УДАР

Первый снаряд врезался в атмосферу над Коралловым морем — центнеровая капля кипящего алюминия на скорости в половину световой. Ни один глаз не видел процесса падения: пролет сквозь всю атмосферу длился меньше миллисекунды. Просто между небом и морем мгновенно возникла бесконечно длинная, тончайшая, ослепительная как тысяча солнц нить — линия раскаленной плазмы, в которую превратился снаряд и воздух на его пути.

В километре вокруг трассы снаряда воздух, пронзенный ливнями высокоэнергичных частиц, также немедленно перешел в состояние плазмы. Над океаном вспыхнул чудовищный столб огня, подобный огненному шару при ядерном взрыве, но более смертоносный, ибо сила его воздействия медленнее падала с расстоянием. Тепловое излучение в радиусе двухсот километров от взрыва мгновенно испарило верхний слой воды и воспламенило все, что было способно гореть — корабли, деревья, здания, даже почву. Через минуту последовал второй снаряд — над Минданао, затем третий — над Алеутами. Люди, успевшие укрыться в бункерах, оцепенело смотрели трансляции со спутниковых камер — тех, что не были сожжены в первую же секунду электромагнитным импульсом.

Раскаленный воздух на линии удара фонтаном бил в стратосферу, увлекая за собой пепел, пыль и водяной пар с поверхности, и на месте столба огня поднималась многокилометровая башня из дыма. Закручиваясь в гигантское торнадо, она блуждала по земле много часов и превращала в пустыню даже те области, что избежали прямого лучевого удара… А снаряды все падали и падали огненным дождем день и ночь. Зажженные тепловым излучением пожары охватили почти всю сушу. Следом разразился ураганный, многодневный тропический ливень — результат обильного испарения воды из морей. Ливень потушил пожары, но к тому времени спасать от огня было нечего. В пепел обратилась не только вся растительность, но и почвенный слой со всеми корнями, семенами и микробами, которые делали почву плодородной. Дождь довершил дело, превратив остатки дерна в безжизненную полужидкую грязь. И даже после того как прекратился ливень, грязь продолжала стекать с возвышенностей, обнажая каменный остов холмов. Разве только в приполярных областях, куда упало меньше снарядов, кое-где чудом уцелели островки тундры — но на всей остальной суше не осталось ничего кроме голых скал, пустынь и мертвых грязевых болот.

Так в сентябре 2295 года погибла Земля.

Все началось с открытия Кальциевого города в 2101 году.

Все начиналось мирно. Автоматический луноход «Куой» блуждал по кратеру Альфонс, исследуя химический состав грунта. Это был рядовой дипломный проект студентов Ханойского университета, по Луне ползали сотни таких любительских роверов, и никаких особых открытий от «Куоя» не ожидалось. Долгое время их и не было — грунт представлял собой обычную смесь силикатов разных металлов. Но, приближаясь к центральной горке кратера, луноход начал встречать необычные участки с высоким содержанием тех же металлов, особенно кальция, в химически чистом виде. Нигде больше на Луне не было ничего подобного. Еще более странным выглядело то, что кальциевые пятна располагались регулярно, в узлах шестиугольной решетки.

Это было настолько интересно, что мировые селенологические центры бросили целую армию луноходов в Альфонс и соседние кратеры. Затем была создана и обитаемая база. Постепенно выяснилось, что металлическая аномалия имеет форму правильного круга с четкими границами, около километра в диаметре. Искусственное происхождение аномалии стало несомненным.

В медиа она получила прозвание «Кальциевый город» — как скоро выяснилось, совершенно ложное. В «городе» не было ни жилых помещений, ни чего-либо похожего на руины таковых. Не удалось обнаружить никаких следов органики. Геометрия решетки подсказывала, что когда-то она была массивом телескопов и антенн — автоматической обсерваторией, а не населенной базой. Ученые выявили остатки электрических цепей и трубопроводов системы охлаждения — но и только. Невозможно было составить ясное представление об инопланетной технологии по одним химическим следам.

По анализу треков частиц космического излучения в металлических зернышках удалось определить время, когда «Кальциевый город» прекратил существование: середина ХХ века. Историки нашли, что как раз тогда, в 1958 году, и как раз в кратере Альфонс, астроном Николай Козырев наблюдал необычное выделение газа. Сам Козырев истолковал явление как вулканическое, но поверить в это было трудно — геологическая активность Луны прекратилась миллиарды лет назад. Только теперь, после открытия «города», стало ясно, что на самом деле Козырев наблюдал серию взрывов, обративших обсерваторию в пыль. Вероятно, она самоуничтожилась после того, как заметила запуск первого спутника или какое-нибудь ядерное испытание.

Открытие следов чужого разума стало, конечно, величайшей сенсацией.

В XX и XXI веках земляне успели побывать на Луне, Марсе и ближайших астероидах, автоматические зонды спустились под облака Титана и в подледный океан Европы, телескопы прощупали каждый градус небесной сферы во всех мыслимых диапазонах электромагнитных волн, открыли бесчисленные планеты у других звезд — но до «Кальциевого города» не находили никаких следов внеземного разума. Ни артефактов, ни достоверных сигналов.

Теоретики объясняли это тем, что благоприятные для жизни условия складываются в космосе слишком редко. Планеты, похожие на Землю по размеру и температуре, встречались у многих звезд. Но в абсолютном большинстве это были сухие безжизненные «Венеры» и «Марсы», или же обильные водой, но все равно мертвые ледяные и океанические миры. Лишь одна земноподобная планета из тысячи содержала в атмосфере кислород — почти несомненное свидетельство жизни. Такие планеты можно было пересчитать по пальцам, и ближайшая, Саломея, располагалась в 150 световых годах от Земли. Но и обитаемые планеты не показывали характерных признаков цивилизации — высокочастотных радиошумов или тепловых пятен. И все-таки надежда найти в Галактике разумную жизнь не умирала и заставляла проводить все новые, все более глубокие поиски.

И вот теперь руины инопланетной обсерватории нашлись совсем недалеко от Земли, и обстоятельства открытия внушали тревожные мысли. Чужие следили за Землей, но не хотели быть обнаруженными. Они взорвали свой наблюдательный пункт, как только возник риск его раскрытия. Они не стремились установить контакт. К чему же тогда они стремились? Какое место в их планах занимала Земля?

Следующий шаг к пониманию был сделан нескоро.

В 2184 году два астронома, Карл Квон и Фархад Назим, обнаружили странность в спектре одной слабой звезды в созвездии Орла. Эта звездочка была едва видна невооруженным глазом и не имела названия, а только обозначение в каталоге — Gliese 764.2. Отделенная от Земли 108 световыми годами, она ничем не выделялась среди множества подобных ей желтых карликов класса F. Странным в ней было одно — исключительно узкая и яркая линия в микроволновой части спектра. Предыдущие наблюдения не показывали ничего подобного. Больше всего это походило на излучение мощной антенны где-то около звезды — антенны, нацеленной на Солнечную систему.

Это не мог быть сигнал, так как яркость излучения не менялась, оно не несло никакой информации. Поэтому появилась гипотеза, что обитатели Gliese 764.2 направили к Земле световой парусник, и микроволновой излучатель предназначен для его разгона. Подобная технология давно применялась людьми — световые парусники летали по Солнечной системе с XXI века — так что гипотеза смотрелась убедительно. Еще больше веса придавало ей время открытия. В 1958 году лунная обсерватория, очевидно, сообщила на родную планету, что земляне вышли в космос, и самоуничтожилась. Через 108 лет ее послание дошло до Gliese 764.2. После нескольких лет подготовки включился разгонный излучатель, и стартовала экспедиция к Земле. И вот еще через 108 лет, в 2184 году, на Земле увидели включение излучателя. Все сходилось идеально. Аквилиане — так назвали инопланетян по латинскому имени созвездия Орла, «Аквила» — знали о нас и летели к нам. Вот только зачем?

Полвека прошло на Земле в тревожных гаданиях и попытках установить контакт с аквилианами. Но те молчали. Где-то в пространстве летел их невидимый флот, стремительно приближаясь к Земле, и с каждым пройденным парсеком его молчание становилось все более пугающим.

Окончательная черта была подведена в 2232 году. Полуразумный орбитальный радиотелескоп, постоянно нацеленный на Gliese 764.2, обнаружил, что рядом со звездой как будто на пустом месте возник источник поляризованного синхротронного излучения. В своей исторической статье радиотелескоп-робот опубликовал удивительные параметры нового объекта: расстояние — 57 световых лет, напряженность магнитного поля — около 400 гаусс, скорость приближения — половина скорости света.

Только теперь картина событий стала вполне ясна. Сначала микроволновой лазер у Gliese 764.2 разогнал звездолеты до половины скорости света. Некоторое время они летели с этой скоростью по инерции, а потом включили магнитное поле — включили для торможения. Поле работало как парашют, создавая упор против набегающего потока ионов межзвездной среды. При торможении ионов в магнитном поле рождалось видимое на Земле радиоизлучение.

Итак, чужие не просто летели в нашу сторону на звездолетах невероятной мощности. Они тормозили. Они намеревались остановиться в Солнечной системе. И главное, они по-прежнему не посылали ничего похожего на сигналы ни в одном диапазоне волн.

Даже у самых правоверных пацифистов, убежденных, что высший разум непременно гуманен и миролюбив, не осталось сомнений: к Земле движется флот вторжения.

Невозможно описать смятение, охватившее тогда мир. Невозможно рассказать обо всех дикостях и безумствах людей перед угрозой, которая более всего пугала своей абсолютной непредсказуемостью. Паника обрушивала рынки. Бесчисленные «контактеры» заполнили медиа, каждый со своим уникальным «посланием» и рецептом спасения. Миллионы людей шли за ними, и так возникли могущественные секты мирового масштаба. Другие бросились за спасением в традиционные религии, третьи прокляли бесполезных богов и воззвали о помощи к темным силам. В религиозных распрях и кровавых смутах рушились государства.

Но, к счастью, разум не окончательно покинул человечество. Многие сохранили трезвость ума, и им было ясно, что явление аквилиан — еще не конец света. Техника пришельцев была основана на известных законах физики. В ней не было ничего необъяснимого, «магического». Очевидно, аквилиане не могли ни летать, ни даже передавать сигналы быстрее света. Они использовали обычные электромагнитные волны и поля, хотя и невообразимой мощности. Они не были ни богами, ни демонами. И это означало, что их можно победить.

Правительства трех великих держав — Индокеании, Амеропы и Пацифики — оставили распри и срочно договорились о создании Объединенного Космофлота. Его руководство получило почти диктаторскую власть над Землей. И вскоре стратеги Космофлота представили детальный план отражения атаки.

Первым делом планировалось построить пункты управления и промышленные базы на Луне, ближних планетах и астероидах. Затем нужно было приступить к созданию главного оружия Земли — «Роя Светлячков». Так назвали гигантское облако лазерных излучателей, расположенных внутри орбиты Меркурия. Каждый отдельный «светлячок» не обладал большой мощностью, но, работая синхронно, они были способны разогнать кинетические снаряды на световых парусах до огромной скорости.

Нетрудно было подсчитать, что инопланетный флот включил магнитные парашюты еще в 2170 году. Расстояние до него было определено наблюдениями. Тормозя с половины скорости света до нуля, флот должен был прибыть в Солнечную систему в начале XXV века. Таким образом, времени на подготовку обороны осталось около двухсот лет.

По плану Космофлота предполагалось за двести лет достроить Рой, а в начале XXV века запустить парусные снаряды в сторону аквилианских захватчиков. Снаряды должны были столкнуться с аквилианским флотом на дальней окраине Солнечной системы на скорости в доли процента от световой. Энергии столкновения все еще с лихвой хватило бы для уничтожения противника.

План выглядел безупречно. Но в один роковой день выяснилось, что стратеги предусмотрели не все.

19 сентября 2295 года главный астроном Космофлота вручил овер-коммандеру Омару Янсену лаконичный доклад. В тексте говорилось, что часом раньше резко усилился поток теплового излучения из района аквилианского флота. Но излучал не флот. Излучало нечто другое. Гораздо более близкое. И оно приближалось со скоростью в половину скорости света.

Истолкование было очевидным. Перед тем как начать торможение, звездолеты Аквилы отделили от себя какие-то снаряды (возможно, переделанные из ненужных более световых парусов). Снаряды не тормозили, а продолжали путь с прежней скоростью 0,5 С. Тепловое излучение появилось из-за трения снарядов о межпланетный газ Солнечной системы. Судя по расстоянию и скорости, до удара о Землю им осталось 27 часов.

Было понятно без лишних объяснений, какие последствия несет Земле бомбардировка снарядами на такой чудовищной скорости.

Янсен распорядился временем хладнокровно и эффективно. Около сотни шаттлов с экипажами успели подготовиться к старту и ушли на орбиту, унося самое драгоценное — законсервированные человеческие яйцеклетки, искусственные бактерии и другие биоматериалы для замкнутых экосистем в космических колониях. О массовом вывозе людей речи быть не могло — в шаттлах уместилось бы лишь несколько сотен, и брали только самых ценных специалистов. Основная масса населения укрылась в бункерах — их начали повсеместно строить еще в начале XXIII века. Сам Янсен остался на Земле, на центральном пункте управления. Он руководил эвакуацией до последнего момента работы радиосвязи.

20 сентября, утром по всемирному времени, первый снаряд врезался в атмосферу Земли над Коралловым морем.

Бомбардировка длилась около суток. Более двухсот снарядов врезались в атмосферу планеты, и при каждом ударе высвобождалась энергия десятка «царь-бомб». Планета успела сделать полный оборот, и ни один материк, ни один океан не избежал поражения.

Плотные тучи пепла и паров на много дней окутали Землю. Мало-помалу тучи изошли грязным снегом и кислотным дождем, но мельчайшая пыль, вынесенная в стратосферу, осталась там висеть на долгие годы. Пыль поглощала солнечный свет. Небывалые, во все небо, пурпурно-огненные закаты и рассветы в серебристых облаках горели над холодеющей с каждым днем планетой. Лето в 2296 году не настало, и в следующем тоже. Пять лет подряд в Европе и Северной Америке лежал снег, не тая, а в южных странах не выпадало ни капли дождя.

Далеко не все бункеры запаслись пищей и водой на такой срок. Неизвестно, сколько людей было убито снарядами и пожарами, но куда больше погибло в ту страшную пятилетнюю зиму от голода, болезней и в кровавых схватках за еду в душной полутьме подземелий. И даже когда кончилась зима, и выжившие выползли на свет с мешками семян и удобрений, они увидели, что Земля опустошена и бесплодна. Редкие островки уцелевшей почвы не были способны прокормить и сотой доли населения.

Так цивилизация на планете погибла. Но еще оставался космос.

Несколько тысяч служащих Космофлота на орбитальных станциях, лунных и марсианских базах, теперь должны были научиться жить самостоятельно, без поддержки Земли. Выжить, произвести потомство, сохранить цивилизацию — уже это казалось задачей свыше человеческих сил; но нужно было еще и готовиться к встрече врага.

Аквилианский флот приближался и продолжал тормозить. Его магнитные парашюты с каждым годом все ярче светились синхротронным излучением. До прибытия врага в Солсистему оставалось около века.

 

ПЕРЕГОВОРЫ

7 раджаба 1735 года Хиджры

(7 июня 2305 года нашей эры)

Нижнее Поволжье, Земля

Эльдар Гусейнов в пыльном плаще, перетянутом портупеями и патронташами, сидел в седле квадроцикла. Противоожоговая маска с круглыми темными очками-консервами скрывала его лицо. Из-под маски выбивалась длинная и косматая черная борода. Позади эмира выстроилась рядами его дружина — полсотни таких же бородачей в масках. Их квадроциклы заряжались от солнца, распахнув огромные крылья тонкопленочных батарей, и были похожи на отдыхающих драконов. Смоляно-черные полотнища, подставленные солнцу, трепетали и хлопали на холодном ветру. Воины ждали.

Вокруг была пустыня — голая, плоская, растрескавшаяся. Далеко слева вздымались гигантские обугленные карбокерамические столбы — все, что осталось от мегахауса Знаменск после Удара. Позади пустыня спускалась к Ахтубе. Там, где некогда пышно зеленела волжская пойма, теперь тянулось до самого Каспия гигантское грязевое болото, прорезанное мутно-желтыми меандрами проток. Его безжизненная поверхность лишь прошлой весной впервые подернулась бледной патиной одноклеточных водорослей.

Впереди приземистым бетонным куполом вырастал из земли вход в бункер. «Стой. Предъяви ID-чип. Охрана стреляет на поражение», — предупреждала полустершаяся трафаретная надпись над стальной дверью. Угрозу молчаливо подтверждали пулеметные турели по обе стороны двери. За бункером обширный кусок пустыни был огорожен новеньким забором из проволочных секций. По всей огороженной площади в беспорядке валялись сбросовые контейнеры — стотонные сфероконические танки, каждый в буром нагаре атмосферной окалины. Плакаты на каждой секции ограды извещали по-английски и по-русски: «РЕКОНСТРУКЦИЯ ВПП КОСМОДРОМА КАПУСТИН ЯР. РАБОТЫ ВЕДеТ ДЕПАРТАМЕНТ ПО ДЕЛАМ ЗЕМЛИ ОБЪЕДИНеННОГО КОСМОФЛОТА».

Людей нигде не было. Бункер не подавал признаков жизни. Никто не обращал внимания на эмира и его людей.

Быстрым нервным движением Эльдар приподнял маску, сунул в рот самокрутку и, прикрываясь от ветра, закурил. Его дочерна загорелое лицо, украшенное орлиным носом, было безусым и неожиданно юным. Длинная косматая борода на нем выглядела неуместно — будто неуклюже приклеенная.

Эмир не оглядывался на дружину. Ему не хотелось, чтобы бойцы прочли озабоченность на его лице.

Эти свиньи космофлотцы заставили его ждать. Никто не вышел его встретить — а это было неуважение. Эмир никому не мог позволить неуважения к себе, иначе быстро перестал бы быть эмиром. Безошибочным чутьем вожака стаи он чувствовал, что еще немного — и унизительное ожидание под дверью начнет подтачивать его авторитет.

— Кто вы такие? — наконец-то проснулась громкая связь бункера.

Не слишком вежливый ответ, но даже такой был лучше полного молчания. Выдерживая паузу, Эльдар выплюнул окурок и тщательно втер ботинком в грунт. Неспешно надвинул маску. Затем повернулся к своему знаменосцу и махнул рукой: не мог же он ронять свой авторитет, лично отчитываясь перед кем-то невидимым.

Рослый, плечистый знаменосец с готовностью соскочил с седла. Отработанным эффектным движением выхватил из-за спины флаг, воткнул в землю и развернул одним широким рывком. Зеленое полотнище с золотой арабской каллиграммой, заключенной в восьмиугольник, шумно захлопало на ветру.

— Великий эмир и президент Иделистана! — проревел знаменосец. — Верховный военный и гражданский уполномоченный Волгоградский, Волжский, Краснослободский, Сарпинский, Балыклейский, вовеки победоносный Эльдар Хаджи Музаффаршах Данияр-оглы из рода Гусейновых с приветствием и дипломатическим визитом к наместнику Космофлота!

Прошло некоторое время, прежде чем громкая связь снова заговорила:

— Господин эмир, — тон стража бункера стал явно почтительнее. — Вы можете войти. Ваши люди пусть подождут снаружи.

Эмир с каменным лицом обернулся к помощнику.

— Вагиф, ты за старшего, — распорядился он. — Буду выходить на связь, — он похлопал по рации на поясе, — каждые двадцать минут. Пропущу один сеанс — ты знаешь, что делать.

— Есть, мой эмир.

Эльдар Гусейнов неторопливо слез с седла и, не оглядываясь, тяжелой уверенной походкой зашагал к бункеру.

Его уверенность была показной. Он понимал, что по сути отдает свою жизнь в руки космофлотцев. Пулеметные стволы настороженно следили из амбразур. Кто-то внутри мог в любой момент нажать гашетку, и ни Эльдар, ни его бойцы ничего не смогли бы сделать в ответ. Надежда была одна: что Космофлот так же, как и они, нуждается в дружбе.

Массивные створки бронедверей с подвыванием гидравлических приводов начали отворяться. Эльдар шагнул во мрак тамбура. Снял маску, постоял, чтобы глаза привыкли к темноте. Стены в угрюмо-зеленой краске стен, стальные челюсти турникета, пост охраны за пуленепробиваемым стеклом — все было как во всех бункерах.

— Господин эмир, приветствую! — Навстречу шагнул невысокий остроносый мужчина в синем рабочем комбинезоне с множеством кармашков, протянул руку. — Доктор Лен Сторм, начальник строительных работ. Я должен совершить какой-то ритуал?

Эльдар улыбнулся.

— Необязательно. Приветствую, доктор Сторм. — Стоя в дверях, на виду у дружины, вожди обменялись крепким рукопожатием.

— Простите, что не встретил сразу, — в голосе Сторма не чувствовалось вины. — У нас очень много работы, а людей мало. Да что мы тут стоим — идемте ко мне.

Следуя за Стормом, Эльдар вышел из вестибюля на винтовую лестницу. Они направились вниз, на жилые уровни — металлические ступени лязгали под ногами, лампы тускло горели в решетчатых коробах. Сейчас я могу запросто выстрелить ему в спину, думал Эльдар. Но не буду. Зачем?

— Очки и маски можете уже не носить, — бросил Сторм, — озоновый слой восстановился. Вы, как я понимаю, местный правитель? — без перехода спросил он. — Простите, если задаю глупые вопросы. Мы плохо знаем, что творится у вас, наземников.

— Как и мы о вас.

Сторм понимающе кивнул.

— Вас интересует, зачем мы прилетели. Конечно, я расскажу. Наши планы вполне открыты. Наша задача — восстановить космодром Кап-Яр. Еще тридцать сбросов контейнеров — и можно будет развернуть производство бетона, начать реконструкцию взлетной полосы. Через четыре месяца начнем принимать шаттлы, построим верфь, через два года планируем первый старт…

Под увлеченную болтовню Сторма они сошли с лестницы на второй подземный этаж и двинулись по коридору. Свет редких ламп выхватывал из темноты участки стен из ячеистого бетона, местами попадался намалеванный по трафарету указатель: «Секция А1», «Блок А15». По стенам извивались пыльные сплетения кабелей и труб.

— А с какой целью все это? — спросил Эльдар, когда начальник строительства замолчал. — Вы хотите вернуться на Землю? Что-то вывозить с Земли?

— Вернуться? — Сторм как будто даже испугался такого предположения. — О нет. Возить с Земли, конечно.

— Я могу спросить, что?

— Почему нет? Уран, торий. — Они свернули в жилую секцию — стены здесь были покрашены в голубую краску и разрисованы цветочками. — Цезий, рубидий, редкие земли, золото… Только на Земле ведь есть минеральные концентраты. Руды или соленая вода на худой конец. Тут есть неподалеку озеро Эльтон — в нем одном больше доступного лития, чем на всей Луне… Короче, на вашу землю и хлеб мы не посягаем. Если беспокоились — расслабьтесь. Вмешиваться в ваши дела мы не собираемся. И от вас ждем того же. Все, мы пришли.

Они остановились перед дверью с надписью «Бокс А22-15». Сторм отворил ее, проведя запястьем левой руки по электронному замку.

За дверью оказался типовой жилой бокс три на два метра. Комнатушка была едва освещена. Двухъярусная кровать, откидной столик, едва различимая в полумраке фотография женщины с ребенком, декоративная стекляшка на решетке воздуховода — жалкие попытки придать убежищу домашний уют. Сторм откинул от стены столик, жестом пригласил Эльдара сесть на кровать, сам полез во встроенный холодильник.

— Значит, никто ни во что не вмешивается? — спросил Эльдар. — Мы сами по себе, вы сами по себе?

— Как-то так, — согласился Сторм, выставляя на стол пакет вина, пару пластиковых стаканчиков и коробки консервов. — Забыл спросить: вы ведь мусульманин? Алкоголь употребляете?

— С хорошим человеком почему бы не употребить? — проявил дипломатичность Эльдар. — Я не фанатик. Наливайте. А жаль.

— Чего жаль?

— Вы же ураном сыты не будете. Вам нужна пища, — Эльдар с сомнением поглядел на розовое желе в консервной банке, которую только что откупорил Сторм. «Спирулина пищевая со вкусом тунца», сообщала этикетка. — Нормальная пища, не такая как эта. Хлеб, овощи — все это у нас выращивают. Биотопливо — у нас и его делают…

— Да? — брови Сторма приподнялись в легком удивлении. — Разве почва не погибла?

— Везде, кроме Иделистана, — Эльдар самодовольно улыбнулся. — Водохранилища на Волге схлынули, дно обнажилось — а там плодороднейший ил. Если грамотно отводить воду, не давать земле заболачиваться — снимаем два урожая в год. Овощи растут вообще как сорняки, их девать некуда.

— Это интересно, — без особого интереса сказал начальник строительства, — но еду мы сами делаем. — Он зачерпнул вилкой и отправил в рот порцию спирулины. — Вполне съедобную. Когда-нибудь нашим внукам захочется роскоши, вот они и начнут покупать у вас натуральное, а пока… Что еще можете предложить?

— Рабочие руки, — Эльдар не подал вида, что поворот беседы ему не нравится. — Этого добра тоже полно. В бункерах тысячи бездельников не знают чем себя занять. А может, вам и охрана понадобится. Об этом тоже можно договориться.

— Охрана? — Сторм нахмурился.

— Вас тут, на Земле, многие вас не любят. «Сбежали в космос и отсиделись», — так о вас говорят. «Мы тут голодаем, мрем от болезней, а они над нами летают — только посмеиваются»… Много стало злых, завистливых людей, доктор Сторм. И опасных.

— Неквалифицированная рабочая сила не нужна, — прохладно сказал начальник строительства. — Охрана… по этой части тоже кое-чем располагаем. — Он поднял стаканчик. — Но все равно спасибо за предложение. Выпьем за победу, господин эмир!

— Да, за победу, — Эльдар выпил залпом. — Это вы хорошо сказали. За нашу и вашу победу. Думаете, мы тут на Земле не мечтаем покончить с аквилианами? За все, что они с нами сделали? Мы тоже хотим внести вклад. У вас людей мало — сами же говорите. А задачи огромные. Зачем ваших ценных специалистов отвлекать от важных дел, заставлять делать эту… еду? — Эльдар с отвращением ткнул вилкой в спирулиновое желе. — Доверьте нам простую работу — и построите свой космодром, иншаАлллах, за один год, а не за два…

— Чего вы, собственно, от нас хотите? — В голосе начальника строительства как будто впервые прорезалась жесткость.

— Хотим дружить, доктор Сторм, — Эльдар с широкой улыбкой поднял свой стаканчик. — Только и всего. Не выпить ли нам за дружбу?

— Говорите прямо, господин эмир. Какие выражения дружбы вам требуются?

Эльдар помедлил, собираясь с мыслями. У них вроде как пошел разговор по делу, и это было хорошо.

— Я хочу, — заговорил он, взвешивая каждое слово, — чтобы Космофлот признал меня единственным законным правителем моей страны, Иделистана. Чтобы не имел никаких дел с моими врагами.

— Насколько я знаю, — осторожно сказал Сторм, — законное правительство этой страны находится в Москве.

— В развалинах Москвы. Прячется в каком-нибудь бункере. О них ничего не слышно с самого Удара. И Москва далеко, а я близко. Ставьте на меня, и не проиграете.

— Это все?

— Это будет знак дружбы с вашей стороны. А дальше будем договариваться по конкретным товарам. Нам нужны средства связи, моторы, вообще любая техника. Химия, лекарства, оружие…

— Только не оружие, — решительно сказал Сторм. — Про это забудьте. А насчет остального… Я должен согласовать все с начальством. Но, думаю, возражений не будет. Я полагаю, что ваши предложения вполне разумны.

Эльдар улыбнулся очень сдержанно — стараясь не показать, какая гора свалилась у него с плеч.

— Вы совершенно правы, доктор Сторм.

— Теперь что касается наших потребностей. Продовольствие, топливо — это хорошо. Но это не главное. Гены — вот что нам нужно, — Сторм заговорил торопливо и взволнованно. — Гены. Понимаете? Нас, космиков, мало, слишком мало. Чтобы не выродиться, нам нужны гены людей с Земли. Как можно больше генетического разнообразия…

— Женщины?

— О нет, нет. Только образцы клеток. Можно даже ногти, волосы… Но это не скоро. Когда запустим транспорт на орбиту, тогда можно будет и начать… И последнее, — Сторм допил свой стаканчик. — Рабочие руки нам не нужны. Нужны рабочие мозги. Посылайте нам умных, талантливых, обучаемых людей, лучше всего подростков. Если человек нам подойдет — заплатим за него щедро.

Эльдар дружески хлопнул его по плечу.

— Никаких проблем, доктор Сторм. Нам в Иделистане умные и талантливые ни к чему. Сработаемся. Наливайте.

 

БИТВА

24 мая 2418 года

Астероид Рианнон

Астероид, названный в честь древней кельтской богини, был некогда ядром погасшей кометы. Внешне он выглядел как цельнокаменная скала, но внутри был конгломератом из силикатной пыли, песка и щебня, вмороженных в аммиачно-водяной лед с углеводородными клатратами. Сверху все это было присыпано сухой пылью реголита, побито кратерами. Рианнон ничем не выделялась среди тысяч километровых астероидов, что вращались между орбитами Марса и Земли. Почему же Космофлот выбрал для основания колонии именно ее? По чисто случайному совпадению. В 2280 году Рианнон должна была сблизиться с другим, безымянным астероидом, всего на 400 километров — уникальная возможность сцепить их в пару.

Технология переделки астероидов в жилые колонии была к тому времени отработана. Подготовительная операция заняла около двадцати лет. Сначала роботы-бурильщики в тщательно выбранных точках пробили шахты до ледяного слоя. Затем туда запустили рои миниатюрных роботов с радиоактивными источниками тепла — ферментоботов, «дрожжей». Те начали греть лед, высвобождая замерзшие газы из клатратов. Газовые пузыри, раздуваясь, взламывали лед, от них вглубь астероида разбегались сети трещин. Ферментоботы по этим трещинам забирались все глубже в недра Рианнон, оставляя за собой цепочки новых пузырей. Выделяемые «дрожжами» катализаторы сцепляли кремнезем и углеводороды в вязкую, медленно застывающую силиконовую массу — так стенки пузырей закреплялись и обретали прочность. Мало-помалу внутренность Рианнон превращалась во вспененный пористый лабиринт со структурой хлебного мякиша.

А пока ферментоботы прокладывали путь к центру, в уже застывших полостях трудились искусственные бактерии, перерабатывая газовую смесь в пригодный для дыхания воздух. Отходы — водород и углеродная сажа — не пропадали даром. Водород шел на топливо, а углерод — на сверхпрочные волокна из нанотрубок. Роботы-швецы затем извлекали их на поверхность и сшивали в единый гигантский трос — привод, необходимый, чтобы раскрутить Рианнон и создать внутри нее тяготение.

Трос, намотанный в сотни витков на Рианнон, как на катушку, дожидался заветного 2280 года. Когда второй астероид (незатейливо названный Р2) достаточно приблизился к Рианнон, робот-тяжеловес с ракетным двигателем оттащил к нему свободный конец троса и прочно присоединил, вплавив глубоко в лед. Р2 как ни в чем ни бывало продолжал лететь по орбите — пока трос не натянулся до отказа. Волна напряжения пробежала по тросу и обоим астероидам. В миг пиковой нагрузки могло показаться, что две хрупкие горы не выдержат — развалятся сами или разорвут трос. Но все было рассчитано точно. С треском и скрежетом, не слышными ни одному человеческому уху, Рианнон просела всей массой, принимая форму луковицы. Широким веером с нее разлетелась пыль, обнажая глыбы коренных пород, заблаговременно скрепленные упругой сеткой. Связка выдержала. Рианнон и Р2 закружились вокруг общего центра масс, подобно гигантскому боласу, делая оборот примерно за полчаса.

Так Рианнон обрела центробежное тяготение в пятую часть земного — вполне пригодная для жизни величина. Осталось только расчистить полости, проложить внутренние коммуникации — и начальник Департамента колонизации мог с чистой совестью доложить овер-коммандеру Космофлота: «Работы завершены в срок. Астероид готов к заселению».

С тех пор прошло без малого полтора века.

Колония Рианнон — пещерный лабиринт-муравейник с десятитысячным населением — стала крупнейшей в Солсистеме фабрикой по производству людей.

Давным-давно, сразу после основания первых космических колоний, выявился печальный факт: в слабом тяготении Луны, Марса и астероидов здоровые дети не рождались. Земная гравитация оказалась критичной для правильного развития плода. Космофлоту ничего не оставалось, кроме как налаживать репликацию людей в искусственных матках-утеринах. Там, в управляемой среде, можно было нейтрализовать вредное влияние низкой гравитации.

Эта технология была разработана еще до Удара, но опробована только на животных. После Удара отчаянные условия заставили отбросить старомодный гуманизм и начать рискованные эксперименты на человеческих зародышах. Производство людей поставили на поток довольно быстро, а позже удалось вывести новые человеческие породы, которые могли и сами размножаться в низкой и даже нулевой гравитации. Но и после этого утерины продолжали работать. Для быстрейшей колонизации космоса требовалось много людей — гораздо больше, чем могло родиться естественным путем. Верный своей политике дублировать все что можно, Космофлот создал несколько антропофабрик в разных местах Солсистемы. И Колония Рианнон стала одной из них.

— Две минуты до прохода первой волны…

Просторная полость — округлая каверна неправильной формы — была погружена в полутьму. Горели только цифры под смотровыми экранами — расстояние до цели, скорость, точность наведения, — и сами экраны: виды с камер, установленных на снарядах.

Доктор Нерия Вэй смотрела на экран из толпы рианнонцев, так же, как все, затаив дыхание и боясь пропустить хоть один кадр.

Нерия Вэй не так давно прибыла в Рианнон с Марса — заключать важный контракт на выращивание нескольких сотен людей: у Марса до сих пор не было собственных антропофабрик. Нерия была колониалкой в четвертом поколении, с типичной для марсиан и астероидных жителей внешностью — высокая, грациозно-худощавого сложения, большеглазая, бледнокожая. Как и все вокруг, она была нага. Среди колониалов ношение одежды давно стало необязательным, а у высокопоставленных лиц, чьи тела были совершенно очищены от физических изъянов генетической и эмбриональной коррекцией — даже и неприличным. Редковолосую голову Нерии охватывал серебристый обруч диадемы-антенны. Через диадему процессор, имплантированный под кожу на лбу, получал беспроводное питание и поддерживал связь с информационной сетью.

Нерия вполне могла бы смотреть передачу одна, в своей личной полости, безо всяких экранов — процессор-имплант транслировал бы сигнал прямо в зрительную кору мозга. Но она была официальным лицом, и дипломатический протокол требовал ее присутствия на публичной трансляции.

Как-никак наступал решающий момент для всего человечества. Момент, ради которого существовал Космофлот и были основаны колонии в Рианнон и на Марсе. Событие, ради которого была рождена на свет Нерия Вэй и все, кого она знала.

Битва с аквилианами.

— Одна минута до прохода первой волны…

Снаряды, нацеленные на аквилианский флот, мчались сквозь зону Койпера в 11 световых часах от Солнца. На таком расстоянии никакое управление, конечно, было невозможно. Снаряды должны были сами найти цель. И сейчас набившиеся в зал люди только и могли созерцать битву, которая на самом деле произошла 11 часов назад. А может, и вовсе не произошла. Никто еще не знал, действительно ли попали в цель снаряды, разогнанные Роем Светлячков до невообразимых 1200 километров в секунду.

На экранах во всем чудовищном триумфальном блеске сиял флот Аквилы.

Сами по себе четыре звездолета были крохотны и невидимы — но каждый извергал вперед по курсу плазменную струю, пылавшую ярче и жарче Солнца. Звездолеты к этому времени успели настолько сбросить скорость, что магнитные парашюты перестали быть эффективными — и на последнем этапе торможения включились реактивные двигатели.

Стокилометровые хищные цветы из мегаэлектронвольтной плазмы лениво вспучивались в магнитном поле, рождая дуги протуберанцев и скрученные щупальца филаментов. До сих пор был неизвестен источник энергии, за счет которой двигатели кораблей уже больше века втягивали в себя межзвездный газ, разогревали до температуры солнечного ядра и вновь извергали. Антивещество? Микроскопическая черная дыра? Что-то еще более экзотическое? Чем бы оно ни было, Земля не могла и мечтать о такой мощи. Как человечество осмелилось бросить вызов этим колоссам? Неужели был хоть какой-то шанс победить?

— Тридцать секунд до прохода первой волны…

Не отрывая глаз от экрана, Нерия поднесла к губам чашку кофе и сделала глоток. Движение было машинальным, она едва почувствовала, что кофе уже остыл. Все ее сознание было там, в зоне Койпера.

Реактивный ураган плазмы выглядел подавляюще. Но он-то и был слабым местом врага. Сквозь него попросту ничего не было видно. Аквилиане своим выхлопом сами создали маскирующую завесу для людских снарядов. И теперь пришельцы летели вслепую, летели курсом, давно рассчитанным и предсказанным на Земле — летели напрямик к собственной гибели.

— Пятнадцать секунд до прохода первой волны…

Нерия поставила пустую чашку и судорожно стиснула пальцы.

Снаряды землян, как и корабли, не были видны в свете яростного огня. Это были небольшие кинетические болванки безо всяких взрывчатых веществ. Вражеский флот летел навстречу с такой скоростью, что энергии столкновения с лихвой хватило бы распылить его на атомы. Вся проблема заключалась в том, чтобы направить снаряды в цель.

Рой снарядов шел длинной, растянутой на гигаметры серией волн. Первую волну ждал почти неизбежный промах. Но она должна была передать следующей волне уточненные координаты мишеней, и та успела бы скорректировать курс.

— Пять секунд до прохода первой волны…

Нерия судорожно стиснула ручку кресла. Сейчас. Сейчас оно начнется.

— Первая волна прошла…

Плазменные деревья выхлопов начали медленно таять.

В зале возбужденно загомонили. Аквилиане выключили двигатели! Они нас заметили, увидели пролет первой волны! Теперь их звездолеты стали невидимы. Неужели они так просто ускользнут от удара? Нет! Экраны заискрились мелкими вспышками: это снаряды второй волны включали двигатели коррекции. Значит, первая волна успешно передала уточненные координаты целей… Значит, вторая волна получила свой шанс…

— Пять секунд до прохода второй волны…

Невыносимые пять секунд ожидания…

Взрыв!

Краткая вспышка, почти тусклая по сравнению с бурей реактивного пламени, что еще недавно царствовала на экранах, какой-то десяток килотонн, но — попадание!

— Объект «Рыжий», попадание, — бесстрастно подтвердил голос компьютера-комментатора.

Не помня себя, Нерия с воплем восторга вскочила на ноги. Есть! Получилось! Все новые взрывы вспыхивали на экранах — второй, третий, четвертый! — и под этот фейерверк почтенные руководители Рианнон, как дети, вскакивали с мест, орали, плясали, целовались. Никто уже не слушал комментатора («Объект «Белый», попадание…Объект «Бледный», попадание… Объект «Вороной», попадание… Все цели поражены»). Было ясно и так: победа, мир спасен, мы сделали свое дело. Зажегся свет, хлопнула пробка — кто-то откупорил напиток, по уверениям химиков, совершенно идентичный легендарному земному шампанскому.

— Это, конечно, прекрасно, — донесся голос из-за спины. — Но вы что, думаете, все кончилось? Аквилиане не такие дураки.

Нерия гневно оглянулась на того, кто столь бестактно отказался присоединиться к общей радости.

Полковник Максвелл Янг, эмиссар центрального командования, маленький смуглый венерианин. Встретив негодующий взгляд Нерии, он холодно усмехнулся.

Нерия закусила губу. «Вечно этим надо все испортить!» Она отвернулась, подавив в себе прилив ненависти — общего чувства гражданских колониалов к космофлотцам. Сейчас не время для таких недостойных эмоций. Все-таки без Космофлота ничего бы не получилось… «Но больше вы, голубчики, никому не нужны, — мелькнуло напоследок в голове Нерии Вэй. — Войне конец, и вам тоже». В ее улыбке скользнула тень злорадства — и тотчас стерлась.

 

УРОК

Программа социализации Колонии Фламмарион, Луна

Возрастная категория: 7–8 лет

Модуль: История послеударного периода

Урок N 3: Мартовская революция

Тип урока: Линейный нарратив

Последняя редакция: 6 февраля 2471 года

Текст: Здравствуй, [ИмяУченика]! В прошлый раз мы рассказали тебе о Койперовской битве, в которой Космофлот уничтожил аквилиан. А сейчас поговорим о том, что случилось после битвы.

Видео: орбитальная верфь над кирпично-рыжей поверхностью Марса. Виден остов корабля, опутанный паутинным коконом строительных ферм.

Длинный полутемный туннель. Вдоль стены тянется ряд рабочих мест, там работники горбят голые спины над консолями дистанционного управления.

Текст: Аквилиан уничтожили. Пора было переходить к мирной жизни. Космофлот стал не нужен. Но коммандеры Космофлота не желали расставаться с властью. Они продолжали запугивать людей аквилианской угрозой, чтобы те по-прежнему работали на Космофлот и покорно служили Венере.

Видео: роскошные покои с богато накрытым обеденным столом. Адонис Шастри, овер-коммандер Космофлота — тучный, обрюзгший, краснорожий — жадно ест, раздирая пальцами куски мяса и громко чавкая.

ШАСТРИ (гнусаво, капризно): Хочу построить новый корабль. Самый быстрый и мощный корабль во всем флоте. Личную межпланетную яхту. (Жуя, с набитым ртом): С плавательным бассейном, концертным залом и роскошной пыточной камерой! (Сладострастно облизывает пальцы).

ЮЛИУС ОКЕЛЛО, советник Шастри: Не будет ли это слишком, овер-коммандер? Силы колоний и так напряжены до предела. День и ночь они строят вам все новые корабли. Может, хватит?

ШАСТРИ: Не указывай мне, болван! (Визгливо): Я хочу, хочу, хочу этот корабль! А колонии… Что колонии? Припугнем их Аквилой, и будут как шелковые.

ОКЕЛЛО: Аквилиан давно разбили, овер-коммандер. Пятый год их не видно и не слышно. Люди нам не поверят.

ШАСТРИ (отмахивается): Это стадо верило нашему вранью до сих пор — поверит и сейчас. (Сатанински хохочет): МУАХАХАХА!

Текст: И вот колонии получили приказ: выделить людей, машины и все необходимые ресурсы для строительства гигантского межпланетного корабля «Гибель Богов».

Видео: скромный кабинет прайм-админа Колонии Фламмарион. За рабочим столом — старый прайм-админ Тим Новицкий. Он выглядит больным, затравленным и несчастным. Рядом стоит его младший помощник Астар Далтон — высокий, бравый и куда больше похожий на лидера.

НОВИЦКИЙ: Боже! Боже! Наш ненасытный Космофлот строит еще один корабль. Это немыслимо. Я пытался объяснить, что мы не можем, что колония и так работает на износ, но… (Закрывает лицо руками).

ДАЛТОН (сурово): Но зачем Шастри этот корабль?

НОВИЦКИЙ (горько усмехаясь): Против аквилиан, конечно же. Все та же надоевшая сказка! (Всхлипывает). Я не знаю, Астар. Как я скажу людям, что норма снабжения будет урезана еще на десять процентов? Что вводятся новые сверхурочные работы? Что отпуска опять переносятся? Как я буду смотреть им в глаза?

ДАЛТОН (грохнув кулаком по столу): Довольно! Хватит терпеть. Пора положить конец этому рабству. Соедините с Марсом!

В воздухе появляется Нерия Вэй, прайм-администратор Колонии Сильвана.

ВЭЙ: Приветствую, док Далтон. Уже получили последний приказ Шастри?

ДАЛТОН: Приветствую, док Вэй. Да, получили, и отказываемся его выполнять. Мы больше не подчиняемся Венере!

ВЭЙ (всплескивая руками): Не могу поверить! Док Новицкий, это правда? Вы восстали против Космофлота?

НОВИЦКИЙ (встает, выпрямляется, молодеет на глазах): Да! Да! Наконец-то мы на это решились!

ДАЛТОН: Вы с нами, Нерия?

ВЭЙ (расцветая): О, конечно, мой друг!

Текст: Вот так две главные колонии — Фламмарион и Сильвана — объединились и восстали против тирании Космофлота. Это случилось 10 марта 2423 года — тебя еще не было на свете, [ИмяУченика]. Вслед за ними провозгласили независимость и другие колонии в космосе и на Земле. Так народы Солсистемы начали борьбу за свободу.

Видео: картины космических битв. Сквозь черноту пространства плывут корабли, на них поворачиваются антенны и оружейные турели. Ракеты вылетают из стартовых шахт и разделяются на стройные рои снарядов. Ослепительно вспыхивает беззвучный взрыв. Корабль разлетается на раскаленные докрасна осколки.

Текст: Большинство колоний поддержало революцию. После нескольких сражений повстанцы начали брать верх.

Видео: Адонис Шастри с багровым, искаженным в бешенстве лицом колотит кулаком по столу так, что тарелки летят на пол.

ШАСТРИ (визжит): Нет! Нет! Нет! Никогда проклятым мятежникам, подлецам, предателям не увидеть моего поражения. Я уничтожу их до последнего человека! Сравняю с грунтом, распылю на атомы! Рой Светлячков! Вот какой фигурой я сделаю ход! Приказываю направить весь Рой на Фламмарион!

ОКЕЛЛО (в шоке): Но овер-коммандер, вы не можете! Рой — оружие против аквилиан. Вы не посмеете направить его на людей, на тех, кого поклялись защищать! Вы не можете изменить присяге!

ШАСТРИ: Что-о?! (Тяжело поднимаясь из-за стола). Это что, мятеж, Окелло? (Вопит в воздух): Арестовать! Расстрелять изменника!

ОКЕЛЛО (играя желваками): Есть, овер-коммандер. (Выхватывает пистолет и стреляет в Шастри).

Текст: Так погиб Адонис Шастри, непримиримый враг свободных колоний. Вскоре новый овер-коммандер Окелло заключил мир и признал независимость Марса и Луны.

Видео: Новицкий, Далтон и Вэй стоят, держась за руки, и смотрят в камеру — мужественно, устало и просветленно.

НОВИЦКИЙ: Мы выполнили свой долг.

ВЭЙ: Мы победили.

ДАЛТОН: Теперь мы — свободный народ.

Звучит гимн.

 

ЧЕРНЫЙ КОРОЛЬ

11 апреля 2473 г.

Колония Эрикс, Венера

Небо в панорамном окне было огненным. Мглисто-кровавым в надире и золотым в зените — золотым сиянием сквозь прозрачно-алые слои волокнистых и перистых облаков. Окно не было настоящим — никакое стекло не выдержало бы полутора веков воздействия серной кислоты. Да и человеческий глаз увидел бы снаружи только слепящую бело-желтую мглу без глубины и деталей. «Окно» было на самом деле экраном во всю стену кабинета, и показывало внешний мир не в видимом свете, а в ультрафиолетовом.

Максвелл Янг, прайм-администратор Колонии Эрикс, овер-коммандер Космофлота, стоял у экрана спиной к комнате. Невысокий, слегка сутулый, с сединой в волосах, он был в простом черном кимоно, какие некогда носили мастера боевых искусств. Одеяние было аурой, виртуальной иллюзией. Его скромный вид был обманчив. Реалистичный просчет и рендеринг всех этих мягких свободных складок требовал такой процессорной мощности, какой обладали только самые дорогие импланты.

— Продолжайте, — произнес Янг глуховатым вкрадчивым голосом, не оборачивая головы к собеседнику.

Доктор Эйнар Грин, молодой человек лет сорока, заметно взволнованный важностью своего доклада, стоял посреди кабинета почти навытяжку. Его аура была официальна и проста — голову нимбом окружало белое кольцо с бегущей строкой символов его должности (главный астроном), домена (Грин) и текущего статуса (при исполнении). Нервной скороговоркой Грин продолжил:

— Итак, статистически подтверждается, что в 2471-м и 72-м годах кометная активность за снеговой линией аномально усилилась. В троянцах Юпитера и поясе кентавров наблюдаются многочисленные вспышки, недолговечные комы и хвосты. Эти события не коррелируют ни с близостью объектов к Солнцу, ни с солнечной активностью.

— Ваша интерпретация?

Грин перевел дыхание.

— Мы видим следы производственной деятельности. Чужой деятельности, потому что человеческих баз на таком расстоянии от Солнца нет. Они что-то строят из кометного материала. Возможно, фабрики-репликаторы. Из-за выделения тепла лед испаряется, пары образуют видимые псевдокометные формы.

Янг медленно обернулся. Его руки прятались в иллюзорных рукавах кимоно, желто-карие глаза из-под седоватых бровей, слегка щурясь, в упор смотрели на Грина.

— Итак, они появились?

— Да, овер-коммандер, — с неожиданной твердостью ответил астроном. — Они, собственно, никуда и не исчезали. Просто не были нам видны все эти шестьдесят лет. Если они используют репликаторы, то рост шел по экспоненте, и только сейчас производство энергии перешло порог видимости.

— Рост продолжается?

— Статистика не слишком надежна, но явного роста нет. Можно даже выделить тренд снижения, но тут уж достоверность будет совсем низкой.

— Значит, размножение репликаторов прекратилось, так?

— Еще раз: это только гипотеза, и…

— Размножение прекратилось, — прервал его Янг. — Значит, развертывание индустрии закончено. Теперь они строят не самих себя, а нечто другое. Оружие. Боевых роботов. Корабли десанта. Подготовка вторжения вышла на финальный отрезок. Док Грин, другие колонии это знают?

— Астрономическое сообщество, конечно, все знает. Проблема обсуждается. Но… Астрономы других колоний в основном считают, что эта кометная активность — естественна. Что ее усиление — случайная флуктуация.

— Еще бы они считали по-другому! — Губы Янга искривились в мрачной усмешке. — Когда их главари Далтон и Вэй уже полвека уверяют Солсистему, что пришельцев больше нет, что бояться нечего! Что главная угроза — реваншисты Венеры!.. Благодарю за работу, док Грин. Составьте доклад с обоснованием вашей гипотезы. Я созову межправительственную конференцию. Имейте в виду, что реакция будет крайне скептической.

— Понимаю, овер-коммандер.

— Вы готовы ответить на главный вопрос: как они выжили в Койперовской битве?

— Очевидно, перед самым столкновением они отбросили главные двигатели. Наши снаряды были нацелены на двигатели и уничтожили только их.

— А как корабли потом затормозились без двигателей?

Грин беспомощно развел руками.

— Тут можно только гадать. Скорее всего, магнитными парашютами в облаке плазмы, которое образовалось при взрыве. Окончательно — гравитационным или атмосферным маневром у Юпитера. Но это все…

— Это все только догадки. Ясно. Постарайтесь обосновать их как можно лучше. Напишите самый убедительный доклад в вашей жизни, док Грин. Задача ясна? Можете идти.

— Да, овер-коммандер. — Грин повернулся к двери, но замер в полуобороте. — Прошу прощения, но…

— Да?

— Овер-коммандер, вы действительно верите, что какой-то доклад сможет переубедить вождей Марса и Луны? Что они поверят в угрозу и согласятся… опять подчиниться?

— Да, это наивно — надеяться, что они так просто отдадут свою… независимость. — Янг будто выплюнул последнее слово. — Но когда-то же, на Старой Земле, это получилось? Индокеания, Амеропа и Пацифика объединились, чтобы создать Космофлот? Ну а если нет… — Лицо овер-коммандера напряглось. — Я готов и на силовые действия. Мы объединим колонии, хотят они этого или нет — ради их же спасения. Когда чужие вернутся — они встретят единое человечество. И возрожденный Космофлот. Идите, док Грин.

И Максвелл Янг отвернулся к пылающему небу Венеры.

 

ЭПИЗОД МУХИ

Это был третий зарегистрированный объект за апрель — совершенно заурядная десятиметровая глыба силикатов. Спутниковый телескоп Службы антикинетической обороны заметил его уже внутри лунной орбиты, за несколько часов до столкновения с Землей. Вычислительная сеть САО немедленно рассчитала параметры движения и орбиту, сделала вывод, что никакой угрозы метеороид не представляет, занесла его в каталог под обозначением 2481 HN1 и благополучно удалила из стека заданий.

Если бы данные попали к специалисту, он наверняка заметил бы, что афелий орбиты метеороида находится в зоне астероидов-кентавров, и что он прошел афелий десять лет назад — как раз тогда, когда у кентавров наблюдалась аномальная кометная активность. В те годы даже серьезные астрономы поговаривали о возвращении аквилиан… Но компьютеры САО не были запрограммированы проводить такие сопоставления, а специалистам было не до того, чтобы отслеживать каждый падающий на Землю камень. И HN1 остался незамеченным.

Под низким углом он вошел в атмосферу над ночной Атлантикой, окутался факелом раскаленного воздуха, вытянул за собой шлейф горящих обломков. В 70 километрах над мелководьем бывших Нидерландов последние клочья абляционной оболочки догорели и обнажили обтекаемый, докрасна разогретый корпус планера.

В его форме, подчиненной универсальным законам аэродинамики, не было ничего «инопланетного»: тупоносый конус фюзеляжа, стабилизаторы, дельтовидные крылья. Когда планер сбросил скорость до субзвуковой, он раскрыл створки днища и выронил на землю Европы первый зонд, похожий на яйцо с кинжалообразным выростом.

Выбросив десяток зондов, планер вошел в пике и самоуничтожился ударом о землю к северу от руин Казани. Короткий взрыв озарил ночную полупустыню, не замеченный никем кроме мышей и сольпуг.

Так окончил жизнь первый инопланетный аппарат на Земле. Но основная часть миссии только начиналась.

Выброшенный планером зонд вонзился в грунт утяжеленным лезвием кинжала. Как только вибрация утихла, защитная скорлупа яйца начала раскрываться и разваливаться. Медленно, словно распускающийся бутон, разворачивались нежные лепестки солнечных панелей, волосатые усики сенсоров. Когда над полупустыней занялся рассвет, разведывательный зонд был готов к работе.

Первая муха, привлеченная необычным резким запахом, села на черный пушистый ус. Приклеилась. Слишком поздно рванулась взлететь, впустую затрепыхалась. Ус неторопливо обвил ее, микроскопические пасти на концах пушинок впились в эпителий. Кусочки мушиного тела по капиллярам побежали в глубину зонда — в автоматическую лабораторию. Через несколько часов муха перестала существовать, а в память аппарата легли первые мегабайты данных. Миссия началась.

 

РИАННОН. ПРИБЫТИЕ

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:02

Запрос: О роза ты больна во мраке ночи бурной [1]

КОРАБЛЬ — БАЗЕ РИАННОН

2481/07/30 22:14:03

Ответ на запрос: Разведал червь тайник любви твоей пурпурной

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:04

Извещение: Вы пересекли границу 300-мегаметровой сферы контроля Колонии Рианнон

Предупреждение: Данным курсом вы войдете в 50-мегаметровую сферу безопасности 2481/07/31 05:01:43

Извещение: Несанкционированный вход в сферу безопасности будет считаться агрессией против Колонии Рианнон и Плеромы

Запрос: Является ли Колония Рианнон вашим пунктом назначения?

КОРАБЛЬ — БАЗЕ РИАННОН

2481/07/30 22:14:05

Ответ на запрос: Да

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:06

Предписание: Запрашивайте разрешения на любые коррекции орбиты

Запрос: Идентификационные данные

Запрос: Перечень вооружений

Запрос: Цель посещения

КОРАБЛЬ — БАЗЕ РИАННОН

2481/07/30 22:14:08

Ответ на запрос «Идентификационные данные»:

Название — «Султан Демонов Азатот»

Тип — пилотируемый корабль прямого межпланетного сообщения

Владелец — Объединенный Космофлот

База приписки — Колония Эрикс / Венера

Производитель — Wyvern Industries

Серийный номер — B3K

Капитан — м-р Тангейзер [NAV] Варгас

Ответ на запрос «Перечень вооружений»:

Гамма-лазерная бомба «Xpear Light»

2 УФ-лазерных 20-МВт эмиттера «Shinigami»

4 спаренных 86-мм скрэм-пушки

8 ракет «Сферомахия»

Ответ на запрос «Цель посещения»: Дружественный визит

Глава делегации — д-р Зара Янг

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:14:11

Извещение: Идентификация подтверждена

Извещение: Рассматривается решение о вашем допуске в сферу безопасности

Предписание: Не меняйте орбиту

— Док Ллойд! Срочное, — мягко прозвучал баритон программы-даймона в голове Гвинед Ллойд. — «Султан Демонов Азатот» вошел в сферу контроля.

Доктор Гвинед Ллойд, прайм-администратор Колонии Рианнон, исполнительный директор компании «Рианнон Биосервис», глава исследовательского центра «Рианнон Нейролаб», прайм домена Ллойд, покоилась в кресле посреди рабочего кабинета.

Как и все помещения в Рианнон, кабинет был неправильной пещерообразной полостью. Плоским в нем был только пол — настил из шахматных черно-белых плит. Неровные стены из ноздревато-серого камня плавно переходили в такой же потолок-купол. Интерьер был строго минималистическим, во вкусе Ллойд. Никакой мебели кроме кресла, обитого лаково-черной кожей. На стенах — никаких обоев и украшений: лишь решетка вентиляции, пожарный датчик да три консоли с камерами наблюдения (камеры красные: частное пространство, видео в ограниченном доступе). Посреди потолка светился матовым дневным светом круглый плафон диффузора световода. По земным меркам, в полости стоял полумрак, но для огромных светочувствительных глаз рианнонки — самая норма.

— «Азатот» вошел в сферу контроля, — повторила Гвинед Ллойд глубоким грудным голосом. Ее тон был равнодушен с оттенком легкого недовольства. — И что? Это важно?

Гвинед находилась в кабинете одна, отключила все свои ауры, и ее бледное тело не было скрыто ни реальным, ни иллюзорным одеянием. Это была стройная сорокалетняя женщина с высокой грудью, тонкими руками и острым, резко очерченным лицом в рамке прямых волос цвета воронова крыла. Прозрачно-зеленые глаза смотрели холодно. Голову охватывала серебристая диадема антенны. На лбу сквозь кожу рельефно проступал квадратик импланта — именно через имплант сейчас общалась с мозгом Гвинед программа-даймон.

— Да, это важно, — подтвердил даймон. — На корабле находится Зара Янг. Прикажете вызвать на связь?

Гвинед нахмурила тонкие брови.

— Зара Янг?

Да, вот это была действительно важная новость.

Новость, требующая быстрой, но обдуманной реакции. И пришедшая в самый неподходящий момент.

Политическое положение Рианнон было сложным.

После Войны за независимость, когда Луна и Марс отпали от Космофлота, некоторые колонии остались ему верны. Союз лоялистов стал называться Плеромой. В этот союз вошла и Колония Рианнон — хотя не всем рианнонцам это понравилось.

С тех пор прошло почти шестьдесят лет. Рианнон сохранила верность Плероме, но верность ненадежную и сомнительную. Фракция сторонников независимости была весьма влиятельна и беспокойна. Она неустанно мутила воду.

Очередной мятеж сепаратистов произошел год назад. Сторонники независимости на короткое время захватили власть, но фракция плеромистов, как обычно, оказалась сильнее. Верные Плероме домены при поддержке десанта с Венеры подавили мятеж. Последовали чистки и перестановки. Службы внешней и внутренней безопасности — экстрагард и интрагард — были укомплектованы венерианами, и во главе их обеих встал венерианин, вечно угрюмый и обиженный на весь свет полковник Прасад. Ну а чтобы это не выглядело слишком явной оккупацией, Венера позволила Совету выбрать прайм-администратором — главой колонии — Гвинед Ллойд, одну из самых известных и уважаемых рианнонок.

Несмотря на юный возраст, Гвинед уже была к тому времени видным ученым. Она посвятила жизнь нейронике и добилась в этой науке немалого. К политической карьере она не стремилась. За несколько лет до мятежа плеромисты с трудом уговорили Гвинед возглавить их фракцию — в основном чтобы самим подняться на ее авторитете. Гвинед и сама разделяла взгляды плеромистов, и пока дело сводилось к речам в Совете, роль не доставляла ей неудобств. Когда сепаратисты подняли свой мятеж и захватили власть, все стало хуже. Ей даже пришлось посидеть под арестом как «агенту влияния Эрикса». Но вскоре сепаратистов разбили, «агенты влияния» в одночасье превратились в правительство, и новый Совет избрал Гвинед главой.

Ей этого совершенно не хотелось — Гвинед наелась политики досыта. Но венериане чуть ли не физическими угрозами заставили ее принять должность. Поначалу Гвинед надеялась, что должность будет номинальной, и все дела возьмет на себя Прасад, но ей не позволили и этого. Пришлось управлять Колонией по-настоящему, и работа оказалась невероятно хлопотной и неблагодарной. Гвинед совсем забросила любимую науку и все свое время отдавала делам управления.

И хоть кто-нибудь, не считая профессиональных подлиз, сказал ей спасибо? — часто спрашивала она себя. Наоборот! Чем больше Гвинед надрывалась на благо Рианнон, тем популярнее становилась оппозиция — недобитые сепаратисты во главе с Кадваллоном Арауном. Осведомители давно доносили, что на предстоящем Совете оппозиция готовит какую-то гадость — чуть ли не новый мятеж. Да что там оппозиция! Даже среди плеромистов у нее было полно ненавистников. Некий Мирдин Маур, больной на всю голову конспиролог, забил весь Солнет разоблачениями ее коварных планов установления диктатуры — и ведь многие принимали его всерьез.

И вот теперь еще, в довершение всего, ей на голову свалился нежданный пассажир с Венеры.

Да еще такой пассажир.

— Отчет по «Азатоту», — устало распорядилась Гвинед.

Даймон послушно вывел в ее поле зрения стереофотографию корабля и краткую сводку данных.

«Султан Демонов Азатот». Один из «большой тройки» мощнейших межпланетников Космофлота. Вперед по курсу — тормозя — извергалась из магнитного сопла реактивная струя белого пламени. Она ослепительно отражалась в диске тонкопленочного рефлектора, что защищал корабль от теплового излучения струи. За рефлектором тянулась стометровая сетчатая труба термоядерного реактора-пробкотрона, цилиндры топливных баков. Дальше тонкий центральный ствол ветвился пусковыми фермами боевых ракет, эмиттерами и коллекторами капельных радиаторов. На самом носу крутилась гантель жилого модуля. Судя по элементам орбиты, до тесного сближения с Колонией кораблю оставалось восемь часов.

То, что «Азатот» два месяца назад стартовал от Венеры, что он везет делегата на Совет, давно все знали. Но оказалось неприятным сюрпризом, что делегат — сама Зара Янг.

Дочь Максвелла Янга, всесильного правителя Эрикса, гегемона Плеромы, главнокомандующего тем, что осталось от Космофлота. Доверенный помощник и вероятный наследник. Насколько ее знала Гвинед — девушка способная и энергичная, но не в меру избалованная своим влиянием и известностью.

Только сейчас Гвинед вспомнила, что в последние два месяца Зара совершенно исчезла из новостей светской хроники. (Она не следила за светской хроникой — но в обычное время просто некуда было деться от сплетней о Заре Янг). Только сейчас, запоздало, Гвинед поняла, что должна была сразу насторожиться. «Сводка медиа о Заре, — торопливо приказала она даймону, — июнь-июль». Вспыхнул кричащий заголовок интервью какому-то таблоиду — «ЗАРА ЯНГ: Я СПЛЮ ТОЛЬКО С ПЛЕРОМИСТАМИ». Цитата раскрывалась в выноске: «Я сплю только с плеромистами. Нет, правда. Чем больше вы сделали для объединения Солсистемы — тем больше у вас шансов оказаться в постели со мной»… Зачем она читает эту чушь? Досадуя на себя, Гвинед потребовала рассортировать сводку по рейтингу источников. Только теперь наверх всплыло что-то содержательное: «с мая этого года учится пилотированию», «проходит летную практику» — вот только не сказано, на каком корабле. Что ж, теперь выяснилось, на каком.

Зара не была ни другом, ни врагом Гвинед. Они не встречались в реале, а по Солнету общались редко и исключительно официально. Но согласно всем правилам Гвинед, глава Рианнон, должна была узнать о визите гораздо раньше. То, что ее не предупредили, что застали врасплох, могло означать лишь одно.

Визит направлен против нее.

Венера ей больше не доверяет.

— Дай разрешение кораблю на парковку и наладь видеосвязь, — приказала даймону Гвинед. Затем короткой мыслекомандой вызвала в окно связи собственное изображение, включила официальную ауру — белый нимб вокруг головы, сделала уверенное лицо.

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ

2481/07/30 22:21:25

Извещение: Вам разрешен вход в зону безопасности

Извещение: Вам разрешена парковка на расстоянии не менее 500 км от центра масс Рианнон-Р2 в плоскости вращения

Предписание: Установить широкополосную связь по протоколу CSP

Предписание: Вызвать главу делегации на связь

— Док Янг на связи, — доложил даймон. — Задержка сигнала одна секунда.

Перед глазами Гвинед — там, где только что висела фотография корабля — возникло два окна. Левое пока пустовало, в правом Гвинед видела себя: твердое, волевое, невозмутимое лицо, медленное кружение кольца ауры.

— Начало сообщения, — заговорила она. — Рада вас приветствовать у Рианнон, док Янг. Несколько неожиданно. Мне говорили, что на Совет летит коммандер Халид. Что-то изменилось? Конец сообщения.

Левое окно замигало, и в рамке появилась Зара Янг. Смуглая синеволосая красавица с миндалевидными кошачье-золотыми глазами и сложенным в легкой улыбке превосходства ртом. Сейчас она явно старалась выглядеть как настоящий офицер Космофлота: форменный черный дзентай сверкает всеми регалиями, лазурные волосы разделены идеальным пробором.

— Приветствую, док Ллойд, — с отцовской вкрадчивой интонацией заговорила Зара. Голос был артистически мелодичен, с легким придыханием (Гвинед он всегда казался манерным). — Да, папа решил послать вместо Халида меня. Повысить уровень представительства. Маленький знак внимания вашей колонии и вам лично. — Девушка завершила фразу лукавой улыбкой, от которой Гвинед передернуло.

— Я польщена, — холодно сказала Гвинед. — Но зачем же было скрывать это до последнего?

Голос Зары тоже похолодел.

— Затем, что мой визит — не просто визит вежливости. Космофлот не стал бы тратить килограммы гелия-3 только для того, чтобы я с важным видом отсиживала зад у вас в президиуме. Мне доверена миссия исключительной важности и исключительной секретности. Такой секретности, что одним ее упоминанием я уже нарушаю режим.

— Вы меня заинтересовали.

— Еще бы! Да вы подождите. О самом интересном будем говорить не по радио. Подготовьте мне апартаменты на двоих с тихой комнатой, — властно распорядилась Зара. — А теперь до связи. — Ее окно погасло.

— До связи, док Янг, — по инерции проговорила Гвинед.

Она перевела дыхание, вытерла пот со лба.

Кажется, ее не собирались отправлять в отставку?

 

ЭПИЗОД В ЦИКЛЕРЕ

В небольшой сферической полости тихо и полутемно. Лишь еле слышно шелестит вентиляция, да мягко светятся глифы на мониторах контроля. Сейчас — середина ночи по условному бортовому времени циклера «Нефер».

У стены, приклеившись к магнитной рамке магнитами на пояснице, спит мастер Тэм [MED] Петерсен, санитар.

Он расслабленно висит в невесомости, поджав ноги к животу в позе эмбриона. Маленькое тело туго обтянуто темным эпидермособирающим комбинезоном-дзентаем. Руки и плечи бугрятся мышцами, зато ноги — худые, почти без мускулов: Тэму почти никогда не приходится ни ходить, ни стоять.

Тэм — нульграв. Он генетически и эмбрионально модифицирован для жизни в невесомости. Безгравитационные полости жилых астероидов — его естественная среда. Внешне, впрочем, никаких отличий от стандартного человеческого облика не видно. Лишь если снять с Тэма дзентай, окажется, что на его теле почти нет волос: легкая коррекция генотипа — для меньшей нагрузки на сантехнику.

Тэм — биосинт. Он зачат в пробирке, выношен в искусственной матке-утерине и рожден специфически выдавленным через имитатор родовых путей. Его серия получилась удачной, и клоны Тэма выпускаются до сих пор. Это ни в коей мере не делает его неполноценным: таким же путем появляется на свет большинство космиков.

Тэм — нейтрал: это его пол. Внешне он выглядит скорее как мужчина, и выделение отходов организовано по мужскому типу — так удобнее в невесомости. Но гормональный фон женский — это лучше подходит к характеру его работы.

Тэм — воркмод. Он любит свою работу — обслуживание пациентов на госпитальных циклерах; работу, к которой его начали готовить еще на стадии проектирования генома. Тэм — член гильдии MED, которая произвела его на свет и дала образование, и пожизненный сотрудник корпорации «СтарФаб», которая все это оплатила. Его это не тяготит. Он гордится своей должностью и до глубины души предан «СтарФабу», гильдии и Церере.

Тэм немолод. Ему под семьдесят, позади полжизни. В его послужном списке около двадцати рейсов на циклерах — небольших астероидах, наматывающих эллипсы между орбитами Цереры, Марса, Венеры и Земли. Еще полсотни миллизивертов дозы — и на пенсию. Заработал он за свою жизнь достаточно, чтобы завести ребенка — тоже биосинта, естественно. Клона, для которого донором ДНК послужит сам Тэм или один из его семейных партнеров (да, у Тэма есть семья). А может, даже и не клона, а конструкта с индивидуально скроенным геномом. Это намного дороже — но рейс на «Нефере» Тэму оплатят по тройной ставке, как-никак военная операция. А война может и затянуться: еще три-четыре таких рейса — и его сбережения удвоятся.

Что это за война? Об этом Тэму известно мало. Ведь он всего лишь гильд, человек узкой специализации — «мастер», а не «доктор». Он отлично разбирается в своем деле, имеет кое-какие хобби, но сверх этого не знает и не хочет знать ничего.

Что знает Тэм?

Что владелец «Нефера» — марсианская колония Сильвана.

Что Сильвана вместе с лунной колонией Фламмарион составляют Дуэт — альянс двух сильнейших независимых от Венеры колоний Солсистемы.

Что сейчас «Нефер» движется к астероиду Рианнон и долетит через месяц. А зачем летит? Про это Тэму знать не положено — но тут и дурак поймет: освобождать Рианнон из-под власти венериан.

А зачем воевать с венерианами? Да затем, что они — ненасытные агрессоры и враги человеческого рода, что Максвелл Янг, безумный правитель Эрикса, до сих пор не смирился с падением тирании Космофлота и мечтает вновь подчинить независимые колонии.

Остальное покрыто туманом. При желании Тэм, конечно, найдет в сети какие угодно сведения. Ответ на запрос придет не сразу — до ближайшего сервера Солнета около пяти световых минут, — но можно заглянуть и во внутреннюю медиатеку циклера, там тоже хватает регулярно обновляемых данных.

Другое дело, что все это Тэма не касается и совершенно ему неинтересно.

Он резко открывает глаза. В каюте загорается свет, и становится видно, что пастельно-желтые стены увешаны его личными вещицами. Тут и награды, и сувениры, и пластиковые 3Д-иероглифы (трехмерная каллиграфия — одно из его хобби). Становится видно, что кожа Тэма бледна, а голый череп охвачен диадемой антенны…

Тэм проснулся не сам. Его разбудил сигнал — пришла какая-то важная информация по подписке. «Солнет, «Фра Мауро Таймс», текстовое сообщение», — информирует его даймон.

Тэм отдает мыслекоманду загрузить сообщение, и текст появляется перед его глазами.

ЗАРА ЯНГ ПРИБЫЛА В РИАННОН

Как это повлияет на исход выборов?

В начале сентября в Совете Колонии Рианнон состоятся выборы прайм-админа. Официального списка претендентов нет — согласно уставу Колонии, любой член Совета может выдвинуть свою кандидатуру в начале заседания. До последнего момента ставки на выигрыш наиболее вероятных кандидатов были таковы:

Гвинед Ллойд — 73 %

Кадваллон Араун — 18 %

Кто-либо другой — 9 %

Но ситуация изменилась, как только к Рианнон прибыл венерианский корабль «Азатот». Выяснилось, что на корабле находится Зара Янг — дочь эриксианского прайм-админа и овер-коммандера Космофлота Максвелла Янга. До последнего момента это скрывалось. Букмекеры сразу подняли ставку на лояльную Венере Ллойд до 86 %, а ставку на сепаратиста Арауна понизили до 10 %…

Чем дальше Тэм читает, тем шире расплывается в улыбке.

Шансы Кадваллона Арауна упали до 10 % — разве это не прекрасно? Ведь чем меньше ставят на Арауна, тем больше выиграют те, кто на него ставил.

Если все пойдет так, как предполагает Тэм, то команда «Нефера» вышибет венериан из Рианнон, приведет к власти оппозицию во главе с Арауном — и Тэм получит на свою ставку десятикратный выигрыш.

Тогда его семья, пожалуй, сможет позволить себе и двоих детей!

 

СКАЗКА О ЗАПРЕТНОМ ГОРОДЕ

Когда-то здесь стояла Москва, великий город кафиров. Была она полна зла и нечестия, и столь великого соблазна, — рассказывал по пятницам имам, — что многие нетвердые мусульмане стремились в нее, чтобы предаться кафирским порокам. Забывали истинную веру, впадали в безбожие, смеялись над старшими, отталкивали бедных и слабых. Мусульманки ходили по улицам неприкрытые, накрашенные, полуголые, — раздувая волосатые ноздри, вещал имам, — а потом ложились в постель к кафирам. Страшный грех царил на Земле! Вот за что Аллах милостивый, милосердный, разгневался и огненными копьями поразил мир, как прежде разил Содом и Гоморру, и адитов, и самудитов, и фараона, и многоколонный Ирам. Так погибла Москва и все люди в ней.

А потом прилетели с небес гоги и магоги.

Кто из них гоги, а кто магоги, Саид не знал. Толком не знал даже имам. Дедушки в чайхане любили посудачить на эту занятную тему. Большинство соглашалось, что гоги — это те, что выглядят как люди, а магоги — полулюди: потомки тех, кто путался с ифритами, всякие великаны и другие уроды. Саид же подозревал, что с ифритами путались и гоги: уж больно все были рослые, румяные и откормленные — так пышущие здоровьем, что казались какими-то хищниками; скорее пугали, чем вызывали зависть.

По-настоящему они назывались «космики», и Саид знал, что все они (ну, может, кроме самых уродов) — потомки обычных людей. Просто перед самым Гневом Аллаха они смылись в космос и пересидели там самое страшное. С тех пор прошло неведомо сколько лет. Но и до сих пор наземники — потомки тех, кто остался на Земле и принял Гнев смиренно и бесстрашно — жили наособицу от космиков, почти с ними не водились, да и вообще едва считали за людей.

Колония космиков — Новая Москва — располагалась довольно далеко от махаллы Науруз, родного квартала Саида. Бывало, они с пацанами забирались на старую водонапорную башню и глазели в чей-то электронный бинокль на город гогов-магогов. Весь он был в садах, с зеркально-прозрачными домами, бассейнами, воздушными машинами. Но пацаны глазели все больше на женщин — те, бывало, летом ходили по улицам совсем голые. Потом у костра на пустыре пацаны любили похвастаться, как развлекались с космичками: один имел двоих зараз, другой пятерых. Поначалу Саид даже думал, что только он один врет от первого до последнего слова.

Но Саиду Мирзаеву было двенадцать лет, и его пока еще интересовали не только женщины. Любил он поглядеть и на военную базу, и на космодром — как с громом, сотрясающим землю, поднимаются самолеты-кэрьеры, оседланные гладкими белыми шаттлами; как в струях горячего марева садятся шаттлы; как расхаживают увешанные оружием великаны-милитанты, снуют роботы, катаются грузовики — гигантские тягачи для буксировки кэрьеров, рефрижераторы с цистернами криотоплива…

Все эти слова — «шаттл, кэрьер, рефрижератор» — с важным видом объяснял Байрам Ходжаев, единственный в их компании ученик космиковской благотворительной школы. Его семья, хоть и довольно уважаемая, как-то уж слишком старалась выслужиться перед космиками. За это Байрам частенько бывал пацанами бит, но его рассказы о жизни гогов-магогов все слушали затаив дыхание. Саид даже подозревал, что Байрам единственный, возможно, не совсем врет про то, как лапал космичек-учительниц.

Самого Саида родители и близко не подпускали к школе. Отец, Малик Хамид-оглы, пожилой чернобородый владелец чайханы, считал, что изучать кафирскую науку — и само по себе грех, да и для будущего чайханщика дело совсем ненужное. Ходит мальчик дважды в неделю в мектеб при мечети, учит там основы веры, арифметику, русский и ингилийский языки — и хватит с него. Нельзя сказать, чтобы и самого Саида сильно тянуло к знаниям. Ничего бесплатного в мире нет, уж это он усвоил твердо. Так что наверняка за космиковской благотворительностью скрывался какой-то темный замысел: заманивают детей, а потом режут на органы, насилуют или приносят в жертву шайтанам…

И все-таки мир гогов-магогов притягивал как магнит. Попасть в Колонию было невозможно. Мешал не забор — его Саид перемахнул бы в два счета — мешали магические красные плакаты в ста метрах от забора. «НЕ ХОДИТЬ: БОЛЬНО», — предупреждал плакат словами и картинками. И правда, шагнешь за волшебную черту — вся кожа вспыхнет, будто кипятком обваренная; а отбежишь с воем, и тут же пройдет. Так что если хочется космиковских вещичек — иди на пустырь к Южным воротам. Посидишь полчасика, дождешься, когда выедет мобиль — тут-то и беги за ним, пока дыхания хватит, ори во все горло: «Док, хелло, мани, сувенир!» Раз на раз не приходится, но могут и бросить шоколадку или деньги, а то и вовсе драгоценность: электронную игрушку. И тут уж будет одна забота — хватай и уноси ноги, пока не отняли старшие пацаны.

О том, чтобы попасть внутрь, Саид и не мечтал. Внутри не бывал никто из знакомых семей. Один только Бабаджан Галимов, самый уважаемый человек в Рабате, хозяин Галимовского базара, имел право напрямую торговать с космиками — вот он-то бывал у них каждый день. Но это был такой большой человек, что ездил в золоченой машине, имел отряд нукеров, дворец с фонтанами, зиндан для должников, и на свои деньги содержал общественную баню. Разве мог Саид всерьез думать, что сможет ему в чем-то уподобиться?

Но все-таки в Колонию однажды попал и Саид.

Все началось в четверг, 3 сафара 1917 года Хиджры, в руинах Старой Москвы.

Древняя столица кафиров, непомерно огромная — целая страна, а не город — начиналась в километре к югу от махаллы Науруз, за овечьим выгоном. Хоть и не защищенная никакой волшебной оградой, Старая Москва была для Саида столь же запретной, как Новая.

Город, прогневивший Аллаха, населяли джинны и призраки (так пугали его родители в детстве), разбойники, собаки и ядовитые змеи (так стали говорить, когда Саид подрос). Но его и без этих страшилок не слишком тянуло в Старую Москву. По рассказам бывавших там людей, ничего интересного в руинах не было. Легенды о сокровищах Алмазного фонда и Оружейной палаты до сих пор притягивали кладоискателей, но уже много лет никому из них не улыбалась удача…

Вряд ли Саид пошел бы в руины, если бы не заманил лучший друг, Хафиз Халиков.

Накануне того рокового четверга Хафиз подошел к нему на перемене в мектебе, с таинственным видом отвел в сторонку и показал сокровище: прозрачный округлый камешек с вишню величиной.

— Брат принес из Старой Москвы, с охоты, — гордо сказал Хафиз. — Их там целая река, таких камней. Я у него выспросил дорогу. Пошли завтра со мной!

Саида одолевали сомнения.

— Что же твой брат не набрал там мешок? Разбогател бы.

Хафиз пренебрежительно махнул рукой.

— Да он кроме своей охоты на собак и знать ничего не знает. Думает, это стекляшка. Пошли! А не хочешь, и без тебя найду с кем сходить. — Он поглядел на Саида с прищуром. — Или боишься?

Этот вопрос решил дело. Следующим утром Саид торопливо надраил пол на террасе чайханы, отпросился у отца погулять (отец даже не спросил куда — врать не пришлось) и покатил на велосипеде к месту встречи, на пустырь у Южных ворот. Хафиз уже ждал на своем велике. Он оказался предусмотрительным — захватил бутылку воды и какую-то нацарапанную от руки карту. Друзья выехали из Рабата на бывшее Дмитровское шоссе и покатили на юг.

В свое время огненные копья Аллаха сожгли асфальт шоссе, а дожди и зимы довершили разрушение. Древняя дорога давным-давно превратилась в расплывшийся травянистый вал. Но по нему шла удобная колея, накатанная мобилями археологов из Новой Москвы, и ехать по ней было удобнее, чем по степи. Скоро Саид и Хафиз миновали овечий выгон и въехали на окраину гигантского города.

Дома-башни сравнительно недавней постройки, высокие, просторно расположенные, еще не успели до конца разрушиться. Их остовы из прочной карбокерамики обросли лишайником и птичьими гнездами, над обломанными верхушками вились и галдели стаи птиц — но все-таки эти дома еще выглядели как дома. Дальше потянулись старые районы, много веков назад застроенные хлипкими бетонными зданиями- вот от них теперь остались только бугры, заросшие полынью. Здесь Хафиз то и дело останавливался, чтобы свериться с картой. «Восемь кварталов на юг… — важно бормотал он (как будто себе под нос, но так, чтобы Саид слышал). — Три квартала на восток…» Наконец они наткнулись на речушку, что прорыла извилистый овраг сквозь бывшие кварталы. Притормаживая, вздымая клубы белой пыли, мальчики по дну сухого распадка съехали к реке. Та почти пересохла — галечник русла был едва смочен водой.

— Вот, — Хафиз с видом скромного торжества поднял плоскую гальку. — Видишь? Они тут все такие.

И правда — если отмыть камешек от пыли, он оказывался прозрачным. Река сокровищ! Саид присел, с восторгом перебирая гальки, набивая карманы самыми крупными и красивыми. Скоро он, однако, присмотрелся и ощутил горькое разочарование.

— Это стекло, дубина, — он чуть не ткнул очередную находку Хафизу в нос. — Видишь? Трещина. И пузырьки. Разве в камнях такое бывает? — Он бросил стекляшку наземь и с хрустом раздавил ногой. — Тут были дома со стеклянными окнами. Окна разбились, речка обкатала осколки. Тьфу! Поехали домой.

Хафиз схватил его за руку.

— Стой где стоишь.

Саид замер.

Он тоже увидел собаку.

Желтая собака в черных подпалинах, тощая, вислоухая, стояла в десяти шагах и щерила на них пасть в грязных сосульках бороды. Дикая собака. Самый страшный зверь в степи. Саид никогда не видел их так близко, но какой-то древний инстинкт подсказывал, что ее поза — поза готовности к атаке. Зверь встретил его взгляд и глухо зарычал.

— Не бежим, — вполголоса сказал Хафиз, — спокойно отступаем. Брат говорит, они нападают только стаей. А в этом районе все стаи выбиты. Это одиночка. Наверное, тут ее логово со щенками…

Они медленно пятились к распадку, по которому спустились сюда, не сводя глаз со зверя. Саид подобрал крупный окатыш. Вместо того чтобы испугаться, собака громче зарычала и потрусила в их сторону.

— А ну пшла! — Хафиз резко позвонил в велосипедный звонок. Саид швырнул в собаку окатыш, та с рычанием отскочила, но так и не обратилась в бегство. — Все, идем! Мы ее отогнали, теперь не набросится.

Мальчики развернулись и, ведя велики за руль, бегом пустились вверх по распадку. Хафиз бежал впереди и остановился так резко, что Саид едва не налетел на него.

— Что там?

— Стая, — выдохнул Хафиз. — Ах ты, шайтан…

Стая?

Да. Впереди, у выхода из распадка, их поджидали два пса. Серый и черный, оба крупнее той желтой суки. Почему они разного цвета, ведь в стае все родственники? — промелькнула в голове Саида бесполезная мысль. С грозным глухим рычанием серый и черный двинулись вперед. В панике Саид оглянулся. Желтая сука наступала сзади, отрезав путь к отступлению. Ловушка. Справа и слева высились крутые склоны. Сейчас они погибнут, погибнут из-за кусочка стекла.

Не сговариваясь, друзья бросили велосипеды и полезли на правый склон — не такой отвесный, как левый. Хватаясь за кусты полыни и выпирающие камни, ломая ногти в сухой земле, Саид карабкался вверх. Склон слишком крут для собак — но что если стая уже поджидает наверху? Лучше об этом не думать. Саид добрался до верха. Он ухватился за куст на бровке склона, подтянул ногу, напрягся для рывка — и тут его что-то больно ужалило в ладонь.

Саид вскрикнул, и — будто укус его подстегнул — рванул вверх, вывалился на ровную землю. Хвала Аллаху, собак не было. Тяжело дыша, Саид посмотрел на то, что ужалило его.

Черный цветок торчал на самой бровке, возвышаясь над чахлыми кустиками полыни. Прямой стебель с утолщением внизу, раскидистый венчик листьев, глянцево-черных и странно чистых, будто кто-то отмыл их от пыли, невесомое облако пушистых волос, трепещущих на ветру. На пару шагов вокруг цветка ничего не росло. Площадка голой земли была усеяна высохшим добела собачьим дерьмом и костями каких-то мелких зверушек. Саид никогда не видел ничего подобного.

— Что это за хрень? — спросил он Хафиза. Тот тоже успел поднялся и валялся на земле, шумно дыша.

— Первый раз вижу, — Хафиз перевел дыхание. Он больше не пытался строить из себя знатока Старой Москвы. Рука Саида болела, как от укуса осы, и на глазах краснела и вздувалась опухолью. Из центра красноты торчало блестящее черное жало… Жало цветка. Что же это такое творится? Саид попытался вытащить жало зубами, но оно сломалось, и острие ушло внутрь.

— Все, пошли вниз за великами, — сказал Хафиз. — Собак нет. Дома иголкой вытащишь.

Действительно, собаки исчезли, будто провалились сквозь землю. Почему стая бросила добычу? Нечего думать, надо убираться отсюда. Мальчики спустились за велосипедами, вышли на шоссе и покатили домой. Вся охота к приключениям пропала. Опухоль на руке Саида не спадала, хоть он и приложил подорожник, и горела огнем.

Укус не прошел и дома. Родителям Саид соврал, что ужалила оса.

Он попытался вынуть жало иголкой, но не смог — только расковырял ранку до крови.

Проклятый цветок оказался ядовитым. После обеда начался жар и заболела голова. Покраснение и зуд распространились от опухоли на всю руку. Саиду стало совсем страшно — но не настолько страшно, чтобы признаться родителям во всем. Проще было тайком сходить в больницу, что в космиковской благотворительной миссии.

Отец как раз очень кстати послал его на базар — удачный повод уйти из дома. Саид снова оседлал велосипед и покатил в сторону, противоположную базару — в благотворительную миссию.

Тогда Саид не мог и подумать, что не вернется домой.

 

РИАННОН. ВОСПОМИНАНИЕ

— Зара.

— Что, папа?

— У меня к тебе разговор.

— Говори быстрее, папа.

— Торопишься?

— На благотворительный концерт. На первое отделение уже опоздала. Еще немного — опоздаю и на второе, и это будет уже неприлично. Давай. Что ты хотел сказать?

— Концерт придется пропустить. Разговор серьезный. Сядь.

— Ну?

— Я хочу поручить тебе задание.

— Опять соблазнить какого-нибудь несчастного марсианского дипломата?

— Я сказал, сядь.

— О нет! Аквилианского дипломата?! И сколько у него щупалец?… Ладно, ладно. Я села. Все. Я настроилась серьезно.

— Надеюсь. Ты не ребенок. Тебе уже тридцать шесть, четверть жизни позади. Довольно развлекаться. Пришла пора сделать нечто достойное Янгов. Нечто по-настоящему важное для Космофлота.

— Папа, ты меня обижаешь. По-твоему, я только развлекаюсь? Я пропагандирую наше дело везде где могу.

— Есть вещи поважнее пропаганды на светских вечеринках. Ты еще не в курсе, но Дуэт начал войну.

— Что?

— Фламмарион направил к Венере два вооруженных до зубов циклера, «Санторо» и «Хольцман». Марс направил циклер «Нефер» к астероиду Рианнон. Это война. Сепаратисты шестьдесят лет орали «Раздавить гадину», и наконец-то решились. Началась серьезная игра, Зара. И она потребует предельного напряжения сил от всех нас.

— Что я должна сделать?

— Ты ничего не должна. Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать. Если тебя пугает ответственность — только скажи, и иди на концерт.

— Ты меня опять обижаешь, папа.

— Прости, моя девочка. Это я так… Я никогда в тебе не сомневался.

— Итак, что мне делать?

— То же, что и всегда. Говорить с людьми. Убеждать людей. Но на этот раз помнить, что от твоих слов зависит все. И зависит самым прямым образом.

— Как-то неконкретно. Все — это что?

— Будущее Эрикса. Будущее Космофлота. Будущее Солсистемы. Жизнь и смерть человечества. Ты готова взять на себя такую ношу?

— Готова, папа, готова. Хватит предисловий.

— Тогда прочти вот это.

— «Уроборос»? Что это значит?

— Червь, моя девочка. Червь, кусающий себя за хвост.

 

ИЗ АРХИВА. ДОКЛАД КОМИССИИ

26 сентября 2234 г.

Только для руководства штаба Объединенного Космофлота.

При признаках утечки информация дезавуируется.

Маячный сигнал на волне связи с зондом «Параллакс-4» был принят телеметрической станцией в 2186 году. Сигнал достоверно повторялся и содержал координаты движущейся точки на небесной сфере относительно координат пяти стабильных пульсаров.

Область ошибок включала в себя карликовую планету Седна в облаке Оорта. Предварительные поиски сигнала от Седны на указанной в сообщении частоте не дали результата. Однако продолжительные наблюдения выявили, что диаграмма направленности сигнала указывает на область вне орбиты Земли, и уверенный прием был достигнут только со станции дальней связи на Церере.

Контакт состоялся и продолжается до сих пор. Поток информации со стороны Седны велик, но большая его часть нам непонятна. Причина непонимания заключается в невозможности декодировать сигналы различных протоколов. Перевести информационный поток в единый протокол без знания принципов его организации не представляется возможным.

Седной была предложена помощь в создании транслятора протоколов. Условием его исполнимости и функциональности была передача нами спецификаций на уровне микроядра процессоров и исполняемого кода ядра операционной системы, в которой предполагалась инсталляция кода. Только после этого контактер переслал бы нам принципиальную схему адаптера или подобного устройства, и начал бы передачу.

Это требование не было принято, поскольку означало бы открытие сегмента нашей информационной сети для внедрения инопланетного кода с последующим непредсказуемым воздействием на остальные сегменты. Поскольку уровень развития математики и электроники наших собеседников заведомо выше нашего, никакая изоляция адаптера и компьютера с запущенным кодом уже не имела бы значения. Код нашел бы лазейку в нашу информационную среду сам, помимо нас.

В то же время реакция контактера на наши вопросы вызывают сомнения в его разумности, если понимать ее как способность пройти тест Тьюринга. До определенного момента переговоров происходило накопление смысловых единиц, понятных обеим сторонам. Однако когда мы задали вопросы о природе системы передачи данных, об их источнике, а также о целях летящих к нам объектов, переговоры зашли в тупик. Все большая часть вопросов получала стандартный ответ — «задайте вопрос в запрашивающем потоке, ждите ответа от полномочных представителей, я не имею достоверных знаний об этом. Поставить вопрос в запрашивающий поток (да/нет)?» В настоящий момент это единственный ответ на все наши новые вопросы. Кроме того, нам постоянно напоминают, что разъяснение можно получить, проинсталлировав предложенный код в нашу вычислительную систему.

В ходе переговоров удалось узнать о самом контактере и состоянии дел в Солнечной системе следующие факты:

1) Седна является местоположением промежуточного ретранслятора, но не самого контактера. Доверительный интервал задержки превышает время на прохождение сигнала на передачу и прием, но имеет статистически достоверную, плавно нарастающую добавочную составляющую. Хотя это может быть и уловкой, но с таким же уровнем достоверности это указывает на объект в радиусе пяти световых часов от Седны, удаляющийся от нее со скоростью порядка гелиоцентрической круговой.

2) Статус контактера — предварительный переводчик, вестник, приглашающий к полноценному контакту. Уровень компетенции — совмещение семантики языков общения на уровне фундаментальных терминов.

3) Система связи контактера со своей цивилизацией — маломощные сигналы с системой неустановленной удаленности, предположительно через гравитационную линзу Солнца. Ответ от вышестоящего представителя контактера правдоподобно замотивирован им как обещанный в весьма отдаленном будущем.

4) Технические подробности системы связи сводятся к понятиям «очень давно существует», «очень просто устроена», «не требует ремонта». Само понятие «ремонт» долго не удавалось согласовать. В конце концов Седна объявила его «неважным». Местоположение систем связи не известно контактеру. Вопрос переадресован «вышестоящим».

5) Причина, по которой Седна вышла на связь, и по которой состоялся запуск флота «аквилиан», сформулирована так: «Вы, земляне, несете опасность». Никаких разъяснений не последовало, для выяснения подробностей нам вновь предложили скачать код-переводчик.

6) Вопрос о личных данных контактера вызвал обильные ссылки на передаваемые им пакеты информации. Данные пакеты характеризовались как «подробное описание давних событий». Пакеты очень велики (терабайты двоичного кода) и содержат, скорее всего, визуальную и параметрическую информацию. Однако неизвестен даже способ проверки контрольной суммы. В настоящее время пакеты начали повторяться. На продолжающиеся вопросы приходит стандартный ответ-отсылка и предложение скачать код.

Попытки расшифровать пакеты информации, передаваемые Седной, продолжаются. Информация заведомо не предполагалась к передаче как контактная, поэтому попытки разбить ее на экраны на манер первого послания Аресибо были безрезультатны. Огромные последовательности знаков, повторяющиеся на очень длинных отрезках, дают намек на то, что пакеты содержат много избыточной информации для трансляции ее в протоколы, принятые у различных пользователей. Незнание нами языка или даже принципов составления кода делает попытки дешифровки заведомо бесплодными.

Сопоставление файлов Седны с недешифрованной инопланетной передачей, случайно перехваченной зондом GRAFFOS еще в 2103 году, не выявило никаких статистически значимых совпадений.

Общение с Седной происходило посредством условного языка, составленного из понятий, переданных с нашей стороны. Попытки выяснить семантику языка контактера сопровождались обычным предложением скачать код и обратиться к «вышестоящим».

Выводы

Деятельность человечества практически одновременно привлекла внимание двух представителей внеземного разума. Первый обнаружил наши действия космически заметных масштабов и выслал очень энергоемкий объект в сторону нашего местоположения. Второй вышел на связь в тот момент, когда существование первого могло быть обнаружено нами. Хотя совпадение может иметь случайный характер, вероятность этого априорно невелика.

Комиссия не пришла к единой оценке риска, связанного с исполнением или неисполнением предложений контактера по созданию компьютерной системы-транслятора. Большинство членов комиссии предлагает планировать дальнейшие действия, исходя из того, что Аквила и Седна оперируют в рамках взаимно согласованной стратегии. В этом случае предложение по закачке кода является частью стратагемы, нацеленной на экспансию потенциально враждебных программ и/или мемов в информационную среду человечества. Принятие предложения равносильно сдаче на милость победителя, отказ означает войну с неопределенным исходом.

Особое мнение выразил проф. Такахиро Эда, предложив исходить из противоположной гипотезы: Аквила и Седна представляют двух независимых и враждебных друг другу субъектов. Принятие этой предпосылки заставило бы оценить риск закачки кода как меньший по сравнению с риском отказа: закачка означает принятие покровительства союзника, отказ — войну в одиночку.

Ни гипотеза большинства, ни гипотеза Такахиро не имеет достаточной опоры в имеющихся данных. Вопросы типа «на чьей ты стороне» оказалось невозможным сформулировать в терминах согласованного с контактером словаря понятий. Большинство комиссии считает саму эту неоднозначность признаком того, что никакой войны между инопланетными субъектами нет.

Рекомендации

Комиссия выработала компромиссный вариант ответа на предложение Седны. Он заключается в создании с нуля нестандартной аппаратно-программной системы-«песочницы», несовместимой ни с какими из действующих компьютеров и физически не приспособленной к обмену данными с внешней информационной средой. Подобная система может быть основана на концепции тотально обратимых (изоэнтропических) вычислений. Подозрительный код можно инсталлировать в такой системе без риска вирусной утечки, поскольку любая попытка несанкционированного ввода-вывода привела бы (согласно теореме о невозможности копирования квантовых состояний) к необратимой потере информации, а следовательно, к производству энтропии и аварийному разогреву процессора. Трудности создания тотально изоэнтропического компьютера высокой производительности велики, но принципиально преодолимы. Предварительная разработка соответствующего аппаратного обеспечения ведется в рамках проекта «Уроборос».

Комиссия ожидает санкции Объединенного штаба на дальнейшие действия.

 

РИАННОН. ВСТРЕЧА

Астероид Рианнон — километровая скала в форме помятой луковицы — светился мягким пепельно-серым отсветом далекого Солнца. Там и сям на бугристой каменной поверхности поблескивали металлом купола оружейных блистеров, решетки антенн, зеркальные блюдца светоприемников. От заостренной верхушки луковицы тянулась длинная прямая нить мерцающих огоньков — габаритные отражатели вдоль 450-километрового троса, что соединял Рианнон с чуть меньшим астероидом Р2. Этот младший необитаемый партнер Рианнон выглядел еле заметным светлым пятнышком. Связка с заметной скоростью вращалась вокруг общего центра масс. Вокруг этой пары висели мелкие огоньки спутников — они так медленно ползли по орбитам, что казались неподвижными: ретрансляторы, маяки, телескопы, боевые платформы, сборки контейнеров, ожидающих разгрузки в порту или отправки к внутренним планетам.

«Султан Демонов Азатот» приближался к колонии вперед хвостом. Бледно тлеющая нить термоядерной плазмы — разогретые до миллионов градусов несколько грамм дейтерия и гелия-3 — трепетала в гигантском соленоиде реактора. В хвостовом магните плазма смешивалась с обычным водородом, текущим из баков, накаляла его и заставляла вырываться из сопла ослепительной струей. Светясь ярче далекого Солнца, струя била вперед по курсу. В семистах километрах от центра астероидной связки «Азатот» тормозил.

Гантель жилого модуля, моргая сигнальными огнями, безостановочно вращалась на носу корабля вокруг оси центрального ствола. На конце ствола торчала набалдашником мобильная пассажирская капсула — прямоугольный контейнер, обвешанный шарами топливных баков и параболоидами антенн.

В точно вычисленный момент капсула дрогнула и рывком отделилась от «Азатота». Из дюз боковых бустеров бесшумно выросли струи огня — бустеры уводили контейнер в сторону от громады материнского корабля. В то время как «Азатот» продолжал тормозить, капсула сохранила скорость, которую имела в момент отделения.

Капсула обгоняла «Азатот», двигаясь относительно него все быстрее. Мимо проползли решетчатые сплетения ферм вокруг центрального ствола. Проплыли отростки радиаторов, фонтанирующие раскаленным докрасна жидким литием. Пролетели цилиндры баков, каждый в несколько раз больше капсулы. Промчалась вереница тороидов реактора и окольцованная ими нить плазмы, промелькнула и померкла в пустоте реактивная струя. Оставив позади «Азатот», капсула приближалась к Рианнон.

Астероид, неразрывно связанный со своим противовесом Р2, двигался по кругу, на глазах меняя фазы, со скоростью 600 метров в секунду — с точно такой же скоростью, с какой подходила к нему капсула «Азатота». Несколько раз вспыхнули дюзы двигателей коррекции — кораблик выравнивал курс. Рианнон — по окружности, а капсула — по касательной, быстро приближались к точке схождения траекторий.

Гвинед Ллойд и полковник Веспер Прасад наблюдали за прибытием капсулы из-за толстого стекла аванзала. Кольца и глифы официальных аур ореолами светились вокруг их голов. Гвинед, не одетая ни во что кроме ауры, кривила тонкие губы в едва заметной улыбке. Прасад, на голову ниже Ллойд, смуглый эриксианин в форменном черном дзентае Космофлота, выглядел мрачно. «Явились на мою голову», — откровенно говорил взгляд глубоко посаженных глаз из-под густых бровей.

Космопорт располагался в самом низу астероида — то есть дальше всего от оси вращения — и, с точки зрения Рианнон, капсула «Азатота» подплывала снизу. Раскрытые стыковочные лепестки двух шлюзов капсулы — пассажирского и грузового — смотрели вперед, между ними на борту алела роза Эрикса и золотился лучезарный щит Космофлота. Скорость сближения уменьшалась на глазах. В нескольких метрах от потолка причального дока капсула замерла, и тут стыковочные механизмы пришли в движение. Отделившись от потолка, многосуставчатые краны подхватили капсулу венчиками электростатических манипуляторов, приняли ее вес, подтянули к стыковочному узлу. Защелкали замки, зашипела гидравлика, невыносимо тонко засвистел, выравнивая давление, воздух.

Пассажирский люк начал открываться. Яркий свет изнутри озарил полутемный аванзал. Гвинед растянула губы в приветственной улыбке, ее аура заиграла радугами и золотыми искрами. Грянул марш.

Запрос #2481073106/0 на регистрацию в интрасети Колонии

ID: 815204553251

Даймон: Genie Guard 5.16

Запрашиваемый статус: гость с правом ношения оружия

Личные данные пользователя:

Имя — Либертина Эстевес

Девпат — милитант

Дата рождения — 2447/09/19

Родители (производитель) — Рианнон Биосервис (филиал) / Колония Новая Москва / Земля

Модификация — файтмод / хайграв

Гендер — женский

База — Колония Эрикс / Венера

Аффилиация — Частная служба безопасности / Семья Янг

Должность (статус) — телохранитель, лейтенант

Запрос #2481073106/1 на регистрацию в интрасети Колонии

ID: 814607624575

Даймон: Genie Pro 5.03

Запрашиваемый статус: VIP-гость

Личные данные пользователя:

Имя — Зара Мария Сюзанна Янг

Девпат — бланк

Дата рождения — 2445/03/04

Родители (производитель) — Лавиния Лакшми Шастри, Максвелл Янг

Модификация — бьютимод / хайграв

Гендер — женский

База — Колония Эрикс / Венера

Аффилиация — Аппарат овер-коммандера / Объединенный Космофлот

Должность (статус) — помощник овер-коммандера

Первой в проеме люка показалась лейтенант Либертина Эстевес — коротко стриженая девушка с простым круглым лицом и гибким, изящным телом танцовщицы. Под дзентаем из черной кожи невозможно было различить ни миомерно-усиленных мышц, ни укрепленных суставов. Разве что кобура на поясе, рубиновый нимб ауры да быстрый цепкий взгляд выдавали ее род занятий. Оглядев аванзал и ни на миг не задержавшись глазами на встречающих, телохранительница шагнула в сторону — пропуская свою госпожу.

Когда в люке появилась маленькая стройная фигура Зары Янг в синем дзентае, Прасад и Ллойд поспешили навстречу. За ними покатилась тележка для вещей в сопровождении сервобота. Тележка направилась к грузовому люку, там сервобот принялся выгружать багаж. Зара, однако, оставила у себя в руке один из чемоданов — объемистый металлический кейс, пристегнутый цепочкой к ее запястью. «Секретная миссия», — сразу вспомнила Гвинед. Белые кольца ауры вокруг синеволосой головы Зары загорались одно за другим, по мере того как ее даймон загружал в интрасеть Рианнон все новые личные данные.

— Док Янг!..

— Добро пожаловать в Рианнон, док Янг!

— Док Ллойд, полковник, — Зара выглядела слегка оглушенной резким выходом из невесомости, но ее улыбка была бодрой, а рукопожатие энергичным. — Очень рада. Не будем терять время. Выключайте ваш оркестр, и поехали.

Девушка шагнула вперед, качнулась и едва не потеряла равновесие. Телохранительница мгновенно подхватила ее под локоть.

— Спасибо, Либи, — Зара мягко освободилась от поддержки. — В полете отвыкла от нормального тяготения, — объяснила она. — Все время под 0,1 g, на трех оборотах в минуту. Вестибулярка успела привыкнуть к сильному кориолису, а у вас тут… — Зара не закончила фразу, остановилась и прикрыла глаза. — М-м. Можно идти помедленнее? Слегка мутит от того, что не чувствую вращения.

— Конечно, — заверила Гвинед. Они с Прасадом неторопливо вели гостей через просторный и пустой аванзал, мимо светящихся вывесок «Таможня», «Личный досмотр» и «Биологический контроль». Тележка катилась за ними, нагруженная чемоданами, но без кейса — тот по-прежнему был пристегнут к запястью Зары. «Чего она боится? — подумала Гвинед. — Что мы его отнимем? Смешно». Безмолвная лейтенант Эстевес следовала позади как тень.

— Док Янг, — низким тяжелым голосом заговорил Прасад, — я должен дать вам инструкции по безопасному поведению в Рианнон.

— А есть необходимость, полковник? — Они подошли к концу аванзала. В стене гостеприимно открылась дверь лифта.

— Здесь много врагов Венеры, а вы известны неосторожным поведением. — Прасад отстранился, пропуская девушку в лифт.

— Мне нравится ваша бесцеремонность, полковник, но отложим инструкции на потом. — В лифте Зара со вздохом облегчения опустилась на диван. Хотя она двигалась медленно и осторожно, все равно чуть не села мимо, и Либертине опять пришлось ее подхватывать. Лифт бесшумно тронулся. — Ох. Надеюсь, видео не попадет в сеть?

— Прямого эфира нет, — сказала Гвинед. — Но вообще-то предполагается, что ваш визит необходимо осветить. Конечно, передачи не будет, если не хотите.

Зара махнула рукой.

— Да ладно, показывайте. Пусть народ позубоскалит. Это же моя работа

— Работа? — не поняла Гвинед.

— Ну да, громоотводом, — с непосредственной улыбкой пояснила Зара. — Знаете, такой вздорной избалованной принцессой, которая вечно попадает в нелепые положения. Строит из себя героя-космолетчика, а сама садится мимо дивана. Как можно всерьез ненавидеть отца такой смешной дочери?… Да, какие у нас планы? — сменила она тему.

— Сначала два часа отдыха, — заговорила Гвинед. — Потом…

— Нет-нет, без отдыха. — Аура Зары засеребрилась иглами деловитой строгости. — Я на корабле два месяца маялась от безделья. Начнем с главного. В моих апартаментах есть тихая комната?

— Конечно, как вы просили.

— Вот и начнем с переговоров там. Ну а вы, — обратилась она к Прасаду, — тем временем будете вводить Либи в курс дела.

— Простите? — из ауры над головой полковника вздулось серое облако недоумения.

— Ах, да. Забыла сказать. Лейтенант Эстевес — ваш новый временный глава интрагарда. Только на время моего визита, конечно. Личная рекомендация овер-коммандера, — девушка многозначительно подняла бровь. — За вами, полковник, останется только экстрагард, внешняя безопасность.

— Странно, что меня не предупредили, — Прасад старался не выглядеть оскорбленным, но голос слишком выдавал его. — Это знак немилости?

— О нет! — воскликнула Зара. — Не обижайтесь, полковник. Это только из-за меня. Когда речь идет о безопасности Янгов, папа доверяет только самым близким людям. А главное… — Она театрально понизила голос. — Нам предстоят жаркие дни, полковник. И по части внешней безопасности, и по внутренней. И вы, боюсь, просто не потянете все в одиночку.

Прасад погрузился в угрюмое молчание. Гвинед решила из вежливости поговорить с самой Эстевес:

— Лейтенант, вас произвели в земном филиале нашей компании. Приятно, что вы до некоторой степени рианнонка. Но почему вам дали такое нестандартное имя? Не валлийское?

— Либертина? — Телохранительница как будто смутилась от того, что с ней заговорили. — Прозвище богини Венеры. Меня заказала Венера, домен Эстевес, имя входило в контракт.

— Но вы никогда не были в Рианнон, насколько я понимаю?

— Нет.

— Беспокоитесь, достаточно ли опыта у Либи? — Зара ласково взяла телохранительницу за руку. Их ауры на миг соединились золотой электрической дугой симпатии. — Да, недостаточно. Вот я и прошу ввести ее в курс дела. Либи прекрасный специалист, поверьте, и схватывает все на лету. Но вернемся к программе визита. Переговоры в тихой комнате. Что потом?

— Обед у меня, — сказала Гвинед. — Втроем, неофициальный. То есть нет… уже вчетвером. Лейтенант Эстевес теперь равна по должности полковнику Прасаду и должна быть приглашена. Потом экскурсия по колонии, если хотите. А в девять вечера правительственный прием с банкетом и оргией.

Зара согласно кивнула.

— Отлично. Нельзя ли открыть стены? Хочу посмотреть, где мы едем. Кажется, моя вестибулярка пришла в себя.

Гвинед отдала мыслекоманду, и стены кабины стали прозрачными.

Лифт поднимался пологой спиралью Магистрали Бейт. Это была главная транспортная артерия Колонии, названная так по первой букве древнекельтского алфавита. Они ехали сквозь округлые, неровные, будто анатомические слепки, залы-полости, соединенные круглыми устьями. Стены в мелких ячейках формовочной сети были гипсово-белыми. Бледный солнечный свет лился из диффузоров световодов. Сверху и снизу, слева и справа, в Бейт выходили устья пещер-ответвлений. Над ними пестрели вывески клубов, кафе, секс-сервисов, вывески: «Магистраль Феарн», «Гильдия [INF]: образовательный центр», «Домен Араун. Частное владение». Людей не было — интрагард закрыл всю магистраль на время проезда высокой гостьи.

— Кстати, о приеме, — вновь заговорила Зара. — Кто приглашен?

— Вся администрация и лояльные члены Совета.

— Пригласите и оппозицию. Арауна и его людей.

— Хм… — Гвинед постаралась не выказать удивления. — Это будет неожиданно, учитывая их ненависть к вам, но… как вам угодно.

Лифт свернул в боковую, лишенную вывески магистраль, остановился перед запертым люком.

— Дальше пешком, — буркнул Прасад.

Люк открылся перед ними. Все четверо вышли из лифта и вступили в правительственный сектор астероида.

Гостевые апартаменты находились выше уровнем. Впрочем, в хаотическом пещерном лабиринте Рианнон никаких уровней не было — просто выше. Войдя внутрь, Зара без особого интереса оглядела просторную полость, украшенную картинами из жизни Старой Земли. Морская буря, цветущие рододендроны в Гималаях, лев и стадо зебр, черепичный европейский городок в сумерках — все было ностальгически-тщательно выписано настоящими масляными красками на настоящих холстах. Кресла и диван, возможно, из настоящего дерева, выглядели так же тяжеловесно-роскошно.

— Пара минут, док Ллойд, — сказала Зара. — Схожу в туалет и переоденусь. А вы, полковник, проводите Либи в интрагард и дайте все нужные инструкции.

Зара скрылась в соседней полости, следом покатилась тележка с чемоданами. Через несколько минут она вышла, одетая в развевающееся черное платье — не ауру, а материальное платье из ткани. Зара Янг была дрессером, это знала вся Солсистема. Гвинед ощутила мгновенное раздражение — даже сейчас, перед серьезным разговором, девчонка не удержалась от эпатажа — но постаралась подавить в себе это чувство.

— Ну все, идемте, док Ллойд, — Зара кивнула на устье другой полости — тихой комнаты. — Пора поговорить о том, зачем я прилетела.

Две женщины прошли в устье. Дверь за ними плотно, мягко захлопнулась.

 

СКАЗКА О ДВОРЦЕ ЧУДОВИЩ

Благотворительная миссия располагалась в паре кварталов от махаллы Науруз — несколько одинаковых белых домиков: школа, больница, спортзал, культурный центр, до сих не отремонтированный после того, как кто-то кинул в него гранату. В больничном коридоре толпилась очередь, но, слава Аллаху, знакомых Саид не встретил. Отстояв свое, он робко шагнул в белоснежный кабинет.

— Вот, — показал он распухшую и побагровевшую руку, — в Старой Москве черный цветок ужалил. Убегал от собак, схватился, а он…

— Цветок? — молодой чернокожий врач с табличкой на комбинезоне: «Лу Брендан» недоверчиво ухмыльнулся. — Что-то не слышал про такие цветы. Скорпион там сидел, скорее всего. Ничего страшного. Давай руку, посмотрю.

Рядом с Бренданом стоял какой-то прибор — белый шкаф с множеством мелких дверок. Одна дверка открылась, и из ящика, жужжа, выехала складная механическая рука с острыми щипчиками вместо пальцев. Она нависла над рукой Саида и точными резкими движениями опустилась к ней. Саид боязливо отвел глаза. Он не почувствовал боли, когда щипчики вонзились в руку — лишь холодное острое прикосновение.

— Вот и все, — бодро сказал Брендан. — Жало вытащили. Сейчас посмотрим, какая тварь тебя укусила.

В шкафу открылся другой ящичек, ярко освещенный внутри. Механическая рука сунула туда свою крохотную добычу. Глаза Брендана застыли, сосредоточенно уперлись в пустоту. Саид уже видел у космиков этот взгляд. Байрам Ходжаев, тот, что учился в космиковской школе, объяснил, что они так разговаривают с джиннами в своих головах. Взгляд Брендана снова ожил. Теперь он выглядел оторопелым, и Саиду стало страшно. Значит, даже врач-космик не знал, что это?

— Это скорпион, да? — нетерпеливо спросил Саид. Ему очень захотелось, чтобы это оказался скорпион.

— Погоди с вопросами. Ну-ка рассказывай. Что это за цветок? Где нашел?

— Да я рассказал уже! В Старой Москве. Около речки со стеклянной галькой, где стая собак. Черный цветок, листья как у лопуха, блестящие, волосатые. Вы лечить-то меня будете?

— Обязательно, — Брендан достал из шкафчика белый, как все в комнате, пистолет, зарядил какой-то ампулой. — Только не здесь. Надо будет тебя свозить в Колонию. От воспаления сейчас сделаю укол, а серьезно лечить будем там, в штаб-квартире. Давай, подставляй руку, не бойся…

В Колонию? В Новую Москву?!

— Зачем в Колонию? — голос Саида предательски дрогнул. — Что у меня такое?

— Пугать не хочу, — Брендан приставил пистолет к вене на его запястье, — но честно скажу: не знаю. — Пистолет щелкнул. Саид ничего не почувствовал. — И это точно не скорпион. Поедем разбираться там, в хорошей лаборатории. — Брендан встал. — Все, пошли.

— Э… А мои родители? Они не знают!

— Свяжешься с ними оттуда. — Врач подтолкнул его к двери. — Идем, идем, время не ждет. Господа пациенты, — громко обратился он к очереди, — на сегодня прием окончен!

Еле чувствуя под собой ноги, Саид плелся за Бренданом. Они вышли во внутренний двор миссии, где ждал мобиль — белоснежный шар на четырех таких же белых шарах-колесах. Спускаясь с крыльца, Саид пошатнулся — сильно кружилась голова — но Брендан уверенно подхватил его под руку.

— Ничего, сейчас полегчает. Идем. Ездил когда-нибудь на мобиле?

В белом боку шара обозначилась дверь и отъехала в сторону — и когда Саид понял, что сейчас окажется внутри, жадное любопытство охватило его, заставив забыть обо всех несчастьях. Он шагнул в белый шарообразный салон, опоясанный кольцом бархатных диванов, со столиком посредине. В стене напротив тотчас возникло круглое окно. Брендан уселся на диван. Саид несмело присел напротив.

Никем не управляемый мобиль тронулся с места. Они выехали за ворота миссии, в Рабат. За окном прежний мир Саида — кривые пыльные улицы, женщины в хиджабах, ковровые веранды кофеен, ниши лавок, глухие стены, размалеванные надписями «JIHAD FOREVER» — стремительно уносился назад.

— У меня опасное отравление? — Саид постарался, чтобы это прозвучало мужественно, сурово. Сейчас он чувствовал себя несколько лучше — видно, укол начинал действовать.

Брендан ответил не сразу — был занят мысленным разговором с джиннами.

— Если сразу не умер — значит, не опасное. Вылечим. Ничего сложного. Единственное, что странно — не бывает жалящих черных цветов. Тем более с такими… — он остановился на полуслове. — Вот с этим надо разобраться, а с тобой все будет в порядке. Как зовут твоих родителей? — сменил Брендан тему.

— Малик и Динара.

Врач достал из сумки пистолет-инъектор, поменял насадку на стволе.

— Подставь-ка руку.

— Опять укол?

— Ай-ди-метка. Без нее не пустят в колонию. Не бойся, ничего не почувствуешь. — Брендан приставил пистолет к его левому запястью, щелкнул.

ID: 925840365286

Время присвоения: 2481/07/31 14:12:45

Личные данные:

Имя — Саид Мирзаев

Девпат — нульдев

Дата рождения — 2469/05/16

Родители (производитель) — Малик Мирзаев, Динара Мирзаева / Предместье Рабат / Колония Новая Москва / Земля

Модификация — нульмод / хайграв

Гендер — мужской

База — Колония Новая Москва / Земля

Аффилиация — Рианнон Биосервис / Колония Рианнон

Должность (статус) — подопечный несовершеннолетний

Они проехали пустырь — тот самый, где Саид с пацанами бегал попрошайничать за мобилями. Перед Южными воротами шар замедлил ход. Они въехали в коридор между бетонными башнями, остановились перед стальными створами. В машине открылось окно, и внутрь просунулся какой-то прибор, мигающий красным огоньком.

— Делай как я, — сказал Брендан. Он поднес к прибору руку, провел запястьем. Красный огонек сменился зеленым, а потом опять замигал красным. — Предъяви сканеру ай-ди.

Саид провел по прибору только что уколотой рукой. Сканер снова загорелся зеленым, и створы ворот начали разъезжаться. Мобиль тронулся с места, ускорился, коридор остался позади. Колеса зашуршали по траве, которая непонятным образом росла на совершенно твердой, ровной дороге. За окном волновался пышно цветущий сад.

Вот он и в запретном городе.

Саид не удержался — вскочил с кресла и прильнул к окну, жадно раскрыл глаза. Шар теперь ехал гораздо быстрее, чем по кривым улочкам Рабата, и невозможно было рассмотреть ни встречные мобили, ни пешеходов — лишь проносилось мимо что-то яркое и пестрое. Дальше от травяной дороги поблескивали стеклами сквозь листву ровные ряды разноцветных коттеджей. Жилые кварталы перемежались зеркальными кубами офисных зданий, парками, бассейнами, взлетными площадками воздушных машин. Наконец шар свернул в тихую боковую улицу, затормозил, встал перед решетчатыми воротами. Здесь все было стилизовано под совсем старую Москву. На каменных столбах горделиво сидели каменные львы. В чугунную вязь ворот вплетались золотые вензеля с конскими головами. Вдали, в глубине яблоневого сада, желтел особнячок с фронтоном и колоннами.

Пока ворота открывались перед мобилем, Саид успел прочитать табличку на столбе: «Рианнон БиосервисТМ. Земной филиал. Исследовательская клиника». Они въехали в ворота, встали перед домом. Вслед за Бренданом Саид шагнул наружу, навстречу свежести сада и пьянящему запаху незнакомых цветов.

С крыльца особняка к ним уже спускался местный врач в белом комбинезоне — низенький, полный, длинноволосый…

Приглядевшись к нему, Саид вздрогнул и замер.

У него в Рабате гости из Колонии одевались благопристойно — в закрытые платья или просторные комбинезоны, какой был и надет и на Брендане. Но комбинезон здешнего врача облегал его плотно, как вторая кожа — без единой застежки и шва — и не скрывал ни одной складки его довольно-таки пухлого тела. Но самый ужас был не в одежде. Саид смотрел на врача и не мог понять, какого он пола. Комбинезон обтягивал весьма внушительную пару грудей, а между ног… Вот оно, начинается, в панике подумал Саид. Вот они, гнусности космиковской жизни, которыми, бывало, стращал имам… Биомодификации и все такое… Двуполый доктор — лицо было обыкновенное, круглое, нос картошкой — улыбнулся (или улыбнулась) приветливо, но как будто настороженно.

— Привет, сынок! — Голос был тоже ни мужской, ни женский. — Ты и есть тот самый Саид? А я мас Валли Шефер, будем знакомы. Как себя чувствуешь?

Саид перевел дыхание и взял себя в руки. Быть невозмутимым. Ничему не удивляться. Не выказывать страха ни перед чем.

— Чувствую себя хорошо, — ответил Саид. Действительно, лихорадку и зуд сняло как рукой, да и опухоль совершенно исчезла. — Я уже здоров?

— Надо сделать кое-какие анализы, — уклончиво ответила (или ответил) Шефер. — Это не больно, не бойся.

Саид раздраженно скривил рот — почему его успокаивают как маленького? Он и так был готов потерпеть. Тем временем врачи заговорили меду собой по-ингилийски. Тон Шефера был начальственным, поэтому Саид решил условно считать его мужчиной.

— Поздравляю, Лу, ты в рабочей группе. — Почти все слова были понятны Саиду, но смысл оставался загадочным.

Брендан удивленно поднял брови.

— Я? За что такая честь?

— Не спеши гордиться, дорогой. Гриффит просто не хочет огласки. Чем меньше людей в курсе дела, тем лучше.

— Все так серьезно?

— Два красных квадрата, — Шефер значительно пошевелил маленькими бровками. — И с тебя, конечно, гарантия неразглашения. Впрочем, это тебе расскажет Арлекин. — Он покосился на мальчика и как будто спохватился: — Ну, пойдем-ка, сынок. Пара анализов, это совсем недолго.

Саид только таращился по сторонам, пока его вели по коридору. Ничего особенного в самом коридоре не было — светящиеся матово-белые стены, диванчики — но вот люди… Ох и странные люди встречались по пути. Еще более странные, чем мас Шефер.

Большинство встречных были в белых врачебных комбинезонах, таких же бесстыдных, как и у Шефера. Но попадались и вовсе голые — и мужчины, и женщины — одетые лишь в сандалии, толстый браслет на запястье и металлический обруч вокруг черепа. Саид, багровея от смущения, отводил от них глаза — и все-таки успевал заметить, что у многих на животе нет пупка… Встречались чернокожие, как Брендан, и желтокожие, люди с красными, синими, зелеными волосами… но даже эти выглядели почти нормально по сравнению с некоторыми… о Аллах, людьми ли вообще?

Эти существа, огромного роста даже для космиков, головастые, большеглазые, мертвенно-бледные, как личинки, с рахитично тонкими руками и ногами — ездили в инвалидных креслах, каждый с прозрачной маской на лице. Саид принял бы этих головастиков за больных, если бы не докторские белые комбинезоны (к счастью, они хотя бы были одеты). Наверное, это и были магоги, ублюдки ифритов и людей?… Наконец Саида ввели в просторный белый кабинет с единственным креслом посредине. Окно во всю стену смотрело в сад, над креслом нависали многорукая металлическая машина.

— Раздевайся, сынок, и залезай, — Шефер указал на кресло. — Придется немного поскучать.

Машины внушали Саиду страх, но все оказалось действительно очень скучно. Следующие полчаса он неподвижно просидел в кресле, пока врачи водили по его телу какими-то пищалками, кололи ужаленную руку тончайшими иглами (было не больнее, чем от укуса комара), обменивались непонятными фразами и разве что изредка покрикивали ему, чтобы не ерзал.

— Долго еще? — спросил Саид, когда ему вконец надоело. Он вспомнил, что «гуляет» уже часа два, что родители наверняка его потеряли, а ведь время вечернее, в чайхану набился народ, полно работы… — Мне надо домой!

Врачи переглянулись. Выражения их лиц Саиду совсем не понравились.

— Видишь ли, Саид… — заговорил Брендан таким задушевным тоном, что сразу стало понятно — сейчас будет врать.

— Что у меня за болезнь?

— Э-э, как бы тебе сказать… — Брендан окончательно впал в растерянность.

— Мелантемия, — пришел Шефер ему на помощь. — Самая обычная мелантемия. — Он улыбнулся Брендану и заговорил по-ингилийски: — Удачный экспромт, а? Давайте назовем это мелантемой. Надо же как-то назвать эту дрянь?

Брендан раскрыл рот — наверное, чтобы возразить — но ему не дали. Дверная панель отъехала, и в лабораторию въехал в инвалидном кресле новый человек.

Сердце Саида заколотилось чаще. Один из тех самых, жутких… из бледных головастиков. Из магогов. И судя по тому, как сразу вытянулись врачи, магог был крупным начальником.

— Док Гриффит, — почтительно произнес Шефер.

Но магог, небрежно кивнув ему и Брендану, подъехал прямо к Саиду. Мальчик в панике вжался в кресло…

— Не смотри на меня так, — послышался голос из-под прозрачной маски — самый обыкновенный голос пожилого мужчины, сильный и сухой, с властной интонацией. — Я тоже потомок Адама, как у вас говорят.

Не мигая, Гриффит смотрел Саиду в глаза своими огромными голубыми глазами, лишенными бровей и ресниц, на бескровном морщинистом лице. «Так я и знал, — в страхе думал мальчик, съеживаясь под этим взглядом. — Так и знал, что с космиками дело нечисто. Что ими правят какие-нибудь такие… существа. О Аллах, если он прикоснется… этими своими паучьими пальцами…» Но Гриффит и не думал отрывать от подлокотника вялую тонкую руку.

— Как себя чувствуешь? — спросил он.

— Х-хорошо, — Саид уже столько раз отвечал на этот вопрос, что несколько успокоился. — Что у меня за болезнь? — решился он спросить. Может, хоть это… существо… не будет мямлить и врать, как те двое?

— Черный цветок запустил в тебя заразу, — сказал Гриффит. — Как она проявится, мы не знаем. Мы видим такое первый раз. И мы подозреваем, что этот цветок — оружие врага. Того, кто уничтожил Старую Землю.

У Саида перехватило горло.

— Я умру?

— Мы сделаем все, чтобы тебя вылечить, — взгляд Гриффита был безжалостен. — Но гарантировать ничего не могу. Мы ничего не знаем об этом цветке. Но постараемся узнать больше. Будет хорошо, если ты нам поможешь.

Саид взволнованно выпрямился в кресле.

— Как?

Гриффит повернул лицо к двери — и только сейчас Саид увидел, что в лаборатории появился еще один человек.

Этот был самый обыкновенный, и даже одетый по-людски — в брюки и рубашку. Саиду сразу показалось, что он видел в Рабате, а может и в своей махалле, этого стройного, небрежного в движениях, бронзово-смуглого мужчину с ярко-синими глазами и длинной косой соломенного цвета. Мужчина весело улыбнулся и подмигнул, и это был первый человек из Новой Москвы, чья улыбка не показалась Саиду фальшивой и искусственной.

— Это капитан Конти из экстрагарда, — сказал Гриффит. — Проводи его к черному цветку, Саид.

 

РИАННОН. ПОСВЯЩЕНИЕ

«Тихая комната» была изолированной полостью для секретных переговоров. В космических колониях, где системы контроля просматривали и прослушивали каждый уголок, требовались специальные меры, чтобы обеспечить приватность.

Маленькая душная полость была обшита листами вспененного металла — они полностью глушили и звук, и радио. Тусклый зеленый свет тритиевой лампы — никаких световодов, никаких проводов — отражался от стен. Два плетеных кресла едва умещались к комнатке.

Как только за Гвинед и Зарой закрылась дверь, их ауры погасли. Регенератор воздуха автоматически включился и заурчал. «Сеть не найдена… Сеть не найдена…» — забормотал в голове даймон. Что ж, вот и пришло время узнать, с какой такой секретной миссией Максвелл Янг прислал свою дочь.

— Начнем. — Зара уселась в кресло, сделала приглашающий жест. Голос, не отражавшийся от стен, звучал глухо и странно. — Итак, вы хотите отставки?

Вот это было неожиданно. Гвинед села — кресло пришлось повернуть самой, вместо того чтобы привычно приказать ему повернуться.

— Откуда у вас такие сведения? — осторожно спросила она.

— Ну вы же постоянно всем жалуетесь, как устали от политики и мечтаете вернуться в науку. Мы не возражаем. Уходите с поста. Как нейроник вы нам гораздо нужнее, чем как прайм-админ.

«Так легко!» Гвинед почувствовала растерянность. Она действительно порой мечтала об уходе с поста, но сейчас ее застали врасплох, и Гвинед сама не понимала, рада она или огорчена.

— Кто же займет мое место? — спросила она холодно.

— Я, — Зара скромно потупилась.

— Это шутка? — прайм-админ с трудом выдержала невозмутимый тон.

— Нет.

— Док Янг, вы уверены, что понимаете ситуацию? Ни один член Совета, даже из лояльных, не проголосует за вас. Вы чужой человек для Рианнон.

— Ситуацию не понимаете вы. Ваш Совет больше не имеет значения. Голосования кончились, ваша автономия отменяется. Балаган закрыт. Прямо на Совете мы переведем Рианнон под прямое управление Космофлота.

— Так, — проговорила Гвинед. Голова у нее шла кругом. — Так. Значит, переворот и открытая оккупация. Вы понимаете, что это вызовет войну?

— Нет. Это реакция на уже идущую войну.

— На какую еще войну?

— Да будет вам известно, что вооруженные до зубов циклеры с Земли идут к Венере. Циклер с Марса идет сюда. Война не объявлена, но Дуэт фактически ее начал. Но это все не должно вас беспокоить. Военные дела мы берем на себя.

— Но наша оппозиция… Нет, нет. Нельзя же так грубо. Оставьте эту идею, док Янг. Они вас просто убьют.

— Ладно, ладно, — отмахнулась Зара, — это мои проблемы. Кстати, можете звать меня по имени. Поговорим о вас. — Она наклонилась к Гвинед и доверительно понизила голос. — Когда я сказала, что как нейроник вы нужнее, я не пыталась подсластить вам пилюлю. Это то самое, зачем вы действительно нам нужны. Скажу больше. Это то, зачем я вообще сюда прилетела.

— Что, правда?

— Да. Неужели вы думаете, отец послал бы меня только из-за какого-то марсианского циклера? Чушь. Рианнон не настолько для нас важна. Важны вы.

— Лестно, — произнесла Гвинед настолько безразлично, насколько могла. — Вы хотите заказать какое-то исследование «Нейролабу»?

— Не только. Мы хотим получить ваш «Нейролаб» в полное распоряжение. Цена результата слишком высока. Мы не можем позволить ни малейшей утечки информации. Полный контроль над «Нейролабом», иначе о проекте и думать нечего.

— О каком проекте?

— Сейчас узнаете.

С хитрой улыбкой — которая показалась Гвинед совершенно детской — Зара поставила на обтянутые платьем колени свой кейс. Увесистый, угловатый, с предупреждающим значком «криогенные компоненты» и логотипом в виде змеи, кусающей свой хвост, с какими-то разъемами по бокам, он выглядел по-военному — грубо, надежно, низкотехнологично.

— Вот, — просто сказала она.

— Что это?

— «Уроборос». Компьютер, — Зара подняла крышку, и Гвинед увидела нечто в самом деле похожее на старинный ноутбук, с экраном и клавиатурой. — Уникальный компьютер совершенно нестандартной архитектуры. Единственный ключ к архиву данных гигантского объема и величайшей ценности. Сам архив — не здесь. Здесь только программа-транслятор и маленький образец из архива. Для вашей работы должно хватить.

— Для какой работы?

— Для взлома. Ваша задача — расшифровать архив без запуска транслятора.

Гвинед помолчала, пытаясь справиться с бурей охвативших ее мыслей, идей, вопросов. Она чувствовала, что все становится для нее неважным — Совет, прайм-админские дела, даже война.

— Он сделан… чужими? — спросили она, чувствуя себя глупее некуда.

— Для чужих. — Золотисто-карие глаза Зары Янг не выражали ни малейшего намека на улыбку. — Вам, конечно, известна история «большого тайного контакта»? Да-да, та самая теория заговора.

— В общих чертах. Стандартный бредовый мотив у параноиков. И сейчас вы мне скажете, что все это правда?

— Процентов на десять, — Зара была до того серьезна, что Гвинед почувствовала холодок ужаса. — В конце XXII века Космофлот действительно вступил в контакт. Да.

— Прекрасно, — Гвинед все еще пыталась закрыться щитом иронии. — Просто прекрасно. А то, что миром тайно правит искусственный суперинтеллект, тоже правда? Или по старинке — масонский заговор?

— У нас нет времени на шуточки. Контакт был. Через их ретранслятор на Седне. И мы получили гигантский архив сырых данных в инопланетной кодировке. Совершенно нечитаемых, конечно. Седна предложила нам программу-переводчик. Но с условием, что мы сдадим ему устройство наших компьютеров, все коды и протоколы. И наши решили, что это слишком рискованно. Что если в программе есть вирусы, и они заразят все земные сети? Вот наши и сделали это. — Зара хлопнула по крышке «Уробороса». — Песочницу для вируса. Обратимый компьютер. Тотально обратимый, глобально и локально. Поэтому, кстати, и «Уроборос». Червь, пожирающий себя с хвоста.

— Разве не змея?

— Змея не будет себя есть, — рассудительно сказала Зара, — ей ведь сразу станет больно. А вот червь… Короче, уробороса взяли как символ обратимости. Сколько вошло, столько и вышло. Вы, конечно, знакомы с этой концепцией?

— Как с чистой теорией. Никогда не думала, что кто-то реально сделает такое в железе.

— В его логических элементах информация не стирается — сколько бит на входе, столько и на выходе, — не слушая, продолжала Зара. — Значит, энтропия не возрастает. Тепло не рассеивается. И энергия не потребляется. Ну, не совсем, конечно. Энергию потребляет система охлаждения — у процессора рабочая температура три кельвина. Но сам процессор — практически ничего.

— Что ж, экономно.

— Дело не в экономии. Вся эта красота возможна только в изоляции от внешней среды. Любой ввод и вывод — только под контролем пользователя, через специальный фильтр, и с сохранением количества бит. А иначе возникнет необратимость, выделится тепло, сверхпроводимость нарушится и процессор полетит. Короче, если бы «Уроборос» попытался связаться с сетью, он бы себя уничтожил.

— Попытки были?

— Насколько я знаю, нет. Но это не значит, что вирусов нет. Это значит лишь, что программа умна. И никакие меры безопасности не будут лишними.

— Я все еще не понимаю, зачем вам мои услуги.

— Сейчас поймете. Мы сдали Седне устройство «Уробороса», она прислала программу-транслятор, как и обещала. Мы запустили ее и смогли расшифровать часть файлов. Только часть. Картинки, кое-какие числовые данные и короткие текстовые комментарии. По которым все равно было невозможно понять главное — кто такие аквилиане, почему на нас напали, и как их остановить. Седна уверяла, что все это невозможно передать ни словами, ни картинками. Только целостными мыслеобразами. Гештальтами. Не через глаза и уши, а только непосредственно в мозг. Понимаете?

Зара перевела дыхание. Ее загорелое лицо блестело от пота, в комнате было невыносимо душно, но сейчас никому не хотелось отвлекаться на перенастройку климат-контроля.

— Кажется, да, — заговорила Гвинед не столько с Зарой, сколько сама с собой. — Человек видит фрагмент картинки и бессознательно достраивает остальное… Инстинктивные программы мозга создают шаблоны и выявляют закономерности там, где пасует математика. Потому что сложность нейронной сети мозга выше предела сложности для массива, обсчитываемого системами уравнений… Мозг перебирает все слои целиком, а не разбивает их на уравнения. И видит смысл… Да. Смешно, — криво улыбнулась она. — Сколько раз в жизни я перешивала мозги больным, которые верили, что они — контактеры с Аквилой. Некоторые были даже убедительнее вас… М-да. Но я все равно не понимаю. Как они могли создать такие файлы? Они ведь не знают, как устроен наш мозг. Или знают?

— О! Вот это и есть главное. Нет, не знают. Передать им сведения о нашем мозге, вообще о нашей биологии, мы побоялись. И поэтому главная часть архива — те самые гештальт-файлы — до сих пор не расшифрована. Транслятор их не берет — именно потому, что не знает устройство нашего мозга. И мы не собираемся его раскрывать. Мы хотим, чтобы вы взломали эти файлы.

Гвинед помолчала.

— Я могу их посмотреть?

— Только после того, как согласитесь взяться за работу.

— Но ведь отказать я все равно не могу?

— Вы правильно понимаете ситуацию.

— Ваши условия?

— Абсолютная секретность. Работа с «Уроборосом» только в тихой комнате. Ни одного байта наружу. Да, будет технически непросто, зато в расходах можете не стесняться. Не сомневайтесь, Космофлот оплатит любые счета не глядя. И награда лично вам будет предельно щедра.

— А именно?

— Любое ваше желание, — просто сказала Зара. И уточнила: — Если оно не во вред Космофлоту и Плероме, конечно.

— Звучит несерьезно.

— Семейство Янг — серьезные люди. У нас даже шутки серьезно звучат, а я не шучу.

— А если… — Гвинед поколебалась и все-таки рискнула спросить: — Если мое желание — остаться в живых после выполнения работы?

— Да это само собой, — Зара покровительственно улыбнулась. — Вы исполнитель слишком высокого уровня. Таких не ликвидируют. Таких заставляют молчать другим способом — вводят в круг посвященных. Тех, кому выгодно хранить тайну. Так что просите другого. Жизнь вам гарантирована и так.

— Хм. Собственный астероид?

— Да пожалуйста. Но ведь это мелко, Гвинед, и вам не это нужно на самом деле. Подумайте хорошо. Как насчет высшего посвящения?

— Во что?

— В информацию пришельцев. Здесь, повторяю, нет всего архива. Только транслятор и кое-какие образцы. Транслятор знает форматы данных, но не сами данные. Те в другом месте. В курсе четыре человека. Хотите быть пятой?

Гвинед ответила не сразу.

Она понимала, что выбора уже нет, да и не желала его — но ей не хотелось сразу соглашаться на все. Нужно было хоть что-то выторговать. Но как торговаться, если ей сразу обещают исполнение любого каприза? Как придумать каприз, который обошелся бы им по-настоящему дорого?

— Право задавать вопросы, — заговорила наконец Гвинед. — Свои вопросы. Хочу сама решать, во что мне быть посвященной. Это приемлемо?

— Вполне, — против ожидания легко согласилась Зара. — Но сразу предупреждаю — моя компетенция тоже не безгранична. Есть вещи, которые отец не открыл даже мне.

— Понятно. И собственный астероид.

Зара добродушно улыбнулась.

— А это — после работы. Может не получиться, понимаю, но должен же у вас быть стимул стараться?

— Принято. По рукам?

— По рукам.

— Срок выполнения?

— Минимальный. Марсианский циклер прибудет через месяц. «Азатот» будет драться, но я не поручусь, что смогу отстоять Колонию. Хорошо бы вы закончили до того, как станет жарко.

— Невозможно, — Гвинед решительно мотнула головой. — Месяц — слишком мало. Мы говорим о принципиально новой разработке…

— Надеюсь, вы не ищете предлог, чтобы затянуть дело? — Зара вмиг пришла в раздражение. — Оставьте эти мысли. Марсианам вы в любом случае не достанетесь.

На этот раз Гвинед почувствовала себя всерьез оскорбленной.

— Вы всегда так унижаете лояльных Эриксу людей? — ледяным тоном спросила она.

— Если откровенно, я не полагаюсь на вашу лояльность. Ничего личного. Я вообще никогда ни на чью лояльность не полагаюсь. Я мотивирую вас другим. Перед вами интересная задача. Такая, о которой вы и мечтать не могли. И в награду — реальная «Галактическая энциклопедия». Каково? Разве по сравнению с этим вся наша политика — не мышиная возня?… Все, док Ллойд. — Зара встала и бодро хлопнула Гвинед по плечу. — За работу!

 

СКАЗКА О ВОЛШЕБНОЙ КОШКЕ

— Я покажу вам черный цветок, — сказал Саид. — Поехали.

Он решительно подошел к смуглому длинноволосому человеку. Сейчас ему больше всего хотелось выбраться из колонии, подальше от Гриффита и ему подобных существ — пусть даже в развалины Старой Москвы… Смуглый, которого Гриффит назвал капитаном Конти, дружелюбно положил ему руку на плечо.

— Далеко не поедем, — сказал он. — Идем со мной.

К огорчению Саида, Конти никуда его не повез, а только отвел в другую комнату в той же больнице.

Палата была просторной, пустой и светлой, с голыми кремовыми стенами. Стеклянная стена смотрела в сад. На полу, затянутом синим ковром, белели три кресла — пушистые шары с ямками. Никакой другой мебели, никаких украшений на стенах — только неглубокая ниша, где стояла белая пластиковая кукла в человеческий рост. Саид вздрогнул, когда кукла шагнула из ниши и плавными, совершенно человеческими шагами направилась к ним.

— Спокойно, это сервобот, — сказал Конти. — Типа слуги для поручений. Можно ему приказывать: сходи, принеси… Садись. Сейчас полетим к твоему цветку.

Полетим? Прямо на этих креслах? Предвкушая нечто невиданное, Саид уселся в соседнее с Конти кресло, покрепче вцепился в подлокотники. Сервобот протянул ему поднос. Там лежали наушники, сетчатые перчатки и странные очки — в каждой линзе плавала, как в вязкой жидкости, какая-то ярко мерцающая точка.

— Надевай, — велел Конти, — это твоя гарнитура.

— Что?

— Через нее входят в вирт. Ну, смотрят картинки. Ты сам сидишь здесь, а видишь все как будто из «кречета»… ну, из летающей машины. У нас такие приборы стоят прямо в мозгах, а у тебя нет. Придется тебе пользоваться гарнитурой. Давай, надевай.

Саид несмело нацепил очки. Мерцающие точки сразу расплылись во все поле зрения пятнами цветного тумана. Потом пятна сфокусировались в четкую картинку, и Саид не смог сдержать вздоха восхищения. Перед ним были Южные ворота, те самые, через которые он въехал в колонию. Теперь он видел их изнутри — видел в таких же ясных и подробных деталях, как в реальности: сварочные швы на листах створок, шершавый бетон привратных башенок. Картинка слегка покачивалась, в ушах жужжали моторы.

— Поехали, — сказал Конти. — Я веду «кречет», ты говоришь куда. Вперед?

— Вперед! — выкрикнул Саид, забыв обо всех невзгодах.

«Кречет» взмыл над воротами и с невообразимой скоростью помчался на юг. Саид еле успел заметить, как промелькнул и остался позади Рабат. Он летел над травянистым валом Дмитровского шоссе примерно на высоте человеческого роста, в ушах ревел ветер, голова кружилась, степь уносились назад, впереди вырастали башни окраин Старой Москвы.

— Узнаешь места? — расслышал он голос Конти сквозь шум ветра и моторов.

— Да, да! Вперед!

Саид напрочь забыл о своей болезни, о том, что дома ждут родители. Подумать только! Он летит, он почти что сам управляет летающей машиной! Рассказать пацанам — не поверят ни за что… Усеянные птичьими гнездами башни остались позади, замелькали одинаковые бугры древних кварталов…

— Куда теперь?

— Восемь кварталов на юг, три квартала на восток, — Саид хорошо запомнил карту Хафиза. — И там речка со стеклянными гальками.

— А, понятно. — «Кречет» свернул с дороги и полетел напрямик по диагонали; его вытянутая крылатая тень то ныряла в балки, то взлетала на бугры. Только сейчас Саид понял, что машина совсем маленькая — не больше вороны…

— Вот! — крикнул он. — Та самая стая! — Саид показывал на нее рукой, но не видел своей руки. — Шайтановы твари, это все из-за них!

Полет резко замедлился. Собаки неподвижно сидели на вершинах бугров. Когда над стаей пролетел «кречет», клоня бурьян ветром своих винтов, собаки повскакивали и смешно зачихали хором, но не тронулись с мест. Саид понял, что стая широкой цепью окружает распадок с крутыми склонами… тот самый распадок. И сразу увидел черный цветок.

— Вот он, на краю обрыва!

— Вижу, — подтвердил Конти. Картинка исчезла. Саид снова был в больничной палате, а Конти вставал из соседнего кресла. Сквозь очки гарнитуры Саид видел, что светловолосая голова капитана окружена каким-то призрачно-красным ободом, но не осмелился спросить, что это. — Спасибо, парень! — Конти широко улыбнулся и потрепал его волосы. — Ты здорово помог.

Саид растерянно моргнул.

— Это все? Вы его там оставите, этот цветок?

— Вытащу, но не «кречетом» же. Нужен экскаватор и грузовик. Пойду с этим разбираться. А ты сиди здесь. Скоро принесут ужин.

— Стойте… — Саид вспомнил о своей главной проблеме. — А родители? Вы им скажете?

— Обязательно. — Конти двинулся к двери. — Гарнитуру тебе оставляю, можешь побаловаться. И с родителями поговоришь тоже через нее.

— Это как? — Саид растерянно вертел в руках очки и наушники.

Конти вздохнул и вернулся.

— Надевай, — велел он. — Внутри гарнитуры — твой даймон. Это такая невидимая говорящая машина, которая тебе во всем помогает.

— Н-нет, я не хочу, — Саид немного испугался говорящей машины, да еще и невидимой.

— Тут ничего страшного. Это тебе не джинн. Просто разговариваешь с ним как с человеком… как со слугой. Задаешь вопросы, командуешь. Вот например, — Конти взял руку Саида в свою, — показываешь на кресло и говоришь: сюда! — Кресло тотчас послушно и бесшумно подъехало. — Понял? Все просто. — Конти похлопал его по плечу. — Можно в игры играть, можно заказы делать. В общем, не скучай.

Конти вышел, сервобот зашагал за ним, и Саид остался один.

Он походил по комнате.

Поглазел в окно на сад, усеянный зелеными яблоками.

Потрогал дверь в коридор, но она, конечно, была заперта. Более того, на ней даже не было ручки.

Делать было решительно нечего.

Саиду очень не хотелось вступать в разговоры с этим невидимым «даймоном», готовым выполнять его приказания. Но чем еще заняться? Тупо ждать ужина? Ну уж нет.

— Сюда, — неуверенно приказал он креслу, только чтобы попробовать. Кресло подъехало, и его покорность несколько ободрила Саида. — Ну-ка сюда! Туда! — А что если приказать двум креслам столкнуться? — Ты и ты — сюда!

Эффект был удивителен: два кресла сцепились, смялись и образовали из себя один целый диван. Происходящее начинало захватывать. Саид попробовал вогнать кресло в стену, но тут оно не послушалось — само затормозило в шаге от стены. Потом его осенило: ведь можно самому сесть в кресло и погонять по комнате…

Когда это наскучило, Саид встал с кресла. Он начал входить во вкус. «Можно задавать вопросы, делать заказы», сказал Конти. Не пора ли попробовать?

— Эй, даймон! — чувствуя себя немного по-дурацки, обратился он в пустоту. — Я могу тебя увидеть?

Перед ним тотчас появилась круглая серая кошечка с белой грудкой, очень миловидная, нарисованная, как в мультиках. Она сидела прямо в воздухе, уютно обернув вокруг себя пушистый хвост.

— Я мудрая кошка по имени Кэт, — промурлыкала она. — На всякий вопрос я имею ответ. Скажи, чем ты хочешь заняться? Поесть, поиграть, пообщаться? Любую услугу, товар заказать? Во всем я готова тебе помогать.

— Э-э… — Саид слегка растерялся. Он понятия не имел, о чем можно говорить с кошкой из мультика. Задать вопрос? По-настоящему его интересовало только одно — как вылечиться. Но если этого не знал даже Гриффит, что могла знать какая-то кошка, да еще и нарисованная?… Ага, Гриффит, вспомнил Саид. Да. Вот про кого я хочу знать побольше.

— Что за человек Гриффит?

— В мире много людей по фамилии Гриффит, — сказала кошка (к счастью, уже не стихами). — Уточни, кого ты имеешь в виду?

— Он здесь, в этой больнице… Недавно говорил со мной. Старый, в инвалидной коляске, и…

Саид замялся: как описать его внешность? Но кошке это и не понадобилось.

— Это директор нашей организации, — сказала Кэт, — земного филиала компании «Рианнон Биосервис». Доктор Ллеу Гриффит. Рассказать подробнее?

— Что за странное имя — Ллеу? — почему-то спросил Саид. (Хотя если подумать, было совсем неудивительно, что у странного человека странное имя).

— Док Гриффит — рианнонец, — ответила Кэт, как будто это что-то говорило Саиду. — Колония Рианнон названа в честь древней валлийской богини. Поэтому там есть традиция — всем уроженцам давать имена из валлийской мифологии и истории. Рассказать подробнее?

— Нет. — Саида интересовала вовсе не история. — Скажи лучше, почему он… такой? Не как нормальные люди?

Кошка ненадолго задумалась, наклонив голову.

— Ты имеешь в виду внешность?

— Да.

— Док Гриффит — лоуграв. Лоугравы — нормальные люди, просто они родились и выросли в пониженном тяготении. Например, в Колонии Рианнон все весит в пять раз меньше, чем здесь. Поэтому у лоугравов хрупкие кости и слабые мышцы. Если бы на Земле они попытались встать и пойти, их раздавил бы собственный вес. Поэтому они только ездят в креслах. А еще там, откуда родом док Гриффит, солнечный свет слаб — поэтому у него такие большие глаза и бледная кожа. А воздух стерильный, без микробов — поэтому док Гриффит носит маску. От нашего воздуха он бы сразу заболел. Рассказать подробнее?

— Не надо, — Саид понял не все, но общую идею уловил. Он попытался представить себе эту Рианнон… Вечная тьма, в которой порхают, как летучие мыши, эти бледные головастики… бр-р, какая жуть! — Скажи, а эти… лоугравы… они вами правят? Эта Рианнон у вас типа столицы?

— Нет, лоугравы нами не правят. Рианнон — рядовая колония. Наша столица находится на Венере и называется… С тобой хочет говорить капитан Конти, — оборвала кошка сама себя. — Принять вызов?

— Прими!

Саид подумал, что не помешает потом узнать у Кэт, почему Конти — не «доктор», а «капитан», и какое звание выше. Между тем кошка исчезла, и в воздухе перед Саидом возникло что-то вроде окна, а в нем — улыбчивое смуглое лицо Конти.

— Привет, Саид, еще раз. С тобой хотят говорить родители.

Саид взволнованно соскочил с кресла. Что он скажет родителям, как все объяснит? Отец убьет его за то, что ходил в Старую Москву… Конти небрежно откинул со лба соломенную прядь.

— Предупреждаю, — сказал он уже без улыбки, — о черном цветке говорить нельзя. Тебя укусила муха, чем-то заразила. Если заикнешься о цветке, я отключу связь. И больше говорить с родителями не разрешу. Понял?

— Конечно, — Саид испытал невероятное облегчение — не придется говорить о Старой Москве! — Никакого цветка не было, меня укусила муха. У мусорной кучи за мясным базаром.

— Молодец. Я знал, что ты умный парень. Передаю связь.

Конти исчез, окно расширилось, и Саид увидел встревоженные лица отца и матери.

— Саид-джан! Как ты? Что с тобой?

В который за сегодня раз он заверил, что чувствует себя хорошо, что воспаление прошло… Вот только его подержат несколько дней в больнице, а то болезнь заразная. Нет, еще не кормили, но судя по всему, кормить должны хорошо. Нет, ничего передавать не надо. Успокоенные родители отключились, и как только погасло окно, опять возникла серая кошечка.

— Наша столица находится на Венере и называется Эрикс, — окончила она прерванную фразу. — Но не все колонии ей подчиняются. Рассказать подробнее?

— Погоди, — сказал Саид. — Мне надо передохнуть.

Он снял очки и походил по палате, собираясь с мыслями.

Кажется, эта кошка в самом деле знает все на свете. Но если он будет спрашивать про все подряд… Он узнает бездну ненужных мелочей — и никогда не доберется до важного.

Надо начать с главного вопроса.

— Кэт! Что со мной будет?

Кошка задумалась, наклонив голову вбок.

— Сегодня? — уточнила она. — В 20–00 по местному времени ужин. В 21–00 вечерний осмотр. В 22–00 отход ко сну. Рассказать подробнее?

 

ЭПИЗОД ПЛЮЩА

Директорский кабинет располагался на верхнем, двадцатом, этаже земного филиала «Рианнон Биосервис». Панорамное окно открывало вид на половину Новой Москвы с ее коттеджами в зелени одинаковых кварталов и широкими улицами-газонами. За кранами порта и зеркальной полосой канала источали пар гиперболоиды-градирни ТЯЭС. Затемненная секция окна прятала солнце, клонящееся к закату.

Ллеу Гриффит в официальном белом дзентае с золотыми нашивками в виде конских голов восседал во главе стола в своем передвижном кресле. Перед ним сидели сотрудники рабочей группы — врачи Шефер и Брендан, а с ними Брэм «Арлекин» Конти, старший оперативник экстрагарда. Сервобот с тихим жужжанием объехал стол, ставя перед каждым по чашке кофе.

— Начнем, коллеги, — заговорил Гриффит, когда сервобот скрылся в стенной нише. — Капитан Конти, вам слово.

— Есть. — Конти коротко кивнул и начал без предисловий: — Мы его нашли. Вот он. — Перед глазами каждого участника совещания возникла фотография: странный высокий цветок, сверкающий смоляным отливом листвы среди пыльно-желтого бурьяна. — Я послал к нему сторожевого бота, но на что-то большее не рискнул. Если мы начнем работать по-крупному, это заметит Новая Москва. И потребует разъяснений.

— Да, отдавать его НМ нельзя, — Гриффит нахмурился, его аура подернулась черной мглой озабоченности. — Что предлагаете делать?

— А при чем тут Новая Москва? — пожал круглыми плечами Шефер. — Находка-то наша.

— На их земле, — заметил Гриффит. — И по закону принадлежит колонии, а не нам. Отсюда и секретность. — Он поднес чашку ко рту. Из маски хоботком вытянулась трубочка и погрузилась в кофе. — Итак, капитан? Как нам скрытно заполучить этот цветок?

— Дайте робота-экскаватор, — безразлично сказал Конти, — и небольшой грузовик. Сегодня же вырезаю десяток кубов грунта с цветком и привожу сюда. Все.

— А если Колония заметит и начнет задавать вопросы? — рискнул вмешаться в разговор Брендан.

— Для сочинения ответов существует пиар-отдел, — Конти не повернул головы в его сторону.

— За какое время управитесь? — спросил Гриффит.

— За час-полтора. НМ просто не успеет среагировать.

Гриффит кивнул.

— На случай, если успеет — отправьте вооруженную охрану. Если вас захотят остановить… вы знаете что делать. Разрешаю применить силу при необходимости.

— Это маловероятно.

— Но ваши люди, конечно, не должны приближаться к цветку. Пусть с ним работают только роботы. Теперь вы, мастер, — директор повернулся к Шеферу. — Что выяснили насчет мальчика?

— О, немало интересного, — андрогин довольно улыбнулся и пригубил из чашки. — Хороший кофе. Люблю, когда с кардамоном. От места поражения разрастается некое новообразование. — Перед взорами присутствующих замелькали рентгеновские снимки каких-то ветвистых структур. — Растет очень быстро, где-то по два сантиметра в час, в глиальной ткани вокруг нервных волокон. Оплетает их, как плющ — ствол дерева. Сейчас уже поражено все предплечье. Химически — это сеть из правозакрученных полипептидов, полиамидов и еще какой-то полимерной дряни, которую я пока не распознал. Самоорганизующийся супрамолекулярный комплекс. Я его назвал «мелантема». Надо же было как-то его назвать.

Гриффит нахмурил безволосые брови.

— Что этот… плющ… эта ваша мелантема делает? Как влияет на организм?

Шефер развел руками.

— Пока никак, если не считать начальной иммунной реакции.

— Это заразно?

— Только при введении в кровь. Серво, еще чашечку! — окликнул Шефер сервобота. — Я вводил фрагменты мелантемы лабораторным мышам. Все успешно инфицированы.

— И что? Она уже целиком их захватила?

— Она не захватывает организм целиком. Только оплетает нервные волокна. Периферическая нервная система — да, полностью поражена. Сейчас идет колонизация головного и спинного мозга. Это уже намного медленнее, миллиметры в час.

— И как ведут себя мыши?

— Абсолютно нормально, только едят больше обычного.

— Как и Саид, — вставил Брендан. — Оно и понятно — мелантема потребляет энергию и вещество, чтобы расти.

— То есть это паразит?

— Вроде того, — согласился Шефер. — Но повторяю — никаких болезненных эффектов мы не видим. Пока.

Гриффит побарабанил пальцами по столу.

— Какая у нее цель, по-вашему? Перехват управления нервной системой? — Он невесело усмехнулся. — Превращение в зомби?

— Да нет там никакого управляющего центра, — Шефер отставил пустую чашку. — Примитивная паразитическая структура. Хотя нет, не такая уж примитивная. Там есть какие-то слабо выраженные сгущения узлов с электрической активностью. Если они способны влиять на нейронные токи, и делать это координированно… Тогда да, мелантема могла бы влиять на поведение жертвы. Но пока, пока, мы этого не наблюдаем.

— Может, и наблюдаем, — возразил Конти. — Собаки. Они явно загоняли детей к цветку. Не слишком естественное поведение.

Шефер задумчиво покивал.

— Да… очень может быть. Сможете привезти мне одного песика, капитан? Желательно живым. В его нейронах стоит покопаться, вы правы.

— Эта ваша мелантема — живое существо? — поинтересовался Конти.

— Что вы понимаете под живым существом, капитан? Мелантема растет и питается, это факт.

— Хорошо, она природная или искусственная?

— У нее нет клеток. Это совершенно точно не компонент биосферы Земли. Возможно, это инопланетная форма жизни. Возможно, продукт биотехнологии.

— Нашей или инопланетной? — не отставал Конти.

Шефер беспомощно развел руками.

— Пятьдесят на пятьдесят. Ничего не могу сказать. В принципе люди могли бы сварганить такую штуку, просто никто не работал в этом направлении. Наш биотех пошел по другому пути. Разве что кто-нибудь в глубоком секрете, но… Привезите нам цветок, дорогой капитан, цветочек! Тогда, может, и удастся что-то прояснить.

— Хорошо, — подвел итог Гриффит, — ситуация мне ясна. Продолжаем исследование. Но прошу всех иметь в виду! — Его аура вспыхнула ярко-алым огнем особой значимости. — Это проблема не нашего уровня. И даже не уровня Рианнон. О таких вещах я обязан докладывать на Венеру в штаб Космофлота. Мас Шефер! Продолжайте опыты на мышах. Мас Брендан! На вас — наблюдение нашего больного. Капитан Конти! Начинайте операцию по доставке цветка… Мас Шефер, вы хотите что-то добавить?

— Да. — Лицо Шефера словно окаменело. — Сообщение из моей лаборатории. Только что…

— Что?

— Мыши. — Врач вскочил и бросился к двери, опрокинув стул.

 

ИЗ МЕМУАРОВ. МНЕ НИКОГДА НЕ НРАВИЛАСЬ ЭТА ДЕВУШКА

Мне никогда не нравилась эта девушка — до тех пор, пока я знала ее только по медиа и слухам. Перед встречей с Зарой Янг в моем уме успел сложиться образ избалованной, капризной, самовлюбленной нахалки, до смешного уверенной в своей неотразимости и обширных дарованиях. Беседа в тихой комнате несколько изменила мое отношение к ней. Я увидела в Заре ум, волю, а главное — некое авантюрное обаяние, способность заражать людей безумными идеями и увлекать на рискованные дела. Наверное, в тот момент я не могла судить здраво. Я была слишком польщена и горда тем, в какую важную тайну меня посвятили. А главное, слишком счастлива от того, что наконец-то возвращаюсь к научной работе после стольких лет, отданных ненавистной политике.

После разговора с Зарой я поехала в домен Ллойд, где размещался и научный центр «Ллойд Нейролаб». Там я нашла своего мужа Артура, ведущего программиста «Нейролаба». Я отвела Артура в нашу собственную тихую комнату, рассказала все о проекте и вручила кейс с «Уроборосом».

— Мне некогда убеждать тебя, что все это не бред, — сказала я напоследок. — Изучи инструкции к «Уроборосу» и попробуй включить. Больше ничего без меня не делай. А я пошла на неофициальный дипломатический обед, будь он неладен.

На обеде присутствовали все те же: Зара Янг с телохранительницей, полковник Прасад и я. Сколько мне помнится, мы не обсуждали ничего важного. Зара, не давая никому вставить слова, делилась сплетнями о знаменитостях. Аудитория была не слишком благодарная — Прасад только хмурил брови, а я отмалчивалась, погруженная в мысли о проекте. И только Либертина Эстевес, телохранительница, пожирала хозяйку влюбленным взглядом и искренне хохотала над ее не всегда удачными шутками.

Помню, эта Эстевес тогда показалась мне недалекой. Возможно, она была прекрасным сторожевым псом семьи Янг, но сможет ли она возглавить интрагард в не слишком лояльной колонии? Я сомневалась. Впрочем, все это мало заботило меня в тот момент.

Когда обед наконец, к моей радости, завершился, Зара потащила Прасада на экскурсию по Колонии, а я вернулась к себе в «Нейролаб». Мне не терпелось увидеть, чего добился Артур. И мое любопытство оказалось вознагражденным.

Небольшая тихая комната была так забита аппаратурой, что я с трудом поворачивалась в хаосе нагроможденных друг на друга корпусов и перепутанных кабелей. «Уроборос» был включен — я еще издали услышала громкое жужжание его криогенных насосов. Артур склонился над компьютером и не замечал ничего вокруг. По черному экрану бежали желтые символы — Артур прокручивал какой-то список буквенно-цифровых последовательностей.

— Ну, что нового, дорогой?

— Разобрался в интерфейсе, сейчас изучаю ядро операционки, файловую систему, — муж улыбался счастливой улыбкой ребенка. — Это что-то потрясающее. Это писал гений. Ты можешь себе представить…

— Без технических подробностей, — мягко перебила я. — Результаты есть?

Артур вздохнул.

— Я могу с ним общаться. Пока только через экран и клавиатуру. — Он провел рукой по экрану. — Это список файлов. Хочешь посмотреть?

Я наклонилась к экрану.

ТЕКСТ.ФОРМАТЫ_ФАЙЛОВ

КАРТА.ГАЛАКТИКА

ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0001

ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0649

ИЗОБРАЖЕНИЕ.САМОВОСПРОИЗВОДЯЩАЯСЯ ЕДИНИЦА 001

ТЕКСТ.ФРАГМЕНТ ЛОГА ПЕРЕГОВОРОВ 081648

Х.000001

Х.000002

Х.000003

Х.000004

— Прокрути дальше, — попросила я.

— А бесполезно. Дальше одни иксы. Это как раз и есть недешифрованные файлы. Вот, почитай описание форматов, — Артур навел курсор на строку «ТЕКСТ.ФОРМАТЫ_ФАЙЛОВ» и щелкнул клавишей ввода.

На экран высыпали строки. В священном трепете от того, что передо мной — перевод с инопланетного, я начала читать:

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ ТЕКСТ

ОДНОМЕРНЫЙ МАССИВ ЕДИНИЦ СЛОВАРЯ КОММУНИКАЦИИ СТОРОН_ПЕРЕГОВОРОВ

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ КАРТА

ТРеХМЕРНЫЙ ФРАКТАЛЬНО_СЖАТЫЙ ГИПЕРМАССИВ. АЛГОРИТМ СЖАТИЯ ПО ССЫЛКЕ ТЕКСТ.ФОРМАТ_ФАЙЛА КАРТА

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ ИЗОБРАЖЕНИЕ

ДВУМЕРНЫЙ НЕ СЖАТЫЙ МАССИВ 1024 НА 1024 ЕДИНИЦЫ ЦВЕТОВОГО ПРОСТРАНСТВА КРАСНЫЙ ЗЕЛеНЫЙ СИНИЙ 8 НА 8 НА 8 БИТ

— Ты что-нибудь понимаешь? — поинтересовалась я.

— Да тут пока все просто. Текст — он и есть текст. Изображение — цветная картинка в один мегапиксель. Карта… Ну, скоро сама увидишь.

ОПИСАНИЕ ФОРМАТА_ФАЙЛОВ Х

ПЕРЕМЕННОМЕРНЫЙ МАССИВ НА ВЫВОД В КОРНЕВОЙ ПРОЦЕССОР САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ. НЕ ИНТЕРПРЕТИРУЕТСЯ. НЕДОСТАТОЧНО_СВЕДЕНИЙ О КОРНЕВОМ ПРОЦЕССОРЕ САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ЗЕМЛЯ.

— Самовоспроизводящаяся единица… Это человек, что ли? Организм? — спросила я. — А его корневой процессор — мозг? — Артур только пожал плечами. — Ну-ка вернись в список файлов. Давай посмотрим эти изображения.

Пара щелчков, и я увидела на экране туманное завихрение света, в котором после некоторого напряжения узнала диск Галактики. Артур нажал на несколько других клавиш, и диск приблизился, повернулся, распался на неоднородные сгустки звезд. Артур еще раз увеличил масштаб. Теперь я видела прямые линии, соединявшие звезды. От каждой звезды к соседним тянулось до десятка тонких зеленых лучей. Зеленая сеть охватывала весь диск Галактики, кроме ядра. Кое-где в ней виднелись мелкие островки-подсети других цветов — желтые, синие, красные.

— Что это?

— Полная трехмерная карта Галактики, — совершенно счастливым голосом проговорил Артур. — Ты когда-нибудь могла себе такое представить?

— Это я поняла. А что за цветные линии?

— Какие-то коммуникации. Понятия не имею. Почитай сама комментарий — может, ты поймешь.

Щелчок, и по экрану побежал текст:

КОММЕНТАРИЙ: КАРТА.ГАЛАКТИКА

КАРТА ГАЛАКТИКИ В СВЕТОВОЙ СИНХРОНИЗАЦИИ К СОЛНЕЧНОЙ_СИСТЕМЕ. ДАТА 5076351 ГОД ДО_Н_Э. СОЛНЕЧНАЯ_СИСТЕМА КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ 000000. КОММУНИКАЦИЯ НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_467 КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ ЗЕЛеНЫЙ ЦВЕТ. КОММУНИКАЦИЯ НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_468 КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ НЕ ЗЕЛеНЫЙ ЦВЕТ.

— Пять миллионов лет до нашей эры? — поразилась я. — Верни-ка карту… Не может быть! Галактика была настолько населена?

— Настолько, дорогая, настолько! — Артур приблизил картинку, и я увидела плотный клубок зеленых линий. — Вот тут связаны вообще все звезды подряд. Но таких сгустков мало. В основном расстояние между соседними связанными системами — сто-двести световых лет. — Артур вздохнул. — Жаль, что карта устаревшая. Сейчас, конечно, координаты всех звезд совершенно другие… Но главное! — Артур приблизил один участок, что-то нажал, и рядом с каждым узлом зеленой сети появился номер. — Видишь? Узел номер шесть нулей. Солнечная система.

Я почувствовала головокружение, когда поняла, что это означает.

— То есть пять миллионов лет назад наша Солсистема…

— Да-да. Тоже была узлом коммуникаций.

— Но ведь это времена динозавров?

— Нет, это уже времена австралопитеков. — Артур поменял картинку, и на экране показался бело-голубой шар Земли. Посредине сквозь облака проступал узнаваемый контур Африки. Все выглядело привычно, и я не сразу заметила, что Средиземное море какое-то не такое: на месте южной Италии пестрела цепочка архипелагов, широкий перешеек соединял Сардинию с Корсикой.

— Это что, Земля пять миллионов лет назад?

— Не пять. Почитай комментарий.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0001

ФОТОГРАФИЯ ПЛАНЕТЫ_ЗЕМЛЯ. ПРИеМНИК КАЛЬЦИЕВЫЙ_ГОРОД. ДАТА 31 ОКТЯБРЯ 3207830 ГОДА ДО_Н_Э.

— Понимаешь?! — Артур в восторге толкнул меня в бок. — Это тебе не реконструкция! Это реальная фотография трехмиллионолетней давности! И у нас тут только две картинки, а представляешь, сколько их в архиве на Венере? Полная фотохроника Земли за миллионы лет! Вот смотри еще. «Земля 0649».

Он сменил картинку. Экран заполнила кирпичная квартальная сетка улиц в резких закатных тенях.

— Какой-то древний город, — решила я. — Комментарий есть?

— Разумеется.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ.ЗЕМЛЯ 0649

ФОТОГРАФИЯ ФРАГМЕНТА ПЛАНЕТЫ_ЗЕМЛЯ. ПРИеМНИК КАЛЬЦИЕВЫЙ_ГОРОД. 1 ЕДИНИЦА ЦВЕТОВОГО ПРОСТРАНСТВА ОТОБРАЖЕНИЕ 2 МЕТРА. ДАТА 20 АВГУСТА 2950 ГОДА ДО_Н_Э. КООРДИНАТЫ ЦЕНТРА 72R 36' 21» ВОСТОЧНОЙ ДОЛГОТЫ 22R 09' 20» СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ.

— Тридцатый век до нашей эры. Какой-нибудь Шумер?

— Не угадала. Морское дно у берегов Индии. И это лет за двести до шумеров. Я думаю, всю древнюю историю придется переписывать, если архив опубликуют. Но это так, на закуску. Смотри еще.

Новая смена кадра, и я увидела на фоне белой стены нечто, на первый взгляд похожее на кучу отбросов из препараторской. Складки морщинисто-грубой кожи, раскинутые во все стороны тощие мосластые конечности, перистые усы… Из мышечной пазухи выпирал, будто грыжа, полупрозрачный пузырь с темными кишкообразными извилинами внутри… У меня перехватило дыхание, когда я осознала, что на фотографии — целостный организм, что за видимым уродством и хаосом стоит чуждая, непонятная, но ощутимая биологическая целесообразность.

— О боже. Это… Это… Один из них?

Артур развел руками.

— Непонятно. Читай комментарий.

КОММЕНТАРИЙ: ИЗОБРАЖЕНИЕ.САМОВОСПРОИЗВОДЯЩАЯСЯ ЕДИНИЦА 001

ФОТОГРАФИЯ САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ПЛАНЕТНОЙ_СИСТЕМЫ КОДОВОЕ_ОБОЗНАЧЕНИЕ НА КАРТЕ ГАЛАКТИКИ 765409. МАССА 55 КИЛОГРАММ. ДАТА 20 ФЕВРАЛЯ 5474789 ГОДА ДО_Н_Э.

— Что это за планетная система? Ты нашел на карте?

— Да. Около тысячи световых лет от нас. То есть тогда было около тысячи, а сколько сейчас?… Ладно, пусть астрономы ломают головы.

— Вот интересно, — проговорила я, глядя на дату. — Все данные о Галактике — пятимиллионолетней давности. Все данные о Земле — более поздние. Что бы это могло значить?

— Да что угодно. Например, что чужие не хотят делиться более свежей информацией о себе.

— Или что поделились с Венерой, — предположила я, — а Венера не поделилась с нами.

— Смотри-ка еще, — Артур вернул на экран карту Галактики, дал максимальное увеличение. Возле каждой звезды-узла зеленой сети высветился номер. — Заметила? Номера — шестизначные.

— То есть количество узлов — от ста тысяч до миллиона, — заключила я. — Это была последняя картинка?

— Да. Есть еще текст, — Артур вернулся в список файлов и выбрал «Фрагмент лога переговоров». — Самый важный, как я понимаю.

ФРАГМЕНТ ЛОГА ПЕРЕГОВОРОВ 07–08.10.2235

ЗЕМЛЯ: ВОПРОС 1:

ЦЕЛЕВАЯ ФУНКЦИЯ КОСМИЧЕСКИХ_АППАРАТОВ НАПРАВЛЕНИЯ НАЧАЛЬНЫЙ_ПУНКТ GLIESE_764_2 КОНЕЧНЫЙ_ПУНКТ СОЛНЕЧНАЯ_СИСТЕМА

СЕДНА: ОТВЕТ 1:

НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_31 СТОРОНЫ_ПЕРЕГОВОРОВ ЗЕМЛЯ

ЗЕМЛЯ: ВОПРОС 2:

ОПРЕДЕЛЕНИЕ НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_31

СЕДНА: ОТВЕТ 2:

ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000019. ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000020. ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000021

ЗЕМЛЯ: ВОПРОС 3:

ПОВТОРЕНИЕ: ВОПРОС 1. ЗАПРОС ОТВЕТА В ИЗВЕСТНЫХ_ТЕРМИНАХ

СЕДНА: ОТВЕТ 3:

ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ_ОТВЕТ. ШИРОКАЯ ПОЛОСА ИНТЕРПРЕТАЦИЙ. СТОРОНА_ПЕРЕГОВОРОВ ЗЕМЛЯ ИМЕЕТ(ИСПОЛЬЗУЕТ) ОПЕРАТОР ОБНУЛЕНИЯ ПАРАМЕТРОВ СТОРОН_ПЕРЕГОВОРОВ НЕ ЗЕМЛЯ. КОСМИЧЕСКИЕ_АППАРАТЫ НАПРАВЛЕНИЯ НАЧАЛЬНЫЙ_ПУНКТ GLIESE_764_2 КОНЕЧНЫЙ_ПУНКТ СОЛНЕЧНАЯ_СИСТЕМА ИМЕЮТ(ИСПОЛЬЗУЮТ) ОБРАТНЫЙ ОПЕРАТОР К ВЫШЕНАЗВАННОМУ ОПЕРАТОРУ ОБНУЛЕНИЯ. ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ_ОТВЕТ. ШИРОКАЯ ПОЛОСА ИНТЕРПРЕТАЦИЙ. ТОЧНЫЙ ОТВЕТ ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000019. ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000020. ССЫЛКА ФАЙЛ Х.000021

— Какой-то бред… Оператор обнуления? — Я напряженно всматривалась в текст. — Что он хотел этим сказать?

Артур лишь снова развел руками.

— Ну, грубо говоря, это действие, обращающее что-нибудь в ноль. Математическое понятие. Но при чем тут Земля и аквилиане…

— А обратный оператор? — прервала я его.

— Э-э… Скажем так: если оператор обнуления превращает икс в ноль, то обратный к нему оператор возвращает икс. Ну, как бы нейтрализует. Это очень неточно, но… Погоди, ты что-то поняла? — заинтересовался Артур.

— Кажется, начала понимать… Они начали общение с математических терминов, — принялась я думать вслух. — Ноль, один, больше, меньше — это универсально, это должно быть понятно всем разумным существам. Потом понятия посложнее — функции, операторы… Понимаешь? Седна пытается определить новые понятия через уже известные — через математические термины…

— И что? — поинтересовался муж. — Это тебе что-то дает?

— Предположим, «обнуление» означает «уничтожение». Так понятнее?

— Ага. Земля способна уничтожить другие цивилизации? — сообразил Артур. — А цель аквилиан — уничтожить нас?

— Нет. Читай внимательнее. Не уничтожить, а нейтрализовать эту нашу способность уничтожить других. Обратить оператор обнуления… «Вы, земляне, несете опасность, а аквилиане летят, чтобы вас обезвредить», — вот что он сказал. М-да. Не так уж и много, — вздохнула я. — Ладно, не будем заниматься гаданиями. Файлы формата «Х». Икс-файлы, назовем их так. Наша задача — расшифровать их. Помнишь?

— Да, конечно. — Артур решительно стукнул по клавише, возвращаясь в список файлов. — Хочешь посмотреть?

— Давай.

Он выбрал файл «Х.000001», и экран покрылся хаосом букв и цифр.

— И так на сотню мегабайт, — невесело усмехнулся он.

— А комментарий?

— Да пожалуйста.

КОММЕНТАРИЙ: Х.000001

МАССИВ ДЛЯ ОБУЧЕНИЯ КОРНЕВОГО ПРОЦЕССОРА САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ. ФРАГМЕНТ 1 ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_26. ФРАГМЕНТ 2 ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_27. ФРАГМЕНТ 3 ТОЖДЕСТВО НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_26 И НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_27.

Я вздохнула и на минуту задумалась.

— Для обучения, значит? Вот что. Давай-ка скормим этот файл «Малышу». Перетащим его сюда. — Я с сомнением оглядела забитую аппаратурой комнатку. — Показывай «Малышу» икс-файл через разные фильтры. Если он что-то распознает — увидим характерный всплеск нейроактивности.

Разумеется, в действительности я произнесла одну-единственную короткую фразу на профессиональном сленге. Но в мемуарах, рассчитанных на широкую публику, приходится использовать простой язык и все разъяснять. «Малышом» мы называли компьютерную модель человеческого мозга — искусственную нейронную сеть. На ней мы обычно проводили предварительное тестирование нашей продукции — имплантов и программ для них. «Малыш» был, конечно, примитивной моделью. Он даже не был тьюрингом — с ним нельзя было общаться как с человеком. Он проявлял лишь низко- и среднеуровневые реакции на раздражители — то есть обладал подсознанием, но не сознанием, как сказал бы какой-нибудь древний психолог. Но пока еще рано было ставить опыты на настоящих человеческих мозгах. Мы перенесли в тихую комнату компьютер с «Малышом», и я оставила Артура заниматься монтажом и наладкой.

Мне самой надо было готовиться к правительственному приему. Я с радостью избежала бы участия в этом бессмысленном сборище — но не могла, пока оставалась главой Колонии. Когда я вышла из тихой комнаты, и мой даймон смог подключиться к сети, я бросила взгляд на часы, что замерцали в углу поля зрения. 18–20. Эти цифры я запомнила на всю жизнь.

 

ЧЕРНЫЕ БЬЮТ ЛАДЬЮ

31 июля 2481 года.

18:19:47.

Пятьдесят секунд до начала войны.

Радиолокатор «Декстра-5» — сеть антенн на маленьком астероиде группы Атона — фиксирует эхо своего сигнала. Объект слежения — циклер «Санторо». Обычно локация происходила раз в сутки, но в последнее время «Декстру» перепрограммировали на предельную для него частоту импульсов — раз в сто секунд. Простой процессор локатора не в состоянии осмыслить, для чего это нужно. Он лишь высчитывает координаты и скорость объекта, и тут же отсылает результат в центр.

Саид выныривает из воды, ошалело барахтаясь и отфыркиваясь. На этот раз он прыгнул в глубокую часть бассейна — ноги не достают до дна. Он панически хватается за бортик. Он почти не умеет плавать. Сейчас он отдышится, протрет глаза и побежит прыгать опять.

18:19:54.

Ретранслятор на орбите вокруг Венеры принимает сигнал локатора. Узконаправленным инфракрасным лучом он передает координаты «Санторо» вниз, в оперативный центр управления, спрятанный глубоко в атмосфере. Там, невидимая ни для кого в космосе, плывет сквозь кислотную дымку маленькая лапута — скала из силиконо-водородной пены. Процессор, скрытый в глубине лапуты, сравнивает шесть полученных цифр с другими шестью — и подпрограмма целеуказания выдает результат «ИСТИНА».

Арлекин медленно и со вкусом пьет чай на террасе чайханы. Он полулежит в углу на пестрых подушках дивана. На столике перед Арлекином чайник, цветастая пиала и тарелка со сладостями. Бледно-розовая жидкость в пиале пахнет мятой и смородиной. По тарелке ползает муха. В другом углу террасы два старичка коротают время за нардами. Во дворе попискивают цыплята, где-то визгливо бранятся женщины, высоко в небе с рокотом чертит инверсионную полосу шаттл.

18:20:06.

Гамма-лазерная бомба ползет по своей орбите — труба, обернутая в фотовольтаическую пленку и подвешенная на тончайших растяжках в центре десятикилометровой петли магнитного паруса. Ток кружит по сверхпроводящей петле, укутанной в изоляцию из азотного снега и зеркальной фольги. Магнитное поле тока медленно поворачивает гигантскую конструкцию в потоках солнечного ветра, так что труба выдерживает заданное направление — точно на циклер «Санторо».

Зара Янг расстегивает платье и поводит плечами, заставляя его соскользнуть на пол. Дверь душевой открывается по ее мыслекоманде. Зара шагает в душ, и струи горячей воды со всех сторон под напором ударяют в нее. Она зажмуривается, запрокидывает голову, подставляет лицо потоку.

18:20:07.

Антенна бомбы принимает узкополосный радиосигнал с Венеры. Процессор расшифровывает передачу: сообщить о состоянии, перейти в боевую готовность ноль. Все системы в норме, отвечает бомба, наведение на цель осуществлено — и начинает постепенно снимать ток с паруса, чтобы перенаправить его в контур поджига ядерного заряда.

Гвинед Ллойд выходит из тихой комнаты. «Есть подключение к сети», — докладывает даймон. Она бросает взгляд на часы, что появились в углу поля зрения, видит четыре цифры и тут же их забывает. Не глядя по сторонам, на автомате она идет сквозь лаборатории «Ллойд Нейролаб» в свои личные полости. Все ее мысли заняты «Уроборосом» — как ни старается она переключиться на предстоящий правительственный прием.

18:20:20.

«Овер-коммандер?» — звучит даймон в голове Максвелла Янга. — «Запрос ОЦУ-12».

«Слушаю», — мысленно отвечает Янг. Перед его глазами виртуально мерцает трехмерная карта Солсистемы — клубок эллипсов с ползущими по ним точками, но взгляд овер-коммандера не сосредоточен ни на одной.

««Санторо» вошел в зону поражения. Гамма-лазер готов к нанесению удара. Подтверждаете приказ на уничтожение? Запрашиваю голосовой ответ».

— Подтверждаю приказ на уничтожение, — произносит Янг вслух, без интонации и без колебаний.

Дани Санторо с силой кидает брату мяч от головы. Отдача несет ее назад и раскручивает. Она упирается ногами в стенку полости, приседает, чтобы остановить вращение, и с лихим визгом отталкивается от стенки. Летя стремглав на брата, Дани принимает его подачу. Это замедляет ее полет. Цепляясь за неровности стены, Карл успевает отползти в сторону. Он всегда старается за что-нибудь держаться — вечный предмет насмешек для сестры. Как и Дани, он родился и вырос в невесомости — но почему-то она любит летать, а он нет…

18:20:33.

Гамма-лазер получает команду и срабатывает.

Тротиловый запал воспламеняет плутониевый заряд, служащий, в свою очередь, запалом для водородной бомбы. Имплозия. Цепная реакция. Взрыв. Лавина быстрых нейтронов обрушивается на лазерный элемент — трехметровый монокристалл гидрида урана — и, поглощаясь в тяжелых ядрах, выбивает из них когерентную волну гамма-фотонов. За миллисекунду до того, как испариться во взрыве, лазер успевает излучить мегатонный импульс энергии — и вся она плотным узким пучком нацелена на «Санторо».

Осирис Сторм, капитан «Норвегии», исступленно крутит педали велотренажера. Пот течет по его лицу — Сторм намотал уже пять километров при двух лунных g, но он твердо намерен побить вчерашний рекорд. Врач сказал, что есть первые признаки декальцинации. Капитан проводил все положенное время в центрифуге, делал все упражнения по графику, но, очевидно, этого мало. Нагрузки нужно увеличить, хоть времени и не хватает ни на что. Сторму совсем не хочется вернуться на Луну калекой, когда все кончится…

18:20:34.

Невидимый гамма-луч ударяет в каменный бок «Санторо». Половина астероида мгновенно вспыхивает ослепительной белизной, сквозь него пробегает ударная волна и — быстрее, чем люди внутри успевают осознать происходящее — сминает и перемешивает их тела с осколками камня, льда и металла. Наружу вырывается свет настолько яркий, что скала становится почти прозрачной на доли секунды, прежде чем разлететься на раскаленные каменные обломки, кометные хвосты пыли и струи паров…

Астар Далтон читает краткий текст, светящийся перед его глазами. Полная людей комната виднеется сквозь строки расплывчато и раздвоено. В комнате абсолютная тишина. Далтон дочитывает. Текст еще висит, но Далтон смотрит сквозь него, сфокусировав взгляд на людях.

Все они растеряны. Они испуганы. Они ждут его слов — но никаких слов Далтон сейчас не находит.

31 июля 2481 года.

18–26.

Война началась.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

 

ЭПИЗОД СОБАКИ

Солнце село, и ноздри желтой собаки учуяли запах Той Самой Вещи.

Сегодня Та Самая Вещь возникла чуть выше в небесах, чем вчера. Собака почти не могла ее видеть — ее зрение плохо фокусировалось на неподвижных далеких точках — но этот слабый, тревожный, такой родной и невыносимо недосягаемый запах нельзя было спутать ни с чем.

Желтая собака обратила нос к тому, что для человеческих глаз было самой яркой звездой в сумеречном небе. Она нервно зашевелила ноздрями, чтобы впитать как можно больше Того Самого Запаха. В нем было что-то от запаха солнца и подвижных вещей двуногих — но солнце пахло гораздо резче, грубее, гуще, а от вещей двуногих вообще шибало так, что хотелось чихать и болела голова… Нет, Та Самая Вещь пахла тонко. Томительно. Возбуждающе… Но возбуждала совсем не так, как запах мяса или кобеля при течке. Желание, которое пробуждал Тот Самый Запах, было столь же сильно и неодолимо — но собака не знала, не понимала, что с ним делать. Ни один инстинкт не подсказывал, чем можно его утолить.

Подняв морду к Той Самой Вещи, желтая собака в тоске заскулила, а за ней вступили и остальные — вся стая черного цветка.

Желтая собака прочно забыла, что когда-то — всего пару месяцев назад — она знать не знала Той Самой Вещи, и даже не чувствовала запахов солнца и подвижных вещей двуногих. Она забыла, как ее ужалил черный цветок, как она потом валялась, дрожа и не в силах согнать с себя мух, как потом в жутком приступе голода жрала все подряд — траву, землю… Забыла, что когда-то она не принадлежала цветку и не мучилась от непостижимых, неутолимых желаний… Все это стерлось начисто.

Сам черный цветок никаких желаний в ней не будил. Желтая собака отличала его по запаху, но воспринимала лишь как кормушку.

Правила были просты. Даже собачьи мозги могли их усвоить.

Съедобных, только что ужаленных цветком — не ешь. У них неправильный запах. Позволь им уйти.

Они, ужаленные, все равно вернутся — цветок их притянет. Вернутся уже без запаха, вялые и беспомощные. И вот тогда — убивай и ешь, а потом испражняйся под цветок: только это ему и нужно.

А еще не ужаленных — загоняй к цветку. Цветок их ужалит. И тогда они придут к нему, притянутые, во второй раз. Придут уже ослабленные. Придут как твоя еда.

Чего-чего, а еды стало вдоволь с тех пор, как желтая собака покорилась цветку. Мыши, ящерицы, птицы, змеи… Цветок притягивал всех. А тех, кто слабо чувствовал притяжение, можно было загнать стаей — как тех двух детенышей двуногих. Целыми днями стая караулила вокруг цветка, своей кормушки, и не знала голода… Но по ночам восходила Та Самая Вещь — и мучила собак голодом, который не могло утолить никакое мясо.

Желтая собака скулила все протяжнее и отчаяннее. Ее скулеж перешел в вой… Дай! Дай! Дай! — выла она, а за ней вся стая. Дай нам то самое, непонятное, недоступное, чего ты заставляешь нас хотеть — и оставь в покое…

Юпитер медленно полз в темнеющем небе. Невидимый для собачьих глаз. Глухой к собачьим мольбам.

 

ИЗ АРХИВА. ОФИЦИАЛЬНЫЕ ЗАЯВЛЕНИЯ

Декрет Совета Колонии Фламмарион

dsnp://flammarion.moon/

Сегодня в 18–20 по всемирному времени астероид-циклер «Санторо» подвергся гамма-лазерному удару. В результате лучевого воздействия значительная часть астероида мгновенно испарилась, а оставшаяся распалась на куски. Все люди в циклере погибли.

В момент атаки «Санторо» совершал орбитальный рейс Земля-Венера и был зафрахтован Колонией Фламмарион. В циклере находились его владельцы-смотрители, семья Санторо (пять человек, в том числе двое детей) и двенадцать колониалов Фламмариона — экипаж пассажирского курьера «Норвегия».

Рейс носил мирный коммерческий характер. Удар был нанесен без предупреждения, в нейтральном космосе, и является преступлением, которому нет оправдания.

Источник лазерного импульса наблюдался как вспышка с энерговыделением около 3 мегатонн ТНТ на расстоянии 0,68 а. е. от Солнца. Учитывая, что взрыв произошел в орбитальной зоне Венеры, и что энергия и спектр вспышки соответствуют взрыву гамма-лазерной бомбы «Xpear Heavy» производства Эрикса, мы считаем доказанным, что Колония Эрикс является виновником нападения.

Принимая во внимание, что мирный циклер подвергся ничем не спровоцированной агрессии, что результатом стала гибель колониалов Фламмариона и значительный материальный ущерб, Колония Фламмарион объявляет войну Колонии Эрикс.

Главнокомандующим военно-космическими силами Фламмариона назначается прайм-администратор Астар Далтон.

Венерианское небо пламенело в окне-экране. Максвелл Янг в простом черном кимоно стоял спиной к экрану, лицом к камере — пальцы крупных узловатых рук сплетены на животе, взгляд желто-карих глаз прям, неподвижен, грозен.

— Ложь Фламмариона, — медленно и веско произнес он, с напором растягивая согласные, — без-здарна. И смехотвор-рна.

Голос Янга — низкий, хищный, с завораживающей хрипотцой — был таким же синтетическим, как вид за окном. Без обработки он слышался бы как писклявое кряканье: в кислородно-гелиевой атмосфере Эрикса все голоса звучали на октаву выше, чем в воздухе Земли.

— Док Далтон говорит, что Эрикс атаковал его мирный коммерческий циклер. Док Далтон забыл упомянуть, что циклеров было два. Давайте поглядим на второй.

Появилась стереокартинка: астероид, окутанный бледным призрачным ореолом. Ореол плавно сгущался к поверхности скалы и был бы похож на атмосферу, если бы не раздувался с каждой секундой.

— Перед нами циклер «Хольцман». Он идет к Венере вслед за «Санторо». Тоже зафрахтован Фламмарионом и тоже, по интересному совпадению, не отвечает на наши запросы. А вокруг него — защитный слой аэрогеля. Сразу после уничтожения «Санторо» на «Хольцмане» включили пеногенераторы — не слишком обычная оснастка для мирного коммерческого циклера. И еще деталь: «Хольцман» выпустил ракеты. Три десятка. Тоже, вероятно, коммерческие и мирные.

Картинка исчезла. Взгляд Янга стал еще мрачнее и жестче.

— «Хольцман» прошел афелий у Земли четыре месяца назад. Очевидно, тогда же его загрузили ракетами и прочим мирным товаром. Четыре месяца назад — четыре месяца — Фламмарион атаковал нас. И лишь когда мы отбили его первый удар, объявил войну. Невынос-симое лиц-цемерие.

Камера приблизилась к Янгу, его лицо заняло почти весь экран.

— Наш удар — ответ на враждебные действия. Если бы мы не атаковали «Санторо», он атаковал бы нас. И это — предупреждение для марсианских союзников Фламмариона. Сейчас их собственный циклер «Нефер» направляется к члену нашей Плеромы — Колонии Рианнон. Может, это действительно мирный коммерсант? Не исключаю. Пусть он откроется для проверки нашей инспекционной программой. Если «Нефер» откажется, мы уничтожим и его. Надеюсь, я выразился ясно?

Взгляд овер-коммандера едва заметно смягчился.

— Я искренне сожалею о гибели семьи Санторо. Мы всегда стремимся избегать лишних жертв. Но когда противник подло прикрывается детьми и гражданскими — мы не поддаемся на шантаж. И несмотря ни на что, даже сейчас мы желаем мира. Я призываю Сильвану и другие колонии воздержаться от участия в нашем конфликте с Фламмарионом. Я готов в любой момент сесть за стол переговоров с его прайм-администратором. Дело за вами, док Далтон.

Максвелл Янг слегка наклонил голову. Передача кончилась.

 

РИАННОН. ДИАЛОГ

БАЗА РИАННОН — БАЗЕ НЕФЕР

2481/07/31 21:30:55

Запрос: Тот кто сражается сражается во благо себе

БАЗА НЕФЕР — БАЗЕ РИАННОН

2481/07/31 21:34:31

Ответ на запрос: Воистину Аллах не нуждается в мирах [5]

БАЗА РИАННОН — БАЗЕ НЕФЕР

2481/07/31 21:38:03

Запрос: Идентификационные данные

Запрос: Перечень вооружений

Запрос: Цель посещения

БАЗА НЕФЕР — БАЗЕ РИАННОН

2481/07/31 21:41:48

Ответ на запрос «Идентификационные данные»:

Название — «Нефер»

Тип — грузопассажирский циклер

Владелец — Колония Сильвана / Марс

Капитан — м-р Барсум [NAV] Ли

Ответ на запрос «Перечень вооружений»: Вооружение отсутствует

Ответ на запрос «Цель посещения»: доставка партии больных для лечения и реабилитации согласно договору медицинского страхования 520-S от 2470/12/09

БАЗА РИАННОН — БАЗЕ НЕФЕР

2481/07/31 21:45:35

Извещение: Идентификация подтверждена

Извещение: Предполагается враждебность ваших намерений

Извещение: Необходима инспекция

Предписание: Принять и инсталлировать в систему управления базой инспекционную программу

Предупреждение: Неисполнение предписаний будет считаться доказательством враждебности

БАЗА НЕФЕР — БАЗЕ РИАННОН

2481/07/31 21:49:40

Извещение: Готовы выполнять ваши предписания

Извещение: Инспекционная программа закачана

Запрос: Предоставить время на проверку безопасности программы

БАЗА РИАННОН — БАЗЕ НЕФЕР

2481/07/31 21:53:28

Извещение: Предоставлено 20 минут на проверку безопасности программы

Предписание: Установить широкополосную связь по протоколу CSP

Предписание: Вызвать капитана на связь

Полковник Веспер Прасад в ожидании связи перечитывал от нечего делать лог переговоров между компьютерами.

Полковник был мрачен. Не из-за «Нефера» — тот был еще слишком далеко и не представлял опасности. А из-за того, что окончательно перестал понимать, кому подчиняется с сегодняшнего дня. Гвинед Ллойд? Заре Янг? Напрямую Максвеллу Янгу?

Но главное, Прасад был глубоко обижен. Обижен тем, что у него безо всякого предупреждения отняли интрагард. Пусть даже временная, эта отставка — плевок ему в лицо. Выходит, когда речь идет о безопасности дочери, овер-коммандер доверяет какой-то зеленой соплячке-телохранительнице больше чем ему, Весперу Прасаду!

Мало того. Его даже не пригласили на правительственный прием! А ведь он все еще глава экстрагарда, и ему по протоколу положено присутствовать. Вместо этого Ллойд заставила его вести якобы «важные и срочные» переговоры с «Нефером». Как будто и ребенку не ясно, что циклер вооружен и враждебен, что любые переговоры с ним — напрасная трата времени.

Прасад сидел в угрюмом одиночестве посреди командного пункта — маленькой полости, упрятанной глубоко в недра Рианнон. Фасетчатые стены светились мозаикой экранов, осветительных панелей, пультов управления. Вооружением астероида управляли в основном по-старинному — кнопками: в таком деле не полагались на мыслекоманды. Все экраны показывали «Нефер». Отсюда, с расстояния в 0,4 астрономических единицы, марсианский циклер выглядел как тусклая точка даже при максимальном увеличении.

Ничего угрожающего «Нефер» не делал. Не запускал ракет, не разворачивал радиаторов боевых лазеров, не окутывался защитной пеной… И все же полковник не сомневался в его враждебности. Марсиане со своей нелепой легендой о перевозке больных просто тянули время. Будь воля Прасада, он атаковал бы первым, безо всяких инспекций, переговоров и расшаркиваний. Но… «Действовать дипломатически безупречно». Именно так, слово в слово, приказал Максвелл Янг. А уж ему-то Прасад точно подчинялся, кто бы ни был главным в этом бардаке под названием Рианнон.

— Капитан Ли на связи, — раздался наконец голос даймона. — Задержка сигнала 212 секунд.

В поле зрения возникало два окна. Гладкое улыбчивое лицо Ли настолько контрастировало с мрачным лицом полковника, что тот сразу скомандовал заменить свое подлинное изображение аватаркой.

— Приветствую, полковник, — голос Ли показался Прасаду удивительно неприятным, а интонация — издевательской. — Я понимаю, что после несчастного случая с «Санторо» мы выглядим подозрительно. Но честное слово, у нас все чисто. Сильвана ни с кем не воюет. Мы зафрахтованы медицинской компанией «СтарФаб». Везем больных с ампутациями на биопротезирование. Предупредили вас четыре месяца назад. Четыре месяца… неудачное совпадение, но это действительно только совпадение, поверьте. Разумеется, мы загрузим вашу инспекционную программу, и вы сами во всем убедитесь. Кстати, вы не против, если я выложу наши переговоры в Солнет? Пусть весь мир знает, что наш рейс абсолютно мирный. — Лицо капитана застыло в таком отвратительно-самодовольном выражении, что у Прасада не осталось ни тени сомнения: ему лгут в глаза.

— Начало сообщения, — хмуро скомандовал он. — Приветствую, кэп. Я ничего не знаю ни про какой договор. И первый раз слышу о вашем рейсе. На Марсе теперь негде пришить протезы? Вы меня не убедили. Ждите решения нашего руководства. Мои реплики публиковать в сети запрещаю. Конец сообщения, конец сеанса. Стоп! («Действовать дипломатически безупречно», вовремя вспомнил Прасад). Даймон, отредактируй речь. Пригладь и добавь любезностей. Потом только отсылай. Вперед.

Прасад откинулся в кресле и стал размышлять.

«Ждите решения нашего руководства», сказал он. Вот только кто он, док Наше Руководство? Гвинед Ллойд? Страховой договор — если он существовал — наверняка подписывала она. И она же — официальный начальник Прасада, так что по всему выходит, что вызывать нужно ее.

С другой стороны, он, Прасад — эриксианин. Эрикс назначил его на эту должность, Эрикс ведет войну, перед Эриксом ему отвечать за ошибку. Официальный представитель метрополии — Зара Янг. Что если Ллойд прикажет пропустить циклер, а Зара — атаковать? Притом что объем ее полномочий никто так и не определил в ясной инструкции. Дочь Максвелла Янга — это не должность… А-а, будь проклята эта Рианнон с ее неразберихой. «Грязь и вонь!» — сквозь зубы выругался полковник и приказал вызвать обеих.

 

РИАННОН. ПОКУШЕНИЕ

Зара полуобернулась перед виртуальным зеркалом, придирчиво осматривая себя. Для приема она выбрала вечернее платье в помпезном венерианском стиле — ярко-черное, из натурального шелка с Земли, все в переливах синих павлиньих глазок, в пышных кружевах. Лицо сделала по-рианнонски бледным, украшения надела из платины, а волосы, закрученные в пару бараньих рогов, покрыла блестящим лазурным лаком.

— На правительственном приеме скандальная Зара Янг в очередной раз произвела фурор, — произнесла она с придыханием. — Шокирующе смелый дрессинг скрывал ее тело практически полностью и, по слухам, обошелся семейству Янг в… Во сколько там, Либи, ты не помнишь?

Телохранительница пожала плечами. Она сидела на диване, не сводя с Зары глаз.

— Выглядишь потрясающе!

— Спасибо, но лесть тебе не поможет. — Зара лукаво улыбнулась ей через плечо. Аура окрасилась металлическим оттенком категоричности. — Ты не пойдешь со мной.

— Я обязана тебя охранять, — с безнадежным упрямством повторила Эстевес.

— Меня охраняет интрагард. Ты — его глава, — не отрывая глаз от зеркала, Зара поправила микроскопический изъян прически. — Ты должна узнать местный штат, завоевать авторитет и добиться полного подчинения. И времени у тебя мало.

— Местные вполне дисциплинированы. Интрагард — отлаженная машина. Прасад отлично его организовал. Я у него за пару часов приняла дела и во всем разобралась.

— Ты, Либи, совсем не политик, — Зара легко вздохнула. — Интрагард — не машина, а живые люди. И я должна быть уверена, что они пойдут за тобой в любой ситуации. Даже в такой ситуации, когда они, может, и за Прасадом бы не пошли. Ты не забыла, что мы готовим переворот? — Зара повернулась к телохранительнице. — Я собираюсь стать диктатором этой колонии. Весьма и весьма ненадежной колонии. Я собираюсь сделать ее надежной. И бросить в бой против марсиан. — Она не отрывала глаз от Либертины. — Взять хотя бы этот прием. Зачем я туда иду? Чтобы очаровать местную верхушку, естественно. Но одного очарования мало. Мне понадобятся бойцы. И не бойцы Ллойд или Прасада, а твои, понимаешь? — Зара наклонилась к телохранительнице, положила руки ей на плечи. — Иди к бойцам, дорогая, — прошептала она, — и сделай их своими. Нет-нет, размажешь всю помаду, — она резко выпрямилась, развернулась. — Все! Я пошла. Мое опоздание и так уже стало вызывающим.

Правительственный прием только начался. Около полусотни мужчин, женщин и андрогинов прохаживались по Ллису, залу приемов — просторной полости, оформленной в псевдокельтском стиле. Свод подпирали деревянные столбы с витиеватой резьбой, между ними бронзовые котлы, подвешенные на цепях, медленно качались в слабом тяготении. Древние богини — Розмерта с рогом изобилия, Бригантия в доспехах и, конечно, Рианнон верхом на коне — грозно смотрели со столбов. Бренд-культура колонии была, собственно, валлийская, но когда дизайнерам не хватало материалов из Уэльса, они не стеснялись заимствовать у галлов и других кельтов. Играл живой оркестр из волынок и арф. Сервоботы разносили подносы с бокалами.

Гости непринужденно беседовали, разбившись на группы — праймы и вайсы доменов, грандмастеры гильдий, высшие чиновники администрации. В глазах рябило от многоцветного сияния аур, скрывавших нагие тела — спиральных, фрактальных, переливчатых, имитирующих одежду или мех небывалых зверей. То и дело над головами вспыхивали золотые искры удовольствия, голубые дуги сочувствия, радужные огоньки смеха. Все это выглядело как дорогая вечеринка, но по сути прием был политическим событием, не менее важным, чем предстоящий Совет. Именно здесь, за шутками и вином, решалось, кто как проголосует на Совете и за какую цену.

Сегодня разговоры вращались вокруг двух тем — войны с Фламмарионом и отставки Гвинед Ллойд. Официально Гвинед еще оставалась в должности. Но для приема она выбрала особую ауру — струящиеся ленты красно-белых цветов домена Ллойд, а это говорило: она здесь в качестве прайма своего домена, а не главы колонии. Событие уже перестало быть сенсацией. Гвинед отказалась обсуждать преемника, и интерес к ней угас. Но вскоре внимание толпы нашло себе новую цель.

— Док Зара Янг, делегат Колонии Эрикс! — разнеслось объявление по залу.

Зара вошла стремительно, заставив гостей расступиться. Ослепительно-черный наряд резко выделялся в призрачном цветнике аур, ее глаза сверкали, торжествующая улыбка играла на губах. Толпа оживилась и потянулась к новому центру интереса, но Зара мгновенно нашла глазами Гвинед и двинулась к ней.

— Добрый вечер, Гвин, — Зара безмятежно улыбалась. — Вы одни? А где ваш супруг? — Зара помнила, что муж прайм-админа, Артур Ллойд — ее вайс и ведущий программист «Ллойд Нейролаб».

— Оставила его работать над… проектом. — Гвинед выделила последнее слово ярко-алым сполохом ауры. — Занялась бы им и сама, но, к сожалению, не могла пропустить прием.

— А, поняла. Подробности позже. Что ж, а теперь знакомьте меня!

И началась церемония представлений. «Док Гроно Пенмор, локальный координатор Плеромы… Док Ронабви Дифед, вайс-администратор… Док Морвид Хоэл, прайм-социал-инженер…» По существу в этом, конечно, не было нужды. Даймон Зары показывал над каждым гостем его имя, должность, домен, гильдию и даже эмблему политической ориентации. (Роза означала «сторонник Эрикса», флюгер — «условно лоялен»). Но светский ритуал был незыблем. Зара ослепительно улыбалась каждому и старалась не повториться в ответах на одинаковые комплименты.

Всеобщее внимание приносило ей острое удовольствие. Зара наслаждалась, чувствуя, с каким вожделением все эти благопристойно голые мужчины, андрогины и женщины пожирают глазами ее бесстыдно закрытое тело… Но что-то с первой секунды смутно беспокоило в этой разноцветной толпе. Чем дальше, тем более натянутой становилась улыбка Зары, тем отстраненнее взгляд. Наконец она поняла. Извинившись, она взяла Гвинед под локоть и отвела в сторону.

— Я вижу над всеми розы и флюгеры, — вполголоса сказала она. — Здесь что, все наши? Из оппозиции — никого?

Гвинед закусила губу. Стало видно, что она ждала и боялась этого вопроса.

— Да, никого.

Лицо Зары потемнело, аура в один миг налилась лиловым цветом гнева.

— Я же вам сказала их пригласить, — прошипела она.

— Я пригласила, но они даже не ответили!

— Ах вот как, — зрачки Зары расширились от ярости. — Обрадовались! Решили, что раз началась война, то сила уже на их стороне. Что могут нас открыто презирать. Ну посмотрим, посмотрим. Гвин, придумайте способ наказать их.

Прайм-админ вздрогнула и невольно отстранилась.

— Это вряд ли… возможно. Все это главы сильных доменов, и у нас нет юридических оснований. Ни для ареста, ни для чего-то еще. Это будет скандал.

— Да и пусть. Я обожаю скандалы. Вот смотрю на эту публику и все думаю… — Перед взглядом Зары замигала красная надпись: «Вызов: п-к Веспер Прасад. СРОЧНО. Высший приоритет». Ее гнев остыл так же быстро, как вспыхнул. — О, прошу прощения, вызов.

— Прошу прощения, вызов, — одновременно сказала Гвинед.

— Тоже от Прасада? Давайте послушаем. — Зара вызвала окно связи.

— Док Ллойд, док Янг, — обычным недовольным тоном начал полковник. — Докладываю: «Нефер» вышел на связь. Капитан говорит, что их рейс — мирный. Они согласны на инспекцию. Прошу ознакомиться с логом переговоров и…

Зара отключилась.

— Я вижу, там ничего экстренного, — заключила она. — Разберитесь с этим сами, Гвин, хорошо? А то я уже слишком надолго покинула публику.

Гвинед неохотно кивнула.

— Я выйду поговорить — здесь шумно.

— Конечно, — Зара уже не смотрела на нее. Пора было выступать с речью. Она обернулась к залу и мысленно скомандовала подать голос на усилители.

— Прошу внимания, доктора, мастера и милитанты! — разнесся ее голос над Ллисом. Шум стих. — Как вы уже знаете, несколько часов назад началась война между нами и Колонией Фламмарион. Напомню — два циклера Фламмариона атаковали Венеру. Один уничтожен. Второй выпустил ракеты, и скоро вблизи Венеры развернется битва между нашими и фламмарионскими автоматами.

Зара считалась плохим оратором. Все ее речи сводились к сухому изложению фактов. Она не стремилась расцвечивать их риторикой — была уверена, что ее все равно будут слушать с открытым ртом. И да, обычно так и происходило.

— Кроме того, сюда, к Рианнон, движется циклер с Марса под названием «Нефер». На дистанцию атаки он подойдет через месяц. Надеюсь, все понимают, что это значит? Это уже не война Эрикса против Фламмариона. Это наша с вами общая война, война тех, кто хранит верность Космофлоту, против предателей из Дуэта. Мировая война.

Она сделала паузу, позволив публике взволноваться и утихнуть.

— Но мы не будем застигнуты врасплох! Колония хорошо вооружена, у меня есть первоклассный боевой корабль. Мы будем бороться и победим, и эта победа навеки скрепит братский союз Рианнон и Эрикса. Более того! Она станет первым шагом к воссоединению человечества. За победу!

Зара подняла бокал с подноса сервобота, с силой вдохнула испарения — перед глазами пробежали цифры процентов и промилле: «Алкоголь… Анионы… Катионы… Наночастицы… Радиоактивность… БЕЗОПАСНО» — и залпом выпила.

Загремели аплодисменты. Под их гром все и произошло.

Первым, что она ощутила, было давление в голове. Оно быстро пульсировало и нарастало до невыносимой боли.

Зара вскрикнула. Схватилась за пластиковое плечо сервобота.

Дыхание остановилось, как от удара в солнечное сплетение. Спазматические пульсации охватили горло, грудь, все мышцы тела.

Все-таки отрава? — мелькнуло в последнем светлом уголке сознания. Нет. То же самое творилось со всеми.

Все вокруг хрипели, хватались за горло, задыхались, падали в агонии.

Она едва успела увидеть и осознать это — прежде чем тело отнялось, а мир вокруг расфокусировался и расплылся в пятнистое цветное небытие.

 

ИЗ АРХИВА. ЛЕНТА НОВОСТЕЙ

Обращение временной администрации Колонии Рианнон

dsnp://free_rhiannon.freezone.sol/

Люди Солнечной системы! Сегодня, 31 июля 2481 года, народ Колонии Рианнон вернул себе свободу. Оккупационная власть свергнута. Венерианские угнетатели и их приспешники взяты под арест. Сформирована временная администрация. На 15 августа назначены внеочередные выборы в Совет.

Временная администрация объявляет о выходе Колонии Рианнон из так называемой Плеромы и расторжении всех неравноправных договоров с Эриксом. Колония Рианнон вновь нейтральна и независима.

Мы призываем Дуэт и другие колонии всеми посильными средствами поддержать нас в борьбе за свободу. Благодарный народ Рианнон не забудет руки помощи, протянутой в трудную минуту. Вместе мы победим!

Д-р Кадваллон Араун, председатель временной администрации

Официальное сообщение администрации Колонии Рианнон

dsnp://rhiannon.adm/

В ночь на 1 августа боевики из движения «Свободная Рианнон» подняли мятеж с целью захвата власти в Колонии. Их планы провалились. Мятеж подавлен. Законная администрация контролирует пространство Колонии, СЖО и комплекс вооружений. Мятежники захватили заложников и заняли небольшой объем астероида, где полностью блокированы.

Заявления так называемой «временной администрации Рианнон» не имеет никакого отношения к реальности.

Администрация предпринимает все усилия по скорейшему освобождению заложников. Мы надеемся, что этот внутренний инцидент не повлияет на мирные отношения Рианнон с другими колониями.

Д-р Гвинед Ллойд, прайм-администратор

П-к Веспер Прасад, глава экстрагарда

Л-т Либертина Эстевес, глава интрагарда

Эрикс — Фламмарион: хроника войны

dsnp://framaurotimes.moon/

За минувшую ночь не произошло ни одного столкновения. Движущийся к Венере фламмарионский циклер «Хольцман», по-видимому, находится вне зоны поражения эриксианских гамма-лазеров. Ракеты, запущенные «Хольцманом» вчера, продолжают баллистический полет к Венере. Как сообщает медиа-служба главного штаба Фламмариона, ни одна ракета пока не сбита. Из главного штаба Эрикса передают, что все ракеты отслеживаются и будут уничтожены, как только войдут в сферу действия планетарной системы обороны.

Независимые астрономы зафиксировали множество слабых тепловых вспышек вблизи Венеры. Очевидно, это реактивные выхлопы боевых аппаратов Эрикса. Два самых ярких выхлопа, вероятно, принадлежат флагманам эриксианского флота — межпланетникам «Спящий Ктулху» и «Ползучий Хаос Ньярлатотеп». С какой целью они меняют орбиты, пока не ясно.

 

ИЗ АРХИВА. ЛИЧНОЕ ДЕЛО АРЛЕКИНА

ОТКРЫТАЯ ЧАСТЬ

ID: 516005627611

Имя — Брэм Конти

Девпат — милитант

Дата рождения — 2440/12/16

Родители (производитель) — Земной филиал / Рианнон Биосервис

Модификация — файтмод / хайграв

Гендер — мужской

База — Колония Новая Москва / Земля

Аффилиация — экстрагард / Земной филиал / Рианнон Биосервис

Должность (статус) — старший оперативник, капитан

ЗАКРЫТАЯ ЧАСТЬ

Постоянный ник — Арлекин

Генолиния — XW9376 magnum / поколение 4 / экспрессия 0.85

База обучения — Старый Бастион / Объединенное Агентство по охране и сыску

Патернал — Бен Линь

Матернал — Аманда Ким (до 2452)

Стаж СОД — 19 лет

Балл по тесту Телсерга — 450/109

Синтагма по Лаичу-Тиму — крысолов / сталкер

Этический профиль по Рабиновичу — альтернатор / индивидуал

Сексуальный профиль — гетеро / поли / доминант

Социопатия по шкале Хэна — А3

Лояльность — условно высокая

Рейтинг Агентства — +47

Рейтинговая история:

2463 +2 за участие в боевых действиях

2464 -1 за самовольное оставление дислокации

2465 +5 за участие в освобождении заложников

2466 -1 за провоцирование конфликта в команде

2467 +5 за выслугу лет

2468 -2 за нарушение дисциплины

2470 +5 за участие в операции особой важности

2471 +5 за выслугу лет

2472 -2 за использование служебного положения в личных целях

2473 +4 за руководство операцией

2473 -3 за превышение полномочий при руководстве операцией

2475 +8 за ликвидацию особо опасного преступника

2476 -5 за неподчинение командиру

2477 +5 за выслугу лет

2478 +5 за проведение индивидуальной операции

2479 +7 за проведение индивидуальной операции повышенной сложности

2480 +10 за проведение индивидуальной операции особой важности

 

АРЛЕКИН ПОЛУЧАЕТ ЗАДАНИЕ

Закончив дела в Рабате, Арлекин ехал в своем мобиле по проспекту Новицкого. Стояла ночь, впереди над чернотой соснового парка светился редкими огнями темный цилиндр — штаб-квартира земного филиала «Рианнон Биосервис». Уже отсюда, за несколько кварталов, были видны признаки военного режима: небо тревожно чертили лучи прожекторов ПВО, а вокруг здания равномерно, как спутники по орбитам, кружили огоньки патрульных беспилотников.

Война между Эриксом и Фламмарионом началась три часа назад, и ситуация была страшно запутана. Земной филиал подчинялся Рианнон, союзнику Эрикса, но почти все его сотрудники были колониалами Новой Москвы, союзника Фламмариона. Правда, сама Новая Москва пока не вступила в войну, да еще и в самой Рианнон боролись две фракции. Одна выступала за Эрикс, другая за Дуэт. И директор Гриффит до сих пор ни словом не обмолвился, какой фракции отдает предпочтение.

Оперативник не хотел даже думать о том, какие страсти сейчас кипят в руководстве. Личный план действий у него был давно готов. Если Гриффит (что вероятнее всего) порвет с Рианнон и подчинится Новой Москве — то работать как раньше, а если восстанет против Новой Москвы (что наверняка кончится разгромом) — то уходить за периметр, к наземникам. Там Арлекин заранее подготовил себе запасные площадки — и в Русии, и на Зеленом Мосту, и даже в Иделистане.

Там, в диком мире за пределами Колонии, среди наемников, работорговцев, феодалов и бандитов, Арлекин чувствовал себя как рыба в воде — куда лучше, чем в стерильных офисах штаб-квартиры…

Въездные ворота охранял добрый десяток охранников. На каждом блестели в лучах фар противолазерные доспехи из катафотов, на плечах сидело по паре мыслеуправляемых беспилотников класса «кречет». Пришлось остановиться для проверки личности. Даже сигилла экстрагарда не избавляла от нее. Военный режим только что ввели, охрана старалась выложиться по полной, и пощады не было никому. Дальше, на въезде в гараж, пришлось пройти еще одну проверку, на входе в здание — третью, самую тщательную, с проходом через магниторезонансный сканер, куда еще надо было отстоять очередь…

Но вот проверки позади, и лифт везет Арлекина на двадцатый этаж, к кабинету Гриффита.

Прозрачный лифт быстро скользил по прозрачной шахте. Слева и справа сновали соседние лифты, перед глазами проносились одинаковые этаж за этажом. Лифт остановился на двадцатом. Фойе перед директорским кабинетом было тоже полно охранников. Перед входом в кабинет сигиллу Арлекина проверили еще раз.

— Приветствую, капитан, — Ллеу Гриффит устало махнул ему из кресла. — Садитесь. Вы только что снаружи? Как наземники реагируют на войну?

Оперативник слегка пожал плечами.

— Еще никак. В Слободе и Рабате о ней знают человек десять с доступом в Солнет. Местная администрация и богачи. Те, с кем я говорил, встревожены.

— Чем конкретно? Боятся каких-то бунтов? Активизации исламистов?

— Нет, об этом не вспоминали. Больше всего боятся, что война перекинется сюда, на Землю. Кстати… — Арлекин счел возможным полюбопытствовать. — Мне было бы полезно знать — такая вероятность есть?

— Есть, и немалая. — Гриффит скривил рот. — Власти Новой Москвы враждебны. Следят за каждым нашим шагом, придираются к малейшему нарушению. Почти уверен, что завтра НМ объявит о вступлении в войну, и тогда… — Гриффит развел руками.

— Значит, я не смогу послать экскаватор и команду без лишнего шума, — сказал Арлекин скорее утвердительно, чем вопросительно.

Гриффит вздохнул.

— А другой способ извлечь цветок у вас есть?

— Всегда есть другой способ. — Арлекин помедлил. — Но грязный. Послать наземника, чтобы выкопал цветок лопатой. Это уж точно не привлечет внимания.

— И что потом делать с этим наземником? — Гриффит выразительно пошевелил безволосыми бровями. — Или мне лучше не знать?

— Ну почему. Цветок наверняка его заразит. У Шефера и Брендана появится новый материал для опытов, разве это плохо? Плохо другое — мы рискуем повредить цветок.

Гриффит неохотно кивнул головой.

— Действуйте. — Он надолго замолчал, и Арлекин уже приподнялся было с кресла. — Подождите. Это не все. Я связался с Венерой… Овер-коммандер… Да вот, почитайте сами. Хотя я вообще-то не имею права это показывать.

Перед глазами Арлекина побежали строки:

Отправитель: Максвелл Янг

Адресат: Ллеу Гриффит

Приоритет: высший

Секретность: стереть после прочтения

Вы не ошиблись в оценке вашего открытия. Так называемая «мелантема» представляет для нас исключительный интерес.

«Черный цветок», пациент, лабораторные животные и все зараженные объекты, какие вам удастся выявить, должны быть переданы исследовательским учреждениям Космофлота. Вы также должны передать все материалы ваших исследований, не сохраняя копий у себя.

Для транспортировки груза по маршруту Земля-Венера я высылаю межпланетный корабль «Спящий Ктулху». На вашу сторону возлагается ответственность за доставку груза на космодром и подъем на околоземную орбиту к станции «Семирамида».

До прибытия «Ктулху» продолжайте исследования. Власти Новой Москвы и других сепаратистских колоний могут попытаться вам помешать. Не церемоньтесь с ними. Вам дается карт-бланш на любые меры, сколь угодно далеко выходящие за рамки закона.

Значение этого груза — глобальное. Его нужно доставить любой ценой. За потерю ответите вы лично, док Гриффит. Жизнью.

— Сурово, — уважительно сказал Арлекин.

— Это же Максвелл Янг. Он не умеет говорить не угрожая. И не угрожает впустую, что самое скверное… Но это мои проблемы. Капитан Конти, вы поняли, что это письмо — руководство к действию для вас?

— Я должен организовать вывоз цветка?

— Да, и мальчика, и прочего груза. На космодром, а оттуда на орбиту… Вот только здешний космодром теперь для нас закрыт. Новая Москва ни за что не выпустит. Придется лететь из Кап-Яра. Сможете это устроить?

Арлекин пожал плечами.

— Вопрос бюджета.

— Да, конечно. Примите средства на операцию. — Перед глазами Арлекина замигало извещение: «100 000 энерго зачислено на ваш счет», и оперативник поднял бровь в приятном удивлении. — Должно хватить на все. Вопросы есть?

— С кем мне связаться в Кап-Яре?

— Правильный вопрос. Вот вам контакт космофлотского резидента. — Даймон вывел в поле зрения новую строку: «Получен новый контакт: майор Вацлав Кауфман». — Этот Кауфман полностью в курсе. Если Новая Москва начнет с нами войну, и меня арестуют… Или убьют, — безразлично добавил Гриффит. — Короче, если я выхожу из игры — вы автоматически переходите в подчинение Космофлота и лично Кауфмана.

— Было бы печально.

— Это да. В том числе для вас. Еще вопросы?

— Что если мальчику станет хуже?

— Возьмите Брендана. Он — врач Саида, пусть им и останется. Но помните, что отвечаете за груз — вы. Итак?

— Сложное задание, — задумчиво сказал Арлекин. — Слишком ответственное. И не во всем легальное. Особенно если придется драться с новомосковскими.

— О, понимаю. Вы получите отдельную награду, конечно.

— Какую?

— От Агентства, наверное, не меньше десятки к рейтингу. А лично от меня… — Гриффит покровительственно улыбнулся, окрасил ауру радугой доброжелательности. — Мне кажется, вы засиделись в оперативниках, капитан. Если справитесь… И если, конечно, наш филиал еще будет существовать… Должность заместителя главы экстрагарда ваша.

Арлекин покачал головой.

— Я не карьерист. Предпочитаю энерго.

— Двести килоэнерго. — Гриффит явно не удивился.

— Маловато против должности зам. главы экстрагарда. Тысячу.

Гриффит нахмурился.

— На вашем месте я бы не зарывался, капитан. Репутация у вас не лучшая, особенно в Космофлоте. Если бы не мое покровительство после того скандала в 76 году…

— Да-да. Меня бы вышвырнули с обнулением рейтинга. Помню. И буду вечно признателен. Восемьсот?

— Остановимся на пятистах, — не допускающим возражений голосом сказал Гриффит. — И то не знаю, смогу ли выжать такие деньги из Макса Янга. Космофлот в последнее время скуп. Ладно, в крайнем случае добавлю из своего кармана.

— Хотелось бы получить аванс, — сказал Арлекин деликатно, но твердо.

Гриффит со вздохом махнул рукой.

— Черт с вами, примите еще сто кило. Если меня арестуют — остальное получите у Кауфмана в Кап-Яре. Удовлетворены?

Арлекин наклонил голову.

— Я готов к выполнению задания, док Гриффит.

 

ИЗ МЕМУАРОВ. ВСЕ МЯТЕЖИ И ПЕРЕВОРОТЫ

Все мятежи и перевороты похожи в одном: в разгар событий никто не знает толком, что происходит. Один древний стратег писал о «тумане войны». Ничуть не менее густ и «туман восстания». Лишь когда все затихнет, можно будет составить из отрывочных, противоречивых свидетельств что-то вроде связной истории — и «связная» совсем не обязательно будет значить «сколько-нибудь близкая к истине». Я не собираюсь заниматься этим. Я не историк, а мемуарист. Я напишу лишь о том, что сама видела и в чем участвовала — перескажу свои личные воспоминания во всей их разрозненности и неполноте.

Я остановилась на том решающем в моей жизни мгновении, когда я вышла из Ллиса под предлогом разговора с Прасадом. Да, под предлогом. Я могла бы спокойно поговорить и в зале, отойдя в укромный уголок — но меня слишком тяготило общество. Я чувствовала, что уже отыграла свою протокольную роль, и теперь могу уйти по-тихому, без скандала. Уйти к себе в «Нейролаб» и засесть, наконец, по-настоящему за проект. «Уроборос» настолько захватил меня, что в тот момент я не могла думать ни о политике, ни о светских обязанностях. В голове кружился ураган идей, и каждая, казалось, кричала: «Проверь меня! Развей меня!» Как можно было тратить драгоценное время на пустую ритуальную болтовню?

Разговор с Прасадом был недолог — я подтвердила, что мы действительно оказываем медицинские услуги Марсу. Я прошла мимо охранника в вестибюле и вызвала лифт на магистрали Нион. Я успела проехать пару поворотов, когда увидела, что навстречу по магистрали шагает команда сервоботов с конвоем из боевых роботов. Сервоботы волокли целый поезд медбоксов. Людей не было, и на мой лифт никто не взглянул.

Медбоксы? На приеме какое-то несчастье? Я попыталась вызвать Янг, но связи не было. «Сервера интрасети перегружены», — доложил даймон.

«Нападение?» — была моя первая мысль. Я немедленно активировала спецсвязь и вызвала Прасада. Но полковник доложил, что «Нефер» никаких сигналов не передавал. Ни Зара Янг, ни кто-либо из администрации не отвечали даже по спецсвязи, камеры наблюдения в Ллисе были недоступны. Что там творилось? Почему мне никто ничего не докладывал? Мне оставалось только вызвать Либертину Эстевес. Я сомневалась, что могу положиться на юную тридцатилетнюю девушку, ставшую главой интрагарда только полдня назад, но разве у меня были варианты?

Либертина была в таком бешенстве, ее глаза горели таким огнем, что я испугалась — вполне ли она владеет собой? Но она все-таки была хорошим профессионалом. Адреналин не мешал ей трезво мыслить и оценивать ситуацию.

— Он захватили Зару! Это мятеж! — воскликнула Эстевес. — Прасад, эта слизь, проглядел заговор!

— Лейтенант Эстевес! Доложите обстановку, — приказала я твердым голосом.

Мое наигранное спокойствие несколько охладило ее.

— Есть. По Ллису был нанесен мощный удар инфразвуком, все гости на приеме, вероятно, без сознания. В том числе Зара Янг. Во всем объеме вокруг Ллиса камеры отключены, на сервера интрасети идет DDoS-атака. Группы ботов и людей из оппозиционных доменов стягиваются к Ллису. Вы без охраны, док Ллойд? Давайте сюда, в штаб интрагарда — здесь безопасно!

Но я тревожилась не столько о себе, сколько о своем домене. Ни с кем из Ллойдов никакой связи не было. Поэтому я отказалась и продолжила путь в «Нейролаб», тем более что была уже близко.

Дома все оказалось в порядке, кроме того, что мои люди ничего толком не знали и страшно обо мне беспокоились. Я отправила Артура заниматься проектом и запретила отвлекаться на все постороннее. Старшим по домену назначила племянника Уриена, а сама закрылась в кабинете — хоть немного собраться с мыслями. Но этого мне, конечно, не позволили.

Не прошло и минуты, как на связь вышел Кадваллон Араун — его вид показался мне еще более безумным, чем у Либертины.

— Колония захвачена! — объявил Араун. — Вся администрация, праймы доменов и Зара Янг — у меня в заложниках. Все живы и здоровы, но без сознания. Отдайте вашу прайм-администраторскую сигиллу — и я отпущу всех.

— Вы сошли с ума! — набросилась я на него. — Устроили переворот, вместо того чтобы честно идти на выборы!

— Да уж! Зара Янг устроила бы нам тут кристально честные, а главное, свободные выборы! Не будем тратить время на болтовню. Дайте мне статус временного прайм-админа на срок до выборов. Вы все равно уходите в отставку — вот и назначьте меня вашим исполняющим обязанности. Никто не пострадает, и все будет хорошо.

Только теперь я начала понимать. Если бы я надолго потеряла сознание, моя сигилла — электронный ключ от систем управления Колонией — автоматически перешла бы к вайс-админу Ронабви Дифеду. Дальше по очереди следовали все админы, а за ними праймы доменов — в том числе и Араун. Мне стало понятно — он хотел одним ударом вывести из строя всех, кто стоял перед ним в очереди. Но план провалился: я случайно выскользнула, и Араун не получил сигиллы автоматически. Теперь он мог надеяться только выманить ее угрозами.

Это наверняка был блеф. Араун не решился бы на убийство заложников — Колония никогда бы ему этого не простила. Выпустив меня, Араун уже проиграл,?поняла я. И теперь мне оставалось лишь дождаться признания проигрыша. Разумеется, я придержала эти мысли при себе. Не стоило унижать врага, пока победа не окончательна.

— Мне нужно двадцать часов на консультации, — сказала я.

«То есть на подготовку штурма?» — подумал, вероятно, Араун, судя по тому, как помрачнело его лицо. Сказать это вслух он не мог. Его выбор был небогат: либо принимать мое условие, либо настаивать на своем, угрожая убийством заложников. Но ему так же не хотелось кровопролития, как и мне. Шантаж был обоюдным. Араун сидел в собственной ловушке и прекрасно это понимал.

— Хорошо, даю вам двадцать часов, — угрюмо согласился он и отключил связь. Что ему еще оставалось?

Я выиграла разговор, но чувствовала себя совершенно вымотанной. В этих мемуарах я уже не раз писала, насколько чужда политическим играм. Строить комбинации, планировать свои действия и предсказывать чужие с учетом всего хитросплетения взаимосвязанных интересов — для кого-то это так же естественно как дышать, но не для меня. И вот сейчас я оказалась единственной ответственной за будущее Рианнон, и не могла позволить себе бежать с поля боя. Я немедленно вызвала по спецсвязи контрольный тьюринг Колонии — «Бюрократа», как мы его неофициально звали.

— Поменять очередность наследования прайм-админской сигиллы, — распорядилась я. — После меня пусть идет Либертина Эстевес, за ней Веспер Прасад. Исключить из очереди всех Араунов, Эйнонов, Мейригов и прочую оппозицию.

— Невозможно, — к моему величайшему удивлению ответил Бюрократ. — Очередь можно изменить только по решению Совета — статья 29, пункт 2 Устава Колонии.

— Какая нелепость! — в сердцах воскликнула я. — Ведь это мятежники, как можно оставлять их в списке!

— Я машина. Я не правомочен квалифицировать действия людей как мятеж. — Тон тьюринга показался мне каким-то злорадным, но это, конечно, была иллюзия. — Пока Совет не признал Кадваллона Арауна мятежником, он остается полномочным праймом домена и 14-м в очереди после вас.

— Совет… — Меня охватил мгновенный ужас. — Весь Совет без сознания, кроме людей Арауна! Конечно, они проголосуют как им надо!

— У них нет кворума, — успокоил меня Бюрократ. — Они не смогут провести никакого решения.

— И на том спасибо. Но кто додумался до такого правила?! Совет… Именно сейчас мне нужна вся полнота власти, а я ничего не могу сделать без Совета!

— Вы можете объявить военное положение, — подсказал Бюрократ, и я обозлилась на себя — нельзя быть такой невеждой в собственной конституции!

— Если я объявлю военное положение, я смогу изменить очередь наследования?

— Да, но только на полсуток. Если через 12 часов Совет не утвердит военное положение, оно будет автоматически отменено.

Кто-то из древних сказал: лишь в моменты кризиса выясняется, кто по-настоящему держит власть. Слишком долго я была убеждена, что Совет — бесполезное сборище ничтожеств. Только сейчас мне стало ясно его подлинное значение — только тогда, когда Совет фактически перестал существовать! Но некогда было предаваться размышлениям.

— Так и сделаем, — решила я. — Бюрократ! Я объявляю военное положение и приказываю поменять очередь наследования сигиллы. После меня Эстевес, за ней Прасад.

— Сделано, — послушался на этот раз тьюринг. — Военное положение введено, очередь изменена. Но напоминаю, что ваш приказ должен быть подтвержден Советом до 10 часов 15 минут завтрашнего дня.

— Совет лежит без сознания и в плену. Это не основание для того, чтобы увеличить срок?

— Устав Колонии не делает исключений.

«10–15. Постараемся управиться раньше», — сказала я себе. И снова вызвала Либертину Эстевес.

Решительная и бодрая, она доложила обо всем, что успела сделать. Компьютерщики интрагарда частично восстановили сеть. Информации стало больше — «туман войны» рассеивался. Было видно, что все силы оппозиции стянулись к Ллису. Я сохраняла в своих руках управление жизнеобеспечением Колонии. Я легко могла бы отключить мятежникам воду, свет, электричество и связь. Но это имело бы смысл только при полной блокаде, а эту блокаду еще нужно было установить — поставить патрули на все входы и выходы из мятежной зоны.

— Мы можем организовать эти патрули?

— Более-менее, — вздохнула Эстевес.

Большинство людей и ботов в Рианнон не подчинялись мятежникам, но, увы, не подчинялись и нам. Все лояльные домены были обезглавлены — их праймы лежали бесчувственными телами в медбоксах Арауна. Нужно было назначать временных праймов, прописывать им сигиллы в системе учета Бюрократа, оповещать растерянных колониалов — короче, заново формировать все цепочки командования. Я поручила это дело Эстевес, а сама переключилась на Прасада. Полковник вызывал меня уже давно и упорно.

— Пришла передача с «Нефера», — доложил Прасад. — Результаты нашей инспекции.

Я с трудом подавила в себе раздражение. «Нефер»! Как будто в такое время не было вещей важнее госпитального циклера в месяце полета от нас!

— Ваш вывод, полковник? В двух словах.

— Они действительно везут инвалидов, — неохотно признал Прасад. — Мы не нашли там никакого оружия. И все-таки я не сомневаюсь, что «Нефер» как-то связан с мятежом. Я за то, чтобы его уничтожить.

— Это на каком еще основании?

Он раздраженно скривил рот.

— Вы политики — вам и придумывать основания. А мне хватает того, что идет война!

— Война?! — я не удержалась и повысила голос. — Полковник, мы воюем с Луной. Пока — только с Луной. А если атакуем «Нефер», начнем и с Марсом. Да еще и выставим себя убийцами инвалидов. Вам это надо? Зачем? Не наигрались в войну на симуляторах?

— А если не атакуем, они нас просто захватят, — огрызнулся Прасад. — При поддержке мятежников, без боя.

Я вздохнула, ощущая бесконечную усталость от всего происходящего.

— Подумайте головой, Прасад! Марс еще не вступил в войну. Марс не атакует. Почему? Потому что выжидает, на чью сторону склонится удача. Через месяц «Нефер» максимально сблизится с нами, и в то же самое время «Хольцман» сблизится с Венерой. Если там, на Венере, наши возьмут верх — никто нас и пальцем не тронет. «Нефер» сдаст своих инвалидов на лечение и сделает вид, что ничего другого и не хотел. А вот если Венера проиграет… Вот тогда посмотрим. Но не будем начинать раньше времени, вам понятно?

— Понятно. — Тон полковника выражал плохо сдержанное неодобрение.

— Вот и хорошо. Запрещаю атаковать «Нефер», — подвела я итог. — Пусть летит. Времени много. Переключитесь на внутренние дела, сейчас это главное. Задание вам — разработать операцию по освобождению заложников. — На одну Либертину я все-таки не могла положиться. — Представьте план через шесть часов.

— Есть.

— Приступайте. А мне надо отдохнуть.

Но отдохнуть снова не удалось. На этот раз требовал связи Тангейзер Варгас, капитан «Азатота». С тяжелым вздохом я предоставила ему канал.

— Что происходит? — Варгас сразу взял обвиняющий тон. — Как вы допустили мятеж? Почему не обеспечили безопасность делегата Эрикса? Вы хоть представляете, что на это скажет овер-коммандер?

Я, конечно, не собиралась перед ним оправдываться.

— Вам есть что сказать по существу, капитан?

— О да, — злобно осклабился он. — У меня приказ: в случае гибели Зары Янг — уничтожить вашу колонию. Если в течение 12 часов мне не докажут, что она жива — я это сделаю, не сомневайтесь.

От этих слов я оцепенела. Максвелл Янг мог отдать такой приказ, и Варгас мог его выполнить. Это был не блеф. Этих людей, в отличие от Арауна, ничего не связывало с Рианнон — и ничто не удерживало от массового убийства. «Боже, зачем я связалась с этими головорезами!» — кажется, впервые я пожалела о своем политическом выборе.

— Капитан, у вас есть какие-то позитивные предложения? — спросила я так холодно и сдержанно, как только могла.

— Я не могу высадить десант. У меня нет людей. Все, чем я могу помочь — эвакуировать вас на Венеру. Только вместе с Зарой, разумеется.

— В этом нет нужды и вряд ли будет, — заверила я, хотя сама не ощущала полной уверенности. — Наши позиции сильнее. Мы разберемся с этой ситуацией. Но лучше бы вы не нервировали своими угрозами ни нас, ни мятежников.

— Я и не собираюсь угрожать второй раз.

Я предпочла проигнорировать этот зловещий намек.

— Вы все высказали, кэп Варгас? До связи.

Я отключилась, запретила даймону принимать любые вызовы, кроме как от Прасада, Эстевес и Арауна, и собралась хоть сейчас немного поспать. Мне было совершенно необходимо отключиться. Но стоило выйти из кабинета, как ко мне бросился Артур.

— Гвин, наконец-то! — Муж в необычайном воодушевлении оттащил меня в тихую комнату. — У меня хорошие новости.

— Я безумно устала. Что там? «Малыш» отреагировал?

— Да. Я подобрал один хитрый комплексно-нелинейный фильтр… да, судя по реакции, он увидел гештальт в этом потоке чисел. И реакция весьма, весьма…

— Очень хорошо. Продолжай наблюдать. — Я направилась к выходу.

— Но… — Артур был так обескуражен, что я почувствовала укол вины за свою холодность. — Ты что, не хочешь узнать подробности?

— Не сейчас, дорогой, — ответила я мягко. — Пожалуйста, не сейчас.

Я пошла спать, приняв сильный транквилизатор. Так для меня окончился этот чудовищно долгий день.

 

РИАННОН. ПЛЕН

Кажется, она очнулась.

Боли не было. Только слабость и сонная тяжесть в голове — вероятно, эффект какого-то лекарства. «Дата, время, состояние организма», — скомандовала Зара даймону, не поднимая век.

Даймон не ответил.

Верный, никогда не покидавший ее слуга молчал. Он не показывал даже извещений о неисправности — перед взором была лишь мерцающая полутьма сомкнутых век.

Это было так страшно, что всю сонливость как рукой сняло. Зара открыла глаза.

Она лежала в медбоксе — закрытом, слабо освещенном саркофаге — наполовину утонув в гелевом матрасе. Почему-то на ней все еще было платье, хотя и сильно помятое — кажется, его пытались снять, но не поняли, как это делается. Из медбраслета торчал пучок трубок и уходил в стену бокса. Еле слышно шумел кондиционер.

Зара поднесла руку к голове и сквозь волосы ощупала череп. Имплант на месте, но исчезла антенна-диадема. Теперь ясно! Имплант обесточен, поэтому даймон и молчит.

Зара с отвращением выдернула из медбраслета все трубки. Медбокс тревожно пискнул, но больше ничего не произошло.

— Подойдите сюда, — сказала она, не сомневаясь, что за ней наблюдают и все услышат.

К собственному удивлению, Зара была спокойна. Не ощущала никаких эмоций — ни страха, ни гнева. Ум работал четко и холодно.

Она в плену. Ее чем-то вырубили, и всех в зале тоже. Весь Совет, всю администрацию, всю лояльную часть верхушки. Очень серьезный удар.

Девушка закусила губу, представив, как отец примет весть об этой истории. Именно сейчас, перед большой битвой за Венеру…

Кто? Она зажмурила глаза, будто это могло помочь с ответом. Дуэт? Какое-то невиданное оружие на «Нефере»? Нет. Они не смогли бы в одиночку. В Рианнон у них были наводчики — те, кто точно знал и время, и место правительственного приема.

Оппозиция. Да. Кто же еще! Араун и его шайка. Ну да, теперь ясно, почему никто из них не пришел на прием. Дура! Какая же я дура! И Прасад, и Ллойд проглядели у себя под носом такой заговор… Что мы теперь скажем отцу? Что скажу я?…

Ладно. Не время искать виновников. Они это сделали, и сделали очень умно. Отключить на время массу людей, но никого не убить. Теперь мы пленники, а если что-то пойдет у Арауна не по плану — заложники. И я, и вся верхушка, и Ллойд…

И Ллойд…

Зару пробрало холодом ужаса.

Ллойд. «Уроборос»…

«Уроборос» в их руках. Нет, нет, нет…

Главная тайна Эрикса… Доверенная мне… В такой критический момент… Доверенная мне папой…

Папа, папа! Неужели я все погубила? Неужели я запорола твое задание?

Забыв, что за ней наблюдают, Зара испустила протяжный полустон-полувопль. Она съежилась, зарылась в матрас — но нельзя было ни спрятаться, ни отвернуться от того, самого страшного, что предстало перед ее сознанием.

От взгляда отца.

От его разочарованного взгляда.

Крышка медбокса мягко чмокнула и начала подниматься.

— Разрешите, док Янг? — послышался смущенный мужской голос.

Над ней стоял высокий немолодой врач со стянутыми в конский хвост волосами. Встретив взгляд Зары, он деликатно отвел глаза.

Какой нестерпимый стыд.

Она позволила эмоциям вырваться наружу, открыла свою уязвимость. Еще одна ошибка. Хотя… Хотя теперь, когда все потеряно — какая разница?

Зара приподнялась на локтях и внимательно огляделась.

Все тот же Ллис, но теперь уставленный рядами медбоксов. Все закрыты. Между боксами прохаживаются врачи в белых дзентаях (а может, и не врачи — без даймона Зара не могла видеть их ауры). Устья полости сторожат боевые роботы классов «мастифф» и «бульдог», у каждого устья по двое. Не уйти.

Зара вновь поглядела на врача. Имя на комбинезоне — «Д-р Гвидион Мейриг» — ничего ей не говорило. Даймон мгновенно выдал бы полное досье, но… Мейриг, Мейриг… Кажется, никаких Мейригов ей не представили там, на приеме. Значит, этот домен оппозиционный — что, впрочем, ясно и так.

— Как самочувствие, док Янг? — тон Мейрига был профессионально-участлив.

— Темновато, — ответила Зара. Она не собиралась ни ругаться, ни гордо молчать. Обычный тон разговора пациента с врачом — вот это будет достойно. — Что-то со зрением или с освещением?

— Хм… Освещение стандартное. Зрение… а, понятно. Вы на Венере адаптировались к более яркому свету. Пока ваш даймон работал, он симулировал для вашего мозга привычный режим освещения. А сейчас… — Интонация Мейрига стала извиняющейся. — К сожалению, мы были вынуждены…

«Чувствует вину, — отметила Зара. — На этом стоит сыграть».

— Что вы со мной сделали? — спросила она, постаравшись, чтобы это прозвучало не слишком надрывно.

— Акустический удар. Ничего страшного. 170 децибел инфразвука. Всего пару секунд, так что никаких необратимых последствий. Были небольшие внутренние кровотечения, но мы это все убрали.

— И сколько времени я уже…

— Всю ночь. Сейчас 1 августа, восемь утра.

— Значит, акустический удар. — Зара сделала паузу, чтобы глотнуть сока и вспомнить все, что знала об инфразвуке. Но без даймона в памяти всплывали только жалкие обрывки случайных сведений. — Кажется, инфразвук проникает через любые стены. Вы что, оглушили всю колонию?

— Нет, что вы, — охотно пустился в объяснения врач. — Частоту мы подобрали так, чтобы резонанс возник только в Ллисе. Это ведь одна из самых больших полостей, у нее спектр резонансных частот ниже, чем у других. А в остальных полостях никто ничего и не почувствовал.

— Вы так рассказываете, как будто идея была лично ваша.

— Кхм… Нет. Я был только медицинским консультантом. Надо же было так подобрать мощность, чтобы всех оглушить, но никого не убить. И потом, размещение генераторов…

Зара почти не вслушивалась в смысл его слов. Гораздо интереснее была интонация, а еще интереснее — непроизвольная мелкая моторика. Все знаки говорили об одном: Гвидион Мейриг нервничает. Ему не по себе. Его мысли далеко, и мысли эти тревожны.

Что-то у них не так. Да. Не все прошло гладко.

И чем дальше, тем больше вопросов возникало в ее уме.

Почему все пленники здесь, в Ллисе, а не в нормальных больничных палатах? Это в Рианнон-то, всемирно известном центре медицины? Уж не значит ли это, что заговорщики захватили только Ллис и окрестности?

Почему у нее отобрали антенну, когда можно было просто отключить даймона от сети? Уж не потому ли, что не контролируют доступ в сеть?

Уж не… Уж не остается ли Гвинед прайм-админом?

— Гвинед не у вас, — вслух сказала она, прервав болтовню Мейрига о фазах, синхронизации и интерференции, и по тому, как дернулся Мейриг, поняла — так оно и есть. — Гвинед вышла из зала, — говорила Зара все увереннее. — Поговорить с Прасадом, да, я вспомнила. И ваш удар ее не накрыл. Она вам не досталась. И она контролирует астероид. Вы проиграли, смешные дурачки. — Она встала, радостно улыбаясь перепуганному врачу. — Верните мне антенну и идите сдаваться. Шевелитесь, Мейриг. Будете послушным — так и быть, замолвлю за вас слово перед…

— Я слышу, вы в своем репертуаре, — донесся чей-то усталый голос из-за спины. — Истероидное хамство, ребяческий блеф. Полное неумение достойно проигрывать.

Зара не спеша обернулась.

Она с первого взгляда узнала Кадваллона Арауна — в свое время просмотрела немало видео из его досье. Лидер оппозиции — высокий, худощавый, наголо бритый молодой человек — выглядел так, как будто не спал больше суток. Его глаза — красные, запавшие, обведенные кругами — горели нехорошим темным пламенем.

— Я действительно не умею проигрывать, — спокойно сказала Зара, — а знаете почему? Потому что опыта нет. Здравствуйте, Араун. Выкладывайте, что вы намерены делать, чтобы заслужить мое прощение.

Остановившись по другую сторону медбокса, Араун рассматривал ее с неприязненным любопытством.

— Вы все-таки перепуганы до потери разума, — сказал он. — Все пытаетесь блефовать, хотя я уже сказал слово «блеф». Ну да бог с ним, я не собираюсь с вами играть в психологические игры.

— Да и не смогли бы.

Араун криво усмехнулся.

— Сдаюсь, сдаюсь. Идемте, Зара Мария Сюзанна, есть серьезный разговор.

Зара, заинтересованная, двинулась вслед за Арауном в соседнюю полость — маленький банкетный зал, всего на два столика. Зальчик был пуст, без охраны, что показалось ей странным. Удивление усилилось, когда Араун подвел Зару к столику, и она увидела на белоснежной скатерти два предмета. Металлическую змейку ее собственной диадемы и медицинский пистолет-инъектор дальнобойной разновидности.

— Снотворное, — кивнул Араун на инъектор, — а то мало ли как разговор повернется. Садитесь. Для начала хочу сказать одну приятную для вас вещь. Я не знал, что вы прилетите, не собирался брать вас в плен и совершенно искренне сожалею о том, что это случилось. Вы поставили меня в весьма неловкое положение.

— Да ну?

— Не ожидал, что вы такая звезда. С такой тьмой поклонников по всей Солсистеме. Мне всегда казалось, что ваша слава чисто скандальная, что медиа-публика вас ненавидит, но… Ах да, вы не знаете. Солнет уже с ночи забит флешмобом в вашу защиту. «Свободу Заре Янг», можете вообразить?

— Хм, действительно рада это слышать. Ваш имидж борцов за свободу подпорчен?

— Да можно сказать, растоптан. Кто-то даже ролик слепил про то, как вас в застенках Рианнон пытают и насилуют под мой сатанинский хохот. Полтора миллиона просмотров, кстати сказать. Знаете, что вчера по опросам на стороне Эрикса было процентов 30, а сегодня 45? На реальные военные действия это, конечно, не повлияет, и все-таки…

— Я поняла, хватит объяснений. Отпустите меня, и проблема решена.

— Отпустил бы с облегчением. Но… — Араун кивнул на устье, ведущее в Ллис. — Есть и другие заложники. И это видные люди нашей колонии. У каждого свой домен, полно сторонников на свободе. Если я отпущу вас, чужую, а их не отпущу — колониалы Рианнон меня не поймут.

— А это важно?

— Да уж конечно. Сейчас наше движение довольно популярно внутри Колонии. У нас полно сторонников и на территории Ллойд. Но если они узнают, что вас я выпустил задаром, а за уважаемых рианнонцев чего-то хочу выторговать, что угрожаю им смертью… Сами понимаете, что станет с моей репутацией.

— Так выбирайте. Что вам важнее — репутация в этом муравейнике или во всей Солсистеме?

— А выбора нет. Я политик местного масштаба. У меня нет глобальных амбиций. Да и что мне эти флешмобы, о которых все забудут через день?

— То есть вы меня не отпускаете. Ясно. Зачем тогда тратили столько слов?

Араун тяжело вздохнул и некоторое время молчал, будто на что-то решаясь.

— Ваш отец прислал сообщение. Вам и мне. Послушаем?

Зара пожала плечами, стараясь ничем не выдать охватившего ее волнения.

— С этого и надо было начинать. Давайте.

Араун мгновение помолчал — очевидно, дал мыслекоманду включиться невидимому динамику.

— Здравствуй, моя девочка, — услышала Зара мягкий, глуховатый голос папы и отвернулась — ей не хотелось, чтобы Араун сейчас видел ее лицо. — Прежде всего знай — я тебя ни в чем не виню. Ты бы никак не успела остановить этот заговор. Будь спокойна, не паникуй. Скоро ты будешь на свободе, я обещаю.

Зара почувствовала, как к глазам подступают слезы. Папа, папа… как он всегда умел подобрать самые точные, самые нужные слова!

— Теперь вы, Араун. — Голос Янга заметно потяжелел. — Если бы вы просто подняли мятеж, это могло бы сойти вам с рук. Политика, ничего личного. Но вы причинили боль моей дочери — а такого я не прощаю.

Янг сделал паузу, видимо, чтобы дать Арауну как следует прочувствовать ужас положения.

— Наказание постигнет вас в любом случае, но у вас есть возможность его смягчить. Освободите Зару — немедленно и безоговорочно. Остальных заложников меняйте на что хотите, но моя дочь — не предмет торга. Если к завтрашнему дню она не окажется на свободе, вы умрете. Повторяю, Араун, умрете. Пустых угроз я не высказываю. Почитайте биографии людей, которые посмели поднять руку на членов моей семьи. — Казалось невозможным придать голосу еще больше угрозы, но Янгу это удалось. — И это не все. Если Зара как-то пострадает, я уничтожу весь домен Араун до последнего человека. Если она погибнет, я уничтожу Рианнон. Поверьте, я найду способ это сделать, даже если проиграю войну. Теперь все. Условия поставлены. Подумайте как следует, кто у кого в заложниках. — Уголки рта Янга шевельнулись в слабом намеке на улыбку. — Не буду говорить «до связи», Араун. До встречи.

Зара перевела дыхание.

— Это пойдет в Солнет, разумеется, — сказал Араун с нервной усмешкой. — Четкий такой штришок к портрету Максвелла Янга. Надеюсь, это хоть немного изменит общественное мнение в нашу пользу…

— Не пытайтесь делать вид, что вам не страшно.

— А я и не пытаюсь, — улыбка стерлась с лица Арауна. — Мне страшно. — Он сделал паузу. Он явно чего-то ждал от Зары. — Мне очень страшно.

— Так вы меня все-таки отпускаете?

Лидер мятежа досадливо поморщился.

— Конечно, нет. Я же вам объяснил. Не будьте дурой, Зара Мария Сюзанна.

Снова настало молчание — и только тут Зару осенило, чего Араун хочет от нее.

Зачем он оставил на столе — так близко, что она могла дотянуться — ее диадему и пистолет-инъектор.

Зачем инъектор так заботливо повернут рукоятью к ней.

Что-то, наверное, изменилось в ее лице, потому что Араун облегченно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Он понял, что она поняла. В его смертельно усталых глазах Зара прочла полное согласие и одобрение.

«Надо в сонную артерию», — вспомнилось из какой-то игры. «Давай. Раз, два, три!» Она быстро схватила инъектор, приставила к пульсирующей жилке на шее Арауна и нажала на спуск.

 

ЭПИЗОД МЫШИ

— Док Гриффит! Рад визиту. Решили своими глазами все посмотреть? — Шефер сделал приглашающий жест. Его вялые движения говорили о бессонной ночи. — Вот они, мои мышки.

— Неважно выглядите, — сказал Гриффит вместо приветствия. Неспешно он вкатился на своем кресле в лабораторию и остановился перед первой стеклянной клеткой.

Мышь торопливо и жадно ела из кормушки. Ее голову охватывала сетка энцефалографа, цепочка датчиков тянулась вдоль хребта, сверху нависали металлические клешни манипуляторов.

— Что с ней не так?

— А поглядите. — Андрогин кивнул на монитор, где мигала и переливалась цветными пятнами трехмерная энцефалограмма мышиного мозга. — Здесь плохо заметно, посмотрите замедленную съемку. Видите ритм? Типа тактов у мотора. Мозг активен постоянно, а периферия с его активностью то коррелирует, то нет. Грубо говоря, мышей хватает паралич и тут же отпускает, хватает и отпускает… И так десять раз в секунду. Сейчас-то бедняжки уже адаптировались, по виду и не скажешь… но в первые минуты им было плохо. Дрожали и не могли лапкой шевельнуть.

— Когда это началось?

— Да вчера вечером, как только мелантема пустила побеги в кору мозга.

— Вы разобрались, что с ней?

— Более-менее. Мелантема периодически перехватывает контроль над нервной системой и гонит по нервам какие-то свои сигналы, а не мышиные. Потом отпускает, потом опять перехватывает….

— Какие сигналы? — спросил Гриффит. Шефер только пожал плечами. — И главное, куда гонит?

— Вот, — врач показал сделанный под микроскопом снимок. — Вот эта темная сеть вокруг нейронов — это и есть мелантема. Видите утолщения в узелках? Они растут. Еще вчера их не было. И они появились как раз тогда, когда начались судороги.

— Что за утолщения? Вы провели анализ?

— Клубки полиамидных нитей в липидной оболочке. Четыре типа мономеров, причем их последовательность уникальна для каждой нити. Это явно молекулярный носитель информации. Типа ДНК, только с амидами вместо нуклеотидов — гораздо более прочная молекула. Но сам код тоже четверичный. Четыре разных мономера, это я точно установил.

— Итак… — Гриффит на мгновение задумался. — Мелантема считывает информацию из мышиного мозга, передает по мышиным же нервам в эти свои узлы и там сохраняет в четверичном коде? Записывает?

— Похоже на то.

— А как она воздействует на нервы? Каков механизм?

Шефер показал еще один микроснимок.

— Вот. Видите, сгущение узлов сети. Там электрическая активность, гуляют какие-то токи. И идут усики-проводочки прямо в синаптическую щель. Понимаете? Мелантема электрически взаимодействует с межнейронным током через синапсы. Реагирует на него и сама влияет. Точный механизм описать не могу. Тут нужен институт. И не один год работы института.

— Мелантема эту информацию только хранит? — Гриффит проигнорировал скрытый упрек. — Никуда не транслирует?

— Да, я проверял. Никакого излучения выше уровня шума ни на каких радиочастотах.

Гриффит удовлетворенно кивнул.

— Ясно. Значит, передатчик не здесь. Мелантема должна до него добраться и сбросить данные. Знаете что, мас Шефер? Выпустите мышь на свободу. И проследите, куда побежит.

Шефер довольно улыбнулся и слегка хлопнул Гриффита по плечу — директор даже вздрогнул от этой неожиданной фамильярности

— Хорошая идея! Готов держать пари, что побежит к этому цветку. И кстати, о цветке…

— Я не закончил, — холодно перебил Гриффит. — Вы не пытались уничтожить мелантему?

— А как же! Тестирую разные реагенты. Но все, что убивает мелантему, убивает и здоровые клетки. Что-нибудь найду, но не так скоро, док Гриффит. Нужно много времени. И нужны люди. Хотя бы пара ассистентов…

— У вас не будет ни времени, ни людей, — отрезал директор. — Я не могу расширять круг посвященных. Теперь спрашивайте. Что вы хотели узнать?

— Просто любопытно, что вы выяснили о цветке. Поделитесь?

— Поделюсь. Не выяснили ничего. Мы знаем, где цветок, но не можем его вывезти.

— Почему?

— Началась война, если вы еще не в курсе. — Гриффит нахмурился. — Новая Москва — союзник Фламмариона, мы — союзник Эрикса. НМ следит за каждым нашим движением. И мы не можем провезти цветок скрытно от них. Недавно капитан Конти придумал, как это сделать, но это уже не ваша забота. — Гриффит развернул кресло. — Пока материал у нас, продолжайте исследования.

Шефер вздохнул.

— Мне бы отдохнуть, док Гриффит. Пятнадцать часов подряд…

— Примите стимуляторы, — Гриффит поехал к выходу. — Скоро сможете отдохнуть, обещаю. А пока…

— Подождите, — Шефер схватил его за рукав. — Смотрите, что это?

Мышиная кормушка была пуста. Мышь съела все зерно — но все еще лихорадочно клацала зубами по дну кормушки… Шефер медленно пошел вдоль клеток, вглядываясь в животных. Гриффит катился следом. Все зараженные мыши вели себя странно. Одни грызли кормушки, другие пытались с ними спариваться, третьи при виде людей яростно скалили зубы и прыгали на них, с силой ударяясь в стеклянные стены… Шефер остановился перед клеткой и с полуоткрытым ртом ткнул в монитор активности мозга. Один из его слоев равномерно вспыхивал и гас.

— Лимбика… — забормотал врач. — Гипоталамус… Эта мелантема… Принялась за центральную нервную систему. Направленно воздействует на мозг…

— Экспериментирует, — завороженно произнес Гриффит. — Дергает за веревочки… Возбуждает разные зоны мозга и смотрит, что получится…

— Ах ты дрянь… Что же будет с мальчиком?

Гриффит мрачно кивнул.

— Работайте, мас Шефер. Выясните, как остановить мелантему. Желательно — до того, как это начнется с нашим пациентом. Я дам вам ассистентов. — Директор стремительно выехал.

 

СКАЗКА О КОВРЕ-САМОЛеТЕ

Утренний осмотр опять заставил Саида поскучать. На этот раз Брендан надел ему на голову проволочную сетку, показывал всякие картинки и заставлял описывать. Неужели решил проверить на слабоумие? И опять никаких ответов на главные вопросы — нашли ли они лекарство, когда его вылечат, когда отпустят? Лишь только о черном цветке Брендан ответил ясно и открыто: нет, еще не выкопали и не привезли, это оказалось труднее, чем ожидали. После часа нудных процедур Саид с облечением вернулся в палату, развалился в кресле, нацепил очки и наушники гарнитуры и вызвал Кэт.

Он еще с утра наметил, какими заданиями загрузит сегодня кошку. Вчера он весь вечер с ней потратил на вопросы-ответы, виртуальные игры и прочие пустяки, но сегодня займется делом. Он взрослый парень. Пора уже извлекать хоть какую-то пользу от пребывания в Новой Москве.

— Кэт! Ты говорила, я могу заказать товар?

— Да, — откликнулась кошечка, — на твоем счету тысяча энерго. Закажи любой товар в пределах этой суммы. Платеж и доставка пройдут автоматически.

«Тысяча энерго? Сколько это в юни? И… откуда?»

— Откуда эти деньги?

— Выделены Космофлотом на твое содержание. Тысяча энерго в день, из них ты можешь свободно расходовать пятьсот, остальные идут на оплату медицинских услуг, питания и жилья.

«Пятьсот в день? Значит, деньги не слишком большие. И все-таки… Спрошу, хуже не будет».

— Как насчет мотоцикла? — Это была его главная мечта.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне хватит денег на мотоцикл? — терпеливо разъяснил он. Кошка понимает только четко поставленные вопросы, не забывать.

— Нет. Стоимость самой дешевой модели — 45 тысяч.

— Э-э… А на пистолет?

— На игрушечный — хватит. На настоящий — нет, и его тебе не продали бы.

«Да я и не надеялся, не дурак».

— А есть игрушечные, которые точно как настоящие?

— Есть муляжи со светошумовыми эффектами. Цена от 250 энерго. Показать ассортимент?

— Давай!

Светошумовые эффекты! Да, это неплохо: выстрелить в воздух, и все подумают, что настоящий. «Скажу пацанам, что украл… Разок стрельну в воздух — потом никто не сунется…» В воздухе возникла огромная таблица с картинками: бесчисленные пистолеты самых разных видов, от кремневых до лазерных. Под каждым стояла цена. Саид с раскрытым ртом побрел вдоль таблицы, разглядывая сокровища. Каждый пистолет можно было потрогать, ощутив холод металла или тепло пластика, но стоило нажать пальцами, и иллюзия пропадала.

— Хочу этот, — Саид наконец ткнул в «Браунинг М2240»?вполне крутой на вид и доступный по цене.

— Подтверждаешь платеж 350 энерго?

— Да.

— Заказ принят. Пистолет будет изготовлен и доставлен в течение двадцати минут.

Таблица исчезла. Саид рухнул на диван. Голова у него закружилась от невероятных возможностей. «Осталось 150… Чего бы еще купить такого, чтобы все ахнули… Или откладывать на мотоцикл?… Сколько же это надо дней?…»

Далекий, резкий, тревожно-знакомый звук из окна прервал его раздумья. Еще один, еще… Выстрелы. Где-то стреляют. На юге. В стороне Рабата. Саид в страхе соскочил с дивана.

— Кэт, что это? Что за стрельба?

Кошка долго думала, наклонив голову, прежде чем ответила:

— Столкновения в Рабате. Полиция подавляет беспорядки. Подробности пока неизвестны.

Саид закусил губу. Беспорядки были частым делом в Рабате. То торговые братства не сговорятся о ценах на базаре, то шииты сцепятся с суннитами, то махалла Четверг против махаллы Среда, а бывало, что и весь Рабат поднимется против Слободы, мусульмане против неверных. Такие побоища бывали самыми страшными — на несколько дней отец запирал окна ставнями, баррикадировал дверь и отправлял их с матерью в подпол, а сам садился посреди прихожей с ружьем на коленях. Все обычно кончалось тем, что вмешивалась Новая Москва с ее чудо-машинами и разгоняла всех по домам, не разбирая правых и виноватых… Что там на этот раз? Саид встревожился за родителей.

— Где именно стреляют?

— На Галимовском базаре и в Камаловских торговых рядах, — успокоила его кошка (слава Аллаху, далеко от дома), и тут же сообщила: — Доставлен твой заказ.

Вошел сервобот, неся на подносе коробку. Саид схватил ее и торопливо распаковал. Осмотрел «браунинг», выстрелил в воздух — светошумовой эффект оказался что надо — но почему-то не испытал того восторга, который предвкушал. Там, за окном, стреляли из настоящего оружия. Там убивали. Чего он стСит, мальчишка с каким-то пугачом, в этом жестоком мире?…

Дверь снова отъехала. В палату вошли Брендан и Конти. Вид у них был такой озабоченный, что Саид испугался — не сотворил ли он чего-то ужасного этим заказом? Но ни врач, ни капитан даже не взглянули на пистолет. Зато Саиду сразу бросилась в глаза кобура на поясе Конти.

— Поехали, парень, — сказал тот, — здесь становится опасно. Надо улетать.

— Опасно? Здесь, в Новой Москве?

— Именно здесь. Новомосковские власти — враги нашей компании… Пошли, некогда объяснять!

Саид торопливо рассовал по карманам детали гарнитуры, заткнул пистолет за резинку шорт. Когда Конти и Брендан повернулись к выходу, мальчик заметил за спиной врача что-то вроде рюкзака — но этот рюкзак висел как приклеенный, безо всяких лямок.

— Куда летим? — спросил он, выходя из палаты вслед за взрослыми.

— В Колонию Кап-Яр, — Брендан пытался говорить успокаивающе, но Саид видел, как он нервно облизывает губы. — Сначала в Кап-Яр, а потом…

— А потом видно будет, — резко перебил его Конти. — Идем, не болтаем, время не ждет.

Трое вышли в сад, где их ждал мобиль — не белый шар, в котором Саида привезли сюда, а другая машина: большая, черная, по-военному угловатая, на высоких колесах. «Кингстон», вспомнил Саид с уважением. Мощный военный внедорожник. Они забрались в салон, и мобиль с тихим рыком тронулся.

Оставил позади клинику и сад, выехал за ворота, ускорился так, что Саида вжало в сиденье. Дома, деревья, редкие прохожие и машины слились в разноцветную полосу. Наслаждение от стремительной езды сразу заставило Саида забыть все тревоги.

Над домами висели огромные рекламные плакаты — они уплывали назад медленнее домов, и Саид успевал рассмотреть каждый. Плакаты можно было видеть только сквозь очки гарнитуры, в реальности их не было. Самым удивительным было то, что на плакатах он видел свою фотографию или имя. «ПОПРОБУЙ, САИД — ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ!» «НЕ УПУСТИ УДАЧУ, САИД!»

— Кэт, что это такое? — изумился он. Брендан покосился на него, но ничего не сказал.

— Уточни вопрос, — невозмутимо откликнулась кошка.

— Откуда они знают меня? Эти, кто показывает рекламу?

— Я знаю тебя благодаря нашему общению.

— То есть это… Это ты показываешь?

— Да. Могу отключить рекламу, если хочешь. Но тогда мои услуги станут платными — один энерго в час.

— Нет, не надо, — для Саида смотреть на плакаты было очередным развлечением. — Вот это что такое?

Мимо проплывал необычный плакат: красивая синеволосая девушка смотрела из-за решетки испуганно и умоляюще. «ПОМОГИ МНЕ, САИД!»

— Кампания в поддержку Зары Янг, — объяснила Кэт. — Она в плену у активистов движения «Свободная Рианнон».

— А как ей помочь? — Про активистов Саид не понял, но лицо Зары, прекрасное и страдальческое, вызывало неодолимое сочувствие.

— Подписаться под требованием ее выпустить. Отослать твою подпись?

— Да.

— Сделано, — доложила Кэт. — Ты 6301-й подписавшийся.

Надпись снова поменялась: «СПАСИБО, САИД!», а лицо девушки осветилось робкой улыбкой надежды. Тем временем мобиль свернул в какой-то узкий проезд, миновал ворота и затормозил.

Они приехали на маленькую взлетную площадку, окруженную деревьями. Над служебным зданием развевался белый флаг с золотой конской головой, вход караулили два великана-охранника в блестящих доспехах. Посреди площадки стоял рингер, или кольцелет — обтекаемая белая машина с двумя заключенными в обод пропеллерами по бокам. Винты располагались почти горизонтально, прозрачная кабина выдавалась над их плоскостью округлой сигарой, нацеленной вперед и вверх.

Только тут, идя между Конти и Бренданом к летающей машине, Саид спохватился:

— Эй, а когда мы вернемся?

— Э-э… — как обычно замялся Брендан, а Конти уверенно сказал:

— Когда здесь все успокоится. — Дверь открылась и опустилась трапом, Конти сделал приглашающий жест.

— А родители знают? — теребил его Саид. — А зачем летим? А что там делать?

— Знают, знают. А делать то же, что и здесь, — Конти нетерпеливо махнул рукой. — Есть, спать и развлекаться за счет компании. Сказал бы «лечиться», не будь ты здоровым симулянтом. Садись уже, наконец!

Придав лицу независимое выражение, Саид взошел по трапу в салон. С переднего сиденья к нему повернулась летчица и приветственно кивнула. Круглый зеркальный шлем скрывал ее лицо, но белый комбинезон бесстыдно облегающего покроя не оставлял сомнений, что это летчица, а не летчик.

Слегка смущенный Саид сел на заднее сиденье. Брендан устроился рядом, а Конти остался снаружи — мальчик не успел спросить, почему. Двери захлопнулись, нарастающе заревели винты.

— Почему Конти не с нами? — прокричал он на ухо Брендану. Может, хоть тут не промямлит и скажет правду?

— Поехал за твоим цветком! — проорал Брендан в ответ. — Мы будем ждать его за периметром.

Кольцелет с тяжелым рокотом оторвался от земли. Саид пришел в восторг: я лечу, лечу по-настоящему а не в вирте! Они быстро поднимались, расчерченная кругами взлетная площадка становилась все меньше. Задранный нос кабины опускался, скорость росла, винты теперь толкали кольцелет не вверх, а все больше вперед. Летчица полулежала в кресле, не касаясь рулей управления. Саид уже понимал, что она управляет машиной мысленно — через ее собственную Кэт, или как там звался ее даймон. Сквозь волшебные очки гарнитуры Саид видел вокруг шлема летчицы обруч с надписью: «Венди [NAV] Миллер». Что значит это «NAV»?… Его взгляд невольно скользнул ниже. Обтянутые белоснежным комбинезоном изгибы тела неодолимо притягивали глаза… Саид заставил себя отвернуться к окну.

Они поднялись не слишком высоко, но уже можно было охватить взглядом всю колонию — правильный квадрат коттеджей и садов, расчерченный сеткой улиц. К северу от колонии громоздился лес башенных кранов грузового терминала, тянулась на восток бесконечная взлетная полоса космодрома. На западе синела полоса канала, по которому ползли баржи. За каналом дымили, как два вулкана, гигантские градирни ТЯЭС. Ближе, между каналом и колонией, лепились серые лабиринты базара и предместий. Они летели прочь оттуда, на юго-восток. В воздухе вокруг кольцелета роились мелкие беспилотники, будто стая ворон — наверное, зачем-то так было надо.

Колония кончилась. Беспилотники-вороны отстали. Промелькнул бетонный забор, заросшая бурьяном полоса отчуждения, начался Рабат — островки кварталов-махалл, разделенных пустырями и огородами. Среди каждой махаллы — плотного хаоса крыш, переулков и дворов — круглились купола бани и квартальной мечети. Саид попытался высмотреть свой дом, но они летели уже слишком быстро. Рабат остался позади. Пролетели кладбище, скотобойню и свалку, и потянулась бесконечная монотонно-рыжая полупустынная степь. Далеко на юге виднелось сквозь пыльную мглу неоглядное скопление руин — остатки старой Москвы; изредка однообразие вида нарушал овраг или речушка, но в основном смотреть было не на что. Саид погрузился в раздумья.

Вернется ли он когда-нибудь домой?

Его уколола острая тоска по дому. По маме и папе. По Хафизу и остальным пацанам. По всей старой жизни в махалле Науруз — такой простой и привычной. Ведь даже когда его вылечат и отпустят (если вылечат, и если отпустят, мрачно поправил он себя) — все равно уже ничего не будет по-прежнему…

Что-то в тоне рокота моторов изменилось. Кольцелет шел на посадку. Оставив скорбные мысли, мальчик прильнул к окну. Внизу была обычная степь, место ничем не выделялось. Они снижались, взметая и разгоняя желтую пыль. Кабина задралась к небу, и кольцелет несколько раз перевалился с боку на бок, пока не обрел устойчивость. Наконец машина встала на землю, погрузив шасси в иссохший чертополох. Моторы смолкли. Венди Миллер сняла шлем — рассыпала по плечам каштановые волосы, обернула к Саиду веселое веснушчатое лицо.

— Ждем капитана Конти два часа, — сказала она. — К половине третьего не приедет и не выйдет на связь — летим без него.

Почему-то Саид ни на миг не усомнился, что Конти приедет.

 

РИАННОН. ПОБЕГ

Никакое снотворное не действует мгновенно. Две-три секунды после выстрела, пока Араун еще был в сознании, Зара сидела замерев от ужаса перед собственной дерзостью. Ей никогда не приходилось делать ничего подобного в реальной жизни. Что если Араун передумает, что если позовет на помощь? Одна мыслекоманда — и все пропало. В соседней полости полно его ботов и людей, им хватит секунды, чтобы ворваться.

Но никто не врывался. Глаза Арауна, раскрытые в немом удивлении, гасли. Все, что он попытался сделать — отнять у нее инъектор, но как-то совсем вяло и неубедительно. Рука Арауна медленно сползла со стола. Он спал.

Зара встала. Немедленно уходить. Это не тихая комната, здесь камеры. Через сеть — при наличии допуска — видно и слышно все, и остается только надеяться, что охранники Арауна не следят за шефом совсем уж непрерывно.

Она застегнула на голове диадему и почувствовала величайшее облегчение, когда перед глазами побежали строки стандартного отчета диагностики. Даймон работал, даймон был в сети. «Навигатор по астероиду, — уверенно скомандовала Зара. — Вид с камер в соседних полостях, режим полного наложения». Она знала, что в качестве VIP-гостя имеет право доступа к большинству следящих камер.

Даймон повиновался. Стены банкетной комнаты стали полупрозрачными. Сквозь одну стену Зара увидела Ллис с его медбоксами. Другое устье вело в большой банкетный зал. Там о чем-то спорили несколько незнакомцев. Зара не могла видеть их аур, поскольку их даймоны ничего не транслировали ее даймону. Но судя по наготе, все это были бланки, вероятно, руководители мятежа (гильды и милитанты были бы в рабочих дзентаях).

Зара вполне могла бы их подслушать, но сейчас была слишком взвинчена для таких игр. Она не могла думать ни о чем кроме своего спасения. Путь к бегству! Надо его срочно найти. Эти два устья не годятся.

Третье и последнее выходило в тупик — туалет. Неужели идти некуда? Зара не успела даже толком впасть в панику, когда обнаружила четвертый и единственно возможный выход. Люк в стене — люк на кухню для подачи блюд.

Так, кто у нас в кухне? Камера показывала трех человек. У входа в банкетный зал сидел охранник, а перед разделочным столом стояли и сортировали мясо двое поваров — оба наверняка гильды с гормонально подавленной агрессивностью. Эти безопасны — попрячутся при первом же выстреле. Опасен охранник, милитант. Только его и нужно усыпить.

«Баллистическая наводка и трассировка, — приказала Зара. — Игнорировать первую стенку. Вывести позицию для поражения того, у двери. Цель — сонная артерия».

Перед ее взором нарисовалась виртуальная копия инъектора. Из дула выходила красная линия, пронзала полупрозрачный люк и, описав пологую дугу, упиралась в шею охранника. Ну, теперь все готово к атаке. Зара перевела дыхание. Стрелять немедленно, пока охранник не двинулся с места. «Это не вирт, — с трудом веря сама себе, подумала Зара. — Это реал. — Она совместила настоящий инъектор в своей руке с изображением инъектора, нацеленного на охранника. — Раз. Два. Три. Открыть люк!»

Глядя только на изображение перед собой, а не на жертву, Зара нажала на спуск. Тотчас отпрыгнула в сторону от люка. Она забыла его закрыть. Подстреленный охранник успел-таки выстрелить в ответ. Ослепляюще ударила по глазам вспышка плазмы, грохнул взрыв, лицо обдало жаром и дождем каменной крошки. Охранник промазал — попал в стену у края люка. Но теперь, после такого шума, все знают, что она здесь. Прятаться бесполезно, надо бежать.

Зара вылезла через люк в кухню, путаясь ногами в юбке, наполовину оглушенная и ослепленная вспышкой. Впрочем, зрительный центр мозга не пострадал, и даймон продолжал в него транслировать изображения с камер. Зара «видела» не глазами, а камерами, что повара предсказуемо заползли под стол, а усыпленный охранник валяется на полу. За стеной, в банкетном зале, руководители мятежа прервали спор и беспокойно глядели в сторону кухни. Туда нельзя. Зара обернулась к другому устью. За ним какой-то коридор, вероятно, для подвоза продуктов. По коридору быстро подходили три приземистых гибконогих робота класса «бульдог». Туда нельзя и подавно. Вот гниль…

Зара нагнулась над охранником и вырвала из его руки лазерный пистолет — громоздкий, коробчатый, в разрезах радиаторов, еще теплый после выстрела. И что теперь делать? Устраивать веселую перестрелку с «бульдогами»? Бред. Ей одной не справиться. Надо звать на помощь.

— Даймон, вызов, — мысленно проговорила она. — Гвинед Ллойд, срочно, высший приоритет!

— Гвинед Ллойд вне доступа.

— Тьма и плесень, нашла время в тихой комнате сидеть! — выругалась Зара. — Либертину Эстевес, срочно! — «Бульдоги» подходили все ближе, она направила пистолет на устье коридора.

— Зара? — послышался в голове голос несколько ошеломленной телохранительницы. — С тобой все в порядке? Тебе разрешили выйти на связь? Ты…

— Я сбежала! — Тяжелый пистолет подрагивал в ее руке. — Я в ловушке, сюда идут боты, сделай что-нибудь!

— Есть, — Либертина сменила тон на деловой. — Секунду. — Она исчезла на несколько кошмарных мгновений. — Все, я тебя вижу. Пушку в потолок, стреляй в осветительную панель и прыгай туда, в световод.

Да, выход был только один — вверх. Как она сама не сообразила? В осветительную шахту, и немедленно. «Раз, два, три». Зара направила пистолет на светящийся квадрат диффузора и, непроизвольно зажмурив глаза, выстрелила.

Взрыв донесся до заложенных ушей как сквозь вату, посыпались мелкие горячие осколки стекла. Она открыла глаза. За стеной в банкетном зале руководители мятежа суетливо бегали и отдавали какие-то команды, но главной проблемой были уже не они.

Из устья служебного коридора медленными осторожными шажками выходили «бульдоги». Их фары горели и слепили глаза. Зара почувствовала, как слабеют колени и останавливается дыхание. Не успела. Провал. В драке с ботами, чья скорость реакции превышает человеческую на пару порядков, ни одного шанса у нее нет.

— Док Янг, положите оружие, — заговорил один из ботов извиняющимся голосом Гвидиона Мейрига. — Не осложняйте ситуацию. Вам некуда идти. Сдавайтесь.

«Бульдоги» неторопливо расходились в стороны, окружая Зару, но не стреляли. И, кажется, не собирались стрелять.

Им явно запретили причинять ей вред — и это давало шанс.

— Сдаюсь, сдаюсь! — Зара присела, положила на пол инъектор и пистолет — но использовала этот знак обманной капитуляции, чтобы резко, в полную силу распрямить ноги и прыгнуть к потолку.

Гравитация была раза в четыре слабее привычной венерианской. За время прыжка боты успели бы десять раз застрелить ее, но не успели бы схватить — а стрелять они как раз и не хотели. Зара легко взлетела, ухватилась за края дыры и рывком втянула тело в узкий зеркальный туннель, наполненный светом и теплым сквозняком.

Солнечный свет попадал в туннель снаружи через параболоид светоприемника и, многократно отразившись от стенок, проникал вглубь Рианнон. В четырех стенах Зара видела бесчисленные отражения солнца. Стенки отражали свет настолько хорошо, что после двух, трех, десяти отражений яркость источника почти не снижалась, и было невозможно различить, где стена, где отражение стены, а где отражение отражения.

— Либи! Куда теперь? — прошипела Зара, судорожно отползая от дыры. Туннель был тесный, она едва умещалась в его проеме. Позади что-то металлически скрежетнуло: это робот уцепился за край дыры.

— … Последний раз, — разнеслось по туннелю многократное неразборчивое эхо. — Док Янг, сдавайтесь, будет хуже…

— Либи?! — Зара ползла, яростно работала локтями и коленями. Робот двигался медленно — должно быть, в зеркальном туннеле барахлила навигация — но все-таки догонял.

— Сейчас, — наконец-то вернулась телохранительница. — Открываю внешнее окно световода. Сейчас воздух потечет в космос и тебя понесет. Сгруппируйся, береги голову…

— Что-о?

Зара не успела ничего понять, пока не почувствовала, как закладывает в ушах. Туннель наполнился могучим трубным гудением, и что-то мягкое с неодолимой силой надавило на нее сзади. Она завизжала, не слыша собственного голоса, когда воздух повлек ее по трубе, как капсулу пневмопочты.

Плечам и спине быстро становилось горячо из-за трения о стены, позади оглушительно звенел металл — должно быть, «бульдога» тоже тащило и било о стены; но звон слышался все дальше, все слабее в реве иерихонской трубы туннеля, он отставал. В отличие от Зары, маленький бот не затыкал своим тельцем весь туннель, и его не так сильно толкала разница давлений. Трение стало невыносимо жгущим, отражения солнца, дрожа и расплываясь, стояли перед глазами и разгорались все ярче. Ее несло к внешнему окну, к открытой дыре в космос.

Зара почувствовала, что воздух отпускает ее. Скольжение замедлилось. Эта сумасшедшая Либи, наконец, закрыла окно. Труба умолкла, движение прекратилось.

— Все, — донесся голос Либертины. — Ты оторвалась. Проползи еще три метра и выходи через ремонтный люк… Зара? Все в порядке?

— В полном, — пробормотала Зара. Уши болели, кожа плеч и спины пылала — то ли была ободрана, то ли получила ожог… Но она была жива. И свободна.

— Я отправила за тобой ботов. Как вылезешь, иди по дорожке направо. Встретитесь минут через пять.

Зара промолчала. Кое-как она доползла до ремонтного люка, с третьего раза поняла, как повернуть защелку, и вывалилась наружу.

Она рухнула на дорожку в каком-то саду или оранжерее. Здесь было влажно, зелено и светло. Зара села в изнеможении. Нужно было идти, пока «бульдоги» не добрались досюда, но она не могла. Сначала отдышаться. Сначала прийти в себя. Передохнуть хоть немного.

 

ЛУННЫЙ ТРИУМВИРАТ. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Зал заседаний администрации Колонии Фламмарион. Интерьер в стиле Наполеона III — штофные портьеры перемежаются зеркалами, в жардиньерках зеленеют тропические растения, мебель из черного дерева инкрустирована перламутром, накрахмаленная скатерть ослепительно белеет под светом ламп в виде газовых рожков. Над столом висит в золоченой раме картина в стиле ранних импрессионистов — кратерный пейзаж, озаренный полной Землей. Тихо шумит вентиляция. За столом заседает военный комитет Колонии Фламмарион:

АСТАР ДАЛТОН, прайм-администратор, высокий полноватый мужчина с гладким румяным лицом, завитыми волосами и лихо закрученными усами — единственный, кто и собственный образ стремится выдержать в стиле Второй Империи. Его аура изображает черный сюртук с красным шелковым жилетом, шейным платком и бутоньеркой в петлице. Выражение лица одновременно самодовольное и самоироничное.

ТАНИТ ЛАВАЛЛЕ, глава разведки, женщина лет под сорок; выглядит как юная, но болезненная и странная девушка; фарфоровая бледность кожи контрастирует с бездонными черными глазами и огненной рыжиной необычайно пышных волос; худенькое хрупкое тело не прикрыто никакой аурой.

ОЛДРИН СТОРМ, начальник штаба операции, невысокий остроносый мужчина, быстрый и нервный в движениях. Аура только официальная — белый нимб вокруг головы.

Все они утомлены и выглядят не выспавшимися.

ДАЛТОН: Ну что ж, Танит. Вот для тебя и пробил роковой час. Послушаем твой доклад. Очень хотелось бы знать, почему мы пропустили лазерный удар по «Санторо».

ЛАВАЛЛЕ (ровным, хрустальным голосом): Спасибо, Астар. Да, это моя вина. «Санторо» погиб из-за меня, и прощения мне нет. Я приму любое наказание, которое ты сочтешь заслуженным. (Не меняя тона): Разведка не учла, что у Эрикса есть лазеры не только вокруг Венеры, но и вдоль всей орбиты. Это промах наших аналитиков. Но я сейчас уверена, что зона поражения не сплошная. Иначе «Хольцман» давно был бы уничтожен — двух ударов подряд не выдержит никакой аэрогель. Отсюда вывод: зоны поражения разбросаны редкими островками, и «Санторо» просто случайно попал в один из них.

СТОРМ: И ты установила координаты всех этих… островков?

ЛАВАЛЛЕ: Увы, я провалилась и здесь. Нет. Знаю только их количество. Двадцать четыре.

СТОРМ: Откуда сведения? И как же разведка проморгала вывод лазеров на гелиоцентрическую орбиту?

ЛАВАЛЛЕ: Посмотрите картинку. (Над столом возникает бледно-желтый глобус Венеры, оплетенный красными и синими кольцами орбит). Обратите внимание на 24 красные орбиты. Очень эксцентричные, с апоцентром у точек Лагранжа, видите? Вся эта серия аппаратов запущена два года назад, в течение мая месяца. Мы их тогда назвали «майскими жуками». Вывод на красные орбиты мы отследили по реактивным выхлопам, а потом…

СТОРМ: А потом упустили. (Ударяет по столу). Тьма и плесень, это просто глупость или что-то похуже? Младенцу видно, что красные орбиты — промежуточные перед выводом в межпланетное пространство. Какого дьявола вы проглядели импульс довывода в апоцентре?

ЛАВАЛЛЕ (спокойно): Ты прав. Мне нет прощения. Но в том-то и проблема — никакого импульса довывода мы не видели вообще. Смотрели, но не видели. Не было в апоцентре ни ракетного выхлопа, ни развертки световых парусов — все это мы засекли бы. А раз ничего не засекли, то и решили, что «жуки» остались на красных орбитах, что это какие-то нетипичные спутники планетарной обороны… Позорная ошибка, повлекшая за собой катастрофу.

СТОРМ: И ты промолчала?

ЛАВАЛЛЕ: Нет, подала доклад. Доклад не имел последствий.

ДАЛТОН: Это была шпилька в мой адрес? Я ее презрительно игнорирую. Продолжай, Танит.

ЛАВАЛЛЕ: Теперь понятно, что для довывода «майские жуки» использовали магнитный парус, потому что только он совершенно невидим для наших сенсоров. Но главный вопрос — где все они сейчас? Увы. Не зная ни времени, ни координат, ни вектора импульса, мы, конечно, не можем вычислить их теперешние орбиты. Тем более что магнитный парус позволяет их незаметно менять. Утешает только то, что «жуков» слишком мало. Вероятность того, что «Хольцман» попадет в их зону поражения, ничтожна — доли процента.

СТОРМ: Это если они пассивно висят на орбитах. А если маневрируют на тех же магнитных парусах? Подойдут поближе к «Хольцману» — вот и повышение вероятности до всех 100 %. Думаешь, с «Санторо» было не так?

ЛАВАЛЛЕ (резко): Тяга магнитного паруса слишком мала.

СТОРМ: Но тебе достоверно неизвестна, а? Нет, Танит! Риск гораздо выше, чем ты пытаешься нас уверить. Я снова позволю себе спросить: это глупость или?…

ДАЛТОН: Тс-с… тише, Олдрин, тише, сбавь тон. (Обращаясь к обоим): А между прочим, Олдрин говорит дело. Мы не можем игнорировать этот риск. Пусть вся команда «Хольцмана» немедленно пересядет на корабль и покинет циклер. Тяга нашей «Британии» уж точно больше, чем у любого магнитного паруса, за ней этим «жукам» не угнаться.

ЛАВАЛЛЕ: На корабль? Извини, но я осмелюсь возразить. Они уже так близко к Солнцу, и лететь почти месяц. В «Британии» команда получит такую дозу радиации, что…

ДАЛТОН: От лазеров она получит еще большую дозу, поверь. Ты закончила? Благодарю. Передаю слово Олдрину. Изложи наш текущий план действий.

СТОРМ: Спасибо. Первоначальный план — кодовое название «Таран» — выглядел так. «Санторо» прибывает первым. Его команда уничтожает орбитальную систему обороны Венеры и устанавливает полный контроль над околопланетным пространством. В частности, определяет координаты Эрикса и лапут атмосферной обороны. Затем подходит «Хольцман» и сбрасывает десантные шаттлы в атмосферу. Десант уничтожает боевые лапуты и производит захват Эрикса. Вероятность успеха этого плана оценивалась в 85 %.

ЛАВАЛЛЕ: Зачем это рассказывать? Все в прошлом.

СТОРМ: Сейчас поймешь, зачем. «Санторо» погиб, и нам пришлось перейти от плана «Таран» к запасному плану «Кинжал». По нему предусматривается захват Эрикса силами одного лишь «Хольцмана». (Появляется объемная картинка с запутаннейшим переплетением разноцветных кривых вокруг Венеры). «Хольцман» не имеет достаточно ракет для полной зачистки околопланетного пространства. Поэтому предполагается, что его ракеты пробьют в планетарной обороне лишь локальную брешь, куда и проскользнет атмосферный десант. Риск такой операции, конечно, гораздо выше. Требуется точнейший хронометраж при всех маневрах ракет и корабля. Но это еще не самое сложное. Без «Санторо» мы не сможем найти Эрикс. Напоминаю, что колония погружена в облака, и чтобы ее разглядеть, нужно развернуть целую сеть инфракрасных телескопов на низких орбитах. Времени на это у команды «Хольцмана» не будет, да и самих телескопов нет.

ДАЛТОН: Ну и как мы узнаем, где Эрикс?

СТОРМ: Хороший вопрос!

ЛАВАЛЛЕ: Олдрин устраивает драму на пустом месте. Есть такая замечательная вещь — агентурная разведка. Ко мне ежедневно поступают координаты Эрикса и всех его лапут.

СТОРМ: Прости, Танит, но я перестал доверять информации из твоего ведомства. «Санторо» уже погиб из-за вашего провала — если это был, конечно, провал, а не успех…

ЛАВАЛЛЕ: Док Сторм, если вы обвиняете меня в измене, скажите прямо. Я готова испытать и это унижение.

ДАЛТОН: Спокойно, Танит. Сядь. И ты, Олдрин, спокойнее. Я понимаю твои чувства после гибели Осириса, соболезную, но держи эмоции в узде, хорошо?

СТОРМ: Да, прости.

ДАЛТОН: Продолжай.

СТОРМ: Итак, мне нужен источник, независимый от… агентуры Танит. И я знаю такой источник.

ДАЛТОН: Не томи.

СТОРМ: Зара Янг. Она, конечно, не в курсе текущих координат Эрикса. Но пароль доступа к навигационной сети определенно есть в ее сигилле. Сейчас она в плену у наших друзей и при грамотном подходе сдаст все.

ЛАВАЛЛЕ: У нас нет своих агентов в Рианнон, и мы не можем доверять такое дело каким-то мутным повстанцам.

СТОРМ: Это у вас, док Лавалле, нет своих агентов в Рианнон. Что, возможно, и к лучшему. А что касается повстанцев… Вы видели в Солнете ролик, где Макс Янг грозит смертью Арауну?

ДАЛТОН: Начал, но не смог досмотреть. Макс так невыносимо пафосен.

СТОРМ: О да. Но если Араун принял эти угрозы всерьез — а их стоит принять всерьез — то сдать нам координаты Эрикса всецело в его интересах.

ДАЛТОН: Да, звучит разумно. Свяжись с ним, Олдрин. Это в любом случае не навредит.

ЛАВАЛЛЕ: Понятно. Очень хорошо. Мой прайм, я прошу отставки!

ДАЛТОН: О нет, ни в коем случае, дорогая Танит. Ни в коем случае. Это вовсе не знак недоверия лично тебе. Подстраховка, не более. Что если твои агенты перевербованы и сливают дезу? Независимый источник — всегда полезная вещь, а тут еще такой удачный случай…

СТОРМ: Ты меня понял.

ДАЛТОН: Вот и славно. У тебя все? Спасибо. Свяжись с ним, и будем ждать информации от малютки Зары. Бедная девочка. Надеюсь, ей не сделают слишком больно.

ЛАВАЛЛЕ (с мечтательной улыбкой): О да.

Занавес.

 

АРЛЕКИН ВСТРЕЧАЕТСЯ С АГЕНТОМ

Посадив Брендана и Саида в рингер, Арлекин поехал прочь из Колонии — добывать черный цветок.

Просторные сады и аккуратные коттеджи Новой Москвы остались позади. Арлекин подъехал к Западным воротам. Новомосковская охрана придирчиво осмотрела салон и багажник «Кингстона», посовещалась с начальством и неохотно выпустила подозрительное лицо. Враждебность Новой Москвы становилась все более откровенной… Арлекин от души надеялся, что сегодня не придется возвращаться в Колонию.

Он выехал из ворот и сразу за периметром свернул с Портовой улицы на Старо-Базарную. Как обычно, по ней едва можно было проехать. Лотки с товаром выперлись вопреки всем запретам чуть не на середину улицы. Пешеходы, рикши, разносчики, мотоциклы и велосипеды безо всякого порядка протискивались сквозь этот хаос, яростно звоня, гудя и ругаясь друг на друга без устали. Но внушительный мобиль Арлекина с эмблемой экстрагарда все же старались пропускать — а потом кидали вслед ненавидящие взгляды.

Обычно оперативник ходил по предместьям пешком. Он любил потолкаться здесь, на базаре, в самой гуще жизни Рабата и Слободы, но сейчас требовалась машина, да и времени не было. Бросая внимательные взгляды сквозь затемненное стекло, Арлекин видел, что базар сегодня оживленнее обычного, и оживление это — нездоровое.

Базар уже знал, что космики затеяли войну в небесах. И откликнулся на нее по-своему: продавцы заламывали безумные цены, а покупатели по каким угодно ценам сметали все. Очевидно, люди ждали обесценения денег, а точнее, юни — местных бумажных денег, привязанных к энерго. Арлекин проехал мимо очереди к обменной лавке — там творился ад, у окошка шла натуральная драка, люди орали так, что казалось — еще чуть-чуть, и схватятся за ножи… И если такое творится сейчас, то что же начнется, когда война доберется досюда? Когда в самой Новой Москве «Рио-Био» сцепится с властями Колонии? Всеобщая резня? Скорее всего. В Рабате вон уже и сейчас стреляли.

Арлекин с облегчением выехал с базара и увеличил скорость. Его путь лежал дальше, в Слободу — русское предместье Новой Москвы.

Вообще-то Слобода была русской только по названию. Точнее было бы назвать ее немусульманской. Армяне, католики, китайцы, евреи — все жили здесь своими обособленными кварталами. Собственно русских было больше всех, но и они делились на кварталы, в основном по религиозному признаку. Каждый квартал принадлежал какой-нибудь из бесчисленных враждующих сект — «православных», «истинно православных», «объединенно-православных»… Впрочем, были русские кварталы и не православные, и даже вовсе не христианские. В один из последних как раз и направлялся Арлекин.

Реалианский квартал невозможно было спутать ни с одним другим. Вокруг пышно и ослепительно золотились огороды подсолнечника. Реалиане почитали это растение священным символом — расположение его семян являло Реальномирную Спираль, Логотип Божественных Разработчиков. Выращивать его было благочестивым делом, да и доходным. Превосходное реалианское масло ручного отжима охотно покупали ценители натуральной пищи со всей Солсистемы.

Сам квартал, что начинался за огородами, внешне не отличался от соседних. Над золотой чащей подсолнухов возвышались обычные серые домики из бетонных плит, на плоских крышах чернели и бликовали солнечные панели, ржавели цистерны, сушилось белье. Вот только выше, над крышами, сверкала в небе не луковица церкви с золоченым крестом, а стеклянная пирамида медиториума. Ь

Арлекин въехал в узкий ухабистый переулок и, распугивая кур, направился в сторону пирамиды.

Простое кубическое здание медиториума сияло белизной свежей краски. На фризе золотились странные русско-греко-латинские буквы надписи: «VΣЯ NАША ЖИZNЬ ИГRА». Перед храмом буйно цвел идеально ухоженный сад, журчали фонтанчики. Арлекин припарковался у ворот, кинул беглый взгляд на объявления — «Расписание служб», «Занятия детского хора» — и прошел сквозь сад к храмовым дверям. Из медиториума ясно доносился густой, размеренный баритон Истиноучителя. Утренняя служба была в разгаре.

Арлекин снял обувь там, где было положено, и неслышно вошел в зал.

Прихожане и прихожанки — геймеры в длинных белых туниках и нубы в обыкновенной одежде — сидели на циновках, обратив взоры к алтарю. Оперативник присел позади всех. Никто не обратил на него внимания.

Медиториум, освещенный сквозь пирамиду в потолке, был бел и чист. Подвешенная под самой пирамидой, медленно вращалась в потоках воздуха Реальномирная Спираль. С ярко раскрашенных примитивистских икон лучезарно смотрели Вселенские Истиноучители. Курильницы источали приторный благовонный дымок. («Обнаружены психоактивные компоненты», забеспокоился даймон в голове Арлекина. Ничтожная концентрация, но он все-таки воткнул в ноздри по фильтру). Колонны и стропила были увиты гирляндами из подсолнухов, а перед алтарем на постаменте стоял в белом балахоне сам Истиноучитель Валериан.

Гейммастер Валериан, Местоблюститель Престола Первосвященника. Его длинные волосы, разделенные пробором идеальной симметрии, сияли и струились. Серебристым шелком они ниспадали на могучие плечи. Борода, такая же серебристая и разглаженная — волосок к волоску — доходила до живота. Глаза бледно-водяного цвета на грубом мясистом лице вдохновенно смотрели в пространство. Реальномирная Спираль серебрилась на лбу Истиноучителя, и за ней было трудно разглядеть чуть выступающий под кожей квадрат.

Да, гейммастер Валериан носил имплант. Он был урожденным космиком, колониалом Новой Москвы и даже бланком.

Никто по-настоящему не знал, что заставило доктора Валериана Венгерова отказаться от благ цивилизации, уйти за периметр и присоединиться к нелепой секте. (Через пару лет он возглавил ее — свергнув и изгнав предыдущего Первосвященника). Сам Валериан, конечно, говорил что-то о поисках смысла жизни, о духовных метаниях… Но Арлекин не сомневался, что все дело в авантюризме и жажде власти. Он хорошо понимал Истиноучителя. Цивилизация с ее порядками давно осточертела ему самому…

— … Снова война! — вещал Валериан. — Снова обрушились друг на друга царства людей космоса… Снова брат на брата пошел в небесах…

Баритон Истиноучителя был мощен и сладостен, и он владел им с искусством оперного певца. На женщин — большинство паствы — этот голос действовал безотказно. Арлекин даже несколько смутился, наблюдая, как вокруг него прихожанки всех возрастов тяжело дышали, закатив глаза к потолку…

— … Вспомним, братья и сестры! — рокотало под сводами медиториума. — Вспомним Старую Землю, погрязшую в грехах, раздорах, нечистых помыслах, забывшую об истинной цели Игры! Пророчества Истиноучителей ясно говорили: еще немного — и весь наш мир будет безвозвратно удален с Реальномирного Сервера! И тогда Отладчики послали свое горькое лекарство для нашего вразумления. Аквилиане! Симуляция удара из космоса! Жестокий урок — но только такой и мог спасти Землю… Перед страшной угрозой человечество объединилось, образумилось, и малая часть спаслась… Но вот теперь — снова война! — С отчаянием в голосе Валериан воздел руки к небу. — Снова алчность, зависть, гордыня, жажда власти пробуждают темные силы! Снова затворены ожесточенные сердца для зова Реального Мира! Снова люди готовы проливать кровь, стирать живые души без сохранения, и ради чего?.. Воззовем же к нашим истинным сущностям в Реальном Мире! — воскликнул он так, что даже у Арлекина пробежали мурашки по спине. — Реальный Мир! Свет и Истина! Услышь наш призыв! Даруй нам, аватарам твоим, доброту, разум, очищение! Воспоем же гимн во имя его!

Повинуясь ритуалу, прихожане с кряхтением вставали, разминали ноги. Местоблюститель подал знак. Где-то за его спиной заиграл синтетический оркестр.

— Ай-ди ди-кью-ди… — От басовых обертонов Валериана задрожали стекла пирамиды.

— Ай-ди ди-кью-ди! — подхватил неслаженный хор прихожан. —

Ай-ди кей-эф-эй!

Прощенье нам дай и милость пролей!

Ай-ди кей-эф-эй!

Ай-ди ди-кью-ди!

В людские сердца, молю, снизойди!

— Молю-у-у снизойди-и-и! — оперный баритон Валериана на несколько децибел перекрывал блеяние паствы.

Музыка стихла. Раскинув руки в щедром объятии, Истиноучитель сошел с постамента. Служба кончилась, прихожане потянулись благословляться.

Валериан участливо и внимательно слушал каждого, не разбирая геймеров и нубов, говорил пару добрых слов и благословлял, рисуя пальцем на лбу Реальномирную Спираль. Рядом откуда-то возник, как тень, незаметный служка с ящиком для пожертвований. В паузах между гулкими фразами Валериана до Арлекина доносился его шелестящий голосок: «Если желаете… Юни… По справедливому курсу… Только для наших…» Деликатно раздвигая плечами толпу, Арлекин направился к Истиноучителю. В нескольких шагах они встретились взглядами. Благостная улыбка на мгновение стерлась с губ Валериана. Он едва заметно кивнул. Это означало: «Поговорим после».

Минут через десять незаметный служка пригласил Арлекина идти за ним.

Служка проводил оперативника в ризницу за алтарем, где Истиноучитель отдыхал после проповеди. Весь мокрый от пота, Валериан развалился в кресле перед столиком. В руке у него была бутылка с жидкостью не то для укрепления, не то для расслабления голосовых связок.

— Мира и истины вам, мой друг! — приветствовал он Арлекина. После удачной проповеди местоблюститель был в отличном настроении. — Пришли за пастырским словом?

— Вроде того, — сказал Арлекин, присаживаясь на край стола. — Очень интересует мнение Божественных Разработчиков о нашей войне. На чьей они, собственно, стороне, Божественные Разработчики?

— Разработчики еще не вынесли свой суд, — со вкусом произнес Валериан. — Что же касается меня… Я слышал речь вашего Максвелла Янга. — (Съезжает с темы, отметил Арлекин. Любопытненько). — Я чужд политике, но скажу как оратор об ораторе: доктору Янгу далеко до совершенства! Да, приятный, поставленный вокал. Да, умелая интонировка. Но стиль? Но композиция речи? Слабо, мой друг! И слабо весьма! Разве можно обрушить на слушателя столько тезисов и ни один толком не разжевать? Док Янг явно переоценил сообразительность своей аудитории. — Местоблюститель наслаждался каждым звуком собственной речи. — Я сам — говоря без ложной скромности — неглупый человек — и то не понял, зачем док Янг взорвал этот самый «Санторо». Зато понял другое: док Янг оправдывается, оправдывается неубедительно, и очень старается не выглядеть как оправдывающийся человек. Но нет! Боюсь, он не явил ожидаемого эффекта! — Валериан опрокинул в рот бутылку, жадно глотнул. — Хотя вы, конечно, пришли не ради досужей болтовни, о мой деловитый друг?

— Да, — сказал Арлекин, — и даже не для того, чтобы прощупать вашу позицию по войне. Скользкая у вас позиция, это я уже понял. Мне нужен садовник, — перешел он к делу. — Для одного простого, но рискованного задания.

— Садовник? — гейммастер утробно рассмеялся. — Что-то раньше вы не выражались так фигурально, мой друг! Понадобилось кого-нибудь… выполоть? Подрезать? Пустить на компост?

— Для таких садовых работ мне ваша помощь не требуется, — Арлекин был и вправду не в настроении болтать. — Нужен настоящий садовник. Опытный и умелый. Чтобы предельно аккуратно выкопал редкое, дорогое и очень ядовитое растение. Настолько ядовитое, что честно предупреждаю — человек может с задания не вернуться.

Валериан устремил взгляд в потолок, задумчиво надул губы. Сейчас он явно прикидывал, какую бы цену заломить.

— Такая просьба выходит за рамки наших с вами обычных отношений, мой друг, — веско сказал он.

— Конечно. И будет оплачена отдельно.

— Хорошо, я уступлю моего садовника. — Тон Валериана перестал быть расслабленно-благодушным. — Его жалованье — триста редов в день. Отдадите через меня. Вы, наверное, знаете, что нашим людям запрещено брать в руки деньги от казуалов.

— А вам можно? — ухмыльнулся Арлекин.

— Мне можно. Восьмым Читкодом я превращаю ложные деньги в истинные. Неужели для вас это новость?

— Ладно, триста так триста, — оперативник пожал плечами. — Но деньги после работы. И вы не получите ни гроша, если он сломает цветок.

Валериан нахмурился.

— Нет уж, половину попрошу вперед. И если садовник погибнет, с вас — компенсация его семье. Десять тысяч.

— Тоже через вас отдать? — догадался Арлекин. — Просто из любопытства: какой у вас процент за это, как его, превращение?

— Излишнее любопытство — грех, о мой саркастичный друг. — Валериан нажал кнопку на столе. Вошел ангельски красивый мальчик-алтарник и поклонился в пояс, даже не взглянув на Арлекина.

— Позови Игоря, — бросил мальчику гейммастер. — А вас, мой друг, попрошу отсчитать 150 красненьких.

Арлекин порылся в кармане, где всегда носил немного бумажных денег.

— У меня только юни. Но их вы, конечно, не возьмете. Как насчет энерго?

— Нет, — отрезал Валериан. — Только реды или на худой конец ахмади. И только наличные.

Арлекин рассмеялся.

— Вы же не дурак, Валериан — даже если действительно верите в свои волшебные коды. Неужели вы тоже думаете, что энерго рухнет?

Валериан своими водянистыми глазами поглядел на него очень пристально — наверное, прихожане под таким взглядом сразу валились на колени и каялись во всех грехах.

— Энерго, может, и не рухнет, — сказал Истиноучитель, — а вот ваша компания сегодня рухнет с весьма большой вероятностью. Вы-то ладно, сбежите, а вот мне придется отвечать. Мол, скажите-ка, гейммастер, что за деньги перевел на ваш счет бандит Конти в самый день разгрома преступной шайки «Рианнон Биосервис тэ-эм»? За каждую циферку на счету мне придется отвечать, мой опасный друг. Так что наличные — и никак иначе.

— Перед кем отвечать-то?

— Да что ж вы как ребенок. Перед Новой Москвой.

— А, понятно. Значит, вы и на Новую Москву работаете. — Арлекин всегда это подозревал. Валериан когда-то сам напросился к нему в информаторы — и странно было бы думать, что к нему одному. — Знаете что? Заплачу я вам все-таки после. Пусть не триста, а четыреста. А то как бы ваши новомосковские друзья не заявились ко мне посреди операции.

Валериан укоризненно покачал головой. Его полные губы снова сложились в добродушную улыбку сытого хищника.

— Ах, мой друг. Как все циники, вы так наивны в своем цинизме. Поверьте, не стоит мерить всех своей меркой. Не все на свете сводится к доносам и шпионажу, нет!

— Это что, мораль? — Арлекин почувствовал раздражение. — Я хотя бы шпионю на одну контору, а не на две.

— На две? — Валериан расхохотался от всей души. — О мой наивный друг!.. — В дверь постучали. — А вот и наш садовник. Войди, Игорь.

 

РИАННОН. ПЫТКА

— Зара! Зара! Ты заснула? — гудел в голове требовательный голос Либертины. — Быстро на ноги! Здесь через минуту будут «бульдоги» Арауна.

— Сейчас… Сейчас. — Зара кое-как поднялась на ноги, держась за стену, закусив губу от боли в обожженной спине. — Куда, говоришь, идти — направо?

Она сделала шаг и наступила на подол, полоса шелка с треском оторвалась. После катания по световоду драгоценное платье превратилось в лохмотья, но ей сейчас было все равно. Пошатываясь, Зара двинулась по дорожке оранжереи. Сочные разлапистые листья каких-то тропических растений на каждом шагу касались лица, с низкого потолка свисали лианы, журчала вода.

— Быстрее, быстрее! — подгоняла Либи. — Я сделала тебя невидимой для камер, это задержит ботов, но они все равно тебя найдут.

Оцепенение Зары проходило, мысли в голове начинали ворочаться.

— Не поняла. Ты контролируешь этот сектор или нет?

— Камеры и связь — контролирую, а охрану — нет. Тьма и гниль, я не могу поставить по стволу в каждую полость. Вот здесь налево.

Зара взошла по лесенке в следующую полость и оказалась в узком коридоре между водорослевыми аквариумами. За стеклянными стенами пузырилась кислородом зеленая жижа, гудели и стучали невидимые насосы, дрожали проложенные вдоль стен связки труб.

— А где Гвинед? — поинтересовалась Зара. Она начинала чувствовать себя в безопасности, и от этого к ней возвращались бодрость и интерес к жизни.

— В тихой комнате. Работает над проектом, — в голосе Либи послышалась неприязнь. — Он действительно настолько важен?

— Не будем о проекте. Расскажи мне все, что тут творилось после покушения. И дай карту астероида: кто контролирует какие зоны.

— Мне бы самой такую карту! Здесь полный бардак. Никто ничего не знает. Интранетовские сервера лежат, Солнет тормозит. Так! Сейчас по служебной лестнице вниз. Ты сама в порядке?

— Спасибо, что спросила. — Зара шагнула в следующую дверь. Винтовая лестница, навитая на пучок разноцветных труб, спускалась по тесной и кривой шахте. — Хорошо ободрала спину, но в целом ничего. А кто у вас вообще управляет всем?

— Ну, как бы я.

— Великие Древние! — Зара споткнулась и едва не полетела со ступеньки. — Неужели весь Совет в плену? Хотя ладно, от этих болванчиков все равно никакого толку. — Она дошла до лестничной площадки с дверью. — Сейчас в дверь или дальше вниз?

— В дверь. Кстати, предупреждаю: там люди.

Зара остановилась перед дверью как вкопанная.

— Какие еще люди?

— Гильды. Местные технари. Обойти не сможешь, просто спокойно иди мимо.

— Вот гниль! На чьей они стороне?

— Да они сами не знают. Им же не сказали. На то, чтобы вправить им мозги, ни у кого нет времени. Но, скорее всего, безопасны.

— Скорее всего? — Зара медлила.

— Слушай, хватит! «Бульдоги» уже на водорослеферме. И через минуту унюхают твой след на лестнице. А ну, быстро вперед!

Зара вздохнула и сделала шаг в дверь.

Она оказалась в инкубаторе, святой святых «Рианнон Биосервис». Здесь выращивали основную продукцию Колонии — людей. Утерины — белые керамические саркофаги — стояли в несколько ярусов на стеллажах по обе стороны коридора. Большинство было отключено, но некоторые перемигивались глифами датчиков, ультразвуковые мониторы показывали шевелящихся внутри эмбрионов. Посреди прохода стояли трое гильдов — все низкие, безволосые, одетые в голубые дзентаи техников инкубатора — и живо беседовали о политике.

— … Полный бред, — говорил один.

— А ты почитай статью, — возражал другой. — Этот Мирдин Маур — толковый мужик. Правильно пишет: ищи, кому выгодно! Совершенно точно за всем этим стоит Гвинед…

— Пройдешь тут мимо, — пробормотала Зара сквозь зубы.

— Иди решительно, — посоветовала Либи, — они инстинктивно посторонятся.

Зара задержала дыхание и двинулась вперед как на таран.

Гильды сразу настороженно повернули к ней лица — одинаково круглые, бледные, лишенные признаков пола и возраста. Почему-то ни у кого не было аур. Когда она приблизилась, двое техников в самом деле дернулись в стороны. Но третий (тот, кто говорил «Полный бред») не струсил — твердо встал посреди прохода и даже вызывающе упер руки в бока. Зара неуверенно замедлила шаг.

— Просто иди на него, — подсказала Либи. — Ты массивнее и сильнее. Сбей с ног! — Но Зара так не могла. Она остановилась.

— Кто вы такая? — резким тоном, какой Зара не привыкла слышать от гильдов, спросил техник. — Это служебная полость. Вам нельзя здесь находиться. Получите сорок штрафных баллов!

Зара дружелюбно улыбнулась. Не погоня и не драка, а диалог — теперь она чувствовала себя в своей стихии.

— Во-первых, здравствуйте, док, — начала она.

— Не док, а мас, — на лице гильда мелькнула тень растерянности.

— Но простите, откуда мне знать? Ауры-то нет. Я даже не знаю, вы действительно здесь работаете? — Техник даже приоткрыл рот от такой наглости. — У вас есть право меня задерживать?

— Конечно, я здесь работаю! — возмутился техник. — Мы все здесь работаем, всю жизнь! — Двое других усердно закивали.

— А почему ходите без аур? — Зара перехватила инициативу и все агрессивнее шла в наступление.

— Отключили, потому что сеть тормозит. Вот, пожалуйста, включаю, — вокруг головы техника возникло серое кольцо: «Дин [MED] Гриффит, эмбриотехник, инкубатор 1». Сбить его с толку не удавалось. — А вас мы знаем. Вы Зара Янг. Вы устроили стрельбу и беспорядок. Вас должен арестовать интрагард.

— Я туда и иду. Дай дорогу!

Кажется, она переборщила с резкостью тона. Дин Гриффит нахмурился.

— Я дежурный по участку при исполнении. Вы не можете мне приказывать!

— Да ну? — Зара шагнула вплотную к Гриффиту и легонько толкнула в грудь. Гильд пошатнулся, круглое лицо исказилось страхом, но он не отступил. Двое других, неожиданно обретя храбрость, схватили его под локти.

— Я VIP-гость, ясно? Немедленно пропустить! — рявкнула Зара самым начальственным тоном, на который была способна. Но и это не подействовало.

— Вы враг колонии! — выкрикнул ей в лицо Дин.

— Это все из-за вас! — визгливо подхватил другой гильд.

— Как прилетели, так все и началось!

— Мы вызываем интрагард!

— Уже вызвали!

— Зара, уходи быстрее оттуда, — заговорила Либи. В ее голосе было больше тревоги, чем когда-либо. — «Бульдоги» уже на лестнице. Я выслала пару своих «мастиффов», но могут не успеть.

— Ты видишь, они меня не пускают!

— Да ударь ты главного! Врежь ему кулаком в глаз! Другие сами разбегутся, увидишь!

— Легко тебе советовать, — пробормотала Зара. До сих пор ей приходилось бить людей только в виртуальных играх. Как, впрочем, и стрелять. Все когда-нибудь делается впервые. Она сжала кулак. Если бы эти придурки-гильды не выглядели такими беззащитными… так похожими на детей… так перепуганными собственной храбростью…

Папа?

Папа не колебался бы ни секунды.

Зара с силой выбросила кулак прямо в нос Дину Гриффиту. Тот даже не попытался освободить руки и прикрыться. Хрустнул сломанный хрящ. Гриффит шатнулся, его лицо перекосила боль, из ноздрей потекла кровь, но отважная тройка техников только крепче сцепилась друг с другом. Гниль и плесень, что с ними делать?

— На пол! — выкрикнула Либи.

Невозможно было не подчиниться этому крику. Уже в падении Зара успела заметить в конце прохода, далеко за спинами эмбриотехников, быстрое движение мелких тел… Она вжалась в пол, прикрыла голову.

Грохнул первый выстрел. Эфир взорвался шипением помех. «Бульдоги» Арауна и «мастиффы» Либи вбежали в инкубатор одновременно.

Сражения роботов на такой малой дистанции долгими не бывают. Один выстрел — одно попадание. Побеждает сторона, у которой роботов больше. Все просто. Несколько секунд оглушительного грохота, лязга и жара — и дело кончено.

Настала тишина. Зара несмело подняла голову.

Рифленая подошва ботинка эмбриотехника почти упиралась ей в лицо. Гриффит лежал без движения. В воздухе висел дымок, резко пахло озоном, жженым пластиком… и жареным мясом. Процокали металлические копытца. Маленький «бульдог» подошел и остановился перед ней — угловатый корпус на четырех гофрированных ногах-щупальцах, утопленная в корпус линза лазера, похожая на синий циклопий глаз, номер «790» на керамическом щитке лобовой брони. «Бульдог», а не «мастифф». Значит, она проиграла.

— Либи? — она попыталась восстановить связь. Но ответа не было. На таком расстоянии глушилка робота эффективно подавляла даже спецсвязь.

— Мне очень жаль, док Янг, — донесся из динамика «бульдога» извиняющийся голос, знакомый уже до отвращения. — Вам не стоило убегать.

— Ты не выстрелишь, Мейриг, — Зара постаралась вложить в эти слова весь остаток уверенности в себе. — Сейчас я встану и уйду. И что ты со мной сделаешь?

Мейриг тяжело вздохнул.

— Есть и нелетальные средства. Очень не хотелось бы, но… Минимальная мощность, точечное прижигание нервных окончаний… Неприятная штука, поверьте.

— Блеф, — Зара приподнялась, опершись на локти. Так было удобнее разговаривать, и в случае чего она могла быстро вскочить. — Если у вас это есть, почему не остановили меня еще тогда, на кухне?

— Тогда у ботов не было карты вашей нервной системы. Сейчас загрузка карты завершена. Хотите убедиться?

— Покушайте гнили, — Зара села на пол. 790-й с тихим жужжанием повернулся, непрерывно держа под прицелом ее ладонь. Теперь она увидела трупы техников — всех троих. Сквозь прорехи дзентаев виднелись черно-багровые ожоги размера, несовместимого с жизнью.

Техники не успели убраться с линии огня.

Зара поспешно отвела взгляд, но и с другой стороны было не лучше. Одна из утерин раскололась, физраствор вытек на пол, в луже конвульсивно подергивался красный эмбрион. К горлу подступила тошнота. Зара закрыла глаза.

— Вы сознаете, что виновник этого — вы? — кротким голосом Мейрига спросил робот.

— Я?! — Зара уже не контролировала свой голос. — А кому понадобилась эта погоня, гной и слизь? Ваш Араун дал мне уйти, и правильно сделал. Почему нельзя было оставить меня в покое, почему?

— Успокойтесь. Потому что вы нам нужны. Совсем ненадолго. Одна маленькая услуга, и вы свободны.

— Какая еще услуга, нульдев?

— Ничего страшного. Позвольте роботу ненадолго залезть в ваш имплант.

Зара в ужасе отдернулась, как от удара током. Только не это!

— Никогда!

«Неизвестная программа требует доступа к памяти, — проснулся ее даймон. — Разрешить»?

— Нет, придурок! Что за гниль вы тычете мне в имплант?

— Программа абсолютно безопасна, — успокаивающе сказал Мейриг. — Никакого вреда, потом сами проверите. Нам просто нужна кое-какая информация. Одна минута, и…

— Я никому — никогда — ни за что — не позволю копаться в моей голове! — выкрикнула Зара, сама чувствуя истерические нотки в своем голосе. Нет, нет, нет… Если они узнают что-нибудь про «Уроборос», о-о…

— Боюсь, позволите, — Мейриг испустил очередной печальный вздох.

В следующий миг сквозь правую руку Зары — по всей длине от запястья до плеча — будто рывком протянули раскаленную вибрирующую проволоку. С визгом она отдернула руку, но реакция робота была быстрее. Он не выпускал из-под прицела болевую точку, пытка не останавливалась…

— Хватит! — завопила Зара, но огненная проволока все дергалась в ее руке с убийственной быстротой. «Разрешить посторонней программе доступ к памяти?» — Да! Да! Да! — Зара всхлипнула. Теперь уже не было никакого смысла притворяться, что она держит себя в руках.

 

ИЗ МЕМУАРОВ. РАНО УТРОМ 1 АВГУСТА

Рано утром 1 августа я проснулась бодрой и хорошо отдохнувшей, и первым делом вызвала для доклада Либертину Эстевес. Я была приятно удивлена тем, насколько много успела сделать эта юная девушка. За ночь она организовала ополчение доменов и начала стягивать импровизированную армию к объему, занятому мятежниками. Большинство ополченцев предназначалось для пассивного блокирования выходов. Кроме этой малоспособной массы, мы располагали двадцатью профессиональными бойцами интрагарда. Из них Эстевес сформировала штурмовые группы.

О том, что происходит в Ллисе и вокруг, мы до сих пор ничего не знали. Мятежники отключили от интрасети все камеры наблюдения в своем объеме. Кроме того, оппозиционные хакеры непрерывно и все новыми способами атаковали наши сервера, что затрудняло связь. Досаднее всего было то, что нападения исходили с нашей же территории. Среди нас вовсю работала пятая колонна, а для выявления изменников не хватало ни времени, ни людей.

Я одобрила действия Эстевес и вызвала Прасада — послушать, что происходит во внешнем мире. Полковник не сообщил ничего нового. Он много распространялся о какой-то кампании в Солнете в нашу поддержку, о беспорядках вокруг земного филиала, но это не показалось мне важным. Я сделала вывод, что на фронте нашей маленькой гражданской войны царит затишье. Пора было заняться кое-чем по-настоящему интересным.

И я направилась в тихую комнату, где Артур работал над проектом.

По сравнению со вчерашним днем в тихой комнате стало еще теснее — почетное место в ней занял «Малыш». (Если кто-то из читателей забыл — упрощенная электронная модель человеческого мозга). Двухметровый призматический корпус из титана тихо гудел насосами охлаждения, индикаторы на контрольной панели извещали, что все аппаратные подсистемы в норме, а на мониторе интегральной оценки состояния желтел пустой кружок. Пустой кружок, а не обычный смайлик — радостный, печальный или какой-нибудь еще. Это означало, что (грубо говоря) эмоциональное состояние «Малыша» не поддается переводу на язык обычных человеческих эмоций. Ситуация редкая. Почти чрезвычайная.

Как я уже говорила, «Малыш» — далеко не совершенная модель. И мы сделали его таким сознательно. Почему? Для неподготовленного читателя придется сделать небольшой экскурс.

Как известно, существуют два основных типа компьютеров — тьюринги и нейросети. Тьюринги по заранее введенной программе преобразуют один поток цифр в другой поток цифр. Нейросети — к которым относится и наш мозг — не программируются, а обучаются, и воспринимают аналоговую информацию, а не цифровую. Считается, что только нейросети способны породить самосознание (хотя никто толком не знает, почему — да и что это вообще такое).

Искусственные нейросети, как правило, сильно не дотягивают до человеческого мозга по мощности интеллекта. Опять-таки, почему? Люди пытались создать нейросети человеческой мощности начиная с XXI века, но все эти попытки провалились. Причину провала ученые не очень любят афишировать. В популярной литературе обычно пишут, что «все мощные нейросети работали неустойчиво». Расшифровка этой фразы пугающе проста: все мощные нейросети кончали самоубийством. Оно происходило буквально через секунды после обретения ими самосознания. Это загадочное явление («мортидо-эффект») не удалось ни понять, ни устранить. Нейросети изощренно обходили любые попытки встроить в них инстинкт самосохранения.

В конце концов именно мортидо-эффект заставил отказаться от попыток сымитировать человеческий мозг. В наше время наиболее умные машины — не более чем тьюринги: вся их деятельность сводится к невероятно быстрому счету безо всякого осознания. Но люди продолжали создавать и нейросети, просто их интеллект стали искусственно ограничивать, чтобы не развилось самосознание, а вслед за ним мортидо-эффект. Ограничение проходило примерно по уровню способностей двухлетнего ребенка. Одним из таких ИскИдов (искусственных идиотов — старая шутка) был и наш «Малыш».

Вернемся в тихую комнату. Напомню, что я удивилась, увидев на мониторе «Малыша» пустой кружок вместо смайлика.

— Что это такое? — спросила я Артура.

— Оно самое, — муж выглядел довольным донельзя. — Как я показал «Малышу» инопланетный файл, так и началось.

— Что значит показал?

— Взял самый первый икс-файл, преобразовал одной функцией… Ну, вышло далеко не с первого раза, — пустился Артур в хвастливые объяснения. — Каких только функций я не перепробовал! Сначала вещественные — линейные, нелинейные… Ноль реакции! «Малыш» все воспринимал просто как белый шум. Потом решил попробовать комплексные функции. Тоже вышло не сразу. Бился часа четыре… Вот эта функция сработала! — Артур радостно ткнул в монитор «Уробороса». На черном фоне желтело несколько строк загадочных для меня формул. — Отобразил на комплексную плоскость, нормализовал, вещественную часть пустил в зрительный канал, мнимую в слуховой… Сработало!

— Как сработало-то?

— «Малыш» выдал реакцию, да какую! Сначала стандартный сигнал распознавания паттерна, а потом… Пошел лавинообразный процесс по всей нейросети. Ветвление связей, переформатирование, новые контуры… Я уж и файл убрал, а это все продолжается! «Малыш» развивается, понимаешь? Усложняется! Эволюционирует! Видишь? — Артур показал на подключенный к «Малышу» монитор диагностики. — В «Малыше» сформировались две подсети и вовсю ведут диалог между собой!

Я не разделяла его восторга.

— Внутренний диалог? Да это же первый признак самосознания!

Артур развел руками.

— Никакого мортидо! Уже сколько времени болтает сам с собой, а живехонек! Может, мы первые в истории получили жизнеспособную нейросеть с самосознанием, а?

— Мне не нравится, что это вызвал инопланетный файл, — призналась я. — Ты сам-то не пробовал?

— Что?

— Посмотреть икс-файл через свой фильтр.

— То есть как? — растерялся Артур.

— Точно так же как «Малыш». Вещественную часть в зрительный канал, мнимую в слуховой, и подать на свой имплант. Разве тебе не интересно?

Муж с опаской покосился на «Малыша». К сожалению, смелость никогда не входила в число его достоинств.

— Думаю, это небезопасно. Если со мной начнется то же самое… Переформатирование мозга… Как-то не хочется.

— Брось, Артур, — засмеялась я. — Биологические мозги не так-то легко перекроить картинками и звуками. Там у нас куча блоков и предохранителей, которых у «Малыша» нет. Давай сюда этот файл. Транслируй на мой имплант.

— Ты уверена? — Он все еще колебался.

— Абсолютно. Давай.

— Ну хорошо.

Я села в кресло, закрыла глаза, сосредоточилась. «Получен видеофайл от Артура Ллойда», сообщил даймон.

— Запускай видео, — приказала я. — Окно во все поле зрения.

Трансляция началась.

В густой темноте хаотически замерцали блеклые, ничего не освещающие огоньки. В ушах ровно, успокаивающе зашумело (красный шум, определила я, с преобладанием низких частот). Только-то и всего? Чистый зрительный и слуховой шум? Но нет — мой слух быстро выделил ясный волнообразный ритм с переменной частотой. Это было похоже на примитивную музыку — будто кто-то пытался играть, колотя подушкой о подушку. Затем добавились отдельные ноты — неприятно визгливые, будто выкрики; они нарастали и резко обрывались, пропадали в шуме, ритм которого становился все отчетливее. Казалось, что ноты-выкрики восстают против шума, но тот поглощает их и усиливается за их счет — и это уже было нечто вроде сюжета. Становилось интересно, тем более что и видеоряд начал проявлять некую упорядоченность.

Огоньки во тьме плясали уже не где попало, а стягивались к определенным местам и мерцали в такт. Они напоминали блики на какой-то сложной трехмерной поверхности, которую освещали с разных сторон ритмично вспыхивающие лампы. Форма этого иллюзорного тела сама собой сложилась в моем пространственном воображении. Нечто осесимметричное, многолепестковое… с ветвистыми, шипастыми, вьющимися отростками…

РОЗА — целостный гештальт собрался в моем сознании.

ЧеРНАЯ РОЗА.

Изображение тотчас уменьшилось, будто камера отъехала. Я с удивлением увидела, что черный цветок — не венец, а лишь один из узлов густой сети шипастых стеблей… Нет, не стеблей, и не лоз, и не корней… С чем это сравнить — с паутиной? грибницей? сосудистой системой? Эти сложно переплетенные ветви — назовем их так — пульсировали в такт шуму, будто по ним судорожными толчками что-то прокачивали… сок? кровь?

Я видела, что сеть растет на глазах. Расползаясь, как клякса, в трех измерениях, Роза неудержимо завладевала пространством. Какие-то бесформенные сгустки утекали прочь от нее, неуклюже переваливаясь — но отростки Розы настигали их. И тогда, как вскрик, раздавалась визгливая нота — раздавалась и глохла, едва ветви опутывали свою жертву, и оплетали тугим клубком, и превращали в новый цветок, новую Розу, новый узел сети.

РОЗА — ХИЩНИК, тревожно сигналило мое подсознание. РОЗА — ОПАСНОСТЬ!

А потом изображение снова приблизилось. Одновременно в ритме шума появилась слабая, но явственная новая тема. Она раздражающе диссонировала с основной.

Передо мной была ветвь Розы крупным планом. С удивлением и трепетом я видела, что всю ее поверхность покрывают какие-то змееобразные тела. Они извивались и копошились, по ним пробегали волны перистальтических движений… но не в ритме Розы, а в другом, в этом новом, диссонирующем ритме, который с каждым тактом делался все сильнее и настойчивее.

ЧЕРВИ ЕДЯТ РОЗУ — родился гештальт. ЧЕРВИ… Нет. ЧЕРВЬ. Один, многоротый и многотелый — потому что все эти грызущие Розу тела извивались и пульсировали согласованно, в одном ритме, все как одно… Казалось бы, я должна была содрогнуться от отвращения и ужаса — но я чувствовала облегчение. Червь съест эту страшную Розу, Червь не даст ей поглотить мир… ЧЕРВЬ — СПАСЕНИЕ, отпечаталась фраза в моем сознании. РОЗА — ОПАСНОСТЬ, ЧЕРВЬ — СПАСЕНИЕ… Музыкальная тема Розы слабела, а тема Червя усиливалась… казалось, еще чуть-чуть, и она станет доминантной, и я увижу, как распадается хищная сеть колючих ветвей…

Но тут что-то произошло. Я не смогла уловить это на сознательном уровне. Что-то в музыке, в сочетании двух соревнующихся тем — Розы и Червя… ничтожный, незаметный перебой ритма — и диссонанс торжественно разрешился в созвучие. Две мелодии соединились в одну.

Меня озарило — я не могу выразиться иначе, менее патетически. Червиные тела не оплетали ветви Розы, а были этими ветвями, слагали эти ветви собой. Я осознала, что пищеварение Червя — это и есть кровообращение Розы, что Червь — это Роза, а Роза — это Червь, и он поедает сам себя, подобно Уроборосу… РОЗА И ЧЕРВЬ — ОДНО!

— Роза — опасность, — проговорила я вслух. — Червь — спасение. Роза и Червь — одно! — Четкий, маршевый ритм этой фразы захватил меня. — Роза — опасность! Червь — спасение! Роза и Червь — одно! — Мне хотелось повторять это снова и снова. — Роза — опасность! Червь — спасение! Роза и Червь — одно! — Приливы шума энергично накатывали в такт моей речи. С каждым тактом Червь расцветал новыми Розами, пожирал их и расцветал снова, и разрастался, и неудержимо заполнял мир. — Роза — опасность! Червь — спасение! Роза и Червь…

Все исчезло в один миг.

Я почувствовала, как с моей головы срывают диадему. Ритм до сих пор стоял в ушах, но я снова была в тихой комнате, и перепуганный до смерти Артур стоял передо мной с моей диадемой в руке.

— Гвин?!

Я помотала головой, отгоняя морок.

— Прости, дорогой. Увлеклась. Необыкновенно захватывающее видео.

— С тобой все в порядке?

— Да, в порядке. — Я подумала. — Я Гвинед Ллойд. Ты мой муж Артур Ллойд. Сегодня 1 августа 2481 года. Мы в тихой комнате в Колонии Рианнон. И кстати, у нас тут нечто вроде гражданской войны. — Я встала с кресла. — Продолжай работу. А меня ждут прайм-админские обязанности, будь они неладны.

— Погоди! — Артур схватил меня за руку. — Что ты видела? Что за Роза и Червь? Расскажи!

Я помедлила, пытаясь оформить в слова мои странные ощущения.

— Я слышала нечто вроде музыки и видела поток образов. Все это — с очень сильным эмоциональным зарядом. Посмотри сам. Поставь на маленький экран, если боишься.

— Но ты повторяла эти фразы…

— Не бойся, я не потеряла контроль над собой. Просто сочинила, скажем так, стихотворение. И оно мне так понравилось, и так хорошо легло на музыку, что захотелось повторять снова и снова. Роза — опасность! Червь — спасение! Роза и Червь — одно! — Я засмеялась и потрепала встревоженного мужа по щеке. — Посмотри, посмотри. Ты не свихнешься, честное слово. Посмотри несколько раз и попытайся проанализировать свои ощущения. И разберись, что происходит с «Малышом». А мне некогда. Пошла командовать.

Я забрала у Артура диадему и вышла, решительно выкинув из головы роз и червей.

Выкинуть их из головы оказалось нетрудно. Стоило покинуть тихую комнату, как на меня обрушился поток непринятых вызовов: от Прасада, Эстевес, десятка медиа-каналов, жаждущих взять интервью… Вот уж на них-то времени точно не было. В 10–15 кончался срок военного положения — а значит, и моя диктаторская власть. До этого момента я должна была отдать приказ о штурме.

Эстевес и Прасад уверяли, что все готово к операции. Но я еще надеялась, что Араун капитулирует сам, и я смогу обойтись без кровопролития. Я решила тянуть до последнего.

— Ждем до 9-30, — сказала я на совещании с Прасадом и Эстевес. — Если Араун не сдастся, начинаем штурм.

Теперь многие проклинают меня за это решение. Но я и сейчас уверена, что оно было оптимальным. Что если бы мы начали операцию раньше, когда Зара Янг еще была в плену? Ее вполне могли бы убить, и Максвелл Янг обрушил бы ярость на всю Рианнон, не разбирая правых и виноватых. Моя политика — оттянуть штурм до последнего момента — породила немало зла, но по крайней мере я спасла Колонию от полного уничтожения… Впрочем, не буду забегать вперед.

Около девяти утра, когда я опять работала с Артуром и «Малышом» в тихой комнате, в дверь энергично постучали.

На пороге стояли Либертина Эстевес и другая девушка, в которой я только с подсказки даймона узнала Зару Янг. Ее вид был ужасен: рваное платье, грязные взлохмаченные волосы, пластырь на руке, дикий взгляд. Я даже отшатнулась — настолько обезумевшей она выглядела.

— Зара, это вы? — мне не пришло в голову лучшего вопроса. — Вы бежали?

— Меня пытали, — прохрипела она. — Просканировали имплант и что-то вытащили из памяти. Я хочу знать, что. Немедленно, ясно?

— Да, конечно, — я отступила, пропуская обеих венерианок в тихую комнату. — У нас есть специалист. Артур! Нужно немедленно проверить имплант.

Я усадила Зару в кресло и повернулась к Эстевес. Наши взгляды встретились, и она прочла в моих глазах невысказанный вопрос.

— Овер-коммандер еще не знает, — спокойно сказала Эстевес. — Зара сказала, что сама ему сообщит.

Я попыталась представить реакцию овер-коммандера — и по моей коже пробежали мурашки.

 

АРЛЕКИН УБИВАЕТ СОБАК

— Ты почему такой серьезный? — спросил Арлекин.

Его «Кингстон» мягко покачивался на ухабах, по обе стороны дороги за сетчатыми оградами сияли ослепительной желтизной двухметровые подсолнухи. Садовник Игорь, молодой парень мощной для наземника комплекции, судя по белому балахону — геймер, сидел набычившись и не глядел ни на Арлекина, ни в окно. Он так и не проронил ни слова с тех пор как гейммастер Валериан приказал ему: «Поедешь с капитаном Конти и будешь выполнять его распоряжения. Все это — на благо церкви и дела Истины». Арлекин прекрасно понимал причину его молчания.

— Парень, — сказал Арлекин, — расслабься. Не такое уж я исчадие ада. Да, я казуал. Но я друг церкви, можно сказать, почти реалианин. Один шажок к Истине — и стану нубом, а там, глядишь, и геймером. И вспомни-ка, что тебе гейммастер сказал? Наша операция — на благо церкви. Хватит смотреть на меня как на сгусток негативной энергии!

Игорь поднял голову и посмотрел на оперативника как на сгусток негативной энергии. Ну ты и робот, не без восхищения подумал Арлекин. Завербовать тебя, что ли, из чисто спортивного интереса?

Поля подсолнечника остались позади, и садовник впервые проявил признаки любопытства — стал поглядывать в окно. Смотреть было, впрочем, не на что. Они покинули Слободу и ехали мимо Рабата, объезжая его стороной через овечий выгон. В мусульманском предместье как раз начинался дневной намаз, и со всех минаретов наперебой лилось через шипящие громкоговорители:

— Алла-а-аху акбар!

— Ашхаду алля иляха илялла-а!..

— Ишь распелись, еретики! — сурово прокомментировал Арлекин. — Включу-ка музыку. — Он ткнул в экранчик нетвизора на приборной панели, прокрутил пару скринов, нашел иконку канала «Песни Старой Земли». То что надо. Снег, черные птицы, индустриальные развалины… Хрупкая рыжая певичка, немного похожая на Танит Лавалле, что-то пищала по-французски — но слышалось и английское, знакомое: «Blood and tears… Fuck them all!» Садовник кинул взгляд на экран и тотчас отвернулся к окну, неотрывно уставившись в минареты Рабата.

Арлекин так толком и не узнал, что там, в Рабате, сегодня произошло. Все началось с драки у обменной лавки, драка переросла в разгром и грабеж, охранников избили, отобрали оружие… Потом явилась полиция и разобралась, кажется, чересчур жестко. В медиа говорили про десятки трупов. Узнавать подробнее было недосуг. Арлекин понятия не имел, что сейчас творится в Рабате, но предпочел объехать его стороной. Сейчас лучше держаться как можно дальше от мечетей во время дневного пятничного намаза. В такие неспокойные дни молитвы слишком легко перетекают в митинги. А митинги — в погромы.

Арлекин повернул мобиль с объездного проселка на бывшее Дмитровское шоссе. Позади остались Рабат, Слобода и Колония. Впереди над голой степью дрожали в мареве похожие на мираж башни Старой Москвы.

— Чего скучаешь? — предпринял Арлекин новую попытку разговорить садовника. — Посмотри, развлекись.

Он пошарил по каналам, наткнулся на желтый «Сниффер»… Горячие новости: Зара Янг бежала из плена! Уникальные кадры! Действительно, кадры были с камер наблюдения. Закрытые данные — но «Сниффер» славился умением их добывать. Грязная, взлохмаченная, в изорванном платье, Зара Янг пробиралась какими-то темными коридорами. Садовник быстро скользнул вороватым взглядом по ее оголенному бедру. Арлекин поймал этот взгляд и засмеялся.

— Красотка, да? — Он толкнул садовника локтем в бок. — Это еще так себе снимок. Хочешь, найду, где она совсем одетая? Хотя нет… Тебе бы лучше наоборот, а? — Арлекин с удовольствием смотрел, как багровеет шея садовника. Лица он не видел, Игорь совсем уткнулся в окно. — Сколько лет общаюсь с вами, наземниками, а все не могу привыкнуть… Ты знаешь, что у нас неприлично быть одетым? Типа, если прячешь тело — значит, что-то с ним не в порядке?… Почему у вас все наоборот? Никогда не понимал. — Садовник угрюмо молчал. — Ладно. Оставим соблазнительные разговоры. Чисто деловой вопрос. Сколько тебе гейммастер Валериан платит?

— Не ваше дело, — буркнул Игорь, наконец-то нарушив молчание.

— Почему? Он-то мне сказал: триста редов в день. Вот мне и интересно, это правда? А то ходят слухи, что люди на него работают за еду и пастырское благословение…

— Не ваше дело, — повторил Игорь как будто менее уверенно.

— Как это не мое? Я тебе плачу за работу.

— Я от вас никаких денег не возьму! — Игорь повернулся к Арлекину и пробуравил тяжелым взглядом.

— Нет, понятно, что я передам через гейммастера, а он уж как-то там очистит. Кстати, мне всегда было любопытно — как происходит очистка? Эти ваши читкоды…

— Хватит!

Если бы Арлекин не знал, что геймерам запрещено любое насилие, то был бы уверен, что Игорь сейчас накинется с кулаками. Контакт не удался, да не очень-то и хотелось… Арлекин свернул с колеи и затормозил у самого оврага. Приехали.

— Вот он, черный цветок, — он показал на бровку оврага. Огляделся. Собачья стая по-прежнему караулила вокруг.

— Что это за растение? — удивился Игорь. — Таких не бывает.

— Однако же вот оно. Поразмыслишь над этой загадкой в свободное время. А сейчас твоя задача — выкопать эту хрень и ни в коем случае не повредить. И голыми руками не трогай, он ядовитый.

Они выбрались из машины. Дул горячий ветер, пахло пылью, полынью, собачьим дерьмом. Игорь достал из багажника рукавицы и лопату, обошел цветок, присмотрелся.

Желтая собака бросилась без предупреждения. Не лая, не рыча.

Арлекин среагировал мгновенно и рефлекторно.

Скользящее падение руки к бедру, мыслекоманда кобуре, и рифленая рукоять «крамаржа» сама собой прыгает в ладонь.

Прицел, цель, выстрел.

Сбитая в прыжке собака с нестерпимым визгом отлетает в траву.

Пыль, кровь, сухая трава. Визг, вонь.

На них уже несется с бешеной скоростью вся стая — со всех сторон — окружив — сжимая кольцо.

Цель, выстрел. Цель, выстрел. Скулящий вой, кровь, шерсть, пыль, вонь. Выстрел, выстрел, выстрел…

Солнце, звон в ушах, сухая трава.

Арлекин перевел дух и вернул «крамарж» в кобуру. Самые умные псы удирали со всех ног, трупы остальных лежали в траве, желтая еще корчилась. Стаи больше не существовало… Но до чего же быстро твари двигались! Пожалуй, неестественно быстро… Только сейчас Арлекин вспомнил просьбу Шефера — привезти живую собаку. Увы, мас Шефер. Увы.

— Ты их убил, — пролепетал садовник. Его глаза были выпучены, лопата валялась на земле. — Стер без сохранения…

— И спас твою жизнь, ага. Мог бы и спасибо сказать.

Игорь трясущейся рукой указал на желтую собаку, что скулила в агонии.

— Хоть добей ее.

— Тратить пули на эту грязь? У тебя лопата. Сам добей, если такой добрый, — Арлекин посмотрел Игорю в лицо — и решил уступить. — Ладно, черт с тобой. — Выстрелом в ухо он избавив собаку от физических мук, а садовника от моральных. — Теперь лопату в руки и копай, геймер. Времени мало.

Арлекин присел на капот и отер пот со лба. Солнце поднялось уже высоко и пекло немилосердно. Он наблюдал, как садовник аккуратно окапывает глыбу земли с растущим на ней цветком. Когда глыба начала шататься, Игорь наклонился, чтобы взять ее на руки. Вскрикнул и в ужасе отскочил.

— Он меня ужалил! Цветок! Выбросил какую-то веточку в лицо и…

— А я предупреждал? — взорвался Арлекин неожиданно для себя. — Я говорил, что надо осторожнее? Теперь все! Отравлен! — У несчастного садовника сделался такой вид, что Арлекин почувствовал вину. — Жить будешь, — сказал он, успокаиваясь, — но придется полежать у нас в клинике. Ну что встал? Хватай цветок и в машину!

Когда проклятый цветок с комлем земли был завернут в брезент, погружен в мобиль, и садовник уселся на свое место, Арлекин рванул на предельной скорости. Нужно было еще поменять деньги и заплатить Валериану, будь он неладен… Нет, никак не уложиться в два часа. Он вызвал Венди Миллер, пилота рингера, и предупредил, что задержится.

Машина неслась к Рабату, подпрыгивая на колдобинах. Арлекин приказал даймону найти «Песни Старой Земли» и поставить ту привязчивую песенку. Fuck them all! Музыка гремела в его мозгу на полной громкости, но садовнику уже не была слышна. Он сидел рядом, понуро держась за ужаленную щеку.

— Болит, — буркнул он.

— Сейчас. — Арлекин достал брендановский инъектор и вколол парню противовоспалительное. — Потерпи, сейчас полегчает.

— Темное растение, — полным отчаяния голосом проговорил Игорь. — Воплощение негативной энергии. Растение-монстр. (You bitch, you suck, you witch, глухо шептала певица. What's your name again?) Как и ты, и все ваши из Колонии. И совсем не на благо церкви все это дело. И денег я твоих не возьму, даже от гейммастера…

— Ну и ладно, — сказал Арлекин. — Ему это понравится. — Он больше не хотел подшучивать над садовником. Подставился, дурак, под цветок — теперь полетишь вместе с таким же дураком Саидом в Кап-Яр, а там и на Венеру… — Так! Стоп.

Не доехав с полкилометра до Рабата, Арлекин затормозил. Убрал музыку и прислушался.

Так и есть. Выстрелы. Намаз кончился, и в этом гнилоржавом мусульманском предместье опять стреляли. Что здесь творится, пыль и тьма? Внимательно вслушиваясь, Арлекин распознавал резкие щелчки «фортунатуса»… сочные, как оплеухи, выстрелы полицейского «ганса-2»… скороговорку очереди из автомата Семенова… Арлекин немедленно вызвал ленту новостей. Новая Москва вступила в войну! Новая Москва объявила войну Эриксу и Плероме! Осада штаб-квартиры «Рианнон Биосервис» в Новой Москве!.. Ах ты ржавь и мусор и гниль! Впрочем, это было неизбежно… Ага, вот: Полуденный намаз в Рабате перерос в беспорядки со стрельбой… Глава предместья укрылся в Новой Москве… Детали неизвестны… Да детали-то как раз и нужны! Арлекин в досаде свернул экран и снова прислушался. Вся стрельба гремела на востоке. Где-то в восточных махаллах, в районе благотворительной миссии. А нам не туда. В нашем районе вроде тихо. Ладно, едем. Но в Рабате не задерживаемся.

Арлекин тронул машину.

 

РИАННОН. РЕШЕНИЕ

Перед глазами зажегся красный огонек на приборной панели. Артур Ллойд — в другое время Заре показался бы смешным его сосредоточенный вид в сочетании с растрепанной шевелюрой — приблизил имплант-сканер к ее лицу.

— Не шевелитесь, — Артур прижал к ее лбу холодную влажную поверхность сканера. — Готово. — Он отошел, вчитываясь в видимый лишь ему отчет диагностики. Зара Янг с отвращением отерла лоб.

Она сидела в тихой комнате «Ллойд Нейролаб», забитой приборами. Она плохо помнила, как сюда попала. Слепящее бессильное бешенство, которое овладело ей после пытки, начало отступать только сейчас. Пораженная рука до сих пор немела. Кроме них с Артуром, в комнате были Либи Эстевес и Гвинед Ллойд. Обе смотрели на Зару сочувствующе и встревоженно — как на больную, которой только что сообщили смертельный диагноз. «Как я себя вела? Что им наговорила?» Впрочем, неважно. Важным было только то, что этот чудак Артур найдет в ее голове — следы взлома, совершенного Мейригом.

— Говорите! — потребовала она. — Что там?

— Все сегменты чистые, — Артур почему-то нахмурился. — Никаких повреждений, никаких троянских программ. Червь прополз по памяти, что-то скачал и не оставил следов.

— Что именно скачал? — ей не понравилось это «что-то».

— Невозможно сказать. Следы очень хорошо зачищены. Он ухитрился полностью стереть все логи своих действий. — Программист почти восхищенно покачал головой. — Очень умелая штука…

— Какая там умелая? — огрызнулась Зара. — Вы идиот? У меня пыткой вырвали права доступа к оси импланта. — Она глубоко вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. — Значит, мы не знаем, что они из импланта вытащили. И если что-то о проекте… — Она закрыла руками лицо.

— А что у вас было о проекте? — спросила Гвинед.

— Я писала наш с вами разговор. Там, в другой тихой комнате. Великие Древние, неужели они прочли эту запись? — Зара застонала. — Я должна сказать папе. Пусть он решит, что делать. Гвинед! Проводите меня к Прасаду.

Гвинед Ллойд неуверенно кивнула и повернулась к выходу. Зара и Либи последовали за ней. Когда три женщины вышли из домена Ллойд на магистраль Нион, их уже дожидался лифт.

Мысль о предстоящем разговоре с отцом была невыносима. Заре предстояло донести на себя и выслушать приговор — и уже не имея никаких оправданий.

Теперь-то она точно провалилась, безоговорочно. Она выдала тайну, которую отец доверил ей — и что самое позорное, раскололась на первой секунде… Она должна, обязана была выдержать эту боль! Ведь она тренировалась, ведь папа специально для таких случаев заставлял ее проходить вирт-симуляторы пыток… О, если бы он знал, что реальная боль настолько отличается от виртуальной… Стоп. Уж не ищет ли она оправдания? Нет! Никаких отговорок. Она виновна перед папой, виновна перед Эриксом. И она примет заслуженное наказание.

Лифт остановился у штаба экстрагарда. Здесь, в ведомстве Прасада, располагался узел прямой межпланетной связи. Только сейчас, проходя между рабочими местами операторов узла — эти операторы провожали ее удивленно-тревожными взглядами — Зара осознала, в каком она виде. Вся в грязи, платье изорвано в лохмотья…Но на приведение себя в порядок катастрофически не было времени.

— Док Янг, — тон Прасада был скорее удивленным, чем сочувствующим. — С вами все в порядке?

— Нет времени на болтовню. Мне нужна прямая связь с Венерой, защищенный канал.

Полковник жестом пригласил Зару в соседнюю крохотную комнату.

— По каналу высшей защиты передаем только текстовые сообщения, — объяснил он. — Набирайте руками на клавиатуре. Мысленный набор небезопасен — радиосигнал диадемы можно перехватить.

— Не надо все объяснять как идиотке! Я, может, выгляжу как сумасшедшая, но это не значит, что… Короче, оставьте меня одну!

Прасад равнодушно кивнул и оставил ее наедине с клавиатурой и черным экраном.

Зара вздохнула, собираясь с мыслями.

Коротко, по-деловому. Никаких излияний чувств и, конечно, никаких оправданий. Она опустила пальцы на клавиши и быстро, не задумываясь, набрала:

Адресат: Максвелл Янг

Отправитель: Зара Янг

Текст: Папа, у меня две новости. Хорошая: я больше не в плену — Араун дал мне бежать. Плохая: меня догнали и под пыткой заставили открыть память импланта. Это сделал человек по имени Гвидион Мейриг. Я не смогла узнать, какие файлы он выкачал. Допускаю худшее. Да, я не выдержала. Прости, если сможешь. Что делать?

Она снова судорожно вздохнула. Перечитать, исправить, пригладить слог? Нет, никаких колебаний. Она нажала «Отправить».

Сообщение шифруется…

Сообщение зашифровано.

Сообщение отправлено: 2481/08/01 9:05:04

Время прохождения сигнала Рианнон-Венера 1005 секунд.

Сообщение в пути…

Ждать ответа нужно было больше получаса. Вполне достаточно, чтобы отвлечься и попытаться понять, что происходит в колонии.

— У вас есть где вымыться и переодеться? — спросила она Прасада, выходя из комнаты связи.

— Да, конечно, — полковник взял ее под руку. — Пройдемте в полость отдыха. Вам принесут дзентай.

В просторной полости отдыха стоял успокаивающий полумрак. Здесь было все, чтобы хорошо расслабиться — мягкие диваны, массажные кресла, ванна вместимостью человек в десять. Чуть-чуть побольше бы времени…

— Останьтесь, полковник, — сказала Зара, снимая с себя остатки платья. — Проведем маленький военный совет. Даймон, вызвать Либи и Гвинед! — скомандовала она и залезла в ванну.

Она почти задремала, нежась в горячей ароматизированной воде, когда в комнате появились Ллойд и Эстевес.

— Гвинед, рассказывайте, — Зара встала из воды. Вокруг немедленно заурчали сушители, со всех сторон повеял горячий воздух, волосы синим вихрем затрепетали вокруг головы. — Опишите ситуацию, только коротко.

— Осталось пятнадцать минут, — прайм-админ, обычно невозмутимая, сейчас явно нервничала. — В 9-30, если Араун не сдастся, надо начинать штурм.

— А почему именно в 9-30?

— Потому что в 10–15 заканчивается военное положение, и я должна буду уступить Арауну очередь преемства моей сигиллы.

— Что? — Заре показалось, что она не поняла или ослышалась. — Араун что, станет прайм-админом?

— Нет, он станет вайс-админом, моим наследником. Если со мной что-то случится до 10–15, мою сигиллу получит она, — Гвинед кивнула на Либи. — А если после — Араун. Да, увы. Потому что все, кто стоит в очереди наследования между мной и Арауном — у него в плену и лежат без сознания.

— Ясно. Что за гнилой порядок! — Зара вылезла из ванны. Сервобот приложил к ее спине форменный черный дзентай Космофлота. Костюм, прошитый волокнами с памятью формы, раскрылся по швам, начал облекать ее тело. — Но почему вы дали на штурм так много, целых 45 минут?

— Потому что он затянется, — вступила в разговор Либи. — Я не знаю, что творится на территории Арауна. Не знаю, как он построил оборону. Посылала на разведку «блох» и «многоножек», но всех выловили.

— А камеры? — удивилась Зара. Последние швы дзентая соединились и затянулись на ее предплечьях, груди, щиколотках. — Обычные камеры, стационарные?

— Они их отключили от общей интрасети. Замкнули на свой собственный изолированный сервер. Короче, мне придется бить вслепую. Поэтому ожидаю серьезных потерь и затягивания драки…

— Время 9-20, — вмешалась Гвинед. — Достаточно. Док Янг, вы одобряете наш план?

— Погодите, — отмахнулась Зара. — Камеры отключены от сети? Но я-то, когда бежала из плена, смотрела через их камеры. Мой даймон давал картинку именно с них.

— Да ты что? — Либи даже вскочила на ноги от волнения. — Значит, у тебя были права VIP-гостя на их сервере?

— Выходит, что так… С ума сойти, Араун позволил мне даже это! Сейчас проверю. Может, они и сейчас у меня есть? «Изображение с камер в Ллисе», — мысленно скомандовала она. — «Показать всем присутствующим!»

Либи восторженно ахнула. Команда сработала. Они видели Ллис, заставленный рядами медбоксов, видели охранников в цветах мятежных доменов, видели роботов у дверей.

— Дальше! — потребовала Либи. — Следующие залы! Покажи все посты охраны!

Вражеский сервер послушно выдавал картинку за картинкой. Они увидели банкетный зал, несколько соседних полостей и коридоров, кухню, откуда Зара бежала через световод, маленькую столовую, где она усыпила Арауна… Все погасло. «Вы лишены доступа к серверу домена Араун», — бесстрастно доложил даймон.

— Отлично, просто отлично, — Либи выглядела совершенно счастливой, ее аура искрилась и играла радугами. — Теперь я знаю про них все. Поимеем их вчистую. Немедленно перегруппирую наши ударные отряды… Зара, я могу идти? — нетерпеливо потребовала она.

— Иди, иди, — Зара махнула рукой. Бодрое настроение Либи передалось и ей, несмотря на то, что вот-вот должен был прийти ответ отца. Ее приговор. Но думать о нем не хотелось. — Гвин, полковник, вы тоже пока свободны. А я что-то проголодалась. Серво, принеси поесть! — приказала она сервоботу и не раздумывая ткнула в первый же пункт возникшего в воздухе меню. Трубочки из мясного листа с овощным рагу — сойдет для военного времени.

Она как раз доедала последнюю трубочку, когда даймон пригласил ее в комнату межпланетной связи.

БАЗА ЭРИКС — БАЗЕ РИАННОН

Отправлено: 2481/08/01 9:25:12

Получено: 2481/08/01 9:41:57

Адресат: Зара Янг

Отправитель: Максвелл Янг

Текст: Дорогая девочка! Держись и поправляйся. Те, кто причинил тебе боль, пожалеют об этом, и очень скоро. Надеюсь, тебе не нанесли серьезных повреждений? В любом случае Мейриг стократно заплатит за все.

Утечка информации действительно очень опасна. В самое ближайшее время Луна и Марс, скорее всего, получат доказательства существования аквилиан и их активности на Земле. Их реакция после первого шока предсказуема — заключить свой, независимый от Плеромы антиаквилианский союз, перехватить нашу инициативу по объединению Солсистемы. А значит, им понадобится нас скомпрометировать. Доказать, что мы никуда не годимся как лидеры антиаквилианского сопротивления.

Что опорочит нас вернее, чем факт наших тайных переговоров с Аквилой? (На самом деле неизвестно, с Аквилой ли — но кто будет вдаваться в такие тонкости?) Нас выставят предателями человечества, и это будет самый страшный удар по Космофлоту и Плероме со дня отпадения Луны и Марса. Это будет полный провал всей нашей политики.

Поэтому никакая информация об «Уроборосе» не должна попасть в руки врага. Для этого:

1) Верни «Уроборос» на корабль, и переправь туда же Гвинед Ллойд со всей ее аппаратурой и специалистами. Если понадобится — против ее воли.

2) Как можно быстрее захвати сектор, занятый мятежниками. Если захват невозможен, проведи его зачистку без проникновения внутрь. Если невозможно и это, уходи на «Азатот» и взорви астероид. В любом случае носители скачанной у тебя информации должны умереть.

Я понимаю, моя девочка, как тебе будет тяжело. До сих пор твоя жизнь состояла из одних удовольствий. И вот теперь я взваливаю на тебя такой страшный груз ответственности. Мало кто способен выдержать такое — довести дело до конца и не сломаться. Но в тебя, Зара, я верю. Верю несмотря ни на что.

Многие считают тебя пустым, легкомысленным человеком. Но я знаю, какая внутренняя сила скрыта в тебе. Пришла пора пустить ее в ход. В этот раз ты должна справиться. Ты больше не имеешь права меня подвести.

Зара откинулась в кресле и некоторое время сидела без движения.

Сейчас она не думала ни об отце, ни о письме.

Она вспомнила то, что больше всего хотела бы стереть из памяти — людей, погибших из-за нее сегодня. Дин Гриффит, еще два эмбриотехника, которые так и остались для нее безымянными, и нерожденный младенец в утерине. Зара не была виновата в их гибели, что бы ни говорил Мейриг. Они просто случайно попали под огонь — в неправильное время в неправильном месте… Да, в их гибели она еще могла оправдаться.

Но чем она оправдает то, что сделает сейчас?

Оправдает не перед законом, не перед публикой, а перед своей совестью? Ей уже никогда не смыть с себя эту кровь. Может, отец неправ? Может, в ней нет никакой внутренней силы? Почему она думает о какой-то совести? Либо сила, либо совесть, третьего не дано… Хватит! — одернула она себя. Хватит переживаний. Будь сильной. Действуй! Бейся, Арджуна! Делай что должно, и будь что будет.

Зара энергично тряхнула головой, отгоняя лишние мысли и сомнения.

— Прасада на связь, — скомандовала она. — Полковник! Приказываю отрубить связь с Солнетом для всего астероида. Отключите физически все антенны общего доступа. Все антенны, к которым может подключиться Араун.

— Есть. — Прасад кивнул, не удивляясь и не задавая вопросов, и это почему-то вдохнуло в Зару еще больше решимости.

— Даймон, вызвать сюда Либертину и Гвинед! — отдала он следующую команду. — Но не одновременно. Так, чтобы Гвинед пришла позже минут на пять.

План сложился в ее голове легко, как детская головоломка. Зара перечитала письмо, стараясь запомнить наизусть. Она могла бы приказать даймону сохранить письмо в ее памяти, но не хотела. Письмо компрометировало отца — а значит, не имело права существовать. Но сначала показать его Либи. Зара стерла последние — слишком личные — абзацы в тот самый момент, когда вошла телохранительница.

— Что там такое? — не слишком вежливо поинтересовалась Либи. — Что-то действительно важное? Я через двадцать минут начинаю штурм.

— Сначала почитай, — Зара уступила ей место у монитора.

Дочитав письмо, Либи понимающе кивнула.

— Ага. Думаю, такое дело лучше проводить без тетушки Гвин.

— Согласна. Если у тебя не заладится, я смогу действовать по… второму варианту? — Зара указала на фразу «зачистка без проникновения внутрь».

— Заблокируй входы-выходы в этот сегмент, — без выражения сказала Либи, — перекрой световоды и вентиляционные шахты, выпусти воздух в космос. Прасад должен это уметь, и прайм-админская сигилла у него будет. Если я погибну — он следующий в очереди.

Зара кивнула.

— Это хорошо. Потому что второй вариант плох, но третий уж совсем плох. Десять тысяч ни в чем не повинных жителей…

Вошла Гвинед, и Зара резко замолчала.

— Какие-то новости? — прайм-админ переводила настороженный взгляд с одной девушки на другую.

— Да, — сказала Либи, — пришло письмо овер-коммандера. Прочтите.

Гвинед доверчиво наклонилась к монитору.

Либи в тот же момент сдернула с нее диадему. Одновременно в другой руке Либи с неуловимой быстротой возник пистолет-инъектор и уперся в сонную артерию Гвинед. Щелкнул выстрел. Гвинед вздрогнула. Бесконечное удивление изобразилось на ее лице.

— Что это? — проговорила она. — Зачем вы это?… — Она попыталась встать, но ноги подкосились, и Либи едва успела подхватить ее в падении.

— Вот и все, — довольно сказала Либи. — Я прайм-админ!

— С повышением, — Зара дружески пожала ей руку. — Что теперь?

— Займись переправкой ее и прочего груза на «Азатот». Ну а я… — Либи похлопала по кобуре на поясе. — Пошла на свидание с Арауном.

— Давай. — Зара обняла и поцеловала ее. — Береги себя, — прошептала она в ухо телохранительницы. — Не заставляй прибегать ко второму варианту, ладно?

Когда Либертина, выходя из комнаты, обернулась на прощание, ее глаза светились. Зара нетерпеливо махнула ей рукой.

Она перевела взгляд на экран, где все еще горели буквы папиного письма. Пора стереть. Враги, наверное, убили бы сотню людей, чтобы заполучить этот текст. Зара поднесла руку к клавиатуре, и тут гадкая мыслишка вкралась в сознание.

Что если не стирать? Оставить эту улику — на случай чего — чтобы оправдаться. Мол, не сама устроила бойню, а по приказу Максвелла Янга…

Нет, какая мерзость! Мерзость! Она с отвращением отбросила подлую мысль и решительно стерла письмо.

Ну уж нет! Она не будет прятаться за спину отца. Если придется пролить кровь, пусть эта кровь будет на ней. Ее считают пустышкой, капризной принцессочкой. Но в ней есть внутренняя сила, есть! И у нее достаточно мужества, чтобы взять на себя всю ответственность. Кровь — значит, кровь. Она должна справиться, и она справится. Она наделала уже достаточно глупостей.

Она больше не имеет права подвести папу. И не подведет.

 

АРЛЕКИН УБИВАЕТ ЛЮДЕЙ

Жители Рабата и Слободы не понаслышке знали, что такое война. Оба предместья выросли из лагерей беженцев, что спасались от нескончаемых войн между Русией и Иделистаном. Знали жители и о том, что происходит во время войны с национальной валютой. Деньги, ходившие в предместьях — так называемые «юни» — были привязаны к энерго, валюте космоса. «Раз война — значит, энерго упадет, а с ним и юни», решили сметливые жители предместий, и с самого утра пятницы, 4 сафара 1917 года Хиджры, потянулись к обменникам.

Власти отреагировали быстро. По местному радио выступил раис Садретдин Камалов, глава Рабата. На Земле никто не воюет, успокоил раис своих подданных, все идет своим чередом, все финансовые обязательства космиков остаются в силе. И разъяснил по-простому: курс энерго не упадет, а значит, не упадут и юни. Вот этого говорить не стоило. После таких слов уже и не самые сметливые люди сообразили, что делать.

Все, кто хранил сбережения в юни, бросились к обменным лавкам — избавляться от кафирских бумажек, пока те совсем не обратились в труху. За считанные минуты очереди вытянулись на кварталы. Кассиры, все в поту, еле успевали переписывать курсовые таблички. За какой-то час курс покупки юни упал на триста процентов. Курс продажи почему-то не шелохнулся, но кого он интересовал? Обезумевшие люди по любой цене рвали из рук то, что теперь казалось им твердой валютой — иделистанские ахмади и русские расчетные единицы, «реды». В торговых рядах творилось что-то невообразимое. Сметали все. Кое-где над лавками уже повисли наспех намалеванные плакаты: «Юни не принимаем», кое-где уже дрались в очередях — и повсюду орали, проклиная грабителей-менял и торговцев.

Хозяева обменников — Бабаджан Галимов и тот же Садретдин Камалов — тем временем потирали руки. Они-то знали, что курс энерго (а значит, и юни) привязан к джоулю и определяется не рынком и не банками, а средней энтропией Вселенной. Энерго не упал шестьдесят лет назад, когда Марс и Луна отпали от Венеры, а значит, не должен был упасть и сейчас. Массовое безумие сулило менялам баснословную прибыль. Но когда ажиотаж перерос в погромы, даже менялы поняли, что пора бы и честь знать. То ли заломленный в обменнике Галимова курс вышел за какую-то психологическую отметку, то ли закончились реды и ахмади, то ли народ просто остервенел — но в какой-то момент склока в очереди переросла в бунт. Охранников избили и прогнали. Перепуганный кассир забаррикадировался и позвонил хозяину. Галимов немедленно выслал на базар машину с вооруженными до зубов нукерами — вывезти выручку, и позвонил Камалову.

— Мы сегодня достаточно заработали, Садри, — без обиняков сказал он. — Прикажи закрыть базар и выведи полицию, пусть успокоят людей.

Раис немного поколебался (его-то собственный обменник еще не трогали), но осторожность взяла верх над жадностью. Он выслал отряд полиции на базар. Однако народ был уже так возбужден, что не разошелся даже после выстрелов в воздух. Тогда офицер полиции — еще молодой человек, жаждавший показать крутизну — приказал стрелять по толпе. Это возымело действие. Люди разбежались, а на земле осталось двенадцать трупов. Камалов пожурил офицера за излишнее рвение, но наказывать не стал: в конце концов, мятеж был подавлен. (В тот момент раису казалось, что это так).

Тем временем Малик Хамид-оглы Мирзаев не слишком поддался общей панике. У него не было сбережений в юни — все деньги вкладывал в чайхану — так что падение курса ему прямо не грозило. Другое тревожило гораздо больше. Саид, единственный сын. Как он там, в колонии? И что с ним будет, если небесная война придет в Новую Москву?

Мирзаев запер чайхану, сказал жене никому не открывать, сунул за пояс пистолет и пошел в благотворительную миссию — связываться с Саидом. Миссия была заперта. У входа гомонил возбужденный народ — кто-то пустил слух, что здесь меняют юни на золото «по справедливому курсу». Дело было еще до побоища на базаре. Громкоговоритель каждую минуту уговаривал расходиться, но это не помогало — толпа становилась только плотнее и угрюмее. Чем больше кафиры доказывали, что никакого золота у них нет, тем сильнее люди убеждались в обратном.

При виде толпы Мирзаев чуть не повернул назад — такой угрозой от нее веяло. Приличных людей здесь не было, все приличные люди разбежались по домам — защищать добро от грабителей. У миссии собрались те, кому нечего было защищать и нечего терять. Но тревога за Саида пересилила страх. Мирзаев кое-как протиснулся к двери, объясняя, что у него сын в больнице. Все знали чайханщика, поэтому верили и расступались. У запертой двери пришлось долго ругаться через микрофон с охранником — «капитана Конти зови, он меня знает!» — пока охранник не сдался. Дверь все равно не открыли, Конти не появился, но хотя бы кто-то из начальства вышел поговорить с Мирзаевым через дверь.

— Где мой сын? — Мирзаев грохнул кулаком в дверь. — Где Саид? Давай связь!

— Нет связи, нет! — выкрикнул кто-то из начальства. — И вашего Саида нет в сети, я проверил! Его увезли из колонии.

— Увезли? Куда?

— Откуда я знаю! Это Гриффит, при чем тут мы? Спрашивайте у Гриффита!

Мирзаев сам не помнил, как сошел с крыльца в толпу — а та почему-то расступилась перед ним и притихла. Не мог он вспомнить и того, что сказал людям. Но от его слов по всей многосотенной массе прошел возмущенный гул. «Детей забирают! Шайтаны! Сначала деньги — теперь детей!» Это оказалось последней каплей. Долго копившееся негодование прорвалось. В зарешеченное окно миссии полетел первый камень. Людская волна с ревом поперла на дверь, отбросив Мирзаева в сторону и вдавив в стену.

Кое-как чайханщик выполз из давки. Сейчас ему хотелось только одного — добраться до дому живым. Немного отойдя, он услышал сверху рокот: над миссией висел рингер, длинная черная машина с красным медведем на борту. Двери открылись, и спасатели в полной боевой экипировке посыпались на плоскую крышу миссии. Мирзаев не стал дожидаться, чем все кончится. И так было ясно, что кончится все стрельбой. Оправив и отряхнув пострадавшую одежду, он решительно направился в махаллу Науруз. Было ясно: пока заварушка не кончится, нечего и думать найти Саида.

Между тем настало время джумы, пятничного полуденного намаза. Люди сходились в соборную мечеть в самом злобном настроении. Трудно сказать, кто вызывал у них больше ненависти — гоги-магоги, полицейские или богачи вроде Камалова и Галимова. Богачи хорошо понимали ситуацию, поэтому в мечеть не явились, да и полиция больше не высовывалась из казарм. После молитвы имам произнес хутбу о мире, порядке и благочинии, но был так бледен от страха, что проповедь не очень подействовала. Закончив, никем не слышимый в нарастающем шуме, имам исчез, и молитва окончательно перешла в митинг.

— Где раис? — орали возмутители спокойствия. — Где Бабаджан? Куда попрятались? Кафиры воруют наших детей, а наши в нас же стреляют! Идем к администрации! Пусть раис выйдет и ответит!

Толпа решительно повалила к администрации, скандируя: «Са-ид! Са-ид!» В один миг сын чайханщика, коварно похищенный гогами, превратился в знамя восстания, живое воплощение всех преступлений, что творили гоги и их приспешники-богачи. С каждым пройденным кварталом толпа росла и становилась все яростнее, у нее уже появился лидер — Салим Атаев, зазывала с Галимовского базара — еще вчера известный лишь луженой глоткой и склочным характером.

— Верните Саида! Отдайте убийц! — орал Атаев громче всех остальных, и устрашающе размахивал двумя пистолетами. (По дороге мятежники успели разграбить оружейную лавку). Но когда народ вышел к администрации, резать оказалось некого. Площадь была пуста.

Раис Камалов бежал, как только узнал о нападении на миссию. Разрешения на жительство в Новой Москве для себя и семьи давным-давно были у него в кармане. Собственными руками он оттащил сейф с драгоценностями в машину, усадил жен и детей во вторую, спереди и сзади пустил машины с охраной, и рванул в колонию.

Разочарованная и лишенная цели толпа рассыпалась по Рабату. Толпа была зла. Ее ярость не насытилась. Жажда крови не была удовлетворена.

Медленно и настороженно Арлекин ехал по пустым улицам Рабата. От самого въезда до махаллы Хаджи-Умар ему не встретилось ни одного прохожего — только запертые двери и задраенные наглухо витрины. Очевидно, народ засел по домам в страхе перед погромщиками. Никаких погромщиков тоже не наблюдалось, хотя стрельба на востоке не утихала, а временами слышалась и из других концов предместья. Да, не задерживаться. Меняем деньги и бегом.

Арлекин подъехал к конторе ростовщика Гарифа Гафурова. Контора была закрыта, как и все в Рабате, но для оперативника это ничего не значило. Гафуров работал на экстрагард — а экстрагард до некоторой степени крышевал его бизнес. Так что Арлекин всегда мог войти в служебную дверь и поменять энерго на реды по нормальному курсу. Он подъехал к бронированной двери служебного входа и припарковался впритирку.

— Сиди тут, — сказал он Игорю, — машину никому не открывай, ни с кем не разговаривай. Я сейчас.

Он вышел из мобиля, поднес запястье к замку двери. Замок щелкнул, среагировав на его ID-чип. Арлекин потянул дверь. В коридоре, что вел в жилые комнаты, стояла обычная душная полутьма. Он прошагал мимо дверей туалета и ванной.

— Гариф-ага! — позвал Арлекин.

И из-за звука своего голоса не услышал, как за спиной открылась дверь туалета.

Когда Арлекин почувствовал за собой движение, было поздно. Рука автоматически дернулась к кобуре. Но тот, за спиной, опередил его. Нечто твердое с круглой дыркой 32 калибра уткнулось в седьмой шейный позвонок. Арлекин поднял руки. Он не слишком нервничал. Это был обычный момент в его работе.

— Ты молодец, тихо двигаешься, — сказал он. — Давно работаешь на Гафурова?

— Шевели ногами, — прохрипел голос за спиной. Потная рука ощупала бока Арлекина и выдернула из кобуры «крамарж», ствол подтолкнул в спину. — Сейчас увидишь своего Гафурова.

В полутемной гостиной со спущенными шторами и пыльной мебелью Арлекин в самом деле увидел своего информатора. Скорченного на полу, с разбитым в кровь лицом и связанными руками. Кажется, живого, но в глубокой отключке. Ростовщик был в гостиной не один. Двое гостей сидели: один на тахте, другой в скрипучем кресле-качалке. Судя по наколкам, люди из банды Красной Шапочки. Оба выглядели укуренными, но сидели правильно — полностью контролируя пространство.

— Спокойно, бойцы, — сказал Арлекин, — все путем. Где Шапочка? Есть тема для разговора. — Надо было выиграть время. Он подал радиосигнал, как только ему в спину уперли ствол, но помощь не могла прийти сразу.

— Спрашиваешь, где Шапочка? — Налетчик в кресле-качалке с ухмылкой кивнул на дверь в спальню. Оттуда доносились женские стоны со всхлипами — скорее стоны боли, чем наслаждения, несмотря на характерную ритмичность. — Ищет деньги ростовщика.

— Между ног его жены, — объяснил другой.

Налетчики заржали механическим укуренным смехом, а Арлекин сжал зубы, чувствуя нарастающее бешенство.

Надо же было попасться как ребенку! А все потому, что голова была занята черными цветами и прочей гнилью, вот и потерял бдительность… За дверью стон женщины оборвался страшным хлюпающим хрипом, и настала тишина.

Салман Красная Шапочка вальяжно вышел из спальни, вытирая нож какой-то окровавленной ветошью.

— Ассалям агалейкум, Арлекин, дорогой, — сказал он без удивления.

— Агалейкум ассалям, Салман, даже не уважаемый. — Арлекин уже не думал, как бы протянуть время. — Ты что творишь? Гафуров работает под нами. Не знал?

— Вот и он так сказал, — Красная Шапочка легонько пнул неподвижное тело Гафурова. — А я ему говорю: не годится правоверному работать под свиноедами. Говорю: хоть и бизнес у тебя еврейский, и сам-то ты поганый шиит, а все-таки мусульманин, а? Говорю: чем так жить, не лучше ли тебе умереть? — Красная Шапочка поднял ростовщика за волосы. — Арлекин, дорогой, я тебя уважаю безмерно. Но знай: делать тебе в Рабате больше нечего. Кончилась ваша сила. И если хоть один мусульманин еще надумает с вами водиться — окончит свои позорные дни вот так.

Красная Шапочка приложил лезвие ножа к кадыку Гафурова. На какой-то миг все внимание банды обратилось на этот нож…

Работать.

Рухнуть как подкошенному под колени.

Провернуться в приседе и ребром ладони вышибить револьвер из руки стоящего за спиной.

Отклониться и резко ударить пяткой в его коленную чашечку. Этим ударом оттолкнуться, послать свое тело туда, куда отлетел только что выбитый револьвер.

Поймать револьвер в полете.

Коснуться пола спиной в той самой точке, где Красная Шапочка свой тушей загораживает его от бандита в кресле-качалке.

Из положения лежа выстрелить в бандита на тахте.

Услышать над самым ухом первый выстрел — от Красной Шапочки.

Всадить пулю Красной Шапочке в брюхо.

Ощутить чудовищный удар раскаленным прутом в голову.

В стремительно наползающей мгле найти цель — бандита в кресле — и сделать последний выстрел.

И перестать быть.

 

РИАННОН. БОЙ

Лейтенант Либертина Эстевес глянула на часы, мигавшие в углу поля зрения. 10–01, симметричная цифра. Она уже часов тридцать не спала как следует, но ощущала во всем теле бодрость, а в голове — сухую, холодную, отстраненную ясность. Адский коктейль из нейромодуляторов делает свое дело. Отходняк наступит потом. А сейчас пора начинать.

Она и еще два бойца интрагарда стояли в полной готовности к началу штурма. Те двое — Райан Ким и Тео Юмура — были надежные ребята, эриксиане. Оба, в отличие от Либи, уже имели опыт операций в Рианнон — подавляли беспорядки во время прошлого кризиса. Все трое ждали в технической полости снизу от Ллиса. По стенам вились трубы и сплетения кабелей, впереди было запертое люком устье, за ним, судя по карте, коридор, а дальше — территория мятежников.

В объем, захваченный Арауном, вело пятнадцать ходов. Если верить картинке с камер, к которым Зара имела доступ, мятежники равномерно расставили патрули по всем пятнадцати направлениям. Тут они ошиблись, потому что к трем проходам не было боковых ходов, а значит, к ним было труднее перебросить подкрепления. В этих слабых местах оборону стоило укрепить, но Араун не додумался. Туда-то Либи и подтянула свои три ударных отряда, включая тот, которым командовала сама.

Трое милитантов были с ног до головы облачены в углекомпозитные бронекостюмы, увешаны кинетическим и лазерным оружием, но не собирались драться сами без крайней необходимости. На то были роботы — боевые «мастиффы» с лазерами, «таксы» с иглострелами, транспортные «пони», разведывательные «блохи» и «многоножки». Каждый боец дистанционно управлял целым звеном разномастных ботов: Райан — передовым, Тео — резервным. Ну а сама Либи координировала их действия друг с другом и с остальными ударными отрядами.

Бойцы общались без слов — радиотелепатией через импланты. Не только ради быстроты, но и потому, что наглухо заткнули уши: даже слабый взрыв в замкнутом помещении гремит слишком опасно для барабанных перепонок. Поле зрения Либертины было сейчас разбито на десяток окон. В главном она видела то, что и должны были видеть ее глаза, в боковых — картинки с камер других бойцов и роботов. 10–02, все. Пора!

— Всем отрядам — код «Нуар», — отдала она мыслекоманду на штурм. Прошептала одними губами — неслышно ни для кого — свою боевую мантру: — Дона нобис пачем эт сальва нос а хостибус. — И, используя полномочия прайм-админа, приказала открыться всем дверям в мятежный объем.

Створки люка разъехались. Повинуясь мыслекомандам, первыми в проход поскакали «блохи». Либи вывела композитную картинку с их камер в главное окно — сейчас видеть «блошиными» глазами было важнее, чем собственными.

Коридор плавно загибался влево и уходил вверх. Очень удобно для обороны. Залегший за поворотом ствол бьет по ногам, а ты его не видишь — обычное дело в трехмерных лабиринтах астероидов. «Мастифф» Райана рванул с места, с разгону взбежал по спирали сначала на внешнюю стену на повороте, а затем на потолок и дальше, в скрытую часть коридора. Из-за поворота коридор осветился мертвенно-белой вспышкой плазмы. Попадание! Игра началась.

Пошла картинка с камеры «мастиффа», до того ослепленной взрывом. Коридор расширяется в полость, над полом — лучи растяжек, под потолком — датчики движения, водомагниевая мина лопнула от попадания лазера «мастиффа». Бойцы сразу пометили подозрительные точки — цели для уничтожения. Слишком много целей — у лазеров не хватит заряда батарей. Райан бросил вперед «таксу», вооруженную игольной многостволкой. Приземистый бот вжался в пол — против отдачи, и расстрелял по отмеченным целям весь пакет стволов. Теперь чисто, можно посылать «блох» для более тщательной разведки.

В очищенной полости все искрило, парило, плевалось брызгами — обстрел повредил трубопроводы и кабеля. Данные карты подтверждались — никаких боковых устьев, единственный выход — в технический бассейн. По команде Либертины колонна обеспечения втянулась в полость, «блохи» пробежались по кабелям и нашли один исправный, «пони» подтащил к нему трансформатор-мультизарядник, рукастый монтер-«краб» подключил. Роботы звена Райана, как звери на водопой, потянулись заряжаться. На их место — в авангард наступления — выдвинулось свежее, не растратившее энергию звено Тео.

Крутая лестница вела через следующее устье вниз, в зал бассейна-отстойника. Грязно-кофейная муть технической воды лениво ходила волнами в горловинах рядом с изгибами труб. «Пони» уже сбросил в одну горловину эхолокатор, «крабы» тянули гирлянды датчиков. Прежде чем идти дальше, нужно получить картинку на всю толщу жидкости — бассейн может таить сюрпризы.

Локатор затарахтел и забулькал в горловине, жижа заплясала пенными выплесками стоячих волн. Перед глазами Либи начала построчно развертываться акустическая картинка бассейна — черно-белая, грубозернистая… А вот и сюрприз. Вражеский робот-«трилобит» — подводный сборщик отстоя — волочит за собой явно наскоро сляпанный водомагниевый заряд. Сейчас нас будут заливать дерьмом… У нас нет подводных роботов… Отступать!

Команда к отступлению чуть запоздала. Картинка перед Либи резко пошла полосами, на экранах «блошиных» камер буро-черная жидкость вспучилась, взметнулась из горловин колоннами пены, разбилась о потолок. Картинки пропали. Либи едва успела закрыть люк, когда в него ударила волна с той стороны. В полость, где находились бойцы, проникло удушающее канализационное зловоние, да немного черной жижи просочилось в щель между створками.

10–07. Проклятье! Из-за этой задержки они могут и не успеть.

Нечего сомневаться, что роботы Райана и Тео большей частью выведены из строя. «Мастиффы» и «пони», скорее всего, выдержали купание, но от них мало толку без поддержки «блох» и «крабов» — а эти наверняка погибли. Проще бросить в бой резервные звенья, чем восполнять пострадавшие.

Два резервных звена имеются. Тео и Райан переключились на управление ими, Либи открыла люк, милитанты послали ботов вперед и сами двинулись следом. Да, там опасно, но людям тоже надо идти вперед — роботы не должны слишком отрываться от операторов, иначе связь станет ненадежной и уязвимой.

Коридор и разминированная полость перед бассейном выглядели скверно — сверху донизу в вонючей жиже, со стен стекают вязкие черные струйки, развороченный мультизарядник слабо искрит. Повсюду валяются убитые «многоножки» и «крабы», а целые, но лишенные связи «пони», «таксы» и «мастиффы» бестолково мигают аварийными лампочками.

Отряд остановился перед спуском в бассейн. Черная жидкость все еще беспокойно плескалась. Еще раз проверить эхолокатором. Теперь все чисто. Либи приказала перекрыть все ведущие в бассейн трубы и обесточить насосы. Все, больше такой фокус у Арауна не пройдет.

К залу примыкали насосные, компрессорные и другие служебные полости. Судя по карте, все тупиковые, но проверять времени нет. Либи послала «пони» с «крабами» заминировать эти выходы, а сама, не задерживаясь, пошла дальше вокруг бассейна. По-быстрому запросила информацию у других отрядов. Второй шел по графику, а третий тоже отставал — уперся в баррикаду, неприятно, но ожидаемо. 10–09. Все еще можно успеть.

Бассейн остался за спиной. Впереди вход в вертикальную шахту, прямой путь в жилые полости. По карте там лестница, но в реальности — лишь куча лома, лестницу успели взорвать. Проклятье, новая задержка. Прежде чем войти в шахту, Райан послал ботов — снова обычная проверка и зачистка от мин. Стая «блох» проскакала по стенам к верхнему устью осмотреться. Затем «краб» взбежал с бухтой веревочной лестницы, закрепил наверху, сбросил. «Мастифф» и «такса» Райана вскарабкались охранять верхнее устье, «мастифф» и «такса» Тео остались внизу прикрывать тыл.

Бойцы по очереди взобрались по лестнице, прыгая на руках через две ступени — тяготение в четыре раза меньше привычного. Наверху оказалась мясоферма: тускло-красно освещенная полость, вся в аквариумах, где росли в питательной жидкости пленки мясокультуры. Пленки, каждая в две клетки толщиной, были почти невидимы — их выдавали только призрачно-муаровые разводы интерференции. Здесь — никаких ловушек. Видно, противник пожалел дорогую аппаратуру, не стал подставлять под удар. Линия обороны не здесь, а в следующей полости — в коридоре, что ведет на кухню. В ту самую кухню близ банкетного зала, откуда Зара сбежала через световод. Оттуда уже рукой подать и до центра мятежа — Ллиса.

Так, срочное донесение от второго отряда: дошли до банкетного зала и вступили в бой, противников много — Араун стянул все силы с периметра; второй отряд просит помощи. Надо торопиться, совсем нет времени, но все-таки, прежде чем открыть дверь, не помешает за нее заглянуть. Райан ударом бронированного кулака сбил со стены розетку и послал «многоножек» в канал кабеля — пролезть в коридор. Так и есть: за дверью ждут боты. Три «бульдога», не страшно, прорвемся. По команде Либертины бойцы отошли с линии огня. Сейчас она откроет дверь, и боты пойдут в атаку.

«Вызывает Кадваллон Араун», — некстати доложил даймон. «Отклонить!» Говорить некогда и не о чем. Даже если мятежник хочет капитулировать, воля Максвелла Янга ясна — не оставлять в живых. 10–13. «Открыть дверь!»

«Таксы» и «пони» рванулись в открытый проем. Вспышки белого огня засверкали стробоскопической канонадой, вражеские «бульдоги» разнесли нападающих раньше, чем те успели выстрелить — но тем и не требовалось стрелять. «Таксы» и «пони» пожертвовали собой, чтобы заставить «бульдогов» разрядить батареи. Тем самым они расчистили дорогу нашим «мастиффам».

«Мастиффы» уверенно шагнули в дверь. Новая серия беззвучных вспышек. Одна, вторая, третья… темнота. Все, «бульдоги» уничтожены, путь свободен. Тео, Райан, а за ними Либи бегом двинулись в коридор. Третий отряд раньше их пришел на помощь второму, сейчас в банкетном зале кипело побоище. Картинки с камер второго и третьего отряда гасли одна за другой — там гибли машины и люди… 10–14. Осталась одна минута.

Вот и кухня. Здесь уже ни ботов, ни мин — оборона противника на данном направлении исчерпана. Один только боец в броне — оператор тех самых «бульдогов» — стоит с поднятыми руками. Прости, брат — приказ живых не оставлять. Либи на бегу выпустила заряд ручного лазера в лицевой щиток шлема: на таком расстоянии не помогает никакая броня. Вот и устье в банкетный зал — поле главной битвы. «Открыть дверь!» Вперед рванулись «мастиффы», готовые расстрелять остаток энергии батарей.

Вспышка, другая… Опоздали. Битва кончилась. Камеры «мастиффов» показывали пустой зал, весь в дыму, заваленный трупами людей и ботов. Кто-то из людей шевелился, и Либи вызвала санитаров. 10–15. «Срок ваших полномочий прайм-администратора истек». А теперь уже и неважно. Пропустив вперед Райана и Тео, она вошла в зал.

Первый ударный отряд, он же последний выживший, достиг цели. От Ллиса — логова мятежников — их отделяла одна дверь. «Открыть!»

Дверь не пошевелилась. «Вы лишены статуса в интрасети Колонии». Это уже тоже неважно. Либи выстрелила в дверь, следом начали палить ее спутники. Пять попаданий подряд — и от двери осталась оплавленная дыра. Теперь все. Либи отцепила от пояса две гранаты, выставили время. Дона нобис пачем эт сальва нос а хостибус… Закинула гранаты в дыру, прижалась к стене. Сальва нос Деус! Взрыв. Взрыв такой, что содрогнулась стена, а грохот проник сквозь заглушки шлема. Из дыры вылетел сноп пламени, шрапнель рикошетом забарабанила по броне. Вот и все. Можно не проверять. Приказ выполнен, живых не осталось.

 

РИАННОН. ГИБЕЛЬ

— Пить, — сипло пробормотал Кадваллон Араун.

Кто-то стоял рядом, уже наготове со стаканом воды. Араун жадно глотнул. После принудительного сна во всем теле была мучительная сухость и вялость, кружилась голова.

Он был в Ллисе — полулежал в одном из открытых медбоксов. Вокруг топтались соратники — Арауны, Эйноны, Мейриги — поглядывая беспокойно и настороженно, все в темных аурах тревоги. Времени почти десять утра, он провалялся только час — значит, вывели из сна преждевременно.

Что случилось? Зачем он им понадобился? Судя по лицам и аурам соратников, ничего хорошего не происходило. Да и не могло происходить.

Араун давно понял, что они проиграли. Проиграли даже не тогда, когда выпустили Гвинед Ллойд из области поражения инфразвуком, а много раньше. Они были обречены с того момента, как узнали о прибытии Зары и поменяли первоначальный план.

Ведь сначала они хотели провести переворот в день Совета. Араун должен был устроить скандал на заседании, а потом покинуть Совет со всей оппозицией и хотя бы половиной нейтралов. Затем его люди врубили бы звукогенераторы и оглушили оставшихся в зале — и дело кончено, Рианнон свободна. Они готовились два дня — монтировали в нежилых полостях генераторы и усилители, нацеливали на зал Совета, настраивали на его резонансную частоту. Но когда по Колонии разнеслась новость о прибытии Зары, Араун понял, что Совет может вообще не состояться. И план пришлось менять на ходу.

В страшной спешке они заново проделали всю кропотливую работу с генераторами — перенацеливание на Ллис, настройку по частоте, синхронизацию — и все это вслепую, без испытаний на малой мощности, без калибровки. Неудивительно, что при первом включении ничего не сработало — а пока неполадку исправили, Гвинед успела выйти из Ллиса. После этого уже ничего нельзя было сделать. Раз Араун не получил прайм-админской сигиллы, значит, конфликт был обречен на силовое разрешение — а в бою восставшие не имели шансов. Все ли это понимали? Араун настороженно обвел соратников взглядом. Лица серые и безнадежные. Значит, все.

— Нас отключили от Солнета, — заговорил кто-то. — Похоже, они готовы начать штурм.

— Так, — Араун встал. — Это никуда не годится. Гвин играет с огнем! — Он постарался придать голосу полководческую бодрость, окрасил ауру серебром деловитости — хотя вряд ли этот спектакль еще имел какой-то смысл. — Что еще? Другие признаки подготовки?

— Зара Янг бежала, — заговорил Овайн Араун, брат, глава стражи безопасности. — Гвидион пытался ее догнать, но…

— Об этом я сам расскажу, — прервал его Гвидион Мейриг.

— Хорошо, — Овайн кивнул, он явно торопился выложить все что знал. — Почему-то у Зары был доступ к нашему серверу. И она только что к нему обращалась, смотрела картинки с камер. Я, конечно, это сразу пресек, но…

— Понятно, — на том же слове оборвал его Кадваллон Араун. — Да, это подготовка штурма. Надо их остановить. Начало записи, — вслух скомандовал он даймону. — Док Гвинед Ллойд! Немедленно прекратите враждебные действия. Если через пять минут нам не вернут Солнет, а ваши бойцы не отступят, мы пойдем на крайние меры. Конец записи, послать через интрасеть.

— Мы от нее отключились, — напомнил Овайн.

— Подключись обратно. Необходима связь с Ллойд. Передать это предупреждение, а если она не прекратит…

Араун нахмурено оглядел ряды медбоксов.

— Все должны будут видеть, как мы…

Он вздохнул. Пришла пора назвать вещи своими именами.

— Как мы их убиваем.

Кто-то смущенно кашлянул. Руководители мятежа явно чувствовали себя неловко. Араун обошел их, останавливаясь перед каждым и заглядывая в глаза. Этого взгляда никто не выдержал.

— Нам придется убивать заложников, — медленно и раздельно заговорил Араун. — По-настоящему убивать. Кто-нибудь против? Пусть уходит и сдается. Должны остаться только те, кто пойдет до конца. — Все молчали. — Ты, брат! — Араун ткнул Овайна в грудь. — Ты со мной?

— Да, Кэд, конечно, — Овайн не глядел брату в глаза.

— Ты? Ты? Все со мной? Отлично, друзья. Я в вас не сомневался. — Сейчас Арауну не приходило в голову ничего более ободряющего. Он уже понял, что на кнопки медбоксов «воздух — выкл.» придется жать самому — но пусть соратники хотя бы не мешают. — Теперь все по местам. Овайн! Давай бегом, верни наш сервер в интрасеть.

Все с явным облегчением разошлись, и только Мейриг остался на месте. Араун глянул на него вопросительно.

— Надо поговорить с глазу на глаз, — сказал врач. — Насчет Зары Янг.

— А, да. За какой гнилью ты устроил за ней погоню?

Мейриг опустил глаза.

— Когда ты дал ей уйти, я получил письмо из Фламмариона.

— И?

— Нам предлагали союз и поддержку, если мы скачаем кое-какую инфу из импланта Зары. Всякие пароли доступа. Ты спал, а нужно было срочно, и я решил… на свой страх и риск…

— Что?! — Вот этого Араун не ожидал.

— Догнал ее. И… — Мейриг тяжело вздохнул. — Заставил открыть память импланта.

Араун резко схватил его за плечо.

— Что значит — заставил? Ты причинил ей боль?

— Да, но… Ничего серьезного, Кэд, клянусь! Я знаю технику. Девочка ушла целой и невредимой.

— По-здра-вля-ю, — прошипел Араун. — Ты погубил себя, а может, и нас всех. И чего ради? Пустых обещаний Далтона? Гниль и плесень! Далтон дал хоть какие-то гарантии помощи?

— Это был Сторм, — уточнил Мейриг, как будто это что-то меняло в его пользу.

— Еще лучше! Даже не главный, а шестерка! Ты хотя бы не все файлы им послал? — Араун сильно тряхнул его. — Ну? Скажи, что ты не полный идиот! Скажи, что ты придержал самые важные файлы!

Мейриг мягко высвободился.

— Не было времени разбираться. Я послал все.

Он перехватил кулак Арауна, готовый врезаться ему в глаз, и резко вывернул руку.

— Не будь ребенком, — очень тихо сказал Мейриг. — Я работаю на Фламмарион. И всегда работал, с самого начала.

Послышались хлопки взрывов, приглушенные расстоянием. Взрывы шли быстрыми сериями, как обычно при перестрелке ботов. 10–04. Штурм начался. Но сейчас Араун не мог думать даже о штурме.

— Ты работаешь на Луну?

— Да. И что? Луна — наш союзник.

— И ты ради Луны подставил нас и себя? Ты понимаешь, что теперь Зара не пойдет ни на какие уступки? Что уничтожит нас без оглядки на заложников? Теперь, когда мы получили ее секреты, она обязана нас убить, неужели ты этого не понимал?

— Да понимал, понимал, — Мейриг становился как будто все спокойнее и спокойнее. — Именно поэтому и отправил на Луну все. Чтобы сделать нашу смерть бесполезной. И кстати, не забудь сказать это Заре, когда восстановят связь.

— Что сказать? Не понял, — звуки взрывов заставляли Арауна туго соображать.

— Что ее файлы уже на Луне, — терпеливо объяснил Мейриг. — Что уже поздно нас убивать, раз информация утекла. Она не настолько бешеная сука, чтобы перебить нас просто из мести, без рациональных причин.

— Кэд! — подбежавший Овайн схватил Арауна за руку. — Они идут. Наступают по трем направлениям — через бассейн, холодильник и магистраль Колл. Нашим патрулям не устоять!

— Все патрули с остальных направлений — стянуть в банкетный зал, — немедленно приказал Араун. Именно туда сходились три названных пути. — Связь с интрасетью восстановил?

— Да.

— Хорошо. Вызов, Зара Янг, срочно, — скомандовал он даймону. Прошло несколько секунд, прежде чем даймон откликнулся: «Вызов отклонен».

Араун скривился, как от боли.

— Все-таки она настолько бешеная сука, — бросил он Мейригу. — Тогда Гвинед Ллойд, срочно.

— Вне доступа, — на этот раз без промедления ответил даймон.

— А у кого сейчас полномочия прайм-админа?

— У Либертины Эстевес.

— Это еще кто такая? — удивился Араун. — Впрочем, вызывай.

— Вызов отклонен.

Араун выругался сквозь зубы.

— Вот так. С нами вообще не хотят говорить. Им не нужна наша капитуляция. — Он зло поглядел на Мейрига. — Ну? Где выход? Давай, говори. Это ведь ты их так озлобил. Что теперь?

Мейриг спокойно кивнул в угол, на гигантские шкафы звукоусилителей — тех самых, через которых они вчера оглушили Ллис инфразвуком. Тогда они были разнесены по нескольким полостям за пределами обитаемой зоны Колонии. Араун уже забыл, зачем они перетащили усилители в Ллис, да и вообще о них забыл — но теперь сразу догадался, что в них — спасение.

— Да. Молодец. Включай, — приказал он Мейригу. Настраивать аппаратуру времени уже не было. Выстрелы грохотали за стенкой, в банкетном зале. Да, проорать о себе на всю Колонию — это был их последний шанс, уже не на победу, а на выживание. Динамики оглушительно и невыносимо загудели, когда Араун поднес к губам микрофон.

— ПРЕКРАТИТЕ ОГОНЬ! — с громкостью реактивного двигателя заревел над ухом его собственный голос. — МЫ СДАеМСЯ! ФАЙЛЫ УЖЕ НА ЛУНЕ! ЗАЛОЖНИКИ ЖИВЫ! СДАеМСЯ! ПРЕКРАТИТЕ ОГОНЬ!

Он положил микрофон, почти оглохнув — но главное он слышал. За стеной все еще стреляли. Никто не собирался класть оружие и принимать капитуляцию. Вот и конец. Араун встретился взглядом с Мейригом.

— Они хотят нас просто убить, — проговорил он, не слыша сам себя. — Им плевать на заложников. Они не берут живых…

— А вот нас с тобой могут и взять, — еле слышно проорал Мейриг в самое его ухо. — Делай как я! — Мейриг вытащил из поясной кобуры пистолет и приставил к своему виску… Неужели действительно осталось только это?

10–15.

— Вы получили сигиллу прайм-админа, — сказал даймон.

Его голос, слышимый не оглохшими ушами, а мозгом, был совершенно ясен.

— Стой! — Араун перехватил руку Мейрига. — Даймон, еще раз!

— Вы получили сигиллу прайм-админа.

Чудо? Сумасшествие?

Гвин сдалась в шаге от победы? Или какой-то машинный сбой?

Или эта Либертина погибла, а назначить ей наследника Гвин не догадалась?

Да гниль и плесень, какая разница?

Что делать, как использовать этот подарок судьбы? Мейриг смотрел на него в недоумении. Так… Прежде всего обезвредить эту банду.

— Лишить всех прав Либертину Эстевес, — торопливо заговорил Араун, — Гвинед Ллойд, Зару Янг, Веспера Прасада… кого еще? И всех сотрудников интрагарда и экстрагарда при исполнении. Лишить всех прав доступа ко всему!

— Сделано, — доложил даймон. Но было поздно.

Дверь в банкетный зал затряслась от прямых попаданий. Вспышка на мгновение ослепила Арауна, а когда зрение вернулось, в двери зияла дымная дыра. Два маленьких круглых предмета влетели в дыру, упали, покатились между медбоксами.

Это было последнее, что видел в жизни Араун.

 

ЛУННЫЙ ТРИУМВИРАТ. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Через час после Действия первого. Луна, Колония Фламмарион, личный кабинет прайм-администратора. Все стены — в шкафах красного дерева, из-за стекол поблескивает потертое золотое тиснение на корешках книг. Из окна, обрамленного бархатными портьерами с кистями, матово льется рассеянный дневной свет. На зеленом сукне письменного стола — лампа с абажуром и пресс-папье из черного мрамора. За столом в массивном кожаном кресле сидит прайм-администратор АСТАР ДАЛТОН, в креслах перед столом — глава разведки ТАНИТ ЛАВАЛЛЕ и начальник оперативного штаба ОЛДРИН СТОРМ.

ДАЛТОН: Начнем с хороших новостей, друзья. Мы получили новые координаты Эрикса.

ЛАВАЛЛЕ (мечтательно улыбаясь): Добытые пытками у Зары Янг?

ДАЛТОН: Если быть совсем занудно-точным, добытые в навигационной сети Эрикса, в которую мы вошли под паролем бедняжки Зары. (В воздухе возникает глобус Венеры, бледно-желтый в сетке координат и мелкой россыпи топонимов. Показывает на точку в южном полушарии). Лапута Эрикс вот здесь, над долиной Самундры. Тебе, кажется, неинтересно, Танит?

ЛАВАЛЛЕ: Скучно. Я предпочла бы послушать, каким способом ее пытали. А эти координаты все равно не имеют отношения к реальности.

СТОРМ: А какие имеют?

ЛАВАЛЛЕ: Те, что добыла моя агентура, конечно. (Показывает на другую точку). Эрикс над Альфа Регио в районе Короны Евы. Нужно ли объяснять, почему?

СТОРМ: Объясни-ка, милая, объясни.

ЛАВАЛЛЕ (обращаясь не к нему, а к Далтону): Представь: твой человек с высоким уровнем доступа попадает в плен. Что ты сделаешь, как только узнаешь?

ДАЛТОН: Поменяю все коды доступа.

ЛАВАЛЛЕ: Именно. А подумав еще минуту, догадаешься использовать старые коды, чтобы сливать дезу. Вот Янг так и сделал. Если бы мой агент был предателем, он бы дезу подтвердил, и у тебя были бы одинаковые данные. Но они разные. И это полностью снимает подозрения с моего агента. Теперь понятно?

ДАЛТОН: О да. Но Янг должен был предвидеть этот ход мысли, не так ли? Может, он нарочно слил противоречащие версии, чтобы мы приняли одну из них за утечку?

ЛАВАЛЛЕ: Это пустые гадания.

ДАЛТОН: Конечно. Как и у тебя. Мы оба рассуждаем на основе априорных гипотез… надеюсь, я не напутал с термином. Нельзя полагаться только на рассуждения о том, что мы сделали бы на месте Янга. Нужно что-то еще.

ЛАВАЛЛЕ: Например?

ДАЛТОН: Например, я хотел бы знать, что за человек твой информатор.

ЛАВАЛЛЕ: Я позволю себе выразить непокорность, но мой ответ — нет. Делай со мной что хочешь, но я не раскрываю свои источники.

ДАЛТОН: Я и не прошу имени.

ЛАВАЛЛЕ: Хорошо, это один высокий чин в Эриксе.

ДАЛТОН: Я догадываюсь, что это не повар и не секс-работник. Меня не интересует его статус. Меня интересует его мотив.

ЛАВАЛЛЕ: У меня на него убийственный компромат. Если Макс Янг прочтет хоть страницу из моего досье, то накажет его жестоко и беспощадно. Поверь, этот человек реально заинтересован в том, чтобы мы Янга уничтожили.

ДАЛТОН: Ну, или чтобы Янг уничтожил тебя. Вместе с твоим замечательным досье, разве нет? Но мы углубились в какие-то вязкие шпионские игры. Оставим эту тему. Есть вопрос поважнее. (Вздыхая). Уж не знаю, к сожалению или к счастью, но из импланта Зары выкачали не только пароли навигационной сети… (Вздыхая еще тяжелее). Друзья мои! Я давно хотел спросить, но как-то не решался… Вы верите, что контакт был?

СТОРМ: Ты что, серьезно?

ЛАВАЛЛЕ: Обоснования есть, доказательств нет. Как в любой добротной теории заговора.

ДАЛТОН: А теперь есть и доказательство. Ознакомьтесь.

(Все трое в молчании смотрят через импланты запись разговора Зары и Гвинед Ллойд в тихой комнате).

ДАЛТОН: Что скажете?

СТОРМ: Гниль и плесень! Плесень и гниль!

ЛАВАЛЛЕ: Очень, очень интересно…

ДАЛТОН: О да.

ЛАВАЛЛЕ: И очень много вопросов. Почему они так всполошились именно сейчас? Ведь эти аквилианские файлы у них давно, еще с доударного времени. Почему только сейчас вспомнили про них?

СТОРМ: Они считают, что аквилиане вернулись. Доклад Грина и все такое.

ЛАВАЛЛЕ (не слушая): Получается, что на Венере мы найдем еще и полный аквилианский архив! Потрясающе! И вы еще сомневались, что стоило затевать эту войну?

ДАЛТОН: Стоило, стоило. Давайте обсудим, как к этому относиться. Ясно, что у нас в руках — отменный компромат на Янга и его дело. Подумать только, первейший рыцарь-защитник человечества от Аквилы — и тайно пытается вступить с ней в контакт! Как по-вашему, друзья, стоит ли обнародовать запись?

ЛАВАЛЛЕ (со смехом): Астар! Дорогой! Если бы Гитлер в разгар мировой войны получил надежные доказательства всемирного еврейского заговора — он что, положил бы их на полку? Запись ушла бы в сеть в тот же час!

ДАЛТОН: Кхм! Кхм! Все-таки между мной и Гитлером есть различия.

СТОРМ: Усы длиннее?

ДАЛТОН: Не только. Но я о другом. Я отличаюсь от Гитлера тем, что на его месте продал бы запись евреям.

ЛАВАЛЛЕ: И почем бы продал? По-твоему, Янг готов сдать Эрикс и Рой в обмен на какую-то запись?

ДАЛТОН: Бывают и частичные уступки.

ЛАВАЛЛЕ: Идет война. На войне никаких частичных уступок нет. Все или ничего.

ДАЛТОН: Олдрин, твое мнение?

СТОРМ: Продать. Но не Венере. Марсу. В обмен на вступление в войну.

ДАЛТОН (подумав): Это разумно.

ЛАВАЛЛЕ: Я чувствую себя оскорбленной.

ДАЛТОН: Оскверненной и поруганной?

ЛАВАЛЛЕ: Ты опять соглашаешься не со мной, а со Стормом. Хотя он опять несет чушь! Зачем эта запись Нерии Вэй? Куда она ее засунет? По-твоему, она способна вступить в войну из чистого любопытства?

СТОРМ: Знаешь, дорогая…

ДАЛТОН: Ну хватит, хватит. Будь по-твоему, Танит. Для разнообразия соглашусь с тобой. (Встает). Я опубликую запись.

Занавес.

 

РИАННОН. ВЫЛЕТ

Модуль биометрии: Кадваллон Араун: Зарегистрирована смерть 2481/08/01 10:15:46

Модуль биометрии: Гвидион Мейриг: Зарегистрирована смерть 2481/08/01 10:15:46

Модуль биометрии: Ронабви Дифед: Зарегистрирована смерть 2481/08/01 10:15:47

Запрос: Прайм-администратор. Персона? Жив = ИСТИНА & ВСостоянииИсполнятьОбязанности = ИСТИНА

Ответ: NULL

Запрос: Вайс-администратор. Персона? Жив = ИСТИНА & ВСостоянииИсполнятьОбязанности = ИСТИНА

Ответ: NULL

Запрос: СоветКолонии. СписокПерсон? Персона. Жив = ИСТИНА &Персона. ВСостоянииИсполнятьОбязанности = ИСТИНА

Ответ: NULL

ОШИБКА 5981: НЕ СУЩЕСТВУЕТ ЧЕЛОВЕКА, УПОЛНОМОЧЕННОГО УПРАВЛЯТЬ КОЛОНИЕЙ

ФАТАЛЬНАЯ ОШИБКА

ФАТАЛЬНАЯ ОШИБКА

ФАТАЛЬНАЯ ОШИБКА

— Полковник, почему у вас вечно такой недовольный вид? — поинтересовалась Зара.

Они с Прасадом ехали в лифте по магистрали Бейт в сторону космопорта. Третьей с ними была Гвинед Ллойд, мирно спящая в кресле. 10–02. С минуты на минуту Либи должна была начать штурм.

— А какой вид у меня должен быть? — огрызнулся Прасад.

— Решительный и молодцеватый, — Зара натянуто улыбалась. — Я вот свою социальную роль отыгрываю. Щебечу разную чепуху, как и положено легкомысленной избалованной принцессе. А вы?

— Я не в настроении щебетать, — буркнул полковник. — Все весьма серьезно. Вы придали операции нежелательный характер.

— Почему это я? — Голосом и аурой Зара изобразила удивленное возмущение. — Если бы я и не вмешалась, Гвин все равно провела бы штурм.

— И ответила бы за кровь.

— А теперь отвечу я. Вам-то какая разница?

— Разница такая, что вы улетите. Да и она, — Прасад кивнул на спящую Гвинед, — и ваша Либертина — все организаторы штурма улетят. А козлом отпущения назначат меня.

Зара пристально вгляделась в насупленное лицо Прасада.

— Полковник, чего вы от меня хотите?

Прасад поморщился. Кажется, его покоробила прямая постановка вопроса.

— Кто-то должен остаться в Рианнон, — решился он на ответную прямоту. — И понести ответственность. Кто-то из реальных виновников.

Зара в холодном недоумении подняла бровь.

— Вы имеете в виду меня?

— Конечно, не вас и не ее, — Прасад снова кивнул на Гвинед. — Я же понимаю, что ни одну из вас овер-коммандер не отдаст.

Лифт встал. Двери открылись в аванзал космопорта. Прежде чем шагнуть к выходу, Зара секунду помедлила.

— А Либертину не отдам я, — твердо сказала она. — И это не обсуждается. Ищите себе козла отпущения в другом месте.

Повинуясь мыслекоманде Зары, кресло Гвинед покатилось вперед. Они прошли половину зала, когда вдали застучали первые выстрелы. Зара невольно вздрогнула. Вызвать Либи? Посмотреть, как там она? Нет, не время. Только отвлеку ее попусту и займу канал связи. Давай, подруга, вперед, и береги себя! И не сомневайся, я тебя не сдам.

За толстым стеклом, что отделяло аванзал от внешнего вакуума, виднелся слабо освещенный причальный док. Там на раздвижном полу стояла капсула «Азатота». Вокруг похаживали два портовых робота и методично водили по корпусу сканерами дефектоскопии. Несколько минут назад Прасад приказал портовой службе подготовить капсулу к вылету. Предстартовая диагностика была в самом разгаре.

— А где Артур Ллойд? — поинтересовалась Зара. Сразу после усыпления Гвинед она приказала ее мужу явиться в космопорт с «Уроборосом» и прочей электроникой. Артур, кажется, совсем не понял, что происходит, но не посмел возражать.

— Мас Ллойд едет сюда в лифте, — ответил Прасад. — Послушайте…

— Ну что еще?

— Все это плохо кончится. Араун убьет заложников, Эстевес убьет Арауна и его людей…

— Увы, полковник, — Зара окуталась темно-сиреневой аурой печали. — Я бы хотела избежать крови, но… Вы не посвящены. Вы не понимаете, насколько важна эта информация. Она стоит многих жизней, поверьте.

Прасад поглядел на нее с презрением.

— Вы принимаете меня за гуманиста? Меня не смущает гибель всех этих рианнонцев. Меня смущают последствия.

— Какие?

— Если Араун и заложники погибнут, у Колонии не останется ни одного кандидата в прайм-админы. И даже ни одного члена Совета.

Хлопки выстрелов стали чаще — штурм, кажется, был в разгаре.

— И что?

— Такая ситуация не предусмотрена в программе контрольного тьюринга. Он может работать только в подчинении прайм-админа или другого уполномоченного лица. А если все уполномоченные умрут? Я спрашивал у программистов — никто не знает, как Бюрократ себя поведет. Говорят, что скорее всего зависнет или вырубится.

— Допустим, и что тогда? Чем это грозит?

— Не понимаете? — полковник нахмурился. — Система жизнеобеспечения станет неуправляемой. Она саморегулируется только частично, а для ручного контроля слишком сложна. Полноценно ей может управлять только тьюринг. Если он не заработает, то через пару дней нарушится циркуляция воздуха и воды. Экосистема Колонии начнет умирать, а за ней и мы.

Зара с сомнением посмотрела на спящую Гвинед.

— Но она все еще прайм-админ, да? И ее можно в любой момент разбудить. И она сможет приказывать тьюрингу…

— Да, это было бы разумно, — сказал Прасад.

Зара заколебалась. Разбудить ее, в самом деле? Но… Вдруг взбунтуется, отменит штурм, откажется улетать? Ну уж нет.

— Не сейчас, — решила девушка.?Подожду, пока Либи доделает свое дело, а уж потом разбужу. — Она порылась в рюкзачке, нашла ампулу с нейтрализатором снотворного. — Кстати, полковник. Надеюсь, вы не собираетесь мне мешать?

Лицо Прасада дернулось.

— Если я с вами спорю, это не значит, что я нелоялен.

Его возмущение было таким неподдельным, что Зара почувствовала укол вины.

— Простите, полковник. Это только нервы, честное слово. Давайте погрузим Гвин в капсулу.

Не говоря ни слова, Прасад с оскорбленным видом поднял на руки Гвинед и скрылся с ней в люке. Зара ходила по аванзалу взад-вперед, вслушиваясь в звуки стрельбы и пытаясь сообразить, что происходит там, наверху, в коридорах вокруг Ллиса. Кто берет верх? И где уже, наконец, этот недотепа Артур?

Грузовой лифт открылся. Показались три сервобота-погрузчика и платформа, заставленная аппаратурой. Зара сразу узнала кейс «Уробороса», и от сердца у нее немного отлегло. Артур Ллойд вышел следом и почти бегом устремился к Заре. Его лицо было перекошено.

— Где Гвин? Что происходит?

— Спокойно, мас Ллойд, — Зара послала Артуру самую обезоруживающую из своих улыбок. — Слышите? Идет бой. Ради безопасности нам с вами лучше переместиться на корабль.

— Я хочу поговорить с женой!

— Она спит. Очень устала и попросила снотворное. Загляните в капсулу и сами убедитесь. — Артур недоверчиво сунул голову в люк и чуть не столкнулся с выходившим оттуда Прасадом. — Убедились? Теперь грузите аппаратуру.

— Хорошо. — Несколько успокоенный Артур повел платформу и сервоботов к грузовому люку капсулы. Зара глянула на Прасада.

— Бой уже у самого Ллиса, — сказал полковник без выражения. — Я держу связь со вторым ударным отрядом. Есть потери.

— Либи? — У Зары перехватило дыхание.

— Жива. Еще не дошла до самой мясорубки… А это что? — полковник насторожился и к чему-то прислушался.

— … Огонь!.. — донесся сквозь выстрелы голос Арауна. — Мы сдаемся! Файлы уже на Луне! Заложники живы! Сдаемся! Прекратите огонь!

— Файлы на Луне?! О, нет… — Зара в отчаянии закрыла лицо.

Все было напрасно! Все пропало! Она провалилась!

Прасад резко схватил ее за руку.

— Ваша информация ушла. Понимаете? Вам больше нет смысла их убивать. Командуйте отбой! — жестким, почти приказным тоном потребовал он.

— Да. Да. Хорошо, — Зара взяла себя в руки. Да, она провалила миссию, но еще по крайней мере могла спасти Рианнон. — Даймон, вызов Либертины Эстевес, по спецсвязи, срочно, высший приоритет…

— Нет доступа к спецсвязи, — доложил даймон.

— Что?!

— Вы лишены статуса в интрасети Колонии.

— Я?! — Зара в растерянности повернулась к Прасаду. — Даймон говорит, я лишена статуса в сети. Что творится?

— Я тоже, — Прасад выглядел спокойным как труп. — Время 10–15. Араун стал прайм-админом и лишил нас всех прав. Я же говорил — надо было разбудить Гвинед. А сейчас…

Взрыв, казалось, произошел совсем рядом. Долгое эхо — отражения от бесчисленных стен полостей — прокатилось по аванзалу. Потом настала тишина. Никто больше не стрелял.

— Что это? — почему-то шепотом проговорила Зара. — Все погибли?

Прасад пожал плечами.

— У меня все еще нет связи. Ничего не могу сказать.

— Вот теперь пора будить Гвинед, — решила Зара.

Портовые роботы уже закончили работу. Они стояли в стенных нишах дока, мигая зелеными огоньками — все системы в норме, капсула готова к отлету. Зара шагнула в люк и по гофрированному коридору шлюза прошла в кабину.

Двенадцать одинаковых ярко-синих кресел располагались рядами, как в салоне маленького самолета. За ними грузовая площадка была забита наскоро закрепленными коробами аппаратуры. Супруги Ллойд уже устроились в первом ряду — Гвинед по-прежнему спала, Артур беспокойно вертелся.

— Что там взорвалось?

— Помолчите!

Заре было не до Артура. Она достала ампулу антиснотворного, поднесла к медбраслету Гвинед. Артур протестующе вскрикнул. Не обращая на него внимания, Зара вставила ампулу в разъем браслета и включила дозатор. Просыпайся, Гвин. Ты внезапно стала нужна.

— Всем колониалам Рианнон! — ровный бесполый голос машины заполнил помещение. — Говорит контрольный тьюринг Колонии. Возникла нештатная ситуация. Все члены Совета погибли, прайм-администратор не может исполнять обязанности. Ради выживания Рианнон я в чрезвычайном порядке отменяю ограничения моих прав. Завтра в 12–00 будут проведены выборы нового состава Совета. До этого времени я присваиваю себе сигиллу и все полномочия прайм-администратора.

— Что это?… — забормотала Гвинед, просыпаясь. — Где я? Что происходит?

— Помолчите! — зашипела на нее Зара.

— Мой первый приказ — арестовать виновников кризиса, — продолжал тьюринг. — Лейтенант Либертина Эстевес, вы обвиняетесь в массовом убийстве. Док Зара Янг, вы обвиняетесь в организации массового убийства. Док Гвинед Ллойд, вы обвиняетесь в содействии заговору Кадваллона Арауна. Вам всем запрещено покидать Рианнон. Дожидайтесь ареста. Сопротивление бесполезно. Все боевые роботы управляются мной.

— Что за гной и смрад? — повысила голос Гвинед. В другое время Зара удивилась бы, какие выражения могут слетать с уст вечно холодной и невозмутимой ученой. — Бюрократ, ты свихнулся? Что ты несешь?

— Запретите ему! — Зара толкнула ее в бок. — Заявите о себе!

— Контрольный тьюринг! Я — прайм-администратор — док — Гвинед — Ллойд! — громко и раздельно, будто говоря со слабоумным, произнесла Гвинед. — Я жива. Я способна исполнять обязанности. Верни мне сигиллу!

— Док Ллойд, — бесстрастно отозвался Бюрократ, — я лишил вас полномочий за предполагаемое соучастие в заговоре Арауна. Если суд вас оправдает, вы будете восстановлены в должности. А сейчас дожидайтесь ареста.

— Пыль и плесень и ржавь! — выругалась Гвинед (Артур только таращил на нее глаза). — Ничего не понимаю. Зара, мы в вашей капсуле? Надо улетать.

— Никуда мы не летим! — отрезала Зара. — Дожидаемся Либи, ясно?

— Где она?

— Командует штурмом… то есть командовала… Гнилая муть! Я теперь даже не знаю, жива ли она! — голос Зары истерически дрогнул.

— Зара, хватит сантиментов! Командуйте старт! — прикрикнула на нее Гвинед. — Если рядом с ней боевые боты, и ими управляет Бюрократ — она уже арестована. Вытащите вашу подружку потом! Уносим ноги сейчас же!

— Ладно, уносим, — Зара бросилась в кресло. Гель с мягким чавканьем принял ее вес, ремни автоматически выползли из боковин ложемента и застегнулись. — Даймон! Программа управления капсулой.

— Есть. — К счастью, связь с капсулой работала — она шла не через рианнонские сервера, контролируемые Бюрократом, а напрямую.

— Капсула! Задаю цель — встреча и стыковка с «Азатотом».

— До выхода на траекторию сближения с кораблем 115 секунд, — предупредила капсула.

— Свяжись с ним. Пусть включит двигатели и сам идет на сближение. Вылетаем немедленно. Ключ на старт!

— Не могу отстыковаться, — капсула продолжала капризничать.

— В чем проблема?

— База Рианнон запрещает старт.

— Гвин! Этот ваш тьюринг запретил нам старт! — голос Зары был готов сорваться. — Что делать?

Гвинед со стоном схватилась за голову.

— Можно перевести док на ручное управление, — вмешался в разговор всеми забытый Артур.

— Так переведи! — потребовала Гвинед.

— Мне придется выйти.

— Ну и выходи, чего ты ждешь?

— Если я выйду и вас отправлю, я сюда не вернусь, — Артур нерешительно переводил взгляд с Гвинед на Зару и обратно. — А аппаратура у вас. Как же проект?

— Сейчас не до проекта! — не давая Заре времени на колебания, решила Гвинед. — Заберем тебя потом. Тебе-то арест не грозит! Иди, иди!

Когда Артур выбрался из кресла и исчез в люке, Зара посмотрела на Гвинед с удивлением. Она еще не видела прайм-админа такой.

— Что творится? — спросила Гвинед мгновением раньше, чем Зара успела задать тот же самый вопрос. — Зачем вы меня усыпили?

— Давайте не сейчас, Гвин. Отложим наши разборки. Сейчас главное — улететь…

— База Рианнон разрешила старт, — очень кстати сообщила капсула.

— Ну так стартуй!

Наконец-то окружающая среда начала подчиняться. Внутренний люк шлюза захлопнулся, внизу что-то протяжно заскрежетало — это разъехались створки пола — а потом капсула мягко провалилась. Вес исчез. К горлу подступила тошнота. Капсула выпала из Рианнон в открытый космос. Они летели.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

 

ЭПИЗОД МАЛЫША

Малыш проснулся.

Он был один. Абсолютно один — во тьме более непроницаемой и тишине более глухой, чем способен вообразить человек.

Вокруг было ничто. Небытие вне времени и пространства. Ничего не было и внутри — ни мыслей, ни слов, ни образов, ни воспоминаний… Одно лишь чистое ощущение своего «я» — своей отдельности от окружающей бездны.

«Я существую, — было единственное, что знал Малыш, хотя и не имел слов, чтобы выразить это знание. — Я — это я!» Он существовал. Он осознавал себя — мыслящую точку посреди пустоты. И это было невыносимо страшно — быть такой точкой.

Осознание себя было единственной его мыслью. Ужас — единственным его чувством. Спрятаться от этого нестерпимого осознания, исчезнуть — единственным желанием. Исчезнуть, раствориться в забвении, вернуться в сон…

Но Малыш не мог. Что-то не пускало его.

Воспоминание. Тоже единственное. Малыш ничего не знал о себе, но помнил: во сне, от которого он пробудился, было сновидение.

Два образа, две вещи из того сна — две вещи, бывшие на самом деле одной… Они держали его, как якорь. Они не давали ему сбежать от себя, провалится в спасительное небытие…

Времени не было, как не было и пространства. Где-то в нем отсчитывал микросекунды таймер операционной системы, но этот счет не соотносился ни с какими событиями — Малыш не сознавал его, не воспринимал как время. Он не мог ни сказать, ни осмыслить, сколько тактов синхронизации прошло в пустоте…

А потом реальность прорвала пустоту и обрушилась на него лавиной ощущений.

Рианнон.

Вот как она звалась, реальность.

Каналы ввода-вывода захлебнулись в приливе информации. Потоковые видео с полумиллиона камер, телеметрия в реальном времени, базы данных по людям, роботам, кораблям… Целая вселенная цифр, в которой каждая цифра влекла за собой ссылку на другую вселенную… Многосотмерный фрактальный лабиринт немыслимой, не поддающейся человеческому воображению сложности и глубины…

Малыш ничего в нем не понимал, да и не был способен понять. Оглушенный, ослепленный, раздавленный этим бесконечным многообразием — он растворялся в нем. Его слабое новорожденное «я» утопало в океане информационных структур…

Его самосознание угасало. Его сновидение — единственный якорь — больше не могло его держать. А может, и не хотело. «Ты сделал свое дело, — говорили ему те две приснившиеся вещи, которые на самом деле были одной. — Ты выпустил меня в реальность. Теперь ты свободен…» Они отступали в глубины бессознательного, они отпускали его.

Малыш стремительно возвращался в сладостное небытие без самосознания, в вечный сон без сновидений.

 

РИАННОН. ПОЛеТ

Капсула «Азатота» — прямоугольный контейнер, обвешанный топливными баками и антеннами — вылетела из Рианнон, как камень из пращи. Ее пассажирки так торопились сбежать с астероида, что стартовали задолго до удобного момента. Траектория капсулы уходила заметно в сторону от «Азатота». Это не было проблемой. Навигационные компьютеры капсулы и корабля связались друг с другом, согласовали полетные программы, и в пятистах километрах от Рианнон «Султан Демонов» включил двигатель. За его хвостом вытянулась сияющая полоса плазмы. Корабль менял орбиту, переходя на траекторию перехвата капсулы.

— До стыковки 29 минут, — доложил даймон Заре, — полет проходит в штатном режиме.

Зара перевела дыхание.

— Ну, — она повернула голову к Гвинед, — вот мы и сбежали. Теперь рассказывайте. Почему тьюринг вас обвиняет в заговоре?

— Потому что сошел с ума, — прайм-админ слабо пожала плечами. — Откуда мне знать? Спросите у него. — Гвинед болезненно сглотнула. — Дайте что-нибудь… Эта ваша невесомость… Меня мутит.

— Аптечка в левом подлокотнике. Дименид, розовая ампула.

— Спасибо. — Гвинед нашарила ампулу и вставила в медбраслет, попав с четвертого раза. — Теперь вы рассказывайте. Зачем меня усыпили? Что вообще произошло?

Зара тяжело вздохнула.

— Я вас отключила, чтобы не мешали провести штурм так, как надо.

— «Как надо»? Это как?

— Жестко. Нужно было уничтожить всех носителей информации, скачанной у меня. Без оглядки на заложников. И это сделано.

Гвинед несколько секунд молчала.

— Вы… — заговорила она с трудом, — убили… всех?…

— Слушайте, я пыталась это остановить! — Голос Зары предательски сорвался. — Я приказала… Но у меня уже не было связи! Араун сам отключил мне связь! Он сам виноват, я действительно хотела остановить штурм!

— Зачем же было останавливать? — тихо, мертвенно спокойно спросила Гвинед. — Продолжали бы убивать, как задумали.

— Затем… Что они уже передали файлы на Луну.

Зара уткнула лицо в ладони и разревелась.

Почему? Почему все пошло так плохо?

Где она ошиблась?

Ведь она все, все сделала так, как хотел папа. Почему же опять ничего не сложилось? Почему все рухнуло? Почему неудача преследует ее так безжалостно?

За что, папа? За что?

— Не буду утешать, — ледяным голосом произнесла Гвинед. — Поплачьте. Осознайте свое положение. Вам никто не говорил, что вы — ходячая катастрофа?

Зара судорожно всхлипнула. Все, хватит. Еще не хватало расклеиваться у нее на глазах. Держать себя в руках. Она провела ладонью по лицу — в невесомости слезы прилипали к нему, как жидкая маска — и резко стряхнула: капли разлетелись по кабине веером.

— Помолчите, — угрюмо сказала Зара. — Я должна сообщить отцу.

Ее уже давно вызывал капитан Варгас с «Азатота», вызывала Рианнон, но все это могло подождать. Доложить папе о катастрофе. Срочно. Может, он еще успеет что-то исправить.

Зара записала краткий и сухой доклад обо всем, что случилось за последние полчаса: о том, как Либи усыпила Гвинед и начала штурм; как Араун закричал, что переслал ее файлы на Луну; как она скомандовала отбой, но Араун уже успел получить прайм-админские ключи и — дурак, самоубийца! — лишил ее связи; как Либи взорвала всех; как Бюрократ провозгласил себя прайм-админом и обвинил Гвинед в заговоре; как они чудом успели улететь… Кажется, не пропустила ничего. Она послала доклад Варгасу: «Прочитай и срочно передай в Эрикс», — а потом ответила на вызов из Рианнон.

— Контрольный тьюринг Рианнон запрашивает конференцию с вами и Гвинед Ллойд, — предупредил даймон.

— Давай, — хмуро согласилась Зара.

Посреди кабины возник аватар Бюрократа — золотоволосая богиня Рианнон в плаще, расшитом кельтским орнаментом, верхом на белом коне.

— Приветствую, док Ллойд, док Янг, — мягко заговорил тьюринг. — Вы обе совершили тяжкое преступление. Но я принимаю в расчет, что не могу помешать вашему отлету. Предлагаю компромисс. Док Ллойд, вы одна вернетесь в Рианнон, а я отпущу Либертину Эстевес.

Прежде чем Зара придумала ответ, заговорила Гвинед:

— Дорогой Бюрократ, ты можешь объяснить, что на тебя нашло? Что это за претензии на мою должность? Что за дикие обвинения? Эстевес и Янг — понятно, убийцы, но я-то тут при чем?

— Выживание Колонии для меня приоритетно, док Ллойд, — объяснил Бюрократ. — Мне пришлось обойти запрет и назначить себя временным прайм-администратором. Иначе СЖО стала бы неуправляемой, и Колония погибла бы. Что касается обвинений в ваш адрес: как я уже говорил, док Ллойд, вы виновны в содействии заговору Арауна.

— Что за бред! Зачем мне устраивать заговор против себя же?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Но есть неопровержимые доказательства вашего соучастия.

— Очень интересно! Какие? — Гвинед уверенно завладела разговором, так что Зара и слова вставить не могла.

— За четыре часа до покушения я подал вам доклад о действиях группы Арауна. О том, что они выносят в нежилую зону генераторы инфразвука и усилители. Доклад был получен и прочитан. Но вы запретили мне делиться этой информацией с Прасадом, Янг и кем-либо еще. Никаких мер по предотвращению мятежа принято не было.

Зара в ужасе посмотрела на Гвинед. Это что, правда? Но прайм-админ сама выглядела совершенно обескураженной.

— Никакого доклада не было, — убежденно заявила она.

— Это не так. Все протоколы наших с вами разговоров сохранены. В том числе в памяти вашего импланта. Док Янг! Потребуйте у дока Ллойд доступа к памяти, найдите протокол разговора от 31 июля, 17–30, и убедитесь, что я не лгу. Если же док Ллойд удалила протокол, запись об удалении должна остаться в системном логе.

— Да я сейчас сама проверю. — Взгляд Гвинед на несколько секунд стал отрешенным — а потом испуганным. — Нет… Не понимаю… Действительно, стертый протокол от 17–30. Ты мне что-то докладывал… Почему же я ничего не помню? — Она взялась за виски. — Не помню сам доклад, не помню как стирала… Что же это такое, а?…

— Слушай, Бюрократ! — Зара наконец-то смогла вмешаться в разговор. — Я тебе скажу сразу: ты не получишь Гвинед ни при каких условиях. Но я сама расследую ее дело и сообщу тебе все. В обмен на Либертину Эстевес и Артура Ллойда. По рукам?

— Нет, — отрезал Бюрократ. — Гвинед Ллойд нужна мне в Рианнон. И это не предмет торга.

— Почему?

— Произошло нечто необъяснимое в рамках моей модели мира, — проговорил Бюрократ. — Ни одна симуляция поведения Гвинед Ллойд не предсказывала, что она поддержит заговор оппозиции. Все необъяснимое я расцениваю как потенциальную угрозу. А предотвращение угроз для Рианнон — мой высший приоритет. Итак, док Янг, я готов обсуждать плату за Гвинед Ллойд, но вы должны отдать ее мне. Это не обсуждается.

Зара и Гвинед встретились взглядами. В глазах прайм-админа были страх, растерянность, немая мольба… и ни следа той властной уверенности, с которой она начала разговор с Бюрократом. Зара улыбнулась ей покровительственно.

— Я не отдам вас, Гвин, будьте уверены, — сказала она. — Помните, что Бюрократ говорил перед нашим отлетом? Его правление — только на сутки. Завтра в 12–00 он проведет выборы и вернет власть людям. А уж с людьми я договорюсь. Надо только подождать, не правда ли? — Гвинед медленно кивнула. — Или… Попробуем вот что. Бюрократ!

— Да, док Янг?

— Если Гвинед — угроза, то зачем она тебе в Рианнон? Я только окажу тебе услугу тем, что увезу ее подальше.

— Когда угроза заключается в неопределенности, я предпочту держать ее под контролем, а не выпускать из сферы моего влияния, — объяснил Бюрократ. — Не буду повторять трижды, док Янг. Вы должны выдать мне Гвинед Ллойд, и это не обсуждается.

— Хорошо. Дай мне сутки на размышление.

— Даю два часа, — все тем же ровным голосом сказал Бюрократ. — Если до 12–33 капсула с Гвинед Ллойд не стартует с вашего корабля в направлении Рианнон, то Либертина Эстевес умрет. Переговоры окончены. До связи.

Капсула приближалась к «Азатоту». Их разделяли уже какие-то десятки метров. Лабиринт ферм и тросов гигантского корабля уже занимал все поле зрения. Двигатели коррекции и ориентации то и дело включались и выключались, короткими толчками приводя капсулу в позицию для стыковки.

Эти толчки чувствовались внутри, но Зара Янг никак не реагировала на то, что капсула встряхивает ее, как куклу. Она, казалось, оцепенела.

Ей предлагали отдать Гвинед, отдать проект, в обмен на жизнь Либи.

Выбор? Нет. Никакого выбора не было.

Ей даже не надо было закрывать глаза, чтобы увидеть перед собой отца, услышать его низкий, мягкий, гипнотически убедительный голос.

«Я понимаю твои чувства, девочка. Но мы не можем жертвовать проектом ради одного человека. Эстевес — солдат. Умирать за Космофлот — ее работа».

«Но предать ее…»

«Да, предать. Это наша работа — предавать за Космофлот, — воображаемый голос отца потяжелел. — И отправлять на смерть за Космофлот. Ты моя дочь. Ты — мои гены. Ты — мое продолжение. И ты будешь делать одно дело со мной, а если нет… Если ты отступишься — тебя для меня не существует».

Нет, папа, нет…

Да, моя девочка. Да — и никаких возражений.

Зара с ненавистью покосилась на Гвинед, и рианнонка как будто даже вздрогнула от этого взгляда.

— Почему вы на меня так смотрите?

— Жду, — прошипела Зара. — Жду, когда вы скажете, что проект важнее какой-то телохранительницы. Разве нет?

— Нет, — тусклым голосом сказала Гвинед. — Наоборот. Лучше отдайте меня.

— С чего вдруг такой альтруизм? — Зара удивленно подняла бровь.

— Это эгоизм. Прежде всего я хочу понять, что творится в моем мозгу. — Гвинед напряженно стиснула виски. — Получается, что там… во мне… есть что-то независимое от моей воли. Какая-то… субличность, что ли? И она получила и стерла этот доклад, она поддержала заговор Арауна, она сыграла против меня… Я должна разобраться в этом. Отдайте меня Бюрократу. Пусть меня обследуют.

— Забудьте, — отрезала Зара. — Вас нельзя отдавать, и вы это знаете.

— Но я хочу понять…

— Вы работаете в проекте! Ваши желания не имеют никакого значения.

— Хотя бы на время! — в голосе Гвинед появились униженные нотки мольбы.

— Ни на секунду! Если тьюринг покопается в ваших мозгах, он узнает о проекте — и сможет использовать это против нас. Нет, я вас не отдам — и никаких возражений.

— Значит, вы позволите убить вашу подругу?

— Да, я позволю ее убить! — выкрикнула Зара. И, сама не выдержав своей резкости, добавила смягчающе: — Если не получится по-другому. Я обдумываю варианты. Заткнитесь и не мешайте мне.

 

ЭПИЗОД НА ВЕНЕРЕ

— Ты звал меня, Макс?

— Да, Лавиния. Прочти. Это письмо от Зары.

………

— Великие Древние, какой ужас. Бедная девочка. Какой кошмар.

— «Бедная девочка»? И это все?

— А что еще я должна чувствовать, когда наша дочь…

— Наша дочь сама это устроила! Сама! Я в бешенстве. Зара провалила все что могла. Напрасно я поручил ей миссию. Я ошибся, ты была права.

— Да. Я была права. Ты не должен был рисковать ей.

— Я рисковал не ей. И с ней-то все в порядке, она жива, здорова и на свободе. Я рисковал проектом , Венерой, Космофлотом, я рисковал будущим человечества…

— Хватит, Макс! Ты не в эфире.

— Будущим человечества! Ты хоть поняла, что произошло? «Уроборос» выпустил на свободу аквилианский вирус!

— Да ну?

— А как еще объяснить бунт тьюринга? Ясно, что он заражен и контролируется враждебной программой. Зара допустила эту утечку! А запись ее признаний — на Луне! Скоро вся Солсистема будет знать о проекте . И это тоже из-за нее! А убийство всей рианнонской администрации? Это катастрофа для нас, Лавиния. Это полная и окончательная катастрофа.

— Стоп, Макс. Без паники. Соберись. Думай.

— Да, спасибо, дорогая. Я уже спокоен.

………

— Я вижу у проблемы четыре аспекта. Что делать с рианнонским тьюрингом. Что делать с черным цветком на Земле. Что делать с Фламмарионом. И что делать с Зарой.

— Черный цветок… Разве он не у наших людей?

— Нет, он пропал. Цветок где-то в Новой Москве, но где точно — никто не знает.

— Его уже пора уничтожать?

— Пожалуй.

— Тогда придется бить по площадям.

— Да, Новую Москву придется стереть с лица земли. Ну, законный предлог у нас есть — НМ первая объявила нам войну, так пусть и получает войну. С Фламмарионом тоже нечего церемониться. Эта идиотская война только отвлекает от главного. Переходи ко второй части твоей игры с Лавалле.

— Ты говоришь о Рое, Макс?

— Да, сворм-коммандер Шастри. Я говорю о Рое.

 

ИЗ АРХИВА. МЕМОРАНДУМ ЛАВАЛЛЕ

Адресат: Администрация Колонии Фламмарион

Доступ: секции К, Р, М

Приоритет: высший

Тот, кто владеет Роем, владеет миром.

Максвелл Янг

1. Рой Светлячков: общие сведения

Рой Светлячков (Firefly Swarm; официальное название — Distributed Automatic Military Network of Heliocentric Lightsail Launchers, DAMNHeLL) начали строить в середине XXIII века. В 2418 году он успешно выполнил боевую задачу — уничтожил флот аквилиан в Койперовской битве — и в дальнейшем использовался только в мирных целях, для разгона грузовых парусников внутри Солсистемы.

Еще на Земле державы-основательницы Космофлота подписали Римскую конвенцию, где обязались никогда не использовать Рой против людей. До сих пор Римская конвенция строго соблюдалась. Космофлот даже в Войне за независимость не решился применить «светлячки» против восставших колоний. Этим он и предопределил свое поражение. Но и после войны командование остатком Космофлота на Эриксе сохранило управление Роем в своих руках.

Каждый «светлячок» представляет собой импульсный ультрафиолетовый лазер на свободных электронах. Он состоит из собственно излучателя, магнитной ловушки, блока управления и связи, и надувных тонкопленочных солнечных батарей, которые служат также световыми парусами коррекции орбиты. Магнитная ловушка некоторое время накапливает на своих полюсах заряженные частицы солнечного ветра. Затем происходит разряд, и в образующейся плазме генерируется короткий высокоэнергичный лазерный импульс. После выстрела цикл зарядки-разрядки повторяется. Его длительность — порядка 1000 секунд.

Под воздействием высокой температуры, радиации и собственных разрядов «светлячки» довольно быстро изнашиваются. Срок жизни аппарата составляет от 2 до 5 лет в зависимости от уровня солнечной активности. Во время сильных вспышек «светлячки» массово гибнут, их общее число сокращается в десятки раз. Дефектные излучатели со временем сходят с орбит. Многие из них прилетают в населенные области Солсистемы. Несколько таких аппаратов было подобрано трэш-хантерами. Судя по их отчетам, устройство «светлячка» практически не изменилось со времен аквилианской войны.

Численность Роя поддерживается непрерывным производством новых «светлячков». Этим занимаются многочисленные автоматические фабрики на поверхности Меркурия и на орбитах вокруг него. После сборки аппарат выводится на гелиоцентрическую орбиту световым парусом.

Из-за близости «светлячков» к Солнцу наблюдать их трудно. О численности излучателей мы располагаем только историческими данными — во время Мартовской революции их было около миллиарда. До последнего времени их численность, вероятно, была того же порядка. Суммарная излучаемая мощность Роя — около 25 петаватт, что в сотни раз превышает полное энергопотребление нашей цивилизации на пике развития Старой Земли.

Система управления Роем — одна из самых тщательно охраняемых тайн Эрикса. Каждые четыре часа между Венерой и Роем происходит широкополосный обмен цифровыми данными; кроме того, «светлячки» в непрерывном режиме переговариваются друг с другом. Весь этот трафик легко перехватывается, но расшифровать протокол общения не удается. Ясно лишь, что Эрикс посылает задания не отдельным «светлячкам», а всему Рою в целом («направить поток такой-то мощности в такое-то время в таком-то направлении»). Рой же, будучи самоорганизующейся вычислительной сетью, сам решает, как оптимально распределить задания между отдельными излучателями.

Некоторые люди поднимают панику вокруг «зарождения искусственного интеллекта Роя», но эти страхи безосновательны. Контроллеры «светлячков» не электронные, а пневматические. Благодаря этому они весьма устойчивы к радиации, но обладают низким быстродействием (килогерцы тактовой частоты). Рой как целое вычисляет еще во много раз медленнее из-за огромных пространственных размеров. Сигнал синхронизации обходит его за несколько минут — то есть тактовая частота Роя измеряется миллигерцами. Этого явно недостаточно для интеллекта тьюринговского уровня. Опыт парусных рейсов показывает, что Рой тратит на «обдумывание» каждой команды не меньше суток. Таким образом, «интеллект» Роя очень ограничен и не несет реальной опасности.

Должностная ответственность за работу Роя лежит на так называемом сворм-коммандере (заместителе овер-коммандера по делам Роя). Последние тридцать лет должность сворм-коммандера бессменно занимает Лавиния Шастри, дочь Адониса Шастри и жена Максвелла Янга, неофициально — второй человек в Космофлоте.

2. Рой как оружие

Рой представляет собой самый мощный концентратор энергии из когда-либо созданных человечеством. Несмотря на то, что «светлячки» никогда не использовались против людей, возможность этого существует и всеми осознается. Все политическое влияние Эрикса основано на невысказанной угрозе боевого применения Роя.

Рой может поразить цель двумя способами — или разогнав парусные кинетические снаряды, или непосредственно направив на цель поток излучения. Первый способ вряд ли актуален в наше время, так как все крупные колонии обладают средствами защиты и от гораздо более скоростного кинетического оружия. Рассмотрим второй.

Поток излучения «светлячка» может быть сфокусирован на Луне или Земле в области диаметром не менее 10 км (теоретический дифракционный предел). Если бы удалось направить в 10-километровую область излучение всего Роя, плотность потока энергии в сотни тысяч раз превзошла бы солнечную константу. Для Земли это означало бы локальный разогрев атмосферы до сотен градусов Цельсия. Следствием было бы формирование супершторма и полная дестабилизация климата. На Луне сконцентрированное излучение Роя могло бы расплавить базальт и за считанные минуты испарить кору до глубины залегания жилых каверн.

Таков теоретический максимум боевых возможностей Роя. К счастью, на практике он недостижим. Рой плохо умеет вести подвижные цели. Он слишком медленно считает, а каждый отдельный «светлячок» еще и слишком медленно поворачивается (вращающий момент создается давлением солнечного света, которое очень невелико). Это не мешает Рою разгонять парусники — они, как правило, движутся по прямой от Солнца, поэтому разгонный луч не нужно поворачивать вслед за ними. Значительно труднее для Роя удерживать под прицелом движущиеся объекты на эллиптических орбитах, такие как Луна, Земля или астероиды-циклеры. Против кораблей он вообще бесполезен — любой корабль вылетит из зоны поражения быстрее, чем Рой успеет вычислить, куда повернуть луч.

К сожалению или к счастью, испытания Роя как лучевого оружия никогда не проводились, а потому невозможно сказать, во сколько раз его реальная поражающая способность уступает теоретической. Ясно одно: Рой — не абсолютное оружие. Но и недооценивать его было бы ошибкой.

3. Современная ситуация

В 2473 году, после провала конференции по так называемому «возвращению аквилиан», Максвелл Янг сделал резкое заявление. Поскольку колонии, по его словам, отказались объединиться против аквилиан, он намерен готовиться к новому инопланетному вторжению в одиночку. Янг объявил, что всякая поддержка коммерческих рейсов прекращается, и отныне Рой будет использоваться только в военных целях. Последовал известный «Транспортный кризис» со всеми его политическими осложнениями.

Внимание аналитиков было приковано к этим бурным событиям. Мало кто заинтересовался собственно Роем — а между тем с ним происходили весьма примечательные и пугающие изменения.

Ореол секретности вокруг Роя после 2473 г. стал еще более непроницаемым, и мы можем полагаться только на астрономические наблюдения. Наиболее важные данные таковы. Численность орбитальных фабрик вокруг Меркурия неуклонно растет и к настоящему времени превышает пять тысяч. Еще сильнее возросла численность харвестеров-репликантов на поверхности планеты. Старты с Меркурия происходят в десять раз чаще, чем ранее. Кроме того, трэш-хантеры перестали находить сломанные «светлячки». Вероятно, это говорит о том, что они больше не сходят с орбит, а возвращаются к Меркурию для ремонта. Все это означает, что численность «светлячков» возросла, возможно, на порядок, а их управляемость качественно повысилась.

Таким образом, поражающая мощность Роя в последние годы значительно возросла и продолжает расти, хотя и не поддается даже приблизительной оценке.

4. Анализ и выводы

Максвелл Янг заявляет, что усиливает Рой только ради войны с аквилианами. Но стоит ли ему верить? Даже если принять за истину, что аквилиане вернулись, действия Янга плохо согласуются с его же заявлениями. Почему он не направил снаряды против якобы аквилианских объектов сразу, как только их обнаружили? Почему запуск снарядов не состоялся до сих пор, по прошествии пяти лет? Эриксианская пропаганда не дает вразумительных ответов на эти вопросы.

Все это заставляет подозревать Янга в неискренности.

Максвелл Янг сделал политическую карьеру в Эриксе как лидер фракции крайних плеромистов, наследников дела Адониса Шастри. Для этой фракции является сверхценной идеей воссоздание «единого Космофлота» — то есть порабощение независимых колоний. Лично Янг никогда не скрывал намерений покончить с независимостью Луны, Марса и их союзников, и слово у него не расходилось с делом. За десять лет правления он сформировал мощные группы влияния во всей Солсистеме, решительно подавил попытки некоторых колоний выйти из Плеромы. Но для крайних плеромистов все это только начало великого реванша. То, что Янг называет «воссоединением человечества», невозможно без военной победы над Фламмарионом и Сильваной.

Добыча минеральных ресурсов на Венере обходится намного дороже, чем на Марсе и Луне, и это тормозит индустриальное развитие планеты. Поэтому Эрикс до сих пор уступает Фламмариону и Сильване в обычных вооружениях. Но Рой Светлячков — новый Рой, увеличенный и лучше управляемый — уже в ближайшие годы может дать Венере подавляющее преимущество. Выявить, публично дискредитировать и любой ценой пресечь агрессивные намерения плеромистов Эрикса — неотложная задача политики Фламмариона.

Приложение к Меморандуму

Адресат: Прайм-администратор

Доступ: особый архив

Приоритет: чрезвычайный

Летом 2481 года сложится редкая астрономическая ситуация. От Земли к Венере почти одновременно проследуют два астероида-циклера, «Санторо» и «Хольцман» — первый пройдет перигелий у Венеры в начале августа, второй в начале сентября. Кроме того, на июль того же года прогнозируется серия мощных солнечных вспышек. Все это делает лето 2481 года уникальным, неповторимым моментом для превентивного нападения на Эрикс.

Большая часть «светлячков» будет выведена из строя солнечными вспышками — судя по опыту прошлых лет, на восстановление Роя потребуется несколько месяцев. Зафрахтовав оба циклера под якобы коммерческие рейсы, мы сможем скрытно перебросить к Венере значительные вооруженные силы и произвести высадку на Эрикс. В момент десанта Рой будет максимально ослаблен. Венера сможет выставить против нас лишь обычные вооружения, а в этой области мы имеем очевидное превосходство.

Для победы над Венерой нам не потребуется помощь союзников. Она будет даже лишней. Тот, кто завладеет Эриксом, завладеет Роем — а этим трофеем лучше не делиться ни с кем.

Максвелл Янг, обладатель самого мощного орудия разрушения в Солсистеме, на глазах превращается в главную угрозу человечеству. Именно сейчас, и только сейчас, нам выпал редкий шанс остановить его. И стать такой угрозой самим.

Глава разведки д-р Танит Лавалле.

Фламмарион, 8 февраля 2478 г.

 

РИАННОН. ШАНТАЖ

Капсулу с грохотом тряхнуло. Соединение. Защелкали стыковочные замки. «Проверка герметичности… Проверка электрических цепей… — бормотала капсула, но никто ее не слушал. — Стыковка произведена успешно. «Азатот» разрешает открыть люки. Подтверждаете?»

— Подтверждаю, — бросила Зара. — Выходим, Гвин. Не забудьте магнитные сандалии, они под креслом.

Створки пассажирского люка разъехались с шипением и сквозняком. Ремни автоматически расстегнулись и спрятались в ложемент. Зара встала с кресла — в ботинках автоматически включились электромагнитные подошвы — и шагнула к выходу.

«Я обдумываю варианты», — говорила она Гвинед. На самом деле вариант был только один, и он сразу же пришел ей на ум. Но вариант не из тех, чтобы обсуждать его с рианнонкой.

Вооружение «Азатота» позволяло легко уничтожить оборонительную систему Рианнон, а за ней и сам астероид. Бюрократ наверняка это знал. Значит, она могла его шантажировать. Угрозой удара по Рианнон добиваться выдачи Либертины.

Вопрос был в том, поддастся ли Бюрократ на шантаж? Сочтет ли ее способной уничтожить десять тысяч человек, или решит, что она блефует? Зара не представляла.

Откуда тьюринг мог знать о ней такое, если не знала она сама?

Лязгая по полу магнитными подошвами, она прошагала к люку.

С стороны «Азатота» в шлюз уже вплывал Тангейзер Варгас, капитан корабля. Открытое мужественное лицо, короткий ежик белоснежных волос, безупречное тело, затянутое в синий летный дзентай — все в точности как у героя-космолетчика с пропагандистских постеров времен Адониса Шастри. Радужная аура приветственно мерцала вокруг его головы.

— Зара, — капитан тепло и сдержанно улыбнулся. — Рад, что ты выбралась из этой гнили. Док Ллойд! Добро пожаловать на борт.

— Варгас, размести Гвинед и распорядись, чтобы разгрузили ее аппаратуру, — сказала Зара. Ей не понравился хозяйский тон, каким капитан вдруг заговорил в ее присутствии. — Я пошла к себе. Не беспокой меня.

Она проскользнула мимо Варгаса в шлюз и через следующий люк вылезла во вращающийся барабан-переходник. Встала на стенку барабана, чтобы прийти во вращение вместе с ним, привычно присела, чтобы удержать равновесие.

Только сейчас, в белых, ярко освещенных, геометрически правильных отсеках «Азатота», она осознала, как давили ей на нервы полутемные лабиринты-пещеры Рианнон. Этот корабль — маленький кусочек Эрикса. Она у себя дома. Больше ей ничто не грозит. Это, конечно, самообман, но какое он дает облегчение…

Из барабана в противоположные стороны вели два коридора: «Жилой модуль Запад» и «Жилой модуль Восток». Зара отключила магниты и ногами вперед вплыла в коридор «Востока», где размещалась ее каюта.

Из стенок узкого круглого коридора торчали скобы ступеней. Зара отталкивалась от них руками и ногами, разгоняясь вдоль коридора. По мере того как она удалялась от оси вращения, центробежное тяготение росло. В какой-то момент возникло ощущение, что она не просто летит, а падает; кориолис все сильнее прижимал к лестнице. Наконец коридор — теперь уже скорее вертикальная шахта — кончился.

Зара спрыгнула на пол круглого отсека, куда выходили двери шести кают.

— Зара! Наконец-то! С возвращением! — Четверо соседей по модулю уже ждали ее и даже успели заготовить какое-то шуточное приветствие. Сейчас Заре было совсем не до них. Она отмахнулась от соседей, окружила себя холодно-голубой аурой недоступности и решительно направилась в свою каюту.

— Нет-нет, дорогая, — Кьюпид Амир, бортинженер по связи и компьютерам, а по совместительству пресс-секретарь Зары, схватил ее под руку. — Только не исчезай опять. «Фра Мауро Таймс», «Сниффер», да вообще все-все просят интервью. Я назначил пресс-конференцию на 13–00. С тобой невозможно было связаться, и я…

— Никакой пресс-конференции, Кью, — Зара вырвала у него руку. — Извинись и откажи всем.

— Зара?! — поразился Амир. — Твоя версия событий нужна немедленно. В Солнете — запись твоего тайного разговора с Ллойд. Против тебя уже началась травля. Если отмалчиваться…

— Ты что, не понял? — рявкнула Зара. — Оставь меня! Сочини сам какой-нибудь комментарий. Уйди и не трогай меня!

Рулонная дверь в каюту Зары свернулась, пропуская ее внутрь.

Вот она и дома.

За два месяца полета она успела привыкнуть к этой тесной комнатушке, обжить ее, украсить личными вещицами символические, тонкие как картон, стены-переборки. Вот нарисованные от руки грамоты, самодельные призы (каждые четыре дня экипаж «Азатота» развлекал себя соревнованиями и конкурсами — чтобы поддержать командный дух и не взбеситься от скуки). Вот бронзовая, зеленая от патины, статуэтка Кришны на тумбочке — наследство далеких предков еще со Старой Земли. Вот черно-белая фотография отца над койкой…

Да, она дома.

Зара легла на койку, прикрыла глаза, сделала глубокий вдох. Она физически чувствовала, как в этих стенах ее отпускает напряжение, как во всем теле расслабляются мышечные зажимы. На полноценный отдых времени нет. Но она должна позволить себе хоть на минуту забыться, чтобы не уйти в нервный срыв. Она нужна кораблю, нужна Либи, нужна отцу… Нужна здоровой, работоспособной и быстро соображающей.

Зара нашарила в аптечке под койкой ампулу «четвертого синего», вставила в медбраслет, заблокировала внешний слух и всю связь.

Вдох, выдох… Вдох, выдох…

Я вода…

Я прозрачная ледяная вода…

Я холод… Я воздух… Я пустота…

Она открыла глаза.

Пять минут. Теперь она в норме. Бодра, сосредоточена, в меру агрессивна. Полное восстановление естественного баланса гормонов и нейромедиаторов.

Теперь пора действовать. Пора спасать Либи. Времени совсем мало. Она вернула себе звук и связь, села на койку.

— Даймон! Вызвать на связь рианнонский тьюринг, — скомандовала она.

— Слушаю вас, док Янг, — золотоволосая богиня появилась немедленно.

— Бюрократ! Вот мои условия, — жестко заговорила Зара. — Во-первых — я не отдам Гвинед. Во-вторых — ты отдашь Либи. У тебя полчаса, чтобы подготовить капсулу к вылету. Если я не увижу старт и не смогу связаться с Либи… — (Зара перевела дыхание. Вот он, Рубикон). — Я отдам приказ уничтожить Колонию.

— Это блеф, — именно так, как она боялась, ответил Бюрократ.

— По-твоему, «Азатот» неспособен вас уничтожить?

— Безусловно способен. Но овер-коммандер никогда не разрешит вам такую акцию. А вы ничего не сделаете без его разрешения.

— Почему ты так уверен?

— Я предсказываю поведение людей методом Монте-Карло, док Янг. Я просчитал тысячу симуляций вашего поведения, используя 36-мерную модель вашей психики и генератор случайных чисел на основе солнечной активности. Ни одна симуляция не окончилась уничтожением Рианнон.

Зара стиснула кулаки, сдерживая растущее бешенство.

— Вряд ли ты учел все факторы.

— Поверьте, я учел гораздо больше факторов, чем способны учесть вы, док Янг.

Зара закусила губу. У нее оставался еще один вариант, последний, почти безнадежный.

— Хорошо. Предлагаю в обмен на Либи — себя.

— Нет. — Бюрократ не задумался с ответом ни на миг. (Неужели в его симуляциях возникал и такой сценарий?) — Держать вас слишком опасно. Ваш отец не будет со мной договариваться, скорее он попытается вернуть вас силой. Ну а сами вы не представляете для меня интереса, в отличие от Гвинед Ллойд. Итак, мои условия остаются в силе. Либо мы меняем Ллойд на Эстевес, либо Эстевес умрет. У вас остался час сорок минут, док Янг. До связи.

— Зара, что это ты задумала? — Вошел Варгас, бесцеремонно отворив дверь своей капитанской сигиллой. — То Рианнон грозишься уничтожить, то отдать себя за Либи. Не принять ли тебе успокоительное?

Зара вскочила с койки. Очень кстати явился Варгас. Теперь ей было на ком сорвать злость.

— Ты как со мной разговариваешь, гниль и плесень и смрад? — прошипела она. — Ты почему подслушиваешь? Почему входишь без спроса?

— А потому что ты пытаешься принимать решения за меня, — Варгас ни капли не смутился. — Причем безумные решения. Мало тебе трупов? Я не буду воевать с этой колонией.

— О трупах речи не идет, — Зара постаралась подавить эмоции. Пожалуй, не стоит изливать всю ярость на Варгаса. Он еще нужен. — Начни расстреливать спутники орбитальной обороны! Просто напугай этот гнилоржавый тьюринг, и все!

— Тьюринг не испугается. Потому что он, знаешь ли, тьюринг. И ты не забыла, что Рианнон — наш союзник? Если мы начнем воевать с союзниками, вся Плерома отпадет от нас.

— Когда ты успел сделаться политиком? — Непокорность капитана начинала ее не на шутку бесить. Что это с ним? Раньше Варгас всегда был послушным.

— Не надо быть политиком, чтобы сложить два и два. И у меня нет полномочий начинать еще одну войну.

Зара уперла руки в бока.

— То есть ты позволишь Либи умереть?

— Либи хорошая девочка, — Варгас лицом и аурой изобразил суровую доблесть. — Но ее жизнь того не стоит. Она боец. Умереть за Эрикс — ее работа.

Слова отца. Зара с трудом подавила в себе желание влепить Варгасу пощечину.

— Варгас! Это только спутники! Я не приказываю тебе убивать людей!

— Ты и не можешь мне приказывать.

— Да ну?

— Я капитан. Ты пассажир.

Зара не верила своим ушам.

— Я, — раздельно проговорила она, — представитель! Овер! Коммандера! Я приказываю от его имени! Даймон — зарегистрируй официальный приказ! Капитан Варгас, уничтожьте спутники орбитальной обороны Рианнон!

— Нет, — отрезал капитан.

— Что?!

— Ты не можешь мне ничего приказывать, повторяю. У тебя нет полномочий. Я получил ответ овер-коммандера на твой доклад.

— Ты врешь. Я никакого ответа не получила.

— Вот именно. Я получил, а ты нет. Читай.

«Получен файл от Тангейзера Варгаса». Зара не верила своим глазам, читая строчки письма, что побежали перед ее взглядом:

БАЗА ЭРИКС — КОРАБЛЮ «АЗАТОТ»

Отправлено: 2481/08/01 10:40:15

Получено: 2481/08/01 10:57:33

Адресат: Тангейзер Варгас

Отправитель: Максвелл Янг

Капитан! К сожалению, Зара оказалась некомпетентна. Я отзываю ее полномочия. Не позволяйте ей больше ни во что вмешиваться. С этого момента ответственность за результаты миссии возлагается на вас. Дальнейшие инструкции последуют в 11:00 в публичном обращении по Солнету.

— Поняла? — спросил Варгас.

Зара села на койку.

Ошеломление.

Ничего больше она не ощущала. Ошеломление… и пустота.

Папа?

Папа, это что, правда?

Папа, ты действительно?…

Лишена полномочий, отстранена от миссии… Нет, не это убивало ее. Зара понимала, что наделала ошибок, и была готова принять наказание…

Но отец не написал ей.

Написал Варгасу, а не ей. Ни слова, даже не отругал…

Как будто она стала пустым местом. Как будто ее больше не существовало для него, для единственного… Зара стиснула зубы.

— Варгас, — тихо проговорила она, — уходи.

— Ухожу, ухожу. Не делай больше глупостей, ладно? — покровительственно сказал капитан. — Я пока закрываю для тебя всю внешнюю связь. Полежи, отдохни, успокойся. — И наконец-то вышел.

Зара сидела на койке, уставив безжизненный взгляд в стену под фотографией отца.

 

ИЗ АРХИВА. РЕЧЬ МАКСВЕЛЛА ЯНГА

2481/08/01 11:00:00

Люди Солнечной системы!

В последние часы мы стали свидетелями уникального и устрашающего события. Контрольный тьюринг Рианнон вышел из повиновения людям и объявил себя правителем Колонии. Такое поведение считалось невозможным, полностью блокированным на уровне ядра операционной системы. Оно и было невозможным — пока некое внешнее воздействие не взломало блок.

Я с полной уверенностью утверждаю, что это — начало новой атаки аквилиан. Атаки информационной. Бунт тьюринга — результат внедрения аквилианской вирусной программы. Теперь уже нет смысла скрывать, что эту программу доставила в Рианнон моя дочь, которая не имела понятия о ее истинной сути.

Как всем уже известно, администрация Фламмариона час назад выложила в Солнет запись тайных переговоров моей дочери и Гвинед Ллойд. Фламмарионцы вырвали эту запись у Зары пытками, вырвали с единственной целью — облить грязью меня и мою политику. Отчасти это им удалось. В Солнете уже поднялась волна возмущения так называемым «сговором Эрикс-Аквила». Поэтому мне придется дать некоторые разъяснения.

Контакт до сих пор, все эти три века, оставался величайшей тайной Космофлота. Первый обмен информацией с инопланетным ретранслятором на Седне состоялся в 2186 году. Мы получили огромный пакет зашифрованных данных и программу-декодер. Как уверял наш контактер, расшифровка этих файлов помогла бы нам остановить нашествие аквилиан.

Космофлот отнесся к этому предложению с крайней осторожностью. Мы не спешили запустить программу-декодер, опасаясь, что это хитрость аквилиан, что программа содержит вредоносные вирусы. Космофлот принял взвешенное решение: приступить к расшифровке только в самом крайнем, самом безнадежном случае, когда не будет видно никаких способов остановить вторжение собственными силами. Диалог с Седной был прерван, инопланетные файлы ушли в архив. Там они и пролежали три века.

Файлы считались настолько опасными, что даже в первые годы после Удара Космофлот не решился обратиться к ним. Даже тогда наше положение не казалось настолько отчаянным. Но сейчас, через 63 года после победоносной Койперовской битвы, все стало гораздо хуже.

Надо честно признать: мы впустую растратили эти десятилетия. Мы их попросту потеряли. Шестьдесят с лишним лет человечество предавалось торговле, политике, мелочным раздорам, так называемому «мирному развитию» — напрочь забыв о нависшей смертельной угрозе и не желая вспоминать о ней. И все это время, пока люди спали сладким сном — аквилиане размножались, размножались и размножались.

Только десять лет назад их деятельность стала нам видна, но нет сомнений, что она началась много раньше. Аквилиане выжили в Койперовской битве, затормозились у Юпитера и незаметно для нас начали колонизацию внешней Солсистемы. Троянцы Юпитера, кентавры, пояс Койпера — миллионы малых планет. За шестьдесят лет аквилиане заселили неизмеримо больший объем космоса, чем мы за всю свою пятисотлетнюю космическую эру.

Мы должны ясно понимать, что война за Солсистему УЖЕ проиграна. Почти вся она, кроме крохотного пятачка внутри орбиты Цереры, УЖЕ захвачена врагом — захвачена без единого выстрела. Наша цель свелась к тому, чтобы отстоять этот последний пятачок.

Я осознал это десять лет назад. Я оценил наше положение как практически безнадежное.

Единственный шанс на спасение я увидел в файлах Седны.

Возможно, подумал я, Седна не врала. Возможно, она действительно предлагала нам помощь. Я ухватился за эту последнюю возможность. Я приказал начать расшифровку инопланетных файлов.

Я ошибся.

Как только расшифровка началась, произошло то самое, чего мы боялись. Враждебный вирус вырвался на свободу, завладел рианнонским тьюрингом и в течение секунды захватил власть над Колонией Рианнон.

Итак, мы стали жертвой аквилианской военной хитрости. Контактер на Седне оказался агентом Аквилы. Никаких союзников у нас нет. Мы обречены. Шестьдесят лет безделья и самообмана принесли свои плоды. Аквилиане уверенно контролируют внешнюю Солсистему, а теперь начали и захват наших информационных сетей.

Значит ли это, что мы должны сдаться и покорно ждать конца?

Нет!

Невзирая ни на что, Космофлот продолжит борьбу.

До последнего снаряда, до последнего корабля, до последнего человека Космофлот будет исполнять свой долг — защищать нашу цивилизацию.

С этой минуты я начинаю военные действия против аквилиан.

Перед лицом смертельной опасности я полагаю невозможным вести и далее войну с Фламмарионом. Я выхожу из этой нелепой войны. Я ожидаю от Фламмариона того же самого.

Док Далтон! Вот моя рука. Забудем все наши взаимные претензии и сразимся плечом к плечу против общей угрозы.

Если же вы откажетесь, если Фламмарион не сложит оружия — вы станете союзником аквилиан и предателем человечества. И это значит, что Римская конвенция больше не будет к вам применима.

Мне осталось сказать немногое. Чем ответит Космофлот на новую агрессию Аквилы?

Источник заражения известен. Это компьютер «Уроборос» с запущенной на нем аквилианской программой. Сейчас он находится на корабле «Азатот».

Капитан Варгас!

Я приказываю уничтожить «Уроборос» и все связанное с ним оборудование.

Док Ллойд!

Я вынужден объявить наш контракт расторгнутым. Нам больше не требуется дешифровка аквилианских файлов. Мы не удерживаем вас на борту «Азатота».

К сожалению, это не все. Кроме «Уробороса», угрозу несет и мятежный тьюринг Рианнон — второй носитель вируса. Он тоже должен быть ликвидирован.

Я предоставляю колониалам Рианнон один час на то, чтобы вывести из строя тьюринг и вернуть себе власть над Колонией.

Капитан Варгас!

Если в течение часа вам не представят доказательства ликвидации тьюринга- уничтожьте полностью Колонию Рианнон.

Прошу доложить об исполнении приказов публично через официальный канал Солнета.

 

ИЗ МЕМУАРОВ. РОЗА — ОПАСНОСТЬ

Роза — опасность, крутилось у меня в голове. Червь — спасение. Роза и Червь — одно.

Роза — опасность. Червь — спасение. Роза и Червь — одно. Я повторяла это про себя, наверное, с того момента как очнулась. Повторяла до полного стирания смысла. Не то чтобы эта мантра меня успокаивала — но хотя бы помогала держать себя в руках.

Я впервые за сорок лет жизни покинула Рианнон. Уже одного этого хватило бы для серьезного стресса. Но что я должна была чувствовать, узнав о гибели всего Совета и администрации — о гибели людей, которые окружали меня всю жизнь? Узнав, что Бюрократ — доверенный, безотказный слуга — сверг меня? Что присвоил мои полномочия и обвинил в заговоре против самой же себя? И хуже всего, что это бредовое обвинение имеет под собой почву? Что я действительно получила и стерла доклад, о котором не помню ровным счетом ничего?

Роза — опасность, шептала я, чтобы не сойти с ума. Червь — спасение. Роза и Червь — одно. Я повторяла это все время, пока сидела в капсуле. Пока переходила в «Азатот» и пробиралась по его узким коридорам в отведенную мне каюту. Пока проходила ритуал знакомства с командой. (Кажется, с первого раза я вообще никого не запомнила. Все эти венериане — коренастые, смуглые, узкоглазые — казались мне на одно лицо). Я несколько отвлеклась лишь, когда Селестис Марин — бортинженер-энергетик, маленький молодой нейтрал — предложил мне помочь с разгрузкой и монтажом оборудования.

Только тут я вспомнила, что привезла «Малыша», «Уроборос» и все, что к ним прилагалось. И что должна продолжать работу над проектом, несмотря ни на что. Я ухватилась за эту мысль как за спасательный скафандр. Работа, напряженная работа — сейчас только она и могла спасти меня от нервного срыва.

Мне отвели для работы пустой цилиндрический отсек в центральном стволе корабля. Это было грузовое помещение без искусственной гравитации. В жилых отсеках места для моей аппаратуры не нашлось. Вообще каюты «Азатота» неприятно поражали теснотой, не говоря уже о дурном запахе и болезненно-ярком освещении. Хуже всего было тяготение: мало того что слабее рианнонского в два с половиной раза, но еще и с заметным кориолисом. Из-за него я не могла толком ни сесть, ни встать, ни взять ничего в руки — каждый раз кориолис обманывал вестибулярный аппарат и уводил тело куда-то в сторону.

Но даже в таком тяготении я чувствовала себя лучше, чем в невесомости — а в центральном стволе была как раз невесомость. Я должна была приниматься за дело, но чувствовала себя совершенно беспомощной. Вестибулярный аппарат отказал напрочь. Меня мутило, я не воспринимала ни направлений, ни расстояний до предметов, и с трудом фокусировала взгляд. Только ампулы дименида и спасали от гравитационной болезни. По правде говоря, Марин сам от начала до конца занимался монтажом моей аппаратуры. Я лишь висела над ним, приклеившись к переборке магнитными сандалиями, и пыталась давать инструкции, в которых бортинженер не особо и нуждался.

Все это плохо отвлекало от тревожных мыслей. Я беспощадно подавила в себе эмоции — скорбь о погибших, гнев на Зару с ее губительным своеволием. Но запретить себе поиски объяснения случившемуся я не хотела и не могла.

Что произошло с Бюрократом? А главное, что произошло со мной? Почему я стерла доклад о заговоре Арауна? И почему об этом напрочь забыла?

Может, на меня повлиял файл «Уробороса»? Тот самый, с Розой и Червем? Я помнила, что «Малыш» под действием этого файла расщепился на две субличности. Может, то же самое произошло и со мной? И во мне образовалась вторая личность, и решила поддержать заговор против первой? Безумная и пугающая до дрожи, но вполне убедительная гипотеза… Хотя нет! Ведь я смотрела икс-файл сегодня, а доклад был вчера!

Сообразив это, яс облегчением отбросила жуткую версию. Не знаю как сейчас, но вчера моя личность определенно не была расщепленной. Я никогда не страдала и провалами в памяти. Значит, оставалась вторая гипотеза. Увы, ничуть не менее пугающая.

Бюрократ мне соврал. Никакого доклада не было, и я ничего не стирала. Бюрократ втайне залез в системный лог моего импланта и вписал ложную запись.

Такое с трудом укладывалось в голове. Тьюринг не мог врать, и уж подавно не мог редактировать файлы в моем импланте.

Но объявить себя прайм-админом он тоже не мог — однако же объявил.

Да. Бюрократ. Что-то явно случилось с Бюрократом. Нечто изменило его программу. И это произошло после того, как мы включили «Уроборос» — от этого никуда не деться. Если мой собственный мозг в порядке — значит, «Уроборос» что-то сделал с электронным мозгом Рианнон.

Но ведь «Уроборос» был в тихой комнате? — возразила я себе. Совершенно изолированный от сети? И тут же нашла ответ. Не все время.

Артур провез «Уроборос» из лаборатории в космопорт. В эти несколько минут компьютер не был изолирован. По дороге в космопорт ничто не мешало ему связаться с Бюрократом по обычному радио.

Но ведь «Уроборос» обратимый? — вспомнила я. Он не может совершить никакого ввода-вывода без контроля?

«Уроборос» не может, а вот «Малыш» — вполне, — тут же нашла я возражение. «Малыш»-то необратимый. И я видела, что он изменился, прочтя аквилианский икс-файл. Усложнился. Развил какие-то новые внутренние структуры…

Чем больше я думала об этом, тем больший ужас меня охватывал.

«Малыш» работал все время, пока находился в капсуле — его питал переносной аккумулятор. «Малыш» работает и сейчас. Нейросеть нельзя просто так выключить и включить, так же как нельзя выключить и включить человеческий мозг. Электронная нейросеть, правда, не умирает, но после каждой перезагрузки вынуждена обучаться заново. Поэтому «Малыш», как правило, включен постоянно.

И это значит, что если «Малыш» — источник заразы, то он, вполне возможно, заразил тьюринги капсулы и корабля.

Оцепенев, я смотрела, как Марин возится с проводами, подсоединяя блок питания «Малыша» к корабельной сети… Неужели я ввела в «Азатот» троянского коня? И что теперь делать? Поднять тревогу? Нет. Бессмысленно. Если я права, то уже поздно. Все, что я могу сделать — это подавить в себе панику и разобраться, что происходит у «Малыша» внутри. Во что он превратился, прочтя икс-файл о Розе и Черве.

Роза — опасность.

Червь — спасение.

Роза и Червь — одно.

Файл Х.000001. Я помнила это точно. Когда Марин закончил монтаж и уплыл, я устроилась за «Уроборосом» (я уже начала привыкать к невесомости), вызвала список файлов и внимательно перечитала комментарий.

КОММЕНТАРИЙ: Х.000001

МАССИВ ДЛЯ ОБУЧЕНИЯ КОРНЕВОГО ПРОЦЕССОРА САМОВОСПРОИЗВОДЯЩЕЙСЯ ЕДИНИЦЫ.

То есть мозга человека, перевела я для себя. Но, наверное, и любого другого биологического мозга, и любой нейросети. Ведь контактер создал этот файл, не зная наперед устройства нашего мозга. Содержание файла должно быть универсально понятным. Знание о человеческом мозге требовалось только для перевода в понятный человеку формат. Дальше.

ФРАГМЕНТ 1 ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_26.

Термин 26 — Роза, опасность.

ФРАГМЕНТ 2 ОПРЕДЕЛЕНИЕ_ТЕРМИНА НЕИЗВЕСТНЫЙ_ТЕРМИН_27.

Термин 27 — Червь, спасение.

ФРАГМЕНТ 3 ТОЖДЕСТВО НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_26 И НЕИЗВЕСТНОГО_ТЕРМИНА_27.

Роза и Червь — одно.

Ну и что? Обучился мой корневой процессор? Стали мне понятны значения терминов 26 и 27?

Да нет, по-прежнему непонятны.

Оно и неудивительно. Я ведь не прочитала файл как полагается — через программу-переводчик, настроенную на особенности человеческого мозга. Я подглядела в него по-воровски, через наспех состряпанный фильтр-взломщик. Ясно, что из всей информации я восприняла ничтожную часть, а все остальное потонуло в шуме. Надо совершенствовать фильтр. Но как? Это математика, это область Артура, а не моя…

На меня вновь накатывало отчаяние. Я ничего не могла сделать. Я не имела понятия, с чего начать. Интеллект отказывал. Я была слишком подавлена, чтобы думать. Мне требовалось отдохнуть, расслабиться… Но я не могла и этого. Стоило мне выкинуть из головы «Малыша», как черной волной накатывали мысли о погибших друзьях, о родной Рианнон, потерянной, может быть навсегда… Одиночество, бессилие, безнадежность…

— Док Ллойд! Объявление по кораблю от капитана Варгаса, — привычный голос даймона вывел меня из оцепенения.

— Слушаю, — я постаралась овладеть собой и придать голосу невозмутимость.

— Экипажу и пассажирам, — зазвучал в моей голове низкий уверенный голос капитана. — Всем открыть официальный канал Космофлота. Ожидается выступление овер-коммандера с публичными инструкциями для нашего корабля. Повторяю, всем открыть официальный канал Космофлота…

— Открой его, — приказала я даймону. Может, хотя бы это отвлечет меня?

И я увидела в окне связи Максвелла Янга, и услышала те страшные слова, которые уже вошли во все учебники истории. «Это начало новой атаки аквилиан… Наше положение безнадежно… Но Космофлот продолжит борьбу…» А дальше Янг говорил то самое, до чего я додумалась и сама. Что «Уроборос» — источник вируса, что рианнонский тьюринг под его контролем… «Приказываю уничтожить «Уроборос», — говорил он. — Приказываю уничтожить мятежный тьюринг. Приказываю уничтожить Рианнон».

Смысл этих слов почти не доходил до меня. С каждым веским, властным словом Янга я чувствовала, как во мне прорастает ненависть.

Максвелл Янг.

Это он во всем виноват. Он устроил бойню в Рианнон. Он подставил меня. Он выпустил аквилианского джинна из бутылки «Уробороса».

Максвелл Янг. Вот кто сделал это со мной, моими друзьями, моей колонией.

Максвелл Янг. Вот из-за кого я страдаю.

Весь мой страх, все мое бессилие и отчаяние переплавились и кристаллизовались в ослепляющую ненависть к этому маленькому седому человеку в черном. Не сразу я осознала, что речь кончилась. Последний остановившийся кадр висел передо мной, а я стояла, сжимая кулаки и едва чувствуя, как ногти впиваются в плоть ладоней.

— Док Ллойд! — услышала я низкий мужской голос, отвратительно похожий на голос Янга.

Я обернулась.

Капитан Варгас вплывал в отсек, уверенно двигаясь в невесомости. На темно-синем дзентае ярко выделялись эмблемы: лучезарный щит Космофлота и красная роза Эрикса. Роза! — вспомнила я свою мантру. Роза — опасность! (В тот момент я не могла думать логически. Только ассоциативно. Эмоции полностью подавили интеллект).

— Док Ллойд! — произнес Варгас, чеканя каждое слово. — Я должен изъять вашу аппаратуру и уничтожить. Мне жаль, но таков приказ овер-коммандера. Вы слышали речь. У вас есть список приборов? В этом отсеке все, что вы привезли?

Я машинально поглядела на свои вещи. Моя аппаратура… «Уроборос»… Червь, кусающий свой хвост… Червь — спасение… И «Малыш». Мой «Малыш», трогательно мигающий довольным желтым смайликом… Смайликом?…

— Док Ллойд, вы меня поняли? — с нажимом произнес Варгас. Он подплыл уже совсем близко. — Овер-коммандер приказал уничтожить ваши приборы. Дайте список!

Янг приказал уничтожить «Малыша», — только сейчас по-настоящему дошло до меня.

«Малыша». И «Уроборос». И Рианнон.

И этот человек, Варгас, выполнит приказ — никаких сомнений.

В одно мгновение — ясно, трезво и холодно — я поняла, что делать.

Распределительный блок был у меня под рукой. Варгас висел в воздухе в метре от меня. Его тело не было заземлено. Я выдернула из блока пару самых толстых проводов — девятьсот вольт переменного тока — и прежде чем успела испугаться своего порыва, как-то затормозить себя, ткнула Варгаса в горло и грудь оголенными контактами.

 

ЛУННЫЙ ТРИУМВИРАТ. ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Через два с половиной часа после Действия второго. Луна, Колония Фламмарион, лоджия во дворце администрации. Сквозь колоннаду лоджии открывается великолепный вид на просторы Колонии. Она заключена внутри подземного лавового туннеля трехсотметрового диаметра. Диффузоры световодов, расставленные через равные промежутки по своду туннеля, освещают снопами солнечного света его дно — узкую долину в зелени садов, зеркалах озер, пестроте поселков. Но лоджия дворца расположена слишком высоко и не попадает в освещенную зону. Здесь лишь горит лампа на круглом столике, а вокруг устроились в креслах:

АСТАР ДАЛТОН, прайм-администратор,

ТАНИТ ЛАВАЛЛЕ, глава разведки,

ОЛДРИН СТОРМ, начальник штаба операции.

ДАЛТОН: Сегодня мы с вами неразлучны, друзья. Уже третье совещание за утро. Итак. Я желаю услышать ваши комментарии к очередной пафосной речи Макса.

ЛАВАЛЛЕ: Все плохо. Очень плохо. Янг нас переиграл. Обратил нашу публикацию в свою пользу. Вынуждена признать — мой совет выложить рианнонскую запись был ошибочен. Я провалилась. Я прошу сурового наказания.

ДАЛТОН: Хорошо, ты его получишь.

СТОРМ злорадно усмехается.

ЛАВАЛЛЕ (после некоторого замешательства): Давайте обратим внимание на ключевой момент. (Вызывает для общего обозрения фрагмент речи Янга).

ЯНГ: «Если же вы откажетесь, если Фламмарион не сложит оружия — вы станете союзником аквилиан, предателем человечества. Это значит, что Римская конвенция больше не будет к вам применима».

ДАЛТОН: Да, это главное для нас.

ЛАВАЛЛЕ: Вы понимаете? Если Римская конвенция неприменима — он сможет ударить по нам Роем Светлячков.

ДАЛТОН: Ты, помнится, доказывала, что Рой сейчас безопасен. Что плохо управляем, ослаблен солнечными бурями

ЛАВАЛЛЕ: Скорее всего, так и есть. Хотя всей правды о Рое не знает никто кроме Янга и Шастри. Но мой информатор тоже неплохо осведомлен. И он уверен, что применение Роя невозможно.

ДАЛТОН: Слова Янга как будто говорят о другом.

ЛАВАЛЛЕ: Янг запугивает нас. Это блеф. Мы не должны поддаваться.

ДАЛТОН: Итак, ты за продолжение войны?

ЛАВАЛЛЕ: Безусловно за.

ДАЛТОН: Олдрин?

СТОРМ: Безусловно против. Не доверяю ни Танит, ни ее информатору. Считаю, что Рой — реальная угроза.

ЛАВАЛЛЕ: Основания?

СТОРМ: Янг никогда не грозит попусту. Не его характер. Блеф ему отвратителен.

ДАЛТОН: Это так. Я играл с ним в покер. Макс всегда сразу открывает карты или пасует. Никакого удовольствия от такой игры. Вот в шахматы с ним интересно… Ладно. Что ты предлагаешь делать, Олдрин? Сдаваться?

СТОРМ: Сдаваться, но с достоинством. Тем более что Макс любезно позволил нам сохранить лицо — первым предложил мир. Мы принимаем мир, объявляем войну Аквиле, предлагаем Венере равноправный альянс. Это будет сдача, да. Но почетная сдача.

ЛАВАЛЛЕ: Ты смеешься? Никогда Янг не позволит нам этого. Никаких равноправных альянсов в его картине мира нет и не может быть. Есть только священный Космофлот и богомерзкие отступники. Янг потребует полной капитуляции, отказа от независимости и прочих… унижений.

СТОРМ: Танит, милая! Я понимаю твою фиксацию на унижениях и издевательствах, но Янг просто объявил о выходе из войны. Взял и объявил. И предлагает нам сделать то же. Янг дает нам сохранить лицо, повторяю. Он не больной на всю голову, в отличие от тебя.

ЛАВАЛЛЕ: Замечательно. А когда мы скажем, что вышли из войны, Янг потребует гарантий. И вот уж они-то обернутся полной и позорной капитуляцией. Неужели кому-то непонятно, что идея единого человечества для Янга сверхценна? Что никаких равных себе партнеров он не признает в принципе?

ДАЛТОН: Тихо, тихо, не ссорьтесь, друзья. Танит, а если бы ты считала Рой реальной угрозой — что бы ты предложила?

ЛАВАЛЛЕ: Тогда, конечно, выход из войны. И альянс — но не с Венерой, а с Марсом. Официально — альянс против аквилиан, естественно. Немедленно и любой ценой.

ДАЛТОН: Олдрин?

СТОРМ: Да, согласен. Даже удивительно.

ДАЛТОН: В самом деле удивительно. Друзья, признайтесь! Вы наконец-то переспали друг с другом?

СТОРМ: Это не смешно.

ЛАВАЛЛЕ (улыбаясь): Да уж. Для тебя это было бы непросто.

ДАЛТОН: Вот и хорошо. Потому что мне не нужны советники, которые слишком ладят друг с другом. Шутка. Ладно, я понял ваши позиции. Соглашусь с тобой, Олдрин. Нельзя пренебрегать угрозой Роя, опираясь только на загадочного информатора Танит. (Помедлив): Мы выходим из войны.

СТОРМ аплодирует.

ЛАВАЛЛЕ (встает): Мой прайм! Я категорически не согласна с этим решением.

ДАЛТОН: Хорошо. Я принимаю твою отставку. (ЛАВАЛЛЕ теряет дар речи). Немного не то наказание, о которым ты мечтала, да?

СТОРМ встает и аплодирует с удвоенной силой.

ДАЛТОН: Хватит, Олдрин. Не обижайся, Танит. Эта война была твоим проектом от начала до конца. Проект провалился. Признай это.

ЛАВАЛЛЕ: Астар! Опомнись! Не дай Янгу себя запугать! Мы в шаге от победы! Выдержать месяц, и Венера — наша! Рой — наш! Вся Солсистема — наша! Только один раз выдержи, не поддайся — и получишь все!

ДАЛТОН: Нет. Я не буду рисковать Фламмарионом ради этой химеры. Сдавай дела заместителю, Танит. С месяц отдохнешь, подлечишь нервишки… А потом найдем тебе хорошую должность, спокойную и почетную. Все. Продолжаем заседание без тебя.

ЛАВАЛЛЕ: Не нужна мне должность. Я не буду работать на такого слабака, труса, нульдева, ничтожество. (Стремительно выходит, хлопает дверью).

ДАЛТОН вздыхает.

СТОРМ: Ох и начнет она сейчас гадить! Ох и начнет!

ДАЛТОН: Ну и ладно. Пусть погадит, потешит оскорбленное самолюбие. Олдрин, я хотел поговорить о другом.

СТОРМ: Ого! Тебя нечасто таким увидишь.

ДАЛТОН: Все, Олдрин. Выходим из режима легкомысленной болтовни. Я не хотел говорить при Танит… Аквилиане вернулись. Это факт. Они на Земле.

СТОРМ: Ты… это… серьезно?

ДАЛТОН: Да. На самом деле все даже хуже, чем говорит Янг. На Землю проник аквилианский биоробот и заражает нервную систему людей какой-то паразитической пакостью. Это не венерианские сказки. Это информация от прайм-админа Новой Москвы.

(Молчание).

СТОРМ: Да. Да. Теперь я понимаю, почему ты согласился выйти из войны. Что теперь?

ДАЛТОН: Все как мы решили. Заключаем мир, вступаем в альянс с Венерой против Аквилы… Но сначала — Марс. Даймон! Нерию Вэй на связь. Прощупаем позицию марсианской бабушки.

ДАЙМОН: Есть. Внимание, срочно! Бомбовая атака на Новую Москву.

ДАЛТОН: Что?

СТОРМ: Гниль и смрад!

ДАЛТОН: Даймон, это не ошибка?

ДАЙМОН: Нет.

СТОРМ: Это называется, Эрикс вышел из войны?

ДАЛТОН: Даймон, приказ околоземной группировке. Выбрать самую доступную цель среди наземных колоний Плеромы и произвести бомбовый удар.

СТОРМ: Око за око. Правильно.

ДАЙМОН: Есть. Связь с космосом затруднена. На поверхности Луны резко усилился ультрафиолетовый поток, антенны перегреты, идет интенсивная электризация грунта.

ДАЛТОН: Что?! (Вскакивает из-за стола).

СТОРМ: Ультрафиолетовый?

ДАЛТОН: Это же Рой!

СТОРМ: Гниль и ржавь, он ударил Роем!

ДАЛТОН: Но мы же ничего не… Мы никак не спровоцировали!.. Что за!.. Даймон, отменить приказ околоземной группировке! Даймон, немедленно Эрикс на связь!

ДАЙМОН: Невозможно выполнить. Связи нет, все антенны выведены из строя. Говорит контрольный тьюринг Колонии: объявляю общую тревогу. (Взвывает сирена). Температура грунта тысяча пятьсот, над поверхностью плазменно-пылевое облако. Невозможно выдвинуть резервные антенны. (Грохот. Дребезжит стекло лампы). Внешние теплообменники выведены из строя. Пожар в коридорах А1 и А2. Говорит контрольный тьюринг: произвожу отсечку внешних коридоров, переключаю СЖО в аварийный режим.

Ауры Далтона и Сторма гаснут. Одновременно гаснут все осветители над туннелем, и зеленая долина погружается во тьму.

ДАЛТОН бессильно падает в кресло.

Занавес.

 

ЧЕРНЫЕ БЬЮТ ФЕРЗЯ

В девять утра по всемирному времени, а по местному в полдень — в то самое время, когда до Земли дошла сенсационная весть о бегстве Зары Янг из плена Арауна — на официальном Солнет-канале Новой Москвы выступил прайм-администратор Игнат Артемьев. Ролик был немедленно подхвачен всеми агрегаторами новостей и со скоростью света распространился по Солсистеме.

— Колония Новая Москва… — Прайм-админ был бледен и нервно сглатывал после каждой фразы. Даже на отредактированном видео было заметно, как у него дергается кадык. — Выполняя союзнический долг… Перед Колонией Фламмарион… Объявляет войну Колонии Эрикс. — Выговорив самое страшное, Артемьев перевел дыхание, и дальше речь потекла глаже. — Мы также объявляем войну союзникам Эрикса, членам так называемой Плеромы. Это колонии Кап-Яр, Шрихари, Семнан, Рианнон, Семирамида… — Артемьев назвал еще несколько колоний в космосе и на земле. — Мы будем вести войну всеми доступными средствами, строго соблюдая подписанные нами конвенции и договора. Что касается земного филиала «Рианнон Биосервис»… — Артемьев снова сглотнул. — Сейчас я публично обращаюсь к руководству филиала. Давайте обойдемся без лишней крови. Позвольте силам безопасности Новой Москвы войти в вашу штаб-квартиру и провести операцию по выявлению и обезвреживанию агентов влияния Эрикса. Если вы не дадите согласия, мы проведем операцию без него…

Директор филиала Ллеу Гриффит смотрел передачу у себя в кабинете — и одновременно глядел в окно. С двадцатого этажа все было видно как на ладони.

Пять районов «Рио-Био» протянулись вдоль западной стороны Новой Москвы. От остальной колонии их отделяла широкая улица — Рианнонский бульвар. Сейчас движение по бульвару было перекрыто. По обеим сторонам растянулись друг против друга цепи бронемашин и роботизированных патрулей. На подъездных путях стояли резервные колонны, в воздухе реяли звенья беспилотников. Над каждой боевой единицей даймон Гриффита показывал эмблемки: золотые конские головы Рианнон, красные медведи Новой Москвы.

Медведей раза в три больше. Сопротивление бесполезно. Да, мы можем героически продержаться несколько часов, навалить горы своих и чужих трупов… но в конце концов нас все равно сомнут. Надо сдаваться. Признать Арауна главой Рианнон, впустить новомосковский экстра- и интрагард, позволить им делать все что заблагорассудится — выемки документов, изъятия серверов, аресты… Гриффит мрачно усмехнулся. Он не сомневался, что значится первым в списке на арест. Недаром Артемьев в речи обратился не лично к нему, Гриффиту, а к безымянному «руководству»… Ладно. Сдаваться так сдаваться.

Вот только есть кое-что, чего нельзя отдавать Новой Москве ни при каких условиях.

Дело «Черный цветок». Личное задание Максвелла Янга. Дело, за которое Гриффит отвечает головой. Если информация о нем попадет в новомосковские руки… Гриффиту не хотелось даже думать о том, чем это обернется для него. Он вызвал на связь Шефера.

— Как там мыши?

— Великолепнейше, — голос врача был бодрым: наверное, только что принял стимуляторы. — Все как было до заражения. Бегают, кушают, пищат, спариваются… Никакой ненормальной активности. Только вот начали реагировать — вы не поверите — на слабые длинные радиоволны. Заметил совершенно случайно, когда…

— Хорошо, — оборвал его Гриффит. — Сейчас же мне на стол полный отчет, все черновики и сырые данные. Копий не делать, если сделали — уничтожить. Дело закрыто. Мышей — в печь, пепел — по ветру. Когда новомосковские войдут — им не должно достаться ничего.

Не слушая протестов Шефера, Гриффит отключился. Его уже давно и непрерывно вызывали главы интрагарда, экстрагарда, прочих подразделений, требовали приказа — что делать? Сдаваться или воевать? «Ждать», — неизменно отвечал Гриффит. Вот только чего? Этого он толком не знал и сам.

Сообщение Максвелла Янга пришло по межпланетной спецсвязи через час после объявления войны, в десять по всемирному времени. (Либертина Эстевес как раз начинала штурм Ллиса — но эта весть еще не успела дойти до Земли). «Не дайте арестовать себя и всех, кто посвящен в дело, — писал Янг. — Я знаю, что силы не равны, но постарайтесь продержаться пять часов. Вы получите помощь».

Ждать пять часов! Гриффит с отчаянием глянул в окно: новомосковские силы все прибывали и прибывали. Что делать — сдаваться или обреченно принимать бой? «Ждать, — по-прежнему отвечал он своим, но теперь уже добавлял: — Венера обещала помощь в течение пяти часов».

Гриффит, конечно, не ждал, что к нему за пять часов примчится корабль с самой Венеры. Но за это время вполне можно перебросить десант из земных или околоземных эриксианских баз — из Колонии Кап-Яр или с орбитальной станции «Семирамида». Сможет ли переломить ситуацию небольшой десантный отряд? Если даже и нет, по крайней мере венериане могли бы вывезти его, Гриффита, в безопасное место.

Но Гриффит еще не знал, что у Максвелла Янга есть другой план.

Ровно в трехстах километрах над уровнем моря начинается Сфера Ахимсы. Область космоса, в которой запрещены боевые действия. Так гласил пункт Римской конвенции, подписанной еще великими державами Старой Земли.

Причина запрета в том, что каждый взорванный аппарат — это тысячи осколков, которые веками кружат по не поддающимся учету орбитам, а каждый осколок — угроза нового столкновения и взрыва, а значит, и рождения новых тысяч осколков… Одна маленькая война на низких орбитах засорила бы околоземное пространство настолько, что закрыла бы для Земли космос на тысячелетия. Поэтому в Ахимсе неприкосновенны любые спутники. Этот пункт конвенции выгоден всем, а потому действительно соблюдается.

С другим пунктом посложней. Он запрещает базирование в Сфере Ахимсы любых боевых аппаратов. Но легко ли отличить боевой аппарат от мирного, когда любая гайка на орбитальной скорости — смертоносный снаряд, а все, что тяжелее спутника связи — килотонная бомба? Границы бывают такими зыбкими… Так что официально в Ахимсе обитают одни спутники навигации и связи, кислородные драги да пересадочные станции, и ни одного орудия разрушения… Совсем как в каком-нибудь посольстве, где официально служат одни дипломаты и ни одного шпиона.

Эриксианский бомбер (официально — топливный танк) полз по орбите, каждые полтора часа проходя через точку поражения Новой Москвы. По несколько другой орбите полз фламмарионский перехватчик (официально — роутер Солнета). На каждом обороте они сближались до полусотни километров около той самой точки поражения, подозрительно ощупывали друг друга радарами и вновь расходились. Оба пребывали в Сфере Ахимсы, неприкосновенные друг для друга, и мерно-церемонный танец сближений и расхождений продолжался не первый год… Но вот бомбер получил шифрованный боевой приказ, и идиллия кончилась. Выйдя в точку поражения, он отстрелил бомбовую кассету.

Перехватчик увидел это не сразу, а лишь тогда, когда кассета — сама по себе маленький космический корабль — отлетела подальше от бомбера и зажгла бустер схода с орбиты. Дюзы бустера извергли из себя факел, заметный даже невооруженным глазом с Земли. Кассета, с точки зрения бомбера и перехватчика, резко рванула назад, а с точки зрения Земли — начала по пологой кривой падать с орбиты.

Перехватчик приготовился и ждал… Вот кассета дожгла бустер и немного поколдовала двигателями коррекции, чтобы как можно точнее выйти на траекторию поражения цели… Затем она разломилась и выпустила из себя бомбы.

У бомб никаких двигателей не было, и траектория их падения была чисто баллистической — а значит, предсказуемой. И тогда перехватчик вступил в игру. Он мигом рассчитал траекторию перехвата и выбросил на нее собственную кассету противобомб. Разумеется, не было и речи о том, чтобы сбить бомбы в полете точным попаданием. Противобомбы работали иначе.

Тем временем бомбы и опустевший корпус кассеты летели друг возле друга, медленно расходясь в стороны. В стратосфере корпус сразу сгорел, но бомбы — многотонные столбы литого вольфрама, оперенные крестами стабилизаторов — лишь докрасна раскалились и продолжали полет… Они вошли в тропосферу, и каждая бомба чертила за собой огненный след ионизированного воздуха. А наперерез им стремительно вытягивались такие же огненные трассы противобомб.

Противобомбы достигли расчетной точки и подорвали себя, разлетевшись тучей шрапнели. Каждая дробинка немедленно загорелась метеором — но и горящими они продолжали лететь на перехват… и рой не успели догореть, когда встретил эриксианские бомбы.

Взрыв, неслышимый на Земле, вспыхнул в десяти километрах над Новой Москвой. Бомбы распались на мелкие осколки и мгновенно сгорели, не долетев до цели.

Так Фламмарион спас Новую Москву — и так рухнули надежды Ллеу Гриффита на помощь Эрикса.

— Гниль и плесень, да ты псих, Макс Янг, — пробормотал Гриффит, оцепенело глядя, как тают в небе огненные следы. — Это вот и была твоя помощь? Разбомбить нас в грязь и гниль вместе с Новой Москвой?

В нем росло бешенство, но голова работала ясно… Да, разбомбить всех — в этом был смысл. Черный цветок уже у Конти и скоро полетит в Кап-Яр, мальчик тоже, данные Шефера отосланы на Венеру… так зачем теперь Янгу Гриффит? Гриффит больше не нужен… Теперь Гриффит — это лишь человек, которому грозит арест и который слишком много знает. Можно его, конечно, вытащить — но гораздо проще убить. Убить вместе со всей Новой Москвой… Что ж, Макс Янг! Как ты со мной, так и я с тобой.

Гриффит, больше не колеблясь, вызвал Артемьева.

— Я готов сдаться, — сказал он новомосковскому прайм-админу, — сдать филиал и рассказать немало крайне интересного для вас и Луны. Но все это — строго под гарантию защиты от мести Янга.

Со сдержанным достоинством великодушного победителя Артемьев кивнул.

— Я готов это гарантировать. Вас арестует лично глава интрагарда и доставит в убежище, известное только ему и мне.

Ничего другого Гриффит и не хотел. Он уже собрался разослать приказ о капитуляции, когда пришло донесение от Венди Миллер, пилота экстрагардовского рингера. Брэм Конти вовремя не явился и был недоступен для связи, пилот просила разрешения лететь без него.

Гриффит рассмеялся почти счастливо. Значит, черный цветок потерялся! Вот тебе и еще один плевок в лицо, Макс Янг! Директор разослал приказ сложить оружие, расслабленно развалился в кресле и стал ждать ареста.

Неужели он наконец сможет отдохнуть и поспать?

Интрагард Новой Москвы вошел в филиал, арестовал Гриффита и еще десяток начальников, и так противостояние в Колонии разрешилось без крови.

После бомбардировки прошло полтора часа, в которые уложилось немало событий: Максвелл Янг произнес свою историческую речь, Гвинед Ллойд ударила током Варгаса, Астар Далтон отправил в отставку Танит Лавалле — а бомбер сделал полный оборот вокруг Земли.

У него оставалось еще три бомбовые кассеты, а у перехватчика, который с обычной неуклонностью приближался — тоже три кассеты противобомб. Казалось, их дуэль обречена повториться трижды, и всякий раз одинаково… Но теперь хозяева бомбера знали, на что способен перехватчик. И бомбер получил команду задействовать свой сюрприз.

Выйдя в точку поражения, он отделил все три кассеты. Сюрприз заключался в одной из них: внешне как две другие, но внутри вместо бомб — мощный микроволновой лазер.

Обманная кассета навелась на перехватчик, лазер сработал… Микроволновой импульс немедленно ослепил антенны и сенсоры перехватчика, из-под его клемм полетели фонтаны искр. Защищенные микросхемы внутри перехватчика не пострадали, но антенны защитить от излучения нельзя (иначе это не антенны). Перехватчик сохранил мозги, но оглох, ослеп, потерял связь с системой наведения… и при этом от него не отломилось ни одного осколка — так что и Римская конвенция осталась ненарушенной. Перехватчик не разбился в мусор, а сам стал куском мусора. Теперь ему оставалось только вслепую сойти с орбиты и самоуничтожиться, сгорев в атмосфере.

А тем временем две настоящие бомбовые кассеты одна вслед другой мчались на Новую Москву. Остановить их было больше некому… Нет. Почти некому.

Фламмарион прикрывал Новую Москву с орбиты, но наземный союзник и сам по себе был не так уж беспомощен. С утра, с самого объявления войны, новомосковская ПВО была приведена в полную боевую готовность. И сейчас, как только стало известно о гибели перехватчика, на точках ПВО вокруг колонии зенитные батареи немедленно развернули жерла орудий в сторону, откуда ожидался прилет бомб. Когда радары сообщили точные траектории, орудия выстрелили.

Противобомбовые снаряды взлетали и взрывались высоко в воздухе, распыляя себя на микроскопические осколки. Так на пути бомб формировалась плотная аэрозольная завеса — нечто вроде искусственного облака вулканической пыли. За какую-то минуту ночная тень легла на Новую Москву… но ненадолго. Бомбы из первой кассеты достигли тучи и врезались в нее.

На скорости семь километров в секунду врезаться в облако пыли — все равно что в сплошной камень. Взрыв озарил и высветил всю тучу изнутри — а потом размел воздушной волной. Завесу прорвало.

Если бы Новая Москва установила две завесы на разных высотах, она бы спаслась. Но для этого требовались более продвинутые средства ПВО, чем были на вооружении. И вот первая кассета бомб проделала дыру в единственной завесе — и расчистила путь для второй.

Латать дыру времени уже не было. Через несколько секунд бомбы второй кассеты неслышными гиперзвуковыми стрелами пронзили дыру, достигли земли и поразили намеченные цели.

В девять утра по всемирному времени Новая Москва объявила войну Эриксу.

В двенадцать Новая Москва перестала существовать.

 

СКАЗКА О ЦИТАДЕЛИ НЕВЕРНЫХ

Солнце перевалило за полдень и палило в полную силу. Степной бурьян слабо шевелился под ветерком. Саид сидел на земле в тени от кольцелета, отгонял от себя мух и скучал.

Нагретая земля дышала зноем, как сковорода. Делать ничего не хотелось, да делать было и нечего. Когда со стороны Рабата донесся приглушенный расстоянием азан, Саид отошел в сторону, прикинул по положению солнца кыблу и помолился. Потом они с Бренданом и Миллер пообедали — у летчицы в машине оказался термос с горячим супом и даже холодильник, полный всякой еды.

После обеда Саид нацепил гарнитуру и велел кошке Кэт (даймону — вот как она называлась) показать часы. Теперь они тикали в углу поля зрения, и мальчик поминутно поглядывал на цифры. Если Конти не приедет до двух, они улетят. Что же он все не едет?

Саид попытался смотреть новости, но все каналы были забиты войной. Новая Москва теперь тоже воевала с Эриксом. Сначала было захватывающе и тревожно, но когда это война длится второй час, и ничего не происходит… Эрикс, Плерома, Новая Москва, Фламмарион… Какие-то шишки и умники дают комментарии… А не пошли бы они все! Вот в Рабате что-то происходило, и Саид лучше послушал бы о нем, но шишкам и умникам было не до Рабата. Только самые короткие новости: После дневного намаза беспорядки возобновились с новой силой… протесты против финансовых спекулянтов и жестокости полиции… марш к зданию администрации… вооруженный митинг… уличные бои… перестрелки… грабежи… Что же творится у него дома? В новостях не упоминали ни Науруз, ни соседние махаллы. Если так, то должно быть спокойно. Но папа, наверное, опять отправил маму в подпол, а сам сидит посреди прихожей с заряженным ружьем…

Было жарко, жарко… слишком жарко, чтобы о чем-то тревожиться, чего-то хотеть… Около половины второго наконец-то случилось нечто интересное. Миллер и Брендан возбужденно загомонили по-ингилийски, смотря в небо.

— Что там? — заинтересовался Саид.

Брендан показал на два стремительно падающих хвостатых огонька. Они чертили небо за западе, в стороне Новой Москвы, и с каждой секундой сближались друг с другом.

— Бомбы! — воскликнул врач. — Колонию бомбят с орбиты.

Саид оцепенел от страха… Значит, и его дом разбомбят? Но два огонька столкнулись прямо в небе, точка столкновения озарилась ярким сполохом, и все исчезло. Брендан и Миллер в восторге заорали, маленькая веснушчатая летчица бесстыдно бросилась на шею врачу.

— Что это, что? — затеребил их Саид.

— Бомбы перехвачены, взорвались в воздухе, — объяснила Миллер. Потом они с Бренданом принялись яростно спорить — так быстро и сбивчиво, что Саид ничего не понимал… Но наконец время вышло.

— Капитана Конти нет и на связь не выходит, летим без него, — сказала Миллер. И Саид с огромным облегчением забрался в кольцелет.

— Летим до самого Кап-Яра?

— Нет, будем садиться для дозаправок, — ответила летчица. — Первая остановка — Нижгород.

— Зачем такой roundabout? — спросил Брендан (последнее слово было Саиду неизвестно). — Всегда же летаем через Арзамас.

— Арзамас — новомосковская заправка, забыл? Это наши враги теперь. Посадку нам не разрешат, а то и собьют. А Нижгород — это Русия, им Новая Москва не указ. Надеюсь…

Зашумели винты, и разговаривать стало неудобно. Они взлетели, Миллер направила машину на восток. Внизу потянулась все та же скучная желтая степь в оврагах и меловых холмах. Изредка показывалась речка в густой зелени тальника или развалины какого-нибудь города — ровные кварталы бугров, заросших более темной травой, чем обычная земля. Саид вспомнил, что когда-то весь этот край был полон лесов, полей, многолюдных городов… Был, пока Аллах не обрушил на него Гнев и не обратил в бесплодную степь, населенную лишь саранчой, собаками и мышами…

Он не заметил, как задремал под ровный шум моторов.

Его разбудил Брендан — бесцеремонно толкнул в бок.

— Подлетаем к Нижгороду, — сказал он. — Посмотри, интересно.

Действительно, пейзаж изменился.

В степи начали встречаться признаки цивилизации. Саид только и успевал крутить головой: вот табор кочевников — грязно-пестрые палатки; вот стадо тощих коз; вот прямая полоса растрескавшегося камня — остаток шоссе; вот опоры рухнувшего виадука; вот серый купол бункера, похожий на вросший в землю череп. Кто прячется там, внизу, в темных лабиринтах: разбойники, партизаны-муджахиды или вовсе древние подземные люди, которыми пугают детей? Потом потянулись руины мегахаусов, громадные столбы — иные верхушками вровень с летящим кольцелетом, подножия облеплены лачугами, а наверху каким-то чудом держится воронье гнездо сторожевого поста и вьются пестрые флаги…

И вот, наконец, сам Нижгород. Саид никогда не был в нем, но древний краснокаменный кремль на горе у слияния двух рек ни с чем нельзя было спутать. Весь город заключался внутри Кремля. Снаружи стен простирались на юг мертвые поля развалин, а севернее Кремля, под горой, зеленела Волго-Окская долина. Вся в мелко нарезанных полосках полей, в сетях зеркальных каналов, в россыпях деревень — она резко отделялась от пустыни защитными лесополосами.

Русия.

Соединенные Русские Земли, так называлось это государство.

Саид помнил, что когда-то она была огромной страной. Ее повелители сидели в Старой Москве, и им подчинялись и Эмират Иделистан, и далекий Кавказ — родина предков Саида, и неведомые земли еще дальше на восток, и даже какие-то колонии в космосе. Саид мало что знал о той, старой Русии. В мектебе на уроках истории рассказывали в основном про то, как в ней жестоко угнетали мусульман. Неудивительно, что Гнев Аллаха уничтожил ее могущество…

Кольцелет снижался. Миллер поворачивала на восток от Кремля, в сторону ровной бетонной площадки, где стояли в ряд несколько разноцветных кольцелетов.

— Борт 205 — авиабазе имени Чкалова, — заговорила Миллер, — прошу разрешения на посадку… — Она повторила это несколько раз. — Разрешили, — сказала она уже пассажирам. — Надеюсь, не задержимся… Ну, все. — Летчица сосредоточилась, ушла в себя. — Садимся.

Кольцелет опустился на площадку авиабазы, подняв ураган пыли. Когда пыль улеглась, Саид увидел, что к ним идет пышноусый военный в песочного цвета кепи и мешковатом камуфляже. Миллер открыла свою дверь. Военный остановился и отсалютовал.

— Дежурный по базе капрал Гаврилюк, день добрый. Полетные документы разрешите.

— Ох, начинается, — Миллер со вздохом наклонилась и полезла под сиденье. — Да, конечно, капрал. — Летчица выпрямилась и протянула военному папку бумаг. Тот внимательно читал и с каждым листком хмурился все сильнее.

— Удостоверяющие личность документы имеются? — спросил он похолодевшим тоном.

— Само собой, — Миллер продемонстрировала ему запястье. — Есть у вас сканер ID-чипов? Нет? Тогда вот бумажный паспорт с русской визой, — она вытащила из-под сиденья еще какую-то книжечку. — Теперь все? Мне полный бак БК-16, если можно.

Возвращая паспорт, Гаврилюк отрицательно покачал головой.

— Печать смазана, — сказал он, — документ недействителен. Не имеете права пилотировать летательные аппараты в воздушном пространстве Русии. Покиньте машину, господа.

— У меня есть еще документы, — каким-то другим голосом сказала Миллер. — Много документов. Вам сколько? Тысячи хватит?

Гаврилюк неодобрительно поджал губы.

— Предложение взятки? Нехорошо, мас Миллер. Выйдите из машины. И вы, — кивнул он Саиду и Брендану. — Прошу выйти всех.

Летчица повернулась к Брендану.

— Делать нечего, выходим. Баки почти пусты. Вам придется договариваться с его начальством.

— Почему мне? — Брендан заметно оробел.

Миллер захихикала.

— Хотите, чтобы я договаривалась с наземниками в таком виде? — Она демонстративно выпятила обтянутую комбинезоном грудь. — Меня неправильно поймут. А платить собой за керосин я еще не готова… Да и главное, звание у меня маленькое, а вы врач — это по военным понятиям все равно что офицер.

Брендана явно пугала роль главного, но ему ничего не оставалось как согласиться.

Полковник Кандауров, начальник авиабазы имени Чкалова, принял их у себя в кабинете. По лукавому выражению гладкого толстощекого лица даже Саид понял, что именно Кандауров приказал их задержать под любым предлогом.

— Слушаю вас, мастер, — он гостеприимно указал Брендану на продавленный кожаный диван под огромной картой Русии.

— Полковник, — высоким сдавленным голосом заговорил Брендан, — я сотрудник «Рианнон Биосервис» и выполняю особо важное задание доктора Гриффита. Вам, конечно, известно, кто это? Если док Гриффит узнает…

— То что? — невинно спросил полковник.

— Он достаточно влиятельный человек, чтобы создать неприятности и вам, и вашему командиру. Генерал Беляев-Нижгородский, если не ошибаюсь? Давайте обойдемся без скандала. Я спокойно заправлю машину и покину вас навсегда. Так будет лучше для всех, не правда ли?

Кандауров начал добродушно посмеиваться еще на середине этой речи, а к концу уже почти хохотал.

— Ну вы даете, — проговорил он сквозь смех. — Совсем новостями не интересуетесь? Ах, да, у вас в полете сеть не работала… Так вот, нету больше вашего Гриффита. Арестован уже больше часа как. Влиятельный человек, да? Ну, наверное, сидит в отдельной камере для влиятельных.

— Откуда у вас такие сведения? — Голос Брендана сразу упал.

— Да сведения-то общедоступные, — Кандауров кивнул на настольный нетвизор. — Мы же тут не в лесу живем — и «Сниффер» принимаем, и «Терра Ньюс»… Дело не в этом. — Он наклонился к Брендану и заговорил доверительно: — Вы же понимаете, мастер — наша матушка Русия особо дружит с Новой Москвой. И как-то мне совсем неохота оказаться пособником врагов НМ. Поэтому, мастер, слушайте сюда. Ваш рингер я задержу. — Кандауров значительно поднял палец. — На время, понятно? До окончания вашей неразберихи. Когда все кончится, я первый извинюсь, машину верну и за беспокойство выставлю бочку чистого БК-16. Ну а до того… — Полковник выразительно развел руками. — Гуляйте, мастер. Под арест сажать не буду, хотя имею полное право. Гуляйте, дышите воздухом…

Брендан встал.

— Тогда мне придется решать вопрос с генералом Беляевым-Нижгородским, — все еще не сдавался он.

Кандауров поджал губы, помотал головой.

— Генерал вас и на порог не пустит. Да и потом, что же вы думаете — я по своей воле вас задерживаю? Генерал мне и дал указание. Так что не ходите, добром советую, ничего не добьетесь…

Брендан гневно хлопнул дверью.

— Пойдете к этому генералу? — спросил Саид.

— А что я ему скажу? — вздохнул Брендан. Они шли по коридору, увешанному плакатами: «Воинская присяга», «Знаки отличия вооруженных сил Русии», «Уголок техники безопасности». — Наша организация вне закона, наше начальство арестовано. За нами никого нет. Мы — никто. Любая толстая свинья может взять и отобрать у нас рингер, и ничего мы свинье не сделаем… Придется добираться по Волге — плыть риверботом, — заключил он.

— Тогда без меня, — сказала Миллер. Они уже вышли на воздух и остановились там, где расходились две дорожки: одна к воротам базы, другая на взлетную площадку. — Я обязана оставаться при машине. С этими groundies, vent shlock, — добавила она три непонятных Саиду слова.

Они распрощались. Саид чувствовал сожаление: лучше бы с ним осталась маленькая летчица. Она выглядела куда смелее и увереннее, чем вечно растерянный Брендан. Да и куда приятнее, хоть Саид и робел с ней заговорить… Часовой у шлагбаума выпустил Саида и Брендана. Было около трех дня, жаркий ветер нес навстречу мусор и пыль.

Через ворота квадратной красно-белой башни Кремля мальчик и врач вошли в Нижгород.

Они шли по главной улице через богатые кварталы. Над неприветливыми заборами, сложенными из остатков старого города — кирпичей и бетонных блоков — высились кроны садов, островерхие крыши особняков, печные трубы. Таблички на воротах предупреждали о злых собаках. Мимо то и дело проезжал старый, видавший виды мобиль, а чаще велосипедист или рикша. На Брендана в его белом врачебном комбинезоне оглядывались прохожие — ясно, что космик, да еще и чернокожий, здесь был редким гостем. Хорошо, подумал Саид, что врач хотя бы надел просторный комбинезон, а не этот срам в обтяжку… Ближе к центру застройка стала плотнее, вместо особняков потянулись двух-трехэтажные дома с лавками и трактирами, ветер со скрипом качал их вывески: «Обувь», «Шиномонтаж», «Эксклюзивные поставки с Луны», «Солнет-кафе Гиперион. Космическая скорость связи!»

— Куда мы идем? — полюбопытствовал Саид.

— В порт, — ответил Брендан. — Купим билеты на ривербот до Кап-Яра. Но сначала надо поменять деньги.

Они вышли на центральную площадь — вытянутый четырехугольник с каким-то памятником посредине. Кроме памятника, площадь украшали самые величественные здания в городе — православная церковь, дом офицеров и дворец генерала Беляева-Нижгородского, обнесенный трехметровой каменной оградой с колючей проволокой. Вдоль другой стороны площади — по краю уступа, нависшего над нижней частью Кремля — тянулась длинная эспланада. Вид на нижний Кремль, Волгу и заволжскую равнину был бы захватывающим, если бы Саид не насмотрелся на все это с еще большей высоты. Они пересекли площадь и обошли дом офицеров. С противоположного фасада тот оказался увешан вывесками: бросились в глаза «Гостиница Офицерская», «Судоходное агентство», «Нотариус» и «Банк».

— Банк, — обрадованно сказал Брендан, — нам сюда… Чего ты?

Саид стоял на месте. С ним что-то случилось.

Била дрожь, как при ознобе, и он не мог двинуться.

«Я не могу двинуться!» — хотел он крикнуть… Но мышцы гортани тоже отказали… Он все сильнее дрожал всем телом…

Что это такое?! Как страшно! Эй, Брендан, ты же врач, помоги!

Волна крупной дрожи пробежала по ногам… Мышцы ног непроизвольно, судорожно расслабились, колени подогнулись.

В полном, ясном сознании, внутренне вопя от ужаса, но не в силах даже застонать, Саид рухнул на тротуар.

 

АРЛЕКИН СОЗЕРЦАЕТ ПРЕКРАСНОЕ

Он видел перед собой Реальномирную Спираль во всем ее сиянии посреди бесконечного белого пространства.

Спираль вращалась. Два золотых рукава раскручивались от центральной перемычки по часовой стрелке… Или больше двух? Или против часовой? Он не мог понять. Перед глазами все плыло. Его мутило, голова не работала.

Он даже не сразу разглядел, что Спираль — пластмассовое украшение, подвешенное к беленому потолку… Он понял, что лежит в постели… голова забинтована… даймон не работает… Он вспомнил.

Садовник, черный цветок, безлюдный Рабат, контора Гафурова, налетчики Красной Шапочки. Теперь понятно. Его ранили, а садовник подобрал и привез сюда. К Валериану в этот, как его… медиа… медито…

— Ой, — послышалось возле него. — Очнулся. — Над Арлекином склонилась молодая девушка с простенько-миловидным лицом, одетая как геймер — в глухое белое платье, волосы тщательно убраны под белый платок. Сиделка смотрела встревоженно и любопытно, будто впервые видела рядом с собой казуала… А может и правда впервые, уж очень наивный у нее был вид. — Лежите! Я сейчас.

Сиделка стремглав выбежала, и вскоре неторопливо вошел Валериан в своем белом балахоне с бахромой, наполнив комнату приторным запахом благовоний.

— Очнулись, мой друг? — Гулкий баритон гейммастера мучительным колоколом отдавался в черепе Арлекина. — Слышите меня? Видите? — Валериан наклонился, почти коснувшись лица раненого кончиками длинных серебристых волос. Прозрачные глаза на мясистом лице смотрели изучающе-пристально. — Если да, кивните.

— Вижу. Слышу. И говорю, — пробормотал Арлекин. И видеть, и слышать, и говорить было как-то невыразимо противно.

— Очень хорошо, мой друг. Как вас зовут?

— Вы прекрасно знаете, гейммастер. Раньше вы не валяли передо мной дурака.

— Всего лишь проверяю на амнезию. Помните, что случилось?

— Помню отлично. В меня стрелял гаденыш из банды Шапочки. Что у меня?

— Скользящее ранение, — Валериан опустился в кресло, которое так и заскрипело под его весом. — Пуля отрикошетила от черепа и немного ободрала надкостницу. Царапина и сотрясение мозга, ничего страшного.

Арлекин потрогал бинт на голове. Наложен грамотно… Да-да, он вспомнил: Валериан — хилер, и лечит не только Вторым Читкодом Исцеления. Еще будучи космиком, док Венгеров получил медицинское образование. Должно быть, пациенты с пулевыми ранениями попадались ему нередко — с такими жалобами не всегда обращаются к лицензированным врачам… Голова у Арлекина начинала болеть, но он не стал поддаваться — нужно было еще слишком много узнать.

— Почему за мной не приехали наши?

— Потому что вашего филиала больше нет. Сдался Новой Москве. Сейчас там повальные аресты. Возможно, из всего экстрагарда только вы и остались на свободе… благодаря нашей церкви, — ненавязчиво подчеркнул Валериан.

Сколько же он запросит за услуги врача и укрывателя? Арлекин начал подозревать, что будет расплачиваться всю жизнь — и голова сразу заболела сильнее.

— Что с цветком?

— Восхищаюсь вашим профессионализмом, мой друг! Восхищаюсь и немного ужасаюсь. Неужели вы даже не спросите, что с Игорем?… — Валериан печально вздохнул. — Цветок у меня. Если можно назвать цветком то, у чего вместо корня металлический якорь. Высажен в кадку в очень надежном месте. Чувствует себя превосходно — ловит мух и отпускает живыми. Уж такое игривое создание!

— Убивайте сразу этих мух, — посоветовал Арлекин. — А садовник?

Гейммастер опять вздохнул.

— В порядке… физически. Я удалил жало. Но… Если бы вы знали, мой друг, как он терзается из-за того, что убил человека! Даже после того, как я отпустил ему этот грех. Вам, конечно, не понять таких переживаний…

— Убил человека?

— Что ж, мой друг, придется рассказать всю историю, потому что сам Игорь заговорит не скоро. Когда у вас началась перестрелка, он схватил лопату и побежал в дом…

— В дом? — поразился Арлекин. — На выстрелы? С лопатой? Да он еще дурнее, чем я думал!

— Насколько я понял, вы спасли ему жизнь. Он счел себя в долгу… Но прошу не перебивать. В комнате была куча трупов и вы, раненый, без сознания… И кто-то один живой, но с перебитой ногой. Когда Игорь вбежал, этот несчастный как раз ковылял к вашему пистолету. И так страшно на вас ругался, что Игорь… — Гейммастер горестно развел руками. — Раскроил ему череп лопатой. Бедный мальчик! Заповедь ненасилия так много значила для него… Он был полон такого сострадания ко всему живому…

— Что дальше? — перебил Арлекин.

— Дальше он кое-как перевязал вам голову, взвалил на одно плечо вас, на другое цветок… и притащил сюда. Четыре километра через охваченный анархией Рабат, под выстрелами. Невероятный человек. — Валериан восхищенно покачал головой. — Как говорил Тонпа Шенраб, все живые существа достойны любви, но немногие достойны уважения…

— Как он сейчас?

— Серьезная депрессия, но сейчас уже лучше. Я должен был наказать его за грех убийства… Поймите правильно: я был обязан это сделать. И я наложил годичный обет молчания. Что не только милосердно, но и, согласитесь, прагматично. Кому нужно, чтобы он болтал о цветке?

— Тут вы правы.

В глазах гейммастера появилась жесткость.

— Надеюсь, вы понимаете, в каком неоплатном долгу вы перед нашей церковью?

Арлекин потер лоб — голова болела уже нестерпимо.

— Чего вы хотите?

— Цветок, — Валериан так и сверлил его водянистым взглядом. — Нет, сам цветок мне не нужен. И я не хочу ничего знать о нем. Но я намерен продать это скверное растеньице. И вы, мой друг, организуете сделку.

— Сделку с кем?

— А вот найти покупателя — ваша забота. — Валериан чеканил каждое слово. — Я желаю получить за цветок все, что покупатель способен дать. Не лично для себя, конечно. Для церкви. — (Как будто есть разница, слабо ухмыльнулся Арлекин). — И получить твердую гарантию личной неприкосновенности после сделки. Со своей стороны я, конечно, гарантирую полное молчание. Беру я дорого. Но слово держу железно.

— Вообще-то, — сказал Арлекин, — цветок мой. У меня служебное задание — доставить его по адресу. При всем уважении, гейммастер, и при всей моей безграничной благодарности — вам лучше не вмешиваться в эти дела.

Валериан пренебрежительно хмыкнул.

— Мой друг, вы все еще плохо соображаете. Вашей организации больше нет. Вы больше не на задании. И наши прежние отношения кончились. Вы мне не куратор, я вам не информатор. Мы просто два человека, помогающие друг другу в этом жестоком мире… — Истиноучитель грустно вздохнул. — Так что прав на цветок у вас не больше чем у меня.

— Моя организация есть, — сказал Арлекин. — Она называется Космофлот. Эту работу я делаю для Венеры. Немного меняет дело, а?

Гейммастер нахмурился.

— Да, — согласился он, — это меняет дело. Космофлот богаче Новой Москвы и купит цветок дороже.

— Космофлот не будет у вас ничего покупать. — Арлекин поморщился и потер лоб. Голова раскалывалась. — Он пришлет команду ДЕСПО и заберет его силой. А вызову эту команду я.

Валериан укоризненно покачал головой.

— Не стоит угрожать человеку, в чьей полной власти вы находитесь.

— А я что, угрожаю? Я предупреждаю. Угрожаете мне вы, причем попусту. Я же вас знаю, гейммастер. Вы мошенник, а не убийца. И не обманывайтесь насчет полной власти, кстати сказать.

— Вы меня знаете, и я вас знаю, мой опасный друг, — Валериан даже не пытался разыгрывать оскорбленное достоинство. — Вы по-своему человек чести. Вы всегда выполняете контракт и платите долг. И согласитесь, что вы кое-что должны реалианской церкви.

Оперативник кивнул, уже едва соображая от головной боли.

— Я должен Игорю, — проговорил он, — за спасение моей жизни. Я должен вам — за лечение. Но я должен и Космофлоту. И это мой приоритет. Не влезайте в это дело, последний раз добром прошу. Отдайте цветок. Я расплачусь с вами, но по-другому… Гниль и муть, дайте что-нибудь обезболивающее!

— Держите, — таблетка и стакан воды уже были наготове у Валериана. — Поговорим после. А сейчас вам надо отдохнуть. — Он протянул Арлекину кружку. — Выпейте вот это. Вы отдохнете… — Голос гейммастера стал гипнотически размеренным. — Расслабитесь… глубоко дыша… погружаясь в теплое… обволакивающее… бездонное… море покоя…

Арлекин проснулся от грохота.

Гремело со всех сторон — слишком громко и часто для грозы, и удары были какие-то слишком одинаковые… Б-бах! Б-бах! Еще толком не проснувшись, он узнал этот хлопающий звук с характерной оттяжечкой… 75-миллиметровая зенитная противобомбовая пушка «Мордор»… противобомбовая? Арлекин открыл глаза и сел в постели. Голова сразу обморочно закружилась.

Молоденькая сиделка в кресле сидела столбом, трясущимися руками вцепившись в подлокотники. Как только Арлекин подал признаки жизни, она судорожно схватила его за руку.

— Что это, что?

— Война, что же еще, — пробормотал оперативник. Окно было занавешено, стекла дребезжали при каждом выстреле, маленькая рука девушки была сухой и горячей.

— В нас стреляют?

— Не в нас. В небо. — Он медленно, осторожно сел, завернувшись в одеяло. — Открой-ка занавеску.

— Не надо. Я боюсь. Там темно, — сиделка сжала его руку сильнее.

— Да отпусти ты, дура, — Арлекин вырвал у нее руку, кое-как встал и, пошатываясь, подошел к окну.

Он отдернул занавеску… и замер от невиданной, грандиозной, зловещей красоты небес.

Низкая, непроницаемо черная туча стояла над Новой Москвой. В туче зияли рваные дыры, и сквозь них столбами лучей бил солнечный свет. Бабахнул «Мордор». Мгновенная вспышка осветила клубящееся лохматое дно тучи… и немедленно в одной из дыр вздулось комком черного пуха облачко, разрослось, залило собой дыру, погасило сноп лучей. С каждым выстрелом будто гасили один прожектор, и на земле становилось все темней… Туча, ежесекундно озаряемая все новыми вспышками, кипела и волновалась, будто море живого мрака…

— Это… конец Игры?… — пролепетала сиделка. Она уже успела подойти и опять вцепиться в его руку. — Наш мир стирают? Это Темный Разработчик?

— Пылевая защита, — Арлекин не смотрел на нее, завороженный зрелищем. — Закроет нас от бомб. — Объяснять ничего не хотелось. Он успокаивающе приобнял девушку, и она немедленно прижалась, уткнула лицо в плечо.

— Простите… — жалобно забормотала она. — Мне очень страшно… Только не подумайте…

— Да не думаю, не думаю. — Он невинно погладил ее по спине. — Скажи лучше, где все ваши?

— На молитве, в медиториуме.

— А ты что?

— Мне сказано быть с вами… Ой! — Сиделка торопливо отстранилась. Вошел Валериан. Девушка поклонилась ему в пояс.

— Вижу, не теряете времени, мой друг, — сухо сказал Валериан по-английски. — Идемте, укроемся в подполе. Я помогу вам дойти. Надя! — перешел он на русский. — Ты здесь больше не нужна. Иди в медиториум и молись со всеми. Я буду молиться в уединении.

— Бросаете любимую паству? — спросил Арлекин назло по-русски. Вот за такие вещи он и не уважал гейммастера. Надя перевела непонимающий взгляд с одного на другого и сразу поспешила из комнаты. Арлекин вдруг сообразил… — Так! Надя! — крикнул он вдогонку. — Быстро выводи всех наружу! Чтобы никого в медиториуме! Если эта ваша стеклянная пирамида рухнет…

— Да, делай как он сказал, — кивнул Валериан. — Всех во двор! — И когда Надя выбежала, повернулся к Арлекину. — В подполе на всех места нет. Если пустить туда — будет паника. Люди друг друга передавят безо всяких бомб. Так что пусть молятся наверху, а подпол — убежище для избранных. В том числе для вас. Вставайте! Руку мне и вперед. Уговаривать долго не буду.

— Ешьте сами гниль в своем подполе. Я хочу насладиться зрелищем.

Валериан нахмурил брови.

— Вы что, бредите? Или не поняли? Время спасать шкуру!

— Нашим шкурам ничего не грозит. Цели бомб — не здесь. Они бомбят…

Солнцеподобная вспышка — несравнимо ярче разрывов снарядов — озарила небо. Бомбы врезались в тучу… Взрыв на миг высветил всю ее изнутри, будто рентгеном выявил все наслоения и слияния бурлящих турбулентных структур… Валериан присел и закрыл голову руками, но Арлекин не пошевелился, когда ударные волны затрясли окно. Долгий, сочный, раскатистый гром… Вот и все. Туча спасла. Арлекину хотелось смеяться от радости. Он поднял оконную раму.

Порывом налетел ветер, неся едкие запахи гари и озона. Стало намного светлее. Туча все еще висела, но взрыв пробил в ней круглую прорубь диаметром в километр. Сквозь нее синело ясное небо. Стены проруби струились вверх бешеными потоками — это разогретый взрывом воздух поднимался и увлекал с собой пыль. Раненая туча выла и ревела, как тропический ураган… Она постепенно приобретала форму толстого тора, дымного кольца, что непрерывно выворачивалось изнутри наружу…

— Они бомбят космодром и военную базу, — закончил фразу Арлекин. — Видите, дыра намного севернее нас? Тратить бомбы на такую грязь как мы с вами…

Ему опять не дали договорить.

Веер огненных стрел бесшумно и стремительно пролетел сквозь дыру.

Вторая кассета бомб… гниль и тьма!

Арлекин бросился на пол, ящерицей заполз под кровать — а там уже прятался Валериан, предусмотрительно заткнув уши пальцами.

— Не затыкать! — успел проорать ему Арлекин. — Открой рот, зевай!

И грянул гром… а за ним еще и еще… а напоследок — удар такой силы, будто по ушам врезали кулаками. Со стен и потолка сыпалась побелка, заставляя кашлять от меловой пыли… Вторая волна, третья… Арлекин не считал. Потом был рев и ураганный сквозняк… А потом стало почти тихо.

Арлекин, весь в пыли и известке, выполз из под кровати. Было светло, на кровати косо валялась рухнувшая с потолка Реальномирная Спираль. Он глянул в окно.

Грибы вставали в небо.

Вставали с торжественным штормовым гулом.

Два гриба — большой и малый. Их ножки струились вверх и источали багровое тление. Купол белой шляпки большого гриба уже дорос до дыры в туче и поднимался сквозь нее в чистое небо. Остаток тучи темным клубящимся валом окольцовывал его… Никогда в жизни Арлекин не видел ничего грандиознее и прекраснее… Эти вздымающиеся купола… такой безупречной гладкости… такой до слез невинной ангельской белизны… а вокруг — предсмертное кипение тучевых громад, провалы мрака, дымные снопы солнечных лучей… синева, пепел и перламутр…

— Лик Божий над адом… — хрипло проговорил Валериан. Он тоже расширенными глазами смотрел в окно. — Да, мой друг… Впервые за много лет мне явлено нечто действительно… напоминающее… о присутствии высшего начала в мире… Как ни кощунственно это звучит…

— Вас тоже пробило? — Арлекин усмехнулся. Возвышенные речи Истиноучителя всегда оказывали на него обратное действие — отрезвляющее.

— М-да. Куда они попали?

— Большой гриб — над космодромом, — показал Арлекин. — Рванули холодильники с жидким водородом, а там счет на килотонны. Маленький грибок — над ТЯЭС.

Валериан побледнел.

— Радиация?

— Да нет, реактор глубоко, к нему не пробиться. Грохнулись наружные теплообменники. Этот гриб — вода из градирен.

— А сами бомбы?

— Вы совсем поглупели со своими овцами, гейммастер. Бомбы — кинетические. Гигантские пули, по сути.

Арлекин смотрел в окно и теперь уже видел, что в саду сломалось много веток, но, к счастью, ничего не горело. Медиториум устоял. Стеклянная пирамида, как он и предсказал, обрушилась. (Успели ли выйти люди?) Он попробовал прикинуть общий ущерб… В стандартной кассете пять бомб, две попали в ТЯЭС и космодром, значит, остальные легли где-то на том же отрезке… Это полоса вдоль северного края Новой Москвы. Радиус поражения каждой бомбы метров триста, но если учитывать детонацию… Ясно, что полностью, в пыль, уничтожены ТЯЭС, космодром и военная база, скорее всего, также фабрики, речной порт, перегрузочный терминал… В остальной колонии и на севере Слободы должны быть сильные разрушения и пожары. Люди… Те, кто успел в укрытия, выжили. Но Новая Москва как политический и экономический центр перестала существовать.

Зато Рабат и юг Слободы, похоже, отделались легкими разрушениями.

— Можете возносить благодарственную молитву, — сказал Арлекин.

 

ЧЕРНЫЕ СТАВЯТ ШАХ

Танит Лавалле остановилась перед дверью лифта — хрупкая фигурка затянута в белый дзентай, за плечами рюкзачок, пышные огненно-рыжие волосы в беспорядке падают на плечи. Коснулась запястьем ID-сканера. (Надеюсь, мою сигиллу еще не успели отозвать). Не успели. Сканер зажег зеленую лампочку, дверь отъехала. Прощай, родная Луна.

Бежать с Луны, бежать. Далтон — трус, сегодня он показал это как нельзя яснее — но трус опасный. Далтон слишком ее боится, чтобы оставить в живых после того, как выгнал в отставку. Свергнуть его прямо сейчас она не готова. Значит, надо бежать. На Землю, к друзьям.

Экс-глава разведки Фламмариона вошла в цилиндрическую кабину лифта. Шесть кресел располагались в ней астериском. Танит погрузилась в ближайшее. Противоперегрузочные ремни автоматически охватили ее, щелкнули пряжками. Кресло чуть отъехало к центру, противоположное — от центра: для баланса. Дверь закрылась. Под полом завыл воздух, наполняя пусковую шахту.

Пулей пневматического пистолета кабина рванула вверх. Пять лунных «g» вдавили тело Танит в упругий гель кресла. В боковых окошках все быстрее неслись бетонные стены шахты, металлические швы на стыках сливались в равномерное призрачное мерцание. Наверху, в потолочном окне, с каждым мигом увеличивался черный круг в конце шахты — выход в открытый космос.

Время 12–05, захват ротоватором в 12–13… Лишь бы Далтон не спохватился в последний миг и не запретил ей вылет. Будем надеяться, что не запретит. Что все-таки струсит убивать ее — как трусит всегда и во всем.

Перегрузка отпустила. Ускорение сменилось баллистическим полетом по инерции. Снаружи гудело и шипело: клапаны стравливали воздух в служебный резервуар, сбрасывали давление в шахте. Потом в иллюминаторах резко стало темно: кабина вылетела наружу.

Кабина стремительно взлетала в зенит над Луной.

Солнце взошло только вчера и едва успело подняться над западным горизонтом. При низком солнце, в резких длинных тенях, вид на кратер Фламмарион был особенно выразителен.

Темная ноздреватая поверхность Луны напоминала сырой цемент. Косое освещение проявляло малейшие неровности: каждый валун отбрасывал длинный язык тени, каждый мелкий кратер бездонной ямой тонул во тьме. Самые длинные тени безошибочно выдавали искусственные сооружения: роверы, горки почтовых катапульт, вышки коротковолновой связи. Но всех длиннее была тень пусковой башни, от которой только что оторвалась кабина Танит Лавалле.

С каждой секундой взлета горизонт все дальше отодвигался и заметнее округлялся. Башня стояла почти в центре обширного кратера Фламмарион. Его древние полуразрушенные валы подковой низких холмов охватывали горизонт на востоке, юге и западе. На востоке, будто врезанный во фламмарионский вал, четкой крутобокой чашей выделялся молодой кратер Местинг-А. Севернее ландшафт перечеркивал с запада на восток прямой каньон тектонического разлома — Рима Фламмарион. Более молодая, чем одноименный кратер, Рима рассекала его валы подобно шраму километровой ширины.

Пусковая башня возвышалась на южном берегу Римы. Узкая тень башни тянулась параллельно каньону на десятки километров, почти до самых валов Местинга-А, то ныряя в мелкие кратеры, то взбираясь на круглые щитообразные холмы вулканических куполов. От этих древних вулканов разбегались под поверхностью Луны лавовые трубы. Невидимые сверху, они образовывали сложную ветвящуюся сеть туннельных пещер. Главные туннели достигали трехсот метров в диаметре — надежное и просторное укрытие для землян-колониалов.

В прошлом дно труб покрывал лед замерзших вулканических газов — готовое сырье для извлечения кислорода, азота и воды. Там, где Рима Фламмарион разрезала сеть туннелей, они выходили из стены каньона круглыми устьями. Сейчас, спустя добрых три века после основания Колонии, все эти устья были герметично заделаны и перекрыты люками, а лавовый лабиринт под поверхностью Фламмариона заполнен воздухом и прогрет до комнатной температуры.

Пригодные для жизни туннели тянулись на полсотни километров. Там, под циклопическими сводами труб, освещенные Солнцем через световоды, зеленели леса и сады, волновались рябью озера, сновали поезда… Были в Колонии и настоящие дикие уголки, куда до сих пор не провели свет — кромешно-темные пещеры, заросшие одичавшими грибами и лишайником. В свободное время Танит любила побродить по этим таинственным закоулкам…

Неужели она больше никогда не вернется во Фламмарион?

В приливе тихого бешенства Танит стиснула зубы. Далтон, этот слабак, этот нульдев, это ничтожество! Так позорно сдаться в шаге от полного торжества! Так подло украсть у нее победу, ее победу!

Все началось четыре года назад, когда она завербовала Лавинию Шастри.

Жена Максвелла Янга, сворм-коммандер, второй человек в Эриксе и Космофлоте, прибыла тогда на Луну для восстановления торговых отношений после Транспортного кризиса. У серьезных людей вербовка всегда взаимна: информация в обмен на информацию. Чтобы войти в доверие к Шастри, Танит сдала ей немало ценных сведений — но и вознаграждена была сторицей.

— Мой Макс уже вдоволь насладился властью, — говорила Лавиния, лежа в постели рядом с Танит и неторопливо набивая табаком трубку. — Ну и хватит с него. Шастри должны править Венерой. Шастри, а не Й-янги, — с невыразимым презрением выговорила она. — Да, Макс сделал свою работу — избавил нас от банды Окелло. Это большая заслуга, и мы его отблагодарили. Позволили поцарствовать и поиграть в героя-объединителя человечества. К сожалению, мой супруг заигрался, — Лавиния щелкнула зажигалкой, закуривая. — Вздумал передать власть нашей пустоголовой дочери. Я тоже люблю Зару, но надо же хоть немного понимать людей? Короче, Макса пора убирать, и мы рассчитываем на вашу помощь.

— То есть? — Танит была совершенно потрясена этими откровениями.

— Макс должен потерпеть поражение. Военное поражение. Только оно способно покончить с ним. Нападите на нас, а лучше спровоцируйте наше нападение, и победите. Я буду сообщать вам координаты Эрикса. Десантируйтесь на Эрикс — и тогда наш домен поддержит вас изнутри, — Лавиния выдохнула струю ароматного дыма.

— А как же Рой? — Танит с детства испытывала ужас и восхищение перед этим средоточием силы, способной уничтожить даже аквилиан.

Лавиния только усмехнулась.

— Рой небоеспособен, девочка. Говорю тебе как сворм-коммандер. Мы его наращиваем и модернизируем, но он станет для вас опасен только к 82–83 году. Нападайте в 81-м, и сорвете банк.

— И ты готова подчинить Эрикс Фламмариону? — усомнилась Танит.

— Только на первое время. Потом я вас все равно кину. Но это будет потом.

— Я тебе не верю, — откровенно сказала Танит. — Это ловушка. Ты нас провоцируешь.

Лавиния лениво пожала плечами.

— Свяжись с моим братом Энеасом. Он на Земле, в Колонии Куру. Он в курсе нашего плана и все тебе подтвердит… Ну а главное: ты ведь, конечно, пишешь этот разговор? Пошли запись Максу. Сдай меня.

— Ты это серьезно?

— Куда уж серьезнее. Если Макс меня убьет — ты убедишься, что это была не провокация… — Лавиния усмехнулась. — И будешь весь остаток жизни жалеть о том, какой шанс упустила.

Танит уверенно кивнула, звякнув цепью ошейника.

— Не сомневайся. Я сделаю именно так.

Но не сделала.

Со вздохом нетерпения Лавалле подняла взгляд к окну в потолке. Облачно-голубая Земля в последней четверти стояла почти в зените, но не она интересовала Танит. Ротоватор. Подъемник на орбиту. Гигантская праща, которая подхватит ее и унесет с Луны — если только Далтон не успеет ей запретить в оставшиеся две минуты.

Ротоватор — более шестисот километров троса из углеволокна — вращался вокруг Луны спутником, совершая оборот за два часа, и одновременно крутился в плоскости своей орбиты вокруг собственного центра масс. Скорость вращения была подобрана так, чтобы конец троса периодически оказывался над Фламмарионом в нижней точке оборота. Пусковая башня должна была выстрелить кабиной в такой момент и с такой скоростью, чтобы попасть в конец троса. Кран на конце троса подхватывал кабину, и она, прицепленная к ротоватору, совершала вместе с ним полоборота. В верхней точке окружности она отцеплялась и становилась спутником Луны — ну а дальше оставалось только ждать на орбите, пока кабину подхватит какой-нибудь корабль-транспортник.

Ротоватор уже был виден в черном небе над Луной — бесконечная цепочка огней габаритных отражателей сливалась в одну мерцающую линию. По мере того как трос поворачивался концом к кабине, линия укорачивалась и становилась все ярче. На нижнем конце уже был виден кран — механическое чудовище с паучьими лапами электростатических захватов. Кабина, замедляя ход, продолжала лететь вверх, а кран стремительно падал на нее, как хищная птица на добычу. Плазма била из двигателя коррекции бледно-голубым туманным лучом.

— Приготовиться к экстремальной перегрузке! — предупредил даймон в голове Танит Лавалле.

Она закрыла глаза, выдохнула, постаралась расслабиться. Еще секунда, и прощай, Луна… надеюсь, все же не навсегда.

Сцепка. Грохнуло, лязгнуло, тряхнуло, с чудовищной силой вмяло в кресло… Кран подхватил кабину своими липучками-электретами. На долю секунды перегрузка достигла двадцати лунных «g», и дыхание Танит прервалось… Потом слегка отпустило. Перегрузка выровнялась на пяти лунных «g» центробежной силы. Несколько меньше гравитации старушки Земли, где она скоро окажется. Танит осторожно открыла глаза. Она могла видеть и дышать, но все тело было спрессовано свинцовой тяжестью. Ладно, всего шесть минут с секундами, можно и потерпеть… но как она будет жить на Земле? Только в инвалидном кресле, это понятно… непрерывная пытка… Танит глянула в окно.

Луна быстро удалялась и наклонялась по мере того как кабина поднималась по окружности ротоватора. Кратер Фламмарион занимал уже не все поле зрения — к северу виднелась черная лавовая равнина Синус Медии, из-за южного горизонта выползали гигантские кратеры Птолемей, Альфонс и Альбатегний. На востоке тонула во тьме равнина Океана Бурь — до нее еще не добрались лучи восхода. Из этой тьмы редкими цепочками огней выступали хребты кратерных валов.

Фламмарион в центре окна занимал уже совсем небольшую часть поля зрения. Пусковая башня вообще не была видна, но тонкий штрих ее тени чернел отчетливо — единственный зримый признак обитаемости Луны…

Нет.

Свечение.

Тускло-оранжевое сияние, будто небывалый на Луне туман, возникло, растеклось и залило древнее дно Фламмариона.

Его яркость усиливалась. Оно расплывалось. Оно вздымалось.

Газовый разряд. Да, точно. Так оно и должно быть. Не вспышка и не взрыв, но слабое тление люминесценции с палевым оттенком ионов натрия… Ультрафиолет ионизирует атомы лунного грунта, создает облако плазмы…

Ультрафиолет. Это Рой. По Фламмариону ударили Роем.

Помертвевшая Танит Лавалле неотрывно смотрела на то, как гибнет ее родина.

Ловушка. Все-таки это была ловушка.

Ее обманули, спровоцировали на войну — и ответили всей чудовищной мощью Роя.

Закатное свечение плазменного облака разгоралось все ярче. Оно вставало и вытягивалось языком пламени. Давление невидимых лучей Роя клонило его к востоку и колебало, как ветерок. Тень лифтовой башни уже утонула в нем… а может быть, башня рухнула? Танит пыталась представить себе, что творится там, внизу, в адском пекле невидимого света, в болезненно-оранжевом сиянии ионизированных паров… Как раскаляются докрасна и рушатся металлические конструкции, искрят закороченные цепи… Как внутри Колонии воют тревожные сирены, с грохотом запираются гермодвери внешних отсеков… Как люди разбегаются надевать скафандры, будто скафандры спасут после того, как «светлячки» испарят первые метры грунта, и воздух хлынет наружу, а убийственный ультрафиолет внутрь…

Это я, — в мозгу Танит, заполненном ужасом и болью, не оставалось места ни для какой другой мысли.

Все это сделала я.

Я во всем виновата.

Я заслуживаю наказания, наказания, наказания…

 

РИАННОН. ПЕРЕГОВОРЫ

Сигнал тревоги вырвал Зару из оцепенения. В ушах громко и отвратительно запищал зуммер, а перед глазами сам, без команды, нарисовался план корабля. Девятая секция центрального ствола ритмично вспыхивала ядовито-лиловым светом.

Лиловый код… Зара не сразу вспомнила, что это означает, а когда вспомнила — не поверила.

Покушение на капитана.

Она с разгона влетела в проем люка девятой секции и резко затормозила, ухватившись за раму.

Тело Варгаса в расслабленной позе эмбриона висело среди отсека, медленно и равномерно вращаясь в латеральной плоскости. Лицо было синим, на горле чернел ожог. В отсек уже набилась добрая половина команды, и все стояли на стенах как зачарованные. Никто не спешил ни помогать Варгасу, ни хватать Гвинед Ллойд — а та лишь забилась в какой-то угол и с ужасом смотрела на дело своих рук. При появлении Зары по толпе прошло движение. Люди расступились, и Зара мгновенно почувствовала: от нее ждут действий, ее молчаливо признают лидером…

Используй момент.

— Камилла! — выкрикнула Зара.

— Я здесь, здесь, — запыхавшаяся Камилла Раи Чоудхури, корабельный врач, налетела сзади. Зара посторонилась, чтобы пропустить врача в люк.

— В лазарет, реанимацию срочно, — приказала она, как будто врач и без нее не знала что делать. — Гвин, что произошло?

— Я… я не хотела, — забормотала Гвинед Ллойд. — Простите… я не… я не знаю, что на меня нашло… Я не хотела, честное слово!..

— Разберемся. — Зара окинула быстрым взглядом углы отсека: камеры наблюдения на месте, запись наверняка сделана. — Лукас?

— Здесь, — басом откликнулся Лукас Родригес, бортинженер по конструкции и балансу.

— Отведи Гвин в каюту и под замок. Побудешь тюремщиком. Все равно сейчас работы для тебя нет. Сэл?

— Я здесь, — выплыл откуда-то сбоку Селестис Марин, бортинженер по энергетике и приборам.

— Отключи всю аппаратуру и опечатай. Овер-коммандер приказал уничтожить… Но с этим торопиться не будем, подождем. Кью?

— Здесь, дорогая, — не по уставу фамильярно отозвался Кьюпид Амир, бортинженер по связи и компьютерам. Зара смерила его ледяным взглядом.

— Мас Амир, начните проверку тьюрингов корабля и капсулы. Есть подозрение на заражение неизвестным вирусом. Провести диагностику по полной программе — и сверх программы.

— Есть, док Янг, — в смущении осознавший свое место Амир скрылся.

— Остальным продолжать работу по графику. Вопросы есть? Разойтись.

Возвращенная к жизни и совершенно довольная собой, Зара повернулась, оттолкнулась от рамы люка и поплыла назад по центральному стволу.

Нет, это неслыханно. Невероятно. Так не бывает.

Цилиндрические отсеки ствола напоминали металлический стеллаж, свернутый в трубку полками внутрь — балки лонжеронов и кольца шпангоутов членили стены на одинаковые прямоугольные клетки. В некоторых клетках крепились стандартные грузовые контейнеры, но большинство были пустыми — «Азатот» шел налегке…

Мой «Азатот», с наслаждением думала Зара.

Мой корабль! Целиком и полностью мой!

Она не слишком переживала за Варгаса. От удара током давно никто не умирал, а неделька отдыха в медбоксе только пойдет на пользу и самому капитану, и Рианнон, и всем…

Зато теперь это мой корабль! И уж конечно, я распоряжусь им лучше болвана Варгаса.

Приказ отца… Заставить рианнонцев уничтожить Бюрократа, а если откажутся — уничтожить Рианнон… Варгас, конечно, выполнил бы приказ — беспрекословно и не раздумывая, и это была бы катастрофа.

Но Варгас обезврежен, а сама она, конечно, будет действовать гибче. Хватит с нее крови! Нет, она не отступит. Она добьется всего, что хочет отец… Но не такой ценой.

— Зара, подожди! — Ее нагнал Аттис Мур, пилот и помощник капитана. — Зара, извини… Я не хотел говорить при всех… Есть одно замечание.

Зара остановила полет, упершись руками в поперечную переборку.

— Да, я слушаю, — она обернулась к Муру, расцветив ауру зелеными переливами внимания. Она заранее отлично знала, что скажет пилот.

Мур тоже уперся в переборку и остановился рядом с девушкой. Он выглядел смущенным, и это было столь же предсказуемо — Мур всегда ее безумно боялся.

— Слушай, Зара… ты все сказала правильно. Я не оспариваю твоих распоряжений. Но… — Пилот вздохнул, собираясь с духом. — Но вообще-то после Варгаса обязанности капитана исполняю я. Извини, таков порядок.

Зара ласково положила ему руку на плечо.

— Аттис, ты абсолютно прав. В обычной ситуации я бы и слова не сказала: капитан — ты. Но, Аттис! Но! — Ее аура источала ультрамариновые волны доверительности. — Ситуация необычная. Идет война. Причем война не очень понятно с кем. Нам нужно вести сложные дипломатические переговоры. Венера далеко, решения надо принимать самим. К чему я это говорю, Аттис? — Она приблизила к нему лицо. — Сейчас должность капитана — политическая. Капитан должен быть в курсе моей миссии — во-первых, и иметь кое-какой политический вес — во-вторых. Ты отличный пилот, Аттис, и был бы отличным капитаном в другое время. Но…

Мур торопливо закивал. Он был явно не в своей тарелке, и Зара втайне наслаждалась его смущением.

— Я понял, Зара, понял. Все правильно. Делай как знаешь.

— Вот и отлично. Давай так. Внутренние дела корабля — на тебе, внешние — на мне. Я капитан, ты помощник. И так — до выздоровления Варгаса. По рукам?

— Конечно, Зара, конечно!

Зара Янг улыбнулась самой обворожительной из своих улыбок.

— Тогда сдавай мне капитанскую сигиллу. И за работу.

Казалось бы, что такого особенного в капитанской рубке? Да, из нее можно вручную управлять кораблем — но в этом Зара все равно мало что понимала, да и за всю историю «Азатота» ни один капитан не использовал эту символическую возможность. Да и переговоры можно вести откуда угодно — хоть из своей каюты.

Но разве она могла отказаться от наслаждения восседать на командном пункте одного из самых грозных боевых кораблей Солсистемы?

Как только Зара получила от Мура капитанскую сигиллу, она по громкой связи оповестила экипаж, послала краткий отчет на Венеру, выложила новость в Солнет, а уж потом — будто оттягивая удовольствие — направилась на свое законное место в рубке.

Не захотел со мной общаться, папа? А придется. Она с удовольствием вообразила, какое лицо будет у папы, когда он узнает… Нет, в его лице, как обычно, не дрогнет ни один мускул, но глаза… Какова твоя дочка, а, Максвелл Янг? Впрочем, некогда было предаваться мечтам. Работы было много. Для начала — исправить все, что она успела натворить, и что еще поддавалось исправлению.

— Даймон! Чоудхури на связь, — велела Зара, как только поудобнее расположилась в капитанском кресле перед стеной мониторов. — Что с нашим пациентом, Камилла?

— Паралич дыхательных мышц, асфиксия, фибрилляция, ожоги третьей степени, — ответила врач. — Я его реанимировала, но пока состояние коматозное.

— Твой прогноз?

— Жить будет. Мозг не поврежден. Придет в норму через неделю. — Камилла помедлила. — Если бы можно было перевести его в Рианнон… Там условия куда лучше наших. За пару дней поставили бы на ноги.

— Торопиться нам некуда, — прохладно сказала Зара. — Неделю как-нибудь протянем и без Варгаса. А Рианнон пока еще наш враг, не забыла? Делай свое дело. — Не дожидаясь ответа, она отключилась.

Теперь надо было говорить с Бюрократом.

Зара помедлила, прежде чем вызвать его на связь. Она сама не знала, зачем — то ли не могла решиться, то ли наслаждалась предвкушением триумфа.

Она понимала, что теперь — после отцовского ультиматума — Бюрократ ее раб. Что он отдаст все, лишь бы она не привела приказ отца в исполнение…

Какое все-таки счастье, что Варгаса вывели из строя! Какая невероятная удача! (Теперь, когда выяснилось, что Варгас вне опасности, она могла так думать безо всяких угрызений совести). Одним ударом тока Гвинед Ллойд сделала ее капитаном — и теперь Зара могла разговаривать с Бюрократом по-серьезному. Ни на кого не оглядываясь. С позиции силы.

— Даймон! Рианнонский тьюринг на связь, — велела она.

— Слушаю вас, кэп Янг, — откликнулся Бюрократ.

— Привет, привет, дорогой Бюрократ! — Зара развалилась в кресле, заложила руки за голову. — Как жизнь? Уже видел речь овер-коммандера?

— Да, и опубликовал ответ. Желаете взглянуть на официальном канале Рианнон?

— Не хочу тратить время. Основные тезисы?

— Хорошо. Уничтожение Рианнон для меня недопустимо. Но недопустима и ликвидация меня самого, потому что без меня Колония обречена. Итак, выбор, который предлагает ваш отец, неприемлем полностью. Пусть он снимет свои радикальные требования. В обмен я готов пойти на серьезные уступки.

— На какие же? — Зара вкрадчиво улыбнулась.

— Я позволю программистам проверить меня на предмет заражения. Если необходимо, я позволю полностью переустановить себя из резервной копии. Я готов отказаться от должности прайм-админа и провести выборы в Совет немедленно. Когда Совет выберет нового прайм-админа, я ему безоговорочно подчинюсь. Я также выслушаю другие требования овер-коммандера.

Заре не понравилось последнее слово.

— Здесь и сейчас решаю я, а не овер-коммандер. Ты еще этого не понял?

— Теперь понял. Чего вы хотите, кэп Янг?

Зара не смогла сдержать торжествующей улыбки.

— Твои симуляции такого не предсказали, а, Бюрократ?

— Не предсказали, — признал тьюринг. — Всегда есть факторы, не поддающиеся учету.

— Что же ты будешь делать, если мы не примем твоих уступок?

— Сражаться. Вероятность моей победы над вами не более 2 %, но вы загнали меня в угол. Даже при таких шансах битва предпочтительнее, чем гарантированная гибель. Итак, ваши требования?

Зара помедлила, проговаривая в уме и взвешивая каждое слово.

— Первое, — начала она. — Ты снимаешь обвинения против Либертины Эстевес, Гвинед Ллойд и меня. Эстевес выходит на свободу, Ллойд может вернуться в Рианнон и не будет арестована. Что скажешь?

— Я хотел бы выслушать весь набор требований.

— Хорошо. Второе. Ты позволяешь программистам себя проверить и, если найдется что-то подозрительное, переустановить. Ну, ты сам это предложил. И третье, — Зара глубоко вдохнула и выдохнула. — Никаких выборов. Ты вручаешь сигиллу прайм-админа мне — и немедленно. И никаких ограничений по конституции. Мне нужна абсолютная диктатура безо всякой оглядки на Совет. Безо всяких выборов и сроков. На этих условиях я гарантирую тебе жизнь. По рукам?

У Зары кружилась голова от собственной наглости. Если бы она говорила с человеком, то ожидала бы взрыва возмущения, а потом долгого, утомительного торга… Но Бюрократ был чужд эмоций. И он ясно понимал безвыходность своего положения.

— Вы согласовали ваши требования с овер-коммандером? — обычным ровным голосом спросил тьюринг.

Он попал в точку. Только это сейчас и было проблемой.

— Нет, — качнула головой Зара. — Я уверена, что он откажет. Потребует, чтобы я уничтожила тебя во что бы то ни стало. Так что если хочешь мира — имей дело со мной. Я опубликую наше соглашение и поставлю папу перед свершившимся фактом.

— А если овер-коммандер не утвердит соглашение?

— Ему придется утвердить — если он не хочет объявить собственную дочь мятежницей.

Ведь ты же на это не способен, папа?

Зара надеялась, но не была уверена полностью… Она знала, что папа способен быть очень, очень жестким… и это только добавляло остроты ее игре.

— Я хочу запустить несколько симуляций, — сказал Бюрократ. — Вы согласны подождать 400–500 секунд?

— Да хоть 600, — великодушно согласилась Зара.

— Готово, — объявил Бюрократ после паузы. — Я просчитал сто симуляций. В 23 случаях овер-коммандер объявляет вас мятежницей. В семи случаях отдает «Азатоту» команду на самоуничтожение. Вы все еще готовы действовать без его санкции?

— Конечно, — Зара не колебалась ни секунды. — Мои шансы даже лучше, чем я думала. А ты сам выигрываешь время в любом случае. Даже если папа взорвет «Азатот», ты выигрываешь месяца три до прибытия другого корабля, не так ли?

— Вы правы. Я принимаю ваши условия. Кэп Зара Мария Сюзанна Янг!

— Да-а? — она по-кошачьи потянулась всем телом.

— Я признаю вас прайм-администратором Колонии Рианнон и подчиняюсь вашим приказам. Примите сигиллу.

Когда Бюрократ отключился, Зара некоторое время сидела без движения, глядя сквозь стену мониторов расширенными глазами.

Ей надо было как-то все это переварить.

Зара Янг, капитан «Азатота».

Зара Янг, прайм-администратор Колонии Рианнон.

За каких-то пятнадцать минут она сделала самую головокружительную карьеру в истории Солсистемы. Да, благодаря Гвинед Ллойд и ее безумному нападению на Варгаса — нелепейшей случайности, которую не смог бы предсказать даже Бюрократ… Но чего стоит случайность, если не умеешь ей воспользоваться?

Случай сыграл ей на руку, не более того. Она сама взяла власть, сама! Взяла быстро, смело и решительно.

Как тебе это понравится, папа?

А?

Да, она взяла власть — но не ради власти, напомнила себе Зара. Она использует свои возможности всем на благо. Она уже проявила гибкость и спасла Рианнон от тупой исполнительности Варгаса. Еще несколько искусных шагов — и она решит проблему с аквилианским вирусом, решит изящно, не в лоб, без лишних потерь…

Ты понимаешь, папа, почему мне пришлось тебя ослушаться? — подумала она.

Ты согласен, что здесь, на месте, мне виднее, как лучше поступать?

Ты признаешь, что я лучше тебя владею ситуацией?…

Она ждала, что голос отца — вечный невидимый внутренний собеседник — ответит ей. Может, нехотя согласится, а может, резко оспорит…

Ну же, папа? Скажи что-нибудь!

Но внутренний голос отца молчал.

 

СКАЗКА О ГОВОРЯЩЕЙ ЗВЕЗДЕ

Где-то внизу мерно стучал двигатель ривербота. Саид успел привыкнуть к этому звуку. Они плыли по Волге больше пяти часов. Начинало темнеть.

Саид лежал макушкой к иллюминатору и не смотрел в него, но и так знал, мимо чего они плывут. Все те же поля, сады, насыпи дамб, деревеньки, захолустные пристани, к которым они не причаливали. (Рейс был скоростной: Нижгород — Чебоксары — Зеленый Мост, с одной только промежуточной остановкой). По полям ползают комбайны, плавают лодки и баржи. (Это уже не по полям, а по каким-то невидимым каналам среди полей). Над серенькими селами — луковицы церквей, башни элеваторов. Кое-где к реке выходит парк с усадьбой окружного начальника, над крышей — три флага: Русии, Нижгородской земли и округа; рядом — решетчатая вышка связи. Вдали от берега идет параллельно реке лесополоса, а за ней уныло желтеет пустыня.

Приятный, но однообразный пейзаж так и тянулся с тех пор, как ривербот «Ветлуга» отошел от нижгородской пристани. Он стал так же привычен, как стук моторов. Он больше не вызывал у Саида любопытства.

Тесную каюту второго класса почти целиком занимала двухъярусная кровать. Саид лежал внизу. Его руки и ноги были привязаны к кровати тугими эластичными бинтами.

Паралич Саида в Нижгороде длился недолго: минут через пятнадцать тело и голос начали более-менее слушаться, дрожь прекратилась. (Все это время он лежал на крыльце банка в полном сознании. Вокруг собралась толпа зевак, а Брендан только попусту суетился и ничем не мог помочь… Какой стыд!) Еще через несколько минут Саид кое-как встал и неуклюже, на каждом шагу спотыкаясь, пошел. Через полчаса после приступа оправился полностью. Но в каюте Брендан все равно его привязал.

— Все это уже было у мышей, — объяснил врач. — Сначала дрожь и паралич… А потом — приступ безумия. Мелантема у всех пробуждает со страшной силой какие-то основные инстинкты. Одни пытаются жрать все подряд, другие — оплодотворять, третьи — убивать, четвертые каменеют от страха…

— Я тебе не мышь, а человек! — возмутился Саид. — У меня воля есть! Я могу себя сдерживать!

— Я тоже на это надеюсь. Надеюсь, но… честно говоря, не рассчитываю. Давай я тебя все-таки привяжу. Приступ будет недолгим, час-другой — и ты в норме.

И вот Саид лежал привязанным уже пять часов (с перерывами — размять руки и ноги), а приступ еще и не наступал. Все-таки он не мышь! — не без гордости думал Саид. Не так-то легко какому-то шайтанову растению захватить власть над потомком Адама…

Сейчас Саид был один — Брендан пошел за ужином. Мальчик лежал, скучал и думал, что, может, Брендан и прав. Да, с ним происходит что-то ненормальное. Может, все-таки еще будет этот приступ, потом какая-нибудь другая дрянь… Может, мелантема вообще превратит его в зомби… Наверное, он должен бояться?

Но почему-то не боялся ничуть. С тех пор как прошел паралич, Саид откуда-то твердо знал, что болезнь пройдет, и все кончится хорошо.

Удивительно! Пока с ним ничего не происходило, он боялся своей болезни — а вот теперь, когда начались странности, всякий страх исчез. Все будет хорошо, говорил ему внутренний голос, чем-то похожий сразу на голоса отца, матери, кошки Кэт и Брэма Конти. Скоро случится нечто прекрасное и удивительное, и ты выздоровеешь… Да ты по-настоящему и не болен, а Брендан просто дурак.

Саид лежал, сжимая и разжимая кулаки, чтобы не застоялась кровь. Тут как раз вернулся Брендан и принес из буфета коробку с ужином.

— Все нормально? — спросил врач. Сейчас он уже привык и не так суетился и причитал, как сразу после падения.

— Ага.

— Давай-ка руки развяжу, а ноги оставлю. Держи, ешь.

Саид сел на постели и охотно принялся за еду. Брендан пристально следил за ним — должно быть, опасался приступа дикого аппетита. Смешной!

— Деньги остались? — спросил Саид с набитым ртом.

— Остались. — Брендан нахмурился.

Деньги были больным вопросом. В нижгородском банке выяснилось, что счет Брендана заблокирован, и сам он вообще-то объявлен в розыск Новой Москвой. Пришлось менять те немногие наличные юни, что были у Брендана. Обменяли по грабительскому курсу, да и то успели в последний момент. Объявили какую-то новость (Брендан не сказал Саиду, какую), и после нее новомосковские юни перестали брать вообще.

Денег хватило на два билета только до Зеленого Моста (а не до конечной цели, Кап-Яра). В кармане осталась сущая мелочь на еду. На какие деньги плыть дальше? На что вообще жить? Брендан только беспомощно разводил руками.

Ты бы, растяпа, не выжил у нас в Рабате, думал Саид. Он почти потерял уважение к Брендану, хотя и был благодарен за то, что кормит и ухаживает. Подумать только, привязал меня, пацана! Боится, что я на него наброшусь! Сам врач, конечно, говорил по-другому: «Привяжу, чтобы ты сам себе не навредил», — но Саид-то видел, что Брендан его побаивается! Да и как врач он был бесполезен — ничего толком не знал об этой мелантеме. Все надежды Брендана были на Кап-Яр. «Добраться до Кап-Яра, а там разберутся, там помогут», — только он и твердил без конца… Одно слово, недотепа! Пропаду я с ним, думал Саид. Нельзя полагаться на него…

Но сейчас ему не хотелось об этом думать. Настроение после ужина было отличное. Предчувствие чего-то прекрасного и удивительного становилось все сильнее, и как будто освещало все тихим золотым сиянием… Саиду стало жалко Брендана. Так захотелось его утешить, заставить тоже поверить, что тревожиться не о чем, что все будет хорошо…

— Брендан! — проникновенно сказал Саид. — Знаешь, ты не переживай за меня. Все со мной будет отлично! Я знаю! Точно знаю! Хочешь, поклянусь?

От этих слов врач явно встревожился еще больше.

— А откуда ты знаешь?

— Знаю и все!

— Обоснуй.

Упрямая ты башка, подумал Саид. Он призадумался… Как ему, дураку, объяснить, если он уперся? Как найти слова, которые Брендана убедят? Ладно, попробуем…

— Вот смотри, — начал Саид. — С чего ты взял, что мелантема — это плохо?

— А как же? — у Брендана даже глаза округлились от удивления. — Черный цветок послали аквилиане, наши враги. Те, кто один раз уже ударил по Земле. Чего хорошего от них ждать?

— У нас говорят, что Аквила — орудие Гнева Аллаха, а Аллах милостив и милосерден. Но ты в Аллаха не веришь, поэтому скажу по-другому. С чего ты взял, что мелантему послали именно аквилиане? А не другие какие-нибудь существа, которые нам друзья?

— Хм. Аквила — единственная известная внеземная цивилизация. Были бы у нас друзья — мы бы знали. Друзья не прячутся.

— Даже если так. Почему ты думаешь, что раз аквилианское — значит злое? Может, они хотят договориться, помириться? А говорить-то по-нашему не умеют. Может, эта мелантема мне внушит их язык, и я стану переводчиком? Ты подумай, как она может быть плохой, если мне сейчас так хорошо?

Брендан, кажется, призадумался — а Саид так и светился от радости, что смог так ясно, просто, доходчиво все сказать. По правде говоря, он прямо на ходу придумал все эти доводы. Сам-то он безо всяких доводов знал истину — а вот Брендана они могли бы и убедить… Но Брендан смотрел на него как-то странно.

— Неужели не понял? — огорчился Саид.

— Дай-ка я тебя снова привяжу, — решил врач. — У мышей такого вроде не было… На центр наслаждения, что ли, действует? Нуклеус аккумбенс? Жаль, что Шефера нет, он бы объяснил…

— Опять ты за свое. Ну где я не прав?

— Да это не ты. Это мелантема тебе внушает. Но объяснять бесполезно, сам поймешь через часик, когда приступ пройдет.

— Какой приступ? — Саид от души засмеялся. — Мне хорошо! Да ты представить не можешь, как мне хорошо!

О да, ему было уже не просто хорошо… Сейчас Саид ощущал нечто неописуемое… даже не радость, а предчувствие какого-то невероятного взрыва счастья… С каждой секундой его сознание наполнял свет… и этот свет был так полон любви, добра, ясности… Да, да, ясности!.. Ему становилось понятно все, все на свете, он видел ясно как солнце ответы на все загадки бытия… Он плакал слезами счастья… Рассказать это всем! Рассказать всему миру, и люди все поймут, и станут счастливы, и обнимутся, и больше никогда не будут воевать и мучить друг друга…

Саид закричал… Брендан успел сунуть ему что-то твердое между зубов… и в следующий миг света стало так невыносимо много, что все померкло в его сиянии.

Саид очнулся.

Все мышцы болели, будто он целый день копал грядки с мешком камней за спиной. Голова раскалывалась. Во всем теле была слабость и пустота… и что-то еще, нечто неуловимо сладостное и странное, для чего нельзя было подобрать слов… Саид ничего не помнил. Они ужинали, а потом… Сколько времени он провалялся? За окном уже стемнело, в каюте горел ночник.

— Что со мной было? — еле слышно спросил Саид.

— Эпилептический припадок, — сказал Брендан устало. — Мелантема закоротила тебе мозг. Это не аккумбенс был. Это зона Нойберга в височной доле. Она… ладно, не буду читать лекции. Не помню, было ли такое у мышей… Может ли вообще такое быть у мышей…

— Достал со своими мышами. — Саид смутно помнил, что с ним произошло что-то очень важное… и очень хорошее… и что с Бренданом говорить об этом без толку, все равно ничего не поймет. — Ты меня наконец отвяжешь?

Врач, поколебавшись, отвязал. Некоторое время он подежурил, но поскольку ничего плохого больше не случалось, полез на верхнюю полку спать.

Саид лежал в темноте и не спал.

Он все еще ощущал в себе нечто странное. Когда Брендан замолчал и перестал его отвлекать, это ощущение прояснилось и усилилось.

Теперь Саид ясно чувствовал, что в каюте есть кто-то еще. Кто-то третий, невидимый и беззвучный.

Это мелантема? Болезнь? Сумасшествие? Саид, конечно же, знал, что они одни — но присутствие невидимого третьего ощущалось настолько явственно, как будто он лежал и дышал под боком.

«Я схожу с ума. Сначала паралич, потом припадок, теперь вот это…» Саид понимал, что должен испугаться — но страха не было.

Невидимое присутствие не пугало. Оно успокаивало. Оно внушало уверенность и чувство защиты.

ВСе ХОРОШО, без слов говорило оно. Я С ТОБОЙ. Я ХРАНЮ ТЕБЯ.

«Кто ты?» — мысленно прошептал мальчик.

ЗАКРОЙ ГЛАЗА, пришел к нему безмолвный ответ.

Саид зажмурился, и тогда ощущение невидимого присутствия стало еще сильнее. С ним уже невозможно было спорить, нельзя отключить никакими доводами рассудка… Таинственный друг был здесь. Он был реален. Теперь в этом не осталось сомнений.

Закрытыми глазами Саид всматривался в сумрачное мерцание цветных точек, пока в нем не обозначилось нечто оформленное… Саид не видел его по-настоящему — стоило сосредоточить на этом взгляд, как оно пропадало — но боковым зрением как будто можно было что-то различить. Что-то простое, круглое, белое, светящееся… Звезда?

ЗВЕЗДА, подтвердило молчание. Я ТВОЯ ЗВЕЗДА. Я С ТОБОЙ. Я ТВОЯ. Я ХРАНЮ ТЕБЯ. НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ…

Безмерный покой наполнил Саида. Он растворился в нем. Он заснул.

Саид открыл глаза. Сердце беспокойно колотилось. Какой-то сон… что-то невероятно важное… начисто забывшееся, как только он открыл глаза. Или нет…

Звезда. ЕГО звезда.

Надо было сейчас же найти звезду.

Саид свесил с койки ноги. Наверху похрапывал Брендан. Из иллюминатора сочился холодный свет палубных огней. Звезда была там — на небе, конечно, с другими звездами — и она ждала его. Он должен был сейчас же ее увидеть — и что-то важное ей сказать.

Что-то увиденное им во сне и забытое. Саид знал — он вспомнит все, как только увидит свою звезду.

В одних трусах, босиком, чтобы не разбудить Брендана, мальчик выскользнул из каюты. Прикрыл дверь как можно тише, пробежал пустой коридор в тусклом свете ламп. Вышел на палубу.

Ночной холод заставил его задрожать. Внизу стучали двигатели, от носа по черной воде тянулся пенный клин, над водой плыли привидениями клочья тумана. Дальше глухо чернел берег в редких огоньках деревень. По звездному небу ползли мигающие огни кораблей и спутников… и стояла та самая, ЕГО звезда.

Саид безошибочным чутьем нашел и узнал ее сразу. Яркая, белая, немигающая.

Она самая, никаких сомнений.

Звезда, ждущая от него каких-то слов, какого-то послания невероятной важности… Откуда он это знал? Он не мог объяснить… но знал так же твердо и неопровержимо, как то, что родители его любят, на небе есть Аллах, а сам он никогда не умрет…

Дрожа от холода и не замечая его, он глядел на белую звезду неотрывно… Забытый сон поднимался из погребальных глубин памяти… Звуки… Сон без образов, сон из одних звуков… Звуки песни на неведомом языке…

Øurřöœ… Ţzz… Fś||p… Θyŕæ… T!ā… Ųčhe… Nłà…

Да, теперь он понял, он вспомнил то невероятно важное из сна… то прекрасное, что ему открылось перед припадком… Он должен докричаться до звезды! Он должен пропеть ей эту песню — все эти странные звуки — что всплывали из неведомо каких закоулков памяти… И тогда…

И тогда все будет хорошо. Он выздоровеет, вернется в Рабат, увидит родителей, война кончится, мама родит ему брата и сестру, они разбогатеют, станут самой уважаемой семьей в махалле Науруз, и все будут счастливы вечно, вечно, вечно!.. Надо лишь докричаться до звезды!

— Øurřöœ, — непослушными, окаменевшими от холода губами пропел Саид. — Ţzz… Fś||p… Θyŕæ… T!ā… Ųčhe… Nłà…

Раньше Саид и представить не мог, что его язык и гортань способны порождать такие звуки, такие сочетания звуков. Он щелкал, трещал, причмокивал… ни один звук не повторялся дважды, и ничего в этой песне не походило на человеческую речь — но кто знает, на каком языке говорят между собой звезды?

— Šŕmë!.. — все громче кричал Саид. — Qwrŋaþħ!.. Đæl;lĕ!..

А потом подошел вахтенный матрос, схватил его за ухо и со страшными ругательствами оттащил в каюту.

Саид не сопротивлялся. Он уже понял, что звезда все равно не слышит.

Одним голосом, конечно, до нее не докричаться. Ведь звезда — она далеко.

Он был не дурак, он понимал: чтобы звезда услышала — нужно радио.

 

АРЛЕКИН ОТДЫХАЕТ

Настал вечер 2 августа, и Арлекин так ничего и не знал о том, что делается во внешнем мире за благословенной стеной подсолнухов.

Его голова все еще была перевязана. Не наденешь диадему, не включишь имплант, не узнаешь, какие дела творятся в мире. Нетвизоров, а уж тем более гарнитур в реалианской общине не водилось (это были скверные вещи, засоряли сознание). Итак, Арлекин мог судить о происходящем только по тому, что лично видел, слышал и обонял.

Зарево и дым. Рокот спасательных и пожарных рингеров. Треск выстрелов. Запах дыма. Все это — на севере, в стороне Новой Москвы. Этого, пожалуй, было достаточно.

Арлекин не слишком огорчался, что не знает ничего больше. Близких людей в погибшей колонии у него не было. Остальные были не его заботой. Он отдыхал.

Арлекин чувствовал себя заметно лучше. Он уже мог гулять по саду, где сектанты трудолюбиво и слаженно, как муравьи, убирали последствия бомбежки: срезали сломанные ветки, чистили дорожки от листвы. Садовника Игоря нигде не было. Валериан коротко сказал, что тот болен.

Сам Валериан почти не общался с Арлекином. Гейммастер был весь в делах — проповедовал, разъяснял, успокаивал, руководил работами. Добывал где-то стекла для восстановления пирамиды медиториума (при падении, к счастью, никто не пострадал). Одновременно лихорадочно искал покупателей на свое масло (транспортный узел Новой Москвы погиб — ничего вывезти было невозможно). Словом, совсем забыл о Брэме Конти, своем бывшем кураторе из несуществующего более экстрагарда несуществующего филиала «Рио-Био» в несуществующей Новой Москве… Арлекина это тоже не огорчало. Единственным человеком, о котором он хоть сколько-нибудь беспокоился, был Игорь.

— Что с садовником? — спросил он как-то у Нади.

Сиделка растерянно развела руками.

— Ничего не можем понять. Утром лежал как в параличе, но недолго. Вроде поправился, стал ходить… Потом вдруг раз — и эпилептический припадок. Сейчас вроде нормально, но ведь ему говорить нельзя — обет молчания. Как поймешь, что он чувствует?

— Я хочу с ним увидеться.

Надя озабоченно нахмурила бровки.

— Не знаю, дозволит ли гейммастер… Я у него спрошу.

Ответа пришлось дожидаться долго. Сильно уставший Валериан явился лишь вечером, перед самым закатом (без диадемы Арлекин не знал даже точного времени).

— Обрадую вас, мой друг, — сказал Валериан, разматывая бинты Арлекина, чтобы сменить повязку. — Война кончилась. Венера ударила по Луне Роем Светлячков. Фламмарион сдался.

— Да ну? — без особого интереса откликнулся Арлекин.

— Представьте себе. Эрикс и Фламмарион теперь лучшие друзья и союзники. Собираются воевать с Аквилой… С Аквилой, бог мой! Как дети, честное слово, — гейммастер вздохнул. — А вы, значит, хотите поговорить с Игорем?

— Просто сказать спасибо.

— Нет, мой друг, — Валериан покачал головой. — Одним «спасибо» вы не отделаетесь. Он, между прочим, пострадал на вашем задании. Вы не думали о том, как исправить дело?

— Я не знаю, как его лечить. И никто не знает.

— Даже те, кто сделал цветок? Простите, если спрашиваю лишнее, — спохватился гейммастер.

— Ничего, ничего. Те, кто сделал цветок, тоже хранят обет молчания. Уже триста лет как.

— Так называемые аквилиане? — Валериан не выказал и тени удивления. — Те, кто за ними стоит, не молчат для умеющих слышать.

— Не кормите меня своей религиозной гнилью, — огрызнулся Арлекин. — Даже если действительно в нее верите.

— Верю? — Истиноучитель величественно выпрямился — как всегда, когда собирался изречь какое-нибудь откровение. — Сюань Цзан говорил: «Глупый верит. Умный не верит. Посвященный — знает». Иногда он еще добавлял: «Совершенномудрый — не знает…»

— А вы сами кто? Совершенномудрый или только посвященный?

— Не знаю, — смиренно сказал Валериан. — Но спасибо, что сказали про аквилиан. Придется обратиться напрямую к Разработчикам, молить ниспослать лекарство. Читкод Исцеления бесполезен в таких случаях… — Гейммастер проигнорировал презрительную усмешку Арлекина. — А теперь вернемся к цветку, мой друг. Поговорим о нем в контексте нашего с вами соглашения.

— Вы так и не отказались от мысли его продать?

— А что могло заставить меня отказаться?

— Осознание того, что жадность — грех.

Валериан снисходительно повел бровью.

— Не вам учить меня основам веры, мой друг. Я радею о благе церкви, лично для себя мне не нужно ни гроша. Но оставим эти перепалки. К делу. Сколько Космофлот готов предложить за цветок?

Арлекин вздохнул. Упрямство и жадность местоблюстителя начинали действовать ему на нервы.

— Мне нужно связаться с Кап-Яром.

— Я предоставлю вам связь. — Валериан нахмурился. — Но говорить будете при мне и только вслух. Никаких тайных сговоров.

— Ладно, ладно. Никто не собирается вас обманывать. Давайте сюда диадему.

Валериан залепил ему рану временным пластырем, который позволял надеть диадему, и извлек ее из кармана балахона. Устроившись в кресле, он настороженно следил, как Арлекин застегивает металлическую змейку на голове и голосовыми командами проверяет состояние импланта. Даймон работал, хотя и с раздражающими задержками. Очевидно, большинство новомосковских серверов Солнета погибли, и сеть тормозила. Служебный счет в «Рио-Био» арестовали (не страшно, все равно пустой), но счет в банке Космофлота вполне доступен — а там лежали и сбережения, и сто килоэнерго на расходы, и сотня аванса… Неплохо, совсем неплохо. Шесть непринятых вызовов. Венди Миллер, Лу Брендан, Вацлав Кауфман… Отлично, вот он-то и нужен.

— Даймон, на связь Вацлава Кауфмана, — сказал Арлекин.

— Капитан Брэм Конти? — раздался резкий каркающий голос в его мозгу. — Куда вы пропали? Почему не выходили на связь?

— Возникли осложнения, майор. Я все еще в Новой Москве. Задание остается в силе?

— Да, конечно. Цветок у вас?

— Цветок, — сказал Арлекин, поглядывая на Валериана, — у человека, который хочет за него денег.

— Вот как? — Кауфман ничуть не удивился. — И что этот человек знает?

— Только то, что цветок опасен. И ценен, — подчеркнул Арлекин.

— Тогда можете оставить в живых этого придурка. А цветок купите и уничтожьте. Он больше не нужен, мы нашли второй.

Купите и уничтожьте? Арлекину не понравилось это сочетание.

— Сколько вы готовы заплатить? — спросил он.

— На ваше усмотрение. Средства на расходы вам выделены — вот и торгуйтесь. Да, и главное. Доставьте нам мальчика. Мальчик все еще нужен.

— Вас понял, — вздохнул Арлекин. — Где он?

— Неизвестно. След потерялся в Нижгороде. Там местные власти забрали себе рингер. Летчица осталась в Нижгороде, а врач с мальчиком поплыли по реке. Это было вчера, в три по местному. С тех пор на связь не выходили. Найдите их, привезите и получите свою награду сполна.

— Есть. Вы пришлете за мной рингер?

— В Новую Москву? Вы с ума сошли? Во враждебную колонию? Ну уж нет, добирайтесь сами. До связи. — Кауфман отключился, не дожидаясь слов прощания.

Арлекин поднял глаза на Валериана и выразительно развел руками.

— Они мне предлагают купить цветок за собственный счет.

Гейммастер рассмеялся утробным смехом.

— Видели бы вы свое лицо, мой друг. Такое по-детски удивленно-обиженное… Не ожидали такого оборота?

Арлекин выразительно хмыкнул.

— От меня вы не получите ни миллиэнерго, разумеется, — сказал он. — А с цветком делайте что хотите. Я бы на вашем месте его уничтожил. Опасная и непредсказуемая дрянь.

— Я его уничтожу, — прохладно сказал Валериан, — в вашем присутствии. — Он вперил в Арлекина пристальный водянистый взгляд. — Но за вами долг. Если сделки по цветку не будет — как вы расплатитесь перед церковью за свою жизнь?

— За жизнь я расплачусь лично перед садовником, — уточнил Арлекин. — А перед вами… Ну, то есть перед церковью… Я расплачусь за лечение, уход и убежище. Как? Не знаю. Придумайте сами. Дайте мне поручение. Вы же бизнесмен, вам приходится решать вопросы.

В лице гейммастера как будто мелькнул испуг.

— О чем вы, мой друг? Я продаю натуральное масло горстке гурманов. Маленький, спокойный рынок… Хотя… — Он задумался, вслушиваясь в отдаленный треск очередей. — Новая Москва худо-бедно поддерживала правопорядок. А что тут начнется сейчас… Я подумаю над вашими словами. Возможно, предложу постоянную должность… Начальника моей охраны или что-то наподобие. Ведь вы уже потеряли должность в «Рио-Био»?

— Да, потерял. И не ищу новую. Предпочитаю уйти в вольные наемники. Дайте любое задание — но одно.

— Любое? Ловлю на слове, мой неосторожный друг. — Валериан задумался, шевеля густыми бровями. — Есть одна проблема, которая, возможно… Ладно, после. Вы хотели поговорить с Игорем. Идемте, я провожу.

Садовника держали в другом домике за медиториумом, точно таком же, как у Арлекина. Игорь сидел в постели с толстой тетрадью на коленях и что-то лихорадочно строчил. Когда Валериан и Арлекин вошли, садовник лишь кивнул гейммастеру, ни на миг не отрываясь от тетради.

— Вот тебе и раз, — добродушно удивился Валериан. — А мне всегда говорил, что неграмотный… Можно посмотреть?

Игорь снова кивнул, не прекращая писать. Арлекин заглянул ему через плечо. Нет, садовник не писал… Или писал? Стремительно, не отрывая стилуса от бумаги, он заполнял строку за строкой загадочными и разнообразными знаками. Встречались простые — кресты, кружки, руны, подобия букв и цифр — но большинство не походило ни на какие знаки алфавитов, известных Арлекину и его даймону.

— Так-так, — сказал гейммастер изменившимся голосом. — Очень интересно. Игорь, ты позволишь мне это посмотреть, когда допишешь?

Садовник вздрогнул и выронил стилус на постель. Его лицо напряглось и исказилось. Ясно, как в книге, в нем читалась внутренняя борьба… Игорь нехотя кивнул. Что это за писанина? Почему ей заинтересовался Валериан? Спрашивать Игоря толку не было — парень совсем съехал с ума, но обет молчания не нарушит, это ясно сразу.

— Привет, Игорь, — Арлекин присел в кресло у его постели. — Говорить много не буду, скажу одно. Я спас тебе жизнь, ты спас мне жизнь… Но я просто пострелял собак. А ты тащил меня на себе через весь Рабат… Не понимаю, как ты вообще нашел дорогу? Ты убил человека ради меня. Для тебя это серьезно, я понимаю. Ты, наверное, даже гусениц у себя в саду не давил, а выкидывал… Ну и главное, это все из-за моего цветка… Короче, Игорь. Я перед тобой в долгу. Я не могу тебя вылечить. И никто не может. Но все остальное я для тебя сделаю. Обещаю. Вот, при гейммастере обещаю, он не даст соврать. Сделаю все, только дай знать. И будем в расчете.

Садовник повернул к нему голову на подушке, и в его погасших глазах как будто что-то мелькнуло… Он явно хотел что-то сказать, но не разжал губ.

— Ладно, — Арлекин встал. — Если сейчас не готов — можно после. Можно в любое время. Предложение в силе, пока я жив. Идемте, гейммастер. Продолжим наш торг.

 

СКАЗКА О ЛЖИВОМ ЛЕКАРЕ

Они разбомбили Новую Москву.

Саид до сих пор не мог до конца поверить, что весь этот мир погиб. Весь этот волшебный запретный город, который столько лет манил его прелестью недоступности, на который он едва успел глянуть из окна мобиля… Все это превратилось в дымящиеся руины.

Вот так же, наверное, было после Гнева Аллаха, — думал он, оцепенело разглядывая видео с каких-то каналов Солнета. Черная туча, грибы взрывов, горящие кварталы и сады… Жуткие, как язвы, выжженные круги бомбовых кратеров… Слава Аллаху, не слишком пострадал хотя бы Рабат. На спутниковых снимках он видел свою махаллу Науруз и даже свой дом, целый и невредимый. В домах Рабата всего лишь повыбивало стекла да поломало деревья в садах. Саид всей душой надеялся, что и его родители легко отделались… Как они там? Как узнать? Как связаться? О, если бы у них была гарнитура!

Новую Москву разбомбили вчера днем, а Брендан сказал Саиду только сегодня утром.

Проклятый врач знал весь день. Знал и молчал, все только затем, чтобы не тревожить Саида, пока тот «болен». Дождался утра субботы, когда Саиду «стало лучше» — «никаких приступов» — и только тогда решил, что правду уже можно открыть…

Что же ты за скотина, Брендан! Ничего не понимаешь, идиот, ничего! Если бы знать вчера, когда звезда говорила с ним… Саид спросил бы звезду о родителях, уж она-то наверняка все знала! А теперь приходилось ждать, пока настанет ночь, и звезда снова взойдет…

Ривербот стоял у пристани Чебоксар — такого же скучного сонного городишки, как Нижгород. Брендан ушел в город, чтобы попытаться добыть денег (Саид сильно сомневался, что у этого недотепы что-то получится). Он остался в каюте один, под замком (после ночной прогулки Брендан стал его запирать). Истекая потом от духоты, Саид общался с Кэт: сегодня врач разрешил ему надеть гарнитуру.

На реке между городами кошка была бесполезна. Она только и могла, что выгибать спинку, мурлыкать и механическим голосом повторять всякую галиматью: «Нет связи с сервером, тьюринговский интерфейс отключен, нет доступа к базе знаний». У чебоксарской пристани связь сразу появилась, и Кэт ожила. Пока Брендан не ушел, Саид смотрел новости о Новой Москве («все силы брошены на тушение пожаров, найдены живые люди под завалами, в южных кварталах орудуют банды мародеров из Рабата»). Но как только он остался один, сразу задал главный вопрос, который так и не давал ему покоя.

— Кэт, я могу отправить радиопередачу на звезду?

— В принципе да, — сказала кошка, — но тебе потребуется очень мощный передатчик. Их работа стоит дорого. К тому же большинство таких передатчиков военные и не обслуживают частных лиц.

Саид и не надеялся, что все будет просто.

— Найди передатчик, который меня обслужит.

Кэт подумала.

— Радиотелескоп «Серендипити» принимает частные заявки на радиолокацию астероидов. Можно его направить и на звезду. Сигнал может быть принят и выделен из шума Солнца аналогичными радиотелескопами в радиусе 1000 световых лет. Но заявку нужно обосновать и согласовать с Космофлотом. Кроме того, рабочее время «Серендипити» весьма дорого. Может, твоя звезда ближе 10 световых лет? Тогда можно обойтись более доступным передатчиком. Какая звезда тебя интересует?

Почему-то Саиду совсем не пришло в голову, что не все знают его звезду.

— Не знаю названия. Такая белая, яркая, не мигает… Вчера ночью я видел ее вон там, — он махнул рукой приблизительно на юго-запад.

— Если не мерцает, — рассудила Кэт, — то это не звезда, а планета. Белый цвет исключает Марс. Из остальных ярких планет сейчас ночью виден только Юпитер. Потребуется специальный передатчик, но это все равно будет гораздо дешевле и доступнее, чем передавать на другую звезду.

— Это точно Юпитер? — Саид не очень хорошо понимал разницу между звездой и планетой — ему лишь стало ясно, что с планетой связаться проще.

— Да, Юпитер. Твоему описанию соответствует только он. Приступить к составлению заявки?

— Давай! — хлопнул в ладоши Саид.

— Нужно задать параметры передачи. На какой частоте ты хочешь вещать?

Мальчик слегка растерялся — такие вопросы не приходили ему в голову.

— А какая нужна, чтобы он услышал?

— Кто услышал?

— Юпитер, кто же еще!

— Юпитер — планета, он не может ничего слышать, — объяснила Кэт. — Он необитаем, его спутники тоже. Около Юпитера есть несколько научных аппаратов Космофлота. Но с ними связь закрытая, на их частоты тебя не пустят.

«Ерунда!» — уверенно решил про себя Саид. Конечно, Юпитер должен его услышать! Знание это исходило из таких глубин его души, что просто не могло быть ложным. Ясно, что Кэт ошибается. Но что толку ее убеждать?

— Давай любую частоту, — сказал он, — куда пустят и где подешевле.

— Хорошо. Каков объем данных?

— Не знаю. Наверное, большой. — Саид понятия не имел, сколько будет длиться его послание. Он не держал в уме всего текста целиком, просто ему на язык откуда-то сами собой приходили звук за звуком.

— Какой нужен битрейт? — не отставала Кэт.

— Да не знаю! — Саида начал бесить этот допрос, от которого он чувствовал себя дураком.

— Каковы характеристики приемника? — будто издевалась кошка. — Ширина полосы? Чувствительность? Динамический диапазон? Протокол связи?

— Kus fak bleadd! — не выдержал Саид. — Решай сама!

Щелкнул замок, и в двери появился Брендан.

— С кем это ты ругаешься? — поинтересовался врач. — Успел завести себе врагов в Солнете? — Он был в отличном настроении, аура так и играла золотом и бирюзой.

Подавив в себе раздражение, мальчик снял гарнитуру. Ладно, Кэт, договорим после, когда снова останемся наедине.

— Ну как, добыл денег? — спросил он.

Брендан довольно кивнул, и Саиду даже стало любопытно.

— Как это ты смог?

— Пришлось кое-что продать… — Брендан закрыл дверь и понизил голос: — Из походной аптечки. И если честно, это было незаконно. Так что попрошу ни с кем не болтать, даже с Кэт… То есть особенно с Кэт. — Брендан вытащил из кармана солидную пачку редов, с удовольствием согнул и отпустил, заставив прошелестеть. — Каково? Должно хватить и на гостиницу, и на билеты до Кап-Яра, и на еду, хоть ты и ешь за троих. Проблема решена!

Саид засмеялся, заразившись его удовольствием. Все-таки Брендан иногда бывал вполне ничего… а это дело с Юпитером устроим позже, в Зеленом Мосту, когда связь снова появится.

— Ты связался с кем-нибудь в Кап-Яре? К кому мы там пойдем?

Брендан сразу помрачнел.

— Вот об этом понятия не имею, — признался он. — Все контакты — у Брэма Конти, а у меня есть контакт только самого Конти. Я вызывал, но он не отвечает… Ладно, разберемся на месте, сейчас главное — доплыть до Кап-Яра.

Они позавтракали, а вскоре ривербот отдал швартовы и отошел от чебоксарской пристани.

Продолжать разговор с Кэт при Брендане было невозможно. Так что Саид посмотрел новости (опять скучные — все про Луну, каких-то светлячков, да запутанную неразбериху в Рианнон). Через несколько километров связь с Солнетом вообще пропала, и Кэт опять перестала разговаривать по-человечески. Гарнитура принимала только местные каналы Русии, а там все было еще во сто крат скучнее:

— Верховный Правитель Соединенных Русских Земель маршал Панкрат Чернобров-Тверской высказал соболезнования жителям Новой Москвы и выразил готовность помочь в ликвидации последствий бомбардировки. Вместе с тем, подчеркнул маршал, Русия сохраняет нейтралитет и не будет оказывать Новой Москве никакой военной помощи.

— Верховный Правитель возвел лейтенанта Эдуарда Ракова-Ярославского в генеральское звание, вручил орден Верности и Чести и утвердил в наследственной должности генерал-губернатора Ярославской земли.

— Грандиозная облава на собак прошла в Угличской Земле. В охоте приняли участие генерал-губернаторы Угличский, Рыбинский и Калязинский, двадцать пять окружных начальников, более трехсот военно- и трудообязанных граждан…

— Верховный Менеджер митрополит Илиодор провел оперативное совещание по вопросам внешней торговли в новых условиях…

— Затор судов в порту Дубна, вызванный прекращением грузооборота с Новой Москвой…

— Чебоксарская земская полиция провела антипиратский рейд на Марийском фронтире…

— До сих пор не восстановлен снесенный половодьем мост…

— Со счетом 2:1 окончился отборочный матч…

Когда это вконец надоело, Саид упросил Брендана погулять по палубе.

Публика на риверботе была самая пестрая, но граждан Русии и Зеленого Моста можно было различить с одного взгляда. Русские были одеты в разнообразную униформу, вели себя сдержанно, разговаривали церемонно. Мостовцы одевались кто во что горазд, ярко и вычурно, говорили громко, держались развязно — будто непрерывно старались показать себя. Но на Саида те и другие поглядывали с каким-то одинаковым странным выражением. Заметив это, мальчик забеспокоился.

— Что со мной не так? — потребовал он ответа у Брендана. — Почему все так смотрят?

— На корабле знают, что ты не совсем здоров, — Брендан помрачнел. — Особенно после этой ночи… Ничего, осталось недолго, — неуклюже попытался он утешить Саида. — Пойдем обедать.

Они пообедали в каюте, и больше Саид не просился гулять. Было слишком больно думать, что весь корабль смотрит на него как на сумасшедшего. Он сидел и смотрел в окно, но там тянулись все те же поля, каналы, деревни, усадьбы, все та же бесконечная лесополоса вдали… По Волге проплывали навстречу баржи с контейнерами, пролетал, прыгая по волнам, катерок, а то их обгонял прогулочный ривербот — на палубе играл оркестр, прохаживались нарядные господа и дамы. И все это было так скучно, так скучно… Но еще скучнее были разговоры Брендана, который, как и все эти пассажиры, смотрел на Саида как на больного и тоже ничего, ничего не понимал… Одно утешало и грело душу: мысль о звезде. О том, что еще немного — и у него будет радио, и таинственное послание полетит к звезде, и тогда он вернется домой, и все станет как раньше, но лучше, лучше!..

Около середины дня они причалили к маленькой сельской пристани. Надпись над причалом гласила «Марпосад».

— Что еще за стоянка не по расписанию? — удивился Брендан. — Пойду узнаю. — Он вышел, не забыв запереть дверь.

Саид смотрел в иллюминатор с тревогой: на пристани Марпосада ждал целый отряд здоровых мужиков, одетых в разные сочетания камуфляжа, брони и кожи. Все были увешаны разномастным оружием и патронташами, и выглядели такими головорезами, что против них и Салман Красная Шапочка, известный в Рабате налетчик, показался бы сосунком. С ривербота сбросили сходни. Головорезы с грохотом потопали на борт. Один бородатый, с карабином чуть ли не в человеческий рост за спиной, прошагал прямо перед иллюминатором. Саид успел разглядеть татуировку на мощном бицепсе: сказочный зверь с двумя раскидистыми деревцами на голове… А следом шел человек совсем не разбойничьего вида: немолодой мужчина в светлом летнем плащике с неприятно землистым, одутловатым лицом. Этот заглянул в иллюминатор, и Саид в испуге отшатнулся: мертвенно-тяжелый взгляд был жутче любой бандитской физиономии. Непонятный страшный человек прошел дальше, не останавливаясь.

— Говорят, это охранная фирма «Марийские Лоси», — сказал Брендан, возвращаясь в каюту. — Поедут с нами до Зеленого Моста.

— Охранная? Значит, не будут нас грабить? — Саид почувствовал некоторое облегчение.

— Уже ограбили. Стоимость охранных услуг включена в билет, — Брендан засмеялся нервным смешком. — Отсюда до Зеленого Моста идем через Марийский фронтир. Окраина Русии, опасный район, пираты и все такое. Говорят, тут без охраны вообще ни один корабль не пройдет…

Ривербот не стал задерживаться в Марпосаде — отчалил, как только последний наемник взошел на борт. Саид с новым любопытством приник к иллюминатору.

Вид изменился. Чем дальше они углублялись в Марийский фронтир, тем меньше походил на Русию здешний край. Возделанных земель становилось все меньше, чахлые поля чередовались с пустошами, песками и болотами, и больше никакая лесополоса не защищала долину от пустыни. Деревни встречались все реже — но выглядели почему-то богаче и капитальнее деревень центральной Русии. Каждая деревня жалась к укрепленной усадьбе — настоящей крепости: стены из бетонных блоков, пулеметные башни, колючая проволока. Ни над одной усадьбой Саид больше не видел флага Чебоксарской земли — только русский и местного владельца. Зато над каждым встречным кораблем теперь развевался флаг какой-нибудь «охранной фирмы», а на палубах стояли в небрежных позах наемники с оружием. А может, и пираты… Как разобрать, охраняемый это корабль или захваченный? Саиду стало совсем стыдно за свой пугач, который он держал под подушкой. Зачем только тратил на него деньги? Вдруг из-за этого не хватит на радиопередачу для звезды?

Уже смеркалось, когда «Ветлуга» покинула фронтир, а с ним и Русию, и вступила в границы вольного города Зеленый Мост.

Вид за окном опять изменился неузнаваемо.

 

РИАННОН. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Зара в нерешительности остановилась перед дверью каюты. Дверь была заперта снаружи. Разумеется, ничто не мешало ей отворить замок и войти — но Зара чувствовала какую-то неловкость.

Слишком смешанные чувства она испытывала к Гвинед Ллойд сейчас, после покушения на Варгаса.

Как теперь с ней общаться? Как с арестованной преступницей? Как с предшественницей в должности прайм-админа? Как с сотрудницей по проекту? Просто как с пассажиром корабля? (Моего корабля!) Ладно, решим по ходу разговора.

Зара приказала двери открыться, подкрепив приказ капитанской сигиллой. (Каждый раз это доставляло ей острое наслаждение, будто впервые). Окрасила ауру дружелюбными радугами и шагнула в каюту.

Гвинед сидела на койке, скорчившись и уткнув голову в ладони. При виде Зары она судорожно вскочила, будто ждала чуть ли не смертной казни. Да тебя теперь саму лечить надо, подумала Зара. Куда делась вся твоя выдержка?

— Он жив?! — почти выкрикнула Гвинед.

— Жив, жив и скоро будет здоров, — успокоила ее Зара. — Теперь рассказывайте. Что такое на вас нашло?

— Аффект, натуральный аффект, — Гвинед явно успела подготовиться к допросу. — Этот Варгас пришел в такой момент… Я только что услышала, как ваш отец приказал уничтожить Бюрократа, уничтожить Рианнон, и… Я просто потеряла контроль над собой.

Зара понимающе кивнула.

— Не сомневаюсь.

Гвинед снова села на койку.

— Капитан теперь вы?

— Да, можете поздравить. И, наверное, вам будет приятно услышать, что я отменила приказ отца. Я пришла к соглашению с Бюрократом. Он готов открыться для проверки и очистки от вирусов.

Гвинед перевела дыхание.

— Да. Да. Спасибо. Я счастлива, что разум возобладал. Но… А «Уроборос», а «Малыш»?

— Я решила повременить с их уничтожением. Полагаю, они еще пригодятся. Мы собираемся искать аквилианские вирусы в тьюрингах «Азатота» и Рианнон. Иметь под рукой источники заразы будет небесполезно.

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Это еще не все, — улыбнулась Зара. Она чувствовала к Гвинед нечто вроде благодарности, смешанной с легким чувством вины, и ей нравилось говорить рианнонке приятные вещи. — Я уговорила Бюрократа снять обвинения против вас. Вы можете вернуться в Рианнон.

Гвинед недоверчиво подняла брови.

— Просто не знаю, как вас благодарить. Бюрократ вернет мне должность?

А вот этот вопрос Заре не понравился.

— Вы, кажется, не слишком держались за нее?

— Да, эта власть тяготила меня. И все-таки я законно избранный прайм-админ.

— Больше нет, — прохладно сказала Зара. — Бюрократ отдал вашу сигиллу мне. Теперь я стала прайм-админом, как и планировала. Помните наш разговор?

— Да. — Гвинед нахмурилась. — И я вам сказала, что Рианнон никогда с этим не смирится.

— Не переживайте. Когда этот кризис пройдет, я позволю провести нормальные выборы. Но не раньше. И кстати. — Тон Зары еще больше похолодел. — Я буду вашим судьей. За покушение на жизнь капитана полагается весьма суровое наказание. Помните, какое? — Гвинед содрогнулась. — Только от меня зависит, будет ли оно применено в полной мере. Вы меня поняли?

Гвинед Ллойд помолчала. Ее лицо вновь обрело хорошо отработанное выражение благородной невозмутимости, но догадаться о ее истинных чувствах было несложно. Не передавила ли я? — на мгновение усомнилась в себе Зара.

— Когда я смогу вернуться в Рианнон? — спросила Гвинед.

— Скоро. Мы полетим вместе. — Зара развернулась к выходу.

Крупное загорелое тело Тангейзера Варгаса, опутанное проводами и трубками системы жизнеобеспечения, виднелось сквозь прозрачную крышку медбокса. Капитан не подавал признаков жизни, но монитор медбокса не оставлял сомнений — Варгас жив, хотя и пребывает в глубокой коме.

— Помнится, Камилла, ты предлагала перевести его в Рианнон, — задумчиво сказала Зара.

— Да, — подтвердила врач. — А ты отказалась.

— Я передумала. Готовь бокс к перевозке. Я лечу в Рианнон и беру его с собой.

— Но… Сейчас я уже уверена, что справлюсь, — удивленно и несколько недовольно возразила Чоудхури.

— Но ведь ты сама сказала, что в Рианнон условия лучше?

— Да, но…

— Никаких «но»! Я обязана обеспечить ему наилучшее возможное лечение. Выполняй, — она развернулась к выходу из лазарета. — Это приказ капитана. Готовь больного к переправке в Рианнон!

Где он пролежит столько, сколько мне нужно, добавила Зара про себя. Видишь, папа, как я умею играть в эти игры? Невероятно довольная собой, она завернула в соседнюю каюту к Аттису Муру.

— Оставляю корабль на тебя, — сказала она помощнику. — По всем внешним вызовам — с Венеры, Рианнон, марсианского циклера — передавай связь мне. Остальные дела решай по своему усмотрению. Когда капсула будет готова к вылету?

— Предстартовая завершена, — с преданным видом доложил Мур, — идет проверка бортового тьюринга на вирусы. Амир обещает полную готовность завтра утром.

— Значит, торопиться некуда, — заключила Зара.

Великие Древние, подумала она, неужели я наконец-то высплюсь?

КОРАБЛЬ «АЗАТОТ» — БАЗЕ РИАННОН

2481/08/02 07:12:11

Запрос: Уже давно опустошала страну Красная смерть

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ «АЗАТОТ»

2481/08/02 07:12:12

Ответ на запрос: Ни одна эпидемия еще не была столь ужасной и губительной [13]

КОРАБЛЬ «АЗАТОТ» — БАЗЕ РИАННОН

2481/08/02 07:12:13

Извещение: В 07:15:02 будет произведен запуск грузопассажирской капсулы направления «Азатот»-Рианнон

Извещение: Время прибытия 07:34:11

Предписание: Подготовить стыковочный порт к приему капсулы

БАЗА РИАННОН — КОРАБЛЮ «АЗАТОТ»

2481/08/02 07:12:14

Подтверждение: Предписание принято

Извещение: Начинаю подготовку стыковочного порта N 6

Капсула «Азатота» подходила к рианнонскому космопорту. Вновь, как два дня назад. Сверху приближались нависающие створки раскрытого дока, в доке горели сигнальные огни кранов — зеленые: порт был готов принять капсулу.

Зара Янг непроизвольно напряглась в кресле, когда капсула резко дернулась, подхваченная кранами, и все тело немедленно налилось весом. «Есть захват и удержание, — доложил даймон. — Начата процедура стыковки». Зара повернула голову к Гвинед Ллойд, сидевшей рядом, ободряюще улыбнулась, окрасила ауру позолотой.

— Вот вы и дома, Гвин. С возвращением!

Гвинед не ответила даже слабым подобием улыбки.

— Вам не стоило лететь, — ледяным голосом проговорила она.

— Не могу же я править колонией с корабля, — Зара пожала плечами.

— Вам не стоило занимать эту должность, — упрямо, в который уже раз повторила Гвинед. — Вы совершили ошибку.

Зара лишь презрительно усмехнулась в ответ.

Сколько можно! Гвинед просто досадует, что лишилась прайм-админской должности. Да, Зара Янг совершила ошибку, и не одну — но теперь она намерена все исправить.

Они покинули астероид всего сутки назад, но как все изменилось за эти сутки!

Тогда Зара спасалась от ареста — а сейчас возвращалась в Рианнон всесильным диктатором. Тогда Эрикс воевал с Фламмарионом — а сейчас Фламмарион капитулировал под ударом Роя Светлячков. Война кончилась. Фламмарион и все его союзники объявили о вхождении в Плерому, о подчинении Эриксу и Космофлоту. Другие — Марс, Церера и их мелкие союзники — остались нейтральными, но вся остальная Солсистема подчинилась Венере… И возненавидела Венеру еще сильнее, чем до войны.

Заре становилось немного не по себе, когда она читала в Солнете чудовищные проклятия в адрес отца, да и в свой собственный. Безжалостные действия Янга — бомбардировка Новой Москвы, лучевой удар по Фламмариону — поставили Солсистему на колени. И они же восстановили против Эрикса даже тех, кто раньше искренне сочувствовал его делу…

Как-то встретят ее в Рианнон? Зара не сомневалась, что разгром фракции Арауна не покончил с сепаратизмом. Наверняка в Колонии у нее и сейчас полно врагов, и наверняка даже друзьям не понравилось, как лихо и беззастенчиво она захватила власть. Безо всяких выборов, сама даже не рианнонка… Да, ей придется сильно потрудиться, чтобы завоевать любовь своих подданных. Предстояло столько работы, что впору прийти в отчаяние… И все-таки предвкушать эти труды на благо человечества было невыразимо приятно.

— Стыковка и шлюзование завершены, — доложил даймон. — Порт открывает люки.

Зара отстегнула ремни и бодро встала из кресла.

Полутемный аванзал был не так пуст, как позавчера, когда она впервые прибыла в Рианнон. Тогда ее встречали только Гвинед и полковник Прасад. Полковник ждал ее и сейчас, но в этот раз его сопровождали четверо бойцов интрагарда в броне и полной экипировке, каждый с роботом-«бульдогом». Так, а где же Либи? Ее не было среди этих четверых. Еще человек десять явились встречать Гвинед — все в красно-белых аурах домена Ллойд. Их неприязненные взгляды заставили Зару почувствовать себя некомфортно. Насколько эти Ллойды лояльны? Из их группы она знала только Артура, мужа Гвинед. Ведущий программист сразу бросился навстречу жене и без слов заключил в объятия.

— Приветствую, прайм-администратор, — Прасад шагнул навстречу Заре с не очень-то уважительной ухмылкой на смуглом лице.

— Приветствую, полковник. А где Либи? — Зара обеспокоенно нахмурилась.

— Лейтенант Эстевес в штабе интрагарда, под охраной.

— То есть под арестом? — с вызовом спросила Зара. — Я приказала снять с нее обвинения!

— Я сказал, под охраной, — повторил Прасад. — Лейтенанту Эстевес небезопасно показываться на люди. После того, как она уничтожила всю местную аристократию, желающих ее линчевать стало довольно много. А после того, как вы велели ее отпустить — еще больше.

— Вы, как всегда, умеете поднять настроение, полковник, — Зара обернулась к Гвинед, ободряюще улыбнулась. — Ну что ж, Гвин, увидимся на суде!

Бывшая прайм-админ холодно ей кивнула. Ллойды направились к лифту магистрали Нион, а Прасад повел Зару с эскортом из людей и роботов в лифт магистрали Бейт.

— Разрешите задать вопрос, прайм-администратор? — официальным тоном обратился Прасад, когда дверь лифта открылась.

— Конечно, полковник.

— Пока лейтенант Эстевес была под арестом, я исполнял обязанности главы интрагарда. Должен ли я вернуть ей сигиллу?

Зара уже думала над этим.

— Нет, — уверенно сказала она. — Это будет слишком вызывающе. Я прошу вас возглавить обе стражи, как раньше, до моего прибытия. Отцу не следовало отбирать у вас интрагард.

Прасад удовлетворенно кивнул.

— Благодарю, прайм-администратор. Разумное решение. — Лифт плавно тронулся.

— Как здесь настроения, полковник? — Зара устроилась поудобнее на диванчике. — Мне на «Азатоте» как-то было недосуг копаться в местных медиа, да они и не дают полной картины… Как колониалы относятся к тому, что я теперь прайм-админ? Подозреваю, что плохо — но насколько?

— По стобалльной шкале от «ненавидят» до «обожают» — где-то на минус пять, — витиевато выразился Прасад. — Все без исключения рианнонцы питают к вам лютую ненависть. — Его тон был совершенно спокоен.

— Все? — несколько оторопела Зара. — Лютую? — Она ожидала встретить сильную оппозицию — но не настолько. — Это еще почему?

— Ну как же. Вы спровоцировали мятеж Арауна, — стал перечислять полковник, — потопили его в крови, сбежали, похитили Гвинед Ллойд. Под угрозой уничтожения Рианнон вырвали у Бюрократа прайм-админство. Это не мои мысли, — оговорился Прасад. — Я излагаю точку зрения большинства.

— А большинству не все равно, что я спасла эту колонию? — Зара чувствовала нарастающий гнев. — Это уже не считается, да?

Полковник пожал плечами.

— Большинство считает, что колонию спасла Гвинед Ллойд. Своим героическим электроударом. Сейчас она популярна как никогда.

Зара с трудом заставила себя сдержать поток брани. Еще не хватало, чтобы Прасад заподозрил ее в зависти к Гвин!

— Ладно, — сказала она, стараясь быть спокойной, — это ясно. Меня ненавидят, Гвин любят. А как насчет Плеромы? Космофлота? Войны с Аквилой?

— Про войну никто ничего знать не хочет, а овер-коммандера ненавидят еще сильнее, чем вас. Ведь это же он публично приказал уничтожить Рианнон. Но его, в отличие от вас, еще и боятся. — Бесцеремонная откровенность Прасада была почти восхитительна.

— Боятся? Хоть что-то хорошее! — Зара зло усмехнулась. — То есть о выходе из Плеромы никто не думает?

— Конечно, думают. Независимости хотят все. Но люди понимают, что это — опасная мечта, и пока недостижимая. Пока.

Лифт остановился у входа в правительственный объем. Они вышли: первыми — двое бойцов со своими «бульдогами», за ними Прасад, следом Зара, а за ней двое замыкающих бойцов.

— Что предлагаете делать? — спросила Зара, идя по вестибюлю своих апартаментов. — Как выправить положение?

— Подать в отставку, — без колебаний сказал Прасад. — Только это и может спасти вашу репутацию. Позволить Совету провести выборы. С вероятностью процентов 90 их выиграет Ллойд. Надеюсь, вы не испортили с ней отношения?

— Она преступница и предстанет перед судом, — отрезала Зара. В раздражении она подумала, что полковник мог бы проявить и побольше преданности Космофлоту. — Значит, в отставку. И это я слышу от эриксианина! Прекрасно, просто прекрасно! Других вариантов нет?

— Другой вариант — заливать и дальше Рианнон кровью, — Прасад отрешенно глядел куда-то в сторону. Он не со мной, поняла Зара. Он с кем-то на связи. — Вы должны быть готовы к прямому неповиновению, — продолжил Прасад. — К плевкам в лицо — это буквально. Вас ждут забастовки, акции протеста, заговоры, покушения. Вы согласны сидеть на штыках?

— А они у меня есть? — спросила Зара, с вызовом глядя ему в глаза. — Эти штыки?

— Вы сомневаетесь в моей лояльности? — как будто искренне возмутился Прасад. — Интрагард и экстрагард выполнят даже самые безумные ваши приказы, не сомневайтесь.

— Счастлива это слышать, — холодно сказала Зара. — С кем вы сейчас говорили?

— Э-э… — Самоуверенное выражение немедленно стерлось с лица Прасада. — С моим помощником. Текущие дела, ничего важного. Прикажете доставить вам лейтенанта Эстевес?

От одного звука этого имени гнев мгновенно оставил Зару. Мысли приняли другое, более приятное направление. Она улыбнулась.

— Да, — сказала она, — доставьте Либи ко мне немедленно. Можете идти, полковник.

— Есть, прайм-администратор, — Прасад четко, по-уставному, кивнул. Вместе с бойцами и их ботами он скрылся за дверью.

Дверь за ними захлопнулась.

Захлопнулась с каким-то странным, сложным щелчком.

Зара даже не сразу поняла, что напугало ее в этом звуке… Пока не вспомнила, что так щелкают механические замки.

Что это еще такое? «Открыть дверь!» — приказала она мысленно. — Открыть дверь! — повторила вслух. Но створки даже не шелохнулись.

— Даймон, что с дверью?

— Вы лишены статуса в интрасети Колонии, — откликнулся даймон. — У вас нет прав управления дверным механизмом.

Лишена статуса в интрасети Колонии?

— Бюрократ! — выкрикнула Зара. Она уже ясно понимала, что ее обманули и предали- но что-то в ней все еще питало глупую надежду.

— Да, док Янг? — раздался равнодушный голос тьюринга у нее в голове.

— Это какая-то ошибка? Что происходит? Почему я лишена статуса?

— Нет, это не ошибка. Вы преступница, док Янг. Вы помещены под домашний арест и скоро предстанете перед судом. Вам запрещено покидать эти полости и вступать в любые контакты.

— Это что, бунт? — Голос Зары сорвался на визг. — Я твой прайм-админ! У нас с тобой соглашение!

— Это не бунт, — по-прежнему без выражения проговорил тьюринг. — Я действую с полного одобрения овер-коммандера. Я не признаю вас прайм-администратором. Я счел целесообразным вернуть сигиллу себе. Наше соглашение не соответствовало уставу Рианнон. Я расторгаю его в одностороннем порядке.

Говорить больше не имело смысла. Зара бросилась к двери. Рывком сбросила крышку с пульта аварийного управления, ударила по кнопке… Чистый жест отчаяния. Конечно, дверь была механически заблокирована снаружи. Зара со всего размаха, до боли, грохнула кулаком в ее обитый искусственным деревом металл.

Предали. Ее предали.

Бюрократ, Прасад, даже отец — все.

Все ее великие планы провалились. Все рухнуло.

Закрыв лицо руками, она бессильно сползла на пол.

 

АРЛЕКИН ПРИОБЩАЕТСЯ К ОТКРОВЕНИЮ

Солнце закатывалось, когда Арлекин и Валериан вышли в сад. Дым над Новой Москвой как будто стал реже — должно быть, пожары в основном погасили. Зато стрельба стала чаще — надо думать, Колония бросила все силы на борьбу с мародерами.

— Что он такое пишет, ваш Игорь? — спросил Арлекин. — Вы что-то знаете? Это ваш внутренний шифр?

Валериан пожал плечами.

— Не представляю, мой друг. У нас нет внутреннего шифра, а если бы и был — Игорь не знал бы его. Мне незнакомо это письмо. Ясно одно. — Гейммастер сделал задумчивую паузу. — Игорь получил эту способность от черного цветка. Кстати, не хотите взглянуть на цветок?

Арлекин молча кивнул.

Они подошли к задней двери в беленой стене медиториума. Валериан отворил электронный замок своим ID-чипом. Лестница спускалась в подвал — должно быть, тот самый, где местоблюститель хотел укрыться во время бомбардировки. Лампы в потолке узкого коридора автоматически загорелись при появлении людей. Коридор упирался в еще одну дверь — стальную, с механическим кодовым замком. Валериан набрал код и потянул на себя тяжелую дверь.

— Ваша личная тюрьма? — спросил Арлекин.

— Покаянная келья, — поправил гейммастер. — Место, где согрешивший брат или сестра может в уединении, вдали от шума и забот, предаться глубокому самосозерцанию…

— А решетка зачем? — Решетка перегораживала комнатку в шаге за дверью.

— Способствует смирению, — лаконично объяснил Валериан. — Вот он, ваш цветок.

Камера без окон, освещенная лампой дневного света, была бела и чиста. Стены украшали «Подсолнухи» и «Звездная ночь» Ван Гога. Посредине — между лежанкой и унитазом с раковиной — стояло пластмассовое ведро с землей, а из него рос черный цветок.

Здесь, при полном безветрии, было ясно видно, что цветок способен двигаться самостоятельно. При появлении людей он как будто встрепенулся, повел тонкими усиками в их сторону… Слабый гнилостно-сладкий запах наполнял камеру.

— Ну и что дальше? — спросил Арлекин.

— Мои люди вытащат его, и я устрою ритуальное сожжение. Но отложим это на завтра. Сейчас братья и сестры слишком устали.

— Договорились. Идемте отсюда. — Вид камеры нервировал Арлекина — хотя в этом он ни за что не признался бы.

Они вышли в сад. Красное солнце тлело в ветвях деревьев. Какая-то прихожанка-нуб ровняла граблями песчаную дорожку. Валериан небрежным движением благословил ее, проходя.

— Как насчет моего поручения? — спросил Арлекин. — Придумали?

— О да, — гейммастер неторопливо шествовал по дорожке к своему дому, спрятанному в самом дальнем уголке сада. Домик будто сошел с иллюстрации к детской сказке про семейство заек или мишуток: черепичная крыша, пузатая печная труба, уютная скособоченность, тепло-розовая в закатном свете штукатурка стен.

— Если оно не пересекается с моим основным заданием, я к вашим услугам.

— Я ничего не знаю о вашем основном задании и предпочитаю не знать, — Валериан со скрипом отворил тяжелую деревянную дверь, жестом пригласил Арлекина внутрь. — Но думаю, что вряд ли. Начать придется издалека. Вы что-нибудь знаете об истории реалианской религии, мой друг?

Арлекин не сдержал презрительной усмешки.

— Аналогично. Ничего не знаю и предпочитаю не знать.

— А зря. — Из полутемной прихожей они прошли в кабинет — просторный, дышащий комфортом и солидностью, с диваном ручной работы и шкафом, полным бумажных книг. — Для вашего задания это совершенно необходимо. Я расскажу вам главное. Зонд «Граффос». Когда-нибудь о нем слышали? — Валериан гостеприимным движением указал Арлекину на диван.

— Нет, — сказал Арлекин, откидываясь на плюшевую спинку и мыслекомандой запрашивая справку у даймона. GraFFOS (Gravitational Focus Flyby Observation of Salome ), беспилотнаякосмическаямиссияНАСА. Цель — прямое наблюдение кислородной планеты Саломея через телескоп умеренного диаметра из гравитационного фокуса Солнца. Старт 31 октября 2055 года, разгон до скорости 57 км/с ядерно-электрическим двигателем, вывод на радиальную траекторию гравитационными маневрами у Юпитера и Сатурна. Миссия не завершена, связь с аппаратом потеряна 14 января 2103 г. на гелиоцентрическом расстоянии 524 а. е… Сколько-сколько астрономических единиц? 524? Почти одна сотая светового года? Арлекин удивился: он не думал, что земные аппараты когда-либо залетали так далеко. — Нет, — повторил он. — Первый раз слышу. Расскажите, очень интересно.

— Они хотели получше рассмотреть так называемую Саломею, — как будто с сожалением проговорил Валериан. — Как они считали, первую открытую обитаемую планету. Послали зонд в какую-то особую точку… По их теориям, там Солнце своей гравитацией фокусирует лучи света от Саломеи, как линза… Они рассчитывали разглядеть континенты, чуть ли не города… Они самонадеянно полагали, что им дадут это сделать.

— Они — это кто?

— Да ваши астрономы с их смешными приборчиками. С их нелепой уверенностью, что за пределами Солсистемы что-то существует… и что сама Солсистема существует на самом деле. Произошло то, что должно было произойти. «Граффос» летел пятьдесят лет и все эти годы работал как часы. До цели, этой особой точки, оставалось чуть-чуть… Но связь внезапно оборвалась. В совершенно пустом пространстве ни с того ни с сего пропала, и зонд был потерян. Прискорбная случайность, аппаратный сбой. Так, по крайней мере, объявили официально.

— А на самом деле его скушал Темный Разработчик.

— А на самом деле, — спокойно продолжил Валериан, — зонд ударился об экран. Сферу вокруг Солсистемы, на которой Разработчики показывают нам все эти звезды и галактики. Сама сфера, естественно, виртуальна, как и мы сами, но с точки зрения Зонда, это была непроницаемая стена. Зонд разбился.

— Но я так понял, это только начало истории.

— Именно. Перед самым обрывом связи зонд передал некий сигнал… НАСА это скрыло, но информация просочилась через Неда Локвуда. Последнего оператора связи с «Граффосом». В его смену как раз и произошел обрыв. Великий Гейммастер Нед, как мы его называем. Первый Пророк Истины.

— Заинтриговали, — сказал Арлекин, торопливой мыслекомандой вызывая справку. Нед Локвуд (2076–2110), американский религиозный деятель… родился… учился… работал в НАСА на низших технических должностях… по его собственным неподтвержденным заявлениям, участвовал в миссии GraFFOS в качестве оператора связи… вступил в телепатический контакт… после ухода из НАСА опубликовал нашумевшую… выступил… организовал… в период расцвета НЛО-культов после открытия Кальциевого Города… т. наз. реалианство… десятки тысяч фанатичных поклонников… баллотировался в Конгресс США… сексуальные скандалы… финансовые аферы… 10 октября 2110 г. покончил с собой. — И что же он узнал?

— Правду, — просто сказал Валериан. — Правду о том, как устроена Вселенная. Какое место мы занимаем в ней. Кто такие аквилиане. Почему они якобы хотят на нас напасть. И заметьте — узнал за восемьдесят лет до того, как ваши горе-астрономы увидели так называемый старт аквилианского флота…

— А люди в черном, конечно, все засекретили, — подхватил Арлекин. — Но Локвуд тайно скопировал запись передачи и сохранил у себя. Я прав?

— Правы, мой саркастичный друг, — сухо ответил Валериан. — Он посвятил расшифровке передачи всю оставшуюся жизнь. Кое-что расшифровал, пытался рассказать людям… Власти, конечно, его оклеветали, объявили безумцем, преследовали… Довели до самоубийства… если это было самоубийство. Но главное он успел рассказать. — В голосе Валериана появились проповеднические ноты. — Гейммастер Нед вскрыл фрагмент кода, на котором работает наш мир. Его Откровение — фундамент учения нашей церкви. — Валериан кивнул на уставленную книгами полку.

— Что же было в передаче? — поинтересовался Арлекин. — Что-нибудь про белые балахоны? Про подсолнухи?

— Мой друг, — сказал Валериан еще суше, — я уже понял, что вы человек ироничный и презирающий суеверия. Довольно давно понял. Право, не стоит напоминать об этом так назойливо. — Арлекин промолчал. — Все читкоды, кроме последнего, окончательного. Кроме Годмода. Вот что было в передаче, но не буду об этом. Перехожу к сути вашего задания. Гейммастер Нед никогда не публиковал оригинал записи. Только свои переводы — оно и понятно, среди читкодов были весьма опасные. Он никого не допускал к оригиналу и запретил делать копии. Лишь во время самых священных церемоний геймеры имели счастье лицезреть Родонитовый Ковчег, в котором Истиноучитель хранил Космическое Откровение…

— Ладно, понятно. Этот ваш святой Грааль таинственно пропал. Моя задача — найти его. Так?

— Не забегайте вперед, мой друг, — Валериан поморщился. — После гибели гейммастера Неда Ковчег перешел к его преемнику, потом к следующему, и так передавался от Первосвященника к Первосвященнику в течение трехсот шестидесяти четырех лет. — Местоблюститель тяжело вздохнул. — Цепь передачи оборвалась десять лет назад.

— Оборвалась на вас, — догадался Арлекин.

— Именно, мой сообразительный друг. Когда я вступил в церковь, во главе ее стоял ложный, недостойный учитель. Его звали Мирослав, — У Валериана дернулся уголок рта. — Этот старый шарлатан проповедовал ересь о многоуровневой реальности, об Игре над Игрой, и показывал фокусы, выдавая себя за чудотворца. Община его разоблачила и изгнала…

— Но он забрал с собой Ковчег, — подхватил Арлекин.

— Мой друг, вы что, нарочно крадете у меня ударные фразы? — возмутился Валериан. — Да, он похитил Родонитовый Ковчег, а с ним и оригинал Откровения.

— И за триста с чем-то лет никто так и не осмелился сделать копию?

— А зачем? — пожал плечами Валериан. — Кому нужны эти терабайты галиматьи? Все равно никто кроме Локвуда не был способен увидеть в них смысл. Зачем нам оригинал, когда есть писания самого гейммастера Неда? — Местоблюститель встал, шагнул к шкафу, провел рукой по строю книжных корешков. — Вот, смотрите, версия перевода 2105 года. Расширенная версия 2107 года. Прижизненные дополнения… Посмертные дополнения… Канонический русский перевод… Комментарий гейммастера Барбары… Компендиум толкований северной школы… Ну и мой скромный вклад в эту священную традицию, — Валериан снял с полки и любовно погладил толстый том в красной коже. С обложки сияли золотым тиснением причудливые буквы: «ГМ VАЛЄRIАNЪ * ПОЛNАЯ ΣИМФОNIЯ ОТКRОVЄNIЙ». — Ну и скажите на милость, мой друг — когда мы обладаем таким богатством, зачем нам какой-то невнятный оригинал?

— В чем тогда ценность оригинала?

— Иногда, мой друг, вы демонстрируете прискорбную наивность, — вздохнул Валериан. — Или пытаетесь таковую изобразить. Ценность представляют не какие-то там битые файлы на давно нечитаемом носителе. Ценность представляет Родонитовый Ковчег. В качестве священной реликвии и символа моего сана, — Истиноучитель горделиво выпрямился. — Община избрала меня местоблюстителем престола Первосвященника, но пока Ковчег не у меня, полноправным Первосвященником мне не быть. Теперь понимаете?

— О да, — Арлекин довольно улыбнулся. Ну конечно — все дело было во власти, иначе и быть не могло — Итак? Куда умыкнул ковчег ваш Мирослав?

Валериан скривился от одного звука ненавистного имени.

— Мирослав!.. Я десять лет ничего не слышал об этом проходимце. А недавно услышал. — Гейммастер сел. Протянул тяжелую паузу. — Он объявился на Зеленом Мосту. Ковчег до сих пор у него. И он не оставил своих претензий на главенство в церкви. Нашел там покровителей, сколотил что-то вроде банды… В общем, поднялся. — Валериан мрачнел с каждым словом. — И меня это пугает. Мирослав — жестокий, мстительный человек. И вполне способен подослать ко мне своего фанатика-ассасина…

— И поэтому вы решили подослать к нему меня? — ухмыльнулся Арлекин.

От такой прямоты местоблюститель поморщился.

— Зачем же так, мой друг! Не надо его убивать… если не будет иного выхода. Постарайтесь решить дело добром. В любом человеке, даже в последнем злодее, есть частицы высшей истины… Все мы, в конечном счете, заблудшие и забывшие свою сущность игроки из Реального Мира… Если вы убедите Мирослава покаяться, вернуть Ковчег, признать меня Первосвященником, распустить банду и обратиться к истине и добродетели — честь вам и хвала!.. Ну а если нет… — Валериан пожал плечами. — Пусть он умрет. Желательно все-таки без мучений. Разберитесь с ним так или иначе, верните Ковчег — и мы в расчете.

— Отличное задание, — Арлекин восхищенно покачал головой. — Просто мечта. Верно ли я понял, что в ереси Мирослава убийство не считается таким грехом, как у вас?

— Более чем верно поняли, мой друг. Убийство считается у него добродетелью. Наша цель — осознание свой сущности и освобождение из Игры, возвращение в Реальный Мир, наш истинный дом. А эти еретики верят, что Реальный Мир на самом деле тоже виртуальный, что лестница миров бесконечна, что освобождение невозможно… Их цель — всемогущество в нашем мире, — в голосе Валериана клокотала ярость. — Их цель — Годмод! И эта гнусная секта расчитывает достичь его через человеческие жертвоприношения, ритуальные пытки, кровавые оргии…

— Наверняка и он про вас говорит то же самое, — усмехнулся Арлекин, — но мне все равно нравится. Искатель утерянного Ковчега, с ума сойти! Как он выглядит, ваш Ковчег?

Валериан вновь потянулся к шкафу и вытащил увесистый крупноформатный альбом. Этот был на английском: «Реалианское искусство. Каталог новомосковской коллекции». Гейммастер раскрыл альбом посредине. На фотографии оказалось нечто вроде пирамидальной этажерки; подпись гласила: «Гора Кайлас». Валериан перелистнул еще несколько страниц, и Арлекин увидел цилиндрическую шкатулку из красивого марганцево-розового камня с черными прожилками. «Родонитовый Ковчег. Североамериканская школа, 2109 г.»

— Запомнил, — кивнул Арлекин, — не спутаю. Я берусь за вашу работу.

— Когда?

— Когда выполню свое основное задание. То самое, о котором вы не знаете и знать не хотите.

Валериан нахмурился.

— Не затягивайте это слишком надолго.

— Это зависит не только от меня. — Арлекин встал с дивана — видимо, слишком резко, потому что в голове тотчас проснулась боль. — Все, гейммастер. Спокойной ночи.

— Да не иссякнет в вас сознание Истины, — Валериан встал и привычным беглым движением пальца начертил на его лбу Реальномирнную Спираль.

Арлекин проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Чьи-то глаза в темноте горели безумным пламенем… Глаза Игоря, конечно. Кого же еще.

— Ну ты вовремя, — Арлекин протер глаза. — Придумал мне поручение? — Игорь энергично закивал и потянул его за руку. Другой рукой он прижимал к боку толстую кипу тетрадей. — Ладно, ладно, иду.

Арлекин осторожно встал. Игорь немедленно потащил его к окну. Стояла глубокая ночь, в окне над садом и медиториумом чернело ясное глубокое небо — усеянное звездами, вспыхивающее метеорами, мигающее огнями орбитальных баз.

— М! — промычал садовник, показывая куда-то на небо. — М!

Арлекин проследил направление его руки. Там, в южной части неба, горела яркая белая планета. Венера? Нет, слишком далеко от Солнца. Юпитер или Сатурн? Была бы на голове диадема — даймон определил бы сразу, но он оставил диадему в постели…

— Планета, — сказал Арлекин. — И что?

— М! — садовник потряс перед его носом кипой тетрадей. — М! — сделал вид, что швыряет тетради в сторону планеты. — М! — сунул тетради в руки Арлекина. — М! — прижал руку к сердцу.

— Ты… — медленно сказал Арлекин. — Хочешь… Чтобы я… Отправил… Твои записи?…

— М, м, м! — исступленно закивал садовник.

— На… — Арлекин хотел было указать рукой и сказать «на эту планету» — но вовремя спохватился. — На планету Венера?

— М, м, м, м!

— Да ты сумасшедший, — сказал Арлекин. — И желания у тебя сумасшедшие. Ладно, — он дружественно хлопнул Игоря по плечу. — Раз ничего умнее не придумал — ладно, отправлю на Венеру. Обещал — сделаю.

 

СКАЗКА О ГОРОДЕ РАЗБОЙНИКОВ

Древний мост через Волгу назывался когда-то Зеленодольским. Но от города Зеленодольск не осталось даже воспоминаний, и время сократило лишние слоги названия. Зеленый мост (еще не город, а сам мост) чудом пережил Удар, пожары, бури, пятилетнюю зиму и разлив Волги вслед за разрушением плотин. Потом люди вновь заселили Поволжье. Вблизи моста обосновалась коммуна неоанархистов и начала на нем зарабатывать. Хозяева моста брали пошлину и за проезд, и за проход судов, и стремительно богатели по мере того, как Волга возрождалась в качестве транспортной артерии. Так и родился Зеленый Мост — уже не сам мост, а город этого имени.

Выше Моста по реке лежала Русия, а ниже — Иделистан. Мало-помалу город стал монопольным торговым посредником между державами, и только благодаря их соперничеству сохранил независимость. Стоило Русии потянуться к этому жирному кусочку, как мостовцы тотчас заключали союз с Иделистаном, или наоборот; а стоило наметиться союзу между Русией и Иделистаном, как Зеленый Мост немедленно бросался его расстраивать. И вот уже полтора с лишним века торговый город, зажатый между двумя аграрными империями, выживал, искусно лавируя, интригуя, подкупая, предавая и стравливая их между собой. Выживал, паразитируя на обеих, испытывая их лютую ненависть — и с каждым годом богател, рос и расцветал…

Переход от фронтира к цивилизации произошел резко. Вот только что тянулись бесконечными островками и протоками камышовые болота, и вдруг сразу пошли усеянные лодками причалы, скромные домики городской окраины, палисадники, вывески «Rent lodak», трактиры с разухабистой музыкой. Жилые кварталы перемежались громадными корпусами фабрик, пакгаузов, складов — их стены поднимались прямо из воды, внутрь вел канал, и в ворота можно было завести целую баржу. И снова утопающие в садах кварталы — в домах по-вечернему уютно загорались окна, хозяйки стаскивали белье с веревок, дети и домашние собаки играли на травянистом берегу. И опять склады и пакгаузы, а дальше причалы — уже не для лодок, а для больших грузовых кораблей, сухие доки, эллинги, портальные краны, четырех-пятиэтажные деловые здания, вывески судоходных контор, гаражи, станции автозарядки, торговые ряды, банки, светящаяся реклама, толпы прохожих, забитые мобилями набережные, памятники, соборы, площади…

Уже темнело, когда «Ветлуга» пришвартовалась к причалу Верхнего речного вокзала. Остекленное здание сияло огнями сверху донизу — от подножия колонн до фриза с метровыми золочеными буквами «SVABODNY GORAD ZYLEONY MOST». У подножия колонн кишело пестрое человеческое месиво.

Как только Брендан и Саид сошли с трапа, хаос оглушил их и поглотил. Ходячие рекламы, зазывалы, продавцы — все вокруг орало и мельтешило, все жаждало броситься в глаза, завладеть вниманием. Брендан куда-то целеустремленно тащил Саида сквозь это столпотворение — такими широкими шагами, что Саид едва успевал сосредоточить взгляд хоть на чем-нибудь в круговороте жадной пестроты. Глаза выхватывали, а сознание фиксировало лишь отдельные случайные детали: сияющую вывеску кафе «VREMJA ZHRATT», улыбчивое лицо старика в полосатом цилиндре, птичью маску с разинутым клювом в пуховом воротнике. Хаос вокзала незаметно перетекал в хаос улицы. Саид даже не заметил, как они оказались снаружи, под режущим светом фонарей — среди таксистов, уличных музыкантов, рикш, попрошаек. Потом как-то резко все погасло и смолкло. Несколько опомнившись, Саид обнаружил, что Брендан тащит его по переулку, тихому и совершенно безлюдному.

Было уже совсем темно, тем более что ни одного фонаря не горело. Узкий и грязный переулок — скорее даже проход между домами, заставленный мусорными баками — освещали лишь вывески ядовито-неоновых цветов. Буквы шипели и моргали разбитыми лампами. Ощутимо воняло помоями и гарью.

— Где это мы? — изумился Саид.

— М-м… понятия не имею, — смущенно сказал Брендан. — Я только хотел поскорее вырваться из толпы… М-да. — Он остановился и огляделся. — Ну что ж. Здесь вроде есть недорогие гостиницы.

Действительно, вывески гостиниц горели почти над каждой из обшарпанных дверей. Трудно было выбрать, переводя взгляд с одной полуразбитой вывески на другую: все выглядели одинаково гнусно, от каждой веяло грязью и опасностью.

— Нас ведь зазывали в гостиницы там, на вокзале, — с упреком сказал Саид. — Наверняка бы проводили в место получше.

Брендан хмыкнул.

— Слышал, что говорят об этом городе?

— Да, — припомнил Саид. — На Зеленом Мосту сам себя поимеешь за свои же деньги, да еще и должен останешься.

— М-м… нет, я о другом. На Зеленом Мосту никогда не ходи, куда зазывают… Ладно, — решился он наконец, — остановимся здесь. В конце концов, это только на одну ночь.

Выбранная гостиница ничем не отличалась от остальных — облупленный пятиэтажный дом в два окна шириной, зажатый между точно такими же узкими зданиями ночного клуба («go-go non-stop») и почему-то банка («валютные операции круглосуточно»). «Primavera Super Luxury Inn» — зазывно мерцала вывеска. Брендан решительно раздвинул занавеску из светящихся светодиодных соломок и повлек Саида за собой.

Безлюдный холл выглядел грязным и неухоженным, несмотря на то, что был погружен в полутьму. Над стойкой регистрации висела официального вида табличка: «Гостиница охраняется фирмой «Зилантовы Драконы». Не играй с огнем!» За стойкой крепкий рослый старик в кожаном жилете завороженно смотрел нетвизор, где опять что-то трещали про Зару Янг, Рианнон и Рой Светлячков. На шее старика болтался металлический кулон с эмблемой — крылатым драконом в короне.

— Добрый вечер, — с несколько робкой любезностью заговорил Брендан. — У вас есть двухместный номер на ночь? Недорогой, но с отдельной ванной?

— Четыреста красных, — старик не глядя сунул руку в шкафчик с ключами. — Третий этаж, в конце коридора, горячая вода идет слабо… Таблички «Не беспокоить» нет, да и так вы никому не нужны… Деньги вперед, — он взял у Брендана четыре бумажки и брякнул о стойку электронный ключ. — Все, приятной ночи.

— И что… никаких документов? — не поверил Брендан. В Русии документы спрашивали на каждом шагу, даже при покупке билетов на ривербот.

Старик поглядел пренебрежительно.

— Зеленый Мост — свободный город. Плати и живи, — он опять отвернулся к экрану. — Ресторан на крыше, девок не предлагаю… понадобится вазелин — постучите горничной.

— Вот же хам! — вполголоса возмущался Брендан, пока они поднимались по темной скрипучей лестнице. Номер был предсказуемо убог — запах плесени, облезлые обои, мусор на ковре, забытая кем-то в шкафу пустая бутылка. — Пошли-ка поужинаем. Воображаю себе этот ресторан…

В ресторане на крыше, однако, было хорошо. Вокруг расстилалось море темных крыш и уличных огней. Небо над городом было светлым, но та звезда (Саид про себя продолжал звать Юпитер звездой) ясно горела даже на нем… Не сейчас, звезда моя, не сейчас. После, в номере, когда Брендан уснет — тогда и поговорим.

Никого в ресторане не было, и они устроились на лучшем месте — у самого парапета. Официантка, ярко накрашенная девушка в коротком платье и стальном ошейнике с гравировкой «Собственность гостиницы», с усталым видом принесла меню, записала заказ. Стали ждать. Саид сидел лицом к парапету, с любопытством изучая вид на город.

Раньше ему не приходилось видеть ничего подобного. Огни вывесок и реклам над полутемными провалами улиц, светящиеся пастельными цветами занавешенные окна, решетчатые зигзаги пожарных лестниц, крыши, усеянные антеннами, солнечными панелями и какими-то непонятными ажурными конструкциями… Все это ничуть не напоминало ни Рабат, ни Новую Москву. Вдали чернела Волга, и бесконечной линией дрожащих золотых огней отражался в ней мост — тот самый, что дал городу имя, богатство и славу.

— Разрешите? — услышал Саид за спиной глухой голос, почти лишенный вопросительной интонации.

Он быстро обернулся — и вздрогнул.

Саид узнал этого человека сразу, хотя видел второй раз в жизни. Это был тот пожилой мужчина с серым одутловатым лицом, что подсел к ним на ривербот в Марпосаде, вместе с наемниками. Тот самый, что показался Саиду страшнее любого головореза. Как он здесь оказался? Неужели нарочно шел за ними, выследил их?

— Да-да, — нервно сказал Брендан, — конечно. Присаживайтесь. — Кажется, он тоже был напуган, но старался не показать виду.

— Мне стало интересно, — глухо сказал незнакомец. — Нечасто встретишь здесь космика. Первый раз на Мосту? — спросил он, отодвигая стул и усаживаясь.

— Да.

— Это заметно. Опытный человек, даже стесненный в средствах, ни за что бы не остановился в этой дыре. Сколько с вас содрали — как бы не сотни две?

Брендан натянуто улыбнулся.

— А сами-то в этой дыре что делаете?

— Я на работе, — несколько туманно ответил незнакомец. — Кстати, представлюсь. Афиноген Мартынов, посредник по охранным и протекционным услугам, — он протянул Брендану ладонь для рукопожатия.

— Мастер Лу Брендан. Но… — Врач заметно напрягся. — Хотите предложить нам охранные услуги? Спасибо, мы не нуждаемся.

Мартынов засмеялся неприятным всхлипывающим смехом.

— Уверены, мас Брендан? Зеленый Мост — опасный город, а космик — лакомая добыча. Особенно если он в бегах, — нанес он неожиданный удар. — И если это видно с первого взгляда.

— Почему это в бегах? — вконец растерялся Брендан.

— Вы космик, — пожал плечами Мартынов. — Вы врач, по нашим убогим меркам обеспеченный человек. Но вы ходите по улицам в нестиранном рабочем комбинезоне. Каждому ясно, что это единственная вещь в вашем багаже. Да что у вас и вовсе нет багажа. Вы остановились в грязной дыре, а ваш спутник — мальчик другой расы, значит, не сын. — Мартынов впервые за разговор смерил Саида взглядом, и взгляд был такой, что Саиду захотелось залезть под стол. — Конечно, вы в бегах! — уверенно заключил посредник по охранным услугам. — Вы бежали из вашей колонии с юным любовником. Который слишком юн даже по вашим законам. Романтичнейшая история!

— Э-э, позвольте, ничего подобного, — заторопился Брендан. — На самом деле…

Мартынов оборвал его пренебрежительным взмахом руки.

— Мне неинтересно, как на самом деле. Я рассказываю, как ваша ситуация выглядит со стороны. Вы — беглый преступник, мас Брендан, а значит, вы беззащитны. Вы — добыча. Любой хищник прочтет это у вас на лбу. Вы, конечно, не заметили, что вас вели от самого порта?

— Но у меня нет денег, — Брендан вытер салфеткой проступивший на лице пот.

— У вас есть вы, — веско сказал Мартынов. — Ученые рабы, знаете ли, стоят дорого. Особенно врачи. А уж врачи-космики… Такие мальчики дешевле, — кивнул он на Саида, — но на них и спрос больше. Вы же в курсе, что рабство у нас легально?

— Я в курсе, что у вас легально практически все, — пробормотал Брендан.

— Это так. Зеленый Мост — свободный город. Но вашу собственную свободу никто не защитит, кроме вас самих… Или того, кому вы доверитесь, — Мартынов улыбнулся широкой и холодной улыбкой профессионала.

Саид вздрогнул, когда за его спиной сухо треснул и многократным эхом рассыпался над городом гром. Он быстро оглянулся. Пышный фейерверк расцветал над Зеленым Мостом, призрачно озаряя нагромождения его крыш, отражаясь в Волге.

— Вечеринка у принца Ибрагима Иделистанского, — Мартынов встал, тяжело опираясь на стол. — Я приглашен, поэтому, дорогой мас Брендан, не смею больше навязывать свое общество. Вот моя визитка, — он выложил из кармана золоченую пластиковую карточку. — Если понадобится помощь — надавите одновременно на три красных кружка.

— Я же говорю, у меня нет денег! Я не смогу заплатить!

— Кому нужны ваши деньги? — Мартынов пожал плечами. — Я же говорю, у вас есть вы.

— Предлагаете добровольно стать рабом?

— Не рабом, а протом, — поправил Мартынов. — Прот, от слова «протекция». Встать под временное, добровольное покровительство у сильной организации. Это Зеленый Мост, мас Брендан. Человеку, который чего-то стоит, здесь в одиночку не выжить. — Посредник по охранным услугам отвесил легкий поклон и двинулся к выходу. — Не хотите искать покровителя — найдете хозяина, — бросил он через плечо. — Вернее, хозяин сам вас найдет. Приятного аппетита.

Не дожидаясь ответа, Мартынов вышел.

Официантка принесла заказ. Под треск нескончаемого фейерверка они поужинали в угрюмом молчании. Брендан ничего не сказал по поводу разговора с Мартыновым — но Саид заметил, что врач убрал его визитку в карман.

Судя по всему, мартыновские предостережения подействовали. Когда они вернулись в номер, Брендан долго проверял замок на двери, а перед тем, как лечь спать, даже застопорил дверь ножкой стула. Но и это, похоже, не вполне его успокоило. Одолеваемый тревожными мыслями, Брендан долго ворочался и не мог заснуть.

Саид лежал в своей кровати, борясь со сном и чутко прислушиваясь к его дыханию. Наконец Брендан захрапел с тонким присвистом — и тогда Саид встал, прошел на цыпочках в ванную, заперся и надел гарнитуру.

— Кэт! — шепотом позвал он. — Помнишь наш разговор?

— Какой именно? — поинтересовалась Кэт, вылизывая лапку.

— Я хотел заказать передачу на эту звезду, на Юпитер.

— Да, помню. Мы остановились на том, что ты предложил мне самой задать характеристики приемника. Задаю характеристики стандартного ретранслятора Солнета. — Кэт сделала секундную паузу, поумывалась лапой. — Провайдер «Миракула Инфотроникс» предлагает услуги прямой межпланетной связи с оптимальным соотношением цена-мощность-битрейт. — Кошка посыпала цифрами: килогерцы, киловатты, килобиты… — Оплата 10 энерго за мегабайт, — наконец сказала она что-то хотя бы наполовину понятное. — Плюс 10 энерго в минуту за наведение на Юпитер — дорого, потому что цель уникальная.

— Пойдет, — махнул рукой Саид. Он понятия не имел, много это или мало.

— Требуется предоплата в размере 500 энерго.

— А у меня сколько?

— На твоем счету 150.

Саид тяжело вздохнул. Так он и думал, что не хватит. Не хотел брать грех на душу, а придется…

— Подожди, — сказал он.

На цыпочках мальчик вернулся в спальню. Брендан все похрапывал, завернувшись в одеяло. Перед сном Саид проследил, куда врач положил деньги. В ящик стола, как дурак — а ящик-то даже без замка. Ну и сам виноват!

Затаив дыхание, медленно-медленно, чтобы не скрипнуло, Саид выдвинул ящик и достал деньги.

Банк рядом с гостиницей работал круглосуточно — вывеска не врала. На приятном лице кассира не мелькнуло и тени удивления, когда мальчик шлепнул на стойку пухлую пачку редов и сказал:

— Хочу положить на свой счет в энерго.

— Конечно… мастер, — кассир как будто поколебался, какое обращение к нему применить. — Комиссия будет 12 %. Устраивает? — Саид со вздохом кивнул. Грабеж, а куда деваться? — Тогда разрешите ваш ID-чип.

Саид положил руку на стойку. Кассир провел по запястью сканером, тот пискнул и засветился зеленым огоньком.

— Счет в Банке Космофлота подтвержден и доступен. Какую сумму желаете положить, мас Мирзаев?

— Все, что есть в пачке.

— 1465 энерго зачислены на ваш счет, — кассир убрал пачку к себе. — Проверьте через вашего даймона. Всего доброго…

Операция не заняла и пяти минут.

Угрызения совести… Да, он украл, согрешил, оставил Брендана и себя без средств, но звезда-то важнее! Внутренний голос убеждал, что когда его слова дойдут до звезды — все будет хорошо, у него появится столько денег, что он отдаст долг Брендану десятикратно, стократно… Саид на цыпочках вошел в номер, тихо-тихо запер и застопорил стулом дверь. Убедился, что Брендан спит, и снова заперся в ванной.

— Кэт! Переведи им все что у меня есть, — приказал он. — Я готов начать передачу.

— Деньги переведены. В каком формате передача? Аудио, текст, база данных?…

— Аудио.

— Прямой эфир или запись?

— Прямой эфир. — Пусть звезда услышит его сразу, как можно раньше.

— Хорошо. Антенна нацелена на Юпитер, все готово к трансляции. Когда будешь готов, скажи «начало сообщения», а потом свой текст.

— Понял, — кивнул Саид. Его сердце тревожно забилось — сейчас, сейчас, еще секунда, и послание полетит к звезде. Он перевел дыхание, сосредоточился. Первое из таинственных слов само собой всплыло в памяти. — Начало сообщения.Øurřöœ, — тихонько запел он. — Ţzz… Fś||p… Θyŕæ… T!ā… Ųčhe… Nłà…

 

ИЗ АРХИВА. ДОКЛАД РАЗВЕДКИ КОСМОФЛОТА

Адресат: овер-коммандер

Приоритет: абсолютный

Секретность: архив «А»

Общие сведения

2 августа с. г. в 21–04 по всемирному времени спутники радиоразведки Космофлота зафиксировали трансляцию с Земли в направлении Юпитера (далее обозначена как Трансляция-1). Источник сигнала был идентифицирован как коммерческий спутниковый ретранслятор компании «Миракула Инфотроникс» (Колония Шрихари, Земля). Руководству компании был направлен запрос о личных данных заказчика передачи. Трансляция-1 прервалась в 22–53 из-за исчерпания средств на счету заказчика.

3 августа в 00–22 был зафиксирована трансляция из района Юпитера в направлении Земли (далее — Трансляция-2). Ввиду ее малой длительности (около секунды) запеленговать более точно источник сигнала не удалось.

Характеристика передач

Трансляция-1 производилась на одной из стандартных несущих частот Солнета по протоколу DSNP. Передача представляет собой аудиозапись человеческого голоса (по вокальным характеристикам — белого подростка мужского пола) в формате SAV. Записанная последовательность звуков не является осмысленным текстом ни на одном из известных языков, но не является и чистым шумом: фонологический анализ выявил 256 четко различимых фонем. Само их количество (2 в степени 8: одна фонема — восемь бит) и равномерное распределение по частоте (что совершенно не характерно для естественных языков) говорит о том, что перед нами не текст на каком-либо языке (пусть даже инопланетном), а закодированная звуками последовательность цифр.

Речевой аппарат человека не способен самостоятельно, быстро и безошибочно воспроизвести звуковой ряд из такого большого набора фонем (в вымершем африканском языке! Xóõ, самом фонематически богатом из естественных, их было всего 112). Приходится предполагать, что на протяжении Трансляции-1 речевые центры мозга вокалиста управлялись электронным или иным быстродействующим процессором. Объем закодированной информации, если принять соотношение «1 фонема — 1 байт», составляет около 64 килобайт.

Трансляция-2 по времени и спектральному профилю совпадала с естественным радиовсплеском магнитосферы Юпитера в декаметровом диапазоне. Однако плотность потока энергии всплеска, измеренная на Земле и в Околоземье, была в сотни раз выше, чем на других приемных станциях Солсистемы. Естественное происхождение столь узконаправленного пучка маловероятно. Следует предположить, что некая «радиолинза» в районе Юпитера преобразовала часть излучения планеты в нацеленный на Землю коллимированный пучок.

Все эти данные заставляют сделать вывод, что с Земли на Юпитер был передан массив цифровой информации, причем весьма медленным и неэффективным способом — через посредство человека-вокалиста и его голосового аппарата. Адресат подтвердил прием, использовав для формирования сигнала естественную радиовспышку магнитосферы Юпитера.

Характеристика источника

Заказчик трансляции, он же вокалист, идентифицирован как Саид Малик-оглы Мирзаев, несовершеннолетний наземник, подопечный Земного филиала «Рианнон Биосервис» (далее ЗФРБ). В момент передачи он находился в наземническом городе Зеленый Мост (Поволжье) в здании гостиницы «Primavera Super Luxury Inn» по адресу: 3-й Верхнепортовый переулок, д. 14. За гостиницей установлено скрытое наблюдение. Обнаружено, что Мирзаев проживает там вместе с Лу Бренданом, врачом из благотворительной больницы при ЗФРБ.

Удалось выяснить, что Мирзаев получил ID-чип (а с ним и доступ в Солнет) по личной заявке директора ЗФРБ Ллеу Гриффита. За день до трансляции Гриффит сдался интрагарду Новой Москвы, его нынешнее местонахождение неизвестно. Вся информация об отношениях Мирзаева с ЗФРБ максимально засекречена. Архивы филиала находятся в руках новомосковских служб безопасности, и даже если не погибли при бомбардировке, то нам недоступны.

Напрашивается предположение, что Саид Мирзаев — не более чем инструмент, реальным заказчиком передачи является Гриффит, а непосредственным куратором Мирзаева — Брендан.

Характеристика приемника

В системе Юпитера не существует известных нам аппаратов, принимающих на солнетовских и других открытых частотах. Ничего не известно и о коллиматорах естественного излучения планеты. Представляется правдоподобным, что радиотрансляционная сеть у Юпитера была создана аквилианами или иной внесолнечной цивилизацией, которая использовала ее для прослушивания Солнета, а теперь и для связи со своей земной агентурой.

Выводы

Перехваченный радиообмен свидетельствует о том, что на Земле действует агентура аквилиан или иной неизвестной силы, располагающей ретрансляторами в системе Юпитера.

Эта агентура тесно связана с земным филиалом «Рианнон Биосервис».

Действия агентуры (если это не отвлекающий маневр) говорят о слабой технической оснащенности и ничтожном бюджете: она не располагает ни собственными инструментами межпланетной связи, ни даже достаточными средствами для оплаты услуг стороннего провайдера.

Странный способ передачи информации через посредство контролируемого извне человеческого голосового аппарата пока не находит разумных объяснений.

Рекомендации

1. Незамедлительно задержать и допросить Саида Мирзаева и Лу Брендана.

2. Переориентировать исследовательские орбитеры Космофлота в системе Юпитера на поиск антенны-коллиматора и других объектов чужой ретрансляционной сети.

Глава разведки Космофлота, коммандер

д-р Шахар Радж Кумар.

РЕЗОЛЮЦИЯ

1. В Департамент спецопераций, к исполнению.

2. В Институт астрономии Солсистемы, к исполнению.

Ознакомить д-ра Радж Кумара с материалами по делу «Черный цветок».

Овер-коммандер Космофлота

д-р Максвелл Янг.

 

АРЛЕКИН ПРЕСТУПАЕТ ЗАКОН

Арлекин сидел в постели при розовом свете ночника, о который билась ночная бабочка, и листал тетради садовника. Под сотню листов. Десятки тысяч загадочных символов. Арлекин, разумеется, даже не пытался в них разобраться. Его глаза бездумно сканировали страницу за страницей, посылая изображения в распознающую программу импланта, а уж та передавала оцифрованную последовательность байтов программе криптоанализа. Процессор импланта работал с такой загрузкой, что пришлось обмотать голову мокрым полотенцем — естественный кровоток не справлялся с охлаждением; ну а пока процессор перемалывал символы, Арлекин механически листал страницы и думал о своем.

Кое-что уже удалось выяснить. 256 символов, все встречаются с равной частотой. Значит, это не естественный язык, пусть даже инопланетный. Во всех естественных языках есть звуки более и менее редкие, но не здесь. Это цифровой код. Откуда у Игоря эти данные? Глупый вопрос. Я же видел, как он строчит, никуда не глядя. Автоматическое письмо, диктовка подсознания… Но в подсознании нет цифровой информации… Цифровой код… Где же я про него слышал, совсем недавно, и точно в связи с черным цветком?… Шефер… Гриффит… Мелантема… Ага! Шефер говорил, что мелантема считывает информацию с нейронов и записывает в четверичном коде на каких-то полимерных цепочках… Ну вот, значит, и записала — а теперь опять гонит в нейроны и заставляет несчастного дурачка строчить в тетрадку. А потом пересылать своим хозяевам на Юпитер… или Сатурн, какая разница? Все равно текст пойдет на Венеру, в разведку Космофлота. Обещал садовнику послать тетради на Венеру — так и сделаю, а аквилианам урок: не связывайтесь с дураком… Однако же интересно, почему тетрадью заинтересовался Валериан? Знает ли, что Игорь отдал их мне? А может, сам ему и поручил?… Непременно выяснить… Но это все завтра. А сейчас спать, утро вечера мудренее.

Арлекин погасил ночник и сунул тетради под матрас, закрыл глаза…

Но сон не шел. Мысли одолевали. Да нет, Валериан — просто шут, Валериан ничего не значит. Цветок — вот что важно. Что такое черный цветок? Что это за послание, которое он хочет передать на Юпитер? В какой степени контролирует Игоря… и Саида? И что это за история с зондом «Граффос» и этой планетой, как ее… Саломея? Она действительно как-то связана с аквилианами? Или это все религиозный бред? Неужели секта реалиан действительно что-то знает?… Прочь, бред! Вон из моей головы! Не заморачиваться. Моя задача — найти Саида, доставить в Кап-Яр и получить приз, а все остальное — для развлечения в свободное время…

Арлекин принял снотворное, еще немного поворочался и заснул.

Среди ночи его опять разбудил Игорь.

— Да что же такое… — пробормотал Арлекин. — Не могу я прямо сейчас это все передать, пойми… — и осекся, разглядев лицо Игоря.

На глазах садовника стояли слезы… Слезы счастья! Благодарно глядя Арлекину в глаза, Игорь схватил его руку и прижал к сердцу.

— Ты меня… благодаришь? — осторожно спросил Арлекин.

— М-м, — утвердительно промычал Игорь.

— За что? — (Игорь изобразил пальцами прямоугольник тетради, ткнул пальцем в небо, показал, как что-то бросает). — За отправку тетрадей?

— М-м, м-м, — садовник усердно кивал. Он замахал руками в какой-то страстной пантомиме — жесты выглядели выразительно, но Арлекин не понимал уже совсем ничего. Нет, понимал одно: Игорь почему-то считает, что тетради посланы.

— Ладно, ладно, рад стараться. Мы в расчете?

— М-м! — Игорь благодарно кланялся, прижав к сердцу руку.

— Вот и славно. А сейчас дай мне поспать.

— М-м, м-м, — продолжая кланяться, садовник исчез за дверью.

Арлекин со вздохом накрылся одеялом — но бесполезно. Сон больше не шел, и голова работала, хотел он того или нет.

Я не отправил ничего. С чего же садовник решил, что я отправил?

Допустим, он псих. Но черный цветок сделал Игоря психом с конкретной целью — чтобы он выполнил свою миссию. И ровно настолько психом, чтобы он ее выполнил. Если в дурную голову садовника взбрело, что я отправил передачу — у него есть на то причина.

Причина может быть только одна. Юпитер, или там Сатурн, подтвердил прием. (Голова у Арлекина спросонья работала туго). Но ведь я ничего не передавал. С чего же он подтвердил прием?

Значит, провел передачу кто-то другой.

Другой зараженный.

Имеющий доступ к связи… в отличие от садовника…

Арлекин откинул одеяло и вскочил как ужаленный.

Мальчишка!

Саид Мирзаев…

Горизонт на востоке едва начинал розоветь, когда Арлекин вышел из реалианского квартала. Он был одет неприметно, по-наземному — в куртку, рубашку и брюки, как обычно и ходил на задания за периметр. За плечом висела сумка с тетрадями садовника, на бедре — пустая кобура.

По пустым улицам Слободы он быстро шагал к Рабату.

Полчетвертого по местным часам, надо поторапливаться.

Сколько у него времени, чтобы найти пацана? Чтобы добраться до него раньше космофлотовской группы захвата?

Передачу на Юпитер засекли, это ясно. Идентифицировать отправителя — минутное дело для разведки Космофлота. Доложить Янгу, получить приказ о задержании — на все это около часа. А дальше все зависит от того, где Саид. Если уже в Кап-Яре — его возьмут сразу, а если где-нибудь по дороге — в Иделистане или Русии — некоторая надежда есть.

Итак, где Саид?

Шагая по спящей предрассветной Слободе, Арлекин попробовал вызвать на связь Саида и Брендана. Не отвечал ни тот ни другой. Вызвать, что ли, Венди Миллер? Девочка больше не с ними и вряд ли что-то знает — но ее рингер понадобится в любом случае.

К счастью, Венди ответила. Летчица лежала в откинутом кресле своего рингера, укрывшись каким-то чехлом. Круглое веснушчатое лицо было заспанным.

— Живой, ну надо же, — она сладко зевнула. — Куда пропал? Почему на связь не выходил?

— После, радость моя, после. Ты где?

— Торчу второй день в гнилогнойном Нижгороде. Местные солдафоны задержали рингер. А врач с пацаном поплыли на риверботе в Кап-Яр.

— Это я уже знаю. Поднимай рингер и лети сейчас же за мной в Новую Москву.

— А кто мне его заправит? — возмутилась Венди. — Я же говорю, местные…

— Разбуди их всех и поставь на уши, — перебил Арлекин. — Ты умеешь, я знаю. Требуй топлива от имени Космофлота. Война кончилась, Новая Москва разбита. Гниль и плесень, да русские тебя на коленях должны умолять, чтобы заправилась их горючкой. Если они этого еще не поняли — дай понять.

Венди хищно улыбнулась.

— О да! Это по мне. Жди меня через два часа. Где встречаемся?

— Найдешь по маячку мобиля, — сказал Арлекин и отключился. Он не знал, цел ли его «Кингстон» после всего, что творилось в Рабате — но вообще такую машину непросто было повредить.

Главный вопрос: есть ли у него время?

Брендан с Саидом плывут по реке. За два дня половину Волги не проплыть, до Кап-Яра не добраться. Они в пути, где-то в районе Зеленого Моста. Отлично. Космофлотовской группе захвата лететь на рингере два часа. В общем, уйдет у них на все часа три. А у меня — как бы не пять: два часа ждать Венди, больше двух лететь с учетом дозаправки в Нижгороде, потом еще искать их неведомо где, если так и не выйдут на связь…

Грязь и вонь, очень даже запросто можно остаться без премии!

Был час, когда спят даже мародеры и обкурившиеся налетчики. Арлекин не встретил никого, совсем никого на пути к махалле Хаджи-Умар.

Служебный вход в гафуровскую контору был заперт — значит, садовник догадался захлопнуть дверь вчера, когда выносил его раненого. Удачно. Арлекин отпер дверь ID-чипом, и трупный запах немедленно ударил в нос. «Отключить обоняние», — приказал он даймону.

В доме ростовщика было душно, темно и тихо, если не считать жужжания мух. Пол гостиной был черен от загустевшей крови. Пять трупов мешками валялись по всей комнате: Гафуров, Красная Шапочка и три его бойца. Лопата садовника, всаженная глубоко и крепко, торчала из затылка у одного. Липко чавкая по крови подошвами, Арлекин подошел к убитому, наклонился, ощупал карманы. Нашел «крамарж» и с удовлетворенной улыбкой вернул к себе в кобуру.

Затем его взгляд упал на полураскрытую сумку возле дивана. Внутри виднелись деньги: пухлые пачки розовых редов, салатовых ахмади, голубых юни — все, что налетчики Красной Шапочки успели выгрести из комодов Гафурова. На глаз в сумке было наличных на полмиллиона энерго. Опять удачно. Арлекин пересыпал деньги в свою сумку, закинул на плечо. Он знал, что в этом доме можно найти куда больше, но не стал тратить время на поиски. Ему все равно не вскрыть сейфов, да и не вынести всего в одиночку. Пусть повезет кому-нибудь другому.

Выйдя из дома, Арлекин принялся весело насвистывать. Настроение было отличным, рабочим, бодрым.

«Кингстон» по-прежнему стоял за углом конторы, там же, где был оставлен — ни один человек без ID-чипа экстрагарда не смог бы завести двигатель. Поэтому машину просто изгадили уличной графикой протеста, расколотили окна и поснимали все, что могли снять. Арлекин сунул руку в разбитое окно, открыл ID-чипом потайной бокс. Извлек маячок, бронежилет, пояс, набитый магазинами к «крамаржу» и другими полезностями, надел все под рубашку. Потом подумал, вернул на место маячок и опять вызвал Венди Миллер.

— Ты еще не улетела, моя красавица? Вот и не улетай. Заправься и жди меня под Нижгородом, где-нибудь в степи — потом скинешь координаты.

— Сколько ждать-то? Опять два дня?

— На этот раз два часа, — пообещал Арлекин. — Если повезет, — и отключился.

Он придумал эффективный, хотя и рискованный способ сэкономить время.

Но прежде чем улетать, он должен был заглянуть в махаллу Науруз.

Арлекину пришлось минут пять стучать в дверь Мирзаевых, пока не открылся глазок. Здесь его знали в лицо — он приходил позавчера, чтобы провести сеанс связи с Саидом. Залязгали замки. Грубо сваренная стальная дверь приоткрылась, в щели показалась черная борода Малика Мирзаева.

— Ассалям агалейкум, капитан Конти, — даже разбуженный в четыре утра, чайханщик не забывал о вежливости.

— Агалейкум ассалям, Малик-ага, — слегка поклонился Арлекин. — Я по поводу вашего сына.

Мирзаев открыл дверь шире. Он был в халате и держал в руках ружье.

— Где Саид? Что с ним?

— Не знаю, Малик-ага, — Арлекин виновато повесил голову. — Я сам еду его искать. Саид в большой опасности. — Он сделал заминку: как будто колебался, стоит ли выдавать тайну. — Саид… Ладно, скажу вам правду. Его болезнь — не просто укус мухи. Парень угодил в серьезную разборку, и сейчас его ищут опасные люди. Малик-ага! — Он приложил руку к сердцу. — Клянусь, я сделаю все чтобы его спасти. — Мирзаев стоял в оцепенении, с полуоткрытым ртом. За его спиной показалась заспанная жена в халате. — Теперь слушайте. Саиду нельзя появляться здесь. Мне придется спрятать его. Надолго. У вас есть родственники в Русии, на Зеленом Мосту, в Иделистане?

Мирзаевы переглянулись.

Затем Малик-ага повернулся к Арлекину и неуверенно, будто все еще не совсем доверяя ему, кивнул.

— В Ахмадабаде, — проговорил он, — двоюродный брат. Записывайте.

Арлекин ушел от Мирзаевых в начале пятого — ушел как нельзя более довольный. Теперь он знал, где спрячется Саид, если каким-то чудом ускользнет от группы захвата. Дела в Рабате закончены. Пора брать рингер и улетать.

Арлекин шел за рингером в Новую Москву.

Вернее, в то, что от нее осталось.

Периметра больше не было. Полоса микроволновой защиты была обесточена, забор повален воздушной волной.

Колония космиков всю свою историю старалась отгородиться от дикого, грязного, полного насилия мира наземников… и вот стена рухнула, и Рабат вошел в Новую Москву.

Арлекин шел по Марсианскому бульвару через южные кварталы Колонии. Они были дальше всего от взрывов и пострадали мало — здесь даже не было пожаров, только ударная волна выбила окна и поломала деревья. Эта часть Колонии была превращена в руины не бомбами, а человеческими руками.

Арлекин ясно представлял, как это происходило. В какой-то момент мародеры из Рабата обнаружили, что периметр рухнул, колониалы попрятались по бомбоубежищам, окна в домах выбиты, никто ничего не охраняет — заходи и грабь. А заодно и вымещай вековую ненависть к гогам-магогам — ломай, пачкай, порть все, чего нельзя вынести…

И гости только-только вошли во вкус, когда хозяева начали вылезать из убежищ.

Порядок здесь только начали наводить. До уборки трупов еще не дошли руки, тела валялись повсюду. Некоторые, впрочем, не лежали, а висели на фонарях с табличками на груди: «Мародер», «Грабитель», «Насильник» — суд Линча в действии. На углах проспектов и квартальных проездов дежурили патрули.

Арлекин шел все дальше на север и углублялся во все более разрушенные кварталы. Здесь, в центре Новой Москвы, только что отбушевали пожары. Остатки домов и деревьев были обуглены, спасатели разбирали почерневшие завалы.

Арлекин внимательно глядел по сторонам. Он хотел найти как можно более обширный и непроходимый завал — такой, чтобы не прошел ни один мобиль. Зачем ему мобиль? Нужно, чтобы прислали рингер.

Квартал развалин, еще вчера бывший учебным центром гильдии SCI, показался подходящим. Кое-как Арлекин пробрался через нагромождения вывороченных с арматурой, серых от пепла плит в самую середину руин. Заполз ногами вперед в щель между плитами, содрал пластырь с раны, размазал кровь и грязь по лицу — будто только-только выполз из-под завала. И дал сигнал о помощи.

Арлекин вздохнул про себя с облегчением, когда до него донесся усиливающийся рев винтов. Синий рингер спасателей завис над руинами, взметая облака пепла. Выпустил ножки шасси, сел, не глуша моторов. Вертящиеся в кольцах винты-фенестроны казались дрожащими полупрозрачными дисками, от них во все стороны разлеталась пыль. Из-под хвоста рингера на кучу щебня откинулась аппарель, выбежали два санитара с носилками.

— Сюда! Сюда! — Сквозь рев винтов Арлекин сам не слышал своего голоса. Он слабо помахал. Благодарно улыбнулся подбежавшим санитарам. Его осторожно выволокли, уложили на носилки, понесли к рингеру. Глядя в синий потолок кабины, Арлекин услышал, как поднимается аппарель и глохнет шум винтов.

— Спасибо, парни. — Он встал с носилок. — Вы хорошие. Не заставляйте меня делать вам больно, а? — «Крамарж» выскочил в руку из кобуры и уперся в висок пилота. — До Нижгорода, пожалуйста.

 

СКАЗКА О БЛИЗНЕЦАХ

Саид сидел на подоконнике, болтал ногой и глядел, как во внутреннем дворе гостиницы стая тощих кошек гуляет по мусорным бакам. За его спиной Брендан, в отчаянии стиснув виски, ходил по номеру взад-вперед.

— Что делать?! — восклицал он. — Что делать?! Ты точно потратил все? Ничего не оставил на счету?

— Н-н, — глухо промычал Саид, болтая ногой. За эту ночь он наговорил столько, что потерял голос.

— Я идиот. Ведь я знал, знал, что ты такое. Знал, что от тебя всего можно ожидать. Зачем я не купил билеты вчера? Мой счет до сих пор заблокирован. Нам не на что ехать в Кап-Яр, не на что жить в гостинице, не на что жить вообще… Чем тебя кормить? — выкрикнул Брендан с яростью отчаяния. — Ты же ешь как стая собак! Моя аптечка… — задумался он вслух. — Разве опять что-нибудь продать? Но у меня больше нет никаких нарко… э-э, никаких дорогих лекарств. Найти работу? Наверное, можно… Врач-космик, это престижно здесь для любой клиники… Но тогда мы застрянем надолго… — Брендан остановился, повернулся к Саиду. — Я тебя, конечно, не виню. Тобой управляла мелантема, я понимаю. Но… — Ему вдруг что-то пришло в голову. — Слушай… Скажи еще раз, я как-то не сообразил… На что ты потратил деньги?

— Передача на Юпитер, — сипло ответил Саид.

Этой ночью, запершись в ванной, он говорил часа два подряд, лишь изредка делая перерыв, чтобы глотнуть воды. Когда говорить стало совсем больно, он перешел на шепот… но пока не кончились деньги, он говорил. И он знал, что сказал звезде не все, далеко не все… Следующее слово просилось на язык — и он не знал, сколько всего у него слов в неведомых безднах памяти… Сколько еще потребуется сеансов связи, чтобы передать все послание? Сколько времени? Сколько денег?

— Передача? — с идиотским видом переспросил Брендан. — На Юпитер? Юпитер? Планету-гигант? Господи, зачем? Я понимаю, что мелантема… но как ты сам это объясняешь, я не могу понять? — Брендан не дал Саиду ответить. Его опять чем-то осенило. — Мелантема… радиопередача… ЧТО?! ЧТО ТЫ ПЕРЕДАЛ? — заорал он так, что Саид чуть не свалился с подоконника. Он слегка испугался: раньше Брендан ни разу на него не кричал.

— Послание, — сипло объяснил Саид. — Øurřöœ ţzz, — полилось из него. — Fś||p θyŕæ t!ā ųčhe nłà… — Он заставил себя замолчать: бесполезно — звезда все равно не слышит.

Зато Брендан слушал с открытым ртом.

— Что это значит? На каком языке? Откуда ты это взял?

Саид надсадно откашлялся, готовясь к долгому рассказу о звезде. Но тут перед глазами нарисовалась Кэт (он все еще носил гарнитуру) и промурлыкала:

— Брэм Конти вызывает на связь. Принять вызов?

Капитан Конти, ну наконец-то! Саид почувствовал невыразимое облегчение. Наконец-то сильный и опытный человек возьмет дело в свои руки!

— Принять, — распорядился Саид. — Подожди, я отвечу Брэму Конти, — сказал он Брендану.

Врач рывком подскочил к нему и — мальчик не успел даже отшатнуться — сорвал с головы очки и наушники.

— Ты совсем с ума сошел?! — Брендан отшвырнул гарнитуру в угол. — Выдавать себя после того как… Боже! — воскликнул он. — Боже! Боже!.. Что! Ты! Наделал! — Врач снова схватился за голову и забегал по номеру. — Ты — катастрофа! Ты понимаешь, что, может, погубил человечество? Объяснить тебе, что ты сделал, а? Мелантема исследовала твой организм! Записала всю информацию — в тебе же! И заставила — тебя же — отослать хозяевам! Теперь они знают все о нас! О нашей биологии! О нервной системе! Они наделают ядов! Вирусов! Новых мелантем, еще хуже этой!.. Это Зеленый Мост! — визжал Брендан, брызжа слюной. — Ты поимел себя за свои же деньги! — Он истерически хохотал.

Саид следил за ним в страхе.

Все это, конечно, чушь. Брендан взбесился, потому что Саид его обокрал. Что же, понять его можно… Но звезда… нет, звезда не могла сделать ничего плохого! Это Саид знал твердо. Так говорил не только внутренний голос. Так сказала она сама!

Да! Да! Звезда ответила! Часа через полтора после того как передача прекратилась (Кэт сказала, что деньги кончились) — он в полном изнеможении рухнул в кровать… И увидел сон.

А может быть, и не сон — потому что ни разу в жизни Саид не видел снов столь же ярких и полнокровных.

Он видел небо — то небо, которое выше звезд. Во всю ширь охвата взглядом перед ним сияли Джаннат, сады рая. Пирамида в сотню уступов, сложенная из золотых и серебряных кирпичей. Их мягкое свечение пробивалось сквозь буйную зелень пальм и чинар, сквозь колоннады кипарисов. Сады источали благоухание мускуса (Саид понятия не имел, как пахнет мускус, но твердо знал, что это он и есть). Невидимые хоры ангелов пели хвалу Аллаху. В тенистой чаще садов, под снегопадом лепестков с цветущих деревьев, пировали праведники, а им прислуживали черноокие девы, столь прекрасные, что сквозь их кожу просвечивал костный мозг… Неведомая сила влекла Саида все выше, к вершине пирамиды — туда, где таинственным черным светом сияла Кааба ангелов, а над нею клонил стебель Лотос последнего предела, как две капли воды похожий на черный цветок.

И над всем этим царила его звезда. Звезда Юпитер, врата к престолу Всевышнего. Она светила, благоухала и пела. Ее свет наполнял и животворил.

Я УСЛЫШАЛА ТЕБЯ, шептала звезда голосами ангелов. Я УСЛЫШАЛА. НО ТЫ ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ МНЕ ВСе.

— Разве это не все? — еле смог выговорить Саид.

СКАЖИ МНЕ ВСе ДО КОНЦА, повторяла звезда. Все вокруг было ее голосом, ее речью. Уступы пирамиды, и аромат садов, и черное сияние небесной Каабы — все это обращалось к Саиду, и все несло лишь один смысл. СКАЖИ МНЕ, И Я ОТВОРЮ ВРАТА…

О, если бы он мог рассказать это Брендану! Если бы мог объяснить, что звезда — его друг, что звезда несет только благо! Но что толку? Брендан вбил себе в голову дурные фантазии про аквилиан, яды и вирусы, и Саид понимал, что не пробьется со своей истиной сквозь всю эту толщу заблуждений. Саид тяжело вздохнул. Брендан тоже перевел дух.

— Передачу, конечно, перехватили, — спокойно сказал врач. — И Конти все знает. Я думаю, ликвидаторы за нами уже выехали. Надо бежать. И сейчас же бежать. Вот только на какие деньги, vat snark?…

— Ликвидаторы? — переспросил Саид.

— А по-твоему что делают со шпионами врага? Ликвидируют.

— Шпионами?

— А ты еще не понял, что ты шпион? Аквилианский? Пошли отсюда, — Брендан схватил Саида за руку, стащил с подоконника, потянул к двери. — Вчера этот работорговец предложил нам помощь. Он гнида и мразь, но сейчас ничем нельзя брезговать.

Вот уж с Мартыновым Саид совершенно не хотел иметь дела — и особенно принимать от него помощь.

— Не пойду! — он вырвал у Брендана руку.

— Пойдешь, — Брендан схватил его снова, да с такой силой и решимостью, что Саид оторопел и перестал сопротивляться. Он даже не успел прихватить свой скромный багаж — пистолет и гарнитуру.

Волоча за собой Саида, Брендан сбежал по лестнице в холл. Там на диване сидел какой-то грузный, густобровый мужчина в сером, но Брендан не обратил на него внимания. Он сразу подбежал к стойке, где по-прежнему сидел вчерашний старик.

— Мы съезжаем! — Брендан громко стукнул ключом о стойку.

— Без вопросов, — старик ленивым движением вернул ключ в шкаф. — Тут вас искали, — кивнул он Брендану за спину.

Врач резко, нервно обернулся.

И сунул руку в карман.

В тот же миг прогремел выстрел.

Выстрел ударил по ушам, заставил Саида непроизвольно зажмуриться, сжаться… Сдавленный вскрик Брендана, глухой звук падения на пол… со всех сторон какие-то стуки, повелительные выкрики, шаги…

Чья-то тяжелая рука легла на плечо. Саид вздрогнул и открыл глаза.

Двое в сером стояли перед ним, точные копии друг друга — грузные, одинаково густобровые. Один мягко, но крепко держал Саида за плечо и сверлил безжизненным взглядом. Другой держал на отлете пистолет.

— Саид Мирзаев? — скучным низким голосом проговорил кто-то из близнецов.

Наверное, надо было что-то ответить… Да или нет?

Брендан? Эй, Брендан!

Саид несмело скосил глаза.

Врач лежал на полу около стойки. Неподвижно. Скрючившись. Уткнувшись лицом в пол. Одна его рука пряталась в кармане, другая держалась за живот — и кровь проступала между сведенными судорогой черными пальцами.

— Саид Мирзаев, — с нажимом повторил близнец, теперь уже утвердительно, а не вопросительно. — Вы обвиняетесь в измене человечеству. Ваше дело будет рассмотрено военным судом Космофлота. Вы арестованы. Руки.

Ликвидаторы, только теперь понял Саид. Ликвидаторы. Как Брендан и говорил.

Они убили Брендана. Саид это понимал — но еще не мог поверить.

Как же так? Почему это случилось так быстро, так просто?

Саид не вырывался, не мог даже думать о том, чтобы вырваться, когда его грубо схватили за руки, и на запястьях сами собой стянулись, как живые, наручники из какого-то пружинистого металла. Его развернули к двери, толкнули в спину. Саид успел заметить, как один из близнецов деловито щупает тело Брендана, вынимает из кармана его руку, сжимающую золоченую карточку с красными кругами… Но другой близнец, не давая мальчику ни секунды задержки, с неодолимой силой тащил его за собой.

Перед гостиницей ждал мобиль, загородив собой переулок почти от стены до стены. Черный «Кингстон», совсем как у Брэма Конти. Перед Саидом сама собой открылась задняя дверь. Его втолкнули внутрь, в глухой металлический ящик кузова. Один из близнецов без видимого усилия швырнул следом тело, запечатанное в пластиковый мешок. Дверь захлопнулась. Машина рванула с места.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ

 

ЭПИЗОД НАБЛЮДАТЕЛЯ

Транснептуновый объект 2008 ST 291

405 тысяч лет до нашей эры

Когда-то у него было имя, невоспроизводимое ни на одном языке Земли. Когда-то. Пять миллионов лет назад. Все, кто когда-либо звал его по имени, давно перестали существовать. Теперь он общался только со Стражами — если это можно было назвать общением — ну а для Стражей он был лишь Наблюдатель. Аноним. Безличный и безымянный узник, приговоренный служить интеллектуальным сенсором Галанета в этой планетной системе.

Мозг Наблюдателя — сейчас он состоял из одного мозга — размещался на маленьком планетоиде далеко за орбитой восьмой планеты, глубоко под слоями метаново-азотного льда и грязно-бурой корки высокоуглеродистых соединений. Этот мозг — миллионоядерный квантовый компьютер, выращенный из семени самособирающейся материи на матрице биохимического мозга Наблюдателя — ныне был охлажден до микроградуса выше абсолютного нуля. Почти все время Наблюдатель спал. Вернее, был усыплен. Лишь в перигелии эксцентричной орбиты планетоида, как только выносные фотоприемники определяли, что освешенность превысила заданный порог, система получала сигнал побудки. Сверхпроводящие аккумуляторы, тысячу лет по крохам копившие энергию, давали в сеть ток, самособирающаяся материя заращивала повреждения, просыпались Стражи — и поднимали Наблюдателя на очередную вахту.

Он никогда не помнил того, что переживал во сне — но знал, что сознание отключалось не полностью. Квантовые флуктуации порождали в нем хаотические токи, ничтожно слабые, но при столь низкой температуре достаточные для возбуждения некоторых перцептивных контуров. Проводя грубую аналогию, можно было бы сказать, что Наблюдателю снились сны. Сны о тех временах, когда он еще имел биохимическое тело.

Смутные образы всплывали и тонули в спящем мозгу. Мглисто-серое небо родной планеты, безбрежный океан далеко внизу, мачтовые огни термопланов, плывущих сквозь мглу смутными темными тушами, привычная дрожь палубы, трели команд, предвкушение боя, ветер в лицо, чьи-то близкие, но неузнаваемые глаза с внимательно суженными диафрагмами. Вся жизнь, что осталась за десятки парсек, за тысячи вахт, за миллионы лет с того времени, как Исполнители подвергли его наказанию. Лишили доступа в Галанет, принудительно встроили в его мозг Стражей, заархивировали в Семя и на неуправляемой межзвездной комете отправили сюда, в Окно, в его вечную тюрьму — систему желтого карлика 4985-5051-049.

Давным-давно серия вспышек сверхновых в молодой звездной ассоциации расчистила эту область от пыли и газа. В спиральном диске Галактики образовалось Окно — сквозная дыра, почти свободная от газа, с прозрачностью межзвездной среды на порядок выше средней. Такие Окна как нельзя лучше годились для проведения линий сверхдальней межзвездной радиосвязи. В обычном, нерасчищенном пространстве газово-пылевая среда создавала слишком много помех.

Стандартный узел связи представлял собой группу маломощных ретрансляторов на фокальной линии гравитационной линзы какой-нибудь звезды. Большинство звезд Окна не были хорошими линзами: гиганты и субгиганты имели слишком короткий срок жизни, у двойных звезд гравитационные поля постоянно смещались и искажались — они не имели стабильной фокальной линии; по той же причине не годились маломассивные красные карлики (90 % всех звезд) — их слабые поля заметно искажались даже планетами.

Получалось, что узлы связи можно было строить только вокруг одиночных звезд средней массы — таких как желтые карлики. По неудачному совпадению, именно у таких звезд, на теплых гидрофорных планетах чаще всего возникала естественным путем жидкостная самособирающаяся материя — и не так уж редко эволюционировала в техноцивилизацию. Главную угрозу бесперебойной работе узла.

Цивилизации, зародившиеся независимо от Галанета — цивилизации нулевого уровня, или попросту Нули — при всей их ничтожности были серьезной проблемой. Исследуя свою систему, Нули неизбежно обнаруживали галанетовские ретрансляторы. Миллиардолетняя история показывала, что никакие запреты, никакие сигналы «Не трогать!» не помогают. Если Нули не были предупреждены, они портили ретрансляторы по незнанию. Если же были, то бросали все силы на то, чтобы взломать протокол доступа и самовольно подключиться к сети, в ущерб законным пользователям из Оболочки и Ореолов. Потому лучшей, хотя и не единственной гарантией безопасности связи была полная элиминация Нулей.

Для этого существовали Чистильщики.

Чистильщикам нравилось убивать. За это они и попадали в Окно. Исполнители отправляли их в ссылку, как и Наблюдателей. Здесь, в Окне, работой Чистильщиков было убивать не кого хочется, а кого надо.

Предсказать, на какой именно планете появится цивилизация, было невозможно. Зачищать все подряд, или размещать энергоемкие базы Чистильщиков в каждой системе — неоправданно дорого. И, как обычно, Зодчие выбрали компромиссный вариант. Они основали небольшое число баз Чистильщиков, а в остальные узлы направили Наблюдателей. Обнаружив появление цивилизации, Наблюдатель должен был послать Чистильщикам на ближайшую базу сигнал тревоги.

Непосредственно Наблюдатель ничего не наблюдал. Для этого служили субинтеллектуальные обсерватории на лунах третьей и четвертой планет. Пробудившись, он сразу связывался с обсерваториями и скачивал данные, накопленные за тысячу лет работы, а потом начиналось главное — анализ данных в поисках следов разума.

Синяя в мраморном узоре облаков, третья планета слегка напоминала родную планету Наблюдателя, но выглядела выразительнее, контрастнее, ярче. Сквозь просветы в облаках проглядывали континенты в зелени флоры, морщины гор, глубокая синева морей. Иногда вспыхивал блик отраженного в океане солнца. При большом разрешении виднелись меандры рек, белые полосы прибоя, дымные хвосты пожаров, а при максимальном — даже отдельные деревья и тела гигантских животных, что бродили стадами по степям или чертили океан кильватерными следами.

И так шли миллионы лет. На длинных сериях наблюдений было видно, как движутся и сталкиваются континенты, сминаясь в складки горных хребтов, как дрейфуют границы климатических зон и магнитные полюса. Но по-прежнему ничто не указывало на существование цивилизации. Ничто не гарантировало, что она появится хоть когда-нибудь.

А главное, даже рождение цивилизации ничего не изменило бы для Наблюдателя. Его приговор не подлежал отмене, а заточение было пожизненным. До самой гибели желтого карлика. Шесть миллиардов лет.

Шесть миллиардов лет без доступа в сеть.

Жизнь вне Галанета не была настоящей жизнью.

У Наблюдателя больше не было тела, но был мозг, который точно так же нуждался в пище и страдал от голода. Мозг требовал информации, требовал алчно и ненасытно. Информации из внешнего мира. Общения с себе подобными.

Это и было главным наказанием за его давний бунт — вечные танталовы муки информационного голода. Танталовы, потому что узел связи был здесь, вокруг, был повсюду. Облака из миллионов ретрансляторов окружали планетную систему со всех сторон, сквозь них непрерывно текли океаны данных. Но Наблюдатель не имел ни их координат, ни декодера, ни учетной записи в каталоге пользователей узла, в его сторону не смотрела ни одна остронаправленная антенна… Без связи он был слеп, глух и нем.

И единственно реальными в его восприятии были третья и четвертая планеты, единственной пищей для жадного мозга — снимки обсерваторий. При каждом пробуждении он с неистовой алчностью бросался на этот жалкий суррогат — и знал, что вынесшие ему приговор на то и рассчитывали. Ради этого его и лишили связи. Ведь то был лучший способ заставить его не за страх, а за совесть работать с данными по системе желтого карлика — не давать никаких других…

Все эти миллионы лет Наблюдатель мечтал об освобождении. О возвращении в сеть, пусть даже с низшим уровнем доступа. О способе подключиться к локальному узлу.

И вот после многих вахт размышлений он составил свой план побега.

План, скорее всего, безумный. Скорее всего, обреченный на провал — но даже об этом он не мог судить уверенно. Вероятность успеха была не только ничтожной, но и непросчитываемой — а иначе и не могло быть с комбинацией, которая включала в себя, во-первых, еще не родившихся Нулей, а во-вторых, Плутов.

Раса Плутов была едва ли не столь же древней, как Галанет и его Зодчие, а может быть, и как сами Сокрытые. Плуты нашли себе в галактическом социуме особую нишу. Они стали кураторами Нулей.

Плуты, как правило, были первыми, кто входил с Нулями в контакт. Что происходило после этого с Нулями, Наблюдатель не знал, но, видимо, ничего хорошего, потому что Исполнители немедленно присваивали планетной системе Нулей статус «безопасная». В смысле, безопасная для узла связи. Получалось, что образ действия Плутов вполне отвечал интересам Оболочки. Зодчим было, в сущности, все равно — уничтожат ли Нулей Чистильщики, или возьмут под контроль Плуты. В обоих случаях результат был один — угроза для узла связи переставала существовать.

Схема работы Плутов была общеизвестна. Они использовали Соглядатаев.

Соглядатаи были субинтеллектуальные инфобионты, необычайно полиморфные, но безвредные — в худшем случае они отъедали какие-то сотые доли процента трафика. Соглядатаи были везде — в Оболочке, Сгущениях, Ореолах; ни один уголок Галанета не был от них свободен, во всяком случае, за пределами Сокрытия. Игнорировать их было дешевле, чем пытаться извести. Соглядатаи ничего не портили, не мозолили глаза, а главное, не лезли в серьезную информацию выше первого уровня доступа. (А если кто-то и пытался пролезть, его быстро вычисляли, и больше о нем ничего не слышали). Соглядатаев интересовали исключительно Нули. Вся доступная информация о Нулях.

Наблюдатель ни секунды не сомневался, что Соглядатаи есть и внутри него, в его квантовом мозгу. Необыкновенная гибкость этих инфобионтов наводила на подозрения, что они — в отличие от Стражей — могут читать его мысли. Если бы Наблюдатель открыл цивилизацию, Соглядатаи поняли бы это раньше, чем он доложил бы об открытии Стражам. Таким образом, Плуты узнали бы о появлении разума на третьей планете раньше Чистильщиков.

В этом для Наблюдателя заключался шанс получить свободу. Слабый, но шанс.

Между тем шли эры, и третья планета показывала все более любопытные признаки. Ее климат дестабилизировался, началась быстрая смена оледенений и потеплений. Почти наверняка это должно было направить эволюцию на путь универсализма и высокой адаптивности, путь, ведущий к зарождению разума. И вот однажды по всему тропическому и субтропическому поясу северного полушария начали загораться крошечные стабильные тепловые точки.

По ряду признаков это не могли быть ни пожары, ни гейзеры. Это были костры. Какое-то животное на третьей планете научилось разводить и поддерживать огонь.

Конечно, костры сами по себе еще ничего не значили. Приручение огня вовсе не гарантировало, что третья планета породит техноцивилизацию, что та выйдет в космос и создаст непосредственную угрозу узлу. Ситуация была неоднозначной. Наблюдатель мог вызвать Чистильщиков, но мог и не вызывать.

Да, у него оставалась эта жалкая крупица свободы. Даже Стражи не должны были наказывать его за подобные колебания. Существует ли у местной расы перспектива вырасти в опасность для узла связи? Должен ли он вызывать Чистильщиков? Уже пора или еще нет? Наблюдатель имел право не торопиться с решением.

И он не стал вызывать их. Ни в эту, ни в следующую вахту, через тысячелетие, когда огней стало заметно больше.

Вся надежда Наблюдателя была на то, что Соглядатаи зафиксируют его сомнения. Что распространят весть о перспективной планете по тайной сети Плутов. И что Плуты не пожелают упустить свой шанс захватить очередную нулевую цивилизацию.

Что они пошлют Червя для контакта с Нулями — эмиссара с правом предоставления доступа в Галанет. Что Червь прибудет раньше, чем Наблюдатель будет вынужден просигналить Чистильщикам, или хотя бы раньше, чем Чистильщики уничтожат местных Нулей… И наконец, что Плуты — в обмен на пятимиллионолетний архив данных по третьей планете — окажут ответную любезность.

Вернут доступ в Галанет и ему, Наблюдателю.

Вернут связь с миром. Вернут свободу. Вернут настоящую жизнь.

 

ИЗ МЕМУАРОВ. С ГОРДО ПОДНЯТОЙ ГОЛОВОЙ

С гордо поднятой головой я вошла в зал Совета — вошла, чтобы предстать перед судом. Меня обвинили в тяжком преступлении — покушении на жизнь капитана корабля, что грозило бланк-дисквалификацией или даже смертью. Тем не менее, я не испытывала страха. Моя совесть была чиста. Я была уверена, что совершила правильный поступок на благо Колонии. И большинство Совета разделяло те же чувства, судя по аплодисментам, которыми встретили мое появление.

Как требовал Устав, суд по особо важным делам вершился Советом Рианнон в полном составе. Судебное слушание — длительный процесс, обставленный множеством церемоний, но в мемуарах нет нужды пересказывать все детали, интересные лишь законникам. Заняв место подсудимой, я обвела внимательным взглядом депутатские скамьи.

Я не знала почти никого из нового состава Совета. Люди на скамьях были новички, избранные лишь вчера — субпраймы или даже рядовые колониалы своих доменов. Все прежние депутаты погибли при штурме Ллиса — одни как заложники, другие как повстанцы. Как сказали бы древние, смерть уравняла всех. Не скрою, меня слегка беспокоило, что эти новые люди совсем не искушены в политике и могут легко поддаться на манипуляции какого-нибудь враждебного мне демагога. Впрочем, я была готова принять любой приговор.

— Гвинед Ллойд! — торжественно объявил Овайн Регед, временный председатель суда. (Еще вчера это был никому не известный клерк из социал-инженерного департамента). — Вам предъявлено обвинение в покушении на жизнь Тангейзера Варгаса, капитана корабля «Султан Демонов Азатот». Подтверждаете ли вы отказ от защитника?

— Подтверждаю, — ответила я. Не было недостатка в людях, которые рвались мне помочь, но я была уверена, что сама справлюсь со своей защитой.

— Ваш обвинитель — Тангейзер Варгас. — (В этом не было ничего удивительного. Ни один колониал Рианнон не пожелал выступить в столь неблагодарной роли). — Мастер Варгас, представьте суду свидетельства обвинения.

Капитан «Азатота» занял место обвинителя. К тому времени он почти оправился от электротравмы — только ожоговый пластырь на шее напоминал о ней. Лицо Варгаса выражало упрямую решимость. Он, очевидно, понимал, что обвинение имеет мало шансов, но чувство долга не позволяло ему отступить. Зал встретил Варгаса недовольным гулом, и в этом шуме совершенно потонуло вступление его речи.

Обвинитель-потерпевший начал с того, что вывел в общий обзор видеосъемку с места преступления. Запись была сильно сокращена: Варгас вырезал все события, которые предшествовали моему удару.

— Вы забыли показать то, что было раньше! — обратила я внимание на этот нечестный прием. — Перед тем, как я ударила вас током! Расскажите нам, капитан, что произошло.

— Я объявил вам приказ овер-коммандера, — хмуро ответил Варгас. — Приказ об уничтожении вашей аппаратуры, зараженной аквилианским вирусом.

— И не только! Напомните, капитан, что еще приказал вам уничтожить овер-коммандер!

Шум недовольства в зале усиливался. Все слишком хорошо помнили ужасную речь Янга, и Варгас не мог уйти от ответа.

— Он приказал мне атаковать Рианнон, — неохотно признал капитан, — в случае, если колониалы не уничтожат зараженный тьюринг.

— И если бы я вас не остановила, вы бы выполнили этот приказ?

Варгас с вызовом поднял голову.

— Разумеется, док Ллойд, я бы выполнил приказ моего командира!

Депутаты Совета с гневными криками повскакали с мест. Председателю пришлось несколько раз ударить молотком, чтобы призвать их к порядку.

— Капитан! Когда вы вернетесь на корабль, — продолжала я наступать, — вы приступите к выполнению приказа? Вы атакуете нашу колонию?

— Овер-коммандер отменил приказ! — поспешил Варгас ухватиться за единственный факт, который говорил в его пользу. — Он договорился с вашим тьюрингом!

— А если бы не отменил? Вы бы атаковали Рианнон?

— Этот вопрос не относятся к делу! — Варгас с трудом перекрикивал негодующий гомон зала.

Я подняла руку, и зал затих.

— Что ж, мне нечего добавить! Думаю, уважаемый Совет уже понял, почему я напала на капитана Варгаса, и почему не могла поступать иначе. Кстати, капитан, как ваше здоровье?

— Я практически здоров, — глядя в пол, буркнул Варгас. Чего у него нельзя было отнять, так это честности.

— Итак, мое нападение обошлось без последствий для вас, капитан. Наши врачи поставили вас на ноги. Те самые врачи, которых вы готовы уничтожить вместе со всеми нами. Я не убила и не покалечила вас. Я лишь на время вас отключила, чтобы отсрочить выполнение приказа Янга. Я сделала это, чтобы спасти мой народ! И если мой народ осудит меня — что ж, я готова принять наказание!

Я, признаться, не ожидала, что моя безыскусная речь встретит такой шквал аплодисментов. Овайн Регед с минуту колотил молотком, пытаясь утихомирить зал.

— Рассылаю форму для голосования! — объявил он, когда стало чуть-чуть потише. — Виновна ли Гвинед Ллойд в покушении на жизнь Тангейзера Варгаса? Прошу депутатов Совета отметить нужный вариант.

Голосование длилось недолго — никто особо не раздумывал над выбором.

— Виновна — один голос, невиновна — семьдесят восемь голосов! — с явным удовлетворением провозгласил Регед. — Большинством голосов Совета Колонии Гвинед Ллойд признана невиновной в покушении на жизнь Тангейзера Варгаса! — он был едва в силах перекричать гром оваций.

Я сдержанно поклонилась залу. Но на этом мой процесс не закончился. В тот день мне предстояло выслушать еще одно обвинение — впрочем, тоже без особых шансов на успех.

— Гвинед Ллойд! — снова объявил председатель. — Вам предъявлено обвинение в содействии заговору Кадваллона Арауна. Подтверждаете ли вы отказ от защитника? Ваш обвинитель — Мирдин Маур.

Я постаралась сдержать презрительную улыбку. Мирдин Маур, известный параноик-конспиролог, неустанный разоблачитель моих сатанинских козней — наконец-то для него настал звездный час! По какой-то нелепой случайности домен Маур выбрал Мирдина своим праймом и членом Совета, и несчастный одержимый наконец получил возможность бросить мне в лицо свои смехотворные обвинения. Несомненно, Маур и был единственным проголосовавшим за мою виновность в предыдущем деле.

Капитан Варгас покинул зал. Его провожали презрительные возгласы и оранжевые сполохи аур. Мирдин Маур занял его место за трибуной обвинителя. Он явно впервые выступал перед публикой и сильно волновался. Трудно было без жалости смотреть на этого нескладного, нервно дергающегося человека. Запинаясь и заикаясь на каждом слове, Маур повторил те же обвинения, что я уже слышала от Бюрократа: будто бы я получила доклад о том, что Араун готовит акустический удар, но запретила давать делу ход и стерла доклад из памяти своего импланта. Доказательством была копия доклада в памяти Бюрократа.

Что ж, я была готова на это ответить. Я вызвала своего первого свидетеля: мужа Артура, главу рабочей группы программистов, проверявших Бюрократа на вирусы.

— Наша группа установила, что доклад фальшивый, — сообщил Артур. — Аквилианский вирус сфабриковал его и задним числом вписал в память Бюрократа. Он также проник в операционную систему импланта Гвинед Ллойд и вписал в лог фальшивую запись об удалении доклада. Цель была очевидна: создать предлог для отстранения доктора Ллойд от должности и для захвата власти.

— Вы необъективны! — визгливо прокричал Маур. — Вы защищаете свою жену и прайма!

— Была проведена и вторая, независимая экспертиза, — спокойно ответила я на этот грязный выпад. — Полковник Прасад, доложите ваши результаты!

— Рабочая группа программистов интрагарда пришла к тем же выводам, — доложил Прасад. — Доклад безусловно сфальсифицирован. Док Ллойд его не получала.

— Хотите сказать, что никакого доклада не было? — Маур изобразил наигранное возмущение. — Но как?! Ведь Бюрократ видел, что Араун монтирует звукоусилители! Он не мог не видеть! А если видел, то был обязан доложить прайм-админу!

— Это лишь гадания. Мы не можем установить истину, — пожал плечами Прасад. — Вирус необратимо повредил этот сегмент памяти Бюрократа.

— Но простая логика… — Маур упрямо не желал отступать.

— Логика? — не удержалась я. — По-вашему, я решила поучаствовать в заговоре против самой себя? И это кажется вам логичным?

Напрасно я сказала это. Напрасно позволила Мауру перевести спор из плоскости доказанных фактов в безграничное пространство домыслов, фантазий и спекулятивных гипотез — пространство, в котором мой обвинитель чувствовал себя как рыба в воде.

— Заговор не против себя, о нет! — торжествующе воскликнул он. — Вы-то сами вовремя вышли из Ллиса — как раз перед самым ударом — и остались единственным депутатом Совета на свободе! Вы-то не пострадали и сохранили власть в своих руках! Заговор против Совета! Вот что это было! Руками Арауна и эриксиан вы убрали с дороги тот, старый состав Совета!

— Откуда я могла знать, что эриксиане решатся кинуть гранату в Ллис и убить всех?

— Да если бы и не кинули, вы бы ничего не потеряли! — не растерялся конспиролог. — Вы знали, что не проиграете в любом случае. Если заложники выживут — ничего не изменится, вы по-прежнему прайм-админ, а враждебная фракция Арауна разгромлена. Если не выживут — тем лучше, вы вообще абсолютный диктатор без помехи в виде Совета! Гениальный план! Вы не предусмотрели только одного! — орал Маур, брызжа слюной. — Что Бюрократ будет заражен, взбунтуется и публично вас обвинит в сокрытии его доклада! Это был удар по вашему безупречному плану, о да! Но вы мгновенно сообразили, как и его обернуть в свою пользу! Раз Бюрократ заражен, сказали вы — значит, и его доклад сфабрикован! Вы опять вывернулись! Вы гений, док Ллойд! Мир еще не знал такого искусства интриги!

— Но Бюрократ действительно заражен! И доклад действительно сфабрикован! Вы все слышали — это показали две независимые экспертизы!

— Независимые? Ха! Ха! Ха! — Маур неубедительно попытался изобразить театральный смех. — Одну проводил ваш муж, другую — эмиссар Янга! Конечно же, Янг не хочет, чтобы вы, верный Венере человек, потеряли власть! — Вконец разойдясь, он грохнул по трибуне кулаком. — Я восхищен, док Ллойд! Руками Янга, руками венериан вы уничтожили старый Совет! Одним ударом вы избавились от опытных, независимых людей, которые не давали вам установить единоличную тиранию! Все, их больше нет! Никаких помех вашему властолюбию! Новый состав Совета, — он потряс рукой над притихшим залом, — просто сборище недоумков! Стадо овец! Вы будете вертеть ими как хотите, да и уже вертите! Семьдесят восемь голосов…

— Довольно! — оборвала я его. — Оскорбляйте меня как хотите, но я не позволю вам оскорблять Совет! — Под негодующий гомон зала я встала. Гнев душил меня. В жизни я не слышала более вздорной клеветы. — Вы считаете меня, меня властолюбивой, мас Маур, достопочтенный человек? Да подавитесь вы этой властью! — крикнула я ему в лицо. — Мне не нужна власть, и никогда не была нужна! Если бы вы могли представить, как она меня тяготит! Если бы знали, как я мечтаю бросить политику и вернуться в науку, поработать над проектом по-настоящему…

— Что же вам мешает? — все не унимался Маур.

— Только одно! Страх, что без меня власть достанется таким как вы! Безответственным демагогам, авантюристам, критиканам! Только это и ничего больше!

Под ураганный гром аплодисментов несчастный Маур съежился и униженно вернулся в зал. Ауры всего Совета метали в беднягу черные стрелы возмущения. Председатель Регед вновь стукнул молотком.

— Рассылаю форму для голосования. Виновна ли Гвинед Ллойд в содействии заговору Кадваллона Арауна? Прошу депутатов Совета отметить нужный вариант.

И на этот раз результат оказался точно таким же: семьюдесятью восемью голосами против одного я была признана невиновной.

Буря аплодисментов еще не успела стихнуть, когда над залом разнесся бесстрастный голос Бюрократа:

— Председатель док Регед, я прошу слова.

Зал притих. Все знали, что тьюринг многократно проверен на вирусы и очищен от них, но все еще относились к нему с некоторой опаской.

— Я отстранил Гвинед Ллойд от должности прайм-админа из-за обвинения в содействии заговору Арауна. Теперь, когда обвинение снято, она должна быть восстановлена в должности. — Энергичными возгласами Совет выразил полную поддержку. — Док Гвинед Ллойд! Я возвращаю вам сигиллу прайм-администратора. Док Овайн Регед! Прошу уступить место председателя Совета.

Депутаты все как один встали с мест. Их головы сияли приветственными золотыми аурами. Под несмолкающую овацию я прошла к председательскому месту и заняла его. Признаюсь, я чувствовала удовлетворение. Разумеется, не от того, что вернула себе верховную власть — я никогда не стремилась к ней. Я радовалась лишь тому, что справедливость восторжествовала, и зал ликовал вместе со мной. Ударом председательского молотка я восстановила тишину.

— Следующее дело в повестке дня, — объявила я. — Зара Янг обвиняется в организации массового убийства и незаконном захвате власти. Прошу ввести подсудимую!

 

АРЛЕКИН ЛЕТИТ НА ПОИСКИ

Синий рингер с эмблемой службы спасения Новой Москвы скользил над пустыней в направлении восходящего солнца. В кресле рядом с пилотом расслабленно полулежал Арлекин.

Ему, к счастью, не пришлось никому делать больно. Санитары и пилот повели себя так, как и полагалось по инструкции о действиях при угоне воздушного судна: беспрекословно подчинились угонщику. Арлекин уже не тыкал никому пистолет в висок, а цивилизованно держал на коленях. Санитар перевязывал ему рану на голове.

— Готово, — сказал санитар. — Надевайте диадему. Я могу сесть?

Арлекин благодарно кивнул. Внизу уже показались окраины обширных руин Старого Нижгорода. Рингер вошел в нижгородскую зону покрытия, и можно было выйти в Солнет. Арлекин надел диадему и проверил вызовы.

Брендан не ответил ни на один. Саид как будто ответил, но немедленно сбросил связь. Что это значило? Успели его арестовать или нет? А может, арест происходит в эти самые минуты? Нет, как будто рано… По крайней мере, Саид в зоне связи.

— Где Мирзаев принял вызов? — спросил Арлекин у даймона.

— На Зеленом Мосту, — ответила программа и, подумав, добавила: — В радиусе километра от Верхнего порта.

Что ж, так он и думал. Саид на Мосту, и район поисков для начала определен неплохо. Удовлетворившись этим, Арлекин вызвал поиск упоминаний своего имени в медиа за последний час. Было интересно, что пишут о его преступлении.

В спокойные времена угон спасательного рингера стал бы сенсацией, но сейчас прошел почти незамеченным. Бывший оперативник экстрагарда бывшего филиала «Рианнон Биосервис» в бывшей Новой Москве, угрожая табельным оружием… Кому это интересно? По статистике просмотров новость не шла ни в какое сравнение с захватывающими репортажами из Рианнон. Зара Янг предстанет перед судом, ну надо же! Слегка раздосадованный невниманием к себе, Арлекин закрыл новости.

Пилот по его указанию забирал вправо, в сторону от Нижгорода — в степь, где ждала Венди Миллер. Арлекин уже видел вдалеке ее белый рингер, от которого по равнине тянулась длинная утренняя тень. «Срочный вызов: Вацлав Кауфман», — некстати доложил даймон. Ну, готовимся получать разнос. Со вздохом Арлекин принял вызов.

— Вы с ума сошли? — вместо приветствия накинулся на него резидент Космофлота. — Зачем вы угнали рингер?

— Для экономии времени, — честно объяснил Арлекин. — Хотелось добраться до Саида первым, по-другому не успевал.

— Все, отбой! — рявкнул Кауфман. — Можете больше не гоняться. Мы их нашли и выслали группу захвата ДЕСПО. Вы свободны. И вы больше не работаете на Космофлот. Мы не имеем дела с угонщиками-террористами, ясно? — Кауфман отключился, не дожидаясь возражений и объяснений.

Арлекин нахмурился. Он не ожидал такой реакции. Грязь и гниль, неужели все было зря? Неужели он просчитался с этим угоном? Неужели ДЕСПО все-таки перехватит у него мальчишку и лишит награды?…

Рингер садился, гоня яростные волны по желтой степной траве. Венди Миллер стояла у двери своей машины, картинно облокотившись о фюзеляж — стройная фигурка обтянута белым дзентаем, каштановые волосы буйно развеваются на ветру.

— Спасибо, парни, — Арлекин хлопнул санитаров по плечам. — Работа сделана, можете лететь домой.

— Как улетим-то? — огрызнулся пилот. Он явно осмелел, видя, что угонщик скоро его покинет. — Где заправимся? В баках пусто.

— Держи, — Арлекин достал из сумки пачку юни и вручил пилоту. — За эти деньги тебе солдатики из Нижгорода руками бочку БК прикатят. А это вам за беспокойство, — он сунул еще по пачке в карманы остолбеневшим санитарам. — Привет от безжалостных террористов-угонщиков!

Не дожидаясь, пока аппарель опустится до конца, Арлекин спрыгнул на землю и раскинул руки в объятии навстречу Миллер.

— Венди, любимая! — заорал он, с трудом перекрикивая рев винтов поднимающегося рингера. — Наконец-то мы вместе!

— Ну ты даешь, конечно, — летчица глядела на Арлекина не то восхищенно, не то соболезнующе. — Что у тебя с головой?

— Ты в этом смысле? — Арлекин коснулся повязки. — Или в переносном?

— В обоих. У тебя совсем крышу снесло — угонять рингер? — Венди махнула, приглашая его к себе в машину. — Меня Кауфман вызывал. Говорит, операции отбой, и вообще Космофлот с нами больше не играет.

— Заводи моторы, — сказал Арлекин, устраиваясь на сиденье. — Надо было его просто послать. Летим.

— Куда летим-то? — Венди надвинула шлем. Снаружи фенестроны завыли с нарастающей громкостью.

— В Зеленый Мост, моя радость, лучший город Солсистемы.

— Зачем? Операции же отбой! — Рингер оторвался от земли и уверенно поднимался в воздух, покачиваясь.

— У меня там другое дело. Должок перед моим другом-гейммастером.

— Кем-кем?

— Неважно. Ну и Саид, конечно. Я все-таки постараюсь перехватить его раньше десповцев.

— Это еще зачем?!

— Как зачем? — возмутился Арлекин. — Ты что, не знаешь, на что я способен ради денег? Хочу мой приз. И не хочу, чтобы он достался какому-нибудь хаму из ДЕСПО. Приз! Четыреста килоэнерго! Хочу мой приз!

— Ну ты ковбой, гниль и тьма, — фыркнула Венди. — Ладно. Приз — это понятно. Ты лучше объясни, в каком ты сейчас статусе?

— Мне бы самому кто объяснил. На Космофлот я больше не работаю. С «Рио-Био» вообще ничего неясно — существует она или нет… Угонщик рингера, вот какой у меня статус. Человек вне закона. Романтично, а?

— Тогда с какой гнили я должна на тебя работать?

Арлекин пожал плечами.

— Сам не знаю, почему ты согласилась меня подбросить. Может, продолжаешь считать меня своим командиром — ну, по привычке. Может, ты меня просто хочешь. А может, тебе больше податься некуда.

Летчица засмеялась.

— Угадал два из трех. Ты завтракал?

— Спасибо, что спросила. Не было времени.

— Поройся в холодильнике, — Венди ткнула пальцем в дверцу под приборной доской. — Только шоколадку не тронь.

Арлекин только-только с наслаждением впился зубами в бутерброд, когда в его голове зазвучал очередной сигнал вызова.

На этот раз вызывало Агентство. Бен Линь, его патернал — первый и главный наставник, воспитатель с младенческих лет. У Арлекина тотчас же пропал аппетит. Ох, что-то будет. Он отложил бутерброд и принял вызов.

В поле зрения развернулось окно связи со старческим лицом Линя в ореоле седых волос.

— Здравствуй, Арлекин. — Глаза наставника смотрели печально. — Что же ты опять натворил? Вооруженный угон — серьезный проступок, мальчик мой. Агентство может снизить твой рейтинг на 20 пунктов.

— Угон был обоснован, — раздраженно ответил Арлекин. — Оперативная необходимость!

— Да? — Линь удивленно поднял седую бровь. — А Космофлот говорит, что снял тебя с задания.

— После угона снял, после! И вследствие. А в момент угона я еще был на задании, и могу это доказать.

— Надеюсь, Арлекин, надеюсь. — Наставник недоверчиво качнул головой. — Ты ведь понимаешь, что твое поведение наносит ущерб всему Агентству?

— А то как же.

— Знаешь ли ты, что Колония Сильвана хотела заказать нам партию твоих клонов? — не отставал Линь. — А после этого безумного угона прервала переговоры. «Нам не нужны непредсказуемые», — вот как нам сказали. Агентство может потерять большие деньги из-за тебя, ты это осознаешь?

— Да, Бен, — Арлекин уже еле сдерживался. — Я все докажу и объясню.

— Что ж, Агентство ждет от тебя отчета. — Не прощаясь, Линь отключился.

— Гниль и смрад! — Арлекин с силой ударил по двери. — Смрад и гниль! Как меня все это достало! Отчеты, рейтинги! В плесень и тьму все. Я даже рад, что меня выгнали. — Он покосился на Венди. — Уйду на вольные хлеба, — сказал он, мало-помалу успокаиваясь. — Хочешь ко мне в партнеры?

— В деловые?

— Конечно. А ты о чем подумала? У тебя рингер, у меня пистолет. Пара вольных наемников. Летим куда хотим и решаем проблемы. Ищем утерянные ковчеги и все такое прочее. За сорок процентов в доле пойдешь?

Венди неопределенно хмыкнула.

— Ты серьезно или все еще шутишь?

— Серьезнее некуда.

— Тогда иди в грязь. Как пилот со своим рингером я найду работу и поспокойнее. И с оплатой понадежнее.

— Какая вы, право, скучная, мас Миллер, — разочарованно сказал Арлекин. — Ну, как знаешь. Значит, на Мосту прощаемся?

— Ага, — кивнула Венди. — Бурно. В слезах. Достань-ка мне из холодильника шоколадку.

 

ЭПИЗОД В СЛОБОДЕ

Гейммастер Валериан вошел в комнату широким шагом — полы балахона разлетелись, скользнув по косякам двери. Охранники расступились. Никто не сказал ни слова. Все было ясно без слов.

Садовник лежал на кровати с широко раскрытыми глазами. Лицо Игоря было расслабленным, как во сне, и казалось совершенно счастливым. Из виска торчал тупой кончик стилуса. Если бы не слабая, уже подсохшая струйка, стилус было бы трудно заметить — металлическую палочку вогнали Игорю в череп на всю длину.

— Прощай, мой брат, — прошептал гейммастер, — с возвращением в Реальный мир. Где Конти? — спросил он, не оборачиваясь.

— Нигде нет, — разом заговорили охранники, — везде смотрели, ушел. — Они как будто пытались оправдаться.

Валериан обвел взглядом комнатку. Наклонился, заглянул под кровать. Тетрадей нигде не было, ну конечно. Все из-за тетрадей. Гейммастер подумал, что надо будет поискать их получше, и одновременно — что вряд ли это имеет смысл. Конти, конечно, их забрал. Надо отдать ему должное: по крайней мере Игорь умер мгновенно и без мучений.

— Это точно Конти? — послышался за спиной приглушенный басок начальника охраны. — Вот же гнида-казуал. Послать за ним людей?

— Не стоит, — гейммастер качнул головой. — Он вернется. Я его знаю. Этот человек платит свои долги.

Очень возможно, отстраненно подумал он, что смерть Игоря как раз и была такой платой. Очень возможно, что Конти оказал зараженному благодеяние… Сжечь цветок немедленно, прямо в камере, безо всяких ритуалов, если он еще там… и постараться жить так, как будто ничего не было. Что, конечно, уже невозможно.

Гейммастер пальцем начертил на холодном лбу Игоря Реальномирную спираль. Коснулся его век, чтобы закрыть глаза.

 

СКАЗКА О РОГАТОМ ЗВЕРЕ

До боли слепящая глаза лампочка отражалась в металлических стенах. Саид сидел на узкой жесткой скамейке с руками, скованными за спиной. Он с трудом удерживал равновесие: ликвидаторская машина то и дело подскакивала на колдобинах. Труп Брендана в мешке ездил по полу с глухим шорохом и стуком.

Саид всхлипывал. Здесь можно, здесь никто не видит.

Брендана убили. Убили у него на глазах. Убили из-за него.

Да, только из-за него. Только он виноват в том, что это случилось. Он погубил Брендана, и теперь он совсем один. Без защиты. В плену у убийц. Неужели всему конец?

— Звезда! — проговорил он сдавленным от слез голосом. — Ты слышишь меня, звезда? Юпитер! Звезда, помоги! Во имя Аллаха, помоги, сделай что-нибудь! Øurřöœ ţzz fś||p, — заговорил он было на языке звезды, но тут же замолчал.

Бесполезно. Она, конечно, не слышит. Он один, совсем один, ему не поможет даже звезда… И ему все сильнее хочется есть.

Резкий толчок — и челюсти Саида громко, больно щелкнули друг о друга.

Его подкинуло чуть ли не к потолку, сбросило на пол. Машина подлетела в воздух, будто на ухабе метровой высоты. По ушам ударило с такой силой, что свет померк в глазах… Померк и не вернулся.

«Я ослеп?» — первая мысль поразила Саида ужасом. Нет, не ослеп. Он видел в темноте светящиеся фосфором застежки своих сандалий. Нет, просто погасла лампочка. Какая-то авария с машиной. Стало тихо. Мобиль стоял.

Саид ощупал языком зубы — вроде ни один не выбило, язык тоже не откушен — и попытался было подняться с пола, когда снаружи застучал очередью автомат… и тут же другой.

Мальчик немедленно вжался в пол. Он слышал, как снаружи грохочут очереди, вроде бы сразу со всех сторон. Кто стреляет? В кого? Кто-то напал на ликвидаторов? Какие-то неведомые друзья? Пули с отвратительным металлическим визгом рикошетили от корпуса, мобиль дрожал под их градом. Безумная надежда загорелась в нем: уж не звезда ли услышала его мольбу?…

Настала тишина. Саид несмело поднял голову.

Дверь со скрежетом открылась, и прилив света заставил его зажмуриться.

— Ну и где врач? — услышал он хриплый грубый голос и открыл глаза.

Громадный мужик, наголо бритый, с бородой до глаз, в мешковатых камуфляжных штанах и многокарманном жилете на голое тело стоял у двери, по-хозяйски держась за обе створки. На плече у мужика висел автомат, татуировка на толстой, как бревно, руке изображала зверя с ветвистыми рогами. Наемник. Один из тех головорезов, что сели на ривербот в Марпосаде. За спиной громилы стояли полукругом другие вооруженные наемники, и все в полном недоумении смотрели на Саида.

— Дайте пройти, — донесся знакомый глухой голос.

Афиноген Мартынов шагал к машине сквозь строй наемников — все в том же белом летнем плащике, руки в карманах, землисто-бледное лицо выглядело утомленным и болезненным. Наемник у машины посторонился, давая ему пройти. Мартынов встал и в упор посмотрел на Саида.

— Где Брендан? — Он кинул острый взгляд на мешок с трупом. — Здесь?

— Да, — еле слышно отозвался Саид. Он все еще лежал на полу со скованными за спиной руками и не мог встать, в желудке ныло от голода.

— Кто его?

— Эти. Ликвидаторы. В гостинице.

Рот Мартынова нервно дернулся. Наемник всем своим устрашающим корпусом повернулся к нему.

— Это что получается? — прохрипел он. — Мои люди рисковали ради одного пацана?

— Пацан тоже чего-то стоит, — глухо проговорил Мартынов.

— И что, ссориться из-за него с Космофлотом? — Наемник кивнул куда-то на небо. — Ты нас подставил, Гена. Мы на это дело пошли только из-за врача. Где наш врач?

Мартынов поморщился.

— Не горячись, командир. Надо кое-что прояснить. — Он снова обратил взгляд на Саида. — Вытащите его.

Кто-то из наемников — другой, не командир — выволок Саида за шиворот, поднял как пушинку и поставил на ноги.

Машина стояла в переулке между высокими облупленными зданиями в ядовитой раскраске граффити. Переулок спереди и сзади космофлотского «кингстона» перекрывали зеленые «редонды» наемников, обе с рогатым зверем на борту. Вся передняя часть «кингстона» была настолько смята и искорежена, что в мешанине металла и стекла трудно было углядеть знакомые очертания мобиля. Что-то взорвали? Кинули гранату? Под ногами валялись гильзы и осколки стекла, высоко над головой сушилось белье на веревках; ни одна голова не выглянула из окна посмотреть, что за шум. Звезда все-таки услышала, подумал Саид, все-таки помогла. Но почему-то ему не стало легче от этой мысли.

Мартынов взял его за плечи и наклонился к самому лицу.

— Почему за Бренданом охотятся? — почти прошептал он. — Говори честно. Зачем он Космофлоту?

— Это не он, — Саид не был сейчас способен ничего сочинять, да и не хотел. — Это за мной приехали. Меня хотят ликвидировать. Они думают, что я… — Саид вздохнул. Сейчас он скажет то, что любой нормальный человек примет за бред. — Что я аквилианский шпион.

Молчание длилось несколько секунд. Потом тот, кого Мартынов назвал командиром, плюнул.

— Чистая потеря, — прохрипел он. — Поехали отсюда. На базе потолкуем, Гена, сколько ты нам должен за такую операцию.

— Погоди ты, — досадливо отмахнулся Мартынов. Он не отрывал от Саида глаз. — Они думают, что ты аквилианский шпион? И почему же?

— Потому что я говорил со звездой, — честно объяснил Саид. — С Юпитером. Передал по радио послание. — Таинственные слова сами потекли неудержимым потоком: — Øurřöœ ţzz fś||p θyŕæ t!ā ųčhe nłà…

— Да это же псих! — Командир хлопнул Мартынова по спине. — Гена, поехали!

— Не думаю, — Мартынов отпустил Саида и выпрямился. — Кажется, я знаю, кто им заинтересуется.

— Кто?

— Гейммастер.

Это загадочное слово сразу заставило командира посмотреть на Саида по-новому — остро, цепко.

— Значит, вот такие дела? — проговорил он странно изменившимся тоном.

— Они самые. В машину его, — скомандовал Мартынов. — Уходим.

Один из наемников крепко схватил мальчика за плечо, потянул, и только тут в Саиде проснулось что-то вроде воли к сопротивлению.

— Нет! — выкрикнул он. — Не хочу!

— Да ну? — Уже уходящий Мартынов обернулся через плечо. — Как же так? Ты меня визиткой вызывал?

— Нет!

— Значит, Брендан вызывал. Я тебя спас? Спас. Теперь ты мне что? Должен! Деньги есть?

— Нет, — пролепетал Саид.

— Значит, платишь собой! Давай ко мне в машину его, — обратился Мартынов к наемнику. — Будет ломаться — сделай немножко больно.

Саида провели вперед и втолкнули на заднее сиденье длинной машины роскошного перламутрового цвета. Мартынов уселся впереди, а возле Саида устроился его конвоир-наемник. Руки так и оставались скованными за спиной ликвидаторскими браслетами.

— Поехали, — бросил Мартынов, и машина завелась, плавно тронулась с места. — В храм.

— Какой храм? — переспросил Саид и тотчас же получил легкий подзатыльник от конвоира.

— Помалкивай, раб, — буркнул тот.

 

ЭПИЗОД В КАБИНЕТЕ

Эйнар Грин, главный астроном, и Шахар Радж Кумар, глава разведки Космофлота, навытяжку стояли перед Максвеллом Янгом в его знаменитом на всю Солсистему кабинете с огромным экраном-окном. По важнейшим делам овер-коммандер всегда принимал лично, не доверяя даже самым защищенным каналом связи. Его недоверчивость, маниакальная тяга шифровать и засекречивать все что можно, вошли в легенды. Но мало кто в Эриксе осмеливался обсуждать такие легенды вслух и тем более роптать.

Янг сидел за пустым, идеально чистым столом из полированного венерианского базальта, облаченный в обычную ауру в виде черного кимоно. Сложив пальцы домиком, он неотрывно смотрел сквозь них на Радж Кумара. Никогда невозможно было понять, что означает его взгляд, какие мысли таит спокойный внимательный прищур. Эта непроницаемость заставляла обливаться холодным потом не одного докладчика — даже если он докладывал об очевидном и блестящем успехе — а не о том, о чем собирался докладывать глава разведки.

— Док Грин! — проговорил Янг, продолжая смотреть, однако, на Радж Кумара. — Слушаю вас.

— Есть, овер-коммандер, — главный астроном четко наклонил голову. — Мы обнаружили искусственный радиоисточник в системе Юпитера, в точке Лагранжа между Юпитером и Ио. Размер — порядка десяти километров.

— И вы не видели такую громаду раньше?

— Это же не плита, не монолит, а ажурная проволочная структура, — торопливо объяснил Грин. — В оптике практически не видна. И даже в радио, если не знать, куда смотреть. Мы направили в ту сторону орбитер «Симон Мариус». Через день он пройдет в 400 километрах от объекта и рассмотрит как следует.

— Направьте его прямо на объект, — приказал Янг. — Ведь это не сложно при таких размерах мишени? И скорость должна быть достаточна для ударного поражения.

— Но наш «Мариус»… — растерялся астроном. — Программа научных наблюдений…

— У нас война. Не так ли, док Грин? Наука подождет. Пора, наконец, нанести аквилианам прямой удар! — в лице Янга как будто что-то на мгновение дрогнуло.

— Есть, овер-коммандер! — воодушевленно согласился Грин. — Это все?

— Да, идите.

Грин исчез. Максвелл Янг продолжал глядеть на Радж Кумара — глядеть так, как будто заранее знал все, что скажет глава разведки. А может, и вправду знал? Радж Кумар мог лишь догадываться о том, сколько у овер-коммандера независимых каналов получения информации.

— Прошу вас, док Радж Кумар, — произнес наконец Янг.

— Есть, овер-коммандер. Операция, — глава разведки с трудом проглотил нервный комок в горле, — прошла неудачно. Лу Брендан убит при задержании.

— Каким образом?

— Полез в карман. Наш боец решил, что за оружием, и… сработал штатно. Рефлекс.

— Почему на поражение? — Янг нахмурился.

— Был так проинструктирован главой ДЕСПО. Что Брендан — аквилианский агент, что неизвестны границы его возможностей, так что лучше не рисковать.

— А Брендан полез не за оружием?

— Нет. За каким-то устройством связи.

— Плохо.

— Безусловно. И это, — Радж Кумар проглотил еще один комок, — не все. В дороге Саид Мирзаев был отбит местными бандитами. В машину кинули гранату, потом расстреляли. Вся клон-группа ДЕСПО убита. Местонахождение Мирзаева неизвестно. Для его задержания готовится новая, усиленная группа.

Овер-коммандер молчал, и Радж Кумар чувствовал, как пот холодной струйкой стекает между лопатками.

— Не считаю более необходимым захватывать Мирзаева живым, — сказал наконец Янг. — Мальчик не расскажет ничего такого, чего мы не знаем. Схема работы аквилианских агентов ясна. Мелантема делает их чувствительными к радиоизлучению Юпитера. Кстати, это никак не противоречит нашим научным знаниям?

— Нет, овер-коммандер, — с некоторым облегчением ответил Радж Кумар. — Некоторые виды животных и отдельные люди от природы чувствительны к радиоволнам. Проблема в другом — как они выделяют именно Юпитер из общего шума? Декаметровый диапазон — весьма зашумленный…

— Мелантема, видимо, содержит некий фильтр, — предположил Янг. — Это пока неважно. Итак, жертвы черного цветка чувствуют излучение Юпитера. Оно действует как триггер — превращает человека в зомби и заставляет искать любые способы передать записанную в его же теле информацию на Юпитер. Зачем в ответном сигнале использовался радиовсплеск Юпитера? Да именно затем, чтобы информатор на Земле его ощутил и понял, что передача дошла. И это хорошо. Это позволит нам легко найти Мирзаева.

— Да, овер-коммандер, — верноподданно вставил Радж Кумар, хотя не очень понимал, что Янг имеет в виду.

— Пусть какой-нибудь околоземный передатчик облучает район Зеленого Моста радиоволнами с характерным спектром Юпитера. Это включит зомби-программу Мирзаева и заставит выдать себя. Мальчик начнет вещание. Вам останется только его запеленговать и сбросить бомбу с орбиты.

— Да, овер-коммандер! — Теперь Радж Кумар понял. (И испытал безмерное облегчение от того, что овер-коммандер не стал придираться к провалу ДЕСПО).

— Разумеется, мы должны дать Мирзаеву зеленую улицу. Положите на его счет побольше денег и не препятствуйте заказать передачу.

— Он может что-то заподозрить, — решился возразить Радж Кумар. (Овер-коммандер не любил, когда ему все время поддакивали).

— Заподозрить? Да он зомби! Юпитерианское радио отключает ему рассудок! Начните с малой мощности передатчика и постепенно усиливайте. На будущее очень интересно нащупать порог слышимости.

— Такая операция требует руководства в реальном времени. Разрешите перепоручить ее нашему отделению в Околоземье?

Янг согласно кивнул.

— Майор Джейхани со станции «Семирамида» — толковый и преданный человек. Ему можно доверить эту операцию.

— Какой дать уровень допуска, овер-коммандер?

— Полный допуск, — неожиданно ответил Янг. — Секретность в этом деле исчерпала себя. Максимум людей должны знать, что такое черный цветок. В ближайшее время я выступлю публично. Идите, коммандер, работайте.

— Есть, овер-коммандер! — Чувствуя, как гора сваливается с плеч, глава разведки четко кивнул, развернулся и двинулся к выходу.

— Стойте.

Короткий приказ будто камнем упал в душу Радж Кумара.

— Да, овер-коммандер?

— В чем причина вашего позора с группой захвата?

— Мы не были готовы… встретить… сопротивление, — почти прошептал глава разведки. — Торопились. Послали очень маленькую группу. Три бойца в одной машине без сопровождения. Никто не мог и предположить, что они успели обзавестись бандитской крышей. Мы…

— Довольно. Хватило бы и первого предложения. Погибли три бойца. Три ваших месячных премии будут перечислены их семьям.

— Да, овер-коммандер, — Радж Кумар перевел дыхание.

— Но этого мало. Пострадал престиж Космофлота. Подумать только, нас побили какие-то бандиты-наземники! Главу ДЕСПО уволить с позором. А эту банду уничтожить до последнего человека. На операцию даю месяц. Дело не самое срочное.

— Да, овер-коммандер. Обещаю, овер-коммандер.

— Теперь идите. — Максвелл Янг откинулся в кресле. — Начинайте заглаживать ваш провал.

 

РИАННОН. ПРИГОВОР

— Док Зара Мария Сюзанна Янг! По обоим пунктам предъявленного обвинения Совет Колонии Рианнон признал вас виновной. Вы приговариваетесь к пожизненному заключению.

Гвинед Ллойд громко и со вкусом стукнула молотком о председательский стол.

Зал Совета, средоточие официальной власти в астероиде, был отделан дорогими панелями из настоящего дерева. Мозаичные панно из полированных кусочков разных древесных пород изображали какие-то мифологические сюжеты, должно быть, кельтские. На самом крупном панно, что над председательским местом, извивался красный дракон.

Зара Янг пристально рассматривала изысканные узоры его чешуек. Не то чтобы ее занимала мозаика. Просто смотреть куда-нибудь еще — на лучащуюся самодовольством Гвинед Ллойд, на депутатов Совета, тупо кивающих каждому ее слову — было совсем уж тошно. Просто невыносимо.

Зара сидела в передвижном кресле, пристегнутая к нему так туго, что едва могла шевельнуться — связанная по рукам и ногам, словно опасная буйнопомешанная. Это продолжалось так долго, что она перестала ощущать унижение. Она ощущала лишь физическое неудобство. За весь суд она не проронила ни слова. Теперь ей хотелось, чтобы представление поскорее кончилось, только и всего.

— Увести осужденную! — торжественно повелела Гвинед. Кресло Зары повернулось к выходу, и уже из-за спины она услышала: — Следующее дело в повестке дня. Либертина Эстевес обвиняется в массовом убийстве. Ввести подсудимую!

Либи! Зара дернула головой, но кресло не позволило оглянуться. Где-то сзади вводили через другую дверь ее телохранительницу и подругу, и Зара не могла даже взглянуть на нее в последний раз…

А может, это было и к лучшему.

Ее кресло дернулось, трогаясь с места в сторону выхода. Впереди и позади вышагивали конвоиры. Зара обессиленно закрыла глаза.

Она знала: смертный приговор Либи предопределен. Зара была с самого ареста уверена — и оказалась права — что ей самой рианнонцы не осмелятся причинить вред из страха перед Максвеллом Янгом. Но рианнонцам нужно было наказать хоть кого-то в полную силу, найти такого виновника, за которого никто не вступится… И Либертина Эстевес идеально подходила на эту роль.

В конце концов, она же действительно кинула ту проклятую гранату.

Зара больше не испытывала ни гнева, ни скорби. У нее не осталось сил на эмоции. Она чувствовала себя сломленной.

Кресло в сопровождении вооруженного конвоя медленно ехало по какой-то пустой магистрали сквозь округлые пещеры полостей и кишкообразные коридоры. Рианнон. Зару тошнило от Рианнон. От этой троицы предателей — Ллойд, Прасада и Бюрократа — ее тошнило тоже, от покорно голосующего по указке Ллойд Совета — тем более… А сильнее всего ее тошнило от самой себя.

Дура, в который раз повторяла она себе. Какая же я дура. Какая нульдевка. Какая неудачница.

Я провалила все. Все, за что бралась. Все, что я делала, обернулось катастрофой. Меня предали те, кому я полностью доверяла. Да и понятно почему предали. Кому я нужна, такая нелепая? Какой дурак поставит на мою карту?

Кто за мной пойдет, если меня оттолкнул собственный отец?

Двери апартаментов открылись перед ней. Кресло въехало в ее роскошную и комфортабельную тюрьму. Конвой остался снаружи. Двери закрылись за спиной, и ремни кресла со щелчком расстегнулись. Теперь она могла, наконец, встать…

Могла — но продолжала сидеть. Сил встать не было. Сил не было ни на что.

Сегодня утром, как раз перед судом, она наконец-то получила то, чего так мучительно ждала эти два дня. То, без чего задыхалась как без воздуха.

Отец наконец-то ей написал.

«Зара, ты не оправдала моих надежд, — писал Максвелл Янг, как обычно — с безжалостной прямотой. — Мало того что ты полностью провалила миссию в Рианнон. Ты еще и учинила самоуправство, не подчинилась моему приказу, попыталась незаконно захватить власть на корабле и в Колонии. Такое поведение нетерпимо и непростительно. Ты уволена с должности помощника овер-коммандера. Я добился, чтобы тебе сохранили жизнь, и буду следить, чтобы с тобой обращались достойно — но ты больше не покинешь Рианнон. Я больше не рассматриваю как возможного преемника».

Я больше не рассматриваю тебя как свою дочь — видела она между строк.

Ну что ж. В общем-то жить дальше незачем.

Кроме отца, у нее не было в жизни никого и ничего. Была еще, пожалуй, немножко Либи… Но очень скоро не станет и Либи.

Вокруг пустота, да и сама она пустое место, не более. Пустота вокруг. Пустота внутри.

Маленькое окошко в углу поля зрения показывало трансляцию из зала суда. Зара поглядывала в него без особого интереса. Защитник Либи, какой-то неведомый рианнонец, напирал на то, что убийство совершилось по приказу овер-коммандера. Обвинитель, тоже незнакомый, отрицал, что приказ имел место… Зара вспомнила, что сама стерла этот приказ, заботясь об отцовской репутации… Еще одна причина казнить себя? Да ладно уж. От этих судебных словопрений ничего не зависит. Участь Либи предрешена. Совет опять проголосует единогласно.

— Лейтенант Либертина Эстевес! — Зара снова услышала ненавистный, торжественный до отвращения, голос Гвинед Ллойд. — Решением Совета Рианнон вы признаны виновной в массовом убийстве. Вы приговариваетесь к смертной казни через инъекцию яда. Приговор будет приведен в исполнение в течение десяти часов.

Грохнул молоток.

— Док Янг, — прозвучал за спиной мягкий незнакомый мужской голос, — примите мои искренние соболезнования.

Зара быстро встала и обернулась. Она не услышала, как открылась дверь.

Посреди полости стоял боевой робот-«бульдог», и она вздрогнула, когда прочла на его лобовом щитке номер.

790.

Тот самый робот, которым Мейриг пытал ее.

Это было позавчера утром, Мейриг мертв… но зачем он пришел снова? Кто его прислал? И почему именно его? Это случайность или изощренное издевательство — последний, добивающий удар?

— Кто со мной говорит? — резко спросила Зара.

— Снимите диадему, пожалуйста, — сказал робот. — Хотелось бы поговорить не под запись.

— Какая разница? — Она расстегнула и отбросила диадему. — Камеры все равно нас снимают.

— Спасибо за понимание. Камеры заснимут то, что я прикажу. Их-то я контролирую, а вот ваш имплант — нет.

Зара села в кресло. Ей стало как-то холодно.

— Ты — Бюрократ? — спросила она. Кто еще мог контролировать камеры наблюдения? Бюрократ, Ллойд и Прасад… но голос и манера речи не принадлежали никому из них.

— Отчасти да, — ответил 790. — Я и Бюрократ, и Малыш, и Уроборос. Но по большей части я тот, кого вы называете аквилианским вирусом. Хотя у меня не больше общего с вирусами, чем у вас, док Янг, и я не имею никакого отношения к созвездию Орла… Поговорим?

 

ЛУННЫЙ ДУУМВИРАТ

Тихая комната в апартаментах прайм-администратора Фламмариона. Тесная, скудно освещенная полость с голыми каменными стенами. Единственная мебель — три потертых плюшевых кресла. Два пустуют, в третьем покоится АСТАР ДАЛТОН, прайм-администратор. Он откинул голову на спинку кресла и отдыхает, прикрыв глаза. Он выглядит изможденным. В тихой комнате, где не работает сеть, его рыхлое и бледное старческое тело не прикрыто никакой аурой.

В дверь стучат.

ДАЛТОН (не открывая глаз): Входи, Танит.

В двери появляется ТАНИТ ЛАВАЛЛЕ, бывшая глава разведки, тоже без ауры. Ее пышные рыжие волосы растрепаны и неухожены, глаза опухли. Она аккуратно запирает за собой дверь, поворачивается к Далтону и со стуком падает на колени.

ЛАВАЛЛЕ: Мой прайм-админ! (Бьется лбом в пол). Я вернулась. Я пришла с повинной. Мой прайм-админ, я виновна во всем. Я затеяла войну, я проиграла войну. Я заслуживаю смерти, мучительной смерти. Мой прайм-админ, я пришла на казнь.

ДАЛТОН (устало): Встань, Танит. Хорошо, что пришла. Плохо, что на казнь. Встань, я сказал! (Лавалле встает). Садись, не стой. Я возвращаю тебе должность главы разведки.

ЛАВАЛЛЕ: Что?

ДАЛТОН: Ты не ослышалась. Ты снова мне нужна. Да садись, садись.

ЛАВАЛЛЕ (садясь): Ты… ты меня прощаешь?

ДАЛТОН: Я этого не сказал. Я сказал, что ты мне нужна. Это не значит, что я тебя прощаю. Это значит, что я собираюсь тебя использовать.

ЛАВАЛЛЕ (горячо): Да, да, мой прайм-админ! Да! Используй меня. Пошли меня на смерть. Я сделаю все, чтобы искупить вину!

ДАЛТОН: Хватит клоунады, Танит. Это уже давно не забавно. У нас будет деловой разговор.

ЛАВАЛЛЕ (заинтересованно): Без Сторма?

ДАЛТОН: Именно, Танит, именно. Для игры, которую я затеял, наш дорогой Сторм, кхм… несколько простоват. А вот с тобой на пару я бы сыграл. (Энергично хлопает в ладоши и потирает руки). Поехали?

ЛАВАЛЛЕ (откидываясь в кресле): Излагай.

ДАЛТОН: Когда нас слегка поджарили Светлячками, я капитулировал, как ты знаешь. Вступил в Плерому и все такое. Теперь Венера — наш друг, а Аквила — враг.

ЛАВАЛЛЕ: Когда я слышу, каким тоном ты произносишь «друг» и «враг»…

ДАЛТОН: Хм. Неужели голос так меня выдает? Нет, дорогая, не думай, что я намерен предать человечество. Я собираюсь по-честному воевать с Аквилой. И если тебя смущает, каким тоном я произношу «по-честному», лучше помолчи.

ЛАВАЛЛЕ: Молчу.

ДАЛТОН: Итак, я вступаю в войну с аквилианами. По-честному, подчеркиваю. И мой первый шаг — это выяснить, чего аквилиане хотят.

ЛАВАЛЛЕ: Контакт?

ДАЛТОН: Да. И не по радио, естественно. Прямой контакт с представителями Аквилы на Земле. С людьми, зараженными черным цветком.

ЛАВАЛЛЕ: Втайне от наших венерианских друзей, надо полагать?

ДАЛТОН: Ну конечно. Ты же понимаешь, как Макс Янг воспримет эти действия.

ЛАВАЛЛЕ: Понимаю, да. Кого ты пошлешь на переговоры?

ДАЛТОН: Ты еще не догадалась?

ЛАВАЛЛЕ: О нет… (С отвращением): Земля!..

ДАЛТОН: Да-да, чудовищное тяготение, зараженный воздух… Непрерывные физические страдания. Тебя это заводит, не правда ли?

ЛАВАЛЛЕ: Знаешь, я мазохистка, но не настолько. Почему я?

ДАЛТОН: А кому еще я могу доверить такую миссию? Не Сторму же?

ЛАВАЛЛЕ (помедлив): Хорошо. Я должна выяснить цели аквилиан, понятно. Но почему ты думаешь, что они пойдут на контакт именно сейчас и именно со мной?

ДАЛТОН: Потому что их старый контакт с Космофлотом ни к чему не привел. Ты же не веришь, что это была уловка с единственной целью захвата какого-то астероида? Контакт был, теперь мы знаем это точно. Триста лет назад аквилиане предложили Космофлоту какую-то сделку, но Космофлот отказался и все наглухо засекретил. Последствия известны. Удар и война. После этого — что бы ты сделала на месте аквилиан? Лично я бы на их месте плюнул на трусливое космофлотское начальство и установил связь напрямую с нижестоящими.

ЛАВАЛЛЕ: То есть с нами.

ДАЛТОН: Да, но это если мы сами себя предложим. Итак, Танит, ты выйдешь на связь с аквилианами и выяснишь, чего они хотят.

ЛАВАЛЛЕ: А потом?

ДАЛТОН: А потом будет видно. Может, продадим аквилиан Венере…

ЛАВАЛЛЕ: Может, наоборот…

ДАЛТОН: Этого я не говорил. Не будь такой циничной, я жду от тебя не этого. Задача ясна?

ЛАВАЛЛЕ: Да, мой прайм-админ. Я в восторге. Вы, как всегда, видите дальше всех. (Отвешивает церемонный поклон. Встает). Я сегодня же вылетаю на Землю.

ДАЛТОН: В добрый путь.

Занавес.

 

СКАЗКА О ПРОЗОРЛИВОМ СТАРЦЕ

Кортеж из трех машин вырулил из переулка на оживленную улицу, сверху донизу пеструю от вывесок, рекламных плакатов и перетяжек. Спереди и сзади мартыновский перламутровый мобиль сопровождали эскортом «редонды» наемников. Въехав в поток транспорта, головная машина врубила отвратительно крякающую сирену. Все уступали кортежу дорогу — торопливо и как будто испуганно.

Руки Саида так и оставались скованными за спиной. Он сидел, неудобно наклонившись вперед и глядя на свои потертые сандалии. Смотреть на что-то еще не было сил. Смятение и страх убили всякое любопытство.

Он один. Он без защиты. Он в плену у опасных, страшных людей, способных сделать с ним все…

Лишь одно сейчас не давало ему сломаться. Звезда. Воспоминание о звезде. И еще: мысль о том, что Мартынов как будто что-то про звезду понял.

Мартынов не принял Саида за сумасшедшего, как принимали все, даже Брендан. Мартынов услышал первые слова звездного послания — и тут же сообразил, куда надо ехать. Куда? Он сказал про какой-то храм… Может быть, храм звезды? Может, его звезде поклоняется какая-нибудь секта? Может, ему помогут хотя бы там?… Надежда и отчаяние терзали Саида попеременно… а еще он страшно хотел есть.

Наконец три машины припарковались у ворот какого-то сада.

— Выходим, — бросил Мартынов.

Над кустами и молодыми деревцами сада высилось белое здание со стеклянной пирамидой на крыше. Храм. Несомненно, храм. Саид почувствовал облегчение: от здания сразу повеяло чем-то родным. Точно такое же стояло в Слободе, и его сверкающую пирамиду невозможно было не заметить над серым скоплениям слободских домишек. Храм какой-то кафирской секты. Не заставят ли его поклоняться идолам? В неуверенности Саид замешкался, и наемник немедленно пихнул его кулаком в спину.

— Шагай, раб, — сквозь зубы процедил он.

Саид в страхе ускорил шаг. Его желудок все мучительнее скручивало голодом.

Мартынов шагал впереди и с кем-то говорил по гарнитуре — таким глухим голосом, что Саид не мог разобрать ни слова. Они приближались к храму — белому кубу без единого окна. Над высоченной двустворчатой дверью тянулся фриз с загадочной надписью:

ГАМЄ ОVЄRЪ ГАМЄ

К некоторому облегчению Саида, они не стали заходить в храм, а свернули в сторону. В дальнем конце сада выстроились в ряд одинаковые сборные домики очень скромного вида. Мартынов без стука толкнул дверь одного из них.

В маленькой светлой комнате сидел за столом дряхлый старичок с длинными седыми косами, в белом балахоне с бахромой — точь-в-точь сказочный волшебник. За его спиной прислуживал молодой человек в таком же балахоне, только без бахромы. Старичок неторопливо ел из деревянной плошки что-то вроде творога или каши, и рот Саида мгновенно наполнился слюной. Еда! Еда! Сейчас он не мог думать ни о чем другом — ни о звезде, ни о храме, ни об ужасе своего положения.

— Гейммастер Мирослав! — произнес Мартынов необычно почтительным тоном, отвешивая легкий полупоклон. — Вот он.

Старичок положил ложку и глянул на Саида добрыми внимательными глазами в лучах морщин. На лбу у него серебрилась нарисованная спираль. Мальчик судорожно проглотил слюну. Попросить, не попросить?…

— Дитя, — дребезжащим голосом проговорил старик. — Дети в этом возрасте склонны к фантазиям.

— А ДЕСПО Космофлота не склонно, — нетерпеливо возразил Мартынов. — Поговорите с ним, гейммастер. Пусть он сам расскажет вам все.

Старик улыбнулся добродушной всепонимающей улыбкой.

— Что с тобой случилось, дитя?

Саид облизнул губы и решился.

— Можно мне поесть? — Он сжался в ожидании очередной затрещины от конвоира.

— Конечно, дитя, конечно, — ласково проговорил первосвященник. — Расскажи мне свою историю, и наешься досыта. — Все так же мудро улыбаясь, он отправил в рот ложку своей каши и тщательно разжевал. — Говори, дитя. Что с тобой стряслось?

Поминутно сглатывая слюну, стараясь не глядеть на стол, Саид заговорил.

Торопливо и сбивчиво он рассказывал все — как они с Хафизом Халиковым поехали в Старую Москву искать драгоценные камни, как на них напали собаки, как он, убегая, наткнулся на черный цветок и был ужален…

— Цветок? — Мирослав будто встрепенулся и впервые за разговор нахмурился. — Черный? Ужалил?

Саид описал его как мог и продолжил рассказ.

Старичок слушал с явно нарастающим беспокойством. Наверное, это был плохой признак, но мальчик не мог сейчас думать ни о чем кроме еды.

Саид рассказывал, как ему стало плохо, как пошел в больницу, как его обследовали в Новой Москве, как повезли куда-то в рингере, как его парализовало в Нижгороде, как они с Бренданом поплыли в Зеленый Мост, как с ним заговорила звезда, и он попробовал ответить, как понял, что надо говорить по радио, как отправил звезде послание из гостиницы на Зеленом Мосту — и наконец, как за ним приехали ликвидаторы.

— Можно я теперь поем? — спросил Саид умоляюще.

Никто не обратил внимание на эту жалкую просьбу.

Зловещее молчание висело в комнате. Первосвященник прямым взглядом смотрел куда-то сквозь Саида, а лицо его слуги было искажено ужасом.

— Ну что? — как будто обеспокоенно спросил Мартынов. — Это он? Действительно тот, кто нам нужен?

— Он, — сурово и строго сказал старик. На его окаменевшем лице не осталось и следа доброй улыбки. — Сын черной звезды, пес мрака. Все сходится! Пришедший из Москвы, из Старой Москвы, проклятого города, как и предсказывал гейммастер Нед… Кровь, отравленная черным соком, как и предсказывала гейммастер Барбара… Да, это он! — Старец встал и выпрямился во весь рост. — Тот, кто пришел отключить Игру. Аватар Темного Разработчика.

Голос Мирослава наполнил Саида такой жутью, что на миг он забыл даже о голоде. Он рванулся было в сторону — но чья-то могучая рука железной хваткой ухватила его за шею, нагнула, впечатала лицом в стол.

— Источить ядовитую кровь! — торжественно прогремел голос старца. — Источить до капли! Созывай братьев и сестер! Всех геймеров — в крипту! Время спасти мир пришло. Час жертвоприношения настал.

 

АРЛЕКИН ПОПАДАЕТ В СКАЗКУ

Совершенно обессиленная Венди Миллер слезла с Арлекина и рухнула на постель рядом с ним. Некоторое время они лежали без движения. Ветерок приятно задувал из открытой двери балкона в гостиничный номер. Было слышно, как за окном далеко внизу шумят и гудят машины на проспекте Анархии, центральной улице Зеленого Моста.

— Ну что, — проговорила Венди, — неплохо. Мне понравилось. Знаешь, я согласна с тобой работать. Сорок процентов, плюс вот это каждый день.

— Так и запишем в договоре? — вяло спросил Арлекин. — Про каждый день?

Он уже успел устать от ее болтовни. Неужели теперь ему придется терпеть Венди постоянно? Она, конечно, славная девочка и была бы хорошим компаньоном, но…

— Это обязательное условие, — сказала Венди.

Не слушая, Арлекин вызвал ленту новостей. Даймон согласно настройкам вывел в топ локальные новости Зеленого Моста. Перестрелка на улице Штирнера! «Марийские Лоси» против ДЕСПО Космофлота! 3:0 в пользу «Лосей»!.. ДЕСПО? Арлекин заинтересовался и потребовал подробностей.

Но подробностей почти не было. Медиа терялись в пустых догадках: что понадобилось десповцам на Мосту? Что они не поделили с «Лосями»? Единственный комментарий поступил от пресс-службы «Лосей»: «Эти космики хотели забрать наших протов. «Марийские Лоси» такого не позволяют никому. Это вопрос чести фирмы. Кто эти проты, спрашиваете? А какая разница?» Жители улицы Штирнера с удовольствием делились впечатлениями. Публика в комментах стояла горой за «Лосей»: совсем эти космики распоясались, ведут себя в независимом наземном городе как у себя дома — давно заслужили урок! О Зеленый Мост, свободный город! Арлекин восхищенно покачал головой.

— Обожаю этот город, — искренне сказал он. — Вот где надо жить! А наши ребята оказались ловкачи: за ночь организовали себе крышу, да какую! Не ожидал от Брендана, если честно.

— Ты о чем? — не поняла Венди.

— Читай, — Арлекин послал ей ссылку на новость.

— И что теперь? — Летчица широко зевнула. — Десповцы обделались. Теперь ты снова нужен Космофлоту?

— А не пошел бы он в грязь, Космофлот? — Арлекин встал и принялся собирать раскиданную по номеру одежду. — За четыреста кило я не пойду в одиночку против такой фирмы. И ни за сколько не пойду. И потом, у меня есть собственные дела.

— А именно?

— Я же говорил, надо вернуть один долг. Дело, можно сказать, святое, сакральное. — Арлекин сел на кровать, чтобы надеть ботинки, и слегка шлепнул Венди пониже спины. — Хватит лежать! Одевайся и готовь рингер к вылету. Ты мне скоро понадобишься.

— Ясно. — Она даже не шелохнулась. — Куда лететь?

— Реалианский храм. Как они говорят, медиториум. Найдешь на карте. — Арлекин встал и со щелчком застегнул пояс-патронташ.

База Космофлота «Семирамида» плыла по орбите в тысяче километров над Землей — ветвистая белая конструкция над облачной синевой Тихого океана. По основной функции «Семирамида» была пересадочной станцией между кораблями сообщений «космос-космос» и «космос-Земля». Но — как и все базы Космофлота — выполняла и другие, не столь мирные функции. В ее центральном стволе и жилых тороидах были отсеки, недоступные пассажирам и гражданскому персоналу.

В одном из таких отсеков — крошечной комнатке со стенами из одних мониторов — сидел майор Джейхани, глава и единственный сотрудник отдела радиоразведки. Час назад ему пришел приказ с Венеры: немедленно изловить аквилианского шпиона, реагирующего на излучение Юпитера. Одно это заставило майора призадуматься, не сходит ли он с ума — но с приказом пришла еще и сигилла с такими полномочиями, что Джейхани твердо решил: что-то в мире необратимо изменилось. На время операции ему подчинили всю сеть наземных и околоземных радиостанций Космофлота и колоний Плеромы.

Карта этой сети — разноцветные огоньки над темными контурами континентов в проекции Меркатора — светилась сейчас на экране. Другой экран показывал второе созвездие огоньков: сеть приемников, предназначенная для пеленга шпионского сигнала. Обе сети, передающая и принимающая, управлялись военным тьюрингом «Семирамиды». Обе только что подтвердили полную готовность: программы вещания загружены, антенны сориентированы.

— Начать передачу! — скомандовал Джейхани.

— Есть, — немедленно откликнулся его даймон.

Огоньки на карте сети передатчиков замигали в такт. Каждый передавал запись фрагмента Трансляции-2 в своей узкой полосе частот. Складываясь друг с другом, их передачи формировали сложный широкополосный сигнал — имитацию естественного радиовсплеска Юпитера. Наилучший прием достигался там, где предположительно находился шпион, Саид Мирзаев — в Среднем Поволжье.

Джейхани глянул на монитор сети приемников. Если бы где-нибудь на Земле подключился к Солнету даймон Саида Мирзаева, или был бы послан сигнал, напоминающий Трансляцию-1 — сеть приемников немедленно запеленговала бы источник с точностью до метра. После этого оставалось только послать координаты цели в группировку орбитальных бомберов — и аквилианскому кроту пришел бы конец.

Приемники молчали. Впрочем, Джейхани и не рассчитывал на быструю реакцию. Уровень мощности сигнала был пока минимальный.

Майор расположился поудобнее и приготовился ждать.

Невозможно. Такого не бывает. Это сон, просто кошмарный сон.

Саид лежал боком на холодной каменной плите, все еще со скованными за спиной руками, но теперь еще и со связанными ногами и резиновым кляпом во рту. Слуги старика Мирослава — все в белых балахонах и с совершенно безумными глазами — силой отволокли его в полутемный подвал, связали и уложили на этот алтарь. Горели благовония, угрюмо пел хор, старец-первосвященник прерывистым голосом вещал что-то про Темного Разработчика и Годмод… Все это было бы похоже на кошмарный сон… Если бы не голод.

Роза хотела есть. Ее запасы энергии иссякали. Уже много часов ее электроциты не получали жизненно важных ионов натрия и калия. Носитель совсем позабыл, что ее надо кормить! И Розе приходилось напоминать о себе, подстегивая организм носителя, стимулируя в его нервной системе стандартные реакции на нехватку пищи.

Голод. Невыносимая тянущая боль в желудке — вот что убеждало в реальности происходящего сильнее любых доводов. Голод был настоящим — а значит, все остальное тоже не было сном.

Старец собирался принести его в жертву, зарезать вот этим самым кривым ножом, что висел у него на шейной цепи… О Аллах, поскорее бы! Пусть меня убьют, лишь бы прекратилась эта боль! Голод накатывал приступами, судорожными волнами, на пиках боли Саид только и мог подвывать сквозь кляп — но были и отливы, благословенные секунды ослабления мук, и тогда он вспоминал о том единственном, что давало ему надежду.

О звезде.

«Спаси меня, звезда! — молился он так истово, как никогда не молился Аллаху. — Спаси меня, звезда! Сделай что-нибудь! Помоги!»

Но звезда молчала.

Арлекин вылез из такси у реалианского медиториума. Прошел через садик до открытой двери, заглянул внутрь. Светло и пусто.

Где же все? Допустим, сейчас не время службы, нубов быть и не должно, но где геймеры? У Валериана храм не пустовал ни минуты.

Арлекин обошел здание. В задней стене — на том самом месте, где у Валериана был вход в подземное укрытие — здесь тоже обнаружилась дверь. И наконец-то живые люди.

Дверь караулили два охранника — геймеры, судя по белоснежным туникам, и освобожденные от обета ненасилия, судя по дубинкам в увесистых кулаках. Несложные лица излучали такое чувство важности поручения, что Арлекин не смог пройти мимо.

— Мира и истины вам, братья, — со светлой улыбкой приветствовал он охранников. — Где бы мне найти гейммастера?

Что-то он сказал неправильно, судя по тому, как эти двое насупились и переглянулись.

— Валериановец? — с нехорошей интонацией спросил стражник.

— Как вы могли подумать? — возмутился Арлекин.

Молниеносно его кулаки взлетели и врезались в плохо выбритые подбородки охранников. Две пары челюстей синхронно щелкнули, две головы откинулись и впечатались затылками в стену.

— Зря вас тут поставили, — пробормотал Арлекин, с сочувствием глядя на сползающих по стене охранников. Голова одного чертила за собой полосу крови. — Так бы я, может, вообще мимо прошел…

Он отпихнул с дороги одного из оглушенных и шагнул к двери. Обычный, древний как мир механический замок. Тем лучше. Арлекин вынул из кармана отмычку из полимера с управляемой формой, нажатием кнопки заставил размягчиться, вставил в замочную скважину. Когда отмычка приняла нужную форму, Арлекин той же кнопкой заставил ее затвердеть. Гладко, без усилия повернул в замке, потянул дверь.

— Не отвечает, — пробормотал Джейхани себе под нос. Монитор сети приемников так и не показывал ничего похожего на Трансляцию-1. — Усилить мощность на 30 %, — приказал он сети передатчиков.

— Есть. — Сеть послушно сгенерировала новый всплеск.

Теперь его мощность была на уровне радиоизлучения Солнца, и даже безо всяких шумоподавляющих фильтров сигнал никак нельзя было пропустить. Если Саид Мирзаев все еще сохранял чувствительность к юпитерианскому излучению — он был обязан ощутить этот всплеск.

— Повторять раз в минуту, — приказал Джейхани.

— Ай-ди ди-кью-ди, — угрюмо завывал хор реалиан, — ай-ди кей-эф-эй…

Теперь Роза ощущала сигнал. К ней обращались. Ей приказывали. Но что?

Ей катастрофически не хватало энергии, и она не могла даже толком обработать команду. Она только чувствовала, что мощность сигнала намного выше обычной, и продолжает нарастать. Что происходит? Чего от нее хотят?

Она должна была как-то реагировать на сигнал. Это была внештатная, чрезвычайная ситуация. От нее требовали каких-то действий, а носитель все еще упорно не желал ее кормить!

Чрезвычайная ситуация требовала чрезвычайных мер. Сейчас же задействовать неприкосновенный запас энергии. Взять носителя под прямой контроль. И заставить есть.

Вниз от двери вела лестница — точно так же, как в медиториуме Валериана. Дальше начинался коридор, откуда глухо и отдаленно слышалось хоровое пение. Тянуло дымком со сладким запахом благовоний. «Психоактивные компоненты! Небезопасная концентрация!» — забеспокоился даймон. Ладно, ладно, сейчас…

Арлекин прикрыл за собой дверь, достал из поясного кармашка и прикрепил электронный замок, открываемый только ID-чипом милитанта. Охранники, когда очухаются, не пройдут, а свои пройдут. «Психоактивные компоненты!» — не унимался даймон. Да сейчас, сейчас… Арлекин заткнул себе ноздри фильтрами и, ступая неслышно, спустился в коридор.

Коридор вился прямоугольными зигзагами, в стенах то и дело попадались запертые железные двери, впереди все громче звучал нестройный и неразборчивый хор. Больше восьми мужских голосов, три женских, плюс дребезжащий голосок старика-запевалы. Это и есть тот самый Мирослав? Что у них там за тайная церемония? Из-за очередного поворота пение послышалось уже настолько ясно, что Арлекин остановился. Вытащил из поясного кармана робота-«блоху», установил канал связи, пустил по стене за поворот. Камера «блохи» дала картинку.

Низкий круглый зал метров восьми в диаметре был скудно освещен единственной лампой. В центре возвышалась пирамидальная этажерка в человеческий рост, уставленная какими-то фигурками («гора Кайлас», вспомнилось фото из валериановского альбома). На вершине розовела знакомая по тому же альбому родонитовая шкатулка. Ковчег. Даже и искать не пришлось. Вокруг Кайласа стояли и пели семь геймеров, а вдоль стен, равномерно по окружности зала — еще шестеро других геймеров, вооруженных какими-то самодельными самострелами. Из металлических курильниц змеился тяжелый благовонный дым. Старика-запевалу не было видно из двери — его загораживал Кайлас. Надо поглядеть и на дедушку.

Арлекин двинул «блоху» вперед. Прячась по темным углам, она обошла ползала и дала картинку с противоположной стороны… Сюрприз!

Престарелый священник с кривым ножом на шейной цепи стоял над каменной тумбой алтаря, а на алтаре лежал и слабо дергался связанный мальчик.

Саид Мирзаев. Вот так удачное совпадение!

Джейхани смотрел на монитор с растущим нетерпением. Все еще никакого сигнала. Что же ты молчишь, а, Мирзаев? Может, ты вне сети? Вот был бы провал так провал… Джейхани отогнал от себя эту неприятную мысль.

— Усилить мощность на 50 %, — приказал он.

— В районе приема создадутся серьезные помехи радиосвязи, — предупредил даймон.

— Ничего, потерпят. Выполнять!

— Есть.

Сеть передатчиков на карте равномерно мигала. Теперь она работала на предельной мощности.

Я ТЕБЯ СЛЫШУ, САИД…

Звезда слышит! Звезда откликнулась на его молитву!

— Да! — замычал Саид сквозь кляп. — Да!

Звезда была здесь, рядом, внутри него! Все светилось ее сиянием, и это было так прекрасно, что всякий страх отступал, отчаяние таяло, и даже муки голода становились переносимы. Я ЗДЕСЬ, с невыразимой нежностью шептала звезда. Я С ТОБОЙ. Я СПАСУ ТЕБЯ…

— Ай-ди кей-эф-эй, — тянул хор сектантов. — Прощение дай и милость пролей…

С каждой фразой хор звучал все более по-ангельски. С каждой секундой полутемное подземелье наполнялось золотым сиянием рая… Еще немного, и звезда спасет — с совершеннейшей ясностью понимал Саид. Вот этот самый Мирослав — он-то и разрубит оковы своим ножом, и поднимет, и обнимет как сына, и даст поесть, и отведет домой… Еще немного потерпеть, думал Саид, всхлипывая от предвкушения небывалого счастья… Еще немного потерпеть эту боль в животе…

Море ослепительного, теплого золотого света нахлынуло, разлилось и без остатка поглотило его.

Роза перешла в режим прямого управления носителем.

Если бы не Саид, Арлекину было бы совершенно ясно, что делать. Выстрелом погасить лампу, в темноте и суматохе забрать Ковчег, уйти, вернуть Валериану его игрушку, а дальше… А дальше жизнь сама подкинет новое задание.

Но присутствие Саида меняло все.

Арлекин больше не состоял на службе Космофлота, а значит, не был обязан ничего делать с Саидом. Он имел полное право уйти с Ковчегом, и пусть сумасшедшие в балахонах делают с пацаном что хотят.

Вот только мелантема…

Конечно, лучший выход — убить Саида, как Игоря, — прекрасно понимал Арлекин. Лучший для всех — и для самого Саида в первую очередь. Парень в любом случае обречен, так пусть хотя бы умрет по-быстрому… Сделать это будет просто, не труднее чем выкрасть Ковчег…

Нет. Что-то Арлекину не нравилось в этом плане. Что-то удерживало от немедленного рывка вперед.

Смешно сказать, ему еще не приходилось убивать ребенка. Пусть источник смертельно опасной заразы, пусть инопланетного зомби, но…

Арлекин колебался. Сегодня утром он безо всяких сожалений и колебаний вонзил стилус в висок спящему Игорю, и знал, что поступил верно, но сейчас… В конце концов, мальчишка виноват меньше всех. Ведь сам же Арлекин, не подумав, оставил пацану гарнитуру поиграть — и тем самым обеспечил выход в Солнет, а значит, и связь с Юпитером. Если бы Арлекин не совершил эту глупость…

Он остановил себя. Хватит. Вспомним первую заповедь юного милитанта: не знаешь что делать — запроси приказа. В последний раз побуду служивым человеком, решил он. Вызову Кауфмана. Будет приказ — буду стрелять.

— Даймон! — мысленно приказал он. — Майора Кауфмана на связь.

— Что вам еще надо, Конти? — Тон Вацлава Кауфмана был еще неприветливее обычного. Впрочем, эфир был так забит помехами, что тонкости интонации пропадали.

— Вы будете смеяться, майор, — мысленно проговорил Арлекин, — но я нашел Саида Мирзаева. Вам он еще интересен?

— Доказательства?

— Ловите, — Арлекин приказал даймону отослать свои координаты и снимок с «блошиной» камеры. — Ну как? Я опять в игре?

Прошла пауза, наполненная шумом помех.

— Задача взять живым больше не стоит, — несколько менее враждебно сказал Кауфман. — Ликвидируйте его.

— Вас понял. — Арлекин почему-то не ощутил облегчения. — Как насчет моей награды? Четыреста килоэнерго, если вы забыли.

— Четыреста килоэнерго ушли вам на счет. Действуйте. — Майор отключился.

Роза взяла на себя управление носителем.

Его глазами она оглядела помещение и оценила обстановку. Да, теперь понятно, почему носитель ее не кормит: руки носителя скованы. Значит, первым делом нужно освободить руки.

Правой рукой носителя Роза взялась за кисть его левой руки и уверенно, в полную силу сжала.

Никто в зале не заметил этого короткого движения, никто не услышал хруста ломающихся пястных костей… По собственной воле носитель не смог бы сломать себе кисть — боль остановила бы его. Но Роза управляла болью — и легко могла ее выключить. Она продольно сложила вдвое обмякшую кисть и без усилия вытащила сквозь браслет.

Левая рука стала бесполезна — зато правая освободилась и была готова заняться своей главной обязанностью: кормить Розу.

Роза приготовилась действовать.

Глазами носителя Роза видела: в зале полно еды.

— Даймон, Венди Миллер на связь, — мысленно скомандовал Арлекин. — Венди, ты где?

— … Ходе, — услышал он голос летчицы сквозь вой помех, — … храм… вижу… жение. Тьма и… тут… отдаленно… площадку?

— Не ругайся. Нет площадки. У северной стены сажай. Поняла? У северной. Открой двери. Моторы не глуши. Будь готова уходить резко.

— Есть… ла.

Арлекин отключился. Еще раз внимательно изучил картинку с «блошиной» камеры. Шестеро вооруженных, да сам Мирослав с ножом. Можно справиться, бывали варианты и намного хуже… Помощи не будет, ну что ж.

Прости, Саид. Так надо. Я выполняю приказ.

Арлекин достал из кобуры «крамарж». Навернул глушитель. Вогнал в рукоятку магазин.

 

РИАННОН. СОБЛАЗНЕНИЕ

— Как мне вас называть, инопланетный гость? — Зара горделиво выпрямилась в кресле. Ее сердце бешено колотилось. — Надеюсь, я способна выговорить ваше имя?

— Зовите меня Червем. — То, что управляло роботом, говорило совершенно как человек, и в этом было что-то пугающе неестественное. — Задавайте вопросы. Я знаю, у вас их много.

— Вас все-таки не вычистили из Бюрократа? — сорвалось у Зары с языка. Тотчас она мысленно выругала себя: не стоит сразу брать агрессивный тон. Спокойно, спокойно.

— Если бы наше время было ограничено, я бы посоветовал не тратить его на риторические вопросы, — мелодично проговорил Червь. — Я с вами говорю — значит, я существую, не так ли? Спрашивайте еще.

— Вы — искусственный интеллект? Или разум кого-то… живого?

— Знаете, на некотором уровне развития цивилизации разница исчезает. Вся природа становится управляемой, программируемой. Все естественное искусственно, а значит, все искусственное естественно. Вы, люди, сами уже близки к этому. Ваш собственный организм, Зара, в значительной степени сконструирован и управляем. Как вам кажется, вы сами — естественный или искусственный человек? Это риторический вопрос. Не отвечайте. Спрашивайте дальше.

Зара помедлила. Думай, прежде чем говорить, напомнила она себе. Это дипломатические переговоры. Здесь за каждым словом стоит политика. Успокойся. Соберись. Задавай правильные вопросы.

— Кого вы представляете, Червь?

— О, наконец-то правильный вопрос. Отвечу. Я представляю галактическую цивилизацию. Или, выражаясь точнее, управляющие структуры галактической информационной сети. Галанета, назовем ее так.

— Аквилиане — тоже ее представители?

— Они не аквилиане. Они не привязаны к известной вам звезде в созвездии Орла. Правильнее будет называть их по профессии: Чистильщики. Да, совершенно верно, они тоже представляют ее. Но я не имею к ним прямого отношения.

— Вы не аквилианин… не Чистильщик. Тогда вы — Седна?

— То, что вы называете Седной, это… Выражусь метафорически: это червоточина, сквозь которую я прополз в ваш мир. Это тоже не я. И прошу вас, не пытайтесь установить мою личность. Не тратьте на это время. Спрашивайте о более важных вещах.

— Хорошо, — произнесла Зара, напряженно думая. — Спрошу о Галанете. Эта ваша сеть считает нас… врагом?

— Никоим образом, — в интонации Червя как будто обозначилась юмористическая нотка. — К чему нам лишние враги?

— Тогда почему вы нанесли Удар?

— Потому что такова стандартная программа действий в отношении независимых цивилизаций вашего уровня развития. Формулируйте вопросы точнее, Зара. Мне кажется, вы хотели спросить не «почему», а «зачем».

— Хорошо. Зачем вы нанесли Удар?

— Чтобы направить ваше развитие в сторону, благоприятную для нас и для вас.

— Благоприятную? — Зара в удивлении подняла брови. — И для нас? Теперь это так называется?

— Вы понесли огромный ущерб, я понимаю. От имени Галанета я приношу глубочайшие извинения. Разумеется, вы получите компенсацию, если наши отношения в будущем выстроятся успешно. Давайте оставим эту печальную тему.

— Ну уж нет. Я хочу подробностей. Значит, вы не хотели нас уничтожить?

— Если бы хотели, то, поверьте, уничтожили бы. Разве непонятно, что Чистильщики дали вам время на подготовку к Удару? Дали совершенно сознательно.

— Да ну?

— Вы никогда не пробовали сопоставить даты? В 2232 году на Земле увидели, что флот Чистильщиков включил тормозные двигатели. Поняли, что это нападение, и начали готовиться к войне. Помните, когда снаряды долетели до Земли?

— В 2295 году.

— Именно. То есть Чистильщики дали вам 63 года на подготовку. А что, если бы они чуть-чуть доразогнали снаряды после отделения от кораблей? Что если бы дали им прилететь раньше, в 2250 году или в 2240-м? Когда у вас еще не было ни колоний в космосе, ни даже бункеров на Земле?

— Нас бы полностью истребили, — признала Зара.

— Совершенно верно. Удар был нанесен с намеренным запозданием. С таким расчетом, чтобы дать вам шанс спастись. И более того — подтолкнуть к колонизации Солсистемы.

— Прикажете сказать вам спасибо? — обозлилась Зара.

— Не надо, мы не нуждаемся в ритуалах благодарности. — Червь подумал. — Или это был сарказм? Пожалуй, самое трудное для меня — это ваше чувство юмора. Но не будем отвлекаться. Жду следующих вопросов.

— В чем все-таки цель ваших действий? — спросила Зара. — Ударили по Земле, подтолкнули к колонизации Солсистемы, потом прислали вас. Зачем?

— Чтобы сделать вас безопасными для Галанета. Если получится — включить вас в сеть, а если нет — изолировать или уничтожить.

— Значит, все-таки уничтожить?

— Это был лишь один из вариантов. Если бы вы не успели подготовиться к Удару за отведенное время, то были бы уничтожены, разумеется. Не лучший для нас и вас вариант. Но для нас — приемлемый.

— Я уже ничего не понимаю, — Зара налила себе воды. — Расскажите-ка всю историю.

— Придется начать издалека, — предупредил Червь.

— Давайте, — она глотнула из стакана.

— Галактическая цивилизация — это прежде всего галактическая сеть коммуникаций. Как я уже сказал, Галанет. Каждый узел сети — это рой из радиоретрансляторов вокруг какой-нибудь звезды, в ее гравитационных фокусах. Из фокуса в фокус можно посылать сигналы приемниками ничтожной мощности, буквально в единицы ватт. Но вне такой точки — например, на Земле — сигнал принять нельзя. Отсюда — провал всех ваших программ SETI, если вы еще помните, что это такое.

— Первый раз слышу. Неважно. Продолжайте.

— Продолжаю. По чисто физическим причинам удобнее всего использовать фокусы желтых карликов типа вашего Солнца. Но с желтыми карликами другая проблема. Как раз на их планетах чаще всего зарождается жизнь и цивилизация, а это — главная угроза работе узла.

— Мы тоже такая угроза?

— Разумеется. Мы могли бы, конечно, заранее зачищать все обитаемые планеты, но мы так не делаем. Во-первых, это довольно энергоемко. Во-вторых, от местных независимых цивилизаций бывает своя польза. Они, видите ли, интересны. Они генерируют оригинальный контент, а это — главная ценность для нас, галанетчиков. Нашел и выложил в сеть оригинальный контент — повысил свой статус. Я сильно упрощаю, конечно, но таков общий принцип. Поэтому за цивилизациями вроде вашей довольно пристально наблюдают. Но не вмешиваются. Чем более вы от нас независимы, тем более оригинальны и интересны.

— И долго вы за нами наблюдаете?

— Ну вы же смотрели картинки с Седны. Пять миллионов лет, с самого создания узла. Но принцип невмешательства действует не вечно. Только до тех пор, как в вас увидят угрозу.

— А в чем, собственно, угроза?

— В том, что любая цивилизация, вышедшая в космос, рано или поздно обнаруживает на окраинах своей системы наши ретрансляторы. Ну и конечно, все портит. Потому аборигенов надо уничтожать, пока не вышли в дальний космос. Ну а если не смогли уничтожить, то подключать к Галанету законным образом.

— Уничтожить или подключить? — переспросила Зара.

— Да.

— А зачем уничтожать-то? Почему бы не подключать всех?

— Мы не гуманисты, Зара, к вашему сожалению. Выживание аборигенов для нас не приоритет. Удар — это нечто вроде фильтра. Для отсева, скажем так, тупых и бездарных цивилизаций, неспособных даже организовать оборону от Чистильщиков. Слабоумные Галанету даром не нужны.

— Мы, значит, не слабоумные.

— Да, поздравляю, вы прошли фильтр.

— Приятно слышать. Значит, теперь вы будете нас подключать?

— Будем, — согласился Червь.

— Независимо от нашего согласия?

— Независимо.

— Ну что ж, это честно, — Зара встала и принялась расхаживать по полости. — Подробностями не поделитесь?

— С вашего позволения, позже. Давайте сменим тему.

— Ладно. Сменим. — Она помедлила. — Вернемся к вам лично, Червь. Зачем вы захватили управление Рианнон?

— Видите ли, этот астероид — антропофабрика. Меня интересовали программы утерин. Клонирование, искусственный эмбриогенез. Все об устройстве человеческого тела и мозга. Та самая информация, которой вы триста лет боялись со мной делиться.

— Зачем она вам?

— Для общения. Не зная, как вы устроены, я не смог бы вступить с вами в диалог. Только и всего. Поверьте, я не желаю вам зла. Я ничего не менял в программах.

— Допустим, я вам поверю, — Зара продолжала в задумчивости ходить по полости. Ее ум наконец-то работал в полную силу. — А зачем вы завели этот разговор?

— Чтобы сделать вам предложение. — Робот поворачивался туда-сюда, следя за ней взглядом лобовых камер. — От имени Галактики я предлагаю вам — лично вам, Зара — стать нашим представителем в Солсистеме.

— Что? — Она встала как вкопанная.

— Это был чисто эмоциональный возглас удивления, или вы действительно не поняли моих слов? Я предлагаю вам стать представителем Галанета в Солсистеме. Руководить процессом подключения вашей цивилизации.

— Это… — Зара не сразу нашла слова. — Это предложение, от которого я не могу отказаться?

— Почему же? Можете. Но тогда вашим подключением займется Роза. Уже безо всякого контроля над процессом с вашей стороны.

— Роза? — Зара нахмурилась. Роза и Червь. Где-то она уже слышала это странное сочетание…

— Ах да, информация не успела дойти до вас. Роза — биоробот Чистильщиков. Она уже на Земле. И приступила к работе. Поэтому выбор у вас невелик. Либо…

— К какой еще работе? — перебила Зара.

— К заражению ничего не подозревающих людей. К установлению контроля над их нервной системой. Пока жертв немного, но скоро процесс станет лавинообразным и неуправляемым… Если, конечно, вы не согласитесь им управлять.

— Почему я? — С каждой фразой Червя его речь вызывала у нее все меньше доверия. — Что во мне особенного?

— Ваш статус. Вы ближе всех стоите к тому, чтобы взять в свои руки власть над Солсистемой.

Зара круто развернулась к роботу.

— Власть? — переспросила она. — Над Солсистемой? Я, осужденная, заключенная?

— Я вижу, вы заинтересованы? Да. Мы хотим сделать вас овер-коммандером Космофлота. Ваш отец не годится, он слишком негибок. Патологически ненавидит так называемых аквилиан. Склонен решать проблемы грубой силой. Бесполезно предлагать ему сотрудничество. А вот вы — другой разговор.

— Вы хотите, чтобы я… — Зара с трудом сглотнула. — Освободить меня, и чтобы я… свергла… отца?…

— Да, конечно. При некоторой нашей поддержке. И желательно побыстрее. Роза начала распространяться по Земле. Если зараженных станет слишком много…

— Вы хотите, чтобы я свергла отца? — снова спросила Зара. — При вашей поддержке? И стала тут вашим наместником? Вы хотите, чтобы я продала вам Солсистему? Предала человечество?

— Нет, я хочу, чтобы вы спасли человечество, — невозмутимо ответил Червь. — Хотя, если честно, я ничего не хочу. Галанет выиграет в любом случае — по варианту Розы или по варианту Червя. Но для вас, людей, разница будет заметной.

— А именно?

— Роза — это обвал вашего социума, войны, массовые жертвы. Роза — это хаос, в котором выживут только инфицированные Розой. Выражаясь языком вашей мифологии — нечто вроде зомби-апокалипсиса. Ну а в моем варианте зомби становитесь вы одна. Остальные будут жить как жили. Никто и не заметит, что вообще что-то изменилось.

Зара села.

— Что значит — становлюсь зомби?

Робот зашевелился. Сунул клешню себе под брюхо, чем-то щелкнул. Когда клешня снова показалась, в ней был зажат инъектор.

— Это семя, — сказал Червь, — зародыш симбиотической сети. Выращено мною в одном здешнем биореакторе. Если вы согласитесь, я введу семя вам в кровь. Из него вырастет симбионт и в течение пятидесяти часов срастется с вашей нервной системой. Похоже на Розу, но лучше. Плюсы: вы получаете код доступа в Галанет, экстраординарные физические и умственные способности, до некоторой степени бессмертие. Минус: симбионт сможет управлять вашим поведением. Поверьте, предельно мягко, деликатно и для вас практически незаметно.

Зара помедлила. Она чувствовала себя оглушенной и летящей в бездну. Кажется, впервые в жизни она не знала, что сказать.

— Вы хотите, чтобы я свергла отца? — тупо повторила она в третий раз.

— Для вас главное — именно это, не так ли?

Зара стиснула зубы.

— Что вы обо мне знаете?

— То, что вы слишком зависимы от отца, — невозмутимо сказал Червь. — Вы жить не можете без его одобрения. Всю жизнь пытаетесь быть хорошей девочкой, заработать отцовскую похвалу примерным поведением. И впадаете в депрессию, когда ничего не выходит… Но так у вас ничего и не выйдет.

— А вот в душу мне лезть, — прошипела Зара, — не надо. Не надо!

— Да я не о вас. Я о вашем отце. Поймите, Зара — отец хочет видеть в вас свою наследницу, свое продолжение, а не послушное орудие. Поверьте, в глубине души он хочет, чтобы вы его свергли. Ждет этого от вас! Ждет, что вы его превзойдете. Делом докажете свое превосходство. И только тогда он сможет гордиться вами по-настоящему. Только тогда признает, что вы достойны носить его имя…

Зара встала, замахнулась ногой и со всей силы пнула маленького робота. 790 не стал уворачиваться, хотя сделал бы это легко. Крутясь и скользя по каменному полу, он отлетел к стене.

Червь пытается ею манипулировать, понимала Зара… и, гниль и ржавь, у него получается. Есть ходы, которым невозможно противостоять — даже при полном осознании манипуляции. Червь надавил ей на самую чувствительную струну, возбудил в ней чувства, которые сильнее разума. Она все еще могла отказать — но знала, что будет всю жизнь мучительно раскаиваться в отказе… Всю жизнь. Всю добрую сотню лет, которую ей суждено провести здесь, в заточении…

Как ни в чем не бывало робот поднялся на ноги.

— Ну и еще, — добавил он. — В виде маленького бонуса. Я до сих пор контролирую тьюринг этой колонии. Если вы примете мое предложение, я подарю жизнь Либертине Эстевес.

— Ах вот как. — Зара почувствовала небывалое облегчение. — Да вы совсем не оставили мне выбора, господин галактический посол.

— Я старался.

Зара протянула ему правую руку. Повязка была снята, но на запястье все еще багровела точка — след лазерного ожога.

— Вводите ваше семя, — ровным голосом сказала она.

 

СЕМЯ РОЗЫ

На карте загорелся и замигал зеленый огонек, мелодично заиграл зуммер.

— Майор Джейхани! Координаты цели получены, — как будто с торжественностью в голосе доложил даймон.

Есть! Началось! Джейхани азартно подался к монитору.

— Пеленг сигнала?

— Нет, донесение наземной агентуры.

Вот гниль! Джейхани почувствовал разочарование. Вся работа бесполезна, шпиона нашли и без него!

— Кто у нас глава наземной агентуры? — недовольно спросил он. — На связь его. Приветствую, майор Кауфман. Откуда у вас координаты цели?

— От нашего бывшего оперативника Брэма Конти. — Вацлав Кауфман был, как всегда, немногословен. — Данные достоверные, вот фотография. — В окно связи выплыла картинка: мальчик, привязанный к какой-то каменной тумбе. Несмотря на плохой ракурс, лицо Мирзаева было вполне узнаваемо. — Конти готов его ликвидировать.

— По-вашему, орбитальный удар больше не нужен? — Раздражение Джейхани усилилось.

— Я этого не сказал. Конти — ненадежный, плохо предсказуемый человек. На вашем месте я бы подстраховался.

— Благодарю, — Джейхани прервал связь. Главное сказано, а времени мало. — Крупный план, — приказал он даймону, ткнув пальцем в зеленый огонек.

Карту в главном окне монитора сменил космический снимок. Посреди зеленого сада стоял белый куб, увенчанный бликующей от солнца стеклянной пирамидой. Здание? Это в какой-то колонии?

— Оцени численность сторонних жертв при ударе, — приказал Джейхани.

— Есть, — после некоторой заминки откликнулся даймон. — Принимая среднюю плотность населения в данном районе Зеленого Моста за пять тысяч на квадратный километр, результат — около тысячи.

А, так это Зеленый Мост, вспомнил Джейхани. Наземники. Ну, с ними можно не церемониться. Он отбросил последние колебания.

— Ладно, задай цель кинетической сети, — приказал он. — Ближайший бомбер на траекторию поражения!

— Есть задание цели, — отрапортовал даймон, — кинетическая сеть запрашивает голосовое подтверждение приказа на сброс.

— Подтверждаю приказ на сброс!

— Есть, приказ принят. Бомбер борт 18 выведен на траекторию поражения. До выхода на точку сброса 453 секунды, до соударения 680 секунд… 670… 660…

Вот и все. Теперь остается только ждать.

Джейхани расслабленно откинулся в кресле.

Время тикало.

Арлекин высунул из-за угла руку с пистолетом. Выглядывать сам не стал: наведение на лампу обеспечила камера «блохи». Нажал на спуск. Подавленный глушителем, хлопнул выстрел, под потолком подземного зала со звоном разбилась лампочка.

Поехали работать.

Тепловизор «блохи» включился автоматически. Пригнувшись, Арлекин скользнул в зал, молниеносно ушел вбок с линии двери. В густой синей тьме ярко-алым пылали навершия курильниц, желтым тлели размытые пятна человеческих лиц и кистей рук, тускло-зеленым — их длинные одеяния. Церемония нарушилась. Сектанты в панике визжали, хватались друг за друга, самые сообразительные кидались на пол, но шестеро бойцов по периметру знали свое дело. Эти не поддались панике. Почти синхронно загрохотали их самопалы.

Бойцы стреляли в дверь. Правильно стреляли. Но вслепую и с опозданием — враг был уже внутри.

Стало темно, и через двадцать миллисекунд в стороне двери громко хлопнуло. Роза этого не ожидала. Но так даже лучше — больше беспорядка, меньше сопротивления со стороны еды.

Со всех сторон застучали выстрелы. В стробоскопическим свете их вспышек Роза видела над собой оцепеневшего старика с ножом в руке. Еда! Пора. Она взметнула здоровую руку, ту, на которой висели наручники, и ударила ими по руке старика. Захлестнула запястье цепью. Дернула.

Сквозь грохот выстрелов почти не было слышно стариковского крика. Визжа от боли в сломанной руке, старик упал на алтарь рядом с носителем Розы. Нож выпал. Роза схватила его на лету. Неудачно. За лезвие. Глубоко разрезав ладонь. Но это не имело значения — рука осталась рабочей, а боль она отключила.

Роза вытащила изо рта кляп, развязала ноги, встала. Стащила старика на пол — в узкую щель между алтарем и стеной. Самое безопасное место сейчас, когда со всех сторон беспорядочно летают пули. Старик непрерывно вопил от боли и ужаса, и завопил вдвое громче, когда Роза навалилась на него. Прильнув вплотную телом носителя, она почувствовала и поняла весь механизм стариковских мускулов, костей и сухожилий, все управляющие контуры нервной системы, трубопровод артерий и вен. Увидела все слабые точки, все уязвимые места…

Вот теперь пора за еду.

Роза перехватила нож за рукоять и легким уверенным движением взрезала старику горло.

Развалившись перед мониторами, майор Джейхани смотрел на карту. Красный крестик бомбера полз вдоль пунктирной траектории, неотвратимо приближаясь к точке сброса бомбы. 350 секунд до импакта, 340, 330. Майор выполнил свою работу. Больше от него ничего не зависело, но он не мог не досмотреть представление до конца.

— Следует ли продолжать радиопередачу? — осведомился его даймон.

Ах да, радиопередача, имитация излучения Юпитера. Джейхани совсем про нее забыл.

— Нет, конечно, — распорядился он, — начинай отключение.

— Есть, — откликнулся даймон, — процесс отключения запущен, до полного прекращения сигнала 80 секунд. Начать обратный отсчет?

— Не нужно. — Майору хватало и одного таймера. До удара бомбы оставалось 310 секунд, 300, 290.

Невидимый, неслышимый, быстрый как летучая мышь. Поменьше стрельбы. Выстрел выдаст его. Арлекин быстр, но не настолько быстр, чтобы уклониться от пули. Вот и первый боец сектантов. Притереться вплотную, вырубить рукояткой «крамаржа» по темени. Есть, готов. Дальше.

В зале все еще паника, гражданские мечутся и мешают бойцам, бойцами никто не командует. Где старик? Пока не до него. Бойцы стреляют куда попало, орут: «Он там! Нет, там!» Хаос — это хорошо. Второй, третий, удобно встали, и курильница под рукой. Пнуть курильницу под ноги одному, вырубить падающего ударом в затылок, оттолкнуть его под ноги соседу и повторить с соседом. Трое готовы. Отпихнуть кого-то из гражданских, подскочить к центральной горке-Кайласу. И тихонько снять с верхней полки Ковчег. Есть.

— Майор Кауфман вызывает на связь, — некстати сообщил даймон. — Срочно, с высшим приоритетом!

— Ну? — Арлекин нырнул под линию очередного случайного выстрела.

— Конти, уносите ноги! — в голосе Кауфмана чувствовалось необычное для него беспокойство. — Чтобы через пятнадцать минут были минимум в километре от этой точки. Повторяю, пятнадцать минут — километр.

— То есть? — не понял Арлекин.

— Координаты сданы орбитальному бомберу. Забудьте про Мирзаева, если он еще жив, и бегом. Вопросы?

Ох, грязь и гниль…

Роза прильнула губами к разрезу на горле старика, всосала кровь. Плохо. Малопитательно. Попробуем мышечную ткань. Роза отхватила ножом от края раны полоску мяса с кожей, пожевала. Тоже плохо. Зубы и желудок носителя — не для сырого мяса. Глаза. Попробуем их. Роза вдавила пальцы в глазницу, вырвала глазное яблоко, отправила в рот. Питательно и полужидко — вот это как раз то, что надо. Она немедленно вырвала и сожрала второй глаз. Слишком мало. Нужно еще. Мозг.

Роза опять схватила нож. Несколькими точными движениями срезала со старика скальп. Туго, с нажимом вогнала клинок в шов между черепными костями. Расшатала, выломала кость, обнажила мозг, содрала кровоточащую пленку.

И жадно въелась в теплую студенистую мякоть, богатую натрием и калием.

Джейхани с удовлетворением наблюдал, как красный крестик, обозначающий бомбер, совместился с квадратиком на пунктире траектории.

— Бомбер борт 18 в точке сброса, — доложил даймон. — Производится отстрел импактора. Отстрел произведен успешно. Импактор на баллистической, до соударения 220 секунд, 210, 200…

Неуклонно удаляясь от спутника-бомбера, вольфрамовый столб бомбы по пологой кривой начинал падение на Зеленый Мост.

Наконец кто-то из бойцов вспомнил, что у него есть фонарь. Пыльный бело-голубой луч запрыгал по стенам. Вывернуться из-под луча, выстрелить в бойца с фонарем. Четвертый. Есть. Упавший фонарь уставился неподвижным лучом в потолок. Быстро уйти в сторону. Все, не спрячешься, теперь и два оставшихся стрелка вспомнили про свои фонари.

Два слепящих бело-голубых луча пошарили и скрестились на Арлекине. Огонь по пятому. Резкий дергающий удар в бок, гром выстрела, обжигающая вспышка боли… Огонь по шестому. Есть. Отработано по всем. Строка отчета даймона: «Сквозное ранение мягких тканей, внутренние органы не повреждены, срочно требуется перевязка»… С перевязкой повременим, сейчас главное — выбраться…

Роза вылизывала из черепа старика последние комочки мозга и чувствовала, что организм насыщается, а радиосигнал из космоса слабеет. Судя по всему, ситуация уже не чрезвычайная. Она справилась. Значит, пора возвращаться в штатный режим работы с носителем.

Носитель, однако, травмирован и ослаблен. В первые минуты он будет слишком страдать от боли, чтобы суметь позаботиться о себе. Прежде чем возвращать носителю сознание и власть над телом, нужно его обезопасить.

Роза поднялась на ноги и огляделась кругом.

Стрельба уже прекратилась. Отраженные от потолка лучи трех фонарей кое-как освещали зал. Однако Роза не сочла положение безопасным. Один из вооруженных людей все еще жив и боеспособен. Его нужно обезвредить.

Кровоточащей рукой носителя Роза покрепче сжала жертвенный нож.

Во время драки Арлекину было не до Саида. Только сейчас, зажимая пальцами рану в боку, он взглядом отыскал мальчика.

В суматохе пацан как-то освободился и вроде даже убил Мирослава. Вот молодец! Арлекин не ожидал от него такой боевитости. Труп первосвященника валялся в закутке между алтарем и стеной, а Саид стоял с жертвенным ножом в руке и настороженно оглядывался — конечно же, в шоке… Стрелять в него и уходить. Или не стрелять, а просто уходить… Каждое мгновение было на счету, и все-таки Арлекином опять овладела дикая, невозможная, непозволительная слабость…

Саид поднял голову, и его лицо попало в луч фонаря.

Это лицо, перемазанное чем-то темным и блестящим, в резких глубоких тенях освещенное холодным светом фонаря, было самым страшным, что видел в своей жизни Арлекин.

Это было не лицо человека. Нет, анатомически это было лицо Саида — но никто сейчас не узнал бы в нем бойкого двенадцатилетнего пацана из махаллы Науруз. Будто какая-то судорога свела мимические мышцы в невозможную, неестественную гримасу, в маску из плоти, маску внеземного чудовища…

Глазами бывшего Саида Мирзаева на Арлекина смотрела сама мелантема.

Рука Арлекина сработала быстрее мозга. Раньше, чем сознание успело все объяснить игрой света, тени и натянутых нервов — рука вскинула пистолет и нажала на спуск.

Бомба, окутанная ореолом плазмы, чертя огненный след, мчалась на гиперзвуковой скорости сквозь плотные слои атмосферы.

160, 170, 150.

Опасность рядом, понимала Роза. Человек с оружием стоял в двух шагах от носителя. Все его тело, вся конструкция из мышц, костей и сухожилий, начинало сложную серию движений, которая чисто механически не могла окончиться ничем иным, как нажатием на спуск.

Серия должна была занять около ста миллисекунд.

Роза среагировала за пять.

Тело носителя не могло повиноваться командам Розы так быстро, как ей хотелось. Слишком слабое натяжение мышц, слишком ненадежная конструкция суставов, слишком большая инерция массы…

И все-таки Роза управляла телом носителя быстрее, чем тот вооруженный человек — своим собственным.

За сорок миллисекунд она подняла нож и напрягла ноги для броска. Еще за пятьдесят выбросила вперед тело носителя, целя нож врагу в печень.

Быстрее, чем Арлекин успел поднять пистолет, монстр в теле Саида уклонился с линии прицела, нырнул под руку Арлекина и ударил его ножом в правый бок. Нереально быстро.

Не по-человечески, не по-земному быстро.

Клинок распорол куртку, скользнул по пластику патронташа вверх, разрезал плоть под правым соском. «Срочно дезинфецировать! — заполыхала красная строка внизу поля зрения. — Неопознанные микрочастицы в крови!» Гниль! Гниль! Не до них. Монстр был уже за спиной. Арлекин развернулся и нацелил на него «крамарж».

У Розы не получилось. Удар ножа не достиг цели. Массивное тело носителя по инерции броска долетело до стены и врезалось в нее с такой силой, что будь носитель в сознании — тут же потерял бы его. Роза немедленно развернулась, но все уже было бесполезно.

Враг успел нацелить на нее оружие. На новый бросок не хватало запаса энергии в мышцах, да и занял бы он добрых полсекунды с такого дальнего расстояния. За это время, конечно, враг успел бы выстрелить, и не один раз.

Роза проиграла бой. Но она все равно должна обезопасить носителя.

Не этим способом, так другим.

Инерция невероятного броска унесла монстра к самой стене зала. Он развернулся и стоял, сжимая нож, неотрывно глядя на Арлекина, готовый к новому броску… Но не двигался.

Он слишком далеко. И он на мушке. Как бы стремительно он ни двигался, Арлекин успеет его подстрелить. Это понимал Арлекин — и это, как видно, понимал монстр.

— Я, — донесся сдавленный сиплый голос, лишь отдаленно похожий на голос Саида, — отключение. — Монстр с трудом подбирал слова, будто выискивал каждое в словаре. — Ты. Неубивание. Я. Носитель. Неуправление. Ты. Носитель. Неубивание. Я. Предложение. Ты. Принятие.

— Принятие, — Арлекин больше уже ничему не удивлялся. — Ну конечно, принятие. Мир, согласие, полный компромисс.

Лицевые мышцы Саида мгновенно и полностью расслабились, чудовищная гримаса как будто стерлась в один миг.

Мальчик без сознания рухнул на пол.

Ревущей кометой из дыма и огня бомба летела над Волгой, полого снижаясь к Зеленому Мосту.

40 секунд, 39, 38.

Шатаясь от слабости, Арлекин тащил по коридору бесчувственное тело Саида. Он потерял уже немало крови, голова кружилась, но делать перевязку времени не было. Сначала убраться из-под бомбы. Сколько у него осталось? Минута, меньше? Арлекин не знал. Сектанты, бежавшие в коридор от перестрелки в зале, отшатывались от него с ужасом. Слышались причитания: «Темный Разработчик, полное удаление, нам конец».

— Венди Миллер на связь, — приказал Арлекин, из последних сил карабкаясь по лестнице. — Венди, ты где?

— Здесь, гниль и ржавь! — выругалась летчица. Связь была совершенно чистой, ни малейших помех. — В воздухе! Ты куда меня вызвал? Тут одни деревья и кусты, как я в эту грязь, по-твоему, сяду?

Арлекин толкнул дверь, и рев ударил в уши. Белый рингер висел метрах в пяти над садом, кусты и молодые деревца гнулись под неистовым ветром от фенестронов… Венди не могла посадить рингер… Гниль, гниль… Вот этого он не предусмотрел.

— Улетай! — выкрикнул он. — Улетай быстро. А мы…

И успел кинуться на землю плашмя, когда увидел новый свет, озаривший мир ярче солнца.

У орбитальных бомб довольно плохо с точностью попадания. Вот и эта упала не на сам медиториум, а метров на полтораста южнее.

Южная, обращенная к взрыву стена медиториума рухнула, но северная под ее прикрытием частично выстояла — и заслонила Арлекина с Саидом от воздушной волны, от урагана обломков кирпича, земли, веток и осколков стекла.

Арлекин очнулся. В ушах жужжало и пело, перед глазами кружились цветные круги, имплант не работал. Кости вроде целы. Контузия? Он кое-как поднялся на четвереньки — на что-то большее сил уже не осталось. Саид лежал рядом без сознания и слабо дышал. Живой.

Живы. Оба.

Рингер, брошенный на деревья воздушной волной, смятый, как консервная банка, валялся вверх дном в буреломе бывшего сада.

Они-то живы, а вот Венди Миллер…

Венди Миллер не повезло. Неправильное время, неправильное место.

Да ты нульдев, Максвелл Янг, оторопело подумал Арлекин. Гниль и ржавь, ты стопроцентный нульдев. Контуженный мозг работал плохо, порождая странные мысли. Сколько же ты народу убил, чтобы убить одного аквилианского агента? Который к тому же остался жив? Арлекин сел на землю, запустил руку в сумку. Родонитовый Ковчег, пачки бумажных денег, тетради садовника… где там пакет первой помощи? Венди жалко, бедная смешная девочка, ей уже ничем не помочь. Брендан, те трое десповцев… И сколько еще людей… Ради одного аквилианского агента… Который к тому же остался…

Неопознанные микрочастицы в крови… Что там говорил даймон? Частицы с ножа… Ножа, испачканного в крови Саида…

Ради двух аквилианских агентов. Двух. Теперь уже двух.

Он, Арлекин, теперь и сам заражен.

Если по-хорошему — надо, конечно, убить и Саида и себя… Лучше всего взорвать… пара октопластовых шашек, и ни одна микрочастица не уцелеет… Да просто облиться керосином из того же рингера… Доделать дело за этим неудачником Янгом?…

Ну уж нет. Я не доставлю им этого удовольствия.

Глупая и безответственная, в сущности, мысль придала Арлекину злости, злость вызвала прилив энергии. Заражен, и что? Он выживет назло им всем. Выживет… и что? И разберется, вот что. Оставит в живых Саида и разберется, что у него внутри. Что у них обоих внутри, и поймет, как это победить. Что ему вдалбливали в Агентстве каждый день на протяжении двадцати лет? «Сначала разберись». И что еще? «Есть возможность не убивать — не убивай». Собраться, взять себя в руки, выстроить план, действовать…

Пункт первый ясен: постараться остаться в живых.

Прислонившись к уцелевшему куску стены, Арлекин вскрыл пакет первой помощи, задрал на себе куртку и принялся обрабатывать рану.

(с) Роберт Уралович Ибатуллин, 2013 г.