Удар

Первый снаряд вошёл в атмосферу над Коралловым морем – центнеровый стержень добела раскалённого графита на скорости в половину световой. Ни один глаз не видел процесса падения и испарения: пролёт сквозь всю атмосферу длился меньше миллисекунды. Просто между небом и морем мгновенно возникла бесконечно длинная, тончайшая, ослепительная как тысяча солнц нить – линия раскалённой плазмы, в которую превратился снаряд и воздух на его пути.

Воздух в радиусе километра вокруг трека снаряда, пронзённый ливнями высокоэнергичных частиц, тоже немедленно перешёл в состояние плазмы. Над океаном вспыхнул чудовищный столб огня, подобный огненному шару при ядерном взрыве, но более смертоносный, ибо сила его воздействия медленнее падала с расстоянием. Тепловое излучение в радиусе двухсот километров от огненного столба мгновенно испарило верхний слой воды и воспламенило всё, что было способно гореть – корабли, деревья, здания, металлы, почву.

Через минуту последовал второй снаряд – над Минданао, затем третий – над Алеутами. Вдоль трассы каждого удара струя раскалённого воздуха била в стратосферу, увлекая за собой пепел, пыль и водяной пар с поверхности, и на месте столба огня поднималась многокилометровая башня из дыма. Закручиваясь в гигантское торнадо, она блуждала по земле много часов и превращала в пустыню даже те области, что избежали прямого лучевого удара… А снаряды всё падали и падали огненным дождём день и ночь.

Зажжённые тепловым излучением пожары охватили почти всю сушу. Следом разразился ураганный, многодневный тропический ливень – результат обильного испарения воды из морей. Ливень потушил пожары, но к тому времени спасать от огня было нечего. В пепел обратилась не только вся растительность, но и почвенный слой со всеми корнями, семенами и микробами, которые делали почву плодородной. Дождь довершил дело, превратив остатки дерна в безжизненную полужидкую грязь. И даже после того как прекратился ливень, грязь продолжала стекать с возвышенностей, обнажая каменный остов холмов. Разве только в приполярных областях, куда упало меньше снарядов, кое-где чудом уцелели островки тундры – но на всей остальной суше не осталось ничего кроме голых скал, пустынь и мёртвых грязевых болот.

Так в сентябре 2295 года погибла Земля.

Всё началось с открытия Кальциевого города в 2101 году.

Всё начиналось мирно. Автоматический луноход «Куой» блуждал по кратеру Альфонс, исследуя химический состав грунта. Это был рядовой дипломный проект студентов Ханойского университета, по Луне ползали сотни таких любительских роверов, и никаких особых открытий от «Куоя» не ожидалось. Долгое время их и не было – грунт представлял собой обычную смесь силикатов разных металлов. Но, приближаясь к центральной горке кратера, луноход начал встречать необычные участки с высоким содержанием тех же металлов, особенно кальция, в химически чистом виде. Нигде больше на Луне не было ничего подобного. Ещё более странным выглядело то, что кальциевые пятна располагались регулярно, в узлах шестиугольной решётки.

Это было настолько интересно, что мировые селенологические центры бросили целую армию луноходов в Альфонс и соседние кратеры. Затем была создана и обитаемая база. Постепенно выяснилось, что металлическая аномалия имеет форму правильного шестиугольника с чёткими границами, около километра в поперечнике. Искусственное происхождение феномена стало несомненным.

В медиа он получил прозвание «Кальциевый город» – как скоро выяснилось, совершенно ложное. В «городе» не было ни жилых помещений, ни чего-либо похожего на руины таковых. Не удалось обнаружить никаких следов органики. Геометрия решётки подсказывала, что когда-то она была массивом телескопов и антенн – автоматической обсерваторией, а не населённой базой. Учёные выявили остатки электрических цепей и трубопроводов системы охлаждения – но и только. Невозможно было составить ясное представление об инопланетной технологии по одним химическим следам.

По анализу треков частиц космического излучения в металлических зёрнышках удалось определить время, когда «Кальциевый город» прекратил существование: середина ХХ века. Историки нашли, что как раз тогда, в 1958 году, и как раз в кратере Альфонс, астроном Николай Козырев наблюдал необычное выделение газа. Сам Козырев истолковал явление как вулканическое, но поверить в это было трудно – геологическая активность Луны прекратилась миллиарды лет назад. Только теперь, после открытия «города», стало ясно, что на самом деле Козырев наблюдал серию взрывов, обративших обсерваторию в пыль. Вероятно, она самоуничтожилась после того, как заметила запуск первого спутника или какое-нибудь ядерное испытание.

Открытие следов чужого разума стало, конечно, величайшей сенсацией.

В XX и XXI веках земляне успели побывать на Луне, Марсе и ближайших астероидах, автоматические зонды спустились под облака Титана и в подлёдный океан Европы, телескопы прощупали каждый градус небесной сферы во всех мыслимых диапазонах электромагнитных волн, открыли бесчисленные планеты у других звёзд – но до «Кальциевого города» не находили никаких следов внеземного разума. Ни артефактов, ни достоверных сигналов.

Теоретики объясняли это тем, что благоприятные для жизни условия складываются слишком редко. Планеты, похожие на Землю по размеру и температуре, встречались у многих звёзд. Но в абсолютном большинстве это были сухие безжизненные «Венеры» и «Марсы», или же обильные водой, но всё равно мёртвые ледяные и океанические миры. Лишь одна земноподобная планета из тысячи содержала в атмосфере кислород – почти несомненное свидетельство жизни. Такие планеты можно было пересчитать по пальцам, и ближайшая, Саломея, располагалась в 150 световых годах от Земли. Но и обитаемые планеты не показывали характерных признаков цивилизации – высокочастотных радиошумов или тепловых пятен. И всё-таки надежда найти в Галактике разумную жизнь не умирала и заставляла проводить всё новые, всё более тщательные и дорогостоящие поиски.

И вот теперь руины инопланетной обсерватории нашлись совсем недалеко от Земли, и обстоятельства открытия внушали тревожные мысли. Чужие следили за Землёй, но не хотели быть обнаруженными. Они взорвали свой наблюдательный пункт, как только возник риск его раскрытия. Они не стремились установить контакт. К чему же тогда они стремились? Какое место в их планах занимала Земля?

Следующий шаг к пониманию был сделан нескоро.

В 2184 году два астронома, Карл Квон и Фархад Назим, обнаружили странность в спектре одной слабой звезды в созвездии Орла. Эта звёздочка была едва видна невооружённым глазом и не имела названия, а только обозначение в каталоге – HD 183658. Отделённая от Земли 108 световыми годами, она ничем не выделялась среди множества подобных ей жёлтых карликов класса G. Странным в ней было одно – исключительно узкая и яркая линия в инфракрасной части спектра. Предыдущие наблюдения не показывали ничего подобного. Больше всего это походило на излучение мощного лазера где-то около звезды – лазера, нацеленного на Солнечную систему.

Это не мог быть сигнал, так как яркость излучения не менялась, оно не несло никакой информации. Появилась гипотеза, что обитатели HD 183658 направили к Земле световой парусник, и лазерный излучатель предназначен для его разгона. Подобная технология давно применялась людьми – световые парусники летали по Солнечной системе с XXI века – так что гипотеза смотрелась убедительно. Ещё больше веса придавало ей время открытия. В 1958 году лунная обсерватория, очевидно, сообщила на родную планету, что земляне вышли в космос, и самоуничтожилась. Через 108 лет её послание дошло до HD 183658. После нескольких лет подготовки включился разгонный излучатель, и стартовала экспедиция к Земле. И вот ещё через 108 лет, в 2184 году, на Земле увидели включение излучателя. Всё сходилось идеально. Аквилиане – так назвали инопланетян по латинскому имени созвездия Орла, «Аквила» – знали о нас и летели к нам. Вот только зачем?

Полвека прошло на Земле в тревожных гаданиях и попытках установить контакт с аквилианами. Но те молчали. Где-то в пространстве летел их невидимый флот, стремительно приближаясь к Земле, и с каждым пройденным парсеком его молчание становилось всё более пугающим.

Окончательная черта была подведена в 2232 году. Полуразумный орбитальный радиотелескоп, постоянно нацеленный на HD 183658, обнаружил, что рядом со звездой как будто на пустом месте возник источник поляризованного синхротронного излучения. В своей исторической статье радиотелескоп-робот опубликовал удивительные параметры нового объекта: расстояние – 57 световых лет, напряжённость магнитного поля – около 400 гаусс, скорость приближения – половина скорости света.

Только теперь картина событий стала вполне ясна. Сначала инфракрасный лазер у HD 183658 разогнал звездолёты до половины скорости света. Некоторое время они летели с этой скоростью по инерции, а потом включили магнитное поле – включили для торможения. Поле работало как парашют, создавая упор против набегающего потока ионов межзвёздной среды. При торможении ионов в магнитном поле рождалось видимое на Земле радиоизлучение.

Итак, чужие не просто летели в нашу сторону на звездолётах невероятной мощности. Они тормозили. Они намеревались остановиться в Солнечной системе. И главное, они по-прежнему не посылали ничего похожего на сигналы ни в одном диапазоне волн.

Даже самые правоверные пацифисты, убеждённые, что высший разум непременно гуманен и миролюбив, уверились, что к Земле движется флот вторжения.

Невозможно описать смятение, охватившее тогда мир. Невозможно рассказать обо всех дикостях и безумствах людей перед угрозой, которая более всего пугала своей абсолютной непредсказуемостью. Паника обрушивала рынки. Бесчисленные «контактёры» заполнили медиа, каждый со своим уникальным «посланием» и рецептом спасения. Миллионы людей шли за ними, и так возникли могущественные секты мирового масштаба. Другие бросились за спасением в традиционные религии, третьи прокляли бесполезных богов и воззвали о помощи к тёмным сущностям. В религиозных распрях и кровавых смутах рушились государства.

Но, к счастью, разум не окончательно покинул человечество. Многие сохранили трезвость ума, и им было ясно, что явление аквилиан – ещё не конец света. Техника пришельцев была основана на известных законах физики. В ней не было ничего необъяснимого, ничего магического. Очевидно, аквилиане не могли ни летать, ни даже передавать сигналы быстрее света. Они использовали обычные электромагнитные волны и поля, хотя и невообразимой мощности. Они не были ни богами, ни демонами. И это означало, что их можно победить.

Правительства трёх великих держав – Индокеании, Амеропы и Пацифики – оставили распри и срочно договорились о создании Объединённого Космофлота. Его руководство получило почти диктаторскую власть над Землёй. И вскоре стратеги Космофлота представили детальный план отражения атаки.

Первым делом планировалось построить пункты управления и промышленные базы на Луне, ближних планетах и астероидах. Затем нужно было приступить к созданию главного оружия Земли – «Роя Светлячков». Так назвали гигантское облако лазерных излучателей, расположенных внутри орбиты Меркурия. Каждый отдельный «светлячок» не обладал большой мощностью, но, работая синхронно, они были способны разогнать кинетические снаряды на световых парусах до огромной скорости.

Нетрудно было подсчитать, что инопланетный флот включил магнитные парашюты ещё в 2170 году. Расстояние до него было определено наблюдениями. Тормозя с половины скорости света до нуля, флот должен был прибыть в Солнечную систему в начале XXV века. Таким образом, времени на подготовку обороны осталось около двухсот лет.

По плану Космофлота предполагалось за двести лет достроить Рой, а в начале XXV века запустить парусные снаряды в сторону захватчиков. Снаряды должны были столкнуться с аквилианским флотом на дальней окраине Солнечной системы на скорости в доли процента от световой. Энергии столкновения всё ещё с лихвой хватило бы для уничтожения противника.

План выглядел безупречно. Но в один роковой день выяснилось, что стратеги предусмотрели не всё.

19 сентября 2295 года главный астроном Космофлота вручил овер-коммандеру Омару Янсену лаконичный доклад. В тексте говорилось, что часом раньше резко усилился поток теплового излучения из района аквилианского флота. Но излучал не флот. Излучало нечто другое. Гораздо более близкое. И оно приближалось со скоростью в половину скорости света.

Истолкование было очевидным. Перед тем как начать торможение, звездолёты Аквилы отделили от себя какие-то снаряды (возможно, переделанные из ненужных более световых парусов). Снаряды не тормозили, а продолжали путь с прежней скоростью 0,5 С. Тепловое излучение появилось из-за трения снарядов о межпланетный газ Солнечной системы. Судя по расстоянию и скорости, до удара о Землю им осталось 27 часов.

Было понятно без лишних объяснений, какие последствия несёт Земле бомбардировка снарядами на такой чудовищной скорости.

Янсен распорядился временем хладнокровно и эффективно. Около сотни шаттлов с экипажами успели подготовиться к старту и ушли на орбиту, унося самое драгоценное – законсервированные человеческие яйцеклетки, искусственные бактерии и другие биоматериалы для замкнутых экосистем в космических колониях. О массовом вывозе людей речи быть не могло – в шаттлах уместилось бы лишь несколько сотен, и брали только самых ценных специалистов. Основная масса населения укрылась в бункерах – их начали повсеместно строить ещё в начале XXIII века. Сам Янсен остался на Земле, на центральном пункте управления. Он руководил эвакуацией до последнего момента работы радиосвязи.

20 сентября, утром по всемирному времени, первый снаряд врезался в атмосферу Земли над Коралловым морем.

Бомбардировка длилась около суток. Более двухсот снарядов врезались в атмосферу планеты, и при каждом ударе высвобождалась энергия десятка «царь-бомб». Планета успела сделать полный оборот, и ни один материк, ни один океан не избежал поражения.

Плотные тучи пепла и паров на много дней окутали Землю. Мало-помалу тучи изошли грязным снегом и кислотным дождём, но мельчайшая пыль, вынесенная в стратосферу, осталась там висеть на долгие годы. Пыль поглощала солнечный свет. Небывалые, во всё небо, пурпурно-огненные закаты и рассветы в серебристых облаках горели над холодеющей с каждым днём планетой. Лето в 2296 году не настало, и в следующем тоже. Пять лет подряд в Европе и Северной Америке лежал снег, не тая, а в южных странах не выпадало ни капли дождя.

Далеко не все бункеры запаслись пищей и водой на такой срок. Неизвестно, сколько людей было убито снарядами и пожарами, но куда больше погибло в ту страшную пятилетнюю зиму от голода, болезней и в кровавых схватках за еду в душной полутьме подземелий. И даже когда кончилась зима, и выжившие выползли на свет с мешками семян и удобрений, они увидели, что Земля опустошена и бесплодна. Редкие островки оставшейся почвы не были способны прокормить и сотой доли населения.

Так цивилизация на планете погибла. Но ещё оставался космос.

Несколько тысяч служащих Космофлота на орбитальных станциях, лунных и марсианских базах, теперь должны были научиться жить самостоятельно, без поддержки Земли. Выжить, произвести потомство, сохранить цивилизацию – уже это казалось задачей свыше человеческих сил; но нужно было ещё и готовиться к встрече врага.

Аквилианский флот приближался и продолжал тормозить. Его магнитные парашюты с каждым годом всё ярче светились синхротронным излучением. До прибытия врага в Солсистему оставалось около века.

 

Переговоры

7 раджаба 1735 года Хиджры

(7 июня 2305 года нашей эры)

Нижнее Поволжье, Земля

Эльдар Гусейнов в пыльном плаще, перетянутом портупеями, сидел в седле квадроцикла. Противоожоговая маска с круглыми тёмными очками-консервами скрывала его лицо. Из-под маски выбивалась длинная и косматая чёрная борода. Позади эмира выстроилась рядами его дружина – полсотни таких же бородачей в масках. Их квадроциклы заряжались от солнца, распахнув огромные крылья тонкоплёночных батарей, и были похожи на отдыхающих драконов. Смоляно-чёрные полотнища, подставленные солнцу, трепетали и хлопали на холодном ветру. Воины ждали.

Вокруг была пустыня – голая, плоская, растрескавшаяся. Далеко слева вздымались гигантские обугленные карбокерамические столбы – всё, что осталось от мегахауса Знаменск после Удара. Позади пустыня спускалась к Ахтубе. Там, где некогда пышно зеленела волжская пойма, теперь тянулось до самого Каспия гигантское грязевое болото, прорезанное мутно-жёлтыми меандрами проток. Его безжизненная поверхность лишь прошлой весной впервые подёрнулась бледной патиной одноклеточных водорослей.

Впереди приземистым бетонным куполом вырастал из земли вход в бункер. «СТОЙ. ПРЕДЪЯВИ ID-ЧИП. ОХРАНА СТРЕЛЯЕТ НА ПОРАЖЕНИЕ», – предупреждала полустёршаяся трафаретная надпись над стальной дверью. Угрозу молчаливо подтверждали пулемётные турели по обе стороны двери. За бункером обширный кусок пустыни был огорожен новеньким забором из проволочных секций. По всей огороженной площади в беспорядке валялись сбросовые контейнеры – стотонные сфероконические танки, каждый в буром нагаре атмосферной окалины. Плакаты на каждой секции ограды извещали по-английски и по-русски: «РЕКОНСТРУКЦИЯ ВПП КОСМОДРОМА КАПУСТИН ЯР. РАБОТЫ ВЕДЁТ ДЕПАРТАМЕНТ ПО ДЕЛАМ ЗЕМЛИ ОБЪЕДИНЁННОГО КОСМОФЛОТА».

Людей нигде не было. Бункер не подавал признаков жизни. Никто не обращал внимания на эмира и его людей.

Быстрым нервным движением Эльдар приподнял маску, сунул в рот самокрутку и, прикрываясь от ветра, закурил. Его дочерна загорелое лицо, украшенное орлиным носом, было безусым и неожиданно юным. Длинная косматая борода на нём выглядела неуместно – будто неуклюже приклеенная.

Эмир не оглядывался на дружину. Ему не хотелось, чтобы бойцы прочли озабоченность на его лице.

Эти свиньи космофлотцы заставили его ждать. Никто не вышел его встретить – а это было неуважение. Эмир никому не мог позволить неуважения к себе, иначе быстро перестал бы быть эмиром. Безошибочным чутьем вожака стаи он чувствовал, что ещё немного – и унизительное ожидание под дверью начнёт подтачивать его авторитет.

– Кто вы такие? – наконец-то проснулась громкая связь бункера.

Не слишком вежливый ответ, но даже такой был лучше полного молчания. Выдерживая паузу, Эльдар выплюнул окурок и тщательно втёр ботинком в грунт. Неспешно надвинул маску. Затем повернулся к своему знаменосцу и махнул рукой: не мог же он ронять достоинство, лично отчитываясь неизвестно перед кем.

Рослый, плечистый знаменосец с готовностью соскочил с седла. Отработанным эффектным движением выхватил из-за спины флаг, воткнул в землю и развернул одним широким рывком. Зелёное полотнище с золотой арабской каллиграммой, заключённой в восьмиугольник, шумно захлопало на ветру.

– Великий эмир и президент Иделистана! – проревел знаменосец. – Верховный военный и гражданский уполномоченный Волгоградский, Волжский, Краснослободский, Сарпинский, Балыклейский, вовеки победоносный Эльдар Хаджи Музаффаршах Данияр-оглы из рода Гусейновых с приветствием и дипломатическим визитом к наместнику Космофлота!

Прошло некоторое время, прежде чем громкая связь снова заговорила:

– Господин эмир, – тон стража бункера стал явно почтительнее. – Вы можете войти. Ваши люди пусть подождут снаружи.

Эмир с каменным лицом обернулся к помощнику.

– Вагиф, ты за старшего, – распорядился он. – Буду выходить на связь, – он похлопал по рации на поясе, – каждые двадцать минут. Пропущу один сеанс – ты знаешь, что делать.

– Есть, мой эмир.

Эльдар Гусейнов неторопливо слез с седла и, не оглядываясь, тяжёлой уверенной походкой зашагал к бункеру.

Его уверенность была показной. Он понимал, что, по сути, отдаёт свою жизнь в руки космофлотцев. Пулемётные стволы насторожённо следили из амбразур. Кто-то внутри мог в любой момент нажать гашетку, и ни Эльдар, ни его бойцы ничего не смогли бы сделать в ответ. Надежда была одна: что Космофлот, так же как и они, нуждается в дружбе.

Эльдар Гусейнов не боялся войны. Война была его жизнью. В страшные дни борьбы за пищу он поднялся как командир, собрал сильную дружину, и с ней захватил и ограбил бункеры бывшего Волгограда, чтобы накормить свой родной бункер Волгоград-6. Затем были войны с соседними посёлками и городами – с краснослободским «королевством», сарпинскими сектантами-аквилопоклонниками – войны уже не за еду, а за землю. Двадцатилетний военачальник выиграл и их, и теперь Эльдару принадлежала вся волжская долина от Голодного острова до Горного Балыклея. Пятьсот воинов под ружьём, десятки тысяч пленников-рабов на плантациях… И сейчас Эльдар был уверен, что это для него не предел.

Да, он способен на большее, иншаАллах, никаких сомнений! Отбить у людоедов бункеры Камышина, подняться по Волге до руин Саратова, а там – Самара, Казань, все эти необозримые равнины бывших водохранилищ-морей, чёрные от жирного ила… Подчинить себе всё Поволжье, бросить вызов Москве, стать величайшим из правителей новой эры… Лишь бы договорится с Космофлотом! Уверить космиков в своей нужности, напроситься в союзники, получить от них оружие и машины – и тогда весь мир ляжет у его ног!

Массивные створки бронедверей с подвывом гидравлических приводов начали отворяться. Эльдар шагнул во мрак тамбура. Снял маску, постоял, чтобы глаза привыкли к темноте. Стены в угрюмо-зелёной краске стен, стальные челюсти турникета, пост охраны за пуленепробиваемым стеклом – всё было как во всех бункерах.

– Господин эмир, приветствую! – Навстречу шагнул невысокий остроносый мужчина в синем рабочем комбинезоне с множеством кармашков, протянул руку. – Доктор Лен Сторм, начальник строительных работ. Я должен совершить какой-то ритуал?

Эльдар улыбнулся.

– Необязательно. Приветствую, доктор Сторм. – Стоя в дверях, на виду у дружины, вожди обменялись крепким рукопожатием.

– Простите, что не встретил сразу, – в голосе Сторма не чувствовалось вины. – У нас очень много работы, а людей мало. Да что мы тут стоим – идёмте ко мне.

Следуя за Стормом, Эльдар вышел из вестибюля на винтовую лестницу. Они направились вниз, на жилые уровни – металлические ступени лязгали под ногами, лампы тускло горели в решётчатых коробах. Сейчас я могу запросто выстрелить ему в спину, думал Эльдар. Но не буду. Зачем?

– Очки и маски можете уже не носить, – бросил Сторм. – Озоновый слой восстановился. Вы, как я понимаю, местный правитель? – без перехода спросил он. – Простите, если задаю глупые вопросы. Мы плохо знаем, что творится у вас, наземников.

– Как и мы о вас.

Сторм понимающе кивнул.

– Вас интересует, зачем мы прилетели. Конечно, я расскажу. Наши планы вполне открыты. Наша задача – восстановить космодром Кап-Яр. Ещё тридцать сбросов контейнеров – и можно будет развернуть производство бетона, начать реконструкцию взлётной полосы. Через четыре месяца начнём принимать шаттлы, построим верфь, через два года планируем первый старт…

Под увлечённую болтовню Сторма они сошли с лестницы на второй подземный этаж и двинулись по коридору. Свет редких ламп выхватывал из темноты участки стен из ячеистого бетона, местами попадался намалёванный по трафарету указатель: «Секция А1», «Блок А15». По стенам извивались пыльные сплетения кабелей и труб.

– А с какой целью всё это? – спросил Эльдар, когда начальник строительства замолчал. – Вы хотите вернуться на Землю? Что-то вывозить с Земли?

– Вернуться? – Сторм как будто даже испугался такого предположения. – О нет. Возить с Земли, конечно.

– Я могу спросить, что?

– Почему нет? Уран, торий. – Они свернули в жилую секцию – стены здесь были покрашены в голубую краску и разрисованы цветочками. – Цезий, рубидий, редкие земли, золото… Только на Земле ведь есть минеральные концентраты. Руды или солёная вода на худой конец. Тут есть неподалеку озеро Эльтон – в нём одном больше доступного лития, чем на всей Луне… Короче, на вашу землю и хлеб мы не посягаем. Если беспокоились – расслабьтесь. Вмешиваться в ваши дела мы не собираемся. И от вас ждём того же. Всё, мы пришли.

Они остановились перед дверью с надписью «Бокс А22-15». Сторм отворил её, проведя запястьем левой руки по электронному замку.

За дверью оказался типовой жилой бокс три на два метра. Комнатушка была едва освещена. Двухъярусная кровать, откидной столик, едва различимая в полумраке фотография женщины с ребёнком, декоративная стекляшка на решётке воздуховода – жалкие попытки придать убежищу домашний уют. Сторм откинул от стены столик, жестом пригласил Эльдара сесть на кровать, сам полез во встроенный холодильник.

– Значит, никто ни во что не вмешивается? – спросил Эльдар. – Мы сами по себе, вы сами по себе?

– Как-то так, – согласился Сторм, выставляя на стол пакет вина, пару пластиковых стаканчиков и коробки консервов. – Забыл спросить: вы ведь мусульманин? Алкоголь употребляете?

– С хорошим человеком почему бы не употребить? – проявил дипломатичность Эльдар. – Я не фанатик. Наливайте. А жаль.

– Чего жаль?

– Вы же ураном сыты не будете. Вам нужна пища, – Эльдар с сомнением поглядел на розовое желе в консервной банке, которую только что откупорил Сторм. «Спирулина пищевая со вкусом тунца», сообщала этикетка. – Нормальная пища, не такая как эта. Хлеб, овощи – всё это у нас выращивают. Биотопливо – у нас его тоже делают…

– Да? – брови Сторма приподнялись в лёгком удивлении. – Разве почва не погибла?

– Везде, кроме Иделистана, – Эльдар самодовольно улыбнулся. – Водохранилища на Волге схлынули, дно обнажилось – а там плодороднейший ил. Если грамотно отводить воду, не давать земле заболачиваться – снимаем два урожая в год. Овощи растут вообще как сорняки, их девать некуда.

– Это интересно, – без особого интереса сказал начальник строительства, – но еду мы сами делаем. – Он зачерпнул вилкой и отправил в рот порцию спирулины. – Вполне съедобную. Когда-нибудь нашим внукам захочется роскоши, вот они и начнут покупать у вас натуральное, а пока… Что ещё можете предложить?

– Рабочие руки, – Эльдар не подал вида, что поворот беседы ему не нравится. – Этого добра тоже полно. В бункерах тысячи бездельников не знают чем себя занять. А может, вам и охрана понадобится. Об этом тоже можно договориться.

– Охрана? – Сторм нахмурился.

– Вас тут, на Земле, многие вас не любят. «Сбежали в космос и отсиделись», – так о вас говорят. «Мы тут голодаем, мрём от болезней, а они над нами летают – только посмеиваются»… Много стало злых, завистливых людей, доктор Сторм. И опасных.

– Неквалифицированная рабочая сила не нужна, – прохладно сказал начальник строительства. – Охрана… по этой части тоже кое-чем располагаем. – Он поднял стаканчик. – Но всё равно спасибо за предложение. Выпьем за победу, господин эмир!

– Да, за победу, – Эльдар выпил залпом. – Это вы хорошо сказали. За нашу и вашу победу. Думаете, мы тут на Земле не мечтаем покончить с аквилианами? За всё, что они с нами сделали? Мы тоже хотим внести вклад. У вас людей мало – сами же говорите. А задачи огромные. Зачем ваших ценных специалистов отвлекать от важных дел, заставлять делать эту… еду? – Эльдар с отвращением ткнул вилкой в спирулиновое желе. – Доверьте нам простую работу – и построите свой космодром, иншаАлллах, за один год, а не за два…

– Чего вы, собственно, от нас хотите? – В голосе начальника строительства как будто впервые прорезалась жёсткость.

– Хотим дружить, доктор Сторм, – Эльдар с широкой улыбкой поднял свой стаканчик. – Только и всего. Не выпить ли нам за дружбу?

– Говорите прямо, господин эмир. Какие выражения дружбы вам требуются?

Эльдар помедлил, собираясь с мыслями. У них вроде как пошёл разговор по делу, и это было хорошо.

– Я хочу, – заговорил он, взвешивая каждое слово, – чтобы Космофлот признал меня единственным законным правителем моей страны, Иделистана. Чтобы не имел никаких дел с моими врагами.

– Насколько я знаю, – осторожно сказал Сторм, – законное правительство этой страны находится в Москве.

– В развалинах Москвы. Прячется в каком-нибудь бункере. О них ничего не слышно с самого Удара. И Москва далеко, а я близко. Ставьте на меня, и не проиграете.

– Это всё?

– Это будет знак дружбы с вашей стороны. А дальше будем договариваться по конкретным товарам. Нам нужны средства связи, моторы, вообще любая техника. Химия, лекарства, оружие…

– Только не оружие, – решительно сказал Сторм. – Про это забудьте. А насчёт остального… Я должен согласовать всё с начальством. Но, думаю, возражений не будет. Я полагаю, что ваши запросы вполне разумны.

Эльдар улыбнулся очень сдержанно – стараясь не показать, какая гора свалилась у него с плеч.

– Вы совершенно правы, доктор Сторм.

– Теперь что касается наших потребностей. Продовольствие, топливо – это хорошо. Но это не главное. Гены – вот что нам нужно, – Сторм заговорил торопливо и взволнованно. – Гены. Понимаете? Нас, космиков, мало, слишком мало. Чтобы не выродиться, нам нужны гены людей с Земли. Как можно больше генетического разнообразия…

– Женщины?

– О нет, нет. Только образцы клеток. Можно даже ногти, волосы… Но это не скоро. Когда запустим транспорт на орбиту, тогда можно будет и начать… И последнее, – Сторм допил свой стаканчик. – Рабочие руки нам не нужны. Нужны рабочие мозги. Присылайте умных, талантливых, обучаемых людей, лучше всего подростков. Если человек нам подойдёт – заплатим за него щедро.

Эльдар дружески хлопнул его по плечу.

– Никаких проблем, доктор Сторм. Нам в Иделистане умные и талантливые ни к чему. Сработаемся. Наливайте.

 

Битва

24 мая 2418 года

Астероид Рианнон

Астероид, названный в честь древней кельтской богини, был некогда ядром погасшей кометы. Внешне он выглядел как цельнокаменная скала, но внутри был конгломератом из силикатной пыли, песка и щебня, вмороженных в аммиачно-водяной лёд с углеводородными клатратами. Сверху всё это было присыпано сухой пылью реголита, побито кратерами. Рианнон ничем не выделялась среди тысяч километровых астероидов, что вращались между орбитами Марса и Земли. Почему же Космофлот выбрал для основания колонии именно её? По чисто случайному совпадению. В 2280 году Рианнон должна была сблизиться с другим, безымянным астероидом, всего на 400 километров – уникальная возможность сцепить их в пару.

Технология переделки астероидов в жилые колонии была к тому времени отработана. Подготовительная операция заняла около двадцати лет. Сначала роботы-бурильщики в тщательно выбранных точках пробили шахты до ледяного слоя. Затем туда запустили рои миниатюрных роботов с радиоактивными источниками тепла – ферментоботов, «дрожжей». Те начали греть лёд, высвобождая замёрзшие газы из клатратов. Газовые пузыри, раздуваясь, взламывали лёд, от них вглубь астероида разбегались сети трещин. Ферментоботы по этим трещинам забирались всё глубже в недра Рианнон, оставляя за собой цепочки новых пузырей. Выделяемые «дрожжами» катализаторы сцепляли кремнезём и углеводороды в вязкую, медленно застывающую силиконовую массу – так стенки пузырей закреплялись и обретали прочность. Мало-помалу внутренность Рианнон превращалась во вспененный пористый лабиринт со структурой хлебного мякиша.

А пока ферментоботы прокладывали путь к центру, в уже застывших полостях трудились искусственные бактерии, перерабатывая газовую смесь в пригодный для дыхания воздух. Отходы – водород и углеродная сажа – не пропадали даром. Водород шёл на топливо, а углерод – на сверхпрочные волокна из нанотрубок. Роботы-швецы затем извлекали их на поверхность и сшивали в единый гигантский трос – привод, необходимый, чтобы раскрутить Рианнон и создать внутри неё тяготение.

Трос, намотанный в сотни витков на Рианнон, как на катушку, дожидался заветного 2280 года. Когда второй астероид (незатейливо названный Р2) достаточно приблизился к Рианнон, робот-тяжеловес с ракетным двигателем оттащил к нему свободный конец троса и прочно присоединил, вплавив глубоко в лёд. Р2 как ни в чём ни бывало продолжал лететь по орбите – пока трос не натянулся до отказа. Волна напряжения пробежала по тросу и обоим астероидам. В миг пиковой нагрузки могло показаться, что две хрупкие горы не выдержат – развалятся сами или разорвут трос. Но всё было рассчитано точно. С треском и скрежетом, не слышными ни одному человеческому уху, Рианнон просела всей массой, принимая форму луковицы. Широким веером с неё разлетелась пыль, обнажая глыбы коренных пород, заблаговременно скрепленные упругой сеткой. Связка выдержала. Рианнон и Р2 закружились вокруг общего центра масс, подобно гигантскому боласу, делая оборот примерно за полчаса.

Так Рианнон обрела центробежное тяготение в пятую часть земного – вполне пригодная для жизни величина. Осталось только расчистить полости, проложить внутренние коммуникации – и начальник Департамента колонизации мог с чистой совестью доложить овер-коммандеру Космофлота: «Работы завершены в срок. Астероид готов к заселению».

С тех пор прошло без малого полтора века.

Колония Рианнон – пещерный лабиринт-муравейник с десятитысячным населением – стала крупнейшей в Солсистеме фабрикой по производству людей.

Давным-давно, сразу после основания первых космических колоний, выявился один печальный факт. В слабом тяготении Луны, Марса и астероидов здоровые дети не рождались. Земная гравитация оказалась критичной для правильного развития плода. Космофлоту ничего не оставалось, кроме как налаживать репликацию людей в искусственных матках-утеринах. Там, в управляемой среде, можно было нейтрализовать вредное влияние низкой гравитации.

Эта технология была разработана ещё до Удара, но опробована только на животных. После Удара отчаянные условия заставили отбросить старомодный гуманизм и начать рискованные эксперименты на человеческих зародышах. Производство людей поставили на поток довольно быстро, а позже удалось вывести новые человеческие породы, которые могли и сами размножаться в низкой и даже нулевой гравитации. Но и после этого утерины продолжали работать. Для быстрейшей колонизации космоса требовалось много людей – гораздо больше, чем могло родиться естественным путём. Верный своей политике дублировать всё что можно, Космофлот создал несколько антропофабрик в разных местах Солсистемы. Одной из них стала Колония Рианнон.

– Две минуты до прохода первой волны…

Просторная полость – округлая каверна неправильной формы – была погружена в полутьму. Горели только цифры под смотровыми экранами – расстояние до цели, скорость, точность наведения – и сами экраны: виды с камер, установленных на снарядах.

Доктор Нерия Вэй смотрела на экран из толпы рианнонцев. Так же как все, она затаила дыхание и боялась пропустить хоть один кадр.

Нерия Вэй не так давно прибыла в Рианнон с Марса – заключать важный контракт на выращивание нескольких сотен людей: у Марса до сих пор не было собственных антропофабрик. Нерия была колониалкой в четвёртом поколении, с типичной для марсиан и астероидных жителей внешностью – высокая, грациозно-худощавого сложения, большеглазая, бледнокожая. Как и все вокруг, она была нага. Среди колониалов ношение одежды давно стало необязательным, а у высокопоставленных лиц, чьи тела были совершенно очищены от физических изъянов генетической и эмбриональной коррекцией – даже и неприличным. Редковолосую голову Нерии охватывал серебристый обруч диадемы-антенны. Через диадему процессор, имплантированный под кожу на лбу, получал беспроводное питание и поддерживал связь с информационной сетью.

Нерия вполне могла бы смотреть передачу одна, в своей личной полости, безо всяких экранов – процессор-имплант транслировал бы сигнал прямо в зрительную кору мозга. Но она была официальным лицом, и дипломатический протокол требовал её присутствия на публичной трансляции.

Как-никак наступал решающий момент для всего человечества. Момент, ради которого существовал Космофлот и были основаны колонии на Марсе и в Рианнон. Событие, ради которого была рождена на свет Нерия Вэй и все, кого она знала.

Битва с аквилианами.

– Одна минута до прохода первой волны…

Снаряды, нацеленные на аквилианский флот, мчались сквозь зону Койпера в 11 световых часах от Солнца. На таком расстоянии никакое управление, конечно, не было возможно. Снаряды должны были сами найти цель. И сейчас набившиеся в зал люди только и могли созерцать битву, которая на самом деле произошла 11 часов назад. А может, и вовсе не произошла. Никто ещё не знал, действительно ли попали в цель снаряды, разогнанные Роем Светлячков до невообразимых 1200 километров в секунду.

А на экранах во всём чудовищном триумфальном блеске сиял флот Аквилы.

Сами по себе четыре звездолёта были крохотны и невидимы – но каждый извергал вперёд по курсу плазменную струю, пылавшую ярче и жарче Солнца. Звездолёты к этому времени успели настолько сбросить скорость, что магнитные парашюты перестали быть эффективными – и на последнем этапе торможения включились реактивные двигатели.

Стокилометровые хищные цветы из мегаэлектронвольтной плазмы лениво вспучивались в магнитном поле, рождая дуги протуберанцев и скрученные щупальца филаментов. До сих пор был неизвестен источник энергии, за счёт которой двигатели кораблей уже больше века втягивали в себя межзвёздный газ, разогревали до температуры солнечного ядра и вновь извергали. Антивещество? Микроскопическая чёрная дыра? Что-то ещё более экзотическое? Чем бы оно ни было, Земля не могла и мечтать о такой мощи. Как человечество осмелилось бросить вызов этим колоссам? Неужели был хоть какой-то шанс победить?

– Тридцать секунд до прохода первой волны…

Не отрывая глаз от экрана, Нерия поднесла к губам чашку гуараны и сделала глоток. Движение было машинальным, она едва почувствовала, что напиток уже остыл. Всё её сознание было там, в зоне Койпера.

Реактивный ураган плазмы выглядел подавляюще. Но он-то и был слабым местом врага. Сквозь него попросту ничего не было видно. Аквилиане своим выхлопом сами создали маскирующую завесу для людских снарядов. И теперь пришельцы летели вслепую, летели курсом, давно рассчитанным и предсказанным на Земле – летели напрямик к собственной гибели.

– Пятнадцать секунд до прохода первой волны…

Нерия поставила пустую чашку и нервно сжала пальцы.

Сами снаряды можно было разглядеть с трудом, только в боковые камеры. Исчезающе прозрачные километровые полотнища тончайшей полимерной плёнки, казалось, неподвижно висели на фоне звёзд. Ближайшие к цели снаряды были так же далеки от противника, как Луна от Земли, но даже на таком расстоянии тепловое излучение реактивных струй быстро испаряло их. Впрочем, это было не страшно. Испарялись только плёнки световых парусов, которые были нужны на этапе разгона, но сейчас превратились в балласт. Ядро каждого снаряда – вольфрамовая болванка с небольшими двигателями коррекции – оставалось целым и невредимым. Вражеский флот летел навстречу с такой скоростью, что энергии столкновения с лихвой хватило бы распылить его на атомы. Вся проблема заключалась в том, чтобы направить снаряды в цель.

Рой снарядов шёл длинной, растянутой на гигаметры серией волн. Первую волну ждал почти неизбежный промах. Но она должна была передать следующей волне уточнённые координаты мишеней, и та успела бы скорректировать курс.

– Пять секунд до прохода первой волны…

Нерия судорожно стиснула ручку кресла. Сейчас. Сейчас оно начнётся.

– Первая волна прошла…

Плазменные деревья выхлопов начали медленно таять.

В зале возбуждённо загомонили. Аквилиане выключили двигатели! Они нас заметили, увидели пролёт первой волны! Теперь их звездолёты стали невидимы. Неужели они так просто ускользнут от удара? Нет! Экраны заискрились мелкими вспышками: это снаряды второй волны включали двигатели коррекции. Значит, первая волна успешно передала уточнённые координаты целей… Значит, вторая волна получила свой шанс…

– Пять секунд до прохода второй волны…

Невыносимые пять секунд ожидания…

Взрыв!

Краткая вспышка, почти тусклая по сравнению с бурей реактивного пламени, что ещё недавно царствовала на экранах, какой-то десяток килотонн, но – попадание!

– Объект «Рыжий», попадание, – бесстрастно подтвердил голос компьютера-комментатора.

Не помня себя, Нерия с воплем восторга вскочила на ноги. Есть! Получилось! Всё новые взрывы вспыхивали на экранах – второй, третий, четвёртый! – и под этот фейерверк почтенные руководители Рианнон, как дети, вскакивали с мест, орали, плясали, целовались. Никто уже не слушал комментатора («Объект “Белый”, попадание… Объект “Бледный”, попадание… Объект “Вороной”, попадание… Все цели поражены»). Было ясно и так: победа, мир спасён, мы сделали своё дело. Зажегся свет, хлопнула пробка – кто-то откупорил напиток, по уверениям химиков, совершенно идентичный легендарному земному шампанскому.

– Это, конечно, прекрасно, – донёсся голос из-за спины. – Но вы что, думаете, всё кончилось? Аквилиане не такие дураки.

Нерия гневно оглянулась на того, кто столь бестактно отказался присоединиться к общей радости.

Полковник Максвелл Янг, эмиссар центрального командования, маленький смуглый венерианин. Встретив негодующий взгляд Нерии, он холодно усмехнулся.

Нерия закусила губу. «Вечно этим надо всё испортить!» Она отвернулась, подавив в себе прилив ненависти – общего чувства гражданских колониалов к космофлотцам. Сейчас не время для таких недостойных эмоций. Всё-таки без Космофлота ничего бы не получилось… «Но больше вы, голубчики, никому не нужны, – мелькнуло напоследок в голове Нерии Вэй. – Войне конец, а значит, и вам». В её улыбке скользнула тень злорадства – и тотчас стерлась.

 

Урок

Программа социализации Колонии Фламмарион, Луна

Возрастная категория: 7–8 лет

Модуль: История послеударного периода

Урок № 3: Мартовская революция

Тип урока: Линейный нарратив

Последняя редакция: 6 февраля 2471 года

Текст:

Здравствуй, [ИмяУченика]! В прошлый раз мы рассказали тебе о Койперовской битве, в которой Космофлот уничтожил аквилиан. А сейчас поговорим о том, что случилось после битвы.

Видео:

орбитальная верфь над кирпично-рыжей поверхностью Марса. Виден остов корабля, опутанный паутинным коконом строительных ферм.

Длинный полутёмный туннель. Вдоль стены тянется ряд рабочих мест, там работники горбят голые спины над консолями дистанционного управления.

Текст:

Аквилиан уничтожили. Пора было переходить к мирной жизни. Космофлот стал не нужен. Но коммандеры Космофлота не желали расставаться с властью. Они продолжали запугивать людей аквилианской угрозой, чтобы те по-прежнему работали на Космофлот и покорно служили Венере.

Видео:

пышные покои с богато накрытым обеденным столом. Адонис Шастри, овер-коммандер Космофлота – тучный, обрюзгший, краснорожий – жадно ест, раздирая пальцами куски мяса и громко чавкая.

ШАСТРИ (гнусаво, капризно). Хочу построить новый корабль. Самый быстрый и мощный корабль во всём флоте. Личную яхту. (Жуя, с набитым ртом.) С плавательным бассейном, концертным залом и роскошной пыточной камерой! (Сладострастно облизывает пальцы.)

ЮЛИУС ОКЕЛЛО, советник Шастри. Не будет ли это слишком, овер-коммандер? Силы колоний и так напряжены до предела. День и ночь они строят вам всё новые корабли. Может, хватит?

ШАСТРИ. Не указывай мне, болван! (Визгливо.) Я хочу, хочу, хочу этот корабль! Хочу слетать к Юпитеру! А колонии… Что колонии? Припугнём их Аквилой, и будут как шёлковые.

ОКЕЛЛО. Аквилиан давно разбили, овер-коммандер. Пятый год их не видно и не слышно. Люди нам не поверят.

ШАСТРИ (отмахивается). Это стадо верило нашему вранью до сих пор – поверит и сейчас. (Сатанински хохочет.)

МУАХАХАХА!

Текст:

И вот колонии получили приказ: выделить людей, машины и все необходимые ресурсы для строительства гигантского межпланетного корабля «Гибель Богов».

Видео:

скромный кабинет прайм-админа Колонии Фламмарион. За рабочим столом – старый прайм-админ Тим Новицкий. Он выглядит больным, затравленным и несчастным. Рядом стоит его младший помощник Астар – высокий, бравый и куда больше похожий на лидера.

НОВИЦКИЙ. Боже! Боже! Наш ненасытный Космофлот строит ещё один корабль. Это немыслимо. Я пытался объяснить, что мы не можем, что колония и так работает на износ, но… (Закрывает лицо руками.)

ДАЛТОН (сурово). Но зачем Шастри этот корабль?

НОВИЦКИЙ (горько усмехаясь). Для экспедиции в систему Юпитера. Искать там аквилиан. Всё та же надоевшая сказка! (Всхлипывает.) Я не знаю, Астар. Как я скажу людям, что норма снабжения будет урезана ещё на десять процентов? Что вводятся новые сверхурочные работы? Что отпуска опять переносятся? Как я буду смотреть им в глаза?

ДАЛТОН (грохнув кулаком по столу). Довольно! Хватит терпеть. Пора положить конец этому рабству. Соедините с Марсом!

В воздухе появляется Нерия Вэй, прайм-администратор Колонии Сильвана.

ВЭЙ. Приветствую, док Далтон. Уже получили последний приказ Шастри?

ДАЛТОН. Приветствую, док Вэй. Да, получили, и отказываемся его выполнять. Мы больше не подчиняемся Венере!

ВЭЙ (всплескивая руками). Не могу поверить! Док Новицкий, это правда? Вы восстали против Космофлота?

НОВИЦКИЙ (встаёт, выпрямляется, молодеет на глазах). Да! Да! Наконец-то мы на это решились!

ДАЛТОН. Вы с нами, Нерия?

ВЭЙ (расцветая). О, конечно, мой друг!

Текст:

Вот так две главные колонии – Фламмарион и Сильвана – объединились и восстали против тирании Космофлота. Это случилось 10 марта 2423 года – тебя ещё не было на свете, [ИмяУченика]. Вслед за ними провозгласили независимость и другие колонии в космосе и на Земле. Так народы Солсистемы начали борьбу за свободу.

Видео:

картины космических битв. Сквозь черноту пространства плывут корабли, на них поворачиваются антенны и оружейные турели. Ракеты вылетают из стартовых шахт и разделяются на стройные рои снарядов. Ослепительно вспыхивает беззвучный взрыв. Корабль разлетается на раскалённые докрасна осколки.

Текст:

Большинство колоний поддержало революцию. После нескольких сражений повстанцы начали брать верх.

Видео:

Адонис Шастри с багровым, искажённым в бешенстве лицом колотит кулаком по столу так, что тарелки летят на пол.

ШАСТРИ (визжит). Нет! Нет! Нет! Никогда проклятым мятежникам, подлецам, предателям не увидеть моего поражения. Я уничтожу их до последнего человека! Сравняю с грунтом, распылю на атомы! Рой Светлячков! Вот какой фигурой я сделаю ход! Приказываю направить весь Рой на Фламмарион!

ОКЕЛЛО (в шоке). Но овер-коммандер, вы не можете! Рой – оружие против аквилиан. Вы не посмеете направить его на людей, на тех, кого поклялись защищать! Вы не можете изменить присяге!

ШАСТРИ. Что-о?! (Тяжело поднимаясь из-за стола.) Это что, мятеж, Окелло? (Вопит в воздух.) Арестовать! Расстрелять изменника!

ОКЕЛЛО (играя желваками). Есть, овер-коммандер. (Выхватывает пистолет и стреляет в Шастри.)

Текст:

Так погиб Адонис Шастри, непримиримый враг свободных колоний. Вскоре новый овер-коммандер Окелло заключил мир и признал независимость Марса и Луны.

Видео:

Новицкий, Далтон и Вэй стоят, держась за руки, и смотрят в камеру – мужественно, устало и просветлённо.

НОВИЦКИЙ. Мы выполнили свой долг.

ВЭЙ. Мы победили.

ДАЛТОН. Теперь мы – свободный народ.

Звучит гимн Колонии Фламмарион.

 

Чёрный король

11 апреля 2473 г.

Лапута Эрикс, Венера

Небо в панорамном окне было огненным. Мглисто-кровавым в надире и золотым в зените – золотым сиянием сквозь прозрачно-алые слои волокнистых и перистых облаков. Окно не было настоящим – никакое стекло не выдержало бы полутора веков воздействия сернокислотного смога. Да и человеческий глаз увидел бы снаружи только слепящую, сливочного цвета мглу без деталей и глубины. «Окно» было на самом деле экраном во всю стену кабинета, и показывало внешний мир не в видимом свете, а в ультрафиолетовом.

Максвелл Янг, прайм-администратор Колонии Эрикс, овер-коммандер Космофлота, стоял у экрана спиной к комнате. Невысокий, слегка сутулый, с сединой в волосах, он был в простом чёрном кимоно, какие некогда носили мастера боевых искусств. Одеяние было аурой, виртуальной иллюзией. Его скромный вид был обманчив. Реалистичный просчёт и рендеринг всех этих мягких свободных складок требовал такой процессорной мощности, какой обладали только самые дорогие импланты.

– Продолжайте, – произнёс Янг глуховатым вкрадчивым голосом, не оборачивая головы к собеседнику.

Доктор Эйнар Грин, молодой человек лет сорока, заметно взволнованный важностью своего доклада, стоял посреди кабинета почти навытяжку. Его аура была официальна и проста – голову нимбом окружало белое кольцо с бегущей строкой символов его должности (главный астроном), домена (Грин) и текущего статуса (при исполнении). Нервной скороговоркой Грин продолжил:

– Итак, статистически подтверждается, что в 2471-м и 72-м годах кометная активность за снеговой линией аномально усилилась. В троянцах Юпитера и поясе кентавров наблюдаются многочисленные вспышки, недолговечные комы и хвосты. Эти события не коррелируют ни с близостью объектов к Солнцу, ни с солнечной активностью.

– Ваша интерпретация?

Грин перевёл дыхание.

– Мы видим следы производственной деятельности. Чужой деятельности, потому что человеческих баз на таком расстоянии от Солнца нет. Они что-то строят. Возможно, фабрики-репликаторы. Из-за выделения тепла лёд испаряется, пар создаёт наблюдаемые кометообразные формы.

Янг медленно обернулся. Его руки прятались в иллюзорных рукавах кимоно, жёлто-карие глаза из-под седоватых бровей, слегка щурясь, в упор смотрели на Грина.

– Итак, они появились?

– Да, овер-коммандер, – с неожиданной твёрдостью ответил астроном. – Они, собственно, никуда и не исчезали. Просто не были нам видны все эти шестьдесят лет. Если они используют репликаторы, то рост шёл по экспоненте, и только сейчас производство энергии перешло порог видимости.

– Рост продолжается?

– Статистика не слишком надёжна, но явного роста нет. Можно даже выделить тренд снижения, но тут уж достоверность будет совсем низкой.

– Значит, размножение репликаторов прекратилось, так?

– Ещё раз: это только гипотеза, и…

– Размножение прекратилось, – прервал его Янг. – Значит, развёртывание индустрии закончено. Теперь они строят не самих себя, а нечто другое. Оружие. Боевых роботов. Корабли десанта. Подготовка вторжения вышла на финальный отрезок. Док Грин, другие колонии это знают?

– Астрономическое сообщество, конечно, всё знает. Проблема обсуждается. Но… Астрономы других колоний в основном считают, что эта кометная активность естественна. Что её усиление – случайная флуктуация.

– Ещё бы они считали по-другому! – Губы Янга искривились в мрачной усмешке. – Когда их главари Далтон и Вэй уже полвека уверяют Солсистему, что пришельцев больше нет, что бояться нечего! Что главная угроза – реваншисты Венеры!.. Благодарю за работу, док Грин. Составьте доклад с обоснованием вашей гипотезы. Я созову межправительственную конференцию. Имейте в виду, что реакция будет крайне скептической.

– Понимаю, овер-коммандер.

– Вы готовы ответить на главный вопрос: как они выжили в Койперовской битве?

– Очевидно, перед самым столкновением они отбросили главные двигатели. Наши снаряды были нацелены на двигатели и уничтожили только их.

– А как корабли потом затормозились без двигателей?

Грин беспомощно развёл руками.

– Тут можно только гадать. Скорее всего, магнитными парашютами в облаке плазмы, которое образовалось при взрыве. Окончательно – гравитационным или атмосферным манёвром у Юпитера. Но это всё…

– Это всё только догадки. Ясно. Постарайтесь обосновать их как можно лучше. Напишите самый убедительный доклад в вашей жизни, док Грин. Задача ясна? Можете идти.

– Да, овер-коммандер. – Грин повернулся к двери, но замер в полуобороте. – Прошу прощения, но…

– Да?

– Овер-коммандер, вы действительно верите, что какой-то доклад сможет переубедить вождей Марса и Луны? Что они поверят в угрозу и согласятся… опять подчиниться?

– Да, это наивно – надеяться, что они так просто отдадут свою… независимость. – Янг будто выплюнул последнее слово. – Но когда-то же, на Старой Земле, это получилось? Индокеания, Амеропа и Пацифика объединились, чтобы создать Космофлот? Ну а если нет… – Лицо овер-коммандера напряглось. – Я готов и на силовые действия. Мы объединим колонии, хотят они этого или нет – ради их же спасения. Когда чужие вернутся – они встретят единое человечество. И возрождённый Космофлот. Идите, док Грин.

И Максвелл Янг отвернулся к пылающему небу Венеры.

 

Эпизод мухи

Это был третий зарегистрированный объект за апрель – совершенно заурядная десятиметровая силикатная глыба. Спутниковый телескоп Службы антикинетической обороны заметил его уже внутри лунной орбиты, за несколько часов до столкновения с Землёй. Вычислительная сеть САО немедленно рассчитала параметры движения и орбиту, сделала вывод, что никакой угрозы метеороид не представляет, занесла его в каталог под обозначением 2481 HN1 и благополучно удалила из стека заданий.

Если бы данные попали к специалисту, он наверняка заметил бы, что афелий орбиты метеороида находится в зоне астероидов-кентавров, и что он прошёл афелий десять лет назад – как раз тогда, когда у кентавров наблюдалась аномальная кометная активность. В те годы даже серьёзные астрономы поговаривали о возвращении аквилиан… Но компьютеры САО не были запрограммированы проводить такие сопоставления, а специалистам было не до того, чтобы отслеживать каждый падающий на Землю камень. И HN1 остался незамеченным.

Под низким углом он вошёл в атмосферу над ночной Атлантикой, окутался факелом раскалённого воздуха, вытянул за собой шлейф горящих обломков. В 70 километрах над мелководьем бывших Нидерландов последние клочья абляционной оболочки догорели и обнажили обтекаемый, докрасна разогретый корпус планёра.

В его форме, подчинённой универсальным законам аэродинамики, не было ничего «инопланетного»: тупоносый конус фюзеляжа, стабилизаторы, дельтовидные крылья. Когда планёр сбросил скорость до субзвуковой, он раскрыл створки днища и выронил на землю Европы первый зонд, похожий на яйцо с кинжалообразным выростом.

Выбросив десяток зондов, планёр вошёл в пике и самоуничтожился ударом о землю к востоку от руин Самары. Короткий взрыв озарил ночную полупустыню, не замеченный никем кроме мышей и сольпуг.

Так окончил жизнь первый инопланетный аппарат на Земле. Но основная часть миссии только начиналась.

Выброшенный планёром зонд вонзился в грунт утяжелённым лезвием кинжала. Как только вибрация утихла, защитная скорлупа яйца начала раскрываться и разваливаться. Медленно, словно распускающийся бутон, разворачивались нежные лепестки солнечных панелей, волосатые усики сенсоров. Когда над полупустыней занялся рассвет, разведывательный зонд был готов к работе.

Первая муха, привлечённая необычным резким запахом, села на чёрный пушистый ус. Приклеилась. Слишком поздно рванулась взлететь, впустую затрепыхалась. Ус неторопливо обвил её, микроскопические пасти на концах пушинок впились в эпителий. Кусочки мушиного тела по капиллярам побежали в глубину зонда – в автоматическую лабораторию. Через несколько часов муха перестала существовать, а в память аппарата легли первые мегабайты данных. Миссия началась.

 

Рианнон. Прибытие

БАЗА РИАННОН – КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:02

Запрос: О роза ты больна во мраке ночи бурной

КОРАБЛЬ – БАЗЕ РИАННОН

2481/07/30 22:14:03

Ответ на запрос: Разведал червь тайник любви твоей пурпурной

БАЗА РИАННОН – КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:04

Извещение: Вы пересекли границу 300-мегаметровой сферы контроля Колонии Рианнон

Предупреждение: Данным курсом вы войдёте в 50-мегаметровую сферу безопасности 2481/07/31 05:01:43

Извещение: Несанкционированный вход в сферу безопасности будет считаться агрессией против Колонии Рианнон и Плеромы

Запрос: Является ли Колония Рианнон вашим пунктом назначения?

КОРАБЛЬ – БАЗЕ РИАННОН

2481/07/30 22:14:05

Ответ на запрос: Да

БАЗА РИАННОН – КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:06

Предписание: Запрашивайте разрешения на любые коррекции орбиты

Запрос: Идентификационные данные

Запрос: Перечень вооружений

Запрос: Цель посещения

КОРАБЛЬ – БАЗЕ РИАННОН

2481/07/30 22:14:08

Ответ на запрос «Идентификационные данные»:

Название – «Султан Демонов Азатот»

Тип – пилотируемый корабль прямого межпланетного сообщения

Владелец – Объединённый Космофлот

База приписки – Колония Эрикс / Венера

Производитель – Wyvern Industries

Серийный номер – B3K

Капитан – м-р Тангейзер [NAV] Варгас

Ответ на запрос «Перечень вооружений»:

Гамма-лазерная бомба «Xpear Light»

2 УФ-лазерных 20-МВт эмиттера «Shinigami»

4 спаренных 86-мм скрэм-пушки

8 ракет «Сферомахия»

Ответ на запрос «Цель посещения»:

Дружественный визит

Глава делегации – д-р Зара Янг

БАЗА РИАННОН – КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:11

Извещение: Идентификация подтверждена

Извещение: Рассматривается решение о вашем допуске в сферу безопасности

Предписание: Не меняйте орбиту

– Док Ллойд! Срочное, – мягко прозвучал баритон программы-даймона в голове Гвинед Ллойд. – «Султан Демонов Азатот» вошёл в «жёлтую» сферу.

Доктор Гвинед Ллойд, прайм-администратор Колонии Рианнон, исполнительный директор компании «Рианнон Биосервис», глава исследовательского центра «Рианнон Нейролаб», прайм домена Ллойд, покоилась в кресле посреди рабочего кабинета.

Как и все помещения в Рианнон, кабинет был неправильной пещерообразной полостью. Плоским в нём был только пол – настил из шахматных чёрно-белых плит. Неровные стены из ноздревато-серого камня плавно переходили в такой же потолок-купол. Интерьер был строго минималистическим, во вкусе Ллойд. Никакой мебели кроме кресла, обитого лаково-чёрной кожей. На стенах – никаких обоев и украшений: лишь решётка вентиляции, пожарный датчик да три консоли с камерами наблюдения (камеры красные: частное пространство, видео в ограниченном доступе). Посреди потолка светился матовым дневным светом круглый плафон диффузора световода. По земным меркам, в полости стоял полумрак, но для огромных светочувствительных глаз рианнонки – самая норма.

– «Азатот» вошёл в «жёлтую» сферу, – повторила Гвинед Ллойд глубоким грудным голосом. Её тон был равнодушен с оттенком лёгкого недовольства. – И что? Это важно?

Гвинед находилась в кабинете одна, отключила все свои ауры, и её бледное тело не было скрыто ни реальным, ни иллюзорным одеянием. Это была стройная сорокалетняя женщина с высокой грудью, тонкими руками и острым, резко очерченным лицом в рамке прямых волос цвета воронова крыла. Прозрачно-зелёные глаза смотрели холодно. Голову охватывала серебристая диадема антенны. На лбу сквозь кожу рельефно проступал квадратик импланта – именно через имплант сейчас общалась с мозгом Гвинед программа-даймон.

– Да, это важно, – подтвердил даймон. – На корабле находится Зара Янг. Прикажете вызвать на связь?

Гвинед нахмурила тонкие брови.

– Зара Янг?

Да, вот это была действительно важная новость.

Новость, требующая быстрой, но обдуманной реакции. И пришедшая в самый неподходящий момент.

Политическое положение Рианнон было сложным.

После Войны за независимость, когда Луна и Марс отпали от Космофлота, некоторые колонии остались ему верны. Союз лоялистов стал называться Плеромой. В этот союз вошла и Колония Рианнон – хотя не всем рианнонцам это понравилось.

С тех пор прошло почти шестьдесят лет. Рианнон сохранила верность Плероме, но верность ненадёжную и сомнительную. Фракция сторонников независимости была весьма влиятельна и беспокойна. Она неустанно мутила воду.

Очередной мятеж сепаратистов произошёл год назад. Сторонники независимости на короткое время захватили власть, но фракция плеромистов, как обычно, оказалась сильнее. Верные Плероме домены при поддержке десанта с Венеры подавили мятеж. Последовали чистки и перестановки. Службы внешней и внутренней безопасности – экстрагард и интрагард – были укомплектованы венерианами, и во главе их обеих встал венерианин – вечно угрюмый и обиженный на весь свет полковник Прасад. Ну а чтобы это не выглядело слишком явной оккупацией, Венера позволила Совету выбрать прайм-администратором – главой колонии – Гвинед Ллойд, одну из самых известных и уважаемых рианнонок.

Несмотря на юный возраст, Гвинед уже была к тому времени видным учёным. Она посвятила жизнь нейронике и добилась в этой науке немалого. К политической карьере она не стремилась. За несколько лет до мятежа плеромисты с трудом уговорили Гвинед возглавить их фракцию – в основном чтобы самим подняться на её авторитете. Гвинед и сама разделяла взгляды плеромистов, и пока дело сводилось к речам в Совете, роль не доставляла ей неудобств. Когда сепаратисты подняли свой мятеж и захватили власть, всё стало хуже. Ей даже пришлось посидеть под арестом как «агенту влияния Эрикса». Но вскоре сепаратистов разбили, «агенты влияния» в одночасье превратились в правительство, и новый Совет избрал Гвинед главой.

Ей этого совершенно не хотелось – Гвинед наелась политики досыта. Но венериане чуть ли не физическими угрозами заставили её принять должность. Поначалу Гвинед надеялась, что должность будет номинальной, и все дела возьмёт на себя Прасад, но ей не позволили и этого. Пришлось управлять Колонией по-настоящему, и работа оказалась невероятно хлопотной и неблагодарной. Гвинед совсем забросила любимую науку и всё своё время отдавала делам управления.

И хоть кто-нибудь, не считая профессиональных подлиз, сказал ей спасибо? – часто спрашивала она себя. Наоборот! Чем больше Гвинед надрывалась на благо Рианнон, тем популярнее становилась оппозиция – недобитые сепаратисты во главе с Кадваллоном Арауном. Осведомители давно доносили, что на предстоящем Совете оппозиция готовит какую-то гадость – чуть ли не новый мятеж. Да что там оппозиция! Даже среди плеромистов у неё было полно ненавистников. Некий Мирдин Маур, больной на всю голову конспиролог, забил весь Солнет разоблачениями её коварных планов установления диктатуры – и ведь многие принимали его всерьёз.

И вот теперь ещё, в довершение всего, ей на голову свалился нежданный пассажир с Венеры.

Да ещё такой пассажир.

– Отчёт по «Азатоту», – устало распорядилась Гвинед.

Даймон послушно вывел в её поле зрения стереофотографию корабля и краткую сводку данных.

«Султан Демонов Азатот». Один из «большой тройки» мощнейших межпланетников Космофлота. Вперёд по курсу – тормозя – извергалась из магнитного сопла реактивная струя белого пламени. Она ослепительно отражалась в диске тонкоплёночного рефлектора, что защищал корабль от теплового излучения струи. За рефлектором тянулась стометровая, оплетённая толстой спиралью соленоида, труба термоядерного реактора-пробкотрона, крестовины радиаторов, шары топливных баков. Дальше тонкий центральный ствол ветвился антеннами и пусковыми фермами боевых ракет. На самом носу крутилась гантель жилого модуля. Судя по элементам орбиты, до тесного сближения с Колонией кораблю оставалось восемь часов.

То, что «Азатот» два месяца назад стартовал от Венеры, что он везёт делегата на Совет, давно все знали. Но оказалось неприятным сюрпризом, что делегат – сама Зара Янг.

Дочь Максвелла Янга, всесильного правителя Эрикса, гегемона Плеромы, главнокомандующего тем, что осталось от Космофлота. Доверенный помощник и вероятный наследник. Насколько её знала Гвинед – девушка способная и энергичная, но не в меру избалованная своим влиянием и известностью.

Только сейчас Гвинед вспомнила, что в последние два месяца Зара совершенно исчезла из новостей светской хроники (она не следила за светской хроникой – но в обычное время просто некуда было деться от сплетней о Заре Янг). Только сейчас, запоздало, Гвинед поняла, что должна была сразу насторожиться. «Сводка медиа о Заре, – торопливо приказала она даймону, – июнь-июль». Вспыхнул кричащий заголовок интервью какому-то таблоиду – «ЗАРА ЯНГ: Я СПЛЮ ТОЛЬКО С ПЛЕРОМИСТАМИ». Цитата раскрывалась в выноске: «Я сплю только с плеромистами. Нет, правда. Чем больше вы сделали для объединения Солсистемы – тем больше у вас шансов оказаться в постели со мной»… Зачем она читает эту чушь? Досадуя на себя, Гвинед потребовала рассортировать сводку по рейтингу источников. Только теперь наверх всплыло что-то содержательное: «с мая этого года учится пилотированию», «проходит лётную практику» – вот только не сказано, на каком корабле. Что ж, теперь выяснилось, на каком.

Зара не была ни другом, ни врагом Гвинед. Они не встречались в реале, а по Солнету общались редко и исключительно официально. Но согласно всем правилам Гвинед, глава Рианнон, должна была узнать о визите гораздо раньше. То, что её не предупредили, что застали врасплох, могло означать лишь одно.

Визит направлен против неё.

Венера ей больше не доверяет.

– Дай разрешение кораблю на парковку и наладь видеосвязь, – приказала даймону Гвинед. Затем короткой мыслекомандой вызвала в окно связи собственное изображение, включила официальную ауру – белый нимб вокруг головы, сделала уверенное лицо.

БАЗА РИАННОН – КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:21:25

Извещение: Вам разрешён вход в сферу безопасности

Извещение: Вам разрешена парковка на расстоянии не менее 500 км от центра масс Рианнон-Р2 в плоскости вращения

Предписание: Установить широкополосную связь по протоколу CSP

Предписание: Вызвать главу делегации на связь

– Док Янг на связи, – доложил даймон. – Лаг одна секунда.

Перед глазами Гвинед – там, где только что висела фотография корабля – возникло два окна. Левое пока пустовало, в правом Гвинед видела себя: твёрдое, волевое, невозмутимое лицо, медленное кружение кольца ауры.

– Начало сообщения, – заговорила она. – Рада вас приветствовать у Рианнон, док Янг. Несколько неожиданно. Мне говорили, что на Совет летит коммандер Халид. Что-то изменилось? Конец сообщения.

Левое окно замигало, и в рамке появилась Зара Янг. Смуглая синеволосая красавица с миндалевидными кошачье-золотистыми глазами и сложенным в лёгкой улыбке превосходства ртом. Сейчас она явно старалась выглядеть как настоящий офицер Космофлота: форменный чёрный дзентай сверкает всеми регалиями, лазурные волосы разделены идеальным пробором.

– Приветствую, док Ллойд, – с отцовской вкрадчивой интонацией заговорила Зара. Голос был артистически мелодичен, с лёгким придыханием (Гвинед он всегда казался манерным). – Да, папа решил послать вместо Халида меня. Повысить уровень представительства. Маленький знак внимания вашей колонии и вам лично. – Девушка завершила фразу лукавой улыбкой, от которой Гвинед передёрнуло.

– Я польщена, – холодно сказала Гвинед. – Но зачем же было скрывать это до последнего?

Голос Зары тоже похолодел.

– Затем, что мой визит – не просто визит вежливости. Венера не стала бы посылать «Азатот» и тратить килограммы гелия-3 только для того, чтобы я гордо отсиживала зад у вас в президиуме. Мне доверена миссия исключительной важности и исключительной секретности. Такой секретности, что одним её упоминанием я уже нарушаю режим.

– Вы меня заинтересовали.

– Ещё бы! Да вы подождите. О самом интересном будем говорить не по радио. Подготовьте мне апартаменты на двоих с тихой комнатой, – властно распорядилась Зара. – А теперь до связи. – Её окно погасло.

– До связи, док Янг, – по инерции проговорила Гвинед.

Она перевела дыхание, вытерла пот со лба. Кажется, её не собирались отправлять в отставку?

 

Эпизод в циклере

В небольшой сферической полости тихо и полутемно. Лишь еле слышно шелестит вентиляция, да мягко светятся глифы на мониторах контроля. Сейчас – середина ночи по условному бортовому времени циклера «Нефер».

У стены, приклеившись к магнитной рамке магнитами на пояснице, спит мастер Тэм [MED] Петерсен, санитар.

Он расслабленно висит в невесомости, поджав ноги к животу в позе эмбриона. Маленькое тело туго обтянуто тёмным эпидермособирающим комбинезоном-дзентаем. Руки и плечи бугрятся мышцами, зато ноги – худые, почти без мускулов: Тэму почти никогда не приходится ни ходить, ни стоять.

Тэм – нульграв. Он генетически и эмбрионально модифицирован для жизни в невесомости. Безгравитационные полости жилых астероидов – его естественная среда. Внешне, впрочем, никаких отличий от стандартного человеческого облика не видно. Лишь если снять с Тэма дзентай, окажется, что на его теле почти нет волос: лёгкая коррекция генотипа – для меньшей нагрузки на сантехнику.

Тэм – биосинт. Он зачат в пробирке, выношен в искусственной матке-утерине и рождён специфически выдавленным через имитатор родовых путей. Его серия получилась удачной, и клоны Тэма выпускаются до сих пор. Это ни в коей мере не делает его неполноценным: таким же путём появляется на свет большинство космиков.

Тэм – нейтрал: это его пол. Внешне он выглядит скорее как мужчина, и выделение отходов организовано по мужскому типу – так удобнее в невесомости. Но гормональный фон женский – это лучше подходит к характеру его работы.

Тэм – воркмод. Он любит свою работу – обслуживание пациентов на госпитальных циклерах; работу, к которой его начали готовить ещё на стадии проектирования генома. Тэм – член гильдии MED, которая произвела его на свет и дала образование, и пожизненный сотрудник корпорации «СтарФаб», которая всё это оплатила. Его это не тяготит. Он гордится своей должностью и до глубины души предан «СтарФабу», гильдии и Церере.

Тэм немолод. Ему под семьдесят, позади полжизни. В его послужном списке около двадцати рейсов на циклерах – небольших астероидах, наматывающих эллипсы между орбитами Цереры, Марса, Венеры и Земли. Ещё полсотни миллизивертов дозы – и на пенсию. Заработал он за свою жизнь достаточно, чтобы завести ребёнка – тоже биосинта, естественно. Клона, для которого донором ДНК послужит сам Тэм или один из его семейных партнёров (да, у Тэма есть семья). А может даже и не клона, а конструкта с индивидуально скроенным геномом. Это намного дороже – но рейс на «Нефере» Тэму оплатят по тройной ставке, как-никак военная операция. А война может и затянуться: ещё три-четыре таких рейса – и его сбережения удвоятся.

Что это за война? Об этом Тэму известно мало. Ведь он всего лишь гильд, человек узкой специализации – «мастер», а не «доктор». Он отлично разбирается в своём деле, имеет кое-какие хобби, но сверх этого не знает и не хочет знать ничего.

Что знает Тэм?

Что владелец «Нефера» – марсианская колония Сильвана.

Что Сильвана вместе с лунной колонией Фламмарион составляют Дуэт – альянс двух сильнейших независимых от Венеры колоний Солсистемы.

Что сейчас «Нефер» движется к астероиду Рианнон и долетит через месяц. А зачем летит? Официально – везёт инвалидов на биопротезирование. Зачем на самом деле – Тэму знать не положено, но тут и дурак поймёт: освобождать Рианнон из-под власти венериан. Недаром же все инвалиды как один милитанты, а временные механопротезы у них нестандартной, незнакомой Тэму комплектации…

А зачем воевать с венерианами? Да затем, что они – ненасытные агрессоры и враги человеческого рода, что Максвелл Янг, безумный правитель Эрикса, до сих пор не смирился с падением тирании Космофлота и мечтает вновь подчинить независимые колонии.

Остальное покрыто туманом. При желании Тэм, конечно, найдёт в сети какие угодно сведения. Ответ на запрос придёт не сразу – до ближайшего сервера Солнета около пяти световых минут, – но можно заглянуть и во внутреннюю медиатеку циклера, там тоже хватает регулярно обновляемых данных.

Другое дело, что всё это Тэма не касается и совершенно ему неинтересно.

Он резко открывает глаза. В каюте загорается свет, и становится видно, что пастельно-жёлтые стены увешаны его личными вещицами. Тут и награды, и сувениры, и пластиковые 3Д-иероглифы (трёхмерная каллиграфия – одно из его хобби). Становится видно, что кожа Тэма бледна, а голый череп охвачен диадемой антенны…

Тэм проснулся не сам. Его разбудил сигнал – пришла какая-то важная информация по подписке. «Солнет, “Церера Таймс”, текстовое сообщение», – информирует его даймон.

Тэм отдаёт мыслекоманду загрузить сообщение, и текст появляется перед его глазами.

Зара Янг прибыла в Рианнон

Как это повлияет на исход выборов?

В начале сентября в Совете Колонии Рианнон состоятся выборы прайм-админа. Официального списка претендентов нет – согласно уставу Колонии, любой член Совета может выдвинуть свою кандидатуру в начале заседания. До последнего момента ставки на выигрыш наиболее вероятных кандидатов были таковы:

Гвинед Ллойд – 73 %

Кадваллон Араун – 18 %

Кто-либо другой – 9 %

Но ситуация изменилась, как только к Рианнон прибыл венерианский корабль «Азатот». Выяснилось, что на корабле находится Зара Янг – дочь эриксианского прайм-админа и овер-коммандера Космофлота Максвелла Янга. До последнего момента это скрывалось. Букмекеры сразу подняли ставку на лояльную Венере Ллойд до 86 %, а ставку на сепаратиста Арауна понизили до 10 %…

Чем дальше Тэм читает, тем шире расплывается в улыбке.

Шансы Кадваллона Арауна упали до 10 % – разве это не прекрасно? Ведь чем меньше ставят на Арауна, тем больше выиграют те, кто на него ставил.

Если всё пойдёт так, как предполагает Тэм, то команда «Нефера» вышибет венериан из Рианнон, приведёт к власти оппозицию во главе с Арауном – и Тэм получит на свою ставку десятикратный выигрыш.

Тогда его семья, пожалуй, сможет позволить себе и двоих детей!

 

Сказка о запретном городе

Когда-то здесь стояла Москва, великий город кафиров. Была она полна зла, нечестия, и столь великого соблазна, – рассказывал по пятницам имам, – что многие нетвёрдые мусульмане стремились в неё, чтобы предаться кафирским порокам. Забывали истинную веру, впадали в безбожие, смеялись над старшими, отталкивали бедных и слабых. Мусульманки ходили по улицам неприкрытые, накрашенные, полуголые, – раздувая волосатые ноздри, вещал имам, – а потом ложились в постель к кафирам. Страшный грех царил на Земле! Вот за что Аллах милостивый, милосердный, разгневался и огненными копьями поразил мир, как прежде разил Содом и Гоморру, и адитов, и самудитов, и фараона, и многоколонный Ирам. Так погибла Москва и все люди в ней.

А потом прилетели с небес гоги и магоги.

Кто из них гоги, а кто магоги, Саид не знал. Толком не знал даже имам. Дедушки в чайхане любили посудачить на эту занятную тему. Большинство соглашалось, что гоги – это те, что выглядят как люди, а магоги – полулюди: потомки тех, кто путался с ифритами, всякие великаны и другие уроды. Саид же подозревал, что с ифритами путались и гоги: уж больно все были рослые, румяные и откормленные – так пышущие здоровьем, что казались какими-то хищниками; скорее пугали, чем вызывали зависть.

По-настоящему они назывались «космики», и Саид знал, что все они (ну, может, кроме самых уродов) – потомки обычных людей. Просто перед самым Гневом Аллаха они смылись в космос и пересидели там самое страшное. С тех пор прошло неведомо сколько лет. Но и до сих пор наземники – потомки тех, кто остался на Земле и принял Гнев смиренно и бесстрашно – жили наособицу от космиков, почти с ними не водились, да и вообще едва считали за людей.

Колония космиков – Новая Москва – располагалась довольно далеко от махаллы Науруз, родного квартала Саида. Бывало, они с пацанами забирались на старую водонапорную башню и глазели в чей-то электронный бинокль на город гогов-магогов. Весь он был в садах, с зеркально-прозрачными домами, бассейнами, воздушными машинами. Но пацаны глазели всё больше на женщин – те, бывало, летом ходили по улицам совсем голые. Потом у костра на пустыре пацаны любили похвастаться, как развлекались с космичками: один имел двоих зараз, другой пятерых. Поначалу Саид даже думал, что только он один врёт от первого до последнего слова.

Но Саиду Мирзаеву было двенадцать лет, и его пока ещё интересовали не только женщины. Любил он поглядеть и на военную базу, и на космодром – как с громом, сотрясающим землю, поднимаются самолёты-кэрьеры, осёдланные гладкими белыми шаттлами; как в струях горячего марева садятся шаттлы; как расхаживают увешанные оружием великаны-милитанты, снуют роботы, катаются грузовики – гигантские тягачи для буксировки кэрьеров, рефрижераторы с цистернами криотоплива…

Все эти слова – «шаттл, кэрьер, рефрижератор» – с важным видом объяснял Байрам Ходжаев, единственный в их компании ученик космиковской благотворительной школы. Его семья, хоть и довольно уважаемая, как-то уж слишком старалась выслужиться перед космиками. За это Байрам частенько бывал пацанами бит, но его рассказы о жизни гогов-магогов все слушали затаив дыхание. Саид даже подозревал, что Байрам единственный, возможно, не совсем врёт про то, как лапал космичек-учительниц.

Самого Саида родители и близко не подпускали к школе. Отец, Малик Хамид-оглы, пожилой чернобородый владелец чайханы, считал, что изучать кафирскую науку – и само по себе грех, да и для будущего чайханщика дело совсем ненужное. Ходит мальчик дважды в неделю в мектеб при мечети, учит там основы веры, арифметику, русский и ингилийский языки – и хватит с него. Нельзя сказать, чтобы и самого Саида сильно тянуло к знаниям. Ничего бесплатного в мире нет, уж это он усвоил твёрдо. Так что наверняка за космиковской благотворительностью скрывался какой-то тёмный замысел: заманивают детей, а потом режут на органы, насилуют или приносят в жертву шайтанам.

И всё-таки мир гогов-магогов притягивал как магнит. Попасть в Колонию было невозможно. Мешал не забор – его Саид перемахнул бы в два счёта – мешали магические красные плакаты в ста метрах от забора. «НЕ ХОДИТЬ: БОЛЬНО», – предупреждал плакат словами и картинками. И правда, шагнёшь за волшебную черту – вся кожа вспыхнет, будто кипятком обваренная; а отбежишь с воем, и тут же пройдёт. Так что если хочется космиковских вещичек – иди на пустырь к Южным воротам. Посидишь полчасика, дождёшься, когда выедет мобиль – тут-то и беги за ним, пока дыхания хватит, ори во всё горло: «Док, хелло, мани, сувенир!» Раз на раз не приходится, но могут и бросить шоколадку или деньги, а то и вовсе драгоценность: электронную игрушку. И тут уж будет одна забота – хватай и уноси ноги, пока не отняли старшие пацаны.

О том, чтобы попасть внутрь, Саид и не мечтал. Внутри не бывал никто из знакомых семей. Один только Бабаджан Галимов, самый уважаемый человек в Рабате, хозяин Галимовского базара, имел право напрямую торговать с космиками – вот он-то бывал у них каждый день. Но это был такой большой человек, что ездил в золочёной машине, имел отряд нукеров, дворец с фонтанами, зиндан для должников, и на свои деньги содержал общественную баню. Разве мог Саид всерьёз думать, что сможет ему в чём-то уподобиться?

Но всё-таки в Колонию однажды попал и Саид.

Всё началось в четверг, 3 сафара 1917 года Хиджры, в руинах Старой Москвы.

Древняя столица кафиров, непомерно огромная – целая страна, а не город – начиналась в километре к югу от махаллы Науруз, за овечьим выгоном. Хоть и не защищённая никакой волшебной оградой, Старая Москва была для Саида столь же запретной, как Новая.

Город, прогневивший Аллаха, населяли джинны и призраки (так пугали его родители в детстве), разбойники, собаки и ядовитые змеи (так стали говорить, когда Саид подрос). Но его и без этих страшилок не слишком тянуло в Старую Москву. По рассказам бывавших там людей, ничего интересного в руинах не было. Легенды о сокровищах Алмазного фонда и Оружейной палаты до сих пор притягивали кладоискателей, но уже много лет никому из них не улыбалась удача…

Вряд ли Саид пошёл бы в руины, если бы не заманил лучший друг, Хафиз Халиков.

Накануне того рокового четверга Хафиз подошёл к нему на перемене в мектебе, с таинственным видом отвёл в сторонку и показал сокровище: прозрачный округлый камешек с вишню величиной.

– Брат принёс из Старой Москвы, с охоты, – гордо сказал Хафиз. – Их там целая река, таких камней. Я у него выспросил дорогу. Пошли завтра со мной!

Саида одолевали сомнения.

– Что же твой брат не набрал там мешок? Разбогател бы.

Хафиз пренебрежительно махнул рукой.

– Да он кроме своей охоты на собак и знать ничего не знает. Думает, это стекляшка. Пошли! А не хочешь, и без тебя найду с кем сходить. – Он поглядел на Саида с прищуром. – Или боишься?

Этот вопрос решил дело. Следующим утром Саид торопливо надраил пол на террасе чайханы, отпросился у отца погулять (отец даже не спросил куда – врать не пришлось) и покатил на велосипеде к месту встречи, на пустырь у Южных ворот. Хафиз уже ждал на своём велике. Он оказался предусмотрительным – захватил бутылку воды и какую-то нацарапанную от руки карту. Друзья выехали из Рабата на бывшее Дмитровское шоссе и покатили на юг.

В своё время огненные копья Аллаха сожгли асфальт шоссе, а дожди и зимы довершили разрушение. Древняя дорога давным-давно превратилась в расплывшийся травянистый вал. Но по нему шла удобная колея, накатанная мобилями археологов из Новой Москвы, и ехать по ней было удобнее, чем по степи. Скоро Саид и Хафиз миновали овечий выгон и въехали на окраину гигантского города.

Дома-башни сравнительно недавней постройки, высокие, просторно расположенные, ещё не успели до конца разрушиться. Их остовы из прочной карбокерамики обросли лишайником и птичьими гнёздами, над обломанными верхушками вились и галдели стаи птиц, но всё-таки эти дома ещё выглядели как дома. Дальше потянулись более старые районы, много веков назад застроенные хлипкими бетонными зданиями. От них остались только бугры, заросшие полынью. Здесь Хафиз то и дело останавливался, чтобы свериться с картой. «Восемь кварталов на юг… – важно бормотал он (как будто себе под нос, но так, чтобы Саид слышал). – Три квартала на восток…» Наконец они наткнулись на речушку, что прорыла извилистый овраг сквозь бывшие кварталы. Притормаживая, вздымая клубы белой пыли, мальчики по дну сухого распадка съехали к реке. Та почти пересохла – галечник русла был едва смочен водой.

– Вот, – Хафиз с видом скромного торжества поднял плоскую гальку. – Видишь? Они тут все такие.

И правда – если отмыть камешек от пыли, он оказывался прозрачным. Река сокровищ! Саид присел, с восторгом перебирая гальки, набивая карманы самыми крупными и красивыми. Скоро он, однако, присмотрелся и ощутил горькое разочарование.

– Это стекло, дубина, – он чуть не ткнул очередную находку Хафизу в нос. – Видишь? Трещина. И пузырьки. Разве в камнях такое бывает? – Он бросил стекляшку наземь и с хрустом раздавил ногой. – Тут были дома со стеклянными окнами. Окна разбились, речка обкатала осколки. Тьфу! Поехали домой.

Хафиз схватил его за руку.

– Стой где стоишь.

Саид замер.

Он тоже увидел собаку.

Жёлтая собака в чёрных подпалинах, тощая, вислоухая, стояла в десяти шагах и щерила на них пасть в грязных сосульках бороды. Дикая собака. Самый страшный зверь в степи. Саид никогда не видел их так близко, но какой-то древний инстинкт подсказывал, что её поза – поза готовности к атаке. Зверь встретил его взгляд и глухо зарычал.

– Не бежим, – вполголоса сказал Хафиз, – спокойно отступаем. Брат говорит, они нападают только стаей. А в этом районе все стаи выбиты. Это одиночка. Наверное, тут её логово со щенками…

Они медленно пятились к распадку, по которому спустились сюда, не сводя глаз со зверя. Саид подобрал крупный окатыш. Вместо того чтобы испугаться, собака громче зарычала и потрусила в их сторону.

– А ну пшла! – Хафиз резко позвонил в велосипедный звонок. Саид швырнул в собаку окатыш, та с рычанием отскочила, но так и не обратилась в бегство. – Всё, идём! Мы её отогнали, теперь не набросится.

Мальчики развернулись и, ведя велики за руль, бегом пустились вверх по распадку. Хафиз бежал впереди и остановился так резко, что Саид едва не налетел на него.

– Что там?

– Стая, – выдохнул Хафиз. – Ах ты, шайтан…

Стая?

Да. Впереди, у выхода из распадка, их поджидали два пса. Серый и чёрный, оба крупнее той жёлтой суки. Почему они разного цвета, ведь в стае все родственники? – промелькнула в голове Саида бесполезная мысль. С грозным глухим рычанием серый и чёрный двинулись вперёд. В панике Саид оглянулся. Жёлтая сука наступала сзади, отрезав путь к отступлению. Ловушка. Справа и слева высились крутые склоны. Сейчас они погибнут, погибнут из-за кусочка стекла.

Не сговариваясь, друзья бросили велосипеды и полезли на правый склон – не такой отвесный, как левый. Хватаясь за кусты полыни и камни, ломая ногти в сухой земле, Саид карабкался вверх. Склон слишком крут для собак – но что если стая уже поджидает наверху? Лучше об этом не думать. Саид добрался до верха. Он ухватился за куст на бровке склона, подтянул ногу, напрягся для рывка – и тут его что-то больно ужалило в ладонь.

Саид вскрикнул, и – будто укус его подстегнул – рванул вверх, вывалился на ровную землю. Хвала Аллаху, собак не было. Тяжело дыша, Саид посмотрел на то, что ужалило его.

Чёрный цветок торчал на самой бровке, возвышаясь над чахлыми кустиками полыни. Прямой стебель с утолщением внизу, раскидистый венчик листьев, глянцево-чёрных и странно чистых, будто кто-то отмыл их от пыли, невесомое облако пушистых волос, трепещущих на ветру. На пару шагов вокруг цветка ничего не росло. Площадка голой земли была усеяна высохшим добела собачьим дерьмом и костями каких-то мелких зверушек. Саид никогда не видел ничего подобного.

– Что это за хрень? – спросил он Хафиза. Тот тоже успел поднялся и валялся на земле, шумно дыша.

– Первый раз вижу, – Хафиз перевёл дыхание. Он больше не пытался строить из себя знатока Старой Москвы. Рука Саида болела, как от укуса осы, и на глазах краснела и вздувалась опухолью. Из центра красноты торчало блестящее чёрное жало… Жало цветка. Что же это такое творится? Саид попытался вытащить жало зубами, но оно сломалось, и острие ушло внутрь.

– Всё, пошли вниз за великами, – сказал Хафиз. – Собак нет. Дома иголкой вытащишь.

Действительно, собаки исчезли, будто провалились сквозь землю. Почему стая бросила добычу? Нечего думать, надо убираться отсюда. Мальчики спустились за велосипедами, вышли на шоссе и покатили домой. Вся охота к приключениям пропала. Опухоль на руке Саида не спадала, хоть он и приложил подорожник, и горела огнём.

Укус не прошёл и дома. Родителям Саид соврал, что ужалила оса.

Он попытался вынуть жало иголкой, но не смог – только расковырял ранку до крови.

Проклятый цветок оказался ядовитым. После обеда начался жар и заболела голова. Покраснение и зуд распространились от опухоли на всю руку. Саиду стало совсем страшно – но не настолько страшно, чтобы признаться родителям во всём. Проще было тайком сходить в больницу, что в космиковской благотворительной миссии.

Отец как раз очень кстати послал его на базар – удачный повод уйти из дома. Саид снова оседлал велосипед и покатил в сторону, противоположную базару – в благотворительную миссию.

Тогда Саид не мог и подумать, что не вернётся домой.

 

Рианнон. Воспоминание

– Зара.

– Что, папа?

– У меня к тебе разговор.

– Говори быстрее, папа.

– Торопишься?

– На благотворительный концерт. На первое отделение уже опоздала. Ещё немного – опоздаю и на второе, и это будет уже неприлично. Давай. Что ты хотел сказать?

– Концерт придётся пропустить. Разговор серьёзный. Сядь.

– Ну?

– Я хочу поручить тебе задание.

– Опять соблазнить какого-нибудь несчастного марсианского дипломата?

– Я сказал, сядь.

– О нет! Аквилианского дипломата?! И сколько у него щупалец?… Ладно, ладно. Я села. Всё. Я настроилась серьёзно.

– Надеюсь. Ты не ребёнок. Тебе уже тридцать шесть, четверть жизни позади. Довольно развлекаться. Пришла пора сделать нечто достойное Янгов. Нечто по-настоящему важное для Космофлота.

– Папа, ты меня обижаешь. По-твоему, я только развлекаюсь? Я пропагандирую наше дело везде где могу.

– Есть вещи поважнее пропаганды на светских вечеринках. Ты ещё не в курсе, но Дуэт начал войну.

– Что?

– Фламмарион направил к Венере два вооружённых до зубов циклера, «Санторо» и «Хольцман». Марс направил циклер «Нефер» к астероиду Рианнон. Это война. Сепаратисты шестьдесят лет орали «Раздавить гадину», и наконец-то решились. Началась серьёзная игра, Зара. И она потребует предельного напряжения сил от всех нас.

– Что я должна сделать?

– Ты ничего не должна. Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать. Если тебя пугает ответственность – только скажи, и иди на концерт.

– Ты меня опять обижаешь, папа.

– Прости, моя девочка. Это я так… Я никогда в тебе не сомневался.

– Итак, что мне делать?

– То же, что и всегда. Говорить с людьми. Убеждать людей. Но на этот раз помнить, что от твоих слов зависит всё. И зависит самым прямым образом.

– Как-то неконкретно. Всё – это что?

– Будущее Эрикса. Будущее Космофлота. Будущее Солсистемы. Жизнь и смерть человечества. Ты готова взять на себя такую ношу?

– Готова, папа, готова. Хватит предисловий.

– Тогда прочти вот это.

– «Уроборос»? Что это значит?

– Червь, моя девочка. Червь, кусающий себя за хвост.

 

Из архива. Доклад комиссии

26 сентября 2234 г.

Только для руководства штаба

Объединённого Космофлота.

При признаках утечки информация дезавуируется.

Маячный сигнал на волне связи с зондом «Параллакс-4» был принят телеметрической станцией в 2186 году. Сигнал достоверно повторялся и содержал астрометрические координаты движущейся точки в системе координат, привязанной к пяти стабильным пульсарам.

Область ошибок включала в себя карликовую планету Седна в облаке Оорта. Предварительные поиски сигнала от Седны на указанной в сообщении частоте не дали результата. Однако продолжительные наблюдения выявили, что диаграмма направленности сигнала указывает на область вне орбиты Земли, и уверенный прием был достигнут только со станции дальней связи на Церере.

Контакт состоялся и продолжается до сих пор. Поток информации со стороны Седны велик, но большая его часть нам непонятна. Причина непонимания заключается в невозможности декодировать сигналы различных протоколов. Перевести информационный поток в единый протокол без знания принципов его организации не представляется возможным.

Седной была предложена помощь в создании транслятора протоколов. Условием его исполнимости и функциональности была передача нами спецификаций на уровне микроядра процессоров и исполняемого кода ядра операционной системы, в которой предполагалась инсталляция кода. Только после этого контактёр переслал бы нам принципиальную схему адаптера или подобного устройства, и начал бы передачу.

Это требование не было принято, поскольку означало бы открытие сегмента нашей информационной сети для внедрения инопланетного кода с последующим непредсказуемым воздействием на остальные сегменты. Поскольку уровень развития математики и электроники наших собеседников заведомо выше нашего, никакая изоляция адаптера и компьютера с запущенным кодом уже не имела бы значения. Код нашёл бы лазейку в нашу информационную среду сам, помимо нас.

В то же время реакция контактёра на наши вопросы вызывает сомнения в его разумности, если понимать её как способность пройти тест Тьюринга. До определенного момента переговоров происходило накопление смысловых единиц, понятных обеим сторонам. Однако когда мы задали вопросы о природе системы передачи данных, об их источнике, а также о целях летящих к нам объектов, переговоры зашли в тупик. Всё большая часть вопросов получала стандартный ответ – «задайте вопрос в запрашивающем потоке, ждите ответа от полномочных представителей, я не имею достоверных знаний об этом. Поставить вопрос в запрашивающий поток (да/нет)?» В настоящий момент это единственный ответ на все наши новые вопросы. Кроме того, нам постоянно напоминают, что разъяснение можно получить, проинсталлировав предложенный код в нашу вычислительную систему.

В ходе переговоров удалось узнать о самом контактёре и состоянии дел в Солнечной системе следующие факты:

1) Седна является местоположением промежуточного ретранслятора, но не самого контактёра. Доверительный интервал задержки превышает время на прохождение сигнала на передачу и приём, но имеет статистически достоверную, плавно нарастающую добавочную составляющую. Хотя это может быть и уловкой, но с таким же уровнем достоверности это указывает на объект в радиусе пяти световых часов от Седны, удаляющийся от неё со скоростью порядка гелиоцентрической круговой.

2) Статус контактёра – предварительный переводчик, вестник, приглашающий к полноценному контакту. Уровень компетенции – совмещение семантики языков общения на уровне фундаментальных терминов.

3) Система связи контактёра со своей цивилизацией – маломощные сигналы с системой неустановленной удаленности, предположительно через гравитационную линзу Солнца. Ответ от вышестоящего представителя контактёра правдоподобно замотивирован им как обещанный в весьма отдалённом будущем.

4) Технические подробности системы связи сводятся к понятиям «очень давно существует», «очень просто устроена», «не требует ремонта». Само понятие «ремонт» долго не удавалось согласовать. В конце концов Седна объявила его «неважным». Местоположение систем связи не известно контактёру. Вопрос переадресован «вышестоящим».

5) Причина, по которой Седна вышла на связь, и по которой состоялся запуск флота «аквилиан», сформулирована так: «Вы, земляне, несёте опасность». Никаких разъяснений не последовало, для выяснения подробностей нам вновь предложили скачать код-переводчик.

6) Вопрос о личных данных контактёра вызвал обильные ссылки на передаваемые им пакеты информации. Данные пакеты характеризовались как «подробное описание давних событий». Пакеты очень велики (терабайты двоичного кода) и содержат, скорее всего, визуальную и параметрическую информацию. Однако неизвестен даже способ проверки контрольной суммы. В настоящее время пакеты начали повторяться. На продолжающиеся вопросы приходит стандартный ответ-отсылка и предложение скачать код.

7) Близкий контакт по каким-то причинам нежелателен для Седны. Контактёр утверждает, что он запрограммирован на самоуничтожение в случае прибытия нашего зонда или корабля.

Попытки расшифровать пакеты информации, передаваемые Седной, продолжаются. Информация заведомо не предполагалась к передаче как контактная, поэтому попытки разбить её на экраны на манер первого послания Аресибо были безрезультатны. Огромные последовательности знаков, повторяющиеся на очень длинных отрезках, дают намёк на то, что пакеты содержат много избыточной информации для трансляции её в протоколы, принятые у различных пользователей. Незнание нами языка или даже принципов составления кода делает попытки дешифровки заведомо бесплодными.

Сопоставление файлов Седны с недешифрованной инопланетной передачей, случайно перехваченной зондом GRAFFOS ещё в 2103 году, не выявило никаких статистически значимых совпадений.

Общение с Седной происходило посредством условного языка, составленного из понятий, переданных с нашей стороны. Попытки выяснить семантику языка контактёра сопровождались обычным предложением скачать код и обратиться к «вышестоящим».

Выводы

Деятельность человечества практически одновременно привлекла внимание двух представителей внеземного разума. Первый обнаружил наши действия космически заметных масштабов и выслал очень энергоёмкий объект в сторону нашего местоположения. Второй вышел на связь в тот момент, когда существование первого могло быть обнаружено нами. Хотя совпадение может иметь случайный характер, вероятность этого априорно невелика.

Комиссия не пришла к единой оценке риска, связанного с исполнением или неисполнением предложений контактёра по созданию компьютерной системы-транслятора. Большинство членов комиссии предлагает планировать дальнейшие действия, исходя из того, что Аквила и Седна оперируют в рамках взаимно согласованной стратегии. В этом случае предложение по закачке кода является частью стратагемы, нацеленной на экспансию потенциально враждебных программ и/или мемов в информационную среду человечества. Принятие предложения равносильно сдаче, отказ означает войну с неопределённым исходом.

Особое мнение выразил проф. Такахиро Эда, предложив исходить из противоположной гипотезы: Аквила и Седна представляют двух независимых и враждебных друг другу субъектов. Принятие этой предпосылки заставило бы оценить риск закачки кода как меньший по сравнению с риском отказа: закачка означает принятие покровительства союзника, отказ – войну в одиночку.

Ни гипотеза большинства, ни гипотеза Такахиро не имеют достаточной опоры в имеющихся данных. Вопросы типа «на чьей ты стороне» оказалось невозможным сформулировать в терминах согласованного с контактёром словаря понятий. Большинство комиссии считает саму эту неоднозначность признаком того, что никакой войны между инопланетными субъектами нет.

Рекомендации

Комиссия выработала компромиссный вариант ответа на предложение Седны. Он заключается в создании с нуля нестандартной аппаратно-программной системы-«песочницы», несовместимой ни с какими из действующих компьютеров и физически не приспособленной к обмену данными с внешней информационной средой. Подобная система может быть основана на концепции тотально обратимых (изоэнтропических) вычислений. Подозрительный код можно инсталлировать в такой системе без риска вирусной утечки, поскольку любая попытка несанкционированного ввода-вывода привела бы (согласно теореме о невозможности копирования квантовых состояний) к необратимой потере информации, а следовательно, к производству энтропии и аварийному разогреву процессора. Трудности создания тотально изоэнтропического компьютера высокой производительности велики, но принципиально преодолимы. Предварительная разработка соответствующего аппаратного обеспечения ведётся в рамках проекта «Уроборос».

Комиссия ожидает санкции Объединённого штаба на дальнейшие действия.

 

Рианнон. Встреча

Астероид Рианнон – километровая скала в форме помятой луковицы – светился мягким пепельно-серым отсветом далёкого Солнца. Там и сям на бугристой каменной поверхности поблескивали металлом купола оружейных блистеров, решётки антенн, зеркальные блюдца светоприёмников. От заострённой верхушки луковицы тянулась длинная прямая нить мерцающих огоньков – габаритные отражатели вдоль 450-километрового троса, что соединял Рианнон с чуть меньшим астероидом Р2. Этот младший необитаемый партнёр Рианнон выглядел еле заметным светлым пятнышком. Связка с заметной скоростью вращалась вокруг общего центра масс. Вокруг этой пары висели мелкие огоньки спутников – они так медленно ползли по орбитам, что казались неподвижными: ретрансляторы, маяки, телескопы, боевые платформы, сборки контейнеров, ожидающих разгрузки в порту или отправки к внутренним планетам.

«Султан Демонов Азатот» приближался к колонии вперёд хвостом. Тонкая нить термоядерной плазмы – разогретые до миллионов градусов несколько грамм дейтерия и гелия-3 – скрывалась за бериллиевыми стенками в гигантском соленоиде реактора. В хвостовом магните плазма смешивалась с обычным водородом, текущим из баков, накаляла его и заставляла вырываться из сопла ослепительной струёй. Светясь ярче далёкого Солнца, струя била вперёд по курсу. В семистах километрах от центра астероидной связки «Азатот» тормозил.

Гантель жилого модуля, моргая сигнальными огнями, безостановочно вращалась на носу корабля вокруг оси центрального ствола. На конце ствола торчала набалдашником мобильная пассажирская капсула – прямоугольный контейнер, обвешанный шарами топливных баков и параболоидами антенн.

В точно вычисленный момент капсула дрогнула и рывком отделилась от «Азатота». Из дюз боковых бустеров бесшумно выросли струи огня – бустеры уводили контейнер в сторону от громады материнского корабля. В то время как «Азатот» продолжал тормозить, капсула сохранила скорость, которую имела в момент отделения.

Капсула обгоняла «Азатот», двигаясь относительно него всё быстрее. Мимо проползли решётчатые сплетения ферм вокруг центрального ствола. Пролетели шары баков, каждый в несколько раз больше капсулы. Промчалась труба реактора в сплетениях охладительных труб и отростках радиаторов, промелькнула и померкла в пустоте реактивная струя. Оставив позади «Азатот», капсула приближалась к Рианнон.

Астероид, неразрывно связанный со своим противовесом Р2, двигался по кругу, на глазах меняя фазы, со скоростью 600 метров в секунду – с точно такой же скоростью, с какой подходила к нему капсула «Азатота». Несколько раз вспыхнули дюзы двигателей коррекции – кораблик выравнивал курс. Рианнон – по окружности, а капсула – по касательной, быстро приближались к точке схождения траекторий.

Гвинед Ллойд и полковник Веспер Прасад наблюдали за прибытием капсулы из-за толстого стекла аванзала. Кольца и глифы официальных аур ореолами светились вокруг их голов. Гвинед, не одетая ни во что кроме ауры, кривила тонкие губы в едва заметной улыбке. Прасад, на голову ниже Ллойд, смуглый эриксианин в форменном чёрном дзентае Космофлота, выглядел мрачно. «Явились на мою голову», – откровенно говорил взгляд глубоко посаженных глаз из-под густых бровей.

Космопорт располагался в самом низу астероида – то есть дальше всего от оси вращения – и, с точки зрения Рианнон, капсула «Азатота» подплывала снизу. Раскрытые стыковочные лепестки двух шлюзов капсулы – пассажирского и грузового – смотрели вперёд, между ними на борту алела роза Эрикса и золотился лучезарный щит Космофлота. Скорость сближения уменьшалась на глазах. В нескольких метрах от потолка причального дока капсула замерла, и тут стыковочные механизмы пришли в движение. Отделившись от потолка, многосуставчатые краны подхватили капсулу венчиками электростатических манипуляторов, приняли её вес, подтянули к стыковочному узлу. Защелкали замки, зашипела гидравлика, невыносимо тонко засвистел, выравнивая давление, воздух.

Пассажирский люк начал открываться. Яркий свет изнутри озарил полутёмный аванзал. Гвинед растянула губы в приветственной улыбке, её аура заиграла радугами и золотыми искрами. Грянул марш.

Запрос #2481073106/0

на регистрацию в интрасети Колонии

ID: 815204553251

Даймон: Genie Guard 5.16

Запрашиваемый статус: гость с правом ношения оружия

Личные данные пользователя:

Имя – Либертина Эстевес

Девпат – милитант

Дата рождения – 2447/09/19

Родители (производитель) – Рианнон Биосервис (филиал) / Колония Новая Москва / Земля

Модификация – файтмод / хайграв

Гендер – женский

База – Колония Эрикс / Венера

Аффилиация – Частная служба безопасности / Семья Янг

Должность (статус) – телохранитель, лейтенант

Запрос #2481073106/1

на регистрацию в интрасети Колонии

ID: 814607624575

Даймон: Genie Pro 5.03

Запрашиваемый статус: VIP-гость

Личные данные пользователя:

Имя – Зара Мария Сюзанна Янг

Девпат – бланк

Дата рождения – 2445/03/04

Родители (производитель) – Лавиния Лакшми Шастри, Максвелл Янг

Модификация – бьютимод / хайграв

Гендер – женский

База – Колония Эрикс / Венера

Аффилиация – Аппарат овер-коммандера / Объединенный Космофлот

Должность (статус) – помощник овер-коммандера

Первой в проёме люка показалась лейтенант Либертина Эстевес – коротко стриженая девушка с простым круглым лицом и гибким, изящным телом танцовщицы. Под чёрным, кожисто блестящим дзентаем невозможно было различить ни миомерно-усиленных мышц, ни укреплённых суставов. Разве что кобура на поясе, рубиновый нимб ауры да быстрый цепкий взгляд выдавали её род занятий. Оглядев аванзал и ни на миг не задержавшись глазами на встречающих, телохранительница шагнула в сторону – пропуская свою госпожу.

Когда в люке появилась маленькая стройная фигура Зары Янг в синем дзентае, Прасад и Ллойд поспешили навстречу. За ними покатилась тележка для вещей в сопровождении сервобота. Тележка направилась к грузовому люку, там сервобот принялся выгружать багаж. Зара, однако, оставила у себя в руке один из чемоданов – объёмистый металлический кейс, пристёгнутый цепочкой к её запястью. «Секретная миссия», – сразу вспомнила Гвинед. Белые кольца ауры вокруг синеволосой головы Зары загорались одно за другим, по мере того как её даймон загружал в интрасеть Рианнон всё новые личные данные.

– Док Янг!..

– Добро пожаловать в Рианнон, док Янг!

– Док Ллойд, полковник, – Зара выглядела слегка оглушённой резким выходом из невесомости, но её улыбка была бодрой, а рукопожатие энергичным. – Очень рада. Не будем терять время. Выключайте ваш оркестр, и поехали.

Девушка шагнула вперёд, качнулась и едва не потеряла равновесие. Телохранительница мгновенно подхватила её под локоть.

– Спасибо, Либи, – Зара мягко освободилась от поддержки. – В полёте отвыкла от нормального тяготения, – объяснила она. – Всё время под 0,1 g, на трёх оборотах в минуту. Вестибулярка успела привыкнуть к сильному кориолису, а у вас тут… – Зара не закончила фразу, остановилась и прикрыла глаза. – М-м. Можно идти помедленнее? Слегка мутит от того, что не чувствую вращения.

– Конечно, – заверила Гвинед. Они с Прасадом неторопливо вели гостей через просторный и пустой аванзал, мимо светящихся вывесок «Таможня», «Личный досмотр» и «Биологический контроль». Тележка катилась за ними, нагруженная чемоданами, но без кейса – тот по-прежнему был пристёгнут к запястью Зары. «Чего она боится? – подумала Гвинед. – Что мы его отнимем? Смешно». Безмолвная лейтенант Эстевес следовала позади как тень.

– Док Янг, – низким тяжёлым голосом заговорил Прасад, – я должен дать вам инструкции по безопасному поведению в Рианнон.

– А есть необходимость, полковник? – Они подошли к концу аванзала. В стене гостеприимно открылась дверь лифта.

– Здесь много врагов Венеры, а вы известны неосторожным поведением. – Прасад отстранился, пропуская девушку в лифт.

– Мне нравится ваша бесцеремонность, полковник, но отложим инструкции на потом. – В лифте Зара со вздохом облегчения опустилась на диван. Хотя она двигалась медленно и осторожно, всё равно чуть не села мимо, и Либертине опять пришлось её подхватывать. Лифт бесшумно тронулся. – Ох. Надеюсь, видео не попадёт в сеть?

– Прямого эфира нет, – сказала Гвинед. – Но вообще-то предполагается, что ваш визит необходимо осветить. Конечно, передачи не будет, если не хотите.

Зара махнула рукой.

– Да ладно, показывайте. Пусть народ позубоскалит. Это же моя работа.

– Работа? – не поняла Гвинед.

– Ну да, громоотводом, – с непосредственной улыбкой пояснила Зара. – Знаете, такой вздорной избалованной принцессой, которая вечно попадает в нелепые положения. Строит из себя героя-космолётчика, а сама садится мимо дивана. Как можно всерьёз ненавидеть отца такой смешной дочери?… Да, какие у нас планы? – сменила она тему.

– Сначала два часа отдыха, – заговорила Гвинед. – Потом…

– Нет-нет, без отдыха. – Аура Зары засеребрилась иглами деловитой строгости. – Я на корабле два месяца маялась от безделья. Начнём с главного. В моих апартаментах есть тихая комната?

– Конечно, как вы просили.

– Вот и начнём с переговоров там. Ну а вы, – обратилась она к Прасаду, – тем временем будете вводить Либи в курс дела.

– Простите? – из ауры над головой полковника поднялось серое облако недоумения.

– Ах, да. Забыла сказать. Лейтенант Эстевес – ваш новый временный глава интрагарда. Только на время моего визита, конечно. Личная рекомендация овер-коммандера, – девушка многозначительно подняла бровь. – За вами, полковник, останется только экстрагард, внешняя безопасность.

– Странно, что меня не предупредили, – Прасад старался не выглядеть оскорблённым, но голос слишком выдавал его. – Это знак немилости?

– О нет! – воскликнула Зара. – Не обижайтесь, полковник. Это только из-за меня. Когда речь идёт о безопасности Янгов, папа доверяет только самым близким людям. А главное… – Она театрально понизила голос. – Нам предстоят жаркие дни, полковник. И по части внешней безопасности, и по внутренней. И вы, боюсь, просто не потянете всё в одиночку.

Прасад погрузился в угрюмое молчание. Гвинед решила из вежливости поговорить с самой Эстевес:

– Лейтенант, вас произвели в земном филиале нашей компании. Приятно, что вы до некоторой степени рианнонка. Но почему вам дали такое нестандартное имя? Не валлийское?

– Либертина? – Телохранительница как будто смутилась от того, что с ней заговорили. – Прозвище богини Венеры. Меня заказала Венера, домен Эстевес, имя входило в контракт.

– Но вы никогда не были в Рианнон, насколько я понимаю?

– Нет.

– Беспокоитесь, достаточно ли опыта у Либи? – Зара ласково взяла телохранительницу за руку. Их ауры на миг соединились золотой электрической дугой симпатии. – Да, недостаточно. Вот я и прошу ввести её в курс дела. Либи прекрасный специалист, поверьте, и схватывает всё на лету. Но вернёмся к программе визита. Переговоры в тихой комнате. Что потом?

– Обед у меня, – сказала Гвинед. – Втроём, неофициальный. То есть нет… уже вчетвером. Лейтенант Эстевес теперь равна по должности полковнику Прасаду и должна быть приглашена. Потом экскурсия по колонии, если хотите. А в девять вечера правительственный приём с банкетом и оргией.

Зара согласно кивнула.

– Отлично. Нельзя ли открыть стены? Хочу посмотреть, где мы едем. Кажется, моя вестибулярка пришла в себя.

Гвинед отдала мыслекоманду, и стены кабины стали прозрачными.

Лифт поднимался пологой спиралью Магистрали Бейт. Это была главная транспортная артерия Колонии, названная так по первой букве древнекельтского алфавита. Они ехали сквозь округлые, неровные, будто анатомические слепки, залы-полости, соединённые круглыми устьями. Стены в мелких ячейках формовочной сети были гипсово-белыми. Бледный солнечный свет лился из диффузоров световодов. Сверху и снизу, слева и справа в Бейт выходили устья пещер-ответвлений. Над ними пестрели вывески клубов, кафе, секс-сервисов, вывески: «Магистраль Феарн», «Гильдия [INF]: образовательный центр», «Домен Араун. Частное владение». Людей не было – интрагард закрыл всю магистраль на время проезда высокой гостьи.

– Кстати, о приёме, – вновь заговорила Зара. – Кто приглашён?

– Вся администрация и лояльные члены Совета.

– Пригласите и оппозицию. Арауна и его людей.

– Хм… – Гвинед постаралась не выказать удивления. – Это будет неожиданно, учитывая их ненависть к вам, но… как вам угодно.

Лифт свернул в боковую, лишённую вывески магистраль, остановился перед запертым люком.

– Дальше пешком, – буркнул Прасад.

Люк открылся перед ними. Все четверо вышли из лифта и вступили в правительственный сектор астероида.

Гостевые апартаменты находились выше уровнем. Впрочем, в хаотическом пещерном лабиринте Рианнон никаких уровней не было – просто выше. Войдя внутрь, Зара без особого интереса оглядела просторную полость, украшенную картинами из жизни Старой Земли. Морская буря, цветущие рододендроны в Гималаях, лев и стадо зебр, черепичный европейский городок в сумерках – всё было ностальгически-тщательно выписано настоящими масляными красками на настоящих холстах. Кресла и диван, возможно, из настоящего дерева, выглядели так же тяжеловесно-роскошно.

– Пара минут, док Ллойд, – сказала Зара. – Схожу в туалет и переоденусь. А вы, полковник, проводите Либи в интрагард и дайте все нужные инструкции.

Зара скрылась в соседней полости, следом покатилась тележка с чемоданами. Через несколько минут она вышла, одетая в развевающееся чёрное платье – не ауру, а материальное платье из ткани. Зара Янг была дрессером, это знала вся Солсистема. Гвинед ощутила мгновенное раздражение – даже сейчас, перед серьёзным разговором, девчонка не удержалась от эпатажа – но постаралась подавить в себе это чувство.

– Ну всё, идёмте, док Ллойд, – Зара кивнула на устье другой полости – тихой комнаты. – Пора поговорить о том, зачем я прилетела.

Две женщины прошли в устье. Дверь за ними плотно, мягко захлопнулась.

 

Сказка о дворце чудовищ

Благотворительная миссия располагалась в паре кварталов от махаллы Науруз – несколько одинаковых белых домиков: школа, больница, спортзал, культурный центр, до сих не отремонтированный после того, как кто-то кинул в него гранату. В больничном коридоре толпилась очередь, но, слава Аллаху, знакомых Саид не встретил. Отстояв своё, он робко шагнул в белоснежный кабинет.

– Вот, – показал он распухшую и побагровевшую руку, – в Старой Москве чёрный цветок ужалил. Убегал от собак, схватился, а он…

– Цветок? – молодой чернокожий врач с табличкой на комбинезоне: «Лу Брендан» недоверчиво ухмыльнулся. – Что-то не слышал про такие цветы. Скорпион там сидел, скорее всего. Ничего страшного. Давай руку, посмотрю.

Рядом с Бренданом стоял какой-то прибор – белый шкаф с множеством мелких дверок. Одна дверка открылась, и из ящика, жужжа, выехала складная механическая рука с острыми щипчиками вместо пальцев. Она нависла над рукой Саида и точными резкими движениями опустилась к ней. Саид боязливо отвёл глаза. Он не почувствовал боли, когда щипчики вонзились в руку – лишь холодное острое прикосновение.

– Вот и всё, – бодро сказал Брендан. – Жало вытащили. Сейчас посмотрим, какая тварь тебя укусила.

В шкафу открылся другой ящичек, ярко освещённый внутри. Механическая рука сунула туда свою крохотную добычу. Глаза Брендана застыли, сосредоточенно упёрлись в пустоту. Саид уже видел у космиков этот взгляд. Байрам Ходжаев, тот, что учился в космиковской школе, объяснил, что они так разговаривают с джиннами в своих головах. Взгляд Брендана снова ожил. Теперь он выглядел оторопелым, и Саиду стало страшно. Значит, даже врач-космик не знал, что это?

– Это скорпион, да? – нетерпеливо спросил Саид. Ему очень захотелось, чтобы это оказался скорпион.

– Погоди с вопросами. Ну-ка рассказывай. Что это за цветок? Где нашёл?

– Да я рассказал уже! В Старой Москве. Около речки со стеклянной галькой, где стая собак. Чёрный цветок, листья как у лопуха, блестящие, волосатые. Вы лечить-то меня будете?

– Обязательно! – Брендан достал из шкафчика белый, как всё в комнате, пистолет, зарядил какой-то ампулой. – Только не здесь. Надо будет тебя свозить в Колонию. От воспаления сейчас сделаю укол, а серьёзно лечить будем там, в штаб-квартире. Давай, подставляй руку, не бойся…

В Колонию? В Новую Москву?!

– Зачем в Колонию? – голос Саида предательски дрогнул. – Что у меня такое?

– Пугать не хочу, – Брендан приставил пистолет к вене на его запястье, – но честно скажу: не знаю. – Пистолет щёлкнул. Саид ничего не почувствовал. – И это точно не скорпион. Поедем разбираться там, в хорошей лаборатории. – Брендан встал. – Всё, пошли.

– Э… А мои родители? Они не знают!

– Свяжешься с ними оттуда. – Врач подтолкнул его к двери. – Идём, идём, время не ждёт. Господа пациенты, – громко обратился он к очереди, – на сегодня приём окончен!

Еле чувствуя под собой ноги, Саид плёлся за Бренданом. Они вышли во внутренний двор миссии, где ждал мобиль – белоснежный шар на четырёх таких же белых шарах-колёсах. Спускаясь с крыльца, Саид пошатнулся – сильно кружилась голова – но Брендан уверенно подхватил его под руку.

– Ничего, сейчас полегчает. Идём. Ездил когда-нибудь на мобиле?

В белом боку шара обозначилась дверь и отъехала в сторону – и когда Саид понял, что сейчас окажется внутри, жадное любопытство охватило его и заставило забыть обо всех несчастьях. Он шагнул в белый шарообразный салон, опоясанный кольцом бархатных диванов, со столиком посредине. В стене напротив тотчас возникло круглое окно. Брендан уселся на диван. Саид несмело присел напротив.

Никем не управляемый мобиль тронулся с места. Они выехали за ворота миссии, в Рабат. За окном прежний мир Саида – кривые пыльные улицы, женщины в хиджабах, ковровые веранды кофеен, ниши лавок, глухие стены, размалёванные надписями «JIHAD FOREVER» – стремительно уносился назад.

– У меня опасное отравление? – Саид постарался, чтобы это прозвучало мужественно, сурово. Сейчас он чувствовал себя лучше – видно, укол начал действовать.

Брендан ответил не сразу – был занят мысленным разговором с джиннами.

– Если сразу не умер – значит, не опасное. Вылечим. Ничего сложного. Единственное, что странно – не бывает жалящих чёрных цветов. Тем более с таким странным ядом. Вот с этим надо разобраться, а с тобой всё будет в порядке. Как зовут твоих родителей? – сменил Брендан тему.

– Малик и Динара.

Врач достал из сумки пистолет-инъектор, поменял насадку на стволе.

– Подставь-ка руку.

– Опять укол?

– Ай-ди-метка. Без неё не пустят в колонию. Не бойся, ничего не почувствуешь. – Брендан приставил пистолет к его левому запястью, щёлкнул.

ID: 925840365286

Время присвоения: 2481/07/31 14:12:45

Личные данные:

Имя – Саид Мирзаев

Девпат – нульдев

Дата рождения – 2469/05/16

Родители (производитель) – Малик Мирзаев, Динара Мирзаева / Предместье Рабат / Колония Новая Москва / Земля

Модификация – нульмод / хайграв

Гендер – мужской

База – Колония Новая Москва / Земля

Аффилиация – Рианнон Биосервис / Колония Рианнон

Должность (статус) – подопечный несовершеннолетний

Они проехали пустырь – тот самый, где Саид с пацанами бегал попрошайничать за мобилями. Перед Южными воротами шар замедлил ход. Они въехали в коридор между бетонными башнями, остановились перед стальными створами. В машине открылось окно, и внутрь просунулся какой-то прибор, мигающий красным огоньком.

– Делай как я, – сказал Брендан. Он поднёс к прибору руку, провёл запястьем. Красный огонёк сменился зелёным, а потом опять замигал красным. – Предъяви сканеру ай-ди.

Саид провёл по прибору только что уколотой рукой. Сканер снова загорелся зелёным, и створы ворот начали разъезжаться. Мобиль тронулся с места, ускорился, коридор остался позади. Колёса зашуршали по траве, которая непонятным образом росла на совершенно твёрдой, ровной дороге. За окном волновался пышно цветущий сад.

Вот он и в запретном городе.

Саид не удержался – вскочил с кресла и прильнул к окну, жадно раскрыл глаза. Шар теперь ехал гораздо быстрее, чем по кривым улочкам Рабата, и невозможно было рассмотреть ни встречные мобили, ни пешеходов – лишь проносилось мимо что-то яркое и пёстрое. Дальше от травяной дороги поблёскивали стёклами сквозь листву ровные ряды разноцветных коттеджей. Жилые кварталы перемежались зеркальными кубами офисных зданий, парками, бассейнами, взлётными площадками воздушных машин. Наконец шар свернул в тихую боковую улицу, затормозил, встал перед решётчатыми воротами. Здесь всё было стилизовано под совсем старую Москву. На каменных столбах горделиво сидели каменные львы. В чугунную вязь ворот вплетались золотые вензеля с конскими головами. Вдали, в глубине яблоневого сада, желтел особнячок с фронтоном и колоннами.

Пока ворота открывались перед мобилем, Саид успел прочитать табличку на столбе: «Рианнон Биосервис™. Земной филиал. Исследовательская клиника». Они въехали в ворота, встали перед домом. Вслед за Бренданом Саид шагнул наружу, навстречу свежести сада и пьянящему запаху незнакомых цветов.

С крыльца особняка к ним уже спускался местный врач в белом комбинезоне – низенький, полный, длинноволосый…

Приглядевшись к нему, Саид вздрогнул и замер.

У него в Рабате гости из Колонии одевались благопристойно – в закрытые платья или просторные комбинезоны, какой был и надет и на Брендане. Но комбинезон здешнего врача облегал его плотно, как вторая кожа – без единой застёжки и шва – и не скрывал ни одной складки его довольно-таки пухлого тела. Но самый ужас был не в одежде. Саид смотрел на врача и не мог понять, какого он пола. Комбинезон обтягивал весьма внушительную пару грудей, а между ног… Вот оно, начинается, в панике подумал Саид. Вот они, гнусности космиковской жизни, которыми, бывало, стращал имам… Биомодификации и всё такое… Двуполый доктор – лицо было обыкновенное, круглое, нос картошкой – улыбнулся (или улыбнулась) приветливо, но как будто насторожённо.

– Привет, сынок! – Голос был тоже ни мужской, ни женский. – Ты и есть тот самый Саид? А я мас Валли Шефер, будем знакомы. Как себя чувствуешь?

Саид перевёл дыхание и взял себя в руки. Быть невозмутимым. Ничему не удивляться. Не выказывать страха ни перед чем.

– Чувствую себя хорошо, – ответил Саид. Действительно, лихорадку и зуд сняло как рукой, да и опухоль совершенно исчезла. – Я уже здоров?

– Надо сделать кое-какие анализы, – уклончиво ответила (или ответил) Шефер. – Это не больно, не бойся.

Саид раздражённо скривил рот – почему его успокаивают как маленького? Он и так был готов потерпеть. Тем временем врачи заговорили между собой по-ингилийски. Тон Шефера был начальственным, поэтому Саид решил условно считать его мужчиной.

– Поздравляю, Лу, ты в рабочей группе. – Почти все слова были понятны Саиду, но смысл оставался загадочным.

Брендан удивлённо поднял брови.

– Я? За что такая честь?

– Не спеши гордиться, дорогой. Гриффит просто не хочет огласки. Чем меньше людей в курсе дела, тем лучше.

– Всё так серьёзно?

– Два красных квадрата, – Шефер значительно пошевелил маленькими бровками. – И с тебя, конечно, гарантия неразглашения. Впрочем, это тебе расскажет Конти. – Он покосился на мальчика и как будто спохватился: – Ну, пойдём-ка, сынок. Пара анализов, это совсем недолго.

Саид только таращился по сторонам, пока его вели по коридору. Ничего особенного в самом коридоре не было – светящиеся матово-белые стены, диванчики – но вот люди… Ох и странные люди встречались по пути. Ещё более странные, чем мас Шефер.

Большинство встречных были в белых врачебных комбинезонах, таких же бесстыдных, как и у Шефера. Но попадались и вовсе голые – и мужчины, и женщины – одетые лишь в сандалии, толстый браслет на запястье и металлический обруч вокруг черепа. Саид, багровея от смущения, отводил от них глаза – и всё-таки успевал заметить, что у многих на животе нет пупка… Встречались чернокожие, как Брендан, и желтокожие, люди с красными, синими, зелёными волосами… но даже эти выглядели почти нормально по сравнению с некоторыми… о Аллах, людьми ли вообще?

Эти существа, огромного роста даже для космиков, головастые, большеглазые, мертвенно-бледные, как личинки, с рахитично тонкими руками и ногами – ездили в инвалидных креслах, каждый с прозрачной маской на лице. Саид принял бы этих головастиков за больных, если бы не докторские белые комбинезоны (к счастью, они хотя бы были одеты). Наверное, это и были магоги, ублюдки ифритов и людей?… Наконец Саида ввели в просторный белый кабинет с единственным креслом посредине. Окно во всю стену смотрело в сад, над креслом нависали многорукая металлическая машина.

– Раздевайся, сынок, и залезай, – Шефер указал на кресло. – Придётся немного поскучать.

Машины внушали Саиду страх, но всё оказалось действительно очень скучно. Следующие полчаса он неподвижно просидел в кресле, пока врачи водили по его телу какими-то пищалками, кололи ужаленную руку тончайшими иглами (было не больнее, чем от укуса комара), обменивались непонятными фразами и разве что изредка покрикивали ему, чтобы не ёрзал.

– Долго ещё? – спросил Саид, когда ему вконец надоело. Он вспомнил, что «гуляет» уже часа два, что родители наверняка его потеряли, а ведь время вечернее, в чайхану набился народ, полно работы… – Мне надо домой!

Врачи переглянулись. Выражения их лиц Саиду совсем не понравились.

– Видишь ли, Саид… – заговорил Брендан таким задушевным тоном, что сразу стало понятно – сейчас будет врать.

– Что у меня за болезнь?

– Э-э, как бы тебе сказать… – Брендан окончательно впал в растерянность.

– Мелантемия, – пришёл Шефер ему на помощь. – Самая обычная мелантемия. – Он улыбнулся Брендану и заговорил по-ингилийски: – Удачный экспромт, а? Давайте назовём это мелантемой. Надо же как-то назвать эту дрянь?

Брендан раскрыл рот – наверное, чтобы возразить – но ему не дали. Дверная панель отъехала, и в лабораторию въехал в инвалидном кресле новый человек.

Сердце Саида заколотилось чаще. Один из тех самых, жутких… из бледных головастиков. Из магогов. И судя по тому, как сразу вытянулись врачи, магог был крупным начальником.

– Док Гриффит, – почтительно произнёс Шефер.

Но магог, небрежно кивнув ему и Брендану, подъехал прямо к Саиду. Мальчик в панике вжался в кресло…

– Не смотри на меня так, – послышался голос из-под прозрачной маски – самый обыкновенный голос пожилого мужчины, сильный и сухой, с властной интонацией. – Я тоже потомок Адама, как у вас говорят.

Не мигая, Гриффит смотрел Саиду в глаза своими огромными голубыми глазами, лишёнными бровей и ресниц, на бескровном морщинистом лице. «Так я и знал, – в страхе думал мальчик, съёживаясь под этим взглядом. – Так и знал, что с космиками дело нечисто. Что ими правят какие-нибудь такие… существа. О Аллах, если он прикоснётся… этими своими паучьими пальцами…» Но Гриффит и не думал отрывать от подлокотника вялую тонкую руку.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Х-хорошо, – Саид уже столько раз отвечал на этот вопрос, что несколько успокоился. – Что у меня за болезнь? – решился он спросить. Может, хоть это… существо… не будет мямлить и врать, как те двое?

– Чёрный цветок запустил в тебя заразу, – сказал Гриффит. – Как она проявится, мы не знаем. Мы видим такое первый раз. И мы подозреваем, что этот цветок – оружие врага. Того, кто уничтожил Старую Землю.

У Саида перехватило горло.

– Я умру?

– Мы сделаем всё, чтобы тебя вылечить, – взгляд Гриффита был безжалостен. – Но гарантировать ничего не могу. Мы ничего не знаем об этом цветке. Но постараемся узнать больше. Будет хорошо, если ты нам поможешь.

Саид взволнованно выпрямился в кресле.

– Как?

Гриффит повернул лицо к двери – и только сейчас Саид увидел, что в лаборатории появился ещё один человек.

Этот был самый обыкновенный, и даже одетый по-людски – в брюки и рубашку. Саиду сразу показалось, что он видел в Рабате, а может и в своей махалле, этого стройного, небрежного в движениях, бронзово-смуглого мужчину с ярко-синими глазами и длинной косой соломенного цвета. Мужчина весело улыбнулся и подмигнул, и это был первый человек из Новой Москвы, чья улыбка не показалась Саиду фальшивой и искусственной.

– Это капитан Конти из экстрагарда, – сказал Гриффит. – Проводи его к чёрному цветку, Саид.

 

Рианнон. Посвящение

«Тихая комната» была изолированной полостью для секретных переговоров. В космических колониях, где системы контроля просматривали и прослушивали каждый уголок, требовались специальные меры, чтобы обеспечить приватность.

Маленькая душная полость была обшита листами вспененного металла – они полностью глушили и звук, и радио. Тусклый зелёный свет тритиевой лампы – никаких световодов, никаких проводов – отражался от стен. Два плетёных кресла едва умещались к комнатке.

Как только за Гвинед и Зарой закрылась дверь, их ауры погасли. Регенератор воздуха автоматически включился и заурчал. «Сеть не найдена… Сеть не найдена…» – забормотал в голове даймон. Что ж, вот и пришло время узнать, с какой такой секретной миссией Максвелл Янг прислал свою дочь.

– Начнём. – Зара уселась в кресло, сделала приглашающий жест. Голос, не отражавшийся от стен, звучал глухо и странно. – Итак, вы хотите отставки?

Вот это было неожиданно. Гвинед села – кресло пришлось повернуть самой, вместо того чтобы привычно приказать ему повернуться.

– Откуда у вас такие сведения? – осторожно спросила она.

– Ну вы же постоянно всем жалуетесь, как устали от политики и мечтаете вернуться в науку. Мы не возражаем. Уходите с поста. Как нейроник вы нам гораздо нужнее, чем как прайм-админ.

«Так легко!» Гвинед почувствовала растерянность. Она действительно порой мечтала об уходе с поста, но сейчас её застали врасплох, и Гвинед сама не понимала, рада она или огорчена.

– Кто же займёт моё место? – спросила она холодно.

– Я, – Зара скромно потупилась.

– Это шутка? – прайм-админ с трудом выдержала невозмутимый тон.

– Нет.

– Док Янг, вы уверены, что понимаете ситуацию? Ни один член Совета, даже из лояльных, не проголосует за вас. Вы чужой человек для Рианнон.

– Ситуацию не понимаете вы. Ваш Совет больше не имеет значения. Голосования кончились, ваша автономия отменяется. Балаган закрыт. Прямо на Совете мы переведём Рианнон под прямое управление Космофлота.

– Так, – проговорила Гвинед. Голова у неё шла кругом. – Так. Значит, переворот и открытая оккупация. Вы понимаете, что это вызовет войну?

– Нет. Это реакция на уже идущую войну.

– На какую ещё войну?

– Да будет вам известно, что вооружённые до зубов циклеры с Земли идут к Венере. Циклер с Марса идёт сюда. Война не объявлена, но Дуэт фактически её начал. Но это всё не должно вас беспокоить. Военные дела мы берём на себя.

– Но наша оппозиция… Нет, нет. Нельзя же так грубо. Оставьте эту идею, док Янг. Они вас просто убьют.

– Ладно, ладно, – отмахнулась Зара, – это мои проблемы. Кстати, можете звать меня по имени. Поговорим о вас. – Она наклонилась к Гвинед и доверительно понизила голос. – Когда я сказала, что как нейроник вы нужнее, я не пыталась подсластить вам пилюлю. Это то самое, зачем вы действительно нам нужны. Скажу больше. Это то, зачем я вообще сюда прилетела.

– Что, правда?

– Да. Неужели вы думаете, отец послал бы меня только из-за какого-то марсианского циклера? Чушь. Рианнон не настолько для нас важна. Важны вы.

– Лестно, – произнесла Гвинед настолько безразлично, насколько могла. – Вы хотите заказать какое-то исследование «Нейролабу»?

– Не только. Мы хотим получить ваш «Нейролаб» в полное распоряжение. Цена результата слишком высока. Мы не можем позволить ни малейшей утечки информации. Полный контроль над «Нейролабом», иначе о проекте и думать нечего.

– О каком проекте?

– Сейчас узнаете.

С хитрой улыбкой – которая показалась Гвинед совершенно детской – Зара поставила на обтянутые платьем колени свой кейс. Увесистый, угловатый, с предупреждающим значком «криогенные компоненты» и логотипом в виде змеи, кусающей свой хвост, с какими-то разъёмами по бокам, он выглядел по-военному – грубо, надёжно, низкотехнологично.

– Вот, – просто сказала она.

– Что это?

– «Уроборос». Компьютер, – Зара подняла крышку, и Гвинед увидела нечто в самом деле похожее на старинный ноутбук, с экраном и клавиатурой. – Уникальный компьютер совершенно нестандартной архитектуры. Единственный ключ к архиву данных гигантского объёма и величайшей ценности. Сам архив – не здесь. Здесь только программа-транслятор и маленький образец из архива. Для вашей работы должно хватить.

– Для какой работы?

– Для взлома. Ваша задача – расшифровать архив без запуска транслятора.

Гвинед помолчала, пытаясь справиться с бурей охвативших её мыслей, идей, вопросов. Она чувствовала, что всё становится для неё неважным – Совет, прайм-админские дела, даже война.

– Он сделан… чужими? – спросили она, чувствуя себя глупее некуда.

– Для чужих. – Золотисто-карие глаза Зары Янг не выражали ни малейшего намёка на улыбку. – Вам, конечно, известна история «большого тайного контакта»? Да-да, та самая теория заговора.

– В общих чертах. Стандартный бредовый мотив у параноиков. И сейчас вы мне скажете, что всё это правда?

– Процентов на десять, – Зара была до того серьёзна, что Гвинед почувствовала холодок ужаса. – В конце XXII века Космофлот действительно вступил в контакт. Да.

– Прекрасно, – Гвинед всё ещё пыталась закрыться щитом иронии. – Просто прекрасно. А то, что миром тайно правит искусственный суперинтеллект, тоже правда? Или по старинке – масонский заговор?

– У нас нет времени на шуточки. Контакт был. Через их ретранслятор на Седне. И мы получили гигантский архив сырых данных в инопланетной кодировке. Совершенно нечитаемых, конечно. Седна предложила нам программу-переводчик. Но с условием, что мы сдадим ему устройство наших компьютеров, все коды и протоколы. И наши решили, что это слишком рискованно. Что если в программе есть вирусы, и они заразят все земные сети? Вот наши и сделали это. – Зара хлопнула по крышке «Уробороса». – Песочницу для вируса. Обратимый компьютер. Тотально обратимый, глобально и локально. Поэтому, кстати, и «Уроборос». Червь, пожирающий себя с хвоста.

– Разве не змея?

– Змея не будет себя есть, – рассудительно сказала Зара, – ей ведь сразу станет больно. А вот червь… Короче, уробороса взяли как символ обратимости. Сколько вошло, столько и вышло. Вы, конечно, знакомы с этой концепцией?

– Как с чистой теорией. Никогда не думала, что кто-то реально сделает такое в железе.

– В его логических элементах информация не стирается – сколько бит на входе, столько и на выходе, – не слушая, продолжала Зара. – Значит, энтропия не возрастает. Тепло не рассеивается. И энергия не потребляется. Ну, не совсем, конечно. Энергию потребляет система охлаждения – у процессора рабочая температура три кельвина. Но сам процессор – практически ничего.

– Что ж, экономно.

– Дело не в экономии. Вся эта красота возможна только в изоляции от внешней среды. Любой ввод и вывод – только под контролем пользователя, через специальный фильтр, и с сохранением количества бит. А иначе возникнет необратимость, выделится тепло, сверхпроводимость нарушится и процессор полетит. Короче, если бы «Уроборос» попытался связаться с сетью, он бы себя уничтожил.

– Попытки были?

– Насколько я знаю, нет. Но это не значит, что вирусов нет. Это значит лишь, что программа умна. И никакие меры безопасности не будут лишними.

– Я всё ещё не понимаю, зачем вам мои услуги.

– Сейчас поймёте. Мы сдали Седне устройство «Уробороса», она прислала программу-транслятор, как и обещала. Мы запустили её и смогли расшифровать часть файлов. Только часть. Картинки, кое-какие числовые данные и короткие текстовые комментарии. По которым всё равно было невозможно понять главное – кто такие аквилиане, почему на нас напали, и как их остановить. Седна уверяла, что всё это невозможно передать ни словами, ни картинками. Только целостными мыслеобразами. Гештальтами. Не через глаза и уши, а только непосредственно в мозг. Понимаете?

Зара перевела дыхание. Её загорелое лицо блестело от пота, в комнате было невыносимо душно, но сейчас никому не хотелось отвлекаться на перенастройку климат-контроля.

– Кажется, да, – заговорила Гвинед не столько с Зарой, сколько сама с собой. – Человек видит фрагмент картинки и бессознательно достраивает остальное… Инстинктивные программы мозга создают шаблоны и выявляют закономерности там, где пасует математика. Потому что сложность нейронной сети мозга выше предела сложности для массива, обсчитываемого системами уравнений… Мозг перебирает все слои целиком, а не разбивает их на уравнения. И видит смысл… Да. Смешно, – криво улыбнулась она. – Сколько раз в жизни я перешивала мозги больным, которые верили, что они – контактёры с Аквилой. Некоторые были даже убедительнее вас… М-да. Но я всё равно не понимаю. Как они могли создать такие файлы? Они ведь не знают, как устроен наш мозг. Или знают?

– О! Вот это и есть главное. Нет, не знают. Передать им сведения о нашем мозге, вообще о нашей биологии, мы побоялись. И поэтому главная часть архива – те самые гештальт-файлы – до сих пор не расшифрована. Транслятор их не берёт – именно потому, что не знает устройство нашего мозга. И мы не собираемся его раскрывать. Мы хотим, чтобы вы взломали эти файлы.

Гвинед помолчала.

– Я могу их посмотреть?

– Только после того, как согласитесь взяться за работу.

– Но ведь отказать я всё равно не могу?

– Вы правильно понимаете ситуацию.

– Ваши условия?

– Абсолютная секретность. Работа с «Уроборосом» только в тихой комнате. Ни одного байта наружу. Да, будет технически непросто, зато в расходах можете не стесняться. Не сомневайтесь, Космофлот оплатит любые счета не глядя. И награда лично вам будет предельно щедра.

– А именно?

– Любое ваше желание, – просто сказала Зара. И уточнила: – Если оно не во вред Космофлоту и Плероме, конечно.

– Звучит несерьёзно.

– Семейство Янг – серьёзные люди. У нас даже шутки серьёзно звучат, а я не шучу.

– А если… – Гвинед поколебалась и всё-таки рискнула спросить: – Если моё желание – остаться в живых после выполнения работы?

– Да это само собой, – Зара покровительственно улыбнулась. – Вы исполнитель слишком высокого уровня. Таких не ликвидируют. Таких заставляют молчать другим способом – вводят в круг посвящённых. Тех, кому выгодно хранить тайну. Так что просите другого. Жизнь вам гарантирована и так.

– Хм. Собственный астероид?

– Да пожалуйста. Но ведь это мелко, Гвинед, и вам не это нужно на самом деле. Подумайте хорошо. Как насчёт высшего посвящения?

– Во что?

– В информацию пришельцев. Здесь, повторяю, нет всего архива. Только транслятор и кое-какие образцы. Транслятор знает форматы данных, но не сами данные. Те в другом месте. В курсе четыре человека. Хотите быть пятой?

Гвинед ответила не сразу.

Она понимала, что выбора уже нет, да и не желала его – но ей не хотелось сразу соглашаться на всё. Нужно было хоть что-то выторговать. Но как торговаться, если ей сразу обещают исполнение любого каприза? Как придумать каприз, который обошёлся бы им по-настоящему дорого?

– Право задавать вопросы, – заговорила наконец Гвинед. – Свои вопросы. Хочу сама решать, во что мне быть посвящённой. Это приемлемо?

– Вполне, – против ожидания легко согласилась Зара. – Но сразу предупреждаю – моя компетенция тоже не безгранична. Есть вещи, которые отец не открыл даже мне.

– Понятно. И собственный астероид.

Зара добродушно улыбнулась.

– А это – после работы. Может не получиться, понимаю, но должен же у вас быть стимул стараться?

– Принято. По рукам?

– По рукам.

– Срок выполнения?

– Минимальный. Марсианский циклер прибудет через месяц. «Азатот» будет драться, но я не поручусь, что смогу отстоять Колонию. Хорошо бы вы закончили до того, как станет жарко.

– Невозможно, – Гвинед решительно мотнула головой. – Месяц – слишком мало. Мы говорим о принципиально новой разработке…

– Надеюсь, вы не ищете предлог, чтобы затянуть дело? – Зара вмиг пришла в раздражение. – Оставьте эти мысли. Марсианам вы в любом случае не достанетесь.

На этот раз Гвинед почувствовала себя всерьёз оскорблённой.

– Вы всегда так унижаете лояльных Эриксу людей? – ледяным тоном спросила она.

– Если откровенно, я не полагаюсь на вашу лояльность. Ничего личного. Я вообще никогда ни на чью лояльность не полагаюсь. Я мотивирую вас другим. Перед вами интересная задача. Такая, о которой вы и мечтать не могли. И в награду – реальная «Галактическая энциклопедия». Каково? Разве по сравнению с этим вся наша политика – не мышиная возня?… Всё, док Ллойд. – Зара встала и бодро хлопнула Гвинед по плечу. – За работу!

 

Сказка о волшебной кошке

– Я покажу вам чёрный цветок, – сказал Саид. – Поехали.

Он решительно подошёл к смуглому длинноволосому человеку. Сейчас ему больше всего хотелось выбраться из колонии, подальше от Гриффита и ему подобных существ – пусть даже в развалины Старой Москвы… Смуглый, которого Гриффит назвал капитаном Конти, дружелюбно положил ему руку на плечо.

– Далеко не поедем, – сказал он. – Идём со мной.

К огорчению Саида, Конти никуда его не повёз, а только отвёл в другую комнату в той же больнице.

Палата была просторной, пустой и светлой, с голыми кремовыми стенами. Стеклянная стена смотрела в сад. На полу, затянутом синим ковром, белели три кресла – пушистые шары с ямками. Никакой другой мебели, никаких украшений на стенах – только неглубокая ниша, где стояла белая пластиковая кукла в человеческий рост. Саид вздрогнул, когда кукла шагнула из ниши и плавными, совершенно человеческими шагами направилась к ним.

– Спокойно, это сервобот, – сказал Конти. – Типа слуги для поручений. Можно ему приказывать: сходи, принеси… Садись. Сейчас полетим к твоему цветку.

Полетим? Прямо на этих креслах? Предвкушая нечто невиданное, Саид уселся в соседнее с Конти кресло, покрепче вцепился в подлокотники. Сервобот протянул ему поднос. Там лежали наушники, сетчатые перчатки и странные очки – в каждой линзе плавала, как в вязкой жидкости, какая-то ярко мерцающая точка.

– Надевай, – велел Конти, – это твоя гарнитура.

– Что?

– Через неё входят в вирт. Ну, смотрят картинки. Ты сам сидишь здесь, а видишь всё как будто из «кречета»… ну, из летающей машины. У нас такие приборы стоят прямо в мозгах, а у тебя нет. Придётся тебе пользоваться гарнитурой. Давай, надевай.

Саид несмело нацепил очки. Мерцающие точки сразу расплылись во всё поле зрения пятнами цветного тумана. Потом пятна сфокусировались в чёткую картинку, и Саид не смог сдержать вздоха восхищения. Перед ним были Южные ворота, те самые, через которые он въехал в колонию. Теперь он видел их изнутри – видел в таких же ясных и подробных деталях, как в реальности: сварочные швы на листах створок, шершавый бетон привратных башенок. Картинка слегка покачивалась, в ушах жужжали моторы.

– Поехали, – сказал Конти. – Я веду «кречет», ты говоришь куда. Вперёд?

– Вперёд! – выкрикнул Саид, забыв обо всех невзгодах.

«Кречет» взмыл над воротами и с невообразимой скоростью помчался на юг. Саид еле успел заметить, как промелькнул и остался позади Рабат. Он летел над травянистым валом Дмитровского шоссе примерно на высоте человеческого роста, в ушах ревел ветер, голова кружилась, степь уносились назад, впереди вырастали башни окраин Старой Москвы.

– Узнаёшь места? – расслышал он голос Конти сквозь шум ветра и моторов.

– Да, да! Вперёд!

Саид напрочь забыл о своей болезни, о том, что дома ждут родители. Подумать только! Он летит, он почти что сам управляет летающей машиной! Рассказать пацанам – не поверят ни за что… Усеянные птичьими гнёздами башни остались позади, замелькали одинаковые бугры древних кварталов…

– Куда теперь?

– Восемь кварталов на юг, три квартала на восток, – Саид хорошо запомнил карту Хафиза. – И там речка со стеклянными гальками.

– А, понятно. – «Кречет» свернул с дороги и полетел напрямик по диагонали; его вытянутая крылатая тень то ныряла в балки, то взлетала на бугры. Только сейчас Саид понял, что машина совсем маленькая – не больше вороны…

– Вот! – крикнул он. – Та самая стая! – Саид показывал на неё рукой, но не видел своей руки. – Шайтановы твари, это всё из-за них!

Полёт резко замедлился. Собаки неподвижно сидели на вершинах бугров. Когда над стаей пролетел «кречет», клоня бурьян ветром своих винтов, собаки повскакивали и смешно зачихали хором, но не тронулись с мест. Саид понял, что стая широкой цепью окружает распадок с крутыми склонами… тот самый распадок. И сразу увидел чёрный цветок.

– Вот он, на краю обрыва!

– Вижу, – подтвердил Конти. Картинка исчезла. Саид снова был в больничной палате, а Конти вставал из соседнего кресла. Сквозь очки гарнитуры Саид видел, что светловолосая голова капитана окружена каким-то призрачно-красным ободом, но не осмелился спросить, что это. – Спасибо, парень! – Конти широко улыбнулся и потрепал его волосы. – Ты здорово помог.

Саид растерянно моргнул.

– Это всё? Вы его там оставите, этот цветок?

– Вытащу, но не «кречетом» же. Нужен экскаватор и грузовик. Пойду с этим разбираться. А ты сиди здесь. Скоро принесут ужин.

– Стойте… – Саид вспомнил о своей главной проблеме. – А родители? Вы им скажете?

– Обязательно. – Конти двинулся к двери. – Гарнитуру тебе оставляю, можешь побаловаться. И с родителями поговоришь тоже через неё.

– Это как? – Саид растерянно вертел в руках очки и наушники.

Конти вздохнул и вернулся.

– Надевай, – велел он. – Внутри гарнитуры – твой даймон. Это такая невидимая говорящая машина, которая тебе во всём помогает.

– Н-нет, я не хочу, – Саид немного испугался говорящей машины, да ещё и невидимой.

– Тут ничего страшного. Это тебе не джинн. Просто разговариваешь с ним как с человеком… как со слугой. Задаёшь вопросы, командуешь. Вот например, – Конти взял руку Саида в свою, – показываешь на кресло и говоришь: сюда! – Кресло тотчас послушно и бесшумно подъехало. – Понял? Всё просто. – Конти похлопал его по плечу. – Можно в игры играть, можно заказы делать. В общем, не скучай.

Конти вышел, сервобот зашагал за ним, и Саид остался один.

Он походил по комнате.

Поглазел в окно на сад, усеянный зелёными яблоками.

Потрогал дверь в коридор, но она, конечно, была заперта. Более того, на ней даже не было ручки.

Делать было решительно нечего.

Саиду очень не хотелось вступать в разговоры с этим невидимым «даймоном», готовым выполнять его приказания. Но чем ещё заняться? Тупо ждать ужина? Ну уж нет.

– Сюда, – неуверенно приказал он креслу, только чтобы попробовать. Кресло подъехало, и его покорность несколько ободрила Саида. – Ну-ка сюда! Туда! – А что если приказать двум креслам столкнуться? – Ты и ты – сюда!

Эффект был удивителен: два кресла сцепились, смялись и образовали из себя один целый диван. Происходящее начинало захватывать. Саид попробовал вогнать кресло в стену, но тут оно не послушалось – само затормозило в шаге от стены. Потом его осенило: ведь можно самому сесть в кресло и погонять по комнате…

Когда это наскучило, Саид встал с кресла. Он начал входить во вкус. «Можно задавать вопросы, делать заказы», сказал Конти. Не пора ли попробовать?

– Эй, даймон! – чувствуя себя немного по-дурацки, обратился он в пустоту. – Я могу тебя увидеть?

Перед ним тотчас появилась круглая серая кошечка с белой грудкой, очень миловидная, нарисованная, как в мультиках. Она сидела прямо в воздухе, уютно обернув вокруг себя пушистый хвост.

– Я мудрая кошка по имени Кэт, – промурлыкала она. – На всякий вопрос я имею ответ. Скажи, чем ты хочешь заняться? Поесть, поиграть, пообщаться? Любую услугу, товар заказать? Во всём я готова тебе помогать.

– Э-э… – Саид слегка растерялся. Он понятия не имел, о чём можно говорить с кошкой из мультика. Задать вопрос? По-настоящему его интересовало только одно – как вылечиться. Но если этого не знал даже Гриффит, что могла знать какая-то кошка, да ещё и нарисованная?… Ага, Гриффит, вспомнил Саид. Да. Вот про кого я хочу знать побольше.

– Что за человек Гриффит?

– В мире много людей по фамилии Гриффит, – сказала кошка (к счастью, уже не стихами). – Уточни, кого ты имеешь в виду?

– Он здесь, в этой больнице… Недавно говорил со мной. Старый, в инвалидной коляске, и…

Саид замялся: как описать его внешность? Но кошке это и не понадобилось.

– Это директор нашей организации, – сказала Кэт, – земного филиала компании «Рианнон Биосервис». Доктор Ллеу Гриффит. Рассказать подробнее?

– Что за странное имя – Ллеу? – почему-то спросил Саид. (Хотя если подумать, было совсем неудивительно, что у странного человека странное имя).

– Док Гриффит – рианнонец, – ответила Кэт, как будто это что-то говорило Саиду. – Колония Рианнон названа в честь древней валлийской богини. Поэтому там есть традиция – всем уроженцам давать имена из валлийской мифологии и истории. Рассказать подробнее?

– Нет. – Саида интересовала вовсе не история. – Скажи лучше, почему он… такой? Не как нормальные люди?

Кошка ненадолго задумалась, наклонив голову.

– Ты имеешь в виду внешность?

– Да.

– Док Гриффит – лоуграв. Лоугравы – нормальные люди, просто они родились и выросли в пониженном тяготении. Например, в Колонии Рианнон всё весит в пять раз меньше, чем здесь. Поэтому у лоугравов хрупкие кости и слабые мышцы. Если бы на Земле они попытались встать и пойти, их раздавил бы собственный вес. Поэтому они только ездят в креслах. А ещё там, откуда родом док Гриффит, солнечный свет слаб – поэтому у него такие большие глаза и бледная кожа. А воздух стерильный, без микробов – поэтому док Гриффит носит маску. От нашего воздуха он бы сразу заболел. Рассказать подробнее?

– Не надо, – Саид понял не всё, но общую идею уловил. Он попытался представить себе эту Рианнон… Вечная тьма, в которой порхают, как летучие мыши, эти бледные головастики… бр-р, какая жуть! – Скажи, а эти… лоугравы… они вами правят? Эта Рианнон у вас типа столицы?

– Нет, лоугравы нами не правят. Рианнон – рядовая колония. Наша столица находится на Венере и называется… С тобой хочет говорить капитан Конти, – оборвала кошка сама себя. – Принять вызов?

– Прими!

Саид подумал, что не помешает потом узнать у Кэт, почему Конти – не «доктор», а «капитан», и какое звание выше. Между тем кошка исчезла, и в воздухе перед Саидом возникло что-то вроде окна, а в нём – улыбчивое смуглое лицо Конти.

– Привет, Саид, ещё раз. С тобой хотят говорить родители.

Саид взволнованно соскочил с кресла. Что он скажет родителям, как всё объяснит? Отец убьёт его за то, что ходил в Старую Москву… Конти небрежно откинул со лба соломенную прядь.

– Предупреждаю, – сказал он уже без улыбки, – о чёрном цветке говорить нельзя. Тебя укусила муха, чем-то заразила. Если заикнёшься о цветке, я отключу связь. И больше говорить с родителями не разрешу. Понял?

– Конечно, – Саид испытал невероятное облегчение – не придётся говорить о Старой Москве! – Никакого цветка не было, меня укусила муха. У мусорной кучи за мясным базаром.

– Молодец. Я знал, что ты умный парень. Передаю связь.

Конти исчез, окно расширилось, и Саид увидел встревоженные лица отца и матери.

– Саид-джан! Как ты? Что с тобой?

В который за сегодня раз он заверил, что чувствует себя хорошо, что воспаление прошло… Вот только его подержат несколько дней в больнице, а то болезнь заразная. Нет, ещё не кормили, но судя по всему, кормить должны хорошо. Нет, ничего передавать не надо. Успокоенные родители отключились, и как только погасло окно, опять возникла серая кошечка.

– Наша столица находится на Венере и называется Эрикс, – окончила она прерванную фразу. – Но не все колонии ей подчиняются. Рассказать подробнее?

– Погоди, – сказал Саид. – Мне надо передохнуть.

Он снял очки и походил по палате, собираясь с мыслями.

Кажется, эта кошка в самом деле знает всё на свете. Но если он будет спрашивать про всё подряд… Он узнает бездну ненужных мелочей – и никогда не доберётся до важного.

Надо начать с главного вопроса.

– Кэт! Что со мной будет?

Кошка задумалась, наклонив голову вбок.

– Сегодня? – уточнила она. – В 20–00 по местному времени ужин. В 21–00 вечерний осмотр. В 22–00 отход ко сну. Рассказать подробнее?

 

Эпизод плюща

Директорский кабинет располагался на верхнем, двадцатом, этаже земного филиала «Рианнон Биосервис». Панорамное окно открывало вид на половину Новой Москвы с её коттеджами в зелени одинаковых кварталов и широкими улицами-газонами. За кранами порта и зеркальной полосой канала источали пар гиперболоиды-градирни ТЯЭС. Затемнённая секция окна прятала солнце, клонящееся к закату.

Ллеу Гриффит в официальном белом дзентае с золотыми нашивками в виде конских голов восседал во главе стола в своём передвижном кресле. Перед ним сидели сотрудники рабочей группы – врачи Шефер и Брендан, а с ними Брэм Конти, старший оперативник экстрагарда. Сервобот с тихим жужжанием объехал стол, ставя перед каждым по чашке гуараны.

– Начнём, коллеги, – заговорил Гриффит, когда сервобот скрылся в стенной нише. – Капитан Конти, вам слово.

– Есть. – Конти коротко кивнул и начал без предисловий: – Мы его нашли. Вот он. – Перед глазами каждого участника совещания возникла фотография: странный высокий цветок, сверкающий смоляным отливом листвы среди пыльного сухотравья. – Я послал к нему сторожевого бота, но на что-то большее не рискнул. Если мы начнём работать по-крупному, это заметит Новая Москва. И потребует разъяснений.

– Да, отдавать его НМ нельзя, – Гриффит нахмурился, его аура подёрнулась чёрной мглой озабоченности. – Что предлагаете делать?

– А при чём тут Новая Москва? – пожал круглыми плечами Шефер. – Находка-то наша.

– На их земле, – заметил Гриффит. – И по закону принадлежит колонии, а не нам. Отсюда и секретность. – Он поднёс чашку ко рту. Из маски хоботком вытянулась трубочка и погрузилась в гуарану. – Итак, капитан? Как нам скрытно заполучить этот цветок?

– Дайте робота-экскаватор, – безразлично сказал Конти, – и небольшой грузовик. Сегодня же вырезаю десяток кубов грунта с цветком и привожу сюда. Всё.

– А если Колония заметит и начнёт задавать вопросы? – рискнул вмешаться в разговор Брендан.

– Для сочинения ответов существует пиар-отдел, – Конти не повернул головы в его сторону.

– За какое время управитесь? – спросил Гриффит.

– За час-полтора. НМ просто не успеет среагировать.

Гриффит кивнул.

– На случай, если успеет – отправьте вооружённую охрану. Если вас захотят остановить… вы знаете что делать. Разрешаю применить силу при необходимости.

– Это маловероятно.

– Но ваши люди, конечно, не должны приближаться к цветку. Пусть с ним работают только роботы. Теперь вы, мастер, – директор повернулся к Шеферу. – Что выяснили насчёт мальчика?

– О, немало интересного, – андрогин довольно улыбнулся и пригубил из чашки. – От места поражения разрастается некое новообразование. – Перед взорами присутствующих замелькали рентгеновские снимки каких-то ветвистых структур. – Растёт очень быстро, где-то по два сантиметра в час, в глиальной ткани вокруг нервных волокон. Оплетает их, как плющ – ствол дерева. Сейчас уже поражено всё предплечье. Химически – это сеть из правозакрученных полипептидов, полиамидов и ещё какой-то полимерной дряни, которую я пока не распознал. Самоорганизующийся супрамолекулярный комплекс. Я его назвал «мелантема». Надо же было как-то его назвать.

Гриффит нахмурил безволосые брови.

– Что этот… плющ… эта ваша мелантема делает? Как влияет на организм?

Шефер развёл руками.

– Пока никак, если не считать начальной иммунной реакции.

– Это заразно?

– Только при введении в кровь. Серво, ещё чашечку! – окликнул Шефер сервобота. – Я вводил фрагменты мелантемы лабораторным мышам. Все успешно инфицированы.

– И что? Она уже целиком их захватила?

– Она не захватывает организм целиком. Только оплетает нервные волокна. Периферическая нервная система – да, полностью поражена. Сейчас идёт колонизация головного и спинного мозга. Это уже намного медленнее, миллиметры в час.

– И как ведут себя мыши?

– Абсолютно нормально, только едят больше обычного.

– Как и Саид, – вставил Брендан. – Оно и понятно – мелантема потребляет энергию и вещество, чтобы расти.

– То есть это паразит?

– Вроде того, – согласился Шефер. – Но повторяю – никаких болезненных эффектов мы не видим. Пока.

Гриффит побарабанил пальцами по столу.

– Какая у неё цель, по-вашему? Перехват управления нервной системой? – Он невесело усмехнулся. – Превращение в зомби?

– Да нет там никакого управляющего центра, – Шефер отставил пустую чашку. – Примитивная паразитическая структура. Хотя нет, не такая уж примитивная. Там есть какие-то слабо выраженные сгущения узлов с электрической активностью. Если они способны влиять на нейронные токи, и делать это координированно… Тогда да, мелантема могла бы влиять на поведение жертвы. Но пока, пока, мы этого не наблюдаем.

– Может, и наблюдаем, – возразил Конти. – Собаки. Они явно загоняли детей к цветку. Не слишком естественное поведение.

Шефер задумчиво покивал.

– Да… очень может быть. Сможете привезти мне одного пёсика, капитан? Желательно живым. В его нейронах стоит покопаться, вы правы.

– Эта ваша мелантема – живое существо? – поинтересовался Конти.

– Что вы понимаете под живым существом, капитан? Мелантема растёт и питается, это факт.

– Хорошо, она природная или искусственная?

– У неё нет клеток. Это совершенно точно не компонент биосферы Земли. Возможно, это инопланетная форма жизни. Возможно, продукт биотехнологии.

– Нашей или инопланетной? – не отставал Конти.

Шефер беспомощно развёл руками.

– Пятьдесят на пятьдесят. Ничего не могу сказать. В принципе люди могли бы сварганить такую штуку, просто никто не работал в этом направлении. Наш биотех пошёл по другому пути. Разве что кто-нибудь в глубоком секрете, но… Привезите нам цветок, дорогой капитан, цветочек! Тогда, может, и удастся что-то прояснить.

– Хорошо, – подвёл итог Гриффит, – ситуация мне ясна. Продолжаем исследование. Но прошу всех иметь в виду! – Его аура вспыхнула ярко-алым огнём особой значимости. – Это проблема не нашего уровня. И даже не уровня Рианнон. О таких вещах я обязан докладывать на Венеру в штаб Космофлота. Мас Шефер! Продолжайте опыты на мышах. Мас Брендан! На вас – наблюдение нашего больного. Капитан Конти! Начинайте операцию по доставке цветка… Мас Шефер, вы хотите что-то добавить?

– Да. – Лицо Шефера словно окаменело. – Сообщение из моей лаборатории. Только что…

– Что?

– Мыши. – Врач вскочил и бросился к двери, опрокинув стул.

 

Из мемуаров. Мне никогда не нравилась эта девушка

Мне никогда не нравилась эта девушка – до тех пор, пока я знала её только по медиа и слухам. Перед встречей с Зарой Янг в моём уме успел сложиться образ избалованной, капризной, самовлюблённой нахалки, до смешного уверенной в своей неотразимости и обширных дарованиях. Беседа в тихой комнате несколько изменила моё отношение к ней. Я увидела в Заре ум, волю, а главное – некое авантюрное обаяние, способность заражать людей безумными идеями и увлекать на рискованные дела. Наверное, в тот момент я не могла судить здраво. Я была слишком польщена и горда тем, в какую важную тайну меня посвятили. А главное, слишком счастлива от того, что наконец-то возвращаюсь к научной работе после стольких лет, отданных ненавистной политике.

После разговора с Зарой я поехала в домен Ллойд, где размещался и научный центр «Ллойд Нейролаб». Там я нашла своего мужа Артура, ведущего программиста «Нейролаба». Я отвела Артура в нашу собственную тихую комнату, рассказала всё о проекте и вручила кейс с «Уроборосом».

– Мне некогда убеждать тебя, что всё это не бред, – сказала я напоследок. – Изучи инструкции к «Уроборосу» и попробуй включить. Больше ничего без меня не делай. А я пошла на неофициальный дипломатический обед, будь он неладен.

На обеде присутствовали всё те же: Зара Янг с телохранительницей, полковник Прасад и я. Сколько мне помнится, мы не обсуждали ничего важного. Зара, не давая никому вставить слова, делилась сплетнями о знаменитостях. Аудитория была не слишком благодарная – Прасад только хмурил брови, а я отмалчивалась, погружённая в мысли о проекте. И только Либертина Эстевес, телохранительница, пожирала хозяйку влюблённым взглядом и искренне хохотала над её не всегда удачными шутками.

Помню, эта Эстевес тогда показалась мне недалёкой. Возможно, она была прекрасным сторожевым псом семьи Янг, но сможет ли она возглавить интрагард в не слишком лояльной колонии? Я сомневалась. Впрочем, всё это мало заботило меня в тот момент.

Когда обед наконец, к моей радости, завершился, Зара потащила Прасада на экскурсию по Колонии, а я вернулась к себе в «Нейролаб». Мне не терпелось увидеть, чего добился Артур. И моё любопытство оказалось вознаграждённым.

Небольшая тихая комната была так забита аппаратурой, что я с трудом поворачивалась в хаосе нагромождённых друг на друга корпусов и перепутанных кабелей. «Уроборос» был включен – я ещё издали услышала громкое жужжание его криогенных насосов. Артур склонился над компьютером и не замечал ничего вокруг. По чёрному экрану бежали жёлтые символы – Артур прокручивал какой-то список буквенно-цифровых последовательностей.

– Ну, что нового, дорогой?

– Разобрался в интерфейсе, сейчас изучаю ядро операционки, файловую систему, – муж улыбался счастливой улыбкой ребёнка. – Это что-то потрясающее. Это писал гений. Ты можешь себе представить…

– Без технических подробностей, – мягко перебила я. – Результаты есть?

Артур вздохнул.

– Я могу с ним общаться. Пока только через экран и клавиатуру. – Он провёл рукой по экрану. – Это список файлов. Хочешь посмотреть?

Я наклонилась к экрану.

ТЕКСТ.ФОРМАТЫ_ФАЙЛОВ

КАРТА.ГАЛАКТИКА

ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0001

ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0649

ИЗОБРАЖЕНИЕ.САМОВОСПРОИЗВОДЯЩАЯСЯ ЕДИНИЦА 001

ИЗОБРАЖЕНИЕ.КОСМИЧЕСКИЙ_АППАРАТ 001

ТЕКСТ.ФРАГМЕНТ ЛОГА ПЕРЕГОВОРОВ 081648

Х.000001

Х.000002

Х.000003

Х.000004

– Прокрути дальше, – попросила я.

– А бесполезно. Дальше одни иксы. Это как раз и есть недешифрованные файлы. Вот, почитай описание форматов, – Артур навёл курсор на строку «ТЕКСТ.ФОРМАТЫ_ФАЙЛОВ» и щёлкнул клавишей ввода.

На экран высыпали строки. В священном трепете от того, что передо мной – перевод с инопланетного, я начала читать:

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ ТЕКСТ

ОДНОМЕРНЫЙ МАССИВ ЕДИНИЦ СЛОВАРЯ КОММУНИКАЦИИ СТОРОН_ПЕРЕГОВОРОВ

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ КАРТА

ТРЁХМЕРНЫЙ ФРАКТАЛЬНО_СЖАТЫЙ ГИПЕРМАССИВ. АЛГОРИТМ СЖАТИЯ ПО ССЫЛКЕ ТЕКСТ.ФОРМАТ_ФАЙЛА КАРТА

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ ИЗОБРАЖЕНИЕ

ДВУМЕРНЫЙ НЕ СЖАТЫЙ МАССИВ 1024 НА 1024 ЕДИНИЦЫ ЦВЕТОВОГО ПРОСТРАНСТВА КРАСНЫЙ ЗЕЛЁНЫЙ СИНИЙ 8 НА 8 НА 8 БИТ

– Ты что-нибудь понимаешь? – поинтересовалась я.

– Да тут пока всё просто. Текст – он и есть текст. Изображение – цветная картинка в один мегапиксель. Карта… Ну, скоро сама увидишь.

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ Х

ПЕРЕМЕННОМЕРНЫЙ МАССИВ НА ВЫВОД В КОРНЕВОЙ ПРОЦЕССОР САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ.

НЕ ИНТЕРПРЕТИРУЕТСЯ.

НЕДОСТАТОЧНО_СВЕДЕНИЙ О КОРНЕВОМ ПРОЦЕССОРЕ САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ЗЕМЛЯ.

– Самовоспроизводящаяся единица… Это человек, что ли? Организм? – спросила я. – А его корневой процессор – мозг? – Артур только пожал плечами. – Ну-ка вернись в список файлов. Давай посмотрим эти изображения.

Пара щелчков, и я увидела на экране туманное завихрение света, в котором после некоторого напряжения узнала диск Галактики. Артур нажал на несколько других клавиш, и диск приблизился, повернулся, распался на неоднородные сгустки звёзд. Артур ещё раз увеличил масштаб. Теперь я видела прямые линии, соединявшие звёзды. От каждой звезды к соседним тянулось до десятка тонких зелёных лучей. Зелёная сеть охватывала весь диск Галактики, кроме ядра. Кое-где в ней виднелись мелкие островки-подсети других цветов – жёлтые, синие, красные.

– Что это?

– Полная трёхмерная карта Галактики, – совершенно счастливым голосом проговорил Артур. – Ты когда-нибудь могла себе такое представить?

– Это я поняла. А что за цветные линии?

– Какие-то коммуникации. Понятия не имею. Почитай сама комментарий – может, ты поймёшь.

Щелчок, и по экрану побежал текст:

КОММЕНТАРИЙ: КАРТА.ГАЛАКТИКА

КАРТА ГАЛАКТИКИ В СВЕТОВОЙ СИНХРОНИЗАЦИИ К СОЛНЕЧНОЙ_СИСТЕМЕ.

ДАТА 5076351 ГОД ДО_Н_Э.

СОЛНЕЧНАЯ_СИСТЕМА КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ 000000.

КОММУНИКАЦИЯ НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_467 КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ ЗЕЛЁНЫЙ ЦВЕТ.

КОММУНИКАЦИЯ НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_468 КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ НЕ ЗЕЛЁНЫЙ ЦВЕТ.

– Пять миллионов лет до нашей эры? – поразилась я. – Верни-ка карту… Не может быть! Галактика была настолько населена?

– Настолько, дорогая, настолько! – Артур приблизил картинку, и я увидела плотный клубок зелёных линий. – Вот тут связаны вообще все звёзды подряд. Но таких сгустков мало. В основном расстояние между соседними связанными системами – сто-двести световых лет. – Артур вздохнул. – Жаль, что карта устаревшая. Сейчас, конечно, координаты всех звёзд совершенно другие… Но главное! – Артур приблизил один участок, что-то нажал, и рядом с каждым узлом зелёной сети появился номер. – Видишь? Узел номер шесть нулей. Солнечная система.

Я почувствовала головокружение, когда поняла, что это означает.

– То есть пять миллионов лет назад наша Солсистема…

– Да-да. Тоже была узлом коммуникаций.

– Но ведь это времена динозавров?

– Нет, это уже времена австралопитеков. – Артур поменял картинку, и на экране показался бело-голубой шар Земли. Посредине сквозь облака проступал узнаваемый контур Африки. Всё выглядело привычно, и я не сразу заметила, что Средиземное море какое-то не такое: на месте южной Италии пестрела цепочка архипелагов, широкий перешеек соединял Сардинию с Корсикой.

– Это что, Земля пять миллионов лет назад?

– Не пять. Почитай комментарий.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0001

ФОТОГРАФИЯ ПЛАНЕТЫ_ЗЕМЛЯ. ПРИЁМНИК КАЛЬЦИЕВЫЙ_ГОРОД.

ДАТА 31 ОКТЯБРЯ 3207830 ГОДА ДО_Н_Э.

– Понимаешь?! – Артур в восторге толкнул меня в бок. – Это тебе не реконструкция! Это реальная фотография трёхмиллионолетней давности! И у нас тут только две картинки, а представляешь, сколько их в архиве на Венере? Полная фотохроника Земли за миллионы лет! Вот смотри ещё. «Земля 0649».

Он сменил картинку. Экран заполнила кирпичная квартальная сетка улиц в резких закатных тенях.

– Какой-то древний город, – решила я. – Комментарий есть?

– Разумеется.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0649

ФОТОГРАФИЯ ФРАГМЕНТА ПЛАНЕТЫ_ЗЕМЛЯ. ПРИЁМНИК КАЛЬЦИЕВЫЙ_ГОРОД.

1 ЕДИНИЦА ЦВЕТОВОГО ПРОСТРАНСТВА ОТОБРАЖЕНИЕ 2 МЕТРА.

ДАТА 20 АВГУСТА 2950 ГОДА ДО_Н_Э. КООРДИНАТЫ ЦЕНТРА

72°36′21″ ВОСТОЧНОЙ ДОЛГОТЫ

22°09′20″ СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ.

– Тридцатый век до нашей эры. Какой-нибудь Шумер?

– Не угадала. Морское дно у берегов Индии. И это лет за двести до шумеров. Я думаю, всю древнюю историю придётся переписывать, если архив опубликуют. Но это так, на закуску. Смотри ещё.

Новая смена кадра, и я увидела на фоне белой стены нечто, на первый взгляд похожее на кучу отбросов из препараторской. Складки морщинисто-грубой кожи, раскинутые во все стороны тощие мосластые конечности, перистые усы… Из мышечной пазухи выпирал, будто грыжа, полупрозрачный пузырь с тёмными кишкообразными извилинами внутри… У меня перехватило дыхание, когда я осознала, что на фотографии – целостный организм, что за видимым уродством и хаосом стоит чуждая, непонятная, но ощутимая биологическая целесообразность.

– О боже. Это… Это… Один из них?

Артур развёл руками.

– Непонятно. Читай комментарий.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ.САМОВОСПРОИЗВОДЯЩАЯСЯ ЕДИНИЦА 001

ФОТОГРАФИЯ САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ПЛАНЕТНОЙ_СИСТЕМЫ КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ НА КАРТЕ ГАЛАКТИКИ 765409. МАССА 55 КИЛОГРАММ.

ДАТА 20 ФЕВРАЛЯ 5474789 ГОДА ДО_Н_Э.

– Что это за планетная система? Ты нашёл на карте?

– Да. Около тысячи световых лет от нас. То есть тогда было около тысячи, а сколько сейчас?… Ладно, пусть астрономы ломают головы. Дальше.

Артур поменял фотографию. В черноте космоса висел тонкий тор, резко освещённый солнцем. Его поверхность, изрезанная причудливыми лабиринтами, блестела не как металл, а как лёд.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ. КОСМИЧЕСКИЙ_АППАРАТ 001

ФОТОГРАФИЯ КОСМИЧЕСКОГО_АППАРАТА СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ПЛАНЕТНОЙ_СИСТЕМЫ КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ НА КАРТЕ ГАЛАКТИКИ 180647. БОЛЬШОЙ ДИАМЕТР 1.24 КИЛОМЕТРА. ХАРАКТЕРИСТИЧЕСКАЯ_СКОРОСТЬ 0.008 СКОРОСТИ_СВЕТА.

ДАТА 15 МАРТА 5189587 ГОДА ДО_Н_Э.

– Звездолёт? – Я потёрла лоб. – Но где у него двигатель? Хотя ладно, это не наше дело. Пусть инженеры ломают голову. Это последняя картинка?

– Да.

– Вот интересно, – проговорила я, глядя на дату. – Все данные о Галактике – пятимиллионолетней давности. Все данные о Земле – более поздние. Что бы это могло значить?

– Да что угодно. Например, что чужие не хотят делиться более свежей информацией о себе.

– Или что поделились с Венерой, – предположила я, – а Венера не поделилась с нами.

– Смотри-ка ещё, – Артур вернул на экран карту Галактики, дал максимальное увеличение. Возле каждой звезды-узла зелёной сети высветился номер. – Заметила? Номера – шестизначные.

– То есть количество узлов – от ста тысяч до миллиона, – заключила я. – Это была последняя картинка?

– Да. Есть ещё текст, – Артур вернулся в список файлов и выбрал «Фрагмент лога переговоров». – Самый важный, как я понимаю.

ФРАГМЕНТ ЛОГА ПЕРЕГОВОРОВ 07–08.10.2235

ЗЕМЛЯ: ВОПРОС 1: ЦЕЛЕВАЯ ФУНКЦИЯ

КОСМИЧЕСКИХ_АППАРАТОВ НАПРАВЛЕНИЯ НАЧАЛЬНЫЙ_ПУНКТ HD_183658 КОНЕЧНЫЙ_ПУНКТ СОЛНЕЧНАЯ_СИСТЕМА

СЕДНА: ОТВЕТ 1: НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_31

СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ЗЕМЛЯ

ЗЕМЛЯ: ВОПРОС 2: ОПРЕДЕЛЕНИЕ НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_31

СЕДНА: ОТВЕТ 2:

ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000019.

ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000020.

ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000021

ЗЕМЛЯ: ВОПРОС 3: ПОВТОРЕНИЕ: ВОПРОС 1. ЗАПРОС ОТВЕТА В ИЗВЕСТНЫХ_ТЕРМИНАХ

СЕДНА: ОТВЕТ 3: ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ_ОТВЕТ. ШИРОКАЯ ПОЛОСА ИНТЕРПРЕТАЦИЙ.

СТОРОНА_ПЕРЕГОВОРОВ ЗЕМЛЯ ИМЕЕТ(ИСПОЛЬЗУЕТ) ОПЕРАТОР ОБНУЛЕНИЯ ПАРАМЕТРОВ СТОРОН_ПЕРЕГОВОРОВ НЕ ЗЕМЛЯ. КОСМИЧЕСКИЕ_АППАРАТЫ НАПРАВЛЕНИЯ

НАЧАЛЬНЫЙ_ПУНКТ HD_183658 КОНЕЧНЫЙ_ПУНКТ СОЛНЕЧНАЯ_СИСТЕМА ИМЕЮТ(ИСПОЛЬЗУЮТ) ОБРАТНЫЙ ОПЕРАТОР К ВЫШЕНАЗВАННОМУ ОПЕРАТОРУ ОБНУЛЕНИЯ. ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ_ОТВЕТ.

ШИРОКАЯ ПОЛОСА ИНТЕРПРЕТАЦИЙ.

ТОЧНЫЙ ОТВЕТ ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000019. ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000020.

ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000021

– Какой-то бред… Оператор обнуления? – Я напряжённо всматривалась в текст. – Что он хотел этим сказать?

Артур лишь снова развёл руками.

– Ну, грубо говоря, это действие, обращающее что-нибудь в ноль. Математическое понятие. Но при чём тут Земля и аквилиане…

– А обратный оператор? – прервала я его.

– Э-э… Скажем так: если оператор обнуления превращает икс в ноль, то обратный к нему оператор возвращает икс. Ну, как бы нейтрализует. Это очень неточно, но… Погоди, ты что-то поняла? – заинтересовался Артур.

– Кажется, начала понимать… Они начали общение с математических терминов, – принялась я думать вслух. – Ноль, один, больше, меньше – это универсально, это должно быть понятно всем разумным существам. Потом понятия посложнее – функции, операторы… Понимаешь? Седна пытается определить новые понятия через уже известные – через математические термины…

– И что? – поинтересовался муж. – Это тебе что-то даёт?

– Предположим, «обнуление» означает «уничтожение». Так понятнее?

– Ага. Земля способна уничтожить другие цивилизации? – сообразил Артур. – А цель аквилиан – уничтожить нас?

– Нет. Читай внимательнее. Не уничтожить, а нейтрализовать эту нашу способность уничтожить других. Обратить оператор обнуления… «Вы, земляне, несёте опасность, а аквилиане летят, чтобы вас обезвредить», – вот что он сказал. М-да. Не так уж и много, – вздохнула я. – Ладно, не будем заниматься гаданиями. Файлы формата «Х». Икс-файлы, назовём их так. Наша задача – расшифровать их. Помнишь?

– Да, конечно. – Артур решительно стукнул по клавише, возвращаясь в список файлов. – Хочешь посмотреть?

– Давай.

Он выбрал файл «Х.000001», и экран покрылся хаосом букв и цифр.

– И так на сотню мегабайт, – невесело усмехнулся он.

– А комментарий?

– Да пожалуйста.

КОММЕНТАРИЙ: Х.000001

МАССИВ ДЛЯ ОБУЧЕНИЯ КОРНЕВОГО ПРОЦЕССОРА САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ.

ФРАГМЕНТ 1

ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА

НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_26.

ФРАГМЕНТ 2

ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА

НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_27.

ФРАГМЕНТ 3

ТОЖДЕСТВО

НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_26

И НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_27.

Я вздохнула и на минуту задумалась.

– Для обучения, значит? Вот что. Давай-ка скормим этот файл «Малышу». Перетащим его сюда. – Я с сомнением оглядела забитую аппаратурой комнатку. – Показывай «Малышу» икс-файл через разные фильтры. Если он что-то распознает – увидим характерный всплеск нейроактивности.

Разумеется, в действительности я произнесла одну-единственную короткую фразу на профессиональном сленге. Но в мемуарах, рассчитанных на широкую публику, приходится использовать простой язык и всё разъяснять. «Малышом» мы называли модель человеческого мозга – бионическую нейронную сеть. На ней мы обычно проводили предварительное тестирование нашей продукции – имплантов и программ для них. «Малыш» был, конечно, примитивной моделью. С ним нельзя было общаться как с человеком. Он проявлял лишь низко- и среднеуровневые реакции на раздражители – то есть обладал подсознанием, но не сознанием, как сказал бы какой-нибудь древний психолог. Но пока ещё рано было ставить опыты на настоящих человеческих мозгах. Мы перенесли в тихую комнату компьютер с «Малышом», и я оставила Артура заниматься монтажом и наладкой.

Мне самой надо было готовиться к правительственному приёму. Я с радостью избежала бы участия в этом бессмысленном сборище – но не могла, пока оставалась главой Колонии. Когда я вышла из тихой комнаты, и мой даймон смог подключиться к сети, я бросила взгляд на часы, что замерцали в углу поля зрения. 18–20. Эти цифры я запомнила на всю жизнь.

 

Чёрные бьют ладью

31 июля 2481 года.

18:19:47.

Пятьдесят секунд до начала войны.

Радиолокатор «Декстра-5» – сеть антенн на маленьком астероиде группы Атона – фиксирует эхо своего сигнала. Объект слежения – циклер «Санторо». Обычно локация происходила раз в сутки, но в последнее время «Декстру» перепрограммировали на предельную для него частоту импульсов – раз в сто секунд. Простой процессор локатора не в состоянии осмыслить, для чего это нужно. Он лишь высчитывает координаты и скорость объекта, и тут же отсылает результат в центр.

Саид выныривает из воды, ошалело барахтаясь и отфыркиваясь. На этот раз он прыгнул в глубокую часть бассейна – ноги не достают до дна. Он панически хватается за бортик. Он почти не умеет плавать. Сейчас он отдышится, протрёт глаза и побежит прыгать опять.

18:19:54.

Ретранслятор на орбите вокруг Венеры принимает сигнал локатора. Узконаправленным инфракрасным лучом он передаёт координаты «Санторо» вниз, в оперативный центр управления, спрятанный глубоко в атмосфере. Там, невидимая ни для кого в космосе, плывёт сквозь кислотную дымку маленькая лапута – скала из силиконо-водородной пены. Процессор, скрытый в глубине лапуты, сравнивает шесть полученных цифр с другими шестью – и подпрограмма целеуказания выдаёт результат «ИСТИНА».

Арлекин медленно и со вкусом пьёт чай на террасе чайханы. Он полулежит в углу на пестрых подушках дивана. На столике перед Арлекином чайник, цветастая пиала и тарелка со сладостями. Бледно-розовая жидкость в пиале пахнет мятой и смородиной. По тарелке ползает муха. В другом углу террасы два старичка коротают время за нардами. Во дворе попискивают цыплята, где-то визгливо бранятся женщины, высоко в небе с рокотом чертит инверсионную полосу шаттл.

18:20:06.

Гамма-лазерная бомба ползёт по своей орбите – труба, обёрнутая в фотовольтаическую плёнку и подвешенная на тончайших растяжках в центре десятикилометровой петли магнитного паруса. Ток кружит по сверхпроводящей петле, укутанной в изоляцию из азотного снега и зеркальной фольги. Магнитное поле тока медленно поворачивает гигантскую конструкцию в потоках солнечного ветра, так что труба выдерживает заданное направление – точно на циклер «Санторо».

Зара Янг расстёгивает платье и поводит плечами, заставляя его соскользнуть на пол. Дверь душевой открывается по её мыслекоманде. Зара шагает в душ, и струи горячей воды со всех сторон под напором ударяют в неё. Она зажмуривается, запрокидывает голову, подставляет лицо потоку.

18:20:07.

Антенна бомбы принимает узкополосный радиосигнал с Венеры. Процессор расшифровывает передачу: сообщить о состоянии, перейти в боевую готовность ноль. Все системы в норме, отвечает бомба, наведение на цель осуществлено – и начинает постепенно снимать ток с паруса, чтобы перенаправить его в контур поджига ядерного заряда.

Гвинед Ллойд выходит из тихой комнаты. «Есть подключение к сети», – докладывает даймон. Она бросает взгляд на часы, что появились в углу поля зрения, видит четыре цифры и тут же их забывает. Не глядя по сторонам, на автомате она идёт сквозь лаборатории «Ллойд Нейролаб» в свои личные полости. Все её мысли заняты «Уроборосом» – как ни старается она переключиться на предстоящий правительственный приём.

18:20:20.

«Овер-коммандер?» – звучит даймон в голове Максвелла Янга. – «Запрос ОЦУ-12».

«Слушаю», – мысленно отвечает Янг. Перед его глазами виртуально мерцает трёхмерная карта Солсистемы – клубок эллипсов с ползущими по ним точками, но взгляд овер-коммандера не сосредоточен ни на одной.

«„Санторо“ вошёл в зону поражения. Гамма-лазер готов к нанесению удара. Подтверждаете приказ на уничтожение? Запрашиваю голосовой ответ».

– Подтверждаю приказ на уничтожение, – произносит Янг вслух, без интонации и без колебаний.

Дани Санторо с силой кидает брату мяч от головы. Отдача несёт её назад и раскручивает. Она упирается ногами в стенку полости, приседает, чтобы остановить вращение, и с лихим визгом отталкивается от стенки. Летя стремглав на брата, Дани принимает его подачу. Это замедляет её полёт. Цепляясь за неровности стены, Карл успевает отползти в сторону. Он всегда старается за что-нибудь держаться – вечный предмет насмешек для сестры. Дани любит летать, а Карл почему-то нет, хотя, как и она, родился и прожил всю свою короткую жизнь в невесомости…

18:20:33.

Гамма-лазер получает команду и срабатывает.

Тротиловый запал воспламеняет плутониевый заряд, служащий, в свою очередь, запалом для водородной бомбы. Имплозия. Цепная реакция. Взрыв. Лавина быстрых нейтронов обрушивается на лазерный элемент – трёхметровый монокристалл гидрида урана – и, поглощаясь в тяжёлых ядрах, выбивает из них когерентную волну гамма-фотонов. За миллисекунду до того, как испариться во взрыве, лазер успевает излучить мегатонный импульс энергии – и вся она плотным узким пучком нацелена на «Санторо».

Осирис Сторм, капитан «Норвегии», исступлённо крутит педали велотренажёра. Пот течёт по его лицу – Сторм намотал уже пять километров при двух лунных g, но он твёрдо намерен побить вчерашний рекорд. Врач сказал, что есть первые признаки декальцинации. Капитан проводил всё положенное время в центрифуге, делал все упражнения по графику, но, очевидно, этого мало. Нагрузки нужно увеличить, хоть времени и не хватает ни на что. Сторму совсем не хочется вернуться на Луну калекой, когда всё кончится…

18:20:34.

Невидимый гамма-луч ударяет в каменный бок «Санторо». Половина астероида мгновенно вспыхивает ослепительной белизной, сквозь него пробегает ударная волна и – быстрее, чем люди внутри успевают осознать происходящее – сминает и перемешивает их тела с осколками камня, льда и металла. Наружу вырывается свет – настолько яркий, что скала становится почти прозрачной на доли секунды, прежде чем разлететься на раскалённые каменные обломки, кометные хвосты пыли и струи паров…

Астар Далтон читает краткий текст, светящийся перед его глазами. Полная людей комната виднеется сквозь строки расплывчато и раздвоено. В комнате абсолютная тишина. Далтон дочитывает. Текст ещё висит, но Далтон смотрит сквозь него, сфокусировав взгляд на людях.

Все они растеряны. Они испуганы. Они ждут его слов – но никаких слов Далтон сейчас не находит.

31 июля 2481 года.

18-26.

Война началась.

 

Эпизод собаки

Солнце село, и ноздри жёлтой собаки учуяли запах Той Самой Вещи.

Сегодня Та Самая Вещь возникла чуть выше в небесах, чем вчера. Собака почти не могла её видеть – её зрение плохо фокусировалось на неподвижных далёких точках – но этот слабый, тревожный, такой родной и невыносимо недосягаемый запах нельзя было спутать ни с чем.

Жёлтая собака обратила нос к тому, что для человеческих глаз было самой яркой звездой в сумеречном небе. Она нервно зашевелила ноздрями, чтобы впитать как можно больше Того Самого Запаха. В нём было что-то от запаха солнца и подвижных вещей двуногих – но солнце пахло гораздо резче, грубее, гуще, а от вещей двуногих вообще шибало так, что хотелось чихать и болела голова… Нет, Та Самая Вещь пахла тонко. Томительно. Возбуждающе… Но возбуждала совсем не так, как запах мяса или кобеля при течке. Желание, которое пробуждал Тот Самый Запах, было столь же сильно и неодолимо – но собака не знала, не понимала, что с ним делать. Ни один инстинкт не подсказывал, чем можно его утолить.

Подняв морду к Той Самой Вещи, жёлтая собака в тоске заскулила, а за ней вступили и остальные – вся стая чёрного цветка.

Жёлтая собака прочно забыла, что когда-то – всего пару месяцев назад – она знать не знала Той Самой Вещи, и даже не чувствовала запахов солнца и подвижных вещей двуногих. Она забыла, как её ужалил чёрный цветок, как она потом валялась, дрожа и не в силах согнать с себя мух, как потом в жутком приступе голода жрала всё подряд – траву, землю… Забыла, что когда-то она не принадлежала цветку и не мучилась от непостижимых, неутолимых желаний… Всё это стёрлось начисто.

Сам чёрный цветок никаких желаний в ней не будил. Жёлтая собака отличала его по запаху, но воспринимала лишь как кормушку.

Правила были просты. Даже собачьи мозги могли их усвоить.

Съедобных, только что ужаленных цветком – не ешь. У них неправильный запах. Позволь им уйти.

Они, ужаленные, всё равно вернутся – цветок их притянет. Вернутся уже без запаха, вялые и беспомощные. И вот тогда – убивай и ешь, а потом испражняйся под цветок: только это ему и нужно.

А ещё не ужаленных – загоняй к цветку. Цветок их ужалит. И тогда они придут к нему, притянутые, во второй раз. Придут уже ослабленные. Придут как твоя еда.

Чего-чего, а еды стало вдоволь с тех пор, как жёлтая собака покорилась цветку. Мыши, ящерицы, птицы, змеи… Цветок притягивал всех. А тех, кто слабо чувствовал притяжение, можно было загнать стаей – как тех двух детёнышей двуногих. Целыми днями стая караулила вокруг цветка, своей кормушки, и не знала голода… Но по ночам восходила Та Самая Вещь – и мучила собак голодом, который не могло утолить никакое мясо.

Жёлтая собака скулила всё протяжнее и отчаяннее. Её скулёж перешёл в вой… Дай! Дай! Дай! – выла она, а за ней вся стая. Дай нам то самое, непонятное, недоступное, чего ты заставляешь нас хотеть – и оставь в покое…

Юпитер медленно полз в темнеющем небе. Невидимый для собачьих глаз. Глухой к собачьим мольбам.

 

Из архива. Официальные заявления

Декрет Совета Колонии Фламмарион

dsnp://flammarion.moon/

Сегодня в 18–20 по всемирному времени астероид-циклер «Санторо» подвергся гамма-лазерному удару. В результате лучевого воздействия значительная часть астероида мгновенно испарилась, а оставшаяся распалась на куски. Все люди в циклере погибли.

В момент атаки «Санторо» совершал орбитальный рейс Земля-Венера и был зафрахтован Колонией Фламмарион. В циклере находились его владельцы-смотрители, семья Санторо (пять человек, в том числе двое детей) и двенадцать колониалов Фламмариона – экипаж пассажирского курьера «Норвегия».

Рейс носил мирный коммерческий характер. Удар был нанесён без предупреждения, в нейтральном космосе, и является преступлением, которому нет оправдания.

Источник лазерного импульса наблюдался как вспышка с энерговыделением около 3 мегатонн ТНТ на расстоянии 0,68 а. е. от Солнца. Учитывая, что взрыв произошёл в орбитальной зоне Венеры, и что энергия и спектр вспышки соответствуют взрыву гамма-лазерной бомбы «Xpear Heavy» производства Эрикса, мы считаем доказанным, что Колония Эрикс является виновником нападения.

Принимая во внимание, что мирный циклер подвергся ничем не спровоцированной агрессии, что результатом стала гибель колониалов Фламмариона и значительный материальный ущерб, Колония Фламмарион заявляет, что находится в состоянии войны с Колонией Эрикс.

Главнокомандующим военно-космическими силами Фламмариона назначается прайм-администратор Астар Далтон.

Венерианское небо пламенело в окне-экране. Максвелл Янг в простом чёрном кимоно стоял спиной к экрану, лицом к камере – пальцы крупных узловатых рук сплетены на животе, взгляд жёлто-карих глаз прям, неподвижен, грозен.

– Ложь Фламмариона, – медленно и веско произнёс он, с напором растягивая согласные, – без-здарна. И смехотвор-рна.

Голос Янга – низкий, хищный, с завораживающей хрипотцой – был таким же синтетическим, как вид за окном. Без обработки он слышался бы как писклявое кряканье: в кислородно-гелиевой атмосфере Эрикса все голоса звучали на октаву выше, чем в воздухе Земли.

– Док Далтон говорит, что Эрикс атаковал его мирный коммерческий циклер. Док Далтон забыл упомянуть, что циклеров было два. Давайте поглядим на второй.

Появилась стереокартинка: астероид, окутанный бледным призрачным ореолом. Ореол плавно сгущался к поверхности скалы и был бы похож на атмосферу, если бы не раздувался с каждой секундой.

– Перед нами циклер «Хольцман». Он идёт к Венере вслед за «Санторо». Тоже зафрахтован Фламмарионом и тоже, по интересному совпадению, не отвечает на наши запросы. А вокруг него – защитный слой аэрогеля. Сразу после уничтожения «Санторо» на «Хольцмане» включили пеногенераторы – не слишком обычная оснастка для мирного коммерческого циклера. И ещё деталь: «Хольцман» выпустил ракеты. Три десятка. Тоже, вероятно, коммерческие и мирные.

Картинка исчезла. Взгляд Янга стал ещё мрачнее и жёстче.

– «Хольцман» прошёл афелий у Земли четыре месяца назад. Очевидно, тогда же его загрузили ракетами и прочим мирным товаром. Четыре месяца назад – четыре месяца – Фламмарион атаковал нас. И лишь когда мы отбили его первый удар, объявил войну. Невынос-симое лиц-цемерие.

Камера приблизилась к Янгу, его лицо заняло почти весь экран.

– Наш удар – ответ на враждебные действия. Если бы мы не атаковали «Санторо», он атаковал бы нас. И это – предупреждение для марсианских союзников Фламмариона. Сейчас их собственный циклер «Нефер» направляется к члену нашей Плеромы – Колонии Рианнон. Может, это действительно мирный коммерсант? Не исключаю. Пусть он откроется для проверки нашей инспекционной программой. Если «Нефер» откажется, мы уничтожим и его. Надеюсь, я выразился ясно?

Взгляд овер-коммандера едва заметно смягчился.

– Я искренне сожалею о гибели семьи Санторо. Мы всегда стремимся избегать лишних жертв. Но когда противник подло прикрывается детьми и гражданскими – мы не поддаёмся на шантаж. И несмотря ни на что, даже сейчас мы желаем мира. Я призываю Сильвану и другие колонии воздержаться от участия в нашем конфликте с Фламмарионом. Я готов в любой момент сесть за стол переговоров с его прайм-администратором. Дело за вами, док Далтон.

Максвелл Янг слегка наклонил голову. Передача кончилась.

 

Рианнон. Диалог

БАЗА РИАННОН – БАЗЕ НЕФЕР

2481/07/31 21:30:55

Запрос: Тот кто сражается сражается во благо себе

БАЗА НЕФЕР – БАЗЕ РИАННОН

2481/07/31 21:34:31

Ответ на запрос: Воистину Аллах не нуждается в мирах

БАЗА РИАННОН – БАЗЕ НЕФЕР

2481/07/31 21:38:03

Запрос: Идентификационные данные

Запрос: Перечень вооружений

Запрос: Цель посещения

БАЗА НЕФЕР – БАЗЕ РИАННОН

2481/07/31 21:41:48

Ответ на запрос «Идентификационные данные»:

Название – «Нефер»

Тип – грузопассажирский циклер

Владелец – Колония Сильвана / Марс

Капитан – м-р Барсум [NAV] Ли

Ответ на запрос «Перечень вооружений»: Вооружение отсутствует

Ответ на запрос «Цель посещения»: доставка партии больных для лечения и реабилитации согласно договору медицинского страхования 520-S от 2470/12/09

БАЗА РИАННОН – БАЗЕ НЕФЕР

2481/07/31 21:45:35

Извещение: Идентификация подтверждена

Извещение: Предполагается враждебность ваших намерений

Извещение: Необходима инспекция

Предписание: Принять и инсталлировать в систему управления базой инспекционную программу

Предупреждение: Неисполнение предписаний будет считаться доказательством враждебности

БАЗА НЕФЕР – БАЗЕ РИАННОН

2481/07/31 21:49:40

Извещение: Готовы выполнять ваши предписания

Извещение: Инспекционная программа закачана

Запрос: Предоставить время на проверку безопасности программы

БАЗА РИАННОН – БАЗЕ НЕФЕР

2481/07/31 21:53:28

Извещение:

Предоставлено 20 минут на проверку безопасности программы

Предписание: Установить широкополосную связь по протоколу CSP

Предписание: Вызвать капитана на связь

Полковник Веспер Прасад в ожидании связи перечитывал от нечего делать лог переговоров между компьютерами.

Полковник был мрачен. Не из-за «Нефера» – тот был ещё слишком далеко и не представлял опасности. А из-за того, что окончательно перестал понимать, кому подчиняется с сегодняшнего дня. Гвинед Ллойд? Заре Янг? Напрямую Максвеллу Янгу?

Но главное, Прасад был глубоко обижен. Обижен тем, что у него безо всякого предупреждения отняли интрагард. Пусть даже временная, эта отставка – плевок ему в лицо. Выходит, когда речь идёт о безопасности дочери, овер-коммандер доверяет какой-то зелёной соплячке-телохранительнице больше чем ему, Весперу Прасаду!

Мало того. Его даже не пригласили на правительственный приём! А ведь он всё ещё глава экстрагарда, и ему по протоколу положено присутствовать. Вместо этого Ллойд заставила его вести якобы «важные и срочные» переговоры с «Нефером». Как будто и ребёнку не ясно, что циклер вооружён и враждебен, что любые переговоры с ним – напрасная трата времени.

Прасад сидел в угрюмом одиночестве посреди командного пункта – маленькой полости, упрятанной глубоко в недра Рианнон. Фасетчатые стены светились мозаикой экранов, осветительных панелей, пультов управления. Вооружением астероида управляли в основном по-старинному – кнопками: в таком деле не полагались на мыслекоманды. Все экраны показывали «Нефер». Отсюда, с расстояния в 0,4 астрономических единицы, марсианский циклер выглядел как тусклая точка даже при максимальном увеличении.

Ничего угрожающего «Нефер» не делал. Не запускал ракет, не разворачивал радиаторов боевых лазеров, не окутывался защитной пеной… И всё же полковник не сомневался в его враждебности. Марсиане со своей нелепой легендой о перевозке больных просто тянули время. Будь воля Прасада, он атаковал бы первым, безо всяких инспекций, переговоров и расшаркиваний. Но… «Действовать дипломатически безупречно». Именно так, слово в слово, приказал Максвелл Янг. А уж ему-то Прасад точно подчинялся, кто бы ни был главным в этом бардаке под названием Рианнон.

– Капитан Ли на связи, – раздался наконец голос даймона. – Лаг 212 секунд.

В поле зрения возникало два окна. Гладкое улыбчивое лицо Ли настолько контрастировало с мрачным лицом полковника, что тот сразу скомандовал заменить своё подлинное изображение аватаркой.

– Приветствую, полковник, – голос Ли показался Прасаду удивительно неприятным, а интонация – издевательской. – Я понимаю, что после несчастного случая с «Санторо» мы выглядим подозрительно. Но честное слово, у нас всё чисто. Сильвана ни с кем не воюет. Мы зафрахтованы медицинской компанией «СтарФаб». Везём больных с ампутациями на биопротезирование. Предупредили вас четыре месяца назад. Четыре месяца… неудачное совпадение, но это действительно только совпадение, поверьте. Разумеется, мы загрузим вашу инспекционную программу, и вы сами во всём убедитесь. Кстати, вы не против, если я выложу наши переговоры в Солнет? Пусть весь мир знает, что наш рейс абсолютно мирный. – Лицо капитана застыло в таком отвратительно-самодовольном выражении, что у Прасада не осталось ни тени сомнения: ему лгут в глаза.

– Начало сообщения, – хмуро скомандовал он. – Приветствую, кэп. Я ничего не знаю ни про какой договор. И первый раз слышу о вашем рейсе. На Марсе теперь негде пришить протезы? Вы меня не убедили. Ждите решения нашего руководства. Мои реплики публиковать в сети запрещаю. Конец сообщения, конец сеанса. Стоп! («Действовать дипломатически безупречно», вовремя вспомнил Прасад). Даймон, отредактируй речь. Пригладь и добавь любезностей. Потом только отсылай. Вперёд.

Прасад откинулся в кресле и стал размышлять.

«Ждите решения нашего руководства», сказал он. Вот только кто он, док Наше Руководство? Гвинед Ллойд? Страховой договор – если он существовал – наверняка подписывала она. И она же – официальный начальник Прасада, так что по всему выходит, что вызывать нужно её.

С другой стороны, он, Прасад – эриксианин. Эрикс назначил его на эту должность, Эрикс ведёт войну, перед Эриксом ему отвечать за ошибку. Официальный представитель метрополии – Зара Янг. Что если Ллойд прикажет пропустить циклер, а Зара – атаковать? Притом что объём её полномочий никто так и не определил в ясной инструкции. Дочь Максвелла Янга – это не должность… А-а, будь проклята эта Рианнон с её неразберихой. «Грязь и вонь!», – сквозь зубы выругался полковник и приказал вызвать обеих.

 

Рианнон. Покушение

Зара полуобернулась перед виртуальным зеркалом, придирчиво осматривая себя. Для приёма она выбрала вечернее платье в помпезном венерианском стиле – ярко-чёрное ципао из натурального шёлка с Земли, всё в переливах синих павлиньих глазок. Лицо сделала по-рианнонски бледным, украшения надела из платины, а волосы, закрученные в пару бараньих рогов, покрыла блестящим лазурным лаком.

– На правительственном приёме скандальная Зара Янг в очередной раз произвела фурор, – произнесла она с придыханием. – Шокирующе смелый дрессинг скрывал её тело практически полностью и, по слухам, обошёлся семейству Янг в… Во сколько там, Либи, ты не помнишь?

Телохранительница пожала плечами. Она сидела на диване, не сводя с Зары глаз.

– Выглядишь потрясающе!

– Спасибо, но лесть тебе не поможет. – Зара лукаво улыбнулась ей через плечо. Аура окрасилась металлическим оттенком категоричности. – Ты не пойдёшь со мной.

– Я обязана тебя охранять, – с безнадёжным упрямством повторила Эстевес.

– Меня охраняет интрагард. Ты – его глава, – не отрывая глаз от зеркала, Зара поправила микроскопический изъян причёски. – Ты должна узнать местный штат, завоевать авторитет и добиться полного подчинения. И времени у тебя мало.

– Местные вполне дисциплинированы. Интрагард – отлаженная машина. Прасад отлично его организовал. Я у него за пару часов приняла дела и во всём разобралась.

– Ты, Либи, совсем не политик, – Зара легко вздохнула. – Интрагард – не машина, а живые люди. И я должна быть уверена, что они пойдут за тобой в любой ситуации. Даже в такой ситуации, когда они, может, и за Прасадом бы не пошли. Ты не забыла, что мы готовим переворот? – Зара повернулась к телохранительнице. – Я собираюсь стать диктатором этой колонии. Весьма и весьма ненадёжной колонии. Я собираюсь сделать её надёжной. И бросить в бой против марсиан. – Она не отрывала глаз от Либертины. – Взять хотя бы этот приём. Зачем я туда иду? Чтобы очаровать местную верхушку, естественно. Но одного очарования мало. Мне понадобятся бойцы. И не бойцы Ллойд или Прасада, а твои, понимаешь? – Зара наклонилась к телохранительнице, положила руки ей на плечи. – Иди к бойцам, дорогая, – прошептала она, – и сделай их своими. Нет-нет, размажешь всю помаду, – она резко выпрямилась, развернулась. – Всё! Я пошла. Моё опоздание и так уже стало вызывающим.

Правительственный приём только начался. Около полусотни мужчин, женщин и андрогинов прохаживались по Ллису, залу приёмов – просторной полости, оформленной в псевдокельтском стиле. Свод подпирали деревянные столбы с витиеватой резьбой, между ними бронзовые котлы, подвешенные на цепях, медленно качались в слабом тяготении. Древние богини – Розмерта с рогом изобилия, Бригантия в доспехах и, конечно, Рианнон верхом на коне – грозно смотрели со столбов. Бренд-культура колонии была, собственно, валлийская, но когда дизайнерам не хватало материалов из Уэльса, они не стеснялись заимствовать у галлов и других кельтов. Играл живой оркестр из волынок и арф. Сервоботы разносили подносы с бокалами.

Гости непринуждённо беседовали, разбившись на группы – праймы и вайсы доменов, грандмастеры гильдий, высшие чиновники администрации. В глазах рябило от многоцветного сияния аур, скрывавших нагие тела – спиральных, фрактальных, переливчатых, имитирующих одежду или мех небывалых зверей. То и дело над головами вспыхивали золотые искры удовольствия, голубые дуги сочувствия, радужные огоньки смеха. Всё это выглядело как дорогая вечеринка, но по сути приём был политическим событием, не менее важным, чем предстоящий Совет. Именно здесь, за шутками и вином, решалось, кто как проголосует на Совете и за какую цену.

Сегодня разговоры вращались вокруг двух тем – войны с Фламмарионом и отставки Гвинед Ллойд. Официально Гвинед ещё оставалась в должности. Но для приёма она выбрала особую ауру – струящиеся ленты красно-белых цветов домена Ллойд, а это говорило: она здесь в качестве прайма своего домена, а не главы колонии. Событие уже перестало быть сенсацией. Гвинед отказалась обсуждать преемника, и интерес к ней угас. Но вскоре внимание толпы нашло себе новую цель.

– Док Зара Янг, делегат Колонии Эрикс! – разнеслось объявление по залу.

Зара вошла стремительно, заставив гостей расступиться. Ослепительно-чёрный наряд резко выделялся в призрачном цветнике аур, её глаза сверкали, торжествующая улыбка играла на губах. Толпа оживилась и потянулась к новому центру интереса, но Зара мгновенно нашла глазами Гвинед и двинулась к ней.

– Добрый вечер, Гвин, – Зара безмятежно улыбалась. – Вы одни? А где ваш супруг? – Зара помнила, что муж прайм-админа, Артур Ллойд – её вайс и ведущий программист «Ллойд Нейролаб».

– Оставила его работать над… проектом. – Гвинед выделила последнее слово ярко-алым сполохом ауры. – Занялась бы им и сама, но, к сожалению, не могла пропустить приём.

– А, поняла. Подробности позже. Что ж, а теперь знакомьте меня!

И началась церемония представлений. «Док Гроно Пенмор, локальный координатор Плеромы… Док Ронабви Дифед, вайс-администратор… Док Морвид Хоэл, прайм-социал-инженер…» По существу в этом, конечно, не было нужды. Даймон Зары показывал над каждым гостем его имя, должность, домен, гильдию и даже эмблему политической ориентации (роза означала «сторонник Эрикса», флюгер – «условно лоялен»). Но светский ритуал был незыблем. Зара ослепительно улыбалась каждому и старалась не повториться в ответах на одинаковые комплименты.

Всеобщее внимание приносило ей острое удовольствие. Зара наслаждалась, чувствуя, с каким вожделением все эти благопристойно голые мужчины, андрогины и женщины пожирают глазами её бесстыдно закрытое тело… Но что-то с первой секунды смутно беспокоило в этой разноцветной толпе. Чем дальше, тем более натянутой становилась улыбка Зары, тем отстранённее взгляд. Наконец она поняла. Извинившись, она взяла Гвинед под локоть и отвела в сторону.

– Я вижу над всеми розы и флюгеры, – вполголоса сказала она. – Здесь что, все наши? Из оппозиции – никого?

Гвинед закусила губу. Стало видно, что она ждала и боялась этого вопроса.

– Да, никого.

Лицо Зары потемнело, аура в один миг налилась лиловым цветом гнева.

– Я же вам сказала их пригласить, – прошипела она.

– Я пригласила, но они даже не ответили!

– Ах вот как, – зрачки Зары расширились от ярости. – Обрадовались! Решили, что раз началась война, то сила уже на их стороне. Что могут нас открыто презирать. Ну посмотрим, посмотрим. Гвин, придумайте способ наказать их.

Прайм-админ вздрогнула и невольно отстранилась.

– Это вряд ли… возможно. Всё это главы сильных доменов, и у нас нет юридических оснований. Ни для ареста, ни для чего-то ещё. Это будет скандал.

– Да и пусть. Я обожаю скандалы. Вот смотрю на эту публику и всё думаю… – Перед взглядом Зары замигала красная надпись: «Вызов: п-к Веспер Прасад. СРОЧНО. Высший приоритет». Её гнев остыл так же быстро, как вспыхнул. – О, прошу прощения, вызов.

– Прошу прощения, вызов, – одновременно сказала Гвинед.

– Тоже от Прасада? Давайте послушаем. – Зара вызвала окно связи.

– Док Ллойд, док Янг, – обычным недовольным тоном начал полковник. – Докладываю: «Нефер» вышел на связь. Капитан говорит, что их рейс – мирный. Они согласны на инспекцию. Прошу ознакомиться с логом переговоров и…

Зара отключилась.

– Я вижу, там ничего экстренного, – заключила она. – Разберитесь с этим сами, Гвин, хорошо? А то я уже слишком надолго покинула публику.

Гвинед неохотно кивнула.

– Я выйду поговорить – здесь шумно.

– Конечно, – Зара уже не смотрела на неё. Пора было выступать с речью. Она обернулась к залу и мысленно скомандовала подать голос на усилители.

– Прошу внимания, доктора, мастера и милитанты! – разнёсся её голос над Ллисом. Шум стих. – Как вы уже знаете, несколько часов назад началась война между нами и Колонией Фламмарион. Напомню – два циклера Фламмариона атаковали Венеру. Один уничтожен. Второй выпустил ракеты, и скоро вблизи Венеры развернётся битва между нашими и фламмарионскими автоматами.

Зара считалась плохим оратором. Все её речи сводились к сухому изложению фактов. Она не стремилась расцвечивать их риторикой – была уверена, что её всё равно будут слушать с открытым ртом. И да, обычно так и происходило.

– Кроме того, сюда, к Рианнон, движется циклер с Марса под названием «Нефер». На дистанцию атаки он подойдёт через месяц. Надеюсь, все понимают, что это значит? Это уже не война Эрикса против Фламмариона. Это наша с вами общая война, война тех, кто хранит верность Космофлоту, против предателей из Дуэта. Мировая война.

Она сделала паузу, позволив публике взволноваться и утихнуть.

– Но мы не будем застигнуты врасплох! Колония хорошо вооружена, у меня есть первоклассный боевой корабль. Мы будем бороться и победим, и эта победа навеки скрепит братский союз Рианнон и Эрикса. Более того! Она станет первым шагом к воссоединению человечества. За победу!

Зара подняла бокал с подноса сервобота, с силой вдохнула испарения – перед глазами пробежали цифры процентов и промилле: «Алкоголь… Анионы… Катионы… Наночастицы… Радиоактивность… БЕЗОПАСНО» – и залпом выпила.

Загремели аплодисменты. Под их гром всё и произошло.

Первым, что она ощутила, было давление в голове. Оно быстро пульсировало и нарастало до невыносимой боли.

Зара вскрикнула. Схватилась за пластиковое плечо сервобота.

Дыхание остановилось, как от удара в солнечное сплетение. Спазматические пульсации охватили горло, грудь, все мышцы тела.

Всё-таки отрава? – мелькнуло в последнем светлом уголке сознания. Нет. То же самое творилось со всеми.

Все вокруг хрипели, хватались за горло, задыхались, падали в агонии.

Она едва успела увидеть и осознать это – прежде чем тело отнялось, а мир вокруг расфокусировался и расплылся в пятнистое цветное небытие.

 

Из архива. Лента новостей

Обращение временной

администрации Колонии Рианнон

dsnp://free_rhiannon.freezone.sol/

Люди Солнечной системы! Сегодня, 31 июля 2481 года, народ Колонии Рианнон вернул себе свободу. Оккупационная власть свергнута. Венерианские угнетатели и их приспешники взяты под арест. Сформирована временная администрация. На 15 августа назначены внеочередные выборы в Совет.

Временная администрация объявляет о выходе Колонии Рианнон из так называемой Плеромы и расторжении всех неравноправных договоров с Эриксом. Колония Рианнон вновь нейтральна и независима.

Мы призываем Дуэт и другие колонии всеми посильными средствами поддержать нас в борьбе за свободу. Благодарный народ Рианнон не забудет руки помощи, протянутой в трудную минуту. Вместе мы победим!

Д-р Кадваллон Араун, председатель временной администрации

Официальное сообщение

администрации Колонии Рианнон

dsnp://rhiannon.adm/

В ночь на 1 августа боевики из движения «Свободная Рианнон» подняли мятеж с целью захвата власти в Колонии. Их планы провалились. Мятеж подавлен. Законная администрация контролирует пространство Колонии, СЖО и комплекс вооружений. Мятежники захватили заложников и заняли небольшой объём астероида, где полностью блокированы.

Заявления так называемой «временной администрации Рианнон» не имеет никакого отношения к реальности.

Администрация предпринимает все усилия по скорейшему освобождению заложников. Мы надеемся, что этот внутренний инцидент не повлияет на мирные отношения Рианнон с другими колониями.

Д-р Гвинед Ллойд, прайм-администратор

П-к Веспер Прасад, глава экстрагарда

Л-т Либертина Эстевес, глава интрагарда

Эрикс – Фламмарион: хроника войны

dsnp://cerestimes.ceres/

За минувшую ночь не произошло ни одного столкновения. Движущийся к Венере фламмарионский циклер «Хольцман», по-видимому, находится вне зоны поражения эриксианских гамма-лазеров. Ракеты, запущенные «Хольцманом» вчера, продолжают баллистический полёт к Венере. Как сообщает медиа-служба главного штаба Фламмариона, ни одна ракета пока не сбита. Из главного штаба Эрикса передают, что все ракеты отслеживаются и будут уничтожены, как только войдут в сферу действия планетарной системы обороны.

Независимые астрономы зафиксировали множество слабых тепловых вспышек вблизи Венеры. Очевидно, это реактивные выхлопы боевых аппаратов Эрикса. Два самых ярких выхлопа, вероятно, принадлежат флагманам эриксианского флота – межпланетникам «Спящий Ктулху» и «Ползучий Хаос Ньярлатотеп». С какой целью они меняют орбиты, пока не ясно.

 

Из архива. Личное дело Арлекина

ОТКРЫТАЯ ЧАСТЬ

ID: 516005627611

Имя – Брэм Конти

Девпат – милитант

Дата рождения – 2440/12/16

Родители (производитель) – Земной филиал / Рианнон Биосервис

Модификация – файтмод / хайграв

Гендер – мужской

База – Колония Новая Москва / Земля Аффилиация – экстрагард / Земной филиал / Рианнон Биосервис

Должность (статус) – старший оперативник, капитан

ЗАКРЫТАЯ ЧАСТЬ

Постоянный ник – Арлекин

Генолиния – XW9376 magnum / поколение 4 / экспрессия 0.85

База обучения – Старый Бастион / Объединённое Агентство по охране и сыску

Патернал – Бен Линь

Матернал – Аманда Ким (до 2452)

Стаж СОД – 19 лет

Балл по тесту Телсерга – 450/109

Синтагма по Лаичу-Тиму – крысолов / сталкер

Этический профиль по Рабиновичу – альтернатор / индивидуал

Сексуальный профиль – гетеро / поли / доминант

Социопатия по шкале Хэна – А3

Лояльность – условно высокая

Рейтинг Агентства – +47

Рейтинговая история:

2463 +2 за участие в боевых действиях

2464 -1 за самовольное оставление дислокации

2465 +5 за участие в освобождении заложников

2466 -1 за провоцирование конфликта в команде

2467 +5 за выслугу лет

2468 -2 за нарушение дисциплины

2470 +5 за участие в операции особой важности

2471 +5 за выслугу лет

2472 -2 за использование служебного положения в личных целях

2473 +4 за руководство операцией

2473 -3 за превышение полномочий при руководстве операцией

2475 +8 за ликвидацию особо опасного преступника

2476 -5 за неподчинение командиру

2477 +5 за выслугу лет

2478 +5 за проведение индивидуальной операции

2479 +7 за проведение индивидуальной операции повышенной сложности

2480 +10 за проведение индивидуальной операции особой важности

 

Арлекин получает задание

Закончив дела в Рабате, Арлекин ехал в своём мобиле по проспекту Новицкого. Стояла ночь, впереди над чернотой соснового парка светился редкими огнями тёмный цилиндр – штаб-квартира земного филиала «Рианнон Биосервис». Уже отсюда, за несколько кварталов, были видны признаки военного режима: небо тревожно чертили лучи прожекторов ПВО, а вокруг здания равномерно, как спутники по орбитам, кружили огоньки патрульных беспилотников.

Война между Эриксом и Фламмарионом началась три часа назад, и ситуация была страшно запутана. Земной филиал подчинялся Рианнон, союзнику Эрикса, но почти все его сотрудники были колониалами Новой Москвы, союзника Фламмариона. Правда, сама Новая Москва пока не вступила в войну, да ещё и в самой Рианнон боролись две фракции. Одна выступала за Эрикс, другая за Дуэт. И директор Гриффит до сих пор ни словом не обмолвился, какой фракции отдаёт предпочтение.

Оперативник не хотел даже думать о том, какие страсти сейчас кипят в руководстве. Личный план действий у него был давно готов. Если Гриффит (что вероятнее всего) порвёт с Рианнон и подчинится Новой Москве – то работать как раньше, а если восстанет против Новой Москвы (что наверняка кончится разгромом) – то уходить за периметр, к наземникам. Там Арлекин заранее подготовил себе запасные площадки – и в Русии, и на Зелёном Мосту, и даже в Иделистане.

Там, в диком мире за пределами Колонии, среди наёмников, работорговцев, феодалов и бандитов, Арлекин чувствовал себя как рыба в воде – куда лучше, чем в стерильных офисах штаб-квартиры…

Въездные ворота охранял добрый десяток охранников. На каждом блестели в лучах фар противолазерные доспехи из катафотов, на плечах сидело по паре мыслеуправляемых беспилотников класса «кречет». Пришлось остановиться для проверки личности. Даже сигилла экстрагарда не избавляла от неё. Военный режим только что ввели, охрана старалась выложиться по полной, и пощады не было никому. Дальше, на въезде в гараж, пришлось пройти ещё одну проверку, на входе в здание – третью, самую тщательную, с проходом через магниторезонансный сканер, куда ещё надо было отстоять очередь…

Но вот проверки позади, и лифт везёт Арлекина на двадцатый этаж, к кабинету Гриффита.

Прозрачный лифт быстро скользил по прозрачной шахте. Слева и справа сновали соседние лифты, перед глазами проносились одинаковые этаж за этажом. Лифт остановился на двадцатом. Фойе перед директорским кабинетом было тоже полно охранников. Перед входом в кабинет сигиллу Арлекина проверили ещё раз.

– Приветствую, капитан, – Ллеу Гриффит устало махнул ему из кресла. – Садитесь. Вы только что снаружи? Как наземники реагируют на войну?

Оперативник слегка пожал плечами.

– Ещё никак. В Слободе и Рабате о ней знают человек десять с доступом в Солнет. Местная администрация и богачи. Те, с кем я говорил, встревожены.

– Чем конкретно? Боятся каких-то бунтов? Активизации исламистов?

– Нет, об этом не вспоминали. Больше всего боятся, что война перекинется сюда, на Землю. Кстати… – Арлекин счёл возможным полюбопытствовать. – Мне было бы полезно знать – такая вероятность есть?

– Есть, и немалая. – Гриффит скривил рот. – Власти Новой Москвы враждебны. Следят за каждым нашим шагом, придираются к малейшему нарушению. Почти уверен, что завтра НМ объявит о вступлении в войну, и тогда… – Гриффит развёл руками.

– Значит, я не смогу послать экскаватор и команду без лишнего шума, – сказал Арлекин скорее утвердительно, чем вопросительно.

Гриффит вздохнул.

– А другой способ извлечь цветок у вас есть?

– Всегда есть другой способ. – Арлекин помедлил. – Но грязный. Послать наземника, чтобы выкопал цветок лопатой. Это уж точно не привлечёт внимания.

– И что потом делать с этим наземником? – Гриффит выразительно пошевелил безволосыми бровями. – Или мне лучше не знать?

– Ну почему. Цветок наверняка его заразит. У Шефера и Брендана появится новый материал для опытов, разве это плохо? Плохо другое – мы рискуем повредить цветок.

Гриффит неохотно кивнул головой.

– Действуйте. – Он надолго замолчал, и Арлекин уже приподнялся было с кресла. – Подождите. Это не всё. Я связался с Венерой… Овер-коммандер… Да вот, почитайте сами. Хотя я вообще-то не имею права это показывать.

Перед глазами Арлекина побежали строки:

Отправитель: Максвелл Янг

Адресат: Ллеу Гриффит

Приоритет: высший

Секретность: стереть после прочтения

Вы не ошиблись в оценке вашего открытия. Так называемая «мелантема» представляет для нас исключительный интерес.

«Чёрный цветок», пациент, лабораторные животные и все заражённые объекты, какие вам удастся выявить, должны быть переданы исследовательским учреждениям Космофлота. Вы также должны передать все материалы ваших исследований, не сохраняя копий у себя.

Для транспортировки груза по маршруту Земля-Венера я высылаю межпланетный корабль «Спящий Ктулху». На вашу сторону возлагается ответственность за доставку груза на космодром и подъём на околоземную орбиту к станции «Семирамида».

До прибытия «Ктулху» продолжайте исследования. Власти Новой Москвы и других сепаратистских колоний могут попытаться вам помешать. Не церемоньтесь с ними. Вам даётся карт-бланш на любые меры, сколь угодно далеко выходящие за рамки закона.

Значение этого груза – глобальное. Его нужно доставить любой ценой. За потерю ответите вы лично, док Гриффит. Жизнью.

– Сурово, – уважительно сказал Арлекин.

– Это же Максвелл Янг. Он не умеет говорить не угрожая. И не угрожает впустую, что самое скверное… Но это мои проблемы. Капитан Конти, вы поняли, что это письмо – руководство к действию для вас?

– Я должен организовать вывоз цветка?

– Да, и мальчика, и прочего груза. На космодром, а оттуда на орбиту… Вот только здешний космодром теперь для нас закрыт. Новая Москва ни за что не выпустит. Придётся лететь из Кап-Яра. Сможете это устроить?

Арлекин пожал плечами.

– Вопрос бюджета.

– Да, конечно. Примите средства на операцию. – Перед глазами Арлекина замигало извещение: «100 000 энерго зачислено на ваш счёт», и оперативник поднял бровь в приятном удивлении. – Должно хватить на всё. Вопросы есть?

– С кем мне связаться в Кап-Яре?

– Правильный вопрос. Вот вам контакт космофлотского резидента. – Даймон вывел в поле зрения новую строку: «Получен новый контакт: майор Вацлав Кауфман». – Этот Кауфман полностью в курсе. Если Новая Москва начнёт с нами войну, и меня арестуют… Или убьют, – безразлично добавил Гриффит. – Короче, если я выхожу из игры – вы автоматически переходите в подчинение Космофлота и лично Кауфмана.

– Было бы печально.

– Это да. В том числе для вас. Ещё вопросы?

– Что если мальчику станет хуже?

– Возьмите Брендана. Он – врач Саида, пусть им и останется. Но помните, что отвечаете за груз – вы. Итак?

– Сложное задание, – задумчиво сказал Арлекин. – Слишком ответственное. И не во всём легальное. Особенно если придётся драться с новомосковскими.

– О, понимаю. Вы получите отдельную награду, конечно.

– Какую?

– От Агентства, наверное, не меньше десятки к рейтингу. А лично от меня… – Гриффит покровительственно улыбнулся, окрасил ауру радугой доброжелательности. – Мне кажется, вы засиделись в оперативниках, капитан. Если справитесь… И если, конечно, наш филиал ещё будет существовать… Должность заместителя главы экстрагарда ваша.

Арлекин покачал головой.

– Я не карьерист. Предпочитаю энерго.

– Двести килоэнерго. – Гриффит явно не удивился.

– Маловато против должности зам. главы экстрагарда. Тысячу.

Гриффит нахмурился.

– На вашем месте я бы не зарывался, капитан. Репутация у вас не лучшая, особенно в Космофлоте. Если бы не моё покровительство после того скандала в 76 году…

– Да-да. Меня бы вышвырнули с обнулением рейтинга. Помню. И буду вечно признателен. Восемьсот?

– Остановимся на пятистах, – не допускающим возражений голосом сказал Гриффит. – И то не знаю, смогу ли выжать такие деньги из Макса Янга. Космофлот в последнее время скуп. Ладно, в крайнем случае добавлю из своего кармана.

– Хотелось бы получить аванс, – сказал Арлекин деликатно, но твёрдо.

Гриффит со вздохом махнул рукой.

– Чёрт с вами, примите ещё сто кило. Если меня арестуют – остальное получите у Кауфмана в Кап-Яре. Удовлетворены?

Арлекин наклонил голову.

– Я готов к выполнению задания, док Гриффит.

 

Из мемуаров. Все мятежи и перевороты

Все мятежи и перевороты похожи в одном: в разгар событий никто не знает толком, что происходит. Один древний стратег писал о «тумане войны». Ничуть не менее густ и «туман восстания». Лишь когда всё затихнет, можно будет составить из отрывочных, противоречивых свидетельств что-то вроде связной истории – и «связная» совсем не обязательно будет значить «сколько-нибудь близкая к истине». Я не собираюсь заниматься этим. Я не историк, а мемуарист. Я напишу лишь о том, что сама видела и в чём участвовала – перескажу свои личные воспоминания во всей их разрозненности и неполноте.

Я остановилась на том решающем в моей жизни мгновении, когда я вышла из Ллиса под предлогом разговора с Прасадом. Да, под предлогом. Я могла бы спокойно поговорить и в зале, отойдя в укромный уголок – но меня слишком тяготило общество. Я чувствовала, что уже отыграла свою протокольную роль, и теперь могу уйти по-тихому, без скандала. Уйти к себе в «Нейролаб» и засесть, наконец, по-настоящему за проект. «Уроборос» настолько захватил меня, что в тот момент я не могла думать ни о политике, ни о светских обязанностях. В голове кружился ураган идей, и каждая, казалось, кричала: «Проверь меня! Поработай со мной!» Как можно было тратить драгоценное время на пустую ритуальную болтовню?

Разговор с Прасадом был недолог – я подтвердила, что мы действительно оказываем медицинские услуги Марсу. Я прошла мимо охранника в вестибюле и вызвала лифт на магистрали Нион. Я успела проехать пару поворотов, когда увидела, что навстречу по магистрали шагает команда сервоботов с конвоем из боевых роботов. Сервоботы волокли целый поезд медбоксов. Людей не было, и на мой лифт никто не взглянул.

Медбоксы? На приёме какое-то несчастье? Я попыталась вызвать Янг, но связи не было. «Сервера интрасети перегружены», – доложил даймон.

«Нападение?» – была моя первая мысль. Я немедленно активировала спецсвязь и вызвала Прасада. Но полковник доложил, что «Нефер» никаких сигналов не передавал. Ни Зара Янг, ни кто-либо из администрации не отвечали даже по спецсвязи, камеры наблюдения в Ллисе были недоступны. Что там творилось? Почему мне никто ничего не докладывал? Мне оставалось только вызвать Либертину Эстевес. Я сомневалась, что могу положиться на юную тридцатилетнюю девушку, ставшую главой интрагарда только полдня назад, но разве у меня были варианты?

Либертина была в таком бешенстве, её глаза горели таким огнём, что я испугалась – вполне ли она владеет собой? Но она всё-таки была хорошим профессионалом. Адреналин не мешал ей трезво мыслить и оценивать ситуацию.

– Он захватили Зару! Это мятеж! – воскликнула Эстевес. – Прасад, эта слизь, проглядел заговор!

– Лейтенант Эстевес! Доложите обстановку, – приказала я твёрдым голосом.

Моё наигранное спокойствие несколько охладило её.

– Есть. По Ллису был нанесён мощный удар инфразвуком, все гости на приёме, вероятно, без сознания. В том числе Зара Янг. Во всём объёме вокруг Ллиса камеры отключены, на сервера интрасети идёт DDoS-атака. Группы ботов и людей из оппозиционных доменов стягиваются к Ллису. Вы без охраны, док Ллойд? Давайте сюда, в штаб интрагарда – здесь безопасно!

Но я тревожилась не столько о себе, сколько о своём домене. Ни с кем из Ллойдов никакой связи не было. Поэтому я отказалась и продолжила путь в «Нейролаб», тем более что была уже близко.

Дома всё оказалось в порядке, кроме того, что мои люди ничего толком не знали и страшно обо мне беспокоились. Я отправила Артура заниматься проектом и запретила отвлекаться на всё постороннее. Старшим по домену назначила племянника Уриена, а сама закрылась в кабинете – хоть немного собраться с мыслями. Но этого мне, конечно, не позволили.

Не прошло и минуты, как на связь вышел Кадваллон Араун – его вид показался мне ещё более безумным, чем у Либертины.

– Колония захвачена! – объявил Араун. – Вся администрация, праймы доменов и Зара Янг – у меня в заложниках. Все живы и здоровы, но без сознания. Отдайте вашу прайм-администраторскую сигиллу – и я отпущу всех.

– Вы сошли с ума! – набросилась я на него. – Устроили переворот, вместо того чтобы честно идти на выборы!

– Да уж! Зара Янг устроила бы нам тут кристально честные, а главное, свободные выборы! Не будем тратить время на болтовню. Дайте мне статус временного прайм-админа на срок до выборов. Вы всё равно уходите в отставку – вот и назначьте меня вашим исполняющим обязанности. Никто не пострадает, и всё будет хорошо.

Только теперь я начала понимать.

Если бы я надолго потеряла сознание, моя сигилла – электронный ключ от систем управления Колонией – автоматически перешла бы к вайс-админу Ронабви Дифеду. Дальше по очереди следовали все админы, а за ними праймы доменов – в том числе и Араун. Мне стало понятно – он хотел одним ударом вывести из строя всех, кто стоял перед ним в очереди. Но план провалился: я случайно выскользнула, и Араун не получил сигиллы автоматически. Теперь он мог надеяться только выманить её угрозами.

Это наверняка был блеф. Араун не решился бы на убийство заложников – Колония никогда бы ему этого не простила. Выпустив меня, Араун уже проиграл, – поняла я. И теперь мне оставалось лишь дождаться признания проигрыша. Разумеется, я придержала эти мысли при себе. Не стоило унижать врага, пока победа не окончательна.

– Мне нужно двадцать часов на консультации, – сказала я.

«То есть на подготовку штурма?» – подумал, вероятно, Араун, судя по тому, как помрачнело его лицо. Сказать это вслух он не мог. Его выбор был небогат: либо принимать моё условие, либо настаивать на своём, угрожая убийством заложников. Но ему так же не хотелось кровопролития, как и мне. Шантаж был обоюдным. Араун сидел в собственной ловушке и прекрасно это понимал.

– Хорошо, даю вам двадцать часов, – угрюмо согласился он и отключил связь. Что ему ещё оставалось?

Я выиграла разговор, но чувствовала себя совершенно вымотанной. В этих мемуарах я уже не раз писала, насколько чужда политическим играм. Строить комбинации, планировать свои действия и предсказывать чужие с учётом всего хитросплетения взаимосвязанных интересов – для кого-то это так же естественно как дышать, но не для меня. И вот сейчас я оказалась единственной ответственной за будущее Рианнон, и не могла позволить себе бежать с поля боя. Я немедленно вызвала по спецсвязи контрольный тьюринг Колонии – «Бюрократа», как мы его неофициально звали.

– Поменять очерёдность наследования прайм-админской сигиллы, – распорядилась я. – После меня пусть идёт Либертина Эстевес, за ней Веспер Прасад. Исключить из очереди всех Араунов, Эйнонов, Мейригов и прочую оппозицию.

– Невозможно, – к моему величайшему удивлению ответил Бюрократ. – Очередь можно изменить только по решению Совета – статья 29, пункт 2 Устава Колонии.

– Какая нелепость! – в сердцах воскликнула я. – Ведь это мятежники, как можно оставлять их в списке!

– Я машина. Я не правомочен квалифицировать действия людей как мятеж. – Тон тьюринга показался мне каким-то злорадным, но это, конечно, была иллюзия. – Пока Совет не признал Кадваллона Арауна мятежником, он остаётся полномочным праймом домена и 14-м в очереди после вас.

– Совет… – Меня охватил мгновенный ужас. – Весь Совет без сознания, кроме людей Арауна! Конечно, они проголосуют как им надо!

– У них нет кворума, – успокоил меня Бюрократ. – Они не смогут провести никакого решения.

– И на том спасибо. Но кто додумался до такого правила?! Совет… Именно сейчас мне нужна вся полнота власти, а я ничего не могу сделать без Совета!

– Вы можете объявить военное положение, – подсказал Бюрократ, и я обозлилась на себя – нельзя быть такой невеждой в собственной конституции!

– Если я объявлю военное положение, я смогу изменить очередь наследования?

– Да, но только на полсуток. Если через 12 часов Совет не утвердит военное положение, оно будет автоматически отменено.

Кто-то из древних сказал: лишь в моменты кризиса выясняется, кто по-настоящему держит власть. Слишком долго я была убеждена, что Совет – бесполезное сборище ничтожеств. Только сейчас мне стало ясно его подлинное значение – только тогда, когда Совет фактически перестал существовать! Но некогда было предаваться размышлениям.

– Так и сделаем, – решила я. – Бюрократ! Я объявляю военное положение и приказываю поменять очередь наследования сигиллы. После меня Эстевес, за ней Прасад.

– Сделано, – послушался на этот раз тьюринг. – Военное положение введено, очередь изменена. Но напоминаю, что ваш приказ должен быть подтверждён Советом до 10 часов 15 минут завтрашнего дня.

– Совет лежит без сознания и в плену. Это не основание для того, чтобы увеличить срок?

– Устав Колонии не делает исключений.

«10–15. Постараемся управиться раньше», – сказала я себе. И снова вызвала Либертину Эстевес.

Решительная и бодрая, она доложила обо всём, что успела сделать. Компьютерщики интрагарда частично восстановили сеть. Информации стало больше – «туман войны» рассеивался. Было видно, что все силы оппозиции стянулись к Ллису. Я сохраняла в своих руках управление жизнеобеспечением Колонии. Я легко могла бы отключить мятежникам воду, свет, электричество и связь. Но это имело бы смысл только при полной блокаде, а эту блокаду ещё нужно было установить – поставить патрули на все входы и выходы из мятежной зоны.

– Мы можем организовать эти патрули?

– Более-менее, – вздохнула Эстевес.

Большинство людей и ботов в Рианнон не подчинялись мятежникам, но, увы, не подчинялись и нам. Все лояльные домены были обезглавлены – их праймы лежали бесчувственными телами в медбоксах Арауна. Нужно было назначать временных праймов, прописывать им сигиллы в системе учёта Бюрократа, оповещать растерянных колониалов – короче, заново формировать все цепочки командования. Я поручила это дело Эстевес, а сама переключилась на Прасада. Полковник вызывал меня уже давно и упорно.

– Пришла передача с «Нефера», – доложил Прасад. – Результаты нашей инспекции.

Я с трудом подавила в себе раздражение. «Нефер»! Как будто в такое время не было вещей важнее госпитального циклера в месяце полёта от нас!

– Ваш вывод, полковник? В двух словах.

– Они действительно везут инвалидов, – неохотно признал Прасад. – Мы не нашли там никакого оружия. И всё-таки я не сомневаюсь, что «Нефер» как-то связан с мятежом. Я за то, чтобы его уничтожить.

– Это на каком ещё основании?

Он раздражённо скривил рот.

– Вы политики – вам и придумывать основания. А мне хватает того, что идёт война!

– Война?! – я не удержалась и повысила голос. – Полковник, мы воюем с Луной. Пока – только с Луной. А если атакуем «Нефер», начнём и с Марсом. Да ещё и выставим себя убийцами инвалидов. Вам это надо? Зачем? Не наигрались в войну на симуляторах?

– А если не атакуем, они нас просто захватят, – огрызнулся Прасад. – При поддержке мятежников, без боя.

Я вздохнула, ощущая бесконечную усталость от всего происходящего.

– Подумайте головой, Прасад! Марс ещё не вступил в войну. Марс не атакует. Почему? Потому что выжидает, на чью сторону склонится удача. Через месяц «Нефер» максимально сблизится с нами, и в то же самое время «Хольцман» сблизится с Венерой. Если там, на Венере, наши возьмут верх – никто нас и пальцем не тронет. «Нефер» сдаст своих инвалидов на лечение и сделает вид, что ничего другого и не хотел. А вот если Венера проиграет… Вот тогда посмотрим. Но не будем начинать раньше времени, вам понятно?

– Понятно. – Тон полковника выражал плохо сдержанное неодобрение.

– Вот и хорошо. Запрещаю атаковать «Нефер», – подвела я итог. – Пусть летит. Времени много. Переключитесь на внутренние дела, сейчас это главное. Задание вам – разработать операцию по освобождению заложников. – На одну Либертину я всё-таки не могла положиться. – Представьте план через шесть часов.

– Есть.

– Приступайте. А мне надо отдохнуть.

Но отдохнуть снова не удалось. На этот раз требовал связи Тангейзер Варгас, капитан «Азатота». С тяжёлым вздохом я предоставила ему канал.

– Что происходит? – Варгас сразу взял обвиняющий тон. – Как вы допустили мятеж? Почему не обеспечили безопасность делегата Эрикса? Вы хоть представляете, что на это скажет овер-коммандер?

Я, конечно, не собиралась перед ним оправдываться.

– Вам есть что сказать по существу, капитан?

– О да, – злобно осклабился он. – У меня приказ: в случае гибели Зары Янг – уничтожить вашу колонию. Если в течение 12 часов мне не докажут, что она жива – я это сделаю, не сомневайтесь.

От этих слов я оцепенела. Максвелл Янг мог отдать такой приказ, и Варгас мог его выполнить. Это был не блеф. Этих людей, в отличие от Арауна, ничего не связывало с Рианнон – и ничто не удерживало от массового убийства. «Боже, зачем я связалась с этими головорезами!» – кажется, впервые я пожалела о своём политическом выборе.

– Капитан, у вас есть какие-то позитивные предложения? – спросила я так холодно и сдержанно, как только могла.

– Я не могу высадить десант. У меня нет людей. Всё, чем я могу помочь – эвакуировать вас на Венеру. Только вместе с Зарой, разумеется.

– В этом нет нужды и вряд ли будет, – заверила я, хотя сама не ощущала полной уверенности. – Наши позиции сильнее. Мы разберёмся с этой ситуацией. Но лучше бы вы не нервировали своими угрозами ни нас, ни мятежников.

– Я и не собираюсь угрожать второй раз.

Я предпочла проигнорировать этот зловещий намёк.

– Вы всё высказали, кэп Варгас? До связи.

Я отключилась, запретила даймону принимать любые вызовы, кроме как от Прасада, Эстевес и Арауна, и собралась хоть сейчас немного поспать. Мне было совершенно необходимо отключиться. Но стоило выйти из кабинета, как ко мне бросился Артур.

– Гвин, наконец-то! – Муж в необычайном воодушевлении оттащил меня в тихую комнату. – У меня хорошие новости.

– Я безумно устала. Что там? «Малыш» отреагировал?

– Да. Я подобрал один хитрый комплексно-нелинейный фильтр… да, судя по реакции, он увидел гештальт в этом потоке чисел. И реакция весьма, весьма…

– Очень хорошо. Продолжай наблюдать. – Я направилась к выходу.

– Но… – Артур был так обескуражен, что я почувствовала укол вины за свою холодность. – Ты что, не хочешь узнать подробности?

– Не сейчас, дорогой, – ответила я мягко. – Пожалуйста, не сейчас.

Я пошла спать, приняв сильный транквилизатор. Так для меня окончился этот чудовищно долгий день.

 

Рианнон. Плен

Кажется, она очнулась.

Боли не было. Только слабость и сонная тяжесть в голове – вероятно, эффект какого-то лекарства. «Дата, время, состояние организма», – скомандовала Зара даймону, не поднимая век.

Даймон не ответил.

Верный, никогда не покидавший её слуга молчал. Он не показывал даже извещений о неисправности – перед взором была лишь мерцающая полутьма сомкнутых век.

Это было так страшно, что всю сонливость как рукой сняло. Зара открыла глаза.

Она лежала в медбоксе – закрытом, слабо освещённом саркофаге – наполовину утонув в гелевом матрасе. Почему-то всё ещё одетая в ципао, хотя и сильно помятое – кажется, его пытались снять, но не поняли, как. Из медбраслета торчал пучок трубок и уходил в стену бокса. Еле слышно шумел кондиционер.

Зара поднесла руку к голове и сквозь волосы ощупала череп. Имплант на месте, но исчезла антенна-диадема. Теперь ясно! Имплант обесточен, поэтому даймон и молчит.

Зара с отвращением выдернула из медбраслета все трубки. Медбокс тревожно пискнул, но больше ничего не произошло.

– Подойдите сюда, – сказала она, не сомневаясь, что за ней наблюдают и всё услышат.

К собственному удивлению, Зара была спокойна. Не ощущала никаких эмоций – ни страха, ни гнева. Ум работал чётко и холодно.

Она в плену. Её чем-то вырубили, и всех в зале тоже. Весь Совет, всю администрацию, всю лояльную часть верхушки. Очень серьёзный удар.

Зара закусила губу, представив, как отец примет весть об этой истории. Именно сейчас, перед большой битвой за Венеру…

Кто? Она зажмурила глаза, будто это могло помочь с ответом. Дуэт? Какое-то невиданное оружие на «Нефере»? Нет. Они не смогли бы в одиночку. В Рианнон у них были наводчики – те, кто точно знал и время, и место правительственного приёма.

Оппозиция. Да. Кто же ещё! Араун и его шайка. Ну да, теперь ясно, почему никто из них не пришёл на приём. Дура! Какая же я дура! И Прасад, и Ллойд проглядели у себя под носом такой заговор… Что мы теперь скажем отцу? Что скажу я?…

Ладно. Не время искать виновников. Они это сделали, и сделали очень умно. Отключить на время массу людей, но никого не убить. Теперь мы пленники, а если что-то пойдёт у Арауна не по плану – заложники. И я, и вся верхушка, и Ллойд…

И Ллойд…

Зару пробрало холодом ужаса.

Ллойд. «Уроборос»…

«Уроборос» в их руках. Нет, нет, нет…

Главная тайна Эрикса… Доверенная мне… В такой критический момент… Доверенная мне папой…

Папа, папа! Неужели я всё погубила? Неужели я запорола твоё задание?

Забыв, что за ней наблюдают, Зара испустила протяжный полустон-полувопль. Она съёжилась, зарылась в матрас – но нельзя было ни спрятаться, ни отвернуться от того, самого страшного, что предстало перед её сознанием.

От взгляда отца.

От его разочарованного взгляда.

Крышка медбокса мягко чмокнула и начала подниматься.

– Разрешите, док Янг? – послышался смущённый мужской голос.

Над ней стоял высокий немолодой врач со стянутыми в конский хвост волосами. Встретив взгляд Зары, он деликатно отвёл глаза.

Какой нестерпимый стыд.

Она позволила эмоциям вырваться наружу, открыла свою уязвимость. Ещё одна ошибка. Хотя… Хотя теперь, когда всё потеряно – какая разница?

Зара приподнялась на локтях и внимательно огляделась.

Всё тот же Ллис, но теперь уставленный рядами медбоксов. Все закрыты. Между боксами прохаживаются врачи в белых дзентаях (а может, и не врачи – без даймона Зара не могла видеть их ауры). Устья полости сторожат боевые роботы классов «мастифф» и «бульдог», у каждого устья по двое. Не уйти.

Зара вновь поглядела на врача. Имя на комбинезоне – «Д-р Гвидион Мейриг» – ничего ей не говорило. Даймон мгновенно выдал бы полное досье, но… Мейриг, Мейриг… Кажется, никаких Мейригов ей не представили там, на приёме. Значит, этот домен оппозиционный – что, впрочем, ясно и так.

– Как самочувствие, док Янг? – тон Мейрига был профессионально-участлив.

– Темновато, – ответила Зара. Она не собиралась ни ругаться, ни гордо молчать. Обычный тон разговора пациента с врачом – вот это будет достойно. – Что-то со зрением или с освещением?

– Хм… Освещение стандартное. Зрение… а, понятно. Вы на Венере адаптировались к более яркому свету. Пока ваш даймон работал, он симулировал для вашего мозга привычный режим освещения. А сейчас… – Интонация Мейрига стала извиняющейся. – К сожалению, мы были вынуждены…

«Чувствует вину, – отметила Зара. – На этом стоит сыграть».

– Что вы со мной сделали?

– Акустический удар. Ничего страшного. 170 децибел инфразвука. Всего пару секунд, так что никаких необратимых последствий. Были небольшие внутренние кровотечения, но мы это всё убрали.

– И сколько времени я уже…

– Всю ночь. Сейчас 1 августа, восемь утра.

– Значит, акустический удар. – Зара сделала паузу, чтобы глотнуть сока и вспомнить всё, что знала об инфразвуке. Но без даймона в памяти всплывали только жалкие обрывки случайных сведений. – Кажется, инфразвук проникает через любые стены. Вы что, оглушили всю колонию?

– Нет, что вы, – охотно пустился в объяснения врач. – Частоту мы подобрали так, чтобы резонанс возник только в Ллисе. Это ведь одна из самых больших полостей, у неё спектр резонансных частот ниже, чем у других. А в остальных полостях никто ничего и не почувствовал.

– Вы так рассказываете, как будто идея была лично ваша.

– Кхм… Нет. Я был только медицинским консультантом. Надо же было так подобрать мощность, чтобы всех оглушить, но никого не убить. И потом, размещение генераторов…

Зара почти не вслушивалась в смысл его слов. Гораздо интереснее была интонация, а ещё интереснее – непроизвольная мелкая моторика. Все знаки говорили об одном: Гвидион Мейриг нервничает. Ему не по себе. Его мысли далеко, и мысли эти тревожны.

Что-то у них не так. Да. Не всё прошло гладко.

И чем дальше, тем больше вопросов возникало в её уме.

Почему все пленники здесь, в Ллисе, а не в нормальных больничных палатах? Это в Рианнон-то, всемирно известном центре медицины? Уж не значит ли это, что заговорщики захватили только Ллис и окрестности?

Почему у неё отобрали антенну, когда можно было просто отключить даймона от сети? Уж не потому ли, что не контролируют доступ в сеть?

Уж не… Уж не остаётся ли Гвинед прайм-админом?

– Гвинед не у вас, – вслух сказала она, прервав болтовню Мейрига о фазах, синхронизации и интерференции, и по тому, как дёрнулся Мейриг, поняла – так оно и есть. – Гвинед вышла из зала, – говорила Зара всё увереннее. – Поговорить с Прасадом, да, я вспомнила. И ваш удар её не накрыл. Она вам не досталась. И она контролирует астероид. Вы проиграли, смешные дурачки. – Она встала, радостно улыбаясь перепуганному врачу. – Верните мне антенну и идите сдаваться. Шевелитесь, Мейриг. Будете послушным – так и быть, замолвлю за вас слово перед…

– Я слышу, вы в своём репертуаре, – донёсся чей-то усталый голос из-за спины. – Истероидное хамство, ребяческий блеф. Полное неумение достойно проигрывать.

Зара не спеша обернулась.

Она с первого взгляда узнала Кадваллона Арауна – в своё время просмотрела немало видео из его досье. Лидер оппозиции – высокий, худощавый, наголо бритый молодой человек – выглядел так, как будто не спал больше суток. Его глаза – красные, запавшие, обведённые кругами – горели нехорошим тёмным пламенем.

– Я действительно не умею проигрывать, – спокойно сказала Зара, – а знаете почему? Потому что опыта нет. Здравствуйте, Араун. Выкладывайте, что вы намерены делать, чтобы заслужить моё прощение.

Остановившись по другую сторону медбокса, Араун рассматривал её с неприязненным любопытством.

– Вы всё-таки перепуганы до потери разума, – сказал он. – Всё пытаетесь блефовать, хотя я уже сказал слово «блеф». Ну да бог с ним, я не собираюсь с вами играть в психологические игры.

– Да и не смогли бы.

Араун криво усмехнулся.

– Сдаюсь, сдаюсь. Идёмте, Зара Мария Сюзанна, есть серьёзный разговор.

Зара, заинтересованная, двинулась вслед за Арауном в соседнюю полость – маленький банкетный зал, всего на два столика. Зальчик был пуст, без охраны, что показалось ей странным. Удивление усилилось, когда Араун подвёл Зару к столику, и она увидела на белоснежной скатерти два предмета. Металлическую змейку её собственной диадемы и медицинский пистолет-инъектор дальнобойной разновидности.

– Снотворное, – кивнул Араун на инъектор, – а то мало ли как разговор повернётся. Садитесь. Для начала хочу сказать одну приятную для вас вещь. Я не знал, что вы прилетите, не собирался брать вас в плен и совершенно искренне сожалею о том, что это случилось. Вы поставили меня в весьма неловкое положение.

– Да ну?

– Не ожидал, что вы такая звезда. С такой тьмой поклонников по всей Солсистеме. Мне всегда казалось, что ваша слава чисто скандальная, что медиа-публика вас ненавидит, но… Ах да, вы не знаете. Солнет уже с ночи забит флешмобом в вашу защиту. «Свободу Заре Янг», можете вообразить?

– Хм, действительно рада это слышать. Ваш имидж борцов за свободу подпорчен?

– Да можно сказать, растоптан. Кто-то даже ролик слепил про то, как вас в застенках Рианнон пытают и насилуют под мой сатанинский хохот. Полтора миллиона просмотров, кстати сказать. Знаете, что вчера по опросам на стороне Эрикса было процентов 30, а сегодня 45? На реальные военные действия это, конечно, не повлияет, и всё-таки…

– Я поняла, хватит объяснений. Отпустите меня, и проблема решена.

– Отпустил бы с облегчением. Но… – Араун кивнул на устье, ведущее в Ллис. – Есть и другие заложники. И это видные люди нашей колонии. У каждого свой домен, полно сторонников на свободе. Если я отпущу вас, чужую, а их не отпущу – колониалы Рианнон меня не поймут.

– А это важно?

– Да уж конечно. Сейчас наше движение довольно популярно внутри Колонии. У нас полно сторонников и на территории Ллойд. Но если они узнают, что вас я выпустил задаром, а за уважаемых рианнонцев чего-то хочу выторговать, что угрожаю им смертью… Сами понимаете, что станет с моей репутацией.

– Так выбирайте. Что вам важнее – репутация в этом муравейнике или во всей Солсистеме?

– А выбора нет. Я политик местного масштаба. У меня нет глобальных амбиций. Да и что мне эти флешмобы, о которых все забудут через день?

– То есть вы меня не отпускаете. Ясно. Зачем тогда тратили столько слов?

Араун тяжело вздохнул и некоторое время молчал, будто на что-то решаясь.

– Ваш отец прислал сообщение. Вам и мне. Послушаем?

Зара пожала плечами, стараясь ничем не выдать охватившего её волнения.

– С этого и надо было начинать. Давайте.

Араун мгновение помолчал – очевидно, дал мыслекоманду включиться невидимому динамику.

– Здравствуй, моя девочка, – услышала Зара мягкий, глуховатый голос папы и отвернулась – ей не хотелось, чтобы Араун сейчас видел её лицо. – Прежде всего знай – я тебя ни в чём не виню. Ты бы никак не успела остановить этот заговор. Будь спокойна, не паникуй. Скоро ты будешь на свободе, я обещаю.

Зара почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Папа, папа… как он всегда умел подобрать самые точные, самые нужные слова!

– Теперь вы, Араун. – Голос Янга заметно потяжелел. – Если бы вы просто подняли мятеж, это могло бы сойти вам с рук. Политика, ничего личного. Но вы причинили боль моей дочери – а такого я не прощаю.

Янг сделал паузу, видимо, чтобы дать Арауну как следует прочувствовать ужас положения.

– Наказание постигнет вас в любом случае, но у вас есть возможность его смягчить. Освободите Зару – немедленно и безоговорочно. Остальных заложников меняйте на что хотите, но моя дочь – не предмет торга. Если к завтрашнему дню она не окажется на свободе, вы умрёте. Повторяю, Араун, умрёте. Пустых угроз я не высказываю. Почитайте биографии людей, которые посмели поднять руку на членов моей семьи. – Казалось невозможным придать голосу ещё больше угрозы, но Янгу это удалось. – И это не всё. Если Зара как-то пострадает, я уничтожу весь домен Араун до последнего человека. Если она погибнет, я уничтожу Рианнон. Поверьте, я найду способ это сделать, даже если проиграю войну. Теперь всё. Условия поставлены. Подумайте как следует, кто у кого в заложниках. – Уголки рта Янга шевельнулись в слабом намёке на улыбку. – Не буду говорить «до связи», Араун. До встречи.

Зара перевела дыхание.

– Это пойдёт в Солнет, разумеется, – сказал Араун с нервной усмешкой. – Чёткий такой штришок к портрету Максвелла Янга. Надеюсь, это хоть немного изменит общественное мнение в нашу пользу…

– Не пытайтесь делать вид, что вам не страшно.

– А я и не пытаюсь, – улыбка стёрлась с лица Арауна. – Мне страшно. – Он сделал паузу. Он явно чего-то ждал от Зары. – Мне очень страшно.

– Так вы меня всё-таки отпускаете?

Лидер мятежа досадливо поморщился.

– Конечно, нет. Я же вам объяснил. Не будьте дурой, Зара Мария Сюзанна.

Снова настало молчание – и только тут Зару осенило, чего Араун хочет от неё.

Зачем он оставил на столе – так близко, что она могла дотянуться – её диадему и пистолет-инъектор.

Зачем инъектор так заботливо повёрнут рукоятью к ней.

Что-то, наверное, изменилось в её лице, потому что Араун облегченно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Он понял, что она поняла. В его смертельно усталых глазах Зара прочла полное согласие и одобрение.

«Надо в сонную артерию», – вспомнилось из какой-то игры. «Давай. Раз, два, три!» Она быстро схватила инъектор, приставила к пульсирующей жилке на шее Арауна и нажала на спуск.

 

Эпизод мыши

– Док Гриффит! Рад визиту. Решили своими глазами всё посмотреть? – Шефер сделал приглашающий жест. Его вялые движения говорили о бессонной ночи. – Вот они, мои мышки.

– Неважно выглядите, – сказал Гриффит вместо приветствия. Неспешно он вкатился на своём кресле в лабораторию и остановился перед первой стеклянной клеткой.

Мышь торопливо и жадно ела из кормушки. Её голову охватывала сетка энцефалографа, цепочка датчиков тянулась вдоль хребта, сверху нависали металлические клешни манипуляторов.

– Что с ней не так?

– А поглядите. – Андрогин кивнул на монитор, где мигала и переливалась цветными пятнами трёхмерная энцефалограмма мышиного мозга. – Здесь плохо заметно, посмотрите замедленную съёмку. Видите ритм? Типа тактов у мотора. Мозг активен постоянно, а периферия с его активностью то коррелирует, то нет. Грубо говоря, мышей хватает паралич и тут же отпускает, хватает и отпускает… И так десять раз в секунду. Сейчас-то бедняжки уже адаптировались, по виду и не скажешь… но в первые минуты им было плохо. Дрожали и не могли лапкой шевельнуть.

– Когда это началось?

– Да вчера вечером, как только мелантема пустила побеги в кору мозга.

– Вы разобрались, что с ней?

– Более-менее. Мелантема периодически перехватывает контроль над нервной системой и гонит по нервам какие-то свои сигналы, а не мышиные. Потом отпускает, потом опять перехватывает….

– Какие сигналы? – спросил Гриффит. Шефер только пожал плечами. – И главное, куда гонит?

– Вот, – врач показал сделанный под микроскопом снимок. – Вот эта тёмная сеть вокруг нейронов – это и есть мелантема. Видите утолщения в узелках? Они растут. Ещё вчера их не было. И они появились как раз тогда, когда начались судороги.

– Что за утолщения? Вы провели анализ?

– Клубки полиамидных нитей в липидной оболочке. Четыре типа мономеров, причём их последовательность уникальна для каждой нити. Это явно молекулярный носитель информации. Типа ДНК, только с амидами вместо нуклеотидов – гораздо более прочная молекула. Но сам код тоже четверичный. Четыре разных мономера, это я точно установил.

– Итак… – Гриффит на мгновение задумался. – Мелантема считывает информацию из мышиного мозга, передаёт по мышиным же нервам в эти свои узлы и там сохраняет в четверичном коде? Записывает?

– Похоже на то.

– А как она воздействует на нервы? Каков механизм?

Шефер показал ещё один микроснимок.

– Вот. Видите, сгущение узлов сети. Там электрическая активность, гуляют какие-то токи. И идут усики-проводочки прямо в синаптическую щель. Понимаете? Мелантема электрически взаимодействует с межнейронным током через синапсы. Реагирует на него и сама влияет. Точный механизм описать не могу. Тут нужен институт. И не один год работы института.

– Мелантема эту информацию только хранит? – Гриффит проигнорировал скрытый упрёк. – Никуда не транслирует?

– Да, я проверял. Никакого излучения выше уровня шума ни на каких радиочастотах.

Гриффит удовлетворённо кивнул.

– Ясно. Значит, передатчик не здесь. Мелантема должна до него добраться и сбросить данные. Знаете что, мас Шефер? Выпустите мышь на свободу. И проследите, куда побежит.

Шефер довольно улыбнулся и слегка хлопнул Гриффита по плечу – директор даже вздрогнул от этой неожиданной фамильярности.

– Хорошая идея! Готов держать пари, что побежит к этому цветку. И кстати, о цветке…

– Я не закончил, – холодно перебил Гриффит. – Вы не пытались уничтожить мелантему?

– А как же! Тестирую разные реагенты. Но всё, что убивает мелантему, убивает и здоровые клетки. Что-нибудь найду, но не так скоро, док Гриффит. Нужно много времени. И нужны люди. Хотя бы пара ассистентов…

– У вас не будет ни времени, ни людей, – отрезал директор. – Я не могу расширять круг посвящённых. Теперь спрашивайте. Что вы хотели узнать?

– Просто любопытно, что вы выяснили о цветке. Поделитесь?

– Поделюсь. Не выяснили ничего. Мы знаем, где цветок, но не можем его вывезти.

– Почему?

– Началась война, если вы ещё не в курсе. – Гриффит нахмурился. – Новая Москва – союзник Фламмариона, мы – союзник Эрикса. НМ следит за каждым нашим движением. И мы не можем провезти цветок скрытно от них. Недавно капитан Конти придумал, как это сделать, но это уже не ваша забота. – Гриффит развернул кресло. – Пока материал у нас, продолжайте исследования.

Шефер вздохнул.

– Мне бы отдохнуть, док Гриффит. Пятнадцать часов подряд…

– Примите стимуляторы, – Гриффит поехал к выходу. – Скоро сможете отдохнуть, обещаю. А пока…

– Подождите, – Шефер схватил его за рукав. – Смотрите, что это?

Мышиная кормушка была пуста. Мышь съела всё зерно – но всё ещё лихорадочно клацала зубами по дну кормушки… Шефер медленно пошёл вдоль клеток, вглядываясь в животных. Гриффит катился следом. Все заражённые мыши вели себя странно. Одни грызли кормушки, другие пытались с ними спариваться, третьи при виде людей яростно скалили зубы и прыгали на них, с силой ударяясь в стеклянные стены… Шефер остановился перед клеткой и с полуоткрытым ртом ткнул в монитор активности мозга. Один из его слоёв равномерно вспыхивал и гас.

– Лимбика… – забормотал врач. – Гипоталамус… Эта мелантема… Принялась за центральную нервную систему. Направленно воздействует на мозг…

– Экспериментирует, – заворожённо произнёс Гриффит. – Дёргает за верёвочки… Возбуждает разные зоны мозга и смотрит, что получится…

– Ах ты дрянь… Что же будет с мальчиком?

Гриффит мрачно кивнул.

– Работайте, мас Шефер. Выясните, как остановить мелантему. Желательно – до того, как это начнётся с нашим пациентом. Я дам вам ассистентов. – Директор стремительно выехал.

 

Сказка о ковре-самолёте

Утренний осмотр опять заставил Саида поскучать. На этот раз Брендан надел ему на голову проволочную сетку, показывал всякие картинки и заставлял описывать. Неужели решил проверить на слабоумие? И опять никаких ответов на главные вопросы – нашли ли они лекарство, когда его вылечат, когда отпустят? Лишь только о чёрном цветке Брендан ответил ясно и открыто: нет, ещё не выкопали и не привезли, это оказалось труднее, чем ожидали. После часа нудных процедур Саид с облечением вернулся в палату, развалился в кресле, нацепил очки и наушники гарнитуры и вызвал Кэт.

Он ещё с утра наметил, какими заданиями загрузит сегодня кошку. Вчера он весь вечер с ней потратил на вопросы-ответы, виртуальные игры и прочие пустяки, но сегодня займётся делом. Он взрослый парень. Пора уже извлекать хоть какую-то пользу от пребывания в Новой Москве.

– Кэт! Ты говорила, я могу заказать товар?

– Да, – откликнулась кошечка, – на твоем счету тысяча энерго. Закажи любой товар в пределах этой суммы. Платёж и доставка пройдут автоматически.

«Тысяча энерго? Сколько это в юни? И… откуда?»

– Откуда эти деньги?

– Выделены Космофлотом на твоё содержание. Тысяча энерго в день, из них ты можешь свободно расходовать пятьсот, остальные идут на оплату медицинских услуг, питания и жилья.

«Пятьсот в день? Значит, деньги не слишком большие. И всё-таки… Спрошу, хуже не будет».

– Как насчёт мотоцикла? – Это была его главная мечта.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне хватит денег на мотоцикл? – терпеливо разъяснил он. Кошка понимает только чётко поставленные вопросы, не забывать.

– Нет. Стоимость самой дешёвой модели – 45 тысяч.

– Э-э… А на пистолет?

– На игрушечный – хватит. На настоящий – нет, и его тебе не продали бы.

«Да я и не надеялся, не дурак».

– А есть игрушечные, которые точно как настоящие?

– Есть муляжи со светошумовыми эффектами. Цена от 250 энерго. Показать ассортимент?

– Давай!

Светошумовые эффекты! Да, это неплохо: выстрелить в воздух, и все подумают, что настоящий. «Скажу пацанам, что украл… Разок стрельну в воздух – потом никто не сунется…» В воздухе возникла огромная таблица с картинками: бесчисленные пистолеты самых разных видов, от кремневых до лазерных. Под каждым стояла цена. Саид с раскрытым ртом побрёл вдоль таблицы, разглядывая сокровища. Каждый пистолет можно было потрогать, ощутив холод металла или тепло пластика, но стоило нажать пальцами, и иллюзия пропадала.

– Хочу этот, – Саид наконец ткнул в «Браунинг М2240» – вполне крутой на вид и доступный по цене.

– Подтверждаешь платёж 350 энерго?

– Да.

– Заказ принят. Пистолет будет изготовлен и доставлен в течение двадцати минут.

Таблица исчезла. Саид рухнул на диван. Голова у него закружилась от невероятных возможностей. «Осталось 150… Чего бы ещё купить такого, чтобы все ахнули… Или откладывать на мотоцикл?… Сколько же это надо дней?…»

Далёкий, резкий, тревожно-знакомый звук из окна прервал его раздумья. Ещё один, ещё… Выстрелы. Где-то стреляют. На юге. В стороне Рабата. Саид в страхе соскочил с дивана.

– Кэт, что это? Что за стрельба?

Кошка долго думала, наклонив голову, прежде чем ответила:

– Столкновения в Рабате. Полиция подавляет беспорядки. Подробности пока неизвестны.

Саид закусил губу. Беспорядки были частым делом в Рабате. То торговые братства не сговорятся о ценах на базаре, то шииты сцепятся с суннитами, то махалла Четверг против махаллы Среда, а бывало, что и весь Рабат поднимется против Слободы, мусульмане против неверных. Такие побоища бывали самыми страшными – на несколько дней отец запирал окна ставнями, баррикадировал дверь и отправлял их с матерью в подпол, а сам садился посреди прихожей с ружьём на коленях. Всё обычно кончалось тем, что вмешивалась Новая Москва с её чудо-машинами и разгоняла всех по домам, не разбирая правых и виноватых… Что там на этот раз? Саид встревожился за родителей.

– Где именно стреляют?

– На Галимовском базаре и в Камаловских торговых рядах, – успокоила его кошка (слава Аллаху, далеко от дома), и тут же сообщила: – Доставлен твой заказ.

Вошёл сервобот, неся на подносе коробку. Саид схватил её и торопливо распаковал. Осмотрел «браунинг», выстрелил в воздух – светошумовой эффект оказался что надо – но почему-то не испытал того восторга, который предвкушал. Там, за окном, стреляли из настоящего оружия. Там убивали. Чего он стóит, мальчишка с каким-то пугачом, в этом жестоком мире?…

Дверь снова отъехала. В палату вошли Брендан и Конти. Вид у них был такой озабоченный, что Саид испугался – не сотворил ли он чего-то ужасного этим заказом? Но ни врач, ни капитан даже не взглянули на пистолет. Зато Саиду сразу бросилась в глаза кобура на поясе Конти.

– Поехали, парень, – сказал тот, – здесь становится опасно. Надо улетать.

– Опасно? Здесь, в Новой Москве?

– Именно здесь. Новомосковские власти – враги нашей компании… Пошли, некогда объяснять!

Саид торопливо рассовал по карманам детали гарнитуры, заткнул пистолет за резинку шорт. Когда Конти и Брендан повернулись к выходу, мальчик заметил за спиной врача что-то вроде рюкзака – но этот рюкзак висел как приклеенный, безо всяких лямок.

– Куда летим? – спросил он, выходя из палаты вслед за взрослыми.

– В Колонию Кап-Яр, – Брендан пытался говорить успокаивающе, но Саид видел, как он нервно облизывает губы. – Сначала в Кап-Яр, а потом…

– А потом видно будет, – резко перебил его Конти. – Идём, не болтаем, время не ждёт.

Трое вышли в сад, где их ждал мобиль – не белый шар, в котором Саида привезли сюда, а другая машина: большая, чёрная, по-военному угловатая, на высоких колёсах. «Кингстон», вспомнил Саид с уважением. Мощный военный внедорожник. Они забрались в салон, и мобиль с тихим рыком тронулся.

Оставил позади клинику и сад, выехал за ворота, ускорился так, что Саида вжало в сиденье. Дома, деревья, редкие прохожие и машины слились в разноцветную полосу. Наслаждение от стремительной езды сразу заставило Саида забыть все тревоги.

Над домами висели огромные рекламные плакаты – они уплывали назад медленнее домов, и Саид успевал рассмотреть каждый. Плакаты можно было видеть только сквозь очки гарнитуры, в реальности их не было. Самым удивительным было то, что на плакатах он видел свою фотографию или имя. «ПОПРОБУЙ, САИД – ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ!» «НЕ УПУСТИ УДАЧУ, САИД!»

– Кэт, что это такое? – изумился он. Брендан покосился на него, но ничего не сказал.

– Уточни вопрос, – невозмутимо откликнулась кошка.

– Откуда они знают меня? Эти, кто показывает рекламу?

– Я знаю тебя благодаря нашему общению.

– То есть это… Это ты показываешь?

– Да. Могу отключить рекламу, если хочешь. Но тогда мои услуги станут платными – один энерго в час.

– Нет, не надо, – для Саида смотреть на плакаты было очередным развлечением. – Вот это что такое?

Мимо проплывал необычный плакат: красивая синеволосая девушка смотрела из-за решётки испуганно и умоляюще. «ПОМОГИ МНЕ, САИД!»

– Кампания в поддержку Зары Янг, – объяснила Кэт. – Она в плену у активистов движения «Свободная Рианнон».

– А как ей помочь? – Про активистов Саид не понял, но лицо Зары, прекрасное и страдальческое, вызывало неодолимое сочувствие.

– Подписаться под требованием её выпустить. Отослать твою подпись?

– Да.

– Сделано, – доложила Кэт. – Ты 6301-й подписавшийся.

Надпись снова поменялась: «СПАСИБО, САИД!», а лицо девушки осветилось робкой улыбкой надежды. Тем временем мобиль свернул в какой-то узкий проезд, миновал ворота и затормозил.

Они приехали на маленькую взлётную площадку, окружённую деревьями. Над служебным зданием развевался белый флаг с золотой конской головой, вход караулили два великана-охранника в блестящих доспехах. Посреди площадки стоял рингер, или кольцелёт – обтекаемая белая машина с двумя заключенными в обод пропеллерами по бокам. Винты располагались почти горизонтально, прозрачная кабина выдавалась над их плоскостью округлой сигарой, нацеленной вперёд и вверх.

Только тут, идя между Конти и Бренданом к летающей машине, Саид спохватился:

– Эй, а когда мы вернёмся?

– Э-э… – как обычно замялся Брендан, а Конти уверенно сказал:

– Когда здесь всё успокоится. – Дверь открылась и опустилась трапом, Конти сделал приглашающий жест.

– А родители знают? – теребил его Саид. – А зачем летим? А что там делать?

– Знают, знают. А делать то же, что и здесь, – Конти нетерпеливо махнул рукой. – Есть, спать и развлекаться за счёт компании. Сказал бы «лечиться», не будь ты здоровым симулянтом. Садись уже, наконец!

Придав лицу независимое выражение, Саид взошёл по трапу в салон. С переднего сиденья к нему повернулась лётчица и приветственно кивнула. Круглый зеркальный шлем скрывал её лицо, но белый комбинезон бесстыдно облегающего покроя не оставлял сомнений, что это лётчица, а не лётчик.

Слегка смущённый Саид сел на заднее сиденье. Брендан устроился рядом, а Конти остался снаружи – мальчик не успел спросить, почему. Двери захлопнулись, нарастающе заревели винты.

– Почему Конти не с нами? – прокричал он на ухо Брендану. Может, хоть тут не промямлит и скажет правду?

– Поехал за твоим цветком! – проорал Брендан в ответ. – Мы будем ждать его за периметром.

Кольцелёт с тяжёлым рокотом оторвался от земли. Саид пришёл в восторг: я лечу, лечу по-настоящему а не в вирте! Они быстро поднимались, расчерченная кругами взлётная площадка становилась всё меньше. Задранный нос кабины опускался, скорость росла, винты теперь толкали кольцелёт не вверх, а всё больше вперед. Лётчица полулежала в кресле, не касаясь рулей управления. Саид уже понимал, что она управляет машиной мысленно – через её собственную Кэт, или как там звался её даймон. Сквозь волшебные очки гарнитуры Саид видел вокруг шлема лётчицы обруч с надписью: «Венди [NAV] Миллер». Что значит это «NAV»?… Его взгляд невольно скользнул ниже. Обтянутые белоснежным комбинезоном изгибы тела неодолимо притягивали глаза… Саид заставил себя отвернуться к окну.

Они поднялись не слишком высоко, но уже можно было охватить взглядом всю колонию – правильный квадрат коттеджей и садов, расчерченный сеткой улиц. К северу от колонии громоздился лес башенных кранов грузового терминала, тянулась на восток бесконечная взлётная полоса космодрома. На западе синела полоса канала, по которому ползли баржи. За каналом дымили, как два вулкана, гигантские градирни ТЯЭС. Ближе, между каналом и колонией, лепились серые лабиринты базара и предместий. Они летели прочь оттуда, на юго-восток. В воздухе вокруг кольцелёта роились мелкие беспилотники, будто стая ворон – наверное, зачем-то так было надо.

Колония кончилась. Беспилотники-вороны отстали. Промелькнул бетонный забор, заросшая бурьяном полоса отчуждения, начался Рабат – островки кварталов-махалл, разделённых пустырями и огородами. Среди каждой махаллы – плотного хаоса крыш, переулков и дворов – круглились купола бани и квартальной мечети. Саид попытался высмотреть свой дом, но они летели уже слишком быстро. Рабат остался позади. Пролетели кладбище, скотобойню и свалку, и потянулась бесконечная монотонно-рыжая полупустынная степь. Далеко на юге виднелось сквозь пыльную мглу неоглядное скопление руин – остатки старой Москвы; изредка однообразие вида нарушал овраг или речушка, но в основном смотреть было не на что. Саид погрузился в раздумья.

Вернётся ли он когда-нибудь домой?

Его уколола острая тоска по дому. По маме и папе. По Хафизу и остальным пацанам. По всей старой жизни в махалле Науруз – такой простой и привычной. Ведь даже когда его вылечат и отпустят (если вылечат, и если отпустят, мрачно поправил он себя) – всё равно уже ничего не будет по-прежнему…

Что-то в тоне рокота моторов изменилось. Кольцелёт шёл на посадку. Оставив скорбные мысли, мальчик прильнул к окну. Внизу была обычная степь, место ничем не выделялось. Они снижались, взметая и разгоняя жёлтую пыль. Кабина задралась к небу, и кольцелёт несколько раз перевалился с боку на бок, пока не обрёл устойчивость. Наконец машина встала на землю, погрузив шасси в иссохший чертополох. Моторы смолкли. Венди Миллер сняла шлем – рассыпала по плечам каштановые волосы, обернула к Саиду весёлое веснушчатое лицо.

– Ждём капитана Конти два часа, – сказала она. – К половине третьего не приедет и не выйдет на связь – летим без него.

Почему-то Саид ни на миг не усомнился, что Конти приедет.

 

Рианнон. Побег

Никакое снотворное не действует мгновенно. Две-три секунды после выстрела, пока Араун ещё был в сознании, Зара сидела замерев от ужаса перед собственной дерзостью. Ей никогда не приходилось делать ничего подобного в реальной жизни. Что если Араун передумает, что если позовёт на помощь? Одна мыслекоманда – и всё пропало. В соседней полости – толпа его ботов и людей, им хватит секунды, чтобы ворваться.

Но никто не врывался. Глаза Арауна, раскрытые в немом удивлении, гасли. Всё, что он попытался сделать – отнять у неё инъектор, но как-то совсем вяло и неубедительно. Рука Арауна медленно сползла со стола. Он спал.

Зара встала. Немедленно уходить. Это не тихая комната, здесь камеры. Через сеть – при наличии допуска – видно и слышно всё, и остаётся только надеяться, что охранники Арауна не следят за шефом совсем уж непрерывно.

Она застегнула на голове диадему и почувствовала величайшее облегчение, когда перед глазами побежали строки стандартного отчёта диагностики. Даймон работал, даймон был в сети. «Навигатор по астероиду, – уверенно скомандовала Зара. – Вид с камер в соседних полостях, режим полного наложения». Она знала, что в качестве VIP-гостя имеет право доступа к большинству следящих камер.

Даймон повиновался. Стены банкетной комнаты стали полупрозрачными. Сквозь одну стену Зара увидела Ллис с его медбоксами. Другое устье вело в большой банкетный зал. Там о чём-то спорили несколько незнакомцев. Зара не могла видеть их аур, поскольку их даймоны ничего не транслировали её даймону. Но судя по наготе, всё это были бланки, вероятно, руководители мятежа (гильды и милитанты были бы в рабочих дзентаях).

Зара вполне могла бы их подслушать, но сейчас была слишком взвинчена для таких игр. Она не могла думать ни о чём кроме своего спасения. Путь к бегству! Надо его срочно найти. Эти два устья не годятся.

Третье и последнее выходило в тупик – туалет. Неужели идти некуда? Зара не успела даже толком впасть в панику, когда обнаружила четвёртый и единственно возможный выход. Люк в стене – люк на кухню для подачи блюд.

Так, кто у нас в кухне? Камера показывала трёх человек. У входа в банкетный зал сидел охранник, а перед разделочным столом стояли и сортировали мясо двое поваров – оба наверняка гильды с гормонально подавленной агрессивностью. Эти безопасны – попрячутся при первом же выстреле. Опасен охранник, милитант. Только его и нужно усыпить.

«Баллистическая наводка и трассировка, – приказала Зара. – Игнорировать первую стенку. Вывести позицию для поражения того, у двери. Цель – сонная артерия».

Перед её взором нарисовалась виртуальная копия инъектора. Из дула выходила красная линия, пронзала полупрозрачный люк и, описав пологую дугу, упиралась в шею охранника. Ну, теперь всё готово к атаке. Зара перевела дыхание. Стрелять немедленно, пока охранник не двинулся с места. «Это не вирт, – с трудом веря сама себе, подумала Зара. – Это реал. – Она совместила настоящий инъектор в своей руке с изображением инъектора, нацеленного на охранника. – Раз. Два. Три. Открыть люк!»

Глядя только на изображение перед собой, а не на жертву, Зара нажала на спуск. Тотчас отпрыгнула в сторону от люка. Она забыла его закрыть. Подстреленный охранник успел-таки выстрелить в ответ. Ослепляюще ударила по глазам вспышка плазмы, грохнул взрыв, лицо обдало жаром и дождём каменной крошки. Охранник промазал – попал в стену у края люка. Но теперь, после такого шума, все знают, что она здесь. Прятаться бесполезно, надо бежать.

Зара вылезла через люк в кухню, путаясь ногами в юбке, наполовину оглушённая и ослеплённая вспышкой. Впрочем, зрительный центр мозга не пострадал, и даймон продолжал в него транслировать изображения с камер. Зара «видела» не глазами, а камерами, что повара предсказуемо заползли под стол, а усыплённый охранник валяется на полу. За стеной, в банкетном зале, руководители мятежа прервали спор и беспокойно глядели в сторону кухни. Туда нельзя. Зара обернулась к другому устью. За ним какой-то коридор, вероятно, для подвоза продуктов. По коридору быстро подходили три приземистых гибконогих робота класса «бульдог». Туда нельзя и подавно. Вот гниль…

Зара нагнулась над охранником и вырвала из его руки лазерный пистолет – громоздкий, коробчатый, в разрезах радиаторов, ещё тёплый после выстрела. И что теперь делать? Устраивать весёлую перестрелку с «бульдогами»? Бред. Ей одной не справиться. Надо звать на помощь.

– Даймон, вызов, – мысленно проговорила она. – Гвинед Ллойд, срочно, высший приоритет!

– Гвинед Ллойд вне доступа.

– Тьма и плесень, нашла время в тихой комнате сидеть! – выругалась Зара. – Либертину Эстевес, срочно! – «Бульдоги» подходили всё ближе, она направила пистолет на устье коридора.

– Зара? – послышался в голове голос несколько ошеломлённой телохранительницы. – С тобой всё в порядке? Тебе разрешили выйти на связь? Ты…

– Я сбежала! – Тяжёлый пистолет подрагивал в её руке. – Я в ловушке, сюда идут боты, сделай что-нибудь!

– Есть, – Либертина сменила тон на деловой. – Секунду. – Она исчезла на несколько кошмарных мгновений. – Всё, я тебя вижу. Пушку в потолок, стреляй в осветительную панель и прыгай туда, в световод.

Да, выход был только один – вверх. Как она сама не сообразила? В осветительную шахту, и немедленно. «Раз, два, три». Зара направила пистолет на светящийся квадрат диффузора и, непроизвольно зажмурив глаза, выстрелила.

Взрыв донёсся до заложенных ушей как сквозь вату, посыпались мелкие горячие осколки стекла. Она открыла глаза. За стеной в банкетном зале руководители мятежа суетливо бегали и отдавали какие-то команды, но главной проблемой были уже не они.

Из устья служебного коридора медленными осторожными шажками выходили «бульдоги». Их фары горели и слепили глаза. Зара почувствовала, как слабеют колени и останавливается дыхание. Не успела. Провал. В драке с ботами, чья скорость реакции превышает человеческую на пару порядков, ни одного шанса у неё нет.

– Док Янг, положите оружие, – заговорил один из ботов извиняющимся голосом Гвидиона Мейрига. – Не осложняйте ситуацию. Вам некуда идти. Сдавайтесь.

«Бульдоги» неторопливо расходились в стороны, окружая Зару, но не стреляли. И, кажется, не собирались стрелять.

Им явно запретили причинять ей вред – и это давало шанс.

– Сдаюсь, сдаюсь! – Зара присела, положила на пол инъектор и пистолет – но использовала этот знак обманной капитуляции, чтобы резко, в полную силу распрямить ноги и прыгнуть к потолку.

Гравитация была раза в четыре слабее привычной венерианской. За время прыжка боты успели бы десять раз застрелить её, но не успели бы схватить – а стрелять они как раз и не хотели. Зара легко взлетела, ухватилась за края дыры и рывком втянула тело в узкий зеркальный туннель, наполненный светом и тёплым сквозняком.

Солнечный свет попадал в туннель снаружи через параболоид светоприёмника и, многократно отразившись от стенок, проникал вглубь Рианнон. В четырёх стенах Зара видела бесчисленные отражения солнца. Стенки отражали свет настолько хорошо, что после двух, трёх, десяти отражений яркость источника почти не снижалась, и было невозможно различить, где стена, где отражение стены, а где отражение отражения.

– Либи! Куда теперь? – прошипела Зара, судорожно отползая от дыры. Туннель был тесный, она едва умещалась в его проёме. Позади что-то металлически скрежетнуло: это робот уцепился за край дыры.

– … Последний раз, – разнеслось по туннелю многократное неразборчивое эхо. – Док Янг, сдавайтесь, будет хуже…

– Либи?! – Зара ползла, яростно работала локтями и коленями. Робот двигался медленно – должно быть, в зеркальном туннеле барахлила навигация – но всё-таки догонял.

– Сейчас, – наконец-то вернулась телохранительница. – Открываю внешнее окно световода. Сейчас воздух потечёт в космос и тебя понесёт. Сгруппируйся, береги голову…

– Что-о?

Зара не успела ничего понять, пока не почувствовала, как закладывает в ушах. Туннель наполнился могучим трубным гудением, и что-то мягкое с неодолимой силой надавило на неё сзади. Она завизжала, не слыша собственного голоса, когда воздух повлёк её по трубе, как капсулу пневмопочты.

Плечам и спине быстро становилось горячо из-за трения о стены, позади оглушительно звенел металл – должно быть, «бульдога» тоже тащило и колотило; но звон слышался всё дальше, всё слабее в рёве иерихонской трубы туннеля, он отставал. В отличие от Зары, маленький бот не затыкал своим тельцем весь туннель, и его не так сильно толкала разница давлений. Трение стало невыносимо жгущим, отражения солнца, дрожа и расплываясь, стояли перед глазами и разгорались всё ярче. Её несло к внешнему окну, к открытой дыре в космос.

Зара почувствовала, что воздух отпускает её. Скольжение замедлилось. Эта сумасшедшая Либи, наконец, закрыла окно. Труба умолкла, движение прекратилось.

– Всё, – донёсся голос Либертины. – Ты оторвалась. Проползи ещё три метра и выходи через ремонтный люк… Зара? Всё в порядке?

– В полном, – пробормотала Зара. Уши болели, кожа плеч и спины пылала – то ли была ободрана, то ли получила ожог… Но она была жива. И свободна.

– Я отправила за тобой ботов. Как вылезешь, иди по дорожке направо. Встретитесь минут через пять.

Зара промолчала. Кое-как она доползла до ремонтного люка, с третьего раза поняла, как повернуть защёлку, и вывалилась наружу.

Она рухнула на дорожку в каком-то саду или оранжерее. Здесь было влажно, зелено и светло. Зара села в изнеможении. Нужно было идти, пока «бульдоги» не добрались до сюда, но она не могла. Сначала отдышаться. Сначала прийти в себя. Передохнуть хоть немного.

 

Лунный триумвират. Действие первое

Зал заседаний администрации Колонии Фламмарион. Интерьер в стиле Наполеона III – штофные портьеры перемежаются зеркалами, в жардиньерках зеленеют тропические растения, мебель из чёрного дерева инкрустирована перламутром, накрахмаленная скатерть ослепительно белеет под светом ламп в виде газовых рожков. Над столом висит в золочёной раме картина в стиле ранних импрессионистов – кратерный пейзаж, озарённый полной Землёй. Тихо шумит вентиляция. За столом заседает военный комитет Колонии Фламмарион:

АСТАР ДАЛТОН, прайм-администратор, высокий полноватый мужчина с гладким румяным лицом, завитыми волосами и лихо закрученными усами – единственный, кто и собственный образ стремится выдержать в стиле Второй Империи. Его аура изображает чёрный сюртук с красным шёлковым жилетом, шейным платком и бутоньеркой в петлице. Выражение лица одновременно самодовольное и самоироничное.

ТАНИТ ЛАВАЛЛЕ, глава разведки, женщина лет под сорок; выглядит как юная, но болезненная и странная девушка; фарфоровая бледность кожи контрастирует с бездонными чёрными глазами и огненной рыжиной необычайно пышных волос; худенькое хрупкое тело не прикрыто никакой аурой.

ОЛДРИН СТОРМ, начальник штаба операции, невысокий остроносый мужчина, быстрый и нервный в движениях. Аура только официальная – белый нимб вокруг головы.

Все они утомлены и выглядят не выспавшимися.

ДАЛТОН. Ну что ж, Танит. Вот для тебя и пробил роковой час. Послушаем твой доклад. Очень хотелось бы знать, почему мы пропустили лазерный удар по «Санторо».

ЛАВАЛЛЕ (ровным, хрустальным голосом). Спасибо, Астар. Да, это моя вина. «Санторо» погиб из-за меня, и прощения мне нет. Я приму любое наказание, которое ты сочтёшь заслуженным. (Не меняя тона.) Разведка не учла, что у Эрикса есть лазеры не только вокруг Венеры, но и вдоль всей орбиты. Это промах наших аналитиков. Но я сейчас уверена, что зона поражения не сплошная. Иначе «Хольцман» давно был бы уничтожен – двух ударов подряд не выдержит никакой аэрогель. Отсюда вывод: зоны поражения разбросаны редкими островками, и «Санторо» просто случайно попал в один из них.

СТОРМ. И ты установила координаты всех этих… островков?

ЛАВАЛЛЕ. Увы, я провалилась и здесь. Нет. Знаю только их количество. Двадцать четыре.

СТОРМ. Откуда сведения? И как же разведка проморгала вывод лазеров на гелиоцентрическую орбиту?

ЛАВАЛЛЕ. Посмотрите картинку. (Над столом возникает бледно-жёлтый глобус Венеры, оплетённый красными и синими кольцами орбит.) Обратите внимание на 24 красные орбиты. Очень эксцентричные, с апоцентром у точек Лагранжа, видите? Вся эта серия аппаратов запущена два года назад, в течение мая месяца. Мы их тогда назвали «майскими жуками». Вывод на красные орбиты мы отследили по реактивным выхлопам, а потом…

СТОРМ. А потом упустили. (Ударяет по столу.) Тьма и плесень, это просто глупость или что-то похуже? Младенцу видно, что красные орбиты – промежуточные перед выводом в межпланетное пространство. Какого дьявола вы проглядели импульс довывода в апоцентре?

ЛАВАЛЛЕ (спокойно). Ты прав. Мне нет прощения. Но в том-то и проблема – никакого импульса довывода мы не видели вообще. Смотрели, но не видели. Не было в апоцентре ни ракетного выхлопа, ни развёртки световых парусов – всё это мы засекли бы. А раз ничего не засекли, то и решили, что «жуки» остались на красных орбитах, что это какие-то нетипичные спутники планетарной обороны… Позорная ошибка, повлекшая за собой катастрофу.

СТОРМ. И ты промолчала?

ЛАВАЛЛЕ. Нет, подала доклад. Доклад не имел последствий.

ДАЛТОН. Это была шпилька в мой адрес? Я её презрительно игнорирую. Продолжай, Танит.

ЛАВАЛЛЕ. Теперь понятно, что для довывода «майские жуки» использовали магнитный парус, потому что только он совершенно невидим для наших сенсоров. Но главный вопрос – где все они сейчас? Увы. Не зная ни времени, ни координат, ни вектора импульса, мы, конечно, не можем вычислить их теперешние орбиты. Тем более что магнитный парус позволяет их незаметно менять. Утешает только то, что «жуков» слишком мало. Вероятность того, что «Хольцман» попадёт в их зону поражения, ничтожна – доли процента.

СТОРМ. Это если они пассивно висят на орбитах. А если маневрируют на тех же магнитных парусах? Подойдут поближе к «Хольцману» – вот и повышение вероятности до всех 100 %. Думаешь, с «Санторо» было не так?

ЛАВАЛЛЕ (резко). Тяга магнитного паруса слишком мала.

СТОРМ. Но тебе достоверно неизвестна, а? Нет, Танит! Риск гораздо выше, чем ты пытаешься нас уверить. Я снова позволю себе спросить: это глупость или?…

ДАЛТОН. Тс-с… тише, Олдрин, тише, сбавь тон. (Обращаясь к обоим.) А между прочим, Олдрин говорит дело. Мы не можем игнорировать этот риск. Пусть вся команда «Хольцмана» немедленно пересядет на корабль и покинет циклер. Тяга нашей «Британии» уж точно больше, чем у любого магнитного паруса, за ней этим «жукам» не угнаться.

ЛАВАЛЛЕ. На корабль? Извини, но я осмелюсь возразить. Они уже так близко к Солнцу, и лететь почти месяц. В «Британии» команда получит такую дозу радиации, что…

ДАЛТОН. От лазеров она получит ещё большую дозу, поверь. Ты закончила? Благодарю. Передаю слово Олдрину. Изложи наш текущий план действий.

СТОРМ. Спасибо. Первоначальный план – кодовое название «Таран» – выглядел так. «Санторо» прибывает первым. Его команда уничтожает орбитальную систему обороны Венеры и устанавливает полный контроль над околопланетным пространством. В частности, определяет координаты Эрикса и лапут атмосферной обороны. Затем подходит «Хольцман» и сбрасывает десантные шаттлы в атмосферу. Десант уничтожает боевые лапуты и производит захват Эрикса. Вероятность успеха этого плана оценивалась в 85 %.

ЛАВАЛЛЕ. Зачем это рассказывать? Всё в прошлом.

СТОРМ. Сейчас поймёшь, зачем. «Санторо» погиб, и нам пришлось перейти от плана «Таран» к запасному плану «Кинжал». По нему предусматривается захват Эрикса силами одного лишь «Хольцмана». (Появляется объёмная картинка с запутаннейшим переплетением разноцветных кривых вокруг Венеры.) «Хольцман» не имеет достаточно ракет для полной зачистки околопланетного пространства. Поэтому предполагается, что его ракеты пробьют в планетарной обороне лишь локальную брешь, куда и проскользнёт атмосферный десант. Риск такой операции, конечно, гораздо выше. Требуется точнейший хронометраж при всех манёврах ракет и корабля. Но это ещё не самое сложное. Без «Санторо» мы не сможем найти Эрикс. Напоминаю, что колония погружена в облака, и чтобы её разглядеть, нужно развернуть целую сеть инфракрасных телескопов на низких орбитах. Времени на это у команды «Хольцмана» не будет, да и самих телескопов нет.

ДАЛТОН. Ну и как мы узнаем, где Эрикс?

СТОРМ. Хороший вопрос!

ЛАВАЛЛЕ. Олдрин устраивает драму на пустом месте. Есть такая замечательная вещь – агентурная разведка. Ко мне ежедневно поступают координаты Эрикса и всех его лапут.

СТОРМ. Прости, Танит, но я перестал доверять информации из твоего ведомства. «Санторо» уже погиб из-за вашего провала – если это был, конечно, провал, а не успех…

ЛАВАЛЛЕ. Док Сторм, если вы обвиняете меня в измене, скажите прямо. Я готова испытать и это унижение.

ДАЛТОН. Спокойно, Танит. Сядь. И ты, Олдрин, спокойнее. Я понимаю твои чувства после гибели Осириса, соболезную, но держи эмоции в узде, хорошо?

СТОРМ. Да, прости.

ДАЛТОН. Продолжай.

СТОРМ. Итак, мне нужен источник, независимый от… агентуры Танит. И я знаю такой источник.

ДАЛТОН. Не томи.

СТОРМ. Зара Янг. Она, конечно, не в курсе текущих координат Эрикса. Но пароль доступа к навигационной сети определённо есть в её сигилле. Сейчас она в плену у наших друзей и при грамотном подходе сдаст всё.

ЛАВАЛЛЕ. У нас нет своих агентов в Рианнон, и мы не можем доверять такое дело каким-то мутным повстанцам.

СТОРМ. Это у вас, док Лавалле, нет своих агентов в Рианнон. Что, возможно, и к лучшему. А что касается повстанцев… Вы видели в Солнете ролик, где Макс Янг грозит смертью Арауну?

ДАЛТОН. Начал, но не смог досмотреть. Макс так невыносимо пафосен.

СТОРМ. О да. Но если Араун принял эти угрозы всерьёз – а их стоит принять всерьёз – то сдать нам координаты Эрикса всецело в его интересах.

ДАЛТОН. Да, звучит разумно. Свяжись с ним, Олдрин. Это в любом случае не навредит.

ЛАВАЛЛЕ. Понятно. Очень хорошо. Мой прайм, я прошу отставки!

ДАЛТОН. О нет, ни в коем случае, дорогая Танит. Ни в коем случае. Это вовсе не знак недоверия лично тебе. Подстраховка, не более. Что если твои агенты перевербованы и сливают дезу? Независимый источник – всегда полезная вещь, а тут ещё такой удачный случай…

СТОРМ. Ты меня понял.

ДАЛТОН. Вот и славно. У тебя всё? Спасибо. Свяжись с ним, и будем ждать информации от малютки Зары. Бедная девочка. Надеюсь, ей не сделают слишком больно.

ЛАВАЛЛЕ (с мечтательной улыбкой). О да.

Занавес.

 

Арлекин встречается с агентом

Посадив Брендана и Саида в рингер, Арлекин поехал прочь из Колонии – добывать чёрный цветок.

Просторные сады и аккуратные коттеджи Новой Москвы остались позади. Арлекин подъехал к Западным воротам. Новомосковская охрана придирчиво осмотрела салон и багажник «Кингстона», посовещалась с начальством и неохотно выпустила подозрительное лицо. Враждебность Новой Москвы становилась всё более откровенной… Арлекин от души надеялся, что сегодня не придётся возвращаться в Колонию.

Он выехал из ворот и сразу за периметром свернул с Портовой улицы на Старо-Базарную. Как обычно, по ней едва можно было проехать. Лотки с товаром выперлись вопреки всем запретам чуть не на середину улицы. Пешеходы, рикши, разносчики, мотоциклы и велосипеды безо всякого порядка протискивались сквозь этот хаос, яростно звоня, гудя и ругаясь друг на друга без устали. Но внушительный мобиль Арлекина с эмблемой экстрагарда всё же старались пропускать – а потом кидали вслед ненавидящие взгляды.

Обычно оперативник ходил по предместьям пешком. Он любил потолкаться здесь, на базаре, в самой гуще жизни Рабата и Слободы, но сейчас требовалась машина, да и времени не было. Бросая внимательные взгляды сквозь затемнённое стекло, Арлекин видел, что базар сегодня оживлённее обычного, и оживление это – нездоровое.

Базар уже знал, что космики затеяли войну в небесах. И откликнулся на неё по-своему: продавцы заламывали безумные цены, а покупатели по каким угодно ценам сметали всё. Очевидно, люди ждали обесценения денег, а точнее, юни – местных бумажных денег, привязанных к энерго. Арлекин проехал мимо очереди к обменной лавке – там творился ад, у окошка шла натуральная драка, люди орали так, что казалось – ещё чуть-чуть, и схватятся за ножи… И если такое творится сейчас, то что же начнётся, когда война доберётся досюда? Когда в самой Новой Москве «Рио-Био» сцепится с властями Колонии? Всеобщая резня? Скорее всего. В Рабате вон уже и сейчас стреляли.

Арлекин с облегчением выехал с базара и увеличил скорость. Его путь лежал дальше, в Слободу – русское предместье Новой Москвы.

Вообще-то Слобода была русской только по названию. Точнее было бы назвать её немусульманской. Армяне, католики, китайцы, евреи – все жили здесь своими обособленными кварталами. Собственно русских было больше всех, но и они делились на кварталы, в основном по религиозному признаку. Каждый квартал принадлежал какой-нибудь из бесчисленных враждующих сект – «православных», «истинно православных», «объединённо-православных»… Впрочем, были русские кварталы и не православные, и даже вовсе не христианские. В один из последних как раз и направлялся Арлекин.

Реалианский квартал невозможно было спутать ни с одним другим. Вокруг пышно и ослепительно золотились огороды подсолнечника. Реалиане почитали это растение священным символом – расположение его семян являло Реальномирную Спираль, Логотип Божественных Разработчиков. Выращивать его было благочестивым делом, да и доходным. Превосходное реалианское масло ручного отжима охотно покупали ценители натуральной пищи со всей Солсистемы.

Сам квартал, что начинался за огородами, внешне не отличался от соседних. Над золотой чащей подсолнухов возвышались обычные серые домики из бетонных плит, на плоских крышах чернели и бликовали солнечные панели, ржавели цистерны, сушилось бельё. Вот только выше, над крышами, сверкала в небе не луковица церкви с золочёным крестом, а стеклянная пирамида медиториума.

Арлекин въехал в узкий ухабистый переулок и, распугивая кур, направился в сторону пирамиды.

Простое кубическое здание медиториума сияло белизной свежей краски. На фризе золотились странные русско-греко-латинские буквы надписи: «VΣЯ NАША ЖИZЊ ИГRА». Перед храмом буйно цвёл идеально ухоженный сад, журчали фонтанчики. Арлекин припарковался у ворот, кинул беглый взгляд на объявления – «Расписание служб», «Занятия детского хора» – и прошёл сквозь сад к храмовым дверям. Из медиториума ясно доносился густой, размеренный баритон Истиноучителя. Утренняя служба была в разгаре.

Арлекин снял обувь там, где было положено, и неслышно вошел в зал.

Прихожане и прихожанки – геймеры в длинных белых туниках и нубы в обыкновенной одежде – сидели на циновках, обратив взоры к алтарю. Оперативник присел позади всех. Никто не обратил на него внимания.

Медиториум, освещённый сквозь пирамиду в потолке, был бел и чист. Подвешенная под самой пирамидой, медленно вращалась в потоках воздуха Реальномирная Спираль. С ярко раскрашенных примитивистских икон лучезарно смотрели Вселенские Истиноучители. Курильницы источали приторный благовонный дымок («Обнаружены психоактивные компоненты», забеспокоился даймон в голове Арлекина. Ничтожная концентрация, но он всё-таки воткнул в ноздри по фильтру). Колонны и стропила были увиты гирляндами из подсолнухов, а перед алтарём на постаменте стоял в белом балахоне сам Истиноучитель Валериан.

Гейммастер Валериан, Местоблюститель Престола Первосвященника. Его длинные волосы, разделённые пробором идеальной симметрии, сияли и струились. Серебристым шёлком они ниспадали на могучие плечи. Борода, такая же серебристая и разглаженная – волосок к волоску – доходила до живота. Глаза бледно-водяного цвета на грубом мясистом лице вдохновенно смотрели в пространство. Реальномирная Спираль серебрилась на лбу Истиноучителя, и сквозь неё было трудно разглядеть чуть выступающий под кожей квадрат.

Да, гейммастер Валериан носил имплант. Он был урождённым космиком, колониалом Новой Москвы и даже бланком.

Никто по-настоящему не знал, что заставило доктора Валериана Венгерова отказаться от благ цивилизации, уйти за периметр и присоединиться к нелепой секте (через пару лет он возглавил её – свергнув и изгнав предыдущего Первосвященника). Сам Валериан, конечно, говорил что-то о поисках смысла жизни, о духовных метаниях… Но Арлекин не сомневался, что всё дело в авантюризме и жажде власти. Он хорошо понимал Истиноучителя. Цивилизация с её порядками давно осточертела ему самому…

– … Снова война! – вещал Валериан. – Снова обрушились друг на друга царства людей космоса… Снова брат на брата пошёл в небесах…

Баритон Истиноучителя был мощен и сладостен, и он владел им с искусством оперного певца. На женщин – большинство паствы – этот голос действовал безотказно. Арлекин даже несколько смутился, наблюдая, как вокруг него прихожанки всех возрастов тяжело дышали, закатив глаза к потолку…

– … Вспомним, братья и сестры! – рокотало под сводами медиториума. – Вспомним Старую Землю, погрязшую в грехах, раздорах, нечистых помыслах, забывшую об истинной цели Игры! Пророчества Истиноучителей ясно говорили: ещё немного – и весь наш мир будет безвозвратно удалён с Реальномирного Сервера! И тогда Отладчики послали своё горькое лекарство для нашего вразумления. Аквилиане! Симуляция удара из космоса! Жестокий урок – но только такой и мог спасти Землю… Перед страшной угрозой человечество объединилось, образумилось, и малая часть спаслась… Но вот теперь – снова война! – С отчаянием в голосе Валериан воздел руки к небу. – Снова алчность, зависть, гордыня, жажда власти пробуждают тёмные силы! Снова затворены ожесточённые сердца для зова Реального Мира! Снова люди готовы проливать кровь, стирать живые души без сохранения, и ради чего?.. Воззовём же к нашим истинным сущностям в Реальном Мире! – воскликнул он так, что даже у Арлекина пробежали мурашки по спине. – Реальный Мир! Свет и Истина! Услышь наш призыв! Даруй нам, аватарам твоим, доброту, разум, очищение! Воспоём же гимн во имя его!

Повинуясь ритуалу, прихожане с кряхтением вставали, разминали ноги. Местоблюститель подал знак. Где-то за его спиной заиграл синтетический оркестр.

– Ай-ди ди-кью-ди… – От басовых обертонов Валериана задрожали стёкла пирамиды.

– Ай-ди ди-кью-ди! – подхватил неслаженный хор прихожан. –

Ай-ди кей-эф-эй!

Прощенье нам дай и милость пролей!

Ай-ди кей-эф-эй!

Ай-ди ди-кью-ди!

В людские сердца, молю, снизойди!

– Молю-у-у снизойди-и-и! – оперный баритон Валериана на несколько децибел перекрывал блеяние паствы.

Музыка стихла. Раскинув руки в щедром объятии, Истиноучитель сошёл с постамента. Служба кончилась, прихожане потянулись благословляться.

Валериан участливо и внимательно слушал каждого, не разбирая геймеров и нубов, говорил пару добрых слов и благословлял, рисуя пальцем на лбу Реальномирную Спираль. Рядом откуда-то возник, как тень, незаметный служка с ящиком для пожертвований. В паузах между гулкими фразами Валериана до Арлекина доносился его шелестящий голосок: «Если желаете… Юни… По справедливому курсу… Только для наших…» Деликатно раздвигая плечами толпу, Арлекин направился к Истиноучителю. В нескольких шагах они встретились взглядами. Благостная улыбка на мгновение стёрлась с губ Валериана. Он едва заметно кивнул. Это означало: «Поговорим после».

Минут через десять незаметный служка пригласил Арлекина идти за ним.

Служка проводил оперативника в ризницу за алтарём, где Истиноучитель отдыхал после проповеди. Весь мокрый от пота, Валериан развалился в кресле перед столиком. В руке у него была бутылка с жидкостью не то для укрепления, не то для расслабления голосовых связок.

– Мира и истины вам, мой друг! – приветствовал он Арлекина. После удачной проповеди местоблюститель был в отличном настроении. – Пришли за пастырским словом?

– Вроде того, – сказал Арлекин, присаживаясь на край стола. – Очень интересует мнение Божественных Разработчиков о нашей войне. На чьей они, собственно, стороне, Божественные Разработчики?

– Разработчики ещё не вынесли свой суд, – со вкусом произнёс Валериан. – Что же касается меня… Я слышал речь вашего Максвелла Янга. – (Съезжает с темы, отметил Арлекин. Любопытненько). – Я чужд политике, но скажу как оратор об ораторе: доктору Янгу далеко до совершенства! Да, приятный, поставленный вокал. Да, умелая интонировка. Но стиль? Но композиция речи? Слабо, мой друг! И слабо весьма! Разве можно обрушить на слушателя столько тезисов и ни один толком не разжевать? Док Янг явно переоценил сообразительность своей аудитории. – Местоблюститель наслаждался каждым звуком собственной речи. – Я сам – говоря без ложной скромности – неглупый человек – и то не понял, зачем док Янг взорвал этот самый «Санторо». Зато понял другое: док Янг оправдывается, оправдывается неубедительно, и очень старается не выглядеть как оправдывающийся человек. Но нет! Боюсь, он не явил ожидаемого эффекта! – Валериан опрокинул в рот бутылку, жадно глотнул. – Хотя вы, конечно, пришли не ради досужей болтовни, о мой деловитый друг?

– Да, – сказал Арлекин, – и даже не для того, чтобы прощупать вашу позицию по войне. Скользкая у вас позиция, это я уже понял. Мне нужен садовник, – перешёл он к делу. – Для одного простого, но рискованного задания.

– Садовник? – гейммастер утробно рассмеялся. – Что-то раньше вы не выражались так фигурально, мой друг! Понадобилось кого-нибудь… выполоть? Подрезать? Пустить на компост?

– Для таких садовых работ мне ваша помощь не требуется, – Арлекин был и вправду не в настроении болтать. – Нужен настоящий садовник. Опытный и умелый. Чтобы предельно аккуратно выкопал редкое, дорогое и очень ядовитое растение. Настолько ядовитое, что честно предупреждаю – человек может с задания не вернуться.

Валериан устремил взгляд в потолок, задумчиво надул губы. Сейчас он явно прикидывал, какую бы цену заломить.

– Такая просьба выходит за рамки наших с вами обычных отношений, мой друг, – веско сказал он.

– Конечно. И будет оплачена отдельно.

– Хорошо, я уступлю моего садовника. – Тон Валериана перестал быть расслабленно-благодушным. – Его жалованье – триста редов в день. Отдадите через меня. Вы, наверное, знаете, что нашим людям запрещено брать в руки деньги от казуалов.

– А вам можно? – ухмыльнулся Арлекин.

– Мне можно. Восьмым Читкодом я превращаю ложные деньги в истинные. Неужели для вас это новость?

– Ладно, триста так триста, – оперативник пожал плечами. – Но деньги после работы. И вы не получите ни гроша, если он сломает цветок.

Валериан нахмурился.

– Нет уж, половину попрошу вперёд. И если садовник погибнет, с вас – компенсация его семье. Десять тысяч.

– Тоже через вас отдать? – догадался Арлекин. – Просто из любопытства: какой у вас процент за это, как его, превращение?

– Излишнее любопытство – грех, о мой саркастичный друг. – Валериан нажал кнопку на столе. Вошёл ангельски красивый мальчик-алтарник и поклонился в пояс, даже не взглянув на Арлекина.

– Позови Игоря, – бросил мальчику гейммастер. – А вас, мой друг, попрошу отсчитать 150 красненьких.

Арлекин порылся в кармане, где всегда носил немного бумажных денег.

– У меня только юни. Но их вы, конечно, не возьмёте. Как насчёт энерго?

– Нет, – отрезал Валериан. – Только реды или на худой конец ахмади. И только наличные.

Арлекин рассмеялся.

– Вы же не дурак, Валериан – даже если действительно верите в свои волшебные коды. Неужели вы тоже думаете, что энерго рухнет?

Валериан своими водянистыми глазами поглядел на него очень пристально – наверное, прихожане под таким взглядом сразу валились на колени и каялись во всех грехах.

– Энерго, может, и не рухнет, – сказал Истиноучитель, – а вот ваша компания сегодня рухнет с весьма большой вероятностью. Вы-то ладно, сбежите, а вот мне придётся отвечать. Мол, скажите-ка, гейммастер, что за деньги перевёл на ваш счёт бандит Конти в самый день разгрома преступной шайки «Рианнон Биосервис тэ-эм»? За каждую циферку на счету мне придётся отвечать, мой опасный друг. Так что наличные – и никак иначе.

– Перед кем отвечать-то?

– Да что ж вы как ребёнок. Перед Новой Москвой.

– А, понятно. Значит, вы и на Новую Москву работаете. – Арлекин всегда это подозревал. Валериан когда-то сам напросился к нему в информаторы – и странно было бы думать, что к нему одному. – Знаете что? Заплачу я вам всё-таки после. Пусть не триста, а четыреста. А то как бы ваши новомосковские друзья не заявились ко мне посреди операции.

Валериан укоризненно покачал головой. Его полные губы снова сложились в добродушную улыбку сытого хищника.

– Ах, мой друг. Как все циники, вы так наивны в своём цинизме. Поверьте, не стоит мерить всех своей меркой. Не всё на свете сводится к доносам и шпионажу, нет!

– Это что, мораль? – Арлекин почувствовал раздражение. – Я хотя бы шпионю на одну контору, а не на две.

– На две? – Валериан расхохотался от всей души. – О мой наивный друг!.. – В дверь постучали. – А вот и наш садовник. Войди, Игорь.

 

Рианнон. Пытка

– Зара! Зара! Ты уснула? – гудел в голове требовательный голос Либертины. – Быстро на ноги! Здесь через минуту будут «бульдоги» Арауна.

– Сейчас… Сейчас. – Зара кое-как поднялась на ноги, держась за стену, закусив губу от боли в обожжённой спине. – Куда, говоришь, идти – направо?

Она сделала шаг и наступила на подол ципао. Полоса шёлка с треском оторвалась. После катания по световоду драгоценное платье превратилось в лохмотья, но ей сейчас было всё равно. Пошатываясь, Зара двинулась по дорожке оранжереи. Сочные разлапистые листья каких-то тропических растений на каждом шагу касались лица, с низкого потолка свисали лианы, журчала вода.

– Быстрее, быстрее! – подгоняла Либи. – Я сделала тебя невидимой для камер, это задержит ботов, но они всё равно тебя найдут.

Оцепенение Зары проходило, мысли в голове начинали ворочаться.

– Не поняла. Ты контролируешь этот сектор или нет?

– Камеры и связь – контролирую, а охрану – нет. Тьма и гниль, я не могу поставить по стволу в каждую полость. Вот здесь налево.

Зара взошла по лесенке в следующую полость и оказалась в узком коридоре между водорослевыми аквариумами. За стеклянными стенами пузырилась кислородом зелёная жижа, гудели и стучали невидимые насосы, дрожали проложенные вдоль стен связки труб.

– А где Гвинед? – поинтересовалась Зара. Она начинала чувствовать себя в безопасности, и от этого к ней возвращались бодрость и интерес к жизни.

– В тихой комнате. Работает над проектом, – в голосе Либи послышалась неприязнь. – Он действительно настолько важен?

– Не будем о проекте. Расскажи мне всё, что тут творилось после покушения. И дай карту астероида: кто контролирует какие зоны.

– Мне бы самой такую карту! Здесь полный бардак. Никто ничего не знает. Интранетовские сервера лежат, Солнет тормозит. Так! Сейчас по служебной лестнице вниз. Ты сама в порядке?

– Спасибо, что спросила. – Зара шагнула в следующую дверь. Винтовая лестница, навитая на пучок разноцветных труб, спускалась по тесной и кривой шахте. – Хорошо ободрала спину, но в целом ничего. А кто у вас вообще управляет всем?

– Ну, как бы я.

– Великие Древние! – Зара споткнулась и едва не полетела со ступеньки. – Неужели весь Совет в плену? Хотя ладно, от этих болванчиков всё равно никакого толку. – Она дошла до лестничной площадки с дверью. – Сейчас в дверь или дальше вниз?

– В дверь. Кстати, предупреждаю: там люди.

Зара остановилась перед дверью как вкопанная.

– Какие ещё люди?

– Гильды. Местные технари. Обойти не сможешь, просто спокойно иди мимо.

– Вот гниль! На чьей они стороне?

– Да они сами не знают. Им же не сказали. На то, чтобы вправить им мозги, ни у кого нет времени. Но, скорее всего, безопасны.

– Скорее всего? – Зара медлила.

– Слушай, хватит! «Бульдоги» уже на водорослеферме. И через минуту унюхают твой след на лестнице. А ну, быстро вперёд!

Зара вздохнула и сделала шаг в дверь.

Она оказалась в инкубаторе, святой святых «Рианнон Биосервис». Здесь выращивали основную продукцию Колонии – людей. Утерины – белые керамические саркофаги – стояли в несколько ярусов на стеллажах по обе стороны коридора. Большинство было отключено, но некоторые перемигивались глифами датчиков, ультразвуковые мониторы показывали шевелящихся внутри эмбрионов. Посреди прохода стояли трое гильдов – все низкие, безволосые, одетые в голубые дзентаи техники инкубатора – и живо беседовали о политике.

– … Полный бред, – говорил один.

– А ты почитай статью, – возражал другой. – Этот Мирдин Маур – толковый мужик. Правильно пишет: ищи, кому выгодно! Совершенно точно за всем этим стоит Гвинед…

– Пройдёшь тут мимо, – пробормотала Зара сквозь зубы.

– Иди решительно, – посоветовала Либи, – они инстинктивно посторонятся.

Зара задержала дыхание и двинулась вперёд как на таран.

Гильды сразу насторожённо повернули к ней лица – одинаково круглые, бледные, лишённые признаков пола и возраста. Почему-то ни у кого не было аур. Когда она приблизилась, двое техников в самом деле дёрнулись в стороны. Но третий (тот, кто говорил «Полный бред») не струсил – твёрдо встал посреди прохода и даже вызывающе упёр руки в бока. Зара неуверенно замедлила шаг.

– Просто иди на него, – подсказала Либи. – Ты массивнее и сильнее. Сбей с ног! – Но Зара так не могла. Она остановилась.

– Кто вы такая? – резким тоном, какой Зара не привыкла слышать от гильдов, спросил техник. – Это служебная полость. Вам нельзя здесь находиться. Получите сорок штрафных баллов!

Зара дружелюбно улыбнулась. Не погоня и не драка, а диалог – теперь она чувствовала себя в своей стихии.

– Во-первых, здравствуйте, док, – начала она.

– Не док, а мас, – на лице гильда мелькнула тень растерянности.

– Но простите, откуда мне знать? Ауры-то нет. Я даже не знаю, вы действительно здесь работаете? – Техник даже приоткрыл рот от такой наглости. – У вас есть право меня задерживать?

– Конечно, я здесь работаю! – возмутился техник. – Мы все здесь работаем, всю жизнь! – Двое других усердно закивали.

– А почему ходите без аур? – Зара перехватила инициативу и всё агрессивнее шла в наступление.

– Отключили, потому что сеть тормозит. Вот, пожалуйста, включаю, – вокруг головы техника возникло серое кольцо: «Дин [MED] Гриффит, эмбриотехник, инкубатор 1». Сбить его с толку не удавалось. – А вас мы знаем. Вы Зара Янг. Вы устроили стрельбу и беспорядок. Вас должен арестовать интрагард.

– Я туда и иду. Дай дорогу!

Кажется, она переборщила с резкостью тона. Дин Гриффит нахмурился.

– Я дежурный по участку при исполнении. Вы не можете мне приказывать!

– Да ну? – Зара шагнула вплотную к Гриффиту и легонько толкнула в грудь. Гильд пошатнулся, круглое лицо исказилось страхом, но он не отступил. Двое других, неожиданно обретя храбрость, схватили его под локти.

– Я VIP-гость, ясно? Немедленно пропустить! – рявкнула Зара самым начальственным тоном, на который была способна. Но и это не подействовало.

– Вы враг колонии! – выкрикнул ей в лицо Дин.

– Это всё из-за вас! – визгливо подхватил другой гильд.

– Как прилетели, так всё и началось!

– Мы вызываем интрагард!

– Уже вызвали!

– Зара, уходи быстрее оттуда, – заговорила Либи. В её голосе было больше тревоги, чем когда-либо. – «Бульдоги» уже на лестнице. Я выслала пару своих «мастиффов», но могут не успеть.

– Ты видишь, они меня не пускают!

– Да ударь ты главного! Врежь ему кулаком в глаз! Другие сами разбегутся, увидишь!

– Легко тебе советовать, – пробормотала Зара. До сих пор ей приходилось бить людей только в виртуальных играх. Как, впрочем, и стрелять. Всё когда-нибудь делается впервые. Она сжала кулак. Если бы эти придурки-гильды не выглядели такими беззащитными… так похожими на детей… так перепуганными собственной храбростью…

Папа?

Папа не колебался бы ни секунды.

Зара с силой выбросила кулак прямо в нос Дину Гриффиту. Тот даже не попытался освободить руки и прикрыться. Хрустнул сломанный хрящ. Гриффит шатнулся, его лицо перекосила боль, из ноздрей потекла кровь, но отважная тройка техников только крепче сцепилась друг с другом. Гниль и плесень, что с ними делать?

– На пол! – выкрикнула Либи.

Невозможно было не подчиниться этому крику. Уже в падении Зара успела заметить в конце прохода, далеко за спинами эмбриотехников, быстрое движение мелких тел… Она вжалась в пол, прикрыла голову.

Грохнул первый выстрел. Эфир взорвался шипением помех. «Бульдоги» Арауна и «мастиффы» Либи вбежали в инкубатор одновременно.

Сражения роботов на такой малой дистанции долгими не бывают. Один выстрел – одно попадание. Побеждает сторона, у которой роботов больше. Всё просто. Несколько секунд оглушительного грохота, лязга и жара – и дело кончено.

Наличие движущихся препятствий на линии огня слегка усложняет бой, но не принципиально.

Настала тишина. Зара несмело подняла голову.

Рифлёная подошва ботинка эмбриотехника почти упиралась ей в лицо. Гриффит лежал без движения. В воздухе висел дымок, резко пахло озоном, жжёным пластиком… и жареным мясом. Процокали металлические копытца. Маленький «бульдог» подошёл и остановился перед ней – угловатый корпус на четырёх гофрированных ногах-щупальцах, утопленная в корпус линза лазера, похожая на синий циклопий глаз, номер «790» на керамическом щитке лобовой брони. «Бульдог», а не «мастифф». Значит, она проиграла.

– Либи? – она попыталась восстановить связь. Но ответа не было. На таком расстоянии глушилка робота эффективно подавляла даже спецсвязь.

– Мне очень жаль, док Янг, – донёсся из динамика «бульдога» извиняющийся голос, знакомый уже до отвращения. – Вам не стоило убегать.

– Ты не выстрелишь, Мейриг, – Зара постаралась вложить в эти слова весь остаток уверенности в себе. – Сейчас я встану и уйду. И что ты со мной сделаешь?

Мейриг тяжело вздохнул.

– Есть и нелетальные средства. Очень не хотелось бы, но… Минимальная мощность, точечное прижигание нервных окончаний… Неприятная штука, поверьте.

– Блеф, – Зара приподнялась, опершись на локти. Так было удобнее разговаривать, и в случае чего она могла быстро вскочить. – Если у вас это есть, почему не остановили меня ещё тогда, на кухне?

– Тогда у ботов не было карты коннектома вашей нервной системы. Сейчас загрузка карты завершена. Хотите убедиться?

– Покушайте гнили, – Зара села на пол. 790-й с тихим жужжанием повернулся, непрерывно держа под прицелом её ладонь. Теперь она увидела трупы техников – всех троих. Сквозь прорехи дзентаев виднелись чёрно-багровые ожоги размера, несовместимого с жизнью.

Техники не успели убраться с линии огня.

Зара поспешно отвела взгляд, но и с другой стороны было не лучше. Одна из утерин раскололась, физраствор вытек на пол, в луже конвульсивно подёргивался красный эмбрион. К горлу подступила тошнота. Зара закрыла глаза.

– Вы сознаете, что виновник этого – вы? – кротким голосом Мейрига спросил робот.

– Я?! – Зара уже не контролировала свой голос. – А кому понадобилась эта погоня, гной и слизь? Ваш Араун дал мне уйти, и правильно сделал. Почему нельзя было оставить меня в покое, почему?

– Успокойтесь. Потому что вы нам нужны. Совсем ненадолго. Одна маленькая услуга, и вы свободны.

– Какая ещё услуга, нульдев?

– Ничего страшного. Позвольте роботу ненадолго залезть в ваш имплант.

Зара в ужасе отдёрнулась, как от удара током. Только не это!

– Никогда!

«Неизвестная программа требует доступа к памяти, – проснулся её даймон. – Разрешить»?

– Нет, придурок! Стереть из памяти всю секретную информацию, все сигиллы, немедленно, необратимо! Что за гниль вы тычете мне в имплант?

– Программа абсолютно безопасна, – успокаивающе сказал Мейриг. – Никакого вреда, потом сами проверите. Нам просто нужна кое-какая информация. Одна минута, и…

– Вы что, не слышали? Всё уже стёрто!

– Да нет. Я имею в виду информацию из вашего биологического мозга. Эту память так просто не очистишь, не так ли? Какой бы софт ни стоял у вас в импланте, вряд ли он успел бы так быстро перепрошить коннектом…

– Я никому – никогда – ни за что – не позволю копаться в моей голове! – выкрикнула Зара, сама чувствуя истерические нотки в своём голосе. Нет, нет, нет… Если они узнают что-нибудь про «Уроборос», о-о…

– Боюсь, позволите, – Мейриг испустил очередной печальный вздох.

В следующий миг сквозь правую руку Зары – по всей длине от запястья до плеча – будто рывком протянули раскалённую вибрирующую проволоку. С визгом она отдёрнула руку, но реакция робота была быстрее. Он не выпускал из-под прицела болевую точку, пытка не останавливалась…

– Хватит! – завопила Зара, но огненная проволока всё дёргалась в её руке с убийственной быстротой. «Разрешить посторонней программе доступ к нейроинтерфейсу? Вы уверены?» – Да! Да! Да! – Зара всхлипнула.

вспышка света

красный

зелёный

синий

круг

квадрат

треугольник

вспышка света

дыхание

сердцебиение

глаза

лицо

лицо

многие лица

лицо матери

лицо отца

 

Из мемуаров. Рано утром 1 августа

Рано утром 1 августа я проснулась бодрой и хорошо отдохнувшей, и первым делом вызвала для доклада Либертину Эстевес. Я была приятно удивлена тем, насколько много успела сделать эта юная девушка. За ночь она организовала ополчение доменов и начала стягивать импровизированную армию к объёму, занятому мятежниками. Большинство ополченцев предназначалось для пассивного блокирования выходов. Кроме этой малоспособной массы, мы располагали двадцатью профессиональными бойцами интрагарда. Из них Эстевес сформировала штурмовые группы.

О том, что происходит в Ллисе и вокруг, мы до сих пор ничего не знали. Мятежники отключили от интрасети все камеры наблюдения в своём объёме. Кроме того, оппозиционные хакеры непрерывно и всё новыми способами атаковали наши сервера, что затрудняло связь. Досаднее всего было то, что нападения исходили с нашей же территории. Среди нас вовсю работала пятая колонна, а для выявления изменников не хватало ни времени, ни людей.

Я одобрила действия Эстевес и вызвала Прасада – послушать, что происходит во внешнем мире. Полковник не сообщил ничего нового. Он много распространялся о какой-то кампании в Солнете в нашу поддержку, о беспорядках вокруг земного филиала, но это не показалось мне важным. Я сделала вывод, что на фронте нашей маленькой гражданской войны царит затишье. Пора было заняться кое-чем по-настоящему интересным.

И я направилась в тихую комнату, где Артур работал над проектом.

По сравнению со вчерашним днём в тихой комнате стало ещё теснее – почётное место в ней занял «Малыш» (если кто-то из читателей забыл – упрощённая электронная модель человеческого мозга). Двухметровый призматический корпус из титана тихо гудел насосами охлаждения, индикаторы на контрольной панели извещали, что все аппаратные подсистемы в норме, а на мониторе интегральной оценки состояния желтел пустой кружок. Пустой кружок, а не обычный смайлик – радостный, печальный или какой-нибудь ещё. Это означало, что (грубо говоря) эмоциональное состояние «Малыша» не поддаётся переводу на язык обычных человеческих эмоций. Ситуация редкая. Почти чрезвычайная.

Как я уже говорила, «Малыш» – далеко не совершенная модель. И мы сделали его таким сознательно. Почему? Для неподготовленного читателя придётся сделать небольшой экскурс.

Как известно, существуют два основных типа компьютеров – тьюринги и нейроманты. Тьюринги по заранее введённой программе преобразуют один поток цифр в другой поток цифр. Нейроманты – аналоги биологических мозгов – не программируются, а обучаются, и воспринимают аналоговую информацию, а не цифровую. Считается, что только нейроманты способны породить самосознание (хотя никто толком не знает, почему – да и что оно вообще такое по сути).

Нейроманты, как правило, сильно не дотягивают до человеческого мозга по мощности интеллекта. Опять-таки, почему? Люди пытались создать нейроманты человеческой мощности начиная с XXI века, но все эти попытки провалились. Причину провала учёные не очень любят афишировать. В популярной литературе обычно пишут, что «все мощные нейроманты работали неустойчиво». Расшифровка этой фразы пугающе проста: все мощные нейроманты кончали самоубийством. Оно происходило буквально через секунды после обретения ими самосознания. Это загадочное явление («мортидо-эффект») не удалось ни понять, ни устранить. Нейроманты изощрённо обходили любые попытки встроить в них инстинкт самосохранения.

В конце концов именно мортидо-эффект заставил отказаться от попыток сымитировать человеческий мозг. В наше время наиболее умные машины – не более чем тьюринги: вся их деятельность сводится к невероятно быстрому счёту безо всякого осознания. Но люди продолжали создавать и нейроманты, просто их интеллект стали искусственно ограничивать, чтобы не развилось самосознание, а вслед за ним мортидо-эффект. Ограничение проходило примерно по уровню способностей двухлетнего ребёнка. Одним из таких ИскИдов (искусственных идиотов – старая шутка) был и наш «Малыш».

Вернёмся в тихую комнату. Напомню, что я удивилась, увидев на мониторе «Малыша» пустой кружок вместо смайлика.

– Что это такое? – спросила я Артура.

– Оно самое, – муж выглядел довольным донельзя. – Как я показал «Малышу» инопланетный файл, так и началось.

– Что значит показал?

– Взял самый первый икс-файл, преобразовал одной функцией… Ну, вышло далеко не с первого раза, – пустился Артур в хвастливые объяснения. – Каких только функций я не перепробовал! Сначала вещественные – линейные, нелинейные… Ноль реакции! «Малыш» всё воспринимал просто как белый шум. Потом решил попробовать комплексные функции. Тоже вышло не сразу. Бился часа четыре… Вот эта функция сработала! – Артур радостно ткнул в монитор «Уробороса». На чёрном фоне желтело несколько строк загадочных для меня формул. – Отобразил на комплексную плоскость, нормализовал, вещественную часть пустил в зрительный канал, мнимую в слуховой… Сработало!

– Как сработало-то?

– «Малыш» выдал реакцию, да какую! Сначала стандартный сигнал распознавания паттерна, а потом… Пошёл лавинообразный процесс по всей нейросети. Ветвление связей, переформатирование, новые контуры… Я уж и файл убрал, а это всё продолжается! «Малыш» развивается, понимаешь? Усложняется! Эволюционирует! Видишь? – Артур показал на подключённый к «Малышу» монитор диагностики. – В «Малыше» сформировались две подсети и вовсю ведут диалог между собой!

Я не разделяла его восторга.

– Внутренний диалог? Да это же первый признак самосознания.

Артур развёл руками.

– Никакого мортидо! Уже сколько времени болтает сам с собой, а живёхонек! Может, мы первые в истории получили жизнеспособный нейромант с самосознанием, а?

– Мне не нравится, что это вызвал инопланетный файл, – призналась я. – Ты сам-то не пробовал?

– Что?

– Посмотреть икс-файл через свой фильтр.

– То есть как? – растерялся Артур.

– Точно так же как «Малыш». Вещественную часть в зрительный канал, мнимую в слуховой, и подать на свой имплант. Разве тебе не интересно?

Муж с опаской покосился на «Малыша». К сожалению, смелость никогда не входила в число его достоинств.

– Думаю, это небезопасно. Если со мной начнётся то же самое… Переформатирование мозга… Как-то не хочется.

– Брось, Артур, – засмеялась я. – Биологические мозги не так-то легко перекроить картинками и звуками. Там у нас куча блоков и предохранителей, которых у «Малыша» нет. Давай сюда этот файл. Транслируй на мой имплант.

– Ты уверена? – Он всё ещё колебался.

– Абсолютно. Давай.

– Ну хорошо.

Я села в кресло, закрыла глаза, сосредоточилась. «Получен видеофайл от Артура Ллойда», сообщил даймон.

– Запускай видео, – приказала я. – Окно во всё поле зрения.

Трансляция началась.

В густой темноте хаотически замерцали блёклые, ничего не освещающие огоньки. В ушах ровно, успокаивающе зашумело (красный шум, определила я, с преобладанием низких частот). Только-то и всего? Чистый зрительный и слуховой шум? Но нет – мой слух быстро выделил ясный волнообразный ритм с переменной частотой. Это было похоже на примитивную музыку – будто кто-то пытался играть, колотя подушкой о подушку. Затем добавились отдельные ноты – неприятно визгливые, будто выкрики; они нарастали и резко обрывались, пропадали в шуме, ритм которого становился всё отчётливее. Казалось, что ноты-выкрики восстают против шума, но тот поглощает их и усиливается за их счёт – и это уже было нечто вроде сюжета. Становилось интересно, тем более что и видеоряд начал проявлять некую упорядоченность.

Огоньки во тьме плясали уже не где попало, а стягивались к определённым местам и мерцали в такт. Они напоминали блики на какой-то сложной трёхмерной поверхности, которую освещали с разных сторон ритмично вспыхивающие лампы. Форма этого иллюзорного тела сама собой сложилась в моём пространственном воображении. Нечто осесимметричное, многолепестковое… с ветвистыми, шипастыми, вьющимися отростками…

РОЗА – целостный гештальт собрался в моём сознании.

ЧЁРНАЯ РОЗА.

Изображение тотчас уменьшилось, будто камера отъехала. Я с удивлением увидела, что чёрный цветок – не венец, а лишь один из узлов густой сети шипастых стеблей… Нет, не стеблей, и не лоз, и не корней… С чем это сравнить – с паутиной? грибницей? сосудистой системой? Эти сложно переплетённые ветви – назовём их так – пульсировали в такт шуму, будто по ним судорожными толчками что-то прокачивали… сок? кровь?

Я видела, что сеть растёт на глазах. Расползаясь, как клякса, в трёх измерениях, Роза неудержимо завладевала пространством. Какие-то бесформенные сгустки утекали прочь от неё, неуклюже переваливаясь – но отростки Розы настигали их. И тогда, как вскрик, раздавалась визгливая нота – раздавалась и глохла, едва ветви опутывали свою жертву, и оплетали тугим клубком, и превращали в новый цветок, новую Розу, новый узел сети.

РОЗА – ХИЩНИК, тревожно сигналило моё подсознание. РОЗА – ОПАСНОСТЬ!

А потом изображение снова приблизилось. Одновременно в ритме шума появилась слабая, но явственная новая тема. Она раздражающе диссонировала с основной.

Передо мной была ветвь Розы крупным планом. С удивлением и трепетом я видела, что всю её поверхность покрывают какие-то змееобразные тела. Они извивались и копошились, по ним пробегали волны перистальтических движений… но не в ритме Розы, а в другом, в этом новом, диссонирующем ритме, который с каждым тактом делался всё сильнее и настойчивее.

ЧЕРВИ ЕДЯТ РОЗУ – родился гештальт. ЧЕРВИ… Нет. ЧЕРВЬ. Один, многоротый и многотелый – потому что все эти грызущие Розу тела извивались и пульсировали согласованно, в одном ритме, все как одно… Казалось бы, я должна была содрогнуться от отвращения и ужаса – но я чувствовала облегчение. Червь съест эту страшную Розу, Червь не даст ей поглотить мир… ЧЕРВЬ – СПАСЕНИЕ, отпечаталась фраза в моём сознании. РОЗА – ОПАСНОСТЬ, ЧЕРВЬ – СПАСЕНИЕ… Музыкальная тема Розы слабела, а тема Червя усиливалась… казалось, ещё чуть-чуть, и она станет доминантной, и я увижу, как распадается хищная сеть колючих ветвей…

Но тут что-то произошло. Я не смогла уловить это на сознательном уровне. Что-то в музыке, в сочетании двух соревнующихся тем – Розы и Червя… ничтожный, незаметный перебой ритма – и диссонанс торжественно разрешился в созвучие. Две мелодии соединились в одну.

Меня озарило – я не могу выразиться иначе, менее патетически. Червиные тела не оплетали ветви Розы, а были этими ветвями, слагали эти ветви собой. Я осознала, что пищеварение Червя – это и есть кровообращение Розы, что Червь – это Роза, а Роза – это Червь, и он поедает сам себя, подобно Уроборосу… РОЗА И ЧЕРВЬ – ОДНО!

– Роза – опасность, – проговорила я вслух. – Червь – спасение. Роза и Червь – одно! – Чёткий, маршевый ритм этой фразы захватил меня. – Роза – опасность! Червь – спасение! Роза и Червь – одно! – Мне хотелось повторять это снова и снова. Приливы шума энергично накатывали в такт моей речи. С каждым тактом Червь расцветал новыми Розами, пожирал их и расцветал снова, и разрастался, и неудержимо заполнял мир. – Роза – опасность! Червь – спасение! Роза и Червь…

Всё исчезло в один миг.

Я почувствовала, как с моей головы срывают диадему. Ритм до сих пор стоял в ушах, но я снова была в тихой комнате, и перепуганный до смерти Артур стоял передо мной с моей диадемой в руке.

– Гвин?!

Я помотала головой, отгоняя морок.

– Прости, дорогой. Увлеклась. Необыкновенно захватывающее видео.

– С тобой всё в порядке?

– Да, в порядке. – Я подумала. – Я – Гвинед Ллойд. Ты – мой муж Артур Ллойд. Сегодня 1 августа 81 года. Мы в тихой комнате в Колонии Рианнон. И кстати, у нас тут нечто вроде гражданской войны. – Я встала с кресла. – Продолжай работу. А меня ждут прайм-админские обязанности, будь они неладны.

– Погоди! – Артур схватил меня за руку. – Что ты видела? Что за Роза и Червь? Расскажи!

Я помедлила, пытаясь оформить в слова мои странные ощущения.

– Я слышала нечто вроде музыки и видела поток образов. Всё это – с очень сильным эмоциональным зарядом. Посмотри сам. Поставь на маленький экран, если боишься.

– Но ты повторяла эти фразы…

– Не бойся, я не потеряла контроль над собой. Просто сочинила, скажем так, стихотворение. И оно мне так понравилось, и так хорошо легло на музыку, что захотелось повторять снова и снова. Роза – опасность! Червь – спасение! Роза и Червь – одно! – Я засмеялась и потрепала встревоженного мужа по щеке. – Посмотри, посмотри. Ты не свихнёшься, честное слово. Посмотри несколько раз и попытайся проанализировать свои ощущения. И разберись, что происходит с «Малышом». А мне некогда. Пошла командовать.

Я забрала у Артура диадему и вышла, решительно выкинув из головы розы и червей.

Выкинуть их из головы оказалось нетрудно. Стоило покинуть тихую комнату, как на меня обрушился поток непринятых вызовов: от Прасада, Эстевес, десятка медиа-каналов, жаждущих взять интервью… Вот уж на них-то времени точно не было. В 10–15 кончался срок военного положения, а значит и моя диктаторская власть. До этого момента я должна была отдать приказ о штурме.

Эстевес и Прасад уверяли, что всё готово к операции. Но я ещё надеялась, что Араун капитулирует сам, и я смогу обойтись без кровопролития. Я решила тянуть до последнего.

– Ждём до 9-30, – сказала я на совещании с Прасадом и Эстевес. – Если Араун не сдастся, начинаем штурм.

Теперь многие проклинают меня за это решение. Но я и сейчас уверена, что оно было оптимальным. Что если бы мы начали операцию раньше, когда Зара Янг ещё была в плену? Её вполне могли бы убить, и Максвелл Янг обрушил бы ярость на всю Рианнон, не разбирая правых и виноватых. Моя политика – оттянуть штурм до последнего момента – породила немало зла, но, по крайней мере, я спасла Колонию от полного уничтожения… Впрочем, не буду забегать вперёд.

Около девяти утра, когда я опять работала с Артуром и «Малышом» в тихой комнате, в дверь энергично постучали.

На пороге стояли Либертина Эстевес и другая девушка, в которой я только с подсказки даймона узнала Зару Янг. Её вид был ужасен: рваное платье, грязные взлохмаченные волосы, пластырь на руке, дикий взгляд. Я даже отшатнулась – настолько обезумевшей она выглядела.

– Зара, это вы? – мне не пришло в голову лучшего вопроса. – Вы бежали?

– Меня пытали, – прохрипела она. – Пробрались через имплант в биологический мозг и что-то вытащили из памяти. Я хочу знать, что. Немедленно, ясно?

– Да, конечно, – я отступила, пропуская обеих венерианок в тихую комнату. – У нас есть специалист. Артур! Нужно немедленно просканировать имплант.

Я усадила Зару в кресло и повернулась к Эстевес. Наши взгляды встретились, и она прочла в моих глазах невысказанный вопрос.

– Овер-коммандер ещё не знает, – спокойно сказала Эстевес. – Зара сказала, что сама ему сообщит.

Я попыталась представить реакцию овер-коммандера – и по моей коже пробежали мурашки.

 

Арлекин убивает собак

– Ты почему такой серьёзный? – спросил Арлекин.

Его «Кингстон» мягко покачивался на ухабах, по обе стороны дороги за сетчатыми оградами сияли ослепительной желтизной двухметровые подсолнухи. Садовник Игорь, молодой парень мощной для наземника комплекции, судя по белому балахону – геймер, сидел набычившись и не глядел ни на Арлекина, ни в окно. Он так и не проронил ни слова с тех пор, как гейммастер Валериан приказал ему: «Поедешь с капитаном Конти и будешь выполнять его распоряжения. Всё это – на благо церкви и дела Истины». Арлекин прекрасно понимал причину его молчания.

– Парень, – сказал Арлекин, – расслабься. Не такое уж я исчадие ада. Да, я казуал. Но я друг церкви, можно сказать, почти реалианин. Один шажок к Истине – и стану нубом, а там, глядишь, и геймером. И вспомни-ка, что тебе гейммастер сказал? Наша операция – на благо церкви. Хватит смотреть на меня как на сгусток негативной энергии!

Игорь поднял голову и посмотрел на оперативника как на сгусток негативной энергии. Ну ты и робот, не без восхищения подумал Арлекин. Завербовать тебя, что ли, из чисто спортивного интереса?

Поля подсолнечника остались позади, и садовник впервые проявил признаки любопытства – стал поглядывать в окно. Смотреть было, впрочем, не на что. Они покинули Слободу и ехали мимо Рабата, объезжая его стороной через овечий выгон. В мусульманском предместье как раз начинался дневной намаз, и со всех минаретов наперебой лилось через шипящие громкоговорители:

– Алла-а-аху акбар!

– Ашхаду алля иляха илялла-а!..

– Ишь распелись, еретики! – сурово прокомментировал Арлекин. – Включу-ка музыку. – Он ткнул в экранчик нетвизора на приборной панели, прокрутил пару скринов, нашёл иконку канала «Песни Старой Земли». То что надо. Снег, чёрные птицы, индустриальные развалины… Хрупкая рыжая певичка, немного похожая на Танит Лавалле, что-то пищала по-французски – но слышалось и английское, знакомое: «Blood and tears… Fuck them all!» Садовник кинул взгляд на экран и тотчас отвернулся к окну, неотрывно уставившись в минареты Рабата.

Арлекин так толком и не узнал, что там, в Рабате, сегодня произошло. Всё началось с драки у обменной лавки, драка переросла в разгром и грабёж, охранников избили, отобрали оружие… Потом явилась полиция и разобралась, кажется, чересчур жёстко. В медиа говорили про десятки трупов. Узнавать подробнее было недосуг. Арлекин понятия не имел, что сейчас творится в Рабате, но предпочёл объехать его стороной. Сейчас лучше держаться как можно дальше от мечетей во время дневного пятничного намаза. В такие неспокойные дни молитвы слишком легко перетекают в митинги. А митинги – в погромы.

Арлекин повернул мобиль с объездного просёлка на бывшее Дмитровское шоссе. Позади остались Рабат, Слобода и Колония. Впереди над голой степью дрожали в мареве похожие на мираж башни Старой Москвы.

– Чего скучаешь? – предпринял Арлекин новую попытку разговорить садовника. – Посмотри, развлекись.

Он пошарил по каналам, наткнулся на жёлтый «Сниффер»… Горячие новости: Зара Янг бежала из плена! Уникальные кадры! Действительно, кадры были с камер наблюдения. Закрытые данные – но «Сниффер» славился умением их добывать. Грязная, взлохмаченная, в изорванном платье, Зара Янг пробиралась какими-то тёмными коридорами. Садовник быстро скользнул вороватым взглядом по её оголённому бедру. Арлекин поймал этот взгляд и засмеялся.

– Красотка, да? – Он толкнул садовника локтем в бок. – Это ещё так себе снимок. Хочешь, найду, где она совсем одетая? Хотя нет… Тебе бы лучше наоборот, а? – Арлекин с удовольствием смотрел, как багровеет шея садовника. Лица он не видел, Игорь совсем уткнулся в окно. – Сколько лет общаюсь с вами, наземниками, а всё не могу привыкнуть… Ты знаешь, что у нас неприлично быть одетым? Типа, если прячешь тело – значит, что-то с ним не в порядке?… Почему у вас всё наоборот? Никогда не понимал. – Садовник угрюмо молчал. – Ладно. Оставим соблазнительные разговоры. Чисто деловой вопрос. Сколько тебе гейммастер Валериан платит?

– Не ваше дело, – буркнул Игорь, наконец-то нарушив молчание.

– Почему? Он-то мне сказал: триста редов в день. Вот мне и интересно, это правда? А то ходят слухи, что люди на него работают за еду и пастырское благословение…

– Не ваше дело, – повторил Игорь как будто менее уверенно.

– Как это не моё? Я тебе плачу за работу.

– Я от вас никаких денег не возьму! – Игорь повернулся к Арлекину и пробуравил тяжёлым взглядом.

– Нет, понятно, что я передам через гейммастера, а он уж как-то там очистит. Кстати, мне всегда было любопытно – как происходит очистка? Эти ваши читкоды…

– Хватит!

Если бы Арлекин не знал, что геймерам запрещено любое насилие, то был бы уверен, что Игорь сейчас накинется с кулаками. Контакт не удался, да не очень-то и хотелось… Арлекин свернул с колеи и затормозил у самого оврага. Приехали.

– Вот он, чёрный цветок, – он показал на бровку оврага. Огляделся. Собачья стая по-прежнему караулила вокруг.

– Что это за растение? – удивился Игорь. – Таких не бывает.

– Однако же вот оно. Поразмыслишь над этой загадкой в свободное время. А сейчас твоя задача – выкопать эту хрень и ни в коем случае не повредить. И голыми руками не трогай, он ядовитый.

Они выбрались из машины. Дул горячий ветер, пахло пылью, полынью, собачьим дерьмом. Игорь достал из багажника рукавицы и лопату, обошёл цветок, присмотрелся.

Жёлтая собака бросилась без предупреждения. Не лая, не рыча.

Арлекин среагировал мгновенно и рефлекторно.

Скользящее падение руки к бедру, мыслекоманда кобуре, и рифлёная рукоять «крамаржа» сама собой прыгает в ладонь.

Прицел, цель, выстрел.

Сбитая в прыжке собака с нестерпимым визгом отлетает в траву.

Пыль, кровь, сухая трава. Визг, вонь.

На них уже несётся с бешеной скоростью вся стая – со всех сторон – окружив – сжимая кольцо.

Цель, выстрел. Цель, выстрел. Скулящий вой, кровь, шерсть, пыль, вонь. Выстрел, выстрел, выстрел…

Солнце, звон в ушах, сухая трава.

Арлекин перевёл дух и вернул «крамарж» в кобуру. Самые умные псы удирали со всех ног, трупы остальных лежали в траве, жёлтая ещё корчилась. Стаи больше не существовало… Но до чего же быстро твари двигались! Пожалуй, неестественно быстро… Только сейчас Арлекин вспомнил просьбу Шефера – привезти живую собаку. Увы, мас Шефер. Увы.

– Ты их убил, – пролепетал садовник. Его глаза были выпучены, лопата валялась на земле. – Стёр без сохранения…

– И спас твою жизнь, ага. Мог бы и спасибо сказать.

Игорь трясущейся рукой указал на жёлтую собаку, что скулила в агонии.

– Хоть добей её.

– Тратить патроны на эту грязь? У тебя лопата. Сам добей, если такой добрый, – Арлекин посмотрел Игорю в лицо – и решил уступить. – Ладно, чёрт с тобой. – Выстрелом в ухо он избавил собаку от физических мук, а садовника от моральных. – Теперь лопату в руки и копай, геймер. Времени мало.

Арлекин присел на капот и отёр пот со лба. Солнце поднялось уже высоко и пекло немилосердно. Он наблюдал, как садовник аккуратно окапывает глыбу земли с растущим на ней цветком. Когда глыба начала шататься, Игорь наклонился, чтобы взять её на руки. Вскрикнул и в ужасе отскочил.

– Он меня ужалил! Цветок! Выбросил какую-то веточку в лицо и…

– А я предупреждал?! – взорвался Арлекин неожиданно для себя. – Я говорил, что надо осторожнее?! Теперь всё! Отравлен! – У несчастного садовника сделался такой вид, что Арлекин почувствовал вину. – Жить будешь, – сказал он, успокаиваясь, – но придётся полежать у нас в клинике. Ну что встал? Хватай цветок и в машину!

Когда проклятый цветок с комлем земли был завёрнут в брезент, погружён в мобиль, и садовник уселся на своё место, Арлекин рванул на предельной скорости. Нужно было ещё поменять деньги и заплатить Валериану, будь он неладен… Нет, никак не уложиться в два часа. Он вызвал Венди Миллер, пилота рингера, и предупредил, что задержится.

Машина неслась к Рабату, подпрыгивая на колдобинах. Арлекин приказал даймону найти «Песни Старой Земли» и поставить ту привязчивую песенку. Fuck them all! Музыка гремела в его мозгу на полной громкости, но садовнику уже не была слышна. Он сидел рядом, понуро держась за ужаленную щёку.

– Болит, – буркнул он.

– Сейчас. – Арлекин достал брендановский инъектор и вколол парню противовоспалительное. – Потерпи, сейчас полегчает.

– Тёмное растение, – полным отчаяния голосом проговорил Игорь. – Воплощение негативной энергии. Растение-монстр. (You bitch, you suck, you witch, глухо шептала певица. What's your name again?) Как и ты, и все ваши из Колонии. И совсем не на благо церкви всё это дело. И денег я твоих не возьму, даже от гейммастера…

– Ну и ладно, – сказал Арлекин. – Ему это понравится. – Он больше не хотел подшучивать над садовником. Подставился, дурак, под цветок – теперь полетишь вместе с таким же дураком Саидом в Кап-Яр, а там и на Венеру… – Так! Стоп.

Не доехав с полкилометра до Рабата, Арлекин затормозил. Убрал музыку и прислушался.

Так и есть. Выстрелы. Намаз кончился, и в этом гнилоржавом мусульманском предместье опять стреляли. Что здесь творится, пыль и тьма? Внимательно вслушиваясь, Арлекин распознавал резкие щелчки «фортунатуса»… сочные, как оплеухи, выстрелы полицейского «ганса-2»… скороговорку очереди из автомата Семёнова… Арлекин немедленно вызвал ленту новостей. Новая Москва вступила в войну! Новая Москва объявила войну Эриксу и Плероме! Осада штаб-квартиры «Рианнон Биосервис» в Новой Москве!.. Ах ты ржавь, и мусор, и гниль! Впрочем, это было неизбежно… Ага, вот: Полуденный намаз в Рабате перерос в беспорядки со стрельбой… Глава предместья укрылся в Новой Москве… Детали неизвестны… Да детали-то как раз и нужны! Арлекин в досаде свернул экран и снова прислушался. Вся стрельба гремела на востоке. Где-то в восточных махаллах, в районе благотворительной миссии. А нам не туда. В нашем районе вроде тихо. Ладно, едем. Но в Рабате не задерживаемся.

Арлекин тронул машину.

 

Рианнон. Решение

Перед глазами зажегся красный огонёк на приборной панели. Артур Ллойд – в другое время Заре показался бы смешным его сосредоточенный вид в сочетании с растрёпанной шевелюрой – приблизил имплант-сканер к её лицу.

– Не шевелитесь, – Артур прижал к её лбу холодную влажную поверхность сканера. – Готово. – Он отошёл, вчитываясь в видимый лишь ему отчёт диагностики. Зара Янг с отвращением отёрла лоб.

Она сидела в тихой комнате «Ллойд Нейролаб», забитой приборами. Она плохо помнила, как сюда попала. Слепящее бессильное бешенство, которое овладело ей после пытки, начало отступать только сейчас. Поражённая рука до сих пор немела. Кроме них с Артуром, в комнате были Либи Эстевес и Гвинед Ллойд. Обе смотрели на Зару сочувствующе и встревоженно – как на больную, которой только что сообщили смертельный диагноз. «Как я себя вела? Что им наговорила?» Впрочем, неважно. Важным было только то, что этот чудак Артур найдёт в её голове – следы взлома, совершённого Мейригом.

– Говорите! – потребовала она. – Что там?

– Все сегменты чистые, – Артур почему-то нахмурился. – Никаких повреждений, никаких троянских программ. Червь прополз по памяти, что-то скачал и не оставил следов.

– Что именно скачал? – ей не понравилось это «что-то».

– Невозможно сказать. Следы очень хорошо зачищены. Он ухитрился полностью стереть все логи своих действий. – Программист почти восхищённо покачал головой. – Очень умелая штука…

– Какая там умелая? – огрызнулась Зара. – Вы идиот? У меня пыткой вырвали права доступа к оси импланта. – Она глубоко вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. – Значит, мы не знаем, что они вытащили из моей памяти. И если что-то о проекте… – Она закрыла руками лицо и издала стон. – Я должна сказать папе. Пусть он решит, что делать. Гвинед! Проводите меня к Прасаду.

Гвинед Ллойд неуверенно кивнула и повернулась к выходу. Зара и Либи последовали за ней. Когда три женщины вышли из домена Ллойд на магистраль Нион, их уже дожидался лифт.

Мысль о предстоящем разговоре с отцом была невыносима. Заре предстояло донести на себя и выслушать приговор – и уже не имея никаких оправданий.

Теперь-то она точно провалилась, безоговорочно. Она выдала тайну, которую отец доверил ей – и что самое позорное, раскололась на первой секунде… Она должна, обязана была выдержать эту боль! Ведь она тренировалась, ведь папа специально для таких случаев заставлял её проходить вирт-симуляторы пыток… О, если бы он знал, что реальная боль настолько отличается от виртуальной… Стоп. Уж не ищет ли она оправдания? Нет! Никаких отговорок. Она виновна перед папой, виновна перед Эриксом. И она примет заслуженное наказание.

Лифт остановился у штаба экстрагарда. Здесь, в ведомстве Прасада, располагался узел прямой межпланетной связи. Только сейчас, проходя между рабочими местами операторов узла – эти операторы провожали её удивлённо-тревожными взглядами – Зара осознала, в каком она виде. Вся в грязи, платье изорвано в лохмотья… Но на приведение себя в порядок катастрофически не было времени.

– Док Янг, – тон Прасада был скорее удивлённым, чем сочувствующим. – С вами всё в порядке?

– Нет времени на болтовню. Мне нужна прямая связь с Венерой, защищённый канал.

Полковник жестом пригласил Зару в соседнюю крохотную комнату.

– По каналу высшей защиты передаём только текстовые сообщения, – объяснил он. – Набирайте руками на клавиатуре. Мысленный набор небезопасен – радиосигнал диадемы можно перехватить.

– Не надо всё объяснять как идиотке! Я, может, выгляжу как сумасшедшая, но это не значит, что… Короче, оставьте меня одну!

Прасад равнодушно кивнул и оставил её наедине с клавиатурой и чёрным экраном.

Зара вздохнула, собираясь с мыслями.

Коротко, по-деловому. Никаких излияний чувств и, конечно, никаких оправданий. Она опустила пальцы на клавиши и быстро, не задумываясь, набрала:

Адресат: Максвелл Янг

Отправитель: Зара Янг

Текст: Папа, у меня две новости. Хорошая: я больше не в плену – Араун дал мне бежать. Плохая: меня догнали и под пыткой заставили дать доступ в имплант. Цифровую память я очистила сразу, но они залезли в биологическую. Это сделал человек по имени Гвидион Мейриг. Я не смогла узнать, что именно он выкачал. Допускаю худшее. Да, я не выдержала. Прости, если сможешь. Что делать?

Она снова судорожно вздохнула. Перечитать, исправить, пригладить слог? Нет, никаких колебаний. Она нажала «Отправить».

Сообщение шифруется…

Сообщение зашифровано.

Сообщение отправлено: 2481/08/01 9:05:04

Время прохождения сигнала Рианнон-Венера

1005 секунд .

Сообщение в пути…

Ждать ответа нужно было больше получаса. Вполне достаточно, чтобы отвлечься и попытаться понять, что происходит в колонии.

– У вас есть где вымыться и переодеться? – спросила она Прасада, выходя из комнаты связи.

– Да, конечно, – полковник взял её под руку. – Пройдёмте в полость отдыха. Вам принесут дзентай.

В просторной полости отдыха стоял успокаивающий полумрак. Здесь было всё для хорошего расслабления – мягкие диваны, массажные кресла, ванна вместимостью человек в десять. Чуть-чуть побольше бы времени…

– Останьтесь, полковник, – сказала Зара, снимая с себя остатки платья. – Проведём маленький военный совет. Даймон, вызвать Либи и Гвинед! – скомандовала она и залезла в ванну.

Она почти задремала, нежась в горячей ароматизированной воде, когда в комнате появились Ллойд и Эстевес.

– Гвинед, рассказывайте, – Зара встала из воды. Вокруг немедленно заурчали сушители, со всех сторон повеял горячий воздух, волосы синим вихрем затрепетали вокруг головы. – Опишите ситуацию, только коротко.

– Осталось пятнадцать минут, – прайм-админ, обычно невозмутимая, сейчас явно нервничала. – В 9-30, если Араун не сдастся, надо начинать штурм.

– А почему именно в 9-30?

– Потому что в 10–15 заканчивается военное положение, и я должна буду уступить Арауну очередь преемства моей сигиллы.

– Что? – Заре показалось, что она не поняла или ослышалась. – Араун что, станет прайм-админом?

– Нет, он станет вайс-админом, моим наследником. Если со мной что-то случится до 10–15, мою сигиллу получит она, – Гвинед кивнула на Либи. – А если после – Араун. Да, увы. Потому что все, кто стоит в очереди наследования между мной и Арауном – у него в плену и лежат без сознания.

– Ясно. Что за гнилой порядок! – Зара вылезла из ванны. Сервобот приложил к её спине форменный чёрный дзентай Космофлота. Костюм из смарт-кожи, прошитой волокнами с памятью формы, раскрылся по швам, начал облекать её тело. – Но почему вы дали на штурм так много, целых 45 минут?

– Потому что он затянется, – вступила в разговор Либи. – Я не знаю, что творится на территории Арауна. Не знаю, как он построил оборону. Посылала на разведку «блох» и «многоножек», но всех выловили.

– А камеры? – удивилась Зара. Последние швы дзентая соединились и затянулись на её предплечьях, груди, щиколотках. – Обычные камеры, стационарные?

– Они их отключили от общей интрасети. Замкнули на свой собственный изолированный сервер. Короче, мне придётся бить вслепую. Поэтому ожидаю серьёзных потерь и затягивания драки…

– Время 9-20, – вмешалась Гвинед. – Достаточно. Док Янг, вы одобряете наш план?

– Погодите, – отмахнулась Зара. – Камеры отключены от сети? Но я-то, когда бежала из плена, смотрела через их камеры. Мой даймон давал картинку именно с них.

– Да ты что? – Либи даже вскочила на ноги от волнения. – Значит, у тебя были права VIP-гостя на их сервере?

– Выходит, что так… С ума сойти, Араун позволил мне даже это! Сейчас проверю. Может, они и сейчас у меня есть? «Изображение с камер в Ллисе», – мысленно скомандовала она. – «Показать всем присутствующим!»

Либи восторженно ахнула. Команда сработала. Они видели Ллис, заставленный рядами медбоксов, видели охранников в цветах мятежных доменов, видели роботов у дверей.

– Дальше! – потребовала Либи. – Следующие залы! Покажи все посты охраны!

Вражеский сервер послушно выдавал картинку за картинкой. Они увидели банкетный зал, несколько соседних полостей и коридоров, кухню, откуда Зара бежала через световод, маленькую столовую, где она усыпила Арауна… Всё погасло. «Вы лишены доступа к серверу домена Араун», – бесстрастно доложил даймон.

– Отлично, просто отлично, – Либи выглядела совершенно счастливой, её аура искрилась и играла радугами. – Теперь я знаю про них всё. Поимеем их вчистую. Немедленно перегруппирую наши ударные отряды… Зара, я могу идти? – нетерпеливо потребовала она.

– Иди, иди, – Зара махнула рукой. Бодрое настроение Либи передалось и ей, несмотря на то, что вот-вот должен был прийти ответ отца. Её приговор. Но думать о нём не хотелось. – Гвин, полковник, вы тоже пока свободны. А я что-то проголодалась. Серво, принеси поесть! – приказала она сервоботу и не раздумывая ткнула в первый же пункт возникшего в воздухе меню. Трубочки из мясного листа с овощным рагу – сойдёт для военного времени.

Она как раз доедала последнюю трубочку, когда даймон пригласил её в комнату межпланетной связи.

БАЗА ЭРИКС – БАЗЕ РИАННОН

Отправлено: 2481/08/01 9:25:12

Получено: 2481/08/01 9:41:57

Адресат: Зара Янг

Отправитель: Максвелл Янг

Текст: Дорогая девочка! Держись и поправляйся. Те, кто причинил тебе боль, пожалеют об этом, и очень скоро. Надеюсь, тебе не нанесли серьёзных повреждений? В любом случае Мейриг стократно заплатит за всё.

Утечка информации действительно очень опасна. В самое ближайшее время Луна и Марс, скорее всего, получат доказательства существования аквилиан и их активности на Земле. Их реакция после первого шока предсказуема – заключить свой, независимый от Плеромы антиаквилианский союз, перехватить нашу инициативу по объединению Солсистемы. А значит, им понадобится нас скомпрометировать. Доказать, что мы никуда не годимся как лидеры антиаквилианского сопротивления.

Что опорочит нас вернее, чем факт наших тайных переговоров с Аквилой (на самом деле неизвестно, с Аквилой ли – но кто будет вдаваться в такие тонкости)? Нас выставят предателями человечества, и это будет самый страшный удар по Космофлоту и Плероме со дня отпадения Луны и Марса. Это будет полный провал всей нашей политики.

Поэтому никакая информация об «Уроборосе» не должна попасть в руки врага. Для этого:

1) Верни «Уроборос» на корабль, и переправь туда же Гвинед Ллойд со всей её аппаратурой и специалистами. Если понадобится – против её воли.

2) Как можно быстрее захвати сектор, занятый мятежниками. Если захват невозможен, проведи его зачистку без проникновения внутрь. Если невозможно и это, уходи на «Азатот» и взорви астероид. В любом случае носители скачанной у тебя информации должны умереть.

Я понимаю, моя девочка, как тебе будет тяжело. До сих пор твоя жизнь состояла из одних удовольствий. И вот теперь я взваливаю на тебя такой страшный груз ответственности. Мало кто способен выдержать такое – довести дело до конца и не сломаться. Но в тебя, Зара, я верю. Верю несмотря ни на что.

Многие считают тебя пустым, легкомысленным человеком. Но я знаю, какая внутренняя сила скрыта в тебе. Пришла пора пустить её в ход. В этот раз ты должна справиться. Ты больше не имеешь права меня подвести.

Зара откинулась в кресле и некоторое время сидела без движения.

Сейчас она не думала ни об отце, ни о письме.

Она вспомнила то, что больше всего хотела бы стереть из памяти – людей, погибших из-за неё сегодня. Дин Гриффит, ещё два эмбриотехника, которые так и остались для неё безымянными, и нерождённый младенец в утерине. Зара не была виновата в их гибели, что бы ни говорил Мейриг. Они просто случайно попали под огонь – в неправильное время в неправильном месте… Да, в их гибели она ещё могла оправдаться.

Но чем она оправдает то, что сделает сейчас?

Оправдает не перед законом, не перед публикой, а перед своей совестью? Ей уже никогда не смыть с себя эту кровь. Может, отец неправ? Может, в ней нет никакой внутренней силы? Почему она думает о какой-то совести? Либо сила, либо совесть, третьего не дано… Хватит! – одёрнула она себя. Хватит переживаний. Будь сильной. Действуй! Бейся, Арджуна! Делай что должно, и будь что будет.

Зара энергично тряхнула головой, отгоняя лишние мысли и сомнения.

– Прасада на связь, – скомандовала она. – Полковник! Приказываю отрубить связь с Солнетом для всего астероида. Отключите физически все антенны общего доступа. Все антенны, к которым может подключиться Араун.

– Есть. – Прасад кивнул, не удивляясь и не задавая вопросов, и это почему-то вдохнуло в Зару ещё больше решимости.

– Даймон, вызвать сюда Либертину и Гвинед! – отдала он следующую команду. – Но не одновременно. Так, чтобы Гвинед пришла позже минут на пять.

План сложился в её голове легко, как детская головоломка. Зара перечитала письмо, стараясь запомнить наизусть. Она могла бы приказать даймону сохранить письмо в цифровой памяти, но не хотела. Письмо компрометировало отца – а значит, не имело права существовать. Но сначала показать его Либи. Зара стёрла последние – слишком личные – абзацы в тот самый момент, когда вошла телохранительница.

– Что там такое? – не слишком вежливо поинтересовалась Либи. – Что-то действительно важное? Я через двадцать минут начинаю штурм.

– Сначала почитай, – Зара уступила ей место у монитора.

Дочитав письмо, Либи понимающе кивнула.

– Ага. Думаю, такое дело лучше проводить без тётушки Гвин.

– Согласна. Если у тебя не заладится, я смогу действовать по… второму варианту? – Зара указала на фразу «зачистка без проникновения внутрь».

– Заблокируй входы-выходы в этот сегмент, – без выражения сказала Либи, – перекрой световоды и вентиляционные шахты, выпусти воздух в космос. Прасад должен это уметь, и прайм-админская сигилла у него будет. Если я погибну – он следующий в очереди.

Зара кивнула.

– Это хорошо. Потому что второй вариант плох, но третий уж совсем плох. Десять тысяч ни в чём не повинных жителей…

Вошла Гвинед, и Зара резко замолчала.

– Какие-то новости? – прайм-админ переводила настороженный взгляд с одной девушки на другую.

– Да, – сказала Либи, – пришло письмо овер-коммандера. Прочтите.

Гвинед доверчиво наклонилась к монитору.

Либи в тот же момент сдёрнула с неё диадему. Одновременно в другой руке Либертины с неуловимой быстротой возник пистолет-инъектор и упёрся в сонную артерию Гвинед. Щёлкнул выстрел. Гвинед вздрогнула. Бесконечное удивление изобразилось на её лице.

– Что это? – проговорила она. – Зачем вы это?… – Она попыталась встать, но ноги подкосились, и Либи едва успела подхватить её в падении.

– Вот и всё, – довольно сказала Эстевес. – Я прайм-админ!

– С повышением, – Зара дружески пожала ей руку. – Что теперь?

– Займись переправкой её и прочего груза на «Азатот». Ну а я… – Либи похлопала по кобуре на поясе. – Пошла на свидание с Арауном.

– Давай. – Зара обняла и поцеловала её. – Береги себя, – прошептала она в ухо телохранительницы. – Не заставляй прибегать ко второму варианту, ладно?

Когда Либертина, выходя из комнаты, обернулась на прощание, её глаза светились. Зара нетерпеливо махнула ей рукой.

Она перевела взгляд на экран, где всё ещё горели буквы папиного письма. Пора стереть. Враги, наверное, убили бы сотню людей, чтобы заполучить этот текст. Зара поднесла руку к клавиатуре, и тут гадкая мыслишка вкралась в сознание.

Что если не стирать? Оставить эту улику – на случай чего – чтобы оправдаться. Мол, не сама устроила бойню, а по приказу Максвелла Янга…

Нет, какая мерзость! Мерзость! Она с отвращением отбросила подлую мысль и решительно стёрла письмо.

Ну уж нет! Она не будет прятаться за спину отца. Если придётся пролить кровь, пусть эта кровь будет на ней. Её считают пустышкой, капризной принцессочкой. Но в ней есть внутренняя сила, есть! И у неё достаточно мужества, чтобы взять на себя всю ответственность. Кровь – значит, кровь. Она должна справиться, и она справится. Она наделала уже достаточно глупостей.

Она больше не имеет права подвести папу. И не подведёт.

 

Арлекин убивает людей

Жители Рабата и Слободы не понаслышке знали, что такое война. Оба предместья выросли из лагерей беженцев, что спасались от нескончаемых войн между Русией и Иделистаном. Знали жители и о том, что происходит во время войны с национальной валютой. Деньги, ходившие в предместьях – так называемые «юни» – были привязаны к энерго, валюте космоса. «Раз война – значит, энерго упадёт, а с ним и юни», решили сметливые жители предместий, и с самого утра пятницы, 4 сафара 1917 года Хиджры, потянулись к обменникам.

Власти отреагировали быстро. По местному радио выступил раис Садретдин Камалов, глава Рабата. На Земле никто не воюет, успокоил раис своих подданных, всё идёт своим чередом, все финансовые обязательства космиков остаются в силе. И разъяснил по-простому: курс энерго не упадёт, а значит, не упадут и юни. Вот этого говорить не стоило. После таких слов уже и не самые сметливые люди сообразили, что надо делать.

Все, кто хранил сбережения в юни, бросились к обменным лавкам – избавляться от кафирских бумажек, пока те совсем не обратились в труху. За считанные минуты очереди вытянулись на кварталы. Кассиры, все в поту, еле успевали переписывать курсовые таблички. За какой-то час курс покупки юни упал на триста процентов. Курс продажи почему-то не шелохнулся, но кого он интересовал? Обезумевшие люди по любой цене рвали из рук то, что теперь казалось им твёрдой валютой – иделистанские ахмади и русские расчётные единицы – реды. В торговых рядах творилось что-то невообразимое. Сметали всё. Кое-где над лавками уже повисли наспех намалёванные плакаты: «Юни не принимаем», кое-где уже дрались в очередях – и повсюду орали, проклиная грабителей-менял и торговцев.

Хозяева обменников – Бабаджан Галимов и тот же Садретдин Камалов – тем временем потирали руки. Они-то знали, что курс энерго (а значит, и юни) привязан к джоулю и определяется не рынком и не банками, а средней энтропией Вселенной. Энерго не упал шестьдесят лет назад, когда Марс и Луна отпали от Венеры, а значит, не должен был упасть и сейчас. Массовое безумие сулило менялам баснословную прибыль. Но когда ажиотаж перерос в погромы, даже менялы поняли, что пора бы и честь знать. То ли заломленный в обменнике Галимова курс вышел за какую-то психологическую отметку, то ли закончились реды и ахмади, то ли народ просто остервенел – но в какой-то момент склока в очереди переросла в бунт. Охранников избили и прогнали. Перепуганный кассир забаррикадировался и позвонил хозяину. Галимов немедленно выслал на базар машину с вооружёнными до зубов нукерами – вывезти выручку, и позвонил Камалову.

– Мы сегодня достаточно заработали, Садри, – без обиняков сказал он. – Прикажи закрыть базар и выведи полицию, пусть успокоят людей.

Раис немного поколебался (его-то собственный обменник ещё не трогали), но осторожность взяла верх над жадностью. Он выслал отряд полиции на базар. Однако народ был уже так возбуждён, что не разошёлся даже после выстрелов в воздух. Тогда офицер полиции – ещё молодой человек, жаждавший показать крутизну – приказал стрелять по толпе. Это возымело действие. Люди разбежались, а на земле осталось двенадцать трупов. Камалов пожурил офицера за излишнее рвение, но наказывать не стал: в конце концов, мятеж был подавлен (в тот момент раису казалось, что это так).

Тем временем Малик Хамид-оглы Мирзаев не слишком поддался общей панике. У него не было сбережений в юни – все деньги вкладывал в чайхану – так что падение курса ему прямо не грозило. Другое тревожило гораздо больше. Саид, единственный сын. Как он там, в колонии? И что с ним будет, если небесная война придёт в Новую Москву?

Мирзаев запер чайхану, сказал жене никому не открывать, сунул за пояс пистолет и пошёл в благотворительную миссию – связываться с Саидом. Миссия была заперта. У входа гомонил возбуждённый народ – кто-то пустил слух, что здесь меняют юни на золото «по справедливому курсу». Дело было ещё до побоища на базаре. Громкоговоритель каждую минуту уговаривал расходиться, но это не помогало – толпа становилась только плотнее и угрюмее. Чем больше кафиры доказывали, что никакого золота у них нет, тем сильнее люди уверялись в обратном.

При виде толпы Мирзаев чуть не повернул назад – такой угрозой от неё веяло. Приличных людей здесь не было, все приличные люди разбежались по домам – защищать добро от грабителей. У миссии собрались те, кому нечего было защищать и нечего терять. Но тревога за Саида пересилила страх. Мирзаев кое-как протиснулся к двери, объясняя, что у него сын в больнице. Все знали чайханщика, поэтому верили и расступались. У запертой двери пришлось долго ругаться через микрофон с охранником – «капитана Конти зови, он меня знает!» – пока охранник не сдался. Дверь всё равно не открыли, Конти не появился, но хотя бы кто-то из начальства вышел поговорить с Мирзаевым через дверь.

– Где мой сын? – Мирзаев грохнул кулаком в дверь. – Где Саид? Давай связь!

– Нет связи, нет! – выкрикнул кто-то из начальства. – И вашего Саида нет в сети, я проверил! Его увезли из колонии.

– Увезли? Куда?

– Откуда я знаю! Это Гриффит, при чём тут мы? Спрашивайте у Гриффита!

Мирзаев сам не помнил, как сошёл с крыльца в толпу – а та почему-то расступилась перед ним и притихла. Не мог он вспомнить и того, что сказал людям. Но от его слов по всей многосотенной массе прошёл возмущённый гул. «Детей забирают! Шайтаны! Сначала деньги – теперь детей!» Это оказалось последней каплей. Долго копившееся негодование прорвалось. В зарешеченное окно миссии полетел первый камень. Людская волна с рёвом попёрла на дверь, отбросив Мирзаева в сторону и вдавив в стену.

Кое-как чайханщик выполз из давки. Сейчас ему хотелось только одного – добраться до дому живым. Немного отойдя, он услышал сверху рокот: над миссией висел рингер, длинная чёрная машина с красным медведем на борту. Двери открылись, и спасатели в полной боевой экипировке посыпались на плоскую крышу миссии. Мирзаев не стал дожидаться, чем всё кончится. И так было ясно, что кончится всё стрельбой. Оправив и отряхнув одежду, он решительно направился в махаллу Науруз. Было ясно: пока заварушка не кончится, нечего и думать найти Саида.

Между тем настало время джумы, пятничного полуденного намаза. Люди сходились в соборную мечеть в самом злобном настроении. Трудно сказать, кто вызывал у них больше ненависти – гоги-магоги, полицейские или богачи вроде Камалова и Галимова. Богачи хорошо понимали ситуацию, поэтому в мечеть не явились, да и полиция больше не высовывалась из казарм. После молитвы имам произнёс хутбу о мире, порядке и благочинии, но был так бледен от страха, что проповедь не особо подействовала. Закончив, никем не слышимый в нарастающем шуме, имам исчез, и молитва окончательно перешла в митинг.

– Где раис? – орали возмутители спокойствия. – Где Бабаджан? Куда попрятались? Кафиры воруют наших детей, а наша полиция в нас же стреляет! Идём к администрации! Пусть раис выйдет и ответит!

Толпа решительно повалила к администрации, скандируя: «Са-ид! Са-ид!» В один миг сын чайханщика, коварно похищенный гогами, превратился в знамя восстания, живое воплощение всех преступлений, что творили гоги и их приспешники-богачи. С каждым пройденным кварталом толпа росла и становилась всё яростнее, у неё уже появился лидер – Салим Атаев, зазывала с Галимовского базара – ещё вчера известный лишь лужёной глоткой и склочным характером.

– Верните Саида! Отдайте убийц! – орал Атаев громче всех остальных, и устрашающе размахивал двумя пистолетами (по дороге мятежники успели разграбить оружейную лавку). Но когда народ вышел к администрации, резать оказалось некого. Площадь была пуста.

Раис Камалов бежал, как только узнал о нападении на миссию. Разрешения на жительство в Новой Москве для себя и семьи давным-давно были у него в кармане. Собственными руками он оттащил сейф с драгоценностями в машину, усадил жён и детей во вторую, спереди и сзади пустил машины с охраной, и рванул в колонию.

Разочарованная и лишённая цели толпа рассыпалась по Рабату. Толпа была зла. Её ярость не насытилась. Жажда крови не была удовлетворена.

Медленно и насторожённо Арлекин ехал по пустым улицам Рабата. От самого въезда до махаллы Хаджи-Умар ему не встретилось ни одного прохожего – только запертые двери и задраенные наглухо витрины. Очевидно, народ засел по домам в страхе перед погромщиками. Никаких погромщиков тоже не наблюдалось, хотя стрельба на востоке не утихала, а временами слышалась и из других концов предместья. Да, не задерживаться. Меняем деньги и бегом.

Арлекин подъехал к конторе ростовщика Гарифа Гафурова. Контора была закрыта, как и всё в Рабате, но для оперативника это ничего не значило. Гафуров работал на экстрагард – а экстрагард до некоторой степени крышевал его бизнес. Так что Арлекин всегда мог войти в служебную дверь и поменять энерго на реды по нормальному курсу. Он подъехал к бронированной двери служебного входа и припарковался впритирку.

– Сиди тут, – сказал он Игорю, – машину никому не открывай, ни с кем не разговаривай. Я сейчас.

Он вышел из мобиля, поднёс запястье к замку двери. Замок щёлкнул, среагировав на его ID-чип. Арлекин потянул дверь. В коридоре, что вёл в жилые комнаты, стояла обычная душная полутьма. Он прошагал мимо дверей туалета и ванной.

– Гариф-ага! – позвал Арлекин.

И из-за звука своего голоса не услышал, как за спиной открылась дверь туалета.

Когда Арлекин почувствовал за собой движение, было поздно. Рука автоматически дёрнулась к кобуре. Но тот, за спиной, опередил его. Нечто твёрдое с круглой дыркой 32 калибра уткнулось в седьмой шейный позвонок. Арлекин поднял руки. Он не слишком нервничал. Это был обычный момент в его работе.

– Ты молодец, тихо двигаешься, – сказал он. – Давно работаешь на Гафурова?

– Шевели ногами, – прохрипел голос за спиной. Потная рука ощупала бока Арлекина и выдернула из кобуры «крамарж», ствол подтолкнул в спину. – Сейчас увидишь своего Гафурова.

В полутёмной гостиной со спущенными шторами и пыльной мебелью Арлекин в самом деле увидел своего информатора. Скорченного на полу, с разбитым в кровь лицом и связанными руками. Кажется, живого, но в глубокой отключке. Ростовщик был в гостиной не один. Двое гостей сидели: один на тахте, другой в скрипучем кресле-качалке. Судя по наколкам, люди из банды Красной Шапочки. Оба выглядели укуренными, но сидели правильно – полностью контролируя пространство.

– Спокойно, бойцы, – сказал Арлекин, – всё путём. Где Шапочка? Есть тема для разговора. – Надо было выиграть время. Он подал радиосигнал, как только ему в спину упёрли ствол, но помощь не могла прийти сразу.

– Спрашиваешь, где Шапочка? – Налётчик в кресле-качалке с ухмылкой кивнул на дверь в спальню. Оттуда доносились женские стоны со всхлипами – скорее стоны боли, чем наслаждения, несмотря на характерную ритмичность. – Ищет деньги ростовщика.

– Между ног его жены, – объяснил другой.

Налётчики заржали механическим укуренным смехом, а Арлекин сжал зубы, чувствуя нарастающее бешенство.

Надо же было попасться как ребёнку! А всё потому, что голова была занята чёрными цветами и прочей гнилью, вот и потерял бдительность… За дверью стон женщины оборвался страшным хлюпающим хрипом, и настала тишина.

Салман Красная Шапочка вальяжно вышел из спальни, вытирая нож какой-то окровавленной ветошью.

– Ассалям агалейкум, Брэм, дорогой, – сказал он без удивления.

– Агалейкум ассалям, Салман, даже не уважаемый. – Арлекин уже не думал, как бы протянуть время. – Ты что творишь? Гафуров работает под нами. Не знал?

– Вот и он так сказал, – Красная Шапочка легонько пнул неподвижное тело Гафурова. – А я ему говорю: не годится правоверному работать под свиноедами. Говорю: хоть и бизнес у тебя еврейский, и сам-то ты поганый шиит, а всё-таки мусульманин, а? Говорю: чем так жить, не лучше ли тебе умереть? – Красная Шапочка поднял ростовщика за волосы. – Брэм, дорогой, я тебя уважаю безмерно. Но знай: делать тебе в Рабате больше нечего. Кончилась ваша сила. И если хоть один мусульманин ещё надумает с вами водиться – окончит свои позорные дни вот так.

Красная Шапочка приложил лезвие ножа к кадыку Гафурова. На какой-то миг всё внимание банды обратилось на этот нож…

Работать.

Рухнуть как подкошенному под колени.

Провернуться в приседе и ребром ладони вышибить револьвер из руки стоящего за спиной.

Отклониться и резко ударить пяткой в его коленную чашечку. Этим ударом оттолкнуться, послать своё тело туда, куда отлетел только что выбитый револьвер.

Поймать револьвер в полёте.

Коснуться пола спиной в той самой точке, где Красная Шапочка свой тушей загораживает его от бандита в кресле-качалке.

Из положения лёжа выстрелить в бандита на тахте.

Услышать над самым ухом первый выстрел – от Красной Шапочки.

Всадить пулю Красной Шапочке в брюхо.

Ощутить чудовищный удар раскалённым прутом в голову.

В стремительно наползающей мгле найти цель – бандита в кресле – и сделать последний выстрел.

И перестать быть.

 

Рианнон. Бой

Лейтенант Либертина Эстевес глянула на часы, мигавшие в углу поля зрения. 10–01, симметричная цифра. Она уже часов тридцать не спала как следует, но ощущала во всём теле бодрость, а в голове – сухую, холодную, отстранённую ясность. Адский коктейль из дофамина, норадреналина и синтетических нейромодуляторов делает своё дело. Отходняк наступит потом. А сейчас пора начинать.

Она и ещё два бойца интрагарда стояли в полной готовности к началу штурма. Те двое – Райан Ким и Тео Юмура – были надёжные ребята, эриксиане. Оба, в отличие от Либи, уже имели опыт операций в Рианнон – подавляли беспорядки во время прошлого кризиса. Все трое ждали в технической полости снизу от Ллиса. По стенам вились трубы и сплетения кабелей, впереди было запертое люком устье, за ним, судя по карте, коридор, а дальше – территория мятежников.

В объём, захваченный Арауном, вело пятнадцать ходов. Если верить картинке с камер, к которым Зара имела доступ, мятежники равномерно расставили патрули по всем пятнадцати направлениям. Тут они ошиблись, потому что к трём проходам не было боковых ходов, а значит, к ним было труднее перебросить подкрепления. В этих слабых местах оборону стоило укрепить, но Араун не додумался. Туда-то Либи и подтянула свои три ударных отряда, включая тот, которым командовала сама.

Трое милитантов были с ног до головы облачены в углекомпозитные бронекостюмы, увешаны кинетическим и лазерным оружием, но не собирались драться сами без крайней необходимости. На то были роботы – боевые «мастиффы» с лазерами, «таксы» с иглострелами, транспортные «пони», разведывательные «блохи» и «многоножки». Каждый боец дистанционно управлял целым звеном разномастных ботов: Райан – передовым, Тео – резервным. Ну а сама Либи координировала их действия друг с другом и с остальными ударными отрядами.

Бойцы общались без слов – радиотелепатией через импланты. Не только ради быстроты, но и потому, что наглухо заткнули уши: даже слабый взрыв в замкнутом помещении гремит слишком опасно для барабанных перепонок. Поле зрения Либертины было сейчас разбито на десяток окон. В главном она видела то, что и должны были видеть её глаза, в боковых – картинки с камер других бойцов и роботов. 10–02, всё. Пора!

– Всем отрядам – код «Нуар», – отдала она мыслекоманду на штурм. Прошептала одними губами, неслышно ни для кого, свою боевую мантру: – Дона нобис пачем эт сальва нос а хостибус. – И, используя полномочия прайм-админа, приказала открыться всем дверям в мятежный объём.

Створки люка разъехались. Повинуясь мыслекомандам, первыми в проход поскакали «блохи». Либи вывела композитную картинку с их камер в главное окно – сейчас видеть «блошиными» глазами было важнее, чем собственными.

Коридор плавно загибался влево и уходил вверх. Очень удобно для обороны. Залегший за поворотом ствол бьет по ногам, а ты его не видишь – обычное дело в трёхмерных лабиринтах астероидов. «Мастифф» Райана рванул с места, с разгону взбежал по спирали сначала на внешнюю стену на повороте, а затем на потолок и дальше, в скрытую часть коридора. Из-за поворота коридор осветился мертвенно-белой вспышкой плазмы. Попадание! Игра началась.

Пошла картинка с камеры «мастиффа», до того ослеплённой взрывом. Коридор расширяется в полость, над полом – лучи растяжек, под потолком – датчики движения, водомагниевая мина лопнула от попадания лазера «мастиффа». Бойцы сразу пометили подозрительные точки – цели для уничтожения. Слишком много целей – у лазеров не хватит заряда батарей. Райан бросил вперёд «таксу», вооружённую игольной многостволкой. Приземистый бот вжался в пол – против отдачи, и расстрелял по отмеченным целям весь пакет стволов. Теперь чисто, можно посылать «блох» для более тщательной разведки.

В очищенной полости всё искрило, парило, плевалось брызгами – обстрел повредил трубопроводы и кабеля. Данные карты подтверждались – никаких боковых устьев, единственный выход – в технический бассейн. По команде Либертины колонна обеспечения втянулась в полость, «блохи» пробежались по кабелям и нашли один исправный, «пони» подтащил к нему трансформатор-мультизарядник, рукастый монтёр-«краб» подключил. Роботы звена Райана, как звери на водопой, потянулись заряжаться. На их место – в авангард наступления – выдвинулось свежее, не растратившее энергию звено Тео.

Крутая лестница вела через следующее устье вниз, в зал закрытого бассейна-отстойника. Грязно-кофейная муть технической воды лениво ходила волнами в горловинах рядом с изгибами труб. «Пони» уже сбросил в одну горловину эхолокатор, «крабы» тянули гирлянды датчиков. Прежде чем идти дальше, нужно получить картинку на всю толщу жидкости – бассейн может таить сюрпризы.

Локатор затарахтел и забулькал в горловине, жижа заплясала пенными выплесками стоячих волн. Перед глазами Либи начала построчно развёртываться акустическая картинка бассейна – чёрно-белая, грубозернистая… А вот и сюрприз. Вражеский робот-«трилобит» – подводный сборщик отстоя – волочит за собой явно наскоро сляпанный водомагниевый заряд. Сейчас нас будут заливать дерьмом… У нас нет подводных роботов… Отступать!

Команда к отступлению чуть запоздала. Картинка перед Либи резко пошла полосами, на экранах «блошиных» камер буро-чёрная жидкость вспучилась, взметнулась из горловин колоннами пены, разбилась о потолок. Картинки пропали. Либи едва успела закрыть люк, когда в него ударила волна с той стороны. В полость, где находились бойцы, проникло удушающее канализационное зловоние, да немного чёрной жижи просочилось в щель между створками.

10-07. Проклятье! Из-за этой задержки они могут и не успеть.

Нечего сомневаться, что роботы Райана и Тео большей частью выведены из строя. «Мастиффы» и «пони», скорее всего, выдержали купание, но от них мало толку без поддержки «блох» и «крабов» – а эти наверняка погибли. Проще бросить в бой резервные звенья, чем восполнять пострадавшие.

Два резервных звена имеются. Тео и Райан переключились на управление ими, Либи открыла люк, милитанты послали ботов вперёд и сами двинулись следом. Да, там опасно, но людям тоже надо идти вперёд – роботы не должны слишком отрываться от операторов, иначе связь станет ненадёжной и уязвимой.

Коридор и разминированная полость перед бассейном выглядели скверно – сверху донизу в вонючей жиже, со стен стекают вязкие чёрные струйки, развороченный мультизарядник слабо искрит. Повсюду валяются убитые «многоножки» и «крабы», а целые, но лишённые связи «пони», «таксы» и «мастиффы» бестолково мигают аварийными лампочками.

Отряд остановился перед спуском в бассейн. Чёрная жидкость всё ещё беспокойно плескалась. Ещё раз проверить эхолокатором. Теперь всё чисто. Либи приказала перекрыть все ведущие в бассейн трубы и обесточить насосы. Всё, больше такой фокус у Арауна не пройдёт.

К залу примыкали насосные, компрессорные и другие служебные полости. Судя по карте, все тупиковые, но проверять времени нет. Либи послала «пони» с «крабами» заминировать эти выходы, а сама, не задерживаясь, пошла дальше вокруг бассейна. По-быстрому запросила информацию у других отрядов. Второй шёл по графику, а третий тоже отставал – упёрся в баррикаду, неприятно, но ожидаемо. 10–09. Всё ещё можно успеть.

Бассейн остался за спиной. Впереди вход в вертикальную шахту, прямой путь в жилые полости. По карте там лестница, но в реальности – лишь куча лома, лестницу успели взорвать. Проклятье, новая задержка. Прежде чем войти в шахту, Райан послал ботов – снова обычная проверка и зачистка от мин. Стая «блох» проскакала по стенам к верхнему устью осмотреться. Затем «краб» взбежал с бухтой верёвочной лестницы, закрепил наверху, сбросил. «Мастифф» и «такса» Райана вскарабкались охранять верхнее устье, «мастифф» и «такса» Тео остались внизу прикрывать тыл.

Бойцы по очереди взобрались по лестнице, прыгая на руках через две ступени – тяготение было в четыре раза меньше привычного. Наверху оказалась мясоферма: тускло-красно освещённая полость, вся в аквариумах, где росли в питательной жидкости плёнки мясокультуры. Плёнки, каждая в две клетки толщиной, были почти невидимы – их выдавали только призрачно-муаровые разводы интерференции. Здесь – никаких ловушек. Видно, противник пожалел дорогую аппаратуру, не стал подставлять под удар. Линия обороны не здесь, а в следующей полости – в коридоре, что ведёт на кухню. В ту самую кухню близ банкетного зала, откуда Зара сбежала через световод. Оттуда уже рукой подать и до центра мятежа – Ллиса.

Так, срочное донесение от второго отряда: дошли до банкетного зала и вступили в бой, противников много – Араун стянул все силы с периметра; второй отряд просит помощи. Надо торопиться, совсем нет времени, но всё-таки, прежде чем открыть дверь, не помешает за неё заглянуть. Райан ударом бронированного кулака сбил со стены розетку и послал «многоножек» в канал кабеля – пролезть в коридор. Так и есть: за дверью ждут боты. Три «бульдога», не страшно, прорвёмся. По команде Либертины бойцы отошли с линии огня. Сейчас она откроет дверь, и боты пойдут в атаку.

«Вызывает Кадваллон Араун», – некстати доложил даймон. «Отклонить!» Говорить некогда и не о чем. Даже если мятежник хочет капитулировать, воля Максвелла Янга ясна – не оставлять в живых. 10–13. «Открыть дверь!»

«Таксы» и «пони» рванулись в открытый проём. Вспышки белого огня засверкали стробоскопической канонадой, вражеские «бульдоги» разнесли нападающих раньше, чем те успели выстрелить – но тем и не требовалось стрелять. «Таксы» и «пони» пожертвовали собой, чтобы заставить «бульдогов» разрядить батареи. Тем самым они расчистили дорогу «мастиффам».

«Мастиффы» уверенно шагнули в дверь. Новая серия беззвучных вспышек. Одна, вторая, третья… темнота. Всё, «бульдоги» уничтожены, путь свободен. Тео, Райан, а за ними Либи бегом двинулись в коридор. Третий отряд раньше их пришёл на помощь второму, сейчас в банкетном зале кипело побоище. Картинки с камер второго и третьего отряда гасли одна за другой – там гибли машины и люди… 10–14. Осталась одна минута.

Вот и кухня. Здесь уже ни ботов, ни мин – оборона противника на данном направлении истощена. Один только боец в броне – оператор тех самых «бульдогов» – стоит с поднятыми руками. Прости, брат – приказ живых не оставлять. Либи на бегу выпустила заряд ручного лазера в лицевой щиток шлема: на таком расстоянии не помогает никакая броня. Вот и устье в банкетный зал – поле главной битвы. «Открыть дверь!» Вперёд рванулись «мастиффы», готовые расстрелять остаток энергии батарей.

Вспышка, другая… Опоздали. Битва кончилась. Камеры «мастиффов» показывали пустой зал, весь в дыму, заваленный трупами людей и ботов. Кто-то из людей шевелился, и Либи вызвала санитаров. 10–15. «Срок ваших полномочий прайм-администратора истёк». А теперь уже и неважно. Пропустив вперёд Райана и Тео, она вошла в зал.

Первый ударный отряд, он же последний выживший, достиг цели. От Ллиса – логова мятежников – их отделяла одна дверь. «Открыть!»

Дверь не пошевелилась. «Вы лишены статуса в интрасети Колонии». Это уже тоже неважно. Либи выстрелила в дверь, следом начали палить её спутники. Пять попаданий подряд – и от двери осталась оплавленная дыра. Теперь всё. Либи отцепила от пояса две гранаты, выставили время. Дона нобис пачем эт сальва нос а хостибус… Закинула гранаты в дыру, прижалась к стене. Сальва нос Деус! Взрыв. Взрыв такой, что содрогнулась стена, а грохот проник сквозь заглушки шлема. Из дыры вылетел сноп пламени, шрапнель рикошетом забарабанила по броне. Вот и всё. Можно не проверять. Приказ выполнен, живых не осталось.

 

Рианнон. Гибель

– Пить, – сипло пробормотал Кадваллон Араун.

Кто-то стоял рядом, уже наготове со стаканом воды. Араун жадно глотнул. После принудительного сна во всём теле была мучительная сухость и вялость, кружилась голова.

Он был в Ллисе – полулежал в одном из открытых медбоксов. Вокруг топтались соратники – Арауны, Эйноны, Мейриги – поглядывая беспокойно и насторожённо, все в тёмных аурах тревоги. Времени почти десять утра, он провалялся только час – значит, вывели из сна преждевременно.

Что случилось? Зачем он им понадобился? Судя по лицам и аурам соратников, ничего хорошего не происходило. Да и не могло происходить.

Араун давно понял, что они проиграли. Проиграли даже не тогда, когда выпустили Гвинед Ллойд из области поражения инфразвуком, а много раньше. Они были обречены с того момента, как узнали о прибытии Зары и поменяли первоначальный план.

Ведь сначала они хотели провести переворот в день Совета. Араун должен был устроить скандал на заседании, а потом покинуть Совет со всей оппозицией и хотя бы половиной нейтралов. Затем его люди врубили бы звукогенераторы и оглушили оставшихся в зале – и дело кончено, Рианнон свободна. Они готовились два дня – монтировали в нежилых полостях генераторы и усилители, нацеливали на зал Совета, настраивали на его резонансную частоту. Но когда по Колонии разнеслась новость о прибытии Зары, Араун понял, что Совет может вообще не состояться. И план пришлось менять на ходу.

В страшной спешке они заново проделали всю кропотливую работу с генераторами – перенацеливание на Ллис, настройку по частоте, синхронизацию – и всё это вслепую, без испытаний на малой мощности, без калибровки. Неудивительно, что при первом включении ничего не сработало – а пока неполадку исправили, Гвинед успела выйти из Ллиса. После этого уже ничего нельзя было сделать. Раз Араун не получил прайм-админской сигиллы, значит, конфликт был обречён на силовое разрешение – а в бою восставшие не имели шансов. Все ли это понимали? Араун насторожённо обвёл соратников взглядом. Лица серые и безнадёжные. Значит, все.

– Нас отключили от Солнета, – заговорил кто-то. – Похоже, они готовы начать штурм.

– Так, – Араун встал. – Это никуда не годится. Гвин играет с огнём! – Он постарался придать голосу полководческую бодрость, окрасил ауру серебром деловитости – хотя вряд ли этот спектакль ещё имел какой-то смысл. – Что ещё? Другие признаки подготовки?

– Зара Янг бежала, – заговорил Овайн Араун, брат, глава стражи безопасности. – Гвидион пытался её догнать, но…

– Об этом я сам расскажу, – прервал его Гвидион Мейриг.

– Хорошо, – Овайн кивнул, он явно торопился выложить всё что знал. – Почему-то у Зары был доступ к нашему серверу. И она только что к нему обращалась, смотрела картинки с камер. Я, конечно, это сразу пресёк, но…

– Понятно, – на том же слове оборвал его Кадваллон Араун. – Да, это подготовка штурма. Надо их остановить. Начало записи, – вслух скомандовал он даймону. – Док Гвинед Ллойд! Немедленно прекратите враждебные действия. Если через пять минут нам не вернут Солнет, а ваши бойцы не отступят, мы пойдём на крайние меры. Конец записи, послать через интрасеть.

– Мы от неё отключились, – напомнил Овайн.

– Подключись обратно. Необходима связь с Ллойд. Передать это предупреждение, а если она не прекратит…

Араун нахмурено оглядел ряды медбоксов.

– Все должны будут видеть, как мы…

Он вздохнул. Пришла пора назвать вещи своими именами.

– Как мы их убиваем.

Кто-то смущённо кашлянул. Руководители мятежа явно чувствовали себя неловко. Араун обошёл их, останавливаясь перед каждым и заглядывая в глаза. Этого взгляда никто не выдержал.

– Нам придётся убивать заложников, – медленно и раздельно заговорил Араун. – По-настоящему убивать. Кто-нибудь против? Пусть уходит и сдаётся. Должны остаться только те, кто пойдёт до конца. – Все молчали. – Ты, брат! – Араун ткнул Овайна в грудь. – Ты со мной?

– Да, Кэд, конечно, – Овайн не глядел брату в глаза.

– Ты? Ты? Все со мной? Отлично, друзья. Я в вас не сомневался. – Сейчас Арауну не приходило в голову ничего более ободряющего. Он уже понял, что на кнопки медбоксов «воздух – выкл.» придётся жать самому – но пусть соратники хотя бы не мешают. – Теперь все по местам. Овайн! Давай бегом, верни наш сервер в интрасеть.

Все с явным облегчением разошлись, и только Мейриг остался на месте. Араун глянул на него вопросительно.

– Надо поговорить с глазу на глаз, – сказал врач. – Насчёт Зары Янг.

– А, да. За какой гнилью ты устроил за ней погоню?

Мейриг опустил глаза.

– Когда ты дал ей уйти, я получил письмо из Фламмариона.

– И?

– Нам предлагали союз и поддержку, если мы скачаем кое-какую инфу из импланта Зары. Всякие пароли доступа. Ты спал, а нужно было срочно, и я решил… на свой страх и риск…

– Что?! – Вот этого Араун не ожидал.

– Догнал её. И… – Мейриг тяжело вздохнул. – Заставил открыть память.

Араун резко схватил его за плечо.

– Что значит – заставил? Ты причинил ей боль?

– Да, но… Ничего серьёзного, Кэд, клянусь! Я знаю технику. Девочка ушла целой и невредимой.

– По-здра-вля-ю, – прошипел Араун. – Ты погубил себя, а может, и нас всех. И чего ради? Пустых обещаний Далтона? Гниль и плесень! Далтон дал хоть какие-то гарантии помощи?

– Это был Сторм, – уточнил Мейриг, как будто это что-то меняло в его пользу.

– Ещё лучше! Даже не главный, а шестёрка! Ты хотя бы не все файлы им послал? – Араун сильно тряхнул его. – Ну? Скажи, что ты не полный идиот! Скажи, что ты придержал самые важные файлы!

Мейриг мягко высвободился.

– Не было времени разбираться. Я послал всё.

Он перехватил кулак Арауна, готовый врезаться ему в глаз, и резко вывернул руку.

– Не будь ребёнком, – очень тихо сказал Мейриг. – Я работаю на Фламмарион. И всегда работал, с самого начала.

Послышались хлопки взрывов, приглушённые расстоянием. Взрывы шли быстрыми сериями, как обычно при перестрелке ботов. 10–04. Штурм начался. Но сейчас Араун не мог думать даже о штурме.

– Ты работаешь на Луну?

– Да. И что? Луна – наш союзник.

– И ты ради Луны подставил нас и себя? Ты понимаешь, что теперь Зара не пойдёт ни на какие уступки? Что уничтожит нас без оглядки на заложников? Теперь, когда мы получили её секреты, она обязана нас убить, неужели ты этого не понимал?

– Да понимал, понимал, – Мейриг становился как будто всё спокойнее и спокойнее. – Именно поэтому и отправил на Луну всё. Чтобы сделать нашу смерть бесполезной. И кстати, не забудь сказать это Заре, когда восстановят связь.

– Что сказать? Не понял, – звуки взрывов заставляли Арауна туго соображать.

– Что её файлы уже на Луне, – терпеливо объяснил Мейриг. – Что уже поздно нас убивать, раз информация утекла. Она не настолько бешеная сука, чтобы перебить нас просто из мести, без рациональных причин.

– Кэд! – подбежавший Овайн схватил Арауна за руку. – Они идут. Наступают по трём направлениям – через бассейн, холодильник и магистраль Колл. Нашим патрулям не устоять!

– Все патрули с остальных направлений – стянуть в банкетный зал, – немедленно приказал Араун. Именно туда сходились три названных пути. – Связь с интрасетью восстановил?

– Да.

– Хорошо. Вызов, Зара Янг, срочно, – скомандовал он даймону. Прошло несколько секунд, прежде чем даймон откликнулся: «Вызов отклонён».

Араун скривился, как от боли.

– Всё-таки она настолько бешеная сука, – бросил он Мейригу. – Тогда Гвинед Ллойд, срочно.

– Вне доступа, – на этот раз без промедления ответил даймон.

– А у кого сейчас полномочия прайм-админа?

– У Либертины Эстевес.

– Это ещё кто такая? – удивился Араун. – Впрочем, вызывай.

– Вызов отклонён.

Араун выругался сквозь зубы.

– Вот так. С нами вообще не хотят говорить. Им не нужна наша капитуляция. – Он зло поглядел на Мейрига. – Ну? Где выход? Давай, говори. Это ведь ты их так озлобил. Что теперь?

Мейриг спокойно кивнул в угол, на гигантские шкафы звукоусилителей – тех самых, через которых они вчера оглушили Ллис инфразвуком. Тогда они были разнесены по нескольким полостям за пределами обитаемой зоны Колонии. Араун уже забыл, зачем они перетащили усилители в Ллис, да и вообще о них забыл – но теперь сразу догадался, что в них – спасение.

– Да. Молодец. Включай, – приказал он Мейригу. Настраивать аппаратуру времени уже не было. Выстрелы грохотали за стенкой, в банкетном зале. Да, проорать о себе на всю Колонию – это был их последний шанс, уже не на победу, а на выживание. Динамики оглушительно и невыносимо загудели, когда Араун поднёс к губам микрофон.

– ПРЕКРАТИТЕ ОГОНЬ! – с громкостью реактивного двигателя заревел над ухом его собственный голос. – МЫ СДАЁМСЯ! ФАЙЛЫ УЖЕ НА ЛУНЕ! ЗАЛОЖНИКИ ЖИВЫ! СДАЁМСЯ! ПРЕКРАТИТЕ ОГОНЬ!

Он положил микрофон, почти оглохнув – но главное он слышал. За стеной всё ещё стреляли. Никто не собирался класть оружие и принимать капитуляцию. Вот и конец. Араун встретился взглядом с Мейригом.

– Они хотят нас просто убить, – проговорил он, не слыша сам себя. – Им плевать на заложников. Они не берут живых…

– А вот нас с тобой могут и взять, – еле слышно проорал Мейриг в самое его ухо. – Делай как я! – Мейриг вытащил из поясной кобуры пистолет и приставил к своему виску… Неужели действительно осталось только это?

10-15.

– Вы получили сигиллу прайм-админа, – сказал даймон.

Его голос, слышимый не оглохшими ушами, а мозгом, был совершенно ясен.

– Стой! – Араун перехватил руку Мейрига. – Даймон, ещё раз!

– Вы получили сигиллу прайм-админа.

Чудо? Сумасшествие?

Гвин сдалась в шаге от победы? Или какой-то машинный сбой?

Или эта Либертина погибла, а назначить ей наследника Гвин не догадалась?

Да гниль и плесень, какая разница?

Что делать, как использовать этот подарок судьбы? Мейриг смотрел на него в недоумении. Так… Прежде всего обезвредить эту банду.

– Лишить всех прав Либертину Эстевес, – торопливо заговорил Араун, – Гвинед Ллойд, Зару Янг, Веспера Прасада… кого ещё? И всех сотрудников интрагарда и экстрагарда при исполнении. Лишить всех прав доступа ко всему!

– Сделано, – доложил даймон. Но было поздно.

Дверь в банкетный зал затряслась от прямых попаданий. Вспышка на мгновение ослепила Арауна, а когда зрение вернулось, в двери зияла дымная дыра. Два маленьких круглых предмета влетели в дыру, упали, покатились между медбоксами.

Это было последнее, что видел в жизни Араун.

 

Лунный триумвират. Действие второе

Через час после Действия первого. Луна, Колония Фламмарион, личный кабинет прайм-администратора. Все стены – в шкафах красного дерева, из-за стёкол поблёскивает потёртое золотое тиснение на корешках книг. Из окна, обрамлённого бархатными портьерами с кистями, матово льётся рассеянный дневной свет. На зелёном сукне письменного стола – лампа с абажуром и пресс-папье из чёрного мрамора. За столом в массивном кожаном кресле сидит прайм-администратор АСТАР ДАЛТОН, в креслах перед столом – глава разведки ТАНИТ ЛАВАЛЛЕ и начальник оперативного штаба ОЛДРИН СТОРМ.

ДАЛТОН. Начнём с хороших новостей, друзья. Мы получили новые координаты Эрикса.

ЛАВАЛЛЕ (мечтательно улыбаясь). Добытые пытками у Зары Янг?

ДАЛТОН. Если быть совсем занудно-точным, добытые в навигационной сети Эрикса, в которую мы вошли под паролем бедняжки Зары. (В воздухе возникает глобус Венеры, бледно-жёлтый в сетке координат и мелкой россыпи топонимов. Показывает на точку в южном полушарии.) Лапута Эрикс вот здесь, над долиной Самундры. Тебе, кажется, неинтересно, Танит?

ЛАВАЛЛЕ. Скучно. Я предпочла бы послушать, каким способом её пытали. А эти координаты всё равно не имеют отношения к реальности.

СТОРМ. А какие имеют?

ЛАВАЛЛЕ. Те, что добыла моя агентура, конечно. (Показывает на другую точку.) Эрикс над Альфа Регио в районе Короны Евы. Нужно ли объяснять, почему?

СТОРМ. Объясни-ка, милая, объясни.

ЛАВАЛЛЕ (обращаясь не к нему, а к Далтону). Представь: твой человек с высоким уровнем доступа попадает в плен. Что ты сделаешь, как только узнаешь?

ДАЛТОН. Поменяю все коды доступа.

ЛАВАЛЛЕ. Именно. А подумав ещё минуту, догадаешься использовать старые коды, чтобы сливать дезу. Вот Янг так и сделал. Если бы мой агент был предателем, он бы дезу подтвердил, и у тебя были бы одинаковые данные. Но они разные. И это полностью снимает подозрения с моего агента. Теперь понятно?

ДАЛТОН. О да. Но Янг должен был предвидеть этот ход мысли, не так ли? Может, он нарочно слил противоречащие версии, чтобы мы приняли одну из них за утечку?

ЛАВАЛЛЕ. Это пустые гадания.

ДАЛТОН. Конечно. Как и у тебя. Мы оба рассуждаем на основе априорных гипотез… надеюсь, я не напутал с термином. Нельзя полагаться только на рассуждения о том, что мы сделали бы на месте Янга. Нужно что-то ещё.

ЛАВАЛЛЕ. Например?

ДАЛТОН. Например, я хотел бы знать, что за человек твой информатор.

ЛАВАЛЛЕ. Я позволю себе выразить непокорность, но мой ответ – нет. Делай со мной что хочешь, но я не раскрываю свои источники.

ДАЛТОН. Я и не прошу имени.

ЛАВАЛЛЕ. Хорошо, это один высокий чин в Эриксе.

ДАЛТОН. Я догадываюсь, что это не повар и не секс-работник. Меня не интересует его статус. Меня интересует его мотив.

ЛАВАЛЛЕ. У меня на него убийственный компромат. Если Макс Янг прочтёт хоть страницу из моего досье, то накажет его жестоко и беспощадно. Поверь, этот человек реально заинтересован в том, чтобы мы Янга уничтожили.

ДАЛТОН. Ну, или чтобы Янг уничтожил тебя. Вместе с твоим замечательным досье, разве нет? Но мы углубились в какие-то вязкие шпионские игры. Оставим эту тему. Есть вопрос поважнее (Вздыхая.) Уж не знаю, к сожалению или к счастью, но из памяти Зары выкачали не только пароли навигационной сети… (Вздыхая ещё тяжелее.) Друзья мои! Я давно хотел спросить, но как-то не решался… Вы верите, что контакт был?

СТОРМ. Ты что, серьёзно?

ЛАВАЛЛЕ. Обоснования есть, доказательств нет. Как в любой добротной теории заговора.

ДАЛТОН. А теперь есть и доказательство. Ознакомьтесь.

Все трое в молчании смотрят через импланты запись разговора Зары и Гвинед Ллойд в тихой комнате.

ДАЛТОН. Что скажете?

СТОРМ. Гниль и плесень! Плесень и гниль!

ЛАВАЛЛЕ. Очень, очень интересно…

ДАЛТОН. О да.

ЛАВАЛЛЕ. И очень много вопросов. Почему они так всполошились именно сейчас? Ведь эти аквилианские файлы у них давно, ещё с доударного времени. Почему только сейчас вспомнили про них?

СТОРМ. Они считают, что аквилиане вернулись. Доклад Грина и всё такое.

ЛАВАЛЛЕ (не слушая). Получается, что на Венере мы найдём ещё и полный аквилианский архив! Потрясающе! И вы ещё сомневались, что стоило затевать эту войну?

ДАЛТОН. Стоило, стоило. Давайте обсудим, как к этому относиться. Ясно, что у нас в руках – отменный компромат на Янга и его дело. Подумать только, первейший рыцарь-защитник человечества от Аквилы – и тайно пытается вступить с ней в контакт! Как по-вашему, друзья, стоит ли обнародовать запись?

ЛАВАЛЛЕ (со смехом). Астар! Дорогой! Если бы Гитлер в разгар мировой войны получил надёжные доказательства всемирного еврейского заговора – он что, положил бы их на полку? Запись ушла бы в сеть в тот же час!

ДАЛТОН. Кхм! Кхм! Всё-таки между мной и Гитлером есть различия.

СТОРМ. Усы длиннее?

ДАЛТОН. Не только. Но я о другом. Я отличаюсь от Гитлера тем, что на его месте продал бы запись евреям.

ЛАВАЛЛЕ. И почём бы продал? По-твоему, Янг готов сдать Эрикс и Рой в обмен на какую-то запись?

ДАЛТОН. Бывают и частичные уступки.

ЛАВАЛЛЕ. Идёт война. На войне никаких частичных уступок нет. Всё или ничего.

ДАЛТОН. Олдрин, твоё мнение?

СТОРМ. Продать. Но не Венере. Марсу. В обмен на вступление в войну.

ДАЛТОН (подумав). Это разумно.

ЛАВАЛЛЕ. Я чувствую себя оскорблённой.

ДАЛТОН. Осквернённой и поруганной?

ЛАВАЛЛЕ. Ты опять соглашаешься не со мной, а со Стормом. Хотя он опять несёт чушь! Зачем эта запись Нерии Вэй? Куда она её засунет? По-твоему, она способна вступить в войну из чистого любопытства?

СТОРМ. Знаешь, дорогая…

ДАЛТОН. Ну хватит, хватит. Будь по-твоему, Танит. Для разнообразия соглашусь с тобой (встаёт.) Я опубликую запись.

Занавес.

 

Рианнон. Вылет

! – Персона. Имя == "Кадваллон Араун":

Зарегистрирована смерть 2481/08/01 10:15:46

! – Персона. Имя == "Гвидион Мейриг":

Зарегистрирована смерть 2481/08/01 10:15:46

! – Персона. Имя == "Ронабви Дифед":

Зарегистрирована смерть 2481/08/01 10:15:47

>? Персона. Должность == "Прайм-администратор" & Жив == ИСТИНА

& ВсостоянииИсполнятьОбязанности == ИСТИНА

NULL

>? Персона. Должность == «Вайс-администратор" & Жив == ИСТИНА

& ВСостоянииИсполнятьОбязанности == ИСТИНА

NULL

>? Персона. Должность == "Член Совета Колонии" & Жив == ИСТИНА

& ВСостоянииИсполнятьОбязанности == ИСТИНА

NULL

! – ОШИБКА 5981: НЕ СУЩЕСТВУЕТ ЧЕЛОВЕКА,

УПОЛНОМОЧЕННОГО УПРАВЛЯТЬ КОЛОНИЕЙ

! – ФАТАЛЬНАЯ ОШИБКА

! – ФАТАЛЬНАЯ ОШИБКА

! – ФАТАЛЬНАЯ ОШИБКА

– Полковник, почему у вас вечно такой недовольный вид? – поинтересовалась Зара.

Они с Прасадом ехали в лифте по магистрали Бейт в сторону космопорта. Третьей с ними была Гвинед Ллойд, мирно спящая в кресле. 10–02. С минуты на минуту Либи должна была начать штурм.

– А какой вид у меня должен быть? – огрызнулся Прасад.

– Решительный и молодцеватый, – Зара натянуто улыбалась. – Я вот свою социальную роль отыгрываю. Щебечу разную чепуху, как и положено легкомысленной избалованной принцессе. А вы?

– Я не в настроении щебетать, – буркнул полковник. – Всё весьма серьёзно. Вы придали операции нежелательный характер.

– Почему это я? – Голосом и аурой Зара изобразила удивлённое возмущение. – Если бы я и не вмешалась, Гвин всё равно провела бы штурм.

– И ответила бы за кровь.

– А теперь отвечу я. Вам-то какая разница?

– Разница такая, что вы улетите. Да и она, – Прасад кивнул на спящую Гвинед, – и ваша Либертина – все организаторы штурма улетят. А козлом отпущения назначат меня.

Зара пристально вгляделась в насупленное лицо Прасада.

– Полковник, чего вы от меня хотите?

Прасад поморщился. Кажется, его покоробила прямая постановка вопроса.

– Кто-то должен остаться в Рианнон, – решился он на ответную прямоту. – И понести ответственность. Кто-то из реальных виновников.

Зара в холодном недоумении подняла бровь.

– Вы имеете в виду меня?

– Конечно, не вас и не её, – Прасад снова кивнул на Гвинед. – Я же понимаю, что ни одну из вас овер-коммандер не отдаст.

Лифт встал. Двери открылись в аванзал космопорта. Прежде чем шагнуть к выходу, Зара секунду помедлила.

– А Либертину не отдам я, – твёрдо сказала она. – И это не обсуждается. Ищите себе козла отпущения в другом месте.

Повинуясь мыслекоманде Зары, кресло Гвинед покатилось вперёд. Они прошли половину зала, когда вдали застучали первые выстрелы. Зара невольно вздрогнула. Вызвать Либи? Посмотреть, как там она? Нет, не время. Только отвлеку её попусту и займу канал связи. Давай, подруга, вперёд, и береги себя! И не сомневайся, я тебя не сдам.

За толстым стеклом, что отделяло аванзал от внешнего вакуума, виднелся слабо освещённый причальный док. Там на раздвижном полу стояла капсула «Азатота». Вокруг похаживали два портовых робота и методично водили по корпусу сканерами дефектоскопии. Несколько минут назад Прасад приказал портовой службе подготовить капсулу к вылету. Предстартовая диагностика была в самом разгаре.

– А где Артур Ллойд? – поинтересовалась Зара. Сразу после усыпления Гвинед она приказала её мужу явиться в космопорт с «Уроборосом» и прочей электроникой. Артур, кажется, совсем не понял, что происходит, но не посмел возражать.

– Мас Ллойд едет сюда в лифте, – ответил Прасад. – Послушайте…

– Ну что ещё?

– Всё это плохо кончится. Араун убьёт заложников, Эстевес убьёт Арауна и его людей…

– Увы, полковник, – Зара окуталась тёмно-сиреневой аурой печали. – Я бы хотела избежать крови, но… Вы не посвящены. Вы не понимаете, насколько важна эта информация. Она стоит многих жизней, поверьте.

Прасад поглядел на неё с презрением.

– Вы принимаете меня за гуманиста? Меня не смущает гибель всех этих рианнонцев. Меня смущают последствия.

– Какие?

– Если Араун и заложники погибнут, у Колонии не останется ни одного кандидата в прайм-админы. И даже ни одного члена Совета.

Хлопки выстрелов стали чаще – штурм, кажется, был в разгаре.

– И что?

– Такая ситуация не предусмотрена в программе контрольного тьюринга. Он может работать только в подчинении прайм-админа или другого уполномоченного лица. А если все уполномоченные умрут? Я спрашивал у программистов – никто не знает, как Бюрократ себя поведёт. Говорят, что скорее всего зависнет или вырубится.

– Допустим, и что тогда? Чем это грозит?

– Не понимаете? – полковник нахмурился. – Система жизнеобеспечения станет неуправляемой. Она саморегулируется только частично, а для ручного контроля слишком сложна. Полноценно ей может управлять только тьюринг. Если он не заработает, то через пару дней нарушится циркуляция воздуха и воды. Экосистема Колонии начнёт умирать, а за ней и мы.

Зара с сомнением посмотрела на спящую Гвинед.

– Но она всё ещё прайм-админ, да? И её можно в любой момент разбудить. И она сможет приказывать тьюрингу…

– Да, это было бы разумно, – сказал Прасад.

Зара заколебалась. Разбудить её, в самом деле? Но… Вдруг взбунтуется, отменит штурм, откажется улетать? Ну уж нет.

– Не сейчас, – решила Зара. – Подожду, пока Либи доделает своё дело, а уж потом разбужу. – Она порылась в рюкзачке, нашла ампулу с нейтрализатором снотворного. – Кстати, полковник. Надеюсь, вы не собираетесь мне мешать?

Лицо Прасада дёрнулось.

– Если я с вами спорю, это не значит, что я нелоялен.

Его возмущение было таким неподдельным, что Зара почувствовала укол вины.

– Простите, полковник. Это только нервы, честное слово. Давайте погрузим Гвин в капсулу.

Не говоря ни слова, Прасад с оскорблённым видом поднял на руки Гвинед и скрылся с ней в люке. Зара ходила по аванзалу взад-вперёд, вслушиваясь в звуки стрельбы и пытаясь сообразить, что происходит там, наверху, в коридорах вокруг Ллиса. Кто берёт верх? И где уже, наконец, этот недотёпа Артур?

Грузовой лифт открылся. Показались три сервобота-погрузчика и платформа, заставленная аппаратурой. Зара сразу узнала кейс «Уробороса», и от сердца у неё немного отлегло. Артур Ллойд вышел следом и почти бегом устремился к Заре. Его лицо было перекошено.

– Где Гвин? Что происходит?

– Спокойно, мас Ллойд, – Зара послала Артуру самую обезоруживающую из своих улыбок. – Слышите? Идёт бой. Ради безопасности нам с вами лучше переместиться на корабль.

– Я хочу поговорить с женой!

– Она спит. Очень устала и попросила снотворное. Загляните в капсулу и сами убедитесь. – Артур недоверчиво сунул голову в люк и чуть не столкнулся с выходившим оттуда Прасадом. – Убедились? Теперь грузите аппаратуру.

– Хорошо. – Несколько успокоенный Артур повёл платформу и сервоботов к грузовому люку капсулы. Зара глянула на Прасада.

– Бой уже у самого Ллиса, – сказал полковник без выражения. – Я держу связь со вторым ударным отрядом. Есть потери.

– Либи? – У Зары перехватило дыхание.

– Жива. Ещё не дошла до самой мясорубки… А это что? – полковник насторожился и к чему-то прислушался.

– … Огонь!.. – донёсся сквозь выстрелы голос Арауна. – Мы сдаёмся! Файлы уже на Луне! Заложники живы! Сдаёмся! Прекратите огонь!

– Файлы на Луне?! О, нет… – Зара в отчаянии закрыла лицо.

Всё было напрасно! Всё пропало! Она провалилась!

Прасад резко схватил её за руку.

– Ваша информация ушла. Понимаете? Вам больше нет смысла их убивать. Командуйте отбой! – жёстким, почти приказным тоном потребовал он.

– Да. Да. Хорошо, – Зара взяла себя в руки. Да, она провалила миссию, но ещё по крайней мере могла спасти Рианнон. – Даймон, вызов Либертины Эстевес, по спецсвязи, срочно, высший приоритет…

– Нет доступа к спецсвязи, – доложил даймон.

– Что?!

– Вы лишены статуса в интрасети Колонии.

– Я?! – Зара в растерянности повернулась к Прасаду. – Даймон говорит, я лишена статуса в сети. Что творится?

– Я тоже, – Прасад выглядел спокойным как труп. – Время 10–15. Араун стал прайм-админом и лишил нас всех прав. Я же говорил – надо было разбудить Гвинед. А сейчас…

Взрыв, казалось, произошёл совсем рядом. Долгое эхо – отражения от бесчисленных стен полостей – прокатилось по аванзалу. Потом настала тишина. Никто больше не стрелял.

– Что это? – почему-то шёпотом проговорила Зара. – Все погибли?

Прасад пожал плечами.

– У меня всё ещё нет связи. Ничего не могу сказать.

– Вот теперь пора будить Гвинед, – решила Зара.

Портовые роботы уже закончили работу. Они стояли в стенных нишах дока, мигая зелёными огоньками – все системы в норме, капсула готова к отлёту. Зара шагнула в люк и по гофрированному коридору шлюза прошла в кабину.

Двенадцать одинаковых ярко-синих кресел располагались рядами, как в салоне маленького самолёта. За ними грузовая площадка была забита наскоро закреплёнными коробами аппаратуры. Супруги Ллойд уже устроились в первом ряду – Гвинед по-прежнему спала, Артур беспокойно вертелся.

– Что там взорвалось?

– Помолчите!

Заре было не до Артура. Она достала ампулу антиснотворного, поднесла к медбраслету Гвинед. Артур протестующе вскрикнул. Не обращая на него внимания, Зара вставила ампулу в разъём браслета и включила дозатор. Просыпайся, Гвин. Ты внезапно стала нужна.

– Всем колониалам Рианнон! – ровный бесполый голос машины заполнил помещение. – Говорит контрольный тьюринг Колонии. Возникла нештатная ситуация. Все члены Совета погибли, прайм-администратор не может исполнять обязанности. Ради выживания Рианнон я в чрезвычайном порядке отменяю ограничения моих прав. Завтра в 12–00 будут проведены выборы нового состава Совета. До этого времени я присваиваю себе сигиллу и все полномочия прайм-администратора.

– Что это?… – забормотала Гвинед, просыпаясь. – Где я? Что происходит?

– Помолчите! – зашипела на неё Зара.

– Мой первый приказ – арестовать виновников кризиса, – продолжал тьюринг. – Лейтенант Либертина Эстевес, вы обвиняетесь в массовом убийстве. Док Зара Янг, вы обвиняетесь в организации массового убийства. Док Гвинед Ллойд, вы обвиняетесь в содействии заговору Кадваллона Арауна. Вам всем запрещено покидать Рианнон. Дожидайтесь ареста. Сопротивление бесполезно. Все боевые роботы управляются мной.

– Что за гной и смрад? – повысила голос Гвинед. В другое время Зара удивилась бы, какие выражения могут слетать с уст вечно холодной и невозмутимой учёной. – Бюрократ, ты свихнулся? Что ты несёшь?

– Запретите ему! – Зара толкнула её в бок. – Заявите о себе!

– Контрольный тьюринг! Я – прайм-администратор – док – Гвинед – Ллойд! – громко и раздельно, будто говоря со слабоумным, произнесла Гвинед. – Я жива. Я способна исполнять обязанности. Верни мне сигиллу!

– Док Ллойд, – бесстрастно отозвался Бюрократ, – я лишил вас полномочий за предполагаемое соучастие в заговоре Арауна. Если суд вас оправдает, вы будете восстановлены в должности. А сейчас дожидайтесь ареста.

– Пыль, и плесень, и ржавь! – выругалась Гвинед (Артур только таращил на неё глаза). – Ничего не понимаю. Зара, мы в вашей капсуле? Надо улетать.

– Никуда мы не летим! – отрезала Зара. – Дожидаемся Либи, ясно?

– Где она?

– Командует штурмом… то есть командовала… Гнилая муть! Я теперь даже не знаю, жива ли она! – голос Зары истерически дрогнул.

– Зара, хватит сантиментов! Командуйте старт! – прикрикнула на неё Гвинед. – Если рядом с ней боевые боты, и ими управляет Бюрократ – она уже арестована. Вытащите вашу подружку потом! Уносим ноги сейчас же!

– Ладно, уносим, – Зара бросилась в кресло. Гель с мягким чавканьем принял её вес, ремни автоматически выползли из боковин ложемента и застегнулись. – Даймон! Программа управления капсулой.

– Есть. – К счастью, связь с капсулой работала – она шла не через рианнонские сервера, контролируемые Бюрократом, а напрямую.

– Капсула! Задаю цель – встреча и стыковка с «Азатотом».

– До выхода на траекторию сближения с кораблём 115 секунд, – предупредила капсула.

– Свяжись с ним. Пусть включит двигатели и сам идёт на сближение. Вылетаем немедленно. Ключ на старт!

– Не могу отстыковаться, – капсула продолжала капризничать.

– В чём проблема?

– База Рианнон запрещает старт.

– Гвин! Этот ваш тьюринг запретил нам старт! – голос Зары был готов сорваться. – Что делать?

Гвинед со стоном схватилась за голову.

– Можно перевести док на ручное управление, – вмешался в разговор всеми забытый Артур.

– Так переведи! – потребовала Гвинед.

– Мне придётся выйти.

– Ну и выходи, чего ты ждёшь?

– Если я выйду и вас отправлю, я сюда не вернусь, – Артур нерешительно переводил взгляд с Гвинед на Зару и обратно. – А аппаратура у вас. Как же проект?

– Сейчас не до проекта! – не давая Заре времени на колебания, решила Гвинед. – Заберём тебя потом. Тебе-то арест не грозит! Иди, иди!

Когда Артур выбрался из кресла и исчез в люке, Зара посмотрела на Гвинед с удивлением. Она ещё не видела прайм-админа такой.

– Что творится? – спросила Гвинед мгновением раньше, чем Зара успела задать тот же самый вопрос. – Зачем вы меня усыпили?

– Давайте не сейчас, Гвин. Отложим наши разборки. Сейчас главное – улететь…

– База Рианнон разрешила старт, – очень кстати сообщила капсула.

– Ну так стартуй!

Наконец-то окружающая среда начала подчиняться. Внутренний люк шлюза захлопнулся, внизу что-то протяжно заскрежетало – это разъехались створки пола – а потом капсула мягко провалилась. Вес исчез. К горлу подступила тошнота. Капсула выпала из Рианнон в открытый космос. Они летели.