На улицы города опускался хмурый осенний вечер. В воздухе висела мелкая противная мга, от которой невозможно было укрыться никаким зонтом и потому я его, просто, держал в руке, а голову пытался спрятать в поднятом воротнике курточки. Я шёл быстро, но аккуратно, стараясь не попасть ногой в лужицы на пешеходной дорожке, образованные во многочисленных впадинах просевшей плитки. Фонарные столбы стояли достаточно далеко от дорожки, к тому же светильники были включены далеко не на всех из них и лужица становилась заметна, порой, лишь тогда, когда нога уже висела над ней, заставляя дёргаться и выбрасывать ногу дальше, что, скорее всего, со стороны выглядело, достаточно, комично.

Дорожка была пустынна. Лишь впереди навстречу шёл одинокий человек, которому, видимо, было наплевать на лужицы, так как шёл он безо всякого дёрганья и точно мне навстречу.

Расстояние между нами неумолимо сокращалось и я всё больше уверовался, что сворачивать в сторону он не собирался. Тогда свернул я, но человек тут же свернул тоже и вновь оказался идущим, точно мне навстречу. Я опять свернул. Он тоже повторил мой маневр.

Разделяло нас уже не более десяти шагов и стало понятно, что идущий мне навстречу — старик, достаточно легко одетый для такого времени года и такой погоды.

Бомж. Замелькали у меня мысли досады. На пиво будет просить. Я механически сунул руку в карман курточки и нащупал лежащую там десятирублёвую монету. Отдать или мимо пройти, будто не услышал? Ещё увяжется, гад. Ничего, огрею пару раз зонтом, отстанет. Решил я, внутренне негодуя, от предстоящей непрошеной встречи.

Старик приближался. На мой ещё один маневр, он ответил своим маневром. Когда нас разделяло пара шагов, я остановился. Остановился и он.

Даже при столь плохой освещённости было видно, что это человек не молод, хотя его лицо и было лишено волосяного покрова, но всё оно было покрыто густой сетью морщин, однозначно говорящей о его немалом возрасте. Короткие серые волосы на голове, такие же серые густые брови, прищуренный взгляд невидно каких глаз, прямой нос, толстоватые, подрагивающие губы, никак не гармонирующие с его худощавым морщинистым лицом. Одет он был в тёмную курточку с коротким рукавом, военного покроя, видимо такого же материала брюки и какую-то тёмную обувь. Что несколько не гармонировало с его старческим возрастом — голые мускулистые руки. Странным было и то, что его одежда выглядела совершенно сухой, будто и не было никакой ненастной погоды. Да и сам он выглядел, отнюдь, незамёрзшим.

— Что? — Прохрипел я.

— Не узнал? — Ответил он вопросом — его голос прозвучал очень чётко, совсем не по стариковски.

— Первый раз вижу. — Продолжил хрипеть я.

— Так и должно быть. — Старик хыкнул.

— Бред какой-то. — Я сделал шаг в сторону, намереваясь обойти старика.

— Не торопись. — Старик сделал шаг в ту же сторону. — Ты очень изменился Генн. — На удивление, старик очень чётко, не по старчески выговаривал слова. — Даже и не думал, что станешь таким толстым и уродливым. Едва узнал. Уже и надежду потерял. Думал, что так и уйду с долгом. Хотя я и не верю в иной мир, но всё же чувствую себя неуютно должником. Всё же, уходить нужно налегке.

Какой долг? Тут же всплыла у меня тревожная мысль. Я никогда никому не занимал никаких денег, мне их самому никогда не хватает. Всю жизнь сам одалживал у других.

— Нет у меня никаких долгов ни к кому. Я тороплюсь. — Я сделал шаг в другую сторону.

— У меня долг к тебе. — Старик остался на месте. — Я хочу его вернуть.

— Какой долг, в конце-концов? — Повысил я голос, закипая от негодования.

Старик резким движением что-то снял со своей шеи и повесив это на палец своей руки, поднёс к моему лицу — передо мной, на цепочке висела какая-то серая шайба, напоминающая компьютерный информационный диск, несколько меньше стандартного размера. Такие диски я неоднократно видел в фильмах о детективах. Мой лоб мгновенно покрылся испариной.

Какая-то гадость записана. Что это может быть? Замелькали у меня молнии мыслей. Вроде бы никаких больших грехов за мной нет. Какой-то монтаж. Или что-то спьяну натворил? Да вроде бы уже давно не напивался, чтобы ничего не помнить. Чёрт! Что там может быть? Кто этот идиот? Совершенно не узнаю.

— Я безгрешен. Ты напрасно пытаешься меня шантажировать, старик. — Процедил я, продолжая мысленно анализировать свою жизнь.

— Шантаж. — Плечи старика дёрнулись. — Не думаю. — Он покрутил головой. — Хотя… — Его плечи вновь дёрнулись. — Твой мир столь несовершенен, что всё может быть. — Его рука с диском опустилась. — Я всего лишь хотел восстановить в твоей памяти некоторые события, произошедшие с тобой около тридцати твоих лет назад и которые были удалены из твоей памяти. И сейчас, на пороге своего небытия, я посчитал своим долгом вернуть их тебе. Они уже не могут навредить мне, но могут ли навредить тебе, это зависит лишь от тебя, так как ты сам будешь решать, стоит их унести в свое небытие или сделать доступными своему миру.

Мне стало жарко. Мне казалось, что моё тело начало раскаляться и вот-вот должно вспыхнуть. На ум пришла лишь одна мысль о том, какая может быть тайна между двух мужчин.

Чёрт возьми! Кто он? Что между нами могло произойти тридцать лет назад? Бред какой-то. Определённо шантаж. Что ему нужно? Деньги. Есть у меня припрятанные пара тысяч. Устроят они его? Дома есть бутылка коньяка. А если это пустая болванка?

Следующее произошло спонтанно: я чуть наклонился и схватив цепочку, сдёрнул её с пальца старика. Диск тут же оказался у меня в руках. Я сделал быстрый шаг назад и наблюдая одним глазом за стариком, вторым принялся изучать диск, пытаясь определить его легальность. Хотя он был похож на обычный диск для записи информации, но в тоже время был и необычным.

Определённо, на внутренней окантовке диска что-то было написано. Я принялся вертеть его, пытаясь прочитать надпись. Знаки письменности были какие-то нестандартные, стилизованные. Вроде бы надпись была и понятна, но с чем её можно было связать в голову никак не приходило. GI, наконец всплыл у меня, неизвестно из каких глубин мозга, смысл части написанного.

Это ведь мои сетевые инициалы. Моё сердце дрогнуло. Может и в самом деле не пустой? Найти меня в интернете не так уж сложно. Странное покрытие. Видимо какой-то новый носитель? Мелькали у меня мысли досады. Как узнать что на нём? Не понесёшь же его куда-то на обозрение. Вдруг там, действительно, такое, что…?

На удивление, старик остался на месте и совершенно не предпринял никакой попытки для возврата своей потери.

— Сам ты никогда не узнаешь, что там хранится. И никто тебе не поможет сделать это. — Заговорил старик. — На Земле ещё нет таких технологий, позволивших бы считать хранимую на нём информацию. Да и будут ли когда-либо, большой вопрос. Уж ты, точно, не узнаешь. — Старик хыкнул. — Так что для вашей цивилизации, он простая, ничего незначащая железка, большая круглая шайба.

— Ты хочешь сказать, что ты не с Земли? — Выдавил я из себя.

— Я уже это сказал.

— Значит из дурдома. Тогда сам и смотри. — Я сунул диск старику в руку. — Даже у нас уже эти носители вращения выходят из употребления, а у более развитых цивилизаций их, однозначно, уже давно нет.

— С чего ты взял, что он вращается? — Старик взмахнул подбородком.

— Его вид говорит об этом. — Я дёрнул плечами.

— Потому я и говорю, что вы не скоро дорастёте до таких технологий. Тебе говорит что-либо имя, Илия Кордова? — Поинтересовался старик.

— Не знаю я никакого Илия. — Я мотнул головой.

— Это она. Это ты притащил её на Затру, хотя я тебя об этом не просил. Ты принёс в мою жизнь столько проблем, что я не смог разобраться с ними до сих пор. Ты оказался совсем не прост.

— Я знаю лишь одно женское имя, имя моей жены — Мария. — Едва ли не выкрикнул я.

— Её уже нет.

— Как н-н-нет. — Выдохнул я.

— Илия ушла в небытие. Пора и мне. Даже не знаю, были ли мы счастливы вместе, но кроме неё у меня больше не было других женщин.

— Идиот!

Я сделал шаг в сторону и обойдя старика, вознамерился продолжить свой путь.

— От тебя требуется лишь одно, прийти домой и лечь спать. — Раздался у меня за спиной чёткий голос старика. — Твой сон не будет долог. Ты мог бы уснуть и здесь, но не думаю, что это будет комфортно для тебя и приятно взгляду окружающих.

— Пошёл ты… — Пробубнил я и делая широкие шаги, быстро пошёл к своему дому.

* * *

Лифт не работал. Поднимаясь по лестнице, на полпути к девятому этажу я почувствовал усталость: ноги стали какими-то ватными, глаза закрывались сами собой и сквозь опущенные веки с трудом удавалось видеть ступеньки лестницы. Ключ в замочную скважину никак не хотел попадать. Дверь открыла жена.

— Напился, бессовестный! — Раздался её громкий бесстрастный голос. — Мы ждём, волнуемся…

— Н-не пил. — Пробубнил я, протискиваясь в дверной проём мимо неё.

— И правда не чувствуется. — Донёсся за спиной её голос. — Иди умывайся. Всё уже остыло.

— Спать! — Едва слышно шевельнулись мои губы и опираясь рукой о стену, я медленно побрёл по коридору в сторону спальной.

— Разуйся! — Донёсся далёкий голос жены.

Я остановился и попытался присесть, но лишь несколько раз дёрнувшись, остался стоять.

— Н-на! — Я отставил ногу в сторону.

Жена присела, ворча сняла мокрую обувь, затем стянула курточку.

— Заболел? — Донёсся её далёкий голос и тёплая женская рука коснулась моего лба.

— Н-не-т. — Выдавил я из себя и отстранив голову, побрёл по коридору.

В спальной кровать стояла вертикально. Беззвучно хмыкнув произошедшей метаморфозе, я прислонил голову к подушке…

 

1

Я сидел прижавшись к спинке кресла. Кресло было какое-то не удобное и сидеть в нём было не слишком комфортно. Было очень светло. Я попытался осмотреться, но пошевелиться не удалось и вдруг я осознал, что, будто, приклеен к креслу. Единственное, что я в состоянии был делать — водить глазами.

Я находился к каком-то белом зале, сидя в белом кресле. Хотя, возможно, всё здесь было и не белым, вовсе, а белым был воздух, который, казалось, сам и излучал этот яркий белый свет, который, однако, совершенно, не резал глаза. Дышалось легко. Надо мной висел белый колпак. Присмотревшись, я понял, что он медленно опускается мне на голову.

— Кто здесь? — Выкрикнул я и вдруг увидел, что мой крик не распространился по залу, а повис передо мной неким сгустком белой атмосферы, но мой вопрос, видимо был услышан, так как сбоку мелькнула какая-то тень и из белой атмосферы зала, в шаге перед креслом проявился старик.

— Что ты собрался сделать со мной, гад! — Выкрикнул я и вновь мои слова повисли белым сгустком перед моим лицом.

— Во-первых — я не гад, а Ромм Вегов… — Заговорил старик, но я вдруг осознал, что его рот закрыт, а его слова будто напрямую входят в мой мозг, минуя уши. — Во-вторых — кричать не обязательно, эта среда не распространяет звук, что ты должен уже понять, можешь, просто, думать; в-третьих — я уже говорил, что хочу передать тебе утраченную тобой часть твоей жизни, жизни весьма интересной, но прожитой тобой, не вполне осознанно, ведомой, в большей части, невольными обстоятельствами, а не твоим настоящим разумом, помимо твоей истиной воли, как и моей, тоже.

— Я прекрасно…

Я умолк, вспомнив слова старика.

Я прекрасно помню свою жизнь, прожитую вполне осознанно, согласно моей воле и моим желаниям. И никакой неосознанной жизни у меня не было. Послал я свои мысли в никуда, влекомый больше любопытством, нежели желанием донести их до старика.

Совсем скоро ты узнаешь, что неправ. Получил я немного колючий ответ, показывающий, что посланные мной мысли были прекрасно поняты стариком.

Мы на Земле? Послал я следующую мысль в никуда.

Нет! Полученный ответ заставил моё сердце, буквально, замереть.

Где? Выдохнул я из себя.

Достаточно далеко, чтобы это пространство можно было увидеть с Земли. Я не хочу называть конкретные пространственные координаты, так как они для тебя будут лишь набором непонятных звуков. Пришёл ответ.

Приходящие напрямую в мозг слова были несколько колючи и заставляли меня строить гримасы, но старика, видимо, не особенно заботило моё состояние.

— Меня нет дома? — С возмущением заговорил я. — Но я же прекрасно помню, что лёг спать на кровать в своей спальной.

Ты там и находишься. Здесь лишь твоя проекция и твоё сознание. Или там твоя проекция, здесь ты настоящий. Плечи старика дёрнулись. Честно говоря, я плохо разбираюсь в технологиях пространственных возмущений. Это стихия Анат Ивна. Собственно, что здесь, что там? Какая разница.

Как это какая? Я вновь перешёл на мысленный диалог. А если жена захочет меня разбудить?

Не захочет. У неё не будет такого желания. Ты проснёшься сам.

А время? Сколько времени я буду спать: день, год? И ты так уверен, что она не встревожится? Продолжил я посылать мысленные возмущения в никуда.

Я уже говорил — эта процедура займет лишь несколько часов, вполне соизмеримых с традициями существования твоей цивилизации.

Ты говоришь, что вернёшь мне какую-то, неизвестную мне жизнь. Но я прекрасно знаю свою жизнь и не помню, чтобы у меня были какие-то провалы в ней. Послал я очередной ток мыслей в никуда.

Уверяю, твоей другой жизни позавидует любой представитель твоей цивилизации.

Она прошла не в Солнечной системе?

Нет.

— Но не мог же я одновременно жить в двух планетных системах, пусть даже и близких? — Я механически перешёл на словесный диалог, так как мысленный начал вызывать у меня чувство своей неполноценности.

Всё было так же как и сейчас, только твой сон длился несколько дольше. Я признаю свою вину и приношу свои извинения за твоё невольное неудобство, но мне пришлось задержаться в исполнении своего контракта не по своей воле. Увы, обстоятельства. Уже и сомнения появились, что ты жив, а если жив, то адекватен в жизни, уже вознамерился выдумать для себя правдивую легенду о потери памяти, но ты сам втянулся в приключения, которым я не один раз завидовал и даже принёс в мою дальнейшую жизнь несколько приятных и нет проблем.

— Ты хочешь сказать, что у тебя тоже есть диск прожитой жизни, если его можно так назвать.

Не всей, лишь части её, но, пожалуй, самой захватывающей.

Перед лицом старика тут же появился блестящий диск на цепочке, хотя я совершенно не увидел, каким образом он его откуда-то достал.

Значит ты тоже одновременно жил две жизни? Поинтересовался я, вдруг, помимо своей воли, переходя на мысленный диалог.

Иначе, зачем бы я к тебе обращался. Хотя, не совсем так — одну свою жизнь я жил сам, вторую, за меня, жил ты, Генн.

Выходит, в наших планетных системах разное время?

Линия времени не зависит от планетных систем. Она вообще не подвластна никаким системам. Для нашей Вселенной линия времени пришла в движение в момент её рождения и остановится с её смертью.

Но в твой планетной системе мера времени может быть одна, в моей — другая. Они могут не совпадать. Ваш час может иметь одну меру, наш другую. Допустим для меня ты глубокий старик, по меркам времени моей цивилизации тебе порядка восьмидесяти лет, а по меркам твоей — тебе сто или даже двести лет. Резюмировал я свою модель времени.

Ты не угадал. По меркам времени моей цивилизации мне всего лишь около пятидесяти и восемь непрожитых мной лет принёс мне ты и столько же принесли токки. Ты прав в том, что цивилизации всегда соизмеряют свои временные циклы или отрезки с чем-то им понятным: вращением планеты вокруг своей звезды или спутника своей планеты вокруг неё, или же с каким-то другим повторяющимся стабильным процессом. Если бы мы решили синхронизировать свои часы, то это, казалось бы прогрессивное событие, скорее всего, вызывало бы большую путаницу в нашей жизни, внесло бы нарушение в наши биологические ритмы, а возможно, привело бы и к большим негативным последствиям. И потому, будет естественно, если каждая цивилизация пользуется своим, удобным ей, отсчётом своих временных отрезков, а при встрече, их всегда можно пересчитать в ту или иную сравнительную систему. Но линия времени Вселенной и мера отсчёта времени цивилизаций, разные понятия. Мера отсчёта является составной частью линии времени. Линия же времени никогда не будет ничьей составляющей, если только в Природе Мироздания есть ещё более крупные структуры, нежели Вселенная. Если только внутренний мир или по другому физический вакуум, может управлять линией времени. Но это более мир энергий, нежели что-то вещественное.

Но ведь вакуум заполнен элементарными частицами. Попытался возразить я. А они вещественны.

Он ими не заполнен. У тебя неверное представление о вакууме. Он рождает их из своей энергии и они, умирая или исчезая, превращаются в туже энергию. Как только частица рождается, она уже существует вне физического вакуума. Вакуум — это мир энергий и ничто больше.

И всё же мне непонятно, как возможны подобные парадоксы времени: в одной части пространства проходит час, два, десять, в другой — год, два, десять. Я попытался дёрнуть плечами, но они остались на месте. Я нахожу лишь два объяснения этому парадоксу: разные временные меры пространств или даже не меры, а скорости течения времени; либо каким-то образом происходит перемещение во времени или по другому — машина времени существует. Но это невозможно: если бы машина времени существовала, мир был бы погружён в хаос и перестал бы существовать сразу, как только оное устройство было бы изобретено.

Я уже говорил, что не являюсь специалистом пространственно-временных континуумов. Это стихия Анат Ивна. Могу лишь сказать, что в чём-то ты прав, в чём-то — нет.

Ты уже второй раз повторяешь это имя. Кто он? Поинтересовался я.

Владелец этой лаборатории. Благодаря ему мы встретились, хотя этого никогда не должно было произойти. А благодаря тебе, в моей жизни произошли такие события, о которых я никогда даже и не думал. Вошли мне в мозг мысли, одновременно, и полные грусти, и полного удовлетворения.

— Я могу встретиться с ним? У меня к нему есть масса вопросов. — Воскликнул я.

Ты с ним, непременно, встретишься.

— Когда?

Непременно!

Мне, вдруг, показалось, что белая атмосфера надо мной будто сгустилась. Я поднял взгляд — колпак наползал мне на голову. Я опустил глаза, чтобы увидеть старика и попытаться успеть получить ответ на свой последний вопрос, но в тоже мгновение белая атмосфера вокруг меня сгустилась настолько, что поглотила в себя всё окружающее пространство. Я вздохнул, намереваясь окликнуть старика и…

 

2

— Стой!

Невысокий коренастый молодой человек перегородил мне путь, будто вырастя из-под земли, что, собственно, вполне могло быть истиной, так как я мог, однозначно, утверждать, что ещё несколько мгновений назад впереди меня никого не было. Я резко остановился.

Передо мной стоял невысокий, светловолосый, коренастый молодой человек, видимо хорошо натренированный, о чём недвусмысленно говорили изрядные бугры мышц на его руках, выглядывающие из коротких рукавов его курточки военного покроя. Он имел немного грубоватые черты лица, что однако не лишало его мужской привлекательности. Немного странной выглядела его лёгкая одежда в этот прохладный хмурый дождливый день, поздней осени. У меня тут же сложилось впечатление, что я уже где-то видел этого молодого человека, но от неожиданности произошедшего, что-то быстро вспомнить был не в состоянии.

Я крутанул головой — ни с какой стороны никого видно не было. Уже опускались сумерки. На этой короткой новой улице, ведущей к моему дому мы были одни, хотя я отчётливо помнил, что несколько впереди шла какая-то пара, под одним зонтом.

Видимо свернули к пожарке. Решил я и сделал быстрый шаг назад. Будет курточку снимать. Тут же замелькали у меня тревожные мысли. Ещё и месяца не прошло, как купил. А она хорошо будет гармонировать с его одеждой. Потому наверное и выбрал. Натренирован гад. Видимо, какой-то спецназовец. И самбо не поможет. Ещё нужно что-то вспомнить. Лёгкая усмешка тронула уголки моих губ. Единственное спасение, порвать её, когда будет стягивать. Может тогда отстанет. Жена зашьёт.

Я сделал ещё шаг назад.

— Стой! — Молодой человек поднял руку ладонью ко мне. — Измаялся бегать по вашим закоулкам. Думал, что уже и не найду тебя. Уже думал, что агент ошибся, хотя он уверенно утверждает о твоём существовании именно здесь. А я уже четверых задерживал и всё не ты.

Медленно говорил молодой человек, голосом с каким-то металлическим оттенком, очень тщательно выговаривая слова, отчего складывалось впечатление, что его голос проходит обработку каким-то синтезатором.

Состроив гримасу недоумения, я быстро крутанул головой — по-прежнему, нигде, никого не наблюдалось.

— Мне нужна помощь. — Продолжал говорить молодой человек. — Мне подвернулся очень хороший контракт. Настолько хороший, что я не в состоянии отказаться от него. Но если я пойду на него, то лишусь своей хорошей работы. А я не хочу её потерять. Выручи! — Молодой человек сделал быстрый шаг ко мне и молниеносно выбросив руку вперёд, взялся за застёжку змейки моей курточки.

Влип! Острая мысль больно кольнула мой мозг. Будет снимать. Провёл, как школяра.

Я попытался сделать шаг назад, чтобы освободить курточку, но пальцы молодого человека держали застёжку мёртвой хваткой.

— Выручи! — Повторил молодой человек. — Для тебя это пустяк. Всего лишь несколько часов сна. Тем более, у тебя впереди выходные. Никто и не узнает, что произошло. — Он покрутил головой.

— Что за бред. Кто ты и куда меня тянешь? — Срывающимся от напряжения голосом произнёс я.

— Я Ромм Вегов. Пилот космического тягача с Затры. Тебе нужно-то, всего лишь, один оборот сделать пилотом этого тягача. Максимум два. Уж больно контракт превосходен. Я не могу отказаться. Да уже наверное и не дадут. Я аванс извёл, а его вернуть и двух жизней не хватит. — Отпустив застёжку моей курточки, он вяло махнул рукой. — Выручи!

— Ты бредишь! — Я состроил непонятно какую гримасу. — Кокой из меня пилот. Я электронщик. Я даже авто водить не умею.

— Это не проблема. Я передам тебе свою информацию, а с ней и свои навыки. Качур и не поймёт, кто рядом с ним.

— Кто такой Качур?

— Капитан тягача. Ты будешь ходить пилотом на нём.

— Почему я? — Ещё одна гримаса исказила моё лицо. — Уверен, есть более достойные люди.

— Проблема в том… — Ромм ткнул пальцем мне в грудь. — Что ты очень похож на меня. Пара штрихов и нас будет не отличить. Агент, однозначно, указал на тебя. Выручи!

Я высоко поднял брови.

— Ты хочешь сказать, что у меня будет пластическая операция? Но чем я мотивирую изменение своего образа перед родными, знакомыми?

— Перештрихуем. Это не проблема. Выручи!

Настойчивость молодого человека начинала доставать. Я прекрасно понимал, что это или какой-то свихнувшийся вояка, прошедший через одну из горячих точек или наркоман, а может и то и другое, и дальнейшая наша беседа могла привести к весьма печальному результату для меня. Нужно было искать какой-то выход. Я вновь покрутил головой. Стало заметно темнее. Зажглись уличные фонари, но на той стороне улицы, где мы находились стоял лишь одинокий фонарный столб с жёлтой лампочкой и мой дом, до которого было метров триста, едва просматривался в её тусклом свете.

Проклятье! Гримаса досады исказила моё лицо. Не успею добежать. Болван, нужно было идти той стороной улицы, по деревянному настилу. Там, хотя бы, лампочки висят над настилом. Откуда же было знать. Тут же нашёл я себе оправдание. Хорошо если отделаюсь пинками, а если ножом пырнёт? А что если согласиться, а там куда вывезет? А если настоять, что мне нужно переодеться? Вдруг пришла мне на ум спасительная мысль. Если увяжется, возможно около дома кто-то будет и тогда удастся отвязаться.

— Хорошо! — Я дёрнул плечами. — Выручу! Но мне нужно переодеться. В этой одежде я хожу на работу и вне её, мне в ней не слишком комфортно.

— Это совершенно лишнее. — Молодой человек покрутил головой. — Ты получишь точно такую же одежду, как на мне. — Он провёл рукой по своей курточке. — Кстати, гораздо практичнее одежды твоей цивилизации.

— Но я могу, хотя бы привести себя в порядок. Я всё же после работы. — Я невольно повысил голос, понимая, что мой спасительный план начал трещать по всем направлениям.

— Это тоже лишнее. — Молодой человек поднял плечи.

— А что не лишнее? — Произнёс я, едва сдерживаясь от крика.

— Сон. Всего лишь сон. Ты должен отправиться домой и лечь спать. Остальное — мои проблемы.

— Домой? — Мои брови подпрыгнули, наверное, до середины лба. — Я могу уйти домой?

— Конечно. — Молодой человек в очередной раз дёрнул плечами. — Не думаю, что спать в такую погоду, здесь, на улице, тебе будет комфортно, да и скорее всего, тебе этого не дадут сделать стражи порядка, разбудят, что будет иметь для нас обеих негативные последствия.

— Я могу идти? — Сердце в моей груди бешено заколотилось от предчувствия близкой и безболезненной развязки.

— Конечно. — Даже в сумерках стало видно, как губы молодого человека вытянулись в широкой улыбке. — Но только с одним условием: ты сейчас придёшь домой и сразу же ляжешь спать. Никаких разговоров о нашей встрече, ни с кем. Мотивируешь усталостью. Я постараюсь, чтобы твоё состояние было естественным нашему договору. Иначе я не смогу обеспечить твою адекватность в твоей будущей жизни…

* * *

Ключ никак не попадал в замочную скважину, едва видимую сквозь опущенные веки.

Проклятье! И какой идиот придумал такой замок. Нудно сверлила мой мозг одна и та же мысль.

Я нервно крутил ключ, но он, как завороженный, становился как угодно, относительно замочной скважины, но не правильно. Все мои попытки раздвинуть веки приводили лишь к обратному, они смыкались всё плотнее.

За дверью раздался шум, затем щелчок поворачиваемого запора, дверь открылась и в её проёме показалось улыбающееся лицо жены.

— Я уже подумала, что кто-то в дверь ломится. — Заговорила она весёлым голосом. — Вижу в глазок лишь чью-то макушку. Уже перепугалась. Хотела на балкон выскочить, соседям покричать. Потом голова поднялась и ты… Что с тобой?

— Я очень устал. — Я сунул ключ в карман курточки. — День сегодня какой-то ненормальный. Не день, а сплошная проблема. Сейчас свалюсь и усну прямо на коврике. — Я покрутил головой.

— Заходи! — Жена отступила в коридор, освобождая дверной проём. — Умывайся и к столу. Сегодня пельмени на ужин. Приготовила по новому рецепту. Такой запах, что хочется их съесть. — Она широко улыбнулась.

— Обязательно съем. — Вяло махнув рукой, я вошёл в квартиру и попытался снять обувь не развязывая шнурков.

— Что ты делаешь? — Тут же последовал грозный окрик жены.

— Не могу. — Я в очередной раз покрутил головой.

Жена присела и развязав шнурки, стянула туфли. Я протянул ей рукав курточки.

— Да ты никак… — Жена приблизила своё лицо к моему лицу. — Да вроде бы, нет. — Она отстранилась и взявшись за рукав, стянула его с моей руки, затем сняла и всю курточку.

Скользя рукой по стене коридора, я медленно побрёл приводить себя в порядок. В конце коридора остановился: налево дверь в санационную, направо в спальную. Вяло мотнув головой, свернул в спальную.

У меня тут же сложилось впечатление, что кровать стоит у самого порога спальной, так как едва переступив порог, я тут же споткнулся о неё и начал падать. Падение казалось вечным…