Тоскливо живётся Агриппине в просторном доме Гнея Домиция Агенобарба. Немногочисленные свитки, хранящиеся в библиотеке, много раз прочитаны и перечитаны ею. Сестра мужа, Домиция, слишком скучна и глупа. Агриппина постоянно ругается с несносной свояченицей.

С каким удовольствием она посетила бы лавочки на Марсовом поле, или сестру Друзиллу. Или просто проехалась бы по шумным римским улицам, ловя мужские взгляды и разглядывая покрой женских одеяний. И нашла бы сотню, тысячу поводов для встречи с Пассиеном Криспом. Но ревнивый Агенобарб запретил Агриппине покидать дом!

Сам он по-прежнему пропадает целыми днями вне дома. Возвращается после полуночи, уставший и пьяный. Не раздеваясь, валится на ложе и храпит до полудня следующего дня.

Агриппина прислушалась к пьяному сопению мужа, доносящемуся из опочивальни. С силой сжала тонкие руки, до хруста в пальцах. Лицо исказилось гримасой, как у ребёнка, у которого отняли любимую игрушку.

— Домина, — почтительно позвала остановившаяся за спиной рабыня. — Обед уже готов. Прикажешь подавать на стол?

— Мой муж уже проснулся? — не поворачивая головы, спросила Агриппина.

— Ещё нет.

Перекрывая тихий голос рабыни, со стороны опочивальни раздался шум, проклятия и стук упавшего тела.

— Уже проснулся! Можно подавать! — злобно усмехнулась Агриппина.

Агенобарб, неуверенно шатаясь, выбрался в триклиний. Агриппина уже лежала за столом. Увидев взлохмаченного, измятого мужа, она презрительно скривилась и положила в рот кусочек копчёного сыра.

— Как? Уже время обеда? — искренне удивился Агенобарб. И, почёсывая затылок, забрался на свободное ложе.

— Как видишь, — иронично отозвалась Агриппина.

Агенобарб протянул немытую ладонь к близлежащему блюду. Захватил широкой пятернёй сразу две мелкие птичьи тушки.

— Что это такое? Воробьи или вороны? — рассердился он, откусив разом добрую половину тушки. Мелкие косточки хрустели на зубах.

— Курочки редкой, маленькой породы, — теряя терпение, ответила жена.

— Надо же, какую дрянь подают мне в моем же доме! — возмущённо воскликнул Агенобарб, швырнув еду под широкий овальный стол.

— Почему не идёшь обедать в тот дом, где поужинал вчера? — жёлчно поинтересовалась Агриппина.

— О да! Я вчера отменно поужинал! — расцвёл он в довольной улыбке. — Хочешь знать, в чьём доме я был?

Агриппина надменно скривилась, едва сдерживая желание раздавить в руках розовый хрустальный кубок.

— Знать не желаю твоих мерзких дружков! — возмущённо прошипела она.

Агенобарб не на шутку рассердился. Неловко замахнувшись, он потянулся к жене. Но был вынужден остановиться, почувствовав, что теряет равновесие и сползает с ложа на пол.

— Презренная гусыня! — возмутился он. — Как ты смеешь оскорблять моих друзей — достойных и благородных патрициев? Я непременно отлуплю тебя, если ты откажешься достойно принять моего нового друга — Пассиена Криспа!

— Пассиена Криспа?.. — ошеломлённо прошептала Агриппина. — Ты вчера был у него?

— Да! — продолжал бесноваться Агенобарб. — Ты знаешь Криспа? Богача, чьё состояние превышает два миллиона сестерциев? Оратора, чьи речи по сердцу императору? Так вот: завтра он отобедает у нас! И ты примешь его с положенным почётом! Потому что Пассиен Крисп скоро породнится с нами! Вчера он попросил руки моей сестры!

Агриппина ощутила болезненный толчок с левой стороны груди. «Завтра я увижу Пассиена! Но он женится на другой!» Поспешно встав из-за стола, Агриппина сделала попытку уйти. Агенобарб цепко схватил её за тунику:

— Будешь ли ты любезна с благородным Криспом? — искоса глянул он на жену.

— Да, — устало прошептала она, отдирая мясистые пальцы мужа от тонкой шёлковой ткани.

— Можешь уходить, я тебе разрешаю! — громко крикнул он в спину жене. И самодовольно усмехнулся, размышляя: «В этом доме все делается только с мого позволения!»