В кабинете старика Майернса ничего не менялось вот уже много лет. С выцветших тканых гобеленов смотрели короли и лорды в богатых одеждах, коленопреклонённые послы, воины и охотники с соколами на руках. В центре комнаты стояли тяжёлые дубовые кресла, крытые кожей тёмно-синего цвета. На полу возле огромного, отделанного золотом стола, лежала шкура рыси. В дальнем углу темнел давно позабытый камин – скопище пыли и место для хранения курительных трубок.

Скрывать своё присутствие в главном замке оказалось непросто, поэтому работать приходилось ночью. Двести пятьдесят четыре проклятых приглашения предстояло приготовить к завтрашнему утру. Листы выбеленной бумаги пестрили печатями, похожими на пятна засохшей крови. Спина затекла, руки вымазались в чернилах и краске, а злосчастная стопка никак не заканчивалась. Хотелось накрыть яркие светильники колпаками и вздремнуть хотя бы самую малость, но позволить себе такую роскошь Алоис не мог.

Церемония выпадала на первый день зимы. Как раз к тому времени полнолуние обещало истончиться до серповидной нити, чтобы дать дорогу молодому месяцу, под знаком которого старый монарх намеревался объявить своего преемника. О существовании Алоиса, помимо магистра и Эсаноры, до сих пор не догадывалась ни одна живая душа, и это было особой заслугой за те шесть лет, пока он прокладывал путь к трону. Роль кукловода – скрываться в тени до конца представления и ждать, пока каждая человеческая марионетка сыграет свою роль.

Алоис отшвырнул очередной конверт, устало вздохнул и откинулся на спинку кресла. Вдалеке грохотал шторм: взметались в вышину блестящие бусины брызг, кренились верхушки прибрежных деревьев, глянцевые волны разбивались о скалы и оседали на камнях солёной пеной, но в замковых угодьях не было и намёка на непогоду. За окнами пели цикады, а тёплый ветер тревожил только крылья полуночных мотыльков. Какая досада – оказаться в такую бурю под куполом природной магии.

Алоису часто вспоминалась гроза в портовом городке Эль-Барико, тринадцать лет назад вырвавшая его из душных объятий отчего дома. Тогда он был ребёнком и с восторгом наблюдал за буйством стихии, стоя перед окном в одной ночной рубашке. Ливень скрыл за водяной ширмой далёкие холмы, полог туч застил небо, и ночь наступила раньше, чем солнце зашло за горизонт. По узким улочкам неслись потоки грязи вперемешку с навозом и клочками соломы. Ютившиеся в низине хибары бедняков оказались вмиг затоплены, даже в верхней части Эль-Барико вода поднялась до самого фундамента, и только дом градоправителя – отца Алоиса, возведённый из камня, гордо возвышался на вершине холма.

Вспышка молнии на миг выбелила окрестности, раздался оглушительный раскат грома, Алоис отпрянул от окна, но тут же вернулся, заметив мелькнувшие в темноте силуэты. В главные ворота въезжал экипаж, окружённый десятком закутанных в плащи всадников.

С появлением гостей в доме поднялась необыкновенная суматоха. На нижнем этаже проснулась прислуга: загремела посудой кухарка, послышались голоса, скрип рассохшихся лестничных ступеней и звон ключей, которыми отпирали давно пустовавшие гостевые комнаты.

Из-за шума Алоис долго не мог уснуть, а когда, наконец, задремал, из коридора донеслись шаги, и кто-то приоткрыл дверь, впустив в комнату полоску света масляной лампы.

– Молодой господин, вам велело спуститься к гостю.

Аиша – веснушчатая толстая девка, приставленная к Алоису в качестве няньки, умыла его прохладной водой и одела в лучший костюм, который подобало носить только по большим праздникам. Хмурый и сонный, в сопровождении ненавистной служанки, Алоис поплёлся вниз по скрипучим ступеням в гостиную, где пылал жарко натопленный камин.

В центре комнаты стояли туго набитые кресла. Одно привычно занимал глава семейства, тучной фигурой напоминавший медведя, во втором сидел гость – статный мужчина в сером камзоле с серебряной вышивкой.

– А-а, вот и мой сын!

Раззадоренный выпивкой отец произнёс это горячо и даже с некоторой гордостью, отчего Алоис ощутил невероятное волнение. Он с трудом выдавил приветствие и весь сжался под внимательным взглядом незнакомца.

– Сколько ему лет? – спокойно спросил гость, заедая вино козьим сыром и стряхивая с густых усов крошки.

– Почти десять. Это такая честь для нашей семьи, магистр Каснел! – воскликнул отец, наполняя бокалы.

– Ну что вы. – Магистр зашёлся икотой и сделал несколько жадных глотков. – К чему эти формальности. Я уже несколько лет путешествую по стране в поисках талантливых адептов, но, увы, они встречаются крайне редко. Если мальчик не подойдёт, я, конечно, не возьму его сейчас, но на будущий год, если вы задумаетесь о его обучении, я лично помогу устроить его в Академию.

– Разумеется, магистр! – Глаза отца заблестели.

У Алоиса быстро забилось сердце.

– Для обряда потребуется отдельная комната, прикажите не входить в неё и не шуметь, пока я не закончу.

Каснела проводили наверх в просторный кабинет, где прежде жила покойная мать отца. Алоис боялся её ещё при жизни. Когда старуха умерла, он долго мучился кошмарами и старался обходить комнату стороной. Временами мерещилось, что за дверью кто-то ходит, скрипят половицы и то закрывается, то открывается шкатулка, в которой старуха хранила свои драгоценности. Она запрещала называть себя бабушкой и приближаться к ней. Иногда Алоис стоял под дверью и слушал, как она пересыпает камни и бусы, бормоча под нос:

– А вот эту брошку мне подарил сам Лорд Эрегнайл. Он был так учтив на балу и три раза приглашал меня танцевать. Подумать только! Три раза!

Она смеялась, вспоминая прошлое, и бралась за что-нибудь другое. В последние дни перед смертью, нечёсаная и грязная, в одной ночной рубашке, она не выпускала шкатулку из рук и кричала, если кто-то пытался её забрать. Она совсем не ела, и её кожа стала жёлтой, как сливочное масло. В комнате постоянно дурно пахло, но старуха не позволяла себя мыть и визжала, если кто-то принимался убираться и переставлять вещи. Когда Алоиса привели проститься с покойной, он долго не решался подойти и поцеловать её сморщенную руку. Казалось, старуха подскочит и начнёт душить его со словами:

– Я же говорила, не смей подходить ко мне, мерзкий мальчишка!

Аиша распахнула дверь. Внутри пахло пылью и старостью. Кровати здесь давно не было. Вместо неё стоял старый, накрытый белой материей диван. Туалетный столик занимал прежнее место у окна, на нём, отражаясь в зеркале, стояла запертая на ключ резная шкатулка, которую отец так и не решился положить в гроб. Аиша торопливо поставила на стол свечу и убрала накрывавшие мебель тряпки. За окном продолжала бушевать гроза. Отсветы молний заполняли комнату голубым светом, делая её похожей на склеп. Старуха умерла, и все вещи как будто умерли вместе с ней. Побледневший от волнения и страха Алоис не мог вымолвить и слова, а оказавшись наедине с незнакомцем, и вовсе оробел.

– Не пугайся, мальчик, – мягко сказал румяный от вина магистр. – Я хочу узнать, каким Источником ты обладаешь.

– Что такое Источник? – робко спросил Алоис.

– Сосуд энергии внутри тебя, – улыбнулся Каснел. – Вот, прямо в груди, обычным взглядом его не приметишь, тут нужно особое зрение.

– А зачем он нужен?

– Ты что-нибудь знаешь о магии?

Алоис кивнул, вспоминая, как очень давно Аиша, водя пухлым пальцем по строкам, растягивала слова, читая ему сказки о магах. Потом отец зачем-то сжёг эту книгу. К тому времени, когда Алоис сам научился читать, в доме не осталось ни легенд, ни преданий, только скучные тома о науках.

– Я учу людей магии и ищу себе учеников. Ты хотел бы стать магом, Алоис?

У того перехватило дыхание, он быстро закивал.

– Тогда сядь удобно и закрой глаза.

Алоис боялся закрывать глаза. Ему казалось, призрак старухи витает где-то рядом, но разочаровывать магистра, а главное, отца, не хотелось. Раздался оглушительный раскат грома, и Алоис вздрогнул.

– Ты чувствуешь тепло в груди? – отвлёк его Каснел.

– Да. Мне щекотно.

– Это хорошо. Можешь пока открыть глаза.

Магистр поднялся и тщательно вымыл руки в принесённой Аишей мыльной воде, затем достал из сумки множество флаконов и разложил их. Алоис наблюдал за действом во все глаза. От волнения он едва не забыл, как дышать. Каснел взял кубок из янтаря, украшенный узорами в виде драконьих голов, и всыпал в него немного желтовато-коричневого порошка. Вода помутнела, за мгновение вспыхнула, но тут же потухла. Магистр обмакнул в ней пальцы и приложил к груди Алоиса. По телу пробежали волны тепла, но больше ничего не произошло. Каснел постоял неподвижно с минуту и сказал:

– Ты не огненный маг.

– Это плохо?

– О-о. Нет. Нет. Это хорошо. Огненных магов очень много. У каждого третьего в Академии огненный Источник.

Следующим был выбран кристалл, от которого хрустальная чаша покрылась корочкой льда. Пальцы магистра заледенели, по груди Алоиса от прикосновения прошёлся холод, но и на этот раз Источник никак себя не проявил. Магистр испробовал все зелья и порошки, но ничего не выходило.

– У меня нет Источника? – спросил Алоис, чувствуя подступившие слёзы.

– Это невозможно, – пробормотал магистр себе под нос. – Скорее всего, это барьерная магия. Никакой реакции. С другой стороны, мои нити не разрушились.

Магистр начал быстро ходить из стороны в сторону.

– Послушай, – сказал он, опустившись на колени перед Алоисом и заглядывая ему в лицо. – Мне нужно понять, какой у тебя Источник, но это немного больно. Ты сможешь потерпеть?

Алоис неуверенно кивнул.

Он плохо помнил, что случилось потом, и пролежал в беспамятстве два дня. Всё это время магистр гостил в их доме, а когда Алоис очнулся, сообщил ему, что он принят в Академию. Отец был счастлив. Мать только раз выглянула в окно, когда Алоис стоял у экипажа. Она не вышла его провожать, да он и не ждал. Аиша заливалась слезами, но Алоис не дал себя обнять, зная, что она плачет, потому что теперь отец уволит её.

– Тебе, должно быть, грустно? – спросил магистр, когда Эль-Барико скрылся за холмами, и белая точка отчего дома слилась с горизонтом.

Алоис оторвался от лицезрения зелёных полей и отрицательно мотнул головой.

– Твои родители будут гордиться тобой. Не скучай, у тебя впереди много интересного.

– Они меня ненавидят, – сказал Алоис, впервые не побоявшись прямо выразить мысли. – Я думаю, они рады, что избавились от меня.

– Почему ты так думаешь? – удивился Каснел.

– Я просто знаю. Отец презирает меня, а мать даже не смотрит в мою сторону. – Алоис обернулся к магистру. – Скажите, что со мной не так? Мне не разрешают играть с другими детьми, и я не знаю, чем от них отличаюсь. Может, я глупый или некрасивый?

– О-о, мой мальчик, – рассмеялся Каснел. – Ты самое красивое дитя, что я встречал, и совсем не глупый. Напротив, ты проницательный. Не беспокойся, в том месте, куда мы едем, много детей, ты скоро сможешь найти себе друзей.

– А как я узнаю, что нашёл друга?

– Не с первого взгляда, разумеется. Дружба начинается с улыбки и доброго слова.

– Тогда вы уже мой друг, магистр?

– Если хочешь, я буду твоим другом.

– Я хочу, – радостно кивнул Алоис.

Аромат роз в фарфоровой вазе мешался с запахом старых книг и прохладой ветра. Алоис закрыл глаза и почти задремал, но резкий всплеск чужого страха вырвал его из блаженной полудрёмы. Он вздрогнул и поднялся, посмотрел на массивную деревянную дверь в противоположном конце комнаты. Бронзовые ручки в виде змеиных голов в полутьме отливали золотом. За стеной послышались торопливые шаги. Алоис прощупал Источник и, убедившись, что он принадлежит матушке, беззвучно позвал её. Эсанора не знала спокойного сна, и даже магия Алоиса не могла ей помочь. Босая, в одном ночном платье, она распахнула тяжёлые створки и влетела в комнату. На бледном лице играл лихорадочный румянец, волны светлых волос растрепались и рассыпались по плечам, под глазами виднелись тёмные круги от долгой бессонницы.

– Он там! – выпалила Эсанора, указывая на дверь. – Он снова приходил! Стоял у моей кровати!

– Там никого нет, матушка, – ответил Алоис, обнимая её за плечи.

Нить выскользнула из Источника и, слившись с сознанием Эсаноры, частично заглушила страх.

– Он там! Я его видела! Видела! Его и тех троих.

– Пойдём вместе, и ты убедишься, что там никого нет, – спокойно сказал Алоис. – Пойдём. Я посижу с тобой, пока ты не заснёшь.

Сана вцепилась в его руку и опасливо озиралась по сторонам. Судьба была к ней слишком несправедлива. Не случись им расстаться, кто знает, как повернулась бы жизнь Алоиса. Счастливое, полное любви детство и здоровье матушки стоили дороже власти всего мира, которую теперь он мог получить. Разум дорогого ему человека разрушался, и даже магия мыслей была бессильна перед этой болезнью.

У Эсаноры всё чаще случались видения. Она слышала голоса и шаги в пустых комнатах. Воспоминания о прошлом возвращались к ней, сколько бы Алоис их ни стирал. Они ускользали от нитей, как уходит через крупную сеть скользкая речная плотва. Несмотря на годы учёбы, сотни прочитанных книг и долгих наставлений Каснела, Алоис был не способен помочь единственному человеку, которого искренне любил.

– Его здесь нет? – Эсанора неуверенно вошла в комнату.

– Здесь только я и ты, а ещё ночная бабочка вон там, видишь? Наверное, ты слышала, как она бьётся о стекло.

– Убей её, – потребовала Эсанора. – Из-за неё я видела жуткий кошмар.

Алоис подошёл к окну и, пока матушка ложилась, незаметно распахнул створку. Белый силуэт насекомого скрылся в темноте сада.

– Принести тебе медовой воды с валерианой? – спросил Алоис, усаживаясь на обитый бархатной тканью табурет у кровати.

– Не нужно, лучше дай мне руку, сынок. Дай мне скорее руку.

Алоис взял ладони матери в свои и поцеловал, обдав холодные пальцы горячим дыханием.

– Ты выглядишь нездоровым, мой дорогой. Забирайся сюда. Положи голову мне на колени и поспи немного. Поспи, ты совсем измучился.

– Я в порядке, матушка. Хочешь, я расскажу тебе какую-нибудь историю?

– Лучше спой. У тебя дивный голос, – попросила Эсанора, устало улыбнувшись. – Я очень люблю слушать, как ты поёшь.

Пламя на свечах вытягивалось и чуть коптило. По потолку плясали тени от листьев плюща. К ночи гроздья розовых соцветий раскрывались, капли нектара, скопившиеся в сердцевинках, источали сладкий аромат. Алоис проверил, нет ли кого рядом, и тихо запел:

Нить незаметно скользнула в сознание матушки. Ей снилось небо, чистое и голубое. Показалось, будто она падает в него и постепенно превращается в безмятежную голубизну. Эсанора ощутила необыкновенное спокойствие. Небо обволакивало, а она всё падала и падала в него, оставляя на земле страхи и тревогу. Наверху было тепло, пахло чем-то сладким. Мягкий свет обволакивал, смывая мысли. Сана уже ощущала себя частью неба. Руки и ноги теперь облака, они остались позади, а сама она парила выше, навстречу ослепительному солнцу.

Алоис поднялся и тихо вышел из спальни. Он давно убил человека, из-за которого матушка стала такой, но ненависть к нему не исчезла, а с каждым днём разрасталась всё сильнее.