Эсанора и второй советник Лариус неделю назад отбыли на материк по требованию Майернса, и пока они решали вопросы острова в безопасной недосягаемости, Зенфред не находил себе места. Прошло уже много времени, но он не приблизился к цели ни на шаг, а тут ещё Аринд попал в передрягу, и Зенфред понятия не имел, жив он или мёртв.

Пустой гнев подтачивал силы, а беспомощность удручала. Зенфреду нужно было не просто отомстить, но заставить врагов публично признать вину и выдать всех участников заговора. Такое дело требовало тонкого и обстоятельного подхода. Зенфред должен был видеть глазами высшего света и слышать его ушами, находиться в курсе всех политических событий последних лет, знать мотивы и планы врагов, уметь выявлять их слабости и постоянно находиться рядом, чтобы контролировать их поступки, при этом не вызывая ни у кого подозрений. Пробраться в змеиное логово можно было, только самому став змеёй, иначе старания Зенфреда скатывались в тупик, и он превращался в рыбу, бестолково бьющуюся об лёд.

Придуманный план был прост и опасен, как меч о двух концах. Зенфред решил ещё раз поменять тело и вселиться не в кого-нибудь, а в сына второго советника, о котором было известно только, что он учился магии и окончил учёбу в этом году. Второй переход был чреват рассеиванием Источника, но Зенфред решил, что лучше уж умереть в попытке, чем в бездействии.

Искать сына Лариуса среди трёхсот выпускников было непросто, но выбора не оставалось. Академия на десять лет отнимала у адептов имена и статусы. Они обязывались забыть о своём происхождении и о роли, уготованной им во внешнем мире. Но теперь маски были сняты, а знатные титулы вынуты из ларцов и выставлены напоказ. Юные маги и магини выпорхнули из каменной клетки Академии, обратившей белые куколки закрытых Источников в разноцветных бабочек.

После церемонии первой крови в Храме устраивалась неделя показательных поединков между адептами и подтверждение статуса тех, кто владел не боевыми талантами. Теперь всё закончилось, и магов ждал путь обратно на материк, в родные замки и поместья, а перед этим в Пранте готовилось грандиозное празднование для новоиспечённой элиты. Несмотря на солидное вложение средств со стороны самого Майернса, оно, однако, считалось неофициальным и практически не поддавалось контролю правительства и Академии. В этот день высший свет закрывал глаза на все причуды юных магов, и те вволю разминали затёкшие от строгости и множественных запретов крылышки. Празднование проводили в роскошном центральном дворце Пранта, туда и направлялся в дорогом экипаже приодетый под стать окружению Зенфред. Научившись вторгаться в Источники людей, он без шума и труда раздобыл деньги, и это оказалось весьма полезным приобретением.

Чувства, которые он сейчас испытывал, сложно было назвать однозначными. Зенфред знал, что скоро встретит тех, кто учился вместе с ним долгих десять лет, но теперь он находился от них по ту сторону стены и был тенью на чужом празднике жизни.

Зенфред скучал по себе прежнему, по времени, проведённом в тишине библиотек за бесконечным чтением или в вечерних беседах с Вельмунтом и мечтательном любовании Линэ, в редкие свободные часы сидевшей на краю фонтана во внутреннем саду. Зенфред запечатал всякие воспоминания о людях, которые никогда уже не станут считать его равным. В том числе и о Линэ, хотя он до сих пор любил её и тешил надежду увидеть снова.

Экипаж остановился, и Зенфред торопливо стряхнул с себя задумчивость. У высоких кованых ворот стояло несколько солдат, проверявших приглашения. Заветную бумагу с печатью Зенфред ещё вчера раздобыл у того самого мага, из мыслей которого стало известно о предстоящем праздновании. Дорогой костюм и впечатляющий экипаж сделали своё дело: применять на стражниках внушение не потребовалось.

Вечернее небо теряло краски лазури и пестрило розовыми мазками облаков. Ветер оставался тёплым и тихим, и не было ни намёка на зиму, объявшую большую часть острова. За воротами простирался регулярный парк с расположенными вдоль главной аллеи стрижеными кустарниками, деревьями, клумбами, многочисленными статуями и прозрачными фонтанами из разноцветного светочного камня. Впереди дышало прохладой озеро, отражавшее в небе тёмных вод звёзды фонарей. Людей было много. К воротам подъезжали экипажи за экипажами, дамы и кавалеры в вечерних нарядах гуляли в прохладной тиши деревьев и вдыхали запах роз.

Зенфред неторопливо подошёл к мосту, ведущему в центральный дворец. Его перила украшало множество искрящихся жёлтых фонариков, создававших ощущение звёздного лабиринта. Крошечные мотыльки облюбовали цветы и порхали с бутона на бутон, подхваченные ласковыми воздушными потоками. Фонарики сменили цвет на фиолетовый, теперь мост выглядел торжественно и загадочно. Ажурный, почти тающий в темноте дворец, казалось, был вырезан изо льда. Специально подобранный свет создавал иллюзию прозрачности сотен светящихся башен. Дорожка, мощённая кремовой плиткой, вела к широким, устланным ковром ступеням главного входа.

Зенфред восхитился представшей перед ним красотой, но как только он вошёл внутрь, люди превратились в бумажных человечков, а длинные столы, на которых стояло угощение и сверкали до блеска начищенные приборы, статуи и картины в золочёных багетах стали подобием декораций. Зенфред углубился в полутёмную часть зала и закрылся от царившего вокруг шума. Сейчас он должен был отыскать свою цель среди мелькающих лиц и россыпи разноцветных Источников.

Оркестр играл без передышки, отовсюду слышался заливистый смех, звон бокалов, топот ног, пустившихся в пляс. Маги развлекались, замораживая воду в фонтанах, взрывая фужеры и устраивая бои, во время которых некоторые оказывались нешуточно ранены или подожжены, но тут же лечились полупьяными целителями и парой-тройкой ошивавшихся рядом лекарей. Всё это веселье на грани безумства раздражало Зенфреда, но стоило отдать дань благодарности горячительным напиткам, изрядно влитым в адептов. У Зенфреда не было времени, за которое он мог позволить Источнику привыкнуть к новому телу, и нетрезвое состояние жертвы пришлось бы очень кстати.

Зенфред вернул обычное зрение и увидел Факела, окружённого толпой девушек и юношей. Первой мыслью было убить. Разорвать. Пробуравить Источник. Облить маслом и поджечь, чтобы он горел на глазах у всех, как горел Вельмунт, но не быстро, а мучительно и с осознанием. Когда волна гнева откатила, Зенфред заставил себя мыслить разумно. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять – это и есть Праен Лариус, сын второго советника и будущий наследник трона. Всё встало на свои места. Поведение Факела, ненависть к Райелдам и позволение магистра убить Вельмунта. Зенфреду стоило догадаться об этом раньше, много раньше, но он почему-то думал, что Праен должен быть похож на него самого, а Факел всего лишь младший сын какого-нибудь лорда, далёкий от власти и потому жаждущий её хотя бы в пределах Академии.

Праен был разгорячён и до безобразия пьян. Зенфред дождался, когда он выйдет подышать свежим воздухом, и пошёл следом.

«Убить, – пульсировал в висках гнев. – Убить. За Вельмунта, за матушку и отца. За годы издёвок. Убить».

Ещё недавно Зенфред был готов к какому угодно исходу, но теперь, когда его жертвой оказался Факел, в груди всё сжималось от болезненного сомнения. Зенфред понимал, что если сейчас не убьёт Праена и при переходе в его тело Источник рассеется, всё закончится, так и не начавшись. Факел избежит наказания, а последний из рода Райелдов канет в небытие, не отомстив за Вельмунта и даже не приблизившись к убийцам родителей.

Обернувшись в дверях на шум и хохот весёлой толпы, Зенфред понял, что всегда был чужим в этом мире. Нет ни родителей, ни друзей. Даже Аринд наверняка уже мёртв, а значит, терять, по сути, нечего. Он опрокинул в рот спрятанный в рукаве флакон и спустился по ступеням.

Нити врезались в Источник Факела гораздо мягче, чем хотелось Зенфреду, и Праен, покачиваясь и отмахиваясь от провожатых, поплёлся в дальнюю часть сада. Стараясь избегать взглядов, Зенфред приблизился к нему и, поддерживая под руку, повёл дальше от людей. Управлять сознанием пьяного человека было удивительно легко. Зенфред даже не почувствовал напряжения, но, к тому времени как они добрались до ротонды, с которой открывался чудесный вид на дальнее озеро, Праен протрезвел достаточно для того, чтобы одёрнуть локоть, спросить, как демона он здесь делает и потребовать выпивки.

Страха не было, потому что Источник не позволил ему проявиться. Зенфреду очень многое хотелось сказать, но теперь, когда убийца его друга стоял прямо перед ним, все слова исчезли, и осталась только беспомощная пустая злоба.

– Ты кто такой, парень? – спросил Праен, опёршись о балюстраду. – Чего уставился? Иди и принеси мне выпить.

– Ты помнишь Вельмунта, Факел?

– Перестань называть меня этим дерьмовым прозвищем, – вспыхнул тот. – Я Праен Лариус. Знай своё место, шавка.

– Ты помнишь Вельмунта, тупое белобрысое отродье, помнишь мальчика, которого ты убил?

Факел опешил и едва не задохнулся от услышанного.

– Как ты меня назвал? – процедил он. – Ты посмел меня оскорбить? Ты! Кусок рыжего дерьма! Да я оставлю от тебя кучку пепла, такую же, какую оставил от того паршивца, помогавшего сбежать Райелдовой свинье!

– Заткнись, – сухо сказал Зенфред. – Теперь ты будешь слушать меня.

Нити пронзили сосуд Факела, пытавшегося перейти на внутреннее зрение. Праен хотел схватиться за меч, но не смог пошевелиться и округлил глаза.

– Убить тебя было бы слишком великодушно, Факел. Поэтому я не проткну тебе горло прямо сейчас и не отрежу твой поганый язык, который поливал меня грязью десять лет. Я буду убивать тебя медленно и буду убивать других твоими руками. Запомни, это, Факел. Запомни. – Зенфред наклонился к самому уху и прошептал: – Зенфред Райелд жив. И он пришёл за тобой.

Факел стоял как вкопанный. Его пальцы замерли на рукояти. Губы дрожали. Зенфред отдалился на шаг и закашлялся. В его ладони чернела кровь, вены на руках вздулись, но Источнику всё ещё хватало сил удерживать Праена. Зенфред не видел его лица, но улыбался. Ноги подкосились, горло заполнилось новой порцией крови. Зенфред упал и замер. Чёрный жгар подействовал не мгновенно, но достаточно быстро. Знания Аринда пришлись очень кстати.

Окружающий мир утонул во тьме, разрываемой свечением Источников. Зенфред понятия не имел, как его душа закрепится в открытом сосуде, произойдёт ли это легче и быстрее или наоборот, но сил гадать уже не осталось, и нити поспешили к новому вместилищу. Сейчас Зенфред сконцентрировался на самом важном – он должен был сохранить сознание и не забыть цель, ради которой потребовалось новое тело. Главное, чтобы нити Источника не рассеялись вместе с частью души, но с тех пор, как Зенфред оказался среди энергетических потоков, он уже не мог толком контролировать процесс перехода, и только остаточные команды заставляли Источник стремиться к красному свечению.

* * *

Вход в убежище находился в одном из домов северной части Эдоса. Хибара была низенькая и обветшалая. В углу стояла бочка, пара скамеек вдоль стен и стол. В другой комнате под досками находился погреб. Ферон спустился первым и подхватил Брена, затем поднялся и помог Летфену.

Один за другим сменялись тоннели, по которым приходилось идти на ощупь. Несколько раз Летфен падал, и Ферону приходилось попотеть, чтоб поднять его. Еле волоча ноги, они добрались до убежища. Только у самого входа, закрытого деревянным полотном наподобие двери, Летфен позволил себе потерять сознание. Тёмная пелена накрыла сознание, заглушая боль, и скоро Летфен не слышал ни голосов, ни собственного натяжного дыхания.

Стало жарко, вся одежда промокла от пота. В горле пересохло, и вместо звука послышался слабый хрип. Летфен лежал на чём-то жёстком, укрытый едва не с головой. Он постарался перевернуться и застонал от боли, рванувшей бок.

Его приподняли, к губам поднесли чашку. Отвар был душистый, но невыносимо горький. Летфен закашлялся, хлебнув пару глотков, и рухнул обратно на подстилку.

Послышался скрип отодвигаемого дверного полотна. На мгновение потянуло холодом и сыростью. Летфен услышал знакомый шёпот Ферона.

– Ну, как он там? Не помер?

– А чего ж ему помереть? – ответил тихий женский голос. – Зря что ли ты на него половину лекарств извёл? Ты садись лучше, поешь. Снаружи-то всё ещё темно, поди?

Летфен с трудом приоткрыл глаза и увидел перед собой земляную стену. Всё тело зудело, хотелось пошевелиться, но конечности не слушались. Удалось кое-как повернуть затёкшую шею. Ферон опустил сумку на пол и принялся передавать её содержимое женщине лет тридцати на вид, растрёпанной, с мешками под глазами и впалыми щеками. Она торопливо принимала свёртки и кульки. В углу, жуя кусок хлеба, сидел Брен. Посреди убежища был выложен круг из светочных камней, от которых шло приятное тепло, не хуже, чем от костра, но без дыма.

– Эй, хозяин, мне идти надо, – сказал Летфен.

– Куда тебе идти? – хмуро спросил Ферон.

– Сначала пописать, а потом за Мертвяковым сыном. Выручать его надо.

– Бредит, – сказала женщина. – Брен, проводи его к нужнику. А то и правда тут надует.

– И надую, – пообещал Летфен, с трудом поднимаясь и оглядывая перевязанный бок.

– И проследи, чтоб обратно пришёл, – наставительно сказал Ферон.

– Вот дела! – Летфен откинул плохо выделанную шкуру, служившую одеялом. – Не успел на минутку глаза сомкнуть, как у меня уже и мамка, и папка, и брат новый появился. Чего я вам, маленький, что ли?

* * *

Ухнул филин на ветке, тявкнула вдалеке собака, где-то шумно перекатывалось море. Прохладный ночной воздух приносил с собой ароматы цветов из сада. Тихо шелестела купавшаяся в свежем бризе листва. Ветер тревожил мягкую траву, шумел в кронах деревьев. Зенфред глубоко вздохнул и открыл глаза. Сейчас Праен спал, и тело было расслаблено, потому Зенфред не чувствовал его, и оно не казалось чужим. Зенфред не смог бы наверняка определить, сколько времени провёл в забвении, но этого хватило для того, чтобы Источник восстановился, каналы сузились и начали питаться чужой энергией. Зенфред шевельнулся под покрывалом, зарылся в мягкие подушки и едва удержался от желания снова уснуть. Спокойствие и нега Праена казались сейчас его собственными. Тело двигалось на удивление легко. Зенфреду на миг подумалось, что хождение во сне – ни что иное, как завладение телом по ночам посторонними Источниками.

Он опустил босые ступни на устланный мягким ковром пол и подошёл к подоконнику. Пальцы прикоснулись к холодному мрамору. Зенфред подался вперёд и выглянул наружу. В небе замерла серебряная монета луны, тени от растущих у подножия замка кустов бродили по отвесным стенам. Зенфред обернулся и обвёл взглядом комнату. Впереди темнела дверь чёрного дерева, запертая изнутри на засов. Справа, освещённая лунным светом, белела подушками и шёлковыми простынями кровать под роскошным балдахином. Рядом примостилось кресло, на котором лежали наскоро скинутые вещи, ещё два, вместе со столом на гнутых ножках, стояли в темноте левой стены перед камином. Потолок поддерживали по углам четыре колонны.

Зенфреду всё здесь нравилось: тёплая погода, навеянная магией, уют и запахи, и ему совершенно не хотелось вспоминать, зачем он оказался в этом теле, и куда делось его собственное. Первым, что поколебало в нём спокойствие, были имена. Эсанора, Праен, советник Лариус, магистр Каснел, Майернс – они вонзились в память, будто ржавые гвозди, и с каждым ударом сердца вколачивались всё глубже, принося с собой мерзкие воспоминания. Зенфред окунулся в них, как в жерло вулкана, из которого вышел полным прежней ненависти. Заново распалённые раны заныли, и всё вокруг перестало казаться спокойным и прекрасным. Это было затишьем перед бурей, которая в скором времени обещала разразиться благодаря Зенфреду.

Он приблизился к зеркалу возле окна, раздражённо вздохнул и накинул на него простыню. Белое лицо Праена приводило его в бешенство. От одной мысли, что где-то рядом спит спокойным сном второй советник Лариус, бросало в дрожь. Зенфреду тошно было находиться в обители врага, и он не сразу понял, что это не замок второго советника, а его родная Пламенная Резиденция, чуть изменённая природной магией.

Зенфред вздрогнул, и его прошиб холодный пот. Он ничего не помнил о годах, проведённых в этих стенах, о матери и отце. Все события его жизни с рождения и до момента казни Райелдов превратились в один сплошной провал. Зенфред знал, что должен отомстить за семью, и знал, кому должен отомстить, но близкие люди для него перестали существовать. Они воплотились в пустых образах с именами и лицами, к которым Зенфред ничего не чувствовал. Он приказал Источнику сохранить главное, и магия выполнила приказ, оставив только ненависть к врагам и события, ставшие тому причиной. Зенфред мучительно пытался вытянуть из себя хотя бы каплю воспоминаний, но все усилия оказались тщетными.

Наутро, не найдя лучшего занятия, Зенфред решил продолжить воплощение плана в жизнь. Ему предстояло многое понять не только о втором советнике, но и о советнице. Эсанора была самой загадочной личностью из окружения короля. Появилась из ниоткуда пару лет назад и тут же прорвалась к власти. Как обычная женщина, пусть даже привлекательная и умная, могла заручиться поддержкой Майернса? Явно не через постель, если только лекари не придумали для семидесятилетнего правителя специальных отваров. О её прошлом никто ничего не знал. Ни рода, ни статуса её предков, но она была связана с отцом Аринда, да ещё и работала на него в шайке наёмников.

– Аринд… – Зенфред встрепенулся и подскочил в постели. – Чьё это имя? Кого звали Ариндом?

Он чувствовал, что упускает что-то очень важное. Этот человек был близок ему, связь с ним превосходила даже кровную, и в то же время он не ощущался ни как родственник, ни как близкий друг. Зенфред принялся ходить по комнате из угла в угол, в таком состоянии его и застала постучавшая в дверь служанка. Пришлось прекратить ворошение тлена памяти и сообразить, как должен бы вести себя Праен Лариус.

Девушка вошла, держа в руках чашу с ароматной тёплой водой. Зенфред умылся и позволил себя одеть.

– Господин Лариус передавал вам поздравления и сказал, что прибудет с Картана через четыре дня, – сообщила служанка. – Вместе с вашей матушкой леди Анбер и сёстрами.

Зенфред помрачнел: скоро всё сборище Лариусов соберётся в его родном доме.

– А не было ли писем от моего друга Аринда? – спросил он, пока Риала расчёсывала ему волосы.

В голове юного создания от каждого прикосновения к нему вспыхивали такие мысли, что Зенфред поспешил отвлечь её, изнемогая от пустых девичьих восторгов.

– Не было, господин, желаете сейчас же просмотреть почту?

– Нет, позже.

Служанка не знала никакого Аринда, и Зенфред не представлял, где теперь его искать, он даже записал имя, чтобы случайно не забыть. Риала принесла завтрак и стопку конвертов в комнату и бесшумно удалилась, получив указание не тревожить до обеда. Зенфред подвинул кресло к окну и опустился в него, ощущая утомление и лёгкую головную боль. Похоже, Праен страдал мигренями, а может, последствия бурного празднования до сих пор давали о себе знать.

По-летнему зелёный сад заливали солнечные лучи, но уже за пределами крепостной стены дышала холодом зима, и ветер пересыпал снежную крупу на заснеженных полях. Зенфред наскоро пробежал глазами послания. В основном это были поздравления, адресованные второму советнику в связи с новой должностью и концом обучения Праена, несколько приглашений на обеды и званые балы и весточки от дальней родни.

Для начала стоило разобраться если не с памятью, то хотя бы с Источником. Зенфред открыл внутреннее зрение и ахнул – мгновенно! В прошлый раз ему было куда труднее пользоваться магией, но теперь всё иначе, и, взглянув на переплетение энергий, Зенфред понял, почему. Остатки его сосуда не просто крепились к стенкам Источника Праена, но находились внутри него. Красный сосуд мерцал серыми искрами, а выходившие из него нити были двух цветов. Зенфреду не стоило волноваться об удержании души в этом теле: она практически слилась с чужим Источником, две энергии ощущались, как одна.

Сердце заколотилось с бешеной скоростью, дыхание участилось от волнения, вызванного ошеломляющей догадкой. Если связь настолько сильная, можно попробовать контролировать не только свою магию. Зенфред расслабился и высвободил красные нити. Источник Праена слушался почти без колебаний, хотя управлять им оказалось непросто из-за нехватки опыта. Нити высвобождались одна за другой, и вот уже Зенфреда окутывал целый кокон из мерцающих паутинок, но он знал, что способен на большее, ведь этот Источник открывали по всем правилам.

Нити встрепенулись и рассыпались в две стороны, будто крылья огненной птицы. Зенфред мог управлять формой, и это доставляло ему такое наслаждение, какого он никогда прежде не испытывал. Паутинки сплелись в сложную сеть, растянулись прямоугольной плоскостью по контурам пола, и фигура приобрела объём, разойдясь в плетёный огненный куб. Он продолжал бы бесконечно, но в дверь постучали, и волна негодования от потревоженного покоя едва не убила несчастную Риалу.

– Простите, господин, вы просили не беспокоить, но тут срочное письмо.

Зенфред вовремя остановил смертоносный пучок нитей и встряхнулся – возможно, оно от Аринда.

– Входи, – потребовал он, возвращая нормальное зрение.

Риала открыла дверь и ахнула: воздух стал горячим, вся комната от пола до потолка покрылась копотью. Напуганная девушка не сразу решилась переступить порог, когда молодой господин протянул руку за письмом. На нём значилась печать Эсаноры.