутыли.

Бротник снова налил полную чарку, и Вагбут снова всё выпил.

— За эту неделю мы набрали уже десяток пацанов, двух и трёхлетних, конечно. Там они, в повозке сидят, — он махнул рукой. — Тех, кто постарше, просто перебили. Такие Кседору не нужны, а то вырастут, будут ещё своих мамаш вспоминать. Такие не нужны, такие и отомстить могут.

Вагбут снова потянулся за гусём, оторвал вторую ножку.

— Ну, какие у тебя известия? Есть новости?

Бротник расплылся в довольной улыбке, настало его время. Сейчас он раскошелит черноплащника на несколько монет. Этой минуты он ждал давно.

— Не далее как вчера днём гонец из Арадии проскакал. У меня останавливался воды попить.

— Гонец? — Вагбут перестал жевать. — Как же он прошёл? Вдоль Донии полно обскуров, куда они смотрели? Ну да ладно, повезло гонцу, такое бывает. И какие вести он нёс, ты расспросил, надеюсь?

— Конечно, я выведал. Он говорит, что в Донию арадийцы направили три тысячи всадников, через два-три дня они будут в Кинёве.

— Три тысячи всадников? Ха-ха-ха! Три тысячи — курам насмех! Танасу сейчас и тридцать не помогут. Ты меня прямо рассмешил, Бротник, рассмешил. Хорошо, что ты это узнал. Мы разобьём этот отряд, уничтожим арадийцев ещё на подходе к Кинёву. За это известие тебе стоит заплатить.

Вагбут достал горсть донийских серебряных монет и бросил их на стол. Одна монета покатилась и упала, но до пола таки не долетела: Бротник ловким движением подхватил её на лету.

— Скоро все твои мечты сбудутся, — увещевал Вагбут. — Через пару дней наше войско подойдёт к стенам Кинева, и мы сходу возьмём этот город. Насколько мне известно, защищать его особо некому. Те остатки дружины Танаса не устоят против нашей силы, людей у него мало, а женщины да старики не в счёт. Так что скоро ты станешь настоящим господином. Мы перебьём половину жителей, остальных превратим в рабов, а у тебя появится большой дом — не то, что эта халупа. Женщины будут в твоём услужении, много женщин, сколько хочешь. Ещё у тебя будут кони самые лучшие. У тебя же нет сейчас коня? — Вагбут насмешливо посмотрел на Бротника. — Нету! А всё потому, что тебя донийские кони не слушаются, хе-хе! Что за люди, эти донийцы? Прежде чем сесть на коня, его целый год воспитывают, лелеют его, сюсюкаются с ним, всё для того только, чтобы потом управлять им. Бестолковый народ, время тратят зря! А вот мы приручаем коней за два дня, удила им в зубы вставим, плетью огреем хорошенько и всё — конь как шёлковый!

Вагбут налил себе ещё из бутыли.

— Не переживай, скоро будет у тебя конь, дадим тебе тафгурскую уздечку, и поскачешь ты верхом, как раньше.

Бротник сидел, опустив голову, и перебирал в руках полученные монеты. Да, раньше, ещё в детстве и юности, он, как и все остальные мальчишки, скакал на лошадях, гонял их к водопою, купал в речке, используя при этом обычную уздечку, которой пользуются в Донии. У него были отец и мать, была младшая сестра, друзья — соседские пацаны. В общем, всё было хорошо. Так продолжалось до тех пор, пока в одну ночь на их село не напали тафгуры. Бротнику исполнилось тогда четырнадцать лет, и он впервые в жизни увидел черноплащников. Чёрные как смоль тафгурские кони, здоровенные воины в таких же чёрных плащах, шлемы с кривыми рогами, длинные, сверкающие в свете луны мечи — навели тогда на Бротника ужас. Панический страх целиком захватил его и словно цепями сковал его волю. В четырнадцать лет у каждого донийского парня уже был свой меч, короткий, но острый как бритва, и все мальчишки учились овладевать оружием. В ту роковую ночь Бротник, сжимая рукоятку меча, сквозь щели сарая, куда он забился в страхе, наблюдал, как ещё неумело, но всё-таки сражаются его сверстники, как падали они под ударами тафгурских копьев, но не сдавались. Бротник от страха чуть ли не потерял рассудок. Он сидел в дальнем углу и дрожал всем телом, он не мог даже подняться — ноги не держали его. В ту ночь он позволил страху поселиться в его душе.

Когда сарай вспыхнул, Бротник нашёл в себе силы выскочить наружу, но тут же был сбит черноплащником с ног. Бротник лежал на земле и смотрел на острое жало копья, нацеленное тафгуром прямо в его грудь. Его взгляд выражал только страх и покорность.

Тафгур пронзительно посмотрел на Бротника и отвёл копьё в сторону.

— Я не буду тебя убивать, — хриплым голосом проговорил он. — Я вижу — теперь ты наш! — он небрежно придвинул ногой к Бротнику выпавший у него из руки короткий меч. — Не потеряй своё оружие, — ухмыльнулся он. — Хотя оно тебе не нужно, тебе нужно вот это! — черноплащник отстегнул от пояса небольшой мешочек-кошель и кинул его Бротнику. — Мы ещё увидимся. Долго мы искали такого, как ты, уже отчаялись, но всё же нашли!

Тафгур ушёл. Бротник дрожащими руками развязал мешочек. Десять монет выпали в его ладонь.

— О чём задумался? — заплетающимся языком пробормотал Вагбут. — О весёлой жизни? Будет тебе весёлая жизнь, будет!

— У меня ещё есть кое-какие вести, — Бротник поднял взгляд на черноплащника. — Но это будет стоить дороже, намного дороже.

— Намного, это сколько?

— Маска! — твёрдо сказал Бротник.

Бровь тафгура удивлённо приподнялась. Не отрывая взгляда, он смотрел на донийца.

— Золотой Кседор? — переспросил черноплащник. — Ты в своём уме? Маску захотел!

Бротник молчал и только смотрел исподлобья на Вагбута.

Черноплащник хитро прищурил глаз и потянулся к своему кошелю, привязанному к поясу, он понял — сейчас Бротник должен сообщить что-то важное.

— Хорошо, будет тебе золотой, — Вагбут достал золотую монету и зажал её в руке. — Верно ты рассуждаешь, в этом тебе равных нет: кому будут нужны донийские монеты, когда мы захватим Кинёв? Никому, — тафгур положил золотой на самый край стола. — Говори!

— Сегодня вечером в этом доме были ещё арадийцы. Двое, и с ними двое донийцев. Судя по серебряному шлему, арадиец — сын царя. И была с ними дочка Танаса, её я сразу узнал, видел однажды в Кинёве. Они хотели заночевать здесь, но потом передумали и отправились дальше.

— А девочка? Девчонка с ними была? — чуть ли не шипел Вагбут.

— Да, с ними девчонка. На шлеме у неё уранийская лента болталась.

При этих словах черноплащник вскочил как ужаленный. В ярости он чуть не опрокинул стол. Золотая монета упала на пол и покатилась.

— Ты что сразу этого не сказал, тупой идиот! — заорал Вагбут.

Он выхватил меч и занёс его над головой Бротника.

— Я же не знал, не знал, что вы именно их ищете! — Бротник сидел на полу и, прикрываясь трясущимися руками от меча, пискляво оправдывался.

— Всё ты знал, скотина! Денег хотел побольше выторговать! Ух! — черноплащник размахнулся мечом.

— Нет, нет, не надо! — загнусавил Бротник. — Я и вправду не знал! Иначе сразу бы сказал, сразу!

Вагбут опустил меч и заходил по комнате быстрыми шагами. Подумать только! Они были рядом, чуть ли не в его руках!

— Куда они пошли? — рычал черноплащник.

— В Кинёв они пошли, вдоль реки.

Бротник понял, что опасность для него миновала, и робко уселся на скамейку, отыскивая взглядом укатившуюся золотую монету.

— Если бы ни эта стрела, которая угодила мне в руку, мы появились бы здесь ещё днём, — негодовал Вагбут. — Ну ничего, в город они всё равно не пройдут, везде засады расставлены. Жаль только не я поймаю, за неё награда большая назначена. Сто золотых, целое состояние! — черноплащник всё ещё ходил по дому, бормоча себе под нос, и размахивая мечом. — Может, ещё успею догнать, ночью они не смогут быстро двигаться. Я сниму эту висюльку с её шеи, сниму!

Тафгур остановился, с лязгом вложил в ножны меч и открыл дверь:

— По коням все, живо! Выходим сейчас!

Вагбут вернулся к Бротнику и уселся рядом с ним на скамейку.

— Значит так, слушай меня! Ты сейчас же собираешься в дорогу и идёшь в Кинёв. Твоя задача — разузнать, где под стеной находится подземный ход. Мы знаем, что он существует, и не хотим зазря губить своих воинов, нам ещё нужны силы на Арадию. Найдёшь ход, получишь ещё пять, нет, десять золотых монет, понял?

Глаза Бротника загорелись. Десять золотых!

— Я отыщу, я найду этот ход, — быстро заговорил он. — Но только как же я сообщу об этом? Меня ведь тафгуры могут прибить по ошибке!

— Не прибьют, я позабочусь об этом. Выйдешь через подземелье и покажешь золотой, тебя отведут куда надо, понял?

— Понял, понял, — закивал головой Бротник. — А как же моё хозяйство, корова, гуси, куры?

— Ты что, одурел? — вскипятился черноплащник. — Скоро здесь будут наши тафгуры, и от твоих гусей и кур ничего не останется! Уходи скорее, а то и тебя прибьют, а ты нам нужен живой, целый и невредимый. Ты же очень ценный человек, — елейным голосом добавил он, — таких, как ты беречь надо.

— Ладно, ладно, я пойду, — испугался Бротник. — Вдруг и вправду какой-нибудь тафгур по башке мечом огреет и всё, поминай как звали.

— Вот то-то. А тебе уже есть что терять, правильно? У тебя уже два золотых. Ты сохранил его? — он взглянул на Бротника. — Конечно, сохранил, глупый вопрос я задал. А если подземный ход найдёшь, ещё десять прибавится. Да ты уже почти тугурийский богач!

Вагбут поднялся и шутя шлёпнул Бротника по плечу. Тот даже пригнулся от этого «Дружеского» жеста.

Черноплащник надел шлем, накинул плащ на плечи и направился к выходу.

— А как же гусь? — крикнул ему вдогонку Бротник, указывая на угощения.

— Можешь себе оставить, — не оглядываясь, бросил тафгур и вышел за дверь.

Бротник тотчас кинулся под кровать — золотая монета, упавшая со стола, закатилась именно туда. Стоя на коленях, он бережно, словно перед ним находилась величайшая ценность, взял её в руки, смахнул с неё пыль, положил в карман и вышел за порог.

Все тафгуры уже сидели по сёдлам и ожидали только приказа Вагбута. Он стоял на крыльце и командовал:

— Ты! — указал пальцем на черноплащника. — Берёшь с собой ещё двоих и отправляешься в наш лагерь. Скажешь, что арадийцы выслали в Кинёв отряд из трёх тысяч всадников. Ещё скажешь, что арадийский царский сынок уже был здесь, и что я пошёл за ним. Да, этих молокососов с собой забери.

Он указал рукой на повозку, в которой прижимались друг к другу десять маленьких донийских мальчиков. Они не плакали, они просто смотрели невинными взглядами на окружавших со всех сторон тафгуров. Вагбут влез на коня и ещё раз оглядел свой отряд.

— Вперёд! — рявкнул он.

Один за другим тафгуры растворились в ночной темноте. Бротник вошёл в избу и закрыл дверь на засов.

— Скоро у меня будет много денег, скоро. Я отыщу этот ход под Кинёвом, обязательно отыщу! — с жаром в голосе увещевал он себя. — Пусть погибнет весь город, пусть. Ведь я — камень, меня слезами не проймёшь. А про какую такую висюльку говорил Вагбут? — Бротник призадумался. — Наверное, она и есть самая ценность!

Вагбут пришпоривал своего коня. Он слушал топот копыт лошадей и звон бряцающего железа за своей спиной. Его беспощадный и безжалостный отряд был полон решимости догнать арадийцев.

«Они догонят, эти догонят, — думал он. — Как хищные звери будут преследовать свою добычу, пока не вонзят свои жаждущие крови клыки в тёплую мягкую плоть. А потом станут рвать, рвать, рвать на куски… А этого Бротника, после того как он найдёт ход под стеной, я сам лично придушу и заберу у него золотые. Но только после… Сейчас он нужен, пока ещё нужен. Идиот, думает, что ему все почести предоставят. Женщин ему подавай, десять золотых… Мразь. Сам придушу, только бы ход отыскал, и тогда его паршивая жизнь совсем ничего не будет стоить».

Луна во всём своём великолепии спешила за пятерыми всадниками, мчащимися вдоль реки, и освещала ночную степь. Яркие звёзды все как одна высыпали на небосвод, и ни одно, даже самое маленькое облачко не закрывало их от взора девочки в шлеме с развивающейся синей лентой.

Всадники уже несколько часов подряд продвигались в сторону Кинёва. Остановки делали очень редко, только для того, чтобы послушать, не идёт ли за ними погоня. Сейчас Тефан снова остановил отряд.

— Отдохнём немного.

«Очень кстати, пора бы уже», — подумала Арина.

Всадники спрыгнули с сёдел и теперь ходили вразвалочку возле уставших лошадей — разминали ноги. Арина прошла к реке и ополоснула лицо. Накопившаяся за ночь усталость начала спадать. Актана тоже умылась, и теперь они стояли рядом и смотрели на лунную дорожку, сверкающую на воде. Казалось, ступи сейчас на неё, и можно спокойно шагать по переливающим серебром волнам на другой берег.

— Какая тихая ночь, — тихо сказала Актана, не желая нарушать звенящую тишину.

— Красивая речка, правда? — в тон ей добавила Арина. — Никогда не думала, что обычное отражение света может выглядеть так прекрасно. Вообще-то я уже видела ночную реку, это когда мы на рыбалку ездили. Но почему-то я тогда не обратила внимания на лунный свет… Как давно это было… Даже не верится…

Тефан и арадийцы стояли на небольшом возвышении невдалеке от берега и прислушивались к ночным звукам степи. В округе висела тишина.

— Скоро уже светать начнёт, — негромко сказал дониец. — Если всё и дальше так пойдёт, то через час мы уже будем в Кинёве, под защи… — Тефан внезапно умолк и теперь пристально вглядывался в темноту. — Вы что-нибудь заметили?

— Мне кажется, там впереди мелькнул свет, как будто костёр разгорелся, и его притушили, — Баяр забеспокоился.

— Да, я тоже заметил, — Добромир смотрел с тревогой. — Кто это может быть: свои или чужие?

— Нужно проверить. Я проеду вперёд, гляну, что это за огонь. Если что неладное увидите, переплывайте реку и гоните что есть сил в город, Актана дорогу покажет. Да и сами не ошибётесь, нужно всё время держаться вдоль берега.

Тефан уехал, Актана и Арина подошли к арадийцам.

— Куда Тефан отправился? Случилось что? — спросила девушка.

— Неясно пока, — ответил Добромир. — Огонь впереди мелькнул. Тефан посмотрит, кто там. Не отходите от коней, мало ли что.

Потянулись тревожные минуты ожидания. Небо на востоке уже посветлело — скоро заря, а Тефан всё не возвращался.

— Нужно было вдвоём идти, скорее бы разузнали, кто там.

Баяр слегка расстроился из-за того, что не подумал об этом раньше.

Снова молчаливое ожидание. Впереди показался силуэт всадника — возвращался дониец, он спешил. Тефан остановил коня и спрыгнул с седла. С воина ручьями стекала вода.

— Невесёлые дела, парни. Тафгуры впереди засаду устроили. Их, наверное, с полсотни, может и больше. Хорошо ещё, что мы остановку сделали, иначе угодили бы им прямо в лапы.

— Ты что, реку переплывал? — спросил Баяр. — Мокрый весь.

— Да, переплывал, хотел узнать, можно ли обойти по другому берегу. Но там черноплащников ещё больше, и туда соваться вообще нельзя.

— Что делать будем? — Добромир тревожно посмотрел на товарищей. — Тафгуры явно перекрыли все подступы к городу. Они знают, что мы идём в Кинев, и ждут нас повсюду. А вдруг ещё и обскуры — тьфу, тьфу, типун мне на язык.

— Нужно думать, и думать скорее, а то заря вон полыхать уже начинает.

Солнце пробудилось от ночного сна и теперь рассылало свои лучи во все стороны света. Краски степи становились ярче.

— Обходить тафгуров нужно по степи, другого выхода у нас нет, — утверждал Баяр.

— Так то оно так, а вдруг обскуры, — засомневался Тефан. — По-над берегом было бы сподручнее, эти твари в воду не больно-то лезут, да и перебить их в воде проще.

— Выбора у нас нет. Правильно Баяр говорит — по степи надо, — вставил Добромир. — Попадутся обскуры или нет — неизвестно, а черноплащники впереди — это точно. По коням?

— Смотрите, кто это там? — Арина рукой указала вдоль берега.

Воины с тревогой вглядывались на появившийся вдалеке отряд, он шёл за ними следом. Тоненькая паутинка надежды повисла в воздухе: а вдруг это донийцы?

— Ёш-шкин ко-о-от! — вырвалось у Тефана. — Тафгуры! Это погоня, ишь как спешат. Арина, в седло, живее!

Он схватил девочку и подсадил на коня с такой поспешностью, что она чуть не свалилась с другого бока.

— Всё, идём напролом через западню, авось да пробьёмся. Вперёд! — скомандовал Добромир.

Воины галопом направили коней прямо на засаду. Тафгуры их заметили и уже не прятались, они стояли на пригорке и просто ждали, когда к ним приблизятся те, кого они так долго искали.

— За мной, сюда! — крикнул Тефан, и повернул коня в неглубокую лощину.

Тафгуры бросились наперерез, но эту лощину разрывало ещё одно ответвление, и Тефан повёл через него. Дониец вывел отряд на пригорок, рядом с ними выскочили ещё с десяток черноплащников.

— Актана! Добромир! Скачите вперёд, спасайте девочку! — командовал Тефан. — Мы с Баяром придержим тафгуров. Да, Баяр?

— Конечно!

Тефан и Баяр скакали рядом, тафгуры уже настигали их. Мимо Тефана просвистела стрела.

— Мазила! — крикнул дониец, обернувшись.

Тафгуры не ожидали такой наглости. Они разъярились, и теперь их взоры были прикованы к воину в белом плаще.

Ещё две стрелы пролетели мимо, третья чуть задела плечо и отскочила от железной латы. Тефан, не оглядываясь, показал рукой тафгурам неприличный жест. Черноплащники просто рассвирепели, и теперь позади двух воинов слышалась всякая ругань. Этого как раз и добивался дониец. Он чуть свернул коня в сторону, тафгуры тоже свернули, Тефан повернул ещё — тафгуры за ним. Теперь черноплащники гнались за донийцем и арадийцем, позабыв про остальных. Тафгуры даже не стреляли из луков. Каждый из них, оскорблённый в своих чувствах, желал лично разрубить грубияна-донийца своим мечом, чтобы почувствовать, как острое железо разрывает плоть оскорбителя.

Тефан и Баяр придержали своих коней, чтобы тафгуры могли их быстрее догнать.

— Бараний рог! — крикнул дониец Баяру. — Знаешь?

— Да!

— Давай!

Оба воина выхватили из ножен мечи и резко повернули коней — один вправо, другой — влево. Они развернулись и набросились на черноплащников. Тафгуры не ожидали такого поворота событий, и пока поняли, что затевают эти двое, трое из них уже лежали на земле — Тефан сбил одного, Баяр срезал двоих. Драка завязалась.

— Актана! — крикнул Добромир. — Защищай Арину, до последнего вздоха защищай!

Арадиец развернул коня и направил его в гущу сражения. Он не мог бросить ни Баяра, ни Тефана.

Когда Добромир приблизился, шестеро черноплащников корчились на земле, остальные четверо отошли назад и теперь поджидали свой отряд. Ещё сорок тафгуров, отставших в лощине, гнали своих лошадей на помощь своим воинам.

Добромир натянул поводья. Все трое стояли в ряд.

— Баяр, — произнёс Тефан. — Ты славный воин. Честь для меня сражаться рядом с тобой. Добромир, я рад, что узнал тебя. Ты верный товарищ. Не страшно умирать, когда рядом друзья.

— Тефан, ты произнёс слова настоящего воина, — сказал Добромир. — Наши жизни не пропадут даром!

Они подняли мечи над головой. Три воина были готовы к по-следней битве. Три меча засверкали в лучах восходящего солнца.

Тафгуры приближались. Сорок четыре против троих…

Актана и Арина уже почти поднялись на пригорок, когда сверху на них выскочили всадники. Их было тридцать. Все как один высокие, мощные воины с луками за плечами, с круглыми щитами, и все в белых плащах.

— Актана! Откуда ты здесь?! — удивился дониец, возглавляющий отряд.

— Потом, потом. Там Тефан и два арадийца! Скорее, они сейчас погибнут!

— Вижу, — воин оглядел округу с высоты пригорка и быстро оценил ситуацию. — Парни, вперёд!

Отряд донийцев бросился вниз по склону.

Черноплащники придержали своих коней, затем и вовсе остановились в нерешительности.

— Что это с ними? — проговорил Тефан. Он оглянулся. — Наши! Они успели!

Арадийцы тоже обернулись: три десятка воинов в белых плащах мчались на выручку.

— Поживём ещё, друзья! — воскликнул Добромир.

Тафгуры быстро поняли, что донийцев меньше, и снова бросились в атаку.

Донийский отряд поравнялся с Тефаном.

— Вперёд! — крикнул он и погнал коня на тафгуров.

Два отряда — чёрный и белый — сближались. Тафгуры готовили стрелы, но донийцы оказались проворнее: три десятка стрел вылетели на тафгуров, с десяток черноплащников выпали из сёдел. Второй выстрел делать было некогда, пришло время мечей. Отряды столкнулись, звон оружия разнёсся над степью.

Падали с коней черноплащники, белые плащи обагрялись кро-вью. Но этот бой прошёл длинным шагом, и скоро последний тафгур уткнулся носом в землю.

— Тефан, откуда ты здесь? — переводя дух, спросил воин-дониец.

— Потом расскажу, не время сейчас. Актану видели с девочкой?

— Видели, видели. Да вот же они, сюда скачут.

Актана и Арина во весь опор мчались к отряду.

— Тефан! Добромир! Баяр! Вы живы! — радовались они.

— Всё нормально, Актана, всё хорошо, — Тефан говорил спокойным голосом.

— Что у тебя с ногой? — спросила девушка с тревогой.

Тефан рукой зажимал рану на ноге — тафгур всё же достал его мечом.

— Ничего, сейчас перевяжу, всё будет нормально. Рана не глубокая, это точно.

— Тефан, там за лощиной, когда мы уходили от погони, я заметил, что кто-то схватился с тафгурами — с теми, кто шёл по нашему следу, — вспомнил Баяр. — Нужно им помочь, если ещё не поздно.

— Тогда вперёд, к ним на помощь. За мной, воины Донии!

— Тефан, стой! — остановил его Добромир. — С твоей раной тебе там делать нечего. Останься здесь с Актаной и Ариной, мы сами разберёмся.

Тефан задумался. Он понимал, что сейчас от него мало толку, и он будет только обузой.

— Бери отряд, Добромир, и выручайте наших друзей. Воины, следуйте за арадийцами.

— Тефан, — снова обратился к нему Добромир. — Будет ещё лучше, если ты возьмёшь Арину, Актану, всех раненных и погибших, и отправишься в Кинёв, а мы потом вас догоним.

— Но как же…

— Так надо, — арадиец настаивал на своём. — Девочка должна скорее укрыться за стенами города, а здесь неизвестно ещё, сколько может появиться тафгуров.

— Хорошо. Будь по-твоему.

— Все кто не ранен, за мной, — скомандовал арадиец.

Его отряд насчитывал пятнадцать воинов. Они быстро пересекли лощину и выскочили на пригорок. Звон мечей летел над рекой. На том месте, где всадники делали остановку, шла ожесточённая схватка, и поначалу было невозможно определить, кто дерётся с тафгурами — ни красных, ни белых плащей в этой сваре не замечалось. Подойдя ближе, арадийцы поняли — с черноплащниками дерутся воины в серых шкурах.

— Стрелы приготовить! — скомандовал Добромир. — Быть внимательным, не задеть тех, кто в шкурах!

Отряд донийцев приблизился к месту боя.

— Лучники! Пускай!

С близкого расстояния удар донийских стрел возымел успех: сразу десяток черноплащников выпали из сёдел. Остальные, видя такое дело, бросились убегать. Ещё один залп — ещё четверо тафгуров свалились на землю.

Жалкая кучка черноплащников позорно бежала, преследовать их не стали.

Семеро воинов в шкурах спрыгнули с тафгурских коней. Донийцы обступили их со всех сторон и с удивлением рассматривали незнакомцев.

— Добромир, Баяр! — распростёр воин руки. — Вовремя вы появились. Стоп, вы же должны быть в Кинёве! Почему вы в крови? Где девочка? Что случилось?

— Всё в порядке, Арина сейчас в безопасности. Мы в засаду попали, нас поджидали полсотни тафгуров. Хорошо вот, парни выручили.

— Как в засаду? Впереди до самого Кинёва ещё вечером никого не было!

— Значит, ночью переправились, через реку, — предположил Добромир.

Воины в шкурах раздосадовано смотрели друг на друга.

— Да, вот этого мы не предвидели. Вчера, на закате, были там пол сотни тафгуров, но мы их всех уложили. А потом пошли за обскурами охотиться — они тут кишмя кишели. Десять штук покромсали.

Донийцы недоверчиво посмотрели на незнакомого воина, уж не врёт ли — десять обскуров! Но потом взглянули ещё раз на кучу перебитых черноплащников, и все сомнения разом отпали.

— Вот почему обскуры нам не встретились, — Баяр, призадумавшись, посмотрел на Добромира. — Мы сюда вообще не дошли бы, кабы не эти парни. Спасибо вам, друзья! В который раз уже выручаете.

— Вы нас тоже выручили, — ответил воин. — А теперь езжайте, мы сейчас своего товарища потеряли. Предадим его земле, как полагается.

— Прощайте, друзья, — сказал Добромир, и развернул коня.

— Добромир! — окликнул воин, подавая знак рукой, чтобы тот вернулся. — Передай Архегору, восьмерых мы потеряли за два дня, — он не оглядываясь, быстрым шагом направился к ожидавшим его товарищам.

«Передам, смелый воин, передам», — мысленно произнёс Добромир.

Уже под самыми стенами Кинёва они догнали группу Тефана. Актана и Арина ещё издали замахали руками.

— Что скажешь, Добромир? — Тефан в волнении посматривал на донийцев: все ли вернулись?

— Все живы, не беспокойся.

— Кто там был?

— Воины в шкурах.

— Я так и подумал… Смелые они парни, отчаянные.

Копыта лошадей зацокали по деревянному мостику, перекинутому через речку. Перед отрядом открылись ворота Кинёва.