Они отъехали, наверное, миль на двадцать от Рима, когда мотор взятого напрокат "рено" застучал и заглох. Джонни вырулил на обочину, со вздохом открыл капот и, чиркая спичками, принялся копаться в двигателе. Через пару минут он сконфуженно признался, что ни черта не смыслит в автомобилях, а потому, похоже, застряли они надолго.

Ситуация была настолько банальной, что не вызвала у Кейт ни удивления, ни беспокойства.

Она выбралась из машины, ежась от холодного ветра, шелестевшего верхушками оливковых деревьев, и спокойно спросила:

— Что дальше?

— Мне очень жаль. Черт бы побрал эту колымагу! В следующий раз буду осмотрительнее. Боюсь, что единственный выход — это отправиться пешком до ближайшего дома или деревни. К сожалению, автомобили здесь довольно редки. До дома Торлини еще добрых пять миль. Но я почти уверен, что неподалеку имеется небольшой albergo. Оттуда мы сможем позвонить. Или вы предпочитаете подождать в машине?

Кейт взглянула на безлюдные поля. Яркая итальянская луна освещала пологие склоны холмов, поросшие оливковыми деревьями, и пыльную белую дорогу, уходящую куда-то во тьму. Стояла абсолютная тишина, если не считать заунывного шуршания ветра. Глядя на этот мрачный пейзаж, Кейт вспомнила лунный ландшафт, фотографию которого видела в каком-то журнале.

— Я ни в коем случае не останусь в машине, — резко ответила она. — Вы могли бы предупредить меня о возможности подобного происшествия, тогда бы я надела более подходящую обувь.

— Уж не думаете ли вы, что я это все подстроил?!

Негодование, прозвучавшее в голосе Джонни, было столь искренним, что Кейт стало стыдно за свою резкость. Она взглянула на его потерянное лицо и постаралась исправить оплошность.

— Нет, я так не думаю. Глупо здесь торчать. А вы уверены, что нам удастся найти albergo?

— Если не удастся, что ж, доберемся до дома Торлини, сбив в кровь ноги. Черт, ну и невезение! Что ж, делать нечего. Давайте я возьму вас под руку. Вот так. Вперед? Хорошо еще, что вы такая рассудительная, другая девушка на вашем месте непременно начала бы сходить с ума.

— Я тоже схожу, — устало сказала Кейт. — Но какой смысл это показывать?

— Никакого. Простите. Вы в полном порядке.

Джонни шагал чуть покачивающейся походкой, неожиданно стремительной для его несколько оплывшей фигуры. Кейт полностью сосредоточилась на том, чтобы не отстать, на время выкинув из головы все прочие мысли. Она больше не ломала голову ни над странным поведением Джанетты, ни над загадочным телефонным звонком. Если Люсиан и в самом деле жив, остался ли он таким, каким был, не наложили грязные воды Тибра свою печать на тонкие черты его печально-угрюмого лица? Сейчас Кейт не думала об этом. В голове у нее царила пустота. Все призраки отступили, и перед глазами маячила лишь неровная пыльная дорога. Кейт неловко шагала в своих туфлях на высоких каблуках, изо всех сил стараясь поспеть за Джонни. Застрять среди Альбанских холмов в двадцати милях от Рима. Что может быть нелепее? Хорошо еще, что рядом неунывающий Джонни Ламберт. Уильям на его месте непременно начал бы рвать и метать, и ей пришлось бы его успокаивать. Кейт невольно улыбнулась. А успокоившись, Уильям разразился бы смехом и поцеловал ее, и на мгновение все встало бы на свои места. Как было бы замечательно оказаться сейчас дома, в своей полуподвальной квартирке! Наблюдать, как Уильям, растянувшись в стареньком кресле, нещадно дымит трубкой, просыпая повсюду пепел и разбрасывая горелые спички, слушать его низкий, слегка ленивый голос… Кейт подумала, что впервые ее столь остро потянуло к нему. А может, в эту самую минуту Уильям тоже думает о ней. Странно… Ей вдруг подумалось, что и Джонни, который, тяжело дыша, размашисто шагал рядом, и Джанетта с ее неумелой ложью, и призрачный, искаженный голос в телефонной трубке — все это ненастоящее. И Франческа тоже ненастоящая. Словно все это сцены из какого-то фильма. А реальность осталась там, в ее лондонской квартирке.

Если бы только она не дала себя уговорить поехать к этим загадочным Торлини. Сидела бы сейчас в отеле и ждала, когда снова позвонит Люсиан или тот, кто выдает себя за Люсиана. В конечном счете это могло бы принести гораздо больше пользы. Но Кейт переполняла жажда действий. Поэтому она оказалась здесь и теперь бессмысленно бредет по пыльной дороге, на неопределенное время отрезанная от телефонов и прочих благ цивилизации.

Они прошли уже мили две, когда за очередным поворотом показались огни, вскоре превратившиеся в два одиноко мерцающих окна и вывеску бензоколонки.

— Я был прав! — торжествующе воскликнул Джонни. — Это albergo. Прекрасно! Полагаю, здесь можно передохнуть и что-нибудь выпить.

— Каким образом? — облегченно спросила Кейт. — Вы разве говорите по-итальянски?

— В достаточной степени, чтобы меня понимали.

Albergo представлял собой убогий домишко. На втором этаже глухо хлопали ставни, под освещенной вывеской "Albergo Garibaldi" клочьями свисала старая краска. Приоткрытая дверь вела в бар, где у стойки расположились два человека с морщинистыми лицами и горящими глазами итальянских крестьян. За стойкой невероятно тучный бармен возился с пивными кружками.

Кейт чувствовала взгляды трех пар внимательных глаз, пока Джонни объяснял, в какое положение они попали. Обитатели albergo словно оценивали ее, решая, достойна ли она того, чтобы ради нее попадать в столь идиотские положения. Судя по всему, они нисколько не сомневались, что поломка машины подстроена.

Но Кейт знала, что это не так. Джонни не меньше, чем ей самой, хотелось продолжить путь. Он совсем выбился из сил, последние полмили Джонни тяжело дышал, то и дело что-то раздраженно бормоча себе под нос. И выпить ему хотелось еще больше, чем ей.

После долгого и довольно оживленного обмена репликами с барменом, Джонни вернулся с двумя кружками пива и сердито плюхнулся за столик рядом с Кейт.

— Здесь нет абсолютно никого, кто хоть немного понимал бы в машинах. Единственное, что мне смогли предложить, — так это чтобы Чезаре, вон тот пьяница, — Джонни ткнул в одного из людей, лениво развалившихся у стойки, — отвез меня в соседнюю деревню, где можно найти механика или на худой конец буксир.

— И сколько времени это займет? — поинтересовалась Кейт.

— Бог его знает. Скорее всего до утра. Скоро полночь, а эти типы не ведают, что значит срочно. Завтра, следующая неделя, следующий год — для них все едино. Кейт, мне кажется, вам лучше отправиться спать.

— Спать?!

— Наш толстый приятель, тот, что стоит за стойкой, по счастливой случайности, еще и владелец этой дыры. Так вот он говорит, что наверху есть четыре чудесные комнаты, и все они пустуют в ожидании постояльцев. Так что если мы захотим, то сможем две из них занять, хотя он и не понимает, зачем нам нужны две комнаты… — В глазах Джонни мелькнул веселый огонек. — С его точки зрения, это очередная причуда ненормальных англичан. Впрочем, не думаю, что я буду в состоянии что-либо соображать к тому времени, когда починю этот чертов автомобиль.

Не было никакого смысла тратить силы и эмоции на проклятия. По иронии судьбы, всякий раз, когда она связывалась с Джонни, происходило что-то не столько трагическое, сколько трагикомическое. Сначала нелепое происшествие в парижском ночном клубе, а вот теперь неприглядный albergo, и три аборигена со смаком обсуждают, зачем им с Джонни понадобилось заказывать две комнаты.

Кейт обреченно пожала плечами:

— Что ж, сидеть всю ночь, не смыкая глаз, я, разумеется, не собираюсь. Лучше займу одну из ваших чудесных комнат. Но если вы вернетесь через разумное время, мы немедленно возвращаемся в Рим.

— Прекрасно, — облегченно вздохнул Джонни. — Должен признать, вы отлично держитесь. Вы ведь не очень сердитесь на меня, Кейт?

— Со всяким бывает. — Кейт механически произнесла требуемый ответ.

Мало-помалу она начинала ненавидеть эту дыру, эти съежившиеся и поблекшие картинки на стенах с неправдоподобно голубыми озерами. Может, комната и в самом деле выглядит получше. Дымка усталости туманила сознание. Кейт с трудом подняла тяжелые веки и какой-то миг пыталась сообразить, кто она такая и почему находится в столь странном месте.

М-да, если она надолго застряла в этом сомнительном albergo, затерявшемся среди Альбанских холмов, то вряд ли удастся в скором времени разыскать Франческу.

Да и была ли Франческа?

На зов бармена из недр albergo вышла заспанная девушка лет семнадцати с круглым живым лицом. Поеживаясь в своей не первой свежести крестьянской блузке, вырез которой был достаточно глубок, чтобы представлять интерес для жадных взглядов подвыпивших посетителей, девушка проводила Кейт в комнату.

Она отперла дверь и горделиво взмахнула рукой, приглашая по достоинству оценить убранство апартаментов. Кейт обреченно обвела взглядом комнату: железная кровать, увенчанная тусклыми, засиженными мухами медными шарами, голый обшарпанный пол. Подоконник и комод покрывал толстый слой пыли. Под потолком одинокий комар распевал свою призрачную песнь, снаружи печально хлопали и скрипели ставни.

Если Джонни и в самом деле подстроил аварию, то особой предусмотрительностью он не отличается. Даже если впоследствии он и намеревался вломиться в эту хлипкую дверь, то интересно, как этот недотепа представлял себе романтическую ночь в подобной комнате?

Ситуация снова оборачивалась фарсом. Но Кейт слишком устала, чтобы по достоинству оценить нелепость происходящего.

Круглолицая девушка церемонно положила на кровать полотенце сомнительной белизны, потом подошла к двери и ткнула пальцем в конец коридора. Кейт поняла, что там находится туалет (на наличие ванной комнаты в подобном заведении надеяться не приходилось). Она поблагодарила девушку, и та вышла, прикрыв за собой дверь.

Оставшись одна, Кейт с отвращением оглядела постель. Она осторожно присела на край кровати, ощутив ее неподатливую твердость. Никакая сила не заставит ее раздеться и залезть под это неопрятное одеяло. В любом случае ночные принадлежности остались в отеле. Но раз обстоятельства вынуждают ее провести здесь ночь, она примостится на самом краешке постели и укроется своим плащом. Надо хоть немного поспать, поскольку прошлую ночь она провела в поезде. В который уже раз за последние две недели Кейт приходится бороться со смертельной усталостью.

В воздухе висел комариный звон. Кейт раздраженно огляделась. Может, закрыть окно? Свежий ветер скрипел ставнями, шелестел в ветвях деревьев, врывался в окно. В комнате становилось прохладно, но уж лучше холод и комары, чем духота. Кейт вздохнула. Ничего не остается, как выключить свет, лечь на кровать и попытаться заснуть.

Кейт отыскала совершенно кошмарный туалет и ополоснула лицо и руки. Судя по всему, на этаже больше никого не было. Четыре или пять дверей, расположенных вдоль коридора, были плотно закрыты, из-за них не доносилось ни звука. Одна из этих комнат предназначается Джонни. Кейт надеялась, что, когда Ламберт заявится, она будет крепко спать.

Девушка выключила лампу. Лунный свет, лившийся в распахнутое настежь окно, смягчал нищенское убранство комнаты, придавая ей вид суровой монашеской кельи. Кейт устроилась на кровати и закрыла глаза. С улицы неслись обычные сельские звуки: тихое блеяние козы, шелест листвы, далекие шаги. Беспрерывно скрипели ставни, а однажды снизу послышалась короткая перебранка: пронзительный женский голос спорил с властным басом мужчины. Последний, видимо, принадлежал толстому хозяину. Потом все стихло. Кейт не слышала, чтобы по деревянной, скрипучей лестнице кто-то поднялся. Наверное, второй этаж предназначен исключительно для постояльцев, и она здесь совершенно одна. Позднее, возможно, заявится Джонни, если, конечно, не решит провести остаток ночи в машине.

Скрип и хлопанье ставней, мягкий шорох кошачьих лап, пронзительное мяуканье, далекое блеяние козы, шелест оливковых деревьев, напомнивший Кейт шуршание шелкового платья. Ее первое бальное платье. Вот только мальчик, с которым она тогда танцевала, не обращал на нее никакого внимания. Это был вылитый Джонни Ламберт в юности, разумный и начисто лишенный какого-либо романтического начала. А Кейт тогда так мечтала о приключении: лунная ночь, идиллическая тишина английских холмов и возлюбленный, с трепетом шепчущий ее имя. Вот Люсиан Крей отлично подошел бы для этой роли, проваливаясь в легкую дрему, подумала она.

Но ей всегда везло на молодых людей того же типа, что и приземленный Джонни. Они говорили лишь о бюджете, лошадях и охоте. А в один прекрасный день появился Уильям. Иронией и обескураживающей честностью он то и дело опускает ее с небес на землю, хотя порой и сам, обычно совершенно неожиданно для нее, возносится в пресловутые небеса.

Несмотря на жесткое ложе, назойливый комариный писк и непривычные сельские звуки, Кейт все-таки заснула. Во всяком случае, когда она очнулась, луна за окном немного переместилась. В коридоре кто-то тихо шебуршился, словно пытаясь открыть дверь.

О боже, только не Джонни! Только не Джонни, автоматически подумала Кейт, впрочем, она ни на мгновение не поверила, что это может быть разумный Джонни Ламберт. Это было бы слишком нелепо.

Она резко привстала, стараясь нащупать выключатель в изголовье кровати. Выключателя там не оказалось. Ну разумеется, он у двери. В "Albergo Garibaldi" прикроватные выключатели вряд ли предусмотрены.

— Кто там? — испуганно спросила Кейт, и дверь приоткрылась. В коридоре было гораздо темнее, чем в комнате, залитой лунным сиянием, и прямоугольник дверного проема отчетливо выделялся в серебристом сумраке.

Ответа не последовало, но дверь тихо затворилась. Кейт различила очертания человеческой фигуры.

Кейт прижала руку ко рту.

— Джонни, это вы?

— Нет, это не Джонни, — раздался тихий, скрипучий голос. — Я пришел выяснить, где вы спрятали бриллианты. Советую не мешкать с ответом.

Человек подходил все ближе и ближе. На какое-то мгновение его лицо оказалось в полосе лунного света, и Кейт почудилось, что она узнает эти раскосые глаза.

Свет! Надо включить свет! Но выключатель находился вне досягаемости, за спиной незваного гостя.

— Прочь отсюда! — прошептала она. — Если вы этого не сделаете, я закричу.

— Где бриллианты? Это все, что мне нужно.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — беззвучно пролепетала Кейт.

Она попыталась соскочить с кровати, но незнакомец прижал ее руки к железной спинке. Она ощутила на щеках его дыхание. Лицо человека, лишенное в темноте каких-либо черт, за исключением слабого зловещего блеска глаз, находилось совсем близко.

— Если не хотите, подобно Крею, закончить свою жизнь на дне Тибра, то говорите, где вы спрятали бриллианты.

— Я не знаю! Я не видела никаких бриллиантов! Я не знаю!

Кейт кричала все громче и громче. Но по мере того как крик нарастал, холодные пальцы все сильнее прижимали запястья девушки к железным прутьям. Кейт не могла пошевелиться.

— Значит, не хотите говорить. Что ж, посмотрим. Пеняйте на себя.

Ее резко швырнули на кровать, незнакомец по-кошачьи быстро пересек комнату, открыл дверь и исчез.

Дверь с отчетливым щелчком захлопнулась. Не было смысла таиться, ее крик наверняка перебудил весь дом. Вот-вот круглолицая девушка или толстый хозяин будут здесь.

Кейт обессиленно лежала на кровати, пытаясь унять отчаянно колотившееся сердце.

Однако, как ни странно, никто не появлялся. В доме вдруг наступила полная тишина. Кейт похолодела. Неужели она здесь совсем одна? Страшный гость растворился во тьме так быстро, словно был не человеком, а призраком из кошмара.

Кейт с усилием встала и добрела до двери, чтобы зажечь свет. Но выключатель не работал. По крайней мере, ничего не произошло. Тщетно она щелкала им то вверх, то вниз — лампа мертво поблескивала в темноте отраженным лунным светом.

Наверное, пробки перегорели, с надеждой подумала Кейт. Не может быть, чтобы свет отключили намеренно, дабы она не смогла разглядеть ночного гостя.

Это уж слишком! Следует немедленно кого-нибудь разыскать. Где же Джонни? Неужели он до сих пор не вернулся? Неужели он не слышал ее крика?

Кейт в ярости нашарила под кроватью туфли и лихорадочно обулась. Потом схватила сумочку и подошла к двери.

Но ручка не поворачивалась. Дверь оказалась заперта. Снаружи.

На какое-то мгновение Кейт поддалась панике.

Ее хотят уморить голодом. Она будет торчать здесь, пока не сообщит о местонахождении каких-то мифических бриллиантов.

По крайней мере, дело начинает проясняться. Итак, человек с раскосыми глазами преследовал ее из-за драгоценностей. Наверное, перепутал с похитительницей или контрабандисткой. Но как он проник в гостиницу и почему его нисколько не взволновали ее крики? И почему заперли дверь?

Кейт с надеждой выглянула в окно. Но до земли было слишком далеко. Нет, так не выбраться, разве что переломав ноги или разбив голову. Сельский пейзаж, освещаемый яркой луной, казался вымершим. Лишь вой ветра да скрип ставней нарушали тишину. Звуки столь же бесполезные, как и ее собственные вопли.

Кейт посмотрела на часы. Половина третьего.

Где же все-таки Джонни? Он уже должен был вернуться. Неужели она спала так крепко, что не слышала, как он пришел? Может, он спит без задних ног в одном из соседних номеров? Но выяснить это невозможно. Ей остается лишь сидеть на краю кровати и думать о том, что через четыре с небольшим часа наступит рассвет и тогда внизу обязательно кто-нибудь появится.

Но предположим, человек с кошачьей походкой и плоским желтоватым лицом вернется…

Кейт казалось, что она не в силах оторвать взгляд от едва различимого в сумраке прямоугольника закрытой двери. Но усталость мало-помалу брала свое, девушка слегка задремала. Очнулась она от какого-то непонятного звука. Кейт резко вскинула голову. Снова раздался легкий щелчок — кто-то осторожно поворачивал в замке ключ.

Дверь отворилась, по полу скользнул луч света, исчезнувший, как только захлопнулась дверь. В темноте у порога стояла человеческая фигура.

— Предупреждаю, что своим криком подниму всех на ноги! — выпалила Кейт, прежде чем, преодолев испуг и вглядевшись в темноту, она поняла, что перед ней женщина.

— Нет-нет, милая Кейт, не стоит, — послышался дружеский голос с легким итальянским акцентом.

Знакомый голос. Где-то она его слышала. Но где?

— Во-первых, здесь нет никого, кто бы мог вас услышать. Я хочу сказать, никого, кто бы обратил внимание на ваши крики.

— Здесь Джонни!

— Ах да. Но он еще не вернулся. За ним приглядывает Чезаре. Я надеюсь, вы не забыли меня?

Пара выразительных глаз, тонкие черты лица, грациозная фигура, без сил поникшая на кушетке, томный голос…

— Розита! — изумленно воскликнула Кейт.

— Собственной персоной. — Женщина пересекла комнату и присела на кровать рядом с Кейт. От нее исходил аромат дорогих духов. Она больше не выглядела потерянной и раздраженной иностранкой, волею судьбы заброшенной в чужую страну. Нет, теперь ее окружала аура уверенной в себе женщины, сознающей свою красоту.

— Как вы здесь очутились? — изумленно спросила Кейт. — Я искала вас. Мне нужно было с вами поговорить о Франческе. Но как вам удалось меня отыскать и где Франческа?

— Представления не имею, — равнодушно протянула Розита. — Она нас мало тревожит. Непоседливое маленькое создание.

— Вы хотите сказать, вам все равно, что с ней сталось?

— Абсолютно. Мне нет до нее никакого дела.

— Никакого дела?! Но это же ваша дочь!

Розита коротко рассмеялась.

— Это вы так думаете.

— Так вы не мать Франчески?! Значит, и это ложь? — Кейт отчаянно вглядывалась в темноту. — Почему здесь нельзя зажечь свет? Что вообще происходит? Почему заперта дверь? Почему сюда украдкой входит какой-то человек и допытывается о каких-то бриллиантах? Я ничего не знаю ни о каких бриллиантах.

— По правде говоря, — заговорила Розита мягким, ленивым голосом, — именно это я и хотела выяснить. Скажите, что вы с ними сделали? Вы, должно быть, сумели припрятать камешки после того. В противном случае вы бы не отпустили девчонку. Хватит разыгрывать из себя невинность. Вы попались и прекрасно об этом знаете. Как только вы скажете, где прячете бриллианты, зажжется свет и отопрется дверь.

Кейт осторожно приподнялась. Она пыталась оценить расстояние от кровати до двери. Но Розита разгадала ее намерения и быстро встала.

— Не стоит, милочка, и пытаться. За дверью вооруженный человек. Все это очень серьезно. Нам нужны эти бриллианты. Они представляют большую ценность.

— Говорю в последний раз, — раздраженно заявила Кейт, — я ничего не знаю о бриллиантах! Если они были у Франчески… — Внезапно она замолчала, так как до нее стал доходить смысл происходящего. Теперь Кейт понимала остроумный замысел. Кукла Пепита. Потрепанная кукла с пустым животом. Пепита сидела на диете из бриллиантов. Кукле было все равно, ограненные они или нет, она просто-напросто питалась драгоценностями. И исторгала их из себя только ради одного человека — маленького ювелира с острым взглядом, мистера Николаса Гранди с Хаттон-гарден.

Теперь все странные происшествия последних дней выстраивались в единую цепь. Теперь Кейт понимала, что это были непрестанные попытки завладеть куклой. И она, Кейт, ни о чем не подозревая, всякий раз срывала планы похитителей.

И тем не менее история обернулась в итоге самым настоящим фарсом, так как на этот раз Пепита была пуста. Наверное, в один прекрасный день Франческа обнаружила тайник в животе у своей куклы и решила, что это самое подходящее место для ее собственных сокровищ.

В дорогу девочка отправилась с ценным грузом, но где-то по пути она избавилась от него. И только Франческа знает, где именно.

Но этот факт нужно всеми правдами и неправдами скрыть от красавицы Розиты, которую, судя по всему, нимало не заботит судьба девочки. Как только эта бессердечная красавица прознает о догадке Кейт, жизнь Франчески окажется под угрозой. Правда, надо еще выяснить местопребывание маленькой Моны Лизы…

Да и кто станет беспокоиться о судьбе девочки-итальянки, об исчезновении которой никто не заявил? Кто станет сообщать о ней в полицию и поднимать тревогу?

— Ну так как? — нетерпеливо спросила Розита. — Если даже Франческа обнаружила бриллианты, вряд ли они ее заинтересовали. Девчонка ничего в них не понимает. Бриллианты у вас. Ведь это вы носились с дурацкой куклой. Так что признавайтесь. Вы и так доставили нам немало беспокойства. Наше терпение небезгранично.

— Голос у меня громкий, — решительно ответила Кейт. — Я буду кричать.

— Кричите сколько душе угодно, — презрительно хмыкнула Розита. — Я ведь уже сказала, вас никто не услышит. Ваш драгоценный Джонни не вернется до утра, если я что-нибудь понимаю в тех напитках, какими его угощали. Ваш приятель не дурак поразвлечься. Детектив из него никудышный.

У Кейт упало сердце. Неужели Розита говорит правду? Ну и пускай! Эта коварная итальянка ничего от нее не добьется.

— Можете поставить своего громилу хоть рядом с моей кроватью. Пусть торчит тут со своим дурацким пистолетом, если ему больше нечем заняться, но вы не заставите меня рассказать о том, о чем я не имею ни малейшего понятия. Да, я нашла внутри куклы тайник, но там не было ничего, кроме старого письма, обращенного к Франческе. И я в отличие от вас не лгу. А теперь убирайтесь из моей комнаты! И можете не бояться, я не убегу. Если вы смогли безнаказанно утопить одного человека в Тибре, то вряд ли вам удастся с той же легкостью проделать это еще раз. Я здесь ради бедной девочки, с которой дурно обращались, и никуда не уйду, пока не выясню, что с ней. Если вы думаете, что испугали меня, то глубоко ошибаетесь.

— Посмотрим, — задумчиво пробормотала Розита, — посмотрим. — Она повернулась и стремительно вышла из комнаты. Ключ в замке повернулся раньше, чем Кейт успела что-либо предпринять.

Ситуация ничуть не изменилась. Помощи ждать неоткуда. Разве что глупый чревоугодник Джонни объявится утром, страдая от похмелья.

И еще этот тип с пистолетом!

Несмотря на отчаянное положение, Кейт снедало любопытство. Интересно, все ли события последних недель получили объяснения? Теперь она понимала, почему за ней неотступно следили, почему случались все эти глупейшие, как ей казалось, происшествия. Судя по всему, эти люди предполагали, что либо она, ничего не подозревая, таскает с собой куклу, нафаршированную тайным и опасным грузом, либо содержимое Пепиты давным-давно перепрятано в безопасное местечко. Кроме того, похоже, они подозревают ее в сговоре с похитителем Франчески.

Теперь Кейт знала: девочку похитил кто-то другой, еще менее щепетильный, чем Розита и ее сообщники. Самое ужасное состояло в том, что если они поверят в ее полную неосведомленность, то примутся, подобно своре ищеек, вынюхивать Франческу.

Поэтому первой отыскать девочку должна она, Кейт.

Девушка нервно прошлась по комнате, ее шаги эхом отдавались от голых стен. Луна заходила, ее лучи приобрели золотистый оттенок, комната постепенно погружалась в темноту. Вскоре мрак сгустился настолько, что нельзя было разглядеть циферблат часов. Скоро рассветет, и тогда вернется Джонни. Почему этот растяпа бросил ее здесь? Он ведь знал, что оставляет ее в весьма сомнительном месте.

Ужасный Чезаре наверняка постарался на славу и приготовил какое-нибудь жуткое пойло. И доверчивый Джонни, ничего не подозревая, влил себе в глотку предложенное угощение. Кейт раздраженно вздохнула. Какой же Джонни глупец!

Должно быть, эти люди располагают мощной организацией, если даже в Париже устроили катавасию в ночном клубе только ради того, чтобы обыскать ее сумочку. Да и в Лондон протянулись щупальца гнусного спрута.

Кейт казалось, что она не спит уже несколько лет. Девушка снова присела на краешек кровати, твердо решив не смыкать глаз. Скоро утро. А при солнечном свете происходящее перестанет казаться столь зловещим.

Но, несмотря на все усилия, Кейт все-таки задремала, склонив голову на железную спинку кровати. В результате она пропустила тот момент, когда дверь отворилась в третий раз. Кейт открыла глаза, и прямо перед собой увидела пухлую фигуру с едва различимым в предрассветном сумраке ореолом седых волос.

— Кейт, дорогая, хотите шоколадку? — раздался уютный голос.

Кейт прижала руки ко рту. Это же голос миссис Дикс! Круглая фигура, седые волосы, пальцы, жадно шарящие в коробке с шоколадными конфетами. От ужаса Кейт не могла издать ни звука. В темноте раздалось довольное причмокивание.

Но если и случается, что мертвые ходят, то уж есть-то они точно не могут!

— Так вы не хотите шоколадку? Нынешняя молодежь слишком уж печется о фигуре. Кейт, милочка, у меня к вам маленькая просьба. Пожалуйста, верните бриллианты. Вы потеряли девочку, но это не имело никакого значения, поскольку драгоценности остались у вас. Так где же они? Скажите нам, и мы не причиним вам никакого вреда.

— Я… не… знаю…

— Дорогуша, ну вспомните, постарайтесь. Вода в Тибре в это время года такая холодная и такая грязная. Бррр. Вы знаете, находятся злые люди, которые топят в Тибре котят. Ужасно, не правда ли? Не очень-то приятно наглотаться такой воды. Попытайтесь вспомнить, это совсем не сложно.

И тут Кейт перестала владеть собой. Она еще способна выстоять перед чем-то реальным, но противостоять призракам… Сначала жуткое лицо в доме миссис Моссоп, теперь этот кошмар, лакомящийся в темноте шоколадными конфетами…

Вне себя от страха и ярости, Кейт выкрикнула:

— Вы не миссис Дикс! Вы не можете быть миссис Дикс! Миссис Дикс умерла! Вы просто хотите меня напугать! Убирайтесь! Убирайтесь! Прочь или я вызову полицию!

— Бриллианты, милочка. Вы вспомнили?

— Я ничего не знаю о ваших гнусных бриллиантах! — Кейт судорожно всхлипнула и разрыдалась. — Я к ним не прикоснусь, даже если буду умирать от голода. Говорю вам, я ничего не знаю. Ничего!

В ответ раздалось сожалеющее кудахтанье, потом уютный смешок. Кейт не сразу поняла, что изо всех сил прижимает ладони к лицу. Снова скрипнула дверь. Кейт медленно отвела руки от лица и открыла глаза. В комнате никого не было.

Ее била крупная дрожь, голова кружилась. Девушка ничком упала на ненавистную кровать, уткнув лицо в подушку. Перед глазами замелькали искрящиеся точки. Потом опустилась кромешная тьма.

Наверное, от испуга и крайнего утомления она потеряла сознание, а полуобморочное состояние перешло в сон. Когда Кейт открыла глаза, за окном вовсю светило солнце. Она вспомнила ночной кошмар и резко приподнялась на кровати. В следующую секунду раздался стук в дверь.

— Чай, синьорина, — донесся веселый девичий голос и добавил: — Можно войти?

Но как же можно сюда войти, когда дверь заперта? Кейт попыталась сказать об этом, но дверь уже отворилась, словно никто ее и не запирал. В комнату вошла вчерашняя круглолицая девушка с подносом в руках и лучезарно улыбнулась.

— Buon giorno, синьорина. — И, явно гордясь своим английским, добавила: — Хорошо спали?

— Спала! — слабым голосом отозвалась Кейт.

Девушка заметила помятое платье Кейт, и в глазах ее мелькнуло удивление.

— Вы настолько устали, что не стали раздеваться, синьорина?

Кейт села на кровати и взглянула на поднос с завтраком. Простая, но чистая фаянсовая посуда, аппетитные поджаристые булочки и чашка с дымящимся чаем со всей очевидностью свидетельствовали о предупредительности хозяев. В той Италии, которую знала Кейт, всегда были ужасно предупредительны по отношению к гостям. Она ощутила прилив сил и даже некоторую уверенность. Если ей суждено быть убитой, то пусть уж это произойдет как у приговоренных к смертной казни, после хорошего завтрака.

— Спасибо, — сказала она с машинальной вежливостью. — А теперь я хочу вас кое о чем попросить. Вы меня понимаете?

— Немного, синьорина.

— Тогда скажите женщине по имени Розита, что я срочно хочу ее повидать.

— Розита? — Девушка недоуменно нахмурила брови. — Я не знаю никого с таким именем.

— Вы что, все сговорились? Розита находится здесь, в этом богом забытом albergo, и мне нужно немедленно встретиться с ней.

— Честное слово, я не понимаю, о чем вы говорите. Здесь нет женщины с таким именем. — Девушка простодушно улыбнулась.

— А маленькая толстенькая дама?! — в отчаянии вскричала Кейт. — Она здесь? Не миссис Дикс, потому что миссис Дикс умерла! Я точно знаю, что она умерла. Но та женщина, что разыгрывает из себя миссис Дикс!

— Простите, синьорина?

— Женщину, которая ест шоколад. Cioccolata.

— Вы хотите cioccolata, синьорина?

Кейт вздохнула и оставила дальнейшие попытки.

— Синьор вернулся? — устало спросила она. — Синьор с машиной.

— Si, синьорина. Вы разве не слышали? Он вошел с таким шумом. И у него болит голова. Сильно болит! — Девушка весело хихикнула.

— Еще одна просьба, — сказала Кейт. — Зажгите свет.

— Свет? Но ведь и так светло.

— Я знаю. Но ночью я почему-то не смогла зажечь лампу. Или мне так показалось.

Горничная щелкнула выключателем, и тусклая лампа под потолком зажглась. Девушка недоуменно оглянулась на Кейт, судя по всему, она решила, что имеет дело с не совсем нормальной особой.

Кейт молча сидела на кровати. Быть может, она и впрямь сошла с ума. И все происшедшее объясняется самым обычным безумием. И ночью в комнату никто не заходил. Ведь нет никаких доказательств. Разве что головная боль Джонни. Но Джонни и без снадобья Чезаре вполне мог засидеться в каком-нибудь шумном и веселом баре. Нет, похмелье Джонни Ламберта ничего не доказывает. Даже не стоит пытаться рассказывать о ночном кошмаре. Вряд ли Джонни отнесется к этому серьезно.