С первых минут разговора, Авалса заметила, что Хлоя нервничает. В голосе этого никак не проявлялось, однако жесты выглядели прерывистыми, чересчур резкими. Когда Хлоя закрывала дверь, Авалса смогла разглядеть перебинтованные кисти рук.

— Раньше я не замечала за тобой любви к такому количеству бинтов, подруга, — чтобы снять напряжение, пошутила Авалса. Ничего не отвечая, глядя прямо в глаза, Хлоя разделась. Ее лицо вытянулось от удивления. — Боже, что с тобой случилось? — продолжая молчать, подруга сняла бинты с одной руки. — И так по всему телу, — Хлоя протянула руку с изрубцованной кожей. Авалса переводила взгляд с ожога, на бинты вдоль груди и живота подруги.

Мысль о не удавшемся эксперименте с веществами отметалась. Хлоя достаточно хороший специалист, она никогда не допустила бы халатности в изготовлении химических смесей. Скрупулезность была у нее в крови.

Закончив рассматривать рану, Авалса решила не гадать, а спросить прямо, — Где это тебя так? От воспоминаний, у Хлои передернулось лицо. Глубоко выдохнув, она пересказала пережитое участливой подруге.

Авалса слушала рассказ и не могла поверить в услышанное. Слова Ганса снова оказались правдой. Они намеренно искали место призыва, чтобы предотвратить угрозу, однако Хлое «посчастливилось» наткнуться на открытия врат первой. Хотя, о последнем можно и порассуждать, ведь именно Кларк выдал задание на зачистку замка в Чехии. Чтобы не запутаться в размышлениях, Авалса продолжала слушать.

— Кровь того монстра оказалась настолько жгучей, что оплавила броню. От боли я потеряла сознание. Не думала, что после подобного можно выжить, — Хлоя на секунду помолчала, подавляя слезы. Авалса, поддерживая подругу, взяла ее за руку. Она продолжила уже более спокойно, — Находясь без сознания, мне приходили видения, как десятки рогатых существ с топорами, следуют за огненными псами к ближайшему городку. Видела, как они убивают всех без разбора: женщин и детей, стариков и калек, молодых парней и девушек.

Я ощущала вкус крови во рту, туманом оседающий на кожу. Она мелкими каплями попадала в легкие при каждом вдохе. Авалса, я видела как твари, насытившись, возвращались обратно в замок, оставив город без единой живой души. За одну ночь он стал безлюдным. Лишь следы крови на мостовой, стенах дома, на ковре квартиры показывали, что произошло что-то ужасное, непоправимое. Не сдержавшись от увиденного, я заплакала. Заплакала и проснулась. По щекам текли слезы, когда меня нашли люди Серафима.

— Как я смогла самостоятельно выбраться из замка, не знаю и по сей день, — Хлоя отвлеклась ненадолго, заваривая кофе. Вторую кружку она протянула подруге. Авалса теперь отчетливо видела, как движения причиняют дискомфорт.

— Я провела в бреду около двух недель. Вполне себе клиническая кома. В основном мне снились кошмары, наполненные огнем, агонией, страхом, болью. Бывало даже в разной последовательности, — Хлоя усмехнулась, — но из головы не выходил человек со змеиными глазами, появившимся тогда в Чехии. Он открыл врата Ада, Авалса. Да, ему помогали фанатики-храмовники, распевающие ритуальные песни, но именно его движения открыли этот огненный разрыв. Я видела это собственными глазами, — Хлоя смотрела на Авалсу внимательно, опасаясь, что она не поверит. Но подруга уверенно кивнула, давая знак продолжать. Авалса была поглощена рассказом.

— Придя в себя, я обрадовалась своим спасителям. По удивительному стечению обстоятельств, меня спас отряд мечников нашей Гильдии. Не задумываясь, я выложила подробности своего задания, и что со мной случилось. Они поверили. В отличие от наших мечников, Сераф оказался добр ко мне. Позже выяснилось, что они уже больше десяти лет не поддерживают связь с Гильдией. Ты можешь представить подобное? — Могу, — хмуро ответила Авалса. Она вспомнила слепого капитана отряда.

Будучи ученицей Кларка, она восхищалась мечником с повязкой на глазах, который превосходил в фехтовании зрячих мастеров. Авалса хотела также научиться сражаться вслепую, поэтому просилась на пару уроков к Серафу. Кларк запретил, аргументируя тем, что для скорости атак, Авалсе нужен моложе учитель. А после, Сераф исчез вместе со всем отрядом.

Авалса думала, что мечников в Гильдии расформировали, но через время Кларк набрал новых. Она не смогла узнать о судьбе Серафима. Авалсу нагружал тренировками Кларк с утра до ночи. Со временем, подобное любопытство притупилось, а после вовсе забылось. Потом появилась Хлоя и глава Гильдии решил создать отряд Лазутчиков.

Разыграться дальше воспоминаниям, Авалсе не дал голос подруги, — От пережитого не удавалось вспомнить, где же еще я видела подобные глаза. Ответ пришел не сразу, блуждал на закорках сознания, сосредоточившегося на восстановлении организма. И когда Ганс появился на ступеньках этой башни, меня словно громом прошибло. Не раздумывая, я выстрелила в него. В этот момент хотелось его допросить, узнать о причастности ко всему этому, — Хлоя показала на свои бинты, — но, когда появилась ты, просветление затянуло тучами непонимания.

— Хлоя, — начала Авалса, даже не зная, что сказать подруге, — чтобы рассказать, хотя бы приблизительно, что происходит, и во что мы ввязались, нужно поговорить с Гансом. От себя лишь могу сказать, что приглядывать за ним мне поручил именно Кларк. Лицо Хлои застыло от удивления. Такое стечение обстоятельств просто не могло оказаться случайным. Авалса дала обещание хорошенько расспросить Кларка о его замыслах. То, что встреча Хлои с Авалсой произошла по содействию главы Гильдии, она не сомневалась. — Пойдем, нас уже заждались.

Когда дверь открылась, то все, кроме Серафа, обернулись. Хлоя быстро пробежала глазами по присутствующим, спросив у Джерома, куда подевался Ганс — Он отправился бродить по башне, обещал к завтраку вернуться. Вы ведь тоже голодны? — Джером посмотрел на Авалсу, ожидая, что она скажет свое имя. Желудок был действительно пуст. Жителей деревни она не хотела объедать, ведь запасы в пустыне очень ограничены.

— Не откажусь. — Отлично, — Джером хлопнул в ладоши, — тогда помоги ребятам накрыть стол, а я пока сделаю перевязку. Хлоя хотела было возразить, но темнокожий великан, не оставил ей выбора, завлекая в другую комнату огромной ручищей.

На некоторое время за столом воцарилось молчание. Первым нарушил его Сераф, — Ты ведь тоже из Гильдии? Авалса кивнула, потом вспомнила, что перед ней слепой, ответила в голос, — Да, из отряда Лазутчиков. Сераф улыбнулся ее замешательству. — Тогда, чтобы не стоять на месте и не подбирать слова, предлагаю все-таки начать накрывать стол, продолжая знакомство.

Члены отряда, до этого скучая, встрепенулись, представляясь и протягивая руку миниатюрной, хрупкой, девушке. Сераф на детское поведение взрослых мужчин лишь еще раз улыбнулся.

Ганс шел по лестнице, преодолевая очередной этаж. Он возвращался обратно, откуда они с Авалсой пришли. Проверяя помещение за помещением, Ганс обратил внимание на сундук, стоящий в темном углу комнаты с множеством истлевших кроватей. Здесь ночевали воины башни. В сундуке они оставляли личные вещи, которые закрывались ключом командира.

Он вернулся в эту комнату и встал над сундуком. Он оказался довольно массивным. Почти с половину роста Ганса, сундук отделан слоями кожи и металла на стыках, защищая деревянные стенки. Благодаря сухому климату, металл хорошо сохранился, не поддался ржавчине.

Ганс взял замок в руки, взвешивая сложность механизма. Он выявился тяжелым, старинным. Не зная где находится ключ командира, Ганс решил воспользоваться другими методами. Он плавно водил пальцами по изгибам, в поисках секретов. Ничего не обнаружив, Ганс достал из-за пояса отмычки и неспешно, одну за одной, запускал в скважину, поднимая флажки.

Не известно, сколько просидел Ганс за вскрытием замка. Он наслаждался процессом, поэтому не следил за временем. Когда навес тихо щелкнул, то даже испытал легкую грусть, но тут же отмел ее, поднимая крышку сундука.

Многое из личных вещей бойцов находилось внутри. Как долго хранились все эти вещи, сказать было трудно, все казалось не тронутым временем. Ганс чувствовал, что от находки веет древностью.

В сундуке находились: нагрудники из вареной кожи, накидки из шкур убитых животных. Можно было встретить несколько шлемов, которые Ганс определил, как трофейные. Множественные безделушки: перстни, кольца, ожерелья. Солдаты башни складывали в сундук не только личное, но и добытое в бою.

Но не этим интересовался Ганс. Сквозь груду вещей, он вытянул стопку бумаг, пожелтевших от времени. Это были солдатские письма, получаемые от родственников. Выцветшими чернилами, на титульном листе едва читался адресат.

Письма от семьи необычайно сильно подымали боевой дух воина, несшего службу далеко от дома. Ганс всматривался в старинные закорючки, разбирая в них слова, складывая в предложения.

Он взял самое верхнее письмо со стопки. Оно оказалось не отправленным, на бумаге не видно сургучной печати. Ганс вглядывался в страницы, разбирая написанное:

«Дорогой Генрих! Получил твое письмо, и хочу сказать, что горжусь тобой! Идти боевым маршем в первых рядах армии Властителя — это большая честь! Наверное, ты каждый день можешь наблюдать Властителя со спины. Не каждому воину дана такая возможность.

Хоть мне и выпала судьба сторожевого на этой треклятой башне, но я тоже могу кое чем похвастаться. На днях, Властитель наведался к нам. Лично. Один. От неожиданного визита, наш командир даже забыл, какие приказы нужно отдавать, стоя перед Ним лицом к лицу. Солдаты еле могли сдерживать смех.

Почему Он решил наведаться, кончено же, неизвестно. Властитель интересовался всем: хорошо ли мы спим, достаточно едим, как часто происходит смена караула. У меня он спросил, насколько точно я бросаю копье. Я не знал, что ответить, поэтому просто кивнул. Так стыдно. От Властителя исходила такая сила, что рядом с ним тяжело было находиться, не сгибаясь. Он предложил посозтязаться. Генрих, я метал копье вместе с Властителем, представляешь?

Вся башня собралась посмотреть на состязание. На первых десяти метрах я ему не уступал, но когда мишень поставили на пятьдесят, то пришлось все же сдаться. Но Властитель все равно вручил мне сувенир. Сказал, что это придаст моей руке больше меткости. Я едва смог выговорить слова благодарности.

Глубоко ночью, мы с ребятами пробрались в командирские покои, чтобы подслушать разговор Властителя с командиром. Он рассказал ему о разломе, к северу от башни, посоветовал усилить бдительность в этом направлении. Командир заверил, что ни одна гадина узурпатора не захватит башню. Видимо, удовлетворившись ответом, он исчез так же внезапно, как и появился. Нам казалось, что для этого он использовал….»

Письмо оборвалось на середине предложения. Ганс еще долго сидел спиной к сундуку, не мигающим взглядом глядя на письмо. Солнечные лучи прошивали дырявые стены все больше, делая помещение светлее.

Закрыв глаза, мысли в голове стали громче. Приглушенное чувство вины возвратилось с новой силой. Свесив руки с колен, он не выпускал письма, смотрел на него, словно на последнего выжившего на Земле.

Ганс невольно стиснул зубы от гнева. Голоса из видения стали еще громче. «Ты нас оставил! Ты предал нас!» — повторению не было конца. Где-то из глубины Ганс услышал голос Авалсы. Она обращалась к нему уже не в первый раз.

— Завтрак уже готов. Не могла тебя дозваться. С тобой все в порядке вообще? В оправдание, Ганс протянул письмо. — Находка истории. Письмо бойца этой башни. Не исключено даже, что автор находился в той тройке копейщиков, что устроили нам засаду. Авалса заинтересованно взяла письмо, чтобы прочесть, но раздосадовано вернула обратно. — Здесь на непонятном языке. Для меня это лишь закорючки.

— Его звали Вилис, стражник осадной башни. Он писал своему брату, Генриху, служившему на передовой. По каким-то причинам, Вилис отправить его не успел, письмо не закончено. — Поэтому ты так расстроился? — Авалса не понимала, зачем так грустить из-за не отправленного письма, написанного много лет назад. — Вилис упомянул место, где возможно, может произойти открытие врат, — поведал Ганс, вставая. — То есть, мы «караулили» не ту деревню? — на вопрос Ганс угрюмо кивнул. Она с шумом выдохнула. — И что будем делать? Не торопясь с ответом, он посмотрел на Авалсу. По лицу сложно было определить, злится она, или ей просто все равно. Внезапно, к нему пришла мысль. — Давай для начала позавтракаем.

За столом витала довольно дружная обстановка. Отряд быстро принял Авалсу за «свою». Она вынуждена была слушать приключения каждого из мечников. Сераф молчал, наслаждаясь голосами других. Ганс также был молчалив по своим причинам. Он чувствовал на себе испытующий взгляд Хлои.

Перед тем, как сесть за стол, у них состоялся разговор, где Ганс убедил ее, что никаким «предателем» не является. Однако, его очень заинтересовал парень, проводивший ритуал. На удивление Хлои, Ганс не расспрашивал о тварях, вырвавшихся из Ада. Он лишь попросил описать как можно детальнее русоволосого мужчину, со змеиными глазами. Эта новость потрясла его, однако мыслями делиться ни с кем не собирался. Авалса привыкла к задумчивой молчаливости обретенного напарника, а Хлоя все еще пыталась разговорить Ганса. Она ему не доверяла, это видно.

Ганс подождал, пока все наедятся, чтобы начать разговор. — В силу открывшихся новостей, получается, что у нас общая цель. Знаю, это непривычно слышать, тем более осознавать, но кто-то открывает врата Ада, выпуская тварей, уничтожающих деревни за одну ночь. С каждым разом, из Ада выходят создания сильнее предыдущих. Их голод также сильнее.

— Ганс, мы отряд гильдии Ворона, а не школьники, слушающие сказки, — перебил Ллойд, рыжеволосый скандинав с огромной бородой, — Сераф дает нам задание, а мы его выполняем. Без лишних вопросов, уточнений. Так совесть чище, — осклабился рыжебородый, — поэтому прекращай говорить про свой Ад, и скажи, что делать. — Сражаться, — коротко ответил Ганс. — С этими тварями что ли? — уточнил Лукас немного картавя. Он постоянно поправлял очки, выдавая свою нервозность. — С теми, кто этих тварей вызывает. Хлоя вам рассказала, — Ганс посмотрел в ее сторону, — что вызывающие всего лишь люди. — Но все-таки, нам придется сражаться с порождениями Ада, если врата откроют раньше, — глубокомысленно заметил Сераф и все замолчали. — Я научу, — сказал Ганс, посмотрев в сторону Авалсы.

За столом поднялся гвалт. Многие из отряда не поверили услышанному. Пытались поднять на смех, вызывая всеобщее сомнение. Кто-то твердил, подкрепляя опытом седых волос, что такого быть в природе не может. Что Ганс пытается толкнуть отряд на неизвестную авантюру.

По суматохе Ганс заключил, что и Хлое не все поверили, когда она объясняла о природе своих ожогов. За столом молчал только капитан отряда. Он переводил слепой взгляд по очереди на каждого из новоприбывших в башню, безошибочно определяя, кто где сидит. Сераф остановился на Гансе. Словно пытаясь что-то увидеть, он сосредоточенно сдвинул брови.

Когда капитан заговорил, все замолчали. — Мы выдвинемся в указанное место сегодня. Хорошо, что Африку мы успели узнать. В этой башне слишком долго засиделись без дела. Сейчас я прошу всех разойтись. Вечером выдвигаемся в путь, так что самое время для оперативных сборов. Отряд разошелся без единого возражения, лишь Джером вопросительно посмотрел на Серафа.

Когда последний закрыл за собой дверь, капитан отряда обратился к Гансу, — Не стоило тебе говорить открыто, что их там ждет. — Я должен был рассказать правду. — Да им это не нужно вообще, — перебил Сераф, — наш отряд выполняет поставленную задачу, координируясь на месте. — Может, «импровизируя»? — решила уточнить Авалса. — Координируясь, — Сераф не уступал, — мы уже не молодые, у каждого седая голова. Честно признаться, нам надоело выслеживать одних браконьеров. Мои парни привыкли слушаться и доверять во всем своему капитану, — он выдержал паузу, чтобы обратиться, — Ганс, ты меня убедил, что африканской деревне нужна защита, большего и не нужно. Отряд тебе так и сказал. Мы находимся в этой башне с тех пор, как доставили Хлою из Чехии. — Полтора месяца, — вклинилась в разговор Хлоя. — Отряду нужно размяться. Доказать, что мечи еще чего-то стоят.

На услышанное, Ганс шумно выдохнул. Без подготовки отправить людей тварям прямо в пасть, Ганса не устраивало. Поэтому он придумал компромисс, — Хорошо, но в дороге я хотел бы практиковаться в фехтовании с каждым из твоих людей. — О, это сколько угодно, — улыбнулся Сераф, завершая разговор.

Ганс успел понять, что капитан человек жесткий, и не уступит различным уговорам. Применить силу к этим людям Ганс не мог. Ему нужны отважные воины, а не озлобленные марионетки.