А вот еще эпизод из смутного времени.
Толпы горожан перед дворцом эмира. Всеобщее ликование. Незнакомый старичок, опираясь на посох, спрашивает:
— Что здесь происходит, молодые люди?
— Эмир Абдаллах бежал — вот что, отец!
— Что? — старичок прикладывает ладонь к уху.
— Абдаллах бежал! — кричит один из «молодых людей», поняв, что со слухом у старичка обстоит не лучшим образом.
— Как бежал!? Почему!?
— Потому — что жить хочется, вот и бежал, дедушка!
— Почему люди радуются сынок?
— Почему? Почему? А вот почему, старый, — говорит другой молодой человек, взяв в охапку маленького иссохшего старичка и поставив его на стоявшую рядом телегу. — Смотри и порадуйся с нами!
Мимо торжественно, приветствуя людей, едут со своими соратниками Хаджи Барлас, Байан Сулдус.
— Едет наш Хаджи, отец, — забыв о старичке, кричит первый. — Абдаллаха на плаху!
— На плаху! На плаху! — слышатся душераздирающие там и сям выкрики…
В толпе на фоне проезда мятежников обмениваются репликами двое горожан:
— Слышали, Хаджи Барлас лишил своего племянника его тысячи?
— Тимура сына Торгая?
— Вы не ослышались — именно Тимура сына Торгая.
— Но тысяча не мешок с бобами — что он сделал с этой тысячей — не мог же он ее скушать?
— Он передал ее…
— И кому досталась тысяча племянника?
В свите главарей мятежа узнать Саллеха нетрудно: у него красиво подстриженная бородка, красивое одеяние — щеголь и только!
А вот ему. Узнаете! — указывают на Саллеха, лицо которого излучает неприкрытую радость.
— Сыну Боролдоя? Саллеху!?
— Что будет с Тимуром!?
— Это известно одному Аллаху!