Калигула, зевая и потягиваясь, выбрался в сад. Свежий воздух донёс аромат лимонного дерева. Быстро рассеивались остатки ночного тумана. Ноги по щиколотки тонули в бледно-зеленой траве и сразу же становились неприятно мокрыми от холодной росы.

Гай увидел братьев и побрёл к ним. Нерон и Друз сидели на мраморной скамье у фонтана и озабоченно перешёптывались. Недавно они посетили угасавшую в ссылке мать — впервые после длительной разлуки. С тех пор молодые лица братьев выглядели непомерно озабоченными.

Увидев Калигулу, они разом смолкли и уставились на него.

— Что ты поднялся так рано? — не особенно приветливо проговорил Нерон, исподлобья оглядывая продрогшего Гая.

— Хочу послушать ваши речи! — дерзко ответил Калигула.

— Иди-ка отсюда! Иначе… — рассердился Нерон и, на правах старшего брата, показал внушительный кулак, пахнущий благовониями.

— Подожди, — Друз со спокойной улыбкой опустил руку брата. Обнял Гая за плечи и доверительно зашептал: — Мы размышляем о том, как помочь матери. Если Тиберий узнает — нам и ей грозит опасность. Ты ещё слишком юн, чтобы участвовать в заговоре. Уходи и молчи о том, что узнал.

Друз легонько подтолкнул Калигулу к жилой части дворца.

— И не обижайся. Мы, как старшие, отводим от тебя опасность, — угрюмо добавил Нерон, опустив кулак.

Калигула послушно вернулся на галерею. Переходя от одной колонны к другой, юноша рассматривал обнажённые статуи. Неожиданно со стороны сада донёсся хриплый говор преторианцев и звон мечей.

Гай испуганно обернулся. Расширенными от ужаса глазами он видел, как в сад, размахивая руками, строем вбегали преторианцы — целая когорта. Солдаты тройной цепью окружили братьев Калигулы — Друза и Нерона. Молодые мужчины прижались друг к другу спинами, положив ладони на рукоятья мечей. В голубых глазах обоих светилась ненависть и затравленность. Но преторианцы уже набросились на них, вырвали из рук мечи, насильно поставили на колени.

К сыновьям Германика размеренным солдатским шагом подошёл Элий Сеян. Черты лица его были напряжены, тонкие губы сухо сжаты.

Он, слегка покачиваясь, читал свиток, скреплённый печатью с орлом. Калигула прижался худощавой спиной к тонкой, ребристой коринфской колонне. Затаив дыхание, он прислушивался к торжественным завываниям Сеяна.

— … За участие в заговоре против императора… — долетели до юноши отрывистые слова — страшные слова! За ними почти всегда следовала смерть.

Калигула по-детски зажмурился, глотая солёные слезы. А когда открыл глаза, братьев уже тащили прочь. Гай отчётливо видел ободранные до крови колени упавшего Друза. Видел, как опустилась плеть преторианца на напрягшиеся плечи Нерона.

Юноша отчаянно бросился за преторианцами.

— Куда ведут моих братьев? — растерянно бормотал он, подпрыгивая и вытягивая шею, чтобы напоследок рассмотреть Друза и Нерона сквозь строй рослых преторианцев.

— Пошёл прочь, щенок! Не путайся под ногами! — кто-то грубо оттолкнул Калигулу. Он упал, больно ударившись о гранитные ступени. Злой преторианец склонился над юношей и поспешно шепнул: — Спрячься в покоях до вечера…

Под безликим медным шлемом Калигула узнал тёмные глаза Макрона — трибуна когорты, уводившей братьев.

* * *

Гай испуганно вбежал в свои покои и заметался в поисках убежища. Нервно вздрагивая, полез под ложе. И затаился там, глотая слезы и слежавшуюся комками пыль.

Постепенно стих возбуждённый говор и звуки борьбы. Но Калигула не осмеливался даже пошевелиться. Под ложе забился трехмесячный щенок молосского дога. Немного поскулил, пугая Гая. Затем пригрелся возле него и заснул.

Должно быть, прошло много времени. Засуетились рабы, разыскивая юного господина. Калигула слышал их торопливую речь и звон обеденной посуды. Голод болезненно сводил кишки. Но даже это не заставило Калигулу выбраться из-под ложа. Наконец раб Прокул догадался заглянуть под кровать. И отшатнулся в ужасе, увидев посреди пыли дико блестящие глаза господина.

— Убирайся! — сердито зашипел Гай.

— Мой господин, преторианцы уже ушли, — понимающе проговорил Прокул. — Выходи и отведай мяса с овощами. Еда придаст тебе силы.

— Я сказал: убирайся! — Калигула в гневе сорвал с плеча серебрянную застёжку и швырнул в раба. И беззвучно заплакал в бессильном отчаянии.

Прокул покорно отполз от кровати. Вернулся несколько мгновений спустя. Наклонившись, раб просунул под ложе плоское блюдо с телятиной и вареной капустой. Калигула жадно накинулся на еду. Проснулся щенок, принюхался и тоже сунул нос в блюдо. Гай ревниво оттолкнул его. Насытившись, он позволил щенку вылизать остатки капусты.

Подоспела нужда посетить отхожее место. Калигула мужественно терпел до тех пор, пока нестерпимая резь в животе не вынудила его помочиться на щенячью шёрстку — чтобы заглушить звук струйки. Щенок подскочил, отряхнулся. Брызги полетели в лицо Гаю, заставив его поморщиться от отвращения.

Время шло. От долгого лежания заныли кости. Калигула устроился поудобнее и вскоре задремал. Когда проснулся, в опочивальне уже темнело.

Протирая сонные глаза, Гай услышал чей-то грузный, тяжёлый топот, отличающийся от едва слышных шагов босоногих рабов. Затем увидел большие волосатые икры в преторианских сандалиях. Калигула сжался. «Пришли за мной!» — мелькнула страшная мысль.

— Выходи, благородный Гай. Опасность миновала, — прозвучал голос Макрона.

— Не выйду, — отчаянно затряс головой Калигула.

Макрон опустился на одно колено и вытащил из-под ложа сопротивляющегося, дрожащего мальчишку. Прижал его к широкой груди, и Калигула постепенно успокоился, притих в крепких, надёжных объятиях трибуна.

— Где мои братья? — жалко всхлипнул он.

— В подземелье дворца, — помедлив, ответил Макрон.

— Что будет со мной? — заплакал Гай.

— Ничего. Пока ничего, — шептал Макрон, успокаивающе поглаживая рыжеватые волосы мальчика. — Но впредь будь осторожен! Молчи, улыбайся, во всеуслышание славь императора!.. Что бы ни случилось с твоими близкими — ни слова упрёка!.. Притворство — единственная возможность спастись.

— Почему ты помогаешь мне? — размазывая по щекам слезы краем туники, спросил Калигула. В зелёных глазах блеснуло недоверие.

После длительного молчания Макрон ответил, передёрнув плечами:

— Я почитал твоего отца.