Когда Аргус очнулся, то не обнаружил рядом ни Лури, ни ребят. Он лежал в странной комнате, напоминавшей по форме половину сырного круга. Здесь не было ни дверей, ни окон, зато имелась перегородка из бурых стеблей какого-то растения. Они переплетались меж собой, образовывая своеобразную сетку, через которую внутрь проникало немного света. Правда, щели были крошечными — даже руку не просунуть.

Справа от кровати стояла бочка. Над ней висели ковш и кружка. Взявшись за кольцо в полу, Аргус приподнял крышку и обнаружил под ней клозет, куда следовало справлять естественные нужды.

Всё вокруг было из дерева: шероховатая дуга стены, где поджидали полчища заноз, светлый пол и такой же потолок, расчерченный узором годичных колец, какие можно увидеть на спиле ствола.

Аргус не сразу понял, что очутился в тюрьме. Он попытался уничтожить перегородку, но она не поддалась, а значит, Лури поблизости не было.

— Выпустите меня отсюда, негодяи!

Вопль Аргуса не остался без внимания. Тут же где-то внизу послышались торопливые шаги, а потом просветы загородили тёмные фигуры.

— Очнулся, — судя по голосу, говорил мужчина.

— Гадкие тюремщики! Куда вы дели моего лиса?

— Фу, какой невоспитанный мальчик! — возмутилась женщина. — А на вид такой хорошенький!

— Внешность обманчива, да и что вы хотели от тёмного мага? — холодно сказал волшебник.

Аргус забыл, как дышать. Это же белые волшебники!

— Уважаемые незнакомцы, — сказал он. — Не изволите ли ответить, куда вы дели моего лиса, а ещё девочку и мальчика?

— Они у нас, — сказал мужчина. — Никто не сбежал, так что помощи не жди. Или у тебя есть кто-то ещё в сообщниках? Если ты расскажешь нам о них, обещаю, твоя смерть будет быстрой и безболезненной.

— Нет у меня никаких сообщников! А те ребята… они мне не помогали! То есть, я их заставил под страхом смерти! Выпустите их сейчас же!

— Врать совсем не умеет, — вздохнул кто-то третий.

— Он же ещё мальчик, я читала, что дети у тёмных магов обучаются волшбе точно так же, как наши. Может, он только и научился пыль в глаза пускать?

— Что ты умеешь делать? — спросил мужчина.

— Я умею предъявлять требования! — топнув ногой, крикнул Аргус. — Выпустите пойманных ребят и верните мне моего лиса, а не то я устрою бурю!

— Никудышное враньё, — снова вздохнул третий. — Без фамильяра ты и соринку не потревожишь.

— Да как вы смеете! — Аргус вцепился в прутья, и волшебники отпрянули. — Я же вам ничего не сделал! Как вы смеете так со мной поступать? Разве один из ваших законов не велит наказывать только виновных?

— Вот теперь он стал чуточку убедительней.

— У нас хватает причин, — сказал первый мужчина. — Твой фамильяр убил змею городской волшебницы, вместе с ним вы подняли вихрь, который нанёс большой вред городу и ранил четырёх человек. Но страшнее всего то, что вы держали путь к скале Проклятых Душ и вели за собой простых детей, чтобы сделать их тёмными магами!

— А я хоть кого-то убил?! Змея не считается, она угрожала мне, а мой лис меня защитил! Про детей — всё враки! Мне просто нужны были слуги, и я их запугал!

— Может, подождём пока с казнью? Давайте соберём большой совет, — предложила женщина.

— Я думаю, нам надо получше его расспросить, — согласился третий волшебник. — Это хорошо, что он никудышно врёт. Послушай, мальчик, мы сохраним жизнь тем детям, если ты расскажешь нам, где твой замок, откуда ты родом, и кто были твои предки. А ещё мы хотим знать, как ты выжил в Элларионе.

— А разве этот мерзкий паук, продавший меня, не нашептал вам все мои секреты?

— Он слышал не так уж много. Так ты согласен?

— Как я могу вам верить?!

— Что ж, мы дадим тебе время подумать, а пока будем морить тебя голодом, — жёстко сказал мужчина.

— Но это же мальчик! — попыталась встрять волшебница.

— Это тёмный маг! Перестаньте смотреть на него спустя рукава!

Аргус сел на кровать и закрыл ладонями лицо. Он чувствовал ужасную слабость не столько оттого, что был голоден, сколько от волнения.

Когда волшебники ушли, он попытался раздвинуть стебли, но они были крепче железа.

— Если рассказать о Гёльфене, всё исчезнет — и прошлое и будущее, — пробормотал он. — Пропадёт весь смысл путешествия. Столько мучений впустую! С другой стороны, я бы рассказал им, но Фэйми и Инто — всего лишь запуганные дети, разве они станут их убивать? Нет, конечно же нет.

Аргус тоже умел подмечать ложь, поэтому не думал, что ребятам грозит опасность, а вот они с Лури обречены. Усталость усилилась, и захотелось спать. Аргус зачерпнул воды из бочки, понюхал и немного попил, дабы хоть чем-то заполнить желудок. Потом он свернулся калачиком на кровати и зевнул.

«Неужели тёмные фамильяры могут работать на белых волшебников? Какое коварство!» — было последней его мыслью.

Аргус не размыкал глаз до самого вечера, а когда совсем стемнело, к нему снова заявились визитёры. Вот только шли они гораздо тише — как будто крались.

«Неужели это ребята пришли меня выручать? — встрепенулся Аргус, поднявшись. — Наверное, мой умница Лури сбежал сам и освободил их!»

Но его ликование продлилось недолго.

— Он точно тут? — шепнул кто-то, остановившись за перегородкой.

— Да точно, точно! Закройте окно, а то свет снаружи видно будет, и не скрипите ставнями!

— Мне страшно! — пискнула девочка.

— А чего тогда с нами напросилась? — огрызнулся мальчишка.

Их было трое или четверо. Аргус напрягся и прислушался.

— Ой, как же нас накажут, если узнают!

— Да хватит ныть! Хочешь ты посмотреть на настоящего тёмного мага или нет?

— Маленькие негодники, — сказал Аргус, смахнув со лба отросшую чёлку. — Кто разрешал вам тревожить мой сон?

Дети отшатнулись. Кто-то ойкнул, кто-то охнул. Потом самый смелый и, видимо, самый старший, зажёг масляную лампу и приблизился к растительному плетению. Аргус нарочно спрятался подальше, чтобы через щёлочки его невозможно было разглядеть.

— Видишь его? Видишь? — едва дыша, спросила девочка. — Он правда маленький? Он страшный?

— Да тихо ты! Не видно ничего.

Аргус заметил, что одна из прорех чуть-чуть расширилась, стебли отошли в сторону, и появилось смуглое лицо паренька лет четырнадцати с русыми волосами до плеч.

— Ха-ха! Видали? — сказал он, оборачиваясь к младшим. — Он тут!

— Я вам не диковинная зверушка! — огрызнулся Аргус, скрестив руки на груди. — Кыш отсюда, молодняк! А не то я начну вопить, и сюда прибегут старшие.

— Пойдёмте отсюда. Нас точно убьют, если узнают, что мы пришли в деревянную тюрьму с огнём, — заметил кудрявый мальчик лет девяти в очках.

Он тоже сделал брешь и посмотрел на пленника. Аргус уже готов был закричать, но тут кудрявого оттолкнула девочка, похожая на него как две капли воды с той лишь разницей, что на ней не было очков, а волнистые волосы, заплетённые в две тугие косички, торчали в разные стороны. Но привлекло Аргуса не это, а кусок пирога, который она держала в руке.

— Еда! Угости меня!

Девочка перестала жевать и испуганно отошла.

— Ну угости! — повторил Аргус. — А я расскажу историю, которую ты в жизни не слышала! Это страшный рассказ про древнее божество! Оно называется Ахидна и состоит из человеческих душ, покинутых и обманутых. Каждый раз оно выбирает жертву и вселяется в её тело, а потом блуждает по миру и убивает людей, мстя им за боль! Но вот однажды Ахидна вселилась в молодую женщину, которая сильно любила своего суженного, и тогда…

— Она стала доброй? — спросила девочка.

— Она убила его? — предположил её брат, снова заглянувший в прореху.

— Да ты всё врёшь, — отмахнулся длинноволосый паренёк.

— Таких историй вам не расскажут, и вы не найдёте их ни в одной книжке! Я отыскал её в легендах древнего мира в моей старой библиотеке, которой уже много сотен лет, а там хранятся только правдивые рассказы.

— Ладно, Кайя, дай сюда пирог, я ему кину.

Аргус схватил прилетевший кусок, неторопливо подошёл к бочке и зачерпнул воды, потом уселся ближе к детям, откусил первый кусок и зажмурился от удовольствия. Пирог был вишнёвый, липкий от патоки и необычайно вкусный.

— Так вот. Ахидна не смогла побороть любовь, но она — вечное божество, а люди смертны. И тогда, чтобы не потерять суженного, она наложила на него страшное заклятие, от которого он стал бессмертным.

— Но разве это плохое заклятие? — фыркнул паренёк. — Я бы тоже хотел стать бессмертным.

— Ты не дослушал. Ахидна, к тому же, была страшно ревнива. И она прокляла суженного во второй раз. Все, кого он любил, и все, кто был ему дорог, умирали. Стоило только ему с кем-то подружиться, как он тут же он терял этого человека. В конце концов, несчастный остался совсем один — бессмертный, одинокий и бесконечно ненавидящий Ахидну. Он начал преследовать и убивать каждое её воплощение.

— Разве можно убить божество? — глаза девочки округлились.

— Да, — заговорщицким шёпотом сообщил Аргус и прожевал ещё кусок. — Из-за того, что Ахидна любила его, он имел над ней власть. И любой, кого вы любите, имеет над вами власть. Если он плачет — вам плохо, если радуется — вы счастливы, но это не важно. Так вот, много лет Алтемор, а так звали этого юношу, находил по всему миру и убивал Ахидну, а её прах сжигал в Среднем мире.

— А это где?

— Ах, как же быть, — Аргус печально вздохнул, ссыпал крошки в рот и прожевал. — Кусочек был такой маленький, и он закончился. Наверное, я не смогу вам рассказать.

— У меня есть яблоко! — важно сообщил мальчик в очках и вкатил его внутрь.

Аргус неторопливо вымыл фрукт в ковшике и слил воду в клозет, а после продолжил историю.

— Средний мир — это место, где живут духи. Раз уж Алтемор стал бессмертным, то мог входить в Средний мир, чтобы поговорить с ними.

— Зачем же с ними говорить? — испугалась Кайя.

— Одиночество — вот что самое страшное в мире, девочка. Когда тебе не с кем поговорить, ты даже пенёк сочтёшь своим другом. Однажды Алтемор решил развести в Среднем мире костёр, отломал сухие ветки от одного дерева и запалил их. А это было великое дерево Таарма — дерево разрушения. Обитавший рядом мелкий дух едва не сгорел, и тогда Алтемор понял — даже духи не бессмертны! Он наделал жгучего порошка из веток Таармы и стал охотиться за Ахидной, убивать её человеческое тело и сжигать само божество в Среднем мире.

— Какой он ужасный! — воскликнула девочка. — Скольких же он убил людей?

— Вот так же сказал один юноша, когда Алтемор убил его сестру, которой завладела Ахидна. Юноша выследил убийцу и умудрился пройти за ним в Средний мир. Да только люди не могут посещать его просто так, и брат той девушки не заметил, что тело его осталось на опушке леса, куда зашёл Алтемор.

Аргус замолчал. Все сидели, затаив дыхание, но яблоко закончилось, а рассказчик ужасно устал.

— Приходите завтра, — сказал он. — И с едой. А теперь идите к себе, пока вас не наказали.

— Правда, пошлите, — спохватился паренёк. — Кайя, гаси фонарь, а ты окно открой.

— И как они сюда пробрались? — пробормотал Аргус себе под нос. — Неужели тут совсем нет стражи?

Он подошёл к прорехам, но юные волшебники, прежде чем уйти, заживили их.

На следующее утро, едва рассвело, пришли старшие и принесли с собой что-то безумно вкусное, судя по запаху.

«Наверное, жаркое», — мечтательно подумал Аргус и сглотнул.

Но за еду с него снова потребовали ответы, поэтому от завтрака пришлось отказаться. Надежда была только на любопытство ребят, но настала ночь, а никто не приходил.

— Как бы мне самому не начать разговаривать с клозетом, — проворчал Аргус. — Ах, Лури-Лури, что же они с тобой делают?..

И тут Аргус услышал тихие шаги, а потом чуть скрипнули ставни, и в темноте стала видна здоровенная светящаяся бабочка с кружевными крыльями.

— Это что за чудо природы?

— Это мой фамильяр! — гордо сообщила Кайя. — Её зовут Флумия, но я называю её просто Флу. Когда она вырастет, я смогу на ней летать.

— А где твои друзья?

— Я тут одна, — сконфуженно призналась девочка. — Ты расскажешь мне конец истории?

— За еду, — напомнил Аргус.

— Только крошки не оставляй!

— Уж не оставлю, не сомневайся.

— И платочек верни!

С этими словами Кайя чуть-чуть раздвинула стебли и протолкнула внутрь еду, завёрнутую в тряпицу. Аргус торопливо высвободил ломоть хлеба с тонким кусочком сала и пару сырных огрызков, которые тут же отправил в рот.

— С ужина утащила?

— Ага. Давай, рассказывай. А то сегодня тут обход делать будут, я могу не успеть.

— А как ты вообще сюда пробираешь?

— Не скажу, — буркнула девочка.

— Ладно, тогда слушай.

Когда Ромс, а так звали брата девушки, начал гневно кричать на убийцу, всё тело Алтемора покрылось порезами, но он не подал вида. Слова юноши ранили его, и это тоже было проклятье, наложенное Ахидной. Потом Ромс стать терять силы и упал, не в силах удержаться на ногах, ведь не положено простым людям заходить в мир духов.

Раньше Алтемор никогда не встречал себе подобных, поэтому ему стало жаль Ромса, но юноша ослаб и мог умереть в любую минуту, а его тело могло лежать где угодно. И тогда Алтемор попросил помощи у духа и пообещал ему часть себя в обмен на услугу. Листрий, так звали духа, показал ему дорогу, а потом впился в руку Алтемора выбравшимися из-под земли острыми корнями и стал пробираться к его сердцу, желая выпить всю силу до дна.

Кайя затаила дыхание и перестала жевать яблоко. Тут Аргус заметил, что давно уже доел и забыл потребовать добавки. Личико у девочки было перепуганное, но она без лишних слов сунула ему рассыпчатое пирожное и грушу. Аргус продолжил вещать.

— Алтемор не позволил Листрию выпить из себя всю силу. Он вернул юношу в его тело, а потом рассказал ему об Ахидне и о том, что его сестра уже давно не человек. И ещё он рассказал Ромсу о проклятии, которое висело над ним, чтобы юноша впредь следил за своими словами. Сказав всё это, Алтемор покинул его и отправился к дереву Таарма, чтобы запечатать в его дупле прах Ахидны. Только там божество на время успокаивалось, и ему приходилось долго копить силы, прежде чем возродиться.

Кайя втолкнула внутрь недоеденное яблоко, чтобы Аргус не останавливался. Но он уже увлёкся, и история стала обрастать голосами, цветами и образами.

— Алтемор шёл целый день. Под ногами стелился туман. Поля мерцали от белого пуха колючки и серебрились гребнями отцветшего ковыля. Дорога уходила вниз, верхушки темневшего впереди леса вставали вровень с холмом, на который поднялся Алтемор. Вдалеке темнели горы с полукруглыми вершинами, сглаженными ладонью времени. Где-то там стояло дерево Таарма, одинокое и древнее, как сам Алтемор. Его корни наполовину выступали из земли, а посреди ствола зияла расщелина, куда Алтемор каждый раз высыпал прах Ахидны.

— Куда ты идёшь? — заскрипели под ногами камни.

— Что ты прячешь? — спрашивали, цепляясь за полы плаща, любопытные кусты.

Аргус размахивал руками, изображая ожившие ветки, ухал совой и шипел, как змея.

— Дерево Таарма со стволом цвета глины и листвой, похожей на серебряные монеты, приветствовало Алтемора молчанием, но едва он достал из-за пазухи и развязал мешочек с прахом, как бешеный ветер вырвал его из рук.

— Листрий не забыл человека! — захохотал гром. — Человек не получит кору мёртвого дерева, человек больше не сможет пугать низших жгучим порошком. Убирайся, человек! Теперь моё имя Таарма!

Огромное дерево вздохнуло, корни начали оплетать лодыжки Алтемора, затягивая под землю…

— И он умер? — выдохнула Кайя.

— Нет, он не умер, — Аргус сделал большой глоток воды и со стуком поставил кружку на пол рядом с собой. — Но это был последний раз, когда он сжёг Ахидну. Позже он снова встретил Ромса, и тогда юноша, познавший силу своих слов, сказал:

— Ты же убиваешь всех, кого любишь, так почему не убьёшь так же Ахидну? Не потому ли она наслала на тебя это проклятье? Не потому ли, что любит тебя до сих пор и хочет заставить полюбить себя?

Алтемор ненавидел Ахидну и не мог полюбить её, но в тот день он кое-что понял. И когда через двадцать лет божество снова возродилось, он не стал его сжигать.

— А что же он сделал? Он так всё и оставил? — Кайя подпёрла щёки ладонями.

— Нет. Как только Ахидна поняла, что он больше не охотится за ней, то сама пришла к Алтемору. Он как раз сидел в своей избушке в Среднем мире, когда за рассохшимся дверным полотном послышалась песня. Алтемор прислушался. Где-то там голосом его возлюбленной пела Ахидна. Он толкнул дверь и вышел ей навстречу. В мире духов божество выглядело не как человек. Почти бесплотная, переливающаяся сотнями томящихся внутри душ Ахидна пела, и её песня, разносившаяся по лесу, была печальней воя осеннего ветра. Белые волосы обрамляли лицо пушистым ореолом. Тонкие руки были протянуты навстречу Алтемору.

Светила луна. Тёмный небосвод расчертил след падающей звёзды. Алтемор шагнул к ней, но Ахидна не убегала. Она всегда ждала смерть, улыбаясь. Наверное, ей нравилось умирать от руки возлюбленного, потому что именно тогда, в мгновение, когда Алтемор лишал жизни её тело, а потом носил на груди прах, он позволял ей быть рядом.

— Стой, — шептал колючий терновник.

— Не ходи к ней, — отговаривали низко склонённые ветви берёзы.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Алтемор, остановившись напротив Ахидны, когда до неё оставался десяток шагов. — Я не могу полюбить тебя, так чего ты хочешь?

Ахидна молчала, глядя на него полными тоски прозрачными глазами, в которых нет-нет и вспыхивали разноцветные искры.

— Вот он я, — сказал Алтемор, разведя руками — Всё, что я могу тебе дать, перед тобой. Выпей меня или дай умереть. Сделай, что хочешь.

Ахидна не подошла, но подплыла к нему, протягивая белёсые руки. Алтемор не отступил, и через миг Ахидна опустила бесплотную голову ему на грудь и замерла, как замирает снежинка, коснувшаяся губ. Один выдох — и она растает.

— Ты всё-таки любишь меня, — сказал Алтемор.

— Люблю, — сказала Ахидна, и в этом слове была вся горечь мира.

Юноша поднял глаза к небу. Сколько звёзд, и всего одна луна. Сколько несчастных душ, и только один Алтемор. И он вдруг понял, чего хочет Ахидна. Она желала жертвы, искупающей грехи и боль, за которые божество мстило людям.

— Раз так, — сказал Алтемор, — я дам тебе то, чего ты так желаешь, а ты дай в обмен своё прощение миру.

Ахидна подняла на него полные звёзд глаза и улыбнулась. Жизнь стала покидать юношу. Одна за другой из Ахидны высвобождались цветные души и, напитавшись силой, поднимались ввысь, спокойные и свободные. Одна. Две. Десять. Алтемор потерял счёт. Древнее божество рассеялось, и умирая, он видел, как последняя искра поднялась к небу.

— Глупый человек! — шипел Листрий, скользнувший змеёй между травы. — Никто не узнает о тебе! Никто не вспомнит! Духи посмеются над тобой! Глупый человек отдал силу и умрёт!

— То, что осталось, возьми себе, — сказал Алтемор, закрывая глаза.

К бездыханному телу потянулись ползучие ветки. Они оплели Алтемора и бережно подняли над землёй. Кора клёна расступилась, и могучий ствол вобрал в себя останки глупого человека.

— Он всё-таки умер? — смахивая слёзы, спросила Кайя.

— Такова цена прощению, — пожал плечами Аргус. — Это даже хорошо, что он умер. Он встретил тех, кого потерял, и снова обрёл семью. Легко ли всё время быть одному? Вот я жил в замке почти один. У меня был только дворецкий — ужасный зануда. Но он стал привидением, и даже не мог испечь пирог на мои именины! А когда я отправился в путешествие, чтобы спасти замок, у меня был только Лури. Потом появились друзья и пропали, а теперь и Лури нету. Что же с ним сделают?..

Внизу послышался топот. Девочка испуганно подскочила. Наверх поднимались белые волшебники. Они были уже совсем близко, когда Кайя погасила бабочку, распахнула ставни и, не зная, куда бежать, протиснулась в камеру пленника. Когда она поняла, что натворила, то едва не закричала.

— Полезай под кровать, — шепнул Аргус. — А то они тебя увидят. Полезай, говорю!

Она не посмела ослушаться. Мальчик улёгся и сделал вид, что спит. Кто-то раздвинул плетение, посветил внутрь фонарём и ушёл.

— Вылезай, — скомандовал Аргус, когда снова стало тихо.

— Я тебя боюсь! — всхлипнула девочка под кроватью.

— А разве я страшный?

— Страшный!

— У меня есть шрамы или я громко кричу?

— Нет… Ты даже немножко красивый, но страшный всё равно.

— Вылезай и беги домой.

— А давай, ты меня не убьёшь, а я тебе скажу, что сделают с твоим лисом?

— Я и так не собирался тебя убивать, но давай, — согласился Аргус.

Девочка осторожно вылезла из-под кровати и, пятясь, приблизилась к решётке. Стебли оплели её и вытянули наружу, как клён, вобравший в себя Алтемора. Аргус сидел неподвижно, раздумывая, не получают ли белые волшебники способность управлять растениями от духов. Но ведь Листрий совсем не светлое существо, возможна ли связь между ними?

— Так что с ним сделают? — встрепенулся он, осознав, что упустил шанс сбежать.

— Завтра утром привезут белых фамильяров, чтобы его растерзать.

— Откуда привезут?

— Из города.

— А мы не в городе?

— Нет. Мы на границе с большими болотами.

— А ты не знаешь, как там мои друзья? Мальчик и девочка примерно моего возраста.

— А они в другой тюрьме, в городской.

— Почему не в этой?

— Так эта магическая. Специально для тёмных магов. Она старая и сделана в дереве, чтобы выпивать из тебя силу. Старшие говорят, такие тюрьмы уже триста лет не использовали, они почти везде разрушились или сгнили, только вот на границе с болотами и остались.

— Так я на границе, а они в городе?

— Ага, они в столице. Ой, что-то я много тебе наболтала! Не говори никому про меня, ладно? А я тебе ещё еды принесу.

— Не скажу, — мрачно кивнул Аргус. — А ты не знаешь, где мой лис?

— Он тоже в тюрьме на границе. В такой же, как твоя. Ну, я пойду, — торопливо сказала Кайя. — Спасибо тебе за историю… и за то, что не убил.

— Доброй ночи, — грустно кивнул Аргус.