В Моисееве законе не содержалось строго определенного перечня деяний, квалифицируемых как богохульство. Наиболее четко в Законе были сформулированы лишь следующие запреты: произносить напрасно имя Бога (Исх. 20:7; Втор. 5:11); клясться именем Божиим «во лжи» и бесчестить это имя (Лев. 19:12); злословить и хулить Бога (Лев. 24:15–16). Еще меньше информации о богохульстве можно почерпнуть из мишнаитского трактата Санхедрин, в котором этому преступлению посвящена всего одна правовая норма (7:5).

Опираясь на текст этой мишны, X. Коэн пришел к выводу, что богохульством, наказываемом побиением камнями, считалось только произнесение тетраграмматона (неизреченного, священного имени единого Бога), запрещенного для произнесения вслух кем бы то ни было. А «злословие на Бога», по его мнению, не каралось смертной казнью. Это деяние наказывалось бичеванием (публичной поркой). В этой мишне действительно сказано, что «хуливший Бога не подлежит наказанию пока не произнесет дословно имени Бога». Однако эта норма получила письменное закрепление лишь в начале III века н. э. Что касается указания на бичевание за «злословие», то оно появилось еще позже — в талмудическом трактате «Санхедрин», на который и сослался X. Коэн: «Злословие Бога, без упоминания его Имени, подлежит только бичеванию (В.Sanhedrin)».

Между тем. в самом Пятикнижии не просматривается строгого разграничения между «злословием» и «хулой». В книге Левит о богохульстве говорится применительно к ссоре, произошедшей в общине, в ходе которой «сын одной Израильтянки… хулил имя [Господне] и злословил». Его арестовали и привели на суд к Моисею. А далее приведено повеление Господа, из которого можно понять, что и «злословие», и «хула» должны караться побиением камнями (Лев. 24:10–16). что и было отражено в приговоре Моисеева суда (Лев. 24:23).

В Талмуде на эту тему тоже содержатся неоднозначные суждения. Так. в раввинских комментариях мишны 7:5 сказано, что неевреи не могли знать истинное Имя Всевышнего и рабби Хия в этой связи полагал, что смертной казни заслуживал и тот. кто. возводя хулу на Творца, использовал иносказательные выражения. А один из крупнейших учителей Мишны рабби Меир, живший во II веке, считал, что следует наказывать со всей суровостью того, кто проклинает отца своего и мать свою, «даже если он произнес при этом не основное Имя Всевышнего».

Таким образом. Талмуд не вносит окончательной ясности в этот вопрос.

Дополнительные сведения о том. что именно во времена Иисуса могло пониматься под богохульством, караемом смертью, можно почерпнуть из новозаветных источников.

Согласно Луке, богохульство выразилось в том. что Иисус, прямо не ответив на вопрос «Ты ли Христос?» (то есть Мессия — авт.), заявил синедриону, что отныне «воссядет одесную силы Божией». У Марка и Матфея несколько иначе — Каиафа сам облек в юридическую формулу признание Иисуса в том. что Он — Сын Божий. Иоанн же просто констатирует, что Иисус, по мнению иудеев, подлежал смерти за то, что приравнивал себя к Богу (Ин. 5:18. 10:33).

Обратим еще раз внимание, что и у Марка, и у Матфея первосвященник Каиафа. хотя и констатирует этот факт, но как бы сомневается в своей правоте и обращается к членам синедриона в вопросительной форме:

— Теперь вы слышали богохульство Его. Как вам кажется?

И это обстоятельство наталкивает на мысль, что подобная ситуация разбиралась в синедрионе впервые. Как и неудавшаяся попытка применения «тайного розыска», это мог быть прецедент. И если исследуемый суд не представлял из себя заранее предрешенную и спланированную расправу, то вряд ли у всех судей синедриона могло быть единое мнение по вопросу о том, является ли богохульством объявление Себя Сыном Божиим или Самим Богом.

Разные мнения на сей счет высказывают и сегодня. Богохульство выразилось только в этом? Или еще какие-то слова и деяния Иисуса (хула на Храм, произнесение неизреченного имени Бога, утверждение о том, что Он «воссядет одесную силы», прощение Им грехов и др.) синедрион квалифицировал как богохульство?

Сравнительный анализ различных источников древнееврейского права показывает, что в начале нашей эры под богохульством, караемом смертью, могло пониматься не только произнесение тетраграмматона. К этому преступлению могли быть отнесены любые формы отрицания Бога и отступничества от Него. Применительно к суду над Иисусом следует рассмотреть следующие возможные варианты.

Богохульство как приравнивание Себя к Богу. По мнению ряда авторов, словосочетание «Сын Божий» не означало такого приравнивания. Нередко пишут, что в большей степени этот титул присущ даже не иудейской, а эллинистической культуре, поскольку так именовали преемников римских императоров. Анализ Кумранских свитков внес существенные коррективы в этот вопрос. Подтвердились, в частности, предположения, что выражение «Сын Божий» носило в иудейском мире мессианскую окраску.

Между тем, евангелисты свидетельствуют (прежде всего — Иоанн), что Иисус претендовал на статус, превышающий мессианский. Правда, эти свидетельства (о приравнивании Себя к Богу) некоторые светские историки относят к более поздним дополнениям, сделанным Церковью. Богословы же продолжают утверждать, что Своим исповеданием в суде Иисус открыто засвидетельствовал перед синедрионом Свою Божественную сущность. И эта их позиция не лишена оснований. Во всяком случае, она соответствует той реакции, которая последовала со стороны судей-обвинителей сразу после исповедания Иисуса. Хотя трудно представить, что они до конца и в полной мере способны были осознать суть Его миссии.

Если Иисус действительно утверждал «Я и Отец одно», то и выражение «Сын Божий» могло произноситься в том же смысле — тождественности Иисуса Богу, а не в контексте того, что все люди «сыны Божии». Исходя из этого, как уже сказано, у иудейских иерархов могли при определенных обстоятельствах возникнуть основания для квалификации этих утверждений как богохульства. Нельзя исключать, что разработанные законоучителями к тому времени правовые нормы могли допускать такое толкование, при котором сам факт утверждения человеком, что он — Мессия, причем равный Богу, мог оказаться достаточным для выдвижения против него обвинения. Если судьи осознавали, что Иисус ставит знак равенства между Собой и их Богом Яхве (а это не факт), то. на первый взгляд, кажется объяснимым, почему они без колебаний и без каких-либо обоснований и доказываний признали Его богохульником. Во все времена для еврейских законоучителей это была аксиома, не требовавшая доказательств. Рабби Аббаху (Кисрин) говорил: «если кто-то скажет «я есть Бог», то он лжет». Может быть и поэтому Каиафа, задавая свой вопрос после констатации богохульства, как бы спрашивал членов синедриона: надо ли нам проверять мессианское достоинство Иисуса, если Он ставит Себя выше Мессии и приравнивает Себя к Яхве? А ведь Бог не может быть Человеком. Бог — духовная, внеземная сущность, вне времени и пространства. Поэтому такая проверка для них самих может обернуться величайшим грехом — грехом идолопоклонства. Май-монид в Главе 1 «Фундаментальных законов Торы» писал, что Бог не может быть «телесен и материален» (третий принцип веры) и «нет у Него образа и формы». А одна из пяти категорий безбожников, по его классификации (Законы раскаяния 3:7) — тот. кто наделяет Бога телом или обликом. Другими словами, мы вправе допустить, что по господствовавшим тогда представлениям Бог в человеческом облике не мог быть иудейским Богом Яхве. Это мог быть только «бог иной», поклонение которому, согласно Торе, как раз и есть идолопоклонство и богохульство. Поэтому иудеи и «схватили каменья, чтобы побить Его», заявив при этом: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты. будучи человек, делаешь Себя Богом» (Ин. 10:31–33). Ту же причину Иоанн указал и в другом месте своего Евангелия: «И еще более искали убить Его Иудеи за то. что Он не только нарушал субботу, но и Отцом Своим называл Бога, делая Себя равным Богу» (Ин. 5:18).

Это мог быть ключевой, но, вероятно, не единственный пункт обвинения.

Утверждение о восседании «одесную силы Божией» как богохульство. Приведенные выше отрывки из евангельских текстов, описывающих кульминацию в суде синедриона, показывают, что под богохульством первосвященник Каиафа мог понимать не только выражение «Сын Божий», но и слова Иисуса о том, что Он «воссядет одесную силы Божией»

Современному читателю трудно понять, что означают эти слова. Между тем, они также могли стать основанием для выдвижения против Иисуса обвинения. Дж. Лэдд, например, полагал, что именно слова «одесную силы» были восприняты синедрионом как богохульство. «У нас нет свидетельств, — писал он. — которые говорили бы. что человек, выдававший себя за Мессию, богохульствовал: не это, а слова Иисуса о том, что Он воссядет одесную Отцу. — вот что стало причиной Его осуждения».

А. И. Лопухин, комментируя Матфея, также писал по поводу заявления Иисуса о восседании «одесную силы»: «Такое заявление показалось им (первосвященникам — авт.) богохульством и действительно было бы таковым, если бы было произнесено каким бы то ни было обыкновенным человеком».

«Одесную силы» — значит, по правую руку Бога. Иисус говорит здесь словами из Ветхого Завета. В переводе на современный язык эта фраза означает: отныне Сын человеческий будет сидеть на облаках по правую руку Бога (Ис. 109:1; Дан. 7:13–14). Но не просто сидеть. Это означает нечто большее. Филарет (Гумилевский), например, дает такое толкование: «Сидеть одесную силы Божией на языке Писания означает иметь полное могущество Божества, участвовать в мироуправлении».

Интересные пояснения можно найти в трудах И. Райта и К. Эванса. Райт полагал, что этими словами Иисус предвещает: «Каиафа и его присные увидят Иисуса оправданным, воцарившимся как Мессия одесную Господа (как в Ис. 109) и „грядущим на облаках небесных“ (как в Дан. 7)». Эванс, дополняя Райта тем. что оба отрывка «представляют сцены суда над врагами Бога», отмечал: «Возможно, мы. современные люди, не слышим в этих словах Иисуса угрозы, но ее ясно слышит первосвященник — и он приговаривает Иисуса к смерти за эти слова не только потому, что Иисус считает себя Сыном, которого помазал Бог, но и потому, что арестованный косвенно заявил, что воссядет на престоле в момент суда над первосвященником, как если бы последний был врагом Бога. И не стоит удивляться тому, что в ответ на прямые слова Иисуса прозвучали обвинения в богохульстве и смертный приговор».

Богохульство как хула на Бога и Его отрицание. Есть основания полагать, что во времена Иисуса богохульство включало, наряду с хулением имени Божиего и приравниванием себя к Богу, также бунт против Бога и Его отрицание.

Важно заметить, что в те годы нарушение заповедей Торы наверняка уже рассматривалось как хуление Имени Бога. Маймонид писал: «Каждый, нарушающий по своему желанию,

без принуждения, одну из заповедей Торы, имея намерение воспротивиться воле Всевышнего — оскверняет Имя Его (Мишне Тора. Фундаментальные заповеди Торы 5:12).

А. П. Лопухин различал хулу «в ее простом значении оскорбления Бога» и хулу, как «измену Богу», которую можно рассматривать и как Его отрицание.

Бог-Отец, о котором говорил Иисус и от имени которого Он действовал, вряд ли мог восприниматься первосвященниками как иудейский Бог Яхве. А коль так, то можно предположить. что любой религиозный проповедник того времени, призывавший иудеев служить какому-то другому Богу, тем самым отрицал Яхве как истинного Бога, то есть совершал богохульство. И одновременно — идолопоклонствовал. так как последнее преступление выражалось в служении «иному богу».

А теперь обратимся к показаниям свидетелей (лжесвидетелей) о намерении Иисуса разрушить Храм. По мнению А. П. Лопухина, первосвященники хотели в этих показаниях усмотреть «повод к обвинению в надменном присвоении себе вышечеловеческой силы». А значит, эти слова тоже могли иметь какое-то отношение к обвинениям Иисуса в богохульстве.

Богохульство как святотатство. Дж. Макдауэлл писал: «Судья Гэйнор. уважаемый нью-йоркский юрист, в своей речи по поводу суда над Иисусом считает, что единственным обвинением, предъявленным Христу верховным судом (синедрионом) было обвинение в богохульстве. По его мнению, «все четыре Евангелия свидетельствуют о том. что «преступлением», за которое Иисус был осужден, являлось богохульство:…Иисус говорил о Своей сверхъестественной силе, а это — по отношению к человеку — рассматривалось как богохульство. Иоанн (10:33) говорит о том, что Иисуса обвиняли в «делании Себя Богом», а не в Его словах по поводу Храма».

Утверждение судьи из Нью-Йорка в целом верное. За исключением, пожалуй, последней ссылки на Иоанна. Слова Иисуса. Его деяния и Его отношение к Храму первосвященники тоже могли облечь в рамки этого тяжкого религиозного преступления.

Логическая цепочка, показывающая связь предъявленного Иисусу обвинения с Иерусалимским храмом, представляется следующей.

Во всех справочниках в качестве синонима слова «богохульство» называется «святотатство» — поругание церковной святыни. В свою очередь, согласно еврейской энциклопедии, последний термин адекватен двум смежным, но разным понятиям на иврите — «осквернение имени Бога» и «осквернение святыни». К первой категории относились: произнесение вслух имени Бога, богохульство и кощунство, которые карались побитием камнями. А осквернение святыни, под которой, прежде всего, понимался Храм и установленные правила храмового ритуала, влек за собой другое наказание — карет.

Между тем, слова и деяния Иисуса по отношению к Храму, противопоставление ему Царства Божиего, могли представлять и нечто большее, чем осквернение, влекущее виртуальное наказание.

При чтении евангельских строк о свидетельских показаниях по поводу намерения Иисуса разрушить Иерусалимский храм у многих читателей может возникнуть недоуменный вопрос: почему в Новом Завете сохранились лишь эти свидетельства, не имевшие, на первый взгляд, прямого отношения к обвинениям Иисуса в богохульстве?

На самом деле связь эта могла быть самой непосредственной. И более того — названный обвинительный тезис, вероятно, рассматривался саддукеями, владевшими храмовыми богатствами. как основной. Причем к святотатству, как одной из форм богохульства, иудейские иерархи могли относить не только слова Иисуса о том, что Он. якобы, намерен разрушить Храм. Практически все Его высказывания, притчи и деяния саддукеи могли воспринимать через призму покушения на Дом Бога. И, прежде всего. — «очищение» Иисусом Храма и Его предсказание о гибели Храма, сбывшееся через 40 лет.

Н. Т. Райт писал: «Суд не мог не начаться с вопроса о Храме. Ведь Иисус высказал притязание, что наделен властью над Храмом — властью возвестить о его разрушении».

Если слова Иисуса о том, что от Иерусалимского храма не останется «камня на камне; все будет разрушено» (Мф. 24:2; Мк. 13:2), дошли до саддукейской религиозной верхушки, то они вполне могли включить такое «святотатство» в качестве одного из пунктов обвинения в «богохульстве» — как посягательство на величайшую иудейскую святыню.

Сделанный вывод вполне согласуется с утверждением И. Херсонского, который «хулу на Храм» приравнивал к «хуле на Бога». Аналогичного мнения придерживался и Э. Ренан: «По еврейскому Закону хула против храма Божия была хулой против самого Бога».

Б. Г. Деревенский прав, утверждая, что «отказываясь видеть в Иерусалимском храме вечную и незыблемую святыню. Иисус тем самым наносил удар по иудаизму как таковому». Тут, видимо, и коренятся все опасения иудейских иерархов, связанные с потерей власти и денег.

Отпущение грехов как богохульство. Саддукеи прекрасно понимали, что Иисус (вслед за Иоанном Крестителем) подрывает монополию Храма, как единственного места для покаяния и отпущения грехов. Храмовое богослужение являлось важнейшей отличительной чертой ветхозаветного иудаизма. Храм был центром религиозной жизни Израиля. Только в нем могли приноситься установленные законом жертвоприношения и отпускаться грехи. Иисус же отпускал грехи вне Храма, не сопровождая эти действия обязательным в таких случаях ритуалом жертвоприношений. Согласно Иоанну Иисус говорил самаритянке у священной горы Гаризим: «наступает время, когда и не на горе сей. и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу» (Ин.4:21).

Сам факт отпущения грехов без соответствующих на то полномочий мог быть квалифицирован как богохульство. Кардинал В. Каспер в своей книге об Иисусе писал: «Конечно же, прощать грехи может только Бог. Таким образом, отношение Иисуса к грешникам содержит в себе неслыханное христологическое требование. Иисус поступает здесь как тот, кто замещает Бога».

Наконец, Иисус передал власть отпускать грехи своим ученикам: «Кому простите грехи, тому простятся: на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20:23).

Совершал Иисус и другие Божественные деяния. Он воскрешал мертвых, что также являлось прерогативой одного лишь Бога. Известный толкователь Мишны амора Реш Лакиш говорил: «Горе тому, который воскрешает именем Бога!».

Богохульство, как частный случай идолопоклонства. Проведенный анализ показывает, что понятия «святотатство» и «богохульство» были в те годы связаны множеством неразрывных нитей с «идолопоклонством». Маймонид вообще поставил между ними знак равенства, исследовав многочисленные галахические постановления по этому вопросу. Их суть он выразил в Законах об идолопоклонстве следующей формулой: «Все помыслы безбожника — поклонение идолам». Поэтому даже попытка подстрекательства к идолопоклонству (независимо от наступивших последствий) могла рассматриваться как оконченное преступление. А. И. Казанник писал: «Самостоятельным составом преступления признавали склонение еврея к идолопоклонству или подстрекательство к нему многих соплеменников. Эти действия могли проявляться в формах публичной проповеди, личной беседы, физического и психического насилия, подкупа и шантажа».

Дают ли нам библейские тексты основание предположить, что синедрион посчитал Иисуса не только богохульником, но и идолопоклонником (для еврейских судей, прежде всего — идолопоклонником: для Пилата, прежде всего — богохульником)?

Представляется, что на этот вопрос можно дать положительный ответ. Претензии Иисуса на единосугцие с Богом-Отцом судьи синедриона, вероятно, могли расценить как Его поклонение какому-то иному Богу, не являвшемуся иудейским Богом Яхве. Косвенно на это указывают и правовые нормы Мишны. предписывавшие применять к идолопоклонникам-богохульникам самое страшное из всех возможных наказаний. Особо отметим, что это наказание по своему характеру ближе всего стояло к римскому распятию на кресте. Тело человека, приговоренного к побиению камнями, после приведения приговора в исполнение вешали на дереве. При этом законодатели подчеркивали, что вешали после казни только тело «поносившего» Бога и «служившего идолам» (Мишна. Санхедрин 6:4). то есть только тех преступников, которые обвинялись в богохульстве или идолопоклонстве. Об этом же Маймонид писал в Законах об идолопоклонстве: «Тот. кто служит идолам — как будто произносит богохульство… Поэтому вешают труп идолопоклонника после казни, как это делают и с богохульником; и обоих казнят побиением камнями». А в Главе 10 Маймонид даже не скрывает, что приведенные им законы об идолопоклонстве имели прямое отношение к Иисусу: «богоотступников… заповедано убивать собственноручно и преследовать до полного уничтожения, потому что они приносят беды еврейскому народу и отвращают народ от Всевышнего, как Йешуа из Назарета…»…

Таким образом, расширение такого состава преступления как богохульство в законоположениях Устной торы могло проходить, в основном, по линии приравнивания многочисленных проявлений идолопоклонства к богохульству, и наоборот. А особое внимание при анализе приведенных форм богохульства и богоотступничества исследователь должен обращать на самозваное объявление себя Богом. При этом объективная сторона вмененных Иисусу преступлений, именуемых богохульством и идолопоклонством, могла выражаться в следующих деяниях:

а) Он отождествлял Себя с Богом;

б) говорил о Нем как о Боге, отличавшемся от еврейского Бога Яхве, то есть как об «ином боге»;

в) призывал, в нарушение заповедей Торы, служить этому Богу;

г) Сам действовал как Бог (вносил изменения в Тору, посягал на святость Храма и субботы. отпускал грехи и др.).

Формулируя обвинение, первосвященники могли рассуждать следующим образом: допуская поругание дома Бога (Иерусалимского храма) и притязая на статус, равный Богу, Иисус совершает богохульство, но, призывая других следовать за Ним, «иным Богом», проповедуя учение, положения которого посягают на незыблемость Торы, и отвергая ее заповеди. Он в то же время является идолопоклонником.