Невероятно, просто невозможно, Морган не может обидеть ни одну живую душу – только не его Морган с такими смеющимися глазами. И все-таки она ужасно боялась полиции…

– Доказательства имеются?

– Свидетельство прислуги, ради всего святого! Сначала они услышали крики, потом стон, потом тишину. Через десять минут миссис Тернер стремглав выскочила, подозвала наемный экипаж, и больше ее никто не видел. Через два часа горничная обнаружила мертвого Тернера. Из головы у него текла кровь.

– Он ее бил, – сказала Эми. Ее опухшие глаза молили о понимании. Могла бы и не утруждаться, его собственное сердце молило о том же.

– Да какая разница? – заорал Эдвард. – Многие мужья бьют своих жен!

– Ты не знаешь Морган, – непокорно тряхнула головой Эми. – У нее слишком сильный характер, чтобы долго сносить подобную жестокость.

Этот человек бил Морган. Теперь понятно, откуда в те первые недели в ее глазах было такое затравленное выражение. Понятен и случай с кочергой. «Я не дам себя ударить.»

Будь этот человек проклят! Сознание создавало ужасные картины, рисуя Морган, страдающую от боли и сердце было готово лопнуть. Уорд дышал тяжело, с трудом, пытаясь вновь обрести хладнокровие.

– Характер не обязательно приводит к убийству, – рявкнул Эдвард.

– Это не было убийством. Она просто защищалась от этого зверя. Это нужно принять в расчет!

– Довольно! – вставая, объявил Уорд. – Только Морган может рассказать нам подробности.

– Вот именно! – Эдвард обернулся к Уорду. – Мы вытрясем правду из этой ведьмы, даже если придется ее придушить!

Не в силах обуздать досаду, гнев и тревогу, пылающие в груди, Уорд предупредил:

– Осторожней, Эдвард. Ты угрожаешь женщине, которую я люблю.

– Ты не можешь! Она…

Сжав зубы, Уорд процедил:

– Я ее люблю. Понятно?

Эдвард, уже приготовившийся действовать, вздрогнул.

– Прежде чем мы продолжим этот разговор, я, черт возьми, выясню все у нее. – Уорд направился к двери, обдумывая новое предательство. Она врала ему. Опять. – Оставь Герману свой адрес, если, конечно, не собираешься остановиться у меня. Разумеется, я буду вам рад. Я с тобой свяжусь.

– Черта с два! – выругался Эдвард, протискиваясь мимо Уорда, чтобы первым подойти к двери. – Я иду с тобой.

– Ну уж нет! – рявкнул Уорд. Он не собирался подставлять Морган под ярость Эдварда и не хотел демонстрировать свою собственную тупость – надо же, он снова и снова проглатывал ее вранье!

Эдвард стиснул зубы.

– Она подозревается в убийстве. Я не позволю тебе войти в логово убийцы в одиночку.

– Значит, и я пойду с вами! – спрыгивая с дивана, воскликнула Эми. – Я не позволю никому из вас запугивать Морган!

– Посторонись, Эдвард. Черт тебя подери, приятель, Морган остался месяц до родов! Если она может встать со стула без чьей-либо помощи, это уже повод для праздника.

В первый раз в жизни Эдвард не нашелся что ответить.

Морган сидела на диване, положив книгу на живот, в котором то и дело прыгал младенец.

– Ты очень подвижный малыш, да? – шепнула она, поглаживая ту сторону живота, куда только что ткнулась ножка или ручка. – Все хорошо, милый. Я люблю тебя.

Морган не знала, слышит он ее или нет, но уже совсем скоро, через шесть недель, а то и меньше, он будет слышать ее очень отчетливо. Через шесть недель или даже меньше она возьмет своего младенца на руки и скажет ему, что любит его всем сердцем, что так ждала его рождения! Даже если он будет незаконнорожденным.

Но ведь это Америка, напомнила она себе, и в сердце вновь зародилась надежда. Это потрясающе большая страна. В ней столько городов, столько земли, и такое клеймо ничего не будет значить.

Для сына. А как насчет дочери?

Морган больше не аристократка. Она может выйти замуж за кого захочет. Не в том обществе, где вращается Уорд – оттуда ее выгнали навсегда, – а в других кругах. Америка существует для всех.

Даже для сыновей и дочерей убийцы?

Даже для них. Разве штат Джорджия не был когда-то колонией для уголовных преступников?

Отложив книгу, Морган нахмурилась и снова погладила живот. Уже почти год она избегает поимки и ареста. Может быть, про нее забыли? О, если только ее ребенок будет в безопасности, она готова навечно остаться в этих комнатах!

Из открытого окна послышались шаги на парадном крыльце. Странно. Уорд ушел чуть больше часа назад и не собирался возвращаться до вечера. И он никогда не приводил с собой.

Парадная дверь распахнулась.

– Морган! Ты где?

Тут же раздались еще два голоса, мужской и женский Эми… о Боже, Эми! Морган прижала ладонь ко рту.

Разгневанный Уорд ворвался в комнату. Сразу следом вошла Эми, а за ней – незнакомый мужчина. Это муж Эми сообразила Морган. Его лицо тоже выражало гнев – нет ярость. Глаза Эми опухли и покраснели.

– Морган, – холодно произнес Уорд. – С Эмилией ты знакома и, несомненно, догадалась, что это Эдвард Хантингтон…

– Да…

– Не смей меня прерывать!

В груди Морган вспыхнуло негодование, но твердость прозвучавшая в голосе Уорда, заставила ее прикусить язык.

– И ты тоже, Эми! – прогрохотал мистер Хантингтон захлопывая дверь в гостиную. – Извольте объясниться, миссис Тернер.

– Т-Тернер? – пролепетала Морган, метнув взгляд на Эми, в желудке возникло ощущение ужаса, словно вылупившееся из змеиных яиц.

– Тернер, – ответил Уорд пугающе ледяным: голосом. – Миссис Ричард Тернер. Будешь отрицать?

«Дыши глубже, отвечай не спеша».

– Мне хотелось бы знать, почему ты так решил.

– Вы, мадам, – сказал Уорд, расставив ноги и сцепив руки за спиной, словно собрался распекать одного из своих матросов, – будете отвечать на мои вопросы не увиливая. Вы действительно миссис Ричард Тернер?

Сердце ее затрепетало, как попавшая в силки птичка.

– Ричард Тернер мертв.

– Это не ответ! Мне что, пригласить для допроса полицию?

– Нет! – закричала Эми и, схватившись рукой за горло, упала на диван рядом с Морган.

– Уорд, – предупредил его мистер Хантингтон, – прояви благоразумие. Таким поступком ты только подольешь масла в огонь.

– И подвергнешь своего ребенка опасности, – в ужасе прошептала Морган.

– Это ты подвергла моего ребенка опасности! Отвечай на вопрос!

Она еще никогда не видела его в таком гневе. О, оказаться бы подальше отсюда или найти любой подходящий ответ – лишь бы не говорить правду! Морган глубоко вдохнула и дрожащим голосом произнесла:

– Да, я Тернер.

– Пожалуйста! – торжествующе вскричал мистер Хантингтон и сел в кресло. – Она призналась. А теперь, Монтгомери, давай выгони ее!

Не обращая внимания на Эдварда, Уорд рявкнул:

– Ты убила своего мужа?

– О нет! – воскликнула Эми, наклонилась и взяла Морган за ледяную руку.

– Прекрати это! – заорал мистер Хантингтон. – Ты ее утешать не будешь!

– Она моя подруга. Я должна ее защищать.

– Ты ей ничего не должна!

– Это вам, – отрезала Эми, гордо вздернув подбородок, – я ничего не должна.

– Мне ты обязана всем! Ты моя жена!

– Морган, – прервал их Уорд. – Отвечай на вопрос.

Ярость, захлестывающая Эми и ее мужа, встревожила Морган даже сильнее, чем столь редкий гнев Уорда. Видеть, как обижают Эми, – это чересчур. Такого она не вынесет ни при каких обстоятельствах.

– Вы, сэр, омерзительный муж! – крикнула Морган мистеру Хантингтону.

– А вы, мадам, чертова любовница! – огрызнулся он. Морган ахнула. Одно дело, когда к ней так обращается Уорд, и совсем другое – когда это слово употребляет посторонний. Это унизительно. За кого Эми вышла замуж?

– Морган! – повысил голос Уорд. – Пожалуйста, ответь.

– Да, – сказала она. – Я его убила…

Эми протестующе закричала, а во взгляде Уорда плеснулась такая боль, что сердце Морган сжалось. Невзирая на его грубость, она поднялась, чтобы утешить его. Он отступил назад и произнес:

– Сядь. – Холод в его голосе замораживал сердце. Морган медленно села на место, пытаясь проглотить вставший в горле комок.

– Вот, пожалуйста, – злобно сощурившись, заявил мистер Хантингтон. – Я тебе говорил.

Эми начала всхлипывать. Уорд всматривался в Морган, словно пытался прочитать ее мысли. О Боже, как это могло произойти? Почему она не предвидела, что все откроется. Уорд слишком умный, он не мог не узнать правду, а теперь… теперь он ее ненавидит. Разве может быть иначе?

– Ты лгала мне с самого начала, – в конце концов, произнес он.

– Не всегда.

– И где же правда в том, что ты мне рассказывала? Интересно, после всех этих сказок ты рассчитываешь, что я поверю хоть одному твоему слову?

Вспоминая все свое вранье, Морган, запинаясь, сказала.

– Я… я и вправду вышла замуж за Чарльза.

– Но призналась ты в этом только после того, как я тебя заставил.

– Он в самом деле умер от сердечного приступа.

– Наверняка после того, как ты его отравила, – вмешался Эдвард.

Морган безучастно пожала плечами. Уорд снова посмотрел на нее:

– Я просил, чтобы ты не переписывалась с Эмилией, а сейчас узнал, что все прошедшие месяцы вы обменивались письмами.

– Насколько я помню, ты просил, чтобы мы с Эми не встречались: Письма – это не встречи.

В его глазах сверкнула надежда.

– И ты прислушалась к моей просьбе? Морган поколебалась.

– Нет.

– Нет. Ты вообще не учитываешь мои пожелания, Морган?

У нее в голове всплыли воспоминания о жарких, полных страсти ночах – о его требованиях, о ее несдержанном отклике на них.

– Некоторые учитываю, – с горечью ответила она. Уорд поморщился, потер шею и сел в кресло напротив.

– Эмилия говорит, что Тернер тебя бил.

Душа совершила глубокий рывок вниз. Морган попыталась собрать остатки сил; чтобы выдержать дальнейшее унижение, потому что мистер Хантингтон проворчал:

– И я, черт возьми, отлично понимаю за что. Единственный выход – немедленно положить конец всей этой истории. Чего ради утруждаться дальнейшими вопросами? Ей нельзя доверять! Что, кроме вранья, ты можешь от нее услышать?

Уорд с отвращением вздохнул.

– Эдвард, может быть, тебе пора поднять паруса?

– И оставить тебя с ней? Да ни за что! Я пришел, чтобы спасти твою шкуру. Уорд, и я это сделаю!

– Тогда придержите язык, сэр.

Мистер Хантингтон злобно посмотрел на Морган, встал и налил себе бренди. Уорд спросил мягко, гнев его уже растаял:

– Он тебя бил, Морган?

Лицо Морган вспыхнуло от смущения, но она вздернула подбородок стиснула зубы.

– Да.

– Часто?

– Да.

– Сильно?

Краем глаза Морган, заметила, что Эми вытирает слезы.

– Чего ради ты спрашиваешь? – огрызнулась Морган. – Тоже подумываешь приложить руку?

Уорд поморщился:

– Я тебя ни разу не ударил.

– Мистер Хантингтон считает, что следовало бы.

Мистер Хантингтон поднял глаза, из которых в нее полетели стрелы.

– Я сказал, что он должен выкинуть тебя на улицу.

– А что, это лучше?:

– Это то, чего ты заслуживаешь.

Все мышцы Морган напряглись, так ей захотелось его ударить. Он напоминал ей Ричарда. У Морган перехватило горло, стало трудно дышать. О, если он тронет хотя бы волосок на голове Эми, она его убьет!

– Морган? – окликнул ее Уорд, вскинув бровь. Он ждал ответа.

Морган молча смотрела на него, не в силах продолжать это позорное расследование. Ясно же, что они с Хантингтоном решили унизить ее.

Мистер Хантингтон еще разок крутанул в бокале напиток, сделал большой глоток и сам ответил на вопрос Уорда:

– Очень сильно, Уорд.

Уорд и глазом не моргнул, словно опасался, что стоит на минуту отвлечься, и Морган сочинит новую ложь. Мог бы не беспокоиться. После чертова заявления мистера Хантингтона она моментально разучилась выдумывать.

– Ты просто предполагаешь, а правду знает только Морган.

– Это и есть правда, – медленно произнес мистер Хантингтон. – Меня не было в городе, когда умер Тернер, и я не знал его лично – мы вращались в разных кругах. Однако слухи ходили. – Он сделал еще глоток. – Я даже однажды видел ее на благотворительном балу. Миссис Тернер разговаривала с моим знакомым, и когда наклонилась, чтобы лучше его расслышать, платье у нее на спине чуть съехало вниз. Вдоль позвоночника у нее был синяк размером с грейпфрут.

Сердце Морган подпрыгнуло. Она обернулась к мистеру Хантингтону. Его темные глаза смотрели на нее, и ей показалось, что в них мелькнуло сочувствие.

– Вы меня не помните?

– Нет, – ответила она. – Зато помню тот бал. Не так уж много вечеров мне удалось посетить после того, как я вышла за Ричарда.

– Женщина, которая так мало придерживается приличий, что выходит замуж через три месяца траура, вряд ли будет получать много приглашений, – снова сурово отрезал Эдвард.

От столь быстрой смены настроения у Морган перехватило дыхание. Она чувствовала себя так, словно ей влепили пощечину. О, как могла Эми выйти за такого человека?!

– Вы судите чересчур поспешно, а ведь ничего обо мне не знаете.

– Я знаю, что вы понятия не имеете о чести.

– Честь – это понятие, лишенное смысла, если у тебя нет денег.

– У чести нет границ, и в богатстве она не нуждается.

– Сказано человеком, который никогда не голодал.

– Боже милостивый, так что, теперь я должен вас пожалеть? Со своей попыткой выудить у меня сочувствие вы, мадам, попали пальцем в небо. Вы лишились всех прав на сочувствие, когда вышли замуж во второй раз – тоже после очень короткого траура.

– О, ради всего святого! – прервал их Уорд. – Довольно, это никуда нас не приведет. Морган, сделай одолжение, расскажи всю историю, только, – рыкнул он на своего друга, – без ненужных вмешательств.

– И откуда именно я должна начать? С того момента, как, забыв о приличиях, вышла замуж за Чарльза?

– Я хочу знать все о твоем браке с Тернером.

– Ты хочешь услышать все подробности или только те, что подтверждают выводы мистера Хантингтона?

– Ради Бога, ты не лучше, чем он! Я хочу услышать правду, и немедленно, будь так добра.

– Ну, а я не добра! Во всяком случае, не в его обществе. Он здесь, – окончательно разозлилась Морган, – только для того, чтобы полюбоваться на мое унижение!

– А Эми здесь для того, чтобы утешать тебя, – холодно отозвался Уорд.

Морган взглянула на подругу, сидевшую в уголке дивана и теребившую носовой платок. Эми улыбнулась ей дрожащими губами.

– Ладно! Ладно! – сердито сдалась Морган. – Ричард был кошмарным мужем! Он бил меня, часто и очень больно! Вы довольны, мистер Хантингтон? Ваше чувство приличия удовлетворено тем, как я заплатила за свою поспешность? Кстати, вопреки вашему предположению, будучи женой Ричарда, я получала множество приглашений. Ричард был богат, а богатство может купить себе любое расположение. Я никуда не ходила, потому что не хотела позориться. Я пыталась быть хорошей женой, хотя ты мне и не веришь.

– Ха! Также, как и с Уэдерли? – спросил мистер Хантингтон. – Да такая жена вынудит мужа к любой жестокости!

Не обращая на него внимания, Уорд покачал головой:

– Я этого не говорил.

– Сэр, вы обвинили меня до того, как вошли в эту комнату.

– Морган, прошу тебя. Твой рассказ опять сбился с курса. С курса, к которому она не хотела иметь никакого отношения. Ее голова словно взорвалась от воспоминаний, от ужасных картин, ставших частью ее жизни, – сжатый кулак Ричарда глубоко вонзается в ее нежный живот Ее крик, когда она пополам сгибается от боли, и ярость, вспыхнувшая в сердце. Голоса в мозгу, умоляющие ее просто перетерпеть эту пытку, а на голову, спину, ноги сыплются удары, но если сопротивляться, вызовешь еще большую жестокость.

Морган прерывисто вздохнула и посмотрела на Уорда.

– Я вышла за Ричарда, потому что Чарльз оставил меня без единого фартинга, хотя, – вздохнула она, – если все вспомнить, то это и неудивительно. Мистер Хантингтон прав. Я была не самой лучшей женой: Я безобразно вела себя на людях. Флиртовала с любым, интересным мужчиной, пила слишком много вина, скандально одевалась. После смерти Чарльза я думала, что именно мое поведение довело его до сердечного приступа. Когда Ричард сделал мне предложение, я поклялась, что буду вести себя в высшей степени прилично («Советую повиноваться мне», – говорил Ричард. «Прости меня. Наверное, я не очень хорошо старалась. Я буду очень стараться…» – отвечала, она,) что стану исключительно хорошей женой и не дам ни людям, ни ему ни малейшего повода для порицания. И я старалась, честное слово, я старалась, но Ричард оказался совеем не таким, каким был вовремя ухаживания. Он… у него была несколько необычная… – Морган пыталась подобрать подходящее слово, – особенность, касающаяся самых интимных сторон брака.

Ее глаза встретили взгляд Ричарда, пылающий похотью. Лицо его побагровело. Тяжело дыша, он резко повернул ее и толкнул на прелестное готическое бюро. Мраморные края ящика врезались в грудь. Он рванул ее платье, перламутровые пуговицы посыпались. Чтобы сдержать все возрастающую ярость, Морган вцепилась в мраморную статуэтку полуобнаженной женщины, сделанную из слоновой кости и украшенную золотом, – женщину не страдавшую от боли, и мук…

Негромкий голос Эдварда ворвался в ужас, клубившийся в мозгу.

– Он был завсегдатаем грубых борделей.

Уорд резко втянул в себя воздух, лицо его исказилось от боли и омерзения.

– Проклятие, Морган! – негромко выругался он. – Я понятия не имел. Эд, я бы не отказался от стаканчика бренди.

У Эдварда потеплели глаза. Он кивнул и налил в бокал бренди. Уорд мягко произнес:

– Продолжай, Морган.

Морган посмотрела на свои руки, покоившиеся на животе, где сейчас спал младенец – их ребенок.

– Это началось в нашу первую брачную ночь. Ричард ничего не мог… У Чарльза из-за его возраста возникали такие же сложности. Я… я хотела быть хорошей женой, поэтому предложила ему помочь так же, как помогала Чарльзу. – Этот рассказ, эта необходимость вспоминать все заново раздирала застарелые, гноившиеся раны – раны, на которые она столько месяцев пыталась не обращать внимания. – Ричард принял мои попытки за оскорбление… ударил меня. Несколько раз. А после это-то, – сказала она, прерывисто вздохнув, – после этого все получилось просто замечательно. В течение нескольких последующих месяцев его… потребности… все возрастали, и через шесть месяцев нашего брака я уже не могла этого выносить.

Взгляд Ричарда нашел ее глаза в зеркале. С холодной, жестокой улыбкой он взял ее за соски и крутанул. Все ее тело пронзила боль, из горла вырвался крик. Он еще никогда так не делал! Он крутанул снова, и взгляд его повеселел, когда из глаз Морган брызнули слезы.

Больше никогда. Никогда. Никогда!

Слепая ярость вырвалась из-под контроля. Морган схватила статуэтку, ее пальцы сомкнулись на прохладной слоновой кости…

Морган рывком вернулась в настоящее, посмотрела на Уорда и резко произнесла:

– Я ударила его статуэткой. Он умер. Я убежала.

Уорд смотрел ей в глаза, в его взгляде читалось участие. Сердце Морган ухватилось за это участие, словно это был бальзам на ее кровоточившие раны.

– Это очень краткое окончание твоей истории, – сказал Уорд. – Спасибо, Эдвард. – Он взял бокал, глянул на Эми и доброжелательно спросил: – Вы не хотите рюмочку хереса, Эмилия? Эдвард вам нальет.

Эдвард сердито посмотрел на Уорда, но спорить не стал, Уорд снова повернулся к Морган:

– Ты считаешь, что в тот вечер Тернер собирался убить тебя?

– Нет.

– Но тогда ты так считала, Морган! – выпалила Эми. – Ты просто забыла!

– Не подсказывай, – отрезал Эдвард, протягивая ей рюмку с хересом. Эми сердито нахмурилась.

Морган посмотрела Уорду в глаза.

– Я никогда не думала, что он собирается меня убить. Ему было нужно… – О Боже, этого она произнести не может! Это слишком ужасно. – Я не хотела его убивать. Я только хотела, чтобы прекратилось издевательство.

– Эта статуэтка – она была тяжелая?

– Я ее подняла довольно легко.

– И ударила его по голове?

– Да.

– А после этого он умер? Как?

– Как? – в замешательстве спросила она. – Ну, он упал.

– Сразу же? Подумай как следует, Морган.

Ричард отшатнулся, схватившись за голову. Сквозь его пальцы сочилась кровь, но его неестественное веселье только усилилось.

– О, так ты сопротивляешься? – сказал он. – Мне это нравится.

«О Боже милостивый!» – подумала Морган, уронив статуэтку. Она сделала еще хуже…

– И тут выражение его лица изменилось. Рука скользнула к груди, он застонал, лицо исказилось от страха, он упал на колени.

– О нет, – прошептал он. – Только не сейчас.

Морган в ужасе шагнула вперед. Он упал на руку и перекатился на спину. Через секунду из горла раздалось жуткое бульканье. Морган упала на колени рядом с ним, прижав руку к его голове, чтобы остановить кровь. На похоть в глазах Ричарда наползала тьма, он испуганно смотрел на Морган.

– Доктора, – выдохнул он. – Пошли… пошли… – Глубокий вдох, лицо исказилось от боли. – Слишком поздно… слишком поздно…

Тьма завладела его взглядом. Дыхание остановилось. Он был мертв.

– Нет, – сказала Морган, отталкивая от себя кошмар тех мгновений. – Прошла минута, а то и две.

– Он что-нибудь говорил? Орал? Кричал?

– Он попросил послать за доктором.

– И все?

Морган нахмурилась. Какое это имеет значение?

– Он сказал «не сейчас». А потом умер.

– А что делала ты?

Морган поморщилась:

– Пыталась остановить кровь.

– Ты кого-нибудь позвала? Послала за помощью?

– Н-нет. Я убила его и… – Она вздохнула. – Я ведь даже не американка, Уорд. Я испугалась. Он был очень богат. Я не хотела его убивать, но кто бы мне поверил? Поэтому я украла те деньги, что были при нем, взяла кеб и уехала на железнодорожную станцию, а там дождалась, когда прибыл поезд из Нью-Йорка. Остальное ты знаешь.

– Ты купила билет на пакетбот до Бостона. А что ты собиралась делать здесь?

– Подумала, может, что-нибудь подвернется.

– Так, значит, – сказал Уорд, и в его глазах зажглись крошечные веселые огоньки, – у тебя вообще не было плана?

– Нет. Мне хотелось просто остаться в живых.

– А это, моя дорогая, – произнес он, едва заметно улыбнувшись, – желание каждого человека.

Морган склонила голову набок.

– Каждый хочет сохранить мне жизнь? Как мило с их стороны!

Его глаза сверкнули, но тут истер Хантингтон заявил:

– Только в планы филадельфийского отделения полиции это не входит.

Морган сердито посмотрела на него. Изящество слона в посудной лавке, а мозгов еще меньше. Почему, черт возьми, Уорд выбрал его в друзья?

– Как всегда, Эдвард, твое умение поддержать разговор меня поражает. Если бы ты родился собакой, то был бы бульдогом, – сухо бросил Уорд. – А в общем, мы несемся вперед на всех парусах. Как ты узнал об обмане, Эдвард, и почему такая спешка? Ты мог просто написать мне письмо.

Эми гневно глянула на Эдварда и ответила вместо него:

– Я подслушала, как несколько дней назад на балу какие-то люди разговаривали о Грешной Вдове. – Взгляд ее нежных голубых глаз упал на Морган. Она снова наклонилась и взяла подругу за руку. – Мне очень жаль, милая, – сказала она. – Оказывается, кто-то из известных бостонцев увидел тебя. Полиция Бостона телеграфировала в Филадельфию, и теперь они собираются устроить, облаву по всему городу.

– О Господи, – прошептал Уорд.

Все мысли в голове у Морган спутались. Боже они ее нашли! Но как? А все потому, что ее убаюкало ложное, ощущение безопасности.

– Не нужно было снимать парик, – прошептала она. – Но стояла такая жара, а я так… изменилась. Я и не думала, что кто-нибудь меня узнает…

– Очевидно, – влез со своим змеиным языком Эдвард, – вы слишком изменились. А ваше положение убедило многих, в том числе и полицию, что вы носите ребенка Тернера.

Все в голове у Морган словно взорвалось. Она в ужасе уставилась на Уорда, а потом процедила сквозь стиснутые зубы:

– Ну давай, спрашивай.

– У меня нет вопросов.

– Я в любом случае отвечу. Это твой ребенок. Должна ли я сообщить подробности, мистер Хантингтон? С радостью окажу вам такую любезность! – рявкнула она.

Эдуарду хватило учтивости покраснеть.

– Мне это ни к чему.

– Я никогда в этом не сомневался, дорогая, – сказал Уорд.

– Все гораздо хуже. Еще один гвоздь в крышку гроба, – продолжал мистер Хантингтон. – Тернер оставил все состояние – ходят слухи, что там около сорока тысяч долларов, – своему отпрыску.

Уорд вздрогнул. Эми широко распахнула глаза.

– Если же он умрет бездетным, все состояние доверительным фондом переходит к миссис Тернер со следующим условием: если она умрет в течение пяти лет, то деньги перейдут единственному племяннику Тернера, Кеннету Тернеру. Соответственно, Кеннет просто одержим идеей поймать миссис Тернер и повесить ее до того, как она произведет на свет ребенка. Ну, а в интересах миссис Тернер заявить, что ребенок от ее бывшего мужа, и таким образом унаследовать все.

Морган закричала:

– Да как вы смеете обвинять меня?! Боже милостивый, у меня есть понятие о чести!

– Разве? Откуда же, – мстительно напомнил Эдвард, – если у вас нет денег?

Уорд сделал глоток бренди и сказал:

– Заткнись, Эдвард.

– Ребенок будет носить фамилию Тернер, – договорил Эдвард, садясь в кресло, – и деньги, моя дорогая, вам не достанутся.

Уорд задумчиво наморщил лоб и тоже сел, глядя на Морган. Помолчав немного, он сказал спокойно и ровно, словно ничего особенного не произошло:

– Все изменится, если он будет носить мою фамилию. Морган, ты окажешь мне честь стать моей женой?