Какое-то время я разрывался между The Damned Things и Anthrax. В 2009-ом, когда Anthrax все еще находились на этапе написания «Worship Music», нас пригласили дать парочку шоу на фестивале Sonisphere в Европе. Такая возможность не могла пройти мимо нас. Мы подумали о тех, кто мог бы с нами спеть, и решили, а почему бы не попробовать попросить Джона Буша слетать с нами в Англию и отыграть всего одно шоу 1 августа в Небуорте. Я поддерживал с Джоном связь все то время, что он был за бортом. Я видел его то здесь, то там, так что нельзя сказать, что мы рассорились в пух и прах. В худшем случае он мог ответить «нет». Мы с Чарли связались с ним по телефону и спросили, сыграет ли он с нами на Sonisphere.
«Я не смогу поехать сегодня…»
«Не, не» — перебил я. «Мы забили на предложения о двух неделях концертов. Мы планируем отыграть только в Небуорте. Это такое историческое место. Мы лишь хотели предложить, может тебе будет интересно».
Джон на секунду замолчал, и я увидел в этом добрый знак. Буш спросил, может ли он взять недельку, чтобы все осмыслить. Мы ответили не вопрос. Он перезвонил нам в понедельник и сказал, что согласен. Конечно, в глубине души мы надеялись, что он так отлично проведет время и поймет, как сильно ему недоставало группы, что решит снова стать ее полноценным участником. Я на это не рассчитывал, но это было бы идеально. Мы прилетели в Англию, и за день до шоу немного порепетировали в одной лондонской студии. Все было как прежде. Все было клево и шоу прошло с большим размахом.
Когда мы вышли на сцену, воздух был буквально пропитан эмоциями. Перл стояла рядом с кулисами и не могла сдержать эмоций. После шоу я был настолько вымотан, что у меня кружилась голова, и мне пришлось присесть в гримерке. Я едва не отрубился, а ведь я даже не курил травку. Все испытывали чувство эйфории, и мы надеялись, что Джон чувствовал то же самое. Возможно мы сами себя обманывали, но мы искренне верили, что этого опыта будет достаточно, чтобы показать, как он нужен Anthrax.
Я постарался приложить всю свою волшебную силу убеждения. «Разве тебе не хочется это повторить?» — спросил я, стараясь говорить мягко и не давить. «Сейчас твои дети стали чуть старше. Мы можем меньше гастролировать, а ты, если захочешь, можешь брать с собой в дорогу свою семью».
Но его душа не лежала к этому. Ему понравилось выступать на этом шоу, но он не был готов вернуться в группу. В начале следующего года мы спросили его, сыграет ли он с нами концерты на фестивале Soundwave в Австралии, и к нашему удивлению он согласился. Вот тогда-то мы и начали с ним серьезные переговоры о записи пластинки. Запись «Worship Music» практически подошла к концу. Мы наметили свои идеи по части партий вокала и сказали Джону, что вышлем ему музыкальную основу.
«Я не уверен насчет записи альбома» — отозвался он. «Выступать с концертами время от времени — это одно, а записывать альбом гораздо серьезнее. Это не для меня. Я не готов это сделать».
Мы все равно ему отправили MP3 с готовым материалом, и я сказал ему: «Ты только послушай, и сообщи, что думаешь».
Вскоре он ответил мне: «Материал очень хорош. Но что если мы не сможем превзойти «We've Come For You All»?»
«Говорю тебе, с этими песнями мы превзойдем «We've Come For You All»».
Я подумал, что Джон реально настроен вернуться. Мой осторожный оптимизм начал выдавать себя. «Да, мне очень нравится наш новый материал. Ты хочешь начать запись?»
«Ну, у меня есть кое-какой материал, который мне очень нравится в лирическом и мелодическом плане, но я все выброшу, если ты хочешь, чтобы мы начали с чистого листа».
«Нет, если тебя нравятся твои идеи, я их выслушаю».
Казалось, все медленно движется вперед. Конечно, это были только маленькие шажки. Мы заманивали его к себе. В конце концов он бы не смог ничего поделать с собой. Это же Джон, мать его, Буш. Мы чувствовали, что это у него в крови. Мы отыграли концерты на пяти крупных фестивалях в Австралии, и все прошло офигенно. Джон пел с энтузиазмом и агрессией одаренного подростка, который только-только пришел в свою первую группу. Мы были в своей лучшей форме. Тем не менее, когда мы прилетели обратно домой, появилось много трений и раздражительности. Пришло время «делай свое дело или дай его сделать другим».
В конце концов Джон согласился. Он попросил нас отправить ему всю музыку, которая у нас есть, и он был готов составить с нами план, как все это осуществить юридически. Нашим менеджером был Марк Аделман из CAM, это часть империи Irving Azoff. Это тот самый парень, что вернул Дейва Эллефсона в Megadeth. Он был невероятно самоуверенным, и мы верили, что он сможет скрепить сделку с Джоном. Мы организовали встречу в офисе Аделмана в Лос-Анджелесе. Там были я, Джон, Чарли и Фрэнки. Все находились под впечатлением, что мы выйдем с этой встречи с Джоном Бушем в рядах Anthrax. Тогда мы закончим запись «Worship Music» и вернем Anthrax на металический олимп. Все уселись и начали трепаться и угорать, как обычно. Марк стал рассказывать о плане на восемнадцать месяцев, в течение которых выйдет пластинка и что мы отыграем хедлайн-туры на крупных площадках. Мы внимательно слушали, когда вдруг заговорил Джон.
«Простите, что прерываю, но я не смогу».
В комнате повисла могильная тишина. Я разговаривал с Джоном прошлым вечером, и он был готов. Шестнадцать часов спустя мир снова перевернулся вверх тормашками.
«Я не смогу» — повторил он.
«Мы все пришли на эту встречу, чтобы начать строить планы» — сказал я. «Ты же сказал, что вернулся. Ты сказал, что хочешь этого».
«Знаю» — ответил он, — «но прошлую ночь я очень крепко об этом думал, и тогда до меня дошла реальная картина происходящего. Я не могу быть тем, кем вы хотите меня видеть. Если бы нужно было просто ездить и каждые два-три месяца выступать с концертами на крупных фестивалях, и так далее, и тому подобное, тогда ладно. Тогда я бы с радостью время от времени это делал. Но вам нужен вокалист, который будет выкладываться по полной».
Он знал, что нам потребуется 150 или больше концертов в поддержку нашей следующей пластинки, и не был готов к этому. Он не хотел разлучаться со своими детьми на столь долгий срок. Джон сказал, что его сердце будет не на месте, а нам нужен тот, кто мыслями будет на 100 % с нами и кто захочет поехать на гастроли.
«Просто я уже не тот парень» — добавил он. «Я совсем не буду счастлив. Я не испытываю враждебности по поводу всего, что было в прошлом. Я люблю вас, парни. Шоу, которые мы недавно дали, были чертовски улетными, но я не могу принять в этом участия, если только вы не скажете, что мы дадим всего тридцать концертов в следующем году. И если вы мне так скажете, то я буду знать, что вы лжете».
Мы были поражены, мы онемели. Мы смотрели на Джона, друг на друга, на пол. Мы были так близки…
После долгого молчания Марк спросил, есть ли у кого-нибудь идеи. Я ответил, что не хочу прослушивать нового вокалиста, которого мы не знаем. И тогда Чарли предложил вернуть Джои. Фрэнки, Марк и даже Буш согласились, что это имело наибольший смысл и что это отличная идея. Несколько странно было получать одобрение от Джона, потому что именно привлечение Джои в группу для реюнион-тура как раз и было тем клином, который вышиб Буша и вызвал у него неприязнь.
«Помните, что случилось в конце реюнион-тура? Откуда нам знать, захочет ли Джои вообще возвращаться? Легкой жизни мы ему не устраивали. Как это в принципе может сработать?»
С этого момента обсуждение было поставлено во главу угла, и именно приближающийся тур «Большой Четверки» сделал идею возвращения Джои самой логичной в мире. Шанс сыграть роль в праздновании рождения и долголетия трэш-метал с одними из лучших друзей и вокалистом, который был с нами, когда эта тема была на пике, был явно заманчивым. Я решил, что если Джои захочет попробовать снова, то я всеми руками «за».
Я был на гастролях с Перл, сразу после релиза «Little Immaculate White Fox», и мы выступали в Нью-Йорке в Студии в Уэбстер-холле. Фрэнки был в городе, Чарли тоже случайно оказался в Нью-Йорке, и мы спросили, приедет ли Джои из северной части, чтобы повидать нас. Чарли позвонил ему и рассказал о четырех приближающихся шоу «Большой Четверки», в которых мы должны были принять участие. Он сказал Джои, что очень хочет, чтобы тот отыграл с нами концерты, потому что он тоже сыграл большую роль в эволюции трэша. Джои согласился встретиться с нами в городе, и они вместе пришли на шоу Перл.
Было здорово повидать Джои. На следующий день мы все отправились за кофе. Вероятно, это была самая короткая деловая встреча. Я спросил: «Мы хотим, чтобы ты вернулся, мы хотим снова быть группой», и Чарли ответил: «А все ли сейчас на одной волне? Все ли мы хотим этого и хотим двигаться вперед как группа? Сможем ли мы закончить запись «Worship Music», чего бы это ни стоило?»
Все, включая Джои, ответили восторженным «да».
«Все, что я хочу, это снова быть частью группы» — сказал Джои. «Давайте сделаем это снова».
Вот так просто все и было. Могу уточнить, это было 29 апреля 2010-го. Этот день перевернул в Anthrax все. Корабль снова вернулся на верный курс. Или, если говорить языком греческой мифологии, вместо того, чтобы толкать в гору гигантский валун как Сизиф, впервые за долгое время он сам покатился с горы.
Шоу «Большой Четверки» сыграли огромную роль в повторном интегрировании Джои в ряды Anthrax. Мы праздновали наследие трэша с Metallica, группой, которая первой вывела его в массы. Было очень естественно, что Джои выступал на этих концертах, так как он был вокалистом Anthrax, когда мы были бесспорно одной из четырех групп, создавших трэш-метал. За эти годы мы отыграли немало шоу в компании со Slayer и Megadeth, но в воздухе всегда витала идея, как было бы здорово собраться всей «Большой Четверкой» и устроить тур. Все ждали, когда Metallica выступят с этой идеей, но они никогда и близко к ней не приближались. Прежде между ними и остальными группами переговоров не было ни разу. Впервые у меня возникло предчувствие, что тур «Большой Четверки» может действительно состояться, когда нас с Чарли пригласили на церемонию введения Metallica в «Зал Славы» в Кливленде 5 апреля 2009-го. Мы стояли у барной стойки на автопати, и тут к нам двоим подгребает Ларс. Мы поздравили его и какое-то время трепались о всяком, и тут ни с того, ни с сего он спрашивает: «Парни, а что вы думаете о том, чтобы отыграть концерты «Большой Четверки»?»
«А? Ты о чем?» — спросил я. Я даже не вкурил, о чем он толкует, потому что это было так далеко от того, что мы обсуждали, да и сама возможность никогда раньше не упоминалась в разговорах. Он повторил свой вопрос: «Что вы думаете о том, чтобы отыграть концерты «Большой Четверки»?»
И опять мы ответили что-то типа: «Чего? Большая что?»
«Ну, вы знаете, концерты «Большой Четверки» — мы, вы, Slayer и Megadeth».
Когда мы наконец доперли, о чем он говорит, я и Чарли сказали в один голос: «Да мы всеми руками «за»! Это было бы просто офигенно! Но этому никогда не бывать. Когда нам это делать? Вы сейчас над этим работаете?»
Ларс не ответил на этот вопрос. Он только пожал плечами, улыбнулся, а идея так и осталась висеть в воздухе.
Ближе к концу 2009-го до нас дошли слухи. В кулуарах метал-сообщества гуляли слухи, а потом мы наконец получили официальный звонок от менеджмента Metallica с вопросом о нашей занятости на кое-какие дни летом 2010-ого. Они сращивали концерты «Большой Четверки» и хотели убедиться, что все смогут принять участие. Вот тогда-то все и стало реальностью. А до этого все ограничивалось одним трепом. Все время до начала концертов мы ощущали огромное волнение, ведь все понимали, что это будет впервые. Билеты на шоу поступили в продажу довольно рано. Публика знала, что они состоятся и у них просто срывало башню. Все эти концерты были довольно далеко — Польша, Чехия, Болгария, Румыния. Люди с нетерпением ждали, когда Metallica организуют шоу «Большой Четверки» в Штатах и остальной части Европы. Волнение буквально наэлектризовывало. Охренеть — не встать! «Большая Четверка» едет к вам. Metallica пригласили команду, чтобы снять четвертое шоу, в Софии, это в Болгарии, и транслировать его в кинотеатрах по всему миру. А потом они выпустили его на DVD. К этим концертам готовились по-особому.
Первое шоу состоялось в Варшаве, Польша, и за день до этого Metallica пригласили все группы на тусу в итальянский ресторан. Потом мы узнали, что женам, девушкам и турменеджерам придется подождать три часа, только тогда их пустят на пати. Все подумали: «Что?» Мы знали жен друг друга, и казалось странным, что они сделают обычное пати чем-то эксклюзивным. Но они лишь хотели, чтобы участники группы смогли потусить вместе, поболтать и ощутить дух того, что нам предстоит, не отвлекаясь ни на что постороннее.
Той ночью мы все пришли в этот ресторан — семнадцать чуваков из четырех групп. И должен отдать должное Metallica — все было спланировано с хирургической точностью. То, как ведется и управляется их бизнес, как учитываются все риски, перед принятием решений. Сейчас я вспоминаю об этом и думаю, что это было верное решение. Атмосфера была очень клевой и особенной. Все чуваки из групп, начиная с 1981-го, начали снова общаться друг с другом, и было улетно оглядываться по комнате и смотреть, как они пиздят. Дейв Мастейн и Керк Хамметт тусили и болтали. Ничего такого я раньше никогда не видел. Я знал Metallica, когда Дейв был в группе, и потом, когда Дейва выперли из Metallica и пришел Керк, но я никогда не видел, чтобы эти двое сидели в одной комнате, не говоря уж о похлопываниях по плечу, улыбках и разговорах. Ничего не отвлекало, и это было отличное новое знакомство для многих людей. А позже, когда пришли жены, девушки и друзья, мы устроили одну большую вечеринку.
Это была отличная идея со стороны Metallica устроить обед так, как они это сделали, потому что это растопило лед между всеми нами. Выходя на шоу на следующий день все чувствовали себя комфортно. Никакой неловкости, мы все были счастливы там находиться. Это задало тон всему туру, и к тому времени мы все прекрасно понимали, что концерты «Большой Четверки» будут невероятными, потому что нам всем хотелось там быть.
Джои Белладонна был взволнован не меньше остальных по части этих шоу. Он был в ударе, он выступал лучше, чем когда-либо, пел с большим диапазоном, чистотой и уверенностью, чем я слышал за долгое время. Выступления с Джои летом 2010-го и осенью 2010-го в туре Джагер с Slayer и Megadeth помогли укрепить наши отношения, потому что мы так хорошо отыграли на этих концертах и все группы поймали кайф. Опять-таки, стало очевидно, что Джои свой в доску чувак, который придал всем этим турам торжественный дух и открыл дверь в будущее так, как мы этого давненько не чувствовали.
Я люблю всех парней из Metallica и Slayer, и у меня хорошие отношения со всеми из Megadeth, поэтому я всегда отрывался, когда мы с выступали с этими парнями. Все эти годы у многих людей случались конфликты с Дейвом Мастейном, фронтменом Megadeth, но ко мне он всегда клево относился. Я знал его еще когда он играл в Metallica, и они только приехали в Нью-Йорк из Сан-Франциско. Он пришел на первое шоу в Кантри Клаб, которое Anthrax проводили с Raven в Лос-Анджелесе. К тому времени с момента его изгнания из Metallica прошло совсем немного времени, но у него уже были готовы демки песен, которые попадут на первый альбом Megadeth «Killing Is My Business…and Business Is Good».
Помню, как после шоу мы сели в машину к какой-то девушке, и он включил мне «Skull Beneath The Skin», заглавный трек, и «Last Rites/Loved To Death». Я сказал: «Чувак, это потряс!» А он пошутил: «Да, да, я жгу напалмом, черт побери! Эти парни выперли меня из группы, но я им еще покажу!»
Как я уже сказал, Дейв всегда был моим другом, даже иногда лез из кожи вон, как, например, когда мы выступали в туре «Максимум Рок» с Megadeth и Motley, и он всегда следил за тем, чтобы наш задник уже висел, когда он приходил проверить сцену, и перевез нашу аппаратуру в своем грузовике обратно в Нью-Джерси, когда этот тур закончился. Единственный раз, когда между мной и Дейвом произошла странность, это несколько лет назад, и меня не было рядом, когда это произошло. Мы с Перл были в отпуске, катались с нашим другом Джом Бастианичем по Фриули, это красивая северовосточная часть Италии. Мы направлялись к ресторану за городом, когда зазвонил мой телефон. Это был наш менеджер: «Ты уже читал Брейв Вордс?»
«Нет, я у черта на рогах. Я рад уже тому, что телефон ловит сигнал».
«Это уже везде» — продолжал он. «Мастейн рассказывает истории о том, что ты рассказал ему, как в 1986-ом, перед смертью Клиффа Metallica хотели уволить Ларса по возвращению домой».
Не знаю, говорил ли я такое Дейву когда-нибудь. Я не знаю, зачем мне это было делать, но может это и правда было в какой-то момент. Эта история ни для кого не была секретом. Люди знали об этом и Ларс тоже знал. Мой менеджер продолжал: «Ну, Дейв что-то раскручивает, и в каждом интервью, которое дает, упоминает о том, что ты рассказал ему эту историю».
Вечером, когда мы вернулись в дом, где остановились, я набрал Дейва и спросил: «Привет, мужик, что происходит?» Я рассказал о том, что мне передал мой менеджер, и спросил, зачем он затрагивает в интервью эту тему.
«Да, да. Я решил упомянуть твое имя в прессе, чтобы помочь тебе раскрутить твою книгу».
«Дейв, у меня нет книги» — ответил я. Понятия не имею, с чего он взял, что она у меня была.
«А? У тебя нет книги?»
«Нет, Дейв. Ни книги, ничего. До выхода пластинки тоже далеко. В данный момент ничего не происходит. В следующий раз, когда захочешь помочь мне что-то раскрутить, сперва согласуй это со мной, пожалуйста». (Эй, а ведь теперь у меня есть книга…)
Я быстро связался с Ларсом. Я написал ему смску и сказал, что не знаю, зачем Дейв рассказывает истории двадцатилетней давности. Ларсу было плевать. Странно. Но это единственный раз, когда появилось то, что можно назвать плохим опытом с Дейвом, и по сравнению со многими, с кем он сталкивался за эти несколько десятилетий, это довольно здорово.
В сентябре и октябре 2010-го на гастролях со Slayer и Megadeth мы вернулись и стали внимательно переслушивать «Worship Music». Нам нужно было понять, что из этого хорошо, а что нужно поменять, что нам еще нравится, а что отправится в мусор. Мы сидели в гримерке каждый день, слушали песни и тщательно их разбирали. Особое внимание уделяли аранжировкам и следили за тем, чтобы каждая часть каждой песни была лучшей из возможных. Понимание сильных сторон Джои как вокалиста, а их масса, действительно помогли из просто хорошей получить отличную музыку. К концу года у нас были готовы все аранжировки для пластинки. Группа работала так, как никогда раньше, и было очевидно, что на этот раз Anthrax действительно вернулись — сильные как никогда!
Некоторые из треков «Worship Music», к примеру, «Fight 'Em 'til You Can't», получилась довольно просто. Это одна из первых песен, написанных мною с Чарли в конце 2006-го. У Чарли были основные риффы, у меня была идея для средней соединительной части, и аранжировки пришли в голову мгновенно. Я написал слова в секретной комнате старого дома, где мы жили с Перл. Мне в голову тут же пришла идея использования зомби-холокоста в качестве метафоры для неумирающей группы. Но название взято из строчки нового телесериала «Звездный Крейсер Галактика». Я всегда хотел написать песню с таким названием, но каким бы нердом я ни был, я не мог найти способ написать песню об истории двух главных героев шоу — Гэлене «Шэфе» Тироле (Аарон Дуглас) и Каре «Старбак» Трейс (Кэти Сакхофф). Они боролись с Килоном до конца. Довольно просто. Но заголовок скорее говорил о нас как о группе — Чарли, Фрэнки и я — мы все никогда не останавливались, не сдавались и никогда не позволяли никому себя убить. В буквальном смысле мы сражались до конца. Кроме того в этой песне были строчки, навеянные комиксом Стива Нилса «30 Дней Ночи». «The darkest evil nightmare blacker than their evil souls, you gotta fight 'em / God saves us prayers fall on deaf ears» взята из той части комикса, когда кто-то молится Богу, а вампиры такие: «Бога нет!» На первый взгляд это самая нердовская песня из написанных мной, которой я, как помешанный на научной фантастике и комиксах, очень горжусь.
Некоторые песни написать было труднее, чем остальные, гораздо труднее. Чтобы записать «In The End» так, как нужно, у нас ушла целая вечность. Песня подвергалась стольким переработкам, и все еще не была достаточно хороша, даже когда мы работали над ней на стадии демо и я уже начал писать текст. Я знал, что хочу написать песню о Даймбэге Даррелле, необязательно таким образом отдавая ему дань уважения. Я просто хотел написать о потере нашего друга и о том, как сильно нам его не хватает. Только песня совсем не делала ему чести. Я перечитывал идеи, которые мне пришли в голову, и все они звучали очень дешево. Я отбрасывал их, писал что-то еще и оно было так же дерьмово. Какие бы трудности мы ни испытывали с текстами, с мелодиями дело обстояло еще хуже. У всех у нас были идеи — у меня, Фрэнки, Чарли и Роба — и мы пытались связать их между собой, но тщетно. Мы отложили на время эту затею и три дня спустя вернулись с новыми идеями, и они все еще не были достаточно сильны.
В какой-то момент я подумал, что могу написать песню о Даррелле и Ронни Джеймсе Дио. Она оба были нам близки и оба были нашими героями. Вот тогда-то текст начал получаться лучше, потому что теперь он необязательно должен был рассказывать об одном человеке. Я мог бы сделать его чуть более общим, но столь же почтительным. А потом, когда я и Роб были на гастролях с The Damned Things в начале 2010-го, мы сидели в машине в Детройте, и Чарли отправил MP3 на оба наших телефона. И написал: «Думаю, мне удалось!»
Мы прослушали файл. Это была совершенно новая аранжировка с абсолютно другим припевом, который улучшил песню до нужной кондиции. Мы с Робом завели ее в машине и тащились от новой гитарной гармонии и соляка. Мы перезвонили Чарли и сказали: «Чувак, вот оно! Наконец-то!!»
«Worship Music» под завязку набит отличными треками. Это самый законченный альбом из тех, что мы когда-либо записывали. «In The End» — моя любимая песня на пластинке и я обожаю ее исполнять живьем, больше, чем другие. Я очень горжусь, что мы заморочились с ней и упорно корпели над ней, пока В КОНЦЕ КОНЦОВ она не получилась такой, как надо.
Я знал, что хочу написать несколько разноплановые тексты на «Worship Music». Я уже написал много песен о плохих отношениях, моем разводе и своем месте в жизни. На «Worship Music» я хотел написать обо всем — от комиксов научной фантастики до реальной политики. Для песни «I'm Alive» я объединил идеи религии и политики. Я не против религиозных людей. Они могут верить, во что хотят. Но когда дело доходит до фанатизма относительно любой религии, то это начинает пугать. У некоторых религий есть особенность к промыванию людям мозгов, и я выразил это в таких строчках: «Look into my holy eyes / An empty smile and you're hypnotized». А потом мне очень захотелось добавить мощный посыл о том, во что превратилась Республиканская партия США.
За мою жизнь Республиканская партия стала разительно отличаться от той, какой она была в эпоху Рональда Рейгана в 80-х. Многие республиканцы смотрят на Рональда Рейгана как на героя. Но я считаю, что они и понятия о нем не имеют, разве что в курсе, что он был известным и популярным республиканцем, который пришел к власти после Джимми Картера. Он снова вернул власть партии. Это верно. Но если бы они вспомнили и посмотрели на его политику и то, что он излагал, особенно в отношении налогов, то это шло в разрез с тем, о чем говорили республиканцы начиная с 2000-го. Они все время цитируют этого человека, как будто он их Иисус, и в то же время все, чего они хотят — полная противоположность тому, что делал Рейган. Все стало завязываться на деньги, и они поклоняются «религиозным правым» или любой другой группе особых интересов, у которой водятся деньги, вне зависимости от того, поддерживают ли они их мнение.
У этих людей нет поддержки голосов, они готовы на все, и продадут свои души даже дьяволу. Если бы у гребаной церкви Фелпса — долбаных фанатиков «Бог ненавидит педиков» — было достаточно власти и денег, можно ручаться, гребаные республиканцы встали бы на них сторону, чтобы получить место в Палате Представителей или Сенате. У меня просто вызывает отвращение, что некогда великая партия присоединилась к упертому религиозному фанатизму, существующему в Америке, полагая, что именно он поможет спасти страну, но, разумеется, этого не случилось.
Не буду разводить политическую демагогию, потому что люди вроде Боно и Тома Морелло делают это гораздо лучше, чем я, но в этой песне есть упоминания и о Дике Чейни, и о Дональде Рамсфельде, ведущих Америку к войне. Как нация Америка — ребенок, по сравнению с остальным миром. Нам нет еще и трехсот лет, а эти люди ведут нас на войну как детей, снова и снова. Эти стервятники предпочитают военный конфликт миру, потому что их волнуют только деньги. О чем могут вспомнить люди, пересматривая эпоху 2000–2010? Что скажет история об этом десятилетии, о войнах, в которые мы ввязались и об оружии массового поражения, которое, как мы утверждали, было в Ираке, а на самом деле его там не существовало? Когда государство начинает писать законы, вставая на сторону «религиозных правых», все это отражается на мне. Вот тогда я чувствую, что должен выразить свое мнение посредством музыки, я должен встать и защитить свои права свободного американца, потому что их политика затрагивает все, во что я верю, и они стараются отобрать у меня мою свободу.
Слушай, я не какой-то ноющий либерал. Я — человек, у которого есть своя точка зрения. Вырубите ящик. Свалите из Интернета. Выйдите в реальный мир и живите полной жизнью.