Ангелина ходила по квартире и озиралась. Ей мерещилось, что в комнате есть кто-то, кроме нее. От ощущения ломило затылок и хотелось уйти.

Чужое присутствие было таким явным, что она даже чуяла запах. Знакомый мужской аромат. Она точно знала, что ему здесь не место.

Поежившись, она резко оглянулась и все поняла. Со стула свисал свитер.

Глупо, наверное, но Ангелине казалось, что он следит за ней, а когда вернется к хозяину — кто знает — расскажет все, что видел.

Ангелина подошла к стулу, подцепила свитер двумя пальцами и потянула. Он почти ничего не весил, и на малом расстоянии явно источал тот самый запах. Она знала: если сейчас закрыть глаза, или хотя бы на минуту выпустить из подсознания воспоминания, она увидит его хозяина. В лучшем случае. В худшем, вихрем пронесутся все те сцены. Почти борьба, почти танец, слияние. Невозможное, но естественное.

— Никаких сцен, — сказала она вслух. — Никаких портретов. Как ты вообще здесь оказался?

Надо позвонить Кулагину и спросить. Наверняка Славка заходил, пока она была в больнице. Заходил и зачем-то разделся здесь, бросил свой свитер на стул. Кулагин, конечно, не догадался позвонить ему и отдать вещь.

— Но сначала…

Ангелина помотала свитер, как маятник. Нужно было найти пакет. Лучше два, чтобы свитер был невидим и не пах так остро своим хозяином. Завернуть и убрать. Не видеть, не чувствовать. Расслабиться, в конце концов.

Она пристроила свитер на стол и стала искать пакеты.

Он не виноват, думала она. Не заразен. Чтобы никто ничего не понял, надо сложить его бережно и аккуратно. Так, как она бы и сделала, если бы не испытывала неловкость и жгучее желание просто выкинуть свитер за дверь. Но справилась. Она всегда справлялась с неуместными порывами. Эмоции для слабаков, она здесь не для этого.

Пакеты нашлись быстро. Как раз в этих пакетах привозил ей вещи Славка. Вот и отлично. Ангелина сделала дыхательное упражнение, решительно взялась за свитер, и, заставляя себя не зажмуривать глаза, очень аккуратно сложила его. Сначала в один пакет, потом еще в один. Для надежности. Может быть, если свитер не будет виден, ей удастся обмануть себя. Внушить, что в пакетах обычные вещи. Ее или Кулагина. Старые, знакомые, не несущие в себе никакой ненужной информации, не включающие своим присутствием воспоминания.

Но лучше пристроить пакеты в прихожей. Главное — не засунуть слишком глубоко, чтобы не забыть.

Свитер фонил даже из прихожей. Ощущение зуда в затылке не проходило. Ангелина уже совсем было собралась звонить Кулагину, вызывать водителя, диктовать адрес. Избавляться от фона.

— Возьми себя в руки, — сказала она вслух. — Это всего лишь вещь.

Плохи были ее дела, если она так распереживалась из-за его свитера. Что ей делать, если он сам о нем вспомнит и заявится. Она не хотела его видеть. Откровенно говоря, она предпочла бы вообще никого не видеть. Кулагин обещал ей уехать в какую-то очередную командировку, и это была отличная новость.

Лицо все еще немного болело, в груди саднило. Врачи уверяли ее, что теперь она прекрасно справится и без таблеток, а через пару дней вообще не вспомнит о своем неловком падении. Думать о том, что случилось в подъезде Аглаи на самом деле, ей не хотелось. Она запретила всякие выяснения. Оступилась. Оступилась и упала. Надо решать вопрос с освещением — как они вообще там не переломали себе руки-ноги. Нет, она ничего не слышала и не видела. Что там слышать? Кому нужно было толкать ее специально? Какая невообразимая чушь!

Аглая, разумеется, ей не поверила. Но сделала вид и прекратила расспросы, а Кулагин был счастлив, что ничего не нужно решать.

— Знаешь, такой трудный период. Магнитные бури. Что-то такое. Вот сейчас у меня на работе тоже… некоторые сложности. Еще и одну сотрудницу отравили.

Ангелина покивала и не стала ничего спрашивать. Отравили сотрудницу… Какой-то бред. Не насмерть, успокоил ее Кулагин, хотя ей не было никакого дела до того, что именно происходит на работе у мужа.

Как она себе это представляла? Очень просто, как на картинках, которые она любила сохранять в электронную память своего телефона. Там томные девушки с чашками дымящегося кофе или чая с лимоном и веточкой мяты, с концептуальными надписями то и дело вальяжно воздевали к потолку стройные ноги. Или уютно кутались в свитера крупной вязки, которые, вопреки логике, не делали их бесформенными кучами, а превращали в хрупкие создания. Все в небрежных интерьерах, где каждая якобы случайная деталь — тонкий расчет дизайнера.

Сохраняя картинки, она сохраняла образ жизни. Ухоженная рука с темным лаком, унизанная украшениями, держит золотую ручку, занесенную над пористой бумагой с водяными знаками, а на ней уже набросаны слова. Любовь, счастье, радость, лови момент, заткнись и пиши. Ее очень забавляли такие надписи.

Вроде бы именно такая жизнь у нее и получилась. Нега, продуманные интерьеры, одежда из последних коллекций, но никакой атмосферы. Не получалось у нее атмосферы. Не было ни вальяжности, ни продуманной небрежности, ни ощущения гармонии.

Что с этим делать, было неясно. Вот же. Визуализирую, шевелю конечностями, как советовал сам Зеланд. Что же не так? Почему ничего не выходит? Не работают карты желаний — коллажи из модных журналов, не помогают дыхательные практики.

Жизнь была пустая. Словно после картинки, где она закидывает ноги и потягивает горячий шоколад, ничего не происходит. Почему именно сейчас ее престало устраивать такое положение дел? Почему она стала все чаще думать, о том, как хорошо было бы работать? Ходить, наверное, в офис, выпивать там плохонький растворимый кофе, на самом деле состоящий из коры дуба и цикория, сплетничать, переживать из-за сроков, дурных начальников и маленьких окладов.

Офис она вряд ли бы выдержала. Слишком много посторонних шумов, предметов, запахов, слишком ограниченное личное пространство. Что бы она еще могла делать? Вот, к примеру, работать с текстами. Писать, переводить. Желательно удаленно. Такой формат набирает обороты, и она вполне бы в него вписалась.

— Геля, ну какая еще работа? Какие тексты? Если тебе скучно готовить еду, делать маникюр и выбирать платья, ну сходи в салон. На массаж. Не мне тебя учить, да?

Ангелина не хотела на массаж и не понимала нежелания Кулагина помочь ей с работой. Она понимала, что безделье ее не тяготит. Она прекрасно проводила время с собой наедине, слушала соседку, смотрела глупые ток-шоу по телевизору, читала заказанные новинки современной литературы. Разбиралась в модных тенденциях на зависть некоторым местечковым кутюрье.

Она добилась буквального сходства интерьера квартиры с теми самыми картинками, не могла контролировать только вид из окна. Но у нее были нарядные фарфоровые чашки, дорогие сорта чая, специальные вязаные носки, тонкие запястья и кольца. Она художественно раскладывала пледы, расставляла вазы с цветами, пила чай за чтением, холеными пальцами тыкала в желанные платья.

Ангелина жила в картинках, которые любила. Но что-то вдруг пошло не так. Звенящая пустота накрывала. Ведь что-то происходит интересное у тех, других. Героинь фотографий. Они наверняка шумно обсуждают новости с подругами, целуют своих мужчин в ухо, чтобы получилось звонко и смешно. Смеются, пересказывая чужие подслушанные разговоры, зачитывают вслух переписку с поклонниками. Работают, переживают о том, куда можно поехать к морю с детьми, как приготовить правильную паэлью, с кем оставить дурную собаку. Живут.

А она просто последовательно собирает из своей живой жизни нужные картинки. Например, яблоко в косом солнечном луче из окна. И потом долго не может сообразить, зачем она это сделала. Красиво и безжизненно. Ей хотелось, чтобы у нее тоже были общие с кем-то проблемы, чтобы она тоже переживала о пляжном сезоне и советовала специализированную гостиницу для собаки.

— Когда это началось? И скоро ли пройдет?

Ангелина запрокинула голову и посмотрела на люстру. Когда это началось, она прекрасно помнила. У нее было жуткое похмелье и хотелось улыбаться просто так. И скрывать эту свою улыбку, так выдававшую ее. Не может быть у нее таких переживаний из-за пустякового сексуального приключения. У нее удобная, выстроенная до мелочей, жизнь. Она шла к этому в своих детских мечтах. И пришла. Не нужны ей никакие страстные порывы, душевные метания, глупые пустые переживания. Никто ей не нужен. У нее много личного пространства, вторгаться в которое никто не смеет. И чудесно. Чертов свитер!

 

***

— Аглая, вы не могли бы пойти со мной на совещание?

Аглая развернулась от плиты, где наблюдала, как медленно поднимается шапка над кофе в джезве, и посмотрела на Николая. Приподняла левую бровь.

— Я заплачу, разумеется! Мне просто надо выяснить, что там на уме у моих партнеров. К тому же мы ждем, что к проекту присоединятся новые инвесторы, а мы про них ничего не знаем.

— Ты меня путаешь с экстрасенсом, видимо, — сказала Аглая. — Я не умею читать мысли и намерения людей. Что до новых инвесторов, то информацию о них вы должны были искать. Наверняка для этого есть специальные службы. Или хотя бы специально обученные люди.

— Вы же поняли про меня все тогда, в сквере! Значит, сможете! Конечно, мы собрали всю доступную информацию об этих инвесторах, но все же… Вдруг им не стоит доверять?

— Слушай, найми себе консультанта по… Не знаю… Невербальным сигналам. Психолога нлп-направления и ставь перед ним такие задачи. Придумал еще. Я тебе кто? На совещания таскать? Ты подумал, что ты скажешь своим партнерам? Здрасьте, это моя новая престарелая личная секретарша? К нам ее прикрепили в рамках осуществления социального проекта занятости пенсионеров. Так?

— Отличная, кстати, идея! — Николай соскочил со стула и стал ходить по кухне.

Аглая сняла кофе с огня и стала разливать по чашечкам.

— Иногда мне кажется, Николай, что ты не в своем уме.

— Может, если вы сами не хотите, вы мне найдете какого-нибудь экстрасенса? Понимаете, в последнее время у меня такое чувство, что кто-то хочет мне навредить. И вот даже на уровне ауры я это ощущаю. Негатив ужасный идет.

— Действительно, чего это мне кажется? Ничего и не кажется. Так оно и есть. Не в своем уме.

— Вы что? Не верите в ауру? В Сатурн с Юпитером, значит, верите, а в ауру и отрицательную энергетику нет?

— Сатурн с Юпитером, мой милый, существуют.

— А аура?!

— Не знаю.

— Я не понимаю, почему вы так это воспринимаете. Сегодня утром Геля выплюнула кофе обратно в чашку, когда я ей об этом сказал. Послушайте, ну это же сейчас как иметь штатного психолога. Или бариста в собственном кофейном закутке. Надо мыслить шире, не ограничивать свои представления о мире, использовать любую возможность для развития, не стоять на месте! Делать первым!

— Отличная речь. Прочтешь ее при представлении личного экстрасенса? Перед начальником отдела кадров?

— Нет никакого отдела кадров уже давно! Это называется эйчар.

— Наплевать, если честно.

Аглая уже допила свой и с жалостью смотрела на кофе, который налила Николаю. Он его даже не пригубил, но все равно будет неловко, если она его выпьет. Сварить новый? Лучше бы он уже шел отсюда, ей еще нужно было составить новую карту для «коллеги» Эллы.

Николай снова соскочил со стула и сделал круг по небольшой кухне. Он не хотел так просто сдаваться. Каждый раз, когда его захватывала какая-то идея, пусть самая безумная, он преображался. Даже живот словно немного втягивался. Блестели глаза, руки выписывали нервные, но элегантные пасы, походка пружинила, в голосе появлялся бархат и металл.

Аглая уже наблюдала подобные трансформации и была к ним абсолютно равнодушна. Резистентность, похоже. Оставшаяся в наследство от прошлой жизни.

Ее забавляло, как сильно Николай вдруг стал заботиться о собственных тонких материях, ауре и карме. Он то и дело заговаривал про необходимость исключительно положительных эмоций, про достижение просветления, даже всерьез обсуждал написание книги по подключению энергетических и астрологических каналов для создания успешных стартапов.

— Вы же можете стать первой!

— В каком смысле?

— В своем роде! Астролог в бизнесе!

— Не хочу тебя расстраивать, милый, но эта тема уже отработана и забыта. Тенденции увяли еще пару десятков лет назад. А то и больше. Ты что насмотрелся канала РЕН-ТВ?

— Я вообще не смотрю телевизор, — сообщил Николай и остановился рядом со своим стулом. — Но то, что я вам предлагаю, уникально! Вы просто не хотите в это поверить.

Аглая вздохнула, но решилась. Встав из-за стола, она быстро ополоснула джезву, кинула две ложки кофе, залила водой и снова поставила на плиту.

— Я просто не хочу. Я стара для этого: личный ассистент, считывание ауры, спиритические сеансы во время подписания договоров… Мне хватает моих клиентов, так что поищи себе советника с потусторонним миром, или с кем там, в другом месте. Кстати, ко мне через пятнадцать минут придет новый клиент.

Николай сел на стул и отхлебнул остывший кофе.

— Разве в вашем возрасте не вредно пить так много кофе?

— Если ты будешь мне хамить, я тебе никаких расчетов больше делать не буду, — сказала Аглая, аккуратно взбивая пену в джезве.

— Это было проявление заботы.

— Потренируйся в этом направлении. С проявлениями заботы у тебя полный провал. Мне вчера звонила София. Что ты там делаешь с бедной девочкой? У нее просто навязчивая идея, что у тебя несколько незаконных жен. Да и жена твоя, если уж мы об этом заговорили…

— Нет, нет! Аглая! Я же их к вам привел не для того, чтобы вы объединялись и дружили против меня!

— Вот это хорошая идея, мне нравится. Но девочек твоих травмирует. Все, уходи! Никаким корпоративным астрологом я не буду. Но расчет для нового предприятия сделаю. Позвоню, когда будет готово.

Или вышлю по электронной почте, чуть не добавила Аглая, но вовремя остановила себя и сняла кофе с плиты.

Николай уже открыл свой ноутбук и быстро что-то набирал. Он был уверен, что если он подберет нужные аргументы, Аглая непременно согласится. Такая невероятная возможность. В первую очередь, конечно, для него. Но кто будет считать? Это ведь обюдовыгодное сотрудничество.

— Смотрите, вот, например, такая версия, — он ткнул в монитор и обернулся на Аглаю. Она снова пила кофе. — Я вас уверяю, в этом нет никакого фарса, никто не будет насмехаться над вами. Разве вам не интересно попробовать что-то новое? Я читал, что у вас для этого подходящий возраст!

— Да ну, — сказала Аглая и побарабанила пальцами по столешнице.

Николая удивляло в Аглае сочетание противоречий. Он точно знал, то ей должно быть комфортно в мире технологий, она быстро освоит технику, научится уверенно пользоваться компьютером и получит доступ к неограниченной информации. Она очень быстро соображала, когда он советовался с ней по деловым вопросам. Точно знала, как и когда нужно применять приемы нейролингвистического программирования, легко объясняла алгоритмы успешных переговоров, доступно излагала схемы достижения компромиссов в конфликтных ситуациях.

На прошлой неделе она помогла ему сгладить нарастающее недовольство в одном из подразделений. Решение было таким очевидным, что даже сейчас ему стыдно вспоминать, как он расслабился. Хотя уже не стыдно. Ему нужна свежая голова, чтобы придумывать новые проекты, брать новые высоты, прочерчивать во вселенной новые горизонты возможностей, а не заниматься скучной повседневной работу, просто потому что так нужно. С высотами и горизонтами он справлялся сам без советов и консультаций.

Николай очень хорошо себя чувствовал в этой квартире. Он мог бы сидеть здесь сутками, назначать совещания и встречи прямо в маленькой кухне, улыбаться Аглае и выслушивать ее комментарии. Советоваться. Руководить, не сходя с места.

Когда ему в голову пришло изъять отсюда Аглаю и окончательно поселить в своем мире, он был уверен, что она ему не откажет. За короткое время они стали очень близкими людьми, ближе вообще никого уже и не было у него. Разве может самый близкий человек отказать?

Оказалось, что может, и отказывает. А он совсем не подготовился. Если бы он воспринимал Аглаю просто как делового партнера, как человека — постороннего, конечно, он бы подготовился. Нарисовал бы красивую инфорграфику, добавил исторических фактов, презентовал предложение как проект. Вряд ли сейчас, за немногие минуты, у него получится сделать красиво и информативно, но он должен попытаться.

— Николай, — сказала Аглая.

Она допила кофе и мыла чашки.

— Я не буду никаким таким личным астрологом, корпоративным астрологом и специализироваться на бизнес-астрологии не стану. Мне это неинтересно. Смирись. И иди уже. Работать, что ли. Если совсем никак не можешь работать без личного экстрасенса, займись личной жизнью.

Николай потер глаза, закрыл ноутбук, сунул его в портфель, отряхнул брюки и вышел. Было очень глупо обижаться на старушку. Правда: чего он к ней привязался? Но ему не хотелось искать постороннего человека, посвящать его в подробности, растолковывать тонкости, учить распределению сил. Лениво.

Удивительно то, что, несмотря на бодрость, любовь к массивным серебряным украшения, ярким аксессуарам, утренней йоге и модным нарядам, Аглая была очень привязана к сложившейся жизни. Ему казалось, особенно в самом начале их знакомства, что она уж точно из тех, у кого жизнь начинается после пенсии. Открывается второе дыхание, грядет смена профессиональной деятельности, усиливается тяга к неизведанному. И он ошибся. Просчитался.

Все равно нужно найти экстрасенса. Или кого-то в этом роде. Как еще он сможет разобраться с тем, что происходит в его жизни? Какие-то отравления какие-то нападения, угрозы… Совершенно точно это было проклятие. Нужно найти, кто все это затеял, кто так старательно пытается испортить ему жизнь. Найти и решить проблему. Откупиться, усмирить, договориться.

Для этого нужно найти экстрасенса. Странно, что Аглая не воспринимает всего всерьез, не выражает должной озабоченности, не помогает.

 

***

Море она увидела не сразу. От аэропорта до города было довольно далеко. Вертеть головой было неловко — водитель уже посматривал на нее с недоумением.

 

***

— Ты ломал нос?

Они лежали на кровати. София уже могла есть нормальную пищу, так что сегодня заказали пиццу. Когда она откусила первый кусок, то чуть не заплакала. Оказывается, если долго отказывать себе во вкусовых удовольствиях, есть только киселеобразный кашу на воде, запивать водой и закусывать сухарями, то можно получить мощный вкусовой шок. Просто оттого, что обычная, немного остывшая в процессе доставки пицца, потерявшая часть своей привлекательности в пути, разложится во рту на множество составляющих, от которых желудок начнет совершать кульбиты. София почувствовала насыщенный вкус томатов, сыра и грибов. Она в процессе разжевывание могла точно сказать, что сейчас доминирует.

София никогда не думала, что еда может приносить так много удовольствия и радости. И вдруг она вспомнила о том, что было для нее важным, кололо потерянной иголкой, не давало покоя, но не всплывало наружу.

Ей было важно знать о нем милые интимные подробности. Например, ломал ли он нос, как и когда это произошло. Что-то такое неочевидное, что могло бы стать важным. И личным. Таким, чтобы об этом никто больше не знал, только он и она.

— Нет, а почему ты спросила? — Николай гладил Софию по спине. Они лежали на кровати лицом друг к другу.

Он не понимал, можно ли уже переходить к тому, ради чего он затеял сегодняшнюю встречу. Вдруг София еще слишком слаба и ей противопоказан секс? Или все это ерунда и они просто теряют время?

— Аглая мне сказала, что у мужчины всей моей жизни должен быть сломан нос.

София даже немного удивилась тому, как разочаровала ее информация о том, что никаких переломов носа Николай не переживал.

Сломанный нос, даже без реплики Аглаи, которая была вовсе не ключевой, брошенной между делом, не слишком серьезно, был для Софии знаком. В сломанном носе была какая-то романтика, и порочная, и книжная одновременно. Драка, скорость, нападение. Что-то первобытное и простое. Ей вообще казалось, что сложно встретить мужчину, который никогда не ломал нос! Велосипед, лыжи, коньки, бокс — все это могло привести к перелому.

— Да? И что? Ты думаешь, что я не он? Может, мне стоит сломать себе нос сейчас?

— Зачем сейчас?

— Чтобы ты не сомневалась, не искала тайные знаки там, где их нет. И вообще… Я ужасно по тебе скучал. По твоему запаху, по цвету твоей кожи, по твоей улыбке и форме ушей. А ты говоришь про переломы!

— Странно просто. Я думала, почти все мальчики ломали нос.

— Я не все. Разве это не лучшее доказательство того, что я и есть твой мужчина на всю жизнь?

София засмеялась.

— Я тоже очень по тебе скучала.

Она закрыла глаза и попробовала прогнать из головы неприятные мысли. После первого разговора в больнице Николай приходил к ней каждый день. Он приносил цветы, целовал ноги, уверял ее в свой любви и в том, что ничего и никогда между ним и Жанной не было. Казалось, что он подкупил весь больничный персонал, потому что о том, как ей повезло с мужчиной, она слышала ото всех работников отделения.

София ругала себя за то, что ей приходилось прилагать усилия, заставлять себя верить Николаю. Не получалось простить. И вернуть то ощущение легкости и влюбленности, которое она испытывала, когда он читал ей стихи в ресторане, когда привел в квартиру, когда первый раз пригласил в кафе.

Слишком много лишней информации. Жена, отпуск на море, Аглая, Жанна. Ей не нравилось нынешнее положение вещей. Она не получала удовольствия от общения с Николаем. Или не так: получала, но все равно ей мешали все эти мысли о том, как и с кем он проводит то время, которое не проводит с Софией.

Да и зачем Жанне было врать? Но София уже сделала выбор, потому что после того, как он ушел в тот день из больницы, она провела бессонную ночь. Под ней скрипела сетка кровати, громко трещала лампа в коридоре, не получалось заснуть. Мысль о том, что Николай больше не придет, сначала была просто мимолетной. Но София зацепилась за нее и испугалась.

Что же она будет без него делать? Как справится с работой? Кто поможет выбрать правильный тон для делового письма? Кто поможет составить убедительную презентацию? Порекомендует нужную литературу? Продиктует необходимый номер телефона? Посоветует эффективную линию поведения на встрече?

Мужчина нужен. Все об этом только пишут и говорят, как полезен постоянный контакт для гормонального фона, самоощущения и так далее. Кроме того, София очень полюбила свою работу. Получала удовольствие от того, что она дела и как здорово это у нее выходило. Ее хвалили, ставили в пример, некоторые клиенты пришли к ним только потому, что слышали о ней.

Самое дорогое и важное в ее жизни сейчас было связано с Николаем. Даже мечты о семье. У девочки, например, будут такие же светлые кудри и серые глаза. А мальчик, разумеется, будет похож на Софию. Она читала, что именно при таких условиях детей ждет счастье в жизни.

Им хорошо вместе, у них общие интересы, Николай даже обсуждает с ней проекты и некоторые идеи, слушает, хвалит. Правда, чаще он хвалит себя. Он ее нашел, разглядел и теперь развивает. Скоро она будет специалистом на зависть конкурентам.

Ну что же она не потерпит? Как ты хотела, милая моя, говорила она сама себе строгим тоном, чтобы в таком возрасте и статусе мужчина был без прошлого? Так не бывает. Надо было тогда искать мальчика, брать из родительской семьи. А если нужно, чтобы с мужчиной было интересно, чтобы он мог стать наставником в работе и жизни, естественно, он должен быть старше. И с багажом. В их случае — с женой. Зато без ребенка. Так что если расстараться, можно все устроить. Главное, держать себя в руках и не приставать к нему. По-другому не бывает.

— Не бывает.

— Чего там у тебя не бывает?

— Ты меня любишь?

— Конечно! Моя дорогая девочка, запомни и поверь. Никогда в жизни у меня не было ничего подобного. Никогда! А если ты опять об этих глупостях… Люди завистливы. Ты такая умненькая, такая красивая и молодая. И у тебя есть я. Помимо перспектив в работе. Конечно, это не нравится многим. Но ты должна не реагировать на это. И верить мне.

София покивала. Она была рада верить ему, но как раз сейчас ее взгляд упал на бокал для вина.

София подскочила, вывернувшись из объятий, встала и подобралась к бокалу.

Во-первых, он стоял не на своем месте, а зачем-то был задвинут под столик — сразу не увидишь. Во-вторых, на нем проступал едва заметный след бордовой помады.

София зажмурилась, досчитала до десяти, открыла глаза, схватила стакан и швырнула его в Николая.

— Урод!

Николай увернулся и с удивлением посмотрел на Софию:

— Я сейчас не понял, что это было вообще?

— Что это было? Что это было? Значит, у тебя с Жанной ничего не было? А с кем было? А?

— София, ты что?

— Или бокал с помадой тебе подбросили? Чтобы оклеветать? Завистники, да?!

— Какой еще бокал?

Николай сполз с кровати, хотя все было ясно. На бокале, который теперь откатился к стене, был отпечаток губ. Он прикрыл глаза и решился:

— Сонечка, моя дорогая, моя любимая девочка! Это было всего один раз, и если бы только знала, как я об этом пожалел!

— Не желаю слушать. Я ухожу. Кобель!

София пнула стул, потом подняла его и с треском обрушила на стол.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Урод! Как ты мог? Тебе мало? Жены, меня, тебе еще нужны бабы?!

Николай подошел к Софии и сильно прижал ее к себе.

— Послушай, я с ней даже не спал! Клянусь. Да, она была здесь. Как-то, знаешь, я задержался на работе, ты как раз уехала на встречу. Выхожу, а в общей комнате — Жанна. Рыдает. Истерика у нее. Кинулась мне на шею. Что-то там случилось. Ну, я ее насилу под краном умыл, плеснул ей водки. Повел сюда, разрешил остаться здесь… Не сердись, любимая!

— Ты же сказал, что было что-то! Вот только что! Сам сказал! А теперь, выходит, что не было ничего? Господи, зачем ты морочишь мне голову?

— Я тебе все рассказал. Я ее сюда привел, напоил чаем и оставил! Но она натурально висла на мне, и, кстати, предлагала себя.

София вывернулась из объятий.

— Спала здесь? На этой кровати? На этом белье? Меня сейчас стошнит!

Девушка стала сдирать постельное белье, комкать и потащила неопрятный комок к окну.

— Ты что? С ума сошла? Ты что собираешься сделать? Выкинуть в окно?

— Лучше сжечь, — сказала София, останавливаясь, — Но это может быть опасно. Пожар в квартире. Разве нет?

 

***

— Добрый день, Аглая.

Аглая сделала шаг назад и вздохнула.

— Это снова вы. Угрожать пришли? Опять?

— Нет. Поговорить. Можно?

Аглая отступила еще на шаг и развернулась. Ей не хотелось разговаривать и было страшно. Если она понимает все правильно, то Алису нужно срочно спрятать.

Но Аглая просчиталась. Они так и остались в коридоре.

— Здесь поговорим, это недолго. Слушайте, может, вам нужны деньги? За деньги вы оставите Николая в покое?

— Разве я его беспокою?

— Мне мешает вся эта фигня, которую вы устроили. Они с Софией как на работу к вам ходят, эта придурочная вообще решила, что нашла любовь всей своей жизни.

Слова вырывались, стучали о стены, отскакивали от них и звенели, падая на пол. В них была агрессия, бессильная злость и немного усталости.

— И что?

— А то, что это вы ей внушили! Не знаю, что вы там плетете Коле, но не думаю, что у вас две разные версии. Вам это зачем?

— А вам?

— Слушайте! Зачем вы сейчас так себя ведете? Он вам кто? Вы чего хотите от него? До конца жизни советовать ему, с кем спать и куда вкладывать деньги? Может, вы назовете мне сумму и расстанемся?

— Я вас и не приглашала, — сказала Аглая и посмотрела на часы. Ей не хотелось затягивать это визит.

— Все ясно. Вам надо много денег, да? Конечно, я столько не найду. Откуда? Но я могу привести к вам много клиентов. Много внушаемых и богатых людей, все как вы любите.

— Я не очень.

— Что?

— Людей не люблю. Новые люди для меня всегда стресс.

Аглая понимала, что сама тянет время, еще и злит человека. Но не могла ничего поделать, ей было интересно. Кто это? Почему знает Колю и Софию? Почему против визитов к ней каждого из них?

— В прошлый раз, насколько я помню, вы переживали только за Софию. Что же сейчас? Может, вам список всех моих клиентов дать? Чтобы вы за один раз мне сообщили, с кем мне не следует работать? Что ж мы тянем?

— Вы мне мешаете, Аглая. Вся эта ваша фигня про Марс в десятом доме и что вы там еще им говорите? Она мне мешает. Если бы вы говорили то, что мне нужно… О! Вы оказываете такую услугу?

— Не поняла вас. Какую услугу? Я составляю карты. Рассказываю то, что вижу в них. Перевожу с астрологического на общепонятный.

— Да ладно вам! Вы же сами понимаете, что все это хрень полная! Неужели вам впервые предлагают за деньги сказать вашим клиентам то, что нужно? Я за вас не возьму за идею, но бабло рубить станет веселей. Приходит к вам клиент, вы звоните, допустим, его жене и спрашиваете, что ему нужно сказать. Двойная такса за один объем работы.

— Спасибо за идею, мне это не подходит. Вам, мне кажется, уже пора.

— Послушай, старуха, не мешай мне! И подумай. Я испорчу тебе жизнь, если ты не примешь мои условия.

— Наконец, мы перешли к традиционным угрозам. Всего хорошего.

Закрыв дверь, Аглая прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Все это ей не нравилось. Она сама уже не знала, как прекратить визиты Николая и как сказать Софии правду про свои предыдущие прогнозы.

Вчера она изучала стоимость рейсов, планировала сроки, готовила некоторых клиентов к удаленной работе по видеозвонкам. Еще нужно было принять даму, она звонила вчера, ссылалась на какой-то источник, чуть ли не объявление в интернете, отзывы на форумах. Очень странно всхохатывала не ко времени и уточняла, работает ли Аглая с клиентами «в теме».

Оказывается, все это время она так и стояла у закрытой двери в задумчивости. Вздрогнула от звонка. Конечно, уже пришла эта самая Элла. «В теме».

Аглая открыла дверь и улыбнулась.

— Понимаете, Миша классический представитель Земли. Более практичный, уравновешенный, спокойный. А я — Огонь. Напор, импульсивность, горделивость. Вы понимаете? При этом у него земная Луна, а у меня воздушная! Понимаете, да? Меня ужасно, бесконечно, чрезвычайно раздражает его медлительность и дотошность. Бесит просто! Понимаете?

— Не очень.

— Ох! — Элла заерзала на стуле, посмотрела в чашку, покрутила ее в руках. — Разумеется, я все про себя знаю. То есть, конечно, не все… Но я каждый раз сверяюсь с картой и все больше понимаю про себя, внутренние процессы. Иногда, правда, постфактум. Ничего, ничего и никогда не случается ненужного. Понимаете? Ничего не происходит случайно. У всего есть огромное, громадное значение! Да?

— И? — Аглая стала немного утомляться. — Вы чего хотите?

Элла вскочила из-за стола, кинулась в прихожую, прокричав оттуда невнятное «ну конечно, сейчас, сейчас», вернулась с огромной сумкой, ручки которой держала в зубах и судорожно рылась руками в сумочной утробе.

— Фифаф, фифаф, фу фе фе фофи?!

Аглая прикрыла глаза. Какой насыщенный день. Сначала Николай предлагает ей новую должность, манит карьерным ростом, теперь вот пришла Элла. Элла выплюнула ручки сумки изо рта, подошла к столу:

— Разрешите?

Аглая не успела отреагировать, она высыпала все содержимое на стол.

— Наконец-то, — торжествующе сообщила Элла и потрясла пред Аглаей распечатками натальных карт. — Смотрите сами, коллега. Ничего, что я к вам так обращаюсь? Вот, видите? Это же две такие разные карты, как нам жить вместе?!

— А вы живете?

— Ну конечно, я же вам уже все рассказала! Уже двадцать лет живем. Хотела бы сказать «как один день», но нет! Я же вам показываю, коллега, вы что же не смотрите в карты-то? Мне говорили, что вы наилучший специалист в отрасли! Вы знаете, коллега…

— Аглая, — перебила Аглая.

— Что? — не поняла Элла.

— Вы, видимо, запамятовали мое имя, Элла. Меня зовут Аглая.

— Да нет, ну что вы! Я прекрасно помню. Аглая. Просто нас, коллега, осталось так мало. Все, буквально все валят в астрологи. Прочтут два абзаца в интернете, скачают программу и давай нести прекрасное в массы. Никакой школы, кругозора, вообще никаких понятий о законах профессии, понимаете меня?

— А муж?

— Что — муж?

— Я и спрашиваю, при чем тут ваш муж?

— Ну так я же объясняю по картам: мы такие разные! Если бы ко мне пришли клиенты с такими картами, я бы им непременно сказала, что лучше не надо.

— Подождите, Элла. Вы же говорили, что нет ничего случайного, все предопределено. Звезды, магия планет. Да?

Элла покивала, разглаживая свернувшиеся уголки карт, своей и мужа.

— Так значит, вам зачем-то нужен ваш муж. И вы ему тоже. Карма, предназначение, уроки, которые мы получаем от жизни. Разве нет? Я не совсем понимаю, чего вы от меня ждете? Карты у вас действительно разные. Разве вы видели у своих клиентов похожие карты?

— Знаете, просто в последнее время… Да и вообще. Он никогда не воспринимал всерьез мое занятие астрологией. Всегда смеялся. Как можно что-то там по бумажке рассказывать, рисовать какие-то кружочки и значки. Он совершенно оторван от всего этого. Не верит ни в какую ауру.

Опять эта аура. Слово дня, подумала Аглая. Далась им всем аура.

— Что вы сказали? Как это — далась? Как это? Вот, кстати, вам хотела сказать, коллега, что вы как-то неосмотрительно принимаете людей в своей квартире.

— Ауру порчу?

— Может и не ауру, но все равно. Негатив. Да еще и чужой. Это же довольно тяжело, нужно все эти потоки куда-то девать. Заземляться. Вот этого тоже Миша не понимает! Что мне нужно проделывать разные штуки, чтобы прийти в себя, восстановить энергию после клиентов. А он!

— А он?

— Говорит: если у тебя так много энергии отнимают твои астрологические штучки, бросай их и вари борщ! Понимаете меня?

— Не любите борщ?

— Да я знаете, как готовлю? Великолепно! Прекрасно. К нам когда заходят гости, всегда, всегда спрашивают рецепт и просят научить. Вот как я готовлю. Но мы живем впятером в двухкомнатной квартире. А сейчас пока я принимаю клиентов, кстати, на нейтральной территории. В кафе, к примеру. Или в сквере. По погоде. На аренду офиса нет денег. Так вот. Когда я начала этим заниматься, стало получаться откладывать. Вот уже скоро купим дом! Дом. Вы можете себе представить? А он?

— А он?

— Да ничего! Но эта наша разность — убивает!

— Ну, не убила же за двадцать лет. Так что прекратите в меня тыкать вашими картами, Элла. Я даже не стану брать с вас за консультацию. Как астролог астрологу скажу: не теряйте время. Вы сюда зачем пришли? Меня проверить? Не стоило терять время. И про мужа своего вы это на ходу придумали. Хоть и бесит, конечно.

Элла заерзала на стуле и стала аккуратно складывать вещи со стола обратно в сумку. Глаз она не поднимала.

— Вы бы мне хоть карту заказали, Элла. Если хотели проверить. Заказали бы, потом послушали молча. А вот потом уж… Стали выводить на чистую воду. Но вы бы не смогли молчать, да? На ходу придумали какой-то повод.

— Нет, — сказала Элла. — Мне было важно услышать про Мишу. Вот вы же правильно все сказали. Про предназначение, работу над собой. Я бы так не смогла это сформулировать.

— Именно вы это все и сформулировали. Еще чаю будете? Чтобы очистить ауру светской беседой.

 

***

Oblako_pamyati.livejournal.com

Чужая жизнь похожа на уравнение, которое уже решил. И сразу сообщаешь: что тут думать? Икс равен пяти. Вот он, рецепт счастья. Брось этого старого мужа, он тебя бьет. Выгони взрослую дочь из дома, она быстро выйдет замуж. Прекрати орать на ребенка, у него пройдет энурез. Выброси это платье, в нем тебя никто не хочет. Поменяй работу, не давай начальнику унижать тебя. Женись, разведись, не доверяй, будь проще, знай наших, куй железо, полезай в кузов, верь в свою мечту и лети, люби саночки возить. Думай о хорошем, розовый фламинго!

Раз — и готово дело. Все счастливы и неясно, почему человек так долго страдает внутри неудобной ситуации.

Вдруг он слушается. Бросает мужа или жену, выгоняет дочь, не орет на ребенка, открывает свой бизнес.

Попался! Икс переходит к тебе! Оркестр, туш!

И ты сидишь с пониманием того, что уравнение это было не простым. Вообще, эта была формула добычи золота из железа, и простота была кажущаяся. Счастья нет. Без мужа плохо, дочь спилась, ребенок страдает от псориаза, джинсы все время натирают, самому не по силам руководить другими. Зато есть виноватый.

Не знаю, зачем я тебе все это пишу. Я-то как раз никакого счастья одним движением причинять не собиралась. Разрушить. Казалось, это еще проще. Но не вышло. Если человек намерен не сдаваться, никакие мои расчеты на разрушения ему не страшны. А если он и без меня все время неправильно подставляет икс в свое уравнение, то даже мои помехи не влияют на результат.

Оказывается, все тоньше. Но не рвется. Никак не рвется.