Мы шли по лесу, держась за руки. Пьянящий аромат крови Эдика, просачиваясь сквозь поры его кожи, манил меня. Дразнил меня. Провоцировал. Дикий вампир, живущий внутри каждого цивилизованного, подбивал на радикальные действия. Уговаривал: ты же сильная, ты справишься, ты просто попробуешь и остановишься. Ведь ты же хочешь этого? Хочешь прикасаться к нему, хочешь нащупать языком его сонную артерию, дотянуться до неё клыками...
"Цыц!" -- мысленно шикала я на Внутреннего Дикого, и он утихал на минутку, мерзко хихикая и скаля длинные, острые-острые клыки. А потом вновь принимался покусывать: ну давай же, давай... всего глоточек. Ну, парочка. Или троечка, да не помрёт твой Клюев! Ты посмотри, какой большой! На десятерых хватит!
"Цыц..." -- слабело моё сопротивление, и Внутренний Дикий, ликуя, продолжал уламывать: это же так просто! Посмотри, он ничего не подозревает, давай, давай прямо сейчас, ну, пока он отвернулся, смотри, вот она -- артерия!..
Я задержалась, Эдик шагнул вперёд, и я прыгнула на него, обвивая ногами талию, рывком запрокидывая его голову назад. Мгновенно набухшие вены заплясали перед глазами... пляска вен сменилась пляской звёздочек и дикой болью в спине и затылке -- Клюеву каким-то непостижимым образом удалось меня скинуть, и я нехило приложилась о сосну.
Эдик пятился, наблюдая, как я поднимаюсь, вытряхиваю из волос иголки и кусочки коры. Да уж... а эту прядь придётся выстричь -- с таким количеством сосновой смолы и моему шампуню не справиться!
Ну, Эдик. Ну, погоди!
Я зарычала, пригибаясь к земле, и потянулась к Эдуарду Клюеву скрюченными в пароксизме страсти пальцами. Если бы он не рванул тут же, куда глаза глядят, не разбирая дороги, то эта круглая полянка между пятью сосёнками стала бы местом его смерти.
Окончательной и бесповоротной! Я оцарапала его, когда пыталась укусить, и запах свежей крови, стократ более сильный, чем обычно, позволил Внутреннему Дикому стать Внешним.
Фролищенским борам и в страшном сне не снилось, что по ним будут мчаться, сломя голову, бешенная вампирша и удирающая от неё обречённая жертва.
Обречённая? Да!
Клюев бежал, отчаянно петляя между соснами, и я от всей души забавлялась, повторяя его манёвры и даже совершенствуя. В частности, поворачивая, пару-тройку шагов я совершала по стволам сосен -- когда Эдик оглядывался, чтобы узнать, не отстала ли, часом, погоня.
Нет!
Мне нравилось обегать его по кругу и спрыгивать с нижних веток ему под ноги, как раз когда он расслаблялся, обернувшись назад и не увидев там меня. Нравилось, как пахло его разогретое бегом тело.
И то, что он становился всё медленнее. Уставал.
Когда у него не осталось сил, чтобы бежать, и он упал передо мной на колени, складывая руки у груди и умоляя, чтобы я пощадила его, я даже на миг задумалась -- ведь не хотела же его убивать, хотела ограничиться парой-тройкой глотков, так может быть...
Нет! Мой Дикий расхохотался над всеми этими филантропскими идеями, и я медленно, с наслаждением вонзила клыки в податливую горячую плоть.
О, да! Да, да, да...
Я сошла с ума.
Я точно сошла с ума.
Я только что убила Эдуарда Клюева!
Безжизненное тело, простёртое на ковре сосновых иголок казалось живым. Оно ещё было тёплым, но в нём больше не было ни капли крови!
Завизжав, я бросилась бежать, куда глаза глядят...
Глядели они на пакетик донорской крови.
Обычно мне снилось, что я кого-то убиваю ради крови, как дикая, когда мне действительно необходимо было сделать пару глотков. Но вот она, донорская, передо мною, а мне её не хочется, совершенно. И мне страшно оттого, что я понимаю: мой Внутренний Дикий скоро начнёт меня уговаривать наяву.
Я ведь хочу попробовать кровь Эдика на вкус.
Очень хочу.
Прохладное утро радовало свежестью -- вчерашняя гроза как следует очистила воздух. Я распахнула сначала окно в головах кровати, потом окно в ногах, и мощные потоки воздуха, пропитанного хвойными ароматами, тут же выявили десяток не отловленных пёрышек. Вчера я собрала их все в пакет и решила пока не выбрасывать, мало ли, на что сгодятся в сельском хозяйстве...
Спрятав на место кровь, прислушалась: внизу царило небывалое оживление. Похоже, тётя Валя решила прийти с утра пораньше и накормить папу завтраком.
Папу? А меня?
Быстренько причесавшись на два умильных хвостика, чуть подкрасив ресницы для завершения образа девочки-умницы, я легко и беззаботно, вприпрыжку по лестнице, спустилась вниз.
Тётя Валя слегка смутилась при виде меня. Папу не пришлось дважды просить, чтобы он предложил ей вернуться. Мы с Захарченко даже успели обговорить мою частичную бытовую неприспособленность и я дала слово брать у Валентины уроки по домашнему хозяйству. Но с осени! Какие уроки летом?
Они с папой ещё не завтракали, стол был сервирован на троих. Получается, ждали меня. Это было так... мило! Ревность зажужжала сразу в оба уха: мама редко-редко, под большое настроение готовила завтрак на двоих. Мы почти никогда не завтракали вместе, хотя зачастую у неё не было необходимости уходить раньше... но я всё равно люблю свою маму!
Ревность с оборванной жужжалкой обиженно уползла подальше от моих ушей.
Завтрак прошёл в непринуждённой обстановке перекрёстного допроса. Тётя Валя и папа очень сильно интересовались, как проходят первые дни на новом месте, познакомилась ли я со здешними ровесниками, какие у нас отношения... мне не составляло труда отвечать беззаботно-весёлым тоном и делать вид, что допроса не замечаю. Сама же смотрела, как они реагируют на мои ответы.
Папа искренне радовался, что у меня так много друзей и подружек, что я перезнакомилась уже почти со всеми своими сверстницами, что никакого конфликта с Клюевыми не возникло, и не отвечал на мои вопросы -- а с чего бы вдруг у меня быть конфликту с Клюевыми?
Тётя Валя тоже радовалась и тоже искренне, пока речь не зашла о Клюевых. Видно, знала, что у дочки с ними контры, и переживала, как мои нормальные отношения с ними отразятся на отношениях с Верой.
Едва окончился завтрак, я упорхнула к себе в комнату, где могла беспрепятственно мечтать всего об одном Клюеве -- Эдуарде.
Намечтаться всласть не дало появление под окнами сладкой парочки:
-- На-а-а-адя!!! Вы-хо-диии!
Главное событие лета -- открытие аттракциона "Почувствуй себя котом Леопольдом" -- состоялось.
-- Сейчас!
Но в русском часе -- шестьдесят минут, поэтому моим друзьям пришлось подождать, пока я подберу себе одежду, наведу соответствующий макияж и сооружу причёску.
Сегодня мой выбор пал на джинсовые мини-шортики и модный топик с вышивкой ленточками. Макияж "девочка-умница" был немного усилен тенями и блеском для губ, а хвостики не пришлось даже перетягивать заново, отлично вписались в непринуждённый ансамбль.
Захарченко странно косилась на колоски, травинки и ромашки, украшающие мой топ, а я пыталась угадать, о чём она молчит вот уже пять минут, постоянно дёргая Фила за руку, стоит только тому открыть рот.
Может, он, в конце концов, просто вздохнуть желает!
Куда ещё пойти во Фролищах, кроме как на речку, я пока ещё не представляла, но, судя по тому, что очень скоро мы сидели на берегу под красивой сосной и любовались полётами стрекоз, мест таких, и правда, было не много.
Я дышала полной грудью, впервые не играя "в море". Сосны за моей спиной мерно покачивались, пели ветреную песню. На том берегу полоска песка окаймляла строчку округлых кустов, за которыми тянулись вверх молоденькие сосенки. За молодняком вздымались к облакам сосны взрослые. У молодых был в иголках лёгкий молочный оттенок, а взрослые, видно, впитали в себя много солнца за долгую жизнь и, казалось, отливали рыжиной. Лух изгибался, как зодиакальный символ Льва, и мы сидели на вершине дуги, а в обе стороны, как два крыла на взмахе, лежала водяная лента. Слева коричневая -- справа синяя. А всё облака, играющие солнечным светом!
Пахло соснами, водой и летом. И на глаза наворачивались слёзы.
Да, мы, вампиры, умеем плакать. Я уже говорила -- отличий от людей крайне мало.
Нет, я вовсе не сентиментальная. Да и не бывала тут раньше, чтоб меня до слёз умиляли воспоминания раннего детства или что-то там подобное...
Просто сколько себя помнила, я всё время стремилась к красоте. Красоте собственного тела, красоте одежды, интерьера в квартире, мечтала своими глазами увидеть замок Хоэнверфен в Зальцбурге (а ещё лучше -- не просто увидеть, а пожить там, да чтобы в статусе принцессы), побывать на Сейшелах, ведь там такие пляжи, такое море, такие пальмы... даже не думала, что когда-нибудь у меня дух перехватит от немудреной на первый взгляд красоты.
Речка. Сосны. Солнце. Такие простые. Такие... величественные.
Ведь я на них третий день смотрю. И будто впервые вижу!
Конечно, мне в голову не приходило рассмотреть их подробнее. Как Захарченко вышивку на моём топике...
В какой-то момент Вера слишком сильно увлеклась узором ленточек, и Фил, улучив момент, гаркнул во всё горло, ни к селу ни к городу:
-- А давайте устроим праздник! -- и меленько так затряс кистями рук, изображая игру на мараках.
Я радостно заулыбалась: праздники -- это всегда хорошо.
-- Фил, ну я ж просила тебя помолчать пока! -- взвилась Захарченко, и на мгновенье мне даже показалось, что я стану свидетелем убийства.
Так вот что распирало Широкова изнутри!
-- А давайте! -- как можно быстрее вмешалась я. -- Давайте праздник! Что праздновать будем?
-- Да вот ты переехала во Фролищи. Не повод? -- предположил Фил.
Вера махнула рукой -- мол, терять всё равно уже нечего -- и радостно взвыла, заваливаясь на спину и дрыгая ногами:
-- Йо-хоо! -- а потом замерла и почти серьёзно спросила:
-- А без повода что, праздников уже и не бывает?
Я переводила взгляд с неё на Широкова и обратно.
А что... идея, в принципе, не плохая!
-- Йо-хо или не йо-хо, -- наставительно проговорила я, -- но нам стоит подумать о том, что мы можем сделать.
-- Всё! -- категорично заявили в унисон Фил и Вера.
-- Можно сделать что-то вроде мексиканского карнавала... -- добавил парень.
Я живо представила себе запряжённый козами многоярусный помост, на котором по спирали расставлены фролищенские девочки, наряженные в сверкающие купальники и перьевые "павлиньи" хвосты, а на самой вершине с увитым лентами жезлом лихо отплясывает Вера - тоже в купальнике и в перьях, с высокой причёской и короной...
Захарченко с Широковым не смогли понять, из-за чего я покатилась по земле, сотрясаемая жутким хохотом. А у меня перед глазами всё плясала зажигательную сальсу Вера в крылышках... вот и перья из подушки пригодятся!
Чтобы не упускать момент и продолжить обсуждение праздника, пришлось всё-таки успокоиться.
-- А кого звать будем? -- спросила я, уже ощущая под ногами тонкий лёд.
-- Всех! - безапелляционно заявил Фил.
Вера подтвердила кивком.
Я тут же прикусила язык, чтоб не уточнять -- что, и Клюевых тоже? Если спрошу, Захарченко выдаст своё знаменитое "нет" с рубящей отмашкой, с которым я за прошедшие три дня уже успела познакомиться, и я не буду настаивать на своём, чтобы не терять дружбу.
Но! Но если сейчас промолчу, а сама втихую приглашу Эдика... ну а где Эдик, там и, на радость всем девчонкам, прочие Клюевы! Вера должна будет понять, что это не с целью сделать что-то в пику ей, а с целью устроить праздник, действительно, для всех. А может быть, если получится, то и помирить два враждующих семейства.
Хотя, похоже, три: Широковы тоже не испытывали особой дружелюбности к Клюевым, не надо было надевать очки, чтобы разглядеть все косые взгляды и скривлённые мордашки Фила и его маленьких сестричек-первоклашек при слове "Клюев".
Миссия мне предстояла большая и трудная. Но такая интересная!
-- Ита-а-аак! -- я качнулась с пятки на носок, сцепила кисти рук и подняла их над головой, потягиваясь. -- Итак! С чего начнём?
-- С музыки!
-- С чая!
-- С купанья!
-- С торта!
-- С танцев!
-- С мороженого!
Все съедобные предложения исходили от Фила.
Роль центрального организатора отводилась мне. Гордясь ответственной задачей, я напустила на себя важный вид:
-- Начнём мы с того, что я возьму бумажку и буду записывать все предложения, чтобы мы ничего не забыли!
Вера уже протягивала гелевую ручку, а Фил тянул блокнотик.
Я покачала головой. Однако, друзья мои неплохо подготовились.
-- Итаааак...
Они бесперебойно подкидывали идеи, а я фиксировала всё, на отдельный листок сразу выписывая то, что считала жизненно важным: воздушные шарики, свечи, фейерверки, костюмы, музыкальный центр, записи самой модной музыки... ну и мороженое, куда же летом без мороженого?
Просматривая более чем внушительный список, Широков и Захарченко скучнели с каждым пунктом плана.
-- А денег-то у нас и не хватит, -- скорбно протянул Фил.
Я загадочно улыбнулась:
-- Посмотрим.
-- Ты хочешь сказать... -- в один голос начала сладкая парочка.
-- Ага, я продам фамильные золото-брильянты, а на вырученные деньги закачу пир на весь мир.
Я шутила, но по лицам друзей поняла, что они -- поверили.
Очень скоро мы всё спланировали, и дело стало за малым: составить список приглашённых и разнести приглашения. Это, конечно, если забыть о том, что после придётся претворять всё спланированное в жизнь. Но мне было проще назначить день и пригласить людей, чтобы отступать было некуда. Обычно именно в таких ситуациях мой мозг разрабатывал самые чёткие пути к исполнению замысла.
Будь мы в Москве - о! Я бы точно знала, куда пойти, чтобы купить самые стильные открыточки. Но во Фролищах... Фил и Вера вместе со мной обошли все три магазина, где могли продавать приглашения, но ничего кроме поздравительных рифмованных откровений к дню рождения и свадьбе не нашли.
Также мы не нашли нужного нам количества шариков, свечек, ни одного нормального фейерверка, да и, как я поняла, о ларьках с мороженым на берегу Луха даже речи не шло, в общем, затея праздника, каким он нам виделся, трещала по швам. А если учесть, что из живой музыки предполагались только Вера с гитарой и ещё какие-то доморощенные барды...
Сладкая парочка незаметно превратилась в кислую, да и я растеряла весь боевой запал. Какое тут веселье, мексиканский карнавал, блин!
Тут бы и забить на этой дикой затее большого торжества. Но мне нравилась мысль подарить праздник в честь своего приезда всем полутора тысячам жителей Фролищ. Нет, пожалуй, всё-таки на полторы тысячи гостей меня и не хватит, но ведь можно же что-то придумать... можно же найти спонсоров... можно.
Мысли наконец-то направились в нужное русло.
Мне нужны спонсоры!
Желательно, много. Итак: за чем дело стало? За приглашениями? Да. Для спонсоров!
Друзья заметили, что я снова оживилась, но причина им была непонятна, а ставшая внезапно слишком уж загадочной улыбка, похоже, сразу начала их нервировать.
Видимо, правду говорят -- "улыбайтесь, людей это раздражает"!
Медленно и бесцельно бродя между высоких сосен, я думала о том, что впервые за три дня вспомнила о существовании компьютера и интернета. Могла ли я раньше так надолго о них забывать?! Видимо, всё дело в особой фролищенской атмосфере. Или в плотности событий на единицу времени. Так надолго, так начисто забыв об инете и компе, я немало удивилась, обнаружив, что стильный нетбук на моём рабочем столе -- всего лишь печатная машинка с монитором, и никаких модемов или кабелей поблизости нет и не предвидится.
Конечно, и этот недочёт можно исправить.
Но я потеряю день. Или неделю. Или даже больше! Кто знает, как работает во Фролищах служба доставки?
Сосны жалостливо качали высокими кронами. Они явно мне соболезновали, хоть и не понимали, что я затеваю, чего хочу...
Серая дорога, расширявшаяся к остановке автобуса, была после вчерашней грозы украшена большой коричневой лужей. Я даже задержалась возле неё: ведь интересно же, сухая земля серая, а мокрая -- коричневая. А, например, асфальт сухой светло-серый, а мокрый -- тёмно серый...
-- Привет!
Кажется, я не вздрогнула.
В первый момент показалось, что ко мне обратился Эдик. Но ведь не мог же он гулять по улице, оставив благоуханный аромат дома?
Правильно. Это и был не Эдик, а просто высокий парень с похожим на Эдиков голосом. Определённые черты сходства прослеживались и во внешности: высокий рост, широкие плечи, загорелая кожа, тёмные волосы и глаза. Но на том сходство и заканчивалось. У Эдика была довольно-таки короткая стрижка -- волосы этого парня при желании можно чуть ли не в косичку заплетать. Наверное, он так и делал в жару. Эдик отличался атлетическим сложением, а этот -- явным астеническим вычитанием. И нос. Этот парень гордился орлиным профилем, тогда как Эдик был счастливым обладателем очень прямого, даже чуть курносого носа.
Поняв, что слишком долго и слишком пристально разглядываю совершенно незнакомого человека, я приняла молниеносное решение не смущаться.
Вот ещё!
И вообще. Такой высокий, симпатичный... кхм... кажется, я начинаю понимать отношение Веры к Клюевым при живом Филе! Так вот, возвращаясь к начатой мысли. Такой молодой парень в такой стильной одежде вполне может оказаться счастливым обладателем компьютера с выходом в Интернет!
-- Привет! Извини, что долго не отвечала -- задумалась просто, -- как можно непринуждённее защебетала я. -- Сам понимаешь, третий день на новом месте, в новом городе, вот -- осваиваюсь хожу...
Парень улыбался, его тонкие бледные губы обнажали два ряда меленьких ровненьких зубов. Он вскинул бровь:
-- Давай знакомиться, раз осваиваешься? Меня зовут Игорь. Но все друзья зовут Гар. И ты тоже зови так, будем друзьями.
-- Очень приятно, Гар! Меня...
Он не дал договорить, снова вскидывая бровь, словно выразил сомнения относительно того, что мне приятно это знакомство:
--Хочешь, я угадаю, как тебя зовут?
Я фыркнула:
-- Да здесь каждой шишке на сосне известно, что я -- дочка Лебедева, Надя!
Мысленно поаплодировала себе: Игорь-Гар явно смутился. Не ожидал, похоже.
-- Что ж, приятно познакомиться, Надя! -- он, было, снова вскинул бровь, но тут же прижал её пальцем и ещё более смущённо засмеялся:
-- Вот -- борюсь с дурацкой привычкой по поводу и без повода бровью дёргать...
-- Похвально, -- кивнула я, соображая, как можно быстро вывести беседу на тему интернета? Да чего уж там... терять всё равно нечего.
-- Гар, а у тебя есть компьютер?
-- Нет, -- сказал, как отрезал, и я не удержалась, состроила огорчённую гримаску. Однако, Игорь ещё не закончил:
-- У меня есть ноутбук.
Я заулыбалась, и он тоже, явно гордясь тем, что управляет моим настроением.
Ну ничего. Это мы ещё посмотрим, кто чьим управлять будет!
Заметив, что его тоже привлекает вышивка на моём топике, я вздохнула, да поглубже.
А-га! Щёчки-то порозовели! Ничто человеческое нам не чуждо!
А мне нравится, как он смущается.
-- Э... -- я чуть не назвала его Эдиком! Жуть. Пора завязывать с этими пониманиями Веры. -- Э-э, -- протянула я ещё раз, делая вид, что сосредотачиваюсь, а сама одёрнула топик и ещё раз вздохнула. -- Гар, а интернет у тебя тоже есть?
-- Есть, -- ответил он, наконец отрывая взгляд от затейливой вышивки. -- Нужна почта?
-- Ага... а как ты догадался?
-- Так ведь ты же в Москве жила. И, гарантия, там у тебя интернет был, а здесь ещё за три дня обзавестись не успела. А переписка обширная, требует ежедневного присутствия...
-- Да вообще-то нет, -- сказала я чистую правду. -- Просто срочно надо кое с кем связаться, а кроме как по сети не получится.
-- Срочно -- значит, пошли, -- он смело взял меня за руку и целеустремлённо потянул за собой, петляя между соснами.
Лучше бы на его месте был Эдик.
Но меня никто не спрашивал, что лучше.
Гар жил в пятиэтажке, неподалёку от меня... да в этом посёлке никто не жил далеко! Но стоп, я же смирилась с тем, что теперь живу здесь. И решила, что больше не ненавижу Фролищи, верно?
Двухкомнатная квартирка, где проживали Игорь с бабушкой и тёткой, производила впечатление скромно, если не сказать бедно обставленной. Она ещё сохраняла остатки некогда весьма стильного, а теперь безнадёжно устаревшего, хоть и очень качественного ремонта.
Бабушка встретила нас доброй улыбкой, тут же, не дав далеко отойти от порога, попробовала накормить вкусно пахнущими оладушками, отчего Игорь страшно смутился и начал бормотать какие-то извинения. Он вообще слишком часто и слишком легко смущался.
-- Бабуль, ты, честное слово, уж хоть бы пройти, что ли, дала, -- бубнил Гар, а я, крайне доброжелательно настроенная и к бабушке, и к оладушкам, уже благодарила милую женщину и нахваливала продегустированную стряпню. Я даже не отказалась от чашечки чая или кофе, на усмотрение хозяйки.
Игорь смутился ещё сильнее.
Я похлопала его по спине:
-- Да ладно, всё в порядке. У тебя просто чумовая бабушка! И готовит обалденно, правду говорю!
Паренёк немного успокоился.
Его комната оказалась несколько больше, чем ожидалось. Достаточно новый компьютерный стол, довольно-таки приличный ноутбук...
-- А у тебя мило! -- вежливо выразила я своё мнение о жилище.
-- Спасибо, -- галантно ответил Игорь. -- Давай, покажу тебе свою технику.
Следующие минут пять я продолжала изображать воплощённую вежливость, потому что Гар перешёл на дикую, совершенно мною не понимаемую смесь русского языка с хакерским наречием. Мимо моего сознания проплывали, сплетаясь в причудливый узор, всякие разные димы, мамы, гнёзда, фичи...
Через пять минут Игорь вспомнил, что разговаривает не с другом, увлечённым компьютерной техникой так же, как он сам, а с малознакомой девушкой, на которую собирался произвести хорошее впечатление. Спохватился, поняв, что эта девушка последние пять минут только поправляет топик, вздыхает и "угукает".
А ещё через некоторое время Гар уныло грыз губы, сидя на кровати, а я барабанила по клавиатуре со скоростью около пятисот знаков в минуту, сочиняя письма оставшимся в Москве товарищам и знакомым.
Одни из них задолжали мне лично. Другие моей маме. Третьи могли бы согласиться на участие в предлагаемой мною авантюре потому, что Фролищи представляли собой дополнительный рынок сбыта. Похоже, плохой, но тут уж выбирать не приходится. Четвёртые -- потому, что строили в отношении меня некие планы на будущее. Пятые -- просто потому, что при слове "авантюра" делали стойку и неслись, очертя голову, не думая о последствиях, чтоб только выжать из этого мира пару-тройку дней -- или часов, хорошо, пусть минут, ладно, хватит и нескольких секунд! -- на повышенном адреналине.