На небо начинает медленно наползать голубоватый утренний свет. Зажигаются в просыпающихся многоэтажных домах первые ядовито-желтые огни, загромыхает в тишине приехавший в соседний двор мусоровоз. Начинают рассыпаться сны и таинственные видения. Сменяются отвратительным писком будильника, шумом воды в туалете, безвкусным кофе и промозглым утреннем холодом.

Наступает новый день.

Тянутся на привычную работу тысячи сонных хмурых людей, заполняют тесные вагоны метро, грязные автобусы и выстуженные автомобили. И я вместе со всеми.

Сегодня я был на ногах с самого раннего утра.

Управляющий принял решение о специальных мероприятиях. Начальство было уверено, Никита в городе, но где именно установить не могли. Поиски Никиты, проведенные специальными службами, не увенчались успехом.

Управляющий пошел на беспрецедентные меры. Все сотрудники Конгломерата, способные к поискам энергетических следов, были разбиты на двойки, каждая двойка получила по району. Сегодня с самого утра почти вся наша организация, включая внештатных сотрудников, добровольцев и специалистов, откомандированных в Москву из регионов, вышла на улицы.

Мы должны были найти иголку в стогу сена. Просеять море решетом.

Моя должность в Особой группе как нельзя лучше соответствовала этим мероприятиям. Работа «сигнальщика» в этом и заключается. Шляешься, болтаешься. Потом вдруг берешь след. Начинаешь трезвонить, бить в набат. Прибегают ответственные лица и решают вопросы.

Спрятав руки в карманах пальто, я не спеша брел по одному из спальных районов Москвы.

Исследовал окружающий мир, ловил отголоски эмоций.

Детская площадка с малышами, скрытая от выползшего солнца, осеннего, робкого, кружевами голых ветвей. Бабушки с землистыми лицами и дети в ярких китайских пуховиках. Машины, оставленные у подъездов, преобладают кредитные «форды» и наши, родные уродцы, девятки да шестерки. В окнах домов — тусклые шторы, на балконах — антикварные лыжи и картонные коробки, на подоконниках — пыльные цветки. Среди старых серых пятиэтажек победно возвышается новостройка из красного кирпича. Школьники старших классов с пивными бутылками и потертым футбольным мячом, собравшиеся в толпу посреди пустого школьного двора. Прогуливаются молодые мамы с цветными китайскими колясками. Бродят хозяева глупых собак, возвращающиеся с прогулки вдоль загазованных улиц. Пьяница в грязной куртке, на заплетающихся ногах направляющийся к ларьку. Двое мальчишек у подъезда, мутузящих друг друга кулаками, изображая каких-нибудь трансформеров. Компания подвыпивших студентов с пластиковыми стаканчиками, разместившаяся в песочнице. Голые ветви, грязный асфальт, ребристые металлические гаражи, безграмотные надписи на стенах, заполненные мусорные баки.

Мир обычных людей. Полигон для наших экспериментов, предмет пристального внимания спецслужб Конгломерата.

Согласно полученным от Иштвана инструкциям, я должен был встретиться в условленном месте с дежурившей по этому же району сотрудницей. Это обычная практика — одна голова хорошо, а две лучше. Сначала бредешь из точки А в точку Б, собираешь свои впечатления, потом делишься с сослуживцем, потом проходите маршрут вместе.

Сотрудница опаздывала. Придя на условленное место, я сел на длинную пустую скамейку, стал изучать окружающий скверик, шуршащий ярко-желтой листвой.

Я уже начал злиться, когда увидел в конце скверика девушку, которую назначили мне в напарницы.

Девушка несла себя через сквер, длинно и торжественно переставляя по асфальту высокие каблуки сапог. Желтые листья, слетая с деревьев, кружились и падали вокруг нее.

Я узнал ее. Черт, ну что за напасть?

* * *

Оксана шла, как по подиуму, переставляя каблуки сапог один перед другим, спрятав руки в карманы короткой куртки. Вид у нее был немного заспанный, волосы собраны на затылке в подобие пучка перьев.

— Я тут не причем, правда, — сказал я, поднимая вверх руки. — это начальство виновато.

Оксана остановилась напротив меня, зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.

— Не выспалась, — призналась она. На миг в ее глазах промелькнуло мечтательно выражение. Кажется, даже щеки порозовели.

Мне очень захотелось выругаться матом.

Я вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой. Оксана поморщилась.

— Пошли, — буркнул я, вставая. — Работать надо.

— Ох, работник, — сказала она насмешливо, неторопливо щелкая каблуками следом за мной. — Суро-овый. Куда понесся так?

Я поглядел на нее через плечо, отвернулся.

— Может, хоть кофе выпьем? — усмехнулась она.

— Нет.

— Не верю своим ушам! Ты же вроде настаивал на свидании. А теперь, когда я сама тебя зову, отступать? Эх, мужчины…

— Пусть хахаль тебя по кофейням водит, — сказал я, растягивая губы в улыбке.

Глянул на нее через плечо.

— Что, завидно? — тихо сказала она, глядя исподлобья. Вишневые губы сжались.

Я сдержался. Просто отвернулся. Дальше мы шли молча.

Наше шатание по маршруту никаких плодов не принесло. Минут тридцать мы брели по улочкам, заходили во дворы, заглядывали в переулки. Пытались взять след. То она выходила вперед, и я плелся следом мрачной тенью. То наоборот, ее каблуки цокали за спиной. Подул холодный ветер, понес по улице сухие листья. Я втянул шею в поднятый воротник пальто. Оксана зябко потерла ладонями по предплечьям.

Ситуация была неприятной. Мы не разговаривали. Вместе нам находиться совершенно не хотелось, напротив, мы бы сейчас с радостью разбежались. Но держаться мы должны были рядом. Такова была начальственная инструкция, злая ирония бюрократов, засевших в глубинах нашего офиса, выделивших именно ее мне в пару. А ей — меня.

Мы были вынуждены бродить по этим улицам, по этому спальному району, на промозглом ветру, плечом к плечу, пока не превратимся в ледышки.

— Зайдем? — буркнул я, когда мы плелись мимо кафе.

Оксана равнодушно пожала плечами.

Мы зашли, разделись, устроились за столиком. Помогать ей снять куртку или пододвигать стул я не стал.

Заказали по чашке кофе. В ожидании заказа смотрели в разные стороны, лишь бы не друг на друга.

Когда, наконец, кофе принесли, и я сделал первый глоток, мне будто бы полегчало.

Я даже перестал злиться на нее. Стал искоса поглядывать. Она нервничала, злилась, и это делало ее вдвойне привлекательней.

Чтобы там ни было, она завораживала меня. Да что там, я был по уши в нее влюблен. Потому и вел себя так. Как глупый мальчишка.

Мне захотелось долго-долго сидеть рядом с ней вот так. Ничего не говорить, просто смотреть, как она ломает вилкой свой чизкейк, подносит к губам чашечку с кофе, как сосредоточенно жует, морщит и почесывает нос, кончик которого смешно покраснел от холода, как хмурит тонкие брови, как подрагивают ее ресницы и выступает на щеках румянец, как выгодно подчеркивает грудь обтягивающий полосатый свитер. Мне захотелось остановить время, запомнить ее такой.

Я потащил из кармана телефон, пробежал по клавишам пальцами, настраивая на фотосъемку. Поднял его на уровень глаз. Раздался громкий щелчок, имитирующий звук настоящего фотоаппарата.

Оксана подняла на меня взгляд, прекратив жевать.

— Какого черта, Яблоков? — с бешенством воскликнула она. — Сотри немедленно!

— А вот и нет, — сказал я с торжеством, убирая телефон. — Поздно.

— Дай сюда телефон! — гневно потребовала она, протягивая руку через стол.

Сидящие за ее спиной парни покосились на нас.

Я случайно глянул на них.

Меня словно ведром ледяной воды окатили.

Оксана продолжала гневно отчитывать меня, требовательно потрясая рукой и играя бровями, а прямо за ее спиной, сцепившись со мной взглядами, сидел тот, кого я никак не ожидал здесь увидеть. Перехватив мой взгляд, он встал из-за стола, и не спеша, но в то же время очень быстро, пошел к выходу из кафе.

— ЯБЛОКОВ! — гремела Оксана. — Посмотри на меня!

— Погоди ты, — я отстранил ее руку, встал из-за столика, стараясь не упустить того, кто уходил.

Спина, обтянутая защитной курткой, удалялась. Он очень быстро шел между столиками, не оборачиваясь.

— Подлец! Я с тобой разговариваю! Повернись!

Оксана дернула меня за рукав, я обернулся, и тут мне будто здоровенным молотом ударили в скулу. В глазах ярко вспыхнуло.

Вот это удар, Оксана, подумал я в падении. За что?!

* * *

— Дениска! Дениска, очнись! Дениска, хороший мой, ну что ты?!

Лицо Оксаны выплыло из мрака. Я попытался улыбнуться, но почувствовал, как сразу же заныла скула.

— За что? — спросил я хрипло.

— Да это не я! — чуть не плача воскликнула Оксана, отстраняясь.

Я приподнялся, справился с накатившим головокружением. Я лежал на полу, рядом со мной перевернутый стул, за спиной Оксаны маячили встревоженные официанты в белых рубашках и передниках и несколько посетителей кафе. Кто-то громко охнул, кто-то предложил вызвать милицию.

— Вот ведь мудак, — сказала Оксана, вытирая глаза. — Ударил и бегом бросился. Хотела за ним — так он в машину нырнул сразу же и унесся. Его ждал водитель. Ты как?!

— Я как? — я пощупал скулу. Вроде все цело, но синяк будет точно. — Я нормально.

— Это те уроды, что сзади нас сидели, — сказала Оксана. — Ты меня сфотографировал, встал, чтоб уйти, я хотела тебя удержать… А тут он подошел и как ударит. И побежал сразу. Женщину на входе с ног сбил. Сволочь!

— Все в порядке, — сказал я, поднимаясь на ноги, ухватился за край стола. — Все в порядке, просто мы повздорили. Ничего страшного, ерунда!

Слова мои предназначались собравшимся вокруг зевакам.

Я попытался улыбнуться, поморщился.

Толпа, собравшаяся вокруг, стала рассасываться. Официанты побежали по своим делам, посетители вернулись на столики. Но на нас продолжали пялиться, вполголоса обсуждать произошедшее. Дай людям только повод поглазеть на чужие неприятности.

— Пошли отсюда, — сказал я. — Расскажу все по дороге. Сейчас едем в офис…

— Может, объяснишь, в чем дело?

К Оксане быстро вернулось самообладание. Я был вне опасности, а то, что ныла скула — ладно, ничего страшного. Она это почувствовала и вернулась к корректно-холодной форме общения.

— Видимо, я увидел кое-кого, кого не должен был видеть, — пробормотал я. — Кому положено быть покойником или томиться в мрачных застенках.

— Чего?

— Никиту, — сказал я. — Я увидел Никиту!

* * *

— Ты понимаешь, что это достаточно серьезное обвинение? — спросил Управляющий таким сладким голосом, что хоть с чаем пей.

— Да я же не обвиняю, я говорю, как увидел…

— По твоим словам получается, что Никита нас обманывает? Что он разыграл всю эту сцену специально? Переметнулся на сторону наших оппонентов?

— А такие случаи бывали? — удивился я.

Иштван и Управляющий переглянулись.

— Бывали, — тихо сказал Иштван.

— Нет, но я же сам видел, тогда, в парке, как в него стреляли, а потом тащили в «газель». Да и в меня самого стреляли! Вы не верите мне?

Управляющий пожал плечами, поглядел на Иштвана.

— Что скажешь?

— Денис, — сказал Иштван мягко. — Мы тебе верим. Ты показывал нам себя пока только с лучшей стороны. У тебя есть хороший потенциал для развития. Но… Не хочу обидеть тебя, но ты пока еще очень плохо ориентируешься в некоторых аспектах нашей работы. Мы понимаем, как тебя взволновало все это. Ситуация с Никитой, новый для тебя мир… Слишком мало времени прошло, чтобы чувствовать себя достаточно уверенно. Все это волнительно, нервы напряжены. Мы понимаем… Ты уверен, что не ошибся?

Он говорил со мной, как с малолетним идиотом. Если до этого у меня и были какие-то сомнения, теперь они рассеялись.

— Да уверен я! Это был он!

Иштван хмыкнул.

— Что же такое происходит? — спросил я, обращаясь к ним обоим.

Они переглянулись.

Управляющий кивнул, словно давая Иштвану позволение сказать. Иштван помедлил.

— Да брось, — ласково сказал ему Управляющий. — Хватит нам, старикам, все под себя грести, самим во всем это разбираться. Пора и молодые мозги подключать.

— Ладно, — сказал Иштван после паузы. — Если я уж взялся за твое обучение, Денис… Почему бы, собственно, и нет?

Он побарабанил пальцами по столу, собираясь с мыслями.

— Мы расшифровали ту рукопись, что дал тебе Никита, — сказал он наконец.

Я встрепенулся.

— То, что я расскажу тебе дальше, должно остаться в пределах этого кабинета. Информация сверхсекретная. Понимаешь?

— Разумеется, — сказал я серьезно.

Иштван сцепил пальцы так, что они побелели. И начал рассказывать:

— В рукописи идет речь об объекте, который носит кодовое наименование «Срединное Древо». Согласно выкладкам наших аналитиков, этот объект представляет собой нечто вроде особого, не известного науке растения. Сверх-растения, если можно так выразится. Оно накапливает в себе пространственные энергии, служащие противоядием для тех субстанций в животных организмах, которые вызывают процесс старения. Его плоды сродни сверххимическому аккумулятору. Говоря короче, плоды Древа даруют бессмертие…

— Вы серьезно? — выпалил я, не удержавшись.

Управляющий хохотнул.

— Я серьезен, как никогда, — сказал Иштван. — У нас в архивах уже было собрано несколько отрывочных сведений об этом объекте. Но раньше мы не знали, где искать. Не было даже точных подтверждений реального существования этого объекта.

— В этой рукописи указано, где искать это Древо?!

Иштван усмехнулся, покачал головой.

— Весьма приблизительно, — сказал он. — Там изложена легенда. Рукопись относится к концу девятнадцатого века. Это нечто вроде дневниковых записок. В них идет речь о путешествии автора в одну глухую и запущенную деревеньку неподалеку от Москвы и прилагается пересказ разговоров автора с одним из жителей это деревеньки. Точнее, с неким человеком, живущим отшельником в лесу поблизости от нее. Это крестьянин, который якобы бродил по лесу, случайно наткнулся на необычайное, удивительной красоты дерево, которое не растет в наших широтах. Ради любопытства он попробовал один из его плодов… По его описанию можно заключить, что дерево относится к семейству розоцветных. Во всяком случае, в описании крестьянин пользовался чаще всего сравнением с рябиной. И по вкусу, и по отдаленному внешнему подобию. Растение привлекло его не только своим необычным видом, но и неким сиянием, исходившим от него. Мужик этот был, судя по всему, не из боязливых, к тому же чертовски любопытный. В экспериментальных целях он отломил от дерева небольшую веточку. То, что произошло дальше, произвело на него огромное впечатление… Сияние тотчас погасло, а на то место, где он находился, по словам крестьянина, обрушилась настоящая буря. Ураган, который, однако, ограничивался пределами небольшой поляны. Согласитесь, смахивает на бредни деревенского враля-сказителя, какими хорошо детишек убаюкивать. Мужик, по его словам, с большим трудом, ползком, цепляясь за корни, выбрался с того клочка земли, на который вдруг обрушился локальный катаклизм. И бегом побежал прочь из леса. После возвращения он поспешил рассказать соседям о приключившейся с ним истории. Тем же вечером было решено искать странное дерево всем миром. На поиски в лес отправилась вся деревня, от мала до велика. Поиски не дали никаких результатов. Ни до, ни после. Надо сказать, что для мужика это приключение стало настолько ярким жизненным событием, что поисков дерева он не оставил и после, когда все сочли его выдумщиком и юродивым… Было и еще кое-что. После того, как он попробовал этой странной «рябины», мужик начал замечать за собой удивительные изменения. У него открылись необычайный провидческий талант, способности к целительству, многократно усилились жизненные силы. Он будто бы помолодел, заново родился. Из деревни он ушел, разругавшись со всеми, поселился в лесу, на отшибе. Желание вновь отыскать дерево стало для него навязчивой манией, что вкупе с новыми удивительными способностями создало ему среди окрестных деревень славу колдуна и знахаря. К нему начали ходить на поклон, за советом, лечиться от хворей. Этим сначала заинтересовался местный помещик, потом местный священник… Автор лично встретился с мужиком, беседовал с ним и в своей рукописи прямо указывает на удивительные качества этого человека.

— А про автора что-нибудь известно? — спросил я.

— Про автора известно мало. На момент, описываемый в рукописи, он являлся сотрудником третьего отделения его императорского величества канцелярии. Подписана рукопись просто — ротмистр Н. Историю крестьянина ему пришлось выслушать, потому что слухи просочились далеко за пределы деревни. Третье отделение заподозрило появление некоей секты, недостатка которых в России не было что тогда, что теперь. Мужик этот с его репутацией колдуна не сошелся во взглядах со священником. Больше того, священник посчитал его человеком опасным, сеющим среди народа зерна суеверия. Помещик же напротив, заинтересовался. А, пообщавшись с живущим на его землях лжепророком лично, с глазу на глаз, ушел от него под большим впечатлением. И немедля сообщил туда, куда посчитал нужным сообщить. На место, как мы говорим сейчас, была направлена оперативная группа. Автор записок, человек неглупый, сводит воедино запутанные объяснения крестьянина и библейский образ Древа Жизни. В то же время чувствуется, что и на него сама личность лесного отшельника оказала некоторое влияние…

Иштван сделал паузу, ожидая моей реакции.

— Ну, а может быть, этот мужик был просто такой харизматической личностью? — предположил я с умным видом. — Сколько в России было этих самородков, не пересчитать же. Вот он навыдумывал от души, запутал мозги и барину, и попу, и жандарму. Тогда это было модно, искать в народе правды. Славянофилы, хождения в народ, охи-ахи, возвращение к истокам. А они и поверили…

Управляющий и Иштван обменялись улыбками.

— Еще забавный момент, — сказал Управляющий. — Автор в своих записках утверждает, что крестьянин относил происшествие в лесу к временам правления царя Петра Алексеевича…

Я потер переносицу.

— Подождите, то есть дедушка напоролся на странное дерево на рубеже семнадцатого-восемнадцатого, а с ротмистром общался уже после изобретения фотографии и отмены крепостного права?

— Ротмистр пишет, что так.

— Старичок хорошо сохранился, если, разменяв столько лет, еще был способен поддерживать беседу. Я читал про Вечного Жида, но про Вечного Русского еще не приходилось слышать… Что же было дальше?

— Про старика ничего не известно. Записки затерялись, чтобы найтись столько лет спустя. Что до автора… Мы провели тщательный анализ рукописи, наши аналитики и архивные работники горы бумаг перелопатили. Нашли этого ротмистра. По докладной записке, относящейся к другому совершенно делу, сличили почерки. Выходит, он. Про биографию известно мало. Личность, мягко говоря, не публичная. Про его путешествия по подмосковным деревням тоже данных никаких. И судя по всему, сразу после возвращения от старика, он погиб.

— Что случилось?

— Погиб при исполнении, перестрелка с бомбистами или что-то вроде того. Сведений мало. Примерно в то же время, когда писалась эта рукопись, это и произошло. Записи не окончены, ротмистр не успел. Он пишет о том, что собирается вернуться к лесному отшельнику, вновь встретиться. Мы можем лишь предполагать, удалось ли ему это.

— А эта деревня?

— Дело в том, — Иштван помедлил. — Что об этой деревне, ее местоположении, сложно что-то сказать. Потому что в дневнике не хватает важной детали.

— Какой?

— Теркеп, — сказал он. — Карта. Ротмистр ссылается на нее. На ней он делал пометки во время своего путешествия. Записки — всего лишь ключ к карте. Без нее эту рукопись можно рассматривать, как забавную зарисовку из жизни России девятнадцатого века. Рукопись начинается со слов «Я прибыл в Березовку на рассвете, это крошечная деревенька в десяток домов…», и так далее. Все. Не за что зацепится. Ты даже не представляешь, сколько в Подмосковье этих Березовок. И сколько было в конце девятнадцатого века, а потом сменились названия, пришли в запустение, просто вымерли…

— А где же карта? Если Контора охотилась за Никитой и ключом к карте… Может, карта уже у них?

Иштван усмехнулся.

— Такое возможно. В этом-то и проблема. Мы не знаем, есть ли у них карта. Но если это действительно Контора похитила Никиту, возможно, их целью была как раз та рукопись, что он тебе передал. Карта гораздо важнее записок. Ее и без ключа можно разобрать, если знать, что ищешь. Если Никита жив, и он у них — кто может сказать, что им теперь известно о содержимом записей?

— Но какой в этом смысл? Если тот старичок-счастливчик, помнящий Петра Великого, всю свою жизнь искал это самое Древо и не нашел?

Иштван не стал спешить с ответом.

Управляющий как всегда грустно улыбался.

— Мне, видимо, не положено что-то знать по допуску?

— Расскажи ему про Лозу, — сказал Управляющий Иштвану.

Повисла пауза. Мне показалось, что Иштван вовсе не собирался посвящать меня в новые детали истории, и слова Управляющего были для него неожиданностью.

— У них есть кое-что, — сказал Иштван. — У Конторы в запасниках есть некий предмет, который проходит по описи как «Изумрудная лоза». К нам давно попала архивная опись из одного спецхрана Конторы. И если бы не записки ротмистра, никто бы не вспомнил о ней. Ротмистр очень подробно описывает в своем тексте тот предмет, который служил крестьянину единственным доказательством правдивости его истории. Та самая веточка, которую он отломал от дерева из любопытства. Он бережно сохранил ее и дал посмотреть на нее ротмистру. «Короткий прут ярко-зеленого, изумрудного цвета, совершенно не являющий своего истинного возраста, как и мой собеседник». Так он описывает это.

— Отшельник дал эту Лозу ротмистру?

— Нет, — покачал головой Иштван. — Он ее выкрал. В чем признается в своих записках. Там даже есть пассаж о сомнениях в правильности поступка. Мол, достойно ли это российского офицера? Вот люди раньше были! Оправдывает ротмистра бескорыстность его поступка. Он, видимо, хотел показать Лозу специалистам, попытаться провести химические анализы, определить истинную природу этого прута. Но, как мы знаем, не успел. Дальнейшая судьба Лозы была бы туманна, если бы не складская опись Конторы, попавшая к нам по причудливой дорожке. Там подробное описание предмета тоже имеется. Полностью совпадает с записями ротмистра.

— Лесной отшельник, должно быть, кипятком писал, когда обнаружил пропажу?

— Об этом ротмистр тоже пишет. Пишет, что после анализа специалистов, собирается вернуть ее старику, а то он совсем помешается.

— Но можем ли мы быть уверены, что… ?

— Не можем, — грустно признал Управляющий. — Денис, Контора, в некотором роде, является наследницей тех сил, что и в девятнадцатом веке, и сейчас, занимались, как мы теперь говорим, паранормальными исследованиями. Такие структуры есть в любой стране. О них снимают фильмы и пишут книги, о них ходят слухи и домыслы. Это давно не новость. Двадцатый век со всеми его войнами и кровавыми потрясениями повлек новый интерес людей к потустороннему, иррациональному… По сути, мы сами и есть такая сила, хотя и работаем исключительно сами на себя… Но я отвлекся, возвращаясь к этой, так называемой, Изумрудной Лозе. По словам ротмистра, старик полагал, что прут, который он сохранил, может помочь ему найти Древо. Когда оторванная ветвь окажется вблизи него, она оживет, начнет цвести…

— Погодите, но если у него все эти годы была эта Лоза, почему он не использовал ее?

— Он использовал, — сказал Управляющий. — Во всяком случае, пытался. Но ведь он был обычный человек, Денис. Древо подарило ему частицу своей силы, но это не значит, что он «проявился» как, например, ты, при встрече с Никитой. Он не раскрылся полностью, вкусив от плодов Древа. В те времена Конгломерата в его нынешней форме еще не было. Да и Конторы, наверное, тоже. Никто не мог подсказать ему, КАК искать. А мы знаем!

— У меня еще вопрос, — сказал я. — Если Лоза у Конторы, почему они не попробуют отыскать это Древо сами?

Снова повисла пауза.

— Во-первых, — сказал Управляющий. — Вполне возможно, что они и не подозревали о том, где искать. До того, как появились эти записи, Лоза спокойно пылилась у них в спецхране. Ведь и мы тоже не знали о ротмистровой рукописи. Это находка Никиты. А во вторых, сущность всей политики Конторы — в их крайней осторожности. Допускаю, что даже имея на руках и карту, и ключ к карте, и Лозу, они не станут ничего предпринимать. А самое вероятное — уничтожат все это.

— Почему?!

— Потому что Контора боится той силы, которую мы используем. И мы, и они сами. Используют ее и боятся, понимаешь? Они поэтому и называют нас минусами. Из зависти. Что мы позволяем себе то, что они сами не могут. Их цель — сохранить статус-кво. При этом максимально навредить нам.

— Как мы можем заполучить эту Лозу?!

— Мой ученик! — усмехнулся Иштван. — Схватывает суть, горжусь!

Управляющий кивнул.

— Видна твоя школа, Стефан, — вздохнул он. — Все вам не терпится в самое пекло залезть, приключений себе найти… Но я бы не стал спешить. Ситуация с Никитой пока недостаточно ясна. Особенно после твоего сегодняшнего отчета. Мы не можем исключать и такой вариант — Никита теперь работает на наших конкурентов, записи ротмистра он изучил, а значит, может помочь им с поисками. Если у них в хранилище действительно Лоза, которая поможет найти Древо. И если у них есть карта… Либо ты ошибся, это был вовсе не Никита, что, впрочем, никак не уменьшает наших опасений. В любом случае, нам придется действовать быстро и жестко. Ты теперь посвящен в детали очень важного дела, и я попрошу тебя быть предельно собранным и сконцентрированным. На сегодня с тебя хватит, отправляйся домой и отдохни. Мы тебя вызовем.

Иштван кивнул, подтверждая сказанное.

* * *

Я зашел в наш кабинет, чтобы взять пальто. Внутри был один Влад. Клацал мышью, развалившись в кресле и пожевывая карандаш.

— А вот и герой дня! — сказал он, отрываясь от монитора и вытаскивая карандаш изо рта. — Хех, какой бланш знатный. Как состояние?

— Средней паршивости.

Я сел в кресло, некоторое время вращался в нем, раздумывая.

Тут меня осенило.

Я поспешно потащил из кармана телефон. Раскрыл директорию с фотографиями, выбрал последний снимок. На экранчике предстала красавица Оксана. Я не стал любоваться ей. Нажал на увеличение, еще раз, еще. Подвигал курсорными клавишами.

А вот и он, обладатель прекрасно поставленного удара и быстрых ног.

Мой неожиданный противник попал в кадр. Как раз за плечом Оксаны виднелась его физиономия. Он очень сосредоточенно слушал своего собеседника — Никиту.

У того, кто меня так ловко вырубил, дав уйти Никите, был выразительный орлиный профиль, загорелое худощавое лицо в обрамлении гривы черных волос. Он был примерно моего возраста. Чуть прищуренные темные глаза скошены на невидимого собеседника. Лицо довольно запоминающееся. Наверняка тоже из всей этой шайки-лейки, «проводник» какой-нибудь.

— Слушай, Влад, — сказал я, вглядываясь в экранчик телефона. — А кто у нас по компьютерам и всяким информационным делам главный?

Влад отвернулся от монитора, задумчиво постучал карандашом по лбу.

— Тролль, наверное. А что?

— Проводишь меня к нему? Консультация нужна.

— Давай. Только сначала в супермаркет через дорогу заскочим. Без взятки он делать ничего не станет, «минус» долбанный.

* * *

Тролль обустроил себе логово в самом дальнем и темном углу здания, в подвале, за толстой стальной дверью. На поцарапанную сталь было наклеено два знака: череп с костями в желтом треугольнике и черно-оранжевый знак биологической опасности.

Мы с Владом безуспешно барабанили по двери минуты две.

— Может, его на месте нет? Задержался?

— Ага, как же, — Влад приложился к двери ухом, прислушиваясь. — Ты его плохо знаешь. Спит, зараза. Он тут чуть не каждый день ночует.

— Так много работы? — удивился я.

— Халявный интернет.

Наконец изнутри раздался лязг отодвигаемой задвижки.

Тролль показался в проеме, похлопал воспаленными красными глазами. Нестриженые патлы его пребывали в страшном беспорядке.

— Спишь на рабочем месте, раззява?! — заорал Влад начальственным голосом.

Тролль вздрогнул, близоруко сощурился. Узнав Влада, досадливо махнул рукой.

— Имбецил, — бросил он Владу, уходя вглубь помещения, во тьму. — Чего орешь, зря пугаешь?!

— Опять ночевал тут?

Тролль неопределенно хмыкнул, возвращаясь в высокое кресло.

Стол его был заставлен всевозможной аппаратурой, завален мелкими деталями, инструментом, кругляшами дисков. Широченный экран озарял кресло и сидящего в нем Тролля призрачным голубым светом. Пространство за пределами стола тонуло в непроглядном мраке, поэтому оценить истинные размеры помещения было никак невозможно.

— И какой у нас теперь уровень? — язвительно поинтересовался Влад.

— Шестьдесят девятый, — не без гордости сообщил Тролль, щелкая мышью. — Лучница-эльфийка. Показать скрины? Такая пусичка…

— Оставь свои сексуальные фантазии на потом, — оборвал Влад. — Мы по делу.

Влад выгрузил на стол перед Троллем полудюжину «Миллера» в картонном ящичке.

— О, взятка, — вяло высказался Тролль, вглядываясь в экран. — Чего хотели-то?

— Надо кое-чего узнать. Помогай.

Мы уселись на край соседнего стола, кое-как освободив место от сваленного в беспорядке хлама.

Тролль громко зевнул, клацнув зубами. Поворошил волосы, которые теперь чуть не дыбом торчали.

— Чего узнать-то?

Я вытащил мобильник.

— В общем, у меня фотография, на телефоне. Можно ее глянуть на мониторе, увеличить?

Тролль нацепил очки, посмотрел на марку телефона, хмыкнул.

— Переходник есть?

Я виновато пожал плечами.

— Дома где-то валяется.

Тролль махнул рукой:

— Ничо, сейчас найдем.

Он пошарил по столу, нашел электрический фонарик. Поводя его узким лучом в темноте, полез куда-то в глубину своих владений, за нагромождения ящиков и аппаратуры, за свисающие лианами провода.

— У тебя для всех марок телефонов переходники припасены?

— Ну, типа, — отозвался Тролль из глубин помещения.

— Темно у тебя тут, — сказал Влад.

— Лампочка перегорела, — пробормотал Тролль, копаясь в дальнем углу и изредка вырывая световым конусом фонаря нагромождения коробок. — Влом менять…

— Темно и пыльно, — проворчал Влад. — Того гляди, аллергия начнется.

— Ты пива выпей, — буркнул Тролль. — От всех болезней помогает… Так, я нашел.

Он вернулся со скрученным проводом переходника, подключил мой телефон к компьютеру. Стремительно защелкал мышью.

— Там последняя которая, — подсказал я. — сегодняшнее число.

На мониторе появился портрет Оксаны.

— Это? — Тролль покосился на меня, удивленно блеснув стеклами очков.

Влад присвистнул.

— Хочешь распечатать и на стенку повесить? — хохотнул он.

— Нет, — торопливо перебил я. — Увеличь, пожалуйста, верхний левый угол.

Тролль увеличил. Теперь на экране была угрюмая физиономия моего противника, скосившего на сторону глаза.

— Так это он тебя? — мгновенно догадался Влад. — Этот вождь апачей?

Влад был прав. Черноволосому типу впору в вестерне сниматься, в роли условного индейца. Я внимательно всмотрелся в портрет моего обидчика. Тотчас подступила ярость, закрутилась перед глазами ржавыми точками.

— Э, спокойнее, — ухмыльнулся Тролль, почувствовав. — Не разнеси мне тут все.

— Слушай, — сказал я. — а можно как-нибудь эту рожу почетче сделать? И пробить ее. Есть у вас что-то вроде фотобанка или подборки какой-нибудь по мордам? Ну, тех, кто в нашем бизнесе крутится?

— Сделаем, — сказал Тролль. — Только вы, парни, одной полудюжиной девчачьей водички не отделаетесь. С тебя, Влад, нормальный «Гиннес».

— Будет тебе «Гиннес», — оскалился Влад. — Ты главное чучело это найди, которое Дине фейс подрихтовало. А мы уж ему устроим веселую жизнь.

* * *

Я отправился домой, чтобы попробовать отдохнуть, наедине с самим собой разобраться в произошедшем. Влад и Тролль между тем принялись за дело с энтузиазмом охотничьих собак, выпущенных по следу.

Прямо в пальто, перчатках и туфлях я завалился на застеленную кровать. Порылся в промежутке между стеной и кроватью, нащупал недопитую бутылку коньяка. Она дожидалась меня там с того самого дня, когда я вернулся с охоты на маньяка.

Вытащил пробку, глотнул прямо из горла, сморщился.

Надо было думать о работе, надо было раскручивать нить. Контора, Лоза, Никита, Древо… Все мешалось у меня в голове.

Еще мысли по причудливой траектории постоянно возвращались к Оксане, крутились вокруг нее.

Вот ведь, решил отвлечься и для этого пошел служить Конгломерату. Так и тут все время с ней сталкиваюсь!

А Никита? Из-за него я здесь, во всем этом. Ввел меня в мир черных сил, а сам пропал. Чтобы вот так странно снова явить себя мне. А когда понял, что обнаружен, сбежал, попросив приятеля прикрыть отступление, хорошенько зарядив мне по фейсу. Так что ли получается?

В этом чувствуется заговор Высших Сил. Они меня недолюбливают.

Глупо, нелепо. Кто я во всем этом? Так, мальчишка, оказавшийся посреди громадного поля, на котором выясняют свои отношения футбольные команды призрачных великанов. Попробуй теперь бегать так, чтобы тебя не растоптали.

— Яблоков в игре! — сказал я вслух. — Главное, не растопчите.

Оксана… Я и она. Я, со своими тараканами в голове и неразделенными чувствами. И она, такая красивая, умная, перспективная, такая взрослая и уверенная в себе женщина. Которой подвластны черные вихри, пляшущие тени и даже размытый узор будущего.

— Ведьма, — я отпил из бутылки. Помотал головой.

Какой-то громадный театр абсурда. Куда я попал?

Я стащил пальто, бросил на кушетку. Прошел в кухню. Стаканы и тарелки у меня стояли на узком столике возле мойки. В моих чудесных съемных апартаментах полки для посуды отсутствовали.

Взяв чистый стакан, я залез в холодильник. Нашлась даже половинка лимона. Заплесневеть не успела, красота! Я нарезал лимон на блюдце, взял его с собой в комнату. Плеснув коньяку в стакан, включил телевизор. Пощелкал пультом — ток-шоу про суд, криминальная хроника, разоблачение тайных заговоров, ток-шоу про суд, криминальная хроника, торги на бирже, негр в меховой шубе и золотых цепях, криминальная хроника… Я оставил передачу про сурикатов, глотнул из стакана. Попытался расслабиться.

Ничего, твердил я самому себе, я постараюсь разобраться во всем этом. Раскручу все нитки. И тебя Никита, раскрою, за милую душу.

А тебя, Оксана, я все равно поймаю. Как комету за хвост.

Эту мысль я додумывал, уже засыпая.

Проснулся я от того, что в кармане пальто, лежащего рядом, вдохновенно играл крошечный оркестрик. «Кармина бурана». Звонил Стас.

За окном уже смеркалось, телевизор бухтел про борьбу с коррупцией.

Я вытащил телефон, приложил к уху:

— Да?

— Денис, спускайся, я у подъезда.

— А? — сонно спросил я.

— Тролль с Владом нашли твоего индейца. Особую группу вводят в дело.

— Понял, иду!

Я поспешно вскочил с кровати, выключил телевизор. Побежал в прихожую, на ходу напяливая пальто и вытаскивая из кармана ключи.