Огромный диск алого солнца поднимался над горизонтом. Его лучи, не встречая сопротивления на равнинной пустоши, простирались на километры. Белый песок, остывший за ночь до минусовой температуры, стремительно нагревался.
Солнце поднималось все выше. Песчаные дюны, один за одним, выныривали на горизонте из тени, сверкая белесыми вершинами. Воздух, раскаляясь, плыл между ними, создавая причудливые миражи для заблудившихся путников.
Африканская пустыня считалась опасным местом. Забредший сюда, мог запросто попрощаться с жизнью, вне зависимости от степени подготовки и количества припасов.
Местные жители, разбив селения вокруг малочисленных оазисов, сражались между собой за единственный ценный ресурс в этих краях — воду.
Авалса стоически переносила жару. Кубинский загар пригодился для африканского солнца, не знающего равных на песчаной земле. В который раз она спрашивала себя, почему увязалась за Гансом. Дурацкое желание узнать правду, играло с ней злую шутку.
Короткие волосы уже давно превратились в солому от палящего солнца и редкого приема душа. Аборигены купались лишь под проливным дождем, проходившим раз в три месяца.
Жители селения отличались от прочих, виденных Авалсой. Внешне, они напоминали живых призраков, худобой соперничающие с телосложением Лазутчицы. Дети вообще ходили скелетами, обтянутыми смоляной кожей. Темнокожие аборигены имели слабое представление об одежде: набедренная повязка, рваная хламида через плечо, представляла весь их гардероб.
Авалса с трудом определяла во встречном, мужчина это, либо женщина. Аборигены имели одинаковые черты лица, и схожее телосложение. Они даже носили одни и те же коротки стрижки.
Свое время и силы жители используют, чтобы что-то вырастить на песчаных землях. Малочисленный скот и живность жаркими днями, пряталась в людские жилища — соломенные хибары с одним широким входом, закрытым покрывалом.
Холодными ночами, Авалса успела убедиться насколько, жители спят вместе со своими животными, согревая друг друга телами.
У каждого имелся свой участок для посадки, И каждый пытался прорастить на нем культуры, обеспечивая пропитанием в течении года.
Авалса с Гансом прибыли в селение еще неделю назад, успев познакомиться с местными порядками. Они едва добрались, будучи полностью обезвоженными. Авалса испытала неимоверное облегчение, когда за очередной обожженной дюной они увидели оазис селения.
Авалсе нравился коллективизм в этих людях. Не взирая на болезненную худобу многих, жители улыбались. У них ощущалось другое представление о времени, другие ценности, интересы. Аборигены напоили их водой, накормили, дали жилье, ничего не спрашивая и не назначая цены. Подобного не встретить в современном мире.
Всем селением, жители прокапывали каналы от водоема, наполняя водой огороды. Только так можно выжить в пустыне, действуя сообща.
Вечером, когда лучи палящего солнца убывали, а ночь еще не наступила, аборигены разжигали костры. Вокруг них пели песни, танцевали ритуальные танцы. Эти манипуляции проделывались, с целью призвать удачный урожай, вызвать дождь, чтобы охота оказалась успешной, призывали здоровье в семью. Жители верили, что танец является чем-то магическим, уносящий разум далеко вверх, позволяя мыслям материализоваться.
Ганс, понимающий местный язык, переводил Авалсе интересующие моменты, обучал составлять простые предложения.
С первого дня прибытия, наравне с другими мужчинами, Ганс прокладывал каналы, ходил на охоту. В некоторые моменты, Авалса не понимала его чрезмерной отверженности.
Он не спал ночами. Оставаясь последним у костра, Ганс вглядывался в темноту, пытаясь увидеть возможную угрозу.
— Думаешь этому селению грозит опасность? — подсаживаясь к нему, она куталась в рваный плед. Вопрос имел намек на адских тварей, разоривших деревню на Кубе.
— Завтра будет полнолуние… — Завтра и проверим, — закончила Авалса фразу за него. — Почему именно эта деревня, Ганс? В пустыне полно других, но ты выбрал именно эту, — она протянула замерзшие руки к костру. Ганс как-то странно пожал плечами, глядя в огонь. — Я бы выбрал эту. Разговаривая с местным шаманом, я узнал, что духи предков волнуются. — И ты поверил ему? — Авалса вскинула бровь в знак сарказма, но Ганс не обратил на это внимание, продолжая, — это самая населенная деревня на много километров вокруг. Для принесения в жертву, данного количества людей достаточно. — Принесения в жертву? — по лицу Ганса читалось, что он уже пожалел о сказанном.
— Помнишь деревню на Кубе? — наконец сказал он. — Да. Ты сказал, что людей утащили в Ад, но не рассказал, для чего, — Авалса всячески пыталась получить информацию о данной аномалии, но после откровения о сложностях восприятия, он и слова больше не сказал.
— В колодце мы увидели круг призыва, служащий для открытия врат Ада. На Кубе открыли врата первого уровня, выпуская в мир адских гончих. Авалсе не терпелось узнать, что еще за уровни открытия врат, но не стала сбивать откровение Ганса. — Тот, кто совершил обряд, не остановится, будет постепенно повышать уровни. Из врат могут выходить различные существа, однако для появления каждой необходима своя жертва. Если поблизости нет достаточного источника крови для подпитки, обряд не состоится, а жертва окажется напрасной.
У костра воцарилось молчание. Слышалось потрескивание углей, завывание ветра над пустынным горизонтом. Подозревая, что откровение закончилось, Авалса спросила, — что будет, если откроют нужное количество врат? Ганс посмотрел на нее змеиными глазами в упор. Для Авалсы все звуки вокруг, словно затихли. На миг показалось, что золото радужки глаза замерцало. Полено в костре громко треснуло.
Авалса, часто моргая, ощутила, что наваждение уходит. — если не хочешь отвечать, так и скажи, — гневно бросила она, отправляясь в шалаш. — Жду утром на тренировке, — помахал уходящей Ганс, в очередной раз оставаясь один в ночи.
Утро озаряло багровой дымкой окрестности. Песок, трава и вода окрасились в один цвет — красный. За поселением, немного дальше пруда, находилась небольшая площадка, поросшая жесткой степной травой.
На поляне сидел Ганс, обняв лезвие меча, дожидался появления спутницы.
После Кубы, Авалса попросила Ганса показать несколько движений с кинжалом, особо ее интересовавших. Она отказывалась от слов «тренировка», «учить», «урок», раздражаясь, если их услышит. Авалса считала себя достойным бойцом, однако сражения предстоят далеко не с людьми.
Она привыкла к эффективной и бесшумной нейтрализации противника. Будучи с Гансом, Авалса убедилась, что с подобными созданиями, бесшумные приемы бессмысленны, необходима другая стратегия боя.
Коготь она уже освоила, быстро привыкнув к искривленному лезвию, осталось отточить атакующие движения.
Авалса не стала дожидаться, пока Ганс поднимется. Коротким движением, она ткнула кинжалом сверху вниз. Не особо рассчитывая на успех приема, Авалса сыграла на опережение, ударив Ганса ногой снизу, лишая равновесия.
Следующий удар Когтя должен был войти в плечо. Восстанавливая равновесие, Ганс отбил удар мечом, руками держась за лезвие. Он так и не успел перехватить оружие, продолжая отбивать быстрые атаки рукоятью.
Авалса знала, что имеет преимущество в скорости, ее кинжал короче меча. Она плела смертоносные узоры, отыскивая брешь в защите.
Ноги перемещались в такт только им известному танцу. Ганс не испытывал особых затруднений в фехтовании, раздражая Авалсу уверенностью движений.
Точным ударом ноги, она попала под колено, снова лишая его равновесия. Авалса тут же метнула руку с Когтем в образовавшуюся брешь, прямо к горлу противника. Изогнутое лезвие снова встретило рукоять.
Следующий прием оказался слишком быстрым для Авалсы. Ганс вывернул клинок, крестовиной выламывая лезвие из рук Лазутчицы, которой ничего не оставалось, кроме как отпустить рукоять. Для проделывания захвата, Ганс тоже отбросил оружие в сторону.
Обладая мелкой комплекцией, Авалса предпочитала захваты и силовые приемы, атакующим ударам.
Она поднырнула под руку, избегая приема, плавно начиная проделывать свой. Оттолкнувшись одной ногой, она закинула другую на плечо Ганса, весом тела опрокидывая на спину. Авалса надеялась проделать болевой, но сквозь рубашку в грудь кольнуло что-то острое. Она опустила голову и увидела Коготь в руках Ганса. От досады, Авалса бросила его руку и откатилась в сторону. Он поднялся следом за ней, потирая ушибленное плечо.
Авалса видела, что Ганс хочет что-то сказать, поэтому опередила его. — Ничего не говори, ясно?! Ты провел грязный трюк, уходя из рукопашного спарринга. На ее гневный взгляд, он ответил, — Увлекаясь боем, ты забываешь, что многие дерутся не как люди, — она сразу поняла, что речь идет о созданиях тьмы. — Правила выживания гласят, что с противником не следует долго возиться. Их может оказаться много, а ты можешь быть одна.
Авалса, ничего не отвечая, вернулась обратно в селение. Побежденная, как и предыдущие разы до этого.
Ганс посидел еще немного у пруда, пока не задремал под приятную прохладу утра, перед раскаленным днем.
Ему снилась пустота. Кромешная тьма вокруг, в которой ощущалось одинокое присутствие. Слышались стоны. Бесконечные крики о помощи, тревожным эхом разносящиеся в голове.
Где-то на горизонте сверкнула молния. Ее свет ничего не смог осветить, словно тьма соткана из чего-то материального, маслянисто плотного. Ганс не мог определить, есть ли кто рядом. Где он находится, и откуда начинается край этой пустоты, также оставалось за гранью понимания. С необъяснимым остервенением, разряд бил лишь в одну точку, молния за молнией.
— Помогите! — Я умираю! — Прекратите эту боль! — доносилось отовсюду, эхом разрываясь в грудной клетке.
Становилось тяжело идти. Словно ноги погружались в непроглядный кисель. Ощущая звон в ушах от окружающих стонов, Ганс продолжал идти в сторону бьющей молнии.
Казалось, прошла вечность в борьбе с вязкой почвой, а разряды молнии не приблизились ни на метр. Внезапно, кто-то схватил Ганса, поднимая над землей. Сопротивляться было бесполезно. Тиски захвата сильно сжали плечи. В лицо ударил смрад потустороннего дыхания.
— Ты предал нас! — прорычал схвативший, тормоша его тело, — ты оставил нас! Ты предал нас! Монотонно повторяя одно и тоже, говоривший внезапно опустил Ганса на землю. Словно испугавшись своих обвинений, схвативший истерически заплакал. Ганс шарил руками, пытаясь отыскать источник плача, но тщетно. Плач разносился по густому мраку, возникая отовсюду.
Земля под ногами зашевелилась, погружая в себя. Ганс пытался вырваться, искал руками за что зацепиться, но зыбучая почва продолжала засасывать. От навалившегося груза стало тяжело дышать. Уши заливал мрак. — Ты нас предал! — звучало, словно под водой, — ты нас оставил! Он ощутил, что воздух вылетел из легких, сопровождаемый темными пузырями. Черная мгла, прорвавшейся плотиной, хлынула в рот. По телу разливалась невыносимая боль.
Ганс широко открыл глаза. Зрачки сузились до маленьких щелок, реагируя на яркое солнце. Ему потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы понять, что уже не спит. Тело заныло судорогой, от полусидячего положения.
Осмотревшись вокруг, Ганс осознал, что проспал не так уж и долго, Солнце еще находилось не в зените. — Столько суток без сна ослабит кого угодно, — коротко резюмировал он свой сон.
В деревне шло своим чередом. Мужчины заводили животных в дома, женщины созывали всех на обед. В одной из канав, подводящей воду к огороду, молодые девушки полоскали белье.
Ганс ощущал витающие в воздухе дружелюбие. От очередного кошмара не осталось и следа. Он присел рядом с Авалсой, принимаясь за еду. — Ты где был? — спросила она улыбаясь. Утренние обиды оказались быстро позабыты. — Дремал. — Тебя шаман спрашивал, хотел рассказать что-то. — Ты научилась понимать местный язык? — удивился он. — Частично, — отмахнулась Авалса, польщенная взглядом Ганса. — Сегодня ночью отправимся на поиски, так что приготовься. — А то я не знаю, — фыркнула она, запуская в рот последнюю ложку каши.
В хижине шамана разносились запахи тлеющих трав. Гансу подумалось, если долго находиться здесь, начнешь бредить не хуже шамана. Им оказался худосочный старичок с ворохом тряпья, одетого на худые плечи.
Он смотрел в пустоту немигающим взглядом, явно пребывая в состоянии медитации. Гансу пришлось пару раз громко кашлянуть, обращая на себя внимание.
— Ганс, это ты? — задал шаман очевидный вопрос. — Да. Вы хотели меня видеть? Духи снова с вами говорили? — Духи? Да, говорили. В клубах курительного дыма они явились ко мне. Поведали о беспокойстве, переживаниях, разыгрывающихся в мире духов. Нашу деревню защищают духи предков, живших здесь ранее. Они глухи к моим прошениям о защите. — Уверен, если вы продолжите свое дело, рано или поздно, духи отзовутся.
У старика, возможно, наблюдался дар медиума в молодости, однако старческий маразм загородил собой одаренность. Он ощущал волнения духов, однако не мог определить причины. Гансу оказалось достаточно услышанного, чтобы начать подготовку к предстоящему.
Уже у выхода, старый шаман пожелал ему, — Берегись призраков. Они появятся, где их совсем не ждешь.
Ганс не работал сегодня с другими мужчинами над каналом. Вытащив меч из ножен, сооруженных в селении из плотной кожи, он принялся за заточку. На улице стояла неимоверная жара. Сидя в тени от валуна, Ганс мерно водил точильным бруском по лезвию, периодически смачивая.
— Кажется ты говорил, что это заговоренный клинок, — Авалса появилась из-за валуна незаметно, — тогда почему ты его точишь? — Заговор не делает меч острее, — Ганс поднял над собой руку, — а точильный камень делает. К тому же, это всего лишь обычный металл, — он сказал это с какой-то странной грустью.
Авалса достала из-за спины Коготь, проверяя остроту лезвия. — Этот кинжал не нуждается в заточке. — Почему? Ганс ответил просто, — Лезвие. Естественно, это не удовлетворило Авалсу, однако он не намеревался что-то объяснять.
— Сегодня выдвинемся после заката. У тебя еще есть время сделать приготовления. — А от меня будет толк? — задала Авалса довольно неприятный вопрос для себя. Ганс перестал водить точильным камнем и посмотрел на нее. — Основная сила злых духов заключается в угнетении. Настраиваясь на твой фон, они пробуждают в мозгу страх, парализуя им, лишая возможности думать. Паника в голове возрастает, и ты ничего не можешь с этим поделать, — Ганс помолчал немного, давая возможность понять услышанное. Незаметно для себя, Авалса кивнула. — Как только духи подавляют духовно, им не составляет большого труда атаковать твое материальное тело, — Ганс вынул что-то из кармана, — материалы для браслета я позаимствовал у шамана. В него вложен наговор, способный защитить твой разум от ментальной атаки злых духов. — Другими словами, я перестану бояться? — Именно. Лицо Авалсы просветлело.
Взяв вязаный браслет, она одела на руку. Как и ожидалось, Авалса ничего не почувствовала, лишь немного засвербило у виска.
Ганс дождался, пока Лазутчица налюбуется браслетом. — Мы будем сражаться не с людьми, поэтому слушай меня во время боя, — она впервые услышала от него повелительный тон, — самостоятельно ничего не предпринимай в сражении с нечистью. Авалса не ответила. Она осталась смотреть, как Ганс затачивает клинок с руническим письмом на лезвии.
Впервые Авалса услышала, чтобы кто-то переживал за нее.
Всю жизнь она считала себя сильной. У нее не оставалось выхода. Многочисленные шрамы на теле служили постоянным напоминанием о цене одиночества. Авалса выполняла сложнейшие задания, перенося любую боль.
В детстве Авалса была слабой. Отец систематически избивал ее, унижал, будучи в алкогольном угаре. Он получал удовольствие, избивая также ее мать. Авалса не всегда вспоминала детство, но сейчас картины прошлого хлынули потоком.
Она смотрела, как отец, холодным зимним вечером, убил свою жену. Он забил ее до смерти, а маленькая Авалса стояла и смотрела заплаканными глазами, не в силах что-либо сделать. Она ненавидела себя за это. Поэтому каждый раз, получая шрам на теле, Авалса становилась сильнее.
Кларк подобрал ее подростком. Он вытащил ее из исправительной колонии. Авалса вонзила кинжал в шею отца, пока он спал.
От воспоминаний, уголки глаз немного увлажнились. — Хорошо. Ганс не сразу понял, что это запоздалый ответ на его предостережение.
Полная луна появилась рано на горизонте. Своим кровавым светом, она разгоняла пустынные тени, делая ночь светлой, обманчиво безопасной.
В селении все спали. Никто не услышал, как двое покинули деревню. Оставляя свет луны за спиной, они углублялись в пустыню. Что ожидало на горизонте, сказать было трудно. За каждой пересеченной дюной местность менялась.
Ганс решил проверить периметр деревни, по спирали отдаляясь от нее. Высота песчаных насыпей позволяла не терять деревню из виду. Ноги беспощадно погрязали в песке. Авалса не сразу заметила поджидающую опасность.
Копье приближалось, словно в замедленной съемке. Вылетев из песчаной дюны, оно смотрело острием в грудь. Краем глаза, она заметила еще одно движение — вращающийся меч. В нескольких сантиметрах от Авалсы, два оружия встретились, смещая траекторию полета друг друга. Она только успела пригнуться. Меч прошелестел по кончикам волос.
Щелчок, сердцебиение участилось, возвращая времени реальную скорость. Смерть снова прошла мимо Авалсы. Устроенная засада продолжала развиваться.
Двое, вылезших из песка, уже наседали на Ганса, отбивающего удары копья цепью Грааля. Человекоподобные создания, оказались порождениями тьмы. Маслянисто-черная кожа отливала темным светом при яркой луне. Они напоминали дикобразов: у каждого из спины торчали обломки копий, вырастающих каждый раз после использования.
Третий засел на верхней дюне, беспрерывно метая копья по людям. Гансу тяжело было разминаться с летящими снарядами, и парировать атаки двоих одновременно.
Авалса не могла прийти на помощь Гансу. Копья летели в ее сторону, но метатель находился слишком далеко, поэтому Лазутчица успевала пригибаться под летящим снарядом. Отбивать кинжалом древко она не собиралась. Увидев в песке меч Ганса, Авалса попыталась его достать.
Оружие находилось близко к копьеметателю, но она об этом старалась не думать. Погрязая в песке на каждом шагу, Авалса что было сил, петляла зигзагами, приближаясь к оружию. Метатель, разгадав намерения, перестал бросать копья в Ганса, сосредоточившись на ней. Авалса ощущала, что древко вонзается в песок, всего в шаге за спиной. Она понимала, что, замешкавшись на секунду, рискует оказаться нанизанной на копье. Пути решения с бешеной скоростью носились в голове.
Внезапно она вспомнила, что Ганс настоял на необходимости носить при себе пару гвоздей Креста Спасителя. Авалса не понимала, как ей могло пригодиться подобное оружие, но сейчас оно оказалось, как нельзя, кстати. «Для святого оружия нужна вера, а не навыки».
Авалса достала из-за пояса один гвоздь, взвешивая в руке. До цели приблизительно метров семь. Чтобы добросить колышек такого веса, нужно использовать инерцию всего тела. Резко остановившись, Авалса обескуражила метателя. Заминки врага хватило, чтобы метнуть гвоздь с разворота. Ей повезло, вместо головы, гвоздь Креста Спасителя угодил в грудь. Однако Авалса не смотрела. Метание копий с фланга прервалось.
Добравшись до меча, она окликнула Ганса, бросая ему оружие. Лазутчице нужно было разобраться с раненным метателем до конца. Маслянистый панцирь на груди, начал стекать, превращаясь в густую смолу. Она наблюдала прошлые сражения Ганса, осознавая, что броня создания нарушена.
Широкими взмахами Когтя, Авалса наносила удары во влажные места панциря. Безглазая тварь, завизжала от боли скрипучим голосом, от которого смыкались челюсти. Однако сдаваться, создание не собиралось. Сделав выпад копьем, оно попыталось насадить Авалсу на древко. Но она больше не боялась.
Противный крик, хоть и прошелся по ушам неприятной волной, парализующего страха больше не ощущалось. Авалса улучила момент, вонзая второй гвоздь твари в руку. Но он лишь скользнул по броне, вылетая из рук. От удивления, она едва не пропустила смертельный выпад, инстинктивно поворачиваясь вокруг оси. Заканчивая оборот, Авалса выбросила руку с кинжалом и попала прямо в ухо противнику. Создание тьмы, тяжелым мешком, завалилось на песок. Оно умерло еще в полете.
Не успев нарадоваться первому убитому созданию тьмы, Авалса поспешила на помощь Гансу. Оказалось, что помощь уже не требовалась. Как только он получил клинок в руки, то превратился в смертоносную мельницу. Заговоренное лезвие рубило конечности, словно растопленное масло. У созданий не было шансов.
Расправившись с последним, он посмотрел на Авалсу свирепыми от боя глазами. Придя в себя, Ганс сказал единственное, что посчитал важным в этот момент, — Спасибо. Авалса с трудом улыбнулась. За короткий промежуток времени, проведенный в сражении, она устала сильнее, чем за целый день тренировок в Гильдии. Она не нашла ничего лучше, кроме как завалиться на холодный песок. — Это ты меня спас, так что не стоит благодарности. Я всего лишь вернула должок. Авалса чувствовала себя неловко, когда благодарят.
— Что это было? — Когда-то они служили в армии легиона. Это копейщики. В одном из сражений, нескольких воинов оставили охранять смотровую башню. Находясь в тылу основного войска, башня служила важным стратегическим объектом. — Это они тебе сказали? — Авалса поднялась, укутываясь обратно в пончо, защищаясь от летящего песка. — Просто я знаком с историей некоторых сражений, — не моргнув глазом, соврал Ганс, — ведь многие духи остаются неупокоенными именно на поле битвы. Сквозь время, это место может стать чем угодно: футбольным полем, супермаркетом, садом, пустыней, в конце концов. Земля остается землей. Не важно, что на ней возведено, важно, какая у нее история.
Авалса не сразу уловила данный оборот. — Кстати, об истории, — Ганс начал осматриваться по сторонам. — Раз мы разобрались с охранниками, может мы поищем саму башню? — А как же врата Ада, защита деревни? — иронично повторила она слова Ганса. — Их откроют не здесь. — То есть? — от услышанного, Авалса оторопела. — Мир духов, как мир хищников: сильный питается слабым, — Ганс начал движение от места сражения. — Если бы врата открывались где-то здесь, то духи разбежались бы на многие километры. Эти копейщики, — Ганс показал пальцем за спину, — находились в часе ходьбы от деревни. Следовательно, — он решил закончить мысль, — если духи не исчезли, то и призыв будет не здесь. Деревне ничего не грозит.
Авалсу раздражала излишняя детальность Ганса. Это напоминало какое-то нравоучение. Складывалось ощущение, словно она находится на лекции. Но все же Авалса пересилила раздражение, сказав, — У меня еще вопрос.
Ганс как раз выбирал направление в пустыне, набирая пригоршню песка, рассеивая по воздуху. В бескрайних песках Авалса не могла сориентироваться. Здесь ни к чему привязаться, однако Ганс считал иначе.
— Задавай, — Ганс ощущал, что башня где-то рядом. Эманации убитых копейщиков вели к ней, но он терпеливо отвечал на вопросы. — Почему второй гвоздь не вошел в тварь? Он просто скользнул по броне, даже не оцарапав ее. — А что случилось с первым? — Первый пробил панцирь, когда я его метнула.
Ганс задумался. Он был приятно удивлен, что такой тяжелый гвоздь можно метать. — Помнишь, что я говорил про это оружие: чтобы им пользоваться, нужна вера, не навыки. Со временем Ганс усвоил, что «вера» — это тоже «навык», но вслух сказал следующее, — Без сильной веры, данное оружие превращается в обычный кусок металла. — Тогда почему первый вошел? — Подумай и ты сама ответишь, — Авалса чуть не закипела от подобного ответа. Она сильно закусила губу, успокаиваясь.
Песок шуршал под ногами, замедляя шаг. В пустыне стало довольно безветренно, не нужно прикрывать лицо от секущих песчинок. Ответ пришел настолько внезапно, что она сказала его вслух. — Я была уверена, что попаду в цель, когда метнула гвоздь. Во второй раз я думала, что он сам войдет в тварь. — Именно, — Ганс улыбнулся, — мысли разят как оружие. Поэтому будь внимательнее, используя их. — Можно без лишней философии?! — не выдержала Авалса. Я сама поняла, почему так произошло. И твои объяснения ни к чему.
Немного поостыв, Авалса согласилась, что до понимания проблемы ее привел Ганс. Вслух она, конечно, ничего не сказала.
Под ногами послышался треск, однако Авалса успела перекатиться через плечо, держа Коготь в руке. В том месте, где раздался треск, песок затягивало в воронку. — Это не похоже на зыбучие пески, — заметил Ганс, когда песок перестал уходить, обнажая проем. Из входа повеяло затхлым воздухом. Ничего не говоря, Ганс нырнул в темноту образовавшегося проема. Авалса последовала следом.
Половицы скрипели под ногами, но Лазутчица ступала бесшумно. Потребовалось время, чтобы глаза привыкли к полумраку. Свет луны проникал сквозь щели в каменных стенах, прошивая помещение белесыми лучами. Инстинктивно Ганс обходил их, стараясь не пересекать лунный свет. Авалса следовала его примеру, находясь в тени комнаты.
— Выходит, башня засыпана песком снаружи, — прошептала она. — Выходит, — ответил он, заглядывая в дверной проем.
Изнутри башня казалась довольно крепкой. В одной из комнат, Ганс предположил, что это столовая, сохранились деревянные скамьи, вместе с длинным столом. Он не стал проверять, выдержит ли его скамейка, аккуратно проходя мимо.
Без особых затруднений, они исследовали этаж за этажом, опускаясь ниже по винтовой лестнице, поднимая столбы пыли. Авалсу охватило необъяснимое чувство, связанное с этой башней. С каждой рассмотренной комнатой, она все больше убеждалась в родстве со зданием, что не могло считаться правдой. Ганс казался напряженным, ожидая какую-либо опасность. Однако схожее чувство присутствовало и у него.
Осматривая каждую комнату, Авалса не заметила, что Ганс ведет по башне уверенным шагом, безошибочно выбирая направление.
Первую странность он заметил первым, лучше ориентируясь в темноте. Стены на нижних этажах уже не пропускали свет с улицы. — Что такое? — спросила Авалса, когда Ганс резко остановился посередине комнаты. Вместо ответа, он взял ее за руку и поднес к стене. Ладонь нащупала провод электроснабжения. В темноте Авалса не сразу его определила, однако открытие сильно удивило.
— По маркировке видно, что провод этого года, — Ганс покрутил головой, замечая все больше признаков обжитых помещений. Первый — это многочисленные следы на пыльном полу. На потолке виднелись несколько газовых ламп, проводка к ним сооружена на скорую руку. Было удивительно наблюдать строение древности, оснащенное примитивными благами современного мира.
— Думаешь здесь кто-то есть? — Давай проверим, — Ганс кивнул Авалсе, разминающую фосфорную палочку, которая тускло осветила помещение. Сам он пошел вперед.
Пройдя две комнаты сквозным коридором, Ганс быстро обернулся, накрывая свет в руках Лазутчицы курткой. — На лестничной площадке слышно движение, — Ганс придвинулся так близко, что Авалса слышала его дыхание. Он быстро развязал ножны за спиной, вручая ей меч. — Это люди. Не могу сказать сколько, но шаги разносятся и по нижнему этажу. — Ты хочешь, чтобы я ждала тебя здесь? — гордость начала возмущаться, однако Авалса быстро погасила ее здравым рассудком. В темноте она Гансу не помощник. — Как только зажжется свет, будь готова к суматохе. Ганс отпустил ее руки, оставляя в комнате одну. Для уверенности, Авалса взялась за Коготь.
Ганс слышал, как двое на лестнице шутили друг с другом. Маленькие красные огоньки сигарет высвечивали их лица. На площадке виднелось окно, однако луна больше не запускала лучи, освещая помещение. У каждого на поясе были подвешены мечи, вызывая еще больше вопросов в голове Ганса.
Недолго думая, он в два шага оказался перед обескураженными лицами, сверкая в темноте глазами. Они не успели издать ни звука. Два точных удара грузилом цепи Грааля, отправили курильщиков в беспамятство.
На площадке внизу послышалось волнение. Люди хотели застать Ганса врасплох, не включая свет, орудуя мечом в темноте. Увернувшись от двух выпадов, Ганс взглянул на нападавшего. У атакующего оказались завязаны глаза. Он атаковал, ориентируясь на слух. Развернув цепь, Ганс принял клинок на звенья.
Кто-то в комнате кричал, чтобы включили свет, но Ганс не обращал внимания. Застать врасплох им не удалось. В темноте никто не мог напасть на незнакомца, кроме слепого.
В руках мужчины ощущалась школа. Он использовал выпады и финты, похожие с приемами Ганса. Скорость была достаточной для того, чтобы Гансу удавалось вовремя отражать удары. Он улучил момент, когда слепой атакует диагональным взмахом, чтобы в нижней точке обмотать его лезвие цепью. Как и ожидал Ганс, атакующий попытался лягнуть ногой. Перешагнув через меч, используя цепь, как рычаг, Ганс перебросил через себя мужчину, отправляя в короткий полет. Оружие он так и не выронил из рук.
Прежде чем Ганс переключился на другого противника, зажгли свет. Это случилось так неожиданно, что он на несколько секунд ослеп. Восстановив зрение, он увидел, что присутствующие в комнате и не думали атаковать, пользуясь моментом. На другом конце комнаты, в его сторону оказалась нацелена стрела.
Тетива тихо тренькнула. Стрелок выпустил стрелу решительно, без промаха. Внезапно зажженный свет должен был дезориентировать врага. У него не было шансов.
Ганс ощутил толчок. Опустив глаза, он увидел стрелу, торчащую из плеча. Рука онемела за считанные секунды. Вскрик Авалсы не дал осуществить стрелку еще один выстрел.
Она вбежала в комнату, как только зажгли свет. Авалса осмотрела людей, оценивая врага, случайно натолкнувшись на знакомое лицо. Красивая девушка с зелеными глазами и каштановыми густыми волосами, удивилась не меньше нее.
Хлоя не могла поверить своим глазам. — Авалса? — Хлоя переводила взгляд от Ганса к ней и обратно, недоумевая, — он с тобой? — Это долгая история, к которой причастен Кларк, — коротко ответила Авалса, успокаиваясь. Стрела оказалась без смертоносной смеси, которую так любит использовать Алхимик. — Разве ты его не узнала? — Узнала, — холодно бросила Хлоя, — поэтому выстрелила в плечо.
Ганс зашипел от боли, попытавшись вытянуть стрелу. — Можешь не стараться, наконечник зазубрен с двух сторон, — Авалса слегка удивлялась холодному тону подруги, но с расспросами решила подождать. — Как ты здесь оказалась? — По нужде. Остальное расскажу у себя в комнате, идем, — уже у самого выхода, Хлоя обернулась, обратившись к одному, — Джером, помоги ему со стрелой. Авалса молча пошла за подругой, скрывая удивление, и ожидая скорых ответов на возникнувшие вопросы.
— Рану нужно будет резать, — некоторое время спустя, когда в комнате осталось трое, сказал Джером. Остальные покинули комнату, отправившись досыпать предрассветные часы. На чужака им было плевать.
Джером считался лекарем в отряде. Высокий темнокожий абориген многое знал о травах, припарках, а хирургическое образование позволяло ему грамотно использовать скальпель.
Отряд насчитывал одиннадцать человек. Ганс поразился совпадению, когда услышал, что они выходцы Гильдии Ворона. Отряд скитался по землям не первый год, без какого-либо задания. У многих волосы покрывала густая седина.
Несколько лет назад, они пытались найти связь с Кларком, посещая резиденции Гильдии в европейских странах. Но каждый раз, переступая порог филиала, отряд видел пустое пыльное помещение, где несколько лет, казалось, никто не обитал. На доске объявлений висел один и тот же заказ, данный им до возникновения всей этой цикличной мистики: «Защищайте Африку от браконьеров».
Ганс подружился с капитаном отряда, которым оказался тот слепой мечник. Его имя было Сераф. — «Сераф», сокращенно от «Серафим»? — поинтересовался Ганс, пока Джером корпел над раной.
В воздухе ощущались терпкие запахи трав. Нужно было отдать должное лекарю: Ганс почти не ощущал боли, когда скальпель, с ювелирной точностью разрезал плоть вокруг древка стрелы.
— Да, — коротко ответил Сераф и улыбнулся, — «воин света», который с рождения видит лишь темноту. Ганс оценил иронию, однако напомнил капитану об истории скитаний отряда. — Вначале мы серьезно отнеслись к заданию, — начал Сераф, поправляя повязку на глазах, — убивали браконьеров, торговцев людьми, другую падаль, не достойную называться человеком. Принося доказательства в резиденцию Гильдии, мы снова встречали пустой холл и это задание на доске заказов, — Сераф помолчал немного, что-то вспоминая. Глубокие борозды на лбу говорили о том, что он часто задумывается.
Голову капитана пусть и покрыла густая седина, однако она не мешала точности и взвешенности в движениях фехтовальщика.
— Мы выполняли один и тот же заказ около десятка раз, — вклинился в разговор Джером, гневно раздувая ноздри, — но ни Кларка, ни других членов Гильдии мы не могли встретить. Он как будто издевался над нами. Только это дурацкое задание давало возможность думать, что Гильдия еще существует. — А как же Нью Йорк? — поинтересовался Ганс, намекая на главный филиал. — Мы не нашли его, — коротко ответил Сераф, поразив Ганса, — зная адрес и место, мы не нашли Гильдию Ворона.
— С тех пор мы скитаемся покинутым отрядом. Не оставалось сомнений, Кларк захотел забыть о нас. Мы не знаем никакого другого оружия, кроме меча, поэтому стараемся посещать менее развитые города, не привлекая особого внимания.
Джером щипцами ухватил наконечник стрелы, одним резким движением вытянул ее, прикладывая компресс. Ганс даже крикнуть не успел. — Спасибо, — сказал он, потирая пластырь на плече.
— А позвольте спросить: как давно вы получили это странное задание? — Двенадцать лет назад. Я как сейчас помню: мне тогда исполнилось пятьдесят и вместо празднования, мы отправились на это задание. — Лучше бы мы отпраздновали твой юбилей, — зло сказал Джером, но Сераф не поддержал. — Мы были лучшим отрядом мечников лишь потому, что выполняли все задания, которые давал Кларк.
Ганс подозревал, почему Кларк так с ними поступил. За короткое время знакомства, он увидел, что Глава Гильдии сентиментален. У него в подчинении находились лишь молодые бойцы, приблизительно одного возраста. «Седых» в Гильдии не встречалось. Возможно, Кларк просто отправил отряд на «пенсию», не сказав им самим об этом.
— Хлою вы встретили в Африке? — Ганс решил сменить тему. — Мы нашли ее в Чехии, — от сказанного, Джером заметно помрачнел. Прежде чем он что-то сказал, Сераф положил ему руку на плечо, а сам продолжил, — Хлоя стояла одной ногой в могиле, когда мы наткнулись на нее.
Увидев ее у дороги, недалеко от замка, мы поняли, что случилось что-то ужасное. — все тело Хлои покрывали ожоги, — подхватил Джером, не заостряя внимание на происшествии в чешском замке, — ее высокотехнологичный костюм во многих местах оплавился, обнажая пораженную кожу. Они на некоторое время замолчали, давая Гансу возможность представить степень перенесенной боли несчастной девушкой.
— Пришлось делать тяжелую операцию: срезать обугленный костюм по сантиметру, освобождая обгорелую плоть. Многим из наших ребят казалось, что девушка не выживет, На теле имелось слишком много ожогов. Будучи в бреду, Хлоя звала Кларка, хотела о чем-то предупредить, — Джером нарочно не сказал, в чем именно заключалось предупреждение. Ганс не сомневался, что присутствующие знают больше, чем рассказывают.
— Она месяц находилась без сознания. Хлоя не приходила в чувства, даже когда я делал перевязку. Тем не менее, молодой организм девушки делал свою работу: постепенно рубцевались ожоги, раны переставали выглядеть такими болезненными.
— Мы подозреваем, что бессознательное состояние, как-то связано с потрясениями, перенесенными в замке, — решил вклиниться в разговор Сераф. Ганс приблизительно догадывался, о каких потрясениях идет речь, и что не договаривают эти двое. Однако продолжал слушать, не задавая вопросов.
— Придя в себя, Хлоя рассказала, что из Гильдии Ворона. Мы уже об этом знали, осмотрев ее снаряжение. Да и в бреду она часто вспоминала имя главы Гильдии. — Как только она встала на ноги, то сразу же решила отправиться в Африку, сильно нас удивив. — Зачем ей понадобилась Африка? — осведомился Ганс. — Сказала, чтобы выполнить заказ до конца, она должна отправиться за жертвой. Так как мы были из одной Гильдии, то предложили свою помощь, отправляясь с ней. — Девушка была слишком слаба, чтобы путешествовать в одиночку, — пробасил Джером глубоким голосом, — пусть нам и не хотелось возвращаться в пустыню, но желание девочки нас заинтересовало. — А кого конкретно Хлоя собиралась выследить? — Я не знаю точно, — Сераф в очередной раз лгал прямо в лицо, — но Хлоя неделями не вылезала из интернета, что-то конспектируя.
Хлоя не особо делилась с нами мыслями. Она была благодарна, что Джером спас ее, однако психологическая травма все-таки отразилась на поведении. Это ощущалось. Пусть мы и не были с ней знакомы прежде, но мне кажется, что Хлоя очень открытая девушка.
На некоторое время в комнате образовалось молчание. Слышался мерный гул газовой лампы под потолком, сухой звук перебираемых четок, глухие голоса в соседней комнате.
Ганс понимал, почему они утаивают некоторые моменты в истории. Правда казалась настолько фантастична, что отряд опасался, что Ганс просто не поверит. Он их понимал.
От мысленных рассуждений, Ганса отвлек голос Серафа, — Благодаря слепоте, я лучше зрячих разбираюсь в людях. Я слышал, как ты положил на пол свой меч, прежде чем опуститься к нам. Кстати, это тоже заслуга слепоты — хороший слух. Ты знал, что в башне есть люди, но убивать никого не собирался, не отрицай. Ты хороший человек, — пришло время Гансу удивляться подобному заявлению, — поэтому Хлоя выстрелила тебе в плечо, хотя могла и убить. — Дело в том, что мы с ней знакомы, — Ганс рассказал Серафу о посещении главной резиденции Ворона.
— Дела, — немного поразмыслив, выдал Джером. — Тогда не понятно, почему вообще Хлоя в тебя выстрелила, зная в лицо.
Ганс ничего не ответил, лишь посмотрел в проем двери, куда некоторое время назад скрылись Хлоя с Авалсой.