От Нади пришла смс-ка: "пошла с Дэном и Кэт в Табуретку буду утром".

       Карина не волновалась за свою дочку. Уж чего-чего, а постоять за себя её ребёнок умел. Не прошли даром уроки самообороны и мимикрии. К тому же, Дэн уже бывал у Лебедевых дома, да и Катя -- Кэт -- как-то пару раз забегала, вроде бы, вменяемые человечьи детки. Ну и пусть пока у Нади не складываются отношения с одноплеменниками. Разве её вина, что, постоянно перебираясь с места на место, они так и не могут найти себе такое жильё, где рядом с ними оказались бы семьи с вампирятами Надиного возраста?

       -- Лучше б ты вещи в комнате разбирала, -- пробормотала Карина напутствие отсутствующей дочери. -- Лучше бы обустраивалась на новом месте, чем по "Табуреткам" всяким шастать.

       Ситуация с Дэном и Кэт почему-то вдруг вызвала у Карины смутное беспокойство.

       Разве не так же было в её далёкой юности? Разве не было у неё двух лучших друзей, Изабеллы и Александра?

       Карина не включала свет в комнате, и теперь медленно бродила по кругу в густом сумраке, любуясь то бликами света на полированных полочках, то светящимися глазами окон соседних домов, скрывающимися за густой вуалью штор.

       Перед мысленным взором вновь и вновь проходили события давних лет, давно ушедших дней, ни разу за столь долгое время не напомнившие о себе -- ничем, кроме тупой боли в сердце.

       Карина помнила своих родителей очень и очень смутно. Она была совсем ещё крошкой, когда маму и отца схватили приспешники инквизиторов и сожгли на костре. Что самое интересное, их обвинили вовсе даже не в том, что они вампиры, а в том, что колдуны. Саму Карину спас от расправы друг отца, Себастьян. Он растил её, как свою собственную дочь -- и вместе со своей собственной дочерью, Изабеллой.

       Девочки были даже похожи внешне: обе не по годам рослые, с огромными глазами (у Карины карими, у Изабеллы чёрными), кудрявыми каштановыми волосами (у Карины длиной до пояса и чуть более тёмными, у Изабеллы -- значительно короче и едва ли не рыжими). Они вскоре стали дружны и неразлучны, как родные сёстры.

       Девочки превратились в девушек, и сами не заметили, как в их жизни появился один прекрасный молодой человек. Звали его Александр. Был он высок и красив. Голос его отдавался волшебной музыкой в сердцах, он жил по соседству и появлялся, как правило, тогда, когда был больше всего нужен. Карина очень скоро стала замечать, что не просто испытывает симпатию к нему, но любит его, сильно-сильно. И тем сильнее было её чувство, чем явственнее проступала взаимность со стороны Александра.

       Отец Изабеллы души в нём не чаял. Иногда, правда, Карине казалось, что сама Изабелла тоже слишком уж особенно относилась к Александру.

       В тот день Карина остро чувствовала себя живой декорацией к яростной ссоре Себастьяна и Изабеллы. Они втроём находились в каминной, Карина сидела на оттоманке и делала вид, что читает книжку, не замечая, что держит её вверх ногами. Два противника стояли по обе стороны пылающего за решёткой огня.

       -- Я уже сказала, что не желаю ехать в Сорбонну! -- кричала Изабелла, топая ногами и стискивая кулачки. -- Я не желаю дышать пылью фолиантов, составленных одними маразматиками для других маразматиков! Если я так надоела тебе в доме, отец, отправь меня на север! В Россию! В Сибирь! К медведям и волкам!

       -- Я тоже уже сказал тебе! Я считаю недопустимым дальнейшее дикое развитие своих дочерей!

       -- Найми репетиторов!

       -- Я решил, и так будет! Вы обе поедете в Сорбонну! Вы будете учиться!

       -- Нет!

       -- Да!

       Изабелла закатила глаза, и Карина поняла, что сейчас с ней случится один из театральных обмороков, искусством падать в которые в совершенстве овладели и умело пользовались обе названные сестры.

       И тут в комнату вошёл Александр. Одетый, как всегда, по последней моде, аккуратный и подтянутый, он галантно поцеловал тыльную сторону ладони Карины, поздоровался учтивым кивком с Себастьяном и даже успел поймать падающую в обморок Изабеллу.

       Когда Александр переводил мягкий, кроткий взгляд с одной девушки на другую, Карину обдало холодом: ей показалось, что ему одинаково нравятся и она, и Изабелла. Сердце сжал колючий обруч: затаённая страсть во взгляде юноши смешивалась с невыносимой, смертельной усталостью, словно что-то мучило его изнутри -- и он не смел сознаться в том, что сжигает его.

       Равная любовь к обеим сёстрам?..

       Более рассеянный, чем обычно, Акакий еле дождался конца рабочего дня. Хорошо, хоть камера слушалась его, как и прежде, и даже у Вольдемара не нашлось, к чему бы придраться.

       Между делом удалось выяснить, как зовут незнакомку.

       Карина Лебедева.

       Это имя словно огненными буквами вписалось в черепную коробку Акакия, вращалось там и искрило, заставляя его скорее бежать домой. Может быть, именно это и было предчувствием Селестины? Может быть, она каким-то образом почувствовала, что её внучек пропадёт, едва лишь увидев красавицу Карину?

       Ведь он же пропал. И совершенно потерял ориентацию в пространстве. И даже чуть не сбил с ног свою нынешнюю, Светочку.

       Эта юная вампиресса мало соответствовала своему имени, будучи темноволосой и темноглазой. Сегодня она надела короткую облегающую юбочку и трикотажную водолазку, окрашенную под кожу питона -- и Акакий не сразу смог с ней поздороваться, настолько вдруг Света показалась ему схожей с Кариной.

       Светочка прильнула пухлыми блестящими губами, источающими аромат дюшеса, к губам Акакия, он вяло ответил на поцелуй, механически положив руку на талию подруги.

       -- Что с тобой? У тебя неприятности? Что-то случилось? Не молчи, Акки! Скажи хоть что-нибудь!

       Света пыталась растормошить Акакия и вопросами, и поцелуями, и ласками, но у него в голове вертелось всего одно слово.

       Всего одно имя.

       Карина. Карина, Карина, Карина...

       Иногда ему удавалось сосредоточить внимание на Светочке. И тогда где-то на краю сознания проскальзывали мысли о том, что, вероятно, Света пошла бы на роль завтрака. Ну или ужина. Или даже, кто знает, полноценного донора на пару-тройку недель.

       Девушка, поняв, что сегодня не её день, умолкла и обиженно надула и без того пухлые губы.

       -- Смотри! -- вдруг дёрнул её за руку, чуть не свалив с ног, Акакий. -- Смотри!

       Он тыкал куда-то в сторону подворотни напряжённой рукой.

       -- Смотри же! Видишь?!

       -- Нет, -- равнодушно обронила Светочка, поправляя кофточку. -- Не вижу.

       Она медленно, размеренно покачивая бёдрами, пошла вперёд.

       Акакий некоторое время ещё вглядывался в темноту под аркой. Где-то в глубине двора теснились мусорные ящики, откуда-то доносился радостный детский визг.

       Пожав плечами, Мерзлихин побрёл за Светочкой, не торопясь её догонять.

       Ему снова примерещился большой белый кролик.

       Генеральный директор "Шарма", Власий Васильевич Озолотин, обожал радовать своих подчинённых разнообразнейшими директивами, направленными на сплочение коллектива. От некоторых его идей выть хотелось всем без исключения. Такой грозила стать и новейшая, осенившая директора не далее, как этой ночью, идея проведения конкурса красоты среди телеведущих компании.

       Всего девушек-ведущих в "Шарме" насчитывалось пять человек. Все они были весьма недурны собой, две из них даже учились в институтах на заочных отделениях (три оставшиеся предпочитали как можно чаще работать со светской хроникой в надежде обрасти полезными знакомствами и выгодно пристроиться, если уж не замуж, то хотя бы в долгосрочные любовницы).

       Подумав и решив, что пять участниц -- это как-то маловато, Власий Васильич постановил участвовать в конкурсе всем, всем, всем, кто только пожелает. А кто не пожелает -- тех планировалось заставить!

       Карина не ждала такого подвоха от нового места работы. И почему всегда и везде, стоило только появиться Лебедевой, сразу же, как плесень на "дор блю", сами собой возникали всякие там конкурсы красоты?

       -- Да я бы с удовольствием! -- политкорректно открещивалась Карина. -- Да я же не ведущая! Да я же только устроилась!

       Однако масленый взгляд господина Озолотина уже явно видел новую сотрудницу в бикини, и Лебедевой пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы начальство переключилось с темы конкурса на тему работы.

       А ещё Карину раздражало, что постоянно где-то на пределе видимости крутился тот странно напомнивший ей Александра мужчина. Иногда казалось даже, он готов к ней подойти и заговорить, но нет, исчезал, чтобы снова проявиться в самом неожиданном месте.

       На выходе из кабинета Озолотина, в очередной раз отказавшись от участия в конкурсе красавиц, Карина налетела на бомжеватого бородача.

       Он улыбался изо всех сил, и, чем радужнее искрилась его улыбка, тем сильнее он смахивал на идиота.

       -- Меня зовут Акакий, а вас Карина! -- радостно сообщил мужчина и тряхнул горбом.

       Лебедева отшатнулась и внезапно поняла, что принимала за горб рюкзак.

       Выдохнула:

       -- Приятно поз...

       Договорить он не дал:

       -- Мне поручили провести для вас традиционную экскурсию по городу! У нас на телестудии так заведено, для каждого вновь устроившегося человека проводится экскур...

       Теперь уже Карина не собиралась слушать, что там ещё скажет ей этот странный мужчина, и нырнула назад, в кабинет гендира.

       -- Василий Вла... то есть, Власий Васильевич! Вы знаете, я передумала! Запишите меня, пожалуйста, в число конкурсанток! Что, вы говорили, нужно для участия в конкурсе?..

       Акакий чувствовал себя настоящим бараном, упёршимся лбом в новые ворота.

       Он слышал за дверью щебетание Карины, квохтание Озолотина, временами даже улавливал суть их диалога, но сознание отказывалось воспринимать всё так, как оно было. Ведь что случилось на самом деле? О, ничего особенного! Просто прекрасная незнакомка сочла за благо изменить собственному решению и всё-таки принять участие в конкурсе красоты -- лишь бы не общаться с Мерзлихиным!

       Похоже, самодовольно-язвительный смех становился привычным маркером реального мира. Акакий недовольно сузил глаза, не опускуаясь до того, чтобы повернуть голову к своему непосредственному начальству.

       Вольдемар снисходительно похлопал его по плечу:

       -- Расслабься, Акашенька! Я тебе уже говорил, но повторю, на всякий случай. Госпожа Лебедева не для тебя! Рядом с нею будет тот, кто её по-настоящему достоин, а не... кхм...

       Возможно, он договорил бы свою фразу, но под тяжестью взгляда Акакия, всё же решившего посмотреть на начальника, забыл, о чём хотел сказать.