© Владимир Идзинский, 2017

Демонстрация в Петербурге. Март 1917 год.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей России и российской революции. Эта книга – не учебник, она может служить дополнительным материалом для тех, кто интересуется движущими силами и сущностью революции, начавшейся в России в 1917 году В отличие от многих других авторов, которые продолжают придерживаться неоднократно высказанных ранее взглядов на революционные события и сущность этой революции, в книге Владимира Идзинского изложена новая оригинальная гипотеза, представлен другой взгляд на революцию.

Введение

Прошло 24 года после того, как автор этой книги опубликовал небольшую брошюру «Причины и смысл русских катастроф» [1]. В этой брошюре была изложена оригинальная гипотеза, согласно которой периодически повторяющийся раскол российского общества является главной причиной российских общественных катастроф и, в частности, возникший после реформ Петра Первого очередной раскол был главной причиной революции-катастрофы 1917 года. В сокращенном варианте эта гипотеза была опубликована в статье «Тайна российских катастроф» [2] и получила признание научной общественности (на эту статью имеется немало ссылок в различных работах, в том числе и в научных диссертациях). Однако, по прошествии почти четверти века, возникла необходимость еще раз осмыслить основные положения этой гипотезы. В результате появилась книга, которая является дополненным и уточненным вариантом опубликованной ранее брошюры.

Необходимо специально отметить, что изложенная в данной работе гипотеза находит серьезное обоснование и научное подтверждение в трудах известного культуролога и историка, доктора философских наук Александра Ахиезера, впервые познакомившего научную общественность с концепцией раскола русской культуры и объяснившего природу этого явления. Его идеи представлены, прежде всего, в трехтомном труде “Россия: критика исторического опыта” (1991 г.), а также в книге А. Ахиезера, И. Клямкина, И. Яковенко “История России: конец или новое начало?” (2013 г.). Однако, настоящая работа о сущности революции, также основанная на концепции раскола русского общества, как главной причине общероссийских катастроф, разрабатывалась параллельно и совершенно независимо от идей А. Ахиезера, так как в то время автор вообще не был знаком с его трудами.

О революции 1917 года написано много и в самой России, и за рубежом как очевидцами, непосредственными участниками революционных событий, так и изучающими ее учеными, мыслителями, писателями. Тем не менее точку в осмыслении такого грандиозного общественного потрясения еще рано ставить.

Во-первых, нужно согласиться с Карлом Поппером, который утверждал, что каждое поколение имеет право по-своему интерпретировать историю, – не только имеет право, но и в каком-то смысле обязано это делать, чтобы удовлетворить свои насущные потребности.

Во-вторых, – и это особенно нужно подчеркнуть, – чтобы дать правильные оценки такому масштабному явлению, требуется отдалиться от него на значительный период времени. Время должно было пройти хотя бы для того, чтобы на анализ, оценки и выводы перестали влиять идеологические и политические пристрастия, присущие многим писавшим о революции авторам. В этом смысле у нас есть преимущество – преимущество дистанции и преимущество идеологической и политической отстраненности, что позволяет сделать более глубокие и более обоснованные выводы. Пришло время перестать ругать или славить эту революцию. Пора начать изучать, анализировать, размышлять.

В-третьих, ошибочно судить о революции по тем целям и задачам, которые ставили перед собой ее вожди и организаторы. Для глубокого понимания революционных событий нужно меньше обращать внимания на программы политических партий, их официальные заявления, декларации и лозунги, и больше стремиться понять глубинную сущность революции и ее главные действующие силы. Корни такого страшного катаклизма не могут лежать на поверхности. Причины революции таились в глубинных основах жизни русского общества, его ценностях и традициях.

Российская революция, начавшаяся в 1917 году – это закономерный результат многолетнего конфликта двух совершено разных культур, сосуществовавших одновременно в одной стране: русско-европейской и русско-московской. Перманентный раскол общества и стабильная противоречивость культуры составляют главное своеобразие и особенность России. Эта противоречивость вызвана отмечаемым всеми серьезными историками и мыслителями дуализмом российской культуры. На всех этапах исторического развития русская культура как бы двоится, представляя одновременно две различных сущности, два отличных друг от друга «лица» – европейское и азиатское, христианское и языческое. Кроме того, российской ментальности и культуре, как никакой другой, присуще наслоение различных исторических этапов: догосударственное архаическое состояния(несогласованно в числах-догосударственное архаическое состояние либо догосударсвтенные архические состояния) большинства населения страны уживается с сильной государственной властью, традиции Татаро-монгольской Орды и Московского царства соседствуют с новациями петровской России и даже – с преобразованиями советской власти и с социалистической идеологией.

Разница ритмов жизни (задач, стремлений и целей) двух частей одного общественного организма в конечном счете приводила к углублению раскола нации с трагическими последствиями. Славянофилы были правы, говоря, что расколотая нация обречена. Именно раскол нации, вопреки мнению многих, был преодолен в результате революционных событий. Европеизированное меньшинство желало ускоренных темпов превращения России в цивилизованную страну и стремилось разрушить старый порядок, основой которого было самодержавие. А патриархальное большинство сопротивлялось этому, так как не было готово ни к капиталистической экономике и рыночным отношениям, ни к европейским формам политической жизни. Поэтому революция начиналась как борьба против царского режима за парламентаризм, законность, независимый суд, гражданские свободы и другие европейские ценности, а продолжилась как культурно-освободительная война находящегося в добуржузном состоянии большинства против господства европеизированного меньшинства.

В первой своей фазе революция смела самодержавие и власть, посредством Советов, была передана простому народу(рабочим, крестьянам, солдатам и матросам). Во второй ее фазе разрушены были многие материальные и духовные ценности русско-европейской культуры, а десятки тысяч ее представителей были или изгнаны из страны, или физически уничтожены. Поэтому Февральскую революцию, Октябрьский переворот и Гражданскую войну нужно рассматривать как неразрывно связанные между собой части одной «Великой российской революции 1917–1922 гг.». Только победив в гражданской войне, революция победила окончательно – и можно считать, что в 1922 году закончился революционный период. В учении об антиномичности русской души известный русский философ Николай Бердяев подчеркивает, что при внешнем величии русское государство XIX века было противоречивым и нездоровым, и в сердцевине его был заложен конфликт. Разрешением этого конфликта – разрешением болезненным, но закономерным – и стала эта российская революция. Таким кровавым трагическим образом был преодолен раскол российского общества.

Чтобы убедиться в верности этих утверждений нужно не только понять, что представляло собой послереволюционное общество, но и обратиться к многовековой дореволюционной истории России и анализу состояния российского общества на всех этапах его развития. Многие люди, особенно иностранцы, всматривающиеся в происходящее в России, не перестают повторять знаменитые слова Ф. Тютчева: «Умом Россию не понять…». Но так ли это? Действительно ли все происходящее в России так запутано, непонятно и необъяснимо? Скорее всего, это связано с плохим знанием истории страны и непониманием состояния общества на различных этапах. При серьезном изучении российской истории многое становится понятным и вполне объяснимым. Но сначала ответим на вопрос: что представляло собой советское общество на самом деле?

Что представляло собой советское общество?

Более семи десятилетий советский государственно-партийный аппарат и официальная советская историческая наука утверждали, что в 1917 году произошли две революции: сначала – буржуазная (Февральская), потом – социалистическая (Октябрьская); и что после Октябрьской революции советское общество успешно строило социализм. Поэтому советское общество долгие годы считалось социалистическим. Но в СССР многое, в том числе и основной закон – Конституция, было фикцией и имело только декоративное значение. То, что называли «Союзом свободных республик» – по-сути было империей, а «свободные республики» на самом деле являлись всего лишь ее провинциями и колониями. В СССР не было ни демократии, ни политических партий (КПСС на самом деле таковой не являлась, так как была стержнеобразующей частью государственной машины), ни свободных выборов высших органов власти, ни независимой от власти судебной системы. Также обстояло дело и с социализмом. В постсоветский период советское общество стали справедливо называть псевдосоциалистическим. Из этого определения, однако, нельзя понять, что же все-таки представляло собой советское общество, каким оно было?

Когда с окончанием Гражданской войны большевистское руководство начало сворачивать курс на «мировую революцию», лидеры большевиков стали всё больше возлагать свои главные надежды на возможность построения социалистического общества в одной стране. Однако, начав эксперименты по построению коммунизма в отдельно взятой стране, они – и прежде всего сам Ленин – быстро убедились, что в такой отсталой стране, как Россия, где нет необходимых экономических и культурных предпосылок, их идеалам и планам не суждено осуществиться. В России, как и предсказывали многие, все получалось совсем по-другому. Проводимая до марта 1921 г. политика «военного коммунизма» (национализация средств производства, подчинение экономики страны всеобщему плану, запрещение частной торговли, отмена денежного обращения, милитаризация труда и насильственное изъятие «излишков» продовольствия у крестьян) разрушила российскую экономику. Поэтому эту политику пришлось заменить так называемой «Новой экономической политикой» (НЭП). Ленин сам признавался, что: «На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное»[3]. Теперь и Ленину стало очевидно, насколько он ошибался, утверждая, что к концу 19-го века Россия достигла высшей стадии капитализма и созрела для построения социалистического общества. Большевикам приходилось, «сцепив зубы», всячески изворачиваться, оправдывая отклонения от истинного социалистического пути. Первые годы Ленин и его соратники считали свой оппортунизм вынужденной и временной тактической уловкой. На самом же деле их главной задачей стало удержание власти любой ценой, о социализме уже мало кто серьезно думал. В результате изобретаемых на ходу в основном насильственных внеэкономических методов хозяйствования был создан «ихтиозавр», напоминающий античные восточные сатрапии.

Советское общество представляло собой особую форму добуржуазного общества. Специфика заключается, прежде всего, в том, что такое общество возникло в период индустриализации страны и соседствовало с вступающим в постиндустриальную эру Западным миром. Политическая власть в СССР имела форму, сменяющих друг друга, партократии и тирании, прикрытых псевдодемократическими институтами. Власть узкого круга высшего партийного чиновничества периодически переходила в неограниченную личную диктатуру Генерального Секретаря КПСС. Преследовалась любая независимая политическая, экономическая или общественная деятельность. При отсутствии демократии и самоуправления, государственная собственность находилась в полном распоряжении высшего чиновничества – номенклатуры, что создавало условия для архаической формы эксплуатации подавляющего большинства населения страны.

На всех уровнях всё решали чиновники, а простые граждане должны были только исполнять поступающие сверху указания. Народ не имел никакого влияния на решения правительства, жители города, поселка или деревни не оказывали существенного влияния на решения местных властей, а трудящиеся заводов, фабрик, колхозов и других предприятий были отстранены от участия в распределении результатов своего труда и не имели реальной возможности распоряжаться средствами производства в своих интересах. Ничего общего с социализмом такая система не имеет. Скорее, это была особая форма государственного рабства, так как государство (чиновники) определяло судьбу и благосостояние советских граждан. В любой момент по решению чиновников могло быть кардинальным образом изменено положение любого гражданина, социальной или национальной группы, даже целого народа.

Действительно, во многом советский строй напоминал античные азиатские империи. Например, принудительным трудом, тоталитарной несвободой, существованием множества запретов и ограничений. Кроме того, жизнь всех людей и их материальное положение сильно зависели от решений партийных и государственных чиновников; господствовали внеэкономические, административно-насильственные отношения; материальные блага часто приобретались не в результате качества и количества вложенного труда, а сопутствовали положению, занимаемому человеком в государственной иерархической лестнице, т. е. оплачивался не труд, а верность и служба. Советская хозяйственная система обеспечивала, собственно говоря, натуральный обмен в масштабах огромной страны. Из всего этого видно, что советское общество имело много ярко выраженных добуржуазных, архаических черт, и его нельзя называть социалистическим. Итак, никакого социалистического общества в СССР никогда не существовало. И, значит, никакой социалистической революции в 1917 году в России не было.

Кто в этом виноват?

Как же это так получилось, что в послереволюционной России строили самое передовое социалистическое общество, а оказались на добуржуазной стадии развития? Почему российское общество начала двадцатого века «провалилось» в такое архаической состояние и кто в этом виноват? Прежде всего, нужно сказать, что виноваты в этом слишком многие. Добуржуазное общество не образуется по воле и желанию (по вине) отдельных людей, групп или партий. Можно было бы, как это делают многие, обвинить во всем Сталина или всех большевиков во главе с Лениным. А прежде большевиков можно обвинять Временное правительство, и еще раньше – царя и его министров. Но ранее и более всех виноват во всем народ. Ведь в такие периоды в конечном счете все определяет культурный, нравственный и политический уровень народа. Установившийся в России после революции режим не мог бы существовать так долго, если бы у него не было исторического, культурного и экономического фундамента. Чтобы стать таким неограниченным диктатором, как Сталин, недостаточно хотеть этого, – надо опереться на общественную потребность в Хозяине. Для этого должен быть целый комплекс экономических и социальных предпосылок, должны быть понимание и поддержка миллионов.

Чтобы правильно понять происходящее в 1917–1922 годах, воспользуемся мыслью известного российского историка В. О. Ключевского, которую он высказал при анализе событий времен Екатерины II: «Впереди шла идея, заимствованная со стороны, чуждая русскому обществу, но привлекательная для его верхов, а под покровительством этой идеи развивался и закреплялся старый, очень старый факт нашей истории, не имевший с этими идеями ничего общего» [4]. Вот и в начале двадцатого века впереди действительно шла «идея, заимствованная со стороны», чуждая большинству российского общества – впереди шла социалистическая идея. Но объективных экономических и политических предпосылок для социалистической революции и построения социалистического общества в России не было. Известный марксист Г.В. Плеханов, вся жизнь которого была отдана рабочему классу, считал 24 октября 1917 года самым трагическим днем своей жизни, так как «нет еще той муки, из которой может быть испечен российский социалистический пирог». «Нельзя лезть в воду, не умея плавать: это приведет к дискредитации социалистической идеи», – писал Плеханов. Поэтому очень многие предрекали скорую гибель революции, провозглашенной социалистической.

Будь эта революция действительно социалистической, она скоро погибла бы. Но этой революцией решалась совершенно другая задача. Лозунги большевистского правительства, идеи и догмы марксизма-ленинизма были, по образному выражению замечательного русского философа С.Л. Франка, быстро выкипевшей пеной и накипью. Реальные же силы революции в иной, часто противоречившей социалистическим представлениям, форме продолжали действовать после Октябрьского переворота и обеспечили ему победу и продолжение.

Это величайшее и роковое в истории России явление необъяснимо никакими частными причинами сколь бы значительны они ни были: ни поражением России в мировой войне; ни недостатками царя Николая II; ни ошибками политиков и министров Временного правительства; ни пропагандой социалистических и марксистских идей; ни существованием малочисленной большевистской партии. Все указанные факторы лишь способствовали развитию грозных событий. Подоплекой крушения такой огромной страны не могло быть случайное стечение обстоятельств или воля нескольких «гениев зла». Истинные причины этой катастрофы лежат в глубоком духовном и культурном процессе, совершавшемся уже давно в общественном организме России.

Обычно эту революцию-катастрофу рассматривают как явление политическое, социальное, правовое – и мало кто акцентирует внимание на том факте, что это был, прежде всего, конфликт культур. С. Л. Франк писал, что безумие саморазрушения имеет всегда свою органическую внутреннюю причину, обусловленную всегда перенапряжением и болезненным раздражением подземных творческих сил, не находящих себе выхода в нормальном, здоровом развитии, и всякая историческая болезнь идет изнутри, определена историческими процессами и силами.

Какая же задача – если можно так сказать об историческом явлении, – решалась этой революцией на самом деле; какие силы ее породили; какой же «старый, очень старый факт» русской истории, не имевший с социалистическими идеями ничего общего, развивался и закреплялся под покровительством этих принесенных с Запада идей? Этот факт, по-нашему мнению, является самым главным фактом истории России. Ибо силы, выброшенные на авансцену первой частью революции и породившие вторую, самую страшную ее часть, возникли не в начале XX века, и даже не в XIX веке. Однако, чтобы все понять нужно обратиться к российской истории.

Специфика российской истории

Особенность России состоит в том, определившем всю ее сущность, факте, что она – и географически, и исторически, и по культуре своего населения – разместилась в двух частях света. Население ее периодически, на протяжении всей истории, раскалывалось азиатской (варваризированной, как пишет русский историк и религиозный мыслитель Г. П. Федотов) и европейской культурами. В многовековой истории Российского государства можно отметить следующие постоянно проявляющиеся роковые факты и факторы:

а) коренное население страны не достигло необходимого уровня культурного развития и потому не обладало средствами для формирования цивилизованного государства;

б) государственное развитие и прогресс страны связаны с деятельностью пришлого иноземного элемента (варяги – в период создания древнерусского государства; татаро-монголы – в период зарождения и формирования Московского царства; немцы и представители других европейских народов – при образовании империи Петра Великого; евреи, поляки, латыши и др. – в первые десятилетия формирования советской империи);

в) очередное государственное оформление, установление новой формы государства и новых государственных структур сопровождается волной насилия по отношению к большинству населения страны на местах и увеличением степени зависимости этого большинства от государства и правящих слоев.

г) общество расколото на две части, представляющие разные культуры: господствующее меньшинство (малый народ) обладает культурой передовых стран, а большинство населения (большой народ) находится на значительно более низком, архаическом уровне развития;

д) раскол общества преодолевается путем катастроф, влекущих за собой варваризацию всей жизни (варваризация правящего рода путем его ассимиляции в удельные времена; варваризация нравов правящего слоя путем уничтожения боярства при Иване Грозном; резкое падение культуры и нравственности всего общества после Октябрьского переворота и прихода к власти большевиков).

Необходимый для цивилизованного общества фундамент отсутствовал во многих странах и у многих народов. Однако история России уникальна и отлична от истории других стран. По мнению ряда серьезных ученых, причиной противоречивости русской ментальности и раскола общества является тот факт, что русское общество и государство не развивалось естественным путем, а получали достижения различных цивилизаций (византийской, татаро-монгольской и западноевропейской) насильственным путем, когда общество еще не было готово принять и освоить достижения этих цивилизаций. Русское общество не вышло из догосударственного архаического состояния естественным путем самостоятельного роста и созревания, а было «затянуто» насильно в чужие цивилизации. Цивилизация была «надета» на российское общество, как «чужая рубашка» и долгое время оставалась лишь внешней, не задевая глубинные и сущностные характеристики российского общества и российского человека.

Проблема в том, что эволюция российского человека, огромной массы российского населения, если и имела место, то намного отставала от эволюции государства. Говоря об изъянах многовекового политического устройства Руси-России, его несовместимости с народным благосостоянием и гражданскими свободами – обычно забывают обратить внимание на состояние большинства населения страны. Возникновение и существование именно такой государственности имело свои причины и не всегда субъективные. О низком уровне развития населения на всех этапах российской истории не принято говорить. Всегда во всем обвиняется только власть, и мало кто задумывается о том, какие средства общество предоставляло власти. Но в конечном счете все определяли культурный, политический и этический уровень большинства населения страны и ментальность российского человека.

Разница между господствующим меньшинством и собственно народом, различие не столько в материальной обеспеченности, но и, прежде всего, различие в культурном уровне – было таким огромным, что Россию и русский народ можно рассматривать как «двойную звезду» или как «созвездие из двух звезд» различной природы. Этим и объясняется противоречивость (антиномичность, согласно терминологии известного русского философа Н.А. Бердяева) и загадочность России и «русской души». Географический факт «переходности» России (между Азией и Европой) определил дуализм ее культуры, что, в свою очередь, вело к повторяющемуся расколу нации. Существование двух различных типов русскости, двух разных вариантов национального характера – качества, накапливающиеся на протяжении всей истории и которые обуславливали неизбежность общенациональных катастроф.

В своей нобелевской лекции Александр Солженицын, отмечая наличие в мире различных культур-цивилизаций, сказал следующее: «Но для целого человечества, стиснутого в единый ком, такое взаимное непонимание грозит близкой и бурной гибелью. При шести, четырех, даже при двух шкалах не может быть единого мира, единого человечества: нас разорвет разница ритма, разница колебаний. Мы не уживемся на единой земле, как не жилец человек с двумя сердцами». Какие мудрые и пророческие слова! Если мир может быть разорван и уже разрывается на наших глазах разницей ценностей и ритмов различных культур, то что же говорить об одном государстве, расколотом на две части? Уж государство – это действительно «один ком».

Расколотое на две культуры общество было обречено на катастрофу. История России знает такие катастрофы, самой страшной из которых была революция 1917–1922 годов. Наличие в одном государстве двух различных культур – русско-европейской и русско-московской – стало главным фактом русской жизни после реформ Петра Первого. Однако, в одной стране не могли долго уживаться «два различных миросозерцания, два враждебных порядка понятий и чувств». Этот конфликт культур требовал своего разрешения на протяжении очень длительного времени. Именно раскол общества, возникший несколько веков ранее, преодолевался в 1917–1922 годах «под покровительством» социалистических догм и лозунгов.

Но давайте обратимся к самому началу – к образованию древнерусского государства.

Древнерусское государство и первая общерусская катастрофа

История древнерусского государства является хорошим подтверждением справедливости предлагаемой гипотезы. «Начало государства, – писал русский историк и публицист М.П. Погодин, – есть самая важная, самая существенная часть, краеугольный камень его истории и решает судьбу его на веки веков… История так исходит из начала, как из крошечного семени вырастает то или иное дерево». [5] Ход русской истории определили следующие главные факторы: географическое положение страны и ее природа; уровень общественного развития и быт племен, вошедших в состав древнерусского государства; уровень общественного развития и быт пришлого населения – варягов, подчинивших себе страну и характер отношений между завоевателями и местным населением; состояние соседних народов и характер взаимоотношения с ними.

Древнерусское государство образовалось на территории огромной равнины – от Белого моря до Черного и от Балтийского до Каспийского. На юго-востоке эта равнина соприкасается непосредственно со степями Средней Азии. Хотя формально эта территория считается Европой, по самой сущности географических особенностей и климатических условий, трудно сказать, где кончается Европа, а где начинается Азия. Главным является тот географический факт, что древнерусское государство оказалось переходной страной, расположенной между Европой и Азией.

Ко времени образования древнего русского государства (середина IX века) территория этой Великой равнины была заселена отсталыми славянскими и финскими племенами, пребывавшими на ранних стадиях родового строя. Основное занятие населения: охота, рыболовство, пчеловодство и хлебопашество. Эти славянские и финские племена не только не знали внешней торговли, но и внутренняя торговля также отсутствовала. В отличие от городов цивилизованных по тем временам народов, города этих племен не являлись центрами ремесел и торговли, а представляли собой лишь огороженные поселки, жители которых занимались земледелием. Население равнины, о которой идет речь, не знало письменности, в обществе еще не сложились сословия, в том числе и жреческое, и были распространены только различные языческие верования.

Через земли этих славянских и финских племен издавна пролегал путь из Балтийского моря в Черное. Варяги давно освоили этот водный путь, ходили по нему небольшими дружинами, не имея ни желания, ни возможности утвердиться на этом пути. Первоначальной целью скандинавских дружин был, после того как они достигали богатые страны Азии, грабеж их населения, а также торговля. Великий путь «из варяг в греки» был долгим и опасным. Поэтому в отдельных местах этого пути варяги строили острожки, которые служили перевалочными пунктами и обеспечивали спокойный отдых и безопасность людей и награбленного имущества. Из этих острожков, по-видимому, варяги издавна делали набеги на племена, проживающие в ближайшей окрестности и грабили туземное население.

Картина С. В. Иванова «Жильё восточных славян».

Что же представляло собой скандинавское общество тех времен, представители которого составляли варяжские дружины? В эпоху викингов род потерял свое значение как производственная ячейка и как субъект собственности. Скандинавы стали жить преимущественно малыми семьями. Индивидуально-семейная собственность на пашню или луг сочеталась с коллективной собственностью большего или меньшего круга соседей на пастбища, леса и пр… Общество состояло из двух сословий: князей и свободных крестьян. Первые княжества в Скандинавии возникли не позже VI века. Земля – частная собственность, обыкновенно передавалась по наследству старшему сыну. Младшие сыновья получали свою долю деньгами, а затем отправлялись искать счастья на чужбине. Древнескандинавское общество тех времен достигло значительных успехов. Это выражалось в высоком уровне развития мореходства (с VIII века скандинавы сооружали парусные многовесельные корабли по 20 и более метров в длину, маневренные и грузоподъемные), военной организации, включая инженерное искусство при сооружении воинских лагерей, развитой торговле. Разительны были успехи металлургии и художественных ремесел. Письменность скандинавы освоили еще в IV–V веках. Эпоха викингов стала и порой первых государственных образований: появляются первые скандинавские города, растет слой профессиональных торговцев.

Как видно из приведенного выше описания, скандинавское общество середины IX века и славянские и финские племена Великой восточной равнины разделяли по уровню культурного развития целые века. Известный российский историк С.М. Соловьев отмечал, что «русское государство образовалось на девственной почве, на которой история, цивилизация другого народа не оставила никаких следов: никаких преданий, никаких учреждений не досталось в наследство юному русскому обществу». [6]

Переход к раннеклассовому обществу и к государству в Скандинавии сопровождался энергичной внешней экспансией. С конца VIII века походы скандинавов-викингов становятся все более активными. Со второй половины IX века варягов-русь уже не удовлетворяли простые набеги и они подчинили себе северные славянские и финские племена. Варяжские князья со своими дружинниками поселились на территории этих племен, построили здесь города и стали собирать дань с местного населения.

Что касается так называемого «призвания варягов» на правление, то оно не подтверждается скандинавскими источниками и многие специалисты считают это официальной легендой, сочиненной в XI веке или позже, для укрепления позиции правящего рода Рюриковичей. Завоевательный характер пришлой власти подтверждается, прежде всего, отношением князей и княжеской дружины к местному населению, а также и тем, что славянские и финские племена не созрели еще для создания своего государства, и их объединение могло произойти только под властью завоевателей. Главной формой отношений варягов с местными племенами надолго остается собирание дани княжескими вооруженными дружинами. Укрепившись на севере, Рюрики распространили свою власть и на юг, подчинили себе племена по всему водному пути. Затем они подчиняют себе другие славянские племена, населявшие территории к востоку и западу от Днепра. Постепенно варяги завоевывают огромную территорию, на которой формируется древнерусское государство – Киевская Русь.

Древнерусское общество очень долго состояло из двух различных частей. Первая – правящие государством варяги, князья и их дружинники. Вторая – коренное население завоеванных племен, которых называли смердами. Варяги, являясь господствующим классом, правили государством, были хозяевами земли, составляли военные дружины и купечество, сделали свои формы быта внешне господствующими. Славянские и финские племена, не имея ничего противопоставить, легко принимали форму государственности, но в то же время их родовой быт, родовая психология надолго остается для них господствующими. Навязанная государственность долгое время носила более наружный, исключительно внешний характер. И навязанное христианство очень долго имело силу только в правящем слое общества и с трудом проникало в массу туземного населения.

«Киевский период можно охарактеризовать как долговременную попытку варяжских князей рода Рюриковичей выстроить государственность на основе догосударственной культуры и постепенно трансформировать ее в культуру государственную. В данном отношении многое им удалось, они оставили после себя значительный культурный задел, но органичного синтеза не получилось… Потому что культурный фундамент конструкции оставался расколотым. Расколотым же он оставался потому, что в большое, государственно организованное общество были перенесены модели жизнеустройства локально-племенных, догосударственных миров». [7], – справедливо отмечают авторы книги «История России: конец или новое начало?»

Сбор дани. Картина Рериха.

Обособленность пришлой, варяжской части общества обуславливалась тем, что варяги – князья и дружина, долго жили как бы подвижным лагерем в стране, не расселялись среди туземного населения. Вот как описывает древнерусское общество М.П. Погодин: «Варяги в продолжение периода, рассмотренного нами (862–1054), были почти совершенно отдельным племенем от славян – они были вместе, но не сплавлялись, НЕ СОСТАВЛЯЛИ ОДНОГО НАРОДА: это были две реки, которые пали одна в другую, но еще не слили вод своих. Варяги имеют свою особую историю или, лучше сказать, одни составляют ее. Так я и рассматривал их. Влияние варягов на славян было более наружное: они образовали государство… Славяне платили дань, работали – и только, а в прочем жили по-прежнему. Влияние славян на варягов было более внутреннее, которое обнаружилось вполне уже в следующем периоде. ТОГДА ОБА ЭТИ ПЛЕМЕНИ СОЕДИНИЛИСЬ В ОДИН НАРОД, т. е. варяги сделались славянами, приняв их язык, хотя и оставались их правительством. Тогда получают они одну общую историю.»[8]

Итак, варяги образовали древнерусское государство и составили его правящий класс. Они – первые купцы, первые посредники между славянскими и финскими племенами и греками, первые христиане. Варяги же приглашают иноземных мастеров искусств и других ремесленников(пока своих еще не было). Искусство начинается на Руси вместе с христианством. Отсталость покоренных племен, их быт и условия жизни обусловили отношения завоевателей-варягов и туземного населения. Дружина на Руси имела другой характер, чем на Западе. В Западной Европе дружинники, после завоевания территории Римской империи, стали богатыми земельными владельцами, что привело к возникновению в дальнейшем феодального строя. На Руси же княжеская дружина получает совершенно другой характер. Дружиннику не нужна была земля без цивилизованного населения: такая земля не представляла ценности, отсталое туземное население в любой момент могло уйти в другие пустынные места. Жить дружиной при князе в такой стране было выгодней, чем жить отдельно, самостоятельным владельцем. А поскольку свое владение не привязывало дружинника к стране, то он в любой момент, забрав награбленное и заработанное на службе у князя добро, мог уйти в другие места. Князь же всегда оставался. Вот почему на Руси так огромна роль князя – хозяина всей земли, который, со временем становится господином даже для варягов.

Часто князь был не только защитником земли и военачальником, но и организатором хозяйства и всей жизни своего удела. «Здесь, особенно за Волгой, садясь на удел, первый князь его обыкновенно находил в своем владении не готовое общество, которым предстояло ему править, а пустыню, которая только что начинает заселяться, в которой все надо было завести и устроить, чтобы создать в нем общество. Край оживал на глазах своего князя: глухие дебри расчищались, пришлые люди селились на «новях», заводили новые поселки и промыслы, новые доходы приливали в княжескую казну. Всем этим руководил князь, всё это он считал делом рук своих, своим личным созданием».[9]

Освоение русскими новых земель. Картина К. Лебедева.

Можно отметить следующие главные отличительные черты начала русского государства от начала западноевропейских государств:

а) в Западной Европе произошло завоевание одного народа другим, а древнерусское государство возникло в результате завоевания огромной территории отдельными отрядами варягов;

б) германские племена завоевали густонаселенные страны с цивилизованными народами, а варяги завоевали страну редконаселенную отсталыми племенами;

в) германские племена завоевали европейские страны, а варяги завоевали огромную территорию, промежуточную между Азией и Европой;

г) древнерусское общество очень долго (почти два столетия) представляло собой две части, принадлежащие разным культурам и находящиеся на разных уровнях общественного развития.

Для понимания всех дальнейших проблем русского общества особого внимания заслуживает тот факт – и это необходимо специально подчеркнуть, – что естественный процесс разложения первобытнообщинного строя славянских и финских племен был прерван. Аппарат внеэкономического принуждения возникает не органическим путем, а создается завоевателями-иноземцами. Свободное развитие населения Великой равнины было остановлено и начался долгий путь «под колпаком», навязанным пришлым элементом государственности. Родовой общинный быт и родовая психология надолго загоняются вовнутрь, как бы консервируются под внешней государственной оболочкой. Это наложило огромный отпечаток на всю историю государства Российского и всю историю русского народа. В этой работе мы будем еще неоднократно возвращаться к последствиям этого важнейшего факта.

Как пишут в упоминаемой выше книге А. Ахиезер, И. Клямкин, И. Яковенко, своеобразие государства и его развитие в большой степени определяется тем, «как долго и в каких масштабах сохраняются в них догосударственные жизненные уклады» [10]. В древнерусском обществе, а позже как в Московском государстве, так и в Российской империи, догосударственный уклад и догосударственная психология сохраняются надолго под государственной оболочкой, даже когда эта оболочка стала европеизированной. Именно этот факт определил в значительной степени особенность развития российского общества и Российского государства.

Теперь обратимся к удельному времени – первой общерусской катастрофе. Причиной многих бед этого периода принято считать монголо-татарское нашествие. В советских учебниках утверждалось, что монгольское иго на двести лет затормозило развитие русского общества и государства и тем самым обусловило его отставание от западноевропейских стран. Соответствует ли такая версия действительности? С большой натяжкой. Так как отрицательные явления, которые приписываются последствиям монголо-татарского нашествия, развились из условий, возникших намного раньше. Удельное время – это период всеобщего упадка на Руси. Старый устоявшийся порядок расстроился, во всем наблюдалось падение нравов и ослабление общественных уз. В этот же период происходит заметный упадок хозяйственной деятельности. Исчез целый ряд отраслей ремесленного производства, и значительно уменьшилась численность городских ремесленников. Широко распространяется такая архаичная форма, как рабство. В 13–14 веках холопы (рабы) составляли основную рабочую силу вотчинного хозяйства и пополнялись главным образом за счет взятых в плен в междоусобных войнах соплеменников. Этот период характеризуется резким обособлением Руси и изоляцией ее от европейских и христианских народов.

Падение нравов, общий экономический упадок, разрыв традиционных экономических связей с европейскими странами – все это следствие кризисного внутреннего состояния общества, а не монгольского нашествия. Настоящей причиной кризиса удельной Руси была ассимиляция господствующего класса – варягов, что привело к варваризации общества и всех сторон его жизни. Этот кризис – закономерный этап, в который неизбежно должно было попасть общество, расколотое на две части. Время стирало разницу между завоевателями и коренным населением страны, сокращалась дистанция между уровнем развития господствующего меньшинства и уровнем подавляющего большинства населения. Князья и дружинники постепенно ассимилировались, ославянивались. В их среде появилось много представителей неваряжского происхождения. Господствующие в глубине народной толщи родовые, догосударственные отношения приводят форму общества в соответствие со своим естественным состоянием. Ведь для большинства населения страны государственность не была результатом их органического развития. Этим и объясняется всеобщий упадок нравственных и государственных устоев.

Вот как определяет положительное влияние монголо-татарского ига на развитие русского общества В. О. Ключевский: «Прежде всего татары стали в отношение к порабощенной ими России, устранявшее или обогащавшее многие затруднения, какие создавали себе в своей стране северорусские князья. Ордынские ханы не навязывали Руси каких-либо своих порядков, довольствовались данью, даже плохо вникали в порядок, там действовавший. Да и трудно было вникнуть в него, потому что в отношениях между тамошними князьями нельзя было усмотреть никакого порядка. С этой стороны верхневолжские Всеволодовичи стояли гораздо ниже своих предков, днепровских Ярославичей… Если бы они были представлены вполне самим себе, они разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собой удельные лоскутья… Гроза ханского гнева сдерживала забияк: милостью, т. е. произволом хана, не раз предупреждалась или останавливалась опустошительная усобица».[11] Ну что еще лучше этого описания может доказать, что причины бед удельного времени были следствием внутреннего состояния общества, обусловленного ассимиляцией правящего слоя? После ассимиляции варягов древнерусское общество оказалось не готовым удержать старую государственность и, тем более не было готово к формированию своей новой государственности. Это и было главной причиной первой общерусской катастрофы. Значит, причины первой катастрофы Руси были не столько внешнего характера (монголо-татарское нашествие), сколько внутреннего – неподготовленность общества к переходу от родовых отношений к государственным.

Первая национальная государственность и вторая общерусская катастрофа

За два столетия Москва – «собирательница земли русской», подчиняет себе всю восточную Русь. Постепенно Московские князья, как представители власти хана, пользуясь его поддержкой, распространили свою власть на всю Великороссию. Это возвышение Москвы и ее увеличивающаяся сила были следствием татарофильской политики ее первых князей. Благодаря этому Москва обеспечивает мир и безопасность своей расширяющейся территории. Во владениях Московского князя татаро-монгольское влияние ощущалось наиболее сильно. В Московском княжестве вводятся татарские порядки в управлении, суде и сборе дани. Так татарский образ жизни проникает «в плоть и кровь» населения северной Руси. Кроме того, в 16 веке тысячи татар шли на службу к московскому князю, вливаясь в ряды служилых людей – будущего дворянства, заражая его, как пишет Г.П. Федотов «восточными понятиями и степным бытом».

Распространив правление на всю Великороссию и чувствуя свою возрастающую силу, московские князья, шаг за шагом, стали освобождаться от опеки татар. Национальная русская государственность созревает лишь к середине пятнадцатого века. Более двух столетий – срок немалый – идет огромная внутренняя работа, растет и в муках рождается, под прикрытием татарского ига, новая народность и новое государство. Таким образом, период татарского ига был периодом зарождения и формирования великорусской народности и великорусской государственности – Московского государства. Каков же был характер этого государства и нового русского общества?

Вспомним слова Погодина о том, что: «История так исходит из начала, как из крошечного семени вырастает то или иное дерево». Начало же Московского государства и великоросской народности вырастает на базе татарских порядков и азиатского образа жизни. Можно ли удивляться, как глубоко рабство, азиатчина и степной дух впитались в ментальность русского человека, надолго определив черты русского национального типа и характер русской власти?

Так как Московское государство возникло в результате постепенного включения московскими князьями в состав своей удельной вотчины всей Великороссии, то русской землей и великорусским народом московские князья обладали как вотчиной, как личным хозяйством на основании частного удельного права. Удельная же вотчина – это не государство, а частная собственность князя. А удельный князь – это не государь, думающий о благе общественном и о государственных интересах народа, а хозяин, думающий, прежде всего, о своей личной выгоде и об интересах своего хозяйства-удела. Государство тем отличается от вотчины, что в нем воля вотчинника уступает место закону. В Московском же государстве верховенствовал не закон, а желание-приказ князя. Это государство возникло как хозяйство Московского князя, в состав которого входили со значением хозяйственных статей и классы населения, проживавшего на территории государственной вотчины, и подлежащие такой же эксплуатации, как и другие хозяйственные статьи. Государю-вотчиннику было выгодно расширять территорию своего хозяйства и его не интересовало – приносило это пользу или вред народу.

Существование такой огромной вотчины как Московское государство, говорит о том, что русское общество еще не созрело для победы действительно государственных отношений и что его родовая сущность по-прежнему лишь прячется за государственной оболочкой. Царь и московские государственные умы не были готовы к тому, чтобы вести дела в целях народного блага, а общество еще не созрело к тому, чтобы требовать это от власть имущих. Этот роковой факт определяет судьбу российского общества на протяжении всей дальнейшей истории – благо народа почти не принимается во внимание хозяевами Российского государства. К слову говоря, этот же характер власти, отношение к государству как к одному большому хозяйству и к народу как к одной из хозяйственных статей переняли большевики. Советское государство, являясь наследницей Московского царства, переняло многие черты государства-вотчины великих Московских князей, и Сталин максимально «впитал в себя» характер хозяина-вотчинника, хозяина-деспота.

С усилением Московского государства наблюдается резкое ограничение свободы населения. Со временем и удельные князья, вошедшие в состав Московии, стали простыми слугами царя. Не только рядовых людей, даже бояр в Москве за ослушание царю или за подозрение в непослушании ждала тюрьма. Серьезно были поколеблены слабые начала частной собственности на землю, так как даже вотчина перестала быть полной частной собственностью и становилась владением обязанным, условным. Учащаются внешние войны и увеличивается гнет государственных повинностей. Для своего функционирования и для ведения войн огромное государство-вотчина требовало многочисленный класс служилого люда, превосходивший служилый класс при княжеских дворах удельного времени. «Возникла настоятельная нужда в новых экономических средствах. Но Московское объединение Северной Руси не давало таких средств, не сопровождалось заметным подъемом народного благосостояния: торговля и промышленность не делали значительных успехов. Натуральное хозяйство продолжало господствовать»[10], – писал Ключевский. Так как хозяйство вотчины не давало новых дополнительных экономических доходов, чтобы содержать все более увеличивающийся служилый класс, – оставался только путь внеэкономического принуждения: закрепощения свободных крестьян. Если в начале московского периода труд свободного крестьянина являлся превалирующим, то по мере усиления государства земледельцы все более закрепощаются.

Московское царство также испытало страшное потрясение, которое известно под именем Смуты или Смутного времени. Иностранцы называли эту смуту московской трагедией. Обычно к этому периоду относят время от смерти последнего царя старой династии Федора (1598 г.) и до воцарения первого царя новой династии Михаила (1613 г.). Смута была вызвана, казалось бы, случайным событием – пресечением династии. Однако проницательные наблюдатели тех событий видели прямую связь между опричниной времен Ивана Грозного, с ее огромными жертвами (современники-иностранцы указывали, что погибло более десяти тысяч человек) среди высшего слоя прежде всего, и Смутным временем.

Иван IV (Грозный) – старший сын великого князя московского Василия III, правил 50 лет, с 1533 г. по 1584 г., – дольше любого другого российского правителя. Он известен невероятно жесткими методами правления, казнями и личным участием в пытках и издевательствах над своими жертвами. Сначала Грозный правил с участием круга приближённых лиц: Избранной Рады. Но в 1560 году Избранная Рада была упразднена и началось самостоятельное правление царя. В его правление были проведены реформы военной службы, судебной системы и государственного управления; были внедрены элементы самоуправления на местном уровне и другие реформы. Кроме того, были урезаны права крестьян и холопов и начался период их закрепощения.

На первом этапе своего правления Иван Грозный вел многочисленные и довольно успешные войны. В его царствование территория Московской Руси увеличилась почти вдвое, и Русское государство стало по размеру больше всей остальной Европы. Иван Грозный покорил Казанское и Астраханское ханства, присоединил территории Западной Сибири, области войска Донского, Башкирии, земли Ногайской Орды. Во второй половине правления Иван IV вел неудачную для него Ливонскую войну. Но наибольший след в истории Руси оставила учрежденная Грозным опричнина, которая нанесла сильный удар по старой родовой аристократии и укрепила позиции поместного дворянства. Согласно приказу царя страна была разделена на две части: опричнину и земство. Центром опричнины стала Александровская слобода – новая резиденция Ивана Грозного. Как отмечают специалисты, Грозный совмещал жестокость и зверство с церковной набожностью. Жертвами опричников, которые были освобождены от судебной ответственности, стали, прежде всего, виднейшие бояре. Были насильственно конфискованы боярские и княжеские вотчины и переданы простым дворянам-опричникам, а боярам и князьям были предоставлены поместья в других областях страны. Опричники устраивали грабежи и погромы бояр и всех несогласных с политикой царя, а в случае сопротивления – бояр разрешалось беспощадно казнить и убивать.

Когда В 1571 году на Русь опять вторглись крымские татары, разложившаяся опричнина продемонстрировала полную неспособность дать достойный отпор. Опричники привыкли к грабежам мирного населения и не желали воевать. Москва была сожжена, а в следующем году царь вообще отменил опричнину и запретил даже её название. Иван Грозный обрушил свой гнев на тех, кто помогал ему расправиться с боярами и неугодным духовенством. По приказу царя верхушка опричнины была уничтожена.

«Московский застенок. Конец XVI века (Константино-Еленинские ворота московского застенка на рубеже XVI и XVII веков)», 1912 г.

В 1575 году Иван Грозный «разыграл комедию»: венчал на царство крещёного татарина хана Симеона Бекбулатовича, а сам, якобы отрекшись от престола, взял себе небольшой «удел» и уехал туда из Кремля. Новый государь отобрал все грамоты, жалованные епископствам и монастырям, которыми они пользовались несколько столетий. После этого Иван Грозный, как бы недовольный деятельностью царствующего татарина, вновь взял власть в свои руки и, на радость духовенства, возобновил грамоты и вернул былые их льготы. Однако, при этом Иван забрал у монастырей и присоединил к казне столько земель, сколько пожелал. Таким хитрым способом Грозный отнял у монастырей и духовенства земли и большие деньги, преумножив свою казну и не вызывая при этом критики в свой адрес, так как показал всем пример ещё худшего царя. Действительно, Грозный продемонстрировал «высший пилотаж» хитрости. Этому предшествовал очередной всплеск жестоких репрессий, когда казнили тех, которых Грозный приблизил и обласкал уже после уничтожения опричной верхушки. В последний период жизни Грозный совершил еще два кровавых преступления. В момент ярости он убил собственного сына Ивана – единственного возможного престолонаследника. А свою пятую жену Марию Долгорукую он утопил в пруду после первой брачной ночи, так как узнал, что она не была девственницей. Да, Иосифу Сталину было у кого учиться коварству и жестокости.

Картина Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына».

В результате правления Ивана Грозного страна была разорена, ее экономика развалена, а северо-западные районы вообще обезлюдели. Длившаяся почти четверть века Ливонская война кончилась восстановлением status quo, оказавшись таким образом бесплодной, к тому же к Швеции отошли Ивангород и другие русские города с прилегающей к ним территорией южного побережья Финского залива. Русское государство оказалось отрезанным от моря.

В правление Грозного произошла смена княжеского боярства худородным поместным классом. «Родившись в XV веке, широко пополнившись в XVI за счет пришлых, бродячих, даже преступных элементов общества (татар и казаков), поместный служилый класс выявил в опричнине свои социальные притязания, свою плебейскую мстительность против старого боярства, отбунтовал в Смутное время и, выйдя из него победителем, выдвинулся на первое место в государстве Романовых» [13], – отмечал Георгий Федотов. Значит, Смутное время – результат очередного обновления (варваризации) правящего класса. Это следствие обострившейся борьбы представителей двух культурных начал в русском обществе: боярской аристократии и всех малых худых служилых людей. Эта борьба обострилась и приняла форму трагической войны во второй половине царствования Ивана Грозного. Неясность причин разлада царя Ивана со своими боярами лишь подтверждает скрытый, глубинный характер этой борьбы.

Эрнст Лисснер. «Изгнание польских интервентов из Московского Кремля в 1612 году».

Боярам выгоден был самозванец, чтобы низложить Бориса Годунова, стремившегося править, как и прежние цари, самодержавно. Потом им выгодно было низложить самозванца, чтобы открыть дорогу к престолу кому-нибудь из своей среды. Таким был Василий Шуйский, который, вступая на престол, провозгласил ограничение власти царя. По уговору с боярами Шуйский делил свою власть с боярской думой. Тем самым впервые в русской истории формально ограничивалась верховная власть, и, сложившийся из удельных отношений, государь-хозяин заменялся присяжным царем, власть которого ограничивалась крестной клятвой. Как частные собственники и участники в управлении государством, бояре ощущали потребность в ограничении царского произвола. Поэтому они пытались сохранить и развить свои права и свободы. Их позиция не находила понимания в широкой народной массе, которая не знала частной собственности и была далека от стремления к участию в управлении государством. Государь и государственная собственность были естественными союзниками общины и господствовавшей в народных массах добуржуазной психологии. Смута – это отражение скрытой борьбы представителей двух различных уровней развития московской Руси, борьба добуржуазного способа жизни с зарождающимися элементами свободы и буржуазности. В конечном счете архаичный, добуржуазный способ бытия сохранил свои позиции и остался еще надолго – прежде всего в простых народных массах – превалирующим в русской жизни.

В результате опричнины и Смутного времени (второй катастрофы) был преодолен раскол русского общества. Сформировалось, а в царствование новой династии – закрепилось, относительно однородное в культурном отношении общество, точное описание которого дает Г.П. Федотов: «…московское царство выработало необычайное единство культуры, отсутствовавшее в Киеве, и в Петербурге. От царского двора до последней курной избы московская Русь жила одним и тем же культурным содержанием, одними идеалами. Различия были только количественные. Та же вера и те же предрассудки, тот же Домострой, те же апокрифы, те же нравы, обычаи, речь и жесты». [14]

Новый раскол русского общества

Судьба готовила новый раскол населения страны, который был вызван реформами Петра Великого. Петр I (прозванный Великим) был провозглашен царем в 10-летнем возрасте, как представитель династии Романовых, и правил с 1672 г. по 1725 г. (до 1689 г. в качестве регента правила старшая сестра Софья, и лишь после смерти соправителя – сводного брата Ивана V в 1696-м г., Петр стал единоличным правителем). Петр считается одним из наиболее выдающихся государственных деятелей России, определившим направление ее развития в XVIII веке. Молодой царь с раннего возраста проявлял интерес к военному делу. Для изучения военной науки нужны были люди знающие. Но среди русских придворных таких не оказалось, и Петр стал частым гостем так называемой Немецкой слободы. При дворе царя Петра появились иностранцы, которые были выходцами из этой слободы. Скоро царь оказался большим поклонником более свободной и веселой иноземной жизни.

В первые годы своего правления Петр продолжил начатые ранее войны с Османской империей и Крымом. Однако, вместо походов на Крым он решил нанести удар по турецкой крепости Азов на Азовское море. Для этого за короткое время была построена флотилия из разных судов. В мае 1696 года 40-тысячная русская армия осадила Азов, а русская флотилия блокировала крепость с моря. Не дожидаясь штурма, гарнизон крепости сдался, и Россия получила выход в южные моря. При строительстве флота и реорганизации армии Петр был вынужден все более использовать иностранных специалистов. Завершив Азовские походы, Петр I решил отправить на обучение за границу молодых дворян, а вскоре и сам отправился в первое путешествие по Западной Европе. Царю удалось завербовать в Россию несколько сотен специалистов по корабельному делу, закупить военное и прочее оборудование. Его интересовали в основном технические достижения европейских стран, а не их правовая система. За время пребывания за рубежом Пётр многое узнал и многому научился. По возвращении из этого путешествия царь приступил к серьезным реформам государства и общественного уклада страны.

Вначале Петр приступил к изменению внешних признаков, отличающих русский уклад жизни от западноевропейского. Он стал резать бороды вельможам и издал свой знаменитый указ «О ношении немецкого платья, о бритии бород и усов, о хождении раскольникам в указанном для них одеянии», запретивший ношение бород. В это время произошла переориентация внешней политики России с южного направления на северное. Прежде всего, царь начал готовиться к войне со Швецией за выход к Балтийскому морю. Понимая малую эффективность войск прежней организации, старое войско было распущено, кроме четырех регулярных полков, которые составили основу новой армии.

В рамках подготовки к войне со Швецией, Пётр велел произвести общий рекрутский набор и начать обучение новобранцев по образцу, заведённому в европейских странах. Одновременно было приглашено большое количество западноевропейских офицеров. Основное внимание уделялось организации пехоты, так как в первые годы на создание всей необходимой военной структуры не было времени. Продолжив реформы армии по европейскому образцу, Петр добился значительных успехов в войне со Швецией и в мае 1703 года начал строительство своей новой столицы – Санкт-Петербурга. Недалеко от этого места, на острове, была размещена и новая база русского флота – будущая крепость Кронштадт. Таким образом у России появился выход к Балтийскому морю.

В дальнейшем Петром была проведена реформа государственного управления и реформа церковного управления с целью подчинения российской церковной иерархии царю. Были проведены дополнительные преобразования в армии и создан военный флот. Петр провел финансовую реформу и предпринимал действия по развитию промышленности и торговли. В стране появились светские учебные заведения и была основана первая русская газета. Понимая необходимость просвещения, Пётр осуществил для этого ряд мер. Так в Москве была открыта школа математических и навигационных наук, а позже – артиллерийская, инженерная и медицинская школы. В Санкт-Петербурге была открыта морская академия. Особое значение имел указ Петра о введении обязательного обучения детей дворян и духовенства.

Пётр I в Полтавской битве. Л. Каравак, 1718.

В царствование Петра, как это уже неоднократно было в истории страны раньше, складывается противоречие между потребностями государства и средствами, которые общество могло предоставить в распоряжение центральной власти. Как отмечает В.О. Ключевский, еще царь Михаил, сев на разоренное царство, «встретил в избравших его земских представителях преданных и покорных подданных, но не нашел в них ни пригодных сотрудников, ни состоятельных плательщиков». Также и молодой царь-вотчинник Петр искал средства для укрепления и умножения своего государства-хозяйства. Не находя в русском обществе людей и идей, которые выручили бы его, Петр, как уже было отмечено выше, обратился к Западу, где нашел «старый и сложный культурный механизм, изготавливающий и людей и идеи». Из западноевропейских стран были вызваны военные, ученые, мастера. Начали строить фабрики, учреждать школы, куда силой загонялись ученики. Пришлось учиться и самому царю.

Порядок и темпы петровских реформ диктовались потребностями войны, а не заботой об общественном благе. Петр начал с преобразования армии, что повлекло и другие реформы направленные на лучшее ее обеспечение и содержание. После Полтавской битвы казна покрывала только 4/5 государственных расходов, 2/3 которых шло на армию и флот. Усиление государства и возрастающие государственные потребности, как и раньше на Руси, сопровождается еще большим закабалением и эксплуатацией народа. Теряет свободу большой слой промежуточных вольных людей, записанных по распоряжению Петра или в солдаты, или в холопы, или в галерные каторжники – иного выбора у них не было. Усиление государственной мощи и сопутствующее ей расширение территории шло за счет чрезмерного напряжения, огромных людских жертв и истощение (истощениЯ) народных средств.

Все это слабо способствовало подъему культурного уровня большинства населения страны. Просвещение по царской указке давало тощие плоды для простых народных масс, подавляющее большинство которых продолжало оставаться в «законсервированном» патриархальном состоянии. В.О. Ключевский отмечал, что развитие народных сил отставало от задач, ставившихся перед государством, вследствие его ускоренного внешнего роста, материальная деятельность государства опережала духовную работу, «государство пухло, а народ хирел».

За короткий исторический срок невозможно было создать новую европеизированную страну, поэтому была создана лишь новая европеизированная малая часть русского общества, большинство которого надолго осталось, по выражению Г. П. Федотова «варваризированным пережитком Византии». В результате реформ Петра государство становилось европеизированным, но подавляющее большинство населения страны оставалось азиатским. Просвещение стало сословной монополией правящего класса – царской семьи и высшего дворянского общества. Приносимые с Запада идеи, нравы, знания скользили по верхушкам общества, все более отделяя их от основной народной массы. Так стремление модернизировать государство в кратчайший срок, чтобы соперничать с европейскими государствами, хотя бы в военном отношении, привело к новому расколу Руси-России. Скорее всего, другого пути сохранить независимость отсталой страны, расположенной между Азией и Европой, в непосредственной близости с сильными европейскими государствами, у Петра просто не было. В довольно короткий срок вместо служилого сословия было создано новое сословие – дворяне, значительно пополненное выходцами из разных европейских стран. Дворяне, вынужденные осваивать технические и научные достижения западноевропейских стран, все более заимствовали и культуру западноевропейских народов. Слишком велик был соблазн создать сильное государство как можно скорее, пусть даже путем заимствования чужой культуры. За несколько десятилетий появилась и интеллигенция, на формирование которой в европейских странах потребовались века.

Штурм крепости Нотебург 11 (22) октября 1702 года. В центре изображён Пётр I. А. Е. Коцебу, 1846.

Еще в екатерининские времена начали понимать всю опасность экспансии европейской культуры. Проблема была в том, что образование и культура приобретались не большинством народа, а лишь его незначительной частью и в очень короткий исторический срок. Заимствуя чужую культуру и даже чужой язык, меньшинство – дворяне и интеллигенция – так сильно оторвалось от подавляющего большинства народа, что фактически, вместе с выходцами из других стран, образовало как бы другой, овладевший европейской культурой народ, который славянофил Хомяков сравнивал с европейской колонией, брошенной в страну дикарей. В результате в России появилась еще одна культура – русско-европейская. Для многих Россия известна только как верхняя часть «айсберга», как страна Пушкина, Лермонтова, Толстого, Герцена и других представителей русско-европейской культуры. Но рядом с новой Россией продолжала существовать и старая – «огромная подводная часть «айсберга» продолжающая находиться в архаическом состоянии Московской Руси. Ключевский пишет об этом следующим образом: «Западное влияние разрушило эту нравственную цельность древнерусского общества. Оно не проникало в народ глубоко, но в верхних его классах, по самому положению своему наиболее открытых для внешних влияний, оно постепенно приобретало господство. Как трескается стекло, неравномерно нагреваемое в разных своих частях, так и русское общество, неодинаково проникаясь западным влиянием во всех своих слоях, раскололось… Тогда стали у нас друг против друга два миросозерцания, два враждебных порядка понятий и чувств».[15] Запад не знал таких резких культурных разрывов между образованным меньшинством и собственно народом. Вот что мы узнаем из известного романа Ю. Тынянова об отце А.С. Пушкина – Сергее Львовиче и его тетушках: семье очень русской, ведущей свою родословную от столбового дворянства. «Их дом не на шутку мог стать вполне французским домом: книги французские и новости, и язык, и Василий Львович в Париже. Сергей Львович иногда с восхищением замечал, что за целую неделю не произнес ни одного русского слова, кроме разве приказов, отдаваемых казачку: «Сними нагар! Подай обед!». По-русски разговаривал он только со слугами или когда бывал сильно чем-либо раздражен. Тетушки – Анна Львовна и Елизавета Львовна, произносили русские слова в нос, как французские. Отец щелкал пальцами: ему недоставало русских слов, и навертывались другие, французские. Когда родители были нежны друг с другом, они говорили по-французски, и только когда ссорились друг с другом, кричали по-русски…».[16]

П.Я. Чаадаев также осознал последствия заимствования европейской культуры: «У нас нет развития собственного, самобытного, совершенствования логического: старые идеи уничтожаются новыми, потому что последние не истекают из первых, а западают к нам Бог знает откуда; наши умы не бороздятся неизгладимыми следами последовательного движения идей, которые составляют их силу, потому что мы заимствуем идеи уже развитые. Мы растем, но не зреем, идем вперед, но по какому-то косвенному направлению, не ведущему к цели. Мы подобны детям, которых не заставляли рассуждать: возмужав, они не имеют ничего собственного… Это естественный результат культуры всецело основанной на заимствовании и подражании».[17] Но, что значит заимствовать чужую культуру? Не некоторые научные и технические идеи, не какие-то отдельные манеры или детали костюма – а культуру в целом! Не значит ли это, что перенявшие чужую культуру люди стали как бы иностранцами в своей стране? Между этим европеизированным меньшинством – «иностранцами в своей стране» и большинством населения страны возникла вековая пропасть.

Обострение конфликта культур

Во второй половине девятнадцатого века противоречия между двумя «сожительствующими» в одной стране культурами (русско-московской и русско-европейской) значительно обостряются. Крымская война (1853–1856 гг.) вскрыла техническую отсталость русской армии и флота. Геополитические интересы и обострение конкуренции между европейскими странами требовали быстрого технического перевооружения. Европеизированной России нужен был быстрый скачок, и правительство стимулирует ускоренный рост промышленности. Это, в свою очередь, требовало перехода к более эффективному свободному наемному труду и достаточного количества работников более высокой культуры. После долгих колебаний царское правительство вынуждено было приступить к буржуазным реформам и поощрению развития капиталистических отношений. Таким образом, Россия только во второй половине девятнадцатого века (при Александре II), с многовековым опозданием по сравнению с западноевропейскими странами, начала переход от патриархальной системы хозяйствования к начальным формам капитализма.

Однако, менялась не вся Россия, а только незначительная ее часть. Вековые традиции и устои сохранявшиеся с времен московского царства и вся патриархальная культура восставали против ценностей наступавшей западноевропейской цивилизации: это не давало стране двигаться вперед быстрыми темпами. Наибольшее сопротивление буржуазные реформы встречали в аграрном секторе. Здесь сплелись в тугой узел многие застарелые и самые сложные проблемы. Прежде всего – это крепостное право и общинное землепользование. В западноевропейских странах освобождение крестьян проходило естественным путем и заняло достаточно длительное время. В России же, как было указано выше, реформы диктовались не столько внутриэкономическими потребностями, зрелостью и готовностью всего общества, сколько внешнеполитическими задачами, этическими и психологическими установками господствующего европеизированного меньшинства. Поэтому реформы приходилось проводить в сжатые сроки административными, насильственными методами.

Крестьянская реформа 1861 года была огромным бюрократическим, чиновничьим мероприятием. По решению сверху сотни тысяч крестьян должны были составить с помещиками акты (договора) освобождения: как и на каких условиях освобождается данный крестьянин; где и сколько земли он получит и как компенсирует помещику свое освобождение. Главная проблема заключалась в том, что большинство и помещиков, и крестьян не были готовы к новым формам хозяйствования. Лишь немногие, самые богатые и предприимчивые помещики были готовы к применению прогрессивных методов ведения сельского хозяйства: выписывали из-за границы дорогостоящие сельскохозяйственные машины, удобрения, новые сорта семян, улучшенные породы скота. Без всего этого трудно было обеспечить прибыльность хозяйства после отмены крепостного права.

Российские крестьяне всегда мечтали о свободе и хотели лучшей жизни. Но они не хотели жертвовать материально ради этой свободы и многие из них не были готовы к эффективной самостоятельной хозяйственной деятельности Большинство крестьян не обладали необходимыми для ведения прибыльного хозяйства знаниями, культурой, материальными средствами, техникой и технологией. Многие из них все еще обрабатывали землю примитивными орудиями – сохами, не имели даже плугов. При таком низком уровне сельскохозяйственного производства главной бедой крестьян стало малоземелье. В этих условиях крестьянская реформа привела к трагическим последствиям и разорению многих крестьян.

Тем не менее, после отмены крепостного права буржуазные отношения получили значительное развитие. Быстро развивались горнодобывающая промышленность, металлургия и машиностроение, создавалась разветвленная сеть железных дорог. «Промышленное производство с 1860-х годов и вплоть до Первой мировой войны увеличивалось в среднем на 5 % в год. За пятнадцатилетний период накануне Первой мировой войны среднегодовой прирост валового национального продукта в России был выше, чем в странах Западной Европы» [18]. По протяженности железных дорог Россия уступала только США. В 1909–1913 годы темпы роста производства в ряде отраслей промышленности были выше, чем в странах Европы и США. В значительной степени новый промышленный подъем обуславливался огромными промышленными заказами на военные нужды. Вся государственная мощь была направлена на обеспечение небывалого промышленного развития. За 60-90-е годы девятнадцатого века объем промышленного производства увеличился в 8 раз. Получили развитие фондовые и товарные биржи, число которых быстро росло. Эти биржи предлагали сотни наименований, в том числе – хлеб, мясо, лес, уголь и др. Таким образом, в России появилась влиятельная часть населения, охваченная буржуазными отношениями, т. е. появилась новая, буржуазная часть России.

Такое бурное развитие промышленности вступало в противоречие с отсталым сельским хозяйством, где было занято семь восьмых населения страны. Главным препятствием на пути новой, капиталистической России стояла не столько неподготовленность к новым условиям многих помещиков – сколько крестьянская община и общинная психология. О. С. Поршнева характеризует российский аграрный сектор как «традиционное семейное хозяйство, интегрированное в поземельную общину, слабо втянутое в рыночные отношения, опутанное, как правило, различными видами докапиталистической кабальной эксплуатации» [19]. Противоречия между капиталистической промышленностью и архаическим сельским хозяйством все более вынуждали правительство осуществлять новые крестьянские реформы. Начав в 1906 году комплекс столыпинских аграрных реформ, правительство приступило к разрушению сельской общины как коллективного собственника земли, насаждению частной собственности на землю и буржуазных отношений в сельском хозяйстве. Реформа включала скупку помещичьих земель для перепродажи крестьянам на льготных условиях и широкое кредитование крестьян. Всячески поощрялось выделение крестьян из общины и создание самостоятельных хуторов – фермерских хозяйств. В то же время выделяются значительные денежные средства, направляемые на реформу, в виде создания Крестьянского поземельного банка, субсидирования мероприятий агрономической помощи и раздача прямых пособий крестьянам. По сути, это была атака европеизированного государства на добуржуазную часть России, трагические последствия которой «аукнулись» только после падения царского режима. Ведь всякое действие вызывает противодействие. Страшный ответный удар огромной архаической части России по европеизированному меньшинству и его государству последовал позже.

Выделяясь из общины, крестьянин должен был обеспечить более высокую продуктивность и урожайность, так как хуторянин терял право на помощь общины и ее пастбища. На хуторе крестьянин испытывал большие трудности из-за бездорожья и отдаленности школ, больниц и пр. Фермерское хозяйство требовало от земледельца знаний, культуры, опыта и значительных капиталовложений, так как нужны были сельскохозяйственные орудия и машины, применение более рациональных методов ведения хозяйства. Большинство же российских крестьян до сих пор (в начале 20 века) обрабатывали землю деревянной сохой и плугом, посев и обмолот производили вручную, не применялись минеральные удобрения. Задавленные нищетой и отсталостью крестьяне в подавляющем большинстве оказывались неспособными обеспечить необходимую для ведения самостоятельного хозяйства производительность. Это была одна из главных причин возврата послереволюционной, уже советской России, к некоторому подобию общины – государственно-коллективному хозяйствованию и владению землей. Именно этот факт стал определяющим в отсутствии серьезного сопротивления установлению колхозного строя. Опираясь на нищее и экономически слабое большинство, советскому режиму удалось относительно легко расправиться с сильными крестьянскими хозяйствами – кулаками.

Община, конечно же, мешала прогрессу в сельском хозяйстве, так как в условиях общинной собственности отсутствовал стимул к высокопроизводительному труду, и сдерживалась предприимчивость земледельцев. Но община помогала бороться с голодом и стихийными бедствиями слабым и бедным крестьянским хозяйствам. Как пишет В.Никонов, «Если крестьяне против чего и протестовали, так это было малоземелье и разрушение общины» [20]. Если крестьяне против чего серьезно протестовали, так это было малоземелье и разрушение общины. Неслучайно, самые большие протесты крестьян были направлены против реформ задевающих жизнь общины и попыток нарушить устоявшиеся нормы. После выхода из общины многие крестьяне продавали свои участки земли. К январю 1917 года – по прошествии более десяти лет после начала столыпинской реформы – фермеры составляли лишь 10,5 процентов всех крестьянских хозяйств.

Опыт Западной Европы и США убеждал в преимуществах капиталистических отношений и, в частности, фермерских хозяйств. Однако, реалии российской жизни не позволяли в короткий исторический срок решить задачу перевода российской деревни на капиталистический способ хозяйствования, так как большинство населения страны не было готово к таким темпам развития капиталистических отношений. Добуржуазная Россия с трудом уживалась с новой, капиталистической частью России. Форсированная индустриализация, явившаяся ответом на внешние вызовы, стала мощнейшим стимулятором внутренней напряженности и еще большего культурного раскола российского общества, что с большой вероятностью должно было завершиться общественной катастрофой.

Раскол российского образованного общества

Известный в прошлом веке русский историк и публицист К. Д. Кавелин представлял русскую историю как генезис национальной русской личности. Он утверждал, что в отличие от германских племен русско-славянские племена не обладали чувством личности. Быт этих племен характеризовался господством общинных отношений и родового начала. В результате длительного исторического процесса в 18 веке, согласно Кавелину, в России, наконец, сформировалось начало личности. Однако, на первоначальном этапе это личностное начало сформировалось лишь как основа, «только как форма, лишенная содержания». Поэтому в начале, в 18 веке, эта русская форма была заполнена чужим, европейским содержанием, подготовляясь к самостоятельности. Собственно русская самостоятельная личность начинает появляться и заявляет о себе лишь в середине 19 века. Хотя внешность и быт этой новой исторической личности еще остаются европейскими, но содержание уже появляется свое, самостоятельное – связанное с глубинными народными корнями. Появление народничества ознаменовало рождение национальной русской личности. С этого момента образовался раскол и среди российского образованного общества – появилась радикальная русская интеллигенция, которую Петр Струве выделил из русского образованного общества в особый слой.

Теперь в России имелось два типа личности, две различные личностные сущности. Основное различие двух русских типов личности того периода лежало в области культуры, религиозности и нравственности. В сборнике «Вехи» П.Б. Струве отметил основные черты этого нового типа личности. Эта часть интеллигенции явилась, во-первых, продолжательницей и преемницей «смуты» начала 17 века, а затем разиновщины, пугачевщины и казачества, как противогосударственных методов борьбы за освобождение народа. И, во-вторых, характерной ее чертой, помимо противогосударственности, являлась безрелигиозность. Это особенно важно подчеркнуть – для радикальной российской интеллигенции были характерны, прежде всего, противогосударственный характер деятельности и безрелигиозность. Как первое, так и второе имело глубоко народные корни. Еще одной главнейшей чертой нового типа личности являлась антибуржуазность. Небуржуазность или вернее добуржуазность на протяжении многих веков являлась наиболее характерной особенностью русской жизни.

По мнению Струве таким первым русским интеллигентом был Бакунин. Михаил Бакунин (1814–1876) – известный русский анархист, идеолог народничества (среди революционных народников его последователи были одной из самых многочисленных групп) поразил европейских анархистов и социалистов своей безнравственностью. Бакунин сблизился с приехавшим в Европу Нечаевым, который убил не подчинившегося ему студента Ивана Иванова и бежал за границу. Нечаев придерживался принципа «цель оправдывает средства». Сотрудничество Бакунина с Нечаевым, о котором он сам позже писал, как о человеке бесчестном, способном шпионить и лгать, не могло не скомпрометировать и самого Бакунина. В 1864 году на конференции в Лондоне Карл Маркс создал I Интернационал – Международное товарищество рабочих. Через несколько лет Бакунин вступил в этот интернациональный союз рабочих. А в 1872 году съезд Интернационала заслушал доклад Н. Утина, обвинявшего Бакунина в создании организаций, не признающих основные принципы союза, а также в сотрудничестве с Нечаевым в его безнравственной деятельности. В результате Бакунин был исключён из Интернационала.

Струве пишет, что достаточно сопоставить Новикова, Радищева, Чаадаева с Бакуниным и Чернышевским, чтобы понять, какая идейная пропасть отделяет светочей русского образованного класса от светочей русской радикальной интеллигенции. Новиков, Радищев, Чаадаев – это глубоко религиозные люди. Тогда как Бакунин и Чернышевский – атеисты. «Разница между Новиковым, Радищевым, Чаадаевым, с одной стороны, и Бакуниным и Чернышевским, с другой стороны, не есть просто историческое различие. Это не звенья одного и того же ряда, это два, по существу непримиримых духовных течения, которые на всякой стадии должны вести борьбу. В 60-х годах с развитием журналистики и публицистики интеллигенция явственно отделяется от образованного класса, как нечто духовно особое… Чернышевский по всему существу своему другой человек, чем Герцен. Не просто индивидуально другой, а именно – другой духовный тип». [21]

С. Л. Франк в статье «Этика нигилизма» отмечает еще одну очень характерную и обобщающую черту нового российского духовного типа – противокультурную (речь идет о культуре, основанной на европейских ценностях) направленность, имеющую также глубоко народные корни. Согласно Франку, слою русской радикальной интеллигенции «чуждо и отчасти даже враждебно понятие культуры в точном и строгом смысле слова», ему вообще не доступно чистое понятие культуры, и он «инстинктивно чует в культуре врага своего миросозерцания, культура для него – ненужное и нравственно непозволительное барство», борьба против культуры «есть одна из характерных черт его духа». Франку, как никому другому, удалось глубоко понять корни русской радикальной интеллигенции: «Русский радикальный интеллигент – разночинец по происхождению, обычно, в подавляющем большинстве, был семинарист, попович. Духовенство было основным и едва ли не единственным сколько-нибудь значительным промежуточным слоем между дворянством и народными массами, и формировавшаяся из него радикальная интеллигенция сыграла в России, за отсутствием настоящей сложившейся буржуазии, роль третьего сословия. По своему социальному, бытовому и образовательному уровню она стояла гораздо ближе к низшим слоям, чем к господствующему классу. И потому она первая подняла знамя бунта и явилась авангардом того нашествия внутренних варваров, которое переживала и переживает Россия».[22]

Замешанная на безрелигиозности и противокультурности радикальная интеллигенция обладала всеми качествами для того, чтобы возглавить борьбу архаичной неевропеизированной России с чуждым европейским миром: фанатичной верой в народ, отрицанием западной «буржуазной» культуры и ее носителей, аскетическим самоограничением и самопожертвованием. Обожествление «народа» и неприятие абсолютных ценностей (истины, красоты) – элементы одной и той же языческой (нехристианской) сущности, сохранившейся в России с древнейших времен. Безрелигиозность и противокультурная направленность неизбежно вели к беспринципности в выборе средств достижения цели и радикализму, поскольку радикальные средства (заговор, террор, восстание) кажутся наиболее верным и быстрым путем обеспечения счастья и процветания народа. Оставалось только выбрать подходящую политическую и социальную теорию из тех, что в достаточном количестве рождались на Западе. Популярными были лишь те теории, которые, как казалось, способствовали скорейшему достижению поставленной цели. После неудачи «хождения в народ» и краха народничества, марксизм показался революционной интеллигенции выходом из тупика, наиболее подходящей концепцией народного счастья, к которому стремилась новая русская личность. Часть русской радикальной интеллигенции, по-своему интерпретировав марксизм, превратилась из народников в большевиков. Появление партии большевиков отражало окончательный раскол русской интеллигенции.

Партия большевиков, как никакая другая российская политическая сила, была партией людей нового духовного типа, другой личностной сущности. Прежде всего, таким новым духовным типом был ее вождь Владимир Ленин. Как отмечает Ричард Пайс: «Полное отсутствие щепетильности и диктаторские методы, к которым прибегал Ленин, отвращали самых последовательных его сторонников… К началу 1912 года, после того как Мартов предал огласке нечистоплотные финансовые операции Ленина и то, как незаконно полученные средства использовались для захвата власти, обе фракции оставили всякие попытки быть единой партией. Меньшевики сочли, что действия большевиков компрометируют социал-демократическое движение. На собрании Международного социалистического бюро в 1912 году Плеханов открыто обвинил Ленина в воровстве».[23]

Вспомним, что главное отличие новой русской личности от европейской было в области нравственности. Именно безнравственность будет главной отличительной чертой партии большевиков от всех других социалистических партий. Нравственные сомнения были чужды радикальной русской интеллигенции. Поэтому лидеры большевиков не испытывали страх перед возможными последствиями их деятельности и не чувствовали ни малейшего раскаяния. Многие издаваемые ими после Октябрьского переворота декреты обрекали на смерть тысячи ни в чем неповинных людей. Это качество Ленина и его соратников было привлекательным для определенного типа русских интеллигентов и многих полуграмотных рабочих и крестьян. Политическая система созданная этими людьми после Октября 1917 года была воплощением их идеологии, миропонимания и этических норм. Партия большевиков, как и вся послеоктябрьская политическая система, была их детищем, главным образом детищем их вождя – В. Ленина. Захватив власть, они сразу начали подавлять всякое сопротивление и всякую оппозицию в стране, а затем и в своей партии. С другой стороны, состояние российских масс и их ментальность были хорошей «питательной почвой» радикальной русской интеллигенции, способствовали укреплению власти такой партии. Развитие послеоктябрьских событий ясно продемонстрировало, что большинство народа и новый русский тип личности быстро «нашли общий язык», слились и растворились друг в друге.

Упоминаемый выше Гергий Федотов очень точно сформулировал суть происходящего в России 18-го – начала 20-го веков: «Мы уже – задним числом, конечно, – пытались показать неизбежность революционного срыва. Раскол был серьезным доказательством неспособности московского общества к мирному перерождению. В атмосфере поднятой им гражданско-религиозной войны («стрелецких бунтов») воспитывался великий Отступник, сорвавший Россию с ее круговой орбиты, чтобы кометой швырнуть в пространство».[24]

Революция – третья общерусская катастрофа

 

Февральское восстание и начало революции

Февральское восстание – это результат стихийного возмущения и неповиновения властям народных масс Петрограда, к которому привел вызванный участием России в Первой мировой войне острый экономический и политический кризис царского режима. Успеху восстания способствовало недовольство самодержавием российской элиты, прежде всего, ее либерально-буржуазных кругов. Однако, уже в самом начале революционных событий простые народные массы (рабочие, солдаты, матросы) играли в них очень важную роль. По мере же нарастания революционной бури, роль народных масс все более растет, в то время как влияние элиты, в том числе оппозиционной царскому режиму, все время уменьшается, пока не становится ничтожной.

Восстанию предшествовали демонстрации, антивоенные митинги, забастовки на промышленных предприятиях и недовольство среди многотысячного столичного гарнизона, который присоединился к вышедшим на улицы революционным массам. Мятеж солдат расположенных в столице войск оказался совершенно неожиданным для правительства и местной власти и превратил массовые забастовки и демонстрации рабочих в революцию. 27 февраля 1917 года перешедшие на сторону восставших рабочих войска заняли важнейшие пункты города (арсеналы оружия, телеграф, Главпочтамт, вокзалы, мосты и др.), в том числе и Таврический дворец, где заседала Государственная дума. Не только простой народ, но и большинство офицеров, многие из которых в последние военные годы были выходцами из крестьян, не желали защищать царский режим и проливать кровь за старые порядки. По настоящему никто не хотел защищать царя: ни высшее офицерство, ни высшие чиновники, ни руководство Думы и основных фракций, ни даже члены царской семьи. Николай II и его окружение просто всем надоели. Во время февральского восстания и во время мятежа петроградского гарнизона нежелание защищать царя и режим самодержавия стало очевидным.

В этих условиях Думой был создан Временный комитет, который взял на себя задачу по восстановлению государственного и общественного порядка. Но этот комитет не смог сосредоточить в своих руках всю реальную власть, так как мятежные солдаты и рабочие в своем большинстве находились под влиянием Петроградского совета, распоряжения которого они исполняли в первую очередь. Уже с первых дней революции возникло «двоевластие». Неслучайно первый состав нового правительства, созданного Временным комитетом Думы, был согласован с представителями Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов.

В первые дни начала февральского восстания правительственным войскам было приказано стрелять в толпу только с целью самообороны. Как утверждает Георгий Катков, мысль об убитых и раненых на покрытых снегом улицах столицы ужасала власти. Казаки, которые должны были отправиться на фронт, не имели даже нагаек для разгона протестующей толпы. Императрица в одном из писем царю уверяла, что совершенно незачем стрелять в толпу, состоящую из разбушевавшихся мальчишек и девчонок. Такое настроение власти и приказ по возможности не стрелять позволили демонстрантам подходить к солдатам и разговаривать с ними. В этой атмосфере солдаты очень скоро начали сочувствовать протестующим толпам. Они считали, что грех применять оружие против мирных демонстрантов. Большинство солдат было возмущено необходимостью подавить восстание силой и они стреляли только по принуждению. К тому же было очень мало боеприпасов, что создало дополнительные затруднения, когда 27-го вспыхнул мятеж в Петроградском гарнизоне.

Солдаты видели, что начальство уклоняется применить огнестрельное оружие против толпы. Полиция также ждала помощи от солдат. Но отношения гарнизона с полицией уже были напряженными, так как солдаты не желали применять силу против протестующих. Между демонстрантами и солдатами появился контакт, и это иногда приводило к тому, что войска переходили на сторону демонстрантов, против полиции. Первые признаки мятежа гарнизона появились 26-го февраля бунтом солдат Павловского гвардейского полка. Две роты этого полка были направлены на патрулирование улиц и участвовали в обстреле протестующих. Тогда демонстранты бросились в Павловские казармы и попросили резервную роту полка выйти и остановить стрельбу по толпе. Часть солдат вышли из казарм с винтовками на улицу и потребовали прекратить кровопролитие. Потребовались длительные переговоры офицеров с солдатами, чтобы заставить их отправиться обратно в казармы.

Манифестации в Санкт-Петербурге. 15 февраля 1917 года.

Власть не видела в происходящем ничего катастрофического или просто серьезного. А между тем, революционные массы и правительственные войска все более смыкались. И это было самым опасным. Георгий Катков описывает следующий инцидент, который произошел 25-го на Знаменской площади и который считают поворотным пунктом в начальной фазе восстания. Большая толпа собралась вокруг памятника Александру III, с пьедестала которого говорились революционные речи. На площадь был прислан отряд казаков, но казаки ничего не делали, чтобы разогнать демонстрацию. Примерно в 3 часа дня на место действия прибыл отряд конной полиции под начальством офицера по имени Крылов. Следуя установившейся практике Крылов протолкался сквозь толпу, чтобы схватить красный флаг, но его отрезали от его подчиненных и убили. В него выстрелил кто-то из казаков. Однако согласно другим сведениям Крылов был убит холодным оружием и затем получил несколько сабельных ударов. Были свидетельства, будто демонстранты прикончили Крылова лопатой, а потом кто-то из казаков ударил Крылова саблей. Но главное, что у всех присутствовавших сложилось впечатление, что казаки на Знаменской площади присоединились к восставшим. Этот случай отношения казаков к стычкам между полицией и толпой был не единственным. Значит, даже казачьи войска, считавшиеся наиболее верными режиму, начали переходить на сторону восставших масс.

Многие очевидцы позже отмечали, что уже вечером 27 февраля не было ни организованного сопротивления со стороны правительства, ни организованного руководства со стороны революционеров. А в ночь с 27 на 28 февраля царское правительство перестало существовать.

На следующее утро военные части, сохранявшие еще верность режиму, разошлись по казармам, сложив оружие в здании Адмиралтейства. Только теперь многие начали понимать, что события вышли из-под контроля, происходит что-то новое, совершенно необычное: началась революция! Революция оказалась неожиданностью. Но более всего для власти оказался неожиданностью не размах демонстраций и забастовочного движения (например, 28-го февраля бастовало 240 000 рабочих), а мятеж Петроградского гарнизона. Как пишет Катков, мятеж Петроградского гарнизона застал местные военные и гражданские власти врасплох. Многие солдаты предпочитали уйти из казарм и присоединиться к демонстрантам. Они продавали свои винтовки, украшали шинели красными лентами и вместе со всеми громили полицейские участки, открывали тюрьмы, стали активной частью революционных масс. Именно так, как утверждают, поступили солдаты восставшего Вольшского полка, которые, стреляя в воздух, кричали, что поддерживают народ. Затем они смешались с демонстрантами и стали частью революционной толпы. Вооруженные солдаты и протестующие рабочие теперь стали одним бунтующим целым. В решающий день начала революции офицеров мятежных частей Петроградскорго гарнизона уже нигде не было видно. Многие офицеры, может быть предчувствуя силу надвигающейся бури, решили устраниться и тем самым спасти себя, что имело, по мнению многих специалистов, катастрофические последствия.

Пользующийся особенным авторитетом Петроградский совет фактически функционировал параллельно с Временным правительством и контролировал его деятельность. Например, еще до отречения от власти Николая II, 1 марта 1917 года Петросовет издал приказ, отменивший единоначалие в частях столичного гарнизона; согласно которому, право распоряжаться оружием было передано выборным солдатским комитетам; и который быстро распространился на военные части других регионов страны. А еще через десять дней, 10 марта, Департамент полиции был распущен, и уже с середины апреля началось формирование рабочей милиции (Красной гвардии) при местных Советах. Таким образом, в результате февральских событий на историческую сцену вышли народные массы и стали вершителями российской истории.

В марксистской историографии февральскую фазу революции называли «буржуазной революцией». Но, верно ли это? Ведь буржуазия в России, в отличие от Запада, политически себя очень долго никак не заявляла. Проявившаяся довольно поздно политическая активность российской промышленно-торговой элиты уступала активности других классов и групп, прежде всего – дворянству и интеллигенции. Будучи немногочисленной, российская буржуазия играла в февральских событиях незначительную роль. Георгий Федотов писал, что «марксисты, уверенные в буржуазном характере грядущей революции, отвели буржуазии в ней красный угол. Они напрасно ждали почетного гостя. Революционный пир, очевидно, не прельщал русского купечества, привыкшего к иным яствам. Когда пришла революция, буржуазия сыграла в ней лишь страдательную роль. Она дала свое злосчастное имя, как позорное клеймо, для всей коалиции погибающих классов».[25] После крушения царизма, представители буржуазии и крупных помещиков стали играть определяющую роль в формировании состава и политики первого правительства. Однако этого факта еще недостаточно для того, чтобы определять февральские события как буржуазную революцию.

Противоречит марксистской историографии и роль пролетариата в революции. Рабочий класс в революции выполнял второстепенную роль. И это свидетельствует в пользу утверждения о том, что революция не была социалистической. Российский рабочий класс был немногочисленным и представлял в массе своей в недавнем прошлом крестьян, которые еще не порвали связи с земледелием и крестьянством. Обосновывая возможность социалистической революции в России, Ленин и его последователи слишком преувеличивали численность российских пролетариев и полупролетариев. В это число они включали и всю деревенскую бедноту, мелких служащих и люмпенов. В начале двадцатого века вчерашние крестьяне составляли большинство населения Санкт-Петербурга и Москвы. Рабочих, которые полностью оторвались от деревни, можно было обнаружить главным образом в столицах и еще в нескольких крупных городах. Неслучайно, массовые профсоюзные организации возникли только после 1905–1906 годов.

Солдаты присоединившиеся к революции. 28 февраля 1917 года.

Между так называемыми Февральской и Октябрьской революциями на самом деле нет такого уж большого различия. В самом главном – Октябрь есть продолжение Февраля. Можно согласиться с В. Никоновым в том, что «разрушение многовековых форм российской государственности произошло именно в феврале-марте 1917 года и именно тогда было положено начало лавинообразной общественной дезинтеграции». [26]. После февральских событий реальная власть во многом перешла к Советам, так как сила (военная) была сосредоточена в Советах солдатских и рабочих депутатов, а не у Временного правительства. Во время корниловского мятежа Временное правительство удержалось у власти только благодаря активным действиям Советов различных уровней, которые смогли организовать сопротивление войскам Корнилова. Уже сразу после февральского восстания начался захват помещичьих земель и разорение усадеб. Часто захвату подвергались и частные земли преуспевших за столыпинский период крестьян. Таким образом, еще до захвата власти большевиками – об этом факте упоминают очень редко – значительная часть земель была переделена между крестьянами по уравнительному принципу. Лев Троцкий был прав, утверждая, что Февральская революция была только оболочкой, в которой скрывалось ядро Октябрьской революции.

С первых дней революции началось физическое уничтожение европеизированной элиты. Первые жертвы были среди офицеров. Георгий Катков при описании мятежа Петроградского гарнизона ссылается на следующее свидетельство Николая Суханова, который отмечает тревогу, испытываемую вечером 27 февраля солдатами: «Многочисленные инциденты, имевшие место в этот день, указывают, что многие офицеры, командовавшие частями Петроградского гарнизона, не были расположены к репрессивным мерам против демонстрантов, а солдаты, бывшие под их командой, испытывали какую-то тревогу До известной степени эта тревога была оправдана, не столько по причине общей ожесточенности солдат против офицеров, сколько вследствие заметной тенденции демонстрантов хватать и убивать офицеров на улицах, избегая при этом вооруженных столкновений с солдатами. Раненых и убитых среди офицеров и унтер-офицеров было много, хотя большая часть офицеров находилась или дома по болезни, или обсуждала политическую ситуацию в офицерских собраниях».[27]

О чем нам говорит это свидетельство Суханова? Столкновений с солдатами демонстранты избегали, а офицеров не просто освистывали, осмеивали, прогоняли, – что было бы, может быть, еще как-то понятно: а убивали. Значит, солдаты – свои, а офицеры – чужие. И не просто чужие, а враги, которых нужно убивать. За что убивали офицеров? Тем более, если они не очень то и угрожали демонстрантам, так как «не были расположены к репрессивным мерам против демонстрантов». О классовой ненависти в данном случае вряд ли можно говорить. Думается, что офицеров убивали, прежде всего, как представителей чуждой культуры. Позже начнут убивать и изгонять из страны и интеллигентов. Ричард Пайпс, ссылаясь на цитату Н.Н. Головина дает четкий ответ на поставленный вопрос: «Офицерство отличалось от рядовых не происхождением, не состоянием, но уровнем культуры: с точки зрения солдата-крестьянина каждый образованный – тот, кто когда-то учился в средней школе, пусть даже ее не закончив, – был «интеллигентом», т. е. «барином», «хозяином»».[28] А далее Пайпс пишет: «Не самой малой из российских бед было то, что с точки зрения ее населения в целом получение образования выше основ грамоты немедленно делало из человека чужака, а следовательно, потенциального врага…».[29] В разгорающейся войне главный конфликт пролегал не в социальной области, как считают многие, а в области культуры. Тот, кто представлял русско-европейскую культуру – чужой, враг. Большевики еще не захватили власть, главные их лидеры еще находятся за границей, о гегемонии пролетариата и классовой борьбе еще мало кто слышал, а офицеров уже убивают. По сути гражданская война уже началась. Вот, например, некоторые данные о жертвах на Балтийском флоте. В ночь с 28 февраля на 1 марта толпа матросов расправилась с командующим Кронштадтской военно-морской базой – адмиралом Виреном, который был расстрелян. Вскоре был убит и его заместитель – начальник штаба Кронштадтского порта адмирал Бутаков. 3 и 4 марта были убиты командующий Балтийским флотом адмирал Непенин, командир 2-й бригады линкоров адмирал Небольсини и другие высшие морские офицеры. Только в течение первой половины марта было убито 76 офицеров Балтийского флота.

 

Временное правительство. Период двоевластия

В первые месяцы своей работы Временное правительство пользовалось признанием и поддержкой многих слоев населения: буржуазии, либеральной части дворянства и старшего командного состава офицерства, демократически настроенной интеллигенции и др. С самого начала это правительство объявило о намерении вести войну «до победного конца» и выполнять соглашения, заключенные с союзными державами. Кроме того, на переговорах с Исполкомом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Временной комитет Государственной думы взял на себя следующие обязательства: объявить амнистию политическим заключенным, отменить сословные, вероисповедные и национальные ограничения, обеспечить демократические свободы всем гражданам, заменить полицию народной милицией, начать подготовку к выборам в Учредительное собрание и в органы местного самоуправления, не разоружать и не выводить из Петрограда революционные воинские части.

Однако, одновременно с Временным правительством, сразу же после падения самодержавия в стране, начинает формироваться система Советов. Первым, как и в революцию 1905 года, формируется Петросовет, который постепенно превращается в параллельное правительство. Уже через несколько месяцев Советы были сформированы по всей стране. В марте 1917 года разрозненные Советы объединяются в общероссийскую систему, которая окончательно определяется с созывом I Всероссийского Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, избравшего высший орган Советской власти – ВЦИК. В течение марта 1917 года в стране было создано около 600 Cоветов разных уровней, а к октябрю количество Советов уже доходит до 1429. По сути, Советы с первых дней их существования становятся второй властью в стране. Для осведомления Временного правительства о требованиях революционного народа и воздействия на правительство с целью удовлетворения этих требований Исполком Петросовета сформировал Контактную Комиссию. Комиссары Петросовета были направлены даже в штаб Верховного Главнокомандующего и штабы Командующих фронтами и флотами. Фактически Советы обладали большей властью, чем правительство, так как они обладали реальной военной силой из-за их большого влияния на революционных солдат и матросов. Например, 16 мая Кронштадтский Совет объявил себя единственной властью в городе и потребовал удалить комиссара Временного правительства. Руководители Петросовета хвастались, что Временное правительство существует только благодаря соглашению, заключенному с Петроградским Советом, и что Петросовет может в любой момент распустить Временное правительство, дав соответствующее указание матросским и солдатским комитетам.

В течение первой половины 1917 года представители европеизированной элиты, прежде всего дворянство и торгово-промышленная буржуазия, полностью теряют влияние на революционные события. В сентябре 1917 года председатель Временного правительства Керенский распускает как «контрреволюционную» Государственную думу, которая до Февраля была главной легальной оппозиционной царю силой. Близорукость и наивность европеизированной элиты хорошо видны из следующих слов князя Львова, возглавившего первый состав Временного правительства: «Мы все бесконечно счастливы, что нам удалось дожить до этого великого момента, что мы можем творить новую жизнь народа – не для народа, а вместе с народом… Будущее принадлежит народу, выявившему в эти исторические дни свой гений. Какое великое счастье жить в эти великие дни!..».[30] На самом деле «счастье» оказалось очень коротким, так как «вместе с народом» у европеизированного меньшинства не было будущего. Судьба многих из них оказалась трагической.

В предреволюционный период в правящем слое началась борьба различных враждующих групп и партий, некоторые из которых все чаще апеллировали к народным массам. Однако, массы эти, находясь в архаическом состоянии Московской Руси, не могли быть ни союзниками, ни даже попутчиками либерально-буржуазного лагеря.

Временному правительству пришлось действовать в очень трудных условиях. Увеличивающаяся власть рабочих, солдат, матросов и крестьян не только привела к развалу русской армии, но и нанесла огромный вред промышленности, сельскому хозяйству и всей хозяйственной деятельности страны. Рабочие требовали резкого повышения зарплат, крестьяне требовали побольше земли, солдаты не желали воевать и все вместе требовали получать больше, а давать хотели меньше. К появлению «рабочего контроля» добавились требования рабочих повысить значительно заработную плату. Так например, рабочие московской текстильной промышленности потребовали повышения зарплаты в шесть раз. В среднем промышленные рабочие требовали повышения зарплаты в три-четыре раза. Все это привело к банкротству многих предприятий. Так как управленческий и технический персоналы теперь не могли контролировать должным образом рабочих, повсеместно наблюдается резкое падение производительности труда. После Февральского восстания усугубляются все общественные и экономические проблемы: ухудшается снабжение городов продовольствием и самыми необходимыми продуктами, нарастает кризис в промышленности и увеличивается дезорганизация производства.

К концу 1917 года на фабриках и заводах собрания рабочих стихийно начали выбирать «рабочий контроль», что означало непосредственное вмешательство рабочих в производство, финансы, приём и увольнение и др. В ноябре 1917 года рабочий контроль был официально узаконен декретом ВЦИК. Однако уже к середине 1918 года рабочий контроль пришлось отменить, так как это привело к снижение производительности труда, падению трудовой дисциплины, дезорганизации производства. Рабочие часто были некомпетентны в технических и управленческих вопросах, не были способны самостоятельно организовать производственный процесс и снабжение. Поэтому с апреля 1918 года большевики были вынуждены возвращать на некоторые заводы управленцев и инженеров, изгнанных годом ранее.

Демонстрация офицеров

Несмотря на то, что Временное правительство взяло курс на сохранение «великой» России, всей своей практической деятельностью оно способствовало децентрализации страны и росту сепаратизма в национальных окраинах. По оценке многих специалистов система государственных карательных органов была разрушена, а её старые кадры были деморализованы. Созданная милиция не обладала необходимой квалификацией, чтобы справиться с задачей поддержания порядка. Создать новый эффективный карательный аппарат Временное правительство так и не сумело. С самого начала революции под давлением революционных масс начался процесс демократизации и децентрализации государственного аппарата. Прежде всего ликвидировали посты генерал-губернаторов, губернаторов и градоначальников, – а упразднённые должности были заменены комиссарами Временного правительства. Земские учреждения (волостные и уездные) стали избираться на всеобщих прямых и равных выборах при тайном голосовании.

Изданный в первые же дни революции «приказ № 1» нарушил основополагающий для армии принцип единоначалия. Приказ предусматривал выборы в войсках солдатских комитетов и передачу под их контроль оружия. Солдатские комитеты стремились расширить свои права, могли смещать командиров и выбирать новых, вмешивались даже в вопросы военной стратегии. Этот приказ сделал армию плохо управляемой, нанес сильный удар по дисциплине и привел, в конечном счете, к ее развалу. Кроме того, по инициативе упоминаемого выше А. И. Гучкова, который был военным и морским министром в первом составе Временного правительства, за основную ячейку в армии была принята рота. Теперь солдаты на общем собрании роты избирали должностных лиц роты и ротный комитет для наблюдения за их работой. В армии началось массовое дезертирство, которое через несколько месяцев достигало десятки тысяч в день. С июня по октябрь 1917 года разлагающуюся армию покинуло более двух миллионов солдат, главным желанием которых было поскорее добраться домой, чтобы не пропустить дележа земли и скота, отобранных у помещиков.

В системе Советов преимущественно были представлены революционные массы – рабочие, крестьяне, солдаты и матросы, от имени которых выступали социалистические партии. Представители имущих классов, как правило, от выборов в Советы изолировались. Многие вопросы Петросовету приходилось решать под напором массы делегатов и ходоков из петроградского гарнизона, с фронтов и из глубины России. Первые месяцы после Февраля в Советах доминируют умеренные социалисты – эсеры и меньшевики. Вот что пишет о причинах растущей популярности большевиков известный американский историк А. Рабинович: «Изучая по документам той эпохи настроения и интересы фабрично-заводских рабочих, солдат и матросов, я обнаружил, что их стремлениям отвечала выдвинутая большевиками программа политических, экономических и социальных реформ, в то время как все другие главные политические партии России были основательно дискредитированы из-за их неспособности осуществить значительные реформы и нежелания немедленно прекратить войну. В результате провозглашенные большевиками цели пользовались в октябре 1917 года поддержкой широких масс». [31] Но приблизительно с сентября начинают преобладать радикалы – левые эсеры и большевики. К июню 1917 года большевики стали очень влиятельной силой. Они доминируют в большинстве фабрично-заводских комитетов: их численность достигла 240 тысяч человек. И это еще до того, как большевики захватили власть. Разве это не доказательство поддержки большевиков народными массами?

Пытаясь справиться с продовольственной проблемой, которая возникла еще в 1916 году, Временное правительство вынуждено было ввести принудительную продразвёрстку. В марте 1917 пришлось ввести карточки на хлеб, а к сентябрю 1917 начались значительные перебои с поставками хлеба на фронт. Это значит, что принудительная продразверстка провалилась. Правительство вынуждено было повышать жалование служащим, железнодорожникам, солдатам и даже субсидировать ряд заводов. Резко растут государственные расходы, при одновременном падении поступающих в казну налогов. При Временном правительстве продолжают расти гиперинфляция и государственный долг страны. Привлекать внешние займы становилось все труднее, а внутренний заем провалился. Безуспешными оказались и попытки поднять налоги для богатых. В результате Временное правительство потеряло контроль над денежной эмиссией.

Разразившийся в мае 1917 года первый правительственный кризис привел к отставке лидера кадетов Милюкова и лидера октябристов Гучкова и образованию первого коалиционного правительства. Временное правительство и Исполком Петроградского Совета заключили соглашение о вхождении в правительство 6-ти министров-социалистов, что уменьшило возмущение масс и обеспечило на некоторое время относительное спокойствие в Петрограде. Однако, приняв участие в правительстве, которое с каждым днём всё менее влияло на положение в стране, социалисты (эсеры и меньшевики), тем самым, способствовали уменьшению своей популярности в народных массах. В условиях усугубляющегося экономического и политического кризиса, умеренные социалистические партии отдали «протестное поле» большевикам.

В июле 1917 года Верховный Главнокомандующий – генерал Л. Г. Корнилов составил «Корниловскую военную программу», в которой выражалось требование прекратить развал армии, усилить дисциплину на фронте, восстановить смертную казнь за дезертирство, расформировать все революционные части, восстановить принцип единоначалия, упразднить Советы, профсоюзы и др… Однако, вынужденный лавировать между левыми (социалистами) и правыми (корниловцами) силами, Министр-председатель Временного правительства А.Ф. Керенский в августе 1917 года обвинил генерала Корнилова в государственной измене и назначил себя Верховным Главнокомандующим. Это привело к мятежу поддержавших Корнилова войск.

Мятеж генерала Корнилова, который произошел в конце августа, резко изменил к худшему ситуацию в стране. Корнилов потребовал отставки Временного правительства и предоставление ему чрезвычайных полномочий. Это действительно был последний шанс остановить захват власти революционными массами, сохранить власть европеизированного меньшинства и, тем самым, спасти прежнюю Россию. Однако, реальная сила была на стороне организованных Советами народных масс. В сложившихся условиях не поддержанная солдатами, матросами и рабочими военная диктатура была обречена. Временное правительство оказалось, по выражению самого Керенского, «между молотом корниловцев и наковальней большевиков». Керенский был вынужден прибегнуть к помощи большевиков и раздать оружие Петроградским рабочим, которые сформировали отряды Красной гвардии. Большевистским агитаторам удалось не только остановить продвижение войск, верных Корнилову (для этого было разобрано железнодорожное полотно), но и уговорить их сложить оружие. В результате этой неудачной попытки Корнилова установить в стране военную диктатуру, большевики, принявшие активное участие в организации подавления мятежа, значительно увеличили свою популярность и усилили свое влияние в Советах. Партия большевиков стала главной определяющей политической силой в стране, так как лишенный поддержки правых сил Керенский вынужден был проводить соглашательскую с большевиками политику. Теперь захват власти большевиками был только делом времени, путь к гегемонии возглавляемых большевиками народных масс был открыт.

Патруль задерживает бывших городовых. Июль 1917 года.

Временное правительство оказалось неспособным практически решать доставшиеся от царизма проблемы. Либералы и социалисты, преобладавшие во всех трех правительствах, принадлежали к старой европеизированной элите, которая наивно верила в «народ», в его творческие способности и разум. «Витавшие в облаках» идеалисты, совершенно не понимая российскую реальность, обвиняли во всех бедах только царя и его правительство и желали превратить Россию в передовую европейскую страну. Поэтому они полагали, что после падения самодержавия нужно дать полную свободу народным массам и не опасались разделить власть с Советами, как органами народовластия. Решение главнейших вопросов откладывалось правительством до постановлений Учредительного собрания, созыв которого все время затягивался. В силу многих явных провалов в разных областях Временное правительство становилось все более непопулярным. Банкротство Временного правительства было банкротством русского либерализма, доказательством отсутствия у российских либералов «почвы» и поддержки народных масс.

 

Октябрьский переворот

Как известно, многих лидеров большевиков, в том числе и Ленина, начало революции застало за границей. В начале апреля тридцать два русских эмигранта выехали из Цюриха в Германию. В их числе было девятнадцать большевиков, включая Ленина, Зиновьева и Радека. По пересечении границы они пересели в немецкий поезд и прибыли в Берлин, где пересели на пароход и отправились в Швецию. Из столицы Швеции большевики выехали в Финляндию, а затем в Россию, в Петроград. Вождю была приготовлена театрализованная встреча: на Финляндский вокзал собралось много рабочих, вдоль путей выстроились солдаты и военный оркестр.

Ленин и соратники прибыли в Петроград в заключительный день Всероссийской большевистской конференции, на которую съехалось много большевиков из провинции. После коротких докладов на трибуну поднялся сам вождь, который сильно изумил присутствующих своей пламенной речью. Смысл полуторачасовой речи Ленина заключался в том, что в течение нескольких месяцев необходимо осуществить переход от «буржуазно-демократической» к «социалистической» революции. Получалось, что всего через несколько недель после падения самодержавия Ленин уже требовал свергнуть Временное правительство. Это предложение показалось многим присутствующим безответственным и настолько неприемлемым, что бурные дебаты длились до утра. Таким образом, как только Ленин появился в Петрограде, он начал агитировать соратников готовить партию к организации путча и вооруженному захвату власти большевиками. Ленин был сторонником решительных и немедленных действий. Захват власти стал главной целью вождя большевиков. Он считал, что у большевиков имеются большие шансы захватить власть.

Стоит остановиться подробней на «Апрельских тезисах» Ленина, которые появились буквально через несколько дней после его прибытия в Россию. В специальной статье Ленин представил программу действий. Эта программа выглядела для большинства большевиков оторванной от реальности, почти безумной. На примере этой программы хорошо видно, как сильно «заносило» Ленина в его мечтаниях. Ленин не только ошибался, как уже отмечалось выше, в том, что к концу 19-го века Россия достигла высшей стадии капитализма и созрела для построения социалистического общества. В своих тезисах Ленин предлагал отказаться от поддержки идущей войны, немедленно перейти к социалистической фазе революции, передать всю власть Советам, конфисковать помещичьи земли и национализировать их, распустить армию и образовать вместо нее народную милицию, объединить все банки в единый Национальный банк, контролируемый Советами, созвать новый Социалистический интернационал. Большевистский ЦК вынес по этим тезисам отрицательную резолюцию. Каменев заявил, что проводимая Лениным аналогия между современной ситуацией в России и Парижской Коммуной – ошибочна. Тем не менее «Тезисы» появились в печати и привели к бурным спорам в среде большевиков. Каменев писал, что редакция не разделяет выраженных в статье взглядов Ленина, что буржуазно-демократическая революция закончилась и должна немедленно перейти в революцию социалистическую. Для обсуждения статьи Ленина собрался Петроградский комитет, реакция которого была такой же негативной, как и реакция ЦК. Большинство большевистских организаций отвергли ленинскую программу на том основании, что автор жил долгое время за границей и не понимает российскую действительность. Даже большинство этой радикальной партии считали Ленина в те дни человеком, оторванным от реальной жизни. Оказалось, что в России все возможно, будущее подтвердило – прав был именно Ленин. Власть просто «плыла в руки» к этому, казалось бы, витающему в облаках авантюристу и мечтателю: уже через несколько месяцев партия сплоченными рядами пошла за своим вождем.

Владимир Ленин на митинге в Петрограде в 1917 году

В середине сентября Ленин написал два письма в Центральный Комитет – «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание», в которых убеждал соратников, что получив большинство в столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики «могут и должны взять государственную власть в свои руки» и что «большевики составят такое правительство, какого никто не свергнет». Эти рекомендации Ленина были отвергнуты Центральным Комитетом, что привело Ленина в ярость. Ленин боялся, что будет упущен благоприятный для восстания момент. Большинство же большевистских лидеров были против немедленного вооруженного восстания. Троцкий справедливо утверждал, что вооруженное восстание большевиков нужно закамуфлировать под передачу всей полноты власти Всероссийскому съезду Советов. Это была более разумная тактика, так как большинство населения вряд ли приняло бы власть, захваченную одной партией. Нужно было придать перевороту видимость законности.

Однако, большевики опасались, что Учредительное собрание опередит их восстание. Надеяться на большинство в Учредительном собрании большевики не могли, так как опорой большевиков были солдаты и городское население, а крестьянство в основной своей массе голосовало за эсеров. Если бы население страны выразило свою волю на выборах, большевики уже не смогли бы утверждать, что правят от имени народа. Только действуя через систему Советов, можно было получить мандат на власть в масштабах всей страны. Значит, захватить власть большевики должны были до выборов в Учредительное собрание. Поэтому большевики начали агитацию за немедленный созыв Второго съезда Советов.

Пользующиеся все большей поддержкой простых народных масс большевики получили большинство в Советах крупных промышленных городов. 25 сентября присоединившийся к большевикам Троцкий становится председателем Петросовета. 10 октября ЦК партии большевиков принимает историческое решение о восстании. Возглавляемый Троцким Петросовет формирует основной орган восстания – Военно-революционного комитет (ВРК), который руководил вооружённым захватом власти в Петрограде. ВРК был создан под прикрытием необходимости организации обороны Петрограда от немцев и предотвращения возможной оккупации ими столицы, так как германские войска завладели Рижским заливом и опасно приблизились к Петрограду. В Военно-революционный комитет вошли исключительно большевики и левые эсеры. На самом деле подлинным назначением ВРК была не оборона Петрограда, а захват власти, т. е. ВРК был удобной вывеской для организации вооруженного переворота. «Правительство колеблется. Надо добить его во что бы то ни стало! Промедление в наступлении смерти подобно!» – с таким воззванием 24 октября Ленин обратился к Петроградскому и районным комитетам партии.

Подстрекательские речи лидеров большевиков ложились на благодатную почву. Ведь народ мечтал об этом давно – «Забрать у богатых и поделить среди бедных». Большевики без труда раздавали обещания: «Мир – солдатам и матросам!», «Землю – крестьянам!», «Фабрики – рабочим!», «Самоопределение – национальным окраинам!». Тем самым им удалось добиться популярности в народных массах. Вот пример одной из популистских речей Льва Троцкого: «Советская власть уничтожит окопную страду. Она даст землю и уврачует внутреннюю разруху. Советская власть отдаст все, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя, буржуй, две шубы – отдай одну солдату… У тебя есть теплые сапоги? Посиди дома. Твои сапоги нужны рабочему».[32] По свидетельству присутствовавших при этом выступлении, переполненный зал был в экстазе и, после выступления Троцкого, за предложенную резолюцию «тысячная толпа, как один человек, вздернула руки». Соблазненные заманчивыми лозунгами «немедленного мира, хлеба и земли» и подстрекаемые большевистскими агитаторами рабочие, солдаты и матросы были готовы свергнуть Временное правительство и передать власть возглавляемым большевиками Советам.

Проблема Временного правительства состояла в том, что его министр-председатель Керенский не столько недооценивал угрозу исходившую от большевиков, сколько оказался в безвыходном положении, так как угроза контрреволюционного переворота правых сил казалась ему еще более опасной. Кроме того, Керенский думал, что большевистский путч позволит ему расправиться с большевиками раз и навсегда. Военное командование убеждало министра-председателя, что с восстанием можно будет справиться без труда, будто бы подавляющее большинство гарнизона поддерживает правительство и настроено против возможного путча, дескать власть располагает достаточными силами, чтобы подавить восстание большевиков.

Керенский хорошо понимал, что для подавления большевиков нужно обратиться к помощи военных. Генерал Алексеев предложил Керенскому организовать для борьбы с большевиками офицеров гарнизона. Многие офицеры, согласно Алексееву, были готовы сражаться с большевиками. Но военная акция против большевиков, как считают некоторые специалисты, закончилась бы и падением самого Керенского. Поэтому, Керенский долго колебался, прежде чем предпринять что-либо против большевиков, и предложение Алексеева организовать сопротивление большевикам так и осталось без ответа. Утром 24 октября юнкера все-таки взяли под охрану ключевые объекты города. Небольшое количество войск было послано для защиты Зимнего дворца, в том числе так называемый Женский батальон смерти, отряд казаков и отряд самокатчиков, которые не имел ни одного пулемета.

В центре – Лев Троцкий, главный организатор октябрьского переворота

Для большевиков эти действия власти послужили сигналом начала восстания. По приказу ВРК вооруженные отряды солдат и рабочих заняли Центральный телеграф и Российское телеграфное агентство. Ночью с 24 на 25 октября отряды ВРК заняли все стратегические объекты: железнодорожные вокзалы, мосты, почтовые отделения, телефонные узлы, банки. Восставшим пришлось применить силу только когда они сводили мосты над Невой. Мирным путем отряды большевиков заняли даже военный Штаб округа: они просто явились в Инженерный замок, где размещался Штаб, а офицеры и штабное начальство, не оказав никакого сопротивления, встали и ушли, что еще раз подтверждает, – никто не хотел защищать Временное правительство, у правительства фактически не было защитников.

Успех Октябрьского переворота был обеспечен поддержкой большевиков Петроградским гарнизоном, Балтийским флотом и отрядами Красной гвардии. Прошло всего лишь несколько месяцев после начала революции и большевики наглядно продемонстрировали реальную силу возглавляемых Советами народных масс. Вечером 25 октября холостой выстрел «Авроры» подал сигнал к штурму Зимнего дворца: части Петроградского гарнизона и матросы Балтийского флота заняли Зимний дворец и арестовали Временное правительство. Никакого серьезного сопротивления нападавшим оказано не было. В этот же день 25 октября в Петрограде открылся II съезд Советов, который позже был провозглашён высшим законодательным органом страны. В результате почти бескровного Октябрьского переворота сложившееся ранее положение дел лишь получило логическое и окончательное оформление.

Октябрьский переворот 1917 года

Захват власти большевиками вызвал возмущение и протесты со стороны многих политических партий, включая и социалистические. В знак протеста против Октябрьского переворота умеренные социалисты объявили бойкот работе II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов и отказались принимать участие в новом правительстве. Первый состав нового правительства – Совета народных комиссаров состоял только из большевиков. Вот пророческое заявление ЦИК I Съезда Советов крестьянских депутатов: «Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов начал братоубийственную войну. Враг стоит у ворот столицы. Армии вновь нанесен удар в спину, сопротивляемость ее ослабляется. Петроградский Совет обещает мир, хлеб и землю, – это ложь. Он даст междоусобие, монархию и рабство… Пусть знает армия и крестьянство, что, идя за Петроградским Советом, они лишаются земли и воли и сделают невозможным созыв Учредительного Собрания». Как верно все сказано, как глубоко понимали происходящее составители этого заявления. Это пророческие слова и очень жаль, что они оказались неуслышанными.

Сразу после победы Октябрьского восстания большевики дали ясно понять, что захваченную власть они уже никому не отдадут и что они готовы применять любые средства для борьбы со своими политическими оппонентами. Троцкий оправдывал необходимость такой политики следующим образом: «Нельзя, говорят, сидеть на штыках. Но и без штыков нельзя. Нам нужен штык там, чтобы сидеть здесь… Вся эта мещанская сволочь, что сейчас не в состоянии встать ни на ту, ни на другую сторону, когда узнает, что наша власть сильна, будет с нами… Мелкобуржуазная масса ищет силы, которой она должна подчиняться. Кто не понимает этого – тот не понимает ничего в мире, еще меньше – в государственном аппарате». [27] Отсюда видно, что лидеры большевиков лучше лидеров других партий знали Россию и не питали иллюзий в отношении российских масс. С конца 1917 года власть начинает все более переходить от Советов к партии большевиков, сосредотачивается в Совнаркоме и ЦК РСДРП(б). В дальнейшем (в 1917–1918 годах) большинство ключевых решений фактически были приняты ЦК РСДРП(б) либо Совнаркомом, а не ВЦИК.

27 октября 1917 года Декретом Совнаркома о печати были объявлены вне закона «контрреволюционные газеты». Этот Декрет вызвал негодование: помимо многих известных литераторов к протестам присоединились левые эсеры и даже некоторые известные большевики. Однако лидеров большевиков это не остановило. В рамках этого Декрета в течение 1917-18 годов было закрыто около 337 газет. Стремясь лишить оппозиционные газеты экономической основы, большевики ввели государственную монополию на объявления в газетах. В дополнение к этому, чтобы расправиться с оппозиционной прессой, в январе 1918 года был образован революционный трибунал печати.

Пройдет совсем немного времени и большевики поставят вне закона все другие политические партии. Первой была запрещена партия кадетов (ноябрь 1917 года). В тех городах, где в избранном Совете большевики оказывались в меньшинстве, они брали власть силой. Так, например, в Тамбове вновь избранному в мае 1918 года Совету не дали приступить к выполнению своих обязанностей. В зал прибыл отряд большевиков и на вопрос председательствующего, есть ли у них мандат, командир отряда вытащил маузер и сказал: «Вот мой мандат». Таким способом («кулак и пистолет») коммунисты довольно успешно правили страной 70 лет.

В октябре 1917 года на II Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов произошел окончательный разрыв радикальной русской интеллигенции (большевики, левые эсеры и анархисты) с умеренными социалистами (правые эсеры, эсеры центра, меньшевики, бунд и т. д.). В начале 1918 года большевики смогли разгромить всех умеренных социалистов, а к апрелю того же года сильно ухудшаются отношения большевиков и с левыми эсерами, и с анархистами. В июле 1918 года, после мятежа левых эсеров, большевики стали единственной правящей партией, объявив партию левых эсеров вне закона. Теперь путь к диктатуре одной партии был свободен.

После февральской революции до Октябрьского переворота у власти побывали представители практически всех политических партий России (кроме большевиков) и все они не сумели удержаться у власти. В чем причина этого? После крушение царизма поднялась огромная народная волна. И каждая партия стремилась преградить ей путь. Только большевики были готовы двинуться вместе с этой волной, идти вместе с народными массами. Да, из существовавших политических движений и партий только партия большевиков была готова выполнить историческую миссию – освобождение «большого народа» от чуждой опеки. Для этого у большевиков было многое: военизированная организация – партия, фанатизм, авантюризм, беспринципность и др. И самое главное, у большевиков была очень привлекательная идея – марксизм, под покровительством которой преодолевался раскол нации.

Во имя этой идеи и ради удержания государственной власти большевики были готовы на все. Их главный этический принцип можно сформулировать следующим образом: нравственно все, что обеспечит победу революции, которую они объявили социалистической.

Рабочие, крестьяне, солдаты и матросы в своем большинстве не имели представления ни о социализме, ни о коммунизме, ни о всеобщем избирательном праве, ни о конституции. Им хотелось только побольше земли и хорошей жизни без опеки представителей чуждой культуры – дворян, офицеров и чиновников. Именно поэтому они шли за большевиками. Антиевропейство, небуржуазность и безрелигиозность – вот что объединило миллионы людей вокруг большевиков и обеспечило поддержку им и советскому режиму на долгие годы.

В условиях бойкота прежних госслужащих большевики довольно успешно справились с задачей создания новой государственной машины. Одним из первых шагов большевистской власти был – замена «народной милиции» Временного правительства на «рабочую милицию». К концу 1918 года милиция оформилась в постоянную централизованную структуру, действующую на профессиональной основе и фактически мало чем отличающуюся от царской полиции. Судебные органы были заменены «народными судами» и ревтрибуналами. В декабре 1917 года была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) – важнейший орган реализации политики насилия по отношению к политическим конкурентам и обеспечения послушания народных масс. Так как бывшая царская армия полностью развалилась, большевикам пришлось начать формирование новой армии – РККА. На первом этапе армию создавали на началах добровольности и выборности командиров. Однако, очень скоро для увеличения боеспособности Красной армии большевики были вынуждены отменить выборность командиров и перейти к принудительным мобилизациям. А в марте 1918 года они начали мобилизацию в Красную армию и бывших офицеров царской армии. В дальнейшем в Красной армии были введены знаки различий и единая форма одежды.

Декретом о земле большевики легализовали массовые самозахваты крестьянами земли, которые начались ещё при Временном правительстве. После победы большевиков крестьянство «с головой уходит в чёрный передел» земли. Были захвачены и заново поделены не только земли, ранее принадлежавшие царской семье, помещикам, духовенству и купцам, но также и земли крестьян, вышедших из общин во время столыпинской аграрной реформы. В результате массового передела земли крупные хозяйства были уничтожены. Тем самым были ликвидированы наиболее эффективные хозяйства, ориентированные на поставки продовольствия на рынок. В итоге резко упала товарность российского сельского хозяйства. В этих условиях большевики вынуждены были заменить рыночную систему снабжения городов продразвёрсткой. В мае 1918 года они перешли к политике «продовольственной диктатуры», вызвавшей сильное недовольство крестьян. Для того, чтобы сломить сопротивление деревни, власть формирует продотряды и даже целые «продармии». Отношение опирающейся в основном на город большевистской власти и деревни всё больше начинают принимать характер насилия и принуждения.

Парадоксальным образом именно новая народная власть опять превратила крестьян в некое подобие государственных рабов, жизнью и трудом которых теперь распоряжались не помещики, а советские чиновники. По словам Л. Троцкого «Старая царская Россия была скована воедино железным обручем насилия и произвола». При большевиках, которых привел к власти народ и от имени которого они правили, Россия была скована насилием и произволом, многократно превосходившими дореволюционный уровень. Под пристальным надзором партийных органов очень быстро оказались все формы организованной деятельности. Предсказание составителей упоминавшегося выше заявления ЦИК I Съезда Советов крестьянских депутатов сбылось полностью. Большевики отобрали землю у крестьян, междоусобие (гражданская война) началось сразу после Октябрьского переворота, а еще через несколько лет появились «монархия» и «рабство».

Лев Троцкий – создатель Красной армии

Захват власти большевиками в октябре 1917 нельзя называть, как это принято было долгие годы в СССР и даже на Западе, социалистической революцией. На самом деле это был военный переворот, организованный большевиками, опирающимися на Советы рабочих, солдатских и матросских депутатов. Будет вернее говорить, что в октябре 1917 года победили не большевики, а большинство народа, составлявшего огромную подводную часть «айсберга», верхняя часть которого была представлена в форме цивилизованного европейского государства. Ту часть интеллигенции, которая выражала интересы европеизированного меньшинства России, перестали удовлетворять рамки самодержавия. Она желала настоящих свобод и по-настоящему европейских форм государственной и общественной жизни. Поэтому эта часть интеллигенции с радостью приветствовала свержение царя в феврале 1917 года. Но она не приняла Октябрьский переворот и выступила против большевистского режима. Вторая же часть – радикальная интеллигенция, начинает активную борьбу за освобождение от опеки и господства европеизированного меньшинства. Эта часть русской интеллигенции стала выразителем воли народа, той глубинной русской сущности, которая сопротивлялась капиталистическим реформам и не была готова к ним.

Эта воля материализовалась в энергию действия рабочих и солдат в 1917 году и те, кто своими реформами тревожил глубины народной жизни, были сметены и уничтожены мощным народным движением во главе с большевиками.

Можно следующим образом подытожить катастрофические события начала двадцатого века. Первая мировая война и вызванный ею развал хозяйственной деятельности, тяжелые поражения на фронте и разложение армии – все это приблизило революционную бурю, которая уничтожила власть царя, а вслед за этим привела к власти радикальную интеллигенцию, представляющую патриархальное добуржуазное большинство.

 

Гражданская война

Приход к власти большевиков неизбежно должен был привести к масштабной гражданской войне. Не случайно Л.Д. Троцкий характеризовал новую власть следующим образом: «Советская власть – это организованная гражданская война против помещиков, буржуазии и кулаков». И известный историк Ричард Пайпс считает, что большевики пришли к власти с целью развязать гражданскую войну. По мнению некоторых исследователей активные боевые действия были спровоцированы целым рядом решений и постановлений большевистского правительства. Прежде всего, к таким решениям следует отнести разгон большевиками Учредительного собрания в январе 1918 года. Не менее серьезными были последствия национализации банков, средств производства и крупной недвижимости. Решение аграрного вопроса в соответствии с программой партии эсеров вызвало сильное недовольство лишившихся собственности крупных землевладельцев. Большое возмущение вызвало также подписание унизительного для России Брестского мира с Германией.

Однако эту страшную гражданскую войну трудно объяснить только перечисленными выше частными причинами. Все указанные, заметные невооруженным глазом факторы, конечно же, способствовали возгоранию «пожара». Но главной причиной Гражданской войны была вековая пропасть, существовавшая между европейским меньшинством и патриархальным большинством.

Именно несовместимость культур, разнящихся, согласно академику Ю. С. Пивоварову, по всем базовым цивилизационным и культурным характеристикам, обусловила такую жестокость с обоих сторон и такую длительность этой страшной войны: «…общинная революция была направлена против "русских европейцев", европеизации и модернизации России. Против всего этого "восставали" те ценности, традиции, модели социальной психологии и социального поведения, которые в своей известной работе о русской революции (1906) Макс Вебер квалифицировал как "первобытный коммунизм"» [34].

Ссылаясь на «Директивы командования фронтов», Ричард Пайпс приводит следующий пример жестокости и издевательств «красных» в период Гражданской войны. Во втором полугодии 1919 года шли тяжелейшие бои на Юге России между силами Красной армии и силами Деникина. Эти бои сопровождались, как подчеркивает Пайпс, страшными зверствами, особенно со стороны красноармейцев: «Раненых или взятых в плен офицеров не только добивали и расстреливали, но всячески мучили. По количеству звездочек на погонах вколачивали в плечи гвозди, вырезали на груди ордена, на ногах лампасы. Отрезали детородные члены и вставляли в рот. Белые также казнили многих захваченных красных командиров и комиссаров, но, насколько известно, не пытали их». [28] Можно ли поверить, что так издевались над белыми офицерами не какие-то чужеземные захватчики, а сограждане, соплеменники, те же русские люди? Иначе, чем войной двух различных цивилизаций эти зверства объяснить невозможно. Такие жестокие войны известны в истории, и, как правило, все они происходили при столкновении несовместимых друг с другом цивилизаций – несовместимых либо этнически, либо по своему основополагающему коду. Таковыми были, например, конкиста (при завоевании Южной Америки), истребление альбигойцев в Провансе в XIII веке, истребление североамериканских индейцев и др… Вот и в этой гражданской войне два враждующих лагеря представляли совершенно разные стремления, ценности, мироощущения и психологию поведения. Отсюда и такая ожесточенность борьбы и такое огромное количество жертв.

Значительная часть белых сил и белого офицерства была настроена промонархически, провозглашая лозунг «За Веру, Царя и Отечество!». Однако, в целом Белое движение, несмотря на тот факт, что в нем имелись и республиканцы, и монархисты, представляло собой движение, отстаивающее ценности столыпинской России и было ближе всего к общественно-политической программе либеральной партии кадетов.

Революционные отряды в Москве. 1918 год.

Хотя лидеры Белого движения провозглашали своей главной задачей борьбу с большевизмом и поэтому обычно не ставили других задач государственного строительства пока не была закончена борьба с советским режимом, на самом деле, даже если они не сознавали этого, «белые» боролись с гегемонией вышедшего на историческую сцену патриархального большинства и отстаивали интересы европеизированной части дореволюционной России, а «красные» боролись за освобождение большинства народа от вековой опеки европеизированного меньшинства. Поэтому то общественное потрясение, которое обычно называют революцией 1917 года, правильно называть культурно-освободительной войной аналогичной национально-освободительным войнам. Раскол страны был преодолен кровавым, трагическим образом – путем культурно-освободительной войны, «одевшейся в платье» социалистической революции и длившейся несколько лет (1917–1922 гг.). При таком взгляде на революцию все становится на свои места, все становится логичным, понятным и объяснимым.

Можно говорить, что начавшиеся после октября 1917 года военные действия между вооружёнными силами советской власти и возникшими на территории бывшей Российской империи различными антибольшевистскими государственными образованиями явились апогеем процесса преодоления существовавшего в России раскола. По мнению многих специалистов организационно Белое движение начало формироваться сразу после Октябрьского переворота. Этот процесс ускорился после разгона большевиками Учредительного собрания и набрал наибольшую силу после прихода к власти в ноябре 1918 года адмирала Колчака.

Хотя основные фронты сформировались летом-осенью 1918 года, по сути гражданская война началась еще раньше. Правильно считать, что Гражданская война началась еще в октябре 1917 года, когда произошли первые вооружённые столкновения в Москве. Вслед за разгоном эсеровского по своему составу Учредительного собрания, большевики разогнали силой целый ряд небольшевистских Советов на местах. С середины 1918 года большевики начинают передавать власть в деревнях из находившихся под влиянием эсеров Советов (зажиточные крестьяне и середняки в своем большинстве голосовали за эсеров, а деревенская беднота – за большевиков) в пробольшевистские комбеды. Пренебрежение к демократическим механизмам – наиболее характерная черта большевистского режима с первых дней его существования. Поэтому к лету 1918 года лидеры эсеров и меньшевиков пришли к выводу, что мирными, политическими методами бороться с большевиками невозможно.

В мае 1918 года большевики ввели продразвёрстку. Аналогичную попытку введения продразверстки принимали и царское правительство в декабре 1916 года, и Временное правительство в 1917 году. Политика большевиков на селе вызывает резкие разногласия с левыми эсерами, и без того недовольными Брестским миром. Эти разногласия привели к вооружённому выступлению левых эсеров в Москве и мятежу Командующего Восточным фронтом РККА левого эсера Муравьёва. В мае 1918 года в Самаре происходит восстание анархистов и эсеров-максималистов. Эти восстания были быстро подавлены большевиками самым жестоким образом.

После организованных правыми эсерами серии покушений на большевистских лидеров (Ленина – главу государства, Урицкого – председателя Петроградской ЧК, Володарского – комиссара печати, пропаганды и агитации), в сентябре 1918 года большевики объявили о начале красного террора. Начинаются массовые репрессий против всех реальных и потенциальных противников. 14 июня 1918 года декретом ВЦИК «Об исключении из состава ВЦИК и местных Советов представителей контрреволюционных партий социалистов-революционеров (правых и центра) и меньшевиков» были запрещены партии меньшевиков и правых эсеров.

Насилие и террор были главнейшими инструментами большевиков по удержанию власти в своих руках. Для того, чтобы восстановить дисциплину в Красной армии большевики ввели жесточайшие дисциплинарные меры, включая смертную казнь за дезертирство и неоправданное отступление. Террор затрагивал как командиров и комиссаров, так и рядовой состав. Ричард Пайпс, ссылаясь на документы, приводит следующие примеры «изобретательности» большевиков. В соответствии с специальным распоряжением Л. Троцкого жизнь семей офицеров стала залогом их надежности. Были собраны сведения о всех бывших царских офицерах и государственных служащих, находившихся на советской службе. Только те из них, чьи семьи проживали на советской территории, сохранили свои должности. Каждому бывшему царскому офицеру сообщили, что судьба его близких родственников зависит от его верности советской власти. По приказанию Троцкого и с одобрения Ленина был применен принцип казни каждого десятого взятого из строя провинившегося подразделения. «Заградительные отряды» являются еще одним изобретением большевиков. На Южном фронте Троцкий создал «заградительные отряды», которые патрулировали дороги в непосредственно примыкающей к фронту тыловой зоне. В заключение Пайпс пишет, что «Драконовские меры превосходили по жестокости все, что было когда-либо известно в царской армии времен крепостничества. Ничего подобного не практиковалось и у белых в армии…».[36]

Белогвардейцы

В первые годы советской власти рабочие и крестьяне неоднократно пытались протестовать против политики большевиков и даже поднимали вооруженные восстания. Большевики расправлялись самым жестоким образом не только с представителями «эксплуататорских» классов, но и с протестующими против их политики рабочими и крестьянами, от имени которых и для блага которых, казалось бы, они пришли к власти. Стоит остановиться подробнее на следующих антибольшевистских выступлениях: мятеж в Ярославле, восстание крестьян Тамбовской губернии и Кронштадское восстание гарнизона города и некоторых кораблей Балтийского флота.

Подавление большевиками мятежа в Ярославле в июле 1918 года является характерным примером их жестокости в борьбе за власть. Ярославский мятеж был одним из крупнейших антибольшевистских восстаний в начальный период Гражданской войны. Это восстание было организовано «Союзом защиты Родины и свободы», созданным одним из лидеров партии эсеров Б.В. Савинковым. Руководство восстанием осуществлял монархист полковник А.П. Перхуров и ядро восставших состояло в основном из членов Союза офицеров, Союза фронтовиков и Союза георгиевских кавалеров. Мятеж продолжался с 6 по 21 июля 1918 года и был жестоко подавлен верными большевикам войсками. Во время восстания пострадало много невинных людей. Красные подвергли город мощному артиллерийскому обстрелу. Многие жители были вынуждены покинуть свои дома, более трети гражданского населения бежали из города в окрестные деревни, часть горожан скрывалась в лесах.

Документы свидетельствуют, что руководство большевиков решило любой ценой подавить восстание и уничтожить его участников. «Белогвардейское восстание в Ярославле должно быть подавлено беспощадными мерами, – писал председатель Всероссийского бюро военных комиссаров К. Юренев. – Пленных расстреливать: ничто не должно останавливать или замедлять суровой кары народной против известных поработителей. Террор применительно к местной буржуазии и ее прихвостням, поднимающим головы перед лицом приближающихся французских империалистов, должен быть беспощадным». [37] Расправа над повстанцами действительно была очень жестокой. Пленных красные старались не брать. Расстреливали прежде всего представителей европеизированной России – офицеров, бывших чиновников, состоятельных горожан и студентов. Во время бомбардировок погибло много мирных горожан. Не мало людей было убито красноармейцами во время самосудов в первые часы после того, как город полностью перешел в руки большевиков. Расстреливали не только непосредственных участников восстания, но и тех, кто лишь подозревался в соучастии. Имеется воспоминание очевидца, согласно которому «Мужчины с малейшим проблеском внешней интеллигентности сгонялись в одно стадо, а потом над этим стадом учинена была массовая бойня…». [38] Это свидетельство наилучшим образом подтверждает характер и сущность войны. Главным признаком подозреваемого были не его имущественное или социальное положение, а принадлежность к европейской культуре – интеллигентность. Того, кто был подозрительным – а это были все мужчины «с малейшим проблеском внешней интеллигентности» – отправляли, согласно тому же воспоминанию очевидца, на железнодорожную насыпь для расстрела.

Тамбовское восстание(1920–1921 гг.), которое также называют Антоновским мятежем, тоже считается одним из самым крупным народных восстаний против власти большевиков. Восстание вспыхнуло в августе 1920 года в селе Хитрово Тамбовского уезда, где местный комитет разоружил продотряд. Вслед за этим еще в нескольких сёлах крестьяне отказались сдавать хлеб, уничтожили продотряды и местных коммунистов, и чекистов. Восстание приобрело массовый и затяжной характер. Так как контроль над развитием событий был утрачен, правительство ввело в Тамбовской губернии осадное положение и начало репрессивные операции по усмирению восставших. Против мятежников был послан карательный отряд, который потерпел поражение. В октябре 1920 года Ленин поручил Дзержинскому ускорить разгром антоновщины. В ответ на это повстанцы создали Объединённую партизанскую армию Тамбовского края и поставили своей главной целью свержения большевистской диктатуры и созыва Учредительного собрания. К февралю 1921 года численность повстанцев достигла 50 тыс. человек. Они взяли под контроль практически всю Тамбовскую губернию и успешно отбивали атаки правительственных войск, нанося им большие потери. Однако к концу мая 1921 года в связи с окончанием войны с Польшей большевики смогли резко увеличить численность и боеспособность военной группировки противостоящей повстанческой армии.

В основу репрессий на Тамбовщине большевики положили создание жестокого оккупационного режима, террор против населения, со взятием заложников, уничтожение мятежных деревень, создание концентрационных лагерей и массовые расстрелы. Так могут вести себя только потерявшие всякие нравственные основы фанаты. В июне 1921 года ВЦИК издал приказ «О начале проведения репрессивных мер против отдельных бандитов и укрывающих их семей» Вот несколько пунктов этого жестокого приказа:

1. Селениям, в которых скрывается оружие, властью политкомиссии или райполиткомиссии объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.

2. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.

3. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество её конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается без суда.

4. Семьи, укрывающие бандитов, членов семьи, или их имущество – рассматривать как бандитов, и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.

Карательные отряды красных действовали согласно следующим рекомендациям. По прибытии на место населенный пункт оцепляется, берутся 60–100 наиболее видных лиц в качестве заложников и вводится осадное положение. После этого собирается полный сход населения. Жителям дается 2 часа на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей и население ставится в известность, что в случае отказа дать упомянутые сведения – заложники будут расстреляны через два часа. Но более всего демонстрирует жестокость большевиков, полную их беспринципность и готовность применять любые средства приказ Тухачевского № 0116 «О применении против повстанцев химического оружия», который предписывал очистить ядовитыми газами леса, где прячутся восставшие и точно рассчитать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу.

Не менее жестокими были действия большевиков и при подавлении Кронштадского мятежа (вооруженного восстания гарнизона Кронштадта и экипажей кораблей Балтийского флота) против власти большевиков. В конце февраля 1921 года в Петрограде начались забастовки и митинги рабочих. Так как их требования были не только экономическими, но и политическими, Петроградский комитет РКП(б) объявил протесты на заводах и фабриках города как мятеж, арестовал наиболее активных рабочих и ввёл в городе военное положение. Эти возмутительные действия власти, объявляющей себя защитницей интересов рабочих, привели к восстанию гарнизона Кронштадта. 29 февраля состоялось собрание экипажей нескольких кораблей, на котором были выдвинуты требования о проведении перевыборов Советов, упразднения института комиссаров и предоставления свободы деятельности всем социалистическим партиям. На состоявшемся через несколько дней многотысячном митинге моряков и красноармейцев была принята резолюция о поддержке протестующих рабочих Петрограда, предоставления свободы слова, собраний и союзов всем партиям, ликвидации продовольственной диктатуры и др..

С самого начала Кронштадтского восстания большевистское руководство заняло по отношению к мятежникам непримиримую позицию и отказалось вести с ними какие-либо переговоры. Власть не шла ни на какие уступки восставшим, а направляемые восставшими парламентеры арестовывались. Начались репрессии даже в отношении родственников руководителей восстания, которых арестовали в качестве заложников. Петроград и Петроградская губерния были объявлены на осадном положении. В ответ на несговорчивость власти, восставшие образовали Временный Революционный Комитет, которому были переданы полномочия по управлению Кронштадтом и крепостью. Позже был также создан штаб обороны крепости. Руководители Петроградских большевиков предъявили мятежному Кронштадту ультиматум. На собрании делегатов гарнизона крепости восставшие приняли решение отклонить ультиматум и защищаться.

7 марта 1921 года возглавляемая Тухачевским военная группировка начала штурм Кронштадта. Первоначально штурм был отбит, среди наступавших были значительные потери, а два полка, отказавшихся участвовать далее в штурме крепости, пришлось разоружить. Повторный штурм начался в ночь на 16 марта 1921 года. Несмотря на то, что нападавшие применяли артиллерию и авиацию, потери правительственных войск были большими (согласно советским источникам 527 человек убитыми и 3285 ранеными). Тем не мене 18 марта сопротивление кронштадтцев было сломлено. При штурме было убито порядка 1 тыс. восставших и свыше 2 тыс. было ранено или захвачено в плен. Около 8 тысяч восставших солдат и матросов ушли в Финляндию. Сразу после окончания штурма большевики приступили к репрессиям в отношении побежденных, в том числе и в отношении к населению города. К расстрелу были приговорены более двух тысяч человек, а к различным срокам наказания – более шести тысяч. Позже началось и массовое выселение жителей Кронштадта с острова.

Необходимо отметить, что и против власти белых также были серьезные народные восстания, которые отвлекали значительные их силы с фронта в тыл и мешали мобилизации в Белую армию. В 1918–1919 гг. в Центральной Сибири было мощные партизанское движение против войск Колчака. Некоторые действия Белой армии (такие как мобилизация новобранцев, взыскание налогов и земские сборы, арест дезертиров и т. п.) не нравились крестьянам и приводили даже к вооруженному сопротивлению. Белые, как и красные, пытались заставить крестьян подчиняться вооружённой силе. Например, в середине ноября 1918 года в Енисейской губернии восстали более 5000 крестьян из-за взыскания различных податей и розыска дезертиров. Этих повстанцев удалось разбить прибывшему из Красноярска отряду генерал-майора И. Ф. Шильникова. Антиколчаковское движение возникло в бассейне реки Манны, где повстанцы в ноябре 1918 года образовали ревком, а позже разбили посланные на их подавление отряды белых. Просоветское партизанское движение было таким значительным, что для борьбы против партизан белыми был образован Канско-Тайшетский фронт под командованием полковника И. Н. Красильникова. Вфеврале 1919 года на хуторе Ачинская Заимка был создан штаб по организации антиколчаковского партизанского движения. Партизаны захватили несколько деревень. Постепенно партизанские отряды образовали Шиткинский партизанский фронт, в котором насчитывалось до 1500 человек. В тех условиях это была значительная военная сила. Кроме того, партизаны наносили серьезный вред железным дорогам, валили столбы и воровали провода, выводили из строя телеграф. Обеспечение работоспособности железнодорожного транспорта и телеграфа отвлекало с фронта у белых и без того ограниченные воинские ресурсы.

Добровольческая армия, основная военная сила Белого движения на юге. Январь 1918.

Но вернемся к главным фронтам Гражданской войны. Рассмотрим два основных из них: Восточный и Южный. Восточный фронт образовался в результате мятежа Чехословацкого корпуса в Среднем Поволжье и в Сибири. Чехословацкий корпус в составе российской армии был создан осенью 1917 года из пленных чехов и словаков, выразивших желание участвовать в Первой мировой войне на стороне России. После захвата власти большевиками в феврале 1918 года было решено переправить чехословацких легионеров по Транссибирской железной дороге до Владивостока и через Тихий океан в Европу. К маю 1918 года от Екатеринбурга до Владивостока на несколько тысяч километров по железной дороге растянулись составы с чехословацкими бойцами. В силу развала царской армии чехословацкий легион оказался чуть ли не единственным боеспособным военным корпусом в России. Под давлением Германии Советское правительство приняло решение о приостановлении дальнейшего передвижения чехословацких эшелонов на восток, что привело к восстанию чехословацкого корпуса. Разгромив брошенные против них силы Красной гвардии, они заняли несколько городов, свергнув в них власть большевиков. В начале июня 1918 года чехословаки вошли в Томск. В результате возникло два антибольшевистских правительства: одно со штабом в Самаре (Комуч), другое – в Омске (Временное сибирское правительство). Каждое из этих правительств создало свою армию. Однако, после ряда военных неудач армий этих правительств, в середине ноября в Омске группа офицеров совершила переворот, разогнала эсеровское правительство и передала власть очень популярному среди русского офицерства адмиралу А. В. Колчаку. Присвоив себе звание Верховного правителя России, Колчак установил режим военной диктатуры. Власть Колчака признали страны Антанты и многие другие белые правительства. Это вынудило большевиков резко ускорить формирование массовой регулярной Красной армии. Численность РККА на апрель 1918 года составляла всего 200 тыс. человек. Но и антибольшевистские войска были очень малочисленными. Так например, в Добровольческой армии на июнь 1918 года было всего 8–9 тыс. человек, а в Донской армии на апрель было всего 6 тысяч.

На Юге в январе 1919 года Добровольческая армия Краснова вошла в состав Вооружённых сил Юга России, которыми командовал генерал Деникин. Деникину удалось подавить большевистское сопротивление на Северном Кавказе и подчинить казачьи войска Дона и Кубани. Кроме того, он получил существенную помощь от стран Антанты: оружие, боеприпасы, военное снаряжение. Разбив 90-тысячную 11-ю армию красных, Деникин овладел Северным Кавказом. Для оказания помощи частям Донской армии в феврале он начал переброску добровольческих войск на Донбасс и Дон. В результате все белогвардейские силы на юге были объединены в Вооружённые Силы Юга России под командованием Деникина. На востоке постепенно все белогвардейские войска были объединены в единый фронт под командованием Колчака. В марте 1919 года более чем 100-тысячная армия А.В. Колчака начала наступление с востока против сил Восточного фронта Красной армии, намереваясь наступать на Москву.

Во второй половине 1918–1919 годах белые армии, начав наступление, смогли создать серьезную опасность существованию большевистского режима. Разгромив кубанскую группировку красных, в августе 1918 года белые взяли Екатеринодар, а к концу августа полностью очистили от большевиков территорию Кубанского войска. В мае 1919 года объединенные силы белых – «Вооруженные силы Юга России» прорвали фронт красных и нанесли им тяжёлое поражение. А к концу июня белые овладели Донбассом, Крымом, Харьковом, Екатеринославом и Царицыным. В июле Деникин даже поставил своим войскам задачу овладеть Москвой.

Однако к концу 1919 года наступление на Москву провалилось, и под натиском превосходящих сил противника войска Деникина начали отступление на юг. Остатки сил Деникина эвакуировались в Крым, а апреле 1920 года генерал Деникин, по требованию большинства офицеров, передал командование барону Врангелю. Окончание советско-польской войны в октябре позволило красным высвободить значительные силы для борьбы с Врангелем. Теперь победа большевиков в Гражданской войне была обеспечена. В ноябре 1920 года части Красной армии вошли в Крым, позволив эвакуироваться за границу большей части белых и части скопившегося на полуострове гражданского населения. Тем самым Красная армия разгромила Белое движение, большевики вышли победителями в Гражданской войне и установили свою власть на основной части территории бывшей Российской империи.

Несмотря на то, что Гражданская война сопровождалась иностранной военной интервенцией войск стран Антанты – существенного влияния это на окончательный результат войны не оказало. Во-первых, их войска, кроме чехословацкого корпуса, были слишком малочисленны. Британия, например, командировала один батальон численностью 800 человек, участие которого в военных действиях не предусматривалось и который нес в Омске только караульную службу. Франция и США также были очень пассивны. Не существенной была и поступающая от союзников материальная помощь, которая состояла в основном из обмундирования.

Отряд комсомольцев-добровольцев перед отправкой на фронт

Несмотря на отвращение к большевизму Запад не желал взять на себя серьезную ответственность в борьбе с новой российской властью. Это объясняется тем, что измотанные мировой войной европейские народы не желали участия еще в одной войне, не затрагивающей территории их стран. В отношении Белого движения у ведущих западных стран вообще имелись серьезные сомнения в его жизнеспособности. Кроме того, западные политики затруднялись сделать выбор между двух зол: большевизмом и экспансионистской империей, которая также могла в будущем нанести большой вред интересам европейских стран. Может быть, даже власть большевиков казались им более предпочтительной, так как при них Россия выглядела намного более слабым государством.

Руководство новой Польши, как и большинство европейских политиков, боялось сильной России и поэтому желало поражения Белого движения. У Польской армии были реальные возможности изменить баланс сил на Юге в пользу белых. Однако, Пилсудский (первый глава возрожденного польского государства) считал, что лучше иметь дело с изолированной и слабой, как ему казалось, большевистской Россией. Поэтому он пришел к решению, что в интересах Польши помочь Красной Армии разбить Деникина. Например, находившиеся в состоянии фактической войны с Советской Россией в конце 1919 года части полькой армии получили приказ не предпринимать операций против Красной Армии, если это может усилить Деникина.

На правительства европейских стран оказывалось давление со стороны левых европейских партий, которые противились попытке подавить первое в мире рабочее правительство. В сложившихся после Первой мировой войны условиях для Запада важнее была просто стабильная Россия – не важно какая: красная или белая, – с относительно сильным правительством, с которым можно о чем-нибудь договариваться.

Победа большевиков в Гражданской войне во многом была достигнута также благодаря поддержке национальных меньшинств. Придя к власти, большевики согласились как с их стремлением к национальной автономии, так и с желанием некоторых народов к полной независимости и созданию своих национальных государств. Кроме того, чтобы заручиться поддержкой нацменьшинств, лидеры большевиков объявили о социалистическом возрождении угнетенных наций. Все это действительно обеспечило большевикам поддержку национальных меньшинств. В работе «Национальный вопрос и ленинизм» Сталин объявил политику ассимиляции национальных меньшинств как пагубную, антинародную и контрреволюционную. Отвергнув старый принцип деления страны на губернии, большевики провели в 1918–1920 гг. административный передел страны по национальному принципу. В соответствии с этой политикой Ленин, а позже и Сталин, – взяли курс на укрепление и развитие национальных государственных образований (союзных и автономных республик, автономных областей и округов) народов, населявших СССР. Предводители белых, наоборот, отказывались поддерживать национальные меньшинства. Это была вредная политика. Ричард Пайпс, например, считает, что отказ Колчака признать независимость Финляндии и нежелание Деникина удовлетворить требования Польши сыграли роковую роль в судьбе белого движения, лишив его иностранной помощи в критические моменты войны.

Не менее вредной была и политика белых в отношении евреев. Как и многие прогрессивные люди в России и во всем мире, большинство евреев также с воодушевлением приветствовали революцию. Падение царизма действительно принесло им освобождение. Временное правительство отменило веками существовавшие для евреев национальные и религиозные ограничения. В отношении же большевистского режима симпатии еврейского населения разделились. Россия веками характеризовалась крайней нетерпимостью к евреям. Эта традиционная антисемитская российская политика – «кроме евреев» – была характерна и Белому движению. Южная армия Деникина особенно запятнала себя еврейскими погромами. Деникин оказался под сильным давлением своих офицеров, требовавших от него очистить ряды своих сил и гражданские службы армии от евреев. Хотя Деникин и пытался противиться увольнению офицеров-евреев, но ему это не удалось. Поэтому из евреев, которые добровольно вступали или призывались на службу в Южную белую армию, формировались отдельные части или их приходилось переводить в резервные подразделения. Эти действия белых, их терпимое отношение к погромам и запрет на использование евреев на управленческих должностях увеличивали число евреев, симпатизирующих советской власти и способствовало тому, что большинство евреев в конечном счете оказалось на стороне красных.

Советская Россия многим обязана евреям. Огромный положительный вклад евреев в советскую экономику, культуру, науку трудно переоценить. Евреи, в массовом количестве переселившиеся из бывшей черты оседлости в столицы и другие крупные города после падения самодержавия, стали важнейшей опорой молодого советского режима. Но большевики обманули евреев, как и крестьян. Советский режим выгодно использовал евреев, которые временно заменили уничтоженные или изгнанные большевиками образованные слои. Однако, начиная с конца 30-х годов, власть постепенно освобождается от евреев в высших партийных, государственных и военных структурах, более не нуждаясь в так необходимых на первых порах их образованности, энергии и энтузиазме. Несмотря на лояльность большинства еврейского населения советскому режиму, активное их участие в становлении советской власти и важную роль в экономике и культурной жизни страны, евреи, начиная с 40-х годов, оказались одним из наиболее дискриминируемых народов советской империи. Еврейская национальная культура в СССР уже не только не развивалась нормально, но и вообще фактически была запрещена.

Итак, в Гражданской войне победителями вышли большевики. Главной причиной победы большевиков, по мнению многих историков, была поддержка, оказываемая им широкими народными массами. Конечно, большевики имели ряд преимуществ. Прежде всего, таким преимуществом было географическое положение, которое давало красным не только стратегические, но и ряд материальных преимуществ. Большевики контролировали центральную часть России, включая столицы, а их противники действовали в основном на окраинах. Поэтому в их распоряжении были значительно большие, чем у противника, человеческие ресурсы. Большой перевес в численности населения давал красным значительную мобилизационную базу для армии. Кроме того, белые были разобщены, их разделяли большие расстояния, их командующие не имели возможности, а часто и не желали, выработать общую стратегию борьбы с большевиками. Но эти преимущества не были определяющими и никак не могут объяснить полностью победу большевиков. Премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж не ошибался говоря, что сохранение власти в руках большевиков как нельзя лучше доказывает, что они пользуются поддержкой народа, иначе большевики никогда не удержались бы у власти.

Победу большевиков нельзя объяснить, как это делают многие, в том числе и Ричард Пайпс, только насилием и жестокостью применяемых мер. Насилие и жестокость были с обеих сторон. Например, не только красные, но и белые брали заложников. Известно что назначенный Колчаком особо уполномоченным Верховного правителя с правами генерал-губернатора Енисейского края генерал-лейтенант С. Н. Розанов приказал при освобождении населенных пунктов, раннее захваченных красными, требовать выдачи их главарей и вожаков, а если этого не произойдёт – расстреливать каждого десятого. Взятых в плен красноармейцев он объявил заложниками и за каждое нападение на железную дорогу расстреливалось от 3 до 20 человек. Ответственность за сохранность железной дороги по его приказу была возложена на жителей окрестных деревень, которых в случае порчи отдавали под суд. Эта жестокость белых к народу не редко заставляла людей переходить на сторону красных.

У красных было больше средств, они были лучше обеспечены оружием, и самое главное – их действительно поддерживало большинство народа. Лозунги большевиков (такие, как немедленный мир без аннексий и контрибуций, фабрики – рабочим, землю – крестьянам и др.) оказались ближе и понятнее рабочим, крестьянам, солдатам и матросам. В конечном счете исход гражданской войны определила позиция крестьянства, составлявшего 80 % населения страны и рабочих, которые в своем большинстве еще не порвали связи с крестьянством. Не случайно численное преимущество в борьбе белых и красных почти повсеместно было на стороне красных.

Если еще можно говорить, как это утверждают некоторые, что большевики пришли к власти случайно, то победить и удержать власть в условиях длительной войны, развала экономики, голода и нехватки самых необходимых товаров – случайно никак нельзя. Удержать власть намного сложней, чем, наобещав «золотые горы», повести уставшие от войны народные массы на штурм прежней власти. Ведь у большевиков было немало достаточно сильных политических конкурентов. Против большевистского режима сражались белые армии и войска иностранных государств (Германии, Англии, США, Франции, Польши, Японии и др.), пусть и небольшие их контингенты. Поход Краснова на Петроград; антибольшевистское сопротивление на Дону во главе с атаманом Калединым; Белая армия на Юге России; восстание Чехословацкого корпуса, охватившее Поволжье, Урал, Сибирь, Дальний Восток; образование Временного Сибирского правительства в Сибири и на Дальнем Востоке, и приход к власти адмирала Колчака; наступление Юденича на Петроград; образование Русской армии в Крыму под командованием барона Врангеля и др… В войсках Колчака и Деникина были тысячи офицеров и генералов царской армии, профессионалов своего дела, их армии насчитывали десятки тысяч человек и состояли из довольно крупных военных соединений. К этому следует добавить вооруженный мятеж левых эсеров, вооруженное восстание Кронштадтского гарнизона и части кораблей Балтийского флота, восстание крестьян Тамбовской губернии и ряд других достаточно крупных антибольшевистских восстаний и мятежей. В таких условиях нельзя удержать власть случайно, объяснение «им повезло» не работает. Для победы большевикам нужна была поддержка и понимание подавляющего большинства народа, сотни тысяч людей должны были не только поддерживать их политику, но и быть готовыми сражаться и проливать свою кровь за власть Советов.

Наиболее глубокое понимание причины победы большевиков, по-нашему мнению, было выражено в меморандуме, представленном 29 июля 1919 года английскому военному Кабинету, обсуждавшему ситуацию в России: «Устойчивость большевистского правительства нельзя объяснить исключительно террором… Когда судьба большевиков, казалось, была уже решена, они начали такое мощное наступление, что силы Колчака до сих пор отступают. Для этого недостаточно терроризма, недостаточно крайней неуступчивости – для такого нужно нечто подобное энтузиазму. Мы должны признать таким образом, что настоящее российское правительство принимается большинством российского народа… нет никакой уверенности, что Россия, приведенная к избирательной урне, не изберет снова (!) большевиков». [39]

Особенно близко к пониманию сущности революции подошли в 1921 году сменовеховцы – авторы сборника статей «Смена вех»: «Какое величайшее недоразумение – считать русскую революцию не национальной? Это могут утверждать лишь те, кто закрывает глаза на всю русскую историю и, в частности, на историю общественной и политической мысли. Нет. Ни нам, ни «народу» неуместно снимать ответственность за нынешний кризис – ни за темный, ни за светлый его лик. Он наш, он подлинно русский, он весь в нашей психологии, в нашем прошлом и ничего похожего не может быть на Западе. …великой русская революция стала лишь в октябре 1917 года… Как же оказалось возможным организовать сам террор? Ведь для его организации одних слов и купленных штыков не достаточно. Всплывает соображение о «демагогическом обмане», «социальной иллюзии»… Не правильно ли, однако, будет говорить об исторической необходимости…».[40] Исторической необходимостью, о которой говорили сменовеховцы, было преодоление раскола страны.

Фанатическая уверенность в своей правоте, готовность к не останавливающимися ни перед какими жертвами насилию и репрессиям, оказались теми дополнительными главными факторами, без которых большевики не смогли бы победить. Для достижения своей главной цели – построения социализма в крестьянской стране и превращения России в плацдарм распространения мировой социалистической революции, большевики были готовы подавить силой любое сопротивление. Насилие по отношению к своим политическим оппонентам и принуждение по отношению к колеблющимся слоям, прежде всего, к мелкой буржуазии и крестьянству – считалось большевиками не только оправданной, но и необходимой мерой.

Оппозиция большевикам, включая консервативно-монархическую, оказалась настолько слабой и неспособной организовать серьезное вооруженное сопротивление, что, по мнению некоторых специалистов, без даже такой не столь значительной финансовой и военной помощи Запада никакой гражданской войны в России не было бы. Поддержка простых народных масс, обеспечившая большевикам превосходство в людях и вооружении, вела к быстрому подавлению любого военного сопротивления советскому режиму. К несчастью России и ее народов, на самом деле банкротами оказались не только либералы, но и консерваторы-монархисты. Без «железных обручей» самодержавия, умеющая только разглагольствовать европеизированная российская элита оказалась беспомощной перед страшной народной волной-цунами.

Для простых людей (крестьян, рабочих, солдат, матросов) большевики были ближе и понятней их конкурентов и врагов. Многие видели правду и справедливость на стороне большевиков, в их речах, лозунгах, политике. Иначе большевики никогда не смогли бы удержать власть в условиях длившейся три года войны. Не нужно преувеличивать интеллектуальные и организационные способности большевиков. Они не были ни умнее, ни профессиональнее белых. Преимущество большевиков и главная их сила были в том, что они были с народом, а народ был с ними. И еще, не менее важное – большинство простого народа испытывало неприязнь, враждебность и даже ненависть к господствовавшей до революции европеизированной культуре и к ее представителям. Без понимания той особой роли, которую сыграл в революции, гражданской войне, культурный раскол российского общества – нельзя объяснить ни жестокость этой войны, ни победу большевиков. Как уже отмечалось выше, в этой войне главный конфликт пролегал не в социальной области, а в области культуры. Поэтому у Белого движения, представлявшего европеизированную Россию, не было много шансов победить.

Гражданская война характеризовалась особой жестокостью обеих сторон конфликта и принесла много бедствий миллионам российских людей. По оценкам специалистов, потери России в Первой мировой войне были многократно меньше тех жертв, которые унесли военные действия Гражданской войны. Если в Первой мировой войне Россия потеряла убитыми по разным оценкам от 900 тысяч до 1.3 млн. человек, то в гражданской войне по утверждению Л. Троцкого было убито 2.5 млн. человек, а М. Фрунзе называл цифру в три миллиона. То есть в гражданскую войну Россия потеряла как минимум в два раза больше человек, чем в Первую мировую. По разным оценкам общие потери населения, в том числе и в результате голода и эпидемий, составили от 11 млн. до 25 млн. человек.

Кроме того, из России уехали лучшие ее человеческие ресурсы. Специалисты оценивают число эмигрировавших в полтора-два миллиона человек. Эта вынужденная эмиграция – невосполнимая утрата России. Ведь подавляющим большинством эмигрантов была европеизированная элита России: офицеры, чиновники, купцы, ученные, преподаватели учебных заведений, интеллектуалы, духовенство, представители свободных профессий. К этому нужно добавить, что в период революции и Гражданской войны было разрушено, уничтожено или вывезено из страны огромное количество культурных ценностей. По мнению доктора исторических наук, профессора МГИМО А.Б. Зубова, автора книги «История России. XX век», в XX веке Россия потеряла 95 процентов своих культурных сокровищ.

Очень верно дореволюционное состояние раскола русского общества и движущие силы революции 1917–1922 годов определил С.Л. Франк: «Замечательной, в сущности общеизвестной, но во всем своем значении неоцененной особенностью общественно-государственного строя было то, что в народном сознании и народной вере была непосредственно укреплена только сама верховная власть царя; все же остальное: сословные отношения, местное самоуправление, суд, администрация, крупная промышленность, банки, вся утонченная культура образованных классов, литература и искусство, университеты, консерватории, академии – все это, в том или ином отношении, держалось лишь косвенно, силой царской власти, и не имело непосредственных корней в народном сознании… Произведения этой культуры висели над почвой, непосредственно с ней не соприкасаясь и не имея в ней собственных корней… Неудивительно, что с крушением монархии рухнуло сразу все остальное – вся русская общественность и культура, ибо мужицкой России она была не понятна, чужда и – по его состоянию – не нужна».[41] Надежда Мандельштам очень хорошо передала ощущение обреченности русско-европейской культуры и ее носителей: «Это не литература, а робкая попытка описать сдвиг сознания, испытанный, вероятно, множеством людей, преступивших роковую черту. Этот сдвиг выразился, прежде всего, в полном безразличии ко всему, что оставалось позади, так как появилась абсолютная уверенность, что все мы вступили на колею бесповоротной гибели. Одному, может быть, отпущен еще час, другому – недели или даже год, но конец один. Конец всему – близким, друзьям, Европе, матери… Я говорю именно об Европе, потому что в «новом», куда я попала не существовало всего того европейского комплекса мыслей, чувств и представлений, которыми я до сих пор жила. Другие понятия, другие меры, другие счеты… Сейчас исчезла тревога и пропал страх. Их заменило острейшее сознание обреченности… есть только сроки до осуществления этого бесповоротного, которое подстерегает всех нас с нашей Европой, с нашей горсточкой последних мыслей и чувств». [42]

Поезд с продуктами, посланный для голодающих. 1921 г.

С победой «большого народа» были уничтожены достигнутые в Феврале свободы, законность, политические партии и многие другие европейские ценности, а европеизированная часть населения была изгнана из страны или физически уничтожена. Не понимая этого, европеизированное меньшинство, начав борьбу с самодержавием, «пилило сук» на котором сидело. Прав был М. Гершензон, заявивший: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом – бояться мы должны его пуще всех козней власти и благословлять эту власть, которая одна, своими штыками и тюрьмами, еще ограждает нас от ярости народной». [43] Союза с народом, как об этом мечтали славянофилы, не получилось. Все, кто имел европейское представление о праве, свободе, нравственности – в сложившихся условиях были обречены.

В сложившемся в феврале 1917 года политическом хаосе дала о себе знать с особой силой вековая пропасть, существовавшая между европейским меньшинством и патриархальным большинством. Вызванный войной острый экономический и политический кризис наложился на существовавший издавна конфликт культур. Это опасное соединение привело к страшному взрыву, к революции-катастрофе. Когда царя свергли оказалось, что пришедшая к власти – либеральная в своем большинстве – элита не способна удержать власть. Хлынула народная волна и все снесла вместе с теми, кто эту фазу революции инициировал. В результате европеизированная Россия была сметена с исторической сцены. «В итоге не будет преувеличением сказать, что вся созданная за 200 лет Империи свободолюбивая формация русской интеллигенции исчезла без остатка. И вот тогда-то под нею проступила тоталитарная целина. Новый советский человек не столько вылеплен в марксистской школе, сколько вылез на свет Божий из Московского царства, слегка приобретя марксистский лоск» [44], – горько констатирует Г.П. Федотов.

Новая, самостоятельная жизнь народа

Большевики смогли не только победить в войне и удержать власть в своих руках, но и начали строить новое государство, новые вооруженные силы, новые промышленность и сельское хозяйство. Вся история русского государства, начиная с времен Киевской Руси, есть история лишь правящего государством меньшинства. История же второй части населения – «большого народа» начинается с Октябрьского переворота 1917 года. После победы патриархального большинства и прихода к власти большевиков начинается новая жизнь российского «организма», начинается самостоятельная жизнь молодого народа. Народу, находящемуся на патриархальном, добуржуазном уровне развития, с неразвитым собственническим миросозерцанием были чужды либерализм, парламентаризм и демократия. Победившее большинство не могло сформировать гражданское общество и не имело потребности в демократических институтах. Это явилось главной причиной установления в России тоталитарного режима. Молодое государство неизбежно должно было пройти через принудительные, административно-командные формы управления. Большевики легко ликвидировали зачатки российской демократии (гласный суд, независимую прессу, политические партии, свободные профессиональные союзы и др.), и первой послереволюционной формой политического строя стала тирания.

В результате революции власть перешла к народу не в том смысле, что после революции восторжествовала демократия. Демократией в советской России даже «не пахло». Власть перешла к народу в том смысле, что веками порабощенная и опекаемая часть населения страны, наконец, завоевала независимость, уничтожила чуждую ей государственность и создала свое государство, организованное в соответствии с нравственными, культурными и правовыми ценностями подавляющего большинства. Советская Россия стала продолжательницей и наследницей Московского государства, так как под покровительством социалистических догм возобладали главные черты Московии: произвол власти, господство государственной собственности, небуржуазный способ жизни, изоляционизм. А социалистические идеи и лозунги служили только ширмой, независимо от того сознавали это руководители нового государства и его граждане или нет. В условиях советской диктатуры, в битве за власть неизбежно должны были проиграть и уйти с исторической арены все те, кто на деле, а не на словах, стоял на позициях социализма, все кто отстаивал какие-либо принципы. К власти пришли самые бесчеловечные, самые-самые из «бесов», которых так гениально описал в своем романе Достоевский. Такими «бесами» были Сталин и его окружение.

По мере укрепления своей власти, усиливается давление большевиками на все оппозиционные политические силы. В 1920–1921 годах меньшевики выводятся на вспомогательные должности в провинцию. Во второй половине 1922 года проходит новая волна арестов меньшевиков. И это совсем не случайно, ведь подавляющее большинство меньшевиков, в отличие от большевиков, можно отнести к европеизированной части России. Как пишет академик Ю.С. Пивоваров, если для большевиков были характерны самоуверенность, напористость и неразборчивость в выборе средств, то меньшевиков отличала нравственная щепетильность. Большевики относились отрицательно к плюрализму внутри партии. Меньшевики же, напротив, допускали свободу мнений и возможность различного толкования марксистской теории. Среди них традиционно существовало несколько течений. Как политическая партия, меньшевики фактически прекращают своё существование в Советской России. В начале 1923 года и остатки партии эсеров объявили о своём самороспуске. В июне-августе 1922 года был организован показательный процесс Верховного трибунала над эсеровскими лидерами. 12 человек были приговорены к расстрелу. Однако, исполнение или неисполнение приговора зависело от того, будет ли их партия продолжать вооружённую борьбу против Советской власти. В конечном счете, все смертные приговоры были заменены пятилетним заключением и ссылкой. Таким образом, после победы в Гражданской войне большевистский режим окончательно оформился в однопартийную тоталитарную систему.

Расправившись сначала с оппозицией несоциалистических партий, а потом и с оппозицией социалистических партий, включая меньшевиков и эсеров, большевики перешли к новому этапу в своей истории. Начинается этап внутрипартийной борьбы большевистских лидеров и большевистских фракций между собой. По своей жестокости и беспринципности внутрипартийная борьба пожалуй не уступала борьбе с оппозиционными партиями. Сначала была идейно разгромлена внутрипартийная «рабочая оппозиция», возникшая в результате острой дискуссия о допустимой степени огосударствления экономики. Вслед за этим под предлогом борьбы за единство партии начались репрессии против всех, кто был не согласен с возглавляемой Лениным правящей группировкой. Была запрещена фракционная деятельность, для чего Ленин инициировал резолюцию «О единстве партии» и приложил все усилия для ее принятия.

Присмотревшись внимательно, и во внутрипартийной борьбе большевиков можно увидеть продолжение все той же войны культур. Внутри большевистской партии и нового бюрократического аппарата уничтожаются остававшиеся элементы европейской культуры и изгоняются люди с европейским мышлением и психологией. Это был завершающий этап борьбы с остатками европеизированного меньшинства, имеющимися в некотором количестве даже в рядах большевиков. Таковыми были, например, Троцкий и его сторонники, которых в какой-то степени можно считать европеизированным крылом партии и некоторые другие фракции и группы. В результате развязанного после гражданской войны террора были физически уничтожены оставшиеся в стране представители чуждой культуры, в том числе и большевики, и мыслящие по-европейски крестьяне и рабочие.

Опасаясь конкуренции таких влиятельных членов Политбюро, как Троцкий, Зиновьев, Каменев и др., в апреле 1922 года Ленин создал должность Генерального секретаря ЦК РКП(б), на которую был назначен И.В. Сталин – его протеже и наиболее верный, как казалось Ленину, сторонник. Генеральный секретарь ЦК РКП(б) был наделен большими полномочиями, что значительно усиливало ленинскую группировку внутри партии. Возглавив партийный аппарат, Сталин сумел использовать его в борьбе за свою личную власть. После первого инсульта Ленина в мае 1922 года, когда большевистские лидеры начали борьбу за первое место в партии, эта должность оказалась Сталину очень кстати. Первоначально Сталин, Зиновьев и Каменев объединили усилия в борьбе с самым популярным после Ленина и наиболее талантливым лидером большевиков, образовав в Политбюро «тройку», полностью нейтрализовавшую влияние Троцкого. После второго инсульта Ленина в марте 1923 года, когда он уже окончательно не был способен вести активную деятельность, борьба за власть внутри ВКП(б) стала еще более ожесточенной.

Силы, вызвавшие революцию, продолжали еще несколько десятилетий свою страшную работу, которая не могла завершиться в короткий срок. Уничтожение (выкорчевывание) сохранившихся материальных и духовных ценностей русско-европейской культуры продолжалось еще достаточно долго. В 1937–1938 годах была уничтожена вся старая гвардия большевиков, а также последние, еще оставшиеся в живых бывшие меньшевики и эсеры, бывшие офицеры царской армии, представители дореволюционной науки, медицины и культуры. Это было заключительное звено в страшном процессе избавления от русско-европейского меньшинства. Тем самым жестокий сталинский режим обеспечил невозможность реставрации чуждой культуры и невозможность возвращения господства ее представителей. Большевики могли позволить себе править деспотично и жестоко, так как опирались на понимание и поддержку большинства патриархального населения страны. Поддержка этого большинства, а также террор и насилие были главными факторами, обеспечившими режиму существование в течение семидесяти лет.

Только начав самостоятельную жизнь, пусть даже ценой временного погружения в мрак, бесправие, разрушение материальных и духовных ценностей, народ начинает строить свою «улицу», делает ошибки, сам за них и отвечает, набирая тем самым, наконец, свой опыт, не по чужим учебникам познает, – что хорошо, а что плохо. Какой бы трагической ни была история России после революции, творцом этой истории является освободившийся от чуждой опеки народ. Остается вслед за М. Гершензоном повторить: «Мы не судим прошлое, потому что нам ясна его историческая неизбежность…».

Когда под ударами германских племен пала Римская империя, Западная Европа была ввергнута в дикость и варварство. Казалось бы, великая цивилизация и великая культура были уничтожены навсегда. Однако вслед за мрачными столетиями средневековья явилась еще более великая, чем римская, западноевропейская цивилизация. Точно также, возможно, следствием гибели русско-европейской части народа и его культуры от «нашествия внутренних варваров» явится рождение новой, более эффективной и гуманной культуры. Эта же вера не покидала и С.Л. Франка, который следующим образом оценивал последствия победы революционных масс рабочих и солдат: «Нашествие варваров на культуру есть поэтому одновременно распространение культуры на мир варваров: победа варваров над культурой есть, в конечном счете, все же победа сохранившихся от катастрофы остатков этой культуры над варварами».[45]

После революции в советской России сложилось относительно однородное по своему культурному и нравственному уровню общество. Если сравнить советского крестьянина, рабочего, учителя, продавца, парикмахера с советским министром, высоким партийным начальником, профессором, дипломатом, то, за редким исключением, этих людей уже не разделяла пропасть – все они были представителями одной культуры. В СССР была создана новая, другая интеллигенция, которая уже не была «отщеплена» от народа. Это и есть главный результат революции.

Освободившийся от опеки европеизированного меньшинства народ создал новую российскую государственность – СССР. Это новое государство-империя смогло защитить и сохранить огромные территории, где главенствовали и развивались русский народ и уникальная русская культура-цивилизация. Главным итогом советского периода следует считать вторую модернизацию России (к первой модернизации относятся реформы Петра Первого и превращение Московского царства в Российскую империю). Эта вторая модернизация включала индустриализацию страны, всеобщую грамотность населения, уничтожение знаменитой русской общины и превращение России из преимущественно крестьянской и сельскохозяйственной страны в развитое промышленное государство с преобладающим городским населением. Победа во Второй Мировой войне, превращение России в сверхдержаву, конкурирующую по своей военной мощи с США, значительные успехи в науке, космонавтике, музыке, балете, спорте и других областях – это результат второй российской модернизации и все это можно считать достижениями молодого народа, вышедшего на историческую сцену в бурном 1917 году.

В конце 80-х годов двадцатого века Перестройка и Гласность привели к массовому прозрению советских людей. Это был важный шаг вперед. Многие люди узнали правду о революции, о гражданской войне, о коллективизации, о советском режиме, о сталинизме, о массовых репрессиях и миллионах жертв. Сотни тысяч, наконец, открыли глаза и ужаснулись деяниям своим отцов и дедов, их жестокости, тем разрушениям и преступлениям, которые сопутствовали революционным и послереволюционным победам. Значит русско-европейская культура и, прежде всего, русская дореволюционная литература «распространились на мир варваров» и сохранившиеся от катастрофы остатки этой культуры дали «плоды».

Парад Победы на Красной площади. 1945 г.

Советская ядерная баллистическая ракета Р-12 на военном параде на Красной площади. 1950-е гг.

Однако, в начале 90-х годов подавляющее большинство российского населения не приняло эволюционный путь развития. Идеи медленного реформирования были очень непопулярны и вызывали раздражение. Поддержку у большинства получали только авантюристические программы, такие как программа перехода к капитализму за 500 дней. Не понимая истинного состояния общества, многие советские люди (в том числе профессора, писатели, журналисты и др.) требовали радикальных и быстрых шагов по переводу российской экономики на капиталистические рельсы. Это были иллюзии. Талантливый философ А.А. Зиновьев предупреждал, что Россия сильно отличается от Запада по своей глубинной сущности, и стремление навязать ей в кратчайшие сроки западноевропейские институты и капиталистические отношения приведет к контрперестройке.

Михаил Горбачев был прав, сопротивляясь давлению либерально-демократических сил и настаивая на более медленном эволюционно-поступательном пути. Но, в 90-е годы, как и в 1917-м, россияне вместо постепенного улучшения общества и человека решили совершить новую – на этот раз капиталистическую – революцию. Действовавший осторожно Горбачев попал в немилость к российским массам и потерял власть. Его власть провалилась в «пропасть» между двумя большими частями российского населения: одна, возглавляемая «витающей в облаках» и совершенно непонимающей реального состояния советского общества московской интеллигенцией, требовала немедленных радикальных демократических и капиталистических перемен. А вторая, возглавляемая номенклатурой партийного и государственного аппарата – не желала никаких перемен вообще.

Постепенных эволюционных перемен в России почти никто не принимал, так как не понимали, что никакие самые передовые конституции и декларации сами по себе не могут быстро перевести в качественно другое состояние огромную страну, в которой нет ни независимых политических партий, ни свободных предпринимателей, ни новых экономических и общественных структур, способных обеспечить функционирование экономики западного образца, ни, самое главное, достаточного количества деловых, ответственных, честных, трудолюбивых людей. Все это создается постепенно, вырастает по ходу эволюционных изменений, происходящих во всем общественном организме. Без соответствующего культурного, политического и нравственного уровня общества не работают ни демократические институты, ни принятые новые экономические законы. Еще раз подтвердилась старая истина, что систему невозможно поменять быстро. Система не сочиняется и не надевается как костюм, а изменяется постепенно со всем обществом. Все общество должно созреть для перехода к новой системе. Тем более, невозможно быстро перейти к западной системе российскому обществу и российскому человеку, которые принадлежат к другой, очень молодой незападной цивилизации.

Стремление навязать в кратчайшие сроки парламентаризм и капиталистические рыночные отношения приносило только вред. Пришедший к власти союз радикальных реформаторов и бывшей номенклатуры разрушил существовавшую – пусть и неэффективную – старую систему управления. И чем же ее заменили? Ведь жизнь десятков миллионов реальных людей не останавливается. Вот и пришлось срочно лепить какую-либо замену старой системе. Понятно, что лепилось «как попало», выходило «и вкривь и вкось», так как необходимых новых структур, механизмов, людей не было. И откуда всему этому вдруг появиться в добуржуазном обществе, не имеющем навыков гражданской самоорганизации и самоуправления? Вот и оказались очень кстати под рукой у новой власти такие, как Гайдар, Чубайс и другие.

При отсутствии необходимых условий Гайдар и его команда по заданию Ельцина начали «шоковую терапию» – операцию по переводу российской экономики на капиталистические рельсы в кратчайшие сроки. Эти радикальные реформы дали плачевные результаты. За два-три года экономика была почти полностью разрушена, особенно пострадала промышленность. Многие предприятия фактически перестали функционировать. Такого падения уровня производства не было даже в период Второй мировой войны. Огромная инфляция обесценила многолетние сбережения миллионов простых граждан. Срочно провели грабительскую приватизацию-ваучеризацию, оправдывая ее тем, что иначе нечем будет платить зарплату. По сути, страна оказалась на грани экономического краха. В результате начатой Ельциным и продолженной Путиным экономической политики в РФ сформировалась уродливая, очень коррумпированная и монополизированная экономика. Переход к настоящим рыночным отношениям не был завершен. В условиях очень высокой коррупции и отсутствия реальной конкуренции, экономика является крайне неэффективной и держится главным образом на высоких ценах на сырьевые товары на внешнем рынке.

Постперестроечное российское общество не было готово ни к демократии, ни к рыночной экономике. Поэтому навязанный капитализм принял самые уродливые формы. Это привело к дискредитации не только либерализма и либеральных партий, но и к дискредитации демократии вообще. Россия вернулась на свою старую колею к авторитарной системе правления. Прежде всего, вернулась монополия власти на главные сферы деятельности общества. Согласно ельцинской конституции Президент определял направления внутренней и внешней политики. Власть президента, как ранее власть Политбюро ЦК КПСС, фактически опять стала бесконтрольной и неограниченной какими-либо другими общественными структурами. После прихода к власти Ельцина началось медленное отступление и от гласности, и от свобод, и от демократии. Именно Ельцин заложил основы критикуемого теперь российскими демократами и западными странами путинского режима, включая новую форму псевдовыборов и псевдодемократии.

Массовая демонстрация в Москве

После горбачевской Перестройки прошло более четверти века. С одной стороны за эти годы, казалось бы, многое изменилось, и, прежде всего, ушли в прошлое господство социалистической идеологии и тоталитарное правление коммунистической партии. Однако распространенные в начале 90-х годов надежды на быстрое превращение России в демократическое европейское государство не оправдались. До настоящей демократии и правового государства в России еще очень далеко. В современной России нет ни разделения властей, ни независимого суда, ни настоящих свободных выборов.

Трудности перехода к развитым капиталистическим отношениям, отсутствие до сих пор гражданского общества и возврат к авторитарной системе правления – все это подтверждает изложенную выше гипотезу о добуржуазном состоянии послереволюционного российского общества. Пожалуй можно согласиться с некоторыми социологами и политологами, которые считают, что в СССР была определенная форма рабовладельческого общества, теперь установилось общество подобное феодальному, а буржуазная революция в России еще только впереди. Неслучайно многие черты сложившейся в современной России системы отношений носят феодальный характер. Например, за верность и службу центральной власти и лично Президенту Путину чиновнику позволяется «кормиться» с подвластной ему территории (ведомства). Чеченская Республика наилучшим образом демонстрирует сложившиеся в современной России феодальные отношения сюзеренитета – вассалитета. В установившейся «феодальной лестнице» у Рамзана Кадырова, думается, имеется статус аналогичный статусу крупного феодального правителя. Такая система действительно представляет собой особую форму феодальных отношений.

Ничего не поделаешь, на пути от тоталитарной системы к демократии, очевидно, необходим переходный период и переходный авторитарный режим, в недрах которого должны формироваться демократические институты и механизмы, воспитываться новые отношения и свободные, ответственные, честные, трудолюбивые люди. Этот путь не может быть ни простым, ни быстрым, так как из добуржуазного состояния нельзя быстро перейти к европейским формам жизни. Предстоит долгая, трудная, созидательная и творческая работа по переходу постсоветского общества в новое, цивилизованное состояние.

Литература

1. Идзинский В. П. Причины и смысл русских катастроф. Полтава, 1992.

2. Идзинский. В. П. Тайна российских катастроф. // Журнал Российской академии наук «Политические исследования». 1992. № 4.

3. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 86.

4. Ключевский В. О. Курс русской истории. Часть 5. 1937. С. 109.

5. Погодин М. П. Историко-полемические письма. М.: 1846. T. 1. С. 201.

6. Соловьев С. М. Сочинения. Книга 1. История России с древнейших времен. М.: «Мысль», 1988. С. 260.

7. Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало?, http://www.liberal.ru/ upload/files/Istoria_Rossii_new.pdf. С. 58, 83.

8. Погодин М. П. Исследования, замечания и лекции о русской истории. Т. 3.

9. Ключевский В. О. Курс русской истории. Часть I. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1987. С. 347–348.

10. Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко. История России: конец или новое начало?, http://www.liberal.ru/upload/ files/Istoria_Rossii_new.pdf. С. 40.

11. Ключевский В. О. Ростов на Дону.: «Феникс», 2000. лекция ХХП. С. 378–379.

12. Ключевский В. О. Курс русской истории. Часть 2. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1988. С. 202.

13. Федотов Г. П. «Революция идет».

14. Федотов Г. П. «Россия и свобода» // «Знамя», 1989. № 12.С. 205.

15. Ключевский В. О. Курс русской истории. Лекция LVIII.

16. Тынянов Ю. «Пушкин». Киев, 1987. С. 76, 81.

17. Лазарев В. В. Чаадаев. М.: «Юридическая литература», 1986. С. 48.

18. Сахаров А. Н. Россия: Народ. Правители. Цивилизация. М., 2004. С. 322.

19. Поршнева О. С. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в годы Первой мировой войны. М., 2004. С. 69.

20. Никонов В. Крушение России. М.: ACT, Астрель, 2011. С. 51.

21. Струве, Петр. «Интеллигенция и Революция».

22. Франк С. Л. «Из размышлений о русской революции» // «Новый мир». № 4. 1990. С. 214.

23. Пайпс, Ричард. Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть 1917–1918.

24. Федотов Г. П. Трагедия интеллигенции.

25. Федотов Г. П. Судьба и грехи России. T. 1. С. 149.

26. Никонов В. Крушение России. М.: ACT, Астрель, 2011. С. 4.

27. Катков Г. Февральская революция. М.: Русский путь, 1997. Глава 10.

28. Головин H. Н. Российская контрреволюция. Книга 1. С. 84.

29. Пайпс, Ричард. Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками 1918–1924.

30. Жевахов, Николай. Воспоминания, Т. 2.

31. Рабинович А. Большевики приходят к власти: Революция 1917 года в Петрограде. 1989. http://rubooks.org/ book.php?book=6977. С. 4.

32. Суханов H. Н. Записки революции.

33. Троцкий Л. Д. Сталинская школа фальсификаций.

34. Пивоваров Ю. С. Истоки и смысл русской революции. 2007.

35. Ярославское восстание. 1918. М., 2007. С. 15.

36. Пайпс, Ричард. Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками 1918–1924.

37. Ярославское восстание. 1918. М., 2007. С. 15.

38. Ярославское восстание. 1918. М., 2007. С. 541.

39. Documentson British Foreign Policy. Vol. 3. Р. 460–464.

40. Смена Вех. Литературное обозрение. № 7, 1991.

41. Франк С. Л. Из размышлений о русской революции. // «Новый мир». № 4. 1990. С. 212–213.

42. Мандельштам, Надежда. Воспоминания. // «Юность». № 8. 1988. С. 45.

43. Гершензон М. Творческое самосознание. // «Литературное обозрение». № 9. 1990. С. 191.

44. Федотов Г. П. Россия и свобода. // «Знамя». № 12. 1989. С. 212.

45. Франк С. Л. Из размышлений о русской революции. // «Новый мир». № 4. 1990. С. 216.