1
Каждый год двадцать четвертого сентября одна из женщин, Мария дель Кармен Регулес, навещала свою мать по имени Мерседес.
Обычно за два дня до этого Мария дель Кармен просила у Серафины разрешения не работать вечером двадцать четвертого сентября, а у Арканхелы — свои деньги, которые хозяйка для нее «хранила», или, когда сумма оказывалась слишком мала — давала в долг. Мария дель Кармен говорит, что до последнего года не встречала препятствий: Серафина всегда давала разрешение, а Арканхела — деньги. Двадцать третьего числа Мария дель Кармен шла на рынок, покупала цветы, преимущественно гладиолусы, которые та, кому они предназначались, получала немного увядшими, покупала отрез на платье, шаль или туфли. Следующий день начинался для нее с восходом солнца, потому что Мария дель Кармен добиралась до ранчо, где жили ее родные, на трех автобусах. Из третьего автобуса она выходила на плешивом косогоре и шла по едва приметной тропинке до одинокого хинного дерева. Отсюда уже были видны дома и заросли нопаля.
Каждый год собаки не узнавали Марию дель Кармен, каждый год мать и невестки выходили из кухни их утихомирить, и каждый год, встретившись, женщины плакали, шли на кухню, устраивались возле жаровни и разговаривали: кто-то умер, у кого-то родился ребенок, погиб урожай. Мужчины возвращались с поля в середине дня, семья садилась обедать, Мария дель Кармен помогала накрыть на стол. О занятиях дочери знала только мать — она и продала Марию дель Кармен, — а остальные думали, что она работает служанкой. Вечером пили чай из апельсиновых листьев с алкоголем и постепенно пьянели. На следующий день, как только вставало солнце, Мария дель Кармен отправлялась обратно в публичный дом.
В тот год двадцать второго сентября она попросила у Серафины разрешения съездить на ранчо, и Серафина впервые ей отказала.
— Моя сестра, — сказала она, — решила, что на улицу будут выходить только те, кого Калавера берет с собой на рынок, больше никто.
Она не объяснила причину запрета и не сказала, сколько он продлится. Мария дель Кармен не осмелилась задавать вопросы, потому что, как и все работницы, боялась сестер Баладро. Вместо этого она рассказала другим женщинам, что Серафина запретила ей ехать на ранчо и что никто, кроме тех двоих, которых Калавера берет с собой на рынок — а это всегда были одни и те же, — не сможет выходить на улицу. Эти разговоры, многократно повторившись в унынии закрытого публичного дома, привели к тому, что одиннадцать женщин, лишенные привилегии, почувствовали себя пленницами, но, что важнее, — пленницами сплоченными.
2
Роса Н. и Марта Н. — так звали двух женщин, которые выходили с Калаверой за покупками. Роса фигурирует на венерологических осмотрах в Сан-Педро-де-лас-Корьентес под именами Маргарита Роса, Роса да лас Ньевес и Мария де Росаль. В борделе ее звали просто Роса. Она слыла паинькой. Когда публичные дома еще работали, Роса (как рассказывают те, кто с ней общался), чтобы подольститься, первая спускалась из комнаты и представала перед хозяйкой — Серафиной или Арканхелой, потому что поработала у обеих. Если хозяйка находила какой-нибудь изъян в ее внешности: ободранный лак на кончиках ногтей или неподходящую по цвету ленту в волосах, Роса с готовностью возвращалась в свою комнату — кроме нее, никто этого не делал — и старалась все исправить. В неработающих борделях Роса отличалась тем, что делала тяжелую, неблагодарную и ненужную работу, например, мыла засаленные кастрюли с внешней стороны или таскала с рынка самую тяжелую корзину.
Еще Роса была известна как доносчица, стукачка. Эту славу она обрела в двух эпизодах: один раз пьяный клиент снял часы и положил на стол, а одна из сидевших рядом женщин взяла их и спрятала. Видела это только Роса. Еще до закрытия заведения объявилась Арканхела, заставила виновницу вернуть украденное и наложила на нее штраф, который та выплачивала целых полгода. В другой раз официант публичного дома на Молино, Кармело Н., придумал, как обманывать Серафину: он раздавал своим сообщницам фишки за воображаемые заказы в баре, а те меняли у Серафины фишки на деньги и делились с Кармело. Их частный бизнес процветал, пока Кармело не совершил ошибку и не предложил поучаствовать в нем Росе. На следующий день его уволили.
Других добродетелей, кроме услужливости и склонности к доносам, Роса не имела. Бледная и вечно простуженная (по словам Калаверы, она сморкалась, «как иерихонская труба»), Роса имела вид великомученицы. Мужчины, которые к ней подходили, были либо слишком пьяны, либо плохо видели в обманчивом свете кабаре. За столом, как говорят те, кто ее знал, любимой темой Росы были жалобы на судьбу, которая обошлась с ней очень жестоко.
— Жизнь сыграла со мной злую шутку, — постоянно повторяла она.
Очень немногие мужчины решались подняться к Росе в комнату, и уж совсем немногие побывали в этой комнате дважды.
Сестры Баладро терпели Росу десять с половиной лет отчасти за угодливость, отчасти за доносы, но в основном потому, что не могли от нее избавиться. Сначала они передавали ее друг другу, потом несколько раз пытались продать, но покупатели, увидев Росу, от нее отказывались. Наконец Баладро отчаялись и стали использовать ее для отпугивания неприятных и неплатежеспособных клиентов.
Поскольку Роса зарабатывала чистые гроши, то за десять лет у нее скопился самый огромный долг из всех, зафиксированных в блокноте Арканхелы, — сорок пять тысяч четыреста песо. Жадность не подчиняется логике, и, возможно, поэтому Арканхела питала надежду, что в один прекрасный день Роса похорошеет и отработает все свои долги.
3
Ошибка Росы состояла в том, что она в недобрый час прошла по коридору, в который выходили двери всех комнат.
Аурора Баутиста, одна из женщин казино «Дансон», узнала из разговора с Марией дель Кармен, что никого, кроме двух помощниц Калаверы, не будут выпускать на улицу, и решила бежать.
Она поделилась идеей с тремя подругами, и те захотели к ней присоединиться. Несколько раз они собирались в комнате одной из соучастниц, чтобы обсудить свой план. Было решено бежать ночью, между одиннадцатью, когда все уже легли спать, и двенадцатью, когда уходил последний автобус в Педронес. Выйти из дома тем же способом, что Баладро, они не могли, потому что для этого нужен был ключ от столовой, а он всегда висел на груди у Серафины; перелезть через забор означало приземлиться на чужом заднем дворе среди чужих собак; оставался один способ: подняться по приставной лестнице на крышу казино, перепрыгнуть на крышу сеньоры Бенавидес, с нее быстро спуститься на первый этаж и выйти через дверь, запертую на внутренний засов.
В доме была одна приставная лестница — она хранилась в каморке, где спал Тичо. Все знали, что Тичо спит, как бревно.
В тот вечер, когда подруги договорились бежать при помощи приставной лестницы, они услышали за дверью шорох, как будто кто-то стоял в коридоре рядом с их комнатой. Все замолчали. Лус Мария, хозяйка комнаты, тихонько встала и распахнула дверь. Непосредственно за дверью никого не было, но в нескольких метрах от нее по коридору удалялась Роса…
Женщины некоторое время обсуждали, могла ли Роса их слышать, но пришли к выводу, что не могла. Однако после тревожного происшествия они решили бежать, не мешкая, в ту же ночь.
Можем представить себе их пожитки: тряпочные сумки, перевязанные картонные коробки и прочее. Каждая взяла с собой только самое ценное: оранжевое платье, плюшевую жилетку, расшитую стеклярусом сумку, лаковые туфли (при выборе они учитывали, что придется прыгать и, возможно, бежать). Женщины рассказывают, что скопленных и поделенных денег им должно было хватить на дорогу до Педронеса, и оставалось еще сорок пять песо. На эти деньги они собирались продолжить путешествие, пока не знали куда, но главное — подальше от Консепсьон-де-Руис.
Ночью, когда все стихло, женщины встретились в коридоре, босиком спустились по лестнице и перешли двор. Одна из них, Лус Мария, признается, что подобрала большой круглый камень, который ей пришлось тащить двумя руками, чтобы ударить Тичо по голове, если он начнет просыпаться. Тичо спал, но они на ощупь обнаружили, что лестницы на обычном месте нет.
Растерянные подруги вышли из каморки Тичо и собрались на темной кухне. Они посовещались шепотом и пришли к выводу, что их предала Роса. Пленниц охватила ярость.
Следующая сцена была, видимо, такой: на большой кровати в темной комнате спит женщина; дверь тихо открывается — с тех пор как казино закрылось, Баладро сняли во всех комнатах задвижки, так что запереться нельзя, — в слабом свете видно, как порог пересекает несколько силуэтов; дверь снова закрывается.
Неизвестно, когда проснулась Роса: когда зажегся свет, когда с нее сорвали одеяло или когда начали бить. Неизвестно даже, били ее при свете или в темноте. Никто также не знает, онемела ли Роса со страху, или нападавшие велели ей помалкивать, или она громко кричала, но никто не услышал.
— Они избили ее туфлями, — говорит об этой мести Калавера.
Раны на теле Росы образовались от ударов высокими острыми каблуками.
На следующее утро, когда все, кроме Росы, пришли на кухню завтракать, Калавера поднялась в ее комнату узнать, что случилось. Подойдя к двери, она услышала стон. Роса лежала, накрытая покрывалом, почти без сознания. На ее лице ран не было, но все тело, и особенно ягодицы, покрывали синяки и ссадины, которые со временем, и при отсутствии необходимой обработки, загноились и превратились в незаживающие язвы.
4
Роса не знала (а может, не хотела говорить), кто ее избил. Сестры Баладро решили сурово наказать за такое «бесчинство», вот только не знали кого — значит, Роса не выдала плана побега, а лестницы на месте не оказалось по чистой случайности, — и не нашли способа это выяснить.
Женщина, которая в тот день прислуживала за столом хозяек, утверждает, что именно капитан надоумил Баладро, как раскрыть имена преступниц.
Работницы видели, как капитан ходил по заднему двору, смотрел в землю, время от времени нагибался, поднимал камень, взвешивал на ладони и складывал в отдельную горку округлые, не слишком тяжелые, но и не слишком легкие экземпляры. Потом он осмотрел пол во всех помещениях и выбрал чулан. (Чулан находится между угольной каморкой и кухней. Он остался еще от старой постройки. Пол в нем выложен мелкими ребристыми камушками.)
Сестры собрали женщин в чулане, и Арканхела спросила:
— Кто избил Росу?
Никто не ответил. Арканхела велела женщинам встать на колени, на ребристый пол, и, когда они подчинились, присутствующий при этом капитан объяснил, как они должны держать руки: вытянуть вперед крест-накрест ладонями вверх. Они исполнили приказание, капитан и Калавера положили на каждую протянутую ладонь по камню.
Женщину, уронившую камень, Арканхела ударила розгой. (Это было первое телесное наказание, примененное в казино «Дансон». Розги капитан собственноручно нарезал в тот день в зарослях акации.) Меньше, чем через пятнадцать минут, виновные сознались, остальных освободили.
Калавера отвела Аурору Баутисту, Лус Марию, Марию дель Кармен и Сокорро в салон «Багдад», где их подвергли еще одному наказанию, тоже изобретенному капитаном: каждая по очереди била других, пока все не оказались такими избитыми, что несколько дней не могли шевелиться.
(За все двадцать три года службы капитана никто не видел, чтобы он применял телесные наказания, а его сослуживцы и подчиненные ни разу не замечали за ним жестокости.) Когда на суде капитана спросили об его участии в «наказании» и в избиении женщинами друг друга, капитан признал свое авторство в обеих выдумках и пояснил:
— Я считал, что эти женщины нарушили субординацию, их нужно было изобличить и примерно наказать.
— И вы одобряете свои действия в этом эпизоде?
— Да, сеньор.
5
На другой день после «примерного наказания» вместо ожидаемого затишья произошло другое нарушение субординации.
Дело было так: Марта Энрикес Дорантес, вторая женщина, которой было разрешено ходить на рынок с Калаверой, выжимала в ванной постиранную одежду, когда поняла, что несколько товарок молча стоят вокруг нее без всякой видимой причины.
Она едва успела это понять, как они на нее набросились. Поскольку нападавших было четверо, то справились они быстро. Ее положили на пол, заткнули рот, связали мокрой одеждой, которую она только что постирала, подняли и понесли убивать необычным способом. В углу заднего двора был старый туалет, которым много лет никто не пользовался. Женщины доволокли Марту до этой развалюхи, содрали доски, закрывавшие отверстие, и начали заталкивать ее в дыру. (По этому описанию можно сделать вывод, что нападавшие собирались похоронить жертву заживо.) Ее спасла полнота. Марта — женщина очень крупная, и, несмотря на все усилия, они не смогли пропихнуть ее в дыру. Они как раз трудились над своей задачей, когда появилась Калавера.
В этом случае последовало не наказание, а изоляция. Сестры Баладро постановили, что четыре женщины, напавшие на Марту, будут отправлены на ранчо Лос-Анхелес и заперты в амбаре, в то время как тех четверых, что атаковали Росу, заперли на висячий замок, каждую в своей комнате.
Капитан Бедойя решил, что запертых женщин нужно охранять по ночам с оружием и что один из его подчиненных, которому он доверял — Оторва Николас, — будет на всякий случай оставаться на ночь в казино «Дансон» в распоряжении сестер Баладро.