Более семи десятилетий советский государственно-партийный аппарат и официальная советская историческая наука утверждали, что в 1917 году произошли две революции: сначала – буржуазная (Февральская), потом – социалистическая (Октябрьская); и что после Октябрьской революции советское общество успешно строило социализм. Поэтому советское общество долгие годы считалось социалистическим. Но в СССР многое, в том числе и основной закон – Конституция, было фикцией и имело только декоративное значение. То, что называли «Союзом свободных республик» – по-сути было империей, а «свободные республики» на самом деле являлись всего лишь ее провинциями и колониями. В СССР не было ни демократии, ни политических партий (КПСС на самом деле таковой не являлась, так как была стержнеобразующей частью государственной машины), ни свободных выборов высших органов власти, ни независимой от власти судебной системы. Также обстояло дело и с социализмом. В постсоветский период советское общество стали справедливо называть псевдосоциалистическим. Из этого определения, однако, нельзя понять, что же все-таки представляло собой советское общество, каким оно было?

Когда с окончанием Гражданской войны большевистское руководство начало сворачивать курс на «мировую революцию», лидеры большевиков стали всё больше возлагать свои главные надежды на возможность построения социалистического общества в одной стране. Однако, начав эксперименты по построению коммунизма в отдельно взятой стране, они – и прежде всего сам Ленин – быстро убедились, что в такой отсталой стране, как Россия, где нет необходимых экономических и культурных предпосылок, их идеалам и планам не суждено осуществиться. В России, как и предсказывали многие, все получалось совсем по-другому. Проводимая до марта 1921 г. политика «военного коммунизма» (национализация средств производства, подчинение экономики страны всеобщему плану, запрещение частной торговли, отмена денежного обращения, милитаризация труда и насильственное изъятие «излишков» продовольствия у крестьян) разрушила российскую экономику. Поэтому эту политику пришлось заменить так называемой «Новой экономической политикой» (НЭП). Ленин сам признавался, что: «На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное»[3]. Теперь и Ленину стало очевидно, насколько он ошибался, утверждая, что к концу 19-го века Россия достигла высшей стадии капитализма и созрела для построения социалистического общества. Большевикам приходилось, «сцепив зубы», всячески изворачиваться, оправдывая отклонения от истинного социалистического пути. Первые годы Ленин и его соратники считали свой оппортунизм вынужденной и временной тактической уловкой. На самом же деле их главной задачей стало удержание власти любой ценой, о социализме уже мало кто серьезно думал. В результате изобретаемых на ходу в основном насильственных внеэкономических методов хозяйствования был создан «ихтиозавр», напоминающий античные восточные сатрапии.

Советское общество представляло собой особую форму добуржуазного общества. Специфика заключается, прежде всего, в том, что такое общество возникло в период индустриализации страны и соседствовало с вступающим в постиндустриальную эру Западным миром. Политическая власть в СССР имела форму, сменяющих друг друга, партократии и тирании, прикрытых псевдодемократическими институтами. Власть узкого круга высшего партийного чиновничества периодически переходила в неограниченную личную диктатуру Генерального Секретаря КПСС. Преследовалась любая независимая политическая, экономическая или общественная деятельность. При отсутствии демократии и самоуправления, государственная собственность находилась в полном распоряжении высшего чиновничества – номенклатуры, что создавало условия для архаической формы эксплуатации подавляющего большинства населения страны.

На всех уровнях всё решали чиновники, а простые граждане должны были только исполнять поступающие сверху указания. Народ не имел никакого влияния на решения правительства, жители города, поселка или деревни не оказывали существенного влияния на решения местных властей, а трудящиеся заводов, фабрик, колхозов и других предприятий были отстранены от участия в распределении результатов своего труда и не имели реальной возможности распоряжаться средствами производства в своих интересах. Ничего общего с социализмом такая система не имеет. Скорее, это была особая форма государственного рабства, так как государство (чиновники) определяло судьбу и благосостояние советских граждан. В любой момент по решению чиновников могло быть кардинальным образом изменено положение любого гражданина, социальной или национальной группы, даже целого народа.

Действительно, во многом советский строй напоминал античные азиатские империи. Например, принудительным трудом, тоталитарной несвободой, существованием множества запретов и ограничений. Кроме того, жизнь всех людей и их материальное положение сильно зависели от решений партийных и государственных чиновников; господствовали внеэкономические, административно-насильственные отношения; материальные блага часто приобретались не в результате качества и количества вложенного труда, а сопутствовали положению, занимаемому человеком в государственной иерархической лестнице, т. е. оплачивался не труд, а верность и служба. Советская хозяйственная система обеспечивала, собственно говоря, натуральный обмен в масштабах огромной страны. Из всего этого видно, что советское общество имело много ярко выраженных добуржуазных, архаических черт, и его нельзя называть социалистическим. Итак, никакого социалистического общества в СССР никогда не существовало. И, значит, никакой социалистической революции в 1917 году в России не было.