Возле дома на Кенсингтон-стрит, возведенном в фешенебельном районе, остановился экипаж. Уже стемнело, и леди Мальвина, всматриваясь через щель между тяжелыми гардинами, никак не могла разглядеть, кто подъехал. Не иначе как Блейн. В самом деле Блейн? Леди Мальвина медленно кивнула головой, на лице появилось лукавое и довольное выражение. Как он великолепен: высокий, красивый, немного бесшабашный. Словом, тип мужчины, который она всегда втайне обожала. И как он непохож на одностороннего, до отвращения благовоспитанного Амброса.

Ей никогда не забыть тот потрясающий момент, когда Полли доложила, что ее давно пропавший сын Блейн находится в гостиной и жаждет увидеться с нею. В сильнейшем волнении пожилая леди поспешила вниз. Ведь до сих пор леди Мальвина упорно не желала никому — даже напыщенному старому Джорджу Третьюи, адвокату покойного мужа, — признаться в том, что уже постарела и почти совершенно забыла, как ее беспутный дорогой сыночек выглядел двадцать лет тому назад, и слабо представляла, как он мог выглядеть теперь.

Леди Мальвина была в таком возбуждении от неожиданного появления сына, что вряд ли нашла бы в себе силы отвергнуть его, даже если бы он оказался чернокожим! Но стоило ей только взглянуть на стоявших в комнате людей, и все стало ясно.

Старуха увидела мальчика.

Безмозглая служанка Полли в спешке не сообщила, что помимо мужчины, который якобы является ее сыном, внизу находятся также его жена и ребенок.

Леди Мальвина лишь бегло посмотрела на смуглую, стройную молодую женщину в слишком легком дорожном плаще и довольно поношенной шляпке, мельком взглянула на стоявшего рядом с ней высокого мужчину. Зато она не спускала глаз с маленького мальчика, черноволосого, бледного и притихшего, который судорожно сжимал руку своей матери и смотрел на леди Мальвину усталыми глазами. Перед ней был снова ее ребенок. Никаких сомнений. Словно по волшебству время побежало вспять, и она вновь сделалась молодой и беспечной, как прежде, и матерью капризного, резвого, трудного, но очаровательного мальчика.

— О моя прелесть! Иди ко мне! — воскликнула леди Мальвина, протягивая руки.

Ребенок в испуге отшатнулся. Старуха не представляла себе, какое впечатление производила, скатившись по лестнице в своем широком темно-лиловом халате и кружевном чепце, косо сидящем на замысловатой башне из жестких седых волос. Ее выпуклые бледно-голубые глаза, тонкий высокомерный нос и широкий рот, который, растянутый в радушной улыбке, казалось, был битком набит крупными пожелтевшими зубами, не подействовали успокаивающе на нервного ребенка.

— Его зовут Тайтус, — проговорил высокий мужчина. — Разве вам нечего сказать мне, мама?

— Тайтус! — воскликнула леди Мальвина радостно. — Вы назвали его в честь дедушки?

Мальчик коротко, с недовольным видом взглянул на свою мать и как будто собрался что-то сказать, но молодая женщина быстро притянула его к себе, и он спрятал лицо в складках ее юбки.

— Так решил его назвать мой муж, мадам, — ответила она с напускной важностью. — Мне, признаюсь, это имя показалось несколько необычным для нашего ребенка. Но муж беспрестанно расхваливал все английское.

— Мама, — вмешался высокий темноволосый мужчина, — это моя жена Амалия. Или мне следовало сказать… — он на мгновение замолчал, будто прощупывая общую атмосферу, а потом закончил: — новая леди Маллоу.

Выражение торжества тенью скользнуло по лицу молодой женщины. Затем она скромно опустила глаза и робко присела в реверансе.

Леди Мальвина тут же решила, что Амалия ей не нравится. Хитрая, амбициозная женщина. Какого она происхождения? Где Блейн подцепил ее?

В самом деле Блейн?

Наконец, совершенно ошеломленная, она внимательно посмотрела на высокого мужчину.

Блестящие черные глаза, изумительные черные брови, такой же высокомерный, как и у нее самой, нос, какое-то загадочное и как будто немного насмешливое выражение лица, смуглая кожа, овеянная морскими ветрами и опаленная тропическим солнцем, худощавое сильное тело, полное какой-то ленивой фации.

Неужели это тот самый вспыльчивый подросток, который, основательно повздорив со своим отцом, убежал из дому и о котором с тех пор ничего не было слышно?

Леди Мальвина была слишком сбита с толку, чтобы что-то решать или думать о каком-то решении. Она твердо знала лишь одно: ей срочно нужен Блейн Маллоу дома. Это был вопрос чрезвычайной важности.

Все давно говорили, что Блейн почти наверняка мертв. Его отец утверждал это с угрюмым раздражением вплоть до самой своей смерти. Слов нет, Блейн легко приходил в ярость и уже в детском возрасте был импульсивен и безрассуден. Однако никакой взрослый человек в своем уме не отвернется от такого наследства, как усадьба Маллоу. Если бы он был жив, то вернулся бы домой еще десять, пятнадцать лет назад и помирился бы с отцом.

Уже прошел год, как умер отец и были предприняты шаги, имевшие целью в соответствии с законом объявить Блейна также умершим. И все для того, чтобы этот чересчур правильный, холодный, честолюбивый человек по имени Амброс Маллоу, который не опозорит, но и не прославит фамилию, мог унаследовать титул и усадьбу.

Леди Мальвина в силу разнообразных причин упорно отказывалась верить в подобную возможность.

И вот теперь' — будто в ответ на ее молитвы — перед ней стоял красивый чернобровый незнакомец.

Он появился как нельзя кстати, и леди Мальвина без колебаний признала его.

— Блейн! — вскричала она. — Дорогой мой мальчик! Добро пожаловать домой!

Позднее, конечно, были бесконечные вопросы» поскольку попечители наследства — надутый и невыносимо бестолковый Джордж Третьюи и Мартин Лонг — потребовали доказательства, что этот словно свалившийся с неба человек — действительно Блейн Маллоу. Торжественно предъявленного небольшого шрама пониже левого уха, полученного в результате падения с лошади, оказалось недостаточно. Подобная отметка, заявили они сурово, может быть у кого угодно. Настораживали необъяснимые провалы в памяти претендента на наследство. Он забыл весьма важные вещи и помнил всякие пустяки.

Несколько докторов, собравшихся на консилиум, признали, что падение с лошади сопровождалось контузией средней тяжести, а это могло при определенных условиях послужить причиной потери памяти. Но то была какая-то чудная амнезия, перемежавшаяся вспышками отчетливых воспоминаний. Он смог, например, по предъявленному ему плану усадьбы подробно описать все помещения главного здания, вплоть до самого чердака, но позднее на суде не вспомнил эпизод с пребыванием взаперти в комнате, где якобы обитали призраки — ужасное испытание для любого ребенка. Он назвал своих школьных учителей и нескольких соучеников, рассказал о поездке на море и о некоторых ее участниках, уверенно узнал старую служанку. Однако эта почтенная дама была уже так стара, что сама страдала от потери памяти, и ее показания не имели никакой ценности.

По мнению попечителей, наследство было слишком большим, чтобы принимать скоропалительное решение. Они полагали, что следовало передать дело в суд для рассмотрения в законном порядке, послать опытных специалистов в Вест-Индию — оттуда главным образом исходило требование на наследование — с целью обнаружения там необходимых доказательств. Чтобы закрепить право наследования за Тайтусом, нужно было получить подтверждение брака с Амалией.

На все это требовалась уйма времени, и леди Мальвина буквально выхолила из себя от нетерпения. Почему, спрашивала она, им нельзя вселиться уже сейчас в усадьбу Маллоу и жить в нормальных условиях? Ведь с ней сын и внук. Ее слов должно быть достаточно. Кроме того, налицо неопровержимое доказательство — необычайное сходство мальчика с портретом Блейна в том же возрасте.

Нет, больших сомнений в окончательном исходе судебного разбирательства не было, тем более что истец держался прямо-таки с дерзкой самоуверенностью. Как выяснилось, бракосочетание с Амалией состоялось в скромной церкви Тринидада. Обряд совершил почтенный англиканский миссионер. Этот факт подтвердился соответствующими документами. Амалия была дочерью капитана дальнего плавания и молодой испанской женщины с острова Тенерифе. Конечно, леди Мальвина желала бы своему сыну другую жену, но и Амалия была довольно привлекательна и старалась — по крайней мере пока — усвоить манеры добропорядочной английской домохозяйки и снискать расположение свекрови. И, разумеется, ее наивысшим достижением считалось то, что она произвела на свет следующего наследника усадьбы Маллоу — этого Мальчика, как две капли воды похожего на своего отца и носящего имя дедушки. Это обстоятельство делало право истца на наследство неоспоримым.

И вот, вглядываясь через щелку между гардинами в ночную темноту, леди Мальвина распознала высокую фигуру мужчины, которого она несколько последних месяцев называла своим сыном. От волнения у нее сильно забилось сердце, и она, с трудом переводя дыхание, поспешила позвонить прислуге. Появившейся Полли она торопливо приказала:

— Передай лорду Маллоу, что я хочу его видеть.

Затем уселась на кушетку в жарко натопленной гостиной и стала ждать.

Прошло совсем немного времени, дверь распахнулась, и молодой человек вошел в комнату.

— Ну что ж, мама, благодаря вам мы выиграли.

Он остановился возле камина, высокий, очень уверенный в себе и торжествующий. Если он не ее сын, мелькнуло у нее в голове, то ей очень бы хотелось иметь такого сына. В сравнении с ним все его сверстники выглядели вялыми и худосочными.

Леди Мальвина тоже чувствовала себя прекрасно. Ведь это была и ее победа. Теперь она могла вернуться в усадьбу Маллоу и в первый же подходящий момент попросить сына уплатить ее долги.

— Блейн, дорогой мой, я так счастлива. Не то чтобы я хоть на минуту усомнилась. Правда должна была восторжествовать.

— Ее можно вывернуть наизнанку. Мой кузен Амброс с радостью бы это сделал.

— Еще бы, с его изворотливым умом адвоката! Ты понимаешь, дорогой, что я чуть было не лишилась своего дома?

— Да, мы все прекрасно понимаем, чего вы чуть было не лишились, мама.

Насмешливый и значительный тон его низкого голоса заставил леди Мальвину высокомерно вздернуть голову.

— И ты тоже, сынок, мог потерять.

Закинув голову, Блейн захохотал, весело, от всей души. Она тоже засмеялась, сперва нехотя, так как не совсем доверяла ему, а потом, когда до нее в полной мере дошла комичность ситуации, ее хриплый голос уже перекрыл его бас.

— Над чем мы смеемся? — спросила она наконец.

— Над тем, что все наши разногласия улажены. Вы забыли, каким непослушным ребенком я был, и искренне рады видеть меня опять дома.

Леди Мальвина, сделавшись серьезной, молча кивнула, а затем спросила:

— Ты уже сообщил своей жене?

— Нет еще.

— Но ты должен поскорее успокоить ее. Она, вероятно, тревожится сильнее меня. Пригласи ее сюда, наверх. Мы отпразднуем. Вели Томкинсу поставить на лед шампанское. Мы можем угостить и Тайтуса; немного ему не повредит.

— Нисколько не повредит. Он разделит с нами радость. Ведь он тоже наследник.

— Да, — проговорила леди Мальвина с удовлетворением. — Наследник.

— Вы не допустите, чтобы еще и он убежал из дома, не так ли, мама?

— Постараюсь в меру своих сил. Хотя странствия пошли тебе, кажется, на пользу.

Склонив голову набок, она окинула сына внимательным взглядом. В черном сюртуке и в галстуке в полоску он выглядел просто потрясающе. Его внешний вид как бы исподволь наводил на мысль, что одежда, конечно, имеет важное значение, но куда важнее фигура, которую она облегает. Из-за него, вероятно, теряла голову не одна женщина. Интересно, теряла ли голову его жена? Определить, что происходило в душе этого замкнутого создания, было невозможно. Жаль, что она не была просто милой англичанкой, с которой можно непринужденно поболтать и проникнуться взаимной симпатией.

— А ты помнишь Марию? — внезапно спросила леди Мальвина без всякой задней мысли.

— Марию?

— Дочь мясника. С золотыми кудряшками. Леди Мальвина видела, что он не помнил.

Глаза сделались совершенно пустыми.

— Хотя тебе исполнилось лишь четырнадцать лет, ты уже хотел жениться на ней, — проговорила она медленно. — Ты уверял, что очень ее любишь.

— Мама, если бы я помнил всех девушек, которых якобы любил…

Леди Мальвина упрямо затрясла головой.

— Первую любовь обычно не забывают всю жизнь. Но это было, разумеется, до твоего падения с лошади.

— Тогда не стоит думать о Марии, тем более что Амалия с нетерпением ждет меня.

— Ты прав. Поди и приведи ее, а также Тайтуса. Мне хочется увидеть внука.

Блейн повернулся и пошел к выходу, но, прежде чем он достиг двери, леди Мальвина окликнула его.

Комната, в которой оба находились, была богато обставлена и оборудована в соответствии с требованиями ее покойного мужа. Мрамор для камина доставили из Италии, потолок украсили причудливой резьбой и позолотой, для деревянных деталей использовали красное дерево высшего качества. Словом, много денег, времени и самой нежной заботы было вложено в этот дом. И леди Мальвина невольно подумала, что было бы неприятно, если бы он достался самозванцу.

— В чем дело, мама? Вы хотели меня о чем-то спросить?

— Скажи мне, — произнесла она хрипло и с тревогой в голосе, — ты действительно мой сын?

Приблизившись, он встал перед ней на колени, и огонек газовой лампы полностью осветил его черты. Леди Мальвина могла близко рассмотреть незнакомое худое загорелое лицо, прекрасный лоб и крупный нос с горбинкой, очень похожий на ее собственный.

У маленького Блейна, помнила она, глаза были темные. Но была ли им свойственна столь жгучая, блестящая чернота? Могли ли еще не сформировавшиеся черты того шестнадцатилетнего юноши послужить основой этому худощавому прекрасному лицу? Цвет волос и глаз, шрам под левым Ухом, высокомерный вид — это все. Какой-то абсурд: женщина родит в великих муках, а потом сомневается, ее ли это ребенок?

Но если это не Блейн, то кто он? И какова его цель?

Внезапно ее охватил страх. Она увидела не замеченные ранее жесткость в складках его рта и Угрюмо-злое выражение глаз. Чтобы как-то скрыть свою неуместную нервозность, леди Мальвина отрывисто проговорила:

— Закажи шампанское. Оно нам понадобится. Нужно повеселиться, отпраздновать. Приведи Амалию и Тайтуса. Мальчик должен присутствовать, даже если он уже в кроватке. Его хочет видеть бабушка.

Человек медленно поднялся с колен и, нагнувшись, прижался губами к горячему, покрытом мелкими морщинами лбу леди Мальвины.

— Благодарю вас, мама, — сказал он мягко и вышел.