Чеку по знакомому нам темному пещерообразному коридору подводят к зиндану… С грохотом открывают решетчатый люк… опускают лестницу. Шурф высотой метра 3 сверху освещают факелом — предстает перед нами картина отнюдь далеко не из приятных.
— Ну, что? — издевательски спрашивает глава тюрьмы.
— Рай! Сам Аллах был бы рад вкусить его плоды. — отвечает дерзко Чеку.
— Не богохульствуй — иди! — подталкивают заключенного в спину. — Иди в свой рай! Ха–ха–ха. Ты заслужил его! Ха–ха–ха. Доволен!?
Чеку на дне зиндана, лестница тотчас же убирается.
— Доволен! — кричит Чеку снизу под лязг захлопнувшегося сверху решетчатого люка. — Я в раю!.. Я в раю!.. Я в раю!.. — еще некоторое время слышится голос заключенного…
— Собака! — слышится голос главы тюрьмы в темноте…
— Очень скоро развяжется у него язык. — Он, запомните мое слово, заговорит иначе, — говорит кто–то другой из тюремщиков.
— Будет рад, — хихикает третий, — рассказать об этой девушке… Ж… Ж.
— Жамбы. — подсказывают ему.
— Поздно. — снова слышится в темноте на фоне удаляющихся вдали факелов. — Расскажет — не расскажет. Итог один: в…ж-жик! И — язык в руках палача — в…ж-жик… головы нет…
Последние слова главы самаркандской тюрьмы вызывает угодливый хохот тюремщиков.
— … А девку найдем… обязательно разыщем… и без этой собаки!..