Друзилла не могла заснуть. Мучительно ворочалась со спины на бок, с бока на живот, снова с живота на спину. Жёсткими и колючими казались тонкие шёлковые простыни. Мерное сопение Кассия мешало хуже храпа. Друзилла раздражённо отворачивалась от мужа, который спал спокойно, не ведая о бессоннице жены.
Наконец она решилась подняться с ложа. Обхватив плечи ладонями, стала у окна. Луна нависала очень низко. Искривлённые ветви акации закрывали её. Луна просвечивала сквозь мелкие листья и, перенимая их зелень, сама выглядела бледно-зеленой, словно удивительный лунный изумруд.
— Почему не спишь? — сонно спросил Кассий и, поудобнее подложив ладони под щеку, повернулся на правый бок.
Друзилла раздражённо нахмурилась.
— Мне не спится, — ответила она, не отрывая взгляда от зеленой луны.
Кассий приоткрыл правый глаз, затем левый. Поразмыслил немного, чего ему больше хочется: спать или иного. И, решившись, игриво позвал жену:
— Если бессонница мешает тебе уснуть — иди ко мне и я успокою тебя.
— Нет! — резко, почти грубо, отозвалась Друзилла.
Кассий удивлённо приподнялся на ложе.
— Что с тобой? — серьёзно спросил он. — Ты изменилась.
— Нет, — заупрямилась девушка. — Я такая же, какой была всегда.
— Я знал тебя иной, — тихо ответил Кассий.
Он поднялся и остановился за спиной жены. Пламя в жаровне освещало его обнажённое мускулистое тело.
— Расскажи, что мучает тебя, — Кассий пытливо смотрел на тонкую шею Друзиллы, на которую упала рыжая прядка волос.
И Друзилле снова захотелось прижаться к сильным рукам мужа. Крепкими и надёжными были его объятия, прямым — взгляд тёмных глаз. Женщины тоскуют и вздыхают о таких мужчинах. Друзилле посчастливилось. Но, будучи уже готова обнять Кассия, она вдруг упрямо отодвинулась. И подумала: «Кассий хорош. Но он такой, как все. И любовь его — обычна и скучна». Лицо Друзиллы порозовело, покрылось нехорошими пятнами. «Любовь Гая — иная! С ним я тоже становлюсь непохожей на других!»
Кассий мрачно смотрел на Друзиллу. Ему не нравилась краска на лице жены, ни её косой неуверенный взгляд. Усмехнувшись с сожалением, он вернулся в постель. Друзилла осталась у окна. Но зелёная луна уже не манила девушку, не казалась загадочной и непостижимой.
— Завтра свадьба сестры Агенобарба, — хладнокровно напомнил Кассий. — Мы приглашены. Хочешь пойти — ложись спать. Не желаешь — стой у окна до утра.
И отвернулся, прикрывшись одеялом. Друзилла обиделась. «Буду стоять до тех пор, пока Кассий снова станет ласковым и уговорит меня лечь рядом с ним!» — решила она. Приняв позу оскорблённого достоинства, девушка упрямо застыла у окна. Ноги замёрзли. Луна уже выглядела отвратительной. А Кассий и не думал просить у жены прощения за грубость!
Устав ждать, Друзилла обернула к постели высокомерное лицо. Кассий спал. Друзилла безошибочно уловила особое, сонное дыхание, которое трудно подделать. Жалобно скривившись, она всхлипнула и полезла на ложе.
Утром Кассий натянул на себя маску доброжелательного равнодушия. Друзилла, проснувшись, по привычке подставила ему губы для поцелуя. Кассий небрежно коснулся её щеки и вскочил с постели.
Друзилла смотрела, как дрожат при потягивании мускулы спины. Обнажённым, Кассий напоминал атлета с греческих керамик. Одетым — пожелтевшую от времени камею.
Кассий полез под ложе в поисках ночного горшка. Обычно рабы помогали хозяевам при отправлении нужды, малой и большой. Но благородный Луций Кассий Лонгин порою пренебрегал рабами при сей процедуре.
Пошарив рукою под ложем, он наткнулся не на медный горшок, инкрустированный опалами, а на иную посудину — узкую, закрытую тряпичной пробкой.
— Что это? — удивился Кассий.
Друзилла замерла, ощутив в сердце испуганный толчок. Кассий посмотрел на жену.
— Это твоё?
— Да, — едва слышно ответила Друзилла. — Это — лекарство от недомоганий, мучающих меня.
— Что болит у тебя? — обеспокоился муж.
Друзилла слишком замешкалась, ища убедительный ответ. Кассий чутко уловил колебание жены.
— Голова, — наконец нашлась она. И, чтобы казаться убедительной, схватилась за виски тонкими пальцами и тихо застонала.
— Я позову лекаря, — Кассий перевёл взгляд на бутыль. Жёлто-коричневая густая жидкость плескалась в ней.
— Не нужно, — простонала в ответ Друзилла. — Мне уже лучше. Позови Гету. Пусть поможет мне нарядиться к свадьбе.
Кассий молча натянул тунику и вышел из опочивальни. С ужасом Друзилла заметила, что муж унёс с собой бутыль с горчичным настоем. Гета, войдя, поразилась мертвенной бледности на лице госпожи.
* * *
Кассий и Друзилла ехали на свадьбу молча, не разговаривая. Друзилла, скучая, отодвинула двумя пальцами кисейный занавес и выглянула на улицу. Кассий застыл, лишь голова его мерно покачивалась в такт носилкам.
«Почему он такой холодный? — думала Друзилла, рассеянно рассматривая прохожих и ремесленников в лавочках по обеим сторонам улиц. — Удивительно: вчера Кассий был нежен, а мне казались докучными его настырные ласки. Сегодня он равнодушен, а я хочу, чтобы он обнял меня!» Молчание мужа угнетало её. Друзилла пожелала, чтобы Кассий стал добр и ласков, как прежде. Но не ради мужа, а ради себя самой. Чтобы вновь обрести утерянное душевное равновесие.
Друзилла прильнула к Кассию, положила голову ему на плечо и попыталась заглянуть ему в глаза.
— Оставь, — поморщился он. — Я устал.
Девушка изумлённо отпрянула: впервые она слышала отказ.
— Я иду к тебе с любовью, а ты отталкиваешь меня… — обиженно заметила она.
— Ну и что? Вчера я любил тебя, а ты оттолкнула меня.
— Вчера мне было плохо, — попыталась улыбнуться Друзилла.
— А сегодня плохо мне, — горько ответил Кассий, не глядя на жену.
«Что я наделала? — Друзилла закусила губу, стараясь сдержать слезы. — Я не должна потерять Кассия. Мне не найти другого такого мужа! А Гай?! Боги, как я запуталась!»
Они проезжали мимо лавочки аптекаря. Сухие травы пучками свисали с перекладины. Банки с лечебными мазями располагались на кривоногом столике, притулившемся к плохо выкрашенной стене инсулы. Неожиданно Кассий выглянул из носилок.
— Остановитесь здесь! — велел он рабам.
С нехорошим предчувствием Друзилла наблюдала, как Кассий заговорил с аптекарем. Старец в серой тунике с рукавами до локтей почтительно кивал патрицию. Кассий вынул из-за пазухи злополучную бутыль. Друзилла различила её сквозь прозрачную кисею занавески и схватилась за горло, чтобы сдержать рыдание. Аптекарь вытащил пробку, понюхал. Склонил голову к правому плечу. Удивление отразилось на морщинистом лице. Кассий терпеливо ждал. Аптекарь вылил на ладонь несколько капель. Принюхался, осторожно лизнул. И удовлетворённо закивал, словно подтверждая догадку. Прошамкал несколько слов, которых Друзилла не разобрала, но которые подсказала ей нечистая совесть. Кассий, не меняясь в лице, забрал из морщинистых рук аптекаря бутыль и бросил ему медный асс.
Друзилла, замирая, ждала его в носилках. Кассий грузно уселся рядом с ней. Но напрасно искала она ускользающий взгляд мужа.
— В дом консуляра Гнея Домиция, — бесстрастно велел он рабам.
Носилки тронулись. Кассий молчал, нахмурив тёмные густые брови.
— Аптекарь сказал мне, что за лекарство ты держишь под ложем, — глухо проговорил он. — Горчичный настой! Ты не хочешь иметь детей! Почему?
— Я рожу столько детей, сколько ты пожелаешь! — просительно улыбнулась Друзилла. — Но потом, позже. Мы женаты так недавно! И ещё не насладились вдоволь обществом друг друга.
— Мы женаты пять лет, — иронично усмехнулся Кассий. — За эти годы ты успела и насладиться, и пресытиться мною!
— Неправда, милый Луций! — испуганно заплакала Друзилла.
Но даже слезы жены, некогда действовавшие на него, теперь не расстрогали Кассия.
— Какая же ты лгунья! — прошептал он. — Всегда лгала — с первого дня, с первой ночи! Но теперь я уже не верю тебе.
В зловещей тишине они достигли дома Агенобарба. Ворота богатого старинного особняка были открыты. Радушный хозяин выдавал замуж единственную сестру. Всем гостям, даже плебеям, подносилась чаша вина: богатым — фалернское, бедным — кислое ватиканское. Рабы, снуя в толпе, следили за тем, чтобы приглашённые не украли чего-нибудь, пользуясь празничной шумихой.
Агенобарб стоял в атриуме с кубком вина в правой руке. И отпивал несколько глотков всякий раз, когда приветствовал очередного гостя. Много приглашённых прошло уже через атриум благородного Домиция. Щеки его успели приобрести сизо-багровый оттенок, ноги нетвёрдо упирались в землю, дубовый венок перекосился и закрыл правое ухо.
— Пью твоё здоровье, Кассий! — громко крикнул он, завидев Друзиллу с мужем.
Раб плеснул вина в подставленный кубок, и Агенобарб залпом опорожнил его. Розовые струйки потекли по подбородку, запачкали белую тогу и вышитую золотыми нитями тунику. Кассий в ответ поднял чашу за здоровье хозяина. Он пил смакуя, медленно, маленькими глотками. Агенобарб успел и выпить, и вытереть рот ладонью, и громко срыгнуть, и грубо выругаться. А Кассий допил лишь до половины.
Агриппина натянуто улыбнулась гостям. Мучительный стыд за мужа отразился в раскосых серо-зелёных глазах. Она была красива и стройна в зеленой тунике, затканной по подолу жёлтыми цветами. Изумрудная диадема переливалась в пышных каштановых волосах. От неё тонко пахло розовым маслом и вербеной. Но винный перегар, вырывающийся изо рта Агенобарба, заглушал изысканный аромат Агриппины. А глупые шутки заставляли её краснеть, покрываться некрасивыми пятнами.
— Сестра, как давно мы не виделись! — Агриппина вымученно улыбнулась и протянула руку Друзилле. — Идём, я покажу тебе ожерелье, что мне на днях подарил Домиций.
Агенобарб радостно хлопнул жену по бедру:
— Иди, хвастайся! — и обернулся к Кассию. — Ожерелье, действительно, великолепно. Я взял его у торговца Либия, что держит лавочку в конце Субуры. Негодяй заломил двадцать тысяч сестерциев! А я думаю, что с него довольно и чести увидеть своё изделие на шее императорской внучки!
— Так сколько ты заплатил в конце концов? — для приличия спросил Кассий.
— Да нисколько! — выпучил глаза Агенобарб и засмеялся глупости собеседника. — Взял и все!
Кассий пожал плечами.
— Кончишь в тюрьме, — с жалостью промолвил он.
— Кто посмеет посадить в тюрьму меня, благородного Гнея Домиция?! — обиделся Агенобарб и потянулся к вину.
Агриппина настойчиво увлекала Друзиллу за руку. Гости с уважением расступались перед сёстрами и тут же забывали о них, принюхиваясь к запахам, идущим из кухни. Девушки прошли по длинному пустынному коридору и наконец достигли кубикулы Агриппины.
— Помоги мне, — прошептала Агриппина, едва они остались наедине.
Друзилла повнимательнее вгляделась в лицо сестры и с удивлением заметила красноту щёк под тонким слоем белил.
— Что с тобой? — участливо спросила она.
Агриппина повалилась на кровать и зашмыгала носом, с трудом сдерживая слезы. Плакать нельзя — никакие ухищрения не спрячут потом опухшие веки. Гордая Агриппина не хотела становиться мишенью для глазастых и длинноязыких римских сплетниц.
— Пассиен Крисп женится… — жалобно скривилась она, прикладывая к щекам две холодные склянки — чтобы умерить лихорадочный жар.
Друзилла досадливо прикусила губу.
— Как помочь тебе? — она передёрнула узкими плечами.
— Я расстрою эту свадьбу! Я задушу мерзкую Домицию! — зло прищурившись, шипела Агриппина. Две слезинки все-таки скатились по щекам, оставляя после себя мутные дорожки.
Друзилла обняла сестру за плечи и жалобно зашептала ей на ухо:
— Мы обе несчастны! Ты — с Агенобарбом, я — с Кассием.
Агриппина недоверчиво метнула на неё взгляд.
— Мой Агенобарб — пьяница и распутник, — вытирая глаза, заметила она. — Кассий не чета ему. Ты должна быть счастлива.
Друзилла ощутила болезненный укол в груди. И впрямь: как можно не ужиться с таким замечательным супругом?
— Зачем же ты выбрала в мужья пьяницу и распутника? — отозвалась она, переводя разговор в иное русло, менее приятное для сестры. — Я видела, как ты вешалась ему на шею, стараясь любым способом женить на себе!
Агриппина кисло поморщилась.
— Агенобарб показался мне хорошим, — вздохнула она. — К тому же, иных мужчин я тогда не знала. Не с кем было сравнить. А теперь я хочу только Криспа! — жалобно захныкала девушка.
Друзилла тоже заплакала, обнимая Агриппину. Сестры наперебой жалели друга до тех пор, пока не иссякли слезы. А потом столько же времени провели, окуная опухшие лица в таз с холодной водой и заново накладывая белила и румяна.
— Я останусь здесь, — лихорадочно блестя глазами, шептала Агриппина. — А ты улучи минуту и приведи ко мне Криспа.
— А если он не захочет? — усомнилась Друзилла.
— Захочет! После всего, что случилось, он обязан объясниться! — Агриппина угрожающе сдвинула густые брови, словно Пассиен Крисп и впрямь посмел отказаться.
* * *
Друзилла покинула опочивальню сестры. Собственные заботы отодвинулись в сторону. Друзилла легко позабыла о них, потому что Кассий не докучал. Теперь она думала лишь о том, как вновь свести Криспа с Агриппиной. И злорадно улыбалась: свести любовников под носом у ничего не подозревающей невесты!
Неожиданно Друзилла подумала: «Какое удовольствие — сделать гадость другой женщине в день её свадьбы! Даже такой забитой, молчаливой, незаметной Домиции!» На мгновение ей стало стыдно, но Друзилла тут же сердито прошептала:
— Если я несчастлива — пусть и другие не знают счастья! Что же, мне одной страдать?!
Она увидела Пассиена Криспа, едва вернувшись в атриум. Разодетый жених поддерживал пьяного Агенобарба, спрашивая:
— А где же невеста? Не пора ли начинать? Жрецы уже готовы принести жертву.
— Где Домиция? — оглядываясь по сторонам, икнул Агенобарб.
— Ещё наряжается, — громко шепнула ему на ухо сваха.
— Не поможет! — скаля зубы, рассмеялся Агенобарб.
Гости прятали ухмылку, тайком поглядывая на Пассиена Криспа. Бедняжка Домиция не отличалась особой красотой. Да и возраст — тридцать лет! — говорил не в её пользу. Но говорить такое в день свадьбы, в лицо жениху!.. Впрочем, гости догадывались, что Крисп ищет в браке с Домицией не красоту, а богатое приданное и выгодное родство. Говорят, он видел её всего два-три раза, не больше.
Патриции, собравшись в кучки, принялись обсуждать предстоящее бракосочетание. Домиция уже успела побывать замужем за Валерием Мессалой. Бывший супруг развёлся с нею. Скорее всего, из-за удручающей непривлекательности жены. Домиция вернулась в дом брата с малолетней дочерью Валерией… Гости увлеклись сплетнями настолько, что жених оказался предоставлен самому себе. Даже Агенобарб, выпивший доброе ведро вина, покинул Криспа в поисках отхожего места.
Рассеянно оглянувшись, Пассиен Крисп заметил Друзиллу. Она стояла в стороне от шумных гостей, в тёмном проходе, ведущем к жилым помещениям. Зеленые глаза девушки, не мигая, уставились на Криспа. Поняв, что жених увидел её, Друзилла слабо кивнула и отошла в темноту.
Пассиен Крисп осторожно пробрался сквозь толпу.
— Приветствую тебя, — задыхаясь, шепнул он Друзилле. — Позволь спросить, где твоя сестра.
— Она ждёт тебя, — многозначительно склонила голову девушка.
Пройдя несколько шагов, она указала Криспу дверь в кубикулу Агриппины.
— Здесь.
Крисп, предусмотрительно оглядевшись по сторонам, юркнул внутрь. Друзилла осталась у двери.
Агриппина, заслышав шаги, подняла лицо. Увидев Криспа, она скорчила обиженную гримасу. А в раскосых глазах, которые в отличие от губ не научились лгать, радость смешалась с болью.
— Моя Агриппина! — радостно прошептал Крисп и шлёпнулся на колени у ложа девушки.
— Противный лицемер, — тонким рвущимся голоском заявила она, отталкивая пылкого любовника. — «Моя Агриппина!» Час спустя точно так же скажешь: «Моя Домиция!» И что ещё хуже — на брачном ложе, усыпанном лепестками свежесорванных роз!
— Неправда! — горячо возразил Крисп. — Домиция не мила мне!
— Зачем же ты женишься на ней? — Агриппина презрительно скривилась. — На этой глупой стареющей уродине, брошенной первым мужем?!. После всего?!.
Крисп настойчиво ловил и целовал смуглые пальцы, отталкивающие его.
— Чтобы быть рядом с тобой! — шептал он. — Чтобы, не вызывая подозрений, входить в дом Домиция!
— Это правда? — недоверчиво встрепенулась Агриппина.
— Клянусь Венерой! — Крисп гулко ударил себя в грудь кулаком. — Как тосковал я о тебе! Чтобы встретиться с тобой снова, я сдружился с Агенобарбом. Водил его по харчевням и тавернам, угощал яствами, поил вином! Но твой муж никак не додумался пригласить меня домой. А напроситься сам я не смел. Вот и решился на крайнюю меру — жениться на сестре Агенобарба, хоть и наслышан о весьма скромных достоинствах её! И все — ради тебя!
Агриппина потихоньку оттаивала. Лестные слова любовника смягчили её сердце. Но ревность ещё не исчезла полностью.
— Ну что же, женись. Я позволяю, — кокетливо заметила она, подставляя шею настойчивым поцелуям Криспа. — Но спи с Домицией как можно реже!
— А с тобой?.. Когда я смогу переспать?… — сбивчиво шептал он, не отставая от Агриппины.
Она, вздохнув, мягко отстранила его.
— При первой же возможности, — пообещала ласково. — Но поклянись, что любишь меня, а не Домицию.
— Люблю тебя! — восторженно блестел глазами Крисп.
Агриппина в изнеможении прикрыла глаза.
— Верю, — шепнула она. — Теперь уходи. Не ровен час — хватятся жениха.
Пассиен Крисп послушно поднялся с колен и попятился к двери, не отводя глаз от Агриппины. Исполнившись счастьем, она улыбнулась любовнику.