#i_020.jpg

Но сколько бы умных фраз ни писали критики, анализируя творчество человека, решившегося посвятить себя театру и кино, отношения актера с публикой строятся на иных, не рассудочных основах. Они, эти отношения, носят сугубо эротический характер. Актер в каждой своей роли соблазняет публику заново и, как водится при соблазнении, либо одерживает убедительную победу, либо терпит сокрушительное поражение. Соответственно и публика делится на две неравные категории. Первая, довольно немногочисленная, ведет себя, как любящая и мудрая жена, готовая понять и простить неудачу и безусловно верящая, что в следующий раз все будет иначе. Вторая непредсказуема, как поведение капризной и взбалмошной любовницы, никогда не знаешь, чего от нее ждать; то ли чашечки утреннего кофе в постель, то ли дикого скандала, после которого, громко хлопнув дверью, она уйдет к другому.

Конечно, актер свою публику не выбирает, это публика выбирает актера. С одной стороны. А с другой…

— Сережа, насколько работает формула: «Скажи мне, кто твоя публика, и я скажу, какой ты артист»?

— Актер не должен задумываться над этим, он должен играть — и все. Иногда смотришь, что происходит на сцене, жутко становится: хуже, чем на первом курсе актерского факультета, — а зал сходит с ума. И тут говорить о том, допустим, что у этих конкретных зрителей хороший Вкус, не приходится. Но какой бы ни была публика, ее нужно любить.

— Наверное, это не всегда получается. Одна известная актриса признавалась, что иногда испытывает к публике чувство ненависти.

— Человек говорит «ненавижу», когда не может с чем-то совладать, когда у него нет сил и эмоций бороться.

— Вы часто вынуждены вступать в борьбу с залом?

— Бывает. Например, в Новосибирске, куда я ездил с программой «Ностальгия по «Куклам», ко мне после концерта подошла довольно экзальтированная девушка. «Безруков, я не думала, что вы такой пошлый!» — мелодраматически сказала она. Я попытался ей объяснить, что политики интересны только тогда, когда они «спускаются» на наш уровень и говорят обычным человеческим языком. Когда они разговаривают тем языком, который мы слышим по телевидению, — это скучно.

— Разочаровали зрительницу?

— Надеюсь, что в итоге она все-таки приняла условия игры. Публика всегда должна принимать условия игры. «Ностальгия…» — это же не спектакль, это концерт, шоу, поэтому я старался ориентироваться не на театральных эстетов, а на простых людей. Которые пришли отдохнуть и посмеяться.

— Ваших поклонниц журналисты окрестили «безруковка-ми». Есть среди них самые-самые верные?

— Ну, вот есенинские… Есть, например, девушка Оля. Она ходит почти на все мои спектакли и потом пишет замечательные стихи:

— Это помогает?

— Помогает. Потому что родители родителями, но когда есть люди, которые абсолютно бескорыстно… А проверяются настоящие поклонницы, наверное, знаете чем? Когда у тебя появляется романтическое увлечение, о котором знают все, для поклонниц, имевших на тебя виды, это, конечно, удар. Те же, кому ты был интересен прежде всего как артист, реагируют спокойнее: а неважно, люблю — и все. Когда в прессу впервые просочились слухи, что я женюсь, у меня даже был разговор с батей. Он сказал: «Ты понял, что ты сделал? Наговорил-наговорил во всех интервью… Поклонницы-то — разбегутся».

— Разбежались?

— Нет, принимают по-прежнему искренно. Но визга-писка стало меньше. С другой стороны, это очень полезно. Голова-то от успеха начинает кружиться, а тут — бах! — понимаешь, что тебе порой аплодировали не только из-за того, что ты такой замечательный актер Сергей Безруков, а еще и из-за того, что ты был холост и представлял собой, так сказать, «реальное брачное лицо».

Сегодня принято сетовать на деградацию зрительских интересов. Мол, публика перестала приходить в театр за ответами на бередящие душу вопросы, не включается в творческий процесс сценического действия, «не слышит» психологических нюансов, реагирует только на сильно действующие грубые акценты… В массе своей это действительно так. Но многие ли из современных актеров отваживаются утверждать мессианское предназначение искусства? Многие ли тратятся так, будто каждый выход на сцену — последний в их жизни?

Не все спектакли и не все роли Сергея Безрукова одинаково ценны по своему художественному уровню. Но по степени самоотдачи и глубине погружения в материал он по-прежнему выделяется на фоне других. По-прежнему, потому что уже его первые шаги поражали техническим совершенством и пугающим вдохновением, что рождало смутное беспокойство, неясно было: куда — выше?.. Оказалось, можно и выше, и виртуознее, и точнее. Даже в пределах одной роли, исполняемой несколько сезонов кряду.

Видимо, поэтому и публика, приходящая «на Безрукова», явно не из числа деградировавшей. Среди вопросов, которые задают актеру на творческих вечерах, постоянно мелькают те, что выходят далеко за рамки суетности и моды:

«Пожалуйста, расскажите подробнее о своей работе в театре. Есть ли у вас любимая роль?»

«Уважаемый Сергей, хотелось бы узнать ваше мнение о душе, о смысле жизни, о вечности».

«Очень просим, почитайте что-нибудь из Есенина».

Да, отношения актера и публики строятся не на рассудочных основах. Но популярность популярности рознь. Приятно, когда широкое признание и любовь у зрителей находит талант трепетный и своеобычный. Приятно, что торжествует чувство справедливости — минуя временные сенсации и поветрия, люди отдают должное тому, что истинно и непреходяще.

Конечно, и критика, и зрители обожают «открывать» таланты. Яркий актерский дебют обязательно сопровождается многочисленными рецензиями, фотографиями, интервью. Но вспыхивают новые «звезды» и «звездочки» — и внимание к вчерашнему дебютанту ослабевает, несмотря на то, что его последующие работы порой бывают и сильнее, и пронзительнее предыдущих. Подобное «охлаждение» испытал даже великий Смоктуновский. Рассказывают, что после премьеры «Иванова» во МХАТе, где Иннокентий Михайлович блестяще сыграл заглавную роль, он спросил критика Свободина: «Будете писать о моем Иванове?». И тот ответил: «А что о тебе писать — о тебе уже все написано…»

Сергею Безрукову еще предстоит пройти через это. Но думаю — уверена! — обязательно останется часть публики, которая будет следить за его творчеством всегда.

Ноябрь 2000 года.

Автор выражает благодарность за помощь в работе над книгой

Наталии Михайловне и Виталию Сергеевичу Безруковым, Олегу Павловичу Табакову, Николаю Федоровичу и Андрею Клещевым, Ольге Викторовне Эрзютовой.