— Ну, как я выгляжу, мистер Маркус? — потребовал ответа дядя Эдгар своим беззаботным голосом. Он выпятил свой живот и похлопал по элегантному полосатому атласному жилету. — Сшит специально для твоего дня рождения, мой мальчик.

Дети обожали дядю Эдгара, когда он был в таком хорошем настроении. Маркус рассудил, что момент подходящий, и попросил послушать восхитительные часы с музыкой, а Нолли, осторожно дотрагиваясь до прекрасного нового жилета, глубокомысленно заметила, что считает его красивым.

— Так вы простили меня, не правда ли, юная леди?

Нолли подняла свои бесстрашные глаза.

— Маркус думает, что вы будете добрым в день его рождения, но я все же ударю вас снова, если захочу.

Дядя Эдгар зашелся смехом.

— Клянусь святым Георгием, мы не сможем найти мужа для тебя, маленькая злючка. Только не говори, что ты собираешься быть такой же глупой, как твоя кузина Фанни.

— Кузина Фанни не глупая!

— Хорошо, хорошо, не будем клеветать на твой идеал. — Голос дяди Эдгара неожиданно зазвучал раздраженно, его хорошее настроение оказалось только видимостью, которая могла легко разрушиться. — Но помни, твоя кузина Фанни не является незаменимой, и вы, дети, не можете одни претендовать на всю ее жизнь.

— Что значит незаменимой, дядя Эдгар? — настойчиво спросила Нолли, последовав за ним из комнаты.

— Ей-богу, дитя, отцепись от меня. Это значит, что я вполне мог бы обойтись без тебя и твоего брата, если бы содержать вас не было моим долгом, кроме того сегодня день рождения Маркуса и мы, кажется, устраиваем пикник в саду. Или нет?

— Да, да, да! — закричал Маркус.

— А быть заменимым означает не жить здесь?

— В каком-то смысле означает. — Голос дяди Эдгара становился все более брюзгливым. — Где ваша няня? Где слуги?

Нолли стояла совершенно неподвижно.

— А разве содержать кузину Фанни не ваш долг?

— Мой долг содержать твою кузину Фанни, пока ей не исполнится двадцать один год, то есть пока она не станет совершеннолетней и свободной в своих действиях. Если она решит уехать, у меня не будет законного права остановить ее. Теперь, мисс, не оставите ли вы меня в покое?

— Кто уезжает? — спросил голос Джорджа с лестницы.

Нолли и Маркус вели себя с Джорджем настороженно, не понимая резкой смены его настроений от сердечного и дружеского обращения до угрюмости. Но теперь Нолли метнулась к нему.

— Кузина Фанни!

— Никогда! — отрезал Джордж.

Неожиданно он показался очень высоким и Нолли отскочила прочь, хотя он смотрел этим взглядом хмурой пугающей злости вовсе не на нее, а на отца. Его голубые глаза горели.

— Ну, господи, — пробормотал дядя Эдгар в притворной беспомощности. — Я достаточно добродушен, чтобы терпеть бесконечные вопросы этого ребенка, а она, как все женщины, немедленно приходит к неверным выводам. Никто не уезжает, по крайней мере, насколько мне известно. Я просто объяснял ситуацию с точки зрения закона, что, я уверен, вы уже поняли, мой мальчик. Если нет, без сомнения ваша бабушка объяснит ее вам. Поэтому не угодно ли вам проявить хорошие манеры и смотреть на меня с некоторым уважением. Я хотел бы напомнить вам, что я ваш отец, а не враг.

Эта напряженная маленькая сцена была прервана тем, что по лестнице спустились леди — тетя Луиза, Амелия и Фанни — в своих легких летних платьях и широкополых садовых шляпках из соломки с развевающимися лентами.

Эта сцена была похожа на мрачный день с собирающейся грозой. Но вдруг снова выглянуло солнце, и день стал очень жарким и ярким.

— Джордж, — сказала тетя Луиза, — бабушка ждет, чтобы вы помогли ей спуститься по лестнице. Проследите, чтобы она взяла лишнюю шаль. Я не доверяю этой погоде. Слишком тепло. Ну, дети, чего же вы ждете? Почему мы не спускаемся к озеру? Наши гости найдут нас там. Фанни, присмотрите, чтобы Оливия и Маркус позаботились о маленьких Чарльзе и Аманде Грей. Они достаточно взрослые, чтобы начать осознавать свои общественные обязанности. Мы не хотим никаких слез или капризов.

— Я, конечно, не могу оставить это у себя, — сказала тихонько Фанни. Это было уже позже, у озера.

— Почему нет? — требовательно спросил Адам Марш. Его голос звучал сурово. — Почему нет?

— Это очень дорогая вещь. И, кроме того, почему… Она знала, что возможность поговорить с Адамом наедине могла бы продлиться очень недолго. Амелия была уже рядом с ними у кромки воды и оживленно говорила:

— Объяснила ли вам Фанни, какие именно вещи нужно найти на охоте за сокровищами? Некоторые из них ужасно трудные. Двенадцать видов диких цветов, дамский платок — у вас не должно быть проблем в этом вопросе, я уверена, мистер Марш — упавшее яблоко, гриб, птичье перо. И что еще, Фанни?

Фанни рассмеялась.

— Это главным образом для детей, мистер Марш.

— Но все должны в этом участвовать, — настаивала Амелия. — И мне потребуется помощь, потому что, признаюсь, я едва ли знаю два вида диких цветов. Я исколю пальцы или застряну в живой изгороди. — Она попыталась изобразить себя застрявшей в коварной живой изгороди. Адам рассмеялся.

— Я буду рад помочь вам, мисс Амелия. А кому мы должны приносить свои дары?

— Фанни, конечно. — Амелия перевела взгляд с одного из них на другого. Она что-то почувствовала и сказала нетерпеливо: — Это всего лишь игра, конечно. Вы же не на самом деле будете приносить ей дары.

Нет, это не могло быть подарком, не больше, чем был подарком сапфировый кулон, который вручил ей дядя Эдгар. И все же она упорствовала в мнении, что маленький верблюд был подарен ей под влиянием момента, без всякого скрытого намерения. Даже из темной озерной воды ее лицо жизнерадостно смотрело на нее. Она была счастлива. Она знала, что счастье — самое хрупкое из человеческих ощущений, но пока оно было с ней, она не представляла себе, что оно может исчезнуть.

Когда началась игра, она без боли наблюдала, как Адам сопровождает Амелию. Она начинала осознавать свою силу, да и свою власть. Леди Арабелла была права. Власть прикрывается спокойствием и непроницаемым лицом.

Вместо того, чтобы присматривать за детьми Греев, как им было сказано, Нолли и Маркус упрямо убежали, держась за руки, и вскоре белое платье Нолли, ее съехавшая на затылок широкополая соломенная шляпа и светлая голова Маркуса мелькали в роще на другой стороне озера. Роберту Хэдлоу, поскольку Амелия исчезла, оставалось только мрачно сопровождать свою сестру, а дядя Эдгар, азартно заявивший, что мог бы по крайней мере вырвать перо из хвоста павлина, не спеша пошел прочь. Джордж отказался играть в эту детскую игру, если Фанни не присоединится к нему. Сбор трофеев и объявление победителя можно было, несомненно, доверить леди Арабелле.

Однако оказалось, что метод игры Джорджа заключался в том, чтобы положить руку на ее талию, как только они оказались вне поля зрения остальных. Фанни вежливо высвободилась.

— Нет, Джордж, дорогой. Если вы хотите сделать мне приятное, помогите Чарльзу и Аманде. Они не понимают, где нужно искать эти вещи.

Джордж посмотрел на смущенных и растерянных детей с величайшей неприязнью.

— Будет приз, — мягко сказала Фанни.

— Ну еще бы, конечно! — в голосе Джорджа звучали интонации маленького мальчика. Но его глаза не отрывались от губ Фанни. Он выглядел так, как будто собирался потребовать совсем другой приз.

Фанни вздохнула, а затем забыла на время постоянное беспокойство за Джорджа, увидев, как тетя Луиза и мисс Марта Марш дружески общаются друг с другом. По какой-то причине это, казалось, забавляло леди Арабеллу, или что-то другое забавляло ее, так как она сидела невдалеке в своем кресле на колесах, улыбаясь сама себе и держа руку на рабочей корзинке с безнадежно перепутанными клубками шерсти.

Душная жара еще усилилась. Не чувствовалось никакого движения воздуха. Темные тучи угрожающе собирались, затем расходились и пропускали яростный жар солнца, чтобы снова собраться через пять минут, угрожая неминуемой грозой. Птичьи крики звучали внезапно и резко, озеро казалось черным зеркалом, и снующие стрекозы прошивали стежками его мерцающую поверхность.

— Вы поступили опрометчиво, Фанни, — заметила леди Арабелла. — Послать всех на поиски, когда вот-вот должен начаться ливень. Амелии, я не сомневаюсь, это понравится. Она сможет укрыться под деревом вместе с мистером Маршем. — Ее глаза глядели лукаво. — Или вы это и имели в виду, Фанни? Но как же дети? Если ударит гром, они испугаются.

— Чарльз и Аманда с Джорджем, — спокойно сказала Фанни. — А Нолли и Маркус нисколько не боятся грома. На самом деле Нолли любит грозу.

Это была правда, последняя гроза наполнила Нолли радостным возбуждением, она простояла всю ее у окна на цыпочках, и ей хотелось пуститься в пляс каждый раз, когда прокатывался гром.

— Но я надеюсь, они спрячутся, если начнется дождь, — добавила она, и в это мгновение упала первая капля.

Она была одна, но тучи опять собрались над головами, и прозвучал первый неясный раскат грома. Тетя Луиза вскочила, восклицая с досадой.

— Ну не похоже ли это на нашу английскую погоду! Живя в Лондоне, мисс Марш, я думаю, вы не испытали так много погубленных пикников, как мы. Именно поэтому, без сомнения, предок моего мужа выстроил здесь этот павильон.

— А кто из Давенпортов сделал это? — вежливо спросила мисс Марш.

— Ну… я в точности не уверена. Мой муж унаследовал эту собственность от двоюродного брата. Он знает ее историю лучше, чем я.

— Может быть, Фанни знает, — предположила мисс Марш, повернув свое длинное мягкое лицо к Фанни.

Фанни, в которой никогда не поощряли чувство, что Даркуотер имеет какое-то отношение к ее роду, была поражена тем, что вопрос был обращен именно к ней.

— Мне кажется, это был отец предыдущего владельца, Джон Давенпорт, — ответила она. — Он был бы мне двоюродным прадедушкой, и, наверное, двоюродным дедушкой дяде Эдгару. Я права, тетя Луиза?

— В моей семье, — сказала тетя Луиза своим самым высокомерным тоном, — предпочитали следовать греческому или итальянскому стилю в архитектуре. У нас было много статуй и вообще всяких причудливых штучек, конечно. Ах, дорогая, опять гром. А чьи это там дети?

Она пристально всматривалась в неожиданно потемневший пейзаж. Фанни проследила за ее взглядом и увидела бегущих по опушке детей. Светилось белое платье Нолли, а Маркус следовал в нескольких ярдах позади нее.

— Должно быть, они собрали все трофеи, — заявила мисс Марш. — Они торопятся.

Это была правда, так как Нолли, с поднявшимися позади нее длинными накрахмаленными юбками, буквально вылетела из рощи, и Маркус доблестно ковылял вслед за ней.

Их слуха достигли рыдания Маркуса. Нолли не хотела подождать его. Обычно она не была так жестока. Она была выше и легче на ногу, поэтому опередила его, и он вопил.

Фанни пошла им навстречу, говоря:

— Подожди Маркуса, Нолли. Нет нужды так торопиться. Никто другой еще не вернулся.

Она сразу поняла, что ее слова не доходят до Нолли, что даже если бы девочка остановилась, чтобы выслушать, она была не в состоянии воспринять хоть что-то. Когда она подбежала поближе, Фанни увидела, что она вне себя от страха.

Наконец она, всхлипывая и дрожа, бросилась в объятия Фанни. Не смотря на яростный бег, лицо ее было белым, а глаза абсолютно черными.

— Нолли! Нолли, что это?

Свою шляпу она где-то потеряла. Ее волосы спутались и были влажными от пота. Какие-то цветы, безнадежно раздавленные, были все еще зажаты в ее стиснутых руках.

— Нолли, дорогая, что тебя напугало? Остальные женщины собирались вокруг. Мисс Марш пришла на выручку Маркусу, подхватив горячо и шумно рыдающего малыша на руки.

— Н-нолли не хотела подождать! — обвинил он. — Она убежала от м-меня.

— Их обоих напугал этот гром, — практично сказала тетя Луиза. — Им не следовало идти в лес. Вероятно, там стало очень темно. Успокойте их, ради бога, Фанни, пока не вернулись остальные.

Невозможно было разжать руки Нолли, обхватившие Фанни. Было очевидно, что ребенок не может успокоиться.

Возможно, это действительно гром. Наблюдать величественное небо дома в безопасности — это одно, но в мрачном лесу все должно было быть иначе. Возможно, им в лицо вспорхнула испуганная птица.

— Теперь ты в безопасности, дорогая. Расскажи мне, что случилось.

Лицо Нолли, прижатое к груди Фанни, не пошевелилось.

— Маркус, что случилось в лесу? Ты можешь рассказать нам?

Рыдания Маркуса ослабели и перешли в икоту. В его заполненных слезами голубых глазах не было ничего, кроме упрека.

— Нолли убежала. А я запнулся о палку, а она сказала «быстро!» и не подождала меня.

— Возможно, там была дикая свинья, — сказала леди Арабелла. Ее глаза блестели от удовольствия. — Или там был старый кабан, который хрюкал и ворчал, Маркус? Или твоя сестра приняла гром за такого кабана? Вы знаете, я думаю, именно так все и было. Она приняла гром за животное. Возможно, так оно и есть, а возможно, это целое стадо огромных животных, больше слонов, которые бродят и рычат в облаках.

— Пожалуйста, бабушка Арабелла! — взмолилась Фанни.

— О, Нолли не боится этого. Ей нравятся мои истории. Иди ко мне на колени, дитя мое, и я найду для тебя леденец.

Остальные неторопливо возвращались со своей добычей. Дядя Эдгар настойчиво расспрашивал Фанни, что произошло, и внимательно слушал. Фанни заметила, что он вспотел. Он был слишком грузен для физических упражнений на жаре. Адам тоже слушал внимательно. Амелия сказала, что этот гром отшиб у нее все мысли.

— Разве это не правда, мистер Марш? Вы видели, в каком ужасе я была.

Вернулся Джордж, двое его маленьких компаньонов, дети Греев, тащились далеко в хвосте, как если бы он намеренно потерял их. Все заявили, что не были в роще и не видели Нолли и Маркуса.

— Не следовало отпускать их туда одних, — сказал дядя Эдгар. — Они могли потеряться, не говоря уже о возможности исцарапаться о колючки куманики. Заросли там слишком густые, я собираюсь как-нибудь расчистить их. Вероятно, они действительно встретили дикую свинью.

Дождь собирался начаться как следует. Тетя Луиза резонно заявила, что им всем лучше поторопиться в дом, а слуги соберут кресла и другие вещи, принесенные для пикника.

Все заторопились, чтобы успеть в дом до дождя. Снова прокатился гром, и вспышка молнии заставила Маркуса торопливо вцепиться в другую руку Фанни.

Когда они уходили, озеро было черным, как эбеновое дерево. Ивы только начинали вздыхать под порывами поднимающегося ветра. Воздушные колокольчики начали звенеть с внушающим суеверный ужас весельем. Без всякой причины Фанни вдруг живо вспомнила смерть Чинг Мей.

Нолли необходимо было положить в постель. Она не хотела ни говорить, ни есть. Ее белое лицо производило пугающее впечатление. Фанни осталась с ней и поэтому не узнала, как закончился праздник, хотя Дора доложила, что мастер Маркус вел себя хорошо и совершенно правильно задул свечи на своем именинном пироге.

Гроза кончилась очень быстро. После нее в сверкающем желтом свете отовсюду падали капли. Исчезновение мрака, казалось, уменьшило страх Нолли, или возможно она просто отходила от полученного шока. Она села, и ее удалось уговорить выпить немного теплого молока. Наконец показалось, что она уже в состоянии говорить. Фанни понимала, что только разговор о случившемся сможет избавить ребенка от этого кошмара.

— Что это, лисичка? Стало слишком темно? Или ты увидела дикую свинью?

— Нет, — сказала Нолли. — Я видела черную птицу.

Птицы были кошмаром девочки. Тот мертвый скворец, выпавший вниз из дымохода. Пустая клетка в комнате леди Арабеллы. Шляпка Амелии из белого меха, заставившая Нолли закричать.

Можно было догадаться, что это была птица, возможно, черный дрозд или скворец, вспорхнувший из кустарника. Но это не должно было бы ввергнуть Нолли в состояние такого ужаса. Фанни почувствовала в этом какую-то загадку. Она попыталась приоткрыть ее мягкими вопросами.

— Нолли, дорогая, ты видела белую птицу? Знаешь, это мог быть голубь или даже белая сова, из-за темных облаков подумавшая, что уже наступила ночь.

— Нет, она была черная, — голос Нолли звучал резко. — Она была черная, черная, черная!

— Но ты не должна была бы испугаться безвредного маленького дрозда. Ты часто видишь их в саду.

Нолли кулачком ударила ее.

— Вы глупая, кузина Фанни! Дядя Эдгар говорит, что вы глупая! Это не был маленький дрозд. Она была большая, вот такая большая!.. — она драматически раздвинула руки.

— А где была эта птица? На дереве?

— Нет, она была на земле. Маркус ее не видел. Я велела ему бежать. Мы оба убежали. Я разорвала платье.

Внезапно она кинулась в руки Фанни, дрожа и говоря своим высоким резким голосом:

— Вы такая глупая! Зачем вы продолжаете говорить, что она была белая, когда она была черная.

Было сумрачно. Почти так же, как однажды, когда в темноте она вышла на поиски Чинг Мей. Правда теперь были только сумерки, полумрак. Утренние и вечерние сумерки, любила говорить леди Арабелла, это время, когда происходят пугающие вещи, когда нет ничего совершенно реального.

Сейчас Фанни не боялась, она чувствовала только напряжение и неопределенную тревогу. Она была уверена, что сможет найти вещь, которая напугала Нолли, возможно, мертвого ястреба, или даже нечто, что вовсе не было птицей. В ее сознании раздавались настойчивые слова Нолли, что она глупая, потому что так сказал дядя Эдгар. Истеричное состояние Нолли придавало этому замечанию огромное значение, и теперь во мраке рощи с ее спутанными зарослями папоротника и куманики оно снова начало преследовать Фанни. Почему она такая глупая? Что именно она не заметила? Что черное — это белое или белое — черное?

Теперь уже она позволяла своим фантазиям завладеть ею, точно так же, как Нолли. Она должна сосредоточиться на цели своего прихода сюда и выбирать дорогу, приподняв свои юбки, по малозаметной тропинке, по которой шли Нолли и Маркус.

При встряхивании папоротник ронял дождевые капли. Шторм унес прочь жару, и воздух был полон влажной прохлады, как будто в самом деле наступила осень. Молодые березы чуть слышно вздрагивали от последних порывов умирающего ветра. Черный дрозд, настоящий шумный черный дрозд, выпорхнул из кустов и улетел, треща, в сумерки. Фанни остановилась, увидев белое пятнышко на земле. Это был вырванный с корнем грибок, очевидно, Нолли выронила его в своем бегстве. Итак, она на правильном пути.

Странно, но когда она остановилась, еще какое-то время было слышно слабое поскрипывание папоротника, прекратившееся почти сразу же, как если бы кто-то еще, следовавший за ней, тоже остановился.

Должно быть, ей показалось. Она стояла совершенно неподвижно, прислушиваясь. Кроме шелеста буков, не было слышно ничего. Полумрак сильно ограничивал поле зрения. Конечно же, за этим широким стволом дерева ничего не двигалось!

Она немного встряхнулась, сказав себе, что если она собирается пугаться, то ей следовало послать кого-нибудь другого выяснить, что так напугало Нолли: Джорджа, или дядю Эдгара, или Адама, или одного из садовников. Было глупо думать, что они могли бы не распознать, что могло напугать чувствительного ребенка, или что, возможно, они нe сказали бы правду о том, что нашли.

А было ли там что искать? Дети не могли уйти очень далеко через заросли папоротника и заросшие мхом поваленные стволы деревьев. Чувствовался сильный запах влажных гниющих листьев и земли. Как она раньше этого не замечала? Но, конечно же, замечала. Папоротник, казалось, был сильно примят, как будто здесь в самом деле пробиралась дикая свинья или другое животное.

Позади нее треснула ветка. Она мгновенно замерла без движения, обратившись в камень. Эта ветка сломалась не под ее ногой. Она повернула голову и прислушалась. Гулкие удары собственного сердца оглушили ее. Показалось, что стало очень темно.

Кто следовал за ней?

— Кто там? — мягко позвала она. — Это вы, Джордж?

Не раздалось ни малейшего звука.

— Джордж, я не враг, чтобы меня выслеживать.

Но предположим, она споткнулась обо что-то, чего ей не следовало замечать, точно так, как это сделала Нолли… Точно так, как, возможно, сделала Чинг Мей… «Фанни такая глупая»… «Белая птица — это черная птица»… «Сегодня здесь нет бежавшего заключенного» …

Кто-то дышит рядом? Или это просто шелест буковых листьев? Так темно, невозможно ничего разглядеть. Стволы деревьев — это люди. Ей надо идти назад, но кто-то или что-то загораживает путь.

Для Джорджа, с его замутненным сознанием, все, что движется в темноте, является врагом. Она обнаружила, что не осмеливается идти назад. Она вынуждена была пойти налево, по направлению к озеру, оставляя позади полузаросшую тропинку и пробираясь сквозь заросли крапивы, упавшие бревна и кучи мертвых листьев. Озеро не должно было быть далеко. Она должна выйти на дальний берег озера, как раз напротив павильона. Она сошла с ума, решив пойти сюда так поздно. Ей не нужно было ждать рассказа Нолли, ей следовало пойти сразу же, как только прекратился дождь.

Может быть, тот, другой человек пошел тогда и с тех пор ждал?

Теперь она не останавливалась, чтобы прислушаться к шагам преследователя. Она думала только о том, как бы вырваться из рощи, как из тюрьмы. Ее юбки будут погублены. Ей придется просить у дяди Эдгара другое платье. Ей придется объяснять, что она испортила это платье, убегая от его сына, а леди Арабелла рекомендовала бы ему не поощрять ее глупо убегать от Джорджа, пусть Джордж добьется своего…

Как оказалось, свет еще не совсем ушел с небосклона. Когда Фанни наконец выбралась, всего в нескольких футах от озера, она увидела на воде, залитой как будто светом свечей, последний отблеск заката. Все это выглядело красивым и успокаивающим, и было даже тепло. А в нескольких ярдах кто-то стоял без движения, наблюдая за ней.

Фанни замерла. Она чувствовала, как ее ноги погружаются во влажную, заросшую камышом почву. Она не могла развернуться и побежать. Дыхание покинуло ее.

— Фанни! Что это вы тут делаете? Вырвались из леса как колдунья. — Над ней стоял Адам Марш. — Ваши волосы совсем спутались.

— Что вы здесь делаете?

— Размышляю, сегодня спокойный вечер. Однако моя тетушка будет меня ждать. Нам пора отправляться.

— Вы не были в роще?

— Совсем недавно, да?

Она изучала его лицо, его фигуру. Она видела, что он совершенно спокоен, что его одежда в порядке, к его брюкам не прилипли сухие листья, как к ее юбке.

— Я подумала, что там кто-то был, — сказала она смущенно.

Он посмотрел поверх ее головы на темную линию деревьев.

— Возможно, там действительно кто-то был. Мне кажется, мы все побывали там в разное время в поисках того, что напугало Нолли. Или, возможно, это была та дикая свинья, которая, по словам вашего дядюшки, была там.

— Дядя Эдгар сказал, что там была дикая свинья?

— Он, Джордж и кто-то из садовников нашли, как мне кажется, неоспоримые доказательства. Это и был призрак, которого видела Нолли. — Его глаза изучали ее. — А что вы нашли?

— Ничего. Было слишком темно.

— Что вам рассказала, в конце концов, девочка?

— О, всего лишь какую-то преувеличенную историю про черную птицу. У Нолли есть этот неестественный страх перед птицами. Боюсь, что в этом вина бабушки Арабеллы. Думаю, это была ворона или скворец. Нолли склонна все преувеличивать. Но я все же хотела удостовериться.

— Вам это удалось?

— Мне показалось, что кто-то следует за мной.

Адам взял ее за руку.

— Это был не я. Хотя следовало бы. Заколите волосы, моя дорогая. Иначе мы, хотя и невинные, будем выглядеть виновными.

Она все еще была слишком взволнована и расстроена, чтобы заметить сожаление в его голосе.