Существует ли исламский мир в качестве консолидированного субъекта международной политики? Этот вопрос напрашивается сам собой при рассмотрении всех тех различий, противоречий и конфликтов, которые наблюдаются в регионах распространения ислама – как между государствами, так и даже внутри каждого из них.

Критерием наличия подобного консолидированного субъекта на первый взгляд может быть существование международных организаций исламского мира. Самая известная и влиятельная – Организация Исламская Конференция (ОИК)1. Среди других международных исламских организаций – Исламская комиссия Международного Красного Полумесяца, исламский аналог Международного Красного Креста; Исламский банк развития (ИБР), аналог Международного банка развития; Исламская организация по образованию, науке и культуре (ИСЕСКО), исламский аналог ЮНЕСКО; Исламская федерация спортивной солидарности – исламский аналог Всемирного олимпийского комитета, Исламская комиссия по правам человека как дублирующая Комиссию по правам человека и так далее.

Нелишним было бы сразу подчеркнуть, что исламские международные организации имеют четкую тенденцию к тому, чтобы стать системой организаций, дублирующих международные организации глобального масштаба. Даже «семерке» индустриально развитых стран Запада в 1996 году тогдашним премьером Турции исламистом Недж-меттином Эрбаканом была найдена альтернатива, задуманная в рамках им же разработанной стратегии «справедливого исламского порядка» – «исламская восьмерка» (в составе Турции, Ирана, Пакистана, Египта, Бангладеш, Малайзии, Индонезии и Нигерии).

Есть и дублирующие (альтернативные) документы: например, вместо Всеобщей декларации прав человека – Исламская декларация прав человека. Или другой пример: в дополнение к комплексу международно-правовых актов, направленных на борьбу против международного терроризма (или в качестве альтернативы им?), в рамках ОИК разработан исламский, составленный в соответствии с шариатом, договор о борьбе против международного терроризма, который начали подписывать государства-члены (первым подписантом в мае 2000 года стало Королевство Саудовская Аравия).

Во всем этом просматривается относительная альтернативность всей системы международных организаций исламского мира и норм, которыми они руководствуются, – по отношению к называемой западной, то есть предполагаемо неорганичной для исламских государств, системе международного права и международных отношений. Не случаен тот факт, что поводом для возникновения ОИК стало одно из проявлений неразрешимости с использованием международного права и международных инструментов проблемы Иерусалима в желательном для арабских государств духе.

Важной характеристикой исламского мира как относительно консолидированного субъекта международных отношений могло бы быть формирование устойчивой и нацеленной на перспективу системы интересов, приоритетов и целей, определяемых провозглашаемой «исламской солидарностью», то есть декларируемой принадлежностью к одной религии (исламу). И кажется, такого рода характеристика присуща исламскому миру. Приведем в качестве примера только один процесс, который в принципе предполагал бы очень большие риски, если бы участники этого процесса не были уверены в собственной консолидированности, в том числе на перспективу. Речь идет об исламской атомной бомбе и об исламских ракетах. Пакистан, который обладает и тем и другим, заявляет (как сделал, например, президент Пакистана Рафик Тарар в апреле 1998 года) о необходимости реализации на практике концепции «единого исламского мира» для совместного использования ресурсов всех принадлежащих к нему государств в целях коллективной защиты их интересов. Тем самым Тарар дал понять, что создаваемые в Пакистане новейшие ядерные и ракетные вооружения призваны прежде всего служить укреплению оборонного потенциала всех исламских стран, которые, в свою очередь, должны будут предоставить экономическую, научную и другую необходимую помощь для дальнейших пакистанских разработок современных вооружений.

«Исламская солидарность» пригодилась Пакистану уже летом того же, 1998 года. Тогда США ввели против Пакистана, испытавшего ядерное оружие, санкции, предусматривающие, в частности, ежегодное замораживание почти полутора миллиардов долларов многосторонних займов Пакистану. С целью компенсировать эти финансовые потери Пакистана в июне 1998 года лидеры Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов заверили премьер-министра Пакистана Наваз Шарифа, что окажут Пакистану финансовую помощь на сумму 3 миллиарда долларов. В сентябре того же года Исламский банк развития (ИБР) и консорциум исламских банков приняли решение об учреждении специального Фонда в размере 1,5 миллиарда долларов для оказания помощи Пакистану. Примеры подобной поддержки (а мы перечислили не все) предполагают уверенность в том, что Пакистан никогда и ни при каких условиях не переступит через «исламскую солидарность» и станет использовать ракетно-ядерное оружие, если вообще будет использовать его, только против немусульманских государств.

Впрочем, данный пример можно рассматривать и как складывание в рамках широко понимаемого исламского мира некоего системообразующего ядра, формируемого, в частности, упомянутыми выше государствами – Пакистаном, Саудовской Аравией, Объединенными Арабскими Эмиратами. И тогда «исламская солидарность» окажется в данном случае имеющей ограниченную сферу применения даже в рамках исламского мира. Говоря иными словами, нельзя исключать, что «исламская атомная бомба», если она вообще будет использоваться, может обрушиться и на территорию тех государств, которые причисляемы или причисляют себя к исламскому миру, но не ассоциируют себя с этим предполагаемым системообразующим ядром. А конфликты разной интенсивности сотрясали в недавнем прошлом и, вполне возможно, будут сотрясать в будущем государства, входящие в пресловутый исламский мир. Достаточно вспомнить кровопролитнейшую ирано-иракскую войну. Да и идущая в настоящее время на территории Афганистана война между силами, верными режиму Исламского Государства Афганистана (ИГА), и движением «Талибан» рассматривается представителями ИГА как проявление агрессии Пакистана, совершенной силами «талибов».

В настоящее время, на рубеже XX и XXI веков, исламский мир как консолидированный субъект международной политики существует только виртуально, в качестве некоего проекта, точнее, проектов, которые, реализуясь, придают этому становящемуся миру противоречивые характеристики. Различные уровни социально-экономического развития, разные геостратегические интересы, унаследованные и вновь возникающие конфликты, личная конкуренция лидеров, наконец, отсутствие единого ислама, существующего только в конкретных, «страновых» или региональных проявлениях, и соответственно разная форма и степень исламизации общественной жизни (а в некоторых случаях и далеко зашедшая ее секуляризация), – все это и многое другое приводит к наличию альтернативных проектов формирования исламского мира. Эти альтернативные проекты просматриваются в наличии разных, исходно «страновых» организаций, претендующих на международный (или глобальный) охват.

Показательный пример такого рода организации – Народная исламская конференция (другое название в литературе по-русски – Исламский народный конгресс). В апреле 1991 года в Хартуме прошел первый конгресс Исламо-арабской народной конференции (ИАНК). В его работе приняли участие представители исламских и исламистских организаций из полусотни стран. Участники конгресса официально провозгласили создание ИАНК. Хартумский конгресс учредил руководящие органы ИАНК– Постоянный совет и Временный генеральный секретариат. Постоянный совет состоял из 50 человек по числу представленных в ИАНК стран. Во Временный генеральный секретариат вошли 15 человек, которым Судан предоставил дипломатические паспорта. При ИАНК было создано Международное исламское агентство новостей (МИАН), дублирующее и своим названием, и функциями соответствующее агентство при ОИК. Генеральным секретарем ИАНК на первом конгрессе был избран известный исламистский лидер Хасан ат-Тураби. Были проведены три конференции ИАНК (в 1991, 1993 и 1995 годах). На последней из них присутствовали делегаты из 80 стран мира. Тогда же организация была переименована в Народную исламскую конференцию (НИК).

ИАНК противопоставляет себя всем наиболее крупным арабским и исламским международным организациям. НИК замышлялась и была построена как своего рода народная альтернатива ОИК. (Это идея была заложена и в само название организации, перефразирующее название ненародной, то есть созданной на межгосударственном уровне ОИК.) И те 80 стран, которые были представлены, например, на ее конгрессе в 1995 году являлись в основном членами антисистемных организаций и групп, оппозиционных правительствам в соответствующих странах, экстремистских, автономистских, сепаратистских, ирредентистских, действующих там, где проживают мусульмане и арабы. (В работе НИК участвовали и представители России – из Москвы и Чечни.) Еще один объект противостояния для НИК – саудовская Лига исламского мира (о ней ниже).

Политические цели НИК сформулированы в рамках глобального плана противостояния все тому же «Западу» – освобождение Иерусалима (всего, включая и его западную часть) и оккупированных Израилем территорий, поддержка освободительных движений мусульман в различных странах мира. В рамках последней задачи НИК безоговорочно поддерживала то, что называлось «освободительной борьбой мусульман» в Боснии, Косове, Кашмире и Чечне.

Народный исламский конгресс патронировался Ираном, естественно, Суданом, на территории которого он находился, и международной сетью «афганцев», ветеранов войны в Афганистане, ассоциирующейся с именем Усамы бен Ладена. В феврале 2000 года правительство Судана, начавшее проводить курс на пресечение деятельности экстремистских исламистских организаций на своей территории, объявило о денонсации соглашения о пребывании на территории этой страны штаб-квартиры НИК.

Еще один проект исламского мира реализуется в деятельности организации Всемирное исламское народное руководство (ВИНР, создано в Ливии в сентябре 1989 года). Руководитель – лидер Ливийской революции (она с некоторых пор называется «Исламская революция Первого сентября») Муамар Каддафи. Провозглашенные цели и задачи – единство мусульман как субъекта взаимоотношений с иными субъектами на международном уровне, противостояние «крестовому походу» (подразумевается враждебный «Запад») и сионизму в мировом масштабе, помощь исламским движениям и мусульманским меньшинствам в мире и тому подобное. Реально ВИНР является одним из инструментов проведения проливийской политики в различных странах – как мусульманских, так и тех, где мусульмане составляют меньшинство или представлены землячествами. Характерный пример деятельности ВИНР – предоставление Муамаром Каддафи лидеру организации «Нация ислама» (США) Льюису Фаррахану одного миллиона долларов на ведение исламской пропаганды в Соединенных Штатах. В свою очередь, Фаррахан ведет лоббистскую деятельность в пользу Ливии. В частности, он выступал в США с призывами прекратить санкции в отношении Триполи в связи с предполагаемой причастностью ливийских агентов к «делу Локкерби» (о взрыве самолета компании Pan American в небе над Шотландией), совершает пропагандистские вояжи по другим странам с разоблачением «несправедливостей США против мусульманских стран, включая несправедливые санкции против Ливии». Россия представлена в ВИНР отдельными исламскими организациями.

Лига исламского мира (в русскоязычных публикациях иногда называется Всемирная исламская лига, Рабита аль-алям аль-ислами) – саудовская организация, являющаяся инструментом проведения внешней политики Саудовским королевством. ЛИМ была создана в 1962 году как «народная (popular), международная, исламская и неправительственная организация, в которой представлены мусульмане всего мира». Главными целями Лиги (в частности, на официальном сайте ЛИМ в Интернете) провозглашаются: исламская пропаганда и исламское просвещение, защита исламского дела, реализация интересов и устремлений мусульман, решение их проблем, борьба против ложных обвинений в адрес ислама, опровержение утверждений врагов ислама, стремящихся уничтожить единство мусульман и посеять сомнение в мусульманском братстве.

Практическая деятельность ЛИМ осуществляется через региональные координационные советы – для Европы, Азии, Африки, Северной и Южной Америк. ЛИМ имеет официальные представительства в трех десятках стран, где мусульмане составляют большинство населения, в ней представлены исламские организации более сотни стран мира, а вообще объектом контактов и воздействия ЛИМ являются местные неправительственные организации (общины, учебные заведения, мечети и тому подобное). ЛИМ их создает там, где они не конституированы. Лига координирует деятельность исламских благотворительных фондов, созданных в Саудовской Аравии или при активнейшем участии этого государства и действующих во всем мире. Среди этих фондов – «Аль-Харамейн», «Ибрахим Аль Ибрахим» и другие. Указанные фонды действуют в России (на Северном Кавказе и в других российских регионах). Лига исламского мира стоит за распространением по миру ваххабизма (формы ислама, являющейся государственной идеологией в Саудовской Аравии). Лига используется как инструмент вмешательства во внутренние дела ряда государств, среди граждан которых есть мусульмане.

Корпус стражников исламской революции, силы «Коде», входят в систему органов, проводящих международную политику Исламской

Республики Иран. Эта система контролируется лидером (рахбаром) страны и верховным главнокомандующим Али Хаменеи. Именно ему непосредственно подчиняется Высший совет культурной революции (под его патронажем находятся Министерство исламской ориентации и культуры, Министерство иностранных дел, Министерство информации, в которое входит Главное управление внешней разведки). Ему же подчиняется и Высший совет национальной обороны (в руководстве этим советом также участвует президент). Через Высший совет национальной обороны, а также непосредственно верховный главнокомандующий управляет как вооруженными силами, так и важнейшим инструментом политико-идеологического действия внутри страны и за рубежом – Корпусом стражников исламской революции (КСИР). Организационно именно в состав КСИР входят так называемые Силы «Коде» (от Аль-Кудс, одно из арабских названий Иерусалима), занимающиеся непосредственным экспортом исламской революции с использованием нетрадиционных методов. Непосредственно деятельностью Сил «Коде» руководит по должности главком КСИР. В Силах «Коде» есть девять управлений: по Турции и Закавказью; по Ираку; по Ливану; по Центральной Азии, СНГ, Пакистану, Индии и Афганистану; по Северной Африке; по Центральной и Южной Африке; по Европе, Северной и Южной Америке; по странам Персидского залива; по специальным операциям. Практическими и широко известными результатами деятельности КСИР и Сил «Коде» явились исламские опорные пункты в Ливане и (до недавнего времени) в Судане (в форме НИК).

Особого внимания – как минимум из-за научной непроработанности этой темы, которая крайне идеологизирована, – достоин такой инструмент проведения внешней политики, как ваххабитско-талибский альянс, международное объединение с гибкими организационными связями, которое сформировалось в последней четверти XX века в первую очередь на территории Афганистана, но затем проникло едва ли не во все страны распространения ислама, создав ячейки этого движения не только в этих странах, но и в таких на первый взгляд неожиданных регионах, как Британские острова, Австралия, Южная Европа, Северный Кавказ и так далее.

Установленным историческим фактом является то, что началом создания этой международной структуры стали действия, предпринимавшиеся в Афганистане Соединенными Штатами, Саудовской Аравией, Пакистаном в 1979 году. И процесс создания, отметим попутно, начался не после введения советских войск на территорию Афганистана по просьбе тогдашнего режима Демократической Республики Афганистан, а в соответствии с секретной директивой, подписанной президентом США Джимми Картером с подачи помощника по национальной безопасности Збигнева Бжезинского за полгода до введения советских войск. В ходе афганской войны сформировался исламский экспедиционный корпус численностью примерно в 25 тысяч человек, деятельность которого на афганской территории направляло «Бюро по обслуживанию муджахедов» (Мактаб хидамат аль-муджахидин). Его руководителем после гибели в результате теракта палестинца по происхождению Абдаллы Аззама стал саудовский подданный Усама бен Ладен.

В тренировочных лагерях в Афганистане иностранцам-новобранцам в ходе «курса молодого бойца» преподавались (и преподаются до сих пор) специфические идеи, облеченные в форму концепции «Симпатии и антипатии» (Аль-валяа ва-ль-бараа). Эта концепция имеет своим источником идеи движения Ибн-Абд-аль-Ваххаба (XVIII век), распространялась саудовскими эмиссарами или под саудовским контролем, и можно спорить только о том, называть ли их ваххабитскими или, скажем, неоваххабитскими, или салафитскими, или неосалафитскими. Суть этой концепции, если оставить в стороне наличествующие в ней теологические вопросы, заключается в том, что обязанностью мусульманина является участие в джихаде (священной войне) против «неверных», который рассматривается только и исключительно как вооруженная борьба. Но ключевым моментом этой концепции является то, что «неверными» провозглашаются не только коммунисты-безбожники, христиане («крестоносцы»), иудеи («сионисты»), а и все те мусульмане, которые подчиняются неверным, общаются с ними, не согласны с идеями ваххабитов, например, с их трактовкой джихада. Эта идея такфира (то есть провозглашения неверными мусульман) понадобилась для того, чтобы оправдать вооруженную борьбу муджахедов против афганцев-мусульман, которые с оружием в руках защищали, – не станем сейчас вдаваться в то, почему и под влиянием каких факторов, – режим Демократической Республики Афганистан, а таковых, по самым заниженным оценкам, было не менее полутораста тысяч человек (находившиеся под ружьем военнослужащие армии, полиции-царандоя и служб безопасности).

Иностранный исламский экспедиционный корпус продолжал существовать после вывода советских войск (декабрь 1989 года), но с начала 90-х годов стали предприниматься попытки высылки из

Афганистана и Пакистана так называемых «афганцев». Это привело к резкому всплеску насилия и дестабилизации ситуации на родине муджахедов – террористические акты имели место в Саудовской Аравии, Египте, других странах, а в Алжире началась гражданская война, длящаяся до сих пор. Один из секретов этого антирежимного насилия заключается в том, что «афганцы», воспитанные на идеях такфира, увидели, что режимы в разных арабских государствах никак не соответствуют строгим ваххабитским критериям. Например, после «Бури в пустыне» саудовское королевское семейство предоставило свою территорию для размещения американских войск на постоянной основе, то есть полностью подпало под такфир – как этот принцип сформулирован в концепции «Симпатии и антипатии».

Анализ событий, происходивших в 90-х годахXX века, показывает, что правящие режимы в тех странах, выходцами из которых были возвращавшиеся «афганцы», сделали все для того, чтобы те не осели на родине. «Афганцы» стали возвращаться в Пакистан, а также в Афганистан – на территории, контролируемые созданным к тому времени движением «Талибан». Секретом Полишинеля является то, что и это движение было создано Пакистаном, Саудовской Аравией и Соединенными Штатами. На этот счет, если не перечислять многочисленные свидетельства, есть известное заявление бывшего премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто, сделанное в то время, когда она занимала пост главы правительства и наверняка знала, о чем говорит. На территориях, контролируемых талибами, стали создаваться лагеря для подготовки муджахедов нового поколения (так называемые «новые афганцы»), либо прибывавших из разных стран, либо остававшихся в рядах «Талибана», либо возвращавшихся в страны проживания, либо перемещавшихся со «старыми афганцами» в различные конфликтные регионы мира. (Исследователи даже ввели новое понятие для их обозначения – бродячие террористы.)

Одновременно происходило сращивание ваххабитско-талибского альянса с уже ранее существовавшими экстремистскими исламскими партиями и движениями. Например, под патронажем этого альянса активизировалась партия «Тахрир», или «Исламская партия освобождения» (Хизб ат-тахрир аль-ислами, штаб-квартира в настоящее время находится в Лондоне), которая стала действовать на территории постсоветской Центральной Азии. Ваххабитско-талибский альянс обрастает своего рода вспомогательными движениями, которые сами непосредственно в насильственных акциях или терроре не участвуют, но занимаются пропагандой, сбором информации, вербовкой в пользу альянса. Наиболее характерный пример организации подобного рода– таблигиты (Таблиги-Джамаат, Джамаат-э-Таблиг), одна из мощнейших в мире и по замыслу аполитичных миссионерских организаций, руководимая пакистанцами и имеющая филиалы едва ли не во всех странах мира.

Ваххабитско-талибский альянс – реальность международной политики, проявляющаяся в том, что в дополнение к укрепленному плацдарму (территория Афганистана) на территориях независимых государств создаются форпосты этого альянса – неконтролируемые соответствующими государствами зоны, в которых применяются определенным образом (в ваххабитском или неоваххабитском духе) толкуемые положения исламского права (его не совсем точно называют шариатом). Яркий пример такого форпоста – независимое от властей Республики Дагестан и российского федерального Центра образование – отдельная исламская территория, которая была создана ваххабитами на территории Кадарской зоны (села Карамахи, Чабанмахи и Кадар). Такая же зона существовала на территории Чечни (в Урус-Мартане), ваххабиты предпринимали попытки превратить всю Чечню в свой форпост. Подобные неконтролируемые государством исламистские зоны существовали, существуют или находятся в процессе создания в ходе вооруженной борьбы и террористических кампаний в разных концах мира – в Боснии, Косове, Синьцзяне, Кашмире, на Филиппинах (движение «Абу-Сайяф»), на Суматре (движение «Свободный Ачех»), в России (на территории Чечни, Дагестана), в Узбекистане, Таджикистане и Киргизии («Исламское движение Узбекистана») и так далее.

Нельзя не упомянуть и о совершенно специфическом форпосте ваххабитско-талибского альянса, который расположился в Великобритании. Он представляет собой частично выведенное из-под юрисдикции британской Короны объединение исламистов разных стран, представленных в таких организациях, как «Мухаджиры», «Международный исламский фронт», «Исламская партия освобождения» и тому подобное. Топографически эта зона ограничивается отдельными мечетями Великобритании, рядом предприятий, представляющих собой «крышу» для нелегальной деятельности. Люди, расселенные дисперсно, но включенные в эту зону, живут по исламскому праву (для них решающей идеологической и судебной инстанцией является так называемый «шариатский суд Великобритании»), совершенно не скрывают своей связи с сетью Усамы бен Ладена, организовывают вербовку на британской территории добровольцев для ведения джихада на стороне вахха-битско-талибского альянса (например, в Кашмире, Чечне и тому подобное), их переправку в лагеря альянса на территории Афганистана, участвуют в подготовке террористических актов за рубежом и так далее. Кстати сказать, этот исламистский анклав широко использует возможности Интернета, связывая один с другим и поддерживая в рабочем состоянии форпосты, имеющиеся или формирующиеся в разных концах мира.

Если ваххабитско-талибский альянс является инструментом внешней политики, то возникает вопрос, кто за ним стоит. Приходится говорить об этом потому, что сейчас, в 2000 году, он своего рода сирота, от которого все отказываются, подбрасывая его друг другу. Ни Пакистан, ни Саудовская Аравия, ни Соединенные Штаты, отцы-основатели альянса, не признают его своим. Но важно, что у этого альянса – собственное представление об исламском мире, его границах, сущностных характеристиках, перспективах, характере взаимоотношений с миром неисламским и так далее. Важно также, что этот альянс располагает ресурсом для реализации этих целей. Все эти вещи не являются секретом, о них члены ваххабитско-талибского альянса открыто говорят. Это идеологическая, политическая и территориальная экспансия.

Обращает на себя внимание тот факт, что в названиях и программах перечисленных в качестве примеров «страновых» организаций, действующих в качестве международных и реализующих определенные проекты исламского мира, часто фигурирует слово народный. Какое отношение эти и подобные организации имеют к народу (или народам) – большой вопрос. Но этот провозглашенный статус данных организаций позволяет соответствующим государствам прямо или опосредованно проводить определенную политику на международной арене, нередко в нарушение международного права, и уходить от ответственности за вмешательство во внутренние дела других государств.

Исламский мир не является единым – не только в смысле различий в уровне социально-экономического развития, политической ориентации и так далее, но и в том отношении, что в настоящее время его судьбы и характер отношений с внешним миром определяет внутренняя борьба трех проектов – либерального (модернизаторского), джихадистского (фундаменталистского) и традиционалистского.

Либеральный (модернизаторский, вестернизированный и тому подобное) проект предполагает перенос на почву исламских стран так называемых общечеловеческих (реально – западных по своему происхождению и сути) форм социальной жизни – от парламентов до ограничения рождаемости при одновременном изменении самого ислама с тем, чтобы он был идеологией, мобилизующей граждан или подданных на реализацию этих форм. Этот проект характерен в первую очередь для правящих режимов в странах распространения ислама.

Джихадистский (фундаменталистский и так далее) проект сформировался во многом в качестве альтернативы – и Западу как таковому, и либеральному исламскому проекту, реализуемому правящими режимами. Этот проект оппозиционен. Для него характерна опора на жесткое толкование предписаний ислама. Для джихадистского ислама характерна экспансия – экспансия политическая (стремление к установлению истинно исламской власти в странах распространения ислама) и территориальная (продвижение на новые для этой формы ислама территории). Правда, нередко эта экспансия трактуется как возвращение ислама на те территории, которые в прошлом были исламскими, как восстановление некой «исторической справедливости». (Правда, с «исторической справедливостью» не все так просто. Достаточно вспомнить о том же Иерусалиме, который является городом трех религий, а не одного ислама.) Джихадистский проект не некое отступление от ислама, как это пытаются утверждать его противники, а один из его вариантов, черпающий право на существование в тех источниках, которые одни только и могут быть авторитетами для мусульманина– Коран, Сунна Пророка Мухаммада, опыт Праведных Халифов.

Оба эти проекта реализуются в ходе взаимной борьбы на фоне традиционалистского (традиционного) ислама, то есть такого, который является оправданием сложившегося на нынешний день status quo и не предполагает никаких резких трансформаций.

Исход борьбы между различными исламскими проектами важен для судеб отдельных исламских государств и исламского мира в целом. Однако не может не привлечь внимания то, что самоопределение исламского мира как относительно консолидированного субъекта международных отношений происходит в немалой степени через конфронтацию. Конфронтацию не столько с реальными противниками, совершающими агрессию против того или иного исламского государства, сколько с государствами, территории которых рядом исламских государств и «страновых» исламских организаций, действующих на международном уровне, целиком или частично включаются в границы «исламского мира». (Достаточно посмотреть на карты, издаваемые Лигой исламского мира.)

И тут нередко наблюдается если и не сотрудничество, то как минимум совпадение векторов действий либерального (модернизированного) и джихадистского (фундаменталистского) ислама. Ярчайший пример – Косово, где в борьбе против югославских войск и законных органов власти, при решающей поддержке НАТО, участвовали не только албанские сепаратисты из Освободительной армии Косово (ОАК), но и исламские добровольцы-муджахеды из разных оппозиционных режимам джихадистских организаций, а также офицеры, состоящие на действительной военной службе в армиях ряда исламских государств– Объединенных Арабских Эмиратов, Кувейта, Катара, Омана. А благотворительные фонды из Саудовской Аравии, Кувейта, других исламских арабских стран финансировали подготовку, вооружение и обеспечение боевых групп ОАК2.

Идущую в настоящее время войну на российском Северном Кавказе в одном из ее аспектов необходимо рассматривать тоже как следствие вмешательства в дела России носителей особого проекта исламского мира. Более того, стало очевидно, что агрессию против Российского государства и государств постсоветской Центральной Азии совершают одни и те же силы. И надо полагать, что характер отношений России с исламским миром, находящимся в процессе становления и самоопределения, будет определяться тем, каким именно будет этот мир.

 

Примечания

Впервые: Ислам и политика: Взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока и в Центральной Азии. М., 2001.

1 ОИК основана в сентябре 1969 года на конференции глав государств и правительств мусульманских стран в Рабате (Марокко), на которой присутствовали делегации 22 государств, а также наблюдатели от Организации освобождения Палестины. Непосредственным поводом для встречи в Рабате послужил поджег в августе 1969 года иерусалимской мечети Аль-Акса, считающейся третьей по значению святыней исламского мира после мечетей Мекки и Медины. Фактически ОИК начала свою деятельность с 1971 года, когда был окончательно сформирован ее рабочий орган – Генеральный секретариат. Членом ОИК фактически может быть любое государство, заявляющее о своей принадлежности к исламскому миру (не во всех государствах-членах ислам имеет конституционный статус государственной религии, удельный вес мусульман в общей численности населения колеблется от подавляющего большинства в Саудовской Аравии до нескольких процентов в ряде африканских стран). Существует также статус наблюдателя при ОИК, который предоставляется международным организациям (Лига арабских государств, ряд мусульманских организаций), некоторым государствам, государственным образованиям, не признанным мировым сообществом (Турецкая республика Северного Кипра), отдельным освободительным движениям и организациям (например, Организация освобождения Палестины, филиппинский Фронт освобождения Моро).

В настоящее время членами ОИК являются полсотни государств. Цели ОИК были сформулированы в основном на конференциях глав мусульманских государств в Рабате (1969) и Мекке (1981), где была принята Мекканская декларация. Согласно документам этих встреч, основными целями деятельности ОИК являются: укрепление исламской солидарности; развитие разносторонних связей между исламскими государствами; содействие ликвидации расовой дискриминации и колониализма; поддержание мира и международной безопасности; оказание поддержки народу Палестины в его борьбе за свои права, включая освобождение оккупированных территорий; поддержка борьбы всех исламских народов за независимость и национальные права; создание условий для сотрудничества между государствами – членами ОИК и другими государствами.

2 Исаев М. Наземная война против Югославии уже давно идет // Независимая газета. 1999.22 мая.