Производились ли по делу Иисуса следственные (досудебные) действия?
Согласно евангельским источникам Иисус сразу после незаконного ареста был приведен в суд. минуя дознание. Некоторые исследователи называют это серьезным нарушением древнееврейского законодательства. А. Гумеров, например, отмечая, что «предварительное заключение (точнее сказать — предварительное следствие — авт.) было элементарной правовой нормой как древнееврейской, так и римской судебной практики», писал: «Обвиняемый, с одной стороны, мог ознакомиться с делом, приготовиться к оправдательным ответам. Власть, с другой стороны, имела бы возможность провести тщательное расследование».
Однако в иудейском праве институт предварительного следствия по абсолютному большинству дел не применялся. Досудебные допросы свидетелей и обвиняемого, а также другие следственные действия, как это принято сегодня в большинстве стран, не предусматривались. Судопроизводство начиналось сразу с судебного следствия. То есть судьи непосредственно в суде публично заслушивали свидетелей, давали оценку их показаниям и после этого выносили приговор.
В Мишне об этом сказано следующее: «Как имущественные дела, так и уголовные ведутся с допросом и следствием» (Санхедрин. IV: 1). Речь здесь идет о действиях, проводимых судьями уже после начала (открытия) судебного процесса. Но действовали и исключения из этого общего правила. Раввин Й. Телушкин писал: «При особо важных преступлениях глава Сангедрина назначал различных судей (одних для расследования свидетельств против обвиняемого, других — для сбора доказательств его невиновности). Эти судьи затем сообщали результаты своих расследований коллегам».
Какие же дела имел в виду раввин? Анализ древнего законодательства показал, что лишь в одном единственном случае упоминаются следственные действия, производимые до суда. Это дела по обвинению подстрекателей к идолопоклонству, в отношении которых, как мы уже знаем, до начала суда был разрешен тайный розыск (засада). А если такие подстрекатели пытались совратить целый город, то Верховный синедрион посылал «туда людей, которые проводят розыск и расследование, пока не убедятся на основании очевидных доказательств, что совратился весь город или большая его часть и жители обратились к поклонению идолам». В комментарии к этой статье Маймонида поясняется (со ссылкой на книгу Дварим 13:15), что в данном случае речь «идет не о судебном разбирательстве, как обычно, а о предварительном расследовании, призванном выяснить, есть ли основания для судебного слушания по делу о «совращенном граде».
В этой связи уместно сказать несколько слов о «теории предварительного следствия», которой придерживаются некоторые исследователи суда над Иисусом. Они полагают, что синедрион реально проводил такое следствие, чтобы выяснить обстоятельства и установить основания для суда над Ним. И надо признать, что эти рассуждения не лишены оснований. Одновременно это — довод в пользу версии о том, что Иисус мог обвиняться в подстрекательстве к идолопоклонству.
Главная задача любого следствия — установление обстоятельств, при которых произошло противоправное событие, изобличение виновного и формулирование обвинения. Исследование евангельских текстов как раз и позволяет выдвинуть предположение, что такого рода действия до суда над Иисусом реально производились. И что они координировались в соответствии с указаниями из единого «мозгового центра». Находился он. вероятно, в доме первосвященника Анны, куда стекалась вся информация об Иисусе. За Ним, как можно понять из евангельских текстов, не отступая ни на шаг, шли соглядатаи, доносчики и провокаторы.
Поиск оснований для обвинения
Евангелисты, разумеется, не могли знать — было ли дознание над Иисусом санкционировано синедрионом, но они неоднократно отмечали, что фарисеи, саддукеи, книжники и законники пытались «уловить» Иисуса в словах. Коварство и продуманность задаваемых Ему вопросов позволяют сделать вывод, что это были вопросы-ловушки, а значит, они заранее обсуждались и тщательно отбирались.
Для того, чтобы обосновать предполагаемую формулировку обвинения, ее авторам пришлось. видимо, немало поломать голову (об этом в следующей главе). Похоже, что задолго до ареста они начали поиск оснований для обвинения, которое, по мнению первосвященников, должно было прозвучать в судебном заседании: вели сбор информации, анализировали проповеди Иисуса, формулировали провокационные для Него вопросы и прорабатывали способы получения требуемых для суда доказательств.
Арсенал средств, который при этом использовался, мог быть довольно обширным: угрозы и клевета, лжесвидетельства и компрометация, возбуждение ненависти и изощренное коварство. Для достижения поставленной цели мог быть проработан вопрос и о путях заключения с Пилатом неких договоренностей, и о его шантаже возможным доносом на него кесарю. Не исключено, что в этот обширный арсенал следственных методов входило даже «подключение» родных и близких Иисуса для усмирения «непокорного» сына, который «вышел из себя» (Мк. 3:21).
Евангелисты четко зафиксировали момент, когда следствие пошло форсированным темпом. Обратимся к Марку. Сразу после изгнания Иисусом торгующих из Храма (Мк. 11:15) первосвященники собрали срочное совещание, на котором приняли решение убить Его (Мк. 11:18). а затем Иисуса буквально атаковали провокационными вопросами. Любые ответы на них. по мнению инициаторов расправы, должны были поставить Иисуса в тупиковую ситуацию и в любом случае позволяли выдвинуть против Него обвинение. А заодно — подобрать свидетелей, слышавших эти ответы.
Выделим несколько таких вопросов, заданных Иисусу на Страстной неделе:
1. Первосвященники, книжники, и старейшины спросили Иисуса, учившего людей в Храме:
— Какой властью Ты это делаешь? И кто Тебе дал такую власть?
Было очевидно: если Он ответит, что власть у Него от Бога — последует обвинение в богохульстве. Если же не от Бога — значит, Он является лжепророком и самозванцем, проповедовавшем в Храме «без диплома» и полномочий.
Но Иисус, видя коварный замысел обвинителей, сказал, что ответит на их вопрос, только в том случае, если они ответят на Его вопрос:
— Крещение Иоанново с небес было (от Бога), или от людей?
Ситуация кардинально изменилась. Иисус, по сути, применил тот же прием, который пытались использовать против Него. Евангелисты пишут о смятении в рядах обступивших Его «следователей»: «Они рассуждали между собою: если скажем: с небес. — то Он скажет: почему же вы не поверили Ему? а сказать: от человеков — боялись народа, потому что все полагали, что Иоанн точно был пророк» (Мк. 11:30–32).
2. Спустя некоторое время Иисусу был задан самый, пожалуй, каверзный вопрос — «позволительно ли давать подать кесарю?» — которым, вопреки желанию первосвященников. Его тоже не удалось поставить в тупик. Он посоветовал отдавать «кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мк. 12:17). Ответ этот явно говорил о том. что служение кесарю не препятствует служению Богу. Блаженный Августин, растолковывая его, писал, что кесарю приносят монеты, а Богу — самих себя. Тем не менее, в обвинительной формулировке все равно был сохранен тезис о том, что Иисус является противником кесарю. Попытаться понять, почему это было сделано, — весьма важно.
3. Следующий вопрос исходил от саддукеев, не веривших в воскресение после смерти. Они спросили Иисуса о том, что будет с женщиной, пережившей семь мужей, которые умерли один за другим: кто из них должен считаться ее мужем после воскресения из мертвых?
Саддукеи были уверены — уж их-то вопрос обязательно поставит Иисуса в тупик. Кассиан писал об этом: «Саддукеи думали, что они ставят Господа перед неразрешимою трудностью. Они мыслили только два возможных ответа на предложенный ими вопрос. Или у женщины будет в воскресении семь мужей… Этим допускалось бы многомужество, то есть вопиющее нарушение закона. Или в самой невозможности удовлетворительного решения заключается доказательство того неоспоримого для саддукеев положения, что мертвые не воскреснут… Саддукеи думали, что Иисусу придется выбирать между нарушением закона и оскорблением религиозных чаяний народа».
Иисус же своим ответом опять поставил в неловкое положение самих саддукеев, показав, что они плохо знают Писание. Он сказал: «заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией, ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф. 22:29–30).
4. Искусительным называют также вопрос законника к Иисусу о первейшей из всех заповедей. Иоанн Златоуст писал: «Но вот они опять приступают к нему, опять с прежним злобным намерением заводят с Ним спор, и подсылают к нему законника, не с тем, чтобы научиться, но чтобы искусить Его, и спрашивают: какая первая заповедь? Они знали, что первая заповедь: „возлюби Господа Бога твоего“; но ожидали, что Спаситель поправит ее, назвав Себя самого Богом, и через то подаст им случай обвинить Его»1'1". Однако Иисус ответил законнику: «первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый» (Мк. 12:29).
5. К числу эпизодов, связанных со стремлением заманить Иисуса в ловушку, можно отнести и излюбленный сюжет живописцев: Иисус и грешница. Суть его в следующем. Фарисеи привели к Иисусу женщину, уличенную в измене мужу, и спросили: следует ли побить ее камнями, как повелевает Закон?
На что рассчитывали книжники и фарисеи? В случае, если бы Иисус сказал, что блудницу не следует побивать камнями, они опять же могли обвинить Его в нарушении Моисеева закона. А если бы Он ответил, что следует исполнить Закон, то есть побить ее камнями, то это означало бы. что Иисус взял на Себя роль судьи, не имея на то полномочий. Такое самоуправство влекло репрессии римлян.
Епископ Кассиан писал: «Книжники и фарисеи поставили Господа перед альтернативою: или высказаться против Моисея (8:5) или произнести приговор, на который Он не имел формального права».
Иисус долго не отвечал. А потом произнес знаменитую фразу: «кто из вас без греха, первый брось на нее камень», после чего спрашивавшие, «обличаемы совестью, начали уходить один за другим» (Ин. 8:1–9), поскольку все они были грешны.
Некоторые исследователи ставят подлинность этого текста под сомнение, полагая, что он не входил в первую редакцию Евангелия от Иоанна. Р. Хазарзар отмечал в этой связи, что названный эпизод «вряд ли можно считать историческим в том виде, в каком он приводится в Евангелии, однако в нем. по всей вероятности, заложено историческое зерно, ибо он полностью отвечает духу и идеям Иисуса».
6. Вероятно, к тому же ряду следственных действий следует отнести и предпринятую бывшим первосвященником Анной попытку конкретизировать до суда обвинение против Иисуса, которого, согласно Иоанну, привели к Анне сразу после ареста.
Допрос у первосвященника Анны
Представляется, что А. Гумеров ошибочно относит этот допрос к началу суда. А. Мень, например, полагал, что в доме у Анны началось дознание (следствие) по делу Иисуса: «Старому жрецу хотелось знать подробности, чтобы быстрее составить план следствия и завершить его до начала пасхального богослужения». Кроме того, А. Гумеров называет этот допрос третьим юридическим нарушением, поскольку Анна находился в отставке. Между тем, это обстоятельство не влекло автоматически исключения из состава верховных судей. Анна, вероятно, оставался пожизненно действующим и самым влиятельным членом синедриона, который и мог поручить ему проведение каких-то досудебных процедур.
Если же говорить о допущенных нарушениях, то акценты здесь надо расставить иначе. Как это сделал, например, И. Восторгов: «Единоличный допрос И. Христа у Анны, без предварительного обвинения свидетелями и даже в отсутствие их. был совершенно незаконен… Обвиняемый был подвергнут предварительному одиночному и тайному допросу, и. притом, прежде чем были призваны свидетели».
Между тем, анализ данного евангельского эпизода делает логичным предположение, что эти будущие свидетели уже. возможно, были «призваны» и прятались в покоях первосвященника. Но ему не удалось разговорить Иисуса. Из Евангелия от Иоанна нам известен лишь один вопрос, который был задан Ему. Анна спросил Иисуса об учениках и об учении Его.
Архиепископ Харьковский Филарет (Гумилевский), обращая внимание на коварство этого вопроса, отмечал, что Анна тем самым хотел выяснить: «не найдется ли в ответе Иисуса о Его учении что-нибудь такое, что можно было бы выставить как улику в новизне, в расколе, в ереси». Иоанн Златоуст использует другие слова, но смысл тот же: все это Анна «говорил с желанием обличить Его, как возмутителя и нововводителя».
Возмутитель и нововводитель — это и есть подстрекатель, вольнодумец, мятежник, обольститель и отрицатель Торы. А раз так. то действовать Иисус, по мнению Анны, должен был тайно.
Иисус же ответил первосвященнику, что всегда «говорил явно миру… и тайно не говорил ничего» (Ин. 18:20).
Этот ответ вызвал неудовольствие Анны и один из его подручных с целью устрашения и оказания на Иисуса давления ударил Его по щеке, заявив:
— Так отвечаешь Ты первосвященнику?
Важно понять причину такого негодования, вылившегося в недопустимое Законом (при любых условиях) применение мер физического воздействия.
Нам известно, что после этого инцидента Иисуса связали и повели к зятю Анны, первосвященнику Каиафе. (Ин. 18:13–24).
Как «искали свидетельства»
Синоптики эпизод у Анны не упоминают и сразу говорят о том, что Иисуса повели к Каиафе или. как пишет Лука. — «в дом первосвященника» (Лк. 22:54). В этой связи большинство исследователей сходятся во мнении, что Анна и его зять жили с семьями в одном большом доме или, по крайней мере, на территории одной усадьбы, поскольку Пётр, войдя во двор, никуда больше не переходил.
В доме Каиафы к тому времени уже собрались члены синедриона. И не просто собрались. Они, как отмечается евангелистами, искали свидетельства против Иисуса, «чтобы предать Его смерти», «и не находили» их (Мф. 26:59; Мк. 14:55). хотя перебрали людей немало.
Марк пишет, что они «искали свидетельства». Матфей — «искали лжесвидетельства». Трудно сказать, кто из них более точен. Первым сделал запись Марк. Матфей же акцентировал внимание на том, что обвинители заранее подыскивали тех свидетелей, которые заведомо скажут в суде неправду, то есть преднамеренно оклевещут Иисуса.
Для нас здесь ключевое слово — «искали». Выходит, что еще до начала суда члены синедриона в срочном порядке искали по своей инициативе свидетелей обвинения для того, чтобы инициировать и открыть официальный судебный процесс. И начались эти поиски еще до ареста Иисуса. Это как раз и есть досудебные или следственные действия, которые чрезвычайный закон допускал лишь в отношении подстрекателей к идолопоклонству и разрешал к тому же создавать обвинительные доказательства искусственным образом, используя провокационный прием, именуемый «тайным розыском». Можно предположить, что избиение Иисуса как раз и явилось эмоциональной реакцией на постигшую инициаторов применения этого приема неудачу. Поэтому описанная Иоанном сцена допроса у Анны приводит исследователя к мысли, что выносимое на суд синедриона дело с самого начала планировалось рассматривать по правилам особого производства.
Одно из таких правил, сводившееся к созданию ловушки для обольстителя, пришло время обсудить подробнее.
Как появился закон о «тайном розыске»
«Засада» или «тайный розыск» как следственный метод, используемый с целью получения новых доказательств, явился своеобразной интерпретацией идеи, заложенной в правовых нормах книги Дварим/Второзаконие. Можно предположить, что правила применения этого экстраординарного приема разработаны законоучителями на основе толкования следующей нормы: «разыщи, исследуй и хорошо расспроси» (Втор. 13:14). X. Коэн полагал, что это библейское предписание понималось судьями буквально как требование предпринять в суде три отдельных действия: расследование (установление времени и места происшествия), опрос (суть правонарушения, кто и каким образом его совершил) и проверку (перекрестный допрос). Автор же склоняется к мнению, что иудейские судьи могли понимать эту библейскую фразу еще шире. В частности, как обязанность проведения в отношении подстрекателей к идолопоклонству досудебного расследования. Поэтому представляется, что более точно смысл приведенной правовой нормы, именно как следственного, а не судебного действия, передан в переводе С. В. Тищенко и М. Г. Селезнева: «расследуй это дело, все выясни, расспроси получше» [163]Книга Второзакония. Пер. и комм. С. В. Тищенко и М. Г. Селезнева. Рос. библ, об-во. 2005. С. 44.
.
Дополнительное подтверждение тому, что идея проведения «тайного розыска» зародилась из приведенного предписания, можно найти в той же книге Дварим/Второзаконие. Часто цитируемому в сочинениях о суде над Иисусом стиху 6 Главы 17 — «По словам двух свидетелей, или трех свидетелей, должен умереть осуждаемый на смерть» — предшествует текст о том. что если объявится («найдется») среди иудеев человек, преступивший завет Господа и ставший служить иным богам, «и тебе возвещено будет, и ты услышишь, то ты хорошо разыщи; и если это точная правда, если сделана мерзость сия в Израиле, то выведи мужчину того, или женщину ту. которые сделали зло сие, к воротам твоим и побей их камнями до смерти» (Втор. 17:2–5).
И, опять же. у С. В. Тищенко и М. Г. Селезнева стих 4 Главы 17 звучит точнее: «тогда, услышав и узнав о таком (обольстителе — авт,), расследуй это дело получше» хм .
Й. Герц, комментируя слова «и тебе возвещено будет», писал, что судьи не должны основывать свои выводы на дошедших до них слухах и поэтому «должен существовать некий орган, в обязанности которого входит подтверждение полученных сведений и выяснение всех подробностей (см. Дварим, 13:15)» [165]Тора. Пятикнижие и Гафтарот. С. 1191.
. А название подраздела, в котором Герц приводит этот комментарий. кажется, развеивает последние сомнения в том, что речь идет именно о досудебных действиях: «Выявление случаев идолопоклонства и наказание виновных».
Надо обратить внимание и на то, что согласно приведенным стихам (и особенно — комментариям к ним) необходимость проведения тщательного расследования возникает в тот момент, когда человеку «возвещено будет» о мужчине или женщине, которые служат иным богам. В известном переводе Сончино книги Дварим эта фраза звучит так: «И тебе сообщено будет, и как услышишь…». То есть в этом месте речь как раз и может идти о некой ситуации. искусственно созданной для изобличения обольстителя-идолопоклонника. И. вероятно, именно эту ситуацию Анна пытался смоделировать после ареста Иисуса.
О попытке применить «тайный розыск» (засаду) по делу Иисуса
Д. Мережковский писал: «Кажется, очень древнее и, хотя лишь смутное, грубо искаженное, но все же драгоценное, потому что единственное внеевангельское свидетельство о том, что могло происходить на этом первом допросе Анны, уцелело в Талмуде. Речь идет здесь о том, как должно ловить в западню «обольстителя», учащего народ служить «иным богам» («Бог иной» в учении рабби Иешуа, как понимают его законники, — Он Сам). Хитростью заманивают «обольстителя» в дом, где прячут двух свидетелей, чтобы могли они видеть и слышать все, что скажет обвиняемый; сажают его посередине комнаты, где свет от множества лампад и свечей падает прямо на лицо его. так, чтобы малейшее в нем изменение видно было тем двум спрятанным свидетелям, и выманивают у него «богохульство». «Так поступили и с Бен-Сатедою (Иисусово прозвище в Талмуде) и (обличив его) повесили (распяли)».
Д. Мережковский анализирует здесь эпизод, описанный в трактате Санхедрин 67а Вавилонского Талмуда, который часто предваряют цитатой из Тосефты (Санхедрин 10:11). Приведем ее в переводе И. Переферковича: «Ни для кого из подлежащих смерти по определению Торы не устраивают засады, кроме совратителя (mesith). Как поступают в этом случае? Приводят к нему двоих молодых ученых [и ставят их] во внешнем помещении, а он сидит во внутреннем помещении; и зажигают для него светильник, чтобы они видели его и слышали его голос. Так поступили с Бен-Стадой в Лидде: назначили в засаду для него двух молодых ученых, и они [затем | привели его в суд, и его побили камнями».
Р. Хазарзар отмечал в этой связи: «Показательно, что последнее предложение, как правило, отсутствует в современных изданиях Тосефты… Итак, как в Тосефте, так и в Вавилонском Талмуде речь в трактате Санхедрин идет о несите, т. е. подстрекателе, зачинщике, соблазнителе, совратителе. Месит — не просто подстрекатель, а подстрекатель против истинной религии. И таковым, по мнению Талмуда, являлся Бен-Стада. который был казнен (сперва, вероятно, побит камнями, а потом повешен на дереве) в городе, именуемом Луд, накануне Песаха (Пасхи). Далее в Вавилонском Талмуде поясняется, что этот самый Бен-Стада (сын Стады) был Бен-Пандирой (сыном Пандиры)…».
В качестве добавления к сказанному приведу слова Б. Г. Деревенского: «Показательно, что вавилонские амораи III–IV вв. подчеркивали, что их предки повесили Иисуса не как бунтовщика, но как совратителя с „истинного пути“ — месита. то есть не по политическим, а по чисто религиозным соображениям (Вавилонский Талмуд, Санхедрин, 43а)».
Из талмудических текстов, приведенных и проанализированных вышеназванными авторами, можно сделать три вывода:
1. Указания Талмуда на тождественность Бен-Стады, Бен-Пандиры и Иешу ха-Ноцри (Шаббат 1046, Санхедрин 43а и 67а) практически не оставляют сомнений в том, что речь действительно идет об Иисусе, хотя место действия (г. Лудд) и не совпадает с евангельским описанием (г. Иерусалим).
2. Талмуд ясно дает понять, что Иисус был подстрекателем против иудейской религии (идолопоклонником и меситом) и осужден именно за это. Следовательно, прежде пилатова суда состоялся суд синедриона, а до начала последнего — применен «тайный розыск».
3. Суд этот был чрезвычайным, поскольку в Талмуде определенно говорится об исключении из общих правил древнееврейского судопроизводства, допускавшем «на законных основаниях» проводить «тайный розыск» в отношении подстрекателей к идолопоклонству.
Таким образом, можно констатировать, что свидетелей подсылали только к тем, кто обвинялся в идолопоклонстве и что к Иисусу таких свидетелей, вероятно, подсылали. Но они не услышали из уст Иисуса тех слов, которые можно было бы озвучить на официальном заседании синедриона в качестве доказательств Его вины.
Из книги профессора Г. Греца можно понять, что подслушивающих тайно назначали из числа учеников судей (у Н. Переферковича — молодых ученых), и что этот прием вошел в судебную практику именно с судебного процесса над Иисусом.
Добавим к этому, что Г. Грец, ссылаясь на какой-то древний (не названный им) еврейский источник, кроме того, отмечал, что лицом, которое должно было побудить Иисуса к провокационному разговору, мог быть Иуда. А это, в свою очередь, может служить подтверждением нашего предположения о стремлении первосвященников использовать апостола-предателя в процессе формирования доказательственной базы по этому делу.
Процитируем соответствующее высказывание Г. Греца по книге М. Гесса «Рим и Иерусалим» (этот перевод несколько отличается — авт.): «Как говорит предание, одержимый корыстолюбием, Иуда предал в руки судей того, кого ранее чтили как Мессию. Еврейский источник, который, судя по его общей направленности, представляется довольно древним и достоверным, проливает свет на то, каким образом использовали этого предателя. Чтобы обвинить Иисуса как лжепророка или соблазнителя человеков (месит), необходимо было выставить двух свидетелей, слышавших из его уст запретные речи. Следовательно, предатель должен был побудить его высказаться, чтобы два свидетеля, сидя в потайном месте, могли расслышать каждое слово, произнесенное им. Этот необычный способ, очевидно, примененный в этом случае в первый раз, использовался затем всегда при всяком судебном преследовании соблазнителей народа».
Таким образом, представляется вполне вероятным, что потенциальных свидетелей из числа учеников судей первосвященник Анна спрятал в другой комнате и в связи с отказом Иуды от участия в «тайном розыске» решил сам «разговорить» Иисуса. Но ему это не удалось. А время поджимало. Срочно требовалось сформулировать конкретное обвинение, без которого нельзя было открыть суд над Иисусом.