— Миссис Джи? — услышала она незнакомый мужской голос, низкий, медленно выговаривавший слова.

Брижитт ответила, и после короткой паузы на другом конце провода снова заговорили:

— Почему вы не ответили на мое последнее письмо?

— Ваше письмо? — Брижитт закричала.

— Я вижу, вы догадались, кто я, — в трубке раздался короткий смешок.

— Я обращусь в полицию! — невольно воскликнула Брижитт.

— Не советую, — спокойно ответили ей. — Не забывайте, что у вас есть дети.

— Мои дети?! — едва выдохнула Брижитт.

— Я рассчитываю получить 300 фунтов не позднее завтрашнего утра. Если вы не выполните мою просьбу, вам придется хорошенько присматривать за своими ребятами!

Раздались частые гудки, и Брижитт уронила телефонную трубку.

Немного придя в себя, она отчетливо поняла, что скрывать от Фергюссона эту историю стало уже невозможно. Теперь ей было все равно, — пусть он думает, что она сама его шантажирует, добиваясь того, чтобы он порвал с Присси! Теперь речь шла о детях, а уж их-то он любил по-прежнему! Он поверит ей! Он знает, что она никогда не смогла бы хладнокровно играть на самых святых человеческих чувствах!

Она послала за Присси, и сказала ей так спокойно, как только могла, о том, что погода слишком холодная для прогулок, и категорически запретила ей выводить детей на улицу.

— Но вы разрешаете им гулять и при более низкой температуре! — резко ответила ей девушка.

— Я была неправа. Никки очень легко простужается.

— Что случилось? — спросила ее Присси сдавленным голосом.

Брижитт приподнялась на локте.

— Ничего. А почему вы об этом спрашиваете? Вы считали, что что-то должно было произойти?

Присси отвела глаза, но Брижитт успела разглядеть промелькнувший в них страх. Что-то удержало Брижитт от дальнейших расспросов, но Присси ответила ей сама.

— В этом доме может случиться все, что угодно! — Это прозвучало неожиданно грубо.

— Успокойтесь, Присси. Вы просто переволновались из-за всей этой истории с Ги.

Присси поднесла руку к глазам, хотя они и оставались абсолютно сухими.

— Я ничего плохого ему не сделала! — проговорила она. — Я только…

— Только — что?

— Не мешала ему любить меня, — пробормотала Присси. — Я не должна была…

— Значит, вы не любили его?

Глаза Присси гневно сверкнули.

— Конечно, нет. По крайней мере так, как ему бы хотелось. — Ее снова охватил непонятный ужас и она повторила: — Я не виновата, что бы обо мне ни думали!

— Никто не намерен вас обвинять, Присси. Ги выкарабкается. — А теперь давайте попробуем сосредоточиться на чем-нибудь одном: детям не следует сегодня выходить из дома. Вы хорошо меня поняли? Я могу вам доверять?

— Не понимаю, почему вы в этом сомневаетесь, миссис Джи! — жестко ответила Присси и вышла с оскорбленным видом.

«Я задела ее чувства, — подумала Брижитт. — Может быть, это и не так плохо, — тем лучше будет она следить за детьми, и до возвращения Фергюссона ничего не случится.»

Эти размышления не смогли вывести Брижитт из панического состояния. Она вспоминала все известные ей истории похищения детей. Страшные картины, главными действующими лицами которых были Никки и Сарра, без конца сменяли друг друга у нее перед глазами.

Дети тихо играли в уголке. Присси неловко пристроилась за низким столиком, перед нею лежал лист бумаги, перо стремительно летало по нему, оставляя неровные строчки.

«Бесполезно дальше скрывать, — я люблю Фергюссона. Я не хотела раньше говорить тебе об этом, но теперь настал момент сказать правду. Он так страстно целует меня, что я верю тому, что он тоже меня любит. Ты знаешь: когда для того, чтобы получить желаемое, нужно бывает применить силу, я…»

Тишину дома прорезал телефонный звонок. Внизу никто не снимал трубку. Присси сама подошла к параллельному аппарату, который находился в коридоре на ее этаже.

— Брижитт, это ты, милая? — услышала она голос Фергюссона, с трудом пробивавшийся сквозь треск и посторонние шумы на линии.

В дальнейшем Присси так и не смогла себе объяснить, что толкнуло ее ответить, имитируя голос Брижитт: «Да, это я, дорогой…»

— Прежде всего, я очень люблю тебя! Ты не забываешь об этом? — продолжил Фергюссон.

Лицо Присси исказила скорбная гримаса, пальцы конвульсивно сжали телефонную трубку, в сердце что-то кольнуло.

— К сожалению, у меня для вас дурные вести: Ги скончался полчаса назад, не приходя в сознание…

— Почему? — выдохнула она в трубку. Она больше не могла ломать комедию.

— Он оставил письмо, — в нем содержится объяснение. Не будем сейчас говорить об этом, тем более, что вечером я уже буду дома. Ты помнишь, что я сказал тебе? — Я люблю тебя!

Присси молчала. Она пыталась унять охватившую ее дрожь. Она чувствовала, как в душе ее рождается буря: буря ярости, отчаянья, бесплодного раскаянья в случившемся. Она больше не могла слышать его голос, предназначенный для другой, — страстный и ласковый, как его поцелуи. Поцелуи Иуды… Присси бросила трубку на рычаг.

Яростный порыв довольно быстро смягчился, перейдя в глубокую ненависть, которая постепенно разрасталась. Скоро Присси пришла в себя, собралась с мыслями и сумела принять окончательное решение.

Она спустилась бегом вниз по лестнице и вошла в комнату Брижитт. Света не зажигали, чтобы Брижитт могла отдохнуть. Мягкий отблеск огня в камине играл в ее светлых волосах, отражался в глазах, делал мягкой и теплой ее улыбку. Присси быстро отвела глаза в сторону. Ну почему болезнь не сделала Брижитт безжизненной и безобразной?..

Присси вежливо сообщила своей хозяйке, что звонил ее муж, но она разговаривала с ним сама, так как он просил не беспокоить его жену. Он не захотел даже поговорить с нею! Брижитт восприняла это, как новый удар, но, тем не менее нашла в себе силы спросить Присси о том, как чувствует себя Ги.

— Он мертв, — проговорила девушка, и лицо Брижитт побелело, как полотно. — Фергюссон скоро вернется, он просил вас сохранять спокойствие.

— Сохранять спокойствие… — бессмысленно повторяла Брижитт.

Присси предложила ей таблетку успокоительного, но, услышав ее голос, Брижитт полностью перестала себя контролировать и почти закричала, умоляя оставить ее одну.

Итак, свершилось! Присси неторопливо поднималась по лестнице, поигрывая своим медальоном. Теперь ей оставалось только дождаться возвращения Фергюссона. Тогда она воспользуется всем своим обаянием. Ей еще не приходилось встречать мужчин, которые бы смогли перед ней устоять… Она слегка улыбнулась вновь обретенной ею уверенности. Разумеется, он просто не мог разговаривать со своею женой иначе, сообщая ей подобную новость. Искренность была при этом вовсе не обязательна.

Пальцы Присси машинально нажали на запор крышечки медальона и попытались нащупать его содержимое.

Медальон был пуст.

Присси остановилась, как вкопанная, ее сердце рухнуло вниз. Когда она вынула оттуда письмо? Да нет. Она его вовсе не вынимала. Кровь отхлынула от ее лица: она вспомнила о предательском поцелуе Фергюссона. Его пальцы теребили ее медальон. Доверчивая сентиментальная дура! Полностью отключилась, растворясь в его ласках! А его пальцы тем временем нащупали то, что искали. Что же ей теперь делать?