В лагере Камарадина его люди обговаривают свои повседневные дела. Впрочем, без Камарадина.

— Это не самое лучшее место для стойбища, — говорит один.

— Рядом река — что еще надо для стойбища? — возражает другой. — Стойбище надо ставить здесь.

— Лесистое поле… — молвит третий.

— А для тебя одна радость набить пузо…

Тот, которому говорят о пузе, шутливо демонстрирует это самое «пузо», исторгнув «музыку», что, разумеется, вызывает хохот. И вдруг… в это самое «пузо» с неистовой силой врезается стрела.… В другого, третьего…

В лагерь врываются люди Тимура, хватают у поверженных сабли, неистово рубятся… Минута — другая и камарадинцы бегут в сторону лесистого увала… падают поверженными от стрел. В середине побоища, как и следовало ожидать, неистово рубится Тимур. Он столкнулся с каким–то камарадинцем. Удар, еще, еще и — противник повержен на землю. Тимур, приставив к горлу лезвие клинка, спрашивает:

— Где Камарадин!?

— В стойбище…

— Он будет здесь?

— Да.

— Когда?

— Через три дня…

Тимур убирает ногу с поверженного. Остальные скучивают пленных у деревьев, вблизи опрокинутых шатров…

— Знаешь с кем имеешь дело? — спрашивает Тимур у одного из пленных.

— Ты Долон — любитель бесплатного, — поспешно бросает один из пленников Тимуру, но под взглядом последнего считает за благо прикусить язык.

— Ты!? — это вопрос к следующему пленнику.

— Вы паршивые барласовцы! — в порыве гнева бросает тот.

— Ты!?

— Знаю, вы барласовцы, а кто ты — не хочу знать… нет, нет, знаю: ты гнида!..

К нему с оружием в руках бросаются барласовцы, но Тимур движением руки — о! Это напоминает в какой–то мере уже движение руки повелителя! — останавливает товарищей… показывает на деревья рядом:

— Вековые…

— Я только что за одним из них справил бо–о–ль–шую нужду — замечательно! — нарочито вздыхает Чеку, затягивая шнур на кожаной штанине.

— Каждому, — говорит Тимур, — по дереву!

Побежденных не более 10! Их шумно, каждого в отдельности, закручивают к деревьям поблизости.

— А с этими, что делать?

К Тимуру подводят двух молодых пленных.

— Что делать с пленными камарадинцами? — на вопрос вопросом отвечает Тимур.

— Они утверждают, что они не люди Камарадина.

— ?

— Они туркмены и прибыли к Камарадину закупать лошадей…

— Кто вы? — наконец–то Тимур удостаивает туркменов серьезного внимания.

— Я… Мурад… он Курбан…

— Я спрашиваю не об именах…

В глазах пленных — смятение.

— Вам нужны лошади?

— Да, да.

— Вот товар! — Тимур показывает взглядом на табун камарадиновских коней — Берете?

— Да! Да! — туркмены по–прежнему в смятении.

— Не даром.

— Мы… понимаем, понимаем, господин… Мы платим… платим…

Туркменов отводят в сторону.

Тимур подходит к одному из котлов, вытерев о подол лезвие сабли, достает ею солидный кусок мяса, откусывает, отдает товарищу:

— Полный желудок — друг твердой руке! Тебе… Тебе… Ну, кто еще в состоянии натянуть тетиву на луке?

Недоеденные ломти мяса отбрасываются оземь на скатертеобразное приспособление камарадинцев. Вперед выступают победители — Тимур молвит:

— Кто говорит, что барласовцы — вошь и гнида сейчас убедится: барласовцы — есть барласовцы. Это говорю я, Тимур сын Торгая.

Глаза обреченных полны ужаса. Луки натянуты до предела. К Тимуру, откуда не возьмись, подбегает собака — он ласково подносит ей кость, гладит по голове. В это время в обреченных летят стрелы. Тимур делает вид, что он целиком занят собакой.

Чеку в это время подходит к одному, трогает саблей, разрубает ремень, говорит:

— Этот на небесах.

Со вторым поступает также, у третьего, с большой родинкой на лице, — секундная заминка, ибо у того стрела проткнула предплечье, — но все–таки разрубив сыромятный ремень, Чеку произносит: «На небесах…». То же происходит со всеми, после чего Тимур командует:

— С богом в путь!