Клановое фэнтези. Руны Возмездия

Игнатов Константин

Великая Подложка, Владычица Иномирья запредельно сильна. Тысячи магических чудовищ, порожденных злобной силой, захватывают все новые и новые земли. Повсюду у Подложки находятся приспешники из самых процветающих волшебных кланов. Противостоять гигантскому напору Иномирья по силам только старинному Чародейскому Клубу. Последний аргумент в битве волшебников – Руны Возмездия. Однако до них еще нужно добраться. Кто успеет первым? И что сильней – любовь или древняя изощренная магия?

 

Глава 1

Гадкая Тропа петляла в низине у подножия горного хребта от одного каменистого плато к другому. С севера-востока к Тропе вплотную подступали непролазные болота. Топкие мари, затянутые тиной, простиралась до самого горизонта. С юга-запада единственный проход подпирали скальные стены, поросшие колючим непроходимым кустарником. Дорога на Тропе одна – только вперед, ни влево, ни вправо.

Ульяна с Кириллом встали на привал на просторной базальтовой площадке у самой кромки трясины.

Сильным ударом Улю отбросило на камни. Девушка даже не заметила, откуда началась атака. Сверху ухнула лавина сгущенной, вонючей пакости. Сзади что-то зашуршало, затрещало, словно огонь, пожирающий хворост. Дробным градом посыпались осколки. Кирилл ринулся сначала к ней на помощь. Но затем резко сиганул в сторону, уходя из-под удара. На миг он исчез из поля зрения. Сбоку раздалось тяжелое хрюканье, гиканье, шум борьбы. Похоже, парень сцепился с кем-то врукопашную. В небо с карканьем, торопливо взмахивая крыльями, взмыли из своих убежищ испуганные птицы. Мама родная! Сколько их, оказывается, здесь попряталось! На голову посыпались перышки, пух, мелкая пыль. Совсем рядом с визгом лопнуло что-то огромное, липкое, шевелящееся. Рваные ошметки разлетелись во все стороны. О скалу смачно жахнула вспоротая туша. По ушам ударил чудовищный звериный рык. Бухнуло что-то в сажени от тропы. Отозвалось чуть дальше. В болотной жиже противно звякнула скрытая магическая струнка, разорвалось чье-то мощное заклятие – задребезжало, словно спущенная пружина катапульты. Прелая жижа затряслась, как собачий язык, завибрировала. Тяжелый энергетический заряд, рассекая воздух, со свистом врезался в грудь. Дыхание перехватило. Ноги онемели. От плеч вниз по позвоночнику потекла колючая, едкая боль. Но… тут же во всем теле появилась неожиданная легкость. Навалилась тишина. Боль отступила. Сознание укутала прозрачная дрожащая сеть. Стало неправдоподобно хорошо. В глазах зарябило. Реальность поплыла…

…Ульяна встрепенулась! Усилием воли приподняла корпус, села. Ноги до сих пор слушались с трудом. Девушка осмотрелась по сторонам.

Буквально в нескольких саженях от нее зияла огромная «промоина» Иномирья – Провал Изнанки, бездонная Пропасть Ужаса. Неведомый мир Изнанки зачастую называют еще Великой Подложкой, а ее порождения и слуг, соответственно, – подложными воинами.

Рядом кипел бой. Киря бесстрашно сражался с чудовищем и, похоже, не с одним. Волшебница обомлела: «Дьявоглоты!!!» Тяжелая гвардия зачарованных Подземелий. Драконоподобные демоны. Вид отталкивающий, устрашающий. Здоровенная крокодилова пасть… разве что несколько скруглена, укорочена. Кинжальные зубы в несколько рядов. Выпуклые, с круговым обзором глаза. Четыре когтистые лапы. Небольшие атрофированные крылья. Толстый мускулистый хвост с остро отточенным набалдашником на конце. Крепкая шея. Два человеческих роста в холке. И шипы, шипы, шипы… по всему телу… с палец, с ладонь, с локоть… неспроста… ох, неспроста… Эффектно, живым металлом они искрились на солнце, словно замысловатая серебряная люстра старинной работы. Но, разумеется, чудовища не стремились блеснуть перед соперником внешним видом. Каждый такой шип являл собой магическое орудие большой силы, убийственный артефакт Великой Подложки, не требующий дополнительных заговоров.

Силы, создавшие дьявоглотов, произвели на свет божий поистине неуемные боевые машины, страшнейшие орудия убийства. Машины живые, но не знающие ни устали, ни сомнения. Только вперед, до последнего, до смерти врага – чаще всего беззащитной жертвы. Другого для них не дано. Утыканные иглами гиганты отлично ориентировались на поле боя, не терялись, не пасовали в любой обстановке, стремительно передвигались, атаковали, обладали отменной реакцией. Редко кто мог устоять перед их напором.

Ранее Уле приходилось видеть дьявоглота лишь однажды… мертвого… Ну а наблюдать за трансформацией и уж тем более за рождением чудовища ей, понятно дело, не приходилось. Ведь Ульяна никогда не оказывалась так близко, как сейчас, – практически бок о бок – от проклятого Провала Изнанки. А того памятного дьявоглота, которого она лицезрела еще совсем маленькой девчонкой, удалось забить четверым разведчикам. Это были самые лучшие бойцы родного клана – Клана Вулканического Пепла. И не удивительно. Сразить в открытом бою страшное порождение потусторонних сил подвластно только единицам, сильнейшим кудесникам, имеющим за плечами потомственную школу боевой магии, где несколько поколений подряд совершенствуются, шлифуются фамильные приемы борьбы со Злом, которые передаются затем от отца к сыну, ступенька за ступенькой. Обучение основам поединка ведется там с самого раннего детства. Ребенка заведомо, чуть ли не с пеленок готовят к Тропе Воина. Но Кирилл-то, естественно, в их число не входил. Поэтому у Ульяны волосы дыбом встали. Как он умудряется вести бой одновременно с несколькими чудищами?! Да к тому же вести успешно! По меркам опытных кудесников, он же совсем еще мальчишка, далекий от премудростей чародейства. Хотя, безусловно, имеет к нему неплохие задатки.

Напряженный, визгливый скрежет металла о скалу вывел волшебницу из оцепенения. В глаза шибануло каменной крошкой. Лицо посекло осколками. В последний миг Уля успела набросить на затылок капюшон походного плаща и бухнуться наземь. Сноп крупного убойного щебня, поднятый широким веером, со свистом накрыл фигуру девушки, забарабанил частой дробью по камням вокруг, оставляя на черствых глыбах после себя рваные глубокие отметины. Если бы не заклятие Отражения, брошенное впопыхах, совершенно бездумно, на уровне инстинктов, то Ульяна б уже, наверное, и костей не собрала. Это то же самое, что попасть под залп орудийной шрапнели. Но из пушек тут, само собой, никто не палил. Просто свирепый дьявоглот, разворачиваясь вокруг своей оси, как играющий с собственным хвостом кот, походя проборонил шипами участок затвердевшего плато, будто взрыхлил мягкий дерн на цветочной полянке. Кинжальные наросты демона вгрызались в древний базальт с такой легкостью, точно под ними простирался хрупкий весенний лед. Изнутри дьявольские шипы давили непроницаемой тьмой. Но внешняя оболочка дразнила солнечные блики безупречным серебром.

Перед тем, как шлепнуться вниз лицом, Уля заметила краем глаза Кирилла, который на бешеной скорости проскочил мимо нее с мечом в руках. За парнем неотступно, скручивая шею улиткой, неслась огромная голова дракона. Дьявоглот ощерил пасть, чем-то плюнул, точно выстрелил. Пучок темных искр, наподобие угольной пыли, с размаху долбанул в зачарованный клинок бойца. Лезвие жалобно дзинькнуло и… разлетелось вдребезги, рассыпалось в песок. В руках у Кири остался лишь осиротевший эфес. Дьявоглот рыгнул еще раз, целясь в голову воина. Кирилл кубарем бросился вниз, поднырнул под черное облачко, перекатился раз, другой, ловко, как кошка, подскочил на ноги, отпрыгнул в сторону.

Губы его при этом нашептывали какое-то заклятие, а руки, несмотря на мешанину боя, выделывали сложные магические пасы. Лишь колдовское восприятие кудесника помогло Ульяне разобрать слова напарника. И девушка оторопела… Речи те в устах боевого мага звучали, как минимум, неубедительно. Подобный пассаж выглядел бы, наверное, вполне уместно в исполнении деревенской бабки-ворожеи. Впрочем, у такой вот колдуньи-ведуньи Кирилл и обучался, – с его же слов. Уля изумленно повторила про себя подслушанную формулу: «По лесу пробегись, вместе разом соберись. По бору, по сосенке, с веточки на иголочку. С иголочки в чисто поле. Над полем вольная доля. Ветер дует силен, ни тверди для него, ни препон. Соберись, сотворись, надо мною проявись… – Волшебница вскинула бровь. – Гм-м… Интересно… Что бы это значило?..» Но додумать не успела. Сверху ухнула магическая субстанция, вызванная деревенским заклятием. И таила она в себе, как оказалось, всесокрушающую мощь. Ого!..

После очередного прыжка Кирилл на мгновение замер, словно подманивая к себе голову страшилища. Та не заставила себя долго ждать – раззявила огромную пасть, жадно потянулась к добыче. Длинная шея вытянулась до предела. Киря пару раз громко хлопнул в ладоши, затем с силой сцепил пальцы, будто что-то между ними стискивал. А вольный ветер, разбуженный простецким наговором, стрелою легкою проскользнул уж по лесам, по полям, по борам да сосенкам, собрался над головой волшебника – спрессовался в огромную стеклину. На гранях воздушного зеркала весело резвились солнечные зайчики. Изображение в нем переливалось, будто плавилось, перетекало из одного в другое, то вспыхивало, то блекло. И наконец магическая плоскость разящим полотном обрушилась вниз – ни тверди для нее, ни препон…

Псевдозеркало одним ударом отсекло дьявоглоту голову, прошло сквозь его плоть, словно через мягкое тесто, а затем с оглушительным грохотом и мелким дребезжащим звоном разлетелось на блестящие осколки. Бух-х! Дзин-нь! Дрин-н!!! Ульяне вновь пришлось возбудить заклятье Отражения, вжаться плотнее в камень, чтобы не угодить под стеклянный шквал.

Голова чудовища покатилась в сторону, сипло захрипела. Глаза злобно, непримиримо вращались, испускали во все стороны колючие черные молнии. Неожиданно рога, выступающие из надбровных дуг, окутались зеленоватым сиянием. Стало быть, магия в отсеченной крокодиловой глыбе не угасла, а, напротив, распалилась на полную катушку. Ульяна испуганно прикрыла ладонью рот. Дьявоглот искусно плел заклятие Оживления…

Но Кирилл этого уже не видел. На него, защищая поверженного монстра, набросились несколько чудовищ одновременно. Парню пришлось очень туго. Ближайший дьявоглот припал к земле, изогнул уродливый в своем совершенстве хвост, резким толчком вогнал туловище в стремительный выпад. Хвост, с шипением прорезая воздух, распрямился в огромный шипастый меч и… снес Кириллу голову. Вернее, не снес – отхватил с макушки лишь пучок волос. Уля с облегчением выдохнула. Она уж думала: конец. Но Киря присел в самый последний момент. Ему сегодня везло. Проплешина на затылке – ни в счет.

А тем временем голову дьявоглота, отсеченную воздушным резаком, уже полностью объяло магическое свечение. Вдруг она пошевелилась, заелозила по камню, перевернулась несколько раз с бока на бок, оставляя после себя густой мутный след. Глаза выкатились еще больше. Пасть неутомимо хрипела, хоть и не имела вроде бы поддува из легких, плевалась ядовитой слизью, изрыгала боевые заряды Иномирья – била во всё подряд, напропалую. Изгаженный кустарник вокруг смертоносного ошметка плоти дымился, камни лопались, глухо потрескивали, словно угли в костровище. Внезапно голова пару раз подпрыгнула, отталкиваясь от земли рогами, т. е. средоточием Силы, а затем зависла над поверхностью и… медленно поплыла к поверженному туловищу. Оно тоже издавало странные фыркающие звуки, выказывало явные признаки жизни. А при подлете родной башки и вовсе развернуло к ней кровоточащий обрубок шеи и приготовилось к воссоединению. Зубастую пасть исказило подобие хищной улыбки. Наверное, так ухмыляются гигантские каменные идолы, высеченные, по преданиям, на берегах подземной Реки Страха. Разделенные части уже приготовились к сращиванию, погнали из себя наружу жизненные соки, смазали поверхности клейкой слизью, чтобы облегчить спайку. В каждом движении разрозненных кусков чувствовалась непоколебимая уверенность, четкая слаженность. Видимо, им приходилась проводить подобную процедуру далеко не единожды. Но в последний миг между ними откуда ни возьмись появилась тонкая, но прочная пленка вулканического пепла.

Уля вовремя сдула с ладони облачко глубинного праха. А знакомое с детства заклятие Препятствия сложилось в уме само собой, почти автоматически.

Помощь пришлась партнеру в самый раз. Кирилл бесшумной тенью проскользнул мимо подруги, уводя за собой чудовищ. Но всё же успел на ходу бросить Ульяне воздушный поцелуй. Горящие радостью глаза спутника будто бы кричали: «Ура-а! Будь славна магия дочери Пепла!». И девушка горделиво подбоченилась.

Каждый волшебник из родного становища Ули, где бы он ни находился, обязательно имел при себе чудодейственный фетиш – мешочек золы из жерла Сонного Пращура – родового исполина, полузатухшего вулкана. Пепел векового предка всегда с неописуемой чуткостью реагировал на магию своих последователей и являлся для них, по сути, естественным артефактом, природным источником волшебства. Сейчас Уля пустило в ход основное свое оружие.

Отрубленная глыбища драконьей башки никак не могла преодолеть сопротивление чужеродной магической субстанции. Рычащая голова неистово ёрзала туда-сюда вокруг такого близкого, такого желанного и… такого недосягаемого обрубка шеи. Она отчаянно пыталась сбросить с себя прилипшую пленку вулканического пепла. Но тщетно. Пленка, приклеившись намертво, категорически мешала воссоединению с обезглавленной тушей. Как только парящая глыба подлетала поближе к ране, зола с силой отталкивала ее назад. Полумертвое тело сотрясали дикие конвульсии. Оно лихорадочно дергалось, подпрыгивало, упорно боролось с вражеской волшбой; по ходу безжалостно вспарывало когтями и шипами невинный камень, вздымало в небо груды осколков. Ульяна даже пришлось отползти подальше, вновь и вновь прибегая к заклятию Отражения для самозащиты.

Но силы расчлененного чудища таяли на глазах. Движения его неумолимо замедлялись, теряли напор, темп и вскоре, вообще, превратились в хаотичное дерганье, неконтролируемую агонию. Свечение вокруг летающей головы угасло. Она глухо шмякнулась на землю и вдруг визгливо-визгливо заверещала, как поросенок под ножом. От невыносимой вибрации звука всё вокруг задрожало. С кустарника посыпался облетевший лист; камни затряслись; по болотной жиже помчалась мелкая рябь. Уля схватилась за уши. Запредельный свист разрывал перепонки. Одинокая голова поверженного монстра с особой пронзительностью взвизгнула в последний раз и вдруг с грохотом взорвалась, расплескивая вокруг себя огромный заряд нереализованной магии Подложки. Шумный хлопок пронесся над головами сражающихся. Ударная волна вырвала с корнями ближайший ряд кустарника, выворотила с насиженных мест здоровенные камни, сбила с ног Ульяну, которая только-только пыталась встать. Горючей темной слизью волшебнице забрызгало весь плащ. Прочная кожа тут же потемнела, оплавилась, задымилась, источая жуткое зловоние. Девушка торопливо скинула зараженную одежду, на карачках отползла в сторону. Но радости ее не было предела. «Мы забили дьявоглота! – ликовала кудесница. – Двурогого дьявоглота! Ого!»

Но – Святая Братия! – оказывается, поверженный монстр Изнанки «первой ласточкой» отнюдь не являлся. За спиной у волшебницы что-то злобно, протяжно захрипело. Она мгновенно обернулась. Там… там… корчился в агонии еще один! Тоже – двурогий! Во дает! Ничего себе – Кирюша. Интересно, откуда он взялся такой?..

Но успокаиваться было еще совсем рано! Противник то и дело получал подкрепление. В чем Уля тут же с испугом убедилась – ох!..

В нескольких саженях от нее противно холодил воздух внушительных размеров Провал Потусторонья. Тонкая пленка, прикрывающая Пропасть Иномирья, стремительно поднималась, росла, обретала форму. Кожа будущего чудовища сразу же покрывалась какими-то желваками, шрамами, шишками. Эти наросты, с одной стороны, играли роль кольчуги, защищающей тело от точёной стали, а с другой, магического оберега – от боевых заклятий. Мечи, дубинки и рутинная волшба здесь бессильны. Лишь уникальные заговоренные клинки и чародейство высшего порядка способны кое-как пробить доспехи Подложки. Ни первым, ни вторым попутчики-друзья, увы, не обладали…

Девушка с горечью вспомнила, что – по преданиям – в стародавние времена, когда маги еще не делились на кланы, а составляли единое воинство, Высший Совет Братии творил совместную волшбу такой силы, какая позволяла на десятилетия крепко-накрепко запечатывать огромные территории, целые области от посягательств Великой Изнанки. Эх сейчас бы сюда тех былинных героев!.. Но все мощнейшие алгоритмы, принципы магических построений, объединяющих потенциал отдельных кудесников в несокрушимую Силу, давно утеряны или, может быть, намеренно извращены подлыми шпионами – приспешниками врага.

…Истошный вопль умирающей головы расчлененного чудища на короткий миг вывел из равновесия воинов Подземелий. Все они, как по команде, обернулись на предсмертный клич собрата. Кирилл же не испытывал ни разочарований, ни соболезнований. И не упустил удобного случая. Пользуясь замешательством в стане врага, парень пулей взлетел по шипам, как по лестнице, на голову ближайшему дьявоглоту. Шустрый воин быстро выхватил из-за пояса острый кинжал и со всей силы воткнул его в драконий глаз. Дзин-нь!!! Точнее, попытался воткнуть. Нет, Кирилл не промахнулся. Лезвие угодило точно в центр крупного зрачка, но беспомощно соскользнуло вбок, словно соскочило с прочного зализанного стеклянного шара, не причинив глазу ни малейшего вреда. Какие бы чары не наложили на данный клинок маги, но пробить заговоренные Владычицею Дна очи он не смог. Раздался лишь гулкий металлический звон, будто ударил небольшой колокол. Дзин-нь! И ничего!..

Чудовище лениво моргнуло, однако тут же пришло в себя. Оно яростно тряхнуло головой, пытаясь сбросить противника. Из широко открытой пасти повалили густой убийственный смог. Кирилл, будто отчаянный наездник, вознамерившийся обкатать гигантское дикое животное, метался, как угорелый, с шипа на шип, уворачиваясь от ядовитого облачка. А чтоб не слететь с шершавой драконьей башки, волшебник приклеил к рукам и ногам точечные заклятия Липкости. Эти заклятия обращали всё, к чему прикасались конечности молодого мага, в тягучий клей, в том числе и дубленую кожу дьявоглота. Самому чудищу такая процедура по вкусу явно не пришлась. Его огромная голова вмиг покрылась липучими пятнами ожогов. Монстр взревел от боли, точно доисторический динозавр, разом позабыл про испускание отпугивающего ядовитого пара. Почуяв беззащитность врага, Кирилл тут же воспользовался предоставленным шансом, перекатился на самый край живой глыбы, бесстрашно пристроился на кончике пасти, разлегся наглым образом прямо на широченных ноздрях и сунул в рот дракону пустые ножны из-под меча отверстием вниз. Быстрой скороговоркой парень протараторил: «Зубки-скорлупки, хотите погулять? Выйти за околицу, выстроиться в ряд? Прыгайте гурьбою, дружный мой отряд, к новому хозяину в ножны под заклад». И… – у Ули чуть глаз не выпал! – блестящие клыки боевого чудища, оставив свои законные гнезда, добровольно перекочевали в магическую полость, словно их всосал туда могучий таинственный насос. Зачарованные ножны раздулись при этом, распухли до неприличия, приняв, по сути, форму широкого ведра. А в нем, как грибочки в садочке, мирно побрякивали «зубки-скорлупки». Ошарашенный дьявоглот, ничего не понимая, ворочал туда-сюда безоружной головой, тоскливо мычал, как некормленый бычок, и, казалось, пытался, напрягая глаза, заглянуть самому себе в пасть. Но ничего путного из этого у него, ясно дело, не получалось. Разумеется, чудище сразу же ощутило непривычную пустоту меж челюстями и, вероятно, хотело выяснить поточнее, что именно там стряслось.

А художества деревенского волхва на этом не закончились.

Кирилл подхватил футляр с костяшками под мышку, выставил его перед собой наподобие ружья. Ножны в руках волшебника тут же сузились, округлились, вытянулись в аккуратный длинный ствол. Вот из него-то, словно из многозарядного мушкета, и открыл огонь неутомимый чародей. Бу-бух! Далекое эхо отозвалось за стеной кустарника: пу-тух-х… И снова: Бу-бух!.. Пу-тух-х… Бу-бух!.. Пу-тух-х… На каждый выстрел магический пистоль подпрыгивал в пальцах кудесника, будто артиллерийское дальнобойное орудие, рвался так, что чуть не выскакивал из рук. Бу-бух!.. Пу-тух-х… Бу-бух!.. Пу-тух-х… Кирилла швыряло отдачей во все стороны: туда, обратно. Спасали только липучки.

Вероятно, парень с самого начала догадался, что зубы дьявоглота, так же, как и шипы, являются полномочными уникальными артефактами Иномирья, способными пробить любую преграду, вспороть любую обшивку – особенно, если ими пальнуть из ружья, точно картечью. И надежда молодого воина полностью оправдалась. Чудо-снарядам цены не было. Даже знаменитая драконья бронь не смогла перед ними устоять. Кирилл уже успел продырявить у себя под ногами шкуру монстра в нескольких местах.

Раненый дьявоглот истошно ревел, орал – Уа-а! Уа-а! – трубил во всю глотку – У-у!!! – метался по каменной площадке, разбрасывал в припадке своих партнеров, как щенят, вставал на дыбы, заваливался на спину и вновь подскакивал, как ужаленный. Однако скинуть наездника ему так и не удалось. Липучки держались на славу.

Кирилл всё время из любого положения, как заведенный, продолжал стрелять. Бу-бух!.. пу-тух-х… пу-тух-х… Бу-бух!.. пу-тух-х… пу-тух-х… Целился он прежде всего, конечно, в глаз, кратчайший путь к мозгу. Такой удар сразил бы чудище наповал. Но зрачки дьявоглота, точно взбесившаяся сырая яичница, перемещались по морде туда-сюда, сюда-туда, постоянно уходили от поражения. Наконец боец изловчился зажать одну из дрожащих выпуклостей между собственными ступнями, чтоб никуда не сбежала, и, наклонившись, пальнул из мушкета по мутному кругляку в упор. Бу-бух!.. На сей раз эхо получилось каким-то смятым, скомканным: птх… Выстрел достиг цели.

Крик дьявоглота резко оборвался: Уап-х. Гигантская туша покачнулась, на мгновение замерла в неопределенном равновесии и… замертво рухнула всей массой на камни. Кирилл в самый последний момент, перед землей сорвался с макушки монстра, кубарем откатился на несколько саженей в сторону, поднялся на ноги.

И вовремя. На него во весь опор уже несся разъяренный дьявоглот. Очевидно, жаждал мести за поруганного друга – раздавить обидчика в лепешку, стереть в порошок. Выпуклые глазищи зверя горели первобытной злостью. Но набирать подобную скорость в ближнем бою опрометчиво. Она лишает маневра – только вперед и никуда более. Человек успел среагировать, отскочил вбок, развернулся, вскинул смертоносное орудие. На сей раз серия выстрелов слилась в единую дробную трель: Бу-бу! Бу-бух! Тру-ду! Ду-дух! Эхо торопливо отбарабанило: тр-тр-тр-тр.

Затяжной очередью клыкастых снарядов нападавшему дьявоглоту напрочь срезало кончик хвоста длиною в человеческий рост. Кровоточащий обрубок плоти венчал острый раздвоенный шип – самый ядовитый из всех отростков чудища. Не обращая внимания на кровотопотерю, кусок хвоста, изгибаясь на манер гусеницы, медленно пополз к материнскому туловищу.

Укороченный монстр наконец-то затормозил. Кинжальные когти вошли в камень по самые корни, оставляя после себя дымящуюся борозду. Дракон резко развернулся, сметая тяжелым задом огромные валуны. В небо взмыл ворох щебня и пыли. Из ноздрей чудовища повалила густая угольная пена, но плюнуть ей в противника дьявоглот не успел. Кирилл выстрелил ему прямо в грудь, метя в сердце. Точеный резец собрата прошил насквозь дубленую шкуру выродка, ядовитым буравчиком врезался меж костей. Рогатый гигант яростно взвыл, поднялся на дыбы. Двухэтажная громадина изготовилась к прыжку. Парень снова прицелился в рану, чтобы добить зверя. Пшик… Осечка! Выстрел не получился. Кирилл торопливо заглянул в ножны. Пусто! Зубы кончились…

Тогда волшебник спокойно опустил руки перед собой ладонями вверх, а затем медленно поднял их на уровень груди, будто поддерживал невидимый воздушный шар – классический жест заклятия Невесомости. Губы чародея что-то непрерывно шептали. И вправду. Ревущий дьявоглот, взгромоздившийся на дыбы, неожиданно воспарил перед отважным бойцом.

Но в этот миг Киря резко бросил руки вниз. Тысячепудовая особь грохнулась оземь, завалилась набок. Плато затряслось. Парень чуть не утратил равновесия, однако быстро справился с трясучкой и в два прыжка подлетел к поверженному противнику. Но гигант и не думал сдаваться. Воли к победе ему не занимать. Все его четыре лапы уже скребли по земле в поисках опоры, когти свободно впивались в застарелый базальт. Вот-вот урод перевернется с бока на живот. Длинная драконья шея грациозно вывернулась в сторону врага. Исполинская морда приблизилась вплотную к Кириллу, пасть растворилась, готовя убийственную отрыжку.

Но именно этого волхв, скорее всего, и ожидал. Одним коротким движением молодой человек подцепил рукой извивающийся на камнях полуживой отрезок хвоста и с силой воткнул его, точно копье, в ротовую полость страшилища. Зачарованный ядовитый шип, не знающий преград, навылет пробил родную плоть, выскочил наружу через глаз. Вытолкнутый зрачок откатился в сторону. Дьявоглот захрипел, захрипел, захлебнулся собственной кровью и… безжизненно растянулся вдоль полосы кустарника. Из ноздрей, пасти, ушных отверстий, развороченного ока громадины поперла темная гуща, заливая всё вокруг желчью и смрадом. Создания Подложки всегда полны магического дерьма. Бедные камни под этой гадостью навсегда ушли в небытие.

Ульяна, ведя подсчет победам и трофеям, тихо вымолвила, не веря самой себе: «Четвертый дьявоглот! Мыслимо ли?..»

Между тем новорожденный монстр под самым носом у путешественницы за пару минут почти завершил процесс становления – вылился в здоровенную взрослую особь. Впрочем, они все – взрослые. Детенышей среди них не наблюдалось. Мускулистое мощное существо поначалу казалось невесомой пустой оболочкой. И не исключено, что так оно и было. Чудовище быстро расширялось, формировалось, легонько, словно надувной шарик, подрагивало над материнской Пропастью, видимо, впитывало генеральную эманацию Зла, подзаряжалось. По мере роста снизу его заполнял едкий черный дым (Подложка?!), который без труда просматривался даже сквозь плотную, дубленую кожу. Что это, кровь Изнанки? Если только у нее есть кровь. Навряд ли… скорее, сгущенная плоть Иномирья, убийственная для нашего мира, одним словом, – Иносуть. Существо прямо на глазах грузнело, обретало тяжеловесность, плотность, твердость. И когда наконец-то насытилось чернотой, отпочковалось от ямы и шагнуло в сторону, на тропу, то земля под многопудовыми лапищами ощутимо сотрясалась под нагрузкой.

На сей раз Провал породил классического драконоподобного демона. «О! Высокая Братия! – ахнула девушка, глядя на сверкающего монстра. – Трехрогий!» Чем больше рогов, – тем выше статус демона, тем непревзойденней магия, непобедимей противник. Как правило, Пропасть плодила однорогих, реже – двурогих. Трехрогих – единицы. Это боевая элита Изнанки. Воины среди воинов. Злодеи среди злодеев. «За что нам такое наказание?!» – только и вымолвила Уля.

Выкормыш Глубин сделал несколько твердых шагов в сторону девушки, остановился в двух саженях от нее. Ульяна сжалась в комок. Чудище медленно, будто разминая челюсти, широко раскрыло пасть и… тихонько икнуло, выпустило сквозь зубы, словно табачный дым, облачко остаточной Подложки. Видимо, срыгнуло излишек. Черная пелена легонько опустилась на замшелые камни. Всё, что попало под мрачное облачко, тут же безвозвратно умерло… навсегда… пожух, обесцветился мох, растрескались в пыль вековые валуны… Уля сжалась еще больше. Похоже, псевдодракону после икоты полегчало. Глаза его тотчас налились желанной (для него) злобой. Как ни странно, но девушку, притихшую, словно мышь, чудовище пока не заметило или делало вид, что не заметило; как вариант – оттягивало сладостный миг расправы. Вдруг из гортани дьявоглота вырвался угрожающий рык. Внутри массивной фигуры что-то булькнуло. Монстр напрягся, будто привстал на цыпочки. Вид пришельца из Низов – от ноздрей до кончика хвоста – олицетворял собою голую, неприкрытую агрессию, неуемный аппетит, жажду битвы, готовность к прыжку. Он словно бы вынюхивал вокруг себя жертву. Все три рога, нависающие над зубастой мордой, окутались зеленоватым сиянием от накала боевой магии. Элитный воин Изнанки захрапел, набычился, в один мах проскочил мимо застывшей путницы и сходу врезался в гущу драки – кинулся на помощь собратьям. Сражение закипело с новой силой. Бедный Кирилл…

С замиранием сердца Уля всмотрелась в мешанину схватки. Умопомрачительный темп!!! Наверняка с обеих сторон использовались заклятия Ускорений. Другого объяснения увиденному просто не подобрать. Всё летело, вращалось, крутилось. Соперники слились в единый бурлящий ком, вокруг которого носились отдельные части тел. Чаще всего мелькали толстые длинные хвосты, утыканные шипами. Они стремительно елозили туда-сюда, ни на секунду не застревая в одном месте; молниеносно распрямлялись, выгибались буквами ع, О, С; выстреливались вперед, затягивались обратно. Когда колючие конечности врезались случайно друг в друга, между живыми иглами проскальзывал магический разряд высокого накала. Хитрые бестии пытались хотя бы вскользь задеть противника сверкающими наростами, пропахать его плоть отравленными артефактами. Но Кирилл – хвала небесам! – раз за разом уворачивался, уходил от удара: приседал, подпрыгивал, как циркач на арене, припадал к земле, крутил кульбиты, кувырки, подкаты. Фигура его расплывалась в движении. Рассмотреть его силуэт в облаке пыли, груде мускулистых тел, обрывках смазанных скоростью выпадов было не так-то просто. Парень постоянно маневрировал, двигался, нападал, перемещался. Лишь иногда на долю секунды он неожиданно вываливался из крутящегося клубка. Но, осмотревшись, тут же бросался назад. В моменты краткой передышки раскрасневшийся Кирилл выглядел отважным тореадором, которому удалось разъярить одновременно целое стадо тучных быков. К слову сказать, в жестах молодого человека скользили несгибаемая бойцовская твердость и необыкновенный артистизм, будто крушить непобедимую элиту Подземелий – для него обычное дело. Однако озверевшие вконец чудища прохлаждаться противнику, естественно, не позволяли. После каждой паузы темп схватки еще более возрастал.

Из клубов пыли, грязи, каменного мха, которые объяли схватку, сплошным потоком неслись звериные рыки, нервный захлебывающийся лай, какой обычно сопровождает свалку грызущихся собак. Только гораздо громче: Ульяну продирало до костей. Неподготовленного воина лишь от рычания, наверное, пробила б дрожь. А вид сверкающих шипов довел бы точно до оцепененья. По всей вероятности, чудища намеренно пытались устрашить противника. Они хищно отплевывались, отхаркивались, сипло гудели. Иногда в нечленораздельном вое можно было уловить искаженные ревом человеческие слова – то ли обращения неизвестно к кому, то ли боевые кличи, то ли заклятия из арсеналов людской магии, не поймешь… А временами и вовсе непереводимый фольклор подземелий – неразборчивый набор гласных и согласных, выкрикиваемый с гневным хрипом и несущий на себе – вне всякого сомнения – оттенок злобы из затерянных Низов.

Со стороны жестокий рукопашный бой напоминал, скорее, беспорядочную свалку. Наблюдатель, не сведущий в магии, наверное, мог бы подумать, что соперники примитивно дерутся, используя исключительно физическую силу; стремятся размозжить друг другу головы, либо раскромсать туловища – человек мечом (странно, но Ульяне почудилось, будто в руках у Кирилла мелькает обыкновенная палка), а дьявоглоты хвостами, когтями, зубами. Но такое впечатление было, конечно же, обманчивым. Основывалось оно на несовершенстве людского восприятия мира. Стычка носила характер прежде всего магический. Почти каждое телодвижение бойцов диктовалось в ней тайным, двойным смыслом, являлось необходимым элементом чародейства.

Тренированным взором волшебницы Ульяна отлично видела, как вокруг потасовки горячим потоком, будто расплавленный шоколад, струилась, текла, клубилась Связь – магический Эфир (Волна), первооснова волхования или, как еще говорят, Сила. Но всё же Связь – более точная характеристика явления. Ибо Сила есть уже конечный продукт чародейства, спрятанный за кулисами Волны. Именно за кончик Связи, как за веревочку, при помощи заклятия должен дернуть маг, чтоб возбудить желанное волшебство, – Силу в действии, которая через загадочный Эфир вытягивалась из кладовых вселенской энергетики. Связь разлита на поверхности земель неравномерно. Там, где ее больше, волхвовать проще: чародейства рождаются как бы сами по себе. Там, где меньше, – соответственно, наоборот. Для успешного колдовства практикующему магу необходимо поймать, образно говоря, оседлать Волну. Другими словами, создать в ткани первоосновы требуемый плацдарм, куда можно было бы втиснуть свое заклятие. Иначе оно обернется бессмысленным словесным оборотом, пустым набором никчемных звуков. И чем шире Волна, чем объемней плацдарм, – тем лучше. Разумеется, опытные кудесники посредством тайных магических приемов способны обнаруживать и притягивать к себе Связь из любой точки мироздания. В этом, собственно, и заключается мастерство. Купаясь в Волне при соответствующем Знании можно сотворить что угодно. Но просто нагнуться и поддеть желанную субстанцию, как оброненную кем-то вещь, невозможно. Волна дается в руки только самым посвященным. Именно поэтому от удивления глаза Ульяны были рады вылезти на лоб…

Сгустки первородной Связи, притянутые соперниками, достигали такой концентрации, что выливались в яркие всполохи, слепящие вспышки оранжевого света, заметные, пожалуй, даже в диапазоне, доступном обычному человеческому глазу, далекому от магии. Волшебные струи Эфира, умело направляемые бойцами, шипели, извивались, пенились, переплетались; со скрипом и свистом наезжали друг на друга, сшибались лоб в лоб, разбрызгивали огненные капли, образуя над полем боя причудливый мерцающий орнамент. Так что магическая схватка, вероятно, вполне могла бы претендовать на роль красочного светового шоу.

…И тут в гуще сражения стряслось как раз то, чего Уля больше всего и боялась. В стычке с уродами из Низов никто не застрахован от… не застрахован от чего угодно… И вот – будь ты трижды проклят, Полюс Подземелий! – это случилось! Крупный трехрогий дьявоглот исторг из себя ядовитый гейзер Изнанки. Плотная угольная струя под сильным напором, будто из фонтана, вырвалась из разъятой пасти чудовища и вонзилась в то место, где только что стоял Кирилл. Черная пыль махом выжгла в плато глубокую воронку. Вверх взметнулись столбы мутного пара. Парень успел среагировать, сиганул в последний момент в сторону. Но всё же его зацепило. Правда, совсем чуть-чуть. Однако этого хватило. Кирилл утратил координацию движений, споткнулся, упал наземь, покатился. Похоже, воина настиг сбой ориентации и, главное, – ему отказало зрение. Надолго или нет, неизвестно. Киря неуклюже встал на колени и, не глядя вниз, как слепец, стал осторожно ощупывать обеими руками пространство перед собой в поисках выроненной палки. Наконец он ее нашел, подтянул к себе, неуверенно, пошатываясь, поднялся на ноги, вытянул перед собой деревяшку, точно меч. Парень отрывисто поворачивался то влево, то вправо, широко размахивал своим оружием, будто отбивал чье-то нападение, сдерживал невидимого врага. На самом же деле был он сейчас, судя по всему, очень уязвимым, практически беззащитным.

Спасло молодого волшебника, пожалуй, только то, что все его преследователи в данный момент сами сгрудились в кучу-малу. Когда трехрогий гигант плюнул своей гадостью в Кирилла, то под струю, предназначенную парню, угодил по случайности еще и подскочивший двурогий выродок. Одурманенный Подложкой монстр ни с того ни с сего боднул нападавшего дракона. Дьявоглоты столкнулись широченными лбами, точнее, сцепились рогами. Началась бурная реакция слияния встречных потоков магии. Головы гигантов утонули в густом зеленоватом свечении. На землю просыпался целый каскад горящих искр. Ударяясь о землю, они с диким шипением отскакивали вверх, разлетались во все стороны, превращая несчастные камни в тлеющие головешки. Оба страшилища вздыбили загривки, высоко задрали крокодиловы пасти, подняли вверх передние лапы, будто лезли друг к другу обниматься, а затем вместе бухнулись вниз, мордами в клубящуюся воронку, где вдосталь наглотались вонючего черного пара.

Для них квазиугольная пыль не являлась, конечно, смертельным ядом, как для любого другого существа. Но и полностью безвредной штукой назвать сию пакость порождения Изнанки, скорее всего, не могли. Отрава собственного производства действовала на дьявоглотов наподобие сильного наркотика кратковременного действия – на несколько минут полностью отшибала им мозги. Растерянные твари бешено вращали глазами, каждым по отдельности – в разные стороны; тихо мычали себе в ноздри, неловко ворочали массивными телами, сталкивались шипами, высекали из них яркие магические всполохи, отползали назад, но тут же шарахались обратно в объятия друг к другу.

Третий гигант – кстати, тоже трехрогий – в спешке запнулся о двух своих товарищей, вляпался носом туда же – в зловонную воронку и, вероятно, успел хапнуть зелья Подложки с лихвой. С досады он дико взвыл, резко дернулся всей тушей, несколько раз что-то злобно протрубил ввысь, свирепо вильнул огромным хвостом и… сшиб им четвертого, последнего из монстров – однорогого. Тот почему-то замешкался, затерся в тылах авангарда, очевидно, уступал дорогу старшим и вот – схлопотал. А тяжелогвардеец с психу вложил в удар хвостом, похоже, всю вскипевшую в груди ненависть. Потому что однорогий дьявоглот – хоть и поменьше собратьев, но тоже громадина та еще – отлетел аж на несколько саженей в сторону, безразмерным снарядом плюхнулся в болото, поднял вверх волну густой жижи. Каменное плато окатило потоком грязи. Трясина равнодушно чавкнула, поглотила добычу целиком, с головой. Омуты здесь гибельные, глубокие, что ни говори. Через минуту-другую уязвленный зверь, весь облепленный тиной, медленно выполз на берег и с удивлением уставился на двурогую, трехрогую компанию – рангом повыше, – развалившуюся возле дымящейся воронки.

Что они там испытывали – удовольствие, наслаждение или, наоборот, страх и боль, – не поймешь. Да это и не важно. Главное, что чудища предоставили Кириллу спасительные мгновения для принятия нужного решения. И парень не сплоховал.

Как только ослепший воин убедился, что соперники дают ему почему-то фору, сразу же сунул на ощупь «грозную» палку-меч в ножны, инстинктивно отступил на шаг назад, остановился, воздел руки к небу и медленно глубоко-глубоко вдохнул, кропотливо впитывая в себя эманации окружающего аэра. Затем волшебник слепил ладонями из воздуха, как дети – из песка, невидимый клубок, поднес его к губам, торжественно поцеловал. На языке магов сей жест являл собой ритуальный знак передачи кому-то внутренней, индивидуальной энергии; символ наделения постороннего предмета собственными чертами. После этого молодой чародей с напутствием-наговором метнул ввысь незримый предмет.

Уля уже имела кой-какое представление об алгоритмах и стилистике «заклятий» деревенского волхва (как они действовали, – вообще, непонятно). Очередной пассаж не составил исключения из общего ряда: «По небу звездному катись. Луною ясной обернись. Лучики длинные распни. Внимательно на землю зри. Тучи поганые затми. Мир дивным светом озари. О чем увидишь, расскажи, не заюли, не утаи».

А затем… искорка, подброшенная Кириллом вверх, быстро выросла до размеров экзотического заморского плода – апельсина – и зависла саженях в пяти над головой кудесника. Она и по внешнему виду порядком смахивала на вкусный южный плод – такая же желтенькая, такая же кругленькая и почему-то такая же аппетитная. Только непоседливая: ёрзала туда-сюда, то раздувалась с тонюсеньким писком, то сжималась, точно грудь уставшего гонца после длительного забега, и кроме того, постоянно пулялась тоненькими росчерками бледных холодных молний… в голову Кирилла. Вероятно, таким образом магический клубок подсказывал хозяину, что делать, откуда ожидать нападения, что предпринять и т. д.

«Внешний Глаз?!» – изумилась Ульяна. Обычно подобные создания опытные чародеи, следуя опасной тропой, посылают впереди себя, чтоб разведать труднодоступные участки дороги – полости в пещерах, узкие наскальные тропы и т. д., – а также места возможных вражеских засад, ловушек и прочее. «Но ведь Внешний Глаз – одно из квалификационных заданий на получение восьмой ступени волшебства. Восьмой! – Девушка непроизвольно поправила рукой челку, съехавшую на лоб. Она всегда так делала, когда волновалась. – Кирилл-то непрост, ох как непрост! Ученик деревенской колдуньи?.. Ага… Хотела б я побывать в той деревеньке хотя бы разок, взглянуть воочию на его наставницу… взять у нее пару-тройку уроков… – Но глядя на Кирю, обретшего магический взор, Уля с надеждой улыбнулась. – Коли ему по силам создать Внешний Глаз, то и собственное зрение он должен с минуты на минуту восстановить. Для него это скорее всего не проблема».

Однако проблема возникла в другом, совершенно неожиданно.

Из болота черными стрелами в сторону апельсина одно за другим рванулись несколько вражеских заклятий. Правда, довольно слабеньких, но, тем не менее, кое-какой урон желтому шарику они всё же нанесли. Летучее Око, отбиваясь, уворачиваясь, завертелось, заверещало. Сквозь пробитую кожуру на землю жиденьким веером брызнул слабый дождик волшебной начинки.

Вероятно, Провал Изнанки успел уже наплодить к этому времени кучу мелких бестий, которые подленькими плевками из-за спины пытались поддержать свою тяжелую гвардию – дьявоглотов.

Справедливости ради, стоит воздать хвалу молодому кудеснику. Активно творя магические пасы руками, сплетая в уме сложные заклятия, бормоча заговоры, Кирилл сумел относительно быстро залечить Внешний Глаз, восстановить целостность его оболочки. Но ведь на эти короткие мгновения он вновь утратил драгоценное зрение. А колкие атаки исподтишка между тем не прекращались, мелкие прихвостни крупных демонов не унимались. Благо боевые чудища Подложки пока еще не очухались от собственной жгучей отравы. Иначе б парню точно несдобровать.

Ульяна справедливо рассудила, что настал ее черед. Если уж Киря крушит страшенных дьявоглотов налево и направо – и за себя, и за напарницу, – то прикрыть партнеру хотя бы тылы для нее святое дело. На помощь волшебнице вновь пришел бесценный прародитель клана – вулканический пепел. Девушка нежно сдула с ладошки рыхлую кучку праха, добытого из кратера древнего Пращура, и быстро сплела Затворяющее заклятие. Частички пепла дружно разлетелись по воздуху, равномерно распределились над болотной жижей вдоль прибрежной полосы и вдруг, сцепившись единым прочным покрывалом, пали вниз. Невидимый ковер объял всю трясину железной хваткой, превратил ее верхний слой в плотную непробиваемую корку.

Снизу тут же посыпались частые удары. Кто-то усердно бился о магическую преграду головой. Бум-бум-бум! Но удары получались глухими, неубедительными, беспомощными. Впечатление складывалось такое, будто некий безумец долбит изнутри голыми незащищенными кулаками по тяжелой чугунной крышке (на манер тех, какими обычно притворяют входы в городские каналы, где текут реки нечистот). Бум-бум-бум! Однако крышка ни на дюйм не сдвинулась, не приподнялась.

Вскоре за пределами вулканической пленки, саженей за двести от берега, болотная чача покрылась мелкой рябью. А затем из густой тины осторожно, с опаской показались несколько пар желтоватых глаз. Защитное покрывало Ули на дальние дали, конечно, не простиралось. Да она и не ставила себе подобной цели. Пусть магические козявки Иномирья глазеют себе оттуда на поле битвы, подглядывают в тихушку за сражением. Навредить чем-либо Кириллу на таком расстоянии они вряд ли сумеют. Ну а в случае чего Ульяна-то ведь на страже, прикроет.

Милый воин вновь поблагодарил Улю за помощь воздушным поцелуем – изысканным, элегантным жестом сдул его с ладони точно в сторону девушки – тютелька в тютельку. Из чего волшебница сделала утешительный вывод, что Внешний Глаз партнера работает безупречно.

Да это подтвердил и сам герой, который в следующее мгновение уже ринулся в атаку. Пока очумевшие дьявоглоты завалились под хмельком в кружок, будто вельможи на пикнике, пока не опомнились, нельзя было терять ни минуты. Другой такой возможности для успешного нападения не будет. Чудовища уже начали приходить в себя. Они обеспокоено ворочались, вытягивали шеи, настороженно зыркали туда-сюда выпуклыми глазищами, словно здоровенные птицы. Но воин-кудесник успел-таки захватить самую последнюю секундочку умиротворенного отдыха подземных тварей – вихрем подскочил к лежбищу уродов.

Воздушный апельсин чародея завертелся, заверещал еще пуще. Холодные молнии так и сыпались из него сухими щелчками, так и жалили в голову волшебника. Меж магическим оком и макушкой волхва образовалась устойчивая струнка света. Похоже, Внешний Глаз взвинтил интенсивность обмена сведеньями с хозяином до предела – не заюлил, не утаил.

Кирилл выхватил из магических ножен палку-меч, рубанул ей со всего размаха по ребрам трехрогого гиганта, который только поднимался на ноги. Потом еще и еще. С кончика палки на грудь дьявоглоту сорвались прозрачные струйки слизи. Дрожащее желе удивительно переливалось, играло тонкими искрами, будто в нем растворили добрую горсть бриллиантов на сотни каратов – вместе с их знаменитым блеском. Столь интригующую овеществленную форму обрело магическое заклятие, брошенное воином в пылу схватки. В дрожащей жидкости проявился материальный носитель волшебства, выдернутый умелой рукой из колдовского Эфира. И, судя по всему, искорки те только с виду казались очаровательным украшением. На самом же деле кусались и жалили они – не приведи, Господь, вечный Хранитель Чертогов Отдохновения.

Раненый монстр взвыл от боли, мстительно зарычал, брызгая ядовитой слюной. По камням тяжелой плетью запоздало врезал шипастый драконий хвост. Р-раз-з-з! Мимо. Воин уже отскочил назад. Из-за кустов вырвалось могучее эхо: бу-бух-х! Скальная крошка вздыбилась валом, сплошной стеной шарахнула притихшего в сторонке выродка рангом пониже, облепленного грязью. В-в-и-и-и!!! – взвизгнул однорогий дьявоглот. Опять попал под раздачу.

В воздухе что-то быстро чирикнул апельсин и… обратил на себя внимание разъяренного гиганта. Тот злобно уставился на Внешнее Око, а затем с неожиданной проворностью скакнул на передние лапы, как конь, который хочет лягнуть задними ногами обидчика. Высоко вверх тугой петлей взметнулся длиннющий хвост, выпрямился, описал широкую дугу, просвистел возле самого апельсина. Юркий шарик с тонким писком увернулся лишь в последний миг, запричитал, заголосил, испуганно подскочил саженей на десять выше. И там, в безопасности, успокоился. Даже самодовольно раздулся в объеме раза в два-три – назло врагам. А вскоре и вовсе притих, перестал пулять в Кирилла блеклыми молниями. Видимо, парень успел уже полностью восстановить собственное зрение и пылкие впечатления южного плода больше его не волновали.

Тяжеленный дьявоглот бухнулся вниз – на четыре точки. Но, похоже, погоня за воздушным разведчиком противника вылилась для него в явную ошибку. Во время акробатических этюдов искрящаяся слизь разметалась по всей груди и брюху чудовища, подобралась даже к луженому горлу, увеличивая тем самым площадь поражения. Кирилл и мечтать не мог о такой удаче. Дубленая шкура дьявоглота под волшебным желе таяла, превращалась из прочной магической брони в нежную розовую кожу младенца. А та, в свою очередь, истиралась еще дальше – до дыр. Быстро-быстро.

И наконец внутреннее давление разорвало тонкую кожицу вдрызг, выдавило наружу окровавленный ливер. Вспоротая туша брызнула густой вонючей мутью. Дьявоглот охнул, тяжело осел наземь, но не сдавался. Подгреб лапищами кишки поближе к пузу, будто удерживал в подоле грибы, взревел, нагнетая напор магии. Яркое зеленоватое свечение с рогов чудовища сорвалось вниз, охватило непослушные внутренности, наделило их легкостью, податливостью и принялось деловито заталкивать обратно – в туловище. Оплавленные края здоровенной раны снизу и сверху начали медленно, но верно стискиваться, прижиматься друг к другу, срастаться. Располосованный, точно селедка, великан орал от напряжения как бешеный – так, что сотрясался воздух и дрожали камни. И кое-чего он уже добился. В местах заживления свежая броня кипела расплавленным металлом. Похоже, ткани монстра спекались, подобно кускам богатой руды, а не срастались, как у нормального существа. Одним словом, времени демон даром не терял.

Но и Кирилл, само собой, не стоял, опустив рукава, в ожидании, пока выродок Подземелий сам себя залатает. Парень выхватил откуда-то из-за пояса аккуратный металлический шар размером с крупное яблоко – вещицу тонкой кузнечной работы. К специальному ушку на ее поверхности была надежно прихвачена прочная шелковая нить. Киря скрутил какую-то защелку, надавил пальцем на круглую кнопку. Дзинькнула невидимая пружина, и шарик мгновенно разложился в многолучевую кошку-захват, наподобие тех, какими обычно пользуются морские пираты, когда идут на абордаж. Воин ловко метнул свое оружие в образовавшуюся на теле монстра щель и спокойно потянул за шелковую нить – с виду легко, абсолютно без напряжения, будто позарился на спелое яблочко, готовое вот-вот и само свалиться с веточки прямо в руки прохожему. Но Уля отлично понимала, что впечатление легкости и простоты – это, конечно же, иллюзия. Шарик-то по всему видать, заговоренный. На самом же деле Кирилл с натугой, на пределе сил вырвал из груди дьявоглота крупное сердце, торопливо подтянул к ногам дымящийся, бьющийся кусок мяса. И еле успел. Потому как гигант на издохе, почуяв неладное, собрал в волевой кулак остатки магии, которые еще теплились в слабеющем теле, и буквально надрываясь от чудовищной, дьявольской нагрузки, единым порывом захлопнул рану на груди. Вдоль длинного шва, сваривая плотные края, с шипением прополз яркий огненный ежик, разбрызгивая зеленоватые искры. Но поздно!

Кирилл с силой ударил сверху вниз ногой по живому куску демонической плоти. Раздался надсадный треск, затем хлопок и скользкое чавканье ботинок в липкой кашице. Густая темная кровь оросила камни. Страшилище содрогнулось, прижало когтистые лапы к опустевшей груди, жалобно всхлипнуло. Грудной бронешов, наложенный впопыхах, самопроизвольно вскрылся. Оттуда хлынул поток гадкого посмертного чародейства, превращая очередной участок многострадального каменистого плато в осколок магической коррозии… Пошатываясь, дородный монстр сделал несколько неуверенных шагов в сторону и… с грохотом провалился в Провал, родную колыбель.

Неожиданно в гуще схватки приключилось нечто оригинальное. Мешанина тел разом будто бы поредела, словно один из соперников вдруг мгновенно исчез, точно сквозь землю провалился. Девушка вновь насторожилась. И человек, и чудовища не уставали сегодня удивлять друг друга разнообразностью магических приемов, да и невольную зрительницу – Ульяну – тоже. Вообще-то, двурогие дьявоглоты считаются слабей трехрогих – и, надо сказать, совершенно обоснованно, – но зато по части сообразительности обладатель пары надбровных пик, похоже, оказался более плодовитым, нежели его тяжеловесные сородичи. Ибо двурогий монстр нашел, пожалуй, наилучший ход в затянувшейся битве. Волшебники знают, что арсеналы Изнанки поистине неисчерпаемы. Носитель двух магических отростков применил заклятие Невидимости. И довольно успешно – исчез практически полностью. Лишь иногда в воздухе неуловимо проскальзывал зеленоватый отблеск магического свечения, которое неизменно колышется вокруг головы гиганта. И то – лишь на миг. Но отследить по таким вспышкам все передвижения боевого монстра было абсолютно немыслимо.

Кирилл вновь угодил в тяжелый переплет. Твердое каменное плато – идеальное место для использования покрова невидимости. Оно не проминается, как почва, под тяжеленной тушей дьявоглота; на камне не отпечатываются следы хищника Подземелий. А исчезнувший хитрец, судя по всему, подкрадывался к сопернику с поднятым хвостом, осторожничал, чтоб не чиркнуть шипами по базальту.

Однако трехрогий гигант, воюющий по соседству, каким-то образом видел (или чувствовал) своего младшего собрата и всё время пытался его обойти – ринуться в атаку первым. Выглядело это и смешно и странно одновременно. Вместо того, чтоб кинуться напрямую на парня, чудовище было вынуждено обходить невидимую преграду, бегать по кривой. По судорожным метаниям трехрогого демона Кирилл пока и ориентировался. Воин-кудесник смещался туда-сюда по широкой дуге, как маятник, стараясь вынудить шипастого гиганта спотыкаться об исчезнувшего гада. И это парню частично удавалось. Однако противники норовили сузить бойцу свободу маневра, обойти сбоку, прижать его к болоту. И положение воина с каждой секундой ухудшалось. Одно утешение: хоть однорогий громила на сей раз не вмешивался, не решился соваться под лапищи старшим чудовищам, сидел себе в сторонке, с интересом наблюдая, чем же закончатся боевые танцы элиты. Наверное, он не сомневался, что успехом.

Не тут-то было. Волхв парировал коварный выпад выродков Дна выходкой не менее коварной. Магическим слухом Уля уловила невнятное бормотание партнера: «От стенки к стенке расступись, кирпичиками разойдись, по всем карьерам разлетись, в песочек мелкий разложись, передо мною появись, и сын от сына отлепись». «Заклятие множественности!» – догадалась волшебница.

И точно! Кирилл вдруг рассыпался на кучу фантомов. Причем каждый из следующих Кириллов тут же раздваивался, вырастал сам из себя, вновь клепал свои подобия. Очередной слепок раз за разом слетал со своего прототипа, точно весенняя капля с сосульки. Примерно так же делятся живые клетки. Только фантомы плодились гораздо быстрей. Чпок! Уже два Кирилла, и они разбежались в разные стороны, уходя из-под удара противника. Чпок! Уже четыре. Чпок – восемь и т. д.

Трехрогий дьявоглот оторопел от неожиданности, замер, изрыгая проклятия, ворочая по сторонам крупной головой; его невидимый собрат, похоже, – тоже. Вокруг них уже бодренько носились Кириллов эдак тридцать. И это еще не предел. Воины невозмутимо продолжали размножаться. Чпок – еще один пасынок. Чпок, чпок – еще и еще.

– Гррр! – яростно взревел гигант, размахивая хвостом. – Гррр!

Но ярость-то бессильная… Где настоящий противник? Кого глушить-то? Всех подряд! Чудища начали остервенело отбиваться от наседающих близнецов. Шипастые конечности замелькали в воздухе с двойным усердием, точно ветряные мельницы в непогоду. Когда дьявоглотам удавалось зацепить ядовитым шипом кого-то из фантомов, тот с тихим хлопком лопался и исчезал. Особенно преуспел в истреблении двойников невидимый монстр. По цепочке приглушенных взрывов можно было довольно четко проследить его путь: хлоп, хлоп, хлоп… Правда, место павших призраков тут же занимали новые: чпок, чпок, чпок… Но, тем не менее, незримый противник, безусловно, представлял для Кирилла явную опасность. Рано или поздно скрытый монстр подберется к герою со спины и ударит исподтишка.

И тут в дело неожиданно вступил Внешний Глаз Кири, о котором в смертельной кутерьме все уже как-то подзабыли. Летающий апельсин вдруг ни с того ни с сего раздулся до размеров хорошего арбуза, а затем с истошным визгом начал поливать всё вокруг себя яркой желтой краской. Как только под магический душ угодил хвост невидимого дьявоглота (и стал видимым), шарик восторженно заверещал, будто засмеялся; завертелся, точно юла, заплясал. Теперь уже двурогий хищник не мог скрыться от настырного Ока. А воздушный разведчик, двигаясь от хвоста к морде, как художник, планомерно прорисовывал броскими пылающими тонами извивающегося монстра. Когда неокрашенным остался лишь кончик крокодиловой пасти, уязвленный дьявоглот стал гоняться уже не за Кириллами, а за надоедливым шариком. Хищная тварь злобно рычала, подскакивала, подпрыгивала, махала лапами, клацала челюстями, плевалась вверх черной ядовитой гадостью. Но апельсин с неизменным успехом уворачивался. А в финале действа обнаглел вконец, – улучшив момент, сам ринулся в атаку, подлетел к зубастой пасти, запрыгнул на драконьи ноздри и, буквально разрываясь от пронзительного визга, густым желтым фонтаном залил чудищу выпуклые зрачки. Дьявоглот дико заорал, словно человек-великан, – похоже, ослеп. Он быстро вскинулся на задние лапы, как дрессированная собачка в цирке, и принялся торопливо протирать когтистыми лапами глаза. Густой «фруктовый сок» обильно покрыл всю морду страшилища.

В это время Кирилл – настоящий Кирилл – подскочил к беспомощному монстру и метким броском, словно копье, воткнул в ревущую пасть гиганта магическую палку-меч. Дьявоглот тут же прекратил орать, сдавленно булькнул горлом, вероятно, подавился, задышал тяжело-тяжело, сделал несколько судорожных вздохов. Но воздух в легкие не проходил. Магическая препона напрочь забила глотку. Выродок болезненно захрипел, посинел, теряя силы и терпение. С каждым хрюканьем голова его неестественно раздувалась, раздувалась, словно внутри зрела огромная опухоль. И вот наконец… чудовищный взрыв потряс окрестности. Рогатая глыбища разлетелась вдрызг. Ядовитые шипящие брызги мозгового вещества заляпали каменистую площадку, уничтожая на своем пути всё живое и неживое: хлоп-хлоп-хлоп. Не уцелел ни один из фантомов. Уцелел только Кирилл, заранее отскочивший на безопасное расстояние. Бесстрашный воздушный Глаз также пал жертвой собственной смелости. Но дело свое сделал…

Боковым зрением Ульяна уловила, как по камням к ней метнулось какое-то неясное пятно. Девушка мгновенно откатилась вбок, прикрылась ограждающим заклятием, кинула быстрый взгляд вверх. Над ней стремительно пронеслась здоровенная шипастая туша. Концевой иглой, венчающей мускулистый хвост, парящая бестия изрешетила тот камень, на котором только что лежала волшебница. Так вот кто отбрасывал тень на землю. Дьявоглот! Вообще-то, дьявоглоты не летают. Но ведь это трехрогий! Монстр успел трансформироваться. Зеленоватое свечение, мерцающее над головой рогатого выродка, перекинулось на его крылья, которые в нормальном состоянии имеют зачаточный, неразвитый вид. Они стали быстро-быстро расти, покрываться плотной защитной пленкой, наливаться силой. И довольно скоро достигли обычных размеров для обычного летающего дракона. Демон привстал на цыпочки, выпятил грудь, расправил крылья, шумно захлопал ими и воспарил в небо. А уже через минуту-другую хищная тварь спикировала на Кирилла сверху вниз. Попутно досталось и Ульяне, вернее, чуть не досталось.

Изворотливый выкормыш Дна взмыл в небеса вовсе не случайно. До него наконец-то дошло, что взять молодого волшебника в ближнем бою не удастся. Слишком много выродков полегло сегодня на поле брани от его руки. И тогда монстр попытался навязать противнику дистанционный поединок. Закладывая крутой вираж, дьявоглот нацелился на бегущего Кирилла. С рогов чудовища сорвалась огненная стрела, шипящей молнией вонзилась под ноги воину. Во все стороны брызнули каменные осколки. Но за миг до этого парень ловко бросился на землю, перекатился за скалистый выступ, вжался в складку местности, где и переждал каменный дождь. Дьявоглот вновь взмыл вверх, набирая высоту. Кирилл живо подскочил на ноги. Похоже, крылатые выкрутасы вражеской громадины кудесника ничуть не смутили. Он готов был вести бой на предложенных условиях: дистанционный так дистанционный. Пожалуйста…

Голос волхва разрубил воздух хлестко, словно выстрел; прогремел дробным дуплетом:

– К-К-рылья! о-Г-Г-онь!

– От каждого звука в ушах волшебницы металось шипящее незатухающее эхо, словно взбесившийся шум пытался выжечь девушке органы слуха. Столько в эти слова было вложено древней магии. Надо ли говорить, что крылья демона тотчас вспыхнули? Кирилл целил в самое слабое место летающей бестии. Всё тело дьявоглота изваяла в Провале сама Подложка. А крылья выросли уже позже, на белом свете, и не имели столь сильной магической защиты Дна.

Демон жалобно взвыл, перевернулся в воздухе, будто его там уже изжарили целиком, ринулся в породившую его утробу – зияющий Провал. Неведомая Сила утянула огромную тварь назад, в промоину Иномирья. КОНЕЦ.

Лицо Кирилла покраснело, на лбу выступили крупные капли пота. Руки волшебника тряслись мелкой дрожью.

Уля послала герою магический воздушный поцелуй: вложила в него поддержку, передала партнеру часть своей физической энергии и жизненной силы. Это она, как волшебница третьей ступени, уже умела делать. И боец вновь воспрял. Улыбнулся на ходу напарнице, подмигнул, опять бесстрашно ринулся в бой – с места в карьер.

Любовь – самостоятельная Сила. Она способна творить чудеса. При этом не зависит от Связи. Несмотря на трагичность ситуации, волшебница зарделась от счастья. Ну точно не от мира сего. «Надо же… что теперь благодарить Изнанку?.. сказать ей спасибо?.. за то, что протестировала чувства, проверила их на прочность…»

Мечтанья девушки прервал тяжелый хриплый рев. Еще один дьявоглот с распоротым горлом и вскрытым брюхом, давясь кровью и топча собственные кишки, неуклюже вывалился из вихря драки, пошатываясь, сделал несколько шагов и неожиданно, как под лёд, провалился в Пропасть Иномирья – вернулся туда, откуда прибыл. Явно не жилец. Вероятно, великая мастерица Подложка пустит его на запчасти.

Клянусь Вулканическим Пеплом, Восьмой! – ахнула Ульяна.

Над площадкой стояла непривычная тишина. Непривычная, по меркам боя, – где за спертым дыханием, воем, шумом возни ничего не слышно. А вообще-то, в воздухе уже вовсю звенели птичьи свирели, порхали мошки, гудели комары. Где-то далеко, на острове, тревожно завывал заблудившийся лось.

Кирилл заботливо склонился к подруге:

– Как ты, Уля?

– Уже лучше, – ответила слабым голосом подруга. – Ты-то сам как, боец?

– Я? – почему-то стушевался воин. – Я ничего. А что? Нормально.

Ульяна улыбнулась, чуть приподнялась на локоть и вдруг нежно поцеловала спасителя прямо в губы. От неожиданности лихой рубака растерялся. Губы воспылали жаром. Жар быстро проник в сердце. Стало очень хорошо, невыносимо хорошо. У парня аж перехватило дыхание. Но почему-то совсем некстати покраснели уши. Он почувствовал это, смутился. Уля заметила, как задела друга за живое, однако подтрунивать не стала.

Кирилл закрыл глаза, тяжело привалился к здоровенному валуну. Парень только сейчас понял, сколько сил отдал схватке. Мимолетные, экспромтные, но мощные заклятия сыпались из него во время боя как из рога изобилия. И откуда только брались? А именно такие – внезапные, свежевыдуманные, ломающие традиционную логику магических построений, вырванные самопроизвольно в пылу сражения неожиданно даже для самого себя из самых потаенных уголков мироздания – именно такие заклятия опустошают, истощают воина до предела. Еще минуту назад он вертелся неуловимым, будто заводным, волчком, спорил скоростью с ветром, реакцией – с молнией, а сейчас едва мог пошевелить рукой. На тело навалилась каменная тяжесть.

Каждый, кому приходилось бывать в гуще жестокой драки, а тем более – магической, знает, что по ходу схватки пропущенные удары, уколы, ушибы воспринимаются как-то отстраненно – оглушают, но не сковывают. Организм, борясь за выживание, тормозит мешающие активным действиям ощущения, затушевывает их, отводит на задний план. А вот после боя, увы… на кожу высыпают синяки, ссадины, порезы, под кожу изливаются кровоподтеки; ушибленные кости опухают, вздуваются, ноют… а по телу разливается боль, эквивалентная двойной дозе пропущенных ударов.

Но зато на лице у Кирилла, несмотря ни на что, сияла, будто приклеенная, довольная улыбка. Полная победа! Невероятная, немыслимая, невозможная! Восемь дьявоглотов!!! Три трехрогих, три двурогих, два однорогих. Никто не поверит. Такого не может быть! Парень улыбнулся еще шире (раненую скулу прорезала острая боль), в глазах блеснул радостный огонек. Ощущение большого, безграничного, порхающего где-то рядом счастья усилилось. Казалось, протяни ладонь – и оно твое. И тут Кирилл понял, что это не из-за гордости от победы, а… из-за поцелуя Ули. С этой мыслью в мышцы начала возвращаться легкость. Усталость понемногу отступала. «Правильно, видно, говорила матушка, – смекнул удачливый воин, – что в девичьем сердце Силы гораздо больше, чем даже лавы в жерле вулкана. Ну а взять ее оттуда никто без спросу не может. Одарить несметным богатством, мощью богатырской суженного своего может только она сама, девушка…» От неожиданной догадки парень замер и воссиял пуще прежнего. Правда, и уши покраснели еще больше. «Выходит, она меня одарила!» Сердечко забилось в молодой груди учащенно, радостно, взволнованно. Начинающий волшебник ощутил в полной мере всю безграничность своего чувства, уловил божественный накал, истекающий от Ули. Такое нельзя подделать, нельзя создать никакой магией. Осознание сей простой, но великой истины открыло воину второе дыхание, точно в жилах заиграло само солнце – легко и непринужденно. Будто и не было ожесточенного боя. Тело встрепенулось, налилось – в смысле иносказательном – красками дня, словно впитало в себя бушующую зелень кустарника, синь небес, оранжевое тепло солнца, перламутровый загар мари, многоцветную энергию ветра, чистую белизну воздуха. Синяки и ссадины вмиг исчезли. Всё-таки к магии у Кирилла задатки имелись огромные. Не всякий потомственный чародей из боевой династии смог бы так быстро восстановиться после чудовищной, изнуряющей нагрузки.

Да и маменька, наверное, и впрямь была права. Незримый накал, истекающий от Ули, поспорил бы с вулканом запросто. Запасы энергии – сказочные. И ими девушка щедро делилась с избранником. Магическая нить между ними так и пульсировала, так и пульсировала…

Счастливый Кирилл прилег рядом с Ульяной и заснул – спокойно и безмятежно.

Первой проснулась молодая волшебница.

Вечерело.

По всей округе разносился птичий галдеж. Тучи комаров привлекали на бескрайние просторы болот стаи птиц и, естественно, легионы прожорливых лягушек. Они манили во множестве пернатых хищников. То тут, то там можно было заметить силуэт долговязой цапли с задранным вверх клювом, которая старательно проглатывала очередную квакушку. Ну а вся пернатая братия, в свою очередь, являлась отличной мишенью для более крупных добытчиков, летучих охотников – ястребов, коршунов и прочих. Поэтому топи вокруг Гадкой Тропы всегда славились обилием пернатых небожителей. Над унылой вроде бы тиной весь день не смолкал разноголосый гвалт. Только не концентрированный, как на базаре, а разбросанный, рассредоточенный. Прислушаешься: там цвирк-цвирк; там гу-гу; в ответ чик-чирик, чик-чирик; где-то вдалеке кар-кар-кар; а лягушки в пику соседям протяжно, самозабвенно ква-а-а, ква-а-а… Короче, музыка звуков на любой вкус. Да плюс комариный писк.

Но, странное дело, насекомые-кровопивцы, в это время дня обычно досадливые, докучливые сегодня путников своим вниманием почему-то не баловали. Оно, конечно, хорошо. Всегда бы так. Однако любое отклонение от нормы после выпада Изнанки неприятно щекотало нервы, настораживало. Что-то здесь не так…

Ульяна приподняла голову, осмотрелась по сторонам. Ах, вот оно что… Ну всё ясно… Вокруг валялись исковерканные туши дьявоглотов. Они-то и привлекали на себя, притягивали, словно магнитом (а может, магией?) полчища мух и прочего гнуса. Кровососы на радостях о людях и позабыли. Люди что? Они никуда не денутся; время от времени тут появляются; не одни, так другие. А вот пришельцы из Глубин всё-таки гости нечастые. Им и прием особенный нужен. Мухота ведь тоже – нечисть. А нечисть, она, вообще, друг к дружке тянется.

Девушка еще раз окинула взглядом погребальное пиршество насекомых и вдруг непроизвольно выхватила из гущи жужжащей, гудящей кутерьмы искореженную морду псевдодракона. Эта морда… она была какой-то не такой… совершенно неестественной. Только сейчас Уля заметила, что рога у чудовища начисто срезаны, будто кем-то подпилены. А зубастая пасть казалась, вообще, размытой, точно ее когда-то вылепили из воска, а затем воск неожиданно оплавился. Очевидно, Кирилл применял в бою секретную магию невероятной силы. Будучи магом третьей ступени, Ульяна ни разу не слышала, чтобы кому-то удавалось вот так видоизменять внешний облик дьявоглотов. Слишком сложной, непробиваемой защитой обладали порождения Изнанки. В лучшем случае умелый боец поочередно вспарывал на короткий миг магическую и физическую броню чудовища и тут же, не медля, убивал его, словно огромного буйного зверя из южных джунглей. Кирилл же, судя по всему, воздействовал на пришельцев из Низов совсем по иному, он буквально корежил их плоть, выжигал ее изнутри, точно каленым железом. Интересно, как оно это делал?..

Сам победитель дьявоглотов уткнулся носом в плечо подруги и тихо посапывал. Уля беззвучно рассмеялась: «Какой он у меня…» А еще десять дней назад казался обыкновенным мальчиком, беззащитным со своей доморощенной магией перед жестокими Дробителями. Девушка мысленно вернулась к событиям почти двухнедельной давности, вспомнила тот день, когда они с Кирей познакомились.

В скрытое поселение волшебников, которое раскинулось возле Огненных Пещер – святыни Клана Вулканического Пепла – Кирилла привели разведчики. Ульяна тогда сидела с подружками на центральной площади, в самом сердце заклинательной аллеи и видела всю процессию. В глаза сразу бросилось, что воины, руководил которыми опытный маг седьмой ступени, обращались с пареньком как с важным гостем, а не с пленником и уж тем более – не как с возможным лазутчиком противостоящих кланов. Эка невидаль – заблудившийся странник. С чего бы такие почести? Привечать скитальцев – не в традициях кудесников. Для того вокруг родового становища и выставлены дозоры, чтоб отводить случайным путникам глаза, стирать в сознании заплутавших путешественников само напоминание о зачарованном месте, отправлять их при помощи указующих заклятий в обход, а в случае злонамеренного противодействия – безжалостно уничтожать. Но, видимо, командир сторожевого звена с высоты седьмой магической ступени еще тогда заметил в Кирилле что-то такое, недоступное пока ей, облеченной всего лишь третьей ступенью волшебного мастерства. А дальше – больше. Незваного визитера сразу же, без промедления принял сам Хранитель Печи, святитель Семён – глава клана. Явный признак весомости прибывшей издалека фигуры. Любопытно, что это за птица такая?..

Спустя пару часов Ульяну призвал к себе почтенный отец Фёдор и сказал, что ей предстоит провести Гадкой Тропой за Бугор парнишку, скрывающегося от преследования Дробителей. Пространными намеками, околичностями он дал Уле понять несомненную важность сей миссии для клана. Но в подробности, к сожалению, не посвящал. На вопрос, почему бы ни послать с чужаком одного из опытных воинов, отец Фёдор уклончиво ответил, что, мол, все молодые чародеи, имеющие ту или иную ступень в связи с предстоящим Днем Посвящения заняты, роли их дотошно расписаны и отрепетированы в соответствии с древним ритуалом, и подменять кого-то в последний момент негоже. Девушка расстроилась: и вправду, послезавтра большой торжественный день. Она бы тоже хотела присутствовать на празднике в тот момент, когда вновь посвященные воины будут получать свою первую квалификацию чародея. И в их числе ее братишка – Трофим. Ульяна счастливо зажмурилась, вспомнив трепетный Жар Родовой Печи, как тогда, впервые, когда среди героев праздника была она сама. Но, разумеется, интересы клана прежде всего. Полновесному волшебнику спорить со старшим наставником не положено. Задание Совета нужно выполнять, хочешь того или нет. Дабы подсластить пилюлю, отец Фёдор постарался уверить Ульяну, что-де выбор пал именно на нее по той причине, что она лучше других магов знакома с Гадкой Тропой, а сторожевые заклятия да оградительные формулы – ее излюбленный конек. Так что при встрече с Провалом Уля, как полагает Совет, не растеряется.

Представил при первой встрече будущих спутников друг другу лично глава клана старец Семён.

Выступать в путь решили утром следующего дня. А пока, чтобы закрепить знакомство, Кирилл и Ульяна отправились прогуляться по селенью волшебников. Уля, будто дежурный экскурсовод, дала гостю необходимые пояснения, изложила в увлекательной манере Летопись клана – впрочем, ничего лишнего, только общеизвестные факты, доступные, по большому счету, любому человеку, имеющему интерес к истории магических сообществ. Кирилл между прочим тоже похвастал перед девушкой способностью к чародейству – на словах.

– И к какой же из магических школ принадлежит твое искусство?

Парень растерялся:

– Не знаю.

С его слов выходило, будто обучался он у собственной матери – деревенской знахарки и гадалки. Классических заклятий она, разумеется, не знала. Зато наговоров чудодейственных – хоть отбавляй. А суть не то же самое?..

Уля из озорства подвела своего нового знакомого к символическому контуру солнца, вычерченному в одном из уголков аллеи заклинаний.

– Выхвати из центра магического круга ничто.

Парень догадался, что это своего рода испытание Но как себя вести, не знал.

– Прямо «ничто»?.. – уточнил он.

Девушка добродушно рассмеялась.

– Поднять из магического круга ничто – это простейшая операция. У тебя получится, сам почувствуешь результат. Только не воспринимай всё буквально. Иначе не постигнешь магию в ее академическом выражении. Мысли абстрактно, легко, расслабленно – и заклятия сами лягут тебе в уста. Хорошо?

– А как это абстрактно? – не понял Кирилл.

– Абстрактно, – значит, отвлеченно, – с досадой пояснила Уля. Она немного подумала и протянула. – Ну, если тебе так удобней, можно опосредованно.

– А как опосредованно?

– Как опосредованно… представить что-то через что-то… Ну вот смотри. – Девушка сгребла на краю дорожки кучку песка, ссыпала его в центр круга. – Подними песок и поцелуй в нем… свои губы.

– Свои губы?

– Сначала ты – песок, а затем он – тебя… – рассмеялась Ульяна. – Несложная же связка.

Парень зачерпнул пригоршню, понюхал, недоверчиво прикоснулся к холодному грунту губами.

– А причем здесь «ничто»?

– Давай, давай, пробуй. Сам поймешь, – подбодрила молодая наставница.

…Через несколько попыток Кириллу удалось наконец-то подцепить из магического круга вместе с песком и «ничто». И он сам это почувствовал – Связь вокруг него легонько дернулась.

– Видишь? – объяснила Ульяна. – Ничто можно мысленно представить через нечто, совершенно, казалось бы из другой области. Например, поцеловать самого себя. Такая отвлеченная композиция. Со временем, после многочисленных упражнений взаимодействие с основой магии будет протекать у тебя автоматически, без всяких дополнительных образов. Ты сможешь свободно, по своему желанию обращаться к Связи по мере надобности.

– Я и так не жалуюсь… – тихо буркнул Кирилл. – Без этих ученых фокусов… Главное – сильно захотеть… А не проще ли было в твоем примере положить в центр круга зеркальце и поцеловать через него самого себя? Зачем мудрить?

– Нет. Магия – синтез таинственной информации. Поцеловать самого себя – это абстрактная аллегория. Ее конечная цель – перенос сознания в закрытую сферу, царство Эфира. А ты хочешь всё сделать лоб в лоб, как бодливый баран.

– Понятно, – ответил Киря, с виду немного расстроенный.

Воспоминания волшебницы прервал ее ненаглядный герой. Кирилл тряхнул головой, проснулся. Но вставать не спешил. Напротив, парень еще плотней придвинулся к Уле и тактично, сдерживая жадный порыв, зарылся лицом в пышные девичьи волосы, наслаждаясь тонким запахом, истекающим от них. Ульяна не возражала. Ощущение близости избранника – а в том, что он – избранник, она уже ничуть не сомневалась – приятной истомой обволакивало всё тело, выливалось в непередаваемое, неизвестное ранее удовольствие, близкое к эйфории. Молодая парочка не шелохнулась. Можно было подумать, что жесткий холодный камень с успехом заменял им роскошное соблазнительное ложе. Наконец Кирилл сдвинулся чуть в сторону. На губах у него играла счастливая улыбка. Парень и девушка, не скрываясь, откровенно любовались друг другом. Они не изливали своих чувств выспренними словами, не клялись в верности. Но всё было и так ясно. За них объяснилась магия.

– Киря, – ласково протянула волшебница.

– Уля, – с таким же умилением ответил молодой человек.

Но даже самый прекрасный миг не может длиться вечно. И оба это отлично сознавали. Ульяна первой вернулась к действительности, небрежно махнула рукой в сторону поверженных дьявоглотов:

– Как тебе это удалось? Я до сих пор не понимаю…

– А-а… – Кирилл выразительно пожал плечами, дескать, что тут такого?.. – Частично твоими стараниями…

– Моими? – поразилась девушка.

– Косвенно… Помнишь, ты объясняла про «ничто»?

– Ну?..

– Те уроки даром не пропали. Меч-то мне маги ваши подсунули хреновенький… чары наложили некудышние…

Ульяна изумленно вытаращила глаза. Вроде бы собирали как положено. Экипировали самым лучшим образом. А оказывается, оружие клана – выродкам из Провала всего лишь на зубок.

– Да-да, – подтвердил Кирилл. – От первого же заклятья дьявоглота клинок рассыпался в мелкую пыль…

– ???

– Хорошо хоть ножны при мне остались. Они ведь тоже волшебные.

– Само собой.

– Уворачиваясь от удара, в кувырке я подобрал на краю скального плато крепкую длинную палку. Тут же пришла мысль – сделать из нее могучий меч, меч-кладенец.

– Но как?

– Вселить в нее нечто.

– Главное – поверить самому? – Теперь уже в роли ученицы выступала Ульяна.

– Да. Но без натуги. Свободно и непринужденно. У меня получилось легко и даже бесшабашно. Не задумываясь, сунул палку в зачарованные ножны, мысленно наделил ее атрибутами меча, то есть преобразовал структуру дерева в «нечто». Закрепил эффект быстрой связкой коротких заклятий. А потом уже через «нечто» выхватил вместе с «мечом» из пустого футляра готовое «ничто» – разящую магическую аллегорию.

– Почему разящую?

– Именно «ничто» и играло роль кладенца. С каждым ударом «ничто» перескакивало на противника, пробивалось сквозь толстую броню заклятий, обезображивало ткани, а силы чудовищ превращало в самое себя – ничто, полный нуль…

Уля недоверчиво покосилась на рассказчика. Надо сказать, что подобное объяснение боевого феномена не больно-то удовлетворило девушку, как мага третьей ступени.

Известно, чародеи неохотно делятся своими секретами даже с союзниками, а уж с посторонними вольными волшебниками либо адептами других кланов – тем более. Цеховая этика не приветствует как раздачу тайн, так и их выведывание, вынюхивание. За внешней надменностью клановой культуры кроется необходимая осторожность, выверенная веками магической практики. Откроешься знакомому, вроде бы хорошему человеку… а вдруг он – шпион?.. в итоге окажешься беззащитным… «просадишь» крупицы Знания, кропотливо, кровью и потом собранные мудрыми предками… то-то и оно… Про болтливых недаром говорят: язык твой – враг твой.

Ульяна-то, будучи мастером третьей ступени, безусловно, уловила словах напарника определенный смысл. Но у нее сложилось впечатление, будто Киря, прослушав всего один урок по основам магии, в котором совершенно обоснованно фигурировали такие категории, как «ничто» и «нечто», сейчас был готов истолковать, опираясь на новые для себя понятия, буквально всё, что угодно.

Слишком уж всё просто у Кирилла получалось, подозрительно просто… Либо парень лукавил, прикидывала Уля, что-то скрывал, либо… либо неведомые высшие силы многократно усиливали его доморощенную волшбу. И девушка склонялась более ко второму варианту. «Но почему?! Кирилл – Носитель?! Какая судьба уготована ему… и мне?..» – с тревогой думала она.

– Фокус с «ничто» мне когда-то объяснил один очень продвинутый маг. Он обладал седьмой ступенью, – тихо вымолвила кудесница. – Но впоследствии тот опытный воин погиб в схватке с дьявоглотами… Как ты думаешь, Киря, почему он не… не…

– Не пришел к таким же выводам, как и я? – помог парень.

– Да.

– Ну, не знаю… – Кирилл вновь пожал плечами. – Наверное, боец слишком уж сосредоточился на борьбе, старался быть донельзя точным, как это ни глупо звучит, непозволительно точным – так, что его действия стали предсказуемы для противника. Он, вероятно, сильно хотел победить. А ведь ты сама толковала мне, что магия – понятие отвлеченное, абстрактное. Соперника нужно не просто пересилить. Его нужно перехитрить, переиграть, как беззаботного котенка.

– Может быть, может быть… – озадаченно пробормотала Уля. – Может быть…

Еще какое-то время в ее красивых зелено-голубых глазах блуждало сомнение. Однако вскоре они просветлели. В самой глубине зрачков промелькнул огонечек догадки. Очевидно, в голову кудеснице пришла какая-то интересная мысль. И она решила ее тут же проверить. Что сразу и сделала… Совершенно неожиданно, как и в первый раз, Уля потянулась и поцеловала Кирилла – на этот раз в щеку. Затем плавно, по-кошачьи, отстранилась, изучающе посмотрела на возлюбленного. И вдруг… резко отшатнулась от него, как от приведения. На лице молодой волшебницы отразились радость, страх и недоумение одновременно, будто взору ее предстало тайное предзнаменование. А оно и вправду предстало! Девушка нервно обхватила друга за шею, привлекла к себе еще раз, опять припала к щеке губами, застыла, будто не могла или не хотела или, скорее всего, боялась вновь увидеть это. Но вечно ведь так ни просидишь! Медленно, словно бы борясь сама с собой, Уля отпустила свое сокровище, пристально всмотрелась в милые черты избранника. Радость, страх и, пожалуй, тусклое подобие ускользающей надежды вновь окатили ее лицо.

Магический Рельеф проявился после ее поцелуя на щеке Кирилла всего лишь на какой-то миг. Блеснул, точно солнечный зайчик, и исчез. Обычный человек ничего бы и не заметил. Но Ульяна – маг третьей ступени – ошибиться не могла. Легендарный знак Абсолютного Знания нельзя спутать ни с чем другим: живое, моргающее око, вокруг которого по сложным спиралям носятся блестящие точки-огоньки. Говорят, древние маги представляли в таком виде элементарную частицу материи – атом. Скрытый потомственный узор на теле смертного – Печать Судьбы. Теперь не осталось и тени сомнений… Кирилл – Носитель!

Уля уткнулась лицом в теплое плечо Кири и разрыдалась.

Носители – потомки могущественной касты Первоволшебников, которые стояли у истоков магии в этом мире. Мало того, по преданиям, они ее сюда и впустили. Их – единицы. В глазах обывателей, они уже давно перекочевали из реальной жизни в красивые былины и сказки. Кто-то верит в их существование, кто-то нет. Внутренняя магическая защита Носителя непробиваема. Ни одно заклятие не способно вскрыть ее. Никто, даже самые сильные волшебники, не могут обнажить сущность уникума, выявить его в толпе обычных людей, выудить его Знание. А оно, по слухам, поистине бесценно; содержит универсальный магический ключ, заменяющий собой любое заклятие, сводящий процесс колдовства лишь к мысленному приказу: захотел – и свершилось. Носитель обладает Знанием на биологическом уровне, даже если сам и не подозревает об этом. Оно передается по наследству и запрятано глубоко в подкорке головного мозга. Но, в принципе, Носитель способен обладать им, он может возбудить свои способности, совершив соответствующий ритуал. Однако в чем конкретно он заключается, никто не знает. Когда приходит его время – говорят, такие случаи были, – Носитель неожиданно прозревает. Возможно, он получает от мифических предков сквозь толщу поколений неведомый сигнал; возможно, воспринимает на подсознательном уровне определенный знак извне; возможно, подпадает под действие мощного артефакта и т. д. Точно сказать нельзя.

Пусть это звучит как каламбур, но со Связью Носитель имеет очень прочную связь в течение всей жизни. Ведь он – дитя магии, плоть от плоти, ее живой хранитель. Отсюда, собственно, и название – носитель.

В новом свете всё вставало на свои места. Какие уж там игрушки с «ничто» и «нечто»?.. Будучи избранником судьбы, Кирилл без усилий мог бы сотворить «ничто» хоть из ничего, а затем играючи превратить его в «нечто»… Ведь колдовская Волна – его родная среда, он купается в ней, как рыба в воде. Правда, сам, похоже, об этом не знает. В таком случае шансы у дьявоглотов против него были невелики. Это и объясняет невероятную победу. Восемь чудовищ за один бой! Мистика – даже по меркам опытных волшебников. Будто по Гадкой Тропе огненной колесницей прокатилась суровая мощь Объединенного Магистрата – идейного правопреемника далекого Святого Братства (правда, не достигшего былого величия легендарных предков).

Но, судя по всему, Кирилл еще не инициирован, не получил пока что загадочный сигнал, не догадывается о своей природе. Фактически на данный момент он – Носитель наполовину, а может, – на одну десятую или того меньше. Короче, не созревшее семя.

Догадаться о его принадлежности к проточародейству можно было только по каким-то косвенным признакам. Лишь одна Сила могла вскрыть тайну Носителя напрямую – это любовь. Рельеф Всеведения как спонтанный отклик на поцелуй девушки мог проявиться на лице Кирилла только при полном взаимопонимании, полном взаимопроникновении магий, полной и взаимной открытости и глубине чувств. Следовательно, избранник молодой волшебницы не закрывался перед ней, не строил магических преград, не скрывал ментальности, не лепил личину. Иными словами, символ Абсолютного Знания на щеке Кирилла в данном случае являл собой бесспорное, неопровержимое объяснение в любви.

Поэтому Ульяна и обрадовалась поначалу, расправила крылышки, раскраснелась от счастья. Но…крылышки тут же подломились. Как маг третьей ступени, Уля отлично знала, что до момента инициации ничья близость не должна была смущать сердце Носителя; разум его должен был оставаться незамутненным, свободным от чувств и привязанностей. Иначе Дар его пропадет втуне, погибнет. Такова расплата за страсть. Отцы основатели магии словно бы предлагали своему далекому чаду издевательский выбор: Сила или Любовь… Любовь или Сила… «Я не могу вставать у него на Пути, – стучало в мозгу у Ульяны. – Не могу, не имею права!..» Трудность выбора, его убийственная надрывность навалилась на хрупкие плечи девушки в еще большей степени, нежели на самого Носителя. Для кого-то любовь – волшебный подарок судьбы, величайшее чудо из чудес. Для нее же – тяжелое испытание. Что выбрать?.. Поглотить его Дар, но взлететь на седьмое небо, либо принести в жертву свои чувства?.. Но ведь есть еще и он… захочет ли он жертвовать?.. Ведь истинная любовь – наслажденье обоюдное. А у них истинная – магия не обманывает.

Известно, мужчины – слабы по определению; не смеют противиться собственным желаниям, с ума сходят от грез, сгорают от нетерпения страсти… Значит, мера ее ответственности возрастает вдвойне. Что же выбрать?..

А тут еще эти Дробители. Почему они идут по следу Кирилла?.. Им удалось обнаружить его Дар? Каким образом?.. Пусть не обнаружить, но вычислить… даже не вычислить, а только заподозрить, предположить… Всё равно. Кириллу угрожает опасность. Дробители от своего не отступятся. Они не знают ни жалости, ни сожаления.

Не исключено, что Кирилл – Вскрыватель. Пророчества предрекают его появление как раз в текущие времена. Тогда преследователи вне всякого сомнения попытаются его убить, убрать со своей дороги. Что же делать?.. Ведь без своего дара он окажется безоружным и… и не сможет выполнить миссию, предначертанную Свыше. Дробители и так уже перебили почти всех Носителей. Но кто-то должен спасти наш мир от этой магической чумы.

– Ты что, Уля? Что с тобой? – испугался Кирилл. – Тебе больно? Ты ранена?

Девушка отрицательно мотала головой и совсем по-детски размазывала по лицу слезы, чем еще больше усиливала ощущение неизбывного горя. У Кирилла прямо сердце разрывалось при взгляде на подругу. Хуже нет, когда искренне хочешь помочь, но не знаешь, как.

– Да что с тобой, Уля? – обеспокоено твердил герой. – Скажи же, наконец, пожалуйста.

Через пару минут Ульяна кое-как взяла себя в руки.

– Ты, Киря… это… ты, в общем… ты – Носитель, – шмыгая носом тихо пояснила она.

– Вот еще… Носитель… что за чушь?.. – возмутился Кирилл.

– И более того, вероятно, Вскрыватель, – вымолвила Уля, будто обличала друга в чем-то запретном.

– Какой еще Вскрыватель?

– Обыкновенный…

– И что я, по-твоему, должен вскрыть?

– Грамоту Возмездия.

– А как?

– Это уж лучше у тебя спросить, – вздохнула девушка.

– У меня? – парень обалдел от изумления. – Ха! Бред какой-то…

– И никакой ни бред, – оправдывалась волшебница. – Если бы ты знал, Киря, как шевелится Рельеф Всеведения.

– Где?

– У тебя на щеке. – Видно было, что Ульяна готова вновь расплакаться.

– Ну-ну-ну, – успокоил подругу Кирилл. – Вскрыватель так Вскрыватель, подумаешь… Ты, Уль, не переживай. Всё, что нужно вскроем. Было бы с чего расстраиваться.

– Мы должны расстаться, – твердо резанула волшебница.

– Как расстаться? Почему?

– Наше чувство мешает твоей инициации.

Влюбленная парочка впервые затронула вслух тему чувств; и у Кирилла опять, совершенно некстати, покраснели уши.

– Еще и лучше, – отмахнулся молодой человек. – Значит, ничего не надо будет вскрывать. Я, признаться, не очень-то, Уль, и хотел…

– Тебя ждут славные дела, Киря, и я не могу вставать на Пути у Носителя.

– Да какие дела, Уля? Ты что? Зачем мне слава, зачем мне Сила, если ты уйдешь?..

– Так надо, Киря.

– Кому?

– Ты должен спасти этот мир. Скоро Дробители захватят всё жизненное пространство, и никто не сможет им противостоять.

– Да я не против, Уль. Но зачем нам расставаться, не пойму. Можно и вместе бороться со Злом. Вместе, оно даже сподручней. Разве не так?

– Нет, Киря. Дальше пойдешь один.

– Но…

– Не перебивай, пожалуйста. Слушай внимательно. Иди по Тропе вдоль болот за Вторую Сопку, никуда не сворачивая. Время от времени в болота будут впадать небольшие ручейки. По ним, вообще-то, можно выйти вверх. Но не обращай на них внимание. На переход, если всё будет нормально у тебя уйдет семь дней. За Второй Сопкой течет река Быстринка. Ступай по ней вниз до перекатов.

– Порогов, что ли?

– Да. От перекатов иди строго на восход. Через два дня уткнешься в скалы. Они заслоняют собой весь горизонт. Не ошибешься. Если не собьешься с курса, выйдешь прямо к Бугру – он имеет форму головы дракона, увидишь… В основании головы скрыта пещера Сплавщиков. Но вход в нее зачарован. Без посторонней помощи ты его, поди, не сыщешь. Впрочем… – Девушка, наверное, вспомнила, с кем имеет дело. – Может быть, и сыщешь, но лучше не суетись. Разожги костерок, отдыхай. Сплавщики сами к тебе подойдут. Опознаешь их по медальонам. Видел такие раньше? – Уля достала из кармана медный кругляк.

– Да.

– На. Отдашь главе дозора, как опознавательный знак, дескать, свои. Понял?

– Понял.

– Кстати, Клан Сплавщиков с нашим связывает очень давняя дружба. Мы всегда были с ними добрыми соседями, помогали друг другу в любой беде.

– Хороший сосед лучше близкого родственника, – вставил народную мудрость Киря.

– Точно. Скажешь, что идешь ты из Клана Вулканического Пепла. В ответ их старшой должен трижды пожелать доброго здравия старцу Семену и всему его племени. Закончить пожелания он должен словами: «Да разлетится Вулканический Пепел на широкие дали». Это пароль. Только после условленной фразы передай ему пролазное кольцо. Вот. – Подруга протянула Кириллу обыкновенную с виду безделицу, какими младые девицы любят увешивать тонкие персты. – Оно играет роль пропуска. Получив его, Сплавщики проведут тебя сквозным ходом под Бугром, а затем на плотах доставят по Славной реке в город со звучным названием Святая Ольга.

– В чем же славность той реки?

– Вода в ней чиста, как слезинка, а рыбы – не мерено. Ежегодно Сплавщики проводят на ее берегах свои очищающие обряды, а саму реку почитают за святыню.

– Понятно.

– На этом мое поручение заканчивается. Далее ты волен поступать как знаешь. Куда ты направляешься, про то отец Федор ничего боле не сказывал.

– Я всё сделаю, как ты захочешь, Уля. Только никуда без тебя не уйду.

– Киря!

– Даже слышать не хочу. Ни за что! Ты вон, похоже, контужена. Хочешь сказать, я брошу тебя в одиночестве вот здесь, посередь Гадкой Тропы, на съедение дьявоглотам?! Я что, похож на подлеца? Ни за что!

– Но ты должен!

– Даже и речи быть не может. – Парень застенчиво отвел глаза. – Я должен быть с тобой. Это для меня самое важное.

– Хорошо, – неожиданно согласилась волшебница. Вероятно, она поняла, что ей не удастся убедить спутника добровольно покинуть ее и отправиться за Бугор самому. – Хорошо, Кирилл, – повторила она и добавила. – Но обещай мне, пожалуйста, Рельефом Всеведения, если со мной что-нибудь случится, ты сделаешь всё так, как я тебе сейчас велела. Обещаешь?

– Конечно, Уля. О чем разговор? Но, пока я с тобой, ничего не случится. Ты не бойся.

– Вот и ладно. – Девушка очаровательно улыбнулась. – И еще помни, Киря, когда Носитель вскроет Грамоту Возмездия – про то сказано в пророчестве, – исполнится его самое заветное желание. Так что если будешь думать обо мне, вытащишь хоть с того света.

Кирилл тоже улыбнулся:

– В таком случае быть Носителем мне нравится…

– Закрой глаза, – игриво попросила Уля.

– Зачем?

– Ну… хочу тебя поцеловать.

– А-а… Это всегда пожалуйста.

Кирилл смежил веки и почувствовал, как губы его обволокло что-то мягкое, теплое, приятное. На этот раз поцелуй оказался долгим и страстным. Парень открыл глаза, хотел притянуть Улю к себе. Но она со смехом увернулась.

– А-а… глаза не открывать… мы так не договаривались.

Кирилл вновь послушно зажмурился. Но ничего не происходило. Вскоре ему почудилось, будто он расслышал легкие девичьи шаги. Носитель встрепенулся, тряхнул головой. Но… было уже поздно…

Уля вплотную подбежала к Провалу.

Выброс Подложки, потеряв разом весь свой выводок – дьявоглотов, – перешел из активной агрессивной фазы в стадию медленного увядания. Бездонная Пропасть потихоньку сворачивалась, истаивала, уменьшалась, будто высыхающая лужа.

Девушка с размаху прыгнула прямо в центр тонкого, как бумага, покрывала, провалилась, камнем полетела вниз.

– Помни, Киря, в момент вскрытия Грамоты… – успела вскрикнуть она. – А-а!!!

Провал довольно икнул, клацнул магическими челюстями, невозмутимо проглотил жертву и захлопнулся, точно сундук. Из-под шевелящейся пленки донесся сдавленный вопль девичьего отчаяния и страха, возможно, последнего, предсмертного. Гигантская пасть Иномирья в ответ бросила ехидный смешок. Земля под ней чуть заметно вздрогнула. Болотная жижа возле берега противно затряслась, будто заржала над гадкой шуткой Потусторонья.

Бесстрашный воин вскочил на ноги.

Горечь, смятенье, сожаленье разом взорвали его душу, хлынули горячей волной из глубин подсознанья, ударили в ошалелый мозг. В жилах фонтаном вскипела кровь.

– Уля!!! – заорал, почти обезумев, Кирилл. – Уля!!!

Позабыв про осторожность, парень ринулся к Провалу. Пропасть хищно чавкнула и вдруг выстрелила текучим, долговязым рукавом сгущенной Изнанки в сторону убитого горем человека. Черный гадкий плевок блеснул в воздухе, застал деревенского мага врасплох. «Мама!» – кричат и взрослые, и дети в минуту испуга.

– Мама! – вскрикнул Кирилл.

И маменька, хрупкая сердобольная женщина за сотни верст откликнулась, единым мысленным порывом вернулась к сыну, пришла на помощь своей кровинушке. Родная землица, собранная матушкой в узелок (кусочек Родины – могучий оберег) мгновенно ожила, спрессовалась в лепешку, прорвала притороченный к поясу кошель, распласталась широким полотнищем, выковалась богатырским щитом пред глазами обескураженного воина, приняла на себя сгусток Подложки. Зловещий пинок, словно бревно тарана, ударил Кирилла в грудь, отбросил парня на несколько саженей назад. Тело Вскрывателя врезалось в густую стену непролазного кустарника. Упругие ветви осторожно подхватили героя, победителя дьявоглотов под белы ручки, спружинили и мягко откинули назад. Кирилл бухнулся оземь, потерял сознание.

А щит от родной сторонушки после спасения хозяина не выдержал напора Иномирья, расплавился, горючими слезами ушел в землю. Над болотами пронесся слабый материнский стон. Сухие бутоны камыша низко пригнулись под ним в знак почтения к родительнице.

…Когда Киря очнулся, на месте Провала как ни в чем ни бывало трепетала свежая зеленая трава и даже, словно в издевку, расцвели милые пахучие ландыши. Хоть им и не сезон. Над марью всё так же шумел птичий гвалт. Похоже, природу человеческие страсти особо не волновали, будто здесь ничего и не произошло.

 

Глава 2

Видит небо, недаром у Ули сосало под ложечкой, когда они с Кириллом только вышли в путь. В самом начале путешествия девушка ни с того ни с сего вдруг почувствовала себя совершенно разбитой. Нет, не физически – тренированное упругое молодое тело давно свыклось с тяжелыми переходами, – а морально. Ее одолевали неясные смутные тревоги. Солнышко сияло вроде бы по-летнему щедро, задорно, но почему-то совсем не согревало. Даже пыхтящий в глубине долины жиденьким дымком Сонный Пращур – полуживой, частично действующий вулкан, – как ей казалось, издавал в ментальном диапазоне, доступном волшебнице, непонятное настороженное гудение. Хотя обычно накануне дня большого праздника спящий гигант радостно вибрировал и даже одаривал под вечер своих последователей вдохновляющей панорамой – богатая шапка мягкого теплого праха черным снегом клубилась над каменным жерлом. Великий предок отрабатывал без обмана обильные жертвоприношения. Дети Вулканического Пепла всегда очень чутко реагировали на эманации прародителя клана, своего священного тотема, и он никогда их не подводил. Не подвел и на сей раз.

Однако Ульяна ошибочно приписывала дурное расположение духа тому обстоятельству, что ей пришлось покинуть родное племя в самый торжественный момент. Поначалу она даже безотчетно дулась за это на ничего не подозревающего Кирилла. Ведь День Посвящения всегда оставлял в душах обитателей волшебного становища, независимо от рангов и ступеней, неизгладимое чувство единения с магическим жаром Печи и через нее – с природным фетишем – Вулканическим Пеплом. Это нельзя объяснить словами, это можно только постичь каждой клеточкой организма… там… в колдовской топке… Магический метроном, который в руках Семена отсчитывал положенные секунды ритуальной плавки – тук-тук, тук-тук, – торжественно стучал в мозгу и по сей день, словно старинные настенные часы – тук-тук, тук-тук. И от одного лишь воспоминания об этом звуке сердце в груди клокотало встревоженной птицей, а глаза пылали вулканическим жаром, словно раскаленная лава глубоко во чреве Прародителя.

Нет, всё-таки зря, наверное, молодая волшебница не прислушалась тогда к собственным предчувствиям. Сонный Пращур действительно сигнализировал о большой беде. Может, стоило повернуть назад? Хотя, по правде говоря, ее возвращение, скорее всего, ничего бы не изменило. Окажись Ульяна в тот день в пределах зачарованной родовой территории, – не исключено, что всё ее естество содрогнулось бы от ужаса…

По своему влиянию в магическом сообществе Дробители уже давно переросли масштабы обыкновенного клана, пусть даже континентального. Более того, вероятно, и рамки межкланового колена стали для них уже тесными. Чародейские круги, подвластные Дробителям, вылились в мощное повсеместное движение. И всё бы ничего, если б они исповедовали принципы старинного Братства, основанные на терпимости друг к другу, множественности мнений, праве слабого на самоопределение, на выбор собственного пути и т. д. Нет же! Дробители превратились для кудесников в сущее проклятие. Они каленым железом выжигали инакомыслие, безжалостно расправлялись со строптивыми волшебниками; везде насаждали свои обычаи и нравы, которые попахивали, мягко говоря, мракобесием. На сегодняшний день агрессоры успели подмять под себя большинство непокорных чародейских содружеств, втоптать в грязь их знамена, святыни, устои. Теперь уже всем стало ясно: захватчики стремились к абсолютной власти – покорить все города и веси. Для этого они снюхались даже с самой Изнанкой, фактически стали ее прямым орудием в этом мире.

С некоторых пор Дробители начали именовать себя кичливо и надменно – Орденом Антрацита. В новоявленный союз почти насильно загоняли всех сочувствующих да и колеблющихся магов. Ничего не скажешь, каменноугольный оттенок им и впрямь к лицу. Вероятно, честолюбивые властители Ордена возомнили себе, будто им удалось хитростью ли, Силою ли, лживыми посулами ли привлечь для решения своих задач вечную, неспровержимую Великую Подложку. Но фактически-то кто кого использовал в своих интересах – это еще большой вопрос.

Для остального чародейства да и простого населения пагубный грязный союз, само собой, обернулся крайними бедствиями. Он сразу же непропорционально усилил мощь Дробителей. Теперь в их распоряжение поступили страшные Провалы Изнанки. Специально обученные адепты – так называемые поводыри – могли вызывать их вместе с чудовищами (дьявоглотами и иными бестиями) почти в любом месте и натравливать жуткие создания Подземелий на своих врагов. Помимо дьявоглотов на Зов поводырей откликались также всякие прочие твари из Низов – размером, может, и поменьше, зато хитрей и изощренней в действиях. При активной поддержке армии уродов из Глубин Дробители, разумеется, усилили свое наступление по всей территории магических земель и, надо сказать, весьма преуспели в реализации планов тотальной экспансии. Орды Антрацита практически сломили сопротивление большинства крупных кланов, обитающих в густонаселенных городах. Из городских волшебников им не удалось пока одолеть, пожалуй, лишь Крысоловов, которые в пику Изнанке чувствовали себя в подземельях, внутриквартальных катакомбах, многочисленных руслах канализации, водопровода и прочих коммуникаций как дома.

Кроме Крысоловов о неподчинении новому магическому порядку открыто заявили большинство старинных племенных поселений, разбросанных по бескрайним просторам лесов, болот, степей и гор – такие как Клан Вулканического Пепла, Сплавщики, Орлоголовые и другие. Окраинные общины волшебников чувствовали себя на родовых землях более-менее вольготно, потому что Дробители, как правило, боялись открыто соваться на их территории, где сама природа неизменно вставала на сторону тотемных кланов. Отдельных шпионов Орден Антрацита в районы тотемщиков, безусловно, засылал. Но большого вреда они нанести там не могли.

В отношении же простых смертных, обыкновенных людей, Дробители старались придерживаться осторожной дальновидной политики. Обывателей злые волшебники без особой нужды не трогали, чтоб не возбудить против себя гнев всего народа.

Карательные меры Ордена Антрацита касались в основном чародеев из противостоящего лагеря. За теми, кто отказывался встать на сторону магической диктатуры, Дробители и их приспешники вели настоящую охоту.

А большинство населения взирало на происходящую битву в стане чародеев с изрядной долей безразличия, злорадства, ну и, конечно же, опаски. Простые люди успокаивали друг друга «мудрыми» рассуждениями, мол, пусть себе волшебники дерутся; нам-то что с того? Ни холодно, ни жарко. Вот так. Глупые. Они не понимали, что это лишь пока их не касается чужая война. И холод, и жар придут потом, когда полягут светлые маги. Но тогда, наверное, будет уже поздно.

В первую очередь адепты Антрацита пытались уничтожить, истребить буквально на корню, как страшнейшую заразу, Носителей. Вернее, потенциальных Носителей, поскольку до инициации ни один чародей не может определить точно, есть ли у человека соответствующий дар, либо нет. Но с теми, на кого пала хотя бы тень подозрения, даже не велись никакие переговоры о переходе на сторону Дробителей. Ибо истинный потомок Первоволшебников принципиально несовместим с Изнанкой. Слуги каменноугольного Ордена боялись хранителей древнего Знания как огня. На их поимку бросались огромные силы. По следу Кирилла, например, точно стаи гончих псов, послали аж два клина отборных головорезов. Это, почитай, сто воинов. И в их числе жуткие поводыри – заклинатели Провалов.

Родовые становища окраинных кудесников располагались большей частью в местах, сохраняющих в глубине пород еще со времен эры протоволшебства очаги природной магии, можно сказать, естественные кладовые чародейства. Здесь было проще колдовать, отправлять магические ритуалы. Каждый ребенок с детства впитывал в себя упрятанную в недрах чудодейственную Связь, срастался с ней и душой, и телом, впитывал в себя мощь кланового тотема. Поэтому невидимый волшебный покров в какой-то степени изначально защищал поселение магов от злодейских посягательств извне.

Пещеры Клана Вулканического Пепла не составляли в этом отношении исключения. Под ними пульсировал интенсивный источник положительной, плодородной энергетики. Не случайно окрестные леса полнились дикоросами и дичью. И запасы эти никогда не иссякали, будто природная скатерть-самобранка развернула здесь свое полотнище: бери – не хочу.

Пепельные волшебники отлично сознавали, что под лучами проточародейства даже самым искусным поводырям не удастся вызвать здесь гордость Подложки – Провалы с их выводками – дьявоглотами. Но те исчадия Подземелий, что поменьше да пошустрее, несомненно, пробьются на Зов погонщиков. И упаси Святая Братия кому-то их недооценивать. Опасность в них кроется смертельная; жажда убийства в колдовских уродах – невероятная. А кроме всего прочего, страшна вся эта мелочевка прежде всего разнообразием, неисчислимой разносортицей, как в кошмарных дурных снах. К битве с ними очень трудно приспособиться. Не известно, кто выскочит на этот раз, чего от него ожидать, какое заклятие бросить, чтобы сходу сразить наповал. Ведь исчадия Подземелий, словно микробы, эволюционируют, вырабатывают противоядия от известных методов борьбы, которые к ним уже применялись. К каждому уроду из Низов подход требуется особый, как к строптивому ребенку.

А потомкам Вулканического Пепла сегодня, вообще, не повезло. Потому что в первых рядах скрытой каменноугольной атаки на них тихо скользили адепты Клана Подводных Пузырьков. Означенный клан еще до массовой экспансии черного Ордена имел самые тесные сношения с Дробителями. Они всегда были союзниками. Как следствие, пузырьковые маги сразу же заняли неплохие позиции в иерархии Антрацита. А отличало их от других волшебников дьявольское умение подобраться к противникам – пусть даже опытным магам – бесшумно, а затем неожиданно напасть со спины.

Выглядело это примерно так. На глаза обреченному человеку ни с того ни с сего наворачивалась слезинка, будто ее насильно кто-то вытягивал из-под века наружу. На самом деле на свет божий ее выманивали микропузырьки вакуума, подпущенные искусным диверсантом. Непрошеная капелька легонько скользила по лицу вниз. Застигнутый врасплох, человек, борясь со слезливостью, непроизвольно моргал ресницами и, как правило, беспечно улыбался, удивляясь нахлынувшей вдруг волне сентиментальности. А в этот момент воздух вблизи жертвы еле заметно пошатывался, в нем проскальзывало нечто почти нематериальное, расплывчатое, не оставляя после себя ни малейшего следа, даже ментального. Разве что вокруг становилось слегка сыровато, немножко влажно, как перед грозой. Человек думал: показалось. Потягивался, чтоб утереть глаза… а лезвие уже зияло меж лопаток… и за спиной никого… словно острый клинок неожиданно сорвался с небес и случайно вонзился в спину несчастному…

Незаметность движений дается «пузырьковым» чародеям не только в результате длительных тренировок по особой методике, но и достигается при помощи уникального магического одеяния – не сшивного, не тканного… – водянистого. Воздух перед глазами внимательного наблюдателя переливается странными размывами. Люди исчезнувшего диверсанта вообще не замечают. Они смотрят сквозь него почти как сквозь пустое место, видят всё, что находится за спрятавшимся зеркальным воином почти без искажений. А боец знает, когда нужно двигаться, когда – застыть; выбирает те ничтожные промежутки времени, пока противник озирается по сторонам.

Лишь узкая полоска вокруг глаз остается у бесшумного убийцы открытой. Его зрачки плавают в воздухе будто бы сами по себе. Если он повернется к жертве спиной, то и их она не заметит. При определенной подготовке засечь передвижения «пузырькового» мастера можно. Но, безусловно, сложно.

Кроме того, водяной костюм довольно эффектно поглощает энергетику человека, который в него облачен. Что затрудняет обнаружение диверсанта в ментальном диапазоне. Ну а специальные заклятия, дополнительно наложенные на хитрую пленку, увеличивают маскировочный эффект еще во много-много раз. Причем для того, чтобы «переодеться», «пузырьковому» магу вовсе не нужно купаться. Он способен притягивать к себе влагу прямо из воздуха.

Помимо всего прочего, уникальное водяное одеяние снижает внешнее трение почти до нуля. Воин, скрытый под пленкой, способен скользить по любой поверхности бесшумно и легко, точно змея – даже трава не примнется.

Не удивительно, что агрессоры с успехом использовали тихих убийц в самых сложных, самых важных операциях, которые ни в коем случае нельзя было провалить. Ну а мастера Подводных Пузырьков, в свою очередь, почитали за честь блеснуть умением перед новыми хозяевами; старались не за страх, а за совесть, не жалея ни сил, ни изощренной фантазии, коей, кстати, славились издавна.

В сегодняшнем нападении на родовое становище Пепельного Клана участвовали и другие союзники Дробителей. Но они играли, скорее, отвлекающую, вспомогательную роль; служили для того, чтоб приковать к себе внимание и силы противника в то время, как зеркальные тени будут бесшумно исполнять заглавную партию в феерии массового убийства.

Разношерстное войско Антрацита должно было ввязаться с защитниками пещер в рукопашную схватку. Состояло оно в основном из физически крепких молодых колдунов – мастеров воинских искусств, облаченных в легкие кожаные панцири темного цвета с оттесненными на них эмблемами Ордена Антрацита.

Эмблема представляла собой одинокую безгубую пасть, пожирающую ущербный диск луны, словно хрупкий леденец, на фоне сплошной черноты. Причем зубы на магическом рисунке черного ордена жили абсолютно самостоятельной жизнью, не являлись встроенным элементом чьей-то головы и, вообще, неизвестно, кому принадлежали. Но выглядели мощно, задиристо, внушительно. Парящие в ночном небе огромные челюсти, третирующие ясный месяц. Вроде капкана, но одушевленного – костяного, а не металлического. Наверное, в изгрызенном диске луны крылся намек на то, что когда-то к власти повсюду придет черная магия Изнанки и ее ставленники. И тогда они будут решать, кому дарить жизнь, а кому – нет; кого казнить, кого помиловать. Говорят, такие же зубы, но циклопического размера, искусные камнетесы вырезали на главной башне замка Дробителей, расположенного в их родовом владении. А видны те зубы за несколько верст вокруг. И даже ночью здоровенные клыки сияют зловещим магическим блеском, пугая припозднившихся на тракте путников и напоминая бедным людишкам об опасностях, подстерегающих их в этом неспокойном мире.

В руках у служителей Антрацита поблескивали остро отточенные топоры с короткой рукоятью для ближнего боя и небольшие копья. В первых шеренгах замершего воинства спрятались злобные заклинатели, вызывающие всякую ползучую гадость из Низов. Впереди погонщиков в нетерпении, как дрессированные псы на привязи, застыли, свирепо урча, гадкие твари Подземелий. Они непрерывно оглядывались на своих хозяев. Вероятно, ожидали команды «Фас!» или нечто в этом роде.

Людская молва гласила, будто в каждом из магических сообществ Орден Антрацита имел своих верных осведомителей. И недаром, видать, гласила. Потому как время для нападения на Огненные Пещеры Клана Вулканического Пепла коварные злодеи выбрали самое что ни на есть критическое. Пожалуй, только один день в году главная святыня чародейского племени Ульяны была столь уязвима для врагов. Так случайность ли, что именно этот день и совпал с вылазкой Дробителей?.. Дело в том, что перед Праздником Посвящения главные силы клана – взрослые здоровые мужчины – зрелые маги, ведомые старшим Магистром, ежегодно отправлялись в Долину Гейзеров к подножию Сонного Пращура, чтобы воздать обильные подношения Богу Огня. Древний обычай говорил, что в противном случае Посвящение будет неполным, неточным, усеченным; что только после возвращения торжественной процессии, оставившей щедрые дары прародителю племени, можно было начинать ритуал Обращения подростков в магов – присуждения им первой ступени волшебства. И получалась, что в момент паломничества воинов к Сонному Пращуру в лагере находились лишь женщины, дети и маги низших ступеней.

Искусные наемники из Клана Подводных Пузырьков, оправдывая громкую славу тихих убийц, подкрались к «пепельному» становищу легко и бесшумно – прозрачными тенями. Первым делом они решили аккуратно провести глубокую разведку в стане противника, выяснить наличие вражеских сил и их расстановку. Для чего пришельцам предстояло проникнуть в самое сердце потомков Вулкана – Огненные Пещеры. И тут в дело вступила изощренная магия Подводного Воздуха. Микроскопические пузырьки, подталкиваемые силой заклятия, выискивали в толще камня мельчайшие капилляры, едва наметившие трещинки, каверны, полости, быстро двигались по ним вглубь скальной породы, неутомимо петляли, обходили препятствия и вскоре просачивались сквозь толстенные, в десятки саженей стены, вылуплялись из них с обратной стороны незаметными капельками-дождинками. В каждом таком пузырьке-лазутчике трепетало настороженное магическое око размером с кончик острой швейной иголки. Оно проворно вращалось туда-сюда, внимательно изучало всё вокруг себя, запоминало, анализировало, затем устремлялось в обратный путь. А на смену ушедшим тут же всплывали очередные воздушные прознатчики. Удачливые микроразведчики-пузырьки возвращались торной дорожкой к своему хозяину, прыгали к нему в ладошку, беспрепятственно проскальзывали сквозь кожу, проникали в кровь, спешили по жилам в мозг к замершему воину. И вот уже каждый из тихих убийц, закрывших глаза и положивших руку на скальный выступ, видел всё происходящее внутри тайного грота как у себя на ладони.

Сотни вражеских игольчатых глаз разом вперились в пространство священной пещеры. Дрожащие шарики покрыли собой, почитай, всю северную сторону схрона. А растяпы – обитатели подземного жилища – пока еще ни о чем не догадывались. О! Воины Глубинного Газа умели маскироваться! Это правда! В каждый ползучий пузырек, выступивший внутри пещеры, хитрые диверсанты предусмотрительно поместили частичку вулканического пепла – такую родную для данных мест. На эту частичку они наложили соответствующее заклятие с тем, чтобы весь пузырек вместе с плененной крупинкой золы выглядел как одно целое. Дескать, на стены просто налип так почитаемый здесь прах подземелий. Что ж тут плохого? И, естественно, родной фетиш усыплял бдительность аборигенов. Маскировка, может быть, не самая идеальная. Но младшим магам, которые еще не научились держать свое чутье обостренным постоянно, глаза отвела. И, надо сказать, с успехом.

В суматохе предпраздничного дня наивные дети Пепла слишком уж передоверились сторожевым дозорам, скрытым на границах владения клана. Дозоры состояли сплошь из опытных бойцов (кому-то не повезло – пришлось пропустить ритуальное паломничество в Долину Гейзеров). Оставили их на внешних рубежах специально для обеспечения безопасности родового гнезда. Но… в становище никто, конечно же, пока еще не знал, что несколько часов назад возле каждой из застав по всей линии обороны одновременно, как по команде, разверзлись гадкие Провалы Изнанки… В один миг протуберанцы Подложки поглотили сторожевые секреты, фортификационные сооружения и магические укрепления дозоров… Все воины, охранявшие дальние подступы к священным пещерам враз погибли, даже не успев протрубить сигнал тревоги…

Старшие маги клана в полном составе ушли к подножию Сонного Пращура. Из сильных чародеев в пределах Огненных Чертогов остался только глава поселения – старец Семен, носитель высшей тринадцатой ступени волшебства. Но, будучи Хранителем Печи, он пребывал сейчас не в самой пещере, а буквально растворился в толще камня над ее сводами, где была спрятана родовая Топка. Она спускалась вниз, в центральный зал торжеств, на магической воздушной подушке только раз в году – в День Посвящения. И старец в данный момент возился с последними приготовлениями к ритуалу, настраивал секретные заклятия Причащения. Для этого ему пришлось прибегнуть к полной трансформе – целиком обратиться в камень, внедриться внутрь скалы, чтобы подобраться к спрятанному там могучему артефакту племени. Всё внимание волшебника было поглощено наложением специальных чар, подготавливающих Печь к торжественному спуску. Жезл Верховного Правителя покоился в это время на почетном кресле главы клана, высеченном из спрессованного пепла. Для охраны символа власти старец приставил к массивному трону двоих молодых воинов.

В пещере вовсю кипела работа. Женщины, дети, старики, подростки украшали стены, прибирали мебель, драили полы, наводили лоск.

Да и сами обитатели Огненных Чертогов, все как один, выглядели сегодня похорошевшими и нарядными, точно фигурки с ярмарочных лубочных картинок. Мальчики в белых рубашках, вышитых цветастыми узорами. Волосы чисто вымыты, аккуратно причесаны на пробор. Девочки, как куколки, в красивых передниках. На головах пышные бантики, за плечами толстые косы. Женщины постарше одеты построже, но торжественно. Щечки нарумянены, губки напомажены. Прически уложены в изящные бутоны. Короче, куда ни глянь – глаз радуется.

Всеобщий энтузиазм, охвативший магическую общину, никого не мог оставить равнодушным. Не удивительно, что два юных чародея, несущих стражу возле драгоценного жезла, беспечно оставили службу и помогали женщинам навешивать на южную сторону грота гобелены ручной работы с вышитыми на них картинами, повествующими о героических подвигах великих предков. Разве могли вчерашние мальчики остаться в стороне? Ведь каждый год перед Днем Посвящения они вот так же вместе с матерями и сестрами наряжали зал торжеств, и глаза их светились радостью и гордостью за свой клан. А как же иначе?

Конечно, если бы старец Семен не окаменел, то давно учуял бы приближающуюся угрозу. Тринадцатая ступень посвящения открывает перед взором волшебника дополнительные горизонты восприятия действительности, необъятные горизонты. Но обратившись скалой и одновременно Печью, спрятанной в ней, вождь племени на время утратил большинство чувств. Камень есть камень. Он слеп и непробиваем. Но не глух! В последний момент опытный кудесник всё же уловил в толще базальта скрытые вражеские вибрации. Чувство тревоги панической искоркой ворвалось в сознание чародея: «Жезл власти!» Магический артефакт племени, средоточие его Силы. Пока он в руках вождя, – племя почти непобедимо. Нельзя допустить, чтобы его похитили враги! Волшебник тут же бросил свое тело в обратную трансформу – вернул родную плоть к привычному человеческому облику.

Но было уже поздно. Дробители ринулись в атаку. И действовали они по всем правилам воинской магии. Первым делом захватчики взломали крепостные стены Пещеры. Конечно, будь здесь основные силы родового клана, никто из агрессоров и близко не подошел бы к Огненным Чертогам. Но увы! Удача сегодня встала почему-то на сторону Антрацита. Наемники черного Ордена приблизились вплотную к «вулканической» цитадели практически без сопротивления. Ну а дальше… Пузырьки, напитанные разрушительной магией, сцепились с вековыми скалами. Микроразведчики – глазастые капельки воздуха, которые уже успели пробить себе дорогу внутрь священного грота, по беззвучной команде организованно рассосались по всей толще огромной стены и вдруг стали быстро надуваться, пыжиться, разрастаться. Атакующие маги сил не пожалели. Они вложили в коварные газовые пучки такую мощь, что сверхтвердый базальт начал безвольно крошиться – сначала понемногу, по чуть-чуть, словно не камень, а хрупкий морской лед… а затем и вовсе лопнул с оглушительным непередаваемым грохотом. Если сравнить звук пушечного выстрела с энергией хлопка, прозвучавшего когда треснула древняя скала, то первый показался бы, наверное, просто тихим пшиком. Вся природа, окружающая благословенные места волшебного становища, содрогнулась от внезапного грома, как от чудовищного взрыва. Гигантская трещина метнулась снизу вверх по склону горы ветвящейся молнией. Колоссальная рана вмиг разорвала каменный панцирь до самого основания. Исполинский хребет пошатнулся, словно угодил под землетрясение, и просел. Целостность его нарушилась.

И тут в ход пошли тяжелые стенобитные тараны, усиленные штурмовой магией. Тараны – уникальные, живые. Передовой клин головорезов привел с собой от самых Провалов, из-за рубежей «вулканических» владений, целый тайп (Тайп – элитный выводок, состоящий сплошь из трехрогих особей.) бронированных дьявоглотов. Приспешники Дробителей, чуяли, поди, что гадость эта здесь, на волшебной территории, из-под земли не появится. Так с собой приперли за много верст. Получив сигнал к атаке, трехрогие гиганты вскинулись на дыбы, взревели, оглашая местность жутким боевым кличем. Головы чудовищ объял густой зеленоватый туман. Согласованным строем живые машины помчались вперед, словно не замечали перед собой вековую стену. Трехрогие глыбищи драконьих голов врезались в треснувший базальт, промяли его внутрь, разметали вокруг себя здоровенными осколками, с ревом пробились внутрь Пещер. Пространство Огненных Чертогов наполнилось пылью, ядовитыми выбросами дьявоглотов. Северная сторона священного грота полностью обрушилась.

В образовавшийся пролом ринулась суетливая армия Дробителей. Заклинатели-поводыри уже успели вызвать из Глубин орды боевых страшилищ. Впереди, сметая всё и вся на своем пути, мчались, разумеется, дьявоглоты. За ними громоздкие – по пояс человеку – носорогие вепри, страшные боевые свиньи, а далее – твари поменьше. Земля затряслась под сотнями копыт. Из нее попер едкий дым. Завоняло серой. Всё заволокло гарью, затянуло копотью. Гранитные облицовочные плиты, покрывающие пол зала торжеств, кое-где выбило снизу какой-то невообразимой силой, раздробило в мелкий щебень. Местами из образовавшихся дыр хлынул раскаленный газ. Взрослым защитникам, которые имели любую магическую ступень, даже самую низшую, он не угрожал. Так как, почуяв опасность, потомки вулканического пепла накинули на себя знакомое с юности защитное заклятие. Они как бы перенеслись назад во времени, в фазу Посвящения (представили себе это с максимальной реальностью), вернулись в родовую Печь и, находясь под ее влиянием не боялись ни жара, ни дыма. Для них огненная стихия – дом родной. А вот подросткам, томительно ожидавшим светлого праздника, где им должны были присвоить первую квалификацию волшебника, пришлось туго. Они задыхались, чихали, кашляли, отплевывались кровью, утирали глаза, спешили укрыться в глубине грота, куда еще не успела прорваться ядовитая гарь.

По всей территории пещеры завязалась кровавая сеча. В воздухе метался крик, плач, рев детей, визг молодых женщин, матерей, вопли малышей. Проворные носорогие вепри, обогнав дьявоглотов, сходу врезались своими острыми колдовскими наголовниками в ряды защитников. Они протыкали людей, словно капустные качаны, рвали тела огромными клыками, свирепо хрюкали красными носами-пятачками. Во все стороны летели окровавленные куски человеческого мяса. Горстка младших магов и женщин оказалась неспособной надежно противостоять враждебному чародейству. Насаженные на колкие рога, выточенные из заговоренной кости Глубин, люди тут же погибали. Но даже умирая, защитники пещеры не сдавались. В пределах родного зачарованного становища они сопротивлялись и после смерти. Каждый из убитых подданных Пепла, даже не посвященный в волшебники, в момент гибели взрывался в яростной самокремации огненным вихрем, растекался глубинной магмой, выжигал в строю нападающих уродов целые дымящиеся улицы. То плакал раскаленной лавой по утраченным душам поседевший прародитель клана – Сонный Пращур. Он заполнил всю долину протяжными печальными стонами, густо присыпал землю погребальным пеплом.

Встретив неожиданное посмертное сопротивление аборигенов, ряды чудовищ Подложки значительно поредели. Наступление их приостановилось. Даже пробивные бронированные дьявоглоты застряли где-то около самой пробоины в стене. Но атака захватчиков вовсе не захлебнулась. Уроды из Глубин, набегая волна за волной, оттесняли линию обороны всё дальше вглубь пещеры. Защитникам приходилось платить своими жизнями за каждую окровавленную пядь родной цитадели.

А ведь эти стены доселе никогда не видели чужаков. Вход посторонним в Священные Чертоги был строго-настрого запрещен. Ни разу еще воздух зачарованных подземелий не оскверняло дыхание агрессора. Здесь, в колыбели древнего магического клана, всё дышало умиротворенностью… еще совсем недавно дышало…

Столкновение чужеродных антагонистических магий спровоцировало внутри грота всплеск психоделической музыкальной фантасмагории. Эфир гудел тяжелым органным синтезом, будто пародировал знаменитые фуги древних мастеров. Где-то в самой утробе пещер глухо били подземные барабаны. Им зычно подыгрывали мелкой вибрацией стены. В их печальной песне звучала сила, угроза и скорбь одновременно. Пар, который вырывался из пробоин в полу, трубил боевым призывным горном, будто играл команду «В атаку!». От стен отражалось шипящее эхо, которое густо перемешивалось с ревом и плачем детей. От всего этого перехватывало дыхание. Сердца сжимались в груди защитников еще тревожней, бились еще сильней. Безумие звуков копошилось и корчилось в мозгу, побуждая к мести, к битве до последнего.

Не обращая внимания на суматоху схватки, сквозь первые ряды сражающихся противников верткими тенями умело пробились адепты Клана Подводных Пузырьков и ринулись дальше, пронзив собою толпу, словно дырявое сито. Тихие убийцы спешили захватить вожделенный жезл власти, мирно покоящийся на пепельном троне. Диверсанты приметили его еще во время бесшумной разведки и сейчас стремились во что бы то ни стало захватить бесценный магический артефакт. Группа «пузырьковых» воинов вынырнула из облака гари буквально в нескольких саженях от пустующего кресла вождя. Их маскировочные костюмы уже успели покрыться изрядным слоем пыли, витающей в воздухе. Поэтому мастерам неожиданных выпадов теперь не удавалось быть полностью невидимыми, хотя они и пытались раз за разом очищать себя, используя для этого влагу, растворенную в окружающем пространстве.

Наперерез захватчикам кинулись несколько юношей, в том числе и два младших мага, которые должны были охранять жезл с самого начала. Крайние диверсанты развернулись, занимая оборонительную позицию, и широкими жестами выкинули вперед руки, будто разбрасывали на пашне перед собой зерно, сеяли хлеб. Но как бы защитником от того хлеба не подавиться… С кончиков пальцев черных колдунов сорвались цепочки еле заметных пузырьков. Они со свистом воткнулись в лица набегающих парней. Воздушные пули через ноздри и рот тотчас проникли в носоглотки аборигенов. И вот уже ближайший молодой человек остановился, судорожно схватился за горло, выпучил глаза. Лицо его посинело, шея вспухла до размеров головы. Мальчишка в жестоком припадке тошноты и удушья закашлялся. Его вывернуло, вырвало. Из груди наружу густой массой полезли окровавленные легкие. Безусый боец упал замертво и… тут же взорвался, огненным смерчем вонзился в своего убийцу, вмиг превратил врага в ничто. За первым юношей взорвался еще один. Потом еще и еще, пока в строю не осталось ни одного защитника. Но каждый из погибших парней захватил с собой на тот свет по несколько диверсантов. И вроде бы ценой собственных жизней молодым воинам удалось отстоять достояние клана – магический жезл. Пузырьковые головорезы – все до одного – отправились к своим прародителям. Но неожиданно с противоположной стороны из клубов дыма и пыли вынырнула еще одна группа тихих убийц. А преградить им дорогу к трону оказалось некому…

Однако в это же время старец Семен завершил обратную трансформу – вывалился из-под сводчатого купола пещеры как раз над пепельным креслом и бухнулся вниз. Но до почетного сидения не долетел. Внезапно между волшебником и троном возник целый рой воздушных пузырьков. Отдельные шарики газа мигом сцепились в единый упругий матрац и раз за разом подбрасывали тело кудесника вверх, не давая ему приземлиться. Бесшумные фигуры пришлых магов скользили уже возле самого жезла, протягивали к нему руки. А старший маг племени всё так же прыгал туда-сюда, будто ребенок, который резвится на сетке кровати, пока не видят родители. Ловкие похитители уже почти достигли своей цели, когда Семен вдруг ударил по врагам из-под самого потолка. Волшебник тринадцатой ступени способен разить противника наповал из любого положения.

Мощнейшее заклятие разорвало пепельное кресло, к которому так стремились враги, превратило его в густое облако жгучей золы. Каждого из лазутчиков облепила толстая корка вулканического праха. Она тут же превратилась в непробиваемый панцирь, внутри которого клокотала магическая лава. В следующую секунду тела всех диверсантов попадали на землю выгоревшими изнутри пустыми скорлупами, будто неведомый ваятель снял с них со всех одновременно слепки для составления художественной скульптурной композиции. В облаке пыли послышались глухие звуки, наподобие тех, когда на пол падают глиняные горшки: бум-бум-бум. Пепельные оболочки бывших «пузырьковых» магов порожними сосудами откатились в сторону. Никому из них не удалось отбить удар могучего старца. Видно, не зря Семен получил в свое время высшую тринадцатую ступень волшебства.

Но дьявольская воздушная подушка так и не пускала почтенного чародея к собственному жезлу. Старец крутнулся волчком вокруг своей оси, натянул на себя, словно одеяло, целую тучу летающей вокруг золы. А затем одним рывком обрушил ее вниз, на вражеский матрац.

Это только кажется, что пепел – очень легкий материал. Тут вполне уместно вспомнить старую детскую загадку на простачка: «Что тяжелей: пуд камней или пуд пуха?..» Смысл в том, что и из пуха можно составить пуд. Также и с пеплом. Отдельные частички вулканического праха, конечно же, почти невесомы. Но пепел-то хорошо прессуется, и легкий ворох быстро превращается в многопудовый золоотвал.

Магическая воздушная подушка под инородным грузом еще пыталась пружинить, подбрасывать тело старца вверх. Но тщетно. Вскоре она разложилась на массу отдельных кирпичей, которые с грохотом попадали вниз, а затем накалились докрасна и загудели, словно внутри них сидели живые существа. В каждом из шипящих булыжников бурлил жгучий пар. И он настырно искал выхода наружу. Так взрываются паровые котлы, когда у них неожиданно забиваются почему-то спускные клапаны: бух! – и готово.

Семен спокойно спланировал вниз, наклонился, чтобы поднять из пыли свой жезл. Он находился где-то поблизости и… сам скользнул в руку волшебника. Чародей довольно улыбнулся, расслабился. И вдруг… бух!.. Один из облепленных пеплом осколков вражеского матраца разорвался, как паровая машина, выбросил в сторону кудесника толстую струю пара. В гуще раскаленного газа блеснули крапинки ядовитых пузырьков. Старец обернулся на хлопок, инстинктивно бросил ограждающее заклятие. Но чуточку опоздал. Годы всё же берут свое, реакция уже не та. Воздушные пули противника пробили выцветшие от времени зрачки волшебника и лишь самую малость не достали до мозга. Чародей вовремя остановил Проникновение. Но дьявольская сила вытолкнула из головы наружу начинку глаз. По лицу кудесника скатились сгустки слизи… Простой человек от такого ранения сразу бы умер. Но ослепший старец глухо пробормотал какое-то заклятие. Вулканический пепел плотным веером облепил его лицо и запечатал глазницы. На какое-то время глава клана выбыл из битвы – он ничего не видел, ему требовались силы для восстановления внутренних органов. Но главное – магический жезл блестел у него в руках!

Старый волшебник знал, что для регенерации тканей ему понадобится очень много колдовской энергии. Поэтому попытался, образно говоря, уйти в себя, сосредоточиться на сплетении заживляющих заклятий. Он закрыл глаза, провалился в транс. Но тут же почувствовал, как кто-то нервно трясет его за рукав.

– Сделай же что-нибудь, Семен! – крикнула в самое ухо вождю одна из обезумевших женщин. – Скорее, Семен! НАС УБИВАЮТ!!! – Крик ее перерос в истошный вопль. – А-а!!!

Опытной рукой кудесник ловко набросил на ауру несчастной обитательницы пещеры обильную шапку колдовской Волны, бросил в благодатную почву Семя Уверенности. Женщина тут же успокоилась, прекратила хныкать, обрела неколебимую твердость.

– Что мне делать, Семен? – спокойно спросила она.

– Дай мне несколько минут, Клавдия. Я начну Посвящение молодых.

– Хорошо, – ответила голосом бывалого воина жительница становища.

В простой хозяюшке действительно словно бы проснулся талант полководца. Отдавая четкие, ясные распоряжения, она с решительным видом кинулась руководить обороной Огненных Чертогов. И дело пошло на лад. Уверенность молодой волшебницы передалась другим женщинам. Весь страх куда-то улетучился. Бесстрашные дочери племени принялись воевать с размеренной обыденностью, будто выполняли знакомую с детства работу.

– Девчата, – поставим им «Банки», – крикнула Клавдия. – Побольше пепла!

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы. Молодые защитницы Чертогов торопливо наклонялись вниз, соскребали с пола вулканический прах.

– Поддайте золы, – распорядилась командирша.

Заметив очаг организованного сопротивления, погонщики – заклинатели уродов – направили на женщин пару трехрогих чудовищ-громадин.

– Евдокия, дьявоглоты! – выкрикнула Клава, указывая пальцем в сторону наступающих тварей. – Стену!

Евдокия, – пожалуй, самая сильная колдунья клана, – не спеша сняла с плеч и легонько подбросила вверх пуховую шаль. Шаль подлетела сажени на две и вдруг заскрипела, застучала, точно трещотка, расслоилась на сотни полотнищ. Полотнища сцепились в единый ковер. Ковер размотался в воздухе, подлетел к дьявоглотам, пал на землю и окружил живые тараны непроходимой стеной. Зверюги оказались словно бы в зачарованном вольере. Они беспрерывно долбили позеленевшими от злости рогами в жидкую вроде бы преграду. Но преграда стояла намертво, не пропускала чудовищ ни на шаг.

– Тетя Клава, – жалобно обратилась к командирше совсем еще юная девчонка. – Врагов не видно. Они как призраки – появляются из ниоткуда.

– Сейчас, погоди, – со злостью прошипела Клава. – Мы их выведем на чистую воду.

Волшебница разлохматила себе волосы, наклонилась, зачерпнула с пола добрую пригоршню пепла, густо вымазала им голову, отошла от защитниц на пару шагов назад, на свободное место, вытянула прямые руки в стороны, что-то пробормотала себе под нос и вдруг, не делая никаких видимых усилий, начала вращаться вокруг своей оси, точно юла. С каждой секундой скорость вращения всё увеличивалась и увеличивалась. Когда мелькающие ладошки рук кудесницы слились в единый диск, чародейка истошно заорала. Это был даже не крик, а, скорее, вой боевой сирены. С таким же примерно визгом, только потише, вращается зачастую «бомба» – неразорвавшееся пушечное ядро, начиненное порохом. И все окружающие женщины вдруг ясно представили себе, что находятся вблизи настоящей «бомбы». Когда интенсивность вращения и воя достигла максимума, Клавдия неожиданно прижала руки к груди и завертелась еще сильнее, а визг сорвался на высокий-высокий свист. Шевелюра на голове волшебницы разметалась во все стороны, поднялась от вращения густой шапкой. И в этот миг чародейка испустила дьявольский вопль. Над самой макушкой вертящейся фигуры блеснула яркая вспышка, сопровождаемая сильным хлопком. Волосы отстрелились от кожи головы и острыми иглами разлетелись во все уголки пещеры. Каждый волосок представлял собой твердую тоненькую пику, увенчанную пепельным наконечником. Магические пики враз прошили собой пространство грота. И там, где они врезались в тела невидимых убийц, защитная водяная пленка «пузырьковых» магов тут же лопалась и шелушащимися ошметками разлеталась прочь. А ошарашенные мастера незримого воздуха, лишенные маскировки, застывали от удивления на месте, словно голые мужики, выскочившие нежданно-негаданно из бани на людную улицу в самый разгар дня. Теперь, как минимум, до конца битвы, а то и больше, они не смогут восстановить свои невидимые костюмы. Командирша постаралась на славу. В родной епархии ее чародейство неодолимо.

Любой волшебник знает, что боевые заклятия, в которых в качестве поражающих факторов используется фрагменты собственной плоти нападающего мага, очень трудно отразить. Наверное, именно поэтому опытные «пузырьковые» мастера проворонили нападение находчивой колдуньи, не смогли вовремя сплести против него магическую защиту.

Клавдия замерла, обессилено присела на пол. Облысевшая кожа на черепе молодой волшебницы покрылась синюшными пятнами, кровоточила.

– Ой, тетя Клава, что это у вас на затылке? – испуганно вскрикнула та же девчонка, которая жаловалась на невидимость врага.

– Ничего, пустяки, – прошептала командирша. Она зачерпнула полную пригоршню пепла и вымазала им голову. – Ничего, – повторила волшебница. – Заживет, как на собаке. Волосы новые отрастут. – И снова выкрикнула. – «Банками» их, девчата, «Банками»!

«Банками» называлось могучее внутриклановое заклятие, действующее в пределах родового становища. Кто его так назвал, – неизвестно. Но врагов поражало оно весьма результативно. Защитницы лепили из пепла снежки и вместе с родовым заклятием бросали их в наступающих захватчиков. Попав в чужака, такой снежок и превращался, собственно, в «Банку». Он быстро рассыпался вокруг тела врага невесомой юбкой, которая внезапно привлекала на себя из-под пола металлическую оболочку. Вернее, она служила проводником для мельчайших атомов металла. И вскоре противник превращался в блестящую статую.

Дело в том, Магия Вулканического Пепла по своей природе состоит в очень близком родстве со стихийными Магиями Земли и Огня. И на своей родной территории «пепельная» составляющая как бы соподчиняет себе все остальные компоненты. Или, точнее, не соподчиняет – это слишком грубо сказано, – а вежливо приглашает дорогих гостей в помощницы. И те не могут отказать доброй хозяюшке. А потому, следуя призыву родового заклятия, Земля послушно отдает детям Пепла из руд, спрятанных в ее недрах, частицы металла. А Огонь тут же переплавляет их в различные сплавы и под температурой перегоняет сплавы туда, куда укажет опять же родовое заклятие. В итоге живая плоть пораженного чужестранца в мгновение ока покрывается, словно рукотворная скульптура, прочной хромированной оболочкой, из которой злодею уже никогда не выбраться. А смотрятся такие скульптуры, кстати, очень эффектно – сверкающие серебром изваяния.

Под градом столь убийственных снежков армия Дробителей надолго застопорилась, отдавая все силы сплетению отбивающих заклятий – и только отбивающих. Потому как защитные в данном случае не действовали. Тройная смесь Огня, Земли и Пепла без труда пробивала на своей территории любую магическую броню. Захватчики откатились назад, оставив на поле брани множество застывших металлических фигур.

Для сохранения жизни всему племени старец Семен решил нарушить древний обычай и приступить к Посвящению молодых до возвращения из Долины Гейзеров мужчин-паломников. Другого выхода просто не оставалось. Глава чародейской общины правильно рассудил. Магический ритуал приобщит подростков к родовой Силе Огня и Пепла. А ненависть и боль за поруганную честь клана усилит их волшебство в десятки раз. И тогда от агрессоров и их гнусных тварей не останется даже праха. В отместку за гибель родных и близких вновь обращенные воины превратят в ничто сам дух захватчиков.

И вождь гордого племени возвестил о начале священного ритуала. Он воздел руки к небу, закрытому резным сводом, и громко закричал, словно молодой олень. Старец искусно имитировал голосом звук призывного рога. Все юноши застыли в восхищении. Они с детства знали сигнал Посвящения, ждали его всю свою сознательную жизнь. И вот наконец он прозвучал не для кого-то, а специально для них. Со всех уголков пещеры на зов вождя потянулись группки подростков. Даже малые дети на сей раз побежали вслед за старшими братьями, чтобы досрочно получить звание волшебника. И никто их не останавливал, не запрещал, не говорил назидательно, что им-де пока еще рановато, что нужно еще многому-многому научиться и т. д. Нет. Женщины, прикрывая молодежь, хлынувшую к Семену, лишь плотнее сомкнули оборонительные ряды. От звуков призывного горна на них тоже снизошло боевое вдохновение. Отважные защитницы пещеры даже начали теснить захватчиков по всей протяженности грота.

Ослепший старец бросил в потолок какое-то сложное заклятие, затем прокричал на языке Древних несколько ключевых слов. Прокричал с такой мощью, словно Глас Небесный. Из груди волшебника вырвался стон, от которого задрожали стены. На секунду все остолбенели. Даже враги застыли, пораженные искусством «пепельного» вождя. В тайных магических пассажах Семена бурлила сила мудрости, бесстрашность старости, потенциал веков. Потолок заходил ходуном. Из него посыпались мелкие камешки. Свод пещеры покрылся трещинами, затрясся и вдруг раскололся – огромными створками разъехался в стороны. Из него на пол с грохотом вывалилась Плавильная Печь клана. Ее тут же объяло облако пыли. Видимо, старец очень спешил и не стал особо церемониться с поддерживающими заклятиями. Сплетение магической подушки потребовало бы дополнительного времени. А его-то у волшебника как раз и не было.

Подростки, готовые к Посвящению, в несколько рядов выстроились перед лицом главы клана. Семен трижды крутнулся вокруг себя, трижды ударил магическим жезлом оземь. И пыль, объявшая родовую Печь, отступила, освободила магический артефакт племени, отодвинулась назад, поднялась плотными шторами, оградила старца и молодежь, будто ширмой, от остального зала, приглушила звуки бушующей там битвы. Лишь квазиорганная какофония пробивалась сквозь пылевую завесу беспрепятственно. Но это только усиливало таинственность и торжественность незабываемого момента. Родовая Печь сияла первозданной красотой. Ни одна пылинка не оскорбляла ее поверхность своим присутствием. Воздух в очерченном старцем круге дышал горной свежестью, легонько щекотал ноздри магическими благовониями, от которых у подростков сладко закружились головы. Юноши еще плотнее сгрудились вокруг своего вождя.

По всей видимости, они думали, что запечатанные пеплом глаза Семена – это требование древнего ритуала. Скорее всего, будущие маги Вулканического Праха даже думать не смели, что кто-то из врагов способен ранить волшебника тринадцатой ступени, их высшего кудесника. Подобную мысль они сочли бы, вероятно, святотатством.

– Готовы ли вы пройти очищение огнем? – зычно и властно выкрикнул старейшина рода.

– Да! – хором ответили мальчишки и девчонки.

– Целовали ли вы жезл в руках Верховного Правителя?

– Да!

– Готовы ли вы войти в священную Печь клана?!

– Да!!!

Старец вновь воздел ладони вверх, будто обращался к неведомому божеству. Лицо кудесника светилось благоговейностью и фанатичным подобострастием. Кожа на скулах натянулась, черты заострились. Символ власти, зажатый в руках волшебника, вспыхнул ослепительным факелом. Главный маг быстрыми точными движениями, будто и в самом деле зрячий, нарисовал в воздухе огнем несколько загадочных иероглифов. Пульсирующие изображения магических фигур не рассеивались и не гасли. Семен легонько подбросил на ладони жезл. И тот неожиданно воспарил к самому потолку, медленно облетел по кругу всех присутствующих на ритуале людей, щедро осыпая их искрами. Сверкающие блески покрыли тела юношей с ног до головы, интенсивно переливались на коже и одежде радужными снежинками. Обалдевшие подростки с нескрываемым восхищением осматривали друг друга. Они впервые увидели собственными глазами (ни на ком-нибудь – на себе!) Огненную Кольчугу – гордость клана, непревзойденную жаростойкую боевую защиту. Пока чешуйчатую броню на молодых адептов накинул старший кудесник. Но после Посвящения они сами смогут «одевать» себя в магический костюм воина по мере надобности.

Жезл власти, завершив облет помещения, вернулся в руки к хозяину. Старец трижды стукнул им оземь, затем перечеркнул факелом крест-накрест мерцающие иероглифы. Огненные фигуры распались сияющими обломками. Обломки быстро сгрудились в единый пучок, который тотчас с шипением пробил свод пещеры и свистящей стрелой умчался в долину – к жерлу Сонного Пращура. Таким образом, говоря обыденным языком, глава клана испрашивал у прародителя благословления на начало ритуала.

И ответ не замедлил вернуться. В глубоком кратере мгновенно родился мощный заряд. Всплеск молнии скользнул ввысь, отразился от неба, ударил в потолок родового подземелья. Древний вулкан проснулся с самого начала вражеской атаки на Огненные Чертоги и, казалось, только и ожидал сигнала от своих детей, попавших в беду. Ни на секунду не переставая, он настороженно гудел.

Печь внутри грота после удара молнии дрогнула, будто ожила. Каменное покрытие под ней вздыбилось, расступилось, вросло в основание Топки. Внутренность массивного артефакта быстро заполнилась огненной лавой. Семен сплел преобразующее заклятие и объявил о начале Посвящения. Юноши – все, как один, – онемели от счастья и… страха… Верховный Правитель вытащил, точно фокусник, из-за пазухи магический метроном, приступил к отсчету положенных мгновений ритуала: тук-тук, тук-тук… Маг широко распахнул высокую дверцу Топки.

– Вперед! – крикнул он застывшим послушникам.

И подростки, как завороженные, гуськом, один за одним двинулись в кипящую магму. На пороге, перед очищающим пламенем каждый из них непроизвольно замирал, но, подгоняемый товарищами, закрыв глаза, всё же делал первый шаг и… с восторженным безумным воплем исчезал в раскаленной лаве. Огненная Кольчуга, соприкоснувшись с жаром Печи, красиво переливалась, постепенно меняла красный оттенок на голубой – холодила своего хозяина изнутри.

А через несколько незабываемых секунд – тук-тук, тук-тук – с обратной стороны Топки из раскрытой задней дверцы в сияющей чешуйчатой броне с блаженными улыбками на лицах выходили уже не просто мальчики и девочки, а волшебники первой ступени – полноправные маги Клана Вулканического Пепла, познавшие Силу Огненной Стихии, и… сразу же бросались в бой. Мощь племени Сонного Пращура росла прямо на глазах.

Посвящение выдалось сегодня на редкость удачным – как никогда. Несомненно, прародитель клана уже принял щедрые дары от паломников. А кроме того, он, вероятно, чувствовал боль своих искренних почитателей, видел из-под земли тот кошмар, который объял священные пещеры, и пытался помочь невинным чадам – отдавал им напрямую через Печь свою неисчерпаемую энергию, делал вчерашних детей поистине непобедимыми воинами.

Последним в родовую Топку ступил сам Семен, чтобы залечить раны и омолодиться. Огненная ванна под сводами древнего грота для «пепельного» мага – лучший эликсир здоровья, уникальное лечебное средство.

А снаружи бесновались враги, не ожидавшие столь ураганного отпора от женщин и детей. Первоначально захватчики рассчитывали взять обитателей пещеры, что называется, голыми руками. Ведь какая удача – главные силы противника отсутствовали! Дробители планировали похитить основные артефакты и святыни волшебного становища, а что нельзя унести – попросту уничтожить; младшим магам и ребятишкам «промыть мозги» – превратить в послушных Изнанке зомби; непокорных – скормить уродам из Глубин; всех женщин, как потенциальных рожениц (нежелательный вражеский рассадник), – безжалостно истребить! Одним словом, поставить жирный крест на светлом будущем Клана Вулканического Пепла, превратить его родовое гнездо в безжизненное пепелище. Но не тут-то было!..

До самого последнего момента агрессоры не оставляли попыток сорвать ритуал Посвящения. Видимо, догадывались, что за пепельными шторами зреет их неминуемая смерть. И правильно догадывались. К тому, что касается реальной опасности, выкормыши Подложки, вообще, всегда очень чувствительны.

Поняв, что пробить женскую оборону с наскока, лоб в лоб им не удастся, захватчики применили другую тактику. Над головами защитниц вглубь пещеры медленно поплыли огромные пузыри, будто неподалеку забавлялись детишки великанов, выдувая через соломинки размером с доброе бревно плотный мыльный раствор. В каждом из прозрачных шаров находилось крупное лупатое животное – магический хищник, паракопытица, по виду смесь зубастого бегемота и членистоногого краба. Видимо, правду говорят, что Дробители полностью продали души Изнанке, коли водятся с такими запредельными тварями Потусторонья. Гадкие животные метались туда-сюда по своим воздушным загонам, обнюхивали круглые «углы», пристально всматривались в гущу сражения, бушующего внизу, хрипели, угрожающе выставляли вперед острые клыки, злобно лаяли, кидались на тонкую пленку. Но стекловидные стенки непостижимым образом выдерживали напор заточенных внутрь их зверей и самопроизвольно лопались лишь тогда, когда пузыри касались поверхности земли. Происходило это далеко за спинами обороняющихся рядов, вблизи пылевой завесы, ограждающей гудящую родовую Печь от зала торжеств. Получив свободу, очередное исчадие Дна, свирепо урча, вгрызалось острыми челюстями в безмятежно колыхающуюся пепельную штору. Но пробиться к волшебной Топке сквозь ширму мощных заклятий уродам Подземелий так и не удалось. А вскоре необходимость в этом и вовсе отпала. Юноши, сверкая Огненными Кольчугами, сами выступали один за одним из-под магической завесы и оказывали непрошеным гостям весьма достойный прием.

Поначалу разъяренные паракопытицы предприняли несколько отчаянных попыток накинуться на юных защитников пещеры скопом и загрызть их поодиночке. Но у тварей Подземелий ничего не вышло. Двое молодых волшебников вступили с ними в неравный бой, отвлекая чудовищ на себя. Зато остальные в это время четко, без излишней суеты, словно бывалые, обстрелянные маги, применили один из внутриклановых способов групповой защиты. Подростки быстро и умело, как акробаты в цирке, построили живую пирамиду. Первая группа юношей образовала нижний ярус. Они взялись за руки, опустились на одно колено. Им на плечи запрыгнули еще несколько пацанов. На самый верх, точно котенок на ветку дерева, взгромоздился совсем еще неокрепший мальчуган. Вновь посвященные чародеи по-братски обнялись, сложили свои магические потенциалы в единую Силу, мысленно произнесли заклятие Общего Жерла. И тут Огненная Кольчуга, покрывающая их тела, расползлась, соединилась в Одно Целое. Живая пирамида превратилась в сверкающую защитной чешуей гору. Человеческие тела слились в твердую породу. Получилась маленькая копия вулкана, действующая копия… Вулкан задрожал, как перед извержением. Над его верхушкой заклубилось густое облако горячего пепла. И вдруг кратер с оглушительным хлопком взорвался. Природная ударная волна, перемешанная с эмоциональной волной ярости, выплеснулась наружу всесокрушающим ураганом. Он подхватил тысячи тысяч микрочастиц золы, летающей вокруг небольшого жерла, превратил их в мельчайшие неотразимые снаряды. Магические пули-частички мгновенно прошили тела наседающих паракопытиц насквозь. Миллионы игольчатых дырочек превратили тушки врагов в сплошное сито. Ужасные (в прошлом) хищники невесомой пылью рухнули на пол.

Живая пирамида-вулкан тут же распалась на отдельных исполнителей. Широким букетом из нее высыпались тела юных кудесников. Не обращая внимания на продырявленную рухлядь, хлюпающую под ногами, они устремились дальше – в бой.

Разящее волшебство молодых магов, только что прошедших Посвящение, многократно усиливалось жаждой мести за смерть матерей и сестер. Оставаясь странным образом неуязвимыми для врагов, малолетние воины не знали пощады – исторгали из себя огненные реки налево и направо.

Один из прямых потомков Семена, его родной правнук, совсем еще юнец, но очень способный к магии, после священного ритуала демонстрировал чудеса изобретательности и колдовской выучки. Он, словно бродячий факир, плевался во все стороны огнем. Но если факир производит лишь короткую вспышку, то раскрасневшийся паренек испускал изо рта непрерывную толстую струю пламени, словно обезумевший дракон.

Трещали камни, дымились скалы. Земля кипящей лавой уходила из-под ног злодеев. Воздух ревел реактивными раскаленными струями. Сраженные боевой магией чудища корчились в агонии, визгливо наскакивали друг на друга, затравленно завывали. Очевидно, пытались призвать на помощь своих сородичей. Но тем самим было не до жиру. Все летающие шары с треском, словно сигнальные петарды, один за одним полопались прямо в воздухе. На пол из них посыпались обугленные тушки паракопытиц. Армия Дробителей в панике бросилась наутек. Пещера и ее окрестности заполнились страшными воплями ужаса горящих заживо уродов Подземелий. Обжигающий воздух плыл, переливался нестерпимым жаром. Тут и там в нем неутомимо плясали затянутые чешуйчатой броней силуэты разъяренных воинов Вулканического Пепла. Их мерцающие фигуры, словно миражи, смертоносной волной проносились над рядами поверженных и бегущих врагов.

Даже дьявоглоты – «тяжелая артиллерия» Дробителей, – и те в пределах зачарованных пещер теряли свою хваленую непобедимость. Хотя, естественно, отдельному «пепельному» магу справиться с рогатой боевой машиной было не под силу. Однако несколько чародеев, объединившись, имели возможность уничтожить непробиваемое чудище. На вольной воле такой трюк у них не получился бы. Дома, как говорят, и стены помогают.

Это красноречиво подтвердил один из самых последних и самых ожесточенных эпизодов битвы. Молодым адептам Вулканического Пепла удалось взять большую группу черных колдунов и тварей Подземелья – в том числе двух дьявоглотов! – в так называемое Огненное Кольцо. Юные маги крепко сцепились друг с другом за руки, удачно вошли в Резонанс, организованно погрузились в глубокую трансформу – тела их оплавились, как свечи, спеклись в жидкометаллическую массу, обратились в кипящую лаву. Лава медленно завертелась по кругу, как чай в стакане, растекаясь к центру и образуя засасывающую воронку. Любое существо, угодившее в магму коллективной трансформы, бесследно исчезало. И, что самое главное, оно не просто сгорало или, допустим, испарялось. Нет. Особенностью правильно построенного Огненного Кольца являлось как раз то, что его участники, помимо уничтожения противника, еще и забирали себе его магическую Силу, увеличивали мощь собственного волшебства. Например, маг, участвующий в групповой принудительной «кремации» такого опасного чудовища, как дьявоглот, автоматически перепрыгивал на несколько пунктов в волшебной табели о рангах; скажем, со второй ступени сразу на пятую, а то и на шестую и т. д.

А для колдуна, как известно, нет страшнее смерти, чем отдать свою Силу противнику. Говорят, он будет переживать жестокую пытку непрерывно и после смерти – до бесконечности. Поэтому плененные волшебники Антрацита и их выродки, разумеется, старались любыми путями вырваться из Огненного Кольца. Они топили друг друга в подступающей лаве, пытались выбраться наружу по трупам собратьев. Но «пепельные» маги действовали очень технично, хоть и были совсем еще юными. Сегодняшнее сражение в одночасье сделало их взрослыми воинами. Группа поддержки Огненного Кольца искусно блокировала попытки противника покинуть пылающий круг. Сверху на Дробителей обрушилась тяжеленная плита прессованного пепла, созданная также по принципу объединения магических потенциалов отдельных кудесников. Плита не позволила служителям Антрацита создать свое противокольцо. Она просто вдавила их в магму. И всё прошло удачно… Хозяева пещеры утопили в лаве одновременно всех врагов, угодивших в окружение. А затем с невозмутимыми лицами один за одним вынырнули из нее и сами – целые и невредимые. Родовая кольчуга на юношах вызывающе поблескивала морозной синевой (от переохлаждения?!).

Остаточная лава бесследно ушла в землю, не причинив интерьеру Пещеры особых увечий, будто пылающего металла и в помине здесь не было; так, попыхтел на камнях небольшой безвредный костерок – и всё.

Вскоре битва закончилась.

Обгоревшие трупы черных колдунов и их подручных чудовищ завалили всю территорию волшебного становища… Правда, и племя Сонного Пращура заплатило за победу слишком высокую цену, непомерно высокую. Но зато никто из чужаков уже не сможет похвастаться в кругу собратьев, что-де видел собственными глазами внутренне убранство священных пещер Клана Вулканического Пепла. Никому из прихвостней Великой Подложки уйти от возмездия не удалось.

…Вернее, никому, кроме одного…

Как выяснилось позднее, во время ритуала Посвящения не обошлось без досадного конфуза, причиной которого послужила временная слепота верховного мага. Это невероятно, но… в ряды посвящаемых затесался чужак, один из тех выродков Дна, которых удалось вызвать из Пропасти Иномирья черным колдунам-заклинателям. Причем не человек, а скелет. Однако мертвецом в понимании классическом, – то есть трупом биологического существа, родившегося, отмерившего отведенные ему годы и отошедшего в миры иные, а затем вдруг ожившего, – создание Изнанки не являлось. Оно изначально было создано из материи мертвой, которую впоследствии за счет черного колдовства удалось оживить. Но поскольку жизнь или, лучше сказать, ее подобие вселилась в него путем неправедным, противным природному естеству, то и смотрелся выкормыш Подложки как мертвец. Правда, попав из закоулков магических Подземелий в мир реальности, способный скелет быстро вписывался в пульс бытия, умело подстраивался под настоящий организм, заметно эволюционировал. Исчадия ада, что ни говори, – очень способны и живучи.

Разумеется, во время ритуала Семен чувствовал невдалеке от себя злобную ауру. Но ведь вокруг кипело сражение, повсюду находились враги. Старец думал, что молодые ребята никого постороннего в свои ряды не допустят или, по крайней мере, предупредят его в случае чего. А те, в свою очередь, ничего не произносили, потому что знали, что в церемонии нужно участвовать безмолвно, не прекословить высшему магу, только отвечать на поставленные старейшиной вопросы, как их учили. Юноши полностью полагались на вождя, на его Знание, умение, чутье. И считали, вероятно, присутствие в зашторенной области странного скелета одним из требований таинственного ритуала.

В итоге шустрый мертвец прошел вместе с начинающими адептами клана частичное Посвящение. Частичное – так как он не участвовал в предыдущих занятиях и, главное, он не имел родовой отметины – специального заклятия, которое высшие рукоположенные маги налагали на каждого младенца племени в момент его появления на свет. Кроме того, у выродка Подземелий отсутствовал так называемый Огненный Платок – именной артефакт, содержащий в себе сведения о родословной волшебника и наделенный Силой магического оздоровления. Если, например, воин получал в бою не слишком тяжелое ранение, то стило ему только утереть Огненным Платком кровь, как рана тут же зарастала, ткани быстро восстанавливались и т. д. Стирать или даже полоскать чудесную вещицу, естественно, не разрешалось ни под каким предлогом, поскольку вода – извечный враг огня.

Однако как бы то ни было, а чужак, несмотря на все ограничения, Посвящение всё же прошел, хоть и частичное, и, как следствие, овладел кое-какими секретами клана, познал в определенной мере Силу Огня, научился пользоваться Огненной Кольчугой, – одним словом, превратился в очень опасного для всего «пепельного» племени врага.

Даже внешний вида скелета начисто преобразился после Посвящения, будто выкормыш Глубин заново народился на свет. На голых тощих костях у него наросло мясо. Тело обрело сильные, здоровые мышцы и физическую выносливость. Правда, не стало от этого красивей, а, пожалуй, еще уродливей. Потому что, находясь в Печи, мертвец почему-то придерживал рукой у себя на черепе какую-то постороннюю кость (может быть, свое магическое оружие?), словно головной убор. Та и приросла намертво, точно разлапистая рогатина у сохатого – широкая, плоская, точно лопата для уборки снега. В общем, исчадие ада, как ему и положено, превратилось в жуткое создание, вызывающее у людей страх и отвращение.

Пройдя через горнило родовой Топки, раненый вождь чародейской общины также полностью выздоровел. Он вновь обрел зрение, все его внутренние органы пришли в норму, подзарядились магическим потенциалом. Конечно же, Семен сразу заметил в своих рядах чужака («Сухаря», как он его прозвал – от сохатого) и попытался тотчас уничтожить гада – бросил в «лося» боевое заклятие. Однако верткий Сухарь неожиданно применил защитный прием из родовой магии Клана Вулканического Пепла, почерпнутый в Печи, четко уклонился от удара. В спокойной обстановке волшебник, само собой, не позволил бы рогачу ускользнуть. Но бой в священном гроте был в самом разгаре, гибли женщины и дети. По центру пещеры отчаянно наседали дьявоглоты – трехрогая гвардия Изнанки, – которые младшим магам были явно не по зубам. И старцу, скрипя зубами, пришлось отказаться от преследования изворотливого мертвеца. Кудесник бросился защищать свое племя.

А рогатый урод тем временем, искусно маневрируя между жителями Огненных Чертогов и их противниками, не ввязываясь ни с кем в драку, потихоньку выбрался за пределы грота и сбежал в направлении Гадкой Тропы – как раз по следу Кирилла и Ули…

Но и после окончания битвы Семен из осторожности не решился посылать кого-то в погоню за бывшим скелетом, чтобы не ослабить и без того измотанные ряды защитников пещеры. Старейшина рассчитывал направить на поимку ушлого Сухаря группу опытных воинов. Но чуть позднее, когда те вернутся из Долины Гейзеров после ежегодного паломничества к подножию Сонного Пращура.

 

Глава 3

Кирилл очнулся, огляделся по сторонам. Вокруг никого. Только мертвые туши дьявоглотов. В голове у воина всё гудело. Вероятно, при падении он схлопотал сотрясение мозга. Парень осторожно подполз на четвереньках к ландышам, нагнул по-собачьи голову, втянул ноздрями воздух. Запах – изумительный. Почему-то он напомнил ему запах Улиных волос. Они, конечно, пахли по-другому, но так же приятно и так же возбуждающе. Перед глазами вновь промелькнула нелепая идиотская сцена: Ульяна сама добровольно прыгает в Провал. Уши прорезал ее прощальный крик: «А-а!..» Горечь утраты вновь хлынула нестерпимой волной в сердце героя. Кирилл, зажмурив глаза, завалился на траву рядом с милыми нежными ландышами. Цветочный аромат вскоре привел парня в чувство. Он перевернулся на спину, набрал полной грудью в легкие воздух, сел, еще раз осмотрелся по сторонам, тяжело вздохнул. Жизнь-то продолжалась.

Бесстрашный воин постарался осмыслить свое положение без эмоций, на холодную голову. Он же обещал Ульяне, что сделает всё, как она просила: дойдет до Сплавщиков и дальше… Надо выполнять обещание. Он сделает всё, чтобы ее спасти. Шанс есть – безусловно. «Ульяна сама говорила, чудо может произойти в момент вскрытия Грамоты, – подумал Киря, – вскрытия… мною. Гм-м. Интересно. Чтобы что-то вскрыть, надо, во-первых, это иметь. Ха-а! Может, я чего-то недопонимаю?.. О небеса! Какой я к черту Носитель?.. А?.. – Парень расстроено почесал за ухом. – Хотя ведь и Уля – не дурочка безмозглая. Маг третьей ступени! Вряд ли она могла в данном случае ошибиться…»

Комок мыслей в голове Кирилла самопроизвольно сплелся в тугой подозрительный узел. Волхв постарался отстраненно проанализировать события последних дней. «Что-то уж слишком быстро от меня отделались в Клане Вулканического Пепла, – угрюмо подумал он. – Вообще, не в обычаях чародеев стремиться решать чьи-то проблемы. А тут… надо же, расстарались. Снарядили в путь, экипировали с ног до головы, красну девицу дали в провожатые. Да еще какую! Из почтенной семьи, между прочим… к тому же способную волшебницу… ну и просто очаровательную молодуху, в конце концов, можно сказать цвет племени… Либо слишком уж хотели помочь странствующему одинокому пареньку, убегающему от Дробителей, – хотя с чего бы это? Сколько таких шатается по лесам? – либо взвалили втихомолку на мои молодецкие плечи некую секретную миссию или… или подыграли кому-то другому, могущественному и хитрому, кто взвалил ее туда еще раньше… Так и не заметишь, как в пешку превратишься в чьих-то ловких, тренированных руках… Или уже превратился?.. Родовые маги ведь, они такие. Зубы заговаривать умеют. Вручат с улыбочкой на лице билет на тот свет. А ты еще сам же их за это поблагодаришь от души, в пояс поклонишься… Может, у меня действительно что-то есть такое особенное?.. или ждет меня где-то впереди?.. Или Ульяна имела в виду – внутри? Намекала так ненавязчиво моя милая, что-де уже припечатали тебе, Киря, какую-то штуковину в сознание с тайного хода?.. – Парень легонько хлопнул себя по лбу. – Надо же! Они все знают о моем предназначении, а я – нет!» От всех этих невеселых мыслей Кирилл даже вспотел, расстроился. Но тут же сам поразился своей подозрительности и нелогичности: «Если уж кто и заморочил мне голову, наслал черные мысли, пока я был без сознания, так это коварная Подложка, а не благородные маги почтенного Клана Вулканического Пепла. Разве могут (или могли?!) обмануть Улины глаза? Такие родные, такие близкие, ясные и чистые. Разве могут?.. Нет, нет, нет. Значит, впереди меня действительно ожидает что-то важное. Но что? Надо искать…»

Молодой волшебник хотел тут же двинуться в путь. Но на него вдруг внезапно навалилась чудовищная, непереносимая усталость – более душевная, нежели физическая. Вернее, она вернулась. Парень просто позабыл о ней на минуту на горячую голову. «Нет. Пожалуй, сначала нужно хорошенько отдохнуть, – с досадой подумал волхв, – а затем уж куда-то идти». – И заново завалился спать. Но сон не шел. Душа, забитая переживаньями, упорно мешала отдохнуть и телу. Парень ворочался с бока на бок, туда-сюда. И от всего этого копошения устал еще больше. К счастью, Киря припомнил уроки маменьки. Ведь она была не только колдуньей-ведуньей, но еще и практикующей знахаркой. Деревенская повитуха умела в случае надобности при помощи специальных заговоров принудительно погрузить больного в состояние искусственного сна, чтобы тот отдыхал, набирался сил. И с наговорами этими Кирилл был знаком. «А почему бы ни применить тайное Знание к самому себе? – подумал парень. – Ведь мне тоже нужен полноценный отдых, раз впереди меня ожидают столь великие деяния». Настроенный решительно, волхв не стал медлить: натянул на себя плотное «одеяло» заклятий и отключился – надолго, спать так спать.

И, конечно же, молодой волшебник, витая в радужных снах, не заметил, как шагах в пятидесяти от него начала понемногу «протаивать» поверхность скального плато. На камнях робко задрожала тонкая пленка. Там готовился к выходу в реальность очередной выброс Иномирья – Провал Великой Изнанки.

А между тем по следу Кирилла и Ульяны уже давно шел получеловек, полумертвец, полузверь с разлапистой рогатиной на крупной ведерной голове. В неутомимом Сухаре, бывшем скелете, который благополучно избежал побоища в Огненных Чертогах, неожиданно проснулся жгучий охотничий инстинкт, гнавший полудикого хищника без устали вперед и вперед. Вероятно, сама Подложка поторапливала его, поскольку ни с того ни с сего поджарый «сохатый» вдруг проникся важностью своей миссии – догнать и уничтожить Носителя. Кто внушил эту навязчивую идею в его искусственные мозги, полузверь, наверное, и сам не смог бы точно ответить. Возможно, установку на истребление Кирилла получили все воины Антрацита, участвующие в штурме священных пещер. Но такие подробности ожившего скелета нисколько не интересовали. Он наслаждался полнокровной жизнью биологического существа, физической активностью, свободой, исполнял выпавшую ему роль с превеликим удовольствием. Правильно говорят: счастлив тот, кто упивается своей работой. А Сухарь упивался от души.

Поначалу энергичный преследователь проходил в сутки втрое больше, чем Кирилл с Улей. С дороги он ни разу не сбился, на боковые ответвления Гадкой Тропы ничуть не реагировал. Так как рогатый выродок прошел процедуру Посвящения в Плавильной Печи Огненного Грота, то стал в каком-то смысле сыном племени Вулканического Пепла. Поэтому безошибочно чуял благословение вождя Семена, которое тот наложил на Кирилла для успешного завершения похода. Сухарь четко шел по эфирному следу этого благословения, как волк по запаху – беззастенчиво пользовался случайным родством с «пепельным» людом. Эфирный след, скрытый от врагов сложными заклятиями, своим адептам доступен.

Через несколько дней пути оживший скелет значительно снизил темп погони. Потому что фактически настиг путешественников. Картину битвы с дьявоглотами, например, хитрый рогач наблюдал с почтительного расстояния, чтобы не угодить под мощный выброс чужой магии. В принципе он мог бы приблизиться к влюбленной парочке вплотную еще давно. Но не делал этого из осторожности – опасался совокупной мощи двух волшебников, ожидал подходящего случая. И вот, похоже, такой случай наконец подвернулся. Тот, в ком подозревали Носителя, остался в одиночестве. К тому же он неосторожно закутался покрывалом магического сна. Сухарь это чувствовал своей незаконно полученной волшебной половиной личности. Наверное, воин думал, коль победил дьявоглотов, никто к нему более не сунется. Глупец. Изнанка не знает эмоций, страха и разочарований, не ведает усталости. Порождение Провалов – для нее обычная повседневная работа, которой она с энтузиазмом занимается независимо от результатов их существования. Кстати, как заприметил «сохатый», один из выхлопов Иномирья созрел уже совсем рядышком. В случае чего поможет справиться со спящим кудесником. Короче, благоприятные условия для нападения на Носителя – налицо. И рогатый выродок решил действовать.

А для осуществления своих планов Сухарь не без ехидства прибег к арсеналам боевой магии Вулканического Пепла, зачатки которой ему удалось почерпнуть в Плавильной Печи клана. Не пропадать же полезным навыкам даром, рассудил нахал из Подземелий. Урод смекнул, что прежде всего нельзя допустить, чтобы опасный волшебник проснулся. Сухарь видел Кирилла в деле – с дьявоглотами – и не хотел бы попасться талантливому воину под руку. Следовательно, богатыря нужно было напрочь отгородить от внешнего мира. А для этой цели, по прикидкам скелета, лучше всего, как ни странно, подошла бы родовая «пепельная» защита – Огненная Кольчуга. А что? Она полностью изолирует своего носителя от неблагоприятных воздействий извне, поддерживает внутри магического доспеха идеальные условия, важные для биологического существа. В ней уснувший воин будет чувствовать себя уютно и комфортно, как цыпленок в яйце. Однако предусмотрительный рогач решил не придавать Кольчуге привычный вид боевого костюма, а просто облепить беспомощного в данный момент Кирилла плотным чешуйчатым коконом, который сковал бы на всякий случай тело кудесника, взял бы его в мягкие, но прочные тиски, лишил бы свободы маневра. Вдруг победитель дьявоглотов проснется в самый неподходящий момент. Тогда что?.. Лучше загодя принять меры предосторожности.

Это «сохатому» удалось.

Ползком, тихим ужиком, чтобы ни в коем случае не потревожить сон богатыря, Сухарь подобрался вплотную к жертве, осторожно накинул на нее защитное заклятие. Какая ирония: защитное заклятие, примененное для коварного убийства. Спящий воин, судя по всему, ничего не почувствовал. Он безмятежно погрузился в изолированный мирок волшебной оболочки, принял блестящую скорлупу без всяких возражений. В таком виде его можно спокойно перенести, как бревно, в любое место, и он при транспортировке не встревожится, не встрепенется, не задастся вопросом: а?.. что тут происходит?.. Будет дрыхнуть себе, как младенец в люльке. А место для переноски, ясно дело, одно – Провал. Пропасть Иномирья уже как раз созрела, дрожащая пленка над ее поверхностью приготовилась к приему биомассы.

Тут, кстати говоря, заколдованному уроду и рога роскошные пригодились. А он-то всё думал болезный да гадал, зачем они, вообще, ему нужны. А вот, оказывается, зачем. В рогах вся сила. Не тащить же тяжеленного парня, да еще в Огненной Кольчуге, на руках, как ребеночка. Куда сподручней насадить его зачарованный кокон на рога – и порядок. Сухарь встал на четвереньки, наклонил голову и, помогая себе рогами, водрузил массивный искрящийся сверток на свои разлапистые отростки. Отлично! Будто там и сидел… Урод осторожно поднялся на ноги.

…Буквально через минуту довольный похититель сбросил чешуйчатое яйцо с богатырским цыпленочком внутри к самой промоине Провала. Кирилл опять ничего не почувствовал, всё так же продолжал блуждать в сновидениях. Ох и сильны заговоры деревенской знахарки; крепок сон, скованный заклятиями! Простыми ударами стену его не прошибешь. Тем более сквозь чудесную броню, которая сильно смягчает внешнее воздействие, поглощает агрессивную энергию. Хитер «сохатый», всё предусмотрел, тактику выбрал правильную – способный чертенок.

Дабы избежать неприятных эксцессов, которые могут иметь место быть, перед отправлением в Пропасть ничего не подозревающего воина Сухарь изолирующий кокон разбил. Испугался: вдруг «пепельная» защита будет действовать и в Иномирье; боец проснется и выпрыгнет наружу как ни в чем не бывало. Тогда уж «сохатому» вору точно несдобровать…

А зачем, вообще, скажите на милость, было сбрасывать Кирилла в шахту Провала? Не проще ли, допустим, попросту отрубить спящему герою голову и умыть руки? Может быть, и проще. Но оживший скиталец из Подземелий побаивался посмертного гнева воина. Внутри Огненных Чертогов Сухарь вдосталь насмотрелся на то, как дети Вулканического Пепла делят собственную смерть со своими убийцами. Впечатляет! А этот Носитель, хоть и не являлся сыном племени, но, тем не менее, благословение от главы клана получил, – наверное, не просто так, за красивые глазки.

Однако острожный преступник зря волновался. Сегодня ему везло и всё сходило с рук. Могучий противник до самого последнего момента валялся под ногами бесчувственной колодой – всё витал в облаках. Злорадная усмешка искривила и так-то перекособоченную физиономию Сухаря. Подложный воин даже тихо заржал от ощущения собственного превосходства. Напоследок осмелевший урод, не таясь, от души пнул расслабленного богатыря в бок ногой, грубо прикрикнул:

– Ну, пошел, дерьмо. Давай!

А затем наклонился, поддел послушное тело парня рогами, откинул его на центр Провала.

И тут произошло непредвиденное… Тонкая пленка Иномирья натянулась под волшебником, прогнулась, но не порвалась. Кирилл, потревоженный бестактным пинком, пробуждаясь, зашевелился, что-то недовольно промычал, перевернулся с бока на спину. Поверхность Провала пружинисто качалась под ним, словно сетка старинной кровати, но вниз не пропускала. Перепуганный Сухарь всполошился, чуть в штаны не наложил, трусливо вытаращил глазенки:

– Вот гад! Точно Носитель! – выпалил он с досады. – Еще никому не удавалось затвердить вход в Пропасть… Ну погоди ж, ты, у меня!..

Недаром «сохатый» прошел Посвящение в Витязи Пепла. Учеником-то он был способным, чужие премудрости впитывал в себя, точно губка. Далеко не каждый потомственный кудесник всего лишь за один сеанс приобщения к инородной магии почерпнул бы столько практических навыков. А Сухарь почерпнул! Скелет мухой слетал к трясине. Зачерпнул там походным котелком Кирилла болотной жижи. Бегом обратно. Выплеснул ее под самый бок воину – на пленку Иномирья. Болотная гуща растеклась сначала широкой лужицей. Но тут же собралась в единый комок, покрылась зеленоватой корочкой, зашипела, пошла пузырями. Вокруг противно запахло кипяченой гнилью, распаренной тухлятиной. Гуща вспучилась, раскалилась. Затвердевшая корка нехотя съехала в сторону. А под ней обнаружился… здоровенный сгусток кипящей лавы.

Сонный волшебник от ожога проснулся, вскрикнул, ошалело огляделся по сторонам. Но было уже поздно. Пленка Иномирья, баюкающая парня, не выдержала жара магмы, прорвалась. Кирилл камнем полетел вниз. Из Подземелья навстречу свежей добыче вскинулись хищные плотоядные щупальца Изнанки.

Чтобы там ни говорили отчаянные храбрецы и убеленные сединами философы об отвращении или безразличии к смерти, а она всё-таки страшна – от природы. И реально заглянуть ей в глаза – испытание не из легких. Даже если не боишься ее, костлявой, умирать-то всё равно жалко. Тем более в молодом, цветущем возрасте, когда весь мир предстает в воображении еще одной большой поляной для гуляний, а впереди, кажется, – вечность.

Щупальца Изнанки жадно объяли парня, окрутили плотным мотком, бесцеремонно забрались под одежду, сперли дыхание. Герой разом озяб, а потом и вовсе окоченел. В умирающем мозгу Кирилла проскользнула обидная мысль: «Как же они меня вычислили?..» Говорят, в преддверии смерти вся жизнь способна промчаться перед глазами за секунду. Может быть, так оно и есть. Парень непроизвольно попытался вспомнить, где же он перешел дорожку Дробителям…

Хотя и вспоминать-то вроде особо нечего.

Дело было так.

По настоянию маменьки Кирилл приехал в город для продолжения медицинского образования. Мама уверяла, что у него природный талант волшебника и удивительные способности к правильной постановке диагноза по косвенным признакам заболеваний: глянул, изрек – и точно в десяточку. В городе Киря снял комнату у давнишней маминой знакомой, довольно приятной старушки.

До вступительных испытаний в Магический Корпус Лекарских Искусств оставалась еще целая неделя. И все эти дни деревенский парнишка беззаботно шатался по улицам, набирался впечатлений, заглядывал туда-сюда: на рынок, в цирк, книжную лавку, зоопарк и т. д. А долгими вечерами сидел при свечах с гостеприимной бабулей за самоваром, выслушивал от нее различные занимательные истории. Бабуля, кстати, оказалась отменной рассказчицей, отличалась начитанностью и образованностью. Хорошо знала старинные трактаты по магии, наизусть читала древние поэмы и легенды. В общем, человек – интересный и притягательный. Недаром ведь говорят: знания – сила.

Но однажды, вернувшись из города, Кирилл обнаружил, что весь дом опечатан лентами Сыскного Приказа, на концах которых вызывающе красовались магические пломбы Дробителей. Сердобольные соседи рассказали пареньку, что, дескать, бабулю арестовали, как смутьянку, мошенницу и нарушительницу общественного спокойствия.

Но у неудавшегося студента в комнате остались личные вещи, рекомендательные грамоты от деревенских докторов и старосты. Как быть? Куда идти? По слухам Кирилл знал, что если официально обратиться в Канцелярию Ордена Антрацита, дело может растянуться не на одну неделю. А то еще и самого просителя затаскают по судам да следствиям как сообщника неизвестных преступников. Хотя добродушная старушка-хозяюшка, на взгляд Кири, вовсе не походила на колдунью-злодейку, промышлявшую насланием порчи на людей и вызыванием непогоды. Нет же! Она казалась очень милой и обаятельной женщиной. Скорее всего, сами Дробители что-то напутали. В конечном итоге будущий лекарь решил с зубодробительной правоохранительной машиной не связываться, а тихо пробраться ночью в опечатанный дом и спокойно забрать свои вещи – от греха подальше.

Но там его ожидала засада. Причем дежурили в секрете не подмастерья-первогодки, а опытные боевые маги из Дознавательной Когорты. Деревенского лазутчика тут же скрутили по ногам и рукам. Сторожа объединили свои волшебные силы в единый кулак, ловко выбили им, как тараном, из-под парнишки колдовскую Волну, чтоб оставить его, образно говоря, вне игры – лишить доступа к магии, не позволить сплести защитные заклятия. И это им во многом удалось. Сбитый с толку, не ожидавший внутри покинутого жилища столь бурного натиска, Кирилл чувствовал себя беспомощным котенком, которого завернули в старый чулок и поднесли к проруби для того, чтоб утопить.

Парень растерялся. А Дробители, не давая ему опомниться, тут же применили магический допрос с пристрастием. Его парализовали и подсадили в сознание какую-то гадость. Казалось, в голове копошился маленький средневековый чертенок, который контролировал достоверность ответов.

Следователи всё допытывались, куда Кирилл дел какую-то Грамоту (наверное, ее же имела в виду и Ульяна, когда говорила о вскрытии), настойчиво повторяли один и тот же вопрос десятки раз, но в разных формулировках. Парень решительно отвергал все намеки на знакомство с упомянутой Грамотой, всё отрицал. Причем говорил при этом чистую правду. Убедившись, что пленник не обманывает, Дробители отозвали из черепа Кири дотошного чертика и ослабили охрану узника – заперли его в утлом чулане с хлипкой дверью. Под утро, когда большинство сторожей уснули, парнишке удалось сбежать и даже прихватить свои вещи. Не оставлять же их этим неотесанным болванам. Молодой медик предположил, что на справедливость следствия при выказанных методах работы надеяться не приходится.

Уже в пути Кирилл выяснил, что его объявили особо опасным преступником, направили по его следу около сотни отборных бойцов. Погоня буквально висела на плечах деревенского волхва до самого становища Пепельного Клана.

Вот и всё.

Впрочем, какое значение все эти воспоминания имеют сейчас, когда всё кончено?..

В остывающем мозгу Кирилла, летящего в Пропасть Иномирья, незаметно угасла последняя мысль.

 

Глава 4

Ульяна провалилась сквозь пленку Иномирья вроде бы давно. И теперь томилась в заточении – заточении довольно специфичном. Материального тела, как ей представлялось, у нее не было – либо оно висело в какой-то магической пустоте, где начисто отсутствовала сила тяжести, либо волшебница просто не чувствовала своей физической оболочки, существовала как бы отдельно от нее. Однако мысли в испуганном сознании еще почему-то бились. И мысли невеселые. Похоже, ее специально оставили в живых. Зачем – непонятно. Полоса неопределенности затянулась на довольно долгий срок. А может, просто так показалось.

Но вот, наконец, хоть и запоздало, но Уля всё же куда-то шлепнулась. Правда, совсем не больно, будто спрыгнула с табуретки. Девушка сразу ощутила родное тело – хвала небесам. В голову вернулись воспоминания последних минут, проведенных там, наверху, в реальности. В ушах сразу забился, зазвенел отчаянный последний крик Кирилла: «Уля!!!», а сердце защемила тоска по милому: «Как он там?..»

Лишь только ноги коснулись дна, как мрак рассеялся. В Подземелье без стен откуда ни возьмись появился мягкий дневной свет. Какими судьбами он тут очутился?

Чтобы не ударить лицом в грязь перед тварями Иномирья, выдержать испытание судьбы достойно, как и подобает полноправному магу Клана Вулканического Пепла, Уля настраивала себя на полное безразличие (хотя бы внешнее) – встретить любую пакость Подложки без истерических эмоций, без заламываний рук, ничему не удивляться или, по крайней мере, не показывать своего удивления, не подыгрывать неуверенным поведением ненавистному врагу.

Однако никто ни к чему ее не принуждал, не приставал ни с расспросами, ни с предложениями, ни с пытками. И вообще, складывалось впечатление, что ее здесь попросту не замечали. Или делали вид, что не замечали. В растерянности Уля решила обойти свою узницу. Может, посчастливиться найти выход из колдовской берлоги. Но тут она, к ужасу своему, обнаружила, что и пальцем пошевелить не может. Все ее члены застыли как каменные, жили собственной жизнью, не замечая настроений и чаяний хозяйки. Неожиданно свет в Подземелье померк, а за ним затухло и сознание. Вернее, оно тоже, как и тело, обездвижилось, забилось неуправляемой массой куда-то в глубины души и носа оттуда не казало. Одна лишь тревожная мысль испуганно билась в опустевшей голове волшебницы: ее заживо похоронили, замуровали тут в бесовском склепе навечно?! Зачем?!

…Сколько времени провела Ульяна в странном замороженном состоянии, она бы и сама сказать не смогла. Но вдруг девушка почувствовала, как всю ее сущность накрыло мягким покрывалом светлой родственной магии. Откуда она здесь, в логове Изнанки? Тело мигом ожило, освободилось от липких пут Подложки. Но накопившаяся за долгие часы ожидания усталость предательски напомнила о себе слабостью в коленях. Оттаявшие ноги сами собой подкосились, поехали вниз. Ульяна по инерции присела на корточки. А затем, поднимаясь, непроизвольно отряхнула платье, выпрямилась и… остолбенела.

Когда девушка увидела сюрприз, заготовленный для нее выдумщицей Изнанкой, то, как ни готовилась к нему, а сдержать удивления и даже смятения чувств не смогла.

Перед ней в полный рост стоял… Кирилл собственной персоной. Видимо, он и принес с собой в затхлое Подземелье глоток животворящей Связи. Чистая Волна спокойно разбила цепи чужеродного волшебства. Парень с радостью бросился к подруге. Щеки его пылали счастливым румянцем. Но через миг потускнели. Голова опустилась, руки повисли вдоль тела безвольными плетями. Очевидно, до него, наконец, со всей ясностью дошел смысл происходящего: он со своей любимой угодил в гадкий Провал.

– Ты в порядке? – тихо вымолвил избранник.

Волшебница недоверчиво отступила на шаг назад. Судя по всему, кудесница толком не понимала, что здесь происходит.

– Как ты сюда попал? Ведь ты же там. – Она неуверенно ткнула пальцем вверх.

– Сам не пойму, – виновато произнес Кирилл. – Прилег отдохнуть, и вот, пожалуйста…

От удивления Уля широко раскрыла рот, вытаращила глаза, затем взглянула на Кирилла уже с надеждой. Парень уловил во взгляде спутницы безмолвный призыв, подошел вплотную, взял ее за руки, помог подняться с колен. В благодарность девушка легонько, но с чувством чмокнула героя в щеку.

И тут произошло чудо. Магический рисунок на лице Кирилла ожил, закрутился, как часовой механизм. Знак Абсолютного Знания засветился чистой, первородной магией – Магией с большой буквы.

Колдовство Первоволшебников, придумавших Знак Абсолютного Знания и воплотивших его в живой материи, было настолько недосягаемым и непостижимым, что никакими магическими формулами не передать его отличия от нынешнего искусства волшебства. Можно только увидеть, если посчастливится, плод Первородной Силы, ее совершенства и величия, – и почувствовать разницу. Что, собственно, с Улей и произошло. Отбросив ненужные стеснения, Ульяна бросилась на грудь возлюбленному, слилась с ним в глубоком поцелуе.

И опять, уже в который раз, сердце юной волшебницы не ошиблось, не подвело. Чудесный, незабываемый долгий поцелуй возымел очень благотворное воздействие на Кирилла, – попросту говоря, он привел к инициации Носителя. Парень и девушка, будучи волшебниками, почувствовали это одновременно: разом уловили, как вокруг них послушно дрогнула колдовская Волна. И это здесь, в царстве Великой Подложки? Безусловно, такое доступно только Носителю.

Очевидно, в казематах магических Подземелий законы волшебства действовали по-иному, противоположно тому, что наверху – в обратку. Образно говоря, в Иномирье всё было поставлено с ног на голову. И потому искренняя любовь девушки, которая в реальном мире мешала инициации Носителя, здесь, наоборот, подталкивала древнее таинство к исполнению, служила катализатором Превращенья.

И это случилось! Что привело к мгновенному росту магического потенциала Кири в десятки раз – до уровня мастера межкланового колена, стоящего на перекрестке различных школ волшебства. Сейчас он смог бы запросто поспорить с лучшими последователями любых родовых кланов. Кругозор волхва неизмеримо расширился. Но всё же колдовать так, как это делали легендарные Первоволшебники, – когда в жизнь воплощались их желания, – у Кирилла пока не выйдет. К богатым кладовым собственной Силы парню предстояло еще подобрать определенный ключик – пройти ряд магических Посвящений, подсказку к исполнению которых Носителю нужно было искать в окружающем Эфире. Короче, каких точно Посвящений, где и когда, Кирилл сам пока еще толком не знал. Он лишь чувствовал, что драгоценная Связь – эликсир чародейства, – начиная с момента инициации, стала в его руках более податливой, более послушной. А потому верил, что она сама, когда надо, подтолкнет его к наилучшему решению данной загадки. От него требовалось только не ослаблять внимание, не пропустить тонкий намек свыше. Избранник получил отметину судьбы, путевку в светлое будущее. Но побороться еще предстоит…

Обидно, конечно! Зато теперь отпала необходимость в искусственной разлуке с любимой!

Подобные мысли, наверное, пронеслись и в голове Ульяны. Она со счастливой улыбкой прильнула к своему избраннику – с недавних пор могучему кудеснику. Минуту-другую молодая парочка простояла в радостном оцепенении. Затем, словно очнувшись, Уля мягко отстранилась от парня, с нарочитой укоризной в голосе произнесла:

– Сделай же что-нибудь, Киря. Ты же – Носитель.

– Погоди. – Кирилл приложил указательный палец к устам. – Тихо. – И начал разговаривать с любимой мысленно. – Она всё слышит, – прозвучало в голове у девушки.

– Кто? – беззвучно спросила Уля, сама удивляясь неожиданно открывшейся у нее способности к телепатии.

– Хозяйка Подземелий. Кто же еще? Не обольщайся насчет вольного обмена мыслями. Это лишь следствие моей инициации. Временное. Оно быстро улетучивается, но пока еще мы сможем немного поболтать, не выдавая Ей своих секретов.

– Ты уже придумал, что делать дальше? – с надеждой спросила Ульяна.

– Конечно, – успокоил Киря. – Пока мы с тобой неторопливо беседуем, я уже заготовил для Подложки очень веселенький сюрприз.

– Сюрприз? – улыбнулась Уля.

– Да. Двоим нам выбраться отсюда пока не удастся… Только мне одному. Заклятие Возвращения уже готово, ожидает своей минуты.

– Думаешь, Владычица Глубин тебя отпустит?

– А куда она денется? Ей же не терпится выведать, где хранится Грамота Возмездия. Вот и будет дальше следить за мной. А если б Она хотела (или могла) нас уничтожить, то в своих-то владениях уже б давно преуспела. Как ты думаешь?..

– Наверное.

– Скорее всего, ты останешься в заложницах. Будешь для госпожи Изнанки своего рода веревочкой, подергивая за которую можно осаживать зарвавшегося Носителя.

– То есть она рассчитывает шантажировать тебя моей жизнью? – прямо спросила Уля.

– Скорее, смертью, – уточнил Кирилл.

– Но ты-то вернешься?

– Обязательно. Как только буду готов. Лучше я составлю тебе компанию там, наверху, чем здесь.

– Наверно, это действительно наш шанс, Киря, – согласилась после минутного раздумья Ульяна. – Когда окажешься в реальности, сразу ступай в город. Называется он очень просто – Святая Ольга. Сплавщики, как я говорила, помогут. Найдешь там Чайную на Слободской, – посоветовала волшебница. – Собственно, туда я и должна была тебя привести по указанию старца Семена.

– Что же мне там делать, чаи гонять?

– Сама Чайная – ширма, отвлекающая вывеска, хотя, конечно, есть там и обеденный зал. Внутри заведения действует постоянный Клуб волшебников. В нем собираются маги не ниже седьмой ступени из самых различных кланов.

– Не ниже седьмой? – с сомнением выговорил Кирилл.

– Не волнуйся. В своем новом качестве ты проникнешь туда без проблем. Швейцар – опытный чародей. Он сразу видит, кого пригласить в тайный Клуб, а кого просто в чайную.

– А зачем волшебники встречаются в этом скрытом заведении?

– В нем каждый из них имеет возможность пройти самые разнообразные Посвящения, если, конечно, выдержит специальные испытания. Надеюсь, тебе это по плечу, Киря.

– О! Как раз то, что нужно. Очевидно, волшебные Посвящения помогут мне овладеть в полной мере искусством Носителя.

– Верно. Не будем терять времени, – с жаром выпалила Ульяна. – Удачи тебе, любимый. Возвращайся с победой. Обо мне не беспокойся. Выстою как-нибудь. Моя безопасность в твоих руках. – И девушка отвернулась в сторону, не желая растягивать ритуал прощания. – Ступай, – вымолвила она совсем тихо, больше для себя, нежели для Кирилла.

Кирилл подчинился. Заклятие Возвращения вырвалось на свободу. А вместе с ним унесся ввысь и Носитель.

* * *

Когда победитель дьявоглотов прорвал наконец пленку Иномирья и полетел вниз, в Пропасть, довольный Сухарь небрежно отряхнул ладони, затем потер зачем-то на голове костяную лопатину и с язвительной ухмылочкой пробормотал себе под нос:

– Носитель там, не Носитель… подумаешь… говно талое… видал я таких на одном месте…

Урод развернулся и зашагал прочь. Но через некоторое время у него за спиной раздался спокойный голос Кирилла:

– Минуточку. Ты ничего не забыл, дружок?

«Сохатый» остолбенел, икнул со страха:

– Вот гад. Ну точно Носитель.

Рогач медленно развернулся лицом к Провалу, взглянул исподлобья на противника. Молодой волшебник, целый и невредимый, стоял как ни в чем не бывало на краю Пропасти. На теле – ни единой царапины.

– Точно Носитель, – пробормотал Сухарь.

Впрочем, урод из Глубин уже оправился от первого испуга, точнее, даже не испуга как такового, а, скорее, замешательства. По большому счету рогатый монстрик, имея столь уникальную родословную, не боялся никого – ни своих, ни чужих. Наполовину антрацитово-черный, наполовину пепельно-светлый. В нем причудливо переплелись повадки и наших, и ваших…

Сухарь не растерялся. Атаковал первым. Заклятие, которое он использовал давеча для прожигания Провала, еще тлело под покровом Связи. Еще блестела раскаленными каплями-лужицами вулканическая лава. Боевое заклятие до самого угасания полностью подчиняется своему господину – чародею, его сотворившему. Изменить его, пожалуй, уже нельзя, но перенацелить можно. Сухарь воспользовался сей аксиомой. Плести новую магическую формулу сейчас не было времени. Да и зачем? Что может быть лучше глубинного жара в жестоком бою? Вопрос риторический. Сообразительный скелет умело ввернул в колдовскую Волну несколько красивых па. Всё-таки это был один из самых сообразительных детенышей Глубин. Урод действовал безошибочно. Пылающая магма круглыми шарами, словно в невесомости, всплыла вверх, соединилась в толстую огненную стрелу, которая тут же вонзилась в Кирилла. И всё это за ничтожную долю секунды, практически мгновенно – поистине филигранная техника колдовства. Если бы не эти ужасные рога на ведерной голове да не кровожадная сущность, то Клан Вулканического Пепла мог бы с полным основанием гордиться столь способным последователем родового чародейства.

Зато Кириллом в данный момент могла бы смело гордиться вся остальная братия кудесников. Озарение Протоволшебства в нем еще не затухло. Парень с успехом применил сложнейшую систему защиты – магическую процедуру Возврата. Возврат, выполненный без искажений, замыкает боевое заклятие на автора. Воин элементарно не успевает среагировать на свое же, по сути, нападение.

Короче, Сухарь сгорел, как спичка, даже не успев осознать, что, собственно, произошло. Всё, что от него осталось, – это кучка тлеющей золы размером с кулачок.

– Ишь ты, хитрец рогатый, – усмехнулся Кирилл. – Он же наполовину сын Пепла… Не успеешь оглянуться, как восстанет из праха… хитрец… даже умирая, подстраховался…

Носитель поднял правую руку вверх, не спеша повертел ей над головой, будто разгонял настырную стайку мошкары. На самом деле, разумеется, он плел заклятие. На зов волшебника тут же явилась мощная воздушная воронка. Она затянула в себя останки «сохатого», а затем унесла их далеко в трясину и там развеяла по широкой площади.

– Вот так-то лучше, – подвел итог короткой схватке с врагом Носитель. – Еще одним исчадием Дна меньше.

В это время в мозгу воина прозвучал голос Ули:

– Как ты там, Киря?

Парень обрадовался: значит, остывающая энергия инициации всё еще позволяла поддерживать с любимой мысленный диалог, даже сквозь толщу Иномирья.

– Я нормально, Уля. А ты?

– Сама не знаю. Похоже, Изнанка опять отобрала у меня тело. Ничего не чувствую. Вокруг непроглядный мрак. Сознание как в узком бочонке. Всё давит, жжет неимоверно. Мысли наскакивают друг на друга, мешают одна другой. Трудно сосредоточиться. Одна радость – твой голос, точно глоток свежего воздуха в душной камере пыток.

– Крепись, Уля. Думаю, это не надолго. – Поддержал подругу Кирилл, впрочем сам не очень-то веря в подобные заверения.

– Слушай, Кирилл, – позвала Уля.

– Да.

– Думаю, тебе нужно срочно уйти с Гадкой Тропы.

– Почему?

– Нет никакой гарантии, что ночью Подложка не вскроет рядом с тобой очередной Провал.

– Наверное, ты права, – озадаченно пробубнил молодой человек. – Но как уйти с Тропы, ума не приложу. По правую руку – непролазная трясина, по левую – густые заросли кустарника. Сквозь него тоже не пробьешься.

В ответ девушка загадочно хихикнула:

– Хм. С Тропы нужно улететь, Киря. Через топи прямиком в город, минуя Сплавщиков…

– Как это улететь? – не понял парень.

– Очень просто, Киря. Ты же – мастер межкланового колена. Можешь применить любую магию…

– Ага… – возразил «мастер». – Я бы так не сказал…

Как показал опыт битвы с дьявоглотами, скрытый талант Избранника Судеб обострялся в нем в минуты опасности. Если бы сейчас на храброго воина внезапно наскочили выродки Подземелий, то, не исключено, что он от неожиданности и взлетел бы. А так, когда вокруг все спокойно и тихо, сам Киря – скромный, застенчивый паренек – ощущал себя всё тем же деревенским волхвом-недоучкой.

– Если хочешь, можешь воспользоваться Магией Вулканического Пепла, – посоветовала подруга.

– А вы разве летаете? – удивился Кирилл.

– Еще бы! Пепел отлично левитирует, планирует на многие десятки верст.

– Почему же мы раньше не улетели?

– Раньше ты еще не был Носителем. А моей третьей ступени для длительных полетов маловато. С наставником мы однажды совершили целое воздушное путешествие к подножию Сонного Пращура. Правда, назад шли пешком. Мой сопровождающий устал, образно говоря, тянуть меня на себе – всё не доверял, перестраховывал. Однако путешествие не пропало даром. Я многому научилась. Пару раз мне даже удалось взлететь самостоятельно. Но старший маг, который сам выложился полностью, боялся отпускать меня одну в небо; говорил, что для устойчивого полета мне нужно взять еще не один урок.

– Понятно.

– Как объяснял мене наставник отец Федор, представь себя частичкой золы, парящей на ветру над синим морем. Свежий воздух, чистый солнечный свет. Ты уже далеко от прародителя вулкана, изрыгающего огонь. Силы, сдавливающие тебя внутри земли, наконец отпустили твою плоть. Ты – свободен. Пари, как птица.

Поэтический пассаж подруги действительно придал Кириллу определенную легкость. Он даже сделал несколько быстрых, легких шагов вперед, как птица, расправляющая крылья перед полетом. Но затем ощущение земного притяжения вновь вернулось, а собственное тело показалось грубым, неподъемным комком мышц.

– Что-то не получается, Уля, – пожаловался герой.

– Ничего-ничего, – подбодрила волшебница. – Пробуй дальше. Всё зависит от тебя. Расслабься. Чтобы полететь, надо просто захотеть. Но захотеть не отчаянно, взволнованно, нервно, до истерики. А спокойно и сдержанно, как бы само собой.

– Будто и не захотеть? – уточнил волхв.

– Нет. Почему? Я же говорю: захотеть. Но спокойно. Однако не буднично, а торжественно.

– С помпой?

– Да нет же! Без всякого позерства и саморисования.

– А как?

– С осознанием собственного достоинства, своего божественного происхождения. Попробуй, Киря. У тебя получится.

– Угу…

– Надо только абстрагироваться от ненужных желаний и устремлений, забивающих голову, точно мусор; воспринимать мир таким, какой он есть – прекрасным и бесконечным, а не через призму отдельных неудач, не свершившихся желаний и мечтаний. Будь самим собой – и вперед!

Взволнованный волшебник с просветленным лицом опять сделал несколько окрыленных шагов и… снова встал, опустив руки.

– Вроде всё понятно, Уля, но в то же время что-то не доходит…

– Хорошо, Киря. Я тебе помогу. У меня, у самой тоже сначала не получалось, – мягким ласковым голосом отозвалась мученица Подземелий. – Передай мне часть твоего Эго.

– А как передать? – не понял воин.

– Подари кусочек себя…

– Да хоть всего, – улыбнулся парень. – Но как?

– Отдавай – и всё. Это ж так просто, Киря.

Однако волхв растерялся: «Как отдавать-то?..» Он неуверенно пробасил:

– Ну на, Уль, возьми… – И развел руками.

Девушка где-то там, далеко, в плену Иномирья расхохоталась:

– Ой, Кирилл, ты очень способный от рождения. Но воспринимаешь всё буквально, в вещественном смысле. А волшебник твоего уровня должен мыслить абстрактно. Когда я говорю: «Отдай себя», я имею в виду помыслы, внутреннюю энергию…

– Объясниться в любви, что ли? – догадался парень.

– О! Наконец-то! – радостно вздохнула Уля. – Хоть какое-то движение вперед. Можно и в любви…

– Всегда пожалуйста… – вставил Киря.

– Излияния души – один из способов магической подпитки. Главное – удержать между сердцами прочный контакт. Ясно?

– Так бы сразу и сказала, – улыбнулся Кирилл. – Прочный контакт – это по мне. – И ласково-ласково добавил. – Ласточка ты моя ненаглядная.

После чего Носитель, используя в своей речи самые затейливые обороты, на какие только был способен, начал объясняться в любви. И получалось у него, надо сказать, это совсем неплохо, будто деревенский парнишка репетировал там, у себя, в глуши эту сцену неоднократно. А может, и впрямь репетировал, кто его знает… Деревенские, они, вообще, более романтичны по натуре.

Через некоторое время Кирилл обратил внимание на то, как со всех сторон неожиданно к его стоянке налетел ветерок, но не сильный, а легкий, приятный, играющий. Прозрачный поток аэра, не спеша, закрутился в еле заметную спираль, к которой присоединялись все новые и новые струи воздуха. Складывалось впечатление, что они, как дрессированные зверушки, отдавали маленькому беззлобному смерчу свое содержимое – на первый взгляд ничем не примечательную пыль. Внезапно, в один момент, как-то сразу, ветерок стих. А на землю из крутящегося столбика прямо под ноги воину угасший воздуховорот высыпал свою скудную добычу, – как оказалось, небольшой холмик вулканического пепла.

Через некоторое время поверхность холмика слегка зашевелилась, будто в его наружных слоях закопошилось целое семейство крупных дождевых червей. Затем отдельные частицы золы поочередно стали подниматься вверх и парить над землей, как заколдованные. Пораженный Кирилл тут же закончил свои серенады. Парень с интересом принялся наблюдать за метаморфозой вулканического пепла. Постепенно крупицы подземного праха полностью перекочевали из холмика в воздух, сгруппировались там в облачко замысловатой конфигурации – не в бесформенную тучку, несвязное пятно, а выстроились одна за другой в гибкую упругую нить, крепко-накрепко сцепились меж собой, как ворсинки шерсти. После чего тут же, находясь в висячем положении, намотались на невидимое веретено. Вскоре комок вобрал в себя всё облачко целиком, обрел довольно внушительный объем. В этот момент внутри необычной пряжи проскользнула сильная магическая искра, и волшебная нить начала разматываться. Клубок быстро-быстро летал вокруг незримой энергетической формы, разлитой в окружающем Эфире, и, начиная снизу вверх, плотно оплетал ее чародейской нитью. Где надо, прерывался; где надо, проходил по несколько раз, накладывался, перекручивался, создавал необходимые пропорции. И делал это с поразительной точностью.

Если б за сей удивительной сценкой наблюдали пришельцы из высокоразвитых в техническом отношении миров, то они, наверное б, сразу вспомнили картинку, которую можно наблюдать на мониторах их компьютеров, когда мощные умные машины стремительно разрабатывают модели реальности. И, очевидно, поразились бы совершенству местных технологий. Практическая магия, судя по всему, любую электронику за пояс заткнет.

Довольно скоро из колдовской пряжи выткалась красивая статная девушка в полный рост.

– Уля?! – ахнул Кирилл.

– Да, – со смехом отозвалась волшебная фигура.

– Как тебе это удалось?

– Ты же знаешь, мой исток – Клан Вулканического Пепла. Я стараюсь подражать во всем святыне нашего племени, быть на нее похожей. Пеплу не страшна смерть. Он прошел через горнило огня, выдержал чудовищное давление земли, а воспарив над кратером, он способен свободно лететь в воздухе и жадно впитывать влагу. То есть вулканический прах и, соответственно, магия, основанная на его свойствах, дружна со всеми стихиями – Огнем, Землей, Водой, Воздухом. Поэтому на какое-то время, благодаря родовой магии, я могу буквально восстать из пепла.

– Потрясающе! – отозвался Кирилл.

Подруга действительно выглядела великолепно. Конечно, разумом парень понимал, что перед ним имитация, фальшивая оболочка. Но, тем не менее, сердцем искренне верил, что за пепельной обманкой скрывается его любимая. Да и как не верить собственным глазам? Ведь всё в народившейся девице было на месте. Смугловатая, как после загара, кожа. Чуть бледные, словно подкрашенные, губы. В глазах кипел жар вулканической магмы, будто в них отражалось солнце. Изумительное порождение «пепельной» магии даже имело ровные серые зубы. Правда, почему-то с темными пятнами, точно Уля только что объелась спелой черемухи, в изобилие растущей вдоль речных проток. Однако в глотке, за ровными рядами зубов четко угадывалось всё то же свечение, что и в глазах.

Ульяна состроила озорную рожицу, игриво подмигнула Кириллу:

– Что, не узнал?

– Узнал, – ответил воин радостно, но в то же время как-то печально. В его голосе будто бы сам собой читался скрытый вопрос: «А ты что, всегда теперь будешь такой?».

– Да не бойся ты, Киря. Чего приуныл? – Подбодрила спутника живая статуя из золы, словно угадав его мысли. – Это ж только на время, чтоб помочь тебе. Давай скорей руку. Долго удерживать пепельную форму я не смогу. А нам, чтобы улететь подальше, надо набрать как можно большую высоту.

Молодой человек несмело протянул ладонь. Их пальцы тут же крепко сцепились. На ощупь кожа загадочной девушки оказалась теплой, мягкой, приятной, – одним словом, живой. Кириллу вдруг нестерпимо захотелось притянуть к себе дорогую Ульяночку и поцеловать. Парень не удержался, порывисто обнял пепельную возлюбленную за плечи, крепко, от души поцеловал прямо в горящие губы. Уля неожиданно звонко рассмеялась:

– Ишь ты, какой быстрый… Ты сначала вызволи меня из полона вражеского, а потом уж расцелуемся, своего не упустим, не бойся.

Храбрый воин тут же сконфузился, виновато понурил плечи, сник.

– Не время, Киря, прости, – объяснила Уля. – Я бы сама с радостью помиловалась… Но в таком виде мне слишком трудно блюсти фигуру. Начнем.

Парень смутился еще больше.

– Хорош дремать, – подбодрила подруга. – Не раскисай. У нас еще всё впереди. Поехали!

При этих словах герой немного воспрял и душой, и телом.

– Расслабился?

– Да.

– Поехали! Не отставай!

Изваяние из золы еще крепче схватило жениха за руку. Девушка сделала несколько быстрых, но плавных шагов вперед, точно набирая разбег. Затем, не останавливаясь, широко развела в стороны руки, словно крылья, и… полетела. Рядом с ней в воздухе неуклюже барахтался Кирилл.

– Успокойся, Киря. Не суетись. Поймай ветерок. Пари степенно, по-орлиному..

Ульяна сразу взяла курс на невидимый отсюда город, простирающийся далеко за сплошными топями. Парень с ужасом заметил, как далеко внизу под ними растянулись ненасытные болотные хляби. Туда только попади, не останется и волосочка…

Странная парочка быстро набирала высоту. Силуэты двух сцепившихся за руки фигурок хорошо просматривались на фоне ясного неба.

Вскоре молодой волшебник научился довольно сносно управлять собственным телом и действительно вообразил себя могучей свободной птицей. Ощущение полета выливалось в невыразимое счастье… Кирилл, конечно, понимал, что не обошлось здесь без Магии Любви. Любовь крылата сама по себе, изначально. Для нее не существует границ и расстояний. И даже сама Изнанка не смеет помешать взаимопроникновению сердец. А Уля щедро, не скупясь, дарила своему избраннику чудесную Силу; на время полета она обратилась ветром в его парусах.

Однако вскоре та Ульяна, настоящая, что томилась в застенках Подземелий, начала явно уставать.

– Я тебя теряю, Киря, – пожаловалась вдруг девушка своему суженому. – Опять путаюсь, как в бреду. – Последние слова узница прошептала с мучительной натугой, хотя скрывала это от Кирилла, вернее, пыталась скрыть.

Влюбленные маги к тому времени летели уже на уровне редких просвечивающихся белесых облаков. В воздухе царила прохлада и сырость. Влага быстро впитывалась в пепельное тело девичьего изваяния. Искусственная Ульяна распухла, посерела, потеряла былую живость. Кожа ее покрылась многочисленными мелкими оспинами, стала похожа на одну из песочных фигурок, какие, играясь, любят лепить детишки младшего возраста. Неожиданно волшебная скульптура быстро, но с чувством чмокнула Кирилла в щечку и, беззаботно расхохотавшись напоследок, рассыпалась в мелкую пыль.

– Пока, Киря!

Свежий ветерок тут как тут: налетел, в два счета разметал черное облачко, разорвал его на кучу мелких обрывков, а вскоре и вовсе развеял легкий прах во все стороны.

От неожиданности Носитель даже потерял равновесие, чуть не грохнулся вниз. Там, под ногами, до самого горизонта, куда ни глянь, алчно темнела болотная трясина. Кирилл спохватился, быстро выровнял полет. Конечно, обладание высотой и сейчас дарило приятные, незабываемые впечатления. Но с уходом Ули ощущение большого счастья сразу куда-то пропало, словно испарилось. Парень тяжело вздохнул: когда он еще теперь увидит свою любимую, пусть даже в таком виде, как сегодня, неизвестно. Летающий маг осторожной потер ладошкой щеку, то место, куда перед исчезновением его поцеловала невеста. Оно горело приятным, успокаивающим теплом, от которого на душе становилось легче. В мыслях тотчас замаячила хоть и слабая, но все-таки перспектива: «А ведь правильно сказала Уля. Всё у нас еще будет!» Кирилл улыбнулся и уже полностью взял себя в руки. Как никак, а ему еще предстоял многочасовой беспосадочный перелет. Раскисать действительно не время…

* * *

Стоило Кириллу и пепельной Ульяне улететь на приличное расстояние от места побоища с дьявоглотами, скрыться из поля зрения, затеряться где-то в просторах чистого, ясного неба, как поверхность Провала – того самого, откуда давеча выскочил Носитель, неожиданно вспучилась и начала быстро расти. Над пленкой Иномирья тотчас образовалась густая пузырящаяся шапка темной пены. Она всё расширялась и расширялась, неутомимо расплывалась во все стороны от Пропасти. И вскоре нескончаемый поток мутной гадости покрыл собой уже всю площадку. Затем ему, по всей видимости, стало тесно и на каменистом плато. Пузырящаяся масса с нагловатой бесцеремонностью сползла в болотную жижу, напоминая собой корку черной плесени, и начала проворно распространяться по поверхности трясины вдаль от берега. Пена всё прибывала и прибывала. Вот прорва! Поистине глубины Глубин – неиссякаемый источник разного магического дерьма.

Но, оказывается, Владычица Подземелий вовсе не вынашивала в данном случае планов тотальной экспансии, и ее внутренние трубопроводы отнюдь не постигла случайная авария, приведшая к внеплановому выбросу Подложки. Нет. Все действия строптивой Хозяюшки Дна подчинялись строго определенному плану. Как только шипящее покрывало пены заняло всю территорию, на которой Кирилл развеял останки кремированного Сухаря, движение темной массы прекратилось. Можно сделать вывод, что в текущей ситуации пузырящейся гадости отводилась роль активного пылесборника – собирателя частиц незабвенного «сохатого». И она справилась со своей задачей отменно – на «отлично». Ни одна пылинка от сгоревшего скелета не пропала.

После полного охвата заданной площади темная пена, хлюпая зеленоватой слизью, двинулась обратно – в Провал, волоча с собой богатую добычу. Она всасывала в Пропасть всё подряд, не разбираясь, вместе с болотной жижей – отсортировать «зерна от плевел» можно и потом. И даже не всасывала, а буквально вбирала, т. е. присоединяла к себе стороннюю материю, присовокупляла любое вещество, которое могло нести в себе след Сухаря. К счастью для Изнанки, времени с момента кремации прошло совсем немного. Поэтому пепел искомого индивида еще не успел проникнуть на самое дно болотных омутов, а осел по преимуществу на поверхности.

Не прошло и нескольких минут, как вся поверхность каменистого плато блестела невыразимой чистотой. Пропасть вобрала в себя всё, включая останки поверженных дьявоглотов. Не исключено, что решила оказать своим гвардейцам посмертные воинские почести.

Даже сильный затяжной ливень не смог бы, наверное, вымыть с такой тщательностью шершавую скальную породу. Оказывается, госпожа Подложка способна не только гадить, но и прибираться, точно рачительная хозяюшка, подметать за собой ненужный мусор, с успехом утилизировать отходы собственного производства.

Однако природа, судя по всему, не очень-то радовалась подобной генеральной стирке. Бедные базальтовые глыбы кое-где еще дымились от столь жесткой чистки, вероятно не выдержали стараний Иномирья. На всем протяжении надраенной до блеска площадки каким-то шестым чувством ощущалось недавнее присутствие концентрированной смерти. Даже редкие стайки комаров и мошкары не рисковали подлетать к этому месту близко, трусливо пищали еще на самых дальних подступах к гибельной границе и незамедлительно сворачивали в сторону.

Вскоре бурление в шахте Провала прекратилось, и из его жерла, словно пробка из-под шампанского, с легким хлопком выскочил бодренький Сухарь. Свежеиспеченный воин Подложки весь блестел от налипшей на него слизи. Видать, никак не мог расстаться с болотным прошлым. Но в целом выглядел точь-в-точь как его предшественник – Сухарь номер один. Даже нелепые, раскидистые рога Владычица Глубин оставила своему выродку без малейших нарушений. И крылся за всем этим хитрый, тонкий расчет: Изнанка не хотела изменять ни на капельку то физическое тело, которое умудрилось пройти магическое Посвящение в Топке Клана Вулканического Пепла, чтобы ее способный слуга не утратил тех бесценных познаний и навыков, кои сумел выудить в колдовской Печи во время священного ритуала.

Сухарь энергично повертел головой туда-сюда, что-то крякнул, подпрыгнул несколько раз на одном месте на полусогнутых ногах, как жаба. Вероятно, испытывал собственные двигательные рефлексы. Затем, закатив глаза вверх, осторожно ощупал руками рога – на месте. Порядок. Что-то вновь крякнул, хрюкнул, опять подпрыгнул. А далее без всяких колебаний приступил к выполнению обычной работы: он – хищник; Носитель – дичь; догнать, найти и уничтожить – занятие знакомое, сердцу милое. Сухарь нагнулся, встал, точно собака, на четвереньки, шумно потянул ноздрями воздух, принюхался, взял след, подскочил, побежал вперед. Достигнув того места, где Ульяна с Кириллом взмыли ввысь, тихо взвыл от бессилия, заскулил, как подраненная сука на морозе. Здесь его ожидало разочарование. Рога, даже роскошные, – не крылья. На них не взлетишь…

Однако «сохатый» по натуре был задуман своей родительницей-мастерицей как ярый оптимист. Поэтому долго не расстраивался. Бывший скелет прекратил выть, вновь принялся старательно вбирать в себя воздух, принюхиваться, что-то выискивать. Он комично вытаращил большие глаза, начал пристально пялиться в небо: «Так-так, всё понятно…» Сухарь подошел вплотную к кромке болота, долго-долго смотрел в ту сторону, куда улетели беглецы. Направление определил правильно. Догадливый – бестия. Не иначе помогало пепельное Посвящение. Урод отчетливо чувствовал в воздухе следы родового волшебства, оставленные Ульяной, вылепленной из золы. Рогач еще немного постоял в нерешительности, всматриваясь в сизую даль. Затем радостно взвизгнул, восторгаясь каким-то своим догадкам, несколько раз подпрыгнул на одном месте, точно непоседа-мартышка из заезжего цирка – ух-ух; что-то с довольным видом хрюкнул, подбежал к Провалу и… смело прыгнул в самое жерло. Пленка Иномирья приветливо расступилась, приняла своего родственничка в родные пенаты.

…А через несколько минут Сухарь или, может быть, точно такой же Сухарь, его собрат-близнец, полный жизненной энергии и радостных планов на будущее, ловко выпрыгнул из очередного свежевскрытого Провала за много-много верст отсюда – на той стороне бескрайних болот. Изнанка вспорола поверхность земли специально для своего любимчика, предоставила ему персональный выход в той точке, в которой он указал.

Ничего удивительного. Подложка – сущность безразмерная. Генерировала свое исчадие в другом месте. Пронестись по самой себе в Подземелье для нее – не проблема.

К счастью, давно подмечено, что в городах да и вообще в крупных населенных пунктах Провалы обычно не вскрываются. Сама Природа – дитя вечности – как бы подсказывает людям: «Объединяйтесь с себе подобными, живите в мире и согласии, и тогда вам ничего не будет угрожать. Неужели это так сложно?..» Впрочем, как показывает человеческая история, действительно сложно…

Сухарь попросил свою Владычицу обустроить выход из Глубин в том месте, где, как он предполагал, должны были приземлиться Кирилл и Уля после пересечения бескрайней глади болот. Хитрый скелет учел в своих расчетах даже направление и силу ветра.

Бодренько выпрыгнув из-под пленки Иномирья, «сохатый», не теряя времени, тщательно обнюхал всю прилегающую площадку, оббежал окрестности, старательно запомнил особенности рельефа, расстановку кустарника, редких деревьев, одним словом, как опытный воин, провел рекогносцировку местности. Затем надолго застыл, всматриваясь до боли в глазах в синеву неба. Через несколько минут верный слуга Подложки изрек многозначительное «Угу», деловито почесал основание рогатины, что-то довольно крякнул, расслабился. Видимо, это означало, по его оценкам: «Пока еще рановато беспокоиться…»

Урод, не спеша, собрал в зарослях кустарника охапку хвороста, умело развел небольшой костерок, вскипятил в походной кружке – бродяга имел при себе весь необходимый путешественнику инвентарь – водичку из близ лежащего ручейка и, усевшись на камень, стал помаленьку прихлебывать бодрящую жидкость. Временами рогач прищуривался, оценивающе осматривал горизонт. Не иначе – поджидал «клиента» или «клиентов»…

* * *

Старец Семен, разумеется, не мог игнорировать то обстоятельство, что какой-то проходимец из Глубин умудрился пройти родовое Посвящение в Топке клана, выведать ряд уникальных секретов племени да еще и безнаказанно скрыться. Поэтому, как только в становище вернулись боевые маги клана, участвовавшие в паломничестве к Сонному Пращуру, вождь сразу отрядил в погоню за Сухарем крепкую команду, состоявшую из пяти сильных бойцов. Потратив на сборы буквально полчаса, группа немедля выступила в путь. Опытные следопыты ни на минуту не упускали из вида эфирный отпечаток беглеца, шли четко по его стопам. Но нагнать изворотливого «сохатого» воинам так и не удалось. Слишком высокий темп держал урод из Глубин.

Вообще, магам давно известно, что исчадия Дна подвержены усталости гораздо меньше, чем люди. Слуги Подложки могут передвигаться в походах, почитай, целыми сутками, обходясь почти без сна, пищи и воды. А для восстановления сил им требуются относительно небольшие привалы.

Через несколько дней изнурительной погони группа «пепельных» чародеев наконец достигла обширной пустынной площадки, начисто выжженной Иномирьем. Здесь произошло сражение Ульяны и Кирилла с дьявоглотами. А потом Изнанка тщательно вымела территорию каменистого плато, уничтожив все следы боя. Поверхность скальной породы еще не оправилась полностью от жгучих припарок Подложки, излучала пока еще в спектре колдовской Волны явное дыхание смерти.

Идти дальше воины не рискнули. Решение вполне обоснованное. Нацеплять на себя агрессивных остатков вражеского колдовства можно запросто. Для исследования зараженной площадки каждый из продвинутых магов выпустил в воздух Внешний Глаз. Умные «апельсиновые» шары, не спеша, обследовали всё поле боя, а также подходы к нему с разных сторон. В результате мастера Пепла выяснили, что дальше, за пределами плато, на Гадкой Тропе ни Ульяна, ни Кирилл, ни злополучный беглец своих следов не оставили – ни магических, ни физических. Вероятно, всех их поглотил огромный выхлоп Иномирья, затопивший собой буквально все окрестности и даже поверхность прилегающего болота. Раньше о столь масштабных выбросах вдоль старой Тропы разведчики не слышали. Оставалось только догадываться, что здесь произошло. Но если в судьбе рогатого урода из Глубин можно было еще сомневаться – жив ли, мертв ли, – то в отношении парня и девушки вывод напрашивался один: увы! скорее всего они погибли…

Правда, чуть позднее в небе над площадкой следопытам удалось засечь слабый эфирный след родового «пепельного» волшебства. В нем безусловно читалось присутствие Ульяны. Магический «запах», если можно так выразиться, своих девушек, прошедших к тому же Посвящение в Топке, молодые воины не спутали бы, естественно, ни с чем другим на всем белом свете. Ибо слишком много чувств и радостных фантазий будил в их сердцах этот прекрасный, дразнящий букет. Но знакомый «аромат» колдовства выглядел в данном случае каким-то неясным, расплывчатым, будто не настоящим, поддельным. Точно оставила его не сама Ульяна, вернее, не живая Ульяна… Но тогда кто же?.. Трупы, как известно, не летают… Озадаченные бойцы послали по воздушному пути соплеменницы один из шаров Внешнего Ока, поддерживая его совместными усилиями. Однако на уровне облаков след девушки из «пепельного» становища безнадежно исчез. Чародейский «апельсин» растерянно елозил по воздуху туда-сюда в поисках знакомого волшебства. Тщетно. В конечном итоге настырному шарику пришлось позабыть про лавры, не солоно хлебавши спускаться вниз. Тем не менее, какой-то призрачный повод считать молодых людей не погибшими, а пропавшими без вести у разведчиков всё-таки появился. Хоть немного отлегло от сердца. Слишком много женщин погибло в Огненных Чертогах несколько дней назад. А тут еще молоденькая девушка… симпатичная, способная … гордость и любимица клана…

Дабы убедиться в достоверности своих наблюдений, воины выдержали возле места трагедии определенное контрольное время – так им подсказывала выучка боевой магии. Вдруг что-то изменится? Но ничего не произошло. Делать нечего. Дальше можно было рассчитывать лишь на чудо, и команда повернула обратно, не выполнив свою основную миссию.

Настичь коварного врага бойцам, к сожалению, не удалось.

* * *

Как известно, взлет и посадка в магическом летном искусстве – самые сложные моменты. В справедливости данного утверждения Кирилл убедился на собственном опыте. Парень не стал рисковать и, когда безграничный ковер трясины остался позади, небесный путешественник пренебрег возможностью спуститься на землю, отдохнуть. Кто знает, получится ли без поддержки Ульяны воспарить вновь. Сам Киря в этом почему-то сильно сомневался. Лететь до города оставалось не так уж далеко – в сравнении с предыдущей воздушной эпопеей. Волхв решил не испытывать судьбу, скользить под тучками до самого конца. Конечности у героического «ястреба» порядком затекли, закоченели. Легкий ветерок только на земле приятно освежает. Под облаками нещадно холодит. Для поддержания жизненного тонуса Кириллу приходилось почти беспрерывно проводить себе мысленный магический самомассаж. Благо, маменька, известная знахарка, довольно подробно преподала сыну науку самовыживания в критических ситуациях еще в раннем детстве. Сейчас мамины уроки пришлись деревенскому волхву как нельзя кстати. Главное – бодрость духа Киря не утратил. Напротив, парнем овладело приподнятое, величественное настроение. Воздухоплавание – штука азартная. Небо и притягивает, и засасывает – не оторвешься. Человек всегда мечтал о полетах. Творческие люди – и философы, и поэты, и маги, знаменитые художники и музыканты, – если не получается наяву, парят во снах. И неизменно черпают в крылатых мгновениях легкость, вдохновение.

Однако есть предел всему, включая наслаждение.

Вскоре молодого человека начали одолевать сомнения: а не сбился ли он с курса? Проплывающие внизу пейзажи чередовались один за одним: на смену лесистой местности приходили горы, затем они отступали, освобождая пространство широким лугам, их прорезали резвые речушки, ручейки и т. д. и т. п. А город все не появлялся и не появлялся. Кирилл зазевался, озираясь по сторонам, и сам не заметил, как его обогнала расплывчатая полоса терминатора – границы между ночью и днем. Летающий маг погрузился во тьму, точно одинокая очумевшая сова, не знающая сама, зачем и куда летит.

В воздухе стало еще прохладней. Чтобы окончательно не замерзнуть, внутренний самомассаж пришлось дополнить прозрачным чародейским коконом. Причем соорудил его Кирилл автоматически, не известным самому себе способом. Видимо, в минуты опасности способности Носителя просыпались в душе молодого волшебника самостоятельно, запускали механизм колдовской самообороны. Вот и сейчас губы сами собой прошептали неведомое заклятие; руки, точно заводные, очертили магический контур. В результате волхв-небожитель, точно свеча в красочном абажуре, оказался посередине прозрачной сферы. Внутри защитной оболочки было тепло, уютно, дышалось там легко и свободно. По поверхности магического шара то и дело проскальзывали тусклые огненные росчерки, которые еще больше усиливали сходство спасительной сферы с дорогим светильником, подвешенным где-нибудь в одном из роскошных дворцов городской знати. Вероятно, светящиеся полоски играли в колдовской конструкции роль своеобразных нагревательных элементов.

Под покровом радужного пузыря можно было смело забраться в небо и повыше, не опасаясь превратиться в сосульку. Кирилл так и сделал. Ему хотелось осмотреться, уточнить направление дальнейшего движения. Повинуясь мысленному приказу Носителя, тусклая сфера плавно поплыла вверх. Ух ты! От такой высоты у парня дух захватило. Хорошо еще землю далеко внизу скрадывало непроглядная накидка ночи, тьма значительно стирала расстояния. А то б у покорителя воздушных высот, пожалуй, и голова закружилась бы с непривычки.

Наконец сбоку за много-много верст, на линии горизонта показались светящиеся огни ночного города. Вот она, Святая Ольга. Да, Кирилл явно сбился с первоначального курса. Вероятно, не учел поправку на ветер. Если б не зрительная разведка с вершины, проплыл бы мимо цели путешествия. Воздушный кормчий, как видно, из него некудышний.

Волхв круто развернулся, взял направление на город, попытался, образно говоря, щелкнуть шпорами, усилить интенсивность лёта. Нужно было успеть попасть в населенный пункт хотя бы к раннему утру, пока на улицы не высыпят толпы горожан. Желательно не давать прохожим повода пялиться спросонья на странную, без перьев, птицу в образе молодого человека.

А о передвижении пешим ходом Кирилл теперь уже и не помышлял. Из принципа. Наверно, было бы обидно: столько старался, терпел, болтался, точно снежинка, под облаками и – на тебе, всё зря. Нет, преимущества воздушного транспорта следовало использовать сполна. Парень это отлично понимал. «Пепельная» магия, управляющая беспосадочным полетом, похоже, – тоже. Скорость движения заметно возросла.

Чуть только на востоке забрезжил рассвет, в небе над окраинами города появился неопознанный летающий объект в форме круглого пузыря с тусклыми мерцающими полосками по ободу. Внутри прозрачной сферы безмятежно сидел волхв-самоучка. К счастью, охранники с тяжеленными самострелами за плечами, патрулирующие крепостной вал и стену, шар, парящий над их головами, не заметили. Вероятно, защитная глобула имела в своей магической текстуре и заклятие Невидимости, отводящее глаза посторонним людям. Путешественник зря волновался на этот счет с самого начала. Кириллу повезло – парню удалось избежать выплаты входной пошлины да и миновать неприятной беседы со сторожевым начальством, которое потребовало бы подробно изложить цель визита, а далее обязало бы зарегистрироваться в Приказе для приезжих, жить в строго установленном месте, т. е. всегда находиться под надзором местных властей, читай – верных слуг Ордена Антрацита.

Выбрав наобум приглянувшуюся улицу, Кирилл пошел на снижение. Когда до земли оставалось всего несколько саженей, радужный пузырь вдруг лопнул, испарился – предоставил Избраннику свободу маневра. Это произошло настолько неожиданно, что воздухоплаватель в первый момент даже вздрогнул, растерялся. Летающий маг до самой последней минуты надеялся, что защитная сфера возьмет на себя труд обеспечить посадку. Но теперь, совершенно внезапно, приходилось принимать управление полетом на себя, да еще в столь критический момент. Парень расставил выпрямленные руки в стороны, как птица, будто это могло помочь, принялся неуклюже маневрировать. Однако не справился с первым же порывом ветра, завертелся вокруг собственного пупка, точно колесо мельницы. Хорошо хоть дорога в этом месте пошла под откос, что спасло летуна от болезненного столкновения с землей, дало ему время выровнять полет. Кирилл быстро скользил вниз над склоном горы в двух-трех локтях от поверхности, словно лыжник, удачно преодолевший огромный трамплин и готовящийся к приземлению. Путешественник с сожалением припомнил, что на большой высоте справляться с обязанностями крылатого существа было гораздо легче: попробовал один прием – не получилось, попробовал другой и т. д. Ни тебе препятствий, ни строгих направлений и т. п. А над самой землей чутье «гордого сокола» почему-то стало давать сбои. Управлять полетом напрямую, как лошадью, – дескать, потянул за правую вожжу – вправо, за левую – влево, – совсем не получалось. Воздушный гуляка отчаянно пытался нащупать у себя в голове те невидимые ремешочки и рычаги, за которые следовало дернуть в том или ином случае, чтоб уклониться от опасности. Но сделать это удавалось не так быстро, как хотелось бы.

А тут еще снизу прямо навстречу парящему волшебнику откуда ни возьмись вынырнула тяжелая подвода, запряженная двумя здоровенными волами. Рога у них торчали высоко вверх, что тебе те кинжалы. Киря не на шутку перепугался. Возница – хоть бы хны. Правит себе точно на кудесника – и в ус не дует. Еще чуть-чуть – и парень на рогах. Но всё же – спасибо предкам – в сердце Носителя, очевидно, скрывался огромный магический капитал. Действуя по какому-то наитию, смутному, неуловимому инстинкту далеких пращуров, в последний момент волхв всё же умудрился подлететь вверх, будто перемахнуть через преграду. Мужик, сидящий в повозке, и глазом не повел. «Надо ж, какое хладнокровие!» – подивился Кирилл и вдруг обнаружил, что он в воздухе вовсе не один. Слева и справа от него параллельным курсом, так же вниз, шли еще несколько «крылатых» магов. Внимания друг на друга они совершенно не обращали. Наверное, подобное зрелище в этих местах – явление обыденное.

Наконец Носитель долетел до перекрестка дорог, расположенного в самой низине, и, удивляясь самому себе, спокойно приземлился вслед за предыдущим летуном. Затем вслед за ним же вошел в большую фигурную прорезь, проделанную в высоком металлическом решетчатом заборе с изящными кузнецкими завитушками. Прорезь вела на шумную улицу. Неподалеку от железных ворот на трухлявом пеньке сидел какой-то подозрительный старичок с раскосыми глазами и длинной седой бородой. Своими колкими, неприязненными, как показалось волхву, зрачками он пристально осмотрел Кирилла с ног до головы: мол, что тебе нужно здесь, парень, откуда тебя занесло? Однако летающий маг под чужим взглядом не сконфузился, глаз не отвел. В конечном итоге сморщенный старичок не выдержал мысленного противостояния с Избранником, отвернулся. Носитель тоже отвернулся, медленно с достоинством пошел вдоль широкого тротуара, будто хаживал по данной булыжной мостовой каждый день из года в год.

На углу ближайшего дома Киря прочитал вывеску с указателем улицы: «Слободская» и понял, почему парящих «лыжников» старожилы воспринимали тут с таким спокойствием. Это ж та самая улица, где, по наставлениям Ули, ему следовало искать заветную Чайную. Сюда-то, судя по всему, и слетаются продвинутые маги со всей округи для своих утех. Одним словом, попал в точку, точно в цель. Лучше не придумаешь.

* * *

Сухарь учуял пролетавшего над ним Кирилла посредством «пепельной» магии. Сердце урода, прошедшего Огненную Топку, непроизвольно откликнулось на присутствие в окружающем пространстве родового волшебства. Оно как бы радостно сигнализировало в груди: «Внимание! Где-то совсем рядом свои! Внимание!» И «сохатый» испытывал горячую благодарность к прародителям клана, заложившим в процедуру Посвящения такую милую вещь, как взаимоопознание соотечественников. Хорошо!

Чтобы не быть обнаруженным с воздуха, рогач шустро юркнул в кустарник, припал к земле.

Вскоре жизнерадостного скелета из Глубин вновь постигло разочарование: «клиент» решил не отдыхать, приземляться не собирался. Урод обратил взгляд ввысь, прищурился, прикрыл ладошкой лоб, с трудом уловил в небе маленькую-маленькую точку, проплывающую мимо. Эх, жаль!.. Сухарь расстроено почесал основание роскошной рогатины, тяжело вздохнул, засобирался в путь. Работа у него беспокойная. На одном месте не усидишь. Придется топать пешком. В густонаселенный город через Провал Изнанки не попадешь. Рогач аккуратно, как бывалый путник, затушил костерок, вновь тяжело вздохнул. Но на губах его блуждала шкодливая улыбочка. Урод закинул за плечи тощий вещмешок, бодрым шагом двинулся в поход.

 

Глава 5

Заветную «Чайную на Слободской» Кирилл нашел без труда. Похоже, она являла собой одну из местных достопримечательностей. Первый же прохожий, к которому обратился волхв, – сгорбленный, трухлявый дедок с клюкой в руках – подробно объяснил парню, как пройти к заведению. При этом старожил с нескрываемым интересом рассматривал заезжего гостя, будто прикидывал на глаз, каких высот в волшебстве сей молодой маг успел достичь до визита в город. Вероятно, только сами чародеи считали свои сходки в знаменитой Чайной тайными. В действительности же о них, как это часто бывает, знал, почитай, каждый из местных жителей, и все обыватели вместе взятые несомненно гордились тем, что именно их улицу облюбовали для своих колдовских утех важные господа кудесники. К такому выводу Кирилла подтолкнул услужливый дедок, который за время своего короткого объяснения ни с того ни с сего умудрился несколько раз кряду назвать молодого человек господином чародеем. Парень с улыбкой поблагодарил доброжелательного болтливого старичка и двинулся дальше. Как оказалось, идти было совсем недалеко. Пройдя всего несколько кварталов, Киря увидел на противоположной стороне улицы трехэтажный деревянный особняк, на фасаде которого красовалась здоровенная вывеска: «Чайная на Слободской». Под надписью искусный художник вполне натуралистично изобразил дымящийся стакан в резном подстаканнике и расписной поднос со всякой снедью – от колбасы до кренделей. Кирилл аж слюнки сглотнул при виде зазывной живописи.

Рядом с аппетитной вывеской имелась еще одна, чуть поменьше: «Постоялый двор Волшебный Странник». Как видно, устроители тайного магического Клуба заблаговременно побеспокоились и о жилище для своих разноплеменных членов, слетающихся сюда со всех концов света. На втором и третьем этажах здания располагались удобные номера.

Волхв первым делом арендовал под ночлег просторную, уютную комнату с кружевными шторами на окне и большой кроватью в углу с выложенной на ней стопкой разнокалиберных подушек и подушечек. Немудрено, что в такой домашней обстановке, располагающей к отдыху, воздушный бродяга тут же вспомнил об усталости, скопившейся в его теле. Ему сразу показалось, что он валится с ног, захотелось немедленно бухнуться на широкое ложе и проспать, как минимум, до следующего утра. Но прилипший к позвоночнику желудок упрямо напоминал, что перед этим следовало бы непременно посетить обеденный зал «Волшебного Странника». Путешественник просто не мог не прислушаться к столь настоятельной просьбе.

Номер Кирилла находился на третьем этаже. Волхв быстро скинул с плеч вещмешок, умылся, переоделся в свежую рубаху, начистил до блеска самошивные штиблеты, вышел в просторный коридор. Оттуда по внутренней винтовой лестнице, предназначенной специально для клиентов постоялого двора, парень спустился вниз, чтоб попасть, собственно, в чайную – заморить с дороги червячка.

Посетителей с раннего утра много не набралось. Поэтому за широкими двухстворчатыми дверями, ведущими в столовую, висела сдержанная тишина, прерываемая лишь иногда редкими прихлебываниями и причмокиваниями одиноких клиентов. Из обеденного зала тянуло очень соблазнительными, вкусными запахами. Кухня, видать, здесь знатная!

Подгоняемый сытными ароматами, Киря непроизвольно ускорил шаг. В холле первого этажа он неожиданно столкнулся с агрессивным львом, причем львом… деревянным. От того, что хищник оказался ненастоящим, молодой путешественник испугался еще больше. Деревянный с виду зверь повадками обладал самыми что ни на есть натуральными, теме же, что и его живые собратья где-нибудь в тропических дебрях. Когда Кирилл только вошел в холл, лев спокойно сидел себе на широком постаменте, как и положено художественной скульптуре. Деревенский парнишка поначалу даже улыбнулся от нахлынувшего эстетического удовольствия. У них в глубинке с таким, ясно, не встретишься. Однако симпатичный игрушечный хищник, завидев раннего посетителя, вдруг подскочил сильным рывком на ноги, глаза его налились кроваво-красным цветом, пышная грива встала дыбом – тонко струганными ворсинками, как живая. Зверь настороженно присел на задние лапы, будто готовясь к прыжку, пригнул голову, грозно зарычал. Киря от неожиданности оторопел, замер посередь комнаты, словно истукан. Но в это время почувствовал, как кто-то легонько похлопывает его по плечу, будто отряхивает пылинки с рубахи.

– Да ты не бойся, мил человек. Наш Лёва, он вовсе не злой. Таким варварским манером он просто чаевые клянчит… Ага…

Волхв резко обернулся. На него, прищурившись, с добродушной улыбкой на устах смотрел высокий дородный дядька. И откуда он только взялся? Еще секунду назад тут никого не было. Плечи незнакомца покрывала богатая ливрея швейцара. Но весь его облик явно не вязался с образом угодливого слуги, раскрывающего перед посетителями двери. Напротив, волевое лицо, словно высеченное из мрамора, являло собой образец неколебимой уверенности, будто принадлежало знатному влиятельному вельможе, либо опытному боевому магу рангом этак не ниже ступени восьмой. Учитывая, куда Киря попал, скорее всего – второе.

– Чаевые? – растерянно переспросил молодой путешественник.

– Да. Пару монет, я думаю, хватит, – усмехнулся седыми усами плечистый «слуга». – Ага…

Волхв, не спеша, отвязал от ремня аккуратный кожаный мешочек, вытащил из него пару мелких монет, бросил Лёве. Зверь ловко подхватил деньги широкой пастью на лету, клацнул челюстями, проглотил добычу, тут же попятился назад, вернулся в исходное положение, застыл безжизненной деревяшкой. Глаза его потухли, закрылись, потерялись под тусклым древесным лаком. Густая шевелюра вмиг задеревенела, превратилась в единый полированный монолит. По всему телу затвердевшей фигуры затейливо заплясали зайчики – отражения от мерцающих в люстре под потолком свечей.

– Швейцару за подсказку тоже чаевые полагаются… Ага… – вновь улыбнулся здоровяк.

– Ага… – передразнил парень.

Делать нечего. Видно здесь такие порядки. Кириллу пришлось расплачиваться с носителем ливреи за услугу. Правда, старания усатого волшебника Киря оценил всего лишь в полмонеты. Тот, похоже, ничуть не обиделся. Всё так же беззлобно усмехался себе в усы.

Как и предполагал с самого начала Кирилл, никаким швейцаром этот тип, конечно же, не являлся. Плечистый маг под видом слуги исполнял роль некого регулировщика – сортировал клиентов: кого куда направить. Одних в обеденный зал постоялого двора, других – в волшебный Клуб. Молодой волхв приторочил кошель обратно к поясу, развернулся лицом к двухстворчатой двери, из-за которой сочились столь аппетитные запахи. Но старый кудесник небрежным жестом остановил гостя:

– Погоди, парень. Тебе сюда…

«Швейцар» вытащил из своего нагрудного кармана небольшой белый платочек с рунической вышивкой по краю, легонько взмахнул им перед собой. В воздухе перед самым носом Кирилла тотчас повисли две высокие шторы, пошитые из ярко-красного атласа. Странное дело, но за ними слышался гул переполненного народом трактирного зала: звон бокалов, стук ложек, отдаленный смех, чей-то горячий спор, пьяная тягучая песня и т. д. Носитель осторожно раздвинул тяжелые шторы, с любопытством заглянул вовнутрь спрятанного заведения, сделал шаг вперед. Шторы вместе со «швейцаром» тут же исчезли. Парень непроизвольно оглянулся назад. За спиной у него высилась капитальная деревянная стена из толстенных кедровых бревен, а оказался воздушный бродяга в просторном помещении магического Клуба. Вне всяких сомнений. Так вот она какая, настоящая «Чайная на Слободской», та самая, о которой в тихушку судачит весь город. А столовая, куда поначалу шел перекусить Киря, – лишь маскировка, предназначенная для глаз обывателей, ну и, наверное, правителей… «Похоже, мне действительно сюда, – шепотом повторил за «слугой» довольный Кирилл. – Интересно, как он догадывается, кто есть кто, этот в ливрее?.. Очевидно, ему помогает деревянный Лёва. Не иначе – вынюхивает магию. Неспроста его там установили, ох неспроста».

То, что парень не ошибся, попал туда, куда надо, красноречиво подтверждало широкое настенное панно, расположенное по левую руку от исчезнувшего входа. «Кстати, а как выбираться назад?.. – мелькнула мысль в голове заезжего путешественника. – Да ладно. – Волхв махнул рукой. – Потом…» Парнишка с интересом уставился на редчайшее произведение искусства, чуть ли не раскрыв рот. На панно были изображены очень красивые цветы. Впрочем, если и «изображены», то весьма необычно. Цветы свободно качались из стороны в сторону, будто подчинялись дуновению ветерка. Казалось, вот-вот прилетит трудяга пчелка, заберется в самую сердцевину меж лепестков. Сами лепестки горели изнутри ярким рубиновым светом, переливались, точно бриллианты, будто живые. Хотя живые-то как раз не горят. Скорее – сказочные. В общем, чистая магия наяву. Где ж еще увидишь такую картину, как не в Клубе волшебников?

Киря степенно, без суеты обвел взглядом весь зал. Молодой волхв еще не догадывался, что многие чародеи сидят здесь в ожидании нужного обряда Посвящения по несколько суток, пока не подберут подходящую команду. И ни один из гостей при этом не устает. Специальный магический напиток, подаваемый в Чайной за счет заведения, как рукой снимает усталость и сон. Но от пьянства уберечь клиентов не может даже он. В чем молодой путешественник тут же убедился.

За ближайшим столиком восседал нетрезвый – это еще мягко сказано – искатель приключений, точнее, возлежал. Мужик с раскрасневшимся лицом с видимым трудом оторвал отяжелевшую голову от столешницы, медленно, с расстановкой спросил у Кири, видя, как новичок буквально пожирает глазами красочное панно:

– Может, отведаешь медок с наших цветков, а?.. – Затем вяло рассмеялся собственной шутке. – Ха-ха-ха… – Вновь завалился дрыхнуть, небрежно раздвинув в стороны тарелки с недоеденными яствами.

Киря недоуменно пожал плечами и, дабы не связываться с пропойцей – есть такие, к сожалению, и среди магов – покинул сей уголок заведения.

Порядков и обычаев, царящих в закрытом Клубе магов, воздушный путешественник еще не знал. Поэтому робко присел за свободный столик, стал внимательно прислушиваться, присматриваться к окружающим его завсегдатаям. Вскоре возле столика, словно из-под земли, вырос официант – вежливый аккуратный молодой человек с белым вафельным полотенцем, перекинутым через согнутую в локте руку.

– Чего изволите-с?..

Работник заведения услужливо склонился перед новым клиентом, принимая заказ, затем так же внезапно испарился. А через минуту изголодавшийся Кирилл уже уплетал за обе щеки вкусное фирменное блюдо Чайной со странным названием «Маг в пустыне». Из чего оно приготовлено, парень, честно говоря, так и не понял. Но пришел к выводу, что живется магам там, в пустыне, очень даже неплохо. Набитое брюхо придало волхву уверенности. Постепенно из стеснительного новичка он превращался в беззаботного полнокровного члена закрытого Клуба. Сытость приятно растеклась по телу. Парень наконец отвалился от стола, небрежно облокотился о спинку стула.

Тут у него возникло довольно неприятное ощущение, будто его тщательно ощупывают со всех сторон, точно девственницу, угодившую в гарем. Киря догадался, что окружающие волшебники, внешне ничем себя не проявляя, на самом деле внимательно изучают его при помощи своих колдовских приемов, пытаются оценить магический потенциал незнакомого посетителя, проверить, насколько тесно он общается с Волной. В груди возмущенного волхва сама собой вспыхнула чародейская искорка вдохновения. Будущий Носитель тотчас ощетинился неимоверно сложными заклятиями, всплывшими нежданно-негаданно из самой глубины естества Избранника. В результате молодой волшебник обрел практически непроницаемую колдовскую завесу, наглухо прикрылся от невидимых чародейских щупалец, надежно спрятал свои магические способности. Но этим же самым, собственно говоря, их и проявил. Ведь построить столь надежную магическую защиту подвластно только самому опытному кудеснику. Продвинутые в искусстве волшебства посетители Чайной сразу же смекнули, что перед ними крепкий орешек. В неброском с виду пареньке они мгновенно учуяли недюжинный колдовской талант.

На Кирилла со всех сторон дождем посыпались предложения к сотрудничеству. Один за одним к нему подсаживались посетители Чайной, предлагали составить им компанию в том или ином Посвящении. У Кири глаза разбежались: кому отдать предпочтение? Парень решил сперва выслушать все предложения, а потом уж выбрать, в какую команду влиться.

В чем загвоздка? Как оказалось, любое Посвящение в магическом Клубе – испытание коллективное. Его можно пройти только группой, поддерживая друг друга. Следовательно, от личных качеств всех игроков команды зависело очень много. Именно поэтому большинство магов просиживало на Слободской по несколько суток, поджидая надежного партнера. Ведь если группа провалит выбранное Посвящение, то ни одного из ее членов в дальнейшем к данному испытанию не допустят. Каждому из них в следующий раз придется доказывать свою состоятельность уже в другом номере магической программы, может быть, совершенно не соответствующем его наклонностям. Кстати говоря, оказавшись в связке с нерадивым игроком, можно и вовсе погибнуть – безвозвратно, причем целой командой. Ведь тропы таинственных Посвящений полны самых разнообразных опасностей. За всё в жизни надо платить, а за Силу волшебника – тем более.

Естественно, никто не хотел рисковать впустую. Стоит ли говорить, что с провалом очередного испытания шансов пройти межклановое Посвящение у соискателя-кудесника оставалось бы всё меньше и меньше. А сам выбор Посвящений довольно ограничен.

Всего, как понял Кирилл, их восемь. Ему, в частности, пока предлагали поучаствовать в следующих видах: «Путешествие», «Вино», «Драка», «Смех». Высшим испытанием, со слов завсегдатаев, почиталась «Любовь». Но это испытание можно было пройти только с партнершей, – разумеется, любимой, – и допускались к нему лишь те соискатели, которые выдержали до этого хотя бы одно из других Посвящений. К слову сказать, пара, провалившая «Любовь», теряла и способности, обретенные в предыдущих испытаниях. Соответственно, подступаться к «Любви» рисковал далеко не каждый. Тут, как говорится, семь раз отмерь – один отрежь; оцени сначала силу собственных чувств, прежде чем заявлять о них во всеуслышание перед лицом почтенной публики.

Таким образом, всего Кирилл ознакомился с пятью испытаниями, вернее, с их описаниями – и, надо сказать, весьма отдаленными. Об оставшихся же трех парень вообще ничего не услышал.

Горевать неудачнику, не сумевшему выдержать испытание, было о чем. Один крепко подвыпивший маг, – вероятно, он очень обстоятельно готовился к Посвящению «Вином» – «по большому секрету», постоянно оглядываясь, приставляя палец к губам «Тс-с!», поведал молодому волхву, что волшебник, прошедший одно Посвящение, обретает невероятные живучесть, Силу, ум, проницательность, изворотливость и т. д. Прошедший два Посвящения, – со слов того же любителя зеленого змия, – практически непобедим. Силы такого счастливчика, по утверждению накаченного вином мага, утраиваются и, более того, удесятеряются… В этом месте повествования рассказчик уткнулся носом Кириллу в рукав и почему-то затих…

– Ну прям… удесятеряются… – недоверчиво возразил молодой путешественник.

На что поклонник застольных ристалищ с трудом вымолвил:

– Они утысячиваются! – Он выразительно выпучил глаза, как фанатик. – Удесятитысячиваются!

Разумеется, Киря не больно-то верил заверениям пропойцы. Питие, как известно, до добра не доведет. Об этом волхву в детстве еще бабушка говорила, царство ей небесное. Но всё же и на абсолютно пустом месте подобные утверждения (насчет «удесятитысячиваются») родиться, конечно же, не могли. Существовала тут какая-то золотая середина. Оно и понятно. Если б Посвящение Клуба не поднимало уровень кудесника на весьма почетную высоту, то к нему б никто и не стремился. Логично. А, судя по наполненному залу Чайной, желающих – хоть отбавляй.

Другие волшебники более спокойно и сдержанно объяснили новичку, что смысл большой игры, ради которой все они здесь собрались, состоит в том, чтобы уловить флюиды других членов команды во время исполнения задания, как бы войти с ними в незримый тесный контакт, густо перемешать в колдовском Эфире магию различных школ и направлений, вплести ее друг в друга, найти удачные точки соприкосновения. И тогда действительно свершаются чудеса: раны заживают, затягиваются, мертвые встают, смеются, некрасивые красивеют; одним словом, чародеи свободно, накоротке общаются с чудотворящей Связью, плетут любые заклятия легко, непринужденно. И всё у них получается с первого раза. Происходят данные метаморфозы глубоко внутри зачарованного мира Посвящения, точно в салоне аттракциона. Когда команда после успешного завершения коллективной игры возвращается назад, в Клуб, каждый из ее членов сохраняет в себе какую-то частичку того могущества, которое он обрел во время испытания. Удастся ли кудеснику закрепить в дальнейшем сию драгоценную частичку в своей душе, выкристаллизовать дальше, нарастить на ней, точно жемчужину на песчинке, колдовской талант нового свойства – это уже зависит от его умения и, наверное, от Предназначения. У Носителя, по логике, весь дар должен был бы сохраниться в полном объеме. Главное – одолеть Посвящение.

Но какое же из них выбрать?

Кирилл принялся неторопливо перебирать в уме предложенные ему завсегдатаями Чайной партии.

Предположим, «Драка».

Здесь всё вроде бы ясно: перебить врукопашную целую армаду самых разнообразных врагов… Парень вспомнил «собственный» бой с дьявоглотами. Восемь чудовищ за одну схватку! Расскажи сейчас в этом зале мастерам магии – никто не поверит! Точно! Почему бы ни отдать предпочтение данному виду программы? Практика показала, стоит лишь прижать как следует Носителя к стенке – и он автоматически, самопроизвольно превращается во всесокрушающую боевую машину.

Однако Киря лишь брезгливо поморщился. Нет, смертоубийство всё же не удел будущего лекаря, коим он намеревался стать. Рубить головы налево и направо, даже если головы вражеские, противно его гуманистическому естеству.

Поэтому «Драка» отпадает. Во всяком случае – пока. Вернуться к ней никогда не поздно. До тех пор можно попробовать себя в более мирных сферах. Хотя любое испытание Клуба таит в себе неимоверную опасность. Не стоит полагать, что Посвящение можно взять малой кровью. Нет. В каждом из них придется попотеть, сразиться не с одним врагом. Но всё же… не с такой армадой, как в «Драке»…

Тогда, может быть, «Смех»?

О нет! Смеяться там будешь не ты, а над тобой. В данном испытании предстояло стать объектом насмешек. И не пассивным объектом, а искусственно вызывать на себя поток хохота, участвовать в импровизированной клоунаде. Публика при этом должна непременно кататься со смеху. Иначе Посвящение провалится. Нет, нет… Задатков арлекина Киря в себе не чувствовал. Таким образом, «Смех» отпадает – однозначно.

Допустим, «Вино».

Не так уж и плохо… Впрочем, не солидно, конечно же. Да и вообще склонности к винопитию Кирилл за собой не замечал. К тому же при всей кажущейся простоте рюмочное испытание – одно их самых трудно выполнимых. Потому что команда, несмотря на опьянение, должна работать четко и слаженно, а не кто в лес, кто по дрова. Достичь же полного взаимопонимания, находясь в беспомощном состоянии, само собой, неимоверно сложно. Остается только посочувствовать самоотверженным пропойцам, ринувшимся лужеными глотками на рогатину столь трудного Посвящения. Следовательно, ставить на «Вино» не стоит. Разве что оставить его в резерве…

Пойдем дальше.

«Любовь» отпадает по определению. Во-первых, не пройдено ни одно из предварительных Посвящений. А во-вторых, у Кирилла нет партнерши – любимой волшебницы. «Вернее, есть, – с грустью подумал Киря. – Но находится она сейчас далеко отсюда – в жутких Подземельях госпожи Изнанки». Но даже если бы Уля была сейчас здесь, с Кириллом, то всё равно плечистый «швейцар» в холле постоялого двора, скорей всего, не пропустил бы ее в волшебную Чайную, т. к. право на вход в колдовской Клуб имеют только маги не ниже восьмой ступени. А у Ули, к сожалению, пока только третья…

Значит, как ни крути, из известных Кире Посвящений остается только «Путешествие». Ну и нормально. Побродить по белу свету (или подземельям), посмотреть мир – что может быть приятней, не правда ли?.. Однако под «Путешествием» в закрытом Клубе понимался, скорее, поход, а не покорение дальних широт; не глобальное странствие по разным весям и континентам, а гораздо меньший по времени, хоть и многодневный бросок. Бросок сквозь магические пещеры или, как их еще называли завсегдатаи Клуба, – Проклятые Катакомбы. Называли их так не ради красного словца, а за дело. К удивлению Кирилла, в зале присутствовала уйма соискателей, проваливших «Путешествие». В Проклятые Катакомбы только сунься…

Определившись с выбором испытания, волхв-Носитель поочередно побеседовал с несколькими командами, готовыми ринуться в магические пещеры. В конечном итоге остановил свой выбор на одной из них – группе из трех человек. Киря – четвертый. В принципе, оптимальный состав. Больше – группе трудней наладить эффективное взаимодействие. Меньше – запрещено Уставом Клуба применительно к данному Посвящению.

На стадии подготовки к совместному походу члены вновь организованной команды обсудили возможную тактику поведения в тех или иных ситуациях, постарались распланировать свои действия при решении типовых проблем, с которыми путникам приходится сталкиваться в дороге.

Будущие партнеры познакомились друг с другом. По давней традиции волшебники в Клубе выступали почему-то под псевдонимами. Один из новых друзей Кирилла представился Беркутом, – вероятно, он являлся выходцем из Клана Орлоголовых. Пожалуй, скрываться ему не имело смысла. Ибо птичья осанка выдавала молодого – лет двадцати пяти – парня с головой. Второй – по возрасту зрелый мужчина – назвался Волонтером. Кирилл почему-то решил, что происходил он из Сплавщиков. Ну и, наконец, третий – крепкий тридцатилетний воин – объявил себя Черным Котом. Впрочем, к угольному Антрациту Кот, судя по всему, никакого отношения не имел. Скорее всего, он принадлежал к Клану Крысоловов. Ведь коты – самые древние враги хвостатых грызунов. Что ж, отличный выбор. Катакомбы для Крысоловов что дом родной. Сам Киря довольно скромно представился Лекарем.

У всех членов команды, за исключением Кирилла, имелась кое-какая информация о ловушках и сюрпризах, ожидающих их внутри магических пещер. Полезную информацию чародеи почерпнули от своих друзей и знакомых, преодолеть «Путешествие» которым, кстати, в большинстве своем не удалось. Разумеется, даже маг, удачно прошедший испытание, не смог бы полностью обрисовать картину будущего похода. У каждой экспедиции эта картина вырисовывалась по-своему. Может быть, счастливчику просто повезло, и он по чистой случайности не столкнулся на маршруте с чем-то особенно непреодолимым. Ведь Проклятые Катакомбы – слишком разветвленная система, целый лабиринт ходов. Но даже услышанного от товарищей хватило молодому волхву для того, чтоб оценить трудность предстоящего им испытания.

Особенный трепет у членов будущей экспедиции вызывали Блуждающие Обмороки, которые, по слухам, изобиловали в зачарованном мире «Путешествия». Эти Обмороки запросто вырубали – надолго и подчистую – совершенно здоровых людей. Ни с того ни с сего на каждого из них вдруг обрушивался непонятный приступ. Внезапная вспышка в мозгу (и глазах), сознание отключалось, человек бесчувственным мешком падал на землю… Обморок мог длиться от нескольких часов до нескольких суток. Говорят, бывали случаи и с летальным исходом… Стоит напомнить, что потеря любого участника команды автоматически влекла за собой полный провал миссии. Таким образом, одни лишь Блуждающие Обмороки выбивали с тропы испытания около трети всех групп соискателей. Тут уж кому как повезет. Если даже пораженный член экспедиции оставался в живых, команде предстояло либо ждать, когда он очухается – притом, что запас провизии (и нервов, кстати, тоже) ограничен, – либо тащить его на себе, что, естественно, сковывало действие группы при встрече с очередными опасностями Катакомб.

Еще более изощренную ловушку «Путешествия» представляли собой так называемые Чертоги Желанного Убийства. Всем, кто ступал в их пределы (а если Чертоги возникнут на маршруте, – не обойдешь!), нестерпимо хотелось насмерть перебить своих партнеров – прирезать, задушить, утопить и т. д. И чем ближе сложились отношения между участниками, чем партнеры дружней, согласованней, чем сильней их привязанность друг к другу, тем нестерпимей и злобней случались выпады, одолевавшие их бедные души. Многие экспедиции перед выходом в путь специально прятали на самое дно вещмешков ножи и другие колюще-режущие инструменты – от греха подальше. Но это, конечно же, не дело. В дороге без ножа или топора не обойтись…

Волонтер рассказал, что один из его приятелей чуть с ума не сошел, сопротивляясь дьявольскому искушению. Но он же в конце концов и предложил своим попутчикам весьма оригинальный выход из создавшейся ситуации: если хочешь ударить товарища, – бей, не стесняйся. Будешь терпеть – станет еще хуже, желание напасть на партнера лишь усилится, приобретет самые зловещие формы. Лучше сразу дай другу крепкого пинка. И чем больше его уважаешь, тем ядреней. Тогда, может, и пронесет – до оружия дело не дойдет… Товарищи Кирилла, все как один, с кислыми минами почесали в затылках. Но делать нечего, с рекомендацией Волонтера согласились… Определенное рациональное зерно в ней, несомненно, присутствовало. Решили так: на тропе, если что, – без обид. Получил под зад, – значит, так надо.

Спутники скрупулезно обсудили между собой еще много секретов «Путешествия», дошедших окольными путями до их ушей; всевозможных засад (и лазеек, их обходящих); попытались представить себе, как они будут действовать, угодив в ту или иную западню и т. д. и т. п. В результате многочасовой беседы партнеры преисполнились таки решимости одолеть любое задание Клуба. Кстати, на всё про всё им давалось всего лишь две недели. По истечении указанного срока миссия считалась проваленной. Не следовало надеяться, что после контрольной даты какой-то добрый дух кинется выводить заблудших путешественников из лабиринта зачарованных пещер. Отнюдь… Спасение утопающих, как известно, – дело рук самих утопающих. Сумел зайти – сумей и выйти…

Наконец отброшены последние сомнения, партнеры окончательно ударили по рукам.

Тут же рядом с ними собственной персоной возник Распорядитель Клуба. Вся остальная Чайная, будто по мановению волшебной палочки, куда-то исчезла. Товарищи вместе со столиком и появившимся из ниоткуда Администратором словно бы перенеслись в отдельную комнату. Тишина. Вокруг никого лишнего. Полная конфиденциальность.

– Рад приветствовать вас, друзья, – улыбнулся Хозяин магического заведения. – Вижу, вы уже созрели для Посвящения. Похвально, очень похвально…

От удивления у Кирилла отвалилась нижняя губа. В Распорядителе Клуба парень узнал того самого «швейцара», который околачивался возле деревянного хищника в холле постоялого двора и вытребовал у посетителей свои скромные чаевые. Впечатление от новой встречи с укротителем скульптурного льва усиливалось еще тем, что буквально за минуту до этого спутники Кирилла обменивались между собой мнениями о первом лице Клуба. Но тогда волхв не знал точно, о ком речь. А вот теперь обнаружил, что, оказывается, уже сталкивался с этой мифической личностью. Мифической, потому что никто из чародеев не знал наверняка, существует ли сей добродушный седовласый здоровяк на самом деле или же это продукт коллективного волшебства всех членов Клуба – прошлых и нынешних. На первый взгляд выглядел усатый «швейцар» вполне реально. По другой версии получалось, что Хозяин Чайной – единственный маг, прошедший все восемь Посвящений. Совершил он свой незабываемый магический подвиг вроде как не одну сотню лет назад. Сама Чайная с тех пор много раз перестраивалась. Но в ее салоне неизменно появлялась все та же улыбчивая фигура. Дабы не погрешить против истины, стоит отметить, что в общении с кудесниками-соискателями он всегда являл собой образец вежливости и точности. На испытаниях никого никогда не валил, но никому и не подыгрывал. В общем, справедливость его судейства не вызывала ни малейшего сомнения даже у проигравших претендентов на Посвящение.

– Ну-с. Приступим к обсуждению условий, – предложил Хозяин.

Команда путешественников почтительно замерла. Собственно, «обсуждение» состояло в том, чтобы ознакомиться с заданием и условиями его выполнения. Завсегдатаи Чайной заранее предупреждали начинающих соискателей, что споры с Распорядителем абсолютно ни к чему не приведут, то есть ни к чему хорошему. Если даже команде удастся смягчить те или иные требования прохождения маршрута, то в качестве компенсации (или в отместку?) Хозяин взвинтит их в другом месте, и тогда… В общем, по опыту, никому из заядлых спорщиков одолеть дистанцию еще не удавалось. Вывод напрашивался сам собой: лучше держать язык за зубами.

Коротко изложив суть испытания, Распорядитель Клуба учтиво поинтересовался, имеются ли у кого какие возражения. В ответ группа путешественников дружным строем отрицательно помотала головами: никак нет.

– Отлично! – резюмировал седовласый Администратор. – Желаю успеха. В вашем распоряжении две недели. Всё необходимое для похода вы найдете во входном гроте.

Распорядитель вытащил из нагрудного кармана свой знаменитый носовой платок с рунической надписью по краешку, махнул им в воздухе… И перед товарищами-попутчиками материализовалась каменная арка размером с человеческий рост, ведущая в магические пещеры.

– Прошу, – с галантностью профессионального швейцара предложил устроитель испытаний.

Друзья по очереди шагнули в представленную дверь. И как только последний из них очутился в помещении Проклятых Катакомб, волшебный вход исчез.

* * *

«Путешествие».

На месте входной арки темнела твердая каменная стена. И даже не стена, а непробиваемая скальная порода, отродясь не знающая руки человека и, соответственно, его инструментов. Киря из любопытства постучал по отвесному монолиту кулаком – чуть костяшки пальцев не отбил. Естественная толщь! Спутники молчаливо переглянулись, пожали плечами, словно бы показывая друг другу: «Обратной дороги нет. Теперь только вперед». Как и говорил Хозяин Клуба, во входном гроте спутники обнаружили вещмешки, походную одежду, провизию и прочий необходимый инвентарь.

Кирилла, как Лекаря, особенно порадовало наличие в стартовой камере большого аптекарского шкафа с богатым выбором всяческих настоев, лекарств, засушенных трав, а также редкостных ингредиентов, необходимых для создания широкого спектра магических снадобий. В общем, полки объемистого санитарного ларя содержали всё то, – ну или почти всё, – что нужно практикующему волшебнику-знахарю. Каждая из бутылочек и коробочек снабжалась непонятными надписями на вымерших древних языках. Но молодого волхва таинственные, трудно читаемые пояснения ничуть не смущали. Судя по всему, парень отлично владел предметом своей деятельности. Разобраться в старинных письменах не представляло для него никакой трудности.

Киря на свой вкус выбрал из представленного в подземной кладовой ассортимента наиболее ценные, как ему показалось, склянки, скомплектовал из них отличную походную аптечку, которую поместил, конечно же, в собственную сумку. Доверять столь ценный груз кому-то другому Носитель не счел возможным. Уж коли назвался Лекарем, надо было оправдывать сие высокое звание. Труд знахарей тяжел, нет слов. Зато в любом обществе они в большом почете. Еще бы!

Партнеры быстро переоделись, разобрали снаряжение, приступили к делу.

Из объяснений Распорядителя путешественники поняли, что прежде, чем достигнуть концевого грота, вернее, одного из концевых гротов, – их много, – каждый из членов команды должен был еще отыскать на маршруте некий именной магический фетиш – Звезду. На вопрос, что это такое, Администратор охотно пояснил: «Звезда она и есть Звезда». Поскольку фетиш именной, логично предположить, что у любого из исполнителей он свой. Определить, где свой, где чужой, по утверждению Хозяина, также совсем несложно. Если дословно: «Вы почувствуете, не волнуйтесь…» В этом, собственно, и заключалось задание Клуба. Казалось бы, ничего сложного: дружно выступили в путь из входного грота, на ходу подхватили персональные Звездочки, закончили свой славный поход в концевом гроте. Только и всего… Ага…

Проклятые Катакомбы освещались редкими факелами, закрепленными вдоль стен. Горели они ровным бездымным огнем. Пока горели. Что будет дальше, неизвестно. Впрочем, имея в своих рядах Черного Кота, наверное, не стоило волноваться на сей счет. Как известно, коты охотятся в темноте с той же легкостью, что и при свете. Когда Крысолов очутился в подземелье, глаза его сперва пожелтели, а затем налились слабым мерцающим свечением. Вскоре из каждого ока ударил расходящийся конусом магический лучик. По сравнению с факелами оно, конечно, жидковато. Но дорогу, по крайней мере, разобрать можно, не оступишься. Ушки Черного Кота тотчас заострились, вытянулись вверх, встали колом. Движения обрели грациозную плавность. Ночной хищник вышел на тропу войны.

От начального грота в сторону зачарованных пещер вел узкий – на ширину плеч одного человека – протяженный тоннель. Шли по нему минут сорок. Сюрпризы начались сразу после выхода группы в основной лабиринт. Тесный подземный ход вывел путешественников на тупиковую площадку шириною в пару шагов. Площадка одиноко примостилась над бездонной отвесной пропастью. Противоположный край ущелья тускло поблескивал факелами саженях в тридцати отсюда. Внизу глубокой расщелины что-то плотоядно урчало, побулькивало. Оттуда поднимались тяжелые гнилостные испарения. Меж стенами каменной пропасти то и дело проносились неизвестные светящиеся твари размером с человека с пленочными, а не перьевыми, как у птиц, крыльями. Напоминали они собой по внешнему виду доисторических ящеров. Пролетая мимо площадки, твари заинтересовано косились на людей и, словно журавли, дробно постукивали длинными клювами. Что бы это значило? Подготовку к нападению?.. Жуть. Увидишь во сне такую светящуюся бестию, – точно в дрожь кинет.

Не растерялся лишь один Орлоголовый. Беркут широко расставил в стороны руки, будто крылья. Волосы на голове у него вздыбились, как перья на холке у гигантской птицы перед дележкой добычи. Движения стали напряженными, отрывистыми. Глаза угрожающе часто-часто заморгали, высматривая жертву. Орлоголовый привстал на кончики пальцев, бесстрашно подбежал к самому краю пропасти, что-то громко прокричал на птичьем языке в пугающую пустоту пещер. И надо же… Светящихся во тьме тварей как ветром сдуло, исчезли все до одной; видно, признали за пришельцем извне титул короля воздуха.

Киря являлся самым молодым из партнеров. Наверное, поэтому его поставили в арьергарде, замыкать колонну. Хотели поберечь «необстрелянного» паренька. Да и то сказать, с лекаря в бою какой толк? На подвешенную в ущелье платформу Кирилл ступил последним и сразу ощутил тревожную вибрацию колдовской Волны. Друзья же, поглощенные маневрами летающих чудищ, судя по всему, ничего не заметили. Чувства Носителя, предвкушая близкую опасность, немедля обострились до максимума, изменили восприятие действительности. Кирилл увидел окружающую его площадку и людей на ней совершенно в другом свете. Всё вокруг залило непонятное розовое сияние, и парень, вопреки собственной воле, погрузился в неопределенную область бытия, соседствующую с текущей реальностью. Не зная сам, что делает, волхв действовал уверенно, как автомат. Зачем-то он расстроил собственное зрение, сознательно нарушил фокусировку глаз, для чего закатил, как ему показалось, оба зрачка к самой переносице.

Там, где оказалось сознание молодого волшебника, поверхность платформы потрескалась, покрылась геометрически ровными квадратами плиток; и плитки полетели вперед, в пропасть. Лишь отдельные из них не поддались, стояли насмерть. Киря взмахнул руками, словно подгонял плитки ладонями. Теперь уже от площадки отрывались целые куски каменной породы, а затем утягивались вниз, в ущелье. Руки Носителя превратились словно бы в ураганы, крошащие материю. Однако те несколько плиток, которые с самого начала не реагировали на толчки могучих ладоней, так и продолжали стоять на своих местах.

Неожиданно Киря вынырнул назад, в реальность, открыл глаза, – оказывается, они были закрыты! – очумело осмотрелся по сторонам. Здесь, похоже, всё оставалось по-старому, – тихо, спокойно. Спутники, ни о чем не подозревая, безмятежно обменивались мнениями по поводу светящихся страшилищ с крыльями; посмеивались над тем, как Беркуту удалось прогнать их восвояси. Единственное, что изменилось в реальном мире, – на полу появились несколько ярко-красных плиток. Располагались они в тех же местах, где и их несметаемые, несгибаемые копии в видении. И размер у этих опорных плиток соответствовал тем геометрическим фигурам точь-в-точь. Кроме Кири, их, похоже, никто не различал. Тут до парня дошло, что его видение есть предупреждение свыше. Кирилл громко заорал товарищам:

– Назад! Опасность! Все к стене!

Спутники, не понимая в чем дело, немедленно отскочили назад, прижались спинами к отвесной скале, вопросительно уставились на Лекаря. Глаза их беззвучным хором дружно вопрошали: «Что стряслось, дружище?»

– Оставайтесь на своих местах, – торопливо бросил волхв. – Сейчас я наведу переправу.

– Может, нам пока отсидеться в тоннеле? – поинтересовался Волонтер.

– Поздно. – Киря кивнул головой в сторону подземного хода, через который они сюда прибыли.

Партнеры разом, как по команде, оглянулись. Ход исчез! Когда он успел зарасти, никто не заметил.

Внезапно скала легонько дрогнула, потом еще и еще раз. Подвешенная над пропастью платформа чуть заметно завибрировала.

– Тихо! Не двигайтесь, – предостерег товарищей Кирилл. – Я сейчас.

Волхв кинул быстрый взгляд на противоположную сторону ущелья. Там тоже обнаружилось несколько ярко-красных плиток. Отлично. Именно на это он и рассчитывал. Носитель быстро натянул между кровавыми квадратами на той и на этой стороне прочную воображаемую нить, прочитал заклятие Твердости. Откуда оно взялось в его голове, лучше не спрашивать. Он и сам не знал. Вероятно, получил в подарок от великих предков – Первоволшебников. Нить тотчас материализовалась, наросла в объеме до толщины каната, сиротливо задрожала над пропастью.

– Вперед! – скомандовал Киря товарищам. – Быстрей! Сейчас здесь всё обрушится!

Сам первым бросился на канат, повис на нем снизу, точно обезьяна, и, быстро перебирая ногами и руками, пополз на ту сторону ущелья. Спутники, не раздумывая, кинулись вслед за Лекарем. Когда все они уже благополучно болтались под спасительной нитью, покинутый ими берег неожиданно поплыл, будто оплавился, начал помаленьку съезжать к краю и вскоре густой темной массой бухнулся в пропасть. Неподвижными остались только ярко-красные квадраты, к одному из которых Киря успел прикрепить свою волшебную нить.

Однако радоваться чудесному спасению было еще рановато. На противоположном берегу платформа уже тоже подрагивала, поверхность ее противно тряслась, будто рыхлое желе. Очевидно, следовало ждать, что и она в скором времени сорвется вниз – не иначе…

В стене над дрожащей площадкой темнел зев тоннеля, уходящего куда-то вглубь горы, словно приглашал путников: «Добро пожаловать». Кирилла не надо было долго уговаривать. Он первым из товарищей сиганул в зовущую брешь подземного хода. Но тут же в его мозгу вновь всплыло видение соседствующего мира. В нем звучал чей-то испуганный крик. Волхв догадался – кому-то из спутников угрожает смертельная опасность. Киря быстро выскочил обратно, наружу, на дрожащую платформу, чуть не столкнулся со спешащими по его следу партнерами.

– В чем дело? – гаркнули одновременно изумленные товарищи. Они не могли понять, почему Лекарь покинул спасительное подземелье.

– Волонтер! – крикнул Кирилл.

Все обернулись назад. Волонтер, идущий последним, уже подполз по канату к самому берегу. Но в этот момент откуда-то сверху обрушился огромный кусок породы. К счастью, путешественника он не задел. Но, пролетая вниз, зацепил самым краешком волшебную нить. Та резко дернулась, как натянутая струна, спружинила, подбросила грузного Сплавщика высоко вверх. Падая, он всё же умудрился вновь ухватиться за канат. Но тут его оглушил ударом по голове еще один увесистый бесформенный камень. Волонтер неуверенно закачался, как воздушный гимнаст в цирке, глаза его плавно закатились, голова медленно завалилась назад, кисти рук отпустили волшебную нить. Еще секунду – он свалится вниз.

– Держи его! – заорал Кирилл. – Волною, Волной!

Волшебники поняли, что он имел в виду, все разом потянулись к падающему товарищу мысленно, колдовскими чарами. Объединив свои магические потенциалы, кудесники одним мощным рывком выдернули Волонтера на поверхность. В их ситуации это был единственно возможный шанс, последний. Добежать до потерявшего сознание партнера они б уже не успели.

Сила Посвящения не просто дарится магам в конце удачной игры; она не обрушивается на их головы сверху, как неожиданный приз за успешно выполненное задание. Нет. Она постепенно набирается в душах партнеров по ходу испытания, аккумулируется в чародейских запасниках. И сейчас каждый их магов вдруг ясно почувствовал, как ему удалось отщипнуть от сытного пирога наградного колдовства отличный кусочек. Члены испытательной команды впервые попали в критическую ситуацию и сумели быстро наладить взаимодействие личных магий. Хорошая примета!

Пуще всего колдовское честолюбие партнеров тешило то обстоятельство, что после успешной спасательной операции контакт между волшебниками не исчез, не испарился. Точнее, исчез не полностью. В сознании спасателей остался характерный магический отпечаток каждого из соратников, его ментальный набросок – верный признак того, что команда становилась действительно командой, не на словах, а на деле. Притирка деловых качеств членов экспедиции для работы в групповом режиме, работы, нацеленной на общий результат, шла на удивление быстро. Ведь «Путешествие», по сути только начиналось. И это не могло не радовать. А вообще, в Проклятых Катакомбах, по рассказам старожилов Клуба, между волшебниками после совместных действий и должна устанавливаться незримая связь. В магическом сообществе ее еще называли Контактной Осью. Укреплению данной Оси между членами команды способствовала специально наведенная аура магических пещер. Ориентируясь на чародейский Контакт, спутники при соответствующей тренировке имели возможность не только чувствовать друг друга на расстоянии, определять взаимное расположение в лабиринте, но и улавливать настроение или, скажем, мысленное предостережение, сигнал об опасности и т. д. И, разумеется, чем быстрей тонкая личностная связь наладится между соискателями, тем лучше. Поэтому друзья после инцидента с неожиданным обвалом площадки и чудесным спасением смотрели на Кирилла с нескрываемым уважением и благодарностью.

– Быстрей, быстрей! – поторопил партнеров неутомимый волхв. – Сейчас здесь все рухнет!

Путешественники подхватили на руки оглушенного Волонтера, ловко скользнули вглубь скалы, отбежали несколько шагов от входа. Только тут позволили себе немного передохнуть со счастливыми улыбками на лицах. Снаружи послышался грохот падающей платформы: Бум!!! Задрожали стены.

– Как ты всё это почувствовал? – набросились на Лекаря с расспросами маги.

– Сам не знаю, – сконфузился Киря. – Не приставайте. Почувствовал да и почувствовал, подумаешь…

Стоит ли говорить, что авторитет Кирилла в группе с этой минуты подпрыгнул до небес. На него смотрели как на истинного спасителя.

К счастью, Волонтер вскоре пришел в себя, и дружная команда магов, соблюдая все меры предосторожности, выступила в путь. Каменный лаз, в котором оказались путешественники, был таким же узким, как и подземный ход на том берегу ущелья. Но по длине значительно превосходил своего собрата. Группа двигалась в колонну по одному, дыша друг другу в затылок, уже несколько часов. Временами из-за отсутствия освещения темп продвижения приходилась сбивать практически до куриного шага. Возглавлять шествие доверили Черному Коту – не удивительно. Кому же еще по силам, пробираясь во тьме, разнюхать и рассмотреть всё вокруг с такой тщательностью? Нет, конечно, и другие волшебники обладали способностью запалить при необходимости походный чародейский огонек. Но для этого им потребовалось бы потратить драгоценную колдовскую энергию. А магический потенциал каждого из участников группы сейчас следовало беречь и лелеять. Для Крысолова же прогулки в потемках не являлись чем-то особенным. Они не налагали на него дополнительную нагрузку. Блуждание по ночным чердакам – обычное кошачье дело.

Наконец длинная узкая кишка подземного хода закончилась. Впереди забрезжил тусклый свет факелов. Еще сотня шагов – и группа вновь вывалилась в слабо освещенные галереи Проклятых Катакомб. Здесь странники единогласно решили устроить привал, отдохнуть, обсудить дальнейшие действия. Особенно рассиживаться не пришлось. Так как все маги практически одновременно уловили внутри себя манящий зов персональных Звездочек. Наверное, именно об этом и говорил давеча Распорядитель Клуба: «Почувствуете, не волнуйтесь». Почувствовать-то почувствовали, а вот поволноваться всё же пришлось. Тут старый Администратор не угадал. Да и как не волноваться, скажите на милость, если двоих членов экспедиции – Волонтера и Беркута – неудержимо потянуло в левую сторону подземного коридора, а оставшихся двоих – Лекаря и Черного Кота – в правую. И как бы волшебникам не хотелось сохранить группу в виде единого несгибаемого монолита, а разделиться на две независимые половинки им всё же пришлось. Благо, условия Посвящения допускали дробление команды на обособленные пары. Лишь бы весь коллектив слился воедино в конце «Путешествия». Но тут уж кудесники понадеялись на личное чутье да на уже успевшую окрепнуть Контактную Ось, незримо натянутую меж их сердцами. Все силы небесные соискатели молили сейчас о скорой встрече с друзьями.

Кто-то, наверное, спросит, а почему бы волшебникам ни ходить за Звездами всей компанией, выискивая и собирая их поочередно – то одну, то другую? Вместе-то безопасней. Вроде бы логично. Но лишь наполовину. Уходя от одной неприятности можно запросто вляпаться в другую – таков принцип Посвящения. Где гарантия, что внутренний зов именных фетишей вдруг не оборвется, не иссякнет? Гарантии нет. Если это произойдет, кто-то из членов команды неизбежно останется без своей чародейской побрякушки. Тогда и всё «Путешествие» сразу потеряет заложенный в него смысл. Здесь нужно рассчитывать на худшее. В испытаниях, по откликам доброхотов Клуба, всё делается неспроста. Ежели магический зов постучался в сердца странников, значит, на него надо срочно бежать, немедленно. Пока есть, куда бежать…

…Прощались друзья сдержанно, коротко. Ведь расставались ненадолго (как они думали). Пожали друг другу руки, пожелали удачи, разошлись в противоположных направлениях, ориентируясь на внутренние маячки Звездочек, как рыбки на червей (которые на крючках).

С напарником Кире повезло. Путешествовать с Черным Котом – одно удовольствие. Магическая парочка передвигалась легко и быстро. Полуторачасовой марш-бросок вывел партнеров к узкому темному лазу, ведущему куда-то вниз, к неведомым этажам неведомого подземелья. Из норы неприятно пахло сыростью, плесенью. Но – поди ж ты! – именно в эту зловонную щель и зазывали что есть мочи вольных искателей загадочные Звезды. Черт бы их побрал! Придется лезть вниз – от судьбы не убежишь, как ни старайся. Спутники и не старались. Чего им бояться? Они же маги. Пусть поджилки трясутся у тех, кто их сюда заманил.

Друзья начали осторожно спускаться в проклятую дыру. Хорошо хоть кто-то озаботился соорудить тут лесенку в виде металлических скоб, замурованных в стену. Стоп! Лесенку? Ничего хорошего! Раз кто-то удосужился обустроить этот чертов лаз, значит, внутри подполья можно запросто наткнуться на каких-нибудь злобных аборигенов. Этого еще не хватало! Лесенка протыкала подземелье на довольно внушительную глубину. По крайней мере, на ее преодоление ловким здоровым мужчинам потребовалось затратить несколько минут.

Нижний этаж оправдывал самые неприятные ожидания. Откуда-то сбоку еле заметно тянуло покинутым костровищем. Если и не жилище варваров, то их временная стоянка когда-то располагалась в этих катакомбах как пить дать. Сама же пещера обладала замутненной злобной аурой. Волшебники спустились вниз, замерли, настороженно вслушиваясь. Какая-то дьявольская сила заставляла магов непроизвольно съеживаться, а сердца в их грудных клетках биться учащенно, боязливо. Раньше Кире сталкиваться с подобным ощущением не приходилось. Жуткое, мрачное место! Напряженную тишину то и дело прорезали звуки падающих капель. Вероятно, по углам грота с потолка сочилась влага. Булькающие звуки отражались многократным слабозатухающим эхом от дальних стен, странным образом действовали на нервы путешественников – нагнетали ничем вроде бы не спровоцированный страх. Били, будто под дых. Тук-тук-тук! Только и слышалось вокруг. Сердце в предчувствие неведомой угрозы сжималось еще сильней. В действительности удары воды о скалу были чрезвычайно слабыми, еле уловимыми: кап-кап-кап… Зато в возбужденном мозгу так и билось: Бу-бух! В дополнение ко всему затхлый воздух сдавливал легкие необъяснимой болезненной тяжестью. Короче, всё здесь дышало напряжением, ожиданием чего-то нехорошего: ух-ух-ух! Если и существуют места, в которых пугаешься даже шороха собственных ног, то, несомненно, одно из них предстало перед застывшими странниками.

Разумеется, паниковать без причины – не в правилах магов, да еще избранных, допущенных к межклановому Посвящению. Кирилл довольно быстро взял себя в руки, постарался тщательно разобраться в собственных ощущениях. Безусловно, что-то в этом проклятом месте Проклятых же Катакомб обстояло не так… что-то такое… неуловимое… и в то же время вездесущее, как воздух. И вдруг волхв сообразил, что именно: он абсолютно не чувствовал колдовскую Волну, словно чародейский Эфир неожиданно погас. Иными словами, устроителям Посвящения, либо еще кому-то могущественному и всесильному непонятным образом удалось полностью подавить тут магию. Полностью! Любое заклятие в данных условиях оказалось бы пустым сотрясением воздуха. А магические телодвижения и манипуляции – даже со всеми возможными ритуальными принадлежностями – обыкновенной гимнастикой, разве что с чудными спортивными снарядами. Не более того. «Дело – дрянь!..» – успел подумать Киря, подумать в самый последний момент. Случилось как раз то, чего он больше всего опасался. Страхи, говорят, сами по себе способны притягивать всяческие неприятности. И притянули!

Под своды мрачного грота ни раньше ни позже заглянули коварные Блуждающие Обмороки. Под этим звучным названием применительно к Проклятым Катакомбам скрывалась, условно говоря, структура плавающая, постоянно перемещающаяся, внешней формой не обремененная вообще. Ее невозможно заметить. Не существует способов спрогнозировать ее приближение. Она всегда появляется внезапно. Вот и сейчас… Незримая магическая структура так некстати почтила своим вниманием и без того-то жуткую пещеру, в которую спустились Лекарь и Черный Кот. Действует Блуждающий Обморок мощно и безотказно, как артиллерийский снаряд. Симптомы классические: вспышка в мозгу, вспышка в глазах – человек уже на земле без чувств.

Оба мага свалились, как подкошенные.

Сколько времени Кирилл провел «в отключке», неизвестно. «Разбудил» волхва внутренний колокольчик тревоги – тот самый ангел-хранитель, который неизменно предупреждал его об опасности. У Носителей имелись свои привилегии в этом мире. Опасность олицетворял собой волосатый дикарь в набедренной повязке. Культура гигиены, по всей видимости, для него являлась понятием чуждым или, вообще, незнакомым. Смердело от варвара так, как если б он не мылся с самого рождения. Очевидно, так оно и было на самом деле. Неприятно, конечно, но терпимо. Больше всего Кирю уязвляло сейчас другое: руки его кто-то очень тщательно связал за спиной крепким сыромятным ремешком (не из человеческой ли кожи?) Надо полагать, вот этот самый абориген. Кто же еще? Дикарь склонился над Лекарем, вероятно, заметил, что парень очнулся. Варвар резко прогавкал что-то на неизвестном языке своему сообщнику. Слева к Кириллу подошел еще один тип в набедренной повязке. Духами он пользовался, судя по всему, теми же самыми, что и его напарник… Киря брезгливо поморщился. Захватчики же тем временем оживленно о чем-то спорили между собой, постоянно тыкая в сторону волхва грязными пальцами. Вероятно, Кирилл пришел в себя гораздо раньше, чем от него ожидали хозяева пещеры. Этим привел их в нешуточное замешательство. Наконец один из аборигенов прекратил лаять, куда-то резво убежал, – может, за подмогой? Второй подошел вплотную к Кире, неприязненно пнул волхва пинком под зад и с людоедской ухмылочкой на роже вновь склонился над пленником, что-то бормоча себе в помятую бороду.

Киря пришел к выводу, что пора срочно приступать к активным действиям. Вдруг эти дикари и вправду не брезгают каннибализмом, а то еще и гордятся им, как это зачастую бывало в доисторических племенах. Вполне резонно…

Первым делом молодой волшебник постарался, конечно же, мысленно притянуть на себя колдовскую Волну. Но Связь никак не отреагировала на отчаянные пасы кудесника. Тут парень вспомнил, как обнаружил еще до Обморока, что магия в этом проклятом подземелье почему-то совершенно не действует. Он еще успел тогда вымолвить самому себе: «Дело – дрянь!». Действительно дрянь. Но удача молодому волхву всё же улыбнулась.

На помощь Кириллу пришли уроки маменьки-знахарки. Недаром же парень взял себе в Клубе волшебников псевдоним «Лекарь». Правда, в данном случае способному ученику пришлось несколько извратить курс медицины, вывернуть его, так сказать, наизнанку, придать своим знаниям зловещий убийственный оттенок. К счастью для Кирилла, лекарскую магию невозможно заглушить даже специальными гасящими чародейство заклятиями, какими бы сильными они ни были. Потому как базируется указанная магия не на внешних источниках Связи, а на внутренней энергетике самого больного – в данном случае совершенно здорового пациента (бородача), – на его личном биополе. Действует лекарская магия только на весьма незначительном расстоянии – примерно на таком, какое образовалось сейчас между распростертым на полу Кириллом и нагнувшимся над ним дикарем. Варвар, источающий благовония местной парфюмерии, придвинулся вплотную к пленнику очень кстати. Почувствовать личное обаяние хозяина пещеры вблизи – об этом в сложившейся ситуации волхв мог только мечтать. Мечты, как известно, рано или поздно сбываются. В них надо только верить. И вот немытая бородатая физиономия оказалась на вытянутую руку от молодого волшебника. Самоуверенный болван в набедренной повязке, судя по всему, сыпал в адрес кудесника какими-то грязными ругательствами. Однако же, хорошего – помаленьку…

Киря ловко накинул на дикаря Узду Смерти – мощное парализующее заклятие. Мышцы аборигена сразу же окаменели, в глазах застыл неподдельный ужас. Ощущение превосходства в один миг покинуло косматого бородача. Теперь он уже взирал на лежавшего у него в ногах пленника с благоговейным трепетом, как на неведомое свирепое божество. Впрочем, Кирилл в данной ситуации вполне оправдывал сие высокое предначертание. Он вовсе не собирался церемониться с воинственным обитателем каменного грота, прививать ему идеалы гуманизма и прочее. Так или иначе это было бы совершенно бессмысленно. Ибо на данной стадии развития воины первобытного племени понимали, вероятно, только язык грубой животной силы – и ничего больше.

Опытный врач-маг, в принципе, знает не только, как хорошо лечить людей, но и как их можно быстро и безболезненно умертвить. Ему ведомы все слабые места человеческого организма. Этим Киря и воспользовался. К сожалению, ничего другого плененному волхву больше не оставалось. Парень умело провел дистанционную диагностику сердца склонившегося над ним дикаря. Оно, как и следовало ожидать, выглядело вполне здоровым. Сердце чужака предстало перед магическим взором Носителя как сочная мясная вырезка, помещенная в объемный рыбий пузырь. Кусок плоти ритмично сокращался и расширялся, поочередно всасывая в себя и выталкивая наружу густую кровь. Кирилл тяжело вздохнул, отдавая дань неизбежности, и мысленно сдавил мягкий пузырь со всех сторон. Глаза аборигена тут же налились кровью, дыхание замерло, кожа на лице покраснела. Дабы не мучить пациента, Лекарь усилил нажим до максимума. Прочная упаковка, в которой трепыхалась и колыхалась живая «мясная вырезка», лопнула. Из нее во все стороны выстрелили фонтанчики крови. Окружающие органы враз окрасились в ярко-красный цвет. Дикарь замертво рухнул на грудь Кириллу. Из носа, ушей и рта варвара сочились вязкие темные струйки…

Беззвучный крик отходящей в миры иные души аборигена вызвал кратковременный всплеск колдовской Волны. Этот всплеск Носитель очень удачно использовал для того, чтобы коротким, точечным заклятием пережечь ремни, стягивающие его руки за спиной. И кожаные оковы послушно пали.

Свобода!

Киря осторожно осмотрелся по сторонам. Рядом – никого. Вернее, никого из чужаков. Шагах в десяти от Лекаря в довольно неудобной, неестественной позе валялся связанный Черный Кот. По всей видимости, он еще не отошел от оглушительного Блуждающего Обморока. Не беда. Используя всё ту же лекарскую магию, Кирилл быстро «оживил» товарища, направив в нужную точку его тела биопотенциал самого же больного. Крысолов открыл глаза, непонимающе уставился на Кирилла. Волхв приставил палец к губам: «Тс-с». Догадливый напарник сообразил: шуметь нельзя. Киря подтвердил глазами: «Правильно». Затем торопливо развязал товарищу руки.

К счастью, Лекарь не забыл, зачем сюда явился. Зов Звездочки так и свербел у него в мозгу. Волхв нутром чуял: она где-то рядом. А вот у Черного Кота нить, связующая чародея с именным фетишем, почему-то оборвалась. Зов исчез. Очевидно, Крысолов еще не оклемался полностью от магического удара.

– Ничего, – подбодрил партнера Кирилл. – Еще появится…

Сам волхв, следуя внутреннему позыву, бесшумно, на цыпочках побежал к противоположному краю грота. Правда, дальней стеной пещера вовсе не ограничивалась. Базальтовую глыбу пронзали множество темных нор, ведущих в смежные помещения. Лекаря они ничуть не интересовали. Его клад скрывался где-то поблизости. Парень опустился на четвереньки и, принюхиваясь, как собака, пополз вдоль стены, пока не наткнулся на массивный каменный булыжник размером с добрый котелок, вмурованный в пол. Точнее, не вмурованный, а просто опущенный в подогнанное по его форме отверстие. Впрочем, подогнанное не так уж идеально. По краю булыжника тянулась щель толщиной примерно с палец. Кирилл жестом позвал партнера. Вдвоем они кое-как раскачали тяжелую каменюку и, с трудом втиснув ладони в прорезь, вытянули базальтовую затычку наружу. Под ней располагался неглубокий колодец – Кириллу по колено, – на дне которого красовалась долгожданная побрякушка. И вправду звезда как звезда. Она удивительно напоминала собой обыкновенный значок. На обратной стороне плоской пятилучевой фигурки имелась даже специальная булавка-застежка. Волхв намек понял – значок так значок. Киря с гордостью прицепил Звезду себе на грудь. Она сразу успокоилась – прекратила нудно пищать в мозгу.

– Нравится? – спросил Лекарь у напарника, гордо, как новобранец, выпятив корпус вперед. Звезда блекло сверкнула в полумраке грота.

– Ничего, – отозвался Черный Кот.

Во взгляде Крысолова на своего удачливого товарища перемешались и радость, и печаль. Свою-то игрушку Черный Кот так и не чувствовал…

– Ничего-ничего, – вновь подбодрил друга Лекарь. – Появится. Не переживай. Сама найдется. Моя ж нашлась… Она хоть и капризная, но хозяина чувствует – будь здоров, лучше всякой собаки.

Через секунду-другую магическая вещица вовсе огорошила Кирилла. Потусторонний голос в мозгу парня металлическим басом прогудел:

– Рада служить тебе, временный владелец.

Киря даже присел под грузом столь монументального звука.

– Ты – Звездочка? – не без трепета спросил он у басовитой собеседницы.

– Да. В награду за старания и чутье возьми вот это оружие. Другое здесь не действует.

В это время к волхву откуда-то сбоку прямо по воздуху, как в сказке, приплыл небольшой аккуратный топорик. Киря протянул ладонь, обхватил удобную рукоять. Силы, удерживающие топор на вису, тут же отключились. Он бухнулся всем весом вниз. Кирилл удержал драгоценный приз, заботливо приторочил к поясу.

– Что это? – удивленно спросил Черный Кот.

– Подарок от Звездочки. Для обороны.

– Ясно.

«Занятно, – подумал Кирилл про себя. – Звезда способна перемещать предметы по воздуху. Здорово! Следовательно, либо она сама выступает в качестве источника магии, либо, как минимум, имеет выход на таковой. Недурно бы при случае этим воспользоваться…»

Кивком головы Лекарь показал товарищу: уходим.

– А моя Звезда?.. – тихо спросил Черный Кот.

– Знаю, друг, – перебил Киря. – Твоя Звезда нужна не только тебе, но и всем нам. Однако, думаю, зов вернется к тебе не ранее, нежели здесь «включится» магия. А пока оставаться в каменном мешке опасно. Чует мое сердце, недаром путеводная вещица подбросила нам этот топор. Наверно, скоро здесь будет жарко. Аборигены могут в любой момент вернуться за нами.

Крысолов согласился с Кирей. Друзья метнулись бесшумными тенями к выходу. И точно. Не успели спутники одолеть еще и трети знакомой им уже лесенки, как внизу появились два агрессивно настроенных дикаря. Варвары наткнулись на убитого земляка, что-то дико вскрикнули, вскинули головы, заметили спешащих улизнуть отсюда путешественников, кинулись за ними в погоню. Надо сказать, по лестнице жители грота карабкались проворней любой обезьяны.

Первым поднимался Черный Кот. Кирилл буквально наступал товарищу на пятки.

– Скорей же, скорей.

Волхв оглянулся, посмотрел вниз. Дикари его уже почти настигли. Ближайший преследователь, точно морской пират, взбирающийся по канату, хищно сжимал в зубах красивый флотский кинжал, вероятно, трофейный, захваченный у нерадивых путешественников. Отменная сталь; почти не требует заточки; остр, как бритва; в общем, мечта любого странника. Ну а в руках ловкого дикаря – непревзойденное холодное оружие. Кирилл, помимо собственной воли, представил себе вдруг, как кровожадный варвар отхватывает ему одним широким движением полпятки, а то и всю ступню… Пираты, они ведь жестокие… От таких видений мастерство восхождения по скобам подскочило у Лекаря сразу на порядок. И он вонзился головой в зад спешащему Крысолову.

– Быстрей!

Топорик волхв пока в дело не пускал, боялся выронить ненароком, берег на крайний случай в качестве последнего аргумента. Случай этот не замедлил подвернуться. Проворный дикарь умудрился накинуть на ногу Кириллу какую-то кожаную веревку. Вероятно, обитатели пещер с успехом использовали подобные удавки в охоте на каких-нибудь подземных тварей, ну или таких вот праздно шатающихся по Катакомбам путешественников, как Киря с Черным Котом. Пришлось обороняться. Лекарь выдержал небольшую паузу, пока варвар не подобрался поближе, затем с силой вонзил в корпус преследователю свое оружие. Но не рассчитал удар, да и неловко было отбиваться одной рукой, наподобие воздушного гимнаста, болтающегося на узенькой лестнице. Короче, топор вывалился из рук, улетел вниз. Благо хоть поставленную цель он поразил. Железяка разодрала дикарю грудную клетку. Бедолага с хриплым стоном опрокинулся на своего напарника, поджимающего его сзади. Оба с большой высоты грохнулись на пол. Однако тот, который не испробовал на себе разящую мощь металла, резво подскочил, снова кинулся к лестнице. Живучий. На ходу он профессиональным жестом успел подхватить из руки умирающего сообщника морской кинжал. Тем же пиратским манером дикарь зажал острый тесак меж зубов. Глаза его сверкали жгучей злобой. Даже из-под сомкнутых губ наружу прорывались устрашающие рыки. Судя по всему, пещерное племя, как и большинство слаборазвитых народов, свято чтило принцип кровной вендетты. Ничего хорошего сей принцип убегающим путешественникам не предвещал.

Однако – хвала небесам! – в верхней галерее, сразу за пределами узкого лаза, друзья, как тренированные маги, разом уловили слабый трепет колдовской Волны. Ура-а! Получается, с магией тут все в порядке. Беглецы из мальчиков для битья резко превратились в грозных волшебников. Теперь-то уж кровожадным варварам несдобровать, сколько б их сюда ни сбежалось.

Киря откатился подальше в сторону от люка, начал распутывать затянутую на ноге кожаную удавку. Черный Кот тем временем сразу применил сложную родовую трансформу – превратился в длинную мускулистую змею. Затейливый рисунок, бегущий по блестящим чешуйкам удава, тускло отливал матовой зеленью в свете факелов. Не стоит удивляться. Змеи отлично охотятся на крыс и в глубоких подземельях, и на поверхности земли. Поэтому данная трансформа являлась излюбленным упражнением в магическом племени Крысоловов. Удав подполз вплотную к норе, сгруппировался, ловко спрятался за крупным камнем, расположенным возле самой горловины люка.

Надо отдать должное мастерству преследователя-дикаря. Вверх по лестнице он взлетел буквально стрелой. Киря еще возился с проклятой веревкой, а из лаза уже появилась голова варвара. Глаза его излучали гнев и дьявольскую решимость. Но и удав не спал. Мгновение – и всё тело дикаря уже упаковано в сильные мышечные кольца. А флотский кинжал, искусно выбитый змеиным жалом из ловкой руки бойца, жалобно звякнул о камень, откатился в сторону. Довольно скоро бедняга скончался от удушья. Тогда Черный Кот отпустил застывшую добычу. Мертвое тело грузным мешком полетело вниз. Крысолов вернулся в человеческое тело, отдыхая, привалился спиной к скалистой стене.

Друзья улыбнулись, молча пожали друг другу руки в знак успешного завершения операции. Однако по большому счету для радости время еще не настало. Звездный зов у Крысолова так и не прорезался. Вероятно, там, в глубине грота, магический рубильник оставался пока еще выключенным. Спутники решили ожидать появления внутреннего сигнала недалеко от лаза с лесенкой. Они отошли саженей на сто в сторону, чтоб не угодить под огонь вражеских стрел, присели на камни. Спешить им было особо некуда. Путешественники достали из мешков съестные припасы, приступили к скромной походной трапезе.

Подкрепиться толком партнеры так и не успели – подскочили со своих мест, как ужаленные. Поднял их на ноги вовсе не долгожданный маячок, пульсирующий в персональной Звездочке Черного Кота, а тревожный рев общекомандной ментальной Контактной Оси. Она дико взвыла, точно сирена. Что-то непредвиденное произошло на том конце Оси. Киря с Крысоловом постарались мысленно дотянуться через магическую связующую нить до товарищей – узнать, что там у них стряслось. Лекарь с Черным Котом объединили свои колдовские потенциалы, попытались отправить по волшебному проводу в адрес соратников, терпящих бедствие, сгусток положительной энергии – Луч Помощи, дабы придать коллегам по миссии дополнительные силы перед лицом неведомой опасности.

Но Контактная Ось неожиданно оборвалась, оставив друзей по эту сторону ментального моста в полном неведении относительно судьбы их партнеров. Почему оборвалась связующая нить? Дошел ли Луч Помощи до своих адресатов? Сплошные вопросы. Неужели Сплавщик с Орлоголовым вляпались в какую-то хитрую засаду и разом погибли?! Верить в это абсолютно не хотелось. Киря с напарником, не сговариваясь, торопливо собрали вещи, поспешили в тот район Проклятых Катакомб, откуда прилетел тревожный сигнал от друзей.

Идти пришлось несколько часов, сверяя друг с другом время от времени свои внутренние ориентиры и инспектируя по ходу те или иные норы, которые в изобилии встречались на маршруте. Ведь в каждом из таких колодцев могли находиться в беспомощном состоянии – без сознания или вообще… – Волонтер с Беркутом. К счастью, напороться на столь страшную находку где-нибудь в глубине темного лаза друзьям не довелось. Как оказалось, несчастье настигло Сплавщика и Орлоголового на поверхности земли, т. е. в основной галерее Проклятых Катакомб. Сомнений в этом не осталось, когда Лекарь с Крысоловом обнаружили раненого Беркута, лежащего в луже крови на узкой тропе, нависающей над глубоким – примерно с десятиэтажный дом – ущельем, на дне которого с шумом несла свои стремительные воды довольно крупная подземная речушка. Под сводами Катакомб в этом месте гудел грохот водоворотов. Эхо бьющейся о камни воды металось туда-сюда в замкнутом пространстве подземелий. Сплавщика-Волонтера поблизости видно не было.

Кирилл тут же кинулся к Орлоголовому, чтоб оказать товарищу профессиональную медицинскую помощь. Раненый потерял много крови. Глубокая ножевая рана рассекла ему плечо и шею. В делах медицины Киря чувствовал себя докой – спасибо матушке. Поэтому действовал уверенно, не колеблясь. Волхв применил очень эффективную, действенную магическую технику, направленную на скорое восстановление кожных покровов и внутренних органов. Следы ранения рассосались буквально на глазах, не оставив и следа.

Успешно проведя сложную операцию, Кирилл обессилено опустился на пол, привалился спиной к стенке. На лбу у него выступил обильный пот. Магические медицинские процедуры вытягивают из любого лекаря уйму сил.

Почему Орлоголовый сам не остановил себе кровь? Ведь он же – опытный волшебник. Наверное, потому, что сталь клинка, рассекшего его плоть, была определенным образом заговорена. Тут требовалось вмешательство профессионала, способного задействовать при оказании помощи не отвлеченную магию, а именно лечебную, идущую от внутренней энергетики самого пострадавшего. Любителю гордых птиц очень повезло, что поблизости оказался неплохой специалист-чародей. Иначе б…

Как бы то ни было Беркут быстро приходил в себя. Попутно с лечением Киря не забыл увеличить у пациента кроветворную функцию внутренних желез. Вскоре она должна будет войти в норму, а пока призвана помочь раненному бойцу самостоятельно восполнить недостаток крови. И помогла! Причем очень эффективно. Щеки Орлоголового мага быстро порозовели, глубокие мешки под глазами исчезли, сгладились. Через несколько минут после операции Беркут открыл глаза, с удивлением уставился на партнеров, будто бы спрашивая: «Откуда вы взялись?»

Друзья объяснили…

Беркут тоже…

Со слов Орлоголового, спутникам удалось быстро составить довольно точную картину той трагедии, которая разыгралась здесь несколько часов назад. Выглядело это примерно так. Волонтер с Беркутом внезапно угодили под мощный пресс Чертогов Желанного Убийства. Первым непреодолимое желание напасть на партнера почувствовал Орлоголовый. Он, как и договаривались заранее, чтобы выпустить пар, отвесил Сплавщику пару крепких тумаков, затем прибавил к ним еще и серию пинков. Но коварные Чертоги исподволь поджучивали и науськивали друг на друга обоих странников. Волонтер испытывал не меньшее искушение, чем его товарищ. И в итоге не выдержал. К несчастью, на поясе у Сплавщика болтался острый походный нож, видимо, заговоренный. Вот им-то Волонтер и нанес спутнику глубокое ранение в плечо, прилично зацепил шею. Однако увидев кровь товарища, похоже, сразу «отрезвел». Но, как показалось Беркуту, не полностью, лишь частично. Во всяком случае, у Сплавщика хватило ума выбросить в пропасть именной нож (которым, кстати, маг очень дорожил), чтобы не совершить еще более тяжкое злодеяние. Смертоносные позывы Желанного Убийства в сознании Волонтера всё так же продолжали бушевать. Беркут в этом ничуть не сомневался. Потому что и сам, даже будучи раненым, испытывал в тот момент чудовищную тягу к умерщвлению. Наверное, даже хорошо, что Орлоголовый не имел тогда физической возможности для активных действий. Как говорится, нет худа без добра. Из горла хлестала кровь – какая уж там драка…

Чтобы спасти товарища, прозревший Сплавщик решил покончить жизнь самоубийством – принести себя в жертву. Волонтер вслед за своим любимым ножом бесстрашно кинулся в бушующую реку. Порочная нить колдовской связи между магами тут же оборвалась… Вскоре дрейфующие по Проклятым Катакомбам Чертоги Желанного Убийства покинули место трагедии.

Восстановив более-менее драматическую картину происшедших событий и их печальный финал, друзья почтительно склонили головы в знак памяти об ушедшем из жизни товарище. Даже дьявольская магия Убийственных Чертогов не смогла до конца сломить в его душе стержень врожденного благородства и самоотверженности.

Но горевать товарищам слишком уж долго не пришлось. Очень скоро все трое магов уловили у себя в сознании слабые, еле заметные шевеления Контактной Оси. Значит, Волонтер жив! Получается, он не разбился о поверхность воды или о дно пропасти, во всяком случае, не насмерть. Судя по всему, его отнесло куда-то вниз сильным течением. Ну конечно, ведь он же – Сплавщик, дитя рек. Тонуть для него – не новость. Родовое заклятие, накладываемое еще на младенца, словно причастие, раз и навсегда роднит его с водой. Слабость и неуловимость сигнала, идущего по чародейской Оси, говорили, скорее всего, о том, что Волонтер потерял от удара сознание. Но вода, вероятно, сама поддерживала обморочное тело на плаву, не позволяла ему уйти на дно. Здорово! Ну Сплавщик! Чем не пройдоха?! Речная влага просто не могла не откликнуться на просьбу старого друга. Вода еще и великая очистительница.

Жаль только, что радость по поводу воскрешения из небытия уже оплаканного Сплавщика перемешалась у членов команды с озабоченностью: где ж его искать-то? И как? Признаться, желания повторить головокружительный бросок Волонтера вниз с отвесной скалы ни у кого из магов не возникло. Беркут, правда, порывался слетать на разведку. Но Киря, как лечащий врач, категорически запретил пациенту в ближайшие сутки «вставать на крыло». А уж о том, чтоб принести к месту всеобщего сбора несчастного Сплавщика в мощных орлиных когтях и, вообще, речи быть не могло. Люди зачастую слишком уж быстро забывают о своих недавних хворях и немощах.

Справедливости ради, стоит отметить, что Орлоголовый держался молодцом. Внутри у сына птичьего племени фонтаном кипела энергия, фантазия била ключом. В то время, как все другие волшебники ломали головы над тем, как же спуститься вниз, на дно ущелья, к клокочущим водам подземной реки, Орлоголовый вдруг с некоторым вызовом спросил:

– Вы никогда не катались с воздушных горок?

– Не доводилось, – почти хором ответили путешественники.

– Сейчас попробуете…

– А что это такое?

– Увидите.

– Ты уверен в их надежности? – недоверчиво произнес Кирилл.

Беркут царским жестом изогнул тонкую бровь.

– Орлы повелевают тучами, дружат с солнцем и луной, могут вызывать гром и молнии. Все стихии неба почитают за честь оказать помощь своим любимцам, – гордо заявил чародей из пернатого клана.

– Но мы же – не птицы, – выразил сомнение Крысолов.

– Воздух способен держать и бескрылых. Не волнуйтесь. У него много сил.

Предложений, альтернативных горкам, ни у кого не возникло. Лекарю с Черным Котом не осталось ничего другого, как оценить оригинальное искусство птичьей магии.

Колдовской ритуал Орлоголового выглядел как сложный шаманский танец. Беркут, пошатываясь странным образом, медленно двинулся по кругу. Время от времени он останавливался, прикладывал ладони рупором ко рту, что-то пронзительно выкрикивал вдаль, будто созывал к себе на помощь неведомых союзников. Когда непереводимый орлиный клич разлетелся во все стороны Проклятых Катакомб, кудесник начал широко загребать воздух над собственной головой, словно притягивал его на себя. Одновременно Беркут завел могучую колдовскую песню. Она не имела ни четкого мотива, ни ясно различимых человеческих слов. На фоне торжественного трубного гудения иногда скороговоркой проскальзывали короткие птичьи трели: курлык-цвик-трль-чрик… О чем голосил Орлоголовый, друзья не понимали. Но сама песня своей проникновенностью в души им запала. И потом еще долго звучала в них самопроизвольно, навевая приподнятое настроение. Главное же – вдохновенная птичья музыка в аранжировке Орлоголового затронула, похоже, не только людей. Откликнулась на нее и стихия воздуха.

Потревоженный аэр заурчал, загудел, закрутился в зачарованном танце вокруг кучки застывших магов. Воздушные струи слили свой шуршащий говор в стройный многоголосый хор, который восторженной симфонией зазвенел под мрачными сводами подземного царства. Скальное основание Проклятых Катакомб в ответ возбужденно затряслось, будто аплодируя дивной песне. Факелы в галереях пещер вспыхнули ярче, вспучились извивающимися язычками пламени. По стенам каменистых гротов весело побежали зайчики-отблески. Сам Беркут и его спутники ощутили вдруг у себя в груди небывалое вдохновение. Опытные чародеи будто опьянели от волшебной музыки.

Между тем, повинуясь желанию небесного охотника, воздух обрел внезапно зримые очертания, сгустился, выстроился в плотный газовый холм. Своей верхушкой холм надежно уцепился за площадку, на которой стояли маги. От верхушки ко дну глубокого ущелья протянулся плавный пологий откос. Вокруг колдовского спуска, словно ограждение, клубился мягкий теплый пар. Внизу, над самой поверхностью воды, спутников, словно улавливающая подушка, ожидала небольшая упругая тучка. Орлоголовый первым из путешественников прыгнул на склон воздушного холма, поскользнулся, шлепнулся на спину, с хохотом съехал вниз, размахивая руками и ногами, как это делают дети зимой, катаясь с ледяных горок. Улавливающая тучка благополучно приняла в свое лоно смеющегося чародея, выпустила во все стороны, точно брызги, струйки пара. Беркут поднялся на ноги, помахал снизу партнерам рукой.

– Эй там, не зевайте. Давайте скорей, пока горка не рассеялась!

Друзья бросились вслед за своим товарищем: вжик, вжик. Тучка спокойно приняла еще двоих путешественников.

После этого воздушное сооружение вдруг утратило плотность, точно стягивающая его изнутри пружина лопнула. Многоголосый хор под сводами Проклятых Катакомб стих. Основание пещер прекратило радостно вибрировать. Горка распухла, расплылась во все стороны белесым облаком, зависла над рекой жидким туманом, а вскоре и вовсе рассеялась, оставив после себя только мелкие капельки влаги на стенах ущелья. Твердость сохранила лишь улавливающая тучка, на которой находились путешественники. В этот момент члены команды напоминали собой, наверное, ангелочков, спокойно восседающих на небесах, какими их обычно изображали на старинных гравюрах. Для полноты картины друзьям не хватало, пожалуй, лишь светящихся нимбов над головами да белых голубиных крыльев за спинами.

Однако маги – не ангелочки. Перспектива бесконечного блаженства на поверхности курчавых облаков их ничуть не прельщала. Хорошо, конечно, парить над землей, уютно возлежав на газовом коврике. Но ведь Орлоголовый не сможет слишком уж долго удерживать на вису всю компанию. Тем более, что пернатый маг после недавнего ранения еще отнюдь не обрел свои лучшие кондиции. Нет. Нужно было срочно что-то предпринимать. Но что? Быстрая глубоководная река захватила своими шумными водами всё узкое дно ущелья. По берегам потока не просматривалось никаких тропинок, уступов и т. д. С обеих сторон путников, как назло, сдавливали совершенно голые отвесные стены. Короче говоря, положеньице не из легких.

На выручку друзьям вновь пришел Беркут. Похоже, он успел уже продумать и детали надводного путешествия. В вещмешке у запасливого мага на крайний случай оказалась припрятана очень интересная заморская вещица диковиной работы – надувной плот, сшитый из прочной акульей кожи.

– А кто такая акула? – поинтересовался Крысолов.

– Страшная морская хищница, – деловито пояснил Орлоголовый.

Беркут не спеша разложил плотик на тучке, расправил со старательностью бывалого морехода все складки кожи, чтобы ничего нигде не передавилось, не помялось. Затем маг элегантно щелкнул пальцами возле уха, как богатый клиент в шикарном ресторане. Воздух сам заполнил надувную конструкцию до необходимой плотности, а пробка, неожиданно воспарив, закупорила отверстие и, повернувшись в прорези, встала «на замок». Придерживая плот за специальный причальный канат, Беркут осторожно опустил плавучее средство на воду, жестом предложил друзьям занять на нем свои места. Спутники послушно ступили на шершавую поверхность. Затем к ним присоединился и сам Орлоголовый. Плотик тут же помчался вдаль. А осиротевшая тучка, распрощавшись со своими «ангелочками», быстро растаяла, как и воздушная горка перед этим.

Слегка подпрыгивая на стремнинах, прочный акулий островок стремительно нес своих седоков вниз по течению. За первым же поворотом реки, когда широкие галереи Проклятых Катакомб остались в стороне, русло реки погрузилось в непроглядный мрак. На секунду путешественников охватил предательский страх. Вокруг – тьма, под ногами – неустойчивая поверхность утлого дрожащего плотика, в ушах рев бурлящей воды. Вдруг где-нибудь впереди из воды торчит острый-преострый камень?.. Кожаный надувной кораблик бухнет, как воздушный шарик и… все на дно?.. Беркут, словно прочитав мысли партнеров, тотчас успокоил товарищей:

– Не волнуйтесь. Я окружил плотик упругой защитной прослойкой из воздуха. На камень не напоремся.

Немного успокоенные путешественники с облегчением выдохнули. Крысолов вновь включил светильники в своих глазах. Тьма отступила. Настроение подземных речников заметно улучшилось. Но не надолго. Их ожидала утомительная работа. Компаньоны напряженно всматривались в расступающийся перед ними мрак, стараясь не упустить плывущего где-то впереди Сплавщика. Пока безрезультатно… Потянулись нудные однообразные поиски. По очереди маги спали, по очереди дежурили. Когда отдыхал Черный Кот, кто-нибудь из кудесников зажигал тусклый магический фонарик – чаще всего плывущий впереди огонек.

…Так прошло несколько дней. Сколько точно, сказать трудно. В Проклятых Катакомбах сутки тянутся как-то по-иному. Ни солнца, ни луны… Когда день, когда ночь, – не уловишь… Время от времени наверху, над склоном ущелья просматривался тусклый свет факелов, – когда плотик плыл параллельно галереям. Но и то – очень редко.

Контактная Ось в душах путешественников в основном вела себя тихо, почти что молчала. Лишь иногда вспыхивала яркой искоркой, но тут же неумолимо затухала. Видимо, раненый Волонтер приходил в сознание лишь на мгновение, затем вновь проваливался в небытие. Хоть бы уж не замерз в холодной воде, – беспокоились партнеры. Хотя вряд ли. Наверное, вода поддерживает вокруг своего друга необходимую температуру и даже отделяет его от себя тонкой воздушной пленкой, чтобы не размокла кожа. Уж в чем, в чем, а в общении с реками Сплавщикам везет. Этого у них не отнимешь. Могут запросто спать на воде.

Однако догнать раненого товарища спутникам никак не удавалось. Оно и понятно. Ведь и «беглец» и «преследователи» проходили одни и те же участки реки с одной и той же скоростью, – соответствующей течению воды. Дистанция между ними, по логике, оставалась всё время постоянной – особо не увеличивалась, но и не уменьшалась. В указанном режиме погоня могла длиться, вообще, бесконечно. Пока Волонтер случайно не зацепится одеждой за какое-нибудь препятствие на пути…

Но, к счастью для путешественников, бурная река в конце концов влила свои воды в обширное подземное озеро. На первый взгляд оно достигало в ширину с треть версты и… неизвестно сколько в длину. Зацепиться глазом за потолок громадного зала в плотном мраке пещер спутники не могли. Своды каменного грота прятались где-то в самом верху Проклятых Катакомб. Акулий плотик отбросило остаточным течением далеко вглубь гигантского природного тоннеля, где он и застыл, лишь изредка покачиваясь под набегающей рябью волн, порожденной, очевидно, входящими речными потоками, отраженными от скалистых стен. Сплавщика в пределах видимости не наблюдалось. Черный Кот увеличил до максимума интенсивность своих «фонарей». Два расширяющихся лучика прошили завесу тьмы саженей на пятьдесят. Магический свет медленно обшарил пространство вокруг кораблика.

Ничего! Пусто. Только колышущаяся поверхность воды. Что называется, – приплыли…

Слишком уж долго ломать голову над вопросом «Что делать дальше?» друзьям не пришлось. Всё устроилось само собой как нельзя лучше. На подмогу путешественникам пришли речные друзья Сплавщика, вернее, приплыли. Первым приближение к плотику крупного подводного существа учуял Орлоголовый. Беркут нахохлился, как боевая птица, подкрался к краю островка, нагнулся над самой водой, точно намеревался клюнуть проплывающего мимо малька. Встревоженность товарища сразу же передалась Черному Коту. Крысолов странно, по-звериному, пошевелил усиками, принюхался, застыл. Через мгновение он приложил к устам указательный палец, – дескать, тихо, – отошел к центру плотика и жестом подозвал к себе Орлоголового. Беркут повиновался.

– Тс-с! – прошептал Черный Кот. – Не мешай им. Это свои – хвостатая братия Волонтера. Они пришли с миром.

– Понятно, – ответил одними губами Беркут. – Надо дать им зацепку.

Орлоголовый потихоньку спустил в воду причальный канат. За бортом послышался негромкий всплеск. Волшебники осторожно глянули вниз. Здоровенная рыбина – размером с человека – зажала губами свисающий с плотика конец, потянула его за собой. Акулий островок уверенно двинулся вперед, влекомый живым буксиром. Так продолжалось несколько часов кряду. Друзья безмолвно сидели по центру сухого пятнышка, стараясь не шуметь, чтоб не спугнуть добровольных помощников. Время от времени рыбины менялись, сдавая вахту одна другой. Вероятно, уставали.

Наконец впереди по курсу в тусклых лучах Черного Кота мелькнуло какое-то тело, плавающее на воде. Путешественники внимательно всмотрелись в неизвестный предмет и ахнули: «Сплавщик!» Радости их не было предела. Плыть до Волонтера оставалось считанные минуты. Но именно в этот момент подводные бурлаки почему-то резко сменили направление движения, торопливо потянули плотик в сторону, к темной расщелине в скальной стене.

Сперва странники очень сильно удивились: «Что это вдруг стряслось с рыбинами? Вроде бы такие сообразительные. Помогали, помогали – и на тебе!..» Но потом всё встало на свои места. Как только акулий островок скрылся в защитной расщелине, из-за поворота туннеля внезапно появились множество лодок, освещаемых яркими факелами. Наверное, штук тридцать, не меньше. В каждой из узких лодок находились по несколько воинственных туземцев, вооруженных луками, топорами, копьями. Куда они так спешили, не известно. Судя по всему, где-то неподалеку назревало силовое решение местного конфликта. Да и на здоровье… Друзья поняли задумку хвостатых союзников: укрыться за каменной складкой, переждать, пока армада аборигенов не уберется восвояси. Партнеры затаили дыхание. Хоть бы пронесло!.. Главное, – чтоб дикари не заметили Волонтера, болтающегося на воде безвольным поплавком.

Но, как это чаще всего бывает… заметили!

На ближайшей к волшебникам лодке один из воинов что-то хрипло заорал, размахивая факелом и тыкая пальцем в сторону неизвестного пловца. На крик к глазастому собрату подплыла другая лодка, на носу которой возвышалась мощная фигура лягушачьего водоплавающего пса. Остальная «флотилия» тоже притормозила. По внешнему виду лягушачий пес действительно ощутимо напоминал лягушку. Но здоровенную, с острыми собачьими клыками и длинным тонким хвостом, покрытым мелкими чешуйками. Этот хищник в данных широтах во множестве обитал по берегам рек и, кстати говоря, хорошо поддавался дрессировке. Вероятно, аборигенам удалось приручить ловкого зверя, натаскать его на подводную охоту. Хозяин пса зычным голосом отдал своему подручному какую-то отрывистую команду типа «Фас», резко взмахнул рукой. «Лягушонок» возбужденно щелкнул зубастой пастью, вильнул веревочным хвостом, послушно плюхнулся в воду и, вздымая перед собой крупную волну, устремился к Сплавщику. Дикари на лодках с удовлетворением рассмеялись, заулюлюкали, подгоняя ловчую тварь. Наверное, восхищались отличной выучкой опасного животного.

Ситуация начала выходить из-под контроля. Спрятавшимся магам, хочешь – не хочешь, пришлось втягиваться в заварушку с аборигенами. Но сделать это они попытались всё же без лишнего шума, так, чтобы события выглядели бы со стороны вполне естественным образом. Инициативу в свои руки вновь взял Черный Кот. Он мгновенно обернулся длиннющим толстенным удавом, легко соскользнул в воду и, извиваясь гигантским червем, ринулся наперерез кровожадному псу. На всё это у него ушло менее секунды. Как известно, родовые трансформы протекают у волшебников тотемных кланов невероятно быстро и всегда успешно. Очевидно, магическая суть исконных телесных превращений, досконально изученная предками-чародеями в течение многих поколений, передавалась воспитанникам закрытых сообществ – от родителей к детям – в виде устойчивых наследственных связей. Скажем, обернуться удавом для Крысолова – то же самое, что для обычного человека перепрыгнуть через широкую лужицу. Он делает это автоматически, почти не задумываясь. Рывок, толчок, приземление. Отрепетировано сотни раз.

Лягушачий пес, безусловно, – один из самых грозных хищников на воде. Нет слов. Однако против разъяренной анаконды он, конечно же, – не соперник. Но и недооценивать его было бы опрометчиво. А Черный Кот второпях, похоже, недооценил – действовал слишком уж прямолинейно, самоуверенно, что называется, поигрывал мускулами.

Водоплавающий зверь до самого последнего момента создавал у Крысолова иллюзию, будто не замечает приближения сбоку змеи. А когда удав бросился в нападение, искусным маневром перевернулся в воде вокруг своей оси с живота на бок, резким толчком перепончатых лап ушел в сторону. Попутно хищник зацепил мощными когтями задних конечностей промахнувшуюся змею за область «воротника», если можно так выразиться (ведь шеи у змеи нет), и заученным движением попытался подтянуть пойманную жертву к себе поближе. Недаром пса назвали лягушачьим. Пасть у него здоровенная, от уха до уха, и зубы – что та гильотина. В два счета оттяпает голову любой анаконде. А без оной та сразу превратится в длинный бесполезный шланг. К этому, кстати, всё и шло. Но в силе удаву пес, конечно, проигрывал. Схватить добычу и удержать ее – вещи разные. Удав импульсивно свернулся в огромную пружину – так, что лягушачьего хищника потянуло на дно. Но сдаваться пес отнюдь не собирался. Не выпуская из задних лап противника, передними он отчаянно выгребал наверх.

И тут случилось непредвиденное – не выдержали кожные покровы змеи. Пласт кожи длиною примерно локтя в три с хлюпаньем сорвался с тела анаконды. От хлынувшей крови вода сразу окрасилась в красный цвет. Пес с куском чужой плоти в когтях рванул наверх, удав – вниз.

Настоящая змея в подобных обстоятельствах, наверное, почла бы за благо удалиться с места сражения. Слишком серьезным оказалось ранение. Ни одно живое существо не может безболезненно перенести потерю такой площади кожных покровов. Но магу в образе змеи требовалось выиграть всего лишь несколько секунд передышки для восстановления формулы телесного превращения и, соответственно, затягивания пораженных участков. Анаконда грузно пошла на дно.

А победитель стычки тем временем с удвоенной тягой ринулся к Сплавщику. До распластанного на воде человека оставалось всего несколько хороших гребков. Лягушачий пес широко разинул пасть, приготовился вонзить зубы в жертву. Дикари в лодках заулюлюкали еще сильней. Хозяин дрессированного зверя злобно выкрикнул какую-то команду, словно гавкнул. Подстегнутый ею, хищник ускорился еще больше. В этот момент, как назло, волна развернула Сплавщика головой к нападающему. Будто специально – кушайте, пожалуйста. Маг с закрытыми глазами и разлохмаченными волосами безмятежно качался на воде вверх-вниз, вверх-вниз. Если зверь вцепится зубами в череп, – Волонтеру конец, кость не выдержит. Хищник сделал последний рывок…

Вдруг вода перед ним вспучилась огромным пузырем, будто со дна водоема вырвался тугой столб подземного газа. Пса отбросило далеко в сторону, накрыло волной. Хищник нахлебался воды, судорожно рванулся вверх. Изворотливый зверь не успел еще толком набрать в легкие воздуха, как сильное змеиное тело внезапно обвило его железными кольцами и играючи утянуло на дно. Через минуту-другую на поверхность всплыли кровавые пузыри – последнее, что оставил после себя зубастый чудо-зверь.

Туземцы в лодках забеспокоились. От их победных развеселых настроений не осталось и следа. Дикари с натянутыми тетивами на луках осторожно приблизились к месту трагедии. Для лучшей видимости воины запалили дополнительные факела.

В это момент за кормой первой байдарки фонтаном вздыбилась вода. Огромный хвост анаконды с размаху долбанул в деревянный борт. Изящная лодочка разлетелась в щепки. Дикари с криком посыпались в воду. Из соседних лодок вслед ускользающей змее зашипел ворох оперенных стрел. Ясное дело, – мимо. К месту переделки уж подоспела внушительная стая крупных рыбин – союзниц Сплавщика. По днищам и бортам утлых посудин забарабанили сильные хвосты, заскребли острые зубы. Вода между лодками от кишащей в ней живности закипела ключом, зашумела, вспучилась пенными бурунами. Несколько байдарок перевернулись. Воины, бултыхаясь в бурлящей массе, в панике бросились к ближайшим бортам. Их тут же повытаскивали наверх. Бойцы обессилено падали на днища байдарок. Тела их обильно кровоточили. Кожа оказалась буквально изрешечена порезами от острых рыбьих плавников. Аборигенам, судя по всему, ранее никогда не доводилось сталкиваться с подобной атакой рыбьего войска. Не выдержав напора подводной армады, флотилия длинных, вертких байдарок посрамлено отступила назад. Столкнувшись с неясным феноменом природы, аборигены торопливо орудовали веслами – на всех парах улепетывали от этого заколдованного (как им казалось) места.

Удав Черного Кота бесшумно всплыл на поверхность воды, осторожно оплел своим телом Сплавщика, отбуксировал его к акульему плотику. Друзья вытянули бесчувственного товарища на борт. Рыбины – союзницы Сплавщика – сразу успокоились, растворились в темных глубинах вод. Крысолов гигантским червем вполз вслед за Волонтером на дрейфующий островок, неторопливо произвел обратную трансформу – принял человеческий облик. Но внимания на него никто не обратил. Волшебников трансформой не удивишь. Путешественников в текущий момент более всего интересовало состояние Сплавщика. Многодневные поиски завершились успехом. Но как он там?

Партнеры с интересом наблюдали за действиями Лекаря. За время короткого совместного странствия друзья уже убедились, что псевдоним свой Кирилл вполне оправдывал. Не сомневались в его способностях они и сейчас. Лекарь доверие товарищей оправдал. Уже через несколько минут Волонтер пришел в себя, открыл глаза, тихо спросил:

– Где я?

– С командой, – ответил за всех Киря. – Всё в порядке. Не волнуйся.

Знахарь вытащил из собственной сумки целую батарею разноцветных склянок. В прозрачном стакане смешал жидкости из склянок в определенной пропорции, протянул раненому.

– Пей, – приказал он Волонтеру. – Это эликсир здоровья.

Обессиленный волшебник послушно выпил содержимое стакана. Чудодейственный эликсир возымел действие. Здоровье возвращалось к Сплавщику прямо на глазах. Через полчасика он уже сидел по центру плотика, завернувшись в теплое одеяло, с удовольствием выслушивал от соратников историю собственного спасения.

Жаль только, что на поиски партнера у путешественников ушло несколько драгоценных дней. А ведь команде магического испытания предстоял еще обратный путь – к тем галереям Проклятых Катакомб, с которых их Посвящение начиналось. Именно там соискателей «ожидали» персональные Звезды. Но как двигаться против течения? И как найти нужную речушку? Оказалось, что в подземное озеро их впадало несколько штук. Вода – не лес, где можно оставить зарубки на деревьях. По ее голой поверхности – да еще в кромешной тьме – особо не сориентируешься… Спасти волшебников могла только магия. Магия речная. Все дружно уставились на Волонтера. На первый взгляд, он уже вполне пришел в себя. Сплавщик догадался, чего от него ожидают товарищи, улыбнулся, кряхтя, вылез из-под одеяла, подполз к самому краю надувного плотика, тихонько пошлепал ладошкой по воде, что-то неслышно прошептал над поверхностью. Вскоре возле плавучего островка появились уже знакомые путешественникам рыбины. Дело пошло на лад. Рыбины ухватились своими пухлыми губами за причальный канат. Движение возобновилось. Только теперь в обратном направлении – к устью реки. Довольный Сплавщик вновь забрался под теплое одеяло. Следуя его примеру, друзья тоже расслабились – завалились отдыхать. Рыбы не подведут.

Однако к исходу дня удача изменила волшебникам. Плотик приблизился вплотную к искомой речушке – той самой, откуда спутников вынесло в озеро. Но заходить в устье реки и буксировать акулий островок против течения хвостатые помощницы наотрез отказались, как Сплавщик их не уговаривал. Здоровенные озерные рыбины всю свою жизнь провели в спокойных водах, привыкли к стоячим глубинам. Поэтому испытывали перед бурлящими потоками необоримый безотчетный страх.

Своенравная подземная река, по которой путешественники сюда явились, раз за разом петляла. Она то пересекалась с галереями Проклятых Катакомб, проложенных в верхней части скал, то уходила от них далеко в сторону. На головы магов свалилась очередная проблема: как добраться вверх по несущейся навстречу водной глади хотя бы до ближайших тоннелей.

Простые обыватели, далекие от тайн волшебства, наивно полагают, будто для чародеев вообще нет преград и расстояний. Дескать, взмахнул рукой – перенесся на сотни верст, куда душа пожелала; быстро и удобно, никаких забот. Что ж, доля правды в подобных рассуждениях, безусловно, присутствует. Есть у волшебников свои привилегии в этом мире. Заклятие Перемещения вполне доступно магам высших ступеней, – кстати говоря, именно такие и только такие маги допускались к Посвящению в небезызвестной Чайной. Но заклятие сие – штука непредсказуемая; способно отколоть самые каверзные сюрпризы даже в руках опытных, умудренных жизнью волшебников. Еще больше неожиданностей сулит групповое перемещение. Все члены команды в таком случае должны иметь совершенно одинаковые устремления, грубо говоря, мыслить в унисон. Разумеется, добиться этого неимоверно тяжело. Здесь потенциальным партнерам понадобились бы длительные совместные тренировки с пробными перемещениями в натуре. По сути, действие заклятия строго индивидуально. Рассчитано оно исключительно на одного человека. Расширение формулы волшебства – при групповом скачке – неизбежно влечет за собой трудности в фокусировке конечного пункта маршрута. Каждый из попутчиков должен строго представлять себе, куда он, собственно, направляется. Восприятие отдельных людей, как известно, носит характер личностный, эмоционально окрашенный. Скажем, какое-то определенное, конкретное место может отложиться в памяти одного человека в светлых и радужных тонах, а в памяти другого – в мрачных, угрюмых.

В Проклятых Катакомбах, как уже успели подметить кудесники, колдовская Волна – основа волшебства – подвергалась непонятным, неестественным искажениям, которые вообще могли изменить суть заклятия. Изменить кардинально, непоправимым образом. Например, занести волшебника куда-нибудь в параллельный миро. Так и останешься замурованным навеки где-нибудь на отшибе вселенной, в дремучем крае, заселенном страшными чудовищами. Пользоваться заклятием Перемещения в условиях зачарованных пещер маги – участники Посвящения – не рискнули. Не известно, что из этого получится.

В общем, о сказочном перелете в мгновение ока из пункта А в пункт Б мечтать участникам Посвящения не приходилось. В данном случае им требовалось волшебство более приземленное, конкретно-предметное. Странники погрузились в раздумье. Многообещающая идея первой посетила голову Лекаря. Киря вдруг припомнил, с какой ловкостью управлялся давеча Орлоголовый с воздушной горой. Волхв с живостью обратился к птичьему мастеру:

– Слушай, Беркут, тебе по силам подогнать сюда откуда-нибудь из уголков пещеры свежий крепкий ветерок?

– Зачем? – машинально переспросил Орлоголовый.

– Соорудим из одеяла небольшой парус. Весим мы не так уж и много. Воздушной тяги для движения должно хватить. Ведь ходят же под парусами огромные корабли. Перевозят между прочим целые трюмы грузов – и ничего.

– Так-то оно так. Сила небесных потоков безгранична, – подтвердил Беркут. – Но я не смогу поддерживать нужную плотность воздуха слишком долго.

– Если память мне не изменяет, – вмешался Черный Кот, – ближайшая галерея Проклятых Катакомб, освещенная факелами, ожидает нас за первым поворотом реки. Это, наверное, версты две отсюда, не больше.

– Да-да, – согласился Кирилл. – Я помню, как она промелькнула далеко вверху во время движения сюда.

– Что ж, – подытожил Беркут. – Тогда, думаю, дотянем. Надо только прочно закрепить парус на поверхности плотика, чтобы его не сорвало ветром и не унесло прочь. Кстати, он и нас самих может запросто утянуть в воду. Забросит, точно прошлогоднюю листву, и не поперхнется.

– Это не беда, – отрезал волхв.

Носитель быстро восстановил в памяти точечное заклятие Липкости, которое самопроизвольно родилось у него в мозгу во время битвы с дьявоглотами. Заклятие сработало четко, без сбоев. Киря намертво приклеил к акульей коже одну из сторон одеяла. Затем весь экипаж кораблика встал за приклеенной тканью и поднял руками полотнище вверх. Получился импровизированный парус. Подошвы ботинок каждого из путешественников Киря тоже на всякий случай жестко прикрепил к поверхности плотика, – разумеется, временно.

Только соратники изготовились налечь грудью на парус, чтобы противопоставить его силе ветра, Орлоголовый вновь затянул свою зачарованную бессловесную песню. Клокочущие птичьи трели энергично заплясали под сводами подземного грота. Воздух в ответ зашумел, зашевелился, уплотнился. Через минуту-другую друзья почувствовали, как их парус ожил, затрепетал, точно живое существо. Из глубины пещеры ощутимо повеяло сыростью. Словно путники находились на берегу моря, когда над океаном зарождался бодрящий бриз. Волшебники живыми подпорками вцепились в полотнище. Плотик дернулся, немного покрутился на одном месте, будто бы набирая силу, и вдруг решительно пополз вверх, против течения воды.

В этот момент Сплавщик наконец-то отпустил восвояси трудяг-рыбин, которые всё еще продолжали удерживать акулий островок перед устьем реки. Хвостатые помощницы сверкнули на прощание разноцветными плавниками, с облегчением скрылись в непроглядной пучине темных вод. Волонтер с благодарностью помахал им рукой.

Противостоять ветру – занятие, прямо скажем, изнурительное. Когда надувной кораблик добрался до долгожданного поворота реки, у подземных «яхтсменов» от напряжения занемели все конечности. Но больше всех остальных устал, конечно же, Беркут, руководящий ветром. Непрерывное поддерживание заклятия отбирает массу сил. Магу приходилось все время корректировать направление воздушных струй, чтобы плотик шел строго вперед, а не крутился бы на одном месте, как юла. Работа – очень филигранная. Магическая нагрузка на кудесника – неимоверная. Орлоголовый буквально валился с ног. На лбу у волшебника выступил обильный пот. Даже в темноте было видно, что глаза его пылают нездоровым нервным перевозбуждением.

К счастью, галереи Проклятых Катакомб не заставили себя долго ждать. Сразу же за поворотом реки на скальных выступах далеко вверху над головами спутников заплясали тусклые отблески факелов. От основного русла водного потока к спасительным тоннелям вел узкий рукав, зажатый с обеих сторон высоченными каменными утесами. Орлоголовый, не раздумывая, направил свой парусник в открывшийся коридор. Углубившись в него на расстояние всего лишь в несколько шагов, кораблик уткнулся в глухую преграду. Тупик! Стены здесь казались еще более отвесными, чем в русле основного ущелья. Друзья посоветовали Беркуту еще чуть-чуть поманеврировать. Может быть, где-нибудь поблизости отыщется более подходящее место для восхождения наверх. Ведь им предстояло еще без всякого скалолазного снаряжения вскарабкаться по голой стене на высоту десятиэтажного дома. Задачка – довольно непростая. Орлоголовый постарался развернуть плотик назад. И это ему уже почти удалось. Но в это время всё вокруг задрожало, как при землетрясении – и земля, и вода. Огромные скальные плиты сместились, наложились друг на друга, напрочь перекрыли утлому кораблику выход в основное русло реки. Вероятно, сработала одна из магических ловушек Проклятых Катакомб. Стены каменной западни стали неумолимо сближаться. В короткий срок они образовали узкий глубокий колодец. Каких изменений в структуре скальных пород следовало ожидать дальше, можно было только догадываться. В довершение ко всему уровень воды в образовавшемся колодце начал понемногу падать. Видимо, вода уходила в какую-то подземную скважину. Плотик, точно гидравлический лифт, уверенно пошел вниз. Призывный свет факелов дрожал всё выше и выше. Расстояние до манящих галерей с каждым мгновением увеличивалось и увеличивалось.

Поняв, что от него больше ничего не зависит, Беркут обессилено рухнул на пол. Вероятно, на его состоянии всё еще сказывалось недавнее ранение. Волшебник пока не набрал хорошую физическую и магическую форму. Лекарь тотчас отклеился от акульей кожи, поспешил на помощь товарищу. В течение полминуты Кирилл с точностью аптекарских весов приготовил из своих запасов быстродействующее снадобье для восстановления сил по рецептуре матушки. Средство безотказное. На всякий случай молодой волхв скрепил его еще специальным заклятием. Беркут с тупым выражением лица выпил предложенное лекарство, сразу ожил, порозовел. Усталый одичавший блеск в глазах уступил место выражению явной осмысленности действий. Мышцы обрели упругость, способность держать нагрузку. Орлоголовый с благодарностью сжал Кириллу локоть. Киря в ответ понимающе кивнул одними глазами: «Всё в порядке».

Но стены каменной ловушки упрямо сужались. Устроители магического Посвящения вновь проверяли волшебников на быстроту реакции. Проверяли ценою жизни. На колебания и размышления у участников команды не оставалось ни секунды. Ситуация требовала срочных, безотлагательных действий.

Настал черед Сплавщика удивлять товарищей сложными внутриклановыми превращениями.

– Лекарь, никого не отклеивай! – крикнул Волонтер. – Я вытащу всех наверх вместе с плотиком. Но мне понадобится ваша помощь. Один я не справлюсь. Используйте для поддержки моих заклятий общекомандную Контактную Ось! – Крикнул и бросил свое тело в родовую трансформу.

– Хорошо, – отозвался Кирилл.

То, что Сплавщики – искусные мастера в плетении плотов – истина общеизвестная. А как же еще иначе они смогли бы заниматься своим основным делом; тем, для чего их, собственно, и нанимали богатые лесовладельцы по всему континенту – сплавлять лес? Вопрос риторический. Но вот как они увязывали свои плоты, мало кто видел и мало кто знал. А делали они это при помощи огромного паука-Плетуна, которого создавали посредством коллективной волшбы. Колдовать коллективом им приходилось, потому что паук-плетун – существо очень крупное и требовало от волшебников воссоздания в натуре большой порции биомассы. Ведь бревна – не спички. Чтобы играючи с ними управляться, паук должен обладать недюжинной физической силой. А такую силу, если она нужна для длительной работы, вложить в магическую тварь один кудесник – даже очень опытный и продвинутый – возможности не имеет. Если он попытается это сделать, то, скорее, обессилит сам. Конечно, маг высших ступеней Посвящения может послать мощный импульс самому гигантскому голему. Но это будет всё же кратковременный рывок для быстрого решения конкретной задачи. Поддерживать здоровенную тварь во всеоружии длительное время волшебник-одиночка окажется не в состоянии. Живая материя, – вообще, штука тонкая; работать с ней тяжело любому чародею. Поэтому Сплавщики колдовали «хором». Для чего применяли специальные внутриклановые методики взаимного наложения способностей, их синхронизации и т. д. Нынешняя команда секретными техниками Сплавщиков, само собой, не владела. Но зато у путешественников имелась общая связующая нить – Контактная Ось, – позволяющая объединить в случае надобности усилия. Чем не выход из положения?

В выборе прототипа для родового тотема речной клан не стал мудрить, изобретать что-то совершенно новое, немыслимое. Сплавщики полностью доверились искуснице Природе – попросту скопировали обыкновенного паука, коих в любом лесу тысячи. Но сильно увеличили его в размерах. Трудяга Плетун помогал своим создателям увязывать бревна в здоровенные плавающие площади, помогал протаскивать плоты через стремнины, действуя при помощи прочной паутины, точно живая лебедка. Для преодоления речных порогов с грузом леса, здоровенный паук цеплялся сильными лапами за большое дерево, стоявшее на берегу, или крупный валун, вбирал в себя эластичную не рвущуюся нить, к концу которой прикреплялись увязанные в плоты бревна. Короче, и трелевщик, и упаковщик, и буксир, и подъемный кран – в одном лице.

А уж втянуть-то на высоту десятиэтажного дома по гладкой скальной поверхности легкий надувной плотик с тремя пассажирами на борту для насекомого-колосса, вообще, – детская забава. В принципе.

Однако трансформа у Сплавщика с самого начала, что называется, не пошла. Точнее, пошла вкривь и вкось. Вероятно, Волонтер не смог сходу преобразовать энергию, передаваемую ему товарищами через Контактную Ось, в удобный для себя магический формат. Родовое колдовство Сплавщиков, по всей видимости, имело плохую совместимость с посторонними методиками волшебства.

На дно плотика вместо ожидаемого Плетуна бухнулся какой-то страшный уродец, разделенный по оси симметрии, проходящей через позвоночник, на две части. Части очень разные. Перед кудесниками предстал наполовину – слева – человек; наполовину – справа – жуткий паук с выпуклым серым брюшком, огромной горбатой шишкой за спиной, лохматыми лапками с рядами цепких коготков на концах и противными дрожащими чешуйками по всему тельцу. Гадкое, гнетущее воздействие на психику спутников от вида невообразимого существа усиливалось еще и тем, что длинные тощие конечности полупаука бессильно подергивались, словно в конвульсиях. Противоестественный сиамский гибрид человеконасекомого будто бы умирал на глазах у колдовской публики. Вероятно, данное впечатление не было столь уж далеким от истины. Жертва неудавшейся магии неумело елозила по полу туда-сюда, жалобно извивалась от навалившихся на нее физических мук.

Мышцы у пауков совершенно отсутствуют. Конечности разгибаются у них за счет повышения в нужный момент внутри ног кровяного давления. А сами ноги представляют собой, грубо говоря, эластичные полые трубы, которые распрямляются под действием усиленного кровотока. Жуткая образина – полуобразина – нелепо перебирала в воздухе полусогнутыми «обессиленными» лапками. Очевидно, для их активизации у странного чудища не хватало внутреннего напора. И полупаук, отчаянно борясь со слабостью, заставлял бешено колотиться сердце, которое наполовину – пока еще – принадлежало человеку.

Однако для человеческого тела взвинченное до предела давление являлось непомерно высоким и даже смертельным. Людскую составляющую убогого существа исказила перекошенная гримаса боли. Оставшийся на лице в одиночестве левый глаз Волонтера донельзя покраснел, выкатился из глазницы далеко вперед – еще немного, и он точно лопнет.

Зато взгляд всех четырех глаз (вообще-то их должно быть восемь) правой – животной – составляющей магической твари, напротив, лениво, почти полусонно блуждал из угла в угол в поисках осознанного изображения.

Время от времени уродливое существо тоскливо подвывало и гундосило, словно одичавший кот, замерзающий в зимнюю стужу на лютом морозе. У товарищей Волонтера от этих звуков создавалось впечатление, будто кто-то безжалостно терзает их нервы специально зазубренным тупым ножом – неведомый злобный гений.

Неожиданно паучья сторона гибрида изогнулась, дернулась всем телом, оттолкнулась от пола многочисленными лапками. Колдовской мутант неудобно завалился на бок. Получеловек уткнулся виском в основание плотика. Изо рта и из глаза у него густым потоком полезла вонючая клейкая жидкость, – наверное, та самая, из которой при застывании получается паутина. Волонтер, задыхаясь, несколько раз судорожно попытался сглотнуть непрошеную гущу. Но бесполезно. Истекающая жидкость лишь лениво дернулась туда-сюда – и всё. На воздухе она успела быстро превратиться в тусклую стеклянистую массу. Из носа и уцелевшего уха несчастного мага густыми струйками поползла кровь. Очевидно, внутри квазичеловеческого организма, вернее, полуорганизма творилось черти что. Высшие формы жизни гораздо хуже низших приспособлены к совместимости с инородными тканями. Вероятно, в теле бедняги начался процесс отторжения собственных органов, отравленных соседствующими паучьими вкраплениями в общий организм. Взаимопроникновение живых массивов во вновь образованном существе протекало явно не в пользу человека. Волонтеру можно было только посочувствовать. Шагать по эту сторону бытия ему оставалось, судя по всему, всего-то ничего. Отмучился…

Да и паукообразный уродец чувствовал себя не лучше. Вялость насекомого достигла критической точки. Кровопотеря вела к торможению. А человеческая половина гибрида вовсю осуществляла ту самую кровопотерю. Лапки неудавшегося Плетуна беспомощными ворсистыми пухлыми шлангами свисали вниз. Дрожащие чешуйки и волоски на пигментном теле подозрительно замерли, точно на дохлой тушке. Четыре глаза, расположенные вкруг туловища, полностью захлопнулись. Из раззявленной пасти, окруженной какими-то членистыми отростками, поперла пузырящаяся белесая пена.

О! Это ужасно – присутствовать при исковерканном волшебстве! Человека, далекого от чародейства, вообще, будто бы выворачивает наизнанку от отвращения. А магов гнетет сожаление и подспудное разочарование в своем высоком искусстве. К тем же, кто послабже из них, куда-то в подкорку забирается нуторная искорка зудящего страха: «А вдруг что-либо подобное в следующий раз произойдет и со мной, а?..» К счастью, на борт надувного плотика такие малодушные кудесники не попали. Все члены магической экспедиции имели отличную выучку; ни в каких ситуациях не страдали отсутствием духа.

Правда, в данный момент и они, чего греха таить, малость подрастерялись. Вероятно, слишком уж понадеялись на мастерство своего товарища – Сплавщика. Ведь слабаков к Посвящению в знаменитой Чайной не допускают.

Колдовской уродец между тем полностью утратил ориентацию в пространстве. Посиневший мутант, тяжело сопя, подкатился к самому краю акульего островка, чуть было не свалился за борт. В самое последнее мгновение его уловил Кирилл, совершенно непроизвольно, действуя почти автоматически. Лекарь уцепился кистями рук за одну из паучьих ножек, рывком отбросил лохматое туловище к центру надувного плотика, метнул, как опытный борец – противника. Киря сам удивился собственной сноровке.

Но, – что самое интересное, – обезображенное тело товарища в момент непосредственного соприкосновения с кожей волхва ударило в руку Кирилла сильным отголоском искаженной колдовской Волны. Именно искаженной. Засечь искажение визуально практически невозможно. Его можно лишь ощутить через физический контакт с пораженным волшебником. И Киря ощутил. Так вот оно в чем дело, смекнул Лекарь. Замкнутое пространство магического колодца неведомым образом подпортило волшебный Эфир и, как следствие, безжалостно переиначило родовое заклятие Сплавщика, ведущее к трансформе паука Плетуна. Это всё шуточки Проклятых Катакомб. Как к ним ни готовься, но проявляются они всякий раз всё так же неожиданно. Киря заорал остолбеневшим соратникам:

– Концентрацию на меня! Срочно! По высшему разряду!

Партнеры тут же вынырнули из эмоционального ступора. В мастерстве им не откажешь. Не в таких переделках бывали. В мозг Лекаря незамедлительно воткнулась Контактная Ось. По ней в сознание волхва лавиной хлынула колдовская подпитка – по высшему разряду! Кудесники старались на славу. Луч Помощи пульсировал в сердце волхва животворящим источником. Уровень восприятия действительности в магическом диапазоне мгновенно возрос у Кирилла в десятки раз. От его внимания не ускользнуло бы сейчас даже малейшее искажение чародейской Волны. Парень сразу узрел искомые нарушения в структуре Эфира, которые, кроме него, пожалуй, никто не видел. Партнеры, хоть и являлись опытными волшебниками, но почувствовать их, к сожалению, не могли. В глазах Кирилла они предстали как слабые блеклые росчерки, словно траектории пролетевших метеоритов. И тянулись эти росчерки к голове Сплавщика-паука. Чутье Носителя безошибочно подсказывало Лекарю, что в этих чертовых траекториях и кроется причина неудачной трансформы Волонтера. Используя немалую мощь всего чародейского коллектива, Кирилл одним точным движением в невидимом магическом пространстве отсек бракованный пучок колдовской Волны от сознания Сплавщика.

И – о чудо! – речной маг тотчас завершил прерванную родовую трансформу – превратился в стандартного здоровенного паука размером с человека, без всяческих признаков уродства. Киря мысленно перебросил Контактную Ось на Волонтера, даруя вернувшемуся к жизни партнеру дополнительные силы. Волхв с готовностью влил в Луч Помощи и собственную долю магической энергетики.

Плетун-паук, быстро перебирая лапками, несколько раз лихорадочно обежал плотик по кругу, будто разыскивал, где здесь удобный выход. Но, не обнаружив трапа, бесстрашно кинулся в реку, переплыл расстояние до стены, вернее, перебежал его по поверхности воды, как это умеют делать насекомые, и резво пополз вверх. Попутно он всё увеличивался и увеличивался в размерах по мере того, как друзья перекачивали в него через Контактную Ось магический потенциал. Вскоре огромный восьмиглазый монстр уже еле помещался в узкой расщелине. А паутина, оставляемая им позади себя, не уступала по толщине доброму морскому канату. Путешественники с удивлением обнаружили у себя под ногами тугие липкие тросы, диаметр которых постоянно возрастал. Ясно теперь, зачем Плетун носился кругами по плотику – он его просто-напросто увязывал.

Друзья, задрав головы, с надеждой наблюдали за проворным мохнатым чудовищем. Всё шло хорошо. Чешуйчатая громадина, стремительно орудуя толстенными конечностями, уверенно преодолевало высоту. Но вдруг… массивная серая туша беспомощно бухнулась вниз. Она быстро неслась прямо на головы путешественникам. Маги непроизвольно ахнули хором, как по команде, пригнулись, закрывая головы руками. Но здоровенный монстр на полпути от них неожиданно замер в воздухе, как грузило на нитке. Затем галопом припустил вверх по еле заметной, полупрозрачной паутине. Пауки всегда страхуются, прикрепляя свою нить к поверхности стен, когда по ним взбираются. Врасплох их не застанешь. Волшебники разом выдохнули, распрямились, – ух, пронесло.

Через минуту Сплавщик уже достиг уровня горизонтальных галерей Проклятых Катакомб.

– Готовы? – передал он мысленный вопрос по Колдовской Оси.

– Да.

– Начали.

Акулий островок оторвался от воды, медленно пополз вверх.

А челюсти каменной ловушки тем временем неуклонно сжимались. Друзья, помогая Плетуну, отталкивались от скалы руками, чтоб избежать трения плотика о вертикальную плоскость.

Однако Злобный Дух Проклятых Катакомб, наверное, почувствовал вдруг, что желанная добыча ускользает у него из-под самого носа. Поэтому еще больше усилил землетрясение. Стены западни вокруг путешественников заходили ходуном, заплясали, затрещали. Вниз полетели громадные базальтовые глыбы, вздымая высокие фонтаны. Магов с ног до головы обдало холодной водой.

– Быстрей, быстрей! – вскричали они, обращаясь к Сплавщику.

Сплавщик не подвел. Живая лебедка взвинтила свои обороты до предела. Надувной плотик пулей взметнулся вверх. Из узкого колодца он вылетел, точно пробка из-под шампанского.

Сразу же природный разлом шумно схлопнулся, клацнул каменными створками, как огромная мышеловка. На месте бывшего рукава, ответвляющегося от русла подземной реки, теперь красовалась лишь небольшая трещина. Еще немного – и от магов остались бы только скользкие, липкие лепешки.

Друзья кубарем откатились в сторону, подальше от западни. Как только плотик достиг верхнего тоннеля, Кирилл убрал из Эфира заклятие Липкости, тем самым освободил от незримых захватов обувь спутников. Волонтер же, дабы не мучить без надобности партнеров коллективной волшбой, отпустил образ Плетуна, совершил обратную трансформу – превратился в человека. Наконец-то участники команды магического Посвящения собрались все вместе в полном здравии на суше. Правда, как пройти от этих галерей Проклятых Катакомб к тем, где запрятаны именные Звезды волшебников, никто, конечно же, не знал. Но все путешественники прекрасно понимали, что здесь действует общий принцип игры: раз факелы кто-то зажег именно в этом месте, значит, устроители испытания хотели бы направить магов по данным коридорам. Подрагивающие язычки пламени на стенах как бы подавали участникам Посвящения условный сигнал: «Выходите здесь. Дальше еще хуже будет…»

Вглубь зачарованных пещер вел узкий, словно медвежий лаз, ход. Памятуя о том, как быстро захлопнулся каменный мешок, друзья поспешили покинуть это место, пока их снова не сбросило надвигающейся стеной вниз, в бушующую рядом подземную реку. Беркут быстро свернул плотик, запихал его в свой вещмешок. Путешественники гуськом, один за одним, ступили под своды тесного коридора. Тоннель, извиваясь, вел путников куда-то вниз, под уклон. Навстречу странникам повеяло застоявшимся пещерным холодком. Стало зябко. Здесь, на глубине, одежда, вымокшая при бегстве из колодца, с каждым шагом всё настойчивей напоминала магам о необходимости сделать привал, разжечь огонь, просушиться, обогреться. Однако подходящее место долго не попадалось.

Наконец длинный узкий ход вывел партнеров в обширный подземный зал – не высокий, но просторный. В углу грота виднелись остатки какого-то разрушенного деревянного строения типа загона для скота. Вот и дровишки для костра… Рядом, кстати, имелось и костровище, присыпанное тонким слоем пепла. В потолке над ним зияла дыра дымохода, уходящая куда-то далеко вглубь породы. Отлично. Друзья внимательно осмотрели покинутую стоянку. Судя по всему, хозяева здесь не появлялись уже давненько. Так что их неожиданного визита можно было не опасаться. С легким сердцем путешественники устроили привал. Черный Кот быстро обследовал пещеру. Разведка показала, что рядом с выбранным залом соседствовали еще несколько вместительных гротов. Все, к счастью, – пустые.

Только разведя огонь, трудяги волшебники осознали в полной мере, как они, оказывается, успели уже изголодаться за время странствия по горячему сытному обеду – нормальной человеческой пище. Скудный походный паек соискателям высокого волшебства уже осточертел. Участники испытания с воодушевлением пустились в приятные гастрономические воспоминания, перечисляя наперебой аппетитные блюда, подаваемые в Чайной на Слободской. Лейтмотивом всей беседы звучало: «Эх, вернемся в Клуб. Вот тогда-то…»

Но тут бригаду мечтателей накрыли Блуждающие Обмороки. Волонтер и Беркут одновременно вскрикнули, повалились на пол. Черного Кота и Лекаря магический Обморок, как ни странно, миновал стороной. Или, может быть, у них после первого случая выработался определенный иммунитет против этой гадости. Кто его знает.

Но беда, как известно, не приходит в одиночку. В соседнем подземном зале послышались тревожные крики аборигенов. Похоже, они спешили именно на огонек к магам. Киря попытался прибегнуть к знакомому заклятию, чтобы воссоздать Внешний Глаз. Летающий «апельсин» можно было бы подпустить в стан противника с целью уточнить численность врага, оценить степень опасности и т. д. Но колдовская Волна не принимала никакого волшебства. Чародейский Эфир застыл безжизненной пустотой, обратился в неуловимое ничто. По аналогии с предыдущим явлением Блуждающих Обмороков Кирилл сделал вывод, что сему феномену предшествует временное исчезновение Связи. Тогда, в пещерах дикарей, тоже не действовало ни одно заклятие. О, Святые Небеса! Догадку Лекаря подтвердили кровожадные туземцы с копьями. Они снова были тут как тут. Наверное, аборигены Проклятых Катакомб каким-то сверхъестественным образом чуяли, где должен «сработать» Блуждающий Обморок, и спешили туда, чтобы взять в плен беззащитного человека. Зачем только это им нужно, не понятно. Не исключено – чтоб съесть. Впрочем, какая разница? Рабский труд где-нибудь в подземных казематах аборигенов тоже – не самая лучшая участь.

Судя по многочисленным разноголосым воплям, на этот раз дикарей сюда подоспело значительно больше, чем в прошлый раз. Очевидно, целое племя почтило своим вниманием команду заблудших магов. У Лекаря с Черным Котом, как назло, не оказалось при себе даже приснопамятного топорика, подаренного Звездочкой. Плюс парализованные друзья на руках. Короче, и сбежать не сбежишь…

В это время Крысолов с довольной – ни к месту – физиономией с энтузиазмом ткнул пальцем Кириллу в грудь.

– Смотри.

– Куда? – Удивился волхв.

– На свою рубаху.

– И что?

– Звездочка-то светится, – хитро подмигнул партнеру Черный Кот.

– Ну и что? – не понял Лекарь.

– А ты поразмысли… – сощурился Крысолов.

Мыслил Киря совсем недолго. Как домыслил, сразу просветлел:

– Точно! Как ты догадался?..

– Это же очевидно.

Действительно: свет, исходящий от Звезды, мог означать только одно – что ограничения по волшебству на нее не распространяются. Правда, магической энергии, сосредоточенной в блестящем значке, для серьезных действий было совершенно недостаточно. Даже если товарищам удастся определенными приемами вытянуть ее из фетиша полностью, всё равно сплести на ее основе приличное боевое заклятие вряд ли удастся. Вот разве что навести колдовской морок – это, пожалуй, да. Но и то не слишком уж насыщенный. Однако хитрые чародеи решили поступить маленько по-другому – использовать Звезду в качестве излучателя-ретранслятора магических образов. А сами образы создать за счет лекарской магии, основанной на биоэнергетике человека. Она подчинялась Кириллу в любых условиях. При таком раскладе сил суммарного магического потенциала вполне должно было хватить для создания в каменном гроте устойчивого колдовского миража.

Во имя успешного объединения магических усилий волшебников в одно целое друзья уткнулись друг в друга лбами, словно бодающиеся бычки, и обнялись. Еще с древних пор известно, что так называемый «третий глаз», расположенный у человека над переносицей чуть повыше бровей, представляет собой природное вместилище магии. При соприкосновении этих высоко активных областей на головах кудесников Контактная Ось между ними полностью восстановилась и действовала на основе лекарской магии без всяких сбоев – даже в условиях отсутствия внешней Волны.

Партнеры приступили к совместному колдовству. Здесь творческую инициативу Кирилл отдал Черному Коту с его изощренной фантазией.

Далеко не все люди знают, что лучшие крысоловы – это сами крысы. Дрессируют их обычно так. На дно глубокой бочки помещают несколько особей. В течение длительного времени их преднамеренно ничем не кормят. За эти дни крысы начинают пожирать друг друга. Выживает сильнейшая. Победительница несколько суток кряду питается только мясом собратьев, привыкает к нему, можно даже сказать, влюбляется в его вкус. Она учится охотиться на представителей своего вида. В общем, превращается в идеального уничтожителя себе подобных. Вот ее-то как раз и называют по праву крысоловом. Крысолова запускают в подвал или на мельницу, и он начинает нещадно истреблять хвостатых грызунов.

Черный Кот, вне всякого сомнения, отлично знал, как должна выглядеть та страшная крыса, которую боятся даже соплеменники. И сей отталкивающий образ, увеличенный в несколько раз, маг Крысолов воссоздал в колдовском мороке. Он даже прибавил ему для пущей убедительности напускной зловещности. На обитателей Проклятых Катакомб жуткий чародейский мираж просто не мог не оказать шокирующего воздействия. Ведь крысы – истинные владычицы всех подземелий. Перед ними трепещут и преклоняются жители любых подполий.

Вскоре там, где стояли в обнимку двое волшебников, неожиданно возникла огромная усатая тварь, размером превышающая среднего человека. А маги, создавшие эту тварь, как бы растворились в ее крупном мускулистом теле, покрытом серой шерстью. Глаза гигантской крысы светились ужасающими фонарями. В пасть своему детищу Черный Кот поместил из озорства несколько рядов остро отточенных зубов. Чудище грозно рычало. Да так, что сотрясались стены и пол грота (на самом деле сотрясались изображения стен и пола, но выглядело всё с потрясающей достоверностью).

Дикари в соседних залах на минуту замерли. Вероятно, готовились к штурму. А потом по сигналу боевого рога дружно ворвались со всех сторон в грот с волшебниками. Но тут же растерянно замерли. В пещере повисла гнетущая тишина, прерываемая лишь крысиным рыком. Громадная хищница, разместившаяся в центре зала, выгнула дыбом холку. Глаза ее вспыхнули еще сильней. С мощных резцов закапала ядовитая слюна… Злобная тварь свирепым взглядом обвела жалких людишек, посмевших побеспокоить ее покой, будто прикидывала, скольких их них уложить, чтоб хватило на завтрак, обед и ужин… и, пожалуй, еще на пару завтраков и т. д. Наверное, она несказанно обрадовалась, что живая, аппетитная закуска сама явилась к ней в логово, да еще в таком количестве.

Стоит ли говорить, что при виде сего чудовища суеверные аборигены разом позабыли, зачем они сюда, собственно, притащились. Со страху они, наверное, забыли и кто они такие вообще. Если оценивать устрашающий эффект, исходящий от крысы, в сравнении, скажем, с видом зубастого крокодила, то водоплавающий удалец показался бы, вероятно, бедным туземцам этаким милым, забавным существом, ручной домашней зверушкой… Черный Кот рассчитал всё правильно. Обучаясь магическому искусству, он лично провел в подземельях много времени. Поэтому неплохо ориентировался в страхах и предрассудках их обитателей. Созданная им крыса буквально сминала психологическую устойчивость аборигенов. А то, что их собралось здесь так много, волшебникам сыграло даже на руку. В большой группе людей всегда легче посеять панику. Обязательно найдется какой-нибудь слизняк с хлипкими нервами, да не один. А они заражают своими страхами даже самых отважных воинов, разлагающе влияют на их психику.

Так случилось и сегодня. Стоило огромному грызуну лишь чуть присесть на задних лапах, имитируя готовность к прыжку, стоило ему чуть громче рыкнуть, как дикари в панике бросились врассыпную. И мчались так, что только пятки сверкали в подземельях. Через пару секунд их и след простыл. Больше появляться возле этого проклятого места аборигены, скорее всего, ни в жизнь не рискнут. Да и детям своим, наверное, закажут сюда соваться.

Лекарь с Черным Котом впоследствии насмеялись вдосталь, вспоминая испуганные лица дикарей и изображая их друг перед другом. А времени для подобных воспоминаний у напарников оказалось хоть отбавляй – к сожалению.

Блуждающие Обмороки, как уже говорилось выше, сильно различаются меж собой по воздействию на людей: одни поражают их на час-два: другие – на несколько суток. Волонтер с Беркутом волею судеб схлопотали не сиюминутные помутнения рассудка, а многодневные глубокие отключения… С полнедели Киря с Черным Котом не отходили от пораженных товарищей, следили за их состоянием, ухаживали. Лекарь, когда это требовалось, применял свое врачебное искусство, чтобы не допустить ухудшения самочувствия «пациентов».

Но даже когда Сплавщик с Орлоголовым пришли в себя, то абсолютно ничего не понимали. Они вели себя как умалишенные. И только к исходу четвертых суток с момента «пробуждения» маги пришли в норму. И то – лишь благодаря стараниям волхва. Не будь в команде волшебников опытного чародея-знахаря, не известно, чем бы всё это закончилось – потерей жизни, либо потерей разумов…

К счастью, всё обошлось.

Омрачалось счастье лишь тем, что к этому моменту совместная деятельность группы путешественников, как ни прискорбно, подчистую утратила всякий смысл, вернее, смысл первоначальный. По прикидкам Кирилла, со времени падения Сплавщика в реку и организации экспедиции по его спасению прошло приблизительно две недели. Таким образом, контрольный срок, отпущенный команде Клубом волшебников на Посвящение, должен был вот-вот истечь. А миссию кудесников, соответственно, можно было смело считать проваленной. Уже сейчас. На руках у всей группы имелась лишь одна несчастная Звездочка. Где искать остальные, маги понятия не имели. Ни один из них на текущий момент Зова фетиша не ощущал…

Однако, несмотря ни на что, само приключение – уже без всяких надежд на награду – продолжалось. Друзьям предстояло еще самостоятельно выбраться из лабиринта Проклятых Катакомб и умудриться при этом остаться в живых…

Партнеры, повесив головы, приготовились к многодневному (или многомесячному?) поиску обратного пути.

Но блуждать во тьме холодных галерей долгими, нескончаемыми неделями им не пришлось. Вмешался случай. Впрочем, случай, обусловленный магическими закономерностями. Найти дорогу домой путникам помогла… Звезда Кирилла. Мудрые правы, когда говорят, что даже в темных сторонах жизни следует искать светлые оттенки. Всему свой черед. Настал и час Х, когда отсчет времени, отпущенного магам на испытание, окончательно остановился. Факт сам по себе, конечно же, печальный. И, похоже, не только для проигравших волшебников. Горечь поражения с ними разделила также именная Звезда Кири. Она попросту… умерла. Нет, разумеется, красивая железячка никуда не исчезла. Плоский значок с тем же горделивым выражением продолжал висеть у Лекаря на груди. Но дух свой магический испустил. Это точно. Волхву даже почудилось, будто он расслышал у себя в мозгу слабый голосок фетиша: «Прощай, друг. Тебя ожидает славное будущее». Точно такой же голосок, но погромче, в свое время комментировал вручение знахарю тяжеленного лома для самообороны. Как истинный врач, Кирилл схватил рукой погибающую вещицу (что с пациентом? пульс?). И совершенно правильно сделал. Самые тонкие струнки волшебства можно уловить только через личный контакт. Звезда напоследок трепыхнулась, словно птенец, подбитый стрелой охотника, потом затихла. Металл ее сразу потускнел, по-мертвецки похолодел. Чародейская искорка покинула фетиш, поднялась вверх, умчалась вдаль. Но Носителю – хвала святым предкам! – удалось уловить в воздухе след ускользающего волшебства. Направлялся этот след, как догадался Кирилл, к Распорядителю Клуба – чудаковатому «швейцару». Ведь Хозяин Чайной имел непосредственное отношение ко всем артефактам испытательного маршрута. Соответственно, находился с ними в неразрывной ментальной связи. Вот ее-то Кирилл и вычислил. Точнее, она предстала перед его магическим взором в виде жидкой струйки табачного дымка, наподобие последней вспышки угасающей сигареты. Дымок потянулся вслед за чародейской искоркой Звезды, словно влекомый слабым сквозняком. А Кирилл запомнил путь призрачного дымка до мелочей.

Лекарь тут же подскочил на ноги, зычно скомандовал группе:

– За мной!

Группа знала, что просто так молодой волхв никогда не кричит. Партнеры беззаветно верили в его феноменальное чутье. Видит небо – не зря. Маги бросили все, поспешили за Лекарем.

Уже к вечеру команда Посвящения обнаружила конечный грот маршрута…

…В Чайной путешественников встретили с почетом, будто победителей, а не проигравших. Не удивительно. Тот, кто сам побывал в Проклятых Катакомбах, знает, что сам факт выхода из них – уже большая удача. Тем более группа выскочила из передряги без потерь – все живы, целехоньки.

Вокруг героев дня столпилась целая куча ротозеев. Кто-то искренне переживал за проигрыш коллег. А кто-то, наоборот, довольно ухмылялся, потому что сам недавно «провалился». Как говорится, у соседа собака сдохла – мелочь, но приятно. Народ среди волшебников всякий попадается, как и среди простого люда. Самые нетерпеливые «болельщики» тянулись пальцами к Звезде Кирилла. Считалось, что дотронуться до магического фетиша (не на маршруте, а в Чайной) – к удаче.

Однако незаконные попытки присоединиться к чужой славе решительно пресек появившийся вдруг ниоткуда Распорядитель Клуба. Он выставил перед собой ладонь – и Звезда Кирилла сама спланировала к нему в руку. Чтит Хозяина – ничего не скажешь. Глава магического заведения сердечно поздравил путешественников с возвращением – лично пожал каждому из странников руку. Попутно владелец Чайной выразил сожаление по поводу провала миссии. Исчез он также незаметно, как и появился.

Надо сказать, что кое-какую награду за пройденное испытание друзья всё же получили: наконец-то в полной мере они ублажили свои гастрономические фантазии. Причем, по традиции, за счет заведения. После любого Посвящения – как удачного, так и нет – участников команды ожидал подарок Распорядителя – возможность бесплатно отпраздновать возвращение на Слободскую. Хоть это радовало. Есть, за что бороться.

 

Глава 6

Эйфория в умах участников команды от славного приема в Чайной в честь окончания «Путешествия» пролетела быстро, растаяла, словно дым. Как и ненужные сожаления по поводу провала Посвящения. К чему изводить себя ощущением неудачи? Ведь есть еще другие испытания: выбирай – не хочу. Каких-то определенных обещаний по поводу создания новой команды Кирилл пока никому не давал, не хотел связывать себя преждевременными обязательствами. Сначала следовало хорошенько отдохнуть, подкопить силенок. А уж затем ввязываться в очередную авантюру. Выбор Посвящений для него теперь на одну позицию сузился.

Растягивать паузу между испытаниями тоже не имело смысла. Киря переживал не столько за себя, сколько за Ульянку. Как она там, бедная, в плену у всемогущей Изнанки? Телепатическая связь между парнем и девушкой на таком расстоянии, к сожалению, не действовала. Носитель, избранник небес сейчас бы всё на свете отдал, чтоб услышать ее ласковый голос, заглянуть в красивые глаза, зарыться лицом в шелковистый пахучий волос. Эх, когда еще это будет? Когда-то непременно будет! – пообещал сам себе Кирилл. Обещание строилось вовсе не на пустом месте, не на голом оптимизме. Подспудно парень чувствовал, что в душе обладает всем необходимым для освобождения своей ненаглядной. Но пока его же возможности держались от него же в секрете. Жаль! Как-то их нужно было расшевелить, расконсервировать, что ли. И сделать это побыстрей. Волхв постарался проанализировать, что здесь можно придумать…

Опирался в своих изысканиях Киря на новые возможности, которые вынес, грубо говоря, контрабандно из испытания «Путешествием».

То, что Лекарь нашел именную Звезду и, вероятно, то, что он – Носитель, оставило ему частичное Посвящение. Очевидно, в отношении Кирилла, как потомка Первоволшебников, во всем, что касалось магии, действовал железный принцип: если прилипло, то уж навсегда. Волхв чувствовал в себе после испытания явную перемену: будто подрос. Но об этом знахарь, разумеется, никому словом не обмолвился. Похоже, даже вездесущий Распорядитель не догадывался, что один из соискателей тайком увел у него из-под носа кусочек заветной магической энергетики – вопреки всем Уставам и канонам Клуба.

Этот непрошеный кусочек свербел в мозгу у Кирилла докучливым живчиком. Он заговорщицким шепотом бубнил своему хозяину на ухо: «То, что ты ищешь, наполовину уже в твоих руках». Но что?! Неотступный шепоток будоражил воображение Кирилла, заставлял внимательно обдумать всё, что с ним произошло с момента приезда в город для учебы в Магическом Корпусе Лекарских Искусств и по сей день.

Волхв призадумался. Может быть, Контактная Ось? Лекарь почему-то не сомневался, что сумеет в случае надобности оживить волшебную связующую нить между членами команды. Они успели стать ему настоящими друзьями. Прилипли, – значит, навсегда. Хотя, по задумке Клуба, Контактная Ось после выхода путешественников наружу должна была безвозвратно сгинуть в затхлых подземельях Проклятых Катакомб. Безусловно, возможность апеллировать к партнерам при помощи колдовской Оси, по меркам кудесников из Чайной, – неплохое достижение. Но докучливый живчик в мозгу всё же имел в виду, скорее всего, другое. Что? – вновь задумался Кирилл. – Что?

Ломая голову над мучившим его вопросом, волхв неожиданно припомнил старую истину о том, что о человеке, о его привычках и тайнах многое могут поведать его вещи. Даже у самого распоследнего бродяги, не имеющего за душой ни гроша, в карманах обязательно отыщется какая-нибудь дребедень, по составу которой можно будет сделать – хоть и шаткий, но все же – вывод о возможностях и наклонностях ее хозяина.

Дорожная сумка Кирилла всё то время, пока он проходил магическое испытание, пребывала в номере постоялого двора «Волшебный Странник» при Чайной; в том самом номере, где Киря находился сейчас, размышляя в одиночестве над своей проблемой. Порядок в гостинице чародеев поддерживался строгий. Посторонние лица в покои постояльцев в их отсутствие не допускались. Киря встал с кровати, подошел к шкафчику, открыл дверь. Сумка стояла точно там, куда он ее поставил. Молодой человек сгреб всё свое богатство, отправился к столу – разбираться что к чему. Попытка – не пытка.

С необычайным трепетом и… сожалением Кирилл любовно перелистал рекомендательные письма, врученные ему самыми уважаемыми людьми родного поселка. Вряд ли теперь они ему пригодятся. Всё-таки жаль, что он не сможет продолжить свое медицинское образование в магическом учебном заведении. Жаль! Впрочем, по боку сантименты. С письмами всё ясно. Что там дальше? Вот дорожное тряпье, кое-что из съестного. Вот различные снадобья, собранные матушкой в дорогу. Вроде ничего лишнего или загадочного.

Тут владелец сумки с замиранием сердца уловил слабый шепот, идущий из-под одежды, сложенной на самом дне вещмешка. Оттуда донеслось какое-то приглушенное бормотание, будто там кто-то сидел. Словно бы в подтверждение версии постороннего присутствия одежда легонько зашевелилась. От удивления Киря выпучил глаза, затаил дыхание. Что за чертовщина?!

Волхв нерешительно потянулся ладонью внутрь сумки, осторожно приподнял ворох вещей. Из-под ткани воспарило слабое фосфоресцирующее сияние. Кисть окрасилась бледно-голубым подрагивающим светом. Изредка меж пальцев проскальзывали красноватые искорки. Киря отрывистым движением отдернул руку назад, будто на нее попал ядовитый паук, а он хотел стряхнуть насекомое. При этом парень зацепил пальцами стопку одежды. Она полетела на пол. Волхв и сам непроизвольно отпрянул от стола. Немного поостыв, чародей вновь приблизился к сумке.

На этот раз он вел себя более хладнокровно. На дне вещмешка Лекарь обнаружил узкий глиняный горшок, наполненный землей. Горшок неторопливо раскачивался из стороны в сторону, испускал загадочное свечение.

Откуда он здесь взялся? – удивился молодой человек. И сразу же вспомнил, откуда. Приветливая бабуля, у которой он снимал комнату в городе, перед самым арестом подарила парню сей керамический кубок. Она пояснила, что в нем содержатся поразительные насекомые – астрологические черви, очень занимательная живность. Кормить их бабуля порекомендовала чайными выжимками да молотым мясным фаршем.

– А на кой они мне сдались? – растерялся Киря.

– Рыбку ловить будешь. Вот еще… – хитро улыбнулась домохозяйка. – Как три звезды на небосклоне выстроятся в ряд, так и ловля пойдет. Аккурат в полночь.

Парень подумал тогда еще: «Вот мороки-то: мясо на них тратить да чай… Легче пойти на рынок да купить рыбы, какая на тебя смотрит…» Но сосуд почему-то, не задумываясь, сунул к себе в сумку. Да еще с каким-то тайным умилением, будто мечтал о подобной вещице с рождения. Бабуля искусница, заморочила голову вконец. «Как я его, вообще, до сих пор не выбросил?» – почесал в затылке волхв, разглядывая горшок.

Мысли Кирилла неожиданно прервались странным видением. Пред очи Носителя в образе полупрозрачного фантома явилась добродушная старушка. Она вновь повторила с плутоватой улыбкой на устах:

– Как три звезды на небосклоне выстроятся в ряд, так и ловля пойдет. Аккурат в полночь…

И исчезла.

А до Кирилла враз дошло, что, вероятно, в этом керамическом кубке кроется разгадка чего-то очень важного, поистине судьбоносного.

– Три звезды в ряд, аккурат в полночь, – задумчиво пробормотал одними губами волхв. И тут же хлопнул себя ладонью по лбу. – Так это ж сегодня! – Парень неплохо разбирался в астрономии. – Три планеты – Менера, Варс и Урмурий – должны встать в линию! – Лекарь бросил взгляд на часы-ходики, тикающие на стене. Часы показывали ровно двенадцать. – Аккурат в полночь! – вскричал Носитель. – То есть сейчас!

Подспудно ощущая в душе некий суеверный страх, Кирилл осторожно взял в ладонь загадочный сосуд. На ощупь он оказался теплым, даже горячим. Можно было подумать, что в нем не черви обитают, а плещется недопитый чай. Парень недоуменно приподнял кубок, заглянул внутрь, стараясь держать глиняную емкость от себя подальше, почти на вытянутых руках.

И в этот момент как прорвало: из кубка сплошным потоком повалили черви. Но не каждый по отдельности, а все вместе, гурьбой. Полезли как бешеные. Киря с испугу хлопнул горшком по столу. А затем опомнился, начал горстями собирать червей со скатерти и засовывать их обратно в посудину, чтоб не расползались. Они нещадно обжигали волхву пальцы. Всё равно ползли и ползли. Но со стола не убегали, а сплетались в единый шевелящийся клубок. Наконец, когда все кисти горели нестерпимым жаром, Киря решил не препятствовать более астрологическим тварям, а посмотреть, что произойдет дальше.

С виду черви были самыми обыкновенными – дождевыми, какими пользуются рыболовы. Но их маленькие тельца постоянно переливались прозрачным светом, будто изогнутые волшебные трубочки на вывесках магазинов чародейских товаров, которые горели вдоль центральной улицы города всю ночь напролет. Своим магическим зрением Киря попытался определить природу генерируемой червями энергетики. Не смог.

Это еще не самое удивительное. Самое удивительное – то, что астрологические трубочки тихонько перешептывались меж собой, будто маленькие разумные существа, а не безмозглые особи из рыбацкой насадки.

Вскоре все до единого черви перекочевали из керамического сосуда в шевелящийся клубок. Клубок настороженно замер по центру белой скатерти. Лишь волны голубого света блеклыми параллелями изредка пробегали по нему от центра к полюсам.

– Фу ты, чушь какая! – разозлился неожиданно Кирилл. – Разве место червям на обеденном столе? Ну-ка кыш отсюда, брысь!

Парень попытался стряхнуть искристую наживку для карасей на пол. Но как только ухватился за живой шарик, тут же со стоном отдернул руку назад, стал отчаянно дуть на пальцы. Кисть больно обожгло. Не кипятком, а неизвестным химическим – или, может быть, магическим – жаром. Словно какая-то неведомая сила долбанула по пальцам молотком. Дескать, куда лезешь, деревенщина? Не суйся под руку. Сорвешь процесс – сам пожалеешь…

И точно. Волхв вдруг почувствовал, что здесь происходит нечто очень важное. У него даже возникла стойкая мысль, что ему выпало небывалое счастье присутствовать при тайной процедуре, чести видеть которую удостаиваются только самые избранные, отмеченные печатью судьбы люди. Киря сразу успокоился. Суеверный страх отошел на задний план. Всем его естеством овладел неподдельный интерес: что за всем этим кроется?

Через пару минут безмолвное совещание астрологической живности закончилось. Сияющий клубок распался. Черви начали быстро расползаться в разные стороны. Извивающаяся масса вмиг заполнила весь стол. Но в хаотичную свалку не превратилась. Отнюдь. Ползучие особи напоминали собой, скорее, вымуштрованных солдат на параде. Черви расположились на скатерти ровными рядами. Каждый «боец» в этом торжественном строю четко знал свое место. И форму одежды, если так можно выразиться, насекомые сменили на парадную. Червяки неожиданно покрылись разноцветными бархатистыми ворсинками, стали походить на нарядных гусениц.

Далее Кирилл и вовсе разинул от удивления рот. Да и как не разинуть…

После того, как красочные насекомые заняли отведенные им тайным «военачальником» позиции, каждое из них, повинуясь неподвластному для человеческого понимания позыву, изогнулось и превратилось в отдельную букву в стиле старинной магической вязи. Все вместе они образовали своими телами довольно приличную по объему рукопись. Каллиграфичность волшебного текста потрясала воображение своей гармонией. Безупречный стиль, поразительная чистота исполнения. Каждый штришок на своем месте. Вычурные завитушки, ни одной лишней петельки. Высший класс. Непостижимая магия. Вот и не верь после этого в колдовство. Ведь насекомые, как считается, дрессировке не поддаются.

Кирилл невольно залюбовался рунами как произведением изобразительного искусства, позабыв о том, что для него-то гораздо важней постичь вложенный в магические письмена смысл.

А живая вязь, как выяснилось, вовсе не собиралась дожидаться, пока молодой волшебник ее расшифрует. Гусеницы замерли в осмысленных позах всего лишь на несколько секунд. После чего начали проявлять нетерпение, шевелиться. Киря вдруг понял, что магический текст распадается, отбросил отвлеченное созерцание красочной картинки, уставился в ворсистые буквы во все глаза, пытаясь запомнить их расположение. Парень в панике обнаружил, к своему стыду, что понятия не имеет, на каком языке выполнена червивая рукопись, хотя свободно владел многими из вымерших и действующих наречий. Здесь же каждая руна представлялась загадочным иероглифом. Уловить общий смысл волхву ни в какую не удавалось. Кирилл был в отчаянии. Одно дело запоминать текст, состоящий из известных тебе букв, – пусть даже непонятный по содержанию, т. е. словесную абракадабру. Другое – набор незнакомых символов, где, может быть, любая черточка имеет важнейшее значение…

Ночной парад гусениц между тем полностью развалился. Ворсистые особи начали заново собираться в шевелящийся клубок, на ходу теряя праздничную окраску, превращаясь в обыкновенных дождевых червей. Ну чисто цирковые артисты – отработали на высшем уровне свой оригинальный номер и дружненько убрались со сцены.

Киря аккуратно закатил клубок обратно в глиняный сосуд. Черви умело зарылись в почву. Свечение погасло. Шепот стих, а через минуту и вовсе пропал. Кубок мгновенно остыл, похолодел. Волхв взял сосуд в руку, с удивлением осмотрел его со всех сторон. Сосуд опять превратился в самый заурядный горшок, с обыкновенной рыболовной наживкой – с виду!

Киря тотчас догадался, какую Грамоту искали у него следователи Дробители, когда он попал к ним в плен в покинутом доме бабули. Лекарь улыбнулся, осознав, что сумел надуть – пусть даже непроизвольно – столь грозную силу, как Орден Антрацита. Волхв еще раз оживил в памяти червивую вязь. Может быть, это и есть знаменитые Руны Возмездия, которые, по преданию, должен отыскать Вскрыватель?! Кирилл словно бы услышал наяву крик Ульяны перед прыжком в гнусный Провал: «Ты освободишь меня, когда вскроешь Грамоту!..» В молодое сердце ударил жар любви, надежды. Грамота Возмездия! Как только к ней подступиться?! Впрочем, в ответе на этот вопрос, очевидно, и состоит предназначение Носителя…

Кирилл торопливо отыскал в сумке свою тетрадь и ментальный карандаш, – с которыми никогда не расставался, – стал быстро, пока не забыл, набрасывать туда тот волшебный рисунок, который ему посчастливилось лицезреть в исполнении разноцветных насекомых.

Ментальный карандаш – чудо лекарской магии. Он вычерчивал свои фигуры на бумаге отнюдь не грифелем, а биоэнергетическим пучком, вычлененным из органов зрения волхва. Тайнопись – идеальная. Прочесть невидимые фигуры мог только сам Кирилл. Ведь биоэнергетические характеристики у каждого человека – сугубо индивидуальны.

Лишь бы успеть зафиксировать у себя в тетради ценный узор.

К счастью, дело облегчалось тем, что каждая из гусениц, будучи в позе буквы, предусмотрительно выделила из себя капельку какой-то жидкости. Жидкость растеклась по тельцу, а затем впиталась в полотнище скатерти. Таким образом, рунический текст четко отложился на белом материале, как чернила на бумаге. Но следы гусениц быстро высыхали. Поэтому Киря лихорадочно спешил перенести таинственный узор к себе в тетрадь. Труд, – принимая во внимание изысканность древних символов, – очень кропотливый и сложный. Нельзя было пренебречь ни одним росчерком, ни одной завитушкой. Когда Носитель завершил копирование текста, пот валил с него градом.

Трудился молодой волшебник не зря. Не успел он поставить в своем блокноте завершающую точку, как со стола исчез последний отпечаток магических иероглифов. Скатерть обрела первозданную белизну и чистоту, будто никогда не носила на себе следа волшебства. Кирилл почему-то ни капельки не сомневался, что даже самый сильный маг не обнаружил бы сейчас на материале остатков чародейства.

…Итак, первый акт будущего грандиозного действа состоялся. Неведомые высшие силы сбросили Носителю магическое послание. Правда, сбросили в закодированном виде. Но на то он и Носитель, чтобы распутывать сверхзагадки, решать невыполнимые сверхзадачи. Парень тяжело вздохнул.

На дворе стояла поздняя ночь. В окна постоялого двора «Волшебный странник» бесцеремонно заглядывала круглолицая луна. Молодой волхв накинул куртку, вышел на улицу – «испросить мудрости у звезд», как часто говаривала матушка. Парень задрал голову вверх, вдохновенно уставился на небесные светила. Благодать!

Вид ночного неба действительно дарит людям силы. Не только магам. Всем страждущим. Хочешь обрести душевное равновесие – пожалуйста. Свет звезд непременно подарит успокоение нервам и сердцу, мыслям – просветление. У себя в глубинке Кирилл часто пользовался этим нехитрым способом магической подзарядки. Всегда успешно. Бездонная пропасть неба помогала волхву достичь телесного расслабления, добиться умиротворения. Лекарь как бы отключался от окружающего мира с его нескончаемой суетой и неприятностями, переносился мысленно в звездные дали – кладезь природной силы и творческого озарения.

За время магического испытания Кирилл успел подзабыть, что за ним охотятся коварные Дробители вместе со своими приспешниками. Знахарь впал в состояние непозволительной беспечности. Тысячеглазый лик небесной глубины подчистую завладел его вниманием.

А смертельная опасность кралась за Носителем по пятам. Неутомимый Сухарь с пристывшей к черепу нелепой костомахой находился совсем рядом. Проникнуть в цитадель волшебников – Чайную на Слободской – бывший мертвец, конечно же, не мог. Поэтому поджидал свою жертву во дворе, – как правило, по ночам. Слишком уж запоминающейся внешностью обладал выродок из Низов, чтобы околачиваться в центре города средь бела дня. Но терпеливости и выдержки Сухарю было не занимать. Своего часа он дождался.

Волшебники совершенно справедливо называют царство Изнанки Потустороньем. Дарить вечный приют людским душам, усыплять их навсегда (или перекраивать на свой лад) для Владычицы Низов – не в тягость. Разумеется, отдельно взятый воин Подложки не в силах вобрать в себя в полной мере ту мощь и умение, которыми владеет его госпожа. Но кое-какими приемами из арсеналов магии Иномирья снабдить своего слугу искусница Дна вполне способна.

После первой стычки с Носителем Изнанка кардинально пересмотрела чародейский багаж Сухаря в сторону увеличения. Теперь в списке живых созданий, одаренных чудовищной Силой Подземелий, «сохатый» урод стоял особняком, занимал в боевой табели о рангах Иномирья одну из самых почетных, передовых строк. По убийственному потенциалу, вложенному в него, напору отравляющей магии, Сухарь на сегодняшний день мог, пожалуй, конкурировать даже с элитой Потусторонья – дьявоглотами.

Подложка наделила свое рогатое детище страшнейшим оружием – Зародышем Провала. Такие Зародыши Владычица Глубин крайне редко выпускала наружу, чтоб не выдать ненароком людским магам основополагающих секретов своего внутреннего устройства. В данном случае хозяюшка Потусторонья не поскупилась, расщедрилась. Видимо, для хорошего человека, – т. е. Кирилла – ничего не жалко. Вход в Иномирье, дремлющий в теле рогача, ожидал от своего держателя лишь команды на активизацию, после которой он приступил бы как к поглощению людских душ, так и к утилизации их телесных оболочек. Пойманную добычу Изнанка отнюдь не превращала в груды гниющего мяса, как полагают многие простолюдины, а переплавляла в самое себя или, выражаясь более доступно, изготавливала на ее основе питательный (для себя) коктейль. Таким образом, внутренности Сухаря таили для противников настоящую Бомбу Растления, перерабатывающую фабрику, можно сказать, кузницу Иномирья.

А чтобы жертва не сопротивлялась, Подложка снабдила рогатого воина еще и сильнейшим приемом дистанционного усыпления.

Одним словом, противостоять подобному монстру мог только слаженный коллектив волшебников – со степенью родового Посвящения не ниже восьмой у каждого! А человек, вдохновенно созерцающий звезды, витающий мыслями где-то в заоблачных далях, вообще, представлял для Сухаря легкую добычу.

…Не мудрено, что Кирилл отключился сразу же, после первого удара. Парень испытал знакомое ощущение: вспышка в мозгу, вспышка в глазах – и аут! Словно угодил под пресс Блуждающих Обмороков. Благо хоть знакомое ощущение побудило мозг волхва автоматически выдать на Контактную Ось Ноту Тревоги или, проще говоря, крик о помощи.

Тело Кирилла на первой стадии утилизации растеклось вязким киселем. Позвоночник утратил твердость. Хребет, чавкнув, переломился в поясе – легко, без хруста, точно тряпочный. Мышцы стали абсолютно неуправляемыми – все, даже лицевые. Отчего физиономия обрела вид посмертной безжизненной маски. Волхв завалился наземь как подкошенный, сложился пополам, перекрутился, словно выжатое белье, неудобно подмял под себя руки, неестественно заломил шею. В животе у него что-то сильно урчало, булькало. Брюшная полость и область подреберья подрагивали. Видимо, там вовсю кипели подготовительные процессы, ведущие ко второй стадии утилизации – стадии необратимой. Тело молодого волшебника проходило, образно говоря, тесты на прием в царство Иномирья, наполнялось пищеварительными соками Потусторонья, медленно превращалось в тот самый питательный коктейль Изнанки. Парня охватил жар. Температура перевалила за сорок.

В таком беспомощном состоянии партнеры по Посвящению и обнаружили Лекаря во дворе Чайной. Откликнулись на Ноту Тревоги они, к счастью, практически мгновенно. Контактная Ось сработала великолепно, будто команда еще продолжала клубное испытание, до сих пор не выбралась из лабиринтов Проклятых Катакомб. Действовали волшебники именно сплоченной командой. Им прекрасно удалось слить в общий котел магию родовых кланов, сварить из нее, образно говоря, чудодейственное средство против мощного чужеродного Внедрения. Объединение магических потенциалов во много раз увеличило силы каждого волшебника, позволило ему реализовать родовые наработки во всей красе.

Стремительную контратаку начал Беркут. В мгновение ока он возбудил Стихию Воздуха. Ночь стояла звездная – ни одной тучки над домами. Тем неожиданней прозвучал гром средь ясного неба. Гудящий аэр собрал на многие версты вокруг себя блуждающие искорки, скомкал их воедино, превратил в пылающую пику. Точечная молния гигантской силы обрушилась на голову Сухаря. Урод из Низов сопротивления не ожидал, сосредоточился на «обработке» Носителя. Поэтому активизировать свою непревзойденную жаростойкую защиту – Огненную Кольчугу, «подарок» Клана Вулканического Пепла – не успел. Рогатина урода осыпалась на землю выжженным пеплом. Бывший мертвец рухнул на мостовую без сознания. И то сказать, – крепкий орешек. Другой бы на его месте выгорел дотла. Этот лишь временно отключился.

Тут же тело «сохатого» накрыл плотный столб ливня.

Сплавщик, подключившись к атаке, закрутил воду прямо в воздухе огромным водоворотом, насытил ее Очистительным Заклятием. Бурная воронка вобрала в себя все нити волшебства, которые тянулись к поверженному воину Подложки, начисто лишила Сухаря доступа к магической Связи, перекрыла ему путь к чародейству и к возможной помощи от Изнанки. На тротуаре перед Чайной теперь лежал абсолютно беспомощный урод с выжженной башкой – и ничего более. Вот что значит межклановое сотрудничество магов. Им и посланец коварной Подложки нипочем! Контактная Ось – великая вещь!

На распластанного урода сверху спикировала огромная птица. На одном из ее когтей тускло сверкнул перстень Орлоголового. Здоровенный пернатый хищник легко подхватил безрогого рогача, взмыл вместе с ним в небо. Черный Кот мысленно передал Беркуту через Связующую Нить:

– Тащи гаденыша к мельнице. Я подготовлю ему славный прием.

– Отлично, – отозвался небесный охотник.

Крысолов бегом помчался к мукомольному двору, вбежал на его территорию, ударился оземь, обернулся змеей, юркнул в темные хлебные подвалы.

Сплавщик тем временем направил очистительную струю воды на пораженного Лекаря. Магическая воронка освободила молодого волхва от вражеских заклятий; животворящей волной смыла ядовитое чужеродное волшебство.

Кире сразу полегчало. Парень очнулся, будто вырвался из оков тяжелого сновидения, уселся на тротуар. Ничего не понимая, он крутил головой туда-сюда:

– А?.. Что?.. Мы где?.. Еще в Катакомбах?.. – удивился он.

– Если бы в Катакомбах… – улыбнулся подоспевший Сплавщик. – Тут, знаешь, Лекарь, похлеще будет. Такое ощущение, будто на тебя сама Изнанка в образе какой-то рогатой образины накинулась.

Кирилл отчаянно тряхнул головой. С мокрых волос во все стороны полетели блестящие капли.

– Не может быть, – поразился волхв. – Один раз я уже спалил этого балбеса, развеял его прах на болотах возле Гадкой Тропы.

– Ты развеял, Подложка собрала, – возразил Волонтер.

– Значит, его надо распылить где-нибудь в центре города, – там, куда не суются Провалы.

– Не волнуйся. Черный Кот с Беркутом как раз этим сейчас занимаются. Скоро твой рогатый дружок превратится в скромные кучки крысиного помета, отложенные в канализационных колодцах города. Думаю, на сей раз ему не подняться.

– Надеюсь, – выдохнул волхв.

Крысолов, как и обещал, устроил Сухарю на мельнице славный прием. Его змея выгнала на площадку перед большим амбаром полчища хвостатых грызунов. Сторожа хлебного склада, отродясь не видавшие такого скопления серых бестий, в страхе разбежались кто куда. Беркут сбросил еще не очухавшегося урода в центр веселой копошащейся компании. Но очухаться тот так и не успел. Прожорливые крысы вмиг слопали сочный кусок мяса, подпаленный молнией.

После чего Черный Кот разогнал свою «паству» по разным кварталам города, канализационным трубам, подвалам, чердакам. Маг умело внедрил в сознание серых тварей сигнал тревоги, увязал его с образом мельницы. Теперь инстинкты самосохранения не позволят крысам вернуться на хлебный двор, собраться вместе. Следовательно, восстать из помета, как доселе из пепла, Сухарю на сей раз вряд ли удастся. Тут даже мамочка Изнанка не поможет. Скорее всего остаткам «сохатого» и впрямь суждено обрести форму маленьких испражнений чужой плоти – грызуны, как известно, прочищают кишечник часто и охотно…

Хотя… кто его знает… лучше не зарекаться…

Покончив с врагом, вся команда путешественников довольно скоро собралась возле Лекаря. Волшебники возбужденно обменивались мнениями по поводу совместной операции. В ходе разговора сама собой всплыла тема очередного Посвящения. Конечно, маги догадывались, что сохранить Контактную Ось в активном состоянии им удалось благодаря скрытым способностям Кирилла. Вслед за ним – негласным лидером группы – они тоже прошли частичное Посвящение, точнее, Лекарь непроизвольно поделился с друзьями плодами своего озарения. Участники магической бригады вполне осознавали свою зависимость от скромного волхва. Но, вероятно, не совсем четко видели его зависимость от колдовского рока. Им, наверное, казалось, что с этим парнем можно горы свернуть. А ведь уникальные способности Кирилла, унаследованные им от Первоволшебников, просыпались в нем спонтанно, как правило, в минуты опасности. Управлять ими осознанно молодой чародей пока еще не мог. Следовательно, выбора у Лекаря, по большому счету, не оставалось. Чтобы по-настоящему открыть себя, окончательно подготовиться к решающей схватке с Дробителями, чтобы разобраться в тайной Грамоте, составленной из червей, без межкланового Посвящения ему не обойтись. Как ни крути. Посвящения полнокровного, выдержанного по всем правилам закрытого Клуба.

А для его друзей волшебников успешное испытание на закрытых магических полигонах Чайной – это как Орден Почета, желанный знак колдовского отличия, символ самоутверждения в чародейской среде, показатель неоспоримого мастерства. Ведь в своем отечестве, как известно, пророков нет. Слава должна прийти издалека, чтобы в нее поверили дома. Но не только одно лишь неудовлетворенное честолюбие терзало партнеров Кирилла. Помимо повышения социального статуса, межклановое Посвящение приоткрывало перед магами завесу над многими тайнами волшебства. Что для большого мастера может быть ценней секретов колдовства?..

Кирилл отлично понимал устремления товарищей. Тем более, что они соответствовали и его интересам. Как же было не пойти друзьям навстречу?..

Спутники приступили к выбору нового Посвящения, принялись с жаром обсуждать различные испытания. На улице глубокой ночью диспут волшебников выглядел довольно нелепо. Поэтому Киря пригласил собеседников в свой гостиничный номер. Команда дала согласие. Шумная компания переместилась в покои волхва.

Судили-рядили долго. До самого утра.

В конечном итоге остановили свой выбор на «Вине». Исключительно по настоянию Кирилла. Поначалу магический отряд упорно рвался в «Драку». Но Киря убедил друзей повременить с кулаками. Лекарь не без оснований предположил, что хитрый Распорядитель Клуба в «Драке» обязательно подсунет команде слишком трудное задание – с учетом ее сплоченности. Ведь участникам Посвящения уже не потребуется по ходу испытания налаживать межличностные связи; заново, с нуля выстаивать Контактную Ось. Значит, по логике, они достойны более сложной, каверзной программы. Галантный «швейцар» с очаровательной улыбкой на устах обязательно сию программу подсунет. Можно не сомневаться.

В «Вине» роль Хозяина Клуба не имеет столь определяющего значения. Там в гораздо большей степени в свои права вступает легендарная парочка, встретиться с которой на своем жизненном пути мечтает каждый человек: Его Величество Случай и Госпожа Удача.

К тому же боевое Посвящение на сегодняшний день почему-то необычайно усложнилось. По словам знатоков из магической Чайной, несколько последних групп волшебников, полезших в «Драку», с Тропы испытания не вернулись. Тогда как все разумные сроки давно истекли.

«Вино» же, хоть и являлось по сложности одним из самых непроходимых Посвящений, по уровню риска, наверно, было самым безобидным. Если миссия проваливалась, группа соискателей просто возвращалась назад, в Чайную – автоматически, без потерь. Вот и всё. Имелась, правда, пара прецедентов, когда испытуемые лишились разума. Но исключения, как говорят, лишь подтверждают правила. Не правда ль, есть, о чем задуматься?..

И маги задумались.

Вообще, если коротко, суть выбранного друзьями Посвящения заключалась в следующем. Во-первых, участникам испытания, естественно, предстояло напиться. Не до потери пульса, конечно, но почти… Алкоголь, как известно, разрушает в мозгу человека барьеры, отделяющие его сознание от проникновения в параллельные миры. Чем сильней опьянение, – тем слабее барьеры. При этом партнерам нельзя было ни в коем случае забывать, что расслабление у каждого из них индивидуальное, а Посвящение-то – общее. Соратникам надлежало ввести свои разгоряченные вином души в резонанс, создать совместную – одну на всех – галлюцинацию, где каждому герою отводилась своя конкретная роль. Согласовывать предварительно – на трезвую голову – сюжет приключения, разумеется, категорически запрещалось. Распорядитель испытания без труда вскрывал любые подлоги, а нечистоплотные маги, пытавшиеся его обмануть, с позором изгонялись из элитарного Клуба. Любой из клиентов Чайной это отлично знал. Не допускались даже призрачные намеки на будущее действо. Всё должно было произойти само собой. В этом и заключалась суть удачного резонанса. Только он мог принести желанное Посвящение.

И еще (об этом мало кто знал, а кто знал, тот не болтал) – групповая галлюцинация в случае успеха не являлась, собственно, таковой. Участники испытания на самом деле, по правде совершали коллективный прорыв в одно из соседствующих пространств. А их души вселялись в тела реальных персонажей из других миров…

Надо сказать, многие из опытных волшебников почитали Посвящение «Вином» чистой авантюрой. Поскольку понимали, что всех членов группы должно было объединять родственное мышление, одинаковое воззрение на те или иные моменты бытия. Только тогда они могли действовать сообща даже в мыслях. Достичь подобного единодушия неизмеримо сложно. Даже люди, знающие друг друга с детства, не всегда могут похвастаться полным взаимопониманием. А уж взрослые чародеи из разных кланов, каждый со своим характером – тем более.

Может быть, и так. Но чтобы разгадать тайну изящных рун из своей тетрадки, Кирилл готов был ввязаться в любую авантюру.

 

Глава 7

По достижении принципиальной договоренности о проведении совместного Посвящения друзья разошлись по своим номерам – отсыпаться перед испытанием. Встречу в Чайной назначили на шесть вечера – самое время для пьяного разгула.

Без пяти шесть Кирилл спустился в холл первого этажа. Выглядел он отдохнувшим и помолодевшим – кругленькое после сна личико, чисто выбритые щеки, свежая рубашка, уголок белоснежного платка, выглядывающий из нагрудного кармана пиджака. Прямо городской франт, а не деревенский знахарь. Не известно, как там почивали партнеры, а молодой волхв бессонницей не страдал. Крепкий сон – залог здоровья. В удовольствии поваляться на подушке Киря никогда себе не отказывал.

В холле волшебника, как обычно, встретил «швейцар» на пару с деревянным львом. Опять пришлось раскошеливаться на чаевые. Таков порядок. Только после этого перед глазами паренька возникли уже знакомые ему шторы. Кирилл смело шагнул в обеденный зал Клуба.

Друзья уже были в сборе, сидели за отдельным столиком, поджидали своего предводителя. Лекарь с удовольствием пожал всем руки.

Тут как тут рядом с дружной компанией ниоткуда вновь возник Распорядитель Чайной. Усатый дородный мужчина широко улыбался:

– Рад приветствовать вас, дорогие гости. Вижу, созрели уж для Посвящения?

И откуда он только всё знал?

– Да, – хором ответили кудесники.

– Прекрасно, прекрасно, – довольно потирая ладони, продолжил Хозяин Клуба. – Как я понимаю, вы выбрали «Вино». Не так ли?

– Совершенно верно.

– Хорошо. Это очень хорошо. – Не известно, что так радовало Распорядителя. – Надеюсь, правила вам хорошо известны. Вопросы есть?

– Нет.

– Ну что ж, тогда – в добрый путь! Официант Клуба в вашем распоряжении. Спиртное и все блюда – за счет заведения. Желаю успеха.

«Швейцар» артистично взмахнул своим знаменитым платком и… исчез.

А столик с яствами и восседающими за ним волшебниками переместился в неизвестную область мироздания или, скорее, неизвестная область мироздания неожиданно возникла возле него. После кабацкого гула Чайной по ушам мягко ударила тишина. Вокруг никого не было. Партнеры оказались в центре круглой площадки, занавешенной со всех сторон высокими шторами. Движимые любопытством, друзья поднялись со стульев и разошлись по всем четырем направлениям. Каждый из кудесников заглянул за матовое полотнище и… не увидел ничего. За портьерами зияла обыкновенная пустота, будто стол висел в воздухе на невообразимой высоте. Ни вверху, ни внизу ничего не просматривалось – ни земли, ни туч. Примерно такую же картину можно созерцать в пасмурную погоду глубокой ночью, если посмотреть в небо: не видно ни звезд, ни облаков. Небосвод кажется мертвым – ни глубины, ни расстояний…

«Налюбовавшись» местными «пейзажами», партнеры недоуменно пожали плечами, вернулись на свои места. За общим столом оно веселей. А, собственно, кто им еще здесь нужен?.. Разве что официант…

Черный Кот громко хлопнул в ладоши – и служитель Чайной в угодливо изогнутой позе с белым полотенцем на рукаве тут же явился на его зов… просто вышел из-за шторы.

– Чего угодно-с?

От клиентов посыпались заказы.

В отношении спиртного у каждого выпивохи свой рецепт, как дойти до нужной кондиции (или, наоборот, не дойти – в зависимости от ситуации). При Посвящении «Вином», по советам старожилов Клуба, важно полностью «окосеть», но в то же время ни в коем случае «не вырубиться». От спящего игрока команда не получит никакой пользы. Для достижения поставленной цели кто-то смешивал мудреные коктейли, кто-то предпочитал крепленые вина, а кто-то и вовсе – высокоградусные горячительные напитки, да еще в убойных количествах. У каждого свой организм.

Кирилл же сделал ставку на сухое красное вино. Оно дает хороший приятный кайф и «не отшибает» мозги. Опьянение от него довольно быстро проходит. Так что по ходу вечера можно достаточно эффективно корректировать собственное состояние: где-то чуть-чуть добавить, где-то сделать паузу, отступить, а затем продвигаться дальше. Указанная тактика представлялась волхву самой разумной. Впрочем, время покажет…

Друзья приступили к «накачке».

Беседу за столом преднамеренно поддерживали «ни о чем», линию Посвящения старательно избегали. В основном, травили анекдоты на отвлеченные темы.

Самое интересное, что Распорядитель Клуба, как главный контролер испытания, должен будет появиться на глаза магам уже в совместной галлюцинации в качестве нейтрального зрителя. В отличие от «Путешествия» никаких определенных заданий команде магов в «Вине» не давалось. Предполагалось, что если совместное перемещение в параллельный мир пройдет удачно, то соискатели без посторонней помощи самостоятельно разберутся, что им необходимо делать дальше. Присутствие Распорядителя в иллюзорной стране пьяных фантазий само по себе будет означать для участников Посвящения, что совместный старт в неизведанные пространства им удался. Добрый знак. Правда, Распорядителя там еще нужно опознать, если захочешь удостовериться в удаче. Он может скрываться под самой невообразимой личиной. Ага…

Общение за столом сильно скрадывает время. Не успели партнеры, что называется, оглянуться, как подошли уж к пограничному состоянию. Киря, как самый осторожный из членов группы, по сути, негласный капитан команды, предостерегающе поднял вверх указательный палец правой руки, что означало: «Вы подошли к опасной черте. Будьте бдительны. Следите за дозировкой. Пропойцы «в отрубе» нам не нужны». При этом сам Киря красноречиво покачивался из стороны в сторону, вернее, его пошатывало. Нижняя губа у волхва безвольно отвисла. А взгляд с трудом фокусировался на лицах друзей. Соратники, хоть и сквозь хмельной туман, но всё же вняли увещеванию своего лидера – немного сбавили темп «подзарядки». Хотя сделать это после определенной дозы спиртного, принятой на грудь, как все знают, совсем не просто. Человек перестает адекватно оценивать собственные возможности и зачастую попадает впросак.

Между тем начинался самый ответственный этап операции – рождение совместной иллюзии.

Как и договаривались заранее, друзья повернулись к столу и, соответственно, друг к другу спиной, дабы избежать непроизвольного сговора. На это соображения у них пока еще хватило.

Каждый из чародеев, закрыв глаза, постарался мысленно сигануть в астрал, в область так называемого коллективного бессознательного. Именно туда, как считалось в магических кругах, вели тонкие эфирные пути из других миров. Там должны были перехлестнуться пьяные фантазии партнеров, чтобы впоследствии незаметно соскользнуть по одной из указанных дорожек в невообразимые измерения параллельных пространств.

Киря молил всю Святую Братию сейчас только об одном – чтобы его душа после пересечения границы миров вселилась в человека, а не в какое-нибудь гадкое чудовище. Сколь не велика вселенная, а повсюду в ней обитают люди. Волхву отчаянно хотелось оказаться в теле далекого звездного собрата, но никак – не в шкуре безмозглой бессловесной твари…

Кому-то может показаться, что слишком уж всё просто получается: пришел, выпил винца и – нате вам, пожалуйста, – полетел в иные миры. Однако дело обстоит не совсем так. Ведь Чайная на Слободской – не сборище профанов, а элитарный чародейский Клуб, куда допускаются только самые продвинутые маги. Маги же непрерывно связаны своими мыслями с колдовским Эфиром, чудодейственной Волной. Именно чудодейственной. Специальными словесными формулами господа кудесники запросто творят чудеса. Ниточки магической Связи прочно соединяют сознание волшебников (даже если сами они об этом не подозревают) с параллельными пространствами, откуда и появляются (или куда исчезают) физические явления или предметы, энергетические и психоэмоциональные образования, воздействующие на людей и окружающую природу. Кудесники сохраняют в глубокой тайне от непосвященных заветные звуковые формулировки (а также их отражения на бумаге), – чтобы не накликать беду. Слово – очень чуткий, сложный инструмент, а Слово магическое – вдвойне.

Вино же в данном случае лишь помогает – не будем говорить «разрушить», скажем «расширить»; вино помогает волшебникам, и так-то творящим чудеса, расширить некие границы человеческой личности, установленные свыше. И довольно часто во время Посвящения соискателям-магам это удается.

Кирилл надеялся, что удастся и его команде.

* * *

«Вино»

Беркут.

В обыденной жизни Беркут вином не злоупотреблял. В Клане Орлоголовых, как и в большинстве магических сообществ, в отношении спиртного поощрялось разумное воздержание. До полного запрета дело никогда не доходило. Считалось, что вино в небольших количествах не только не вредит волшебнику, но даже повышает личностный уровень восприятия колдовской Волны. Однако давно подмечено, что регулярное употребление зелья приводит к результатам прямо противоположным – кудесник постепенно деградирует и как человек, и как маг. Поэтому сородичи Беркута прибегали к спиртному, как правило, лишь в дни больших родовых праздников – для стимуляции чародейских способностей во время коллективных колдовских ритуалов и просто для поднятия настроения, как это делают обычные люди. Иными словами, обильное возлияние не возбранялось в общине лишь несколько дней в году.

Не удивительно, что в ходе Посвящения Беркут дошел до «кондиции» очень быстро. Голова закружилась, мысли спутались, изображение в глазах раздробилось на несколько составляющих и как-то отставало от поворотов головы, будто существовало в зрачках само по себе. В иных условиях Орлоголовый никогда не позволил бы себе «нализаться» до такой степени, но ради высокой идеи приходилось терпеть никчемные самоистязания. «Пернатый» маг лишь слегка побаивался, что «отключится» раньше времени, но крепился, сопротивлялся накатам дурноты изо всех сил.

Однако от Судьбы не убежишь. Вино, похоже, оказалось сильнее опытного чародея. Неожиданно Беркут почувствовал, как проваливается в какую-то бездонную яму, стремительно падает в глубокий-преглубокий вращающийся колодец. Сознание полностью вырвалось из-под контроля. Бесконечное падение никак не удавалось приостановить. Волшебнику стало совсем плохо, его нестерпимо тошнило. Он что-то кричал, – а может, крик ему только грезился, – звал кого-то на помощь. Но не слышал сам себя, пока не рухнул на самый низ – не исключено, что лицом об пол.

В этот момент его кто-то больно ударил в плечо. Властный голос строго спросил:

– Ну? Чего встал? Не медли, шаман. Показывай путь!

«Шаман?» – мысленно переспросил сам себя Беркут.

Тут волшебник с удивлением почувствовал, что его сознание как бы раздвоилось – в его голове, помимо собственных мыслей, ютились еще чьи-то. Но они ему вовсе не мешали. Напротив, были даже как-то родней и ближе своих собственных! Орлоголовый удивился еще больше, медленно открыл глаза, осмотрелся по сторонам. Ба-а! И тело-то его оказалось абсолютно чужим – и одновременно своим в доску. Здоровое, атлетическое тело – послушное, молодое, красивое. Правда, чуточку темнокожее – не такое, каким маг его помнил. Но чувствовал чародей себя внутри него как влитой, будто в нем и родился. Орлоголовый поднял ладони, с интересом их осмотрел, затем глянул вниз. Длинные, сильные, мускулистые руки; крепкие, накаченные ноги. И свои, и не свои. Чудеса.

В этот момент над самым ухом у колдуна пронзительно гикнула крупная птица:

– Гу-гуак-гуу-гуаа!

Волшебник поднял голову вверх, повертел ей во все стороны: туда-сюда.

Вместе со своими спутниками – незнакомыми людьми, о которых он, тем не менее, кое-что знал, Беркут находился в почти непролазной чаще тропического леса – такого пугающе чужого, но… близкого сердцу, что дом родной. И был Орлоголовый в нем, похоже, на первых ролях. Его попутчики растерянно смотрели на него – куда он пойдет дальше. Вокруг бушевала дикая природа. Всяческая мелкая живность мелькала под ногами, в зарослях, в воздухе – везде, куда ни кинь взгляд. Слух наполнился стрекотом, шепотом, чмоканьем, треском, буханьем, кваканьем и т. д.

Сердитый голос за спиной вновь повторил:

– Ну? Чего встал, краснокожий? Пошевеливайся. – В бок Беркуту уперлась холодная сабельная сталь. – Что, дорогу забыл?

– Нет-нет, господин офицер. Не извольте беспокоиться, – поспешил оправдаться перед грозным спутником Орлоголовый, вернее, не Орлоголовый, а его сожитель по общему телу. Орлоголовый лишь с удивлением взирал как на грозного спутника, так и на самого себя, точнее, на сожителя.

Только теперь в сознание Беркута откуда-то издалека, совершенно из другой жизни пробились неясные смутные воспоминания: он находится то ли в каком-то кабаке, то ли в чайной (впрочем, не важно); отдельный номер; кругом длиннющие матовые шторы; беспрерывный загул; вино льется рекой; друзья, – в общем-то, неплохие ребята – все пьянющие вдрызг, в стельку. Что за свинство?! Ага…

И тут в мозг чародея ударило ключевое слово: Посвящение! Он проходит Посвящение в элитарном Клубе магов. Задача – проникнуть в параллельный мир, вселиться в одно из подвернувшихся тел, сыграть заготовленную Судьбою роль – и назад!

Значит, получилось?! Он в чужом мире, в чужом теле, к нему по-свойски обращаются чужаки на своем заковыристом языке, а он прекрасно их понимает… Ура!

Однако первый восторг тут же уступил место встревоженности. Сами собой посыпались вопросы. Где же друзья? Один он в этом далеком мире или нет? Если один, то Посвящение не удастся. Если друзья где-то рядом – всё в порядке. Но как их опознать? Ведь они могли вселиться в самые различные персонажи. Например, в одном из этих злобных офицеров вполне может прятаться кто-то из товарищей магов. Не исключено.

Однако размышления Беркута вновь прервал настырный мужик с саблей в руках:

– Давай, я сказал! – прорычал он с нажимом.

– Извините, господин офицер, – заюлил Орлоголовый (т. е. сожитель – ему-то видней, как с кем себя вести). – Соринка в глаз попала. Я сейчас, сейчас.

– Давай-давай, – вновь поторопил свирепый вояка.

Орлоголовый удивился еще раз, когда понял, что почти не чувствует сильного опьянения; так себе – легкое головокружение. Но оно могло происходить совсем от другого, – скажем, являться следствием адаптации к чужому миру.

Однако пора было брать вожжи в свои руки, срочно входить в курс дела.

Чтобы полностью восстановить картину происходящих здесь событий, волшебнику пришлось обратиться к своей (соседской) памяти.

…Итак, Беркут – проводник. Его герой носит имя Большой Медведь. Гм-м… Не так уж и плохо. Судя по всему, столь внушительное имечко проистекало от мускулистого телосложения его владельца. Да уж, физической силой бог лесного жителя не обидел. Это радует. По роду деятельности Большой Медведь – шаман. Тоже совсем неплохо. Поближе к колдовству.

В настоящий момент он ведет густыми дебрями в фамильное владение очень важную персону – наследного принца Земель Великой Короны – единственного отпрыска местного короля Юриуса Тринадцатого. Принц Дворжеус, восемнадцатилетний юноша, – ужасный спесивец и гордец. Со слугами жесток и циничен не по годам. Находиться в его команде не то чтобы неуютно, просто опасно. В любой момент можно пасть жертвой дурного настроения своенравного господина. Держиморды вельможи отсекут по первому приказу любому слуге голову, не поморщатся. Гм-м… неприятная история…

Великосветский наряд принца, надо сказать, выглядел в условиях дремучего леса довольно нелепо. Шелковая белоснежная рубашка-жабо. Длинные манжеты-колокольчики в рюшечку. Открытый, с широкими лацканами, пиджак голубого атласа. Обтягивающие светлые панталоны. Модные, остроносые штиблеты. На голове старинный парик – знак принадлежности к знатному роду. Тонкие пальцы рук густо унизаны драгоценными перстнями, как у женщины.

Подстать своему хозяину выглядели и королевские гвардейцы. Синие камзолы с щегольскими красными поясами. Рукав – три четверти, чуть ниже локтя. Короткие сапожки гармошкой – блестящие, надраенные. В общем, оловянные солдатики, да и только. Будто собрались на прогулку с дамами по ухоженному парку, а не в опасный поход по лесу, кишащему хищными, ядовитыми тварями и разбойниками.

Домой представитель знатного рода возвращался из соседнего Королевства Степных Баронов, где успешно провел очень важную дипломатическую миссию – обговорил с Владыкой Степей королем Гариусом условия собственной помолвки с его дочерью – принцессой Приморской. Будущий брак царственных особ сулил Землям Великой Короны немалые выгоды. Принц Дворжеус спешил скорее попасть в родовое поместье, чтобы поделиться радостной вестью со своим отцом королем Юриусом и успеть основательно подготовиться к церемонии приема официальной делегации степняков. Указанную делегацию должен будет возглавить лично предводитель Степных Баронов – Непобедимый Гариус собственной персоной. В ходе визита планировалось окончательно обсудить нюансы предстоящей свадьбы. Поэтому встречу надлежало обустроить с максимальной помпой и торжественностью, чтобы не разочаровать еще до бракосочетания будущего тестя – одного из самых влиятельных правителей на всем континенте. Разумеется, на подготовку требовалось время. Поэтому честолюбивый принц гнал свой отряд вперед, не жалея ни себя, ни людей.

Чтобы сэкономить две недели пути, наследник престола отказался от привычного маршрута, который огибал обширный массив Кряжистого Леса длинным полукольцом. На ближайшей заставе юный правитель приказал оставить лошадей и следовать через трудно проходимые заросли пешком. Принц знал, что жители окрестных деревень и гонцы из солдат довольно часто пересекают охотничьими тропами заповедные места – и ничего. Почему бы ни попробовать ему? О том, что Кряжистый Лес славился различными опасностями, своенравный и упертый, как баран, молодой господин слышать ничего не хотел. Благородный принц мнил себя отважным умелым воином. Что ему какие-то жалкие разбойники? Что ему дикие звери, изощренные хищники? Ведь офицерская сабля у него на боку. Пусть попробуют взять добра молодца…

На самом деле заносчивый юноша ни в одном реальном бою ни разу не участвовал. Имел за плечами лишь тренировки в уютном спортивном зале со штатными спарринг-партнерами. Зная скверный характер своего правителя и опасаясь незаслуженной мести, помощники, естественно, никогда не допускали против него опасных выпадов. Напротив, все ассистенты в учебных поединках искусно поддавались принцу, не уставали сыпать в его адрес комплиментами. Чем только укрепляли манию величия у взбалмошного юнца.

Богатые странники для путешествия по Кряжистому Лесу всегда пользовались услугами проводников – коренных жителей, хорошо знающих чащобы и их обитателей. Шаману по прозвищу Большой Медведь также не раз приходилось бродить по лесу в обществе самых высокородных господ. Делал он это, как правило, по просьбе деревенского старосты, чтобы хоть как-то пополнить нищую поселковую казну. За причитающиеся налоги и поборы слуги короля спрашивали очень строго.

Но хаживать с самим принцем шаману ранее не приходилось.

В этот раз спрашивать его желания на сей счет никто и не собирался. Когда отряд вельможи достиг придорожной деревни, принц тут же послал за местным головой. Испуганный староста сразу указал гвардейцам короля на избу, в которой проживал проводник. Здоровенные ребята в военной форме без всяких уговоров приволокли Большого Медведя под очи своего повелителя. Тот приказал:

– Веди к фамильному замку. Управишься за неделю – получишь награду. Не управишься – не сносить тебе головы.

С людьми принц Дворжеус никогда не церемонился. Они с потрохами принадлежали королевской семье, как и все окрестные леса, поля, реки и все, все, все…

Делать нечего. Пришлось показывать дорогу. Затея эта Большому Медведю ох как не понравилась. Шаман отлично сознавал, что грозные с виду гвардейцы, как и сам принц, абсолютно не подготовлены для переходов по лесу. Они и понятия не имели, какому риску подвергали свои драгоценные жизни.

Не говоря уже о разбойниках, одни хищники чего только стоили.

Взять, к примеру, огневика. Мал да удал, всем хищникам хищник. По внешнему виду он напоминал собой старый растянутый чулок с маленькими кривыми ножками по бокам, как у древней пустынной ящерицы. Кожа хищника внешней текстурой и расцветкой искусно маскировалась под древесную кору – точь-в-точь маленькое деревце. Нужный оттенок «коры» хитрый зверь искусно подгонял под окружающую растительность, что позволяло ему бесподобно играть в прятки с другими обитателями леса – разглядеть его было неимоверно сложно.

Быстро извиваясь, огневик в поисках добычи цепко передвигался и по земле, и по деревьям; свою мишень поражал на коротком расстоянии – около полутора метров – мощным статическим разрядом, точно подводный скат, затем добивал сильнодействующими ядами. Вероятно, эти яды играли роль внешнего пищеварения, т. к. под их воздействием плоть несчастной жертвы прямо на глазах ужасно разлагалась; после чего огневик приступал к приему пищи. Вообще, изворотливый змееголов представлял собой уникальную живую химическую лабораторию; никого и ничего в лесах Великой Короны не боялся. Встречался повсюду.

Нет, за себя Большой Медведь ничуть не опасался. Опыт, острый глаз и сноровка помогут ему уйти от любой опасности. А вот за свиту принца – сборище самоуверенных болванов – проводник поручиться не мог. Вот как, скажите, уберечь городских нахохленных ротозеев от этой смертоносной зверушки? Они же ничего не видят, глаза будто воском залеплены. Положи хоть посередь дороги целый выводок огневиков – телохранители принца сочтут их, скорее всего, за кучу древесного мусора…

Это лишь один из представителей местной агрессивной фауны, а сколько их еще таится за ветвями непроходимых чащоб, одному небу известно.

В еще большей степени подвергал свою жизнь опасности сам «предводитель», подвергал добровольно. Спесь и показная отвага так и выпирала из него наружу. А дебри-то, они любят осторожных, осмотрительных, скромных, незаметных. Горделивую осанку и щегольскую выправку уместней всего демонстрировать на парадах, а не в лесу.

Само собой, Большой Медведь отлично понимал: случись что – крайним выставят его… Гвардейцы короля своим поведением подтверждали эту догадку ежеминутно. Господские холуи, показывая рвение (не там, где надо), постоянно подчеркивали, что не доверяют простолюдину проводнику ни на грош (кто знает, может, он – наводчик разбойников?) и при малейшем подозрении на измену прикончат бедолагу на месте. Работать в подобных условиях было, конечно же, не больно приятно…

Одно успокаивало: ко времени внедрения Беркута в тело (и сознание) шамана опасный поход вступил в свою завершающую стадию. По прикидкам Большого Медведя, они находились на самом краю Кряжистого Леса. Примерно через пару часов отряд должен был выйти на Главный Тракт. А там уж рукой подать до королевского замка – полдня ходу, не более. «Пернатый» маг немного успокоился.

Но, видно, не приглянулись заповедным дебрям высокомерные попутчики Орлоголового. Кряжистый Лес – в который уж раз – оправдал репутацию места опасного, гибельного.

Неожиданно отряд принца напоролся на засаду разбойников, построенную на удивление грамотно, с умом. Создавалось впечатление, будто лесные грабители заранее поджидали знатного вельможу со свитой именно на той тропке, где он и появился. А может, и вправду поджидали. Не исключено. Лихие люди, они ведь годами жили в непроходимых чащобах. Секретов здесь от них нет. Разведчики и следопыты у разбойников – выше всяких похвал. Сами звери почитали их за своих. Новости сороки на хвосте приносили. Надо только понимать язык зверей и птиц. А они, судя по всему, понимали…

Разумеется, тень подозрения сразу пала на Большого Медведя: случайно ль угодил отряд в западню или нет? В ближайшем будущем шамана как пить дать ожидало неприятное объяснение с головорезами принца или, лучше сказать, следствие с дознанием.

Пока надлежало уносить ноги. Как можно скорей – подальше от расставленной ловушки, поближе к оживленному Тракту. Только там разбойники утратят свое преимущество. Ведь сколько их, и где они прячутся, в зарослях сразу не определишь.

Но самый скверный сюрприз Беркуту преподнесла та незримая нить между мирами, посредством которой он осуществлял здесь свое присутствие. В момент нападения лесных братьев – ни раньше, ни позже – хрупкая связь, ведущая через неведомые бездны в далекий магический Клуб, стала внезапно рушиться. Волшебник неожиданно потерял ментальный контакт с самим собой. Иллюзия начала тускнеть, ускользать из сознания. Что-то там, в далекой Чайной пошло наперекосяк. Вероятно, Орлоголовый либо перепил, либо недопил… скорее всего – второе… В результате тело, в которое вселился кудесник на этой планете, утратило координацию и контроль. Проводник в настоящее время не являлся, по большому счету, ни шаманом по прозвищу Большой Медведь, ни магом по имени Беркут. Покинутая своими хозяевами плоть застыла растерянным изваянием посередь тропы. Лицо и руки бедняги обильно облепила мошкара и прочий гнус. Избитое выражение «не от мира сего» очень метко характеризовало теперешнее состояние шамана.

По сути, сцена схватки с разбойниками проплывала мимо внимания мага почти незамеченной. Вернее, отдельные эпизоды пробивались всё же, как сквозь туман, к сознанию проводника. Но он почему-то не придавал им особого значения; наблюдал за царящей вокруг суетой отстраненно, будто это его вовсе не касалось…

…Вот дорогу отряду перегородило неожиданно упавшее дерево. Тут же слева на путников градом посыпались стрелы. Справа бандиты не стреляли. Тропинка-то узкая; вероятно, опасались невзначай поразить своих…

На глаза наехала белесая пелена. Наступил небольшой перерыв – в восприятии, не в действительности.

…Вот отряд гвардейцев быстро перегруппировался, ринулся навстречу врагу, не обращая внимания на стрелы. Добротные доспехи позволяли воинам не бояться легкого вооружения противников. Очевидно, в ближнем противоборстве бойцы хотели выиграть какое-то время для спешного отступления своего господина, попросту говоря – бегства…

Снова пелена, небольшой перерыв…

Черти что! Орлоголовый постарался насколько это возможно переместить сознание в Клуб, чтобы отрегулировать ситуацию. Это ему более-менее удалось. Картинка прояснилась… но не здесь, а в Чайной. Маг развернулся к столу, набулькал полный бокал вина, залпом осушил. Вроде помогло. Вновь подступила дурнота. Зато иллюзия слегка задрожала, поплыла и вскоре начала постепенно приходить в норму.

…Отряд гвардейцев ринулся влево – оттеснить врага. Принц с ближайшими телохранителями – вправо, вероятно, от избытка храбрости.

Но что это?! Проводник – Большой Медведь, а не Беркут – в самый последний момент уловил краешком глаза над той тропой, куда метнулся принц с воинами, неестественно застывшую ветвь. Определить, что за этим крылось, мог только наметанный глаз бывалого лесного жителя. У настоящего дерева ветви, как правило, растут вверх или раскинуты в разные стороны. Они легонько колышутся на ветру вправо-влево. Эти же, если вглядеться пристально, хоть копировали цвет и форму листьев почти безупречно, но висели почти безвольно. Потому что имели совершенно иную, чем у лесной поросли, упругость.

Большой Медведь набрал полные легкие воздуха, он хотел истошно выкрикнуть: «Стой! Назад! Опасность!», но не смог… Органы речи ему не повиновались. Личность шамана раздвоилась, никак не могла собраться в одно целое. Беркут всё отлично видел, но вмешаться в ход событий не мог.

События в лесу между тем развивались далеко не самым лучшим образом. Да что говорить? Всё полетело в тартарары…

Чтобы представить себе в тонких нюансах дьявольские злоключения побежавших вперед телохранителей и самого принца, надо, наверное, иметь хотя бы отдаленное представление об экзотическом наиковарнейшем хищнике под названием сеточник, довольно распространенном в заповедных лесах Великой Короны. Сеточник – уникальное существо, обладающее аморфным, видоизменяющимся телом. Его многочисленные конечности – чем старше особь, тем их больше – способны принимать самую разнообразную форму. Чаще всего они маскируются под деревья, искусно копируя с соседних растений и сложную структуру веток, и нанизанные на них листочки. Хищник ловко прилепляется к настоящему стволу где-нибудь в чаще леса, очень правдоподобно нависает над тропинкой, терпеливо поджидает добычу. Торные стежки-дорожки он выбирать умеет. Рано или поздно кто-нибудь обязательно захочет пройтись под пышной тенистой шапкой. Тогда-то сеточник и накидывается на неосмотрительное животное – вероломно пикирует сверху. Хищник впрыскивает в кровь жертве сильнодействующие яды, парализует ее, затем жадно вгрызается в чужое тело многочисленными присосками-буравчиками, расположенными на манер осьминога по всей протяженности щупалец. Взрослый сеточник может достигать огромных размеров – несколько саженей в длину, до двадцати шагов.

Кроме того, хитровыдуманные каверзные существа способны объединяться в мощные колонии, ведущие себя как единый алчный организм. И упаси Великий Прародитель встретиться у такой скованной популяции на пути… Даже набитое под завязку гнездо огневиков по своему убийственному потенциалу, пожалуй, не составит ей достойную конкуренцию.

Первые два охранника стремглав влетели в ветвистые лапы сеточника, которые в один миг откуда ни возьмись распростерлись на их пути, точно ловчие сети. Огромная хищная особь обрушилась сверху сплошной стеной, наподобие запорной решетки на воротах средневекового замка. Жуткие лапы многоликого, многорукого чудовища, нахально отбросив маскировочный растительный антураж, переплелись в прочные канатообразные утолщения, стянулись удушающей удавкой из эластичных, пружинистых жгутов, словно змеиный выводок, выползающий из норы. Не было от них никакого спасения!

Здоровенная живая сеть – скорее всего, высокоорганизованная колония жутких агрессивных существ – отнюдь не болталась безвольной тряпкой на ветру на дороге у путников. Нет! Она активно атаковала, заходила с флангов, разрасталась вширь, охватывала будущих пленников дугой, брала в неразрывное кольцо. Причем архистремительно! Ее псевдопоросль беглым потоком цеплялась за ветви рядом стоящих деревьев, сноровисто перепрыгивала со ствола на ствол, с сучка на сук, словно подражала врожденным безошибочным повадкам лесных белок. Жгуты плодились, разрастались, множились так неестественно быстро, как во сне, будто ненастоящие.

На самом деле они, конечно же, не почковались. Всё значительно проще. Скованные долгим ожиданием члены сеточника, в долю секунды распрямлялись, выстреливались из камуфляжной формы листвы в нормальную для себя – щупальце-пучковую; будто гигантская малярная кисть, где вместо отдельных волосинок жадные хватательные, длиннющие, пружинистые конечности, способные в случае необходимости трансформироваться во что угодно, лишь бы обмануть недалекого лесного прохожего или зазевавшегося зверя.

Удар сеточника по внутренностям офицеров оказался молниеносным. Тела гвардейцев в мгновение ока раздулись, распухли, покрылись непробиваемой коркой, зачугунели. Головы телохранителей полопались, как перезрелые арбузы; глубокие разрывы и трещины тут же затянулись красновато-синеватой массой.

Снаружи тушки неудачников сеточник оплетал тонкой липкой пленкой. Наверное, запасливый хищник заготавливал таким образом пищу впрок, откладывал нехитрые домашние консервы к скудному зимнему столу.

Большой Медведь отлично знал повадки здешних хищников, в том числе и сеточника. Лесного бродягу всегда поражало то, насколько мгновенно действовали на жертву яды кисточника (как называли эту тварь коренные жители).

Беркут подозревал, что не обходилось здесь без местной магии. Лесные твари как-то умудрялись ею пользоваться. У людей подобные фокусы почему-то не получались.

Не получился он и у самого Беркута. Орлоголовому не удалось уловить ни малейшего колебания колдовской Волны, как он ни старался. Вероятно, в данном измерении магия имела совершенно другую основу и структуру. Как к ней подобраться, Беркут пока не знал. Да и вряд ли узнает за время своего короткого пребывания. Засиживаться тут маг не собирался.

Нападение сеточника развернулось пред свитой принца картиной, достойной участи самых отъявленных грешников, – поучительной яркой прелюдией к загробному ужасу ада. Очевидцы тут же впали в глубокий шок! Дьявольская слаженность биологической машины смерти действительно впечатляла. Авангардная парочка воинов «сгорела» эффектным, артистическим дуплетом. Не успел еще передовой боец угодить в объятия псевдолиствы, превратиться там в жуткий, липкий сверток, как уж его партнер безглазым, вспухшим коконом, запечатанным в слизистые пеленки, покатился прочь, освобождая путь в вечность следующим клиентам – своим товарищам.

Старший офицер успел вскинуть саблю, рубануть со страху по ловчей сети. Кусок оттяпанной органики полетел наземь; извивался и корчился в предсмертной агонии.

Но хищная агрессивная колония невероятно живуча. Широченный сеточник небрежно встряхнулся, поежился пораженным участком, перегруппировался и тотчас, защищаясь, с мстительным шипением выбросил вперед, к обидчику, молодые гибкие побеги, удлиняющиеся на ходу. Гвардеец с дрожащими губами в ужасе отпрянул назад. И ему почти удалось увернуться…

Но тут сбоку, из-за своего укрытия – гигантского термитника – неожиданно подскочил один из разбойников. В руках у него трепетал ощетинившийся огневик. Змееголов изрыгал молнии, остервенело сопротивлялся, старался вырваться, пыхтел. От натуги он вздулся чуть ли не в форму шара. Лесной бандит – истинный знаток местной фауны – уверенно держал пленника грамотным, мастерским захватом, не обращал на взбрыкивания животного ни малейшего внимания. Объяснялось подобное хладнокровие довольно просто: бандит предварительно смазал руки жиром бочечника – местного черепахоподобного обитателя, которому не страшны ни огневики, ни сеточники. Разбойник вытянутой рукой приподнял извивающуюся тварь на уровень плеча, быстро прицелился, как игрок в городки перед броском биты, и запустил визжащую бестию, словно снежок, прямо в лицо офицеру.

Вот на нем-то разъяренный огневик – наверное, не без удовольствия – отыгрался за вынесенные от бандита унижения. Он жадно обвил своим телом голову жертвы, вцепился в нее каждым миллиметром собственной кожи. Захваченный врасплох рубака что-то невнятно вскрикнул, отпрыгнул назад и, будучи уже мертвецом, оттолкнул падающим корпусом принца, который на бегу по инерции влетел ему в спину.

Принц врезался в преграду, пошатнулся, бросился на землю, кубарем откатился по траве вбок. Разбойник торопливо нагнулся, вытащил из-под ног, словно кролика из клетки, очередного огневика, без подготовки швырнул его в ловкого противника. Вельможа суетливо уклонился, завалился навзничь. Запущенный бандитом огневик грохнулся рядом с царственной особой. Но, не желая упускать добычу, извернулся в головокружительном сальто вокруг собственного хвоста и мертвой хваткой впился принцу в пах. Тот дико взвыл от боли. Вероятно, выдержка изменила молодому франту, потому что он вдруг начал остервенело кромсать кинжалом… собственную промежность… хотя огневика там уже не было, зверек перескочил на корпус, стремительно двигался к голове.

…В этот момент Беркут вновь пришел в себя, ошалело вплыл в бурную реальность, перенесся мысленно из-за стола в далекой Чайной сюда, с ужасом воззрился на важного господина.

Обезумевший принц рывками перекатывался по траве туда-сюда. Действия пораженного человека только разозлили, раззадорили огневика. Настырный зверек, извиваясь, умело переполз по телу жертвы вверх, достиг-таки своего – жадно обвил спесивцу голову. Змееголов обильно сдобрил волосы пойманного противника внешними пищеварительными соками. Буквально через минуту череп венценосного принца обрел такую же легкость и податливость, как у тряпочной игрушки. Хищник, возбужденно урча, смял голову в небольшой кулёк, засунул себе в рот, точно больной «сердечник» пилюлю под язык.

Очевидно, огневик и сам подвергался воздействию собственных ядов. Его туловище после извержения внешних обеденных соков растянулось, наподобие чулка. Небольшая, в общем-то, башка хищника в процессе нападения начала вдохновенно раздуваться, словно праздничный шарик, раздуваться… пасть всё увеличиваться, увеличиваться… Пока не обволокла собой полностью лицо жертвы, вернее, то, что от него осталось – тот самый кулёк размером с кулачок. Жуть!!!

…Всё-таки стоит хоть иногда прислушиваться к советам добрых слуг, каким бы отважным и гордым ни казался сам себе господин. Если бы принц с самого начала последовал совету опытного проводника, направил бы свой отряд в обход жуткого леса, то, несомненно, избежал бы столь нелепой смерти. Ну а теперь уж ничего не изменишь…

Большой Медведь похолодел. Он не уберег принца! Что теперь будет?!

…Опять пелена в глазах… снова пробел в восприятии – довольно продолжительный…

…Снова полный бокал вина….

Дальнейшие события Беркут видел уже без помех. Иллюзия полностью вошла в свое русло. Правда, мага это ничуть не радовало. Слишком уж мрачным представлялось будущее Большого Медведя. Шамана окружали сырые каменные стены: не иначе – тюремные. Что дальше? Показательная казнь изменника престола?

Нет. Судьба выкинула для Большого Медведя более замысловатый фортель. Руководил судьбою лично король Юриус Тринадцатый, отец погибшего в лесу принца Дворжеуса. Юриус Тринадцатый по праву считался изощренным публичным политиком. Все его действия, как правило, пользовались поддержкой и одобрением большинства населения Великой Короны, вернее, монарху удавалось создавать видимость единодушия нации. Ведь народ в стране прозябал в нищенстве и бесправии. Любить своего правителя ему было, по большому счету, не за что. Но поди ж ты…

Даже из смерти сына Юриус Тринадцатый решил извлечь политическую выгоду. Сына ведь не вернешь – пусть и казнью виновного. Да и сама виновность бедного шамана, по правде говоря, вызывала у короля немалые сомнения, почвой для которых служил взбалмошный характер почившего принца. Отец нации отлично знал, что уж если его сынок вдолбил себе в голову какую-то идею, переубедить его было почти невозможно. Соглядатаи короля доложили своему господину, что проводник с самого начала советовал наследнику престола не соваться в жуткий Кряжистый Лес. Но тот слугу не послушал.

Всё это так. Но и оставлять без наказания лесного шамана самодержец тоже никак не мог, дабы никто не усомнился б в твердости королевской власти. И Юриус Тринадцатый объявил во всеуслышание: «Пусть небеса определят, виновен Большой Медведь или нет. Если шаман пройдет Тропою Четырех, – значит, не виновен. Не пройдет, – наоборот».

Тропою Четырех именовался цикл гладиаторских испытаний. Великий король, несомненно, лукавил насчет воли небес, ибо ни один из гладиаторов до сих пор не проходил еще опасной Тропою до самого финиша. Так что казнь (завуалированная) нерадивому проводнику обеспечена. Но правитель при этом в глазах народа предстанет не кровожадным тираном, ослепленным гневом за погибшего сына, а справедливым, сдержанным мудрецом.

Претенденты на Тропу Четырех нужны так и так. Чем больше, тем лучше. Большое Ристалище назначено на сегодня. Толпа, как известно, жаждет хлеба и зрелищ. Зрелищ, желательно, кровавых. Тогда и верхи ей любы.

Пожалуйста, получите…

Лекарь.

Лекарь «стартовал» из Чайной по меридиану иллюзии намного позже Беркута. Слишком уж осторожничал с вином, боялся переборщить. В конце концов «оторвался» от земли, рванул в неизвестность. Трудно сказать, сколько он там блуждал. В итоге душа волхва вселилась-таки в отставного писаря при славном короле Юриусе Тринадцатом. Вряд ли сие воплощение можно было счесть удачным. Ибо опальный летописец пребывал в настоящий момент в тюрьме, расположенной под трибунами огромного стадиона, и был приговорен к прохождению Тропы Четырех. Хотя, по правде сказать, гладиатор из летописца получился никакой. Ведь хилый, тщедушный мужичок маленького роста, хоть и имел офицерское звание, но всю жизнь провел в пыльных канцеляриях и библиотеках. Офицерские погоны широкими блинами безвольно свешивались с его плеч, потому как плечи те выдались слишком уж узкими для военного камзола.

Самодержцу упрямый писака не угодил тем, что вместо хвалебных од в адрес правителя сочинял скучные описания крестьянских бунтов. Юриус Тринадцатый справедливо решил, что с таким летописцем яркий след в истории не оставишь. Разумеется, пересматривать собственную концепцию управления страной он вовсе не собирался. Гораздо легче сменить придворного сочинителя…

Что и было сделано.

Несправедливое решение монарха, как ни странно, не особо волновало писаря. По крайней мере, внешне это никак не проявлялось. Сочинитель самозабвенно продолжал строчить очередную летопись. Благо великодушный король распорядился снабдить обреченного офицера необходимыми письменными принадлежностями. Уж очень нравился правителю каллиграфичный почерк опального слуги. Пусть нацарапает напоследок еще хотя бы пару страниц. Безошибочно вывести на бумаге сложнейшие руны, принятые в Землях Великой Короны, не всякому грамотею под силу. Можно сказать, писарь тут отчасти выступал в роли художника.

Ожидать гладиаторского поединка Лекарю долго не пришлось. Не успел он толком разобраться с мыслями и предысторией своего персонажа, как писаря вывели на бой.

Противник – здоровенный мускулистый детина с темным оттенком кожи (за мощный торс Киря про себя назвал его быком) – пренебрежительно глянул на летописца, как на покойника. Само собой, худенькая фигурка сочинителя не могла кого-то всерьез устрашить. Верзила, по всему видать, лесной житель, выбрал в качестве вооружения длинное тяжелое копье.

Кирилл последовал примеру соперника – остановил свой выбор на этом же предмете. В принципе, ничего другого ему не оставалось. Иным орудием против длинного древка дистанцию не удержишь. Придворный летописец сильно уж глубоко в недра боевых искусств не проникал, с этим снарядом никогда не занимался. Но опальный офицер всё же понадеялся на боевые рефлексы. А что еще делать?

Перед поединком Кирилл успел довольно внимательно осмотреть трибуны. Ему в голову почему-то пришла мысль, что, вероятно, Тропа Четырех получила свое странное название от количества сословий, размещенных на стадионе в качестве зрителей. Огромное архитектурное сооружение в виде чаши было заполнено народом до краев. На самых дальних трибунах шумной толпой располагались простолюдины: крестьяне, рыбаки, ремесленники. Кире показалось, они ему немного сочувствуют. Чуть поближе разместились солдаты и матросы. Эти безразлично усмехались. Перед ними – купцы и ростовщики, презрительно скривившие губы. Еще ближе – на передних рядах – знать с непроницаемыми лицами.

Чуть в сторонке особняком – духовенство. Все в тяжелых белых одеждах. Их-то сюда каким ветром занесло? Грехи перед смертью отпускать, что ли?

В отдельной ложе расположились с важным видом судьи. Их присутствие являло собой, скорее, дань традиции. Правила-то никакие на поле боя не действовали. Победителем признавался тот, кто оставался в живых. Вот и всё.

Лекарь не спеша осматривал ложу жюри. Неожиданно сердце мага застучало в груди встревоженной птицей. В верховном судье Киря вдруг опознал Распорядителя Клуба. Нет, в его внешности не было ничего общего с усатым «швейцаром» из Чайной. Но волхв узнал его по цепкому и в то же время доброжелательному взгляду. Другой бы на месте Кирилла, наверное б, не стал утверждать это с полной уверенностью. Но Кирилл в своих предчувствиях опирался на интуицию Носителя, – действующую, как правило, безошибочно.

Следовательно, групповое перемещение прошло удачно!

Лекарь сразу же бросил радостный клич по Контактной Оси. Ось встрепенулась, поглотила сигнал волшебника и… затихла. Партнеры не ответили. Услышали они его или нет, неизвестно. Скорее всего, – нет. Вероятно, Контактная Ось в этом мире не имела своего конкретного воплощения в виде двухсторонней или многосторонней связи. Она лишь поддерживала между членами группы незримый ментальный контакт, показывала, что Посвящение идет своим чередом. И то ладно. Иными словами, вся команда в сборе! Все друзья где-то здесь! Но кто есть кто, к сожалению, не разберешь. Может быть, Кириллу предстоит сражаться с одним из своих товарищей.

Летописец разочарованно пожал плечами. У каждого своя роль.

Оттягивать поединок далее не имело никакого смысла.

Лекарь спокойной, деловитой походкой, будто прогуливаться с копьем для него обычное дело, вышел на центр поля, поближе к «быку». Трибуны одобрительно взревели. Кирилл резко обернулся назад, отбросил от груди за спину вытянутую руку с оружием, угрожающе замахнулся, словно говорил: «Да заткнитесь вы!» Жест подействовал. Зрители поутихли, точно по рядам пронесся незримый порыв ветра и притушил огонек стихийной бравады.

Используя эффект неожиданности, волхв, стоя спиной к противнику, сделал слепой выпад назад, кольнул копьем здоровенного вражину, вернее, то место, где он только что стоял. Гигантский боец обнаружил завидную реакцию, спокойно увернулся. Не сбрасывая темпа, Кирилл повторил выпад снова, потом снова и снова: кольнул раз, затем еще и еще. Соперник невозмутимо технично уходил от опасности, будто играл с кудесником в безобидные детские игры. Кирилл хотел отступить назад. В этот момент громила неожиданно резким крученым ударом сверху вниз долбанул по копью Лекаря. Удар выдался столь сильным (или для «Медведя» это в порядке вещей?), что напрочь «отсушил» Кириллу руки, словно маг добровольно заехал тяжелым ломом по каменной стене и схлопотал на ладони виброотдачу. Верзила же – при такой массе и росте – спокойно держал свое копье одной рукой за кончик древка – почти как шпагу. Видно, гигант и впрямь увлекался фехтованием или просто имел к нему врожденные задатки. Потому что в следующее мгновение филигранным круговым движением кисти вырвал «шпагой» у растерявшегося волхва из рук оружие. Оно шлепнулось в полутора метрах от Кирилла. Лекарь метнулся к нему, наклонился. Но на противоположный конец древка уже опустилась ступня верзилы. Боковым зрением летописец уловил опасный выпад противника. Теперь уже демонстрировать отличную реакцию пришлось Кириллу. Он сноровисто перекрутил туловище, выпрямился и одновременно отпрыгнул назад, разрывая дистанцию. Железный остро отточенный наконечник просвистел возле самого виска офицера. Медведь-копьеносец оскалился, самодовольно ухмыльнулся во всю рожу, в зрачках его блеснул хищный звериный огонек. Обратным махом копья громила очертил вокруг себя широкую дугу, отогнал Кирилла от оружия еще дальше. Затем выбросил вперед, к волхву, ногу, перенес на нее вес и одновременно попытался достать Лекаря копьем. Кирилл увернулся, но не совсем удачно. Наконечник вражеского оружия разорвал рубашку на рукаве.

Летописец похолодел. Нет, он вовсе не ощущал страха в его животном выражении или даже естественной боязливости при виде превосходящего противника. Нет. Скажем так: испытывал опасение, основанное на трезвом расчете. Тут ловить нечего! Нечего – если без магии, поправил сам себя Кирилл.

А с магией в этом мире, похоже, загвоздка…

Волхв засомневался: не противоречит ли применение волшебства требования Посвящения? Может быть, в гладиаторском бою надлежит одержать верх исключительно при помощи грубой физической силы, воинской доблести и умения? Может быть, именно в этом и заключается смысл испытания? О возможностях магии жители параллельного пространства, судя по всему, не догадывались, впрочем, – даже о существовании магии как таковой.

В родном мире Кирилла колдовской Эфир не случайно называли Волной. При обращении волшебника к магической субстанции она отвечала ему легким трепетом, упругой энергетической дрожью, напоминающей рябь на воде. А местный Эфир показался Носителю бесчувственным монолитом. Наверное, потому что к нему никто и не подключался или просто-напросто не догадывался, как осуществить такое подключение.

Лекарь глянул исподлобья на внушительную фигуру соперника.

Посланник элитарного Клуба точно не знал, в чем состоял замысел Посвящения – покориться судьбе или, наоборот, сопротивляться до последнего. Но умирать-то всё же как-то не хотелось, даже в чужом теле…

Эх, была не была! Придется рискнуть, применить весь потенциал Первоволшебников, хоть среди членов жюри и восседает подозрительный тип, похожий на Распорядителя Клуба. Авось ничего не заметит. Ведь Лекарь собирался предложить его вниманию не рутинную волшбу на уровне обыкновенных чернокнижников, а продемонстрировать магию высшего порядка – незаметную, как сама Жизнь, естественную, как сама Смерть. И сделать это он намеревался так, чтобы никто ничего не заподозрил. Кому-кому, а Носителю подобный трюк должен был покориться. Во всяком случае, молодой волхв на это надеялся.

Киря бесстрашно выступил вперед. «Потягаемся!» – тихо шепнул он. Соперники тут же сблизились вплотную, на дистанцию рукопашной борьбы. И в дело вступил древняя магия.

Заклятие родилось само собой. Его четко структурированная схема в мгновение ока выкристаллизовалась в местном Эфире, словно замысловатая асимметричная снежинка. Но что-то не шло! Связь схемы с реальностью блокировал какой-то недочет, неточность построения. В итоге в жизни ничего не происходило. Волхв быстрым, цепким взглядом еще раз окинул сложную магическую формулу и неожиданно наткнулся на пустующее словесное звено. «А-а… всё понятно», – догадался Кирилл. Любое заклятие кто-то когда-то придумывает впервые, выводит в свет. При этом автор закладывает в свое детище тайный словесный код – тот самый набор слов, прочитав который, можно вызвать к жизни магическое действие, вложенное в заклятие. Именно для такого кода и предназначалась незаполненная ячейка в схеме.

Мистический фразеологизм, по разумению Кирилла, должен был бы звучать туманно, заумно, непонятно для непосвященных, но в то же время складно и красиво, будто стих. Лекарь не растерялся: быстро прочитал нараспев один из медицинских рецептов, выученных в свое время наизусть. Навряд ли в этом мире кто-то смог бы расшифровать сию головоломку.

Колдовская Волна «поплыла». Заклятие ожило, вступило в силу.

Поведение окружающих красноречиво подтвердило высшую квалификацию Носителя.

Кирилл сотворил Заклятие Пустоты и дал своему произведению звучное имя: «Стылый Вдох».

Люди, попавшие в поле его влияния – а это весь стадион с прилегающими окрестностями, – очутились как бы в коконе глубокой изолированности – каждый индивидуум в отдельности. Мир реальности для них неуловимо исказился, в чем-то даже стерся, исчез. Время остановилось (условно), а сами они с момента остановки покинули реальную систему координат.

И судейская коллегия в полном составе, и зрители разбрелись по полю, как слепцы. Они наталкивались друг на друга, отскакивали один от другого, словно бильярдные шары, спотыкались, двигались на ощупь; кого-то искали, звали на помощь, что-то кричали, ревели. Но тщетно. Над ареной царила полнейшая, зловещая тишина. Ни один шорох не колыхнул воздух в окружающем пространстве. Ведь пустота, как известно, не проводит звуковую волну. Объемной, стопроцентной материальностью обладал лишь виновник переполоха – Носитель. Только его шаги приглушенным эхом отражались от стен огромного сооружения. Но их никто не слышал и не видел во всей вселенной.

Кирилл, не спеша, подошел к одному из воинов, блуждающих у самого края арены, вытащил у него из-за пояса нож. Затем нашел в хороводе ослепших, оглохших людей милого здоровенного соперника. Кстати, сделать это было проще простого, т. к. мощный лесной житель возвышался над толпой как минимум на голову. Недаром соотечественники окрестили его Большим Медведем. Больше не бывает. Лекарь схватил бойца за шкирку. Тот безвольно повиновался, замер, словно в ожидании экзекуции. И она не замедлила последовать… Летописец нагнулся, закатил на левой ноге противника штанину. Первоначально Киря хотел хладнокровно, как хирург, перерезать бойцу сухожилья с обратной стороны коленки. Но затем Волхв подумал, что опускаться до подленького членовредительства недостойно гордого звания Носителя. Кирилл со злостью воткнул нож в землю, снял с себя ремень, наложил гиганту на ногу жгут. Ремень плотными кольцами пережал гипертрофированную мышцу тяжеловеса. Лекарь напрягся изо всех сил, потянул за концы жгута, чтобы полностью остановить кровоток в перехваченной конечности. Через несколько минут нога громилы посинела. Кровь там окончательно застоялась. Следовательно, когда заклятие прекратит свое действие, противник какое-то время не сможет опираться на затекшую конечность. Этого вполне достаточно. Кирилл нагнулся, снял ремень. На коже «пациента» остался глубокий, вдавленный след, будто колея от перегруженной телеги на зеленом поле. Верзила, вопреки здравому смыслу, не завалился навзничь, а продолжал всё так же смирненько стоять на своем месте. Дело в том, что пустота позволяла сохранять равновесие и с поврежденными ногами. Вес в ней терял свой физический смысл, нисколько не довлел над грузным телом. Летописец с удовлетворением хмыкнул, откатил широкую штанину противника обратно, сделал всё, как было.

Кому-то может показаться, что Кирилл поступил нечестно или, по меньшей мере, неблагородно – воспользовался явным преимуществом в сфере магии над соперником. Как сказать, как сказать… Всё в этом мире относительно… А разве честно выставлять на бойцовской арене друг против друга людей, которые заведомо относятся к разным весовым категориям? Соперник Кирилла был массивней его на порядок! Это то же самое, что маленькому, слабенькому мальчику меряться силами со взрослым дядей спортивного телосложения. Это честно, справедливо, объективно?.. Говоря по совести, иного выхода у Волхва просто не оставалось. Да и гладиаторский бой – не детская игра. У каждого в нем свое оружие. Лесной верзила, например, лучше владел копьем, а Киря, к счастью, – магией.

Закончив с «профилактической процедурой», Лекарь мысленно проник в индивидуальный кокон изолированности, окружающий копьеносца, и развеял внутри его гипнотическую пси-субстанцию, подавляющую волю. Тем самым внушил противнику мысль о поражении. Субстанция будет действовать минут двадцать с момента, когда здоровяк очнется. Больше и не нужно. За это время Киря надеялся с ним покончить. Отлично.

Для полной гарантии успеха летописец решил подстраховаться чисто физически, дедовским способом. Кирилл потянулся к копью противника.

– Разрешите, – вежливо попросил Лекарь.

Детина тупо подчинился – отдал оружие.

– Спасибо.

Кирилл взял бойцовский снаряд, несколько раз смачно ударил древком по каждому бицепсу верзилы. Болевой шок, сковывающий мышцы, продлится после «оттаивания» в пределах десяти-пятнадцати секунд. Вполне достаточно.

Всё. Порядок. Обработка спарринг-партнера завершена.

Летописец выпрямился. В этот момент на него, как незрячий котенок, натолкнулся один из членов судейской коллегии. Кирилл с силой схватил наглеца за ухо, будто провинившегося пакостного мальчугана, назидательно скрутил ушную раковину в трубочку; затем повернул обратно тем движением, которым проворачивают ключ в двери. Но этого Кириллу показалось мало. Парень еще дважды повторил упражнение для разминки пальцев, будто замок в невидимой двери заел и никак не хотел открываться. После этого Лекарь громко крикнул прямо в перепонку уважаемому судье:

– Летописец выиграл! Чистая победа!

Очумевший арбитр боли в области уха, естественно, не чувствовал (пока), так же, как и не слышал Кирилла. Не слышал в прямом, обыденном смысле. Но на уровне подсознания выкрикнутая фраза «Летописец выиграл! Чистая победа!» отложилась у него в качестве непререкаемой команды, обязательного руководства к действию.

Дабы закрепить грядущий успех, ту же самую процедуру – сеанс умственного внушения – Киря поочередно провел со всеми членами жюри. Но к верховному арбитру проявил должное уважение – не стал теребить его за ухо и дико в него орать, а скромно наклонился к самому виску степенного мужчины, тихо в него прошептал:

– Ах, какой молодец этот летописец! Какая выправка, какая техника! Прелесть.

Заключительным аккордом Волхв решил «подзарядить» и подсознание публики. Кирилл громко похлопал в ладоши, как бы говоря: «Внимание, внимание!!!» Затем несколько раз зычно выкрикнул:

– Летописец! Летописец!

Блуждающие вокруг в царстве кривых зеркал люди не ответили магу не единым восклицанием. Но он-то знал: всё, что надо, зрители четко уяснили.

Хорошенькое представление!

Волхв еще немного повременил, оглядываясь по сторонам: как бы чего не упустить. Но вроде бы всё предусмотрел. Хорошо.

– По местам, – властно выкрикнул Носитель.

И «Стылый Вдох» прекратил свое существование.

Финал заклятия выглядел не менее грандиозно, чем его старт. Невидимая сила подхватила людей и предметы, закружила, завертела, приподняла над землей, в мгновение ока расставила по своим местам. Нож воина одним махом выскользнул из-под ног Кирилла, метнулся к своему хозяину. Киря даже испугался. Однако тесак воткнулся точно туда, откуда Лекарь его вытащил – за пояс воину, словно не покидал ножен. Кстати, Носитель не явился исключением из общей массы. Изречение «По местам» утянуло в исходную позицию и его самого.

Как только тела и предметы заняли те же самые положения, что и до вступления в силу заклятия, люди вновь вернулись в свой мир, где, к счастью, всё обстояло по-старому. Ведь времени-то здесь, в реальности, прошло всего ничего – в буквальном смысле. Участники магического действа выпрыгнули из замкнутого пузыря Стылого Вдоха в тот же миг, что и нырнули туда – практически одновременно. Стоит ли говорить, что о минутах, проведенных в пустоте, никто ничего не помнил. Кроме, разумеется, Носителя.

Кирилл сходу резким махом ноги ударил противника под колено. Тот покачнулся. Опорная конечность подломилась. Гигант не удержался, завалился наземь. Волхв уперся острием копья в горло противнику. Но убивать не стал, – знал, поражение несчастному зачтут и так. Ведь недаром же он старался…

Трибуны бешено взревели в неистовом восторге:

– Летописец! Летописец!

Все члены жюри также разом подскочили с богатых пышных кресел, дружным хором единодушно выкрикнули:

– Летописец! Чистая победа!

При этом у каждого из них почему-то покраснело левое или правое ухо, наверное, с азарта… Пожалуй, один лишь верховный судья сохранил хладнокровие и равновесие. Он примерно с полминуты помолчал, словно играя у публики на нервах, потом сдержанно кивнул головой в знак согласия с выводами коллег. Чистая победа!

Публика поддержала решение судей овацией.

Волхв учтиво поклонился сначала жюри, затем трибунам (не выпуская из правой руки копья), послал грациозный воздушный поцелуй наиболее пылким почитательницам своего бойцовского таланта, которые стоя аплодировали герою дня в первых зрительских рядах. После чего кинул победоносный взгляд на противника. Поверженный лесной гигант беспомощно валялся в ногах у служителя чернил. Острый наконечник копья упирался Большому Медведю в горло. Подточенная коварным заклятием воля напрочь покинула проводника. Движения сковывались апатией и безразличием.

Алчные трибуны дико орали:

– Убей его!

– Добей!

– Не медли!

Зрители возбужденно тыкали большим пальцем вниз: «Смерть, смерть, смерть!»

– Убей!

Стоило летописцу сделать одно движение, и шаман – труп.

Но, видно, не родились гладиаторами ни деревенский волхв по имени Кирилл, ни придворный мастер каллиграфии. В решающий момент рука офицера дрогнула. Лекарь – человек по натуре мягкий, незлобивый – со всей силой ощутил отвращение к убийству. Да и кому, как ни практикующему магу-знахарю, знать истинную цену жизни? Летописец брезгливо отбросил свое копье в сторону, отошел на несколько шагов от противника, тщательно отряхнул ладони, будто только что держал в них какую-то гадость.

Трибуны недоуменно замерли. Очевидно, поведение офицера сильно расходилось с их представлениями об этике гладиаторского боя.

Не выглядел растерянным и удивленным, пожалуй, лишь Большой Медведь. Шаман, кряхтя, сел на траву, подтянул к себе посиневшую ногу, тщательно растер ее руками – восстановил кровоснабжение тканей мышц. Затем, не спеша, поднялся, опираясь на длинное копье.

Трибуны дико взвыли, обращаясь теперь уже к здоровенному проводнику:

– Убей гаденыша!

– Смерть отступнику!

Большой Медведь нерешительно постоял с минуту-другую без движения. Но ожиданий публики не оправдал. Поразмыслив, он тоже выбросил свое оружие, отряхнул об одежду ладони и замер огромной статуей, скрестив руки на груди. Шаман демонстративно повернулся к противнику спиной, отказываясь от драки. Пусть происхождением он не вышел из благородных господ. Зато по духу таковым являлся. Бездумно убивать того, кто не пожелал убить его, лесной житель не собирался.

В гладиаторском шоу наступила заминка.

Идея братания пришлась зрителям явно не по вкусу. Они признавали только один финал ристалища – смерть. Ничего более удовлетворить их извращенную жажду зрелищ не могло. Трибуны сменили милость на гнев: засвистели, заулюлюкали, затопали ногами, заорали:

– Смерть трусам!

– Смерть!

Таким образом рассвирепевшие горожане требовали казни для обоих отступников от общепринятых правил.

Стоит ли говорить, что великодушный король охотно пошел навстречу своим поданным. Герольды, одетые в красочные костюмы, тут же оббежали трибуны по кругу, объявили решение повелителя: за строптивость и неуважение к публике обоих поединщиков ожидает бой со страшным хищником – бочечником; прямо здесь, прямо сейчас!

Темные массы одобрительно загудели, выражая поддержку мудрому правителю. Схватка с бочечником – зрелище, пожалуй, даже более захватывающее, нежели драка гладиаторов между собой.

– Слава королю!

– Слава!

Заводя публику, по углам стадиона церемониймейстеры ударили в четыре огромных барабана: бум-бум! бум-бум!

Неожиданно вдоль всего поля из земли выдвинулась металлическая решетка высотою в два человеческих роста, отсекая зрителей от опасной зоны. На траве остались лишь летописец и Большой Медведь.

Народ взволновался еще больше.

В боковой стене под одной из трибун открылись массивные кованые ворота. Но оттуда долго никто не показывался. Похоже, привередливое чудище биться сегодня ни с кем не собиралось. Зрители начали выражать недовольство.

Тогда сверху в качестве приманки солдаты короля скинули связанного провинившегося раба. Тут-то бочечник и явился во всей своей красе…

Сплавщик.

Наверное, самая незавидная роль в групповом спектакле Посвящения выпала на долю Сплавщика. Его душа угодила в тело того самого бочечника, которого вывели на гладиаторскую арену.

Бочечник – животное редкостное, диковинное. Он обладал крупным, размером с телегу туловищем – круглым, как бочка. На толстой короткой шее довольно быстро вращалась во все стороны огромная приплюснутая, точно лепешка, голова. Лепешку на всю ширину прорезала ухватистая пасть. Поэтому казалось, что зверь всегда ухмыляется, как бы растянув губы. Всё тело бочечника сверху надежно прикрывалось плотными костяными пластинами, словно бронещитами. Пластины не составляли единую корку, как, например, у черепахи, а представляли собой наборную мозаику или, скажем, увеличенную в размерах кольчугу. Снизу брюхо прикрывала эластичная чешуя, чтоб не ограничивать подвижность зверя. Кстати, вопреки кажущейся массивности он отличался завидным темпераментом, в частности, обладал стремительным броском на короткой дистанции. В случае опасности зверь просто приседал, превращаясь в неприступную крепость. По бокам пластинчатой бочки свисали длинные острые наросты – то ли атрофированные крылья, то ли усохшие плавники, не поймешь. Обороняясь, зверь вздымал свои странные наросты веером, точно павлиний хвост, бешено вращал ими во все стороны – не подойдешь. Каждый из наростов состоял из набора сложенных костистых перьев, которые напоминали собою остро отточенные лезвия. Но справедливости ради, стоит отметить, что обороняться бочечнику приходилось крайне редко, разве что от людей. Все лесные твари и так его боялись, знали цену острым зубам и коварным плавникам. Панцирь громадины был смазан уникальным жиром-противоядием. Поэтому зверь не страшился даже самых отвратительных созданий сего измерения – сеточников и огневиков. В задней части бронированной туши комично торчал небольшой тоненький хвостик. Иногда панцирник поднимал его зачем-то дыбом, что выглядело довольно смешно.

Гладиаторам, однако, было не до смеха.

К ристалищу бочечника готовили довольно просто, но эффективно – целую неделю преднамеренно не кормили.

Теперь хищник с голодухи готов был разорвать на части всё, что только шевелится. Совладать со звериными инстинктами своего подопечного Волонтеру не удалось. Он не мог помещать панцирнику насытить свою утробу. Да, собственно, и не пытался это сделать. Маг просто отодвинулся вглубь примитивного сознания, пассивно наблюдал за происходящими событиями чужими глазами.

Первым не повезло связанному рабу. Его отчаянные вопли и мольбы о помощи лишь раззадорили хищника (и публику), возбудили в диком звере неуемный аппетит и ярость. Мощнейшее животное с невообразимой легкостью – нет, не переползло, словно тысячелетняя черепаха, – а сигануло молодецким прыжком в одно движение на одуревшего, затравленного раба, накрыло его непробиваемой массой, вернее, обрушилось, точно многопудовый молот сваебойной машины. Тело бедолаги тихо хрустнуло, как лопающийся под давлением незрелый орех с еще неокрепшей кожурой. Из ушей и рта связанного паренька хлынула кровь. Умер несчастный практически мгновенно, долго не мучился. Здоровенный бочечник – убийца непревзойденный. Не долго думая, панцирник откусил у распластанного человека ногу, засунул ее в широченную пасть, закатил от удовольствия глаза, стал обсасывать сахарную косточку, как дети – леденец, трогательно придерживая «соску» когтистыми, узловатыми трехпалыми лапищами. Кошмар!

Но, дабы утолить недельный голод бочечника, жалкого костлявого раба оказалось явно недостаточно. Хищник с интересом посматривал на двух оставшихся на поле людей, переминающихся с ноги на ногу. Массивное создание увлеченно пережевывало пищу и постреливало взором на претендентов. Дескать, обождите, дойдет и до вас…

Правда, к огорчению панцирника, за время трапезы одного из потенциальных клиентов куда-то утащили залатанные в железо людишки. Ни с того ни с сего над стадионом грянул гонг, на поле заскочила группа рыцарей и поволокла того, который поменьше, с собой. Жаль! Бочечник налег на добычу с удвоенным усердием, чтоб хотя бы второго человека не проворонить. Придушить жертву наперед, дабы не сбежала, ему почему-то в голову не приходило. Рачительный панцирник никогда не нападал на очередную порцию мяса, пока не разделывался с предыдущей – лесная привычка. Зачем зазря губить живность? В зеленой чаще, где неимоверно богатые угодья, всегда можно изловить что-нибудь свеженькое.

Это в лесу. Здесь всё по-другому. Люди – странные существа. Сначала не кормят неделю, потом потчуют досыта своими же собратьями. Решетку наводят даже, чтоб претендент не сбежал. В ладоши зачем-то хлопают, кричат, как резанные. Идиоты, одним словом.

Однако сегодня традиционный ритуал шумной кормежки неожиданно рухнул.

Невозмутимость изменила даже бочечнику. Зверь выпустил изо рта сахарную косточку, немигающими глазами уставился на трибуны, изредка поводя головой из стороны в сторону.

Там творилось что-то невообразимое. В воздухе над стадионом буйствовал непонятный скрежет. На поле прямо с неба гроздьями сыпались искры. Зрители повскакивали со своих мест и, давя друг друга, беспорядочной толпой ринулись к выходам. Со своих постов сбежали даже закованные в латы воины, которых обычно расставляли с внешней стороны вдоль решетки для охраны порядка. Родовая знать и судьи, сидящие в первых рядах, поспешно скрылись за маленькими коваными дверцами в глубине своих лож.

Пользуясь неразберихой и паникой, темнокожий гигант, оставшийся на поле в одиночестве, не стал дожидаться, пока им полакомится ненасытный бочечник, а легко перемахнул через высокую решетку и затерялся в толпе.

Раздосадованный хищник тяжело вздохнул, совсем как человек, и почти без настроения возобновил трапезу. Похоже, обильной кормежки ему сегодня не видать. Тощий, костлявый раб – вот и всё угощение.

Крысолов.

Все мы в какой-то мере являемся заложниками собственного восприятия действительности, собственных ощущений и эмоций. То, что одному человеку кажется притягательным, другому – отталкивающим, и наоборот. Сколько людей – столько мнений.

Самым несчастным в совместной иллюзии волшебников чувствовал себя Крысолов. Хотя весомых причин для этого у него вроде бы не имелось. Перенос сознания, внедрение в чужую плоть прошло удачно, как по маслу. Тело ему досталось молодое, красивое, здоровое и, главное, человеческое. Ну, подумаешь, – вселился в девушку. Эка невидаль. Некоторые оригиналы из тайного Ордена, называющие себя транссексуалами, так вообще все на свете б отдали за то, чтоб ощутить хоть на миг подобное перерождение. Но Черный Кот к транссексуалам никакого отношения не имел. Да и словечек таких мудреных не знал. Само перемещение в противоположный пол в его сознании воспринималось не только чем-то противоестественным, но более того – совершенно недопустимым мерзостным извращением. Нет, он вовсе не являлся женоненавистником. Напротив, был к ним очень даже неравнодушен. В его жилах кипела горячая молодецкая кровь. Черный Кот никогда не упускал возможности приударить за смазливой девицей. Но, может быть, именно поэтому оказаться предметом мужской страсти, в глазах Крысолова, означало смертельное оскорбление, несмываемый позор. Бравый парень и представить себя не мог в роли хорошенькой, пухленькой девчушки.

И вот это случилось!

Поначалу Черный Кот воспринял сию шутку судьбы как дурной сон. Но затем до его пьяных мозгов всё же докатилась мысль о том, что он проходит важное Посвящение в Клубе волшебников, и все неудобства, какими бы щекотливыми они ни казались, носят характер временный, отвлеченно-выдуманный. Надо терпеть, чтобы не подвести команду и себя лично.

Крысолов, стиснув зубы, принялся терпеть.

Его девушка по имени Сирень вместе с дородным папашей восседала на трибунах гладиаторской арены во время Большого Ристалища в самых верхних, бедняцких рядах.

Честно говоря, к родному отцу Сирень отнюдь не питала сколь-нибудь теплых чувств. Пропойца и лоботряс, он обладал жутким, вспыльчивым нравом, требовал от дочери беспрекословного подчинения, не терпел с ее стороны ни малейшего возражения ни по одному вопросу. Зачем-то притащил ее сюда, на арену смерти. Хотя девушка вполне справедливо считала боевые утехи сугубо мужской прихотью, особого влечения к ним не испытывала. Однако, чтобы не прогневить отца-самодура, Сирень делала вид, будто ей здесь безумно интересно. Она искусно подражала поведению буйной публики – копировала жесты, выкрикивала всякие призывы и ругательства. Довольный папаша противно, по-лошадиному, гоготал и то и дело нахваливал дочь, дескать, вся в него…

Неожиданно в кровавом шоу почему-то произошел сбой – двое бойцов ни с того ни с сего наотрез отказались друг друга убивать.

В наказание мудрый король Юриус Тринадцатый приказал выпустить на поле непобедимого бочечника, – чтоб другим упрямцам неповадно было. Чисто теоретически копьеносцы имели кой-какие шансы в борьбе против опасного хищника. Бочечника, в принципе, можно поразить копьем в глаз или, скажем, в горло через открытую пасть. Однако особо надеяться на это не стоит. Панцирник обладает отменной реакцией. Скорее всего, зверь поочередно слопает обоих гладиаторов, и никакие доспехи им не помогут.

Но тут папаша Сирени выкинул такой номер, что Крысолова, примостившегося внутри хрупкой фигурки, аж передернуло всего от отвращения.

Виной всему послужил древний варварский обычай, принятый в Землях Великой Короны. Выражался он в следующем. Если какая-то из девушек на трибунах выказывала желание выйти замуж за гладиатора, то схватку с хищником временно – буквально на полчаса – приостанавливали, девушку и гладиатора вели в специальное помещение под трибуной. Там священник их по-быстрому венчал, затем молодоженов оставляли наедине.

И, кстати говоря, за эти полчасика многим воинам вполне удавалось заложить крепкую основу для продолжения собственного рода. Ибо приблизительно через девять месяцев после Ристалища у несчастных вдовушек в память о коротком замужестве зачастую рождались очень симпатичные детишки…

Но, несмотря на риск подзалететь с беременностью, девушки, желающие соединить свои сердца с отважными гладиаторами, всё же находились, хоть и немного. Объяснялось это весьма просто – брак по расчету. Из королевской казны страдалице за погибшего избранника, по обычаю, выплачивалась неплохая денежная компенсация. На сей мешочек презренного металла и положил глаз алчный папаша. А то, что после исполнения ритуала его родную дочурку – молодую вдовушку – вряд ли возьмет в жены хоть один приличный человек, его ничуть не волновало. Это уже ее проблемы. Заботливый родитель итак затратил слишком много средств на ее воспитание (как он полагал).

Отец девушки обратился в Жюри.

Главный судья ударил в колокол, останавливая схватку.

Из двух претендентов папаша выбрал в мужья Сирени летописца. Тот происходил из весьма знатной фамилии. Самолюбие пропойцы тешил сам факт, что ему хотя бы номинально удастся породниться с «белой костью».

Группа воинов выскочила на поле, спеленала писаря, под свист и смех зрителей поволокла его в заветное помещение под трибуной. Туда же гвардейский эскорт повел и опечаленную Сирень.

Тут до Черного Кота дошло, что его, точно безвольную кобылицу, тащат на примитивную случку – случку с мужчиной! Ну уж нет! Не бывать этому никогда! Не будь я Крысоловом, – мысленно взорвался маг.

Эмоциональное неприятие ситуации достигло у Крысолова столь высокого накала, что он, опираясь на всплеск возмущения или, вернее, отталкиваясь от него, сумел даже пробить запретительную черту между магиями разных миров и притянуть сюда, в параллельное пространство, колдовской Эфир домашней формации.

Прорыв волшебства из другого измерения сопровождался непереносимым скрежетом, будто где-то на небесах прямо над стадионом разверзлись огромные чугунные ворота. Створки их без конца отворялись и затворялись. А старые, заржавелые петли, на которых они держались, смазки не видали отродясь. Аэр загудел, заколыхался, с визгом перемалывая сам себя в невидимую крошку. На травянистую арену неожиданно пала изморозь. Стало зябко, неуютно. «Дверной скрип» быстро перерос в высокий надсадный свист и продолжал набирать обороты.

Большинство испуганных зрителей, ничего не понимая, инстинктивно вжались в свои места. Пытаясь защититься от неведомой напасти, они судорожно хватались за головы, прикрывая ладонями ушные раковины.

Каменные ступени, что служили публике скамьями, вдруг озарились изнутри мягким розовым сиянием. По тесаным балкам в некоторых местах веерами побежали трещины. И хотя на поверхность сидений они совсем не выступали, а ветвились внутри, тем не менее, все, кто ни есть, их отлично видели каким-то непостижимым глубинным зрением. Люди изумленно потирали глаза, в ужасе вскакивали со своих мест, озирались по сторонам. Но кругом творилось то же самое.

Последней каплей в недобром предзнаменовании судьбы явилась внезапная вылазка на трибуны странного усатого зверя. Она же, собственно, и послужила сигналом к всеобщему паническому бегству со стадиона. Спасайся, кто может!

Вылазка зверя выглядела еще более зловещей оттого, что неведомое создание поглотило собою ту девушку, отец которой затеял женитьбу с гладиатором.

Случилось это так. Едва только Черный Кот подмешал в местный Эфир родную Волну, незамедлительно последовала родовая трансформа – сама собой, на уровне инстинктов, как защитная реакция. Роскошная девичья коса мгновенно удлинилась, срослась в единое целое, приняла форму противного голого хвоста, переместилась в зад фигуры. Сама фигура тут же переродилась в тушку грызуна. Лицо вытянулось в звериную морду, на кончике которой быстро отросли торчащие веником усики. Хлоп! И Крысолов уже – огромная зубастая крыса. Не подходить!

Не известно доподлинно, водились ли в данном измерении крысы или нет. Но если и водились, то почетом и любовью они, судя по всему, не пользовались. Ибо при виде сего чудовища на трибунах разразилась настоящая паника. Зрители, давя друг друга, ломанулись к выходу, подальше от здоровенного грызуна.

Пугающая фантасмагория усугублялась еще и тем, что местный Эфир, причудливо преломив волшебство мага, выдал в небо над стадионом искаженное отражение колдовства. Над ареной медленно поплыл гигантский мираж: огромная змея с головою крысы. И не просто с головою, а еще и полутуловищем в придачу: поросшая рваной шерсткой грудка, когтистые передние лапы. Крысозмей беспомощно сучил ими перед собой, будто царапал воздух. Задних не было вовсе. На уровне брюшка фигурка усатого зверя прочно врастала в корпус змеиного шланга, который интенсивно извивался, точно узенький флажок на ветру. Видимо, в здешней Волне произошло самопроизвольное наложение родовых трансформ кудесника. Хотя образ удава Черный Кот на сей раз и не вызывал. Сказать по правде, маг и сам поразился открывшейся глазам панораме. Исполинский змей лихорадочно вращал во все стороны длинным телом, будто хвост ему зажало каменным обвалом в горной расщелине, и он пытался оттуда вырваться. А крысиная голова яростно шипела, ощерив пасть, словно хотела кого-то напугать.

И напугала.

Весь стадион.

Кроме бочечника. Тот просто не смотрел вверх, в небо над собой, а глазел то влево, то вправо.

Одновременно между членами команды включилась Контактная Ось. Партнеры-соискатели сразу почувствовали друг друга. Но было уже поздно. Крысолов будто специально вознамерился провалить Посвящение.

Через секунду-другую магическое светопреставление в параллельном пространстве закончилось. Из неба неожиданно исчез пугающий мираж. А с трибуны пропал необычный усатый зверь – превратился в мощный сноп света, заискрился, сверкающим файерболом ушел ввысь.

На каменной скамье вновь сидела всё та же девушка – Сирень. Довольно симпатичная девушка, между прочим. Но подходить к ней, естественно, никто не решался, даже алчный папаша. Люди шарахались от «виновницы торжества», как от чумной.

Не желая того сам, Крысолов подпортил бедняжке репутацию на всю оставшуюся жизнь. Кто же рискнет связать свою судьбу с ведьмой (в мире, где люди и колдовать-то не умеют)? А в том, что она – ведьма, сомнений, похоже, ни у кого теперь не оставалось…

* * *

Чайная на Слободской.

Группа в сборе.

Вслед за Крысоловом из параллельного пространства поочередно вывалились все маги. Родные тела встретили своих хозяев пьяным, затуманенным сознанием. Но хмель лишь усиливал любопытство: в чем же корень провала? Товарищи кинулись с расспросами к Черному Коту:

– Что случилось, друг? Почему ты сорвался? Ведь всё шло так успешно. В чем дело? Объясни!

– Да что я вам – извращенец какой, что ли, гомосексуалист? – возмутился Крысолов, еле выговорив последнее словечко. Наверное, маг подцепил его там, в параллельном мире.

– Какой извращенец? – вскричали в пьяном угаре друзья. – Ты о чем?

– Они же хотели меня, то есть ее, Сирень, подложить под этого самого летописца… Но я не дался, – с гордостью заявил Черный Кот.

– О!!! – хором взвыли волшебники, хватаясь за головы. – Это всего лишь игра, Черный Кот, иллюзия. Никакая ты ни Сирень. У нее своя жизнь. Понимаешь? Своя. Тебе разрешили лишь взглянуть не ее судьбу изнутри. А ты? Ты сознательно задробил испытание! Понимаешь?

К этому времени и сам Крысолов, похоже, оценил всю абсурдность ситуации. Он виновато развел руками:

– Черти что… бес попутал… обуяла какая-то мужская гордыня спьяну, хоть ты тресни… Извините, братцы.

– Да чего уж теперь-то? – вяло парировали друзья. – Проехали…

Соратникам стало ясно, что «Драки» (имеется в виду Посвящение) им не избежать. Но обсуждать это сейчас не хотелось. Хотелось спать.

Спать завалились прямо здесь, в зашторенном помещении, парящем в пустоте. Благо, полы вокруг стола были предусмотрительно устланы мягкими, ворсистыми коврами. Если до сего момента сообщники не позволяли себе «отключиться», то известие о поражении освободило их от формальных обязательств друг перед другом. Волшебники рухнули наповал.

Проснулись все до единого партнеры в одно и то же время, будто по сигналу, минута в минуту. Никто ничего не помнил. Суть Посвящения незаметно ускользнула из их сознания. На языке осталось только одно слово, слово обидное: провал. Друзья устало поднялись на ноги. Пошатываясь, потирая виски, с трудом с охами и вздохами, словно старички, доковыляли до стола, заняли свои места.

Тут же откуда ни возьмись появился Распорядитель Клуба. Хозяин Чайной выразил волшебникам сочувствие по поводу неудачной миссии и пригласил группу, по традиции, отобедать за счет заведения. Он взмахнул своим знаменитым платком и исчез, вместе со шторами. А опухшие от беспробудного пьянства коллеги вновь очутились в привычном зале магического Клуба. Чайная на Слободской, уже успевшая стать для четверки магов родной, встретила героев-соискателей, как всегда, с радушием. Восхитительные деревянные полы, сбитые из широких дубовых досок, сияли неизменной чистотой. Не известно, кто и когда успевал надраивать их до блеска.

Однако в просторном зале, вместо обычного разудалого веселья, царила обстановка настороженности. Вскоре выяснилось, почему.

По магической почте поступили тревожные сведения: Дробители, не утруждая себя официальными объяснениями, приступили к активным боевым действиям против родовых кланов, в частности попытались разгромить Огненные Пещеры Клана Вулканического Пепла. В значительной мере это им удалось. Ходили упорные слухи о том, что Орден Антрацита готовит подобные акции и против других волшебных сообществ. Поэтому Клуб заметно опустел. Вероятно, многие маги поспешили отбыть в свои становища – проверить, как там дела и оказать родственникам поддержку в случае прямой агрессии.

Волшебники из группы Кирилла загрустили. С одной стороны, им, конечно же, хотелось продолжить Посвящение – ввязаться в «Драку». С другой, – рвануть на время домой, чтоб оценить обстановку на месте.

Друзья внимательно прислушались к разговорам за соседними столиками. В речах чародеев все чаще встречалось словосочетание «Руны Возмездия». Большинство магов, не скрываясь, высказывало точку зрения о том, что необходимо срочно искать одного из Носителей. Пора вскрывать могущественные Руны (только где они, как и Носители?), пока оголтелый Орден не свершил по глупости чего-нибудь непоправимого. Тесные связи Антрацита с Великой Подложкой секретом ни для кого не являлись. Очень опасный союз. Несомненно.

Размышлять о дальнейших шагах на тяжелую голову и пустой желудок было трудно. Для начала друзья решили подкрепиться. Тем более, что Клуб расщедрился и угощал проигравшую команду. Грех – не отобедать за чужой счет. Деликатесы, подаваемые в магической Чайной, давно уж стали легендой. Партнеры выбрали из необъятного меню самые изысканные, самые дорогостоящие блюда и напитки. Еще бы…

Во время обеда Кирилл вновь приложился к кубку – чуть-чуть. Товарищи посоветовали. Дескать, если опохмелишься, то легче будет. И действительно, полегчало. Да еще как.

А вместе со вкусом вина Носитель вдруг вспомнил в мельчайших подробностях – один из всей компании! – свое приключение в «Вине» (но с соратниками делиться не стал). Самое главное – он вспомнил руны (вновь сработал принцип: прилипло, – значит, навсегда). Там, в далеком, суровом мире, ему посчастливилось выступить в роли летописца. А руны, принятые в Землях Великой Короны, в точности соответствовали загадочным письменам, составленным из сверкающих червей. Не иначе – это подсказка Судьбы. Теперь Кириллу открывался путь к тайнам, заложенным в хитром послании предков.

Лекарь торопливо поднялся со своего места, извинился перед товарищами, сослался на плохое самочувствие и удалился к себе в номер. Друзья понимающе похлопывали его напоследок по плечу: мол, ступай-ступай, трудяга, отдыхай…

Оставшись наедине в гостиничной комнате, волхв сразу же достал блокнот с тайнописью, жадно впился глазами в невидимые знаки.

На сей раз Руны открыли молодому волшебнику вложенный в них смысл.

Постигнув его, парень тотчас засобирался в дорогу.

 

Глава 8

Кирилл спешил. Путь ему предстоял не близок, суток двое ходу, не меньше. Время поджимало. Благоприятное расположение звезд на небе распадалось. Это означало, что мост между мирами или, лучше сказать, тоннель мог в любой момент захлопнуться и, соответственно, перекрыть доступ к Рунам Возмездия.

Шел волхв налегке, в одиночестве. Места для своего маршрута выбирал безлюдные, тихие – специально, чтоб не возбуждать лишнего любопытства по отношению к своей персоне. Никого из друзей по Клубу Кирилл предупреждать не стал. Улизнул из постоялого двора «Волшебный Странник» в тихую. Не хотелось подвергать чужие жизни опасности. Что его ожидало впереди, не известно. Правда, практика доказала, что Контактная Ось между участниками магической команды в случае опасности может активизироваться самопроизвольно. Тогда, если это произойдет, вероятно, товарищи поспешат ему на выручку без спроса.

Что ж, может быть, оно и к лучшему…

Ознакомившись у себя в номере с текстом грамоты, Кирилл пришел к выводу, что тайна Рун имеет многоступенчатую защиту. Черви продвигают Носителя к цели постепенно, шаг за шагом; подсказывают ему очередной ход лишь после того, как он выполнит предыдущий. Наверное, подобным образом мудрые предки перестраховывались: если потенциальный Вскрыватель не осилит путь к Рунам, то окажется, что он так и останется в неведении относительно их местоположения. Соответственно, не сможет никому указать дорогу к ним, даже под пытками. Руны Возмездия – слишком мощное оружие. Ни в коем случае нельзя допустить его попадание в случайные руки.

Из рукописи, вернее, «червопрописи» Кирилл выяснил также, что спрятаны боевые Руны в одном из параллельных пространств. Попасть туда можно только через узловой пункт древней магии, – некий Нулевой Предел. Вероятно, этих Пределов много. Но действует каждый из них всего лишь несколько дней в году – тогда, когда позволяет взаимное расположение звезд.

К одному из узловых пунктов древней магии парень сейчас и направлялся в соответствии с рекомендацией астрологических червей – к Горе Бездыханной.

Киря слышал уже ранее об этой загадочной горе от магов. И не раз. Она располагалась в одной из так называемых Зон Отчужденного Волшебства. Название этих зон в точности отражало их содержание – в них не действовало никакое чародейство. Ни один, даже самый могущественный и продвинутый кудесник не мог в таких местах сплести простейшее заклятие, не говоря о сложном. Колдовская Волна оставалась к призывам любых мастеров абсолютно безучастной.

Теперь-то Кирилл догадался, почему. Здесь отчуждалось любое волшебство, кроме того, что творилось Носителем. Указанные запретные зоны служили для потомков Проточародеев своеобразным пропуском в мир высокого волшебства. Через индикатор избранности предстояло пройти и Кире. Только Нулевой Предел мог дать окончательный ответ на вопрос, готов молодой волхв к Вскрытию Рун или нет.

Вряд ли Дробители знали о наличии внутри Зон Отчужденного Волшебства скрытых входов в зачарованный тоннель. Но о неясном предназначении диковинных мест, безусловно, догадывались. По сведениям родовых кланов, каждая из уникальных областей строго-настрого охранялась магическим войском Ордена Антрацита. Доступ посторонним лицам туда категорически воспрещался – под страхом смерти.

…К исходу вторых суток пути Киря почувствовал у себя на хвосте погоню. Используя дар Носителя, он вычленил в колдовской Волне несколько опаснейших заклятий, настроенных на поражение конкретного человека, а именно его – Кирилла. Спереди тоже приближался плотный заслон Дробителей, составленный из опытнейших боевых магов. Превратить человека за долю секунды в кучу мясного фарша для этих тренированных убийц ничего не стоило. Однако передний заслон также не собирался нападать на кого попало – боевые маги отличались железной дисциплиной и выдержкой. Охотились они целенаправленно всё на того же конкретного индивида – Кирилла. Скверно! Можно было только догадываться, знали враги маршрут волхва заранее или просто вычислили его каким-то образом и перекрыли затем все возможные направления движения. Скорее, – второе. На это указывала и близость Зоны Отчужденного Волшебства. Дробители – вовсе не дураки; сразу смекнули, куда навострил свои стопы потенциальный Носитель.

Каждому существу в природе дарована своя особенность чутья. Собаки, например, денно и нощно обитают в мире запахов, недоступном людскому обонянию. Летучие мыши – в мире ультразвука. А волшебники – в мире волшебства. Это для них главное. Любой из кудесников постоянно отслеживает состояние колдовской Волны вокруг себя. Отслеживает тем особенным видением, которое никогда не суждено обрести простому смертному. Чародейский Эфир, кстати говоря, представляет собой квинтэссенцию информации. Он способен открыть волшебнику любые сведения об окружающем мире, его обитателях. Чем выше уровень посвящения мага, тем более полной картиной обстановки он владеет. Лекарь на свой уровень не жаловался, особенно после инициации.

Киря почувствовал вражеских мастеров издалека. Они двигались навстречу ему сквозь гущу леса, цепью. Лес начинался сразу за широкой поляной, раскинувшейся перед взором волхва. Дробители дистанционно, при помощи сторожевых заклятий, прощупывали пространство перед собой, точнее, прочесывали сплошняком. Не торопились, действовали осторожно, осмотрительно. Чувствовался класс настоящей разведки. Магические формулы Обнаружения умельцы Антрацита плели филигранно, четко, без лишних движений, стараясь не допустить грубого возмущения колдовской Волны, дабы не выдать себя раньше времени. Это им наверняка бы удалось, если б на стороне Кирилла не выступала древняя несравненная магия, которая сама собой оживала в его груди в минуты опасности, например, как сейчас. Слабые колебания потревоженного Эфира молодой волхв почувствовал буквально ворсинками на собственной коже, словно дуновение легкого ветерка. Значит, противник где-то рядом. Еще несколько минут – и Кирилл попадет в зону влияния вражеского чародейства, его засекут.

Сзади упорно поджимала еще одна цепь. Святая Братия! Сколько их сегодня сюда нагнали! Где ж они набрали столько мастеров? Все – молодцы как на подбор, кудесники сплошь верхних ступеней посвящения. Впрочем, Орден Антрацита – велик, с этим не поспоришь. У него много сателлитов.

Кирилл лихорадочно соображал, что же делать дальше? Вскоре капкан захлопнется. Выскользнуть из него он уже не успеет. Это точно! Совладать с такой массой опытных бойцов, наверное, будет сложновато даже Носителю. Хотя кто его знает… Повозиться, конечно, пришлось бы… Но лучше всё же не рисковать, в драку до поры, до времени не соваться. Судьбою на молодого мага возложена гораздо более важная миссия, нежели примитивное истребление живой силы противника, – по сути, пушечного мяса в руках «угольных» вождей. Окунуться в безумие боя никогда не поздно. А пока…

Кирилл вовремя обратил внимание на высокий остов старой заброшенной ветряной мельницы, расположенный невдалеке на небольшом холмике, и в голове беглеца родился хитроумный план, как поводить за нос дотошных преследователей. Парень бегом припустил к деревянному строению, потемневшему от времени.

Для талантливых волшебников с лекарским уклоном, – таких, как Кирилл, – механизм человеческой наследственности не представляет собой особого секрета. Они отлично знают всю его подноготную. Знахари-чародеи получше всяких ученых-медиков разбираются в том, какие информационные блоки организма за что отвечают.

И древняя магия в руках Носителя, опираясь на это знание, свершила настоящее чудо.

Киря мысленно выделил в себе материнскую и отцовскую составляющую, разделил их на клеточном уровне на две части и при помощи изощренного колдовства материализовал обе составляющие в живом весе, воплотил в реальные тела, растворив в них самого себя. Черты лица и тела Кирилла неожиданно сгладились, перемешались между собой, вросли друг в друга, потеряли рельефность; смазались, как смазывается сырая глина под руками ремесленника на гончарном круге. В мгновение ока вся плоть парня слепилась в единый горячий липкий ком, над которым клубился слабый прозрачный парок. Биомасса волхва оплыла, точно восковая свеча, на землю. Пролившись вниз, живой «воск» разделился на две половины, наподобие верблюжьих горбов. Из каждого холмика тотчас, будто скоростной гриб, выросла самостоятельная человеческая фигура, которая сразу же, на глазах налилась красками, силой. В конечном итоге из Кирилла получились мужчина и женщина, очень похожие на его физических предков. Да что там «похожие». Практически волхв вылепил точные копии дорогих мамы и папы, но копии двадцатилетней давности.

Рожденные волею Носителя разнополые человеческие существа, – кстати, абсолютно голые – в целях маскировки тотчас начали с энтузиазмом заниматься любовью в ее физиологическом выражении. А чем, скажите, еще может заниматься молодая парочка, скрывающаяся от людских взоров на чердаке заброшенного строения?

Между тем агенты Дробителей подобрались вплотную к деревянному остову. Почуяв, что внутри его кто-то есть, несколько воинов одновременно при помощи заклятий дальновидения заглянули в оконце на верхушке покинутой мельницы. Каково же было их изумление, когда они увидели там двух молодых людей в очень… пикантном положении…

Некоторое время Киря ощущал «на себе», т. е. на своих овеществленных предках, пристальное внимание вражеских прознатчиков. Похоже, увиденная сценка их очень заинтересовала… в плане зрелищности… Но, к счастью, в их рядах, вероятно, отсутствовали ассы лекарского чародейства. Обычными подходами волшебства вскрыть подлог Носителя было весьма проблематично. Не исключено, даже Главным Магистрам Дробителей такая задача оказалась бы и по плечу. Начальство есть начальство. Как и в среде обычных людей, лица, занимающие руководящие должности, лично, как правило, в погонях не участвуют. Разве что контролируют действия своих подручных дистанционно. Для того, чтоб перехитрить потомка Первоволшебников, этого совершенно недостаточно.

Поэтому трюк с экспансивными мужчиной и женщиной удался на славу. Среди преследователей никто ничего не заподозрил. Собственно, лекарская магия базируется непосредственно на энергетике человека, а не колдовской Волны. Она абсолютно не будоражит Эфир. Засечь ее сложно по определению.

Не солоно хлебавши вражеская разведка ринулась дальше, оставив в покое двоих влюбленных молодых людей.

Волхв еще какое-то контрольное время для страховки пребывал в двух телах. А затем без потерь восстановил свою истинную телесную сущность.

Любовники крепко обнялись напоследок, застыли в глубоком, страстном поцелуе. Незаметно лица их склеились. Головы взаимно перетекли друг в друга, образовав единый шар. Шар тут же словно бы обдало невидимым жаром. Уши, надбровные дуги и прочие неровности, еще торчащие из него, сразу оплавились, вмялись внутрь. Общая «голова» погрузилась в теряющие твердость плечи. Мужчина и женщина, вернее, то, что от них осталось, двумя холмиками горячей биомассы опустились на землю. Затем холмики въехали один в другой, крутнулись несколько раз по часовой стрелке, будто играли в карусель, и, наконец, образовали единый бугор. Из бугра сначала поднялся тонкий, дрожащий стебель – вытянулся, точно побег бамбука. Стебель вдруг приобрел форму человеческого позвоночника, оброс мясом, «наплывающим» от бугра снизу, покрылся кожей. Одновременно на плечах, будто арбуз, «вызрела» голова. Холмик биомассы истаял.

Всё это за долю секунды.

И вот уже прежний Кирилл народился на свет, торопливо выхватил из-под груды пыльных тряпок, каких-то слипшихся мешков спрятанную там одежду и сумку, облачился и прилег на охапку сена, неведомо кем здесь оставленную, отдыхая после сложной магической процедуры.

Чувствовал он себя превосходно, будто действительно провел счастливые минуты со своей девушкой. Да и сама «девушка» на недостаток впечатлений не жаловалась. Ведь маг одновременно побывал и в ее шкуре. Незабываемое романтическое раздвоение! Надо полагать, папа с мамой в реальности и вправду друг друга обожали, если даже их воссозданные образы обладали столь сильной взаимной тягой и столь пылкими чувствами. Данное соображение Киря воспринял как комплимент самому себе. Издревле известно, что только в результате сильной искренней любви рождаются по-настоящему гармоничные дети. А у его родителей с силой и искренностью, похоже, обстояло всё в наилучшем свете. Приятно ощущать себя изначально гармоничным существом, не так ли?

Короче, эпизод с мельницей остался полностью за Кириллом. Однозначно.

Но, к сожалению, идиллию короткой победы над врагом вскоре потревожил громовой бас, прогремевший в воздухе над поляной:

– Выходи, Носитель! Твоя подружка у нас!

Парень осторожно выглянул в оконце.

Громовой бас вновь повторил:

– Выходи! – И, немного подумав, добавил. – Смотри!

Над лесом медленно поплыл гигантский мираж.

Так как противник не догадывался, где скрывался Кирилл, то изображение, адресованное его глазам, выполнил в нарочито огромных пропорциях, чтоб видно было с любой точки местности. И обратились к беглецу Дробители громовым басом по той же причине, – чтоб волхв точно услышал, где бы он ни прятался. А то, что он где-то здесь, мастера Антрацита не сомневались. Но, видимо, сознавали свое бессилие в потугах его обнаружить.

Своего «угольные» умельцы достигли, ничего не скажешь. Кирилл не мог пожаловаться ни на четкость изображения, ни на слышимость звука. Правда, мираж слегка переливался и подрагивал, точно воздух над раскаленным песком в жаркий июльский полдень. Но на то он и мираж. Это ведь не полотно художника.

Только вот картинка сама молодому магу не понравилась, ее содержание. Это притом, что смотрелась она весьма привлекательно. Мираж рисовал очень миловидную девушку из Клана Вулканического Пепла. Но в груди у Кирилла всё похолодело оттого, что милый сердцу образ ему транслировал ни кто-нибудь иной, а заклятый враг. Тоска и бессильная (пока) злоба давящей петлей перехватили волхву горло. За усталым выражением глаз Ульяны угадывалась неимоверная тяжесть плена. Ей там очень плохо. Да и разве может быть иначе? Далекий девичий образ, несмотря на врожденную красоту, вызывал лишь жалость и сочувствие. Уля смотрелась вялой, растерянной, будто несколько дней назад заблудилась в дремучем лесу и до сих пор не могла отыскать дорогу домой. «А ведь и вправду заблудилась…» – рубанула гнетущая мысль.

И еще – присутствовала в лице любимой некая фальшь, скрытая «ненастоящесть». Словно неведомый талантливый кудесник реконструировал изображение девушки по памяти и спроецировал его в воздухе. В качестве приманки? Очередная уловка Дробителей? Может, всё это – грубая подделка? Ведь Уля осталась в мутных недрах Изнанки. Кирилл же сам видел. Получается, Дробители блефуют? Выдают желаемое за действительное? С другой стороны, Великая Подложка вполне могла исторгнуть пленницу из темных глубин, передать ее своим союзникам. Почему бы и нет?

От Кирилла, как от опытного чародея, поднаторевшего в лекарской магии, не мог ускользнуть тот факт, что за дрожащим в воздухе изображением, хоть и слабо, но всё же читался ментальный след. И принадлежал он, вне всякого сомнения, Уле. Тут Киря ошибиться не мог. Он чувствовал людей, что называется, затылком на расстоянии; мог запросто, стоя спиной к двери, определить, кто именно вошел в комнату. Ну а уж ментальный след любимой девушки (невидимый отголосок ее ауры) Лекарь, само собой, не спутал бы ни с чем на свете. След явно присутствовал, но… присутствовала и фальшь…

Клан Дробителей вкупе с последышами – противник очень серьезный. Его нельзя недооценивать.

И прежде, чем вступать с тюремщиками Ули в какие бы то ни было переговоры по поводу ее судьбы, волхв решил как можно тщательней разобраться, кроется за воздушным изображением реальная пленница или это всё же искусное визуальное чучело, выполненное с наложением «ментального макияжа».

Для этого парню пришлось вновь прибегнуть к лекарской магии. Киря отлично помнил, как выглядит энергетический слепок Ули. Подстроив, если так можно выразиться, свою ауру под ауру девушки, Кирилл мысленно внедрился в объемное тело миража, пытаясь раскусить чужое чародейство, оценить достоверность изображения, нащупать его прототип – Ульяну. Действовал волхв в данный момент как бы от лица Ули, точнее, ее энергетического двойника. Поэтому старался нащупать во вражеской «живописи» самое себя. Лекарская магия очень чутко, – как никакая другая, – откликается на принцип подобия. Если в мираже будет присутствовать настоящий ментальный след Ули, то Кирилл его сразу же уловит. Безусловно.

И уловил.

Но какой-то «искореженный»…

…Цепляясь за призрачную энергетическую ниточку, сознание Кирилла провалилось внутрь многослойной оболочки волшебства. Это напомнило Лекарю перемещение в параллельное пространство во время испытания «Вином». Вероятно, Дробители также прятали свою узницу где-нибудь в затаенном чародейском уголке – в одном из соседствующих миров. Парень мог поклясться, что чувствовал, как пересекал раз за разом их расплывчатые границы, пока наконец не грянулся оземь.

Носитель в два счета переселился в другую реальность; переместился, образно говоря, внутрь миража, в самый его исток, в сердцевину чужого чародейства – и без всякого вина!

Кирилл угодил на берег небольшой речушки – шагов двести в ширину. К ней выходила заросшая сорняком, заброшенная дорога. Пересекая речушку, старинный тракт взгромоздился на ветхий, полупрогнивший мост. Скорее всего, именно его плачевное состояние и привело бывший торный путь в упадок – транспортный поток, вероятно, сместился туда, где отстроили новый мост. Старая дорога опустела.

Похоже, Улю удерживали где-то здесь. Ее ментальный след на данном этаже мироздания обрывался и растворялся неопределенным облачком по местному Эфиру. Судя по всему, след специально рассеивали, прятали.

Парень осмотрелся. Может, удастся отыскать любимую, взглянуть на нее хоть одним глазком.

И непроизвольно втянул голову в плечи.

М-да, обстановочка мрачноватая. Очевидно, самовольное проникновение чужака не прошло для далекого мира незамеченным. Это еще мягко сказано. Материализация Кирилла спровоцировала нешуточную бурю. Нет, не магическую, самую обыкновенную. Но зато какую!..

Хмурое и до этого небо вмиг затянулось свинцовыми, непроницаемыми тучами. Тучи присели к самой земле. Налетел шквалистый ветер, грянул гром, небосвод раскололся толстыми ветвистыми молниями. Ударил ливень. Тугие струи дождя нещадно хлестали волхва по лицу так, что было больно смотреть перед собой. В слепом желании увидеть любимую Кирилл растерянно вертел головой туда-сюда. Если она здесь, то где? Что-то не видно…

Лекарь враз продрог до костей, во рту непроизвольно начали постукивать зубы.

Неожиданно Кирилл услышал какой-то сдавленный крик, который тут же потонул в шуме дождя. Или ему померещилось? Парень, щурясь до рези в глазах, подрагивая, всматривался в окружающую мглу. Вскоре на том берегу реки молодому магу почудилось какое-то движение.

Мощный толчок чувств! Наконец-то!

Волхв встрепенулся, подобрался, налился небывалой силой, сразу позабыл про холод и дрожь. Кирилл возбудил магическое зрение, устремился им туда, за реку…

…К мосту бежала промокшая до нитки горбатая женщина неопределенного возраста, скорее, молодая. Но бежать-то у нее уже не хватало сил. Она обречено (но торопливо) плелась, цепляясь за ветвистую дрыну, служащую ей то ли костылем, то ли оружием в защите от невидимого пока врага. Женщина постоянно оглядывалась назад, словно кого-то опасалась; надорванным голосом взывала о помощи.

Во всем ее облике не было ни одной черточки от милой Ульяны.

Но предчувствие, основанное на древней магии, подсказывало парню: это ОНА!!!

При виде уродихи непроизвольно хотелось и смеяться и плакать одновременно. Смеяться заразительно, от души, как в цирке, когда видишь, сколь нелепый образ придумал себе клоун, чтоб рассмешить зрителей, и сколь искусно он наложил грим… А плакать от сожаления и сочувствия к жалкому, несчастному существу, когда осознаешь, что образ тот вместе с отвратительным гримом взят им не по доброй воле и не для увеселения прохожих, а вероломно навязан. О, Силы Неведомых Подземелий! Как же она была ужасна! Черт побери!!!

Кирилл воспользовался дальновидением Носителя, вплотную приблизился к уродине, точнее, не приблизился, а взял крупный план, будто смотрел в окуляр подзорной трубы.

Горбунка, по всей вероятности, тоже почувствовала, что ее кто-то пристально изучает. Шаг ее сбился, затем она и вовсе остановилась на мгновение, озираясь по сторонам, точно выискивала источник опасности. Но тут же вновь кинулась (тяжело волоча ноги) вперед, к мосту, будто за ним лежало спасение.

Этого мгновения парню вполне хватило для тщательного визуального знакомства с обессиленной странницей.

Беглянка имела крупный, горбатый нос. Не просто горбатый, а какой-то бесформенный, вспученный, шишковатый, покрытый частыми глубокими оспинами, как и всё лицо (если это можно было назвать лицом). Массивные, тяжелые надбровные дуги, как у доисторического человека, покрытые кустистыми бровями, угрюмо нависали над жуткой физиономией. Под глазами расползлись широкие отекшие мешки. Глубокие морщины не обрамляли рот по кругу, как у жизнерадостного человека, а служили как бы его продолжением, уходили от его уголков, раздваивали, растраивали пасть и уводили ее, точно у бульдога, вверх, к самым ушам, и вниз, к рыхлому, многослойному подбородку. Редкие неровные зубы отдавали нездоровой густой желтизной, походили на покосившийся забор, возведенный пьяным плотником, где у каждой штакетины свой размер и своя форма. Голову молодой женщины, словно пучок строительной пакли, венчала густая шапка жестких, грязных, непослушных, разлохмаченных даже под дождем волос. Кирилл мысленно крутанул дистанционное зрение, облетел уродину по кругу. Фигура страшилы поражала мешковатостью, придавленностью, грузностью – несуразный горб, короткие узловатые ноги, крючковатые, дрожащие руки, медвежья походка.

Волшебник осторожно «подлетел» к самому лицу молодухи, заглянул в глаза и… Кирилла остро, коротко кольнуло в сердце… Эти глаза… Святые Отцы! В них за пеленой неизбывной печали и затравленности скрывалась красота весны. Волхв словно промчался взором над цветочной благоухающей поляной где-нибудь возле родного дома. Огонечек в глазах уродины коротко вспыхнул и погас, словно подмигнул кудеснику. Зеленоватые зрачки вновь затянулись обреченностью и унынием. Но Киря уже точно знал: там, внутри безобразного тела, как под шкурой сказочной царевны-лягушки, бьется сердце истиной красавицы. Он чувствовал это. Сердце не обманешь.

Повинуясь внутреннему порыву, волхв устремился навстречу несчастной женщине. Ее крики и визг теперь уже слышались вполне отчетливо, перекрывая даже хлюпанье дождя, вой ветра, грохот грома. Отчаянные мольбы загнанной путницы нервно стучались в уши, заставляли вздрагивать. В любом случае ей нужно было помочь, защитить. Но от кого?

И тут волшебник увидел от кого. Далеко за спиной беглянки в дырчатой ткани дождя Киря с трудом рассмотрел или, скорее, почувствовал, составил в уме магическую мозаику преследователя – скачущего на коне огромного темного всадника с несуразными бычьими рогами на голове. Что это, шлем или костяные наросты? Суровый варвар или беспощадный демон?! Под сильными ударами копыт здоровенного коня земля беспомощно прогибалась и стонала, будто ее бессовестно насиловали.

Незнакомец, видно, тоже уловил эманации Кирилла, заметил его рывок к мосту. Рогатый демон, что-то хрипло выкрикнул, воздел к небу сильные, мускулистые руки. Небо откликнулось на его зов сокрушительными ударами молний и грома. Одна из огненных ветвей с грохотом долбанула в мост. По ушам ударила жуткая звуковая волна. Маг непроизвольно присел. Женщина от страха повалились наземь. В ее поведении вовсе не ощущалась выдержка тренированной волшебницы из Клана Вулканического Пепла. Беглянка выглядела испуганной суеверной бабой из дремучего, заброшенного села. Да… роль Ульяне в этом суровом мире досталась не самая привлекательная…

Часть бревенчатого звена разлетелась в щепки, остальная рухнула в воду. Обрушившись, пролет отрезал уродине, которая взбежала уж на мост с той стороны, путь к отступлению. Мрачный всадник издал душераздирающий вопль злорадства. Это был сладострастный крик палача, упивающегося своей работой. Рогатый изверг затрясся всем телом, заржал, словно конь. Затем повернулся вбок и резко швырнул вверх по реке невидимый энергетический шар.

Несчастная женщина вскричала еще сильней.

Ураган усилился, подхватил заряд рогоносца, со страшной силой метнул его в воду. Шар вдребезги разбился о мутный поток. Вода вздыбилась, вскинулась непроходимым порогом, ринулась вниз ревущей, убийственной волной. Пенистый бурун вмиг вырос до четырехметрового цунами, готового смести со своего пути жалкий прогнивший мостик, как щепку.

Беглянка встала на четвереньки, чтоб ее не снесло вниз ураганным ветром, подползла к краю разбитого настила, испуганно уставилась на отдаленную, летящую с верховьев кипящую лавину. Затем обратила взор на разбитое молнией полотно моста. Щель в покрытии вполне можно было бы перепрыгнуть, если бы женщина не была так обессилена или если бы кто-нибудь ее поддержал.

Но кто?

Киря!!!

Преодолевая шквал ливня, волхв устремился на помощь.

Вихрь свистел в воздухе разъяренным хором, завывал, будто стая обезумевших кровожадных волков. Крупные тяжеленные капли дождя нескончаемой шрапнелью барабанили по одежде, лупили так, что, казалось, пробивали ее насквозь. Бешеный ветер сбивал Кирилла с ног. Парень бежал, не разбирая дороги. Ступни не слушались, точно взбунтовались, – то и дело соскальзывали с мокрых камней. Волхв раз за разом падал, зарывался лицом в грязь, ударялся руками, ногами, лбом. Но боли не чувствовал, как заговоренный. Тут же подскакивал и вновь мчался вперед.

В хаосе бури Кирилл соображал будто бы с трудом, с натяжкой, действовал почти автоматически. Куда рвался?.. Чего хотел?.. А может, наоборот, мозг Носителя работал лихорадочно, на пределе, полагаясь на проверенные инстинкты предков, заложенные от рождения; принимал решения быстро, безапелляционно, точно, чтоб достичь цели в максимально сжатый срок с наименьшими потерями.

Неожиданно женщина начала оживленно жестикулировать. Она бесстрашно поднялась на шатающемся под порывами стихии мосту во весь рост, замахала над головой вытянутыми руками, то скрещивая их, то разводя в стороны. Обычно подобный сигнал означает: «Стой, дальше дороги нет!» Пытаясь пересилить завывание ветра, горбунка закричала:

– Стой, спасайся! Назад! Не лезь на мост! Его сила только на этой стороне реки. Там он тебя не тронет. Назад!

Однако волхв, не слушая, прорывался сквозь завесу ливня вперед.

– Да остановись же ты, – голосила беглянка. – Одумайся! Кто бы ты ни был!

«Кто бы ты ни был?» – удивился Кирилл. Любимая его не узнавала? Впрочем, парень сразу предположил, что, наверное, в этом мире он, как и она, сам не свой, – в смысле, не в своей шкуре. Зеркала под рукой, конечно, не было. Так что пришлось положиться на данную версию без проверки.

Неожиданно, пронзая дикую круговерть непогоды, к Кириллу обратился сам демон. Голос его прогремел злобным рыком в небесах.

– Прочь с дороги, вошь! Если ты немедленно отступишь на свой берег, я, так и быть, отпущу тебя на все четыре стороны. Убирайся, глупец! Либо сотру в порошок!..

Сердце от слов его уходило в пятки. Кровь стыла в жилах. Воздух испуганно дрожал! Но торжество нежной страсти неподвластно грубой силе! Киря с безоглядной смелостью выкрикнул в ответ:

– Скорее, ты найдешь здесь свою погибель, поганец!

Волхв не видел точно лица противника, но по интонации почувствовал усмешку, слетевшую с его губ:

– Ты кем тут себя возомнил, червь?

Голос рогоносца звучал самоуверенно, пугающе, убедительно – расходился чудовищным громом по всей округе.

Но сердце кудесника не дрогнуло:

– Уйди с глаз моих подобру-поздорову, стервец, пока я добрый, – пригрозил Носитель.

– Последний раз повторяю, оставь мост в покое, ничтожество.

– И не подумаю! Своих решений не меняю, – прохрипел волхв, задыхаясь от навалившейся вдруг тяжелой боли. Струи ливня вокруг него, как по команде, сгустились, зажали, стиснули парня, будто он угодил в недра скалистой породы.

– …Опрометчивых решений… – со скрытой иронией дополнил металлический бас. – Ты слишком много болтал, вошь… Сгинешь здесь теперь навеки, и ветер изглодает твои кости.

Демон резко качнул вперед головой, будто хотел пободаться с Кириллом на расстоянии. Но цель-то, конечно, преследовал другую. С кончиков рогов на шлеме всадника сорвался плотный темный комок размером с крупное яблоко. Шар бешено понесся к Кириллу. Был он чернее ночи и, казалось, убивал на лету жизнь во всем, к чему только прикасался. От шара за версту перло сырой, не запекшейся кровью, веяло тяжелой мученической смертью.

Огромный конь под грузным наездником испуганно захрапел, встал на дыбы. Рогоносец властно натянул вожжи, осадил мечущееся животное, крикнул что-то, махнул рукой, вздымая вокруг себя стену воды. Конь поджал уши, жалобно взвизгнул, припал к земле.

Убийственный комок смерти в долю секунды прошил толщу дождя, достиг Кири и…

Наверное, действительно молодому волхву суждено было обрести сегодня здесь вечный покой…

Однако шар неожиданно врезался в непробиваемую прозрачную сферу, окружившую парня, разлетелся вдребезги. Непроглядная чернь снаряда расплескалась в воздухе, словно обнимала спрятанный там хрустальный фужер. Она смешалась с какой-то интенсивной краской, пошла разводами, превратилась в перламутровую матовую кожуру…

Киря радостно возопил. Вот она, поддержка Великих Предков!

…За миг до смертельного касания со щеки Носителя, с того самого места, где прятался легендарный знак Абсолютного Знания, выпрыгнула крупная коллоидная капля, тут же взорвалась искоркой салюта, лопнула, разбрызгалась мельчайшей взвесью, склеилась и окружила Кирилла невидимой защитной пленкой.

Разочарованный всадник тоскливо протяжно взвыл, словно одинокий, замерзающий в холодном лесу волк. Его жуткий вопль наполнила такая жгучая скорбь, что кошки заскребли на душе. Одновременно чуткий слух молодого кудесника уловил вдали неистовый скрежет зубов. Еще через минуту в воздухе вновь затрясся громовой бас демона:

– Всё равно ты не двинешься с места, вошь… как бы этого не хотел… – И зычным рокотом окрест раскатился дикий злорадный смех. – Ха-ха-ха! Ха-ха! Вошь!..

«С минуты на минуту с верховьев подоспеет ревущий вал цунами, – с тревогой подумал Киря. Он уже ступил на шаткое, скользкое покрытие. – И тогда здесь не останется ни моста, ни горбунки, ни кого-либо еще…» Парень хотел ускорить шаг, оставалось совсем немного времени и немного пути. Но… не смог пошевелить ни одним членом. Руки и ноги словно зажали невидимые тиски. Каждое движение – даже мысль о движении! – отдавалось нещадной болью во всем теле – вплоть до лица. Нервы истерически бились под кожей, в надбровных дугах, в пазухах носа – везде, везде, везде… Ноги превратились в две болевые плоскости, придавленные тысячепудовым грузом. Не сдвинешь.

Металлический бас вновь с издевкой прогудел:

– Ха-ха-ха! Ха-ха!!!

«Прорываться сквозь боль! Другого выхода нет!» – мелькнуло в голове у Кири. Для этого, – Лекарь знал, – ее нужно сконцентрировать, довести боль до немыслимых пределов. Хотя куда уж больше-то? Она и сейчас уже невыносима. Тем не менее, нужно двигаться прямо на нее, наступать. Болевой порог будет всё время возрастать, возрастать, пока… не отключится либо волшебник, либо сама боль. Волхв надеялся на второй вариант. Знал – сдюжит. Надо только потерпеть. Потерпеть ради любви. Спасти Улю, кроме него, некому.

Киря сделал усилие над собой – преодолел пару шагов. Боль чуточку поддалась, в смысле, – возросла. Еще одно усилие – снова подвижка… Предел уже где-то рядом. Лишь бы «не отключиться»!..

А злобный демон всё продолжал измываться, хохотать над своей жертвой:

– Ха-ха-ха! Ха-ха! Вошь!..

Ах ты, гад! Волхв стиснул зубы, напрягся что есть мочи, точно бурлак.

– Ха-ха-ха!

Злость ударила краской в молодое лицо. В сердце вдруг взорвался ком возмущения. Ком словно пинком подстегнул Кирилла. Парень рванул вперед. Не чувствуя ног, пробежал несколько шагов. Магический барьер, теснимый взрывом эмоций, вроде бы отступил.

Но… спонтанно взыгравшая внутри Лекаря сила неожиданно ему изменила. На мышцы и связки волхва обрушилась колоссальная нагрузка. Невидимый вес чужого колдовства, который Киря преодолел в состоянии аффекта, превратился в убийственный, непосильный крест. Живые ткани, лопаясь, затрещали. Но Кирилл еще чудом держался. Держался за счет простой мускульной силы (и силы воли!) – ни капли магии! Потому что страшный рогатый громовержец непостижимым образом «обесточил», если можно так выразиться, внутреннюю магическую цепь молодого чародея. Киря явственно ощущал на себе мертвую хватку незнакомца. Вот это силища!

Меж тем водный вал неудержимо мчался к мосту.

Горбунка впала в отчаяние. Она бесстрашно встала у самого края развороченного молнией полотна и выкрикнула из последних сил:

– Уходи! Кто бы ты ни был! Слышишь? Если не отступишь, я брошусь в реку. Прямо сейчас! – Женщина сделала слабое движение вперед.

– Но почему?! – взмолился Кирилл, превозмогая боль. – Почему?!

– Как только тебя накроет водой, ты никогда уже не выберешься отсюда. Пойми. Я – приманка! Беги прочь, безумец. Погубишь и меня, и себя. – Девушка сделала еще одно движение вперед.

«Приманка! – отдалось в мозгу парня. – Приманка!»

До Кирилла вдруг со всей отчетливостью дошло, что его элементарно провоцируют на эмоциональные, необдуманные действия – затягивают в западню. Параллельный мир может стать для его души мышеловкой. Ему предлагают якобы благородное спасение бедной девицы. Но это уловка! Главная опасность, со слов уродины, в ревущем цунами. Именно в нем скрыты необоримые боевые заклятия. И направлено цунами против него, спасителя. Ведь, по логике, прихвостням Антрацита незачем убивать заложницу, по крайней мере, убивать раньше времени…

Предыдущая сцена промелькнула в новом свете перед глазами Носителя: ядовитый черный шар разбивается о магическую защиту. Почему? Ведь Киря, лишенный волшебства, ничего не предпринимал. Значит, и темный шар, и чудодейственная сфера – одного поля ягодки – орудия демона. Видимо, рогоносец опасался, что броня Первоволшебников всё-таки включится в последний момент, спасет волхва. Поэтому решил действовать наверняка – заманить парня на мост, отвлечь внимание. А там уж заговоренный вал свершит свое черное дело…

Короче, пора сматываться!!!

Но как сплести заклятие Перемещения?! Вернее, заготовлено-то оно давно. Да вот не действует!

Вся загвоздка в демоне – не иначе. Его нужно убирать. Срочно!

В мозгу Носителя короткой молнией промчался план атаки. Коли защитная сфера способна победить шар смерти, пущенный демоном, то победит и самого его, как олицетворение смерти. Значит, нужно вернуть могучую сферу ее автору. Разобраться с чужим волшебством всегда сложно. Отправить назад – гораздо проще. Тем более, что рогоносец даже не потрудился соорудить защитный блок. Для опытного бойца – оплошность, прямо скажем, непростительная. Видимо, в местном Эфире выполнить рискованный финт отката чужой магии никто не решался. Мозг Носителя сам выстроил классическую Процедуру Возврата. Опасно, конечно. Но это – последний шанс. Процедура должна действовать в любом мире, так как основана на заклятиях атакующего чародея, являясь, по сути, их энергетическим зеркалом.

…В самый последний момент демон засек магический маневр Кирилла. Но противопоставить потомку Первоволшебников уже ничего не смог.

И тогда громадный всадник просто улизнул с поля боя.

С исчезновением демона начало самопроизвольно «раскручиваться» и запущенное ранее заклятие Перемещения. Но как-то уж слишком медленно, нехотя. Поэтому Кирилл успел еще увидеть финальную сцену своего путешествия в соседствующее пространство…

…Рогоносец будто испарился – с пронзительным шипеньем и свистом вверх метнулась какая-то огромная неясная тень, словно ее утянуло ввысь смерчем.

Параллельно этому защитная сфера, окружавшая парня, коротким выстрелом свернулась в маленькую точку. Однако тотчас вновь надулась, лопнула, разделилась на две половинки. Первая из них огненным кулаком в стремительном выбросе опрокинула осиротевшего мощного коня демона, отскочила от него в небо, настигла ускользающую тень, растопила, сожгла ее в прах. Прах взорвался, рассыпался в разные стороны, будто вулканический пепел. Дождь подхватил его, впитал, растворил, ударил оземь, очистил атмосферу от скверны.

Полная победа!

Вторая долька чудесной сферы бурлящей струей ринулась вверх по течению реки – навстречу пенистому валу – воткнулась в него, уверенно погасила энергию цунами, распределилась в буруне равномерным слоем. Бешеный ветер тут же стих. Волна упала, уровень воды в русле выровнялся до обычного. Ни одно пролетное строение не снесло шальным паводком.

Теперь Ульяне (уродине) ничего не угрожало.

Тут же прекратил хлестать дождь. Тучи разлетелись. Над мостом воссияло яркое летнее солнце.

Кирилл зажмурился. Ему почудилось, что он лежит с закрытыми глазами на пляже в самый разгар дня, и сильное полуденное светило настырно пробивается сквозь смеженные ресницы.

А еще в зрачках мелькнули какие-то неясные блики.

Парень понял: началось перемещение обратно, в свой мир. Голова закружилась. Но через секунду-другую угомонилась.

Киря приоткрыл глаза.

…Лежал он вовсе не на пляже, а на охапке сена на чердаке заброшенной мельницы, расположенной на опушке леса. Интенсивный свет проистекал действительно от солнца, которое пробивалось сквозь узкое чердачное окно.

В небе над прилегающей опушкой и зеленым массивом трепетал гигантский мираж. С него Кириллу вымученно улыбалась Уля. В глазах ее застыла боль и печаль. Теперь-то Носитель знал, почему. Девушку прятали в неизвестном мире в теле безобразной горбунки. Вдобавок третировали демонами. Несладко ей там, ох несладко…

Кирилл заставил себя не думать о любимой. Пока не думать. Чтобы не отвлекаться.

Лекарь помнил то жуткое ощущение беспомощности, которое испытывал в параллельном мире под прессом неимоверной боли. Не навредил ли его физическому и астральному телу рогатый громовержец; не нарушил ли тонкую связь с колдовской Волной – ту самую связь, которая делает простого человека волшебником?

Волхв решил мысленно обследовать самого себя.

Как оказалось, необъятный потенциал магии, помноженный на суперспособности Носителя, – короче, всё то, что проклятый демон-супостат там, возле бурлящей реки неведомым образом отнял у Кирилла, – всё это вернулось к молодому чародею в тысячекратно упроченном, увеличенном виде. Многослойная мощь кипела в нем, словно мифический огонь под чешуей дракона. Волшебно смотанная Нить Всесилия упругим клубком покоилась под сердцем волхва, ожидала своего часа – команды хозяина.

Всё правильно. Каноны магии так и гласят: если воину-чародею удастся одолеть через толщу времени и пространства магическую тварь из другого измерения, сила поверженной твари переходит к победителю. Киря мысленно ощупал Нить Всесилия у себя в груди – энергетический артефакт, неотторгаемый талисман, мечту любого кудесника. Трофей поистине бесценный. Да… поверженный рогоносец из затерянного мира владел чудовищной силой, к счастью, владел в прошлом…

К слову сказать, энергетическая Нить многократно усиливает любое магическое действие своего владельца, помогает воплотить в жизнь самые фантастические его замыслы и проекты. Если расходовать экономно, – прикинул Киря, – то должно хватить надолго, как минимум, на несколько лет. С таким «камешком» за пазухой можно смело приступать к переговорам с Дробителями. Но для начала надо обезопасить астральных червей. Так, на всякий случай… чтоб не попали в лапы к врагу. А заодно убедиться в возможностях чудодейственной Нити Всесилия. Чем не повод?

Молодой волшебник достал из сумки заветный керамический сосуд, бесцеремонно вывалил его содержимое на пол. Черви, сплетенные в клубок, вели себя удивительно спокойно. На манипуляции своего хозяина абсолютно не реагировали, будто впали в спячку. Волхв закрыл глаза, сосредоточился, приступил к «тестированию» могущественного артефакта, направив энергетический пучок Нити на живой клубок. Делалось это довольно просто. От чародея даже не требовалось плести какое-либо специфическое заклятие или выполнять таинственные магические ритуалы. Нет. Да и вряд ли волхв смог бы повлиять как-то на астрологических гусениц при помощи обыкновенного волшебства. Уж слишком сложным был этот единый колдовской организм со множеством самостоятельных особей. Это как старинный рожковый оркестр, где каждому музыканту отводилась всего одна нотка – дудочка определенной тональности; и сыграть мелодию мог только весь коллектив в сборе. Киря просто выразил мысленное пожелание, адресованное червям, и переключил собственное внимание на Нить Всесилия, дабы задействовать ее мощь для исполнения оного. И волшебная Нить начала «разматываться» – истаивать, отдавать энергию на свершение задуманного колдовства; а желание волхва – исполняться.

Редкостный незримый артефакт работал! Да еще как!

Киря рот раскрыл от удивления, наблюдая за превращениями проснувшихся гусениц.

Сначала они «оделись» в разноцветные ворсинки. Затем набухли – прямо до неприличия – превратились в пушистые, шевелящиеся шланги. И бессовестно раздувались далее, пока на кончиках «шлангов» не отросли небольшие утолщения – тельца. Тельца продолжали увеличиваться в размерах, покрываться мускулистой массой. Желтоватый пушок быстро сменился лоснящимися белыми перьями. Со стороны тушек у «шлангов» появились лапки, крупные крылья. С другого конца – головки, птичьи клювы.

Ба-а! Да-к, это ж настоящие лебеди! Ничего себе метаморфоза! Из червей – в гуси, изумился Кирилл. Выдули! Когда Киря мысленно приказывал своим питомцам замаскироваться под что-нибудь летающее, то полагал, будто гусеницы примут образ легкомысленных стрекоз или, скажем, танцующих бабочек. А они вон чего удумали!

И обошлась такая самодеятельность астрологических особей волхву довольно дорого – пока черви росли в гусей, они почти всю Нить Всесилия размотали. Растранжирили подчистую, чертыхнулся маг. Конечно, это сколько ж энергии надо, чтоб так вздуть живую массу! Киря расстроено почесал в затылке. Придется теперь, как и раньше, обходиться обычной магией, без всяких там могучих артефактов, полагаться на выверенные временем лекарские навыки. Жаль! Ох как жаль! Преимущества в споре с Дробителями Нить Всесилия сулила необычайные…

Сам виноват, подумал с досадой волхв. Парень в порядке самобичевания припомнил, что ничем не кормил вверенную ему живность с самого ее получения от бабули. Любая тварь своего ухода требует. А магическая – тем паче. Оголодали червяки-то. Вот и превратились в энергетических вампиров. Почти всю Нить сожрали, черви ворсистые.

Одно успокаивало – сожрали не зря. Хитрецы, ничего не скажешь. Кто ж заподозрит, что под личиной крупной птицы скрывается мелкая козявка, пусть и астрологическая? Никто. Правда, есть в том и свой минус. Увесистый, жирный гусь – приманка для охотника. Часть из них как пить дать перебьют по лесу окрестные добытчики…

Киря растерянно осмотрелся по сторонам.

Поднимать на чердаке мельницы невообразимый гвалт, как на птичьем базаре, лебеди не стали. Умные, сообразили: следует соблюдать тишину. Зато толкучку устроили несусветную. Хлопали крыльями, вытягивали шеи, «бодались», шипели, наскакивали друг на друга. «Эк, угораздило же вас…» – с тоской подумал волхв.

И, словно уловив мысль хозяина, птицы вдруг начали демонстративно уменьшаться, усыхать, пока не достигли размеров воробья. Этакие мини-лебеди. Лекарь подивился в очередной раз: «Не легче ль было сразу обратиться в обыкновенных пичужек? Стоило ради этих упражнений съедать всю Нить? Посмотри, какие эстеты. Воробьиные тела их не устраивают. Им подавай лебединые…»

Впрочем, возмущался своими питомцами Киря вовсе без зла, так, просто подтрунивал. А Нить Всесилия иссякла еще и потому, что пернатые бестии, скорее всего, запаслись энергией впрок – для обратного превращения из гусей в черви.

Закончив метаморфозу, пичужки гуськом, одна за одной выпорхнули в узкое оконце, образовали в воздухе классический журавлиный клин. Кирилл проводил «служителей магического пера» взглядом. Мини-лебеди споро удирали куда-то вглубь труднодоступного леса. «Молодцы! – мысленно подбодрил их волшебник. – Теперь мой черед…»

Волхв спустился по скрипучей, затянутой паутиной деревянной лестнице вниз, вышел на улицу.

Бас Дробителей продолжал всё так же бубнить, как попка, на всю округу:

– Носитель, выходи. Твоя подружка у нас. В случае отказа ее ожидает мученическая смерть!

При сих словах картинка на небе изменилась. Теперь мираж демонстрировал каких-то невообразимых существ, извивающихся от боли. Наверное, они хотели показать, как будет мучиться бедная Ульяна. А может, именно им и предстояло над ней издеваться, и это они не извивались, а плясали от радости. Черт их разберет, этих чертей.

Киря прищурился, взглянул на редкие тучки-пушинки, на солнце. Постоял так с минуту, рассматривая голубой небосвод, будто прощался со всей этой красотой или, может быть, просил у Матери Природы дополнительных сил для одоления трудной миссии. Природа ласковым ветерком потрепала своего сына за кудри, словно подбадривала, дескать, давай, дружок, не робей.

Глаза волхва налились решимостью. Используя остатки Нити Всесилия – один из последних витков, – волшебник вознес свой глас на вершину мира, заглушая нудный бас Дробителей. Средь ясного неба прогремело:

– Я готов! Высылайте ночной экипаж!

Вражеская болтовня немедля заглохла. С небосвода исчезли мерзкие черти.

Киря с сожалением оценил запасы нити: жалкие крохи, на одно-два желания, не больше; тяжело вздохнул, принялся ожидать заказанный транспорт.

«Ночным экипажем» в магических кругах именовали передвижную резиденцию Главы Ордена Антрацита – Верховного Дробителя Генерагема. Хотя резиденция-то, скорее всего, никуда не перемещалась, имела стационарную базу. Передвигался лишь вход в нее – всем известный «экипаж». В течение одного дня он мог несколько раз «вынырнуть» в самых различных частях света, перенося своего хозяина в любую точку обитаемых земель, либо подбирая визитеров, приглашенных на аудиенцию к высокому магу. Справедливости ради, стоит отметить, что Генерагем являлся одним из немногих магов, в совершенстве владеющих заклятием Перемещения и, наверное, даже самым искушенным средь них.

Почему «экипаж» главного Дробителя прозвали ночным? Ответ прост: перед глазами случайных свидетелей он возникал сумеречным призраком. Вначале в воздухе появлялись отдельные черные крапинки. С каждой секундой их становилось всё больше и больше. Они причудливо крутились, вращались одна возле другой, словно туча мошки. Сумеречный рой быстро уплотнялся, пока не превращался в дрожащую рыхлую яйцевидную энергетическую капсулу размером в полтора человеческих роста. Причем каких-то специальных входных створок на теле капсулы не наблюдалось. Войти в нее и выйти можно было с любой стороны. Как только «экипаж» принимал или выпускал человека, то сразу же терял прочность, вновь распадался на ворох парящих крапинок, быстро исчезал, не оставив следа.

Если транспортное яйцо появлялось в темное время суток, рассмотреть его было практически невозможно. Отсюда, вероятно, и прозвище – «ночной экипаж».

Как только Киря покинул мельницу, сразу зажег над собой магическую искорку, на языке разведчиков, – сигнальную ракету, означающую «Я здесь!». Простые люди, не ведающие волшебства, ее бы и не заметили. А вот по отношению к колдовскому Эфиру она вела себя как вертлявая оса, угодившая в паутину: теребила и трясла Волну так, что всякий чародей на несколько верст вокруг просто не мог не обратить на нее внимания. После сего действа у волхва не осталось и тени сомнения, что его засекли.

Вызывая «карету» Верховного Дробителя, Кирилл тем самым дал своим противникам ясно понять, что не собирается общаться ни с кем из них, кроме Генерагема. Его не устраивал даже ранг Главных Магистров каменноугольного клана. Только Правитель, никто более.

И «ночной экипаж» не заставил себя ждать…

В двух шагах от парня в воздухе затрепыхались черные соринки, а через несколько мгновений там уже висело энергетическое яйцо.

Любовь – безрассудна! Зачастую она заставляет людей совершать сверхрискованные, необдуманные шаги. Киря ступил в самое логово врага. Добровольно.

За темным проемом «ночного экипажа» располагался громадный тронный зал Ордена Антрацита.

Выпустив посетителя, «ночной экипаж» темным пятном отодвинулся в угол помещения.

Кирилл заинтересованно огляделся по сторонам. Не всякому дано побывать на приеме у Генерагема. Будет о чем порассказать любопытным внучатам…

Мраморные полы, стены, мраморные колонны и высокий потолок навевали ощущение холода. Ни окон, ни дверей волхв не заметил. Видимо, зал был целиком высечен где-то в глубине подземелья. Однако освещался он прекрасно. Куда ни кинь глаз, кругом сияли люстры, канделябры, светильники, бра. На стенах висели роскошные – одна лучше другой – картины. Лощеный пол поражал воображение замысловатой мозаикой. И несмотря на субъективный настрой холода, в помещении было довольно тепло и вполне уютно. Во всей обстановке чувствовалась скрытая претензия на богемную утонченность, изысканность.

По широкому залу в гордом одиночестве бродил сам Генерагем – лысоватый худенький старичок среднего роста с круглыми жабьими глазами, слегка приплюснутым носом, большими ушами и оттопыренной заячьей губой. Морщинистое лицо пожилого мага почти не скрывало, что под его маской прячется коварная, изворотливая, наихитрющая личность.

Генерагем возбужденно прохаживался по своим владениям из угла в угол. Впрочем, «прохаживался» – в отношении главного Дробителя выражение, мягко говоря, неточное. Он дробился. Натуральным образом.

Клан Генерагема получил свое название вовсе не случайно. Мастера клана владели сложнейшей магической методикой, позволяющей раздробить на малые части – хоть на время, хоть навсегда – любой материальный объект, как живой природы, таки не живой; а потом вновь воссоздать – без ущерба для объекта. При этом Дробители ухищрялись успешно руководить действиями отдельных частей разложенного предмета. Обычно любое физическое тело они разбивали почему-то на целый ворох упругих шаров размером с кулак, которые способны были скакать куда угодно, словно мячики, послушные воле умельцев-чародеев.

Наверное, не трудно догадаться, как выглядела излюбленная родовая трансформа Дробителей. Они просто обожали рассыпаться в прыгучий каскад шаров. Делали это по всякому поводу и без повода; и с радости, и с раздражения.

В данный момент Генерагем, похоже, нервничал. Он то и дело разваливался на кучу скачущих ядер. Затем вновь собирался. Таким образом, как понял Киря, Глава Орден Антрацита проявлял свои отрицательные эмоции. Может, от Дробителей и пошло выражение «лопнуть от злости». Злости у Генерагема, как известно, на весь белый свет хватит. Вот он и лопался раз за разом.

Самое интересное, что его резное массивное кресло, обтянутое красным атласом, делало то же самое. Оно покинуло почетное место на вершине каменного постамента, громоздящегося в дальнем конце зала и настырно следовало за своим хозяином – поминутно обрушивалось на пол крупными стучащими бусинами. А когда Правитель останавливался, услужливо соединялось в высокий трон и норовило втиснуться грозному магу по зад. Сам Генерагем не обращал на свое кресло ни малейшего внимания. Видимо, для них обоих подобное поведение было вполне обычным.

Разумеется, Кирилла Верховный Дробитель заметил сразу, но продолжал разыгрывать перед парнем роль рассеянного дядюшки. Лишь через пару минут Глава Ордена Антрацита всё же соизволил оглянуться на пришельца. «Угольный» босс изобразил на лице радушную улыбку, кинулся к гостю с распростертыми объятиями:

– Кирилл, дорогой, наконец-то! Ну где же вы запропастились, молодой человек? Я вас жду-жду. А вы всё прячетесь по лесам да по лугам. Нехорошо играть в прятки со стариками. Годы-то мои уже ни те. – Генерагем грянулся оземь валом шаров, неожиданно возник перед самым носом Кирилла.

Парень непроизвольно отступил на шаг назад.

– Прошу к столу, – вежливо предложил Дробитель.

Стол не замедлил примчаться с дальнего конца зала. Вприпрыжку. Разумеется, горохом. Вместе со стульями.

Лекарь отодвинул один из них, сел.

– Я думаю, нам есть, о чем поговорить, – вкрадчиво начал Генерагем.

– Закончим игру в прятки, – оборвал его волхв. – Годы уж ни те, как вы изволили выразиться.

– Да-да. – Дробитель одобрительно мотал головой. С лица его не сходила вежливая улыбка.

– Что вам угодно?

– Не притворяйтесь, молодой человек, не притворяйтесь, – пожурил визитера пальчиком, словно мальчугана-сорванца, Глава Антрацита. – Конечно, Руны Возмездия. Что же еще?

– Ну да, – кашлянул Кирилл в кулачок.

– Взамен готов предложить вам очаровательную девушку. – Генерагем сотворил на лице кислую мину. – Но сразу должен предупредить вас, что ее здоровью угрожает серьезная опасность. Поэтому времени на раздумья у вас практически не будет.

– Хотелось бы гарантий, – вяло протянул Кирилл с показным безразличием.

– Каких?

– Во-первых, я должен убедиться, что девушка действительно у вас. Тот муляж, который вы развесили над полянкой, – хорошо сработанная имитация, не более того. В споре за Руны Возмездия – это не аргумент.

– Как вам будет угодно, – с неожиданной легкостью согласился Генерагем. – Лицезреть настоящую девицу вы сможете хоть сейчас.

– Иначе нам не о чем говорить, – подтвердил свою позицию Киря.

– Пожалуйста.

Верховный Дробитель грациозно взмахнул рукой, сделал неуловимое движение пальцами правой руки. По его сигналу прямо из полированного пола перед столом с грохотом вывернулся прозрачный столб-восьмигранник, вспарывая гранит. Он вращался против часовой стрелки, точно огромное сверло. Во все стороны полетели осколки изящной мозаики. Выдвинувшись на высоту человеческого роста, «сверло» замерло. Внутри магического футляра была запечатана Ульяна. Настоящая Уля!

Грани и ребра призмы переливались волшебным бриллиантовым блеском, который эффектно озарял фигуру и лицо девушки.

«Огранщики! Черт их подери!» – поморщился Киря.

Один из самых таинственных чародейских кланов. Союзники Дробителей. Любители прятать всё подряд в своих непроницаемых кристаллах. Загадка прочности магического хрусталя, создаваемого ими, волновала сердца и умы многих и многих кудесников. Но увы! Подступиться к ее разгадке на сегодняшний день никому не удалось. Кристаллы-восьмигранники стояли намертво против любого волшебства.

Улю оттуда так просто не вызволишь!

Сама виновница переполоха приникла к стеклу лицом, пыталась понять, куда ее вынесло, что здесь происходит. Выглядела она слегка заторможенной, вялой, словно одурманенной. Не известно, чем ее там напичкали, в этом хрустальном гробу, после того, как выдернули из тела горбатой уродины. Наконец Уля заметила Кирю, обрадовалась, улыбнулась. Правда, улыбка получилась какой-то приклеенной, вымученной. По всему видно, девушка догадывалась, что ее герой сам-то в руках недругов. А куда ж еще могло забуриться вражеское «сверло»?

По ментальному следу Лекарь враз определил отсутствие подлога. На сей раз пред его глазами предстал не морок, не пустое изображение, а действительно девушка его мечты, заключенная в прозрачную тюрьму.

Верховный Дробитель самодовольно ухмылялся. Кирилла он не торопил. Пусть-де парнишка убедится, чем располагает Орден.

Вдруг Уля, отрезанная от всего остального мира, находясь в блестящей призме, умудрилась выдохнуть из себя облачко вулканического пепла. Пепел густо залепил прозрачную пластину. Девушка написала на ней белым по черному пальцем какую-то загадочную строчку, используя символы родного клана.

Киря радостно тряхнул головой, будто получил хорошее известие.

Генерагем, само собой, не мог позволить, чтобы его пленники свободно обменивались меж собой непонятными знаками. Он решительно взмахнул рукой, пошевелил пальцами, – видимо, подавал через Эфир сигнал Огранщикам «Убрать заложницу!». Хрустальный гроб начал обратное погружение, ввинчиваясь в пол, теперь уже по часовой стрелке.

Кирилла бросило в жар. Чувства его пришли в смятение. Когда еще он увидит свою любимую?! И увидит ли вообще?! Мыслями завладела одна единственная цель: не дать призме исчезнуть под полом; пусть Уля останется на виду. Любой ценой!

Молодой маг метнул мысленный взор на Нить Всесилия, оценил свой чародейский капитал. На одно превращение должно хватить!

Обдумывать серьезный план захвата Ули не было времени. Киря положился на магический экспромт. Экспромт родился сам собой. Как и всякий другой волшебник, продвинутый в магическом искусстве, Лекарь, конечно же, слышал о существовании трансформ Распыления и Вязкости. Но о тонкостях ритуалов перерождения понятия не имел. Однако чудо-Нить всё сделала сама.

Мгновенно парень обратился облачком, жидкими рукавами тумана потянулся к хрустальному гробу, объял собой прозрачный футляр. Туман тут же загустел, стал липким, тугим, как не размешанная глина. В силу вступила трансформа Вязкости.

Сияющий ребрами кокон замедлил свое вращение, почти остановился, заскрипел, точно мельничное колесо, пущенное в ход после годового отстоя. Воздух вокруг быстро раскалился. Внутри облака, составляющего на данный момент тело Кирилла, посыпались искры.

Но и Верховный Дробитель не спал. Генерагем разложился на шарики – гораздо мельче обычных – и ринулся в атаку – залпом шрапнели врубился в упругий туман.

Кирилл почувствовал, как в облако ударила чужеродная дробь, постарался затвердить свою внешнюю оболочку. Но чуточку опоздал. Часть мелких ядер отскочила от корки, покрывшей туман. Но часть всё-таки нашла лазейку и быстро внедрялась в мякоть волшебника. При помощи лекарской магии Кирилл диагностировал у себя внутри признаки Проникновения, то есть захвата его тела и разума другим чародеем. Учитывая класс нападавшего чародея (высочайший!), дело – дрянь! Дабы не потерять себя полностью, пришлось отпустить футляр с Ульяной, самому вернуться в человеческое тело.

Прозрачная призма тотчас с грохотом ввинтилась в пол, образовав воронку шириною в пару шагов. Дробитель выполнил несколько причудливых пасов руками, будто сражался с невидимым противником. В ответ на его действия воронка в полу заросла первозданной мозаикой, не оставив на дорогом граните ни единой царапины.

Кирилл же в этот момент сосредоточился на сопротивлении чужеродным клеткам, успевшим проникнуть в организм. Лишь только при помощи лекарской магии ему удалось выдавить из себя бациллы Проникновения. К счастью, Киря оказался докой по борьбе со всяческой заразой, в том числе магической. Через несколько секунд прямо из его кожи на землю выпали несколько шариков и… присоединились к своему настоящему хозяину – углубились в одежду Дробителя, затем исчезли вовсе.

Глава Ордена Антрацита торжествующе загоготал. От удовольствия он несколько раз перетряхнул свое тело тяжеловесной дробью. Массивное кресло не успевало вслед за шарами босса. У волхва с непривычки зарябило в глазах. Собравшись после серии прыжков воедино, Верховный Дробитель загоготал еще сильней. Под сводами высокого зала, перебивая само себя, заметалось испуганное эхо:

– Га-ух, га-ух, га-ух.

«Что его так обрадовало?» – поразился Кирилл.

Вдруг Носитель сообразил: шары Проникновения, побывав в его теле, могли похитить у него часть Знания. Правда, очень маленькую часть, микроскопическую, разрозненные крупицы, ведь волхв не допустил чужеродные вкрапления в мозг – ни в головной, ни в спинной, ни в скопление нервных клеток в желудке. Но всё равно какие-то понятия или даже обрывки несвязных слов могли открыться Дробителю, учитывая его класс мастерства. Кому, как ни Лекарю, знать, что любая частица плоти несет в себе информацию обо всем организме!

Вражеский маг с ликованием и злорадством тут же подтвердил догадку Кирилла. Генерагем разложился на мелкие ядрышки и написал ими в воздухе всего лишь два слова: «Руны – черви».

Больше и не нужно.

У волхва перехватило дыхание.

Глава Ордена Антрацита градом обрушился за стол. Предупредив маневр хозяина, массивное кресло услужливо втиснулось ему под зад.

– Ну что, начнем торг? – улыбаясь предложил Верховный Дробитель. – Магические черви в обмен на твою зазнобу. – Дипломатическое обращение на «вы» Генерагем опустил. Вероятно, почувствовал некое превосходство над молодым магом. – На размышления отпускаю две минуты. Если не согласишься, увидишь, что произойдет с твоей невестой. – Предводитель «каменноугольного» войска самодовольно похлопал ладошкой по столу, добавил с ехидцей. – Одно могу гарантировать точно: желание жениться на ней после этого у тебя враз пропадет. – Черты лица Дробителя обрели вдруг осязаемую зловещесть. – Ну так как? – взглянул он на Кирилла исподлобья.

– Согласен, – сразу же, без колебаний и раздумий ответил молодой волшебник. Жизнью и честью Ульяны он рисковать не мог.

Дробитель радостно оскалился.

– Но требую гарантий, – огорошил его волхв.

– Каких еще гарантий?

– Не прикидывайтесь овечкой, Генерагем, – назидательно посоветовал Киря.

– Хорошо. Мы – деловые люди, – согласился владелец тронного зала. – Начнем по порядку. Итак, пункт первый?..

– Пункт первый, – подхватил Кирилл. – Если я подвергнусь массированной атаке сразу после того, как выдам вам Руны, и отправлюсь к праотцам, то свою девушку так и не увижу. Возникает закономерный вопрос: зачем же их тогда выдавать вообще? Не правда ли?

Кстати, насчет массированной атаки парень нисколько не сомневался. Сверхчутьем Носителя он явственно ощущал, что вся цитадель Дробителей – это одна большая ловушка. В каждой мраморной колонне скрывалась убийственная магическая пружина, а то и не одна. Да и заковыристая мозаика на полу представляла собой ни что иное, как четко выверенную, настроенную по сторонам света магическую схему из арсенала боевой магии, иначе говоря, графическое заклятие, – так называемую Пожирательницу Плоти, уложенную в плоский рисунок на полу и готовую по сигналу своего Повелителя воспрянуть и слопать всё живое в пределах ставки Верховного Дробителя, тогда как сам он будет скакать неодушевленными шарами по воздуху – прыг-скок, прыг-скок. Хитрец…

– Ну почему же не увидишь? – позволил себе не согласиться с доводами гостя Генерагем. – Обязательно увидишь.

– На небесах? – съязвил Кирилл. – Извините. Меня такой вариант не устраивает. Итак. Прошу вас убедить меня, что после выдачи Рун я смогу спокойно покинуть тронный зал. Иначе зачем же мне их выдавать? Правда?

– Похвальная осмотрительность, молодой человек, похвальная… Право, с вами приятно беседовать.

От внимания Кири не ускользнул возврат визави к дипломатическому «вы». Это означало хоть небольшую, но всё же победу по ходу встречи.

Главный Дробитель озабоченно перевернулся несколько раз стучащей дробью.

– Гарантии безопасности вам будут представлены исчерпывающие, – дружески улыбнулся Генерагем. – Они разработаны кланом давно на случай посещения замка особо почетными гостями и представляют собой Родовую Марку Дробителей. Передается она путем энергетического воздействия на вашу ауру. Вспышка света – и вы один из нас. Вы впитаете ее в себя навсегда. Убедитесь сами. – Генерагем вдруг воздел обе руки вверх, выкрикнул что-то непонятное на неизвестном языке. Выкрикнул так, что задрожали стены. Киря и не предполагал в худеньком с виду старичке подобной мощи. Все люстры и светильники в зале встрепенулись, свечи в них качнулись язычками пламени и вдруг вонзили свои огоньки, словно жала, в глаза волхву. Не секунду парень ослеп, пошатнулся. Его предупредительно поддержал за локоток хозяин подземной резиденции.

– Вот и все! Поздравляю вас со вступлением в Орден Антрацита! – Генерагем воссиял пуще прежнего. – В колдовском Эфире наша Марка играет роль оперативного распознавания «свой-чужой». Теперь любая боевая магия Дробителей против вас бессильна. Как видите, я держу слово… Можете опробовать свое новое искусство на любом предмете. Пожалуйста. – Старый маг градом отскочил в сторону, освобождая пространство перед Кириллом.

Внезапно Киря и впрямь ощутил в себе дар Дробителя. Парень уверенно ткнул раскрытой ладонью в сторону стола, будто отталкивал от себя воздух. В ответ стол рассыпался на шары, отскочил шагов на пять вглубь зала и вновь собрался в самого себя. Таким же макаром волхв отодвинул в сторонку ближайшую мраморную колонну. Молодой волшебник удивленно посмотрел на свои ладони. Марка действовала! Вне всяких сомнений.

Генерагем одобрительно рассмеялся:

– Вот видите! Мы никого не обманываем. Теперь дело за вами. А то я, признаться, начинаю уже беспокоиться о здоровье вашей подруги. Повторяю, ей угрожает серьезнейшая опасность. Так что попрошу вас поспешить с Рунами…

Кирилл, конечно, понимал, что его торг с Генерагемом – это игра. Игра без правил. Не на жизнь, а на смерть. Выиграет в ней тот, кто сумеет заранее предугадать самый опасный ход противника. Киря не питал иллюзий насчет того, что его и Ульяну выпустят отсюда живыми. Вряд ли стоило на это всерьез рассчитывать. К счастью, волхв довольно быстро раскусил маневр Дробителя, его домашнюю заготовку.

Родовая Марка клана, безусловно, – надежная гарантия безопасности. Но Генерагем слукавил, когда увещевал, будто Марка эта останется в ауре гостя навсегда. Как он ее туда подсадил, так, по логике, мог и отозвать; свое добро – волен дать, волен забрать. Воспрепятствовать отзыву Марки – вот вопрос жизни и смерти на данный момент, сделал вывод Кирилл.

Чтобы воспрепятствовать, следовало сначала разобраться в природе оной. Ни один из волшебных кланов подобных ухищрений с аурой не применял. Лекарь столкнулся с одним из тщательно охраняемых секретов Дробителей.

Краешком сознания Киря еще продолжал беседу с Генерагемом, тянул время, торговался насчет того, куда его доставить после передачи Рун, чем снабдить в дорогу и т. д. и т. п. Основное же внимание молодой волшебник сосредоточил на постижении принципов построения Марки с тем, чтобы подойти к созданию ее резервной копии. Имей он такую копию, – всегда можно противопоставить что-то волшебству Дробителей.

Парень пустился в рассуждения. Итак, вспышку света, подселившую Марку в его ауру, следовало квалифицировать как излучатель закодированной мысли. Излучатель сей, надо полагать, спрятан лишь в одном из светильников или факелов тронного зала. Остальные играли роль отвлекающую. Кирилл кое-что слышал о подобных излучателях – вращающийся в специальной призме кристалл перекладывает записанные в нем сведения на язык света, который узким пучком пропускается через него. Главный секрет вышеназванных установок заключался в тайне светового кодирования. Человек способен воспринимать информацию не только в виде словесных формулировок, но и в виде энергетического сигнала. Именно так ее воспринимают телепаты, общаясь между собой при помощи пси-излучения, даже если сами не догадываются об этом. Сначала они улавливают кодовый импульс, затем переводят его в языковые предложения.

Киря предположил, что у Дробителей к световому ролику, несущему комплекс сведений Родовой Марки (условно плюс), имеется антиролик (условно минус). Генерагем прокрутит его в нужный момент: короткая вспышка света – и вот уже Кирилл лишен магической защиты клана Дробителей. Ловко придумано.

Поэтому следовало воссоздать информационную структуру Марки – восстановить поэлементно, шаг за шагом тот световой сигнал, который Киря получил от Дробителей, вспомнить его до мелочей, затем при необходимости повторить. В этом Избраннику помогла феноменальная память Носителя. Парень уже начинал потихоньку пользоваться кое-какими скрытыми возможностями, доставшимися ему от великих предков. Инициация подарила Кириллу удивительную способностью «замораживать» время. То есть не в прямом смысле, конечно. Он научился восстанавливать субъективное восприятие мира до мельчайших деталей за несколько последних часов. Если момент, зафиксированный глазом Носителя, содержал в себе признаки применения магии, волхв имел возможность рассмотреть его подробней, включить дополнительную резкость, если можно так выразиться. Спасибо Первоволшебникам!

Память послушно вернулась назад, к моменту облучения Маркой. Время замедлилось до ничтожных долей секунды.

Так. Вспышки. Стоп. Еще замедление. Отсекаем ненужные блики. В этом кадре излучателя нет. Переключаем обзор на следующий момент. Здесь тоже пусто. Еще несколько кадров в утиль… И вот наконец излучатель! За пламенем обычного факела, выполняющего роль огненной завесы, укрылся яркий магический кристалл. Он медленно вращался, изменяя тональность свечения. Волхв замедлил изображение еще больше – до миллионных долей секунды. Ведь в жизни волшебная вспышка существовала всего лишь миг. А ее предстояло разложить на самые мелкие фрагменты. К счастью, неимоверно сложная процедура Носителю удалась.

К концу пустопорожнего разговора с Генерагемом Киря мысленно уже владел резервной копией Марки, цепко держал ее в памяти. В отличие от вещей материальных, информацию можно одновременно хранить в нескольких местах. Пусть теперь коварные враги стирают Марку из подсознания. Пожалуйста. Восстановить вражеский дар для Кирилла сейчас было легче, нежели просто моргнуть глазами.

Теперь-то и настало время выдать Ордену Антрацита Руны. Без этого, увы, не обойтись. Иначе Улю действительно подвергнут магической казни. А когда черви окажутся у Генерагема, и он будет ожидать очередного их сообщения, угроза для Ульяны, скорее всего, отпадет. Ведь если Дробители не разберутся самостоятельно в языковых особенностях «гусеничной» грамоты, им вновь понадобится помощь Носителя. Для его привлечения к сотрудничеству необходимо иметь под руками заложницу. О ее освобождении пока не может быть и речи. Это точно. А вот самому пора сматываться…

Но передать червей Генерагему из рук в руки без всяких условий было бы слишком просто и слишком глупо. Требовалось придумать какую-то скрытую интригу. Киря ее тут же придумал.

Вслух Носитель произнес:

– Ничуть не сомневаюсь в вашей порядочности, коллега. Но в той среде, откуда я вышел, особо важные договора между волшебниками обычно скрепляет своей гарантией официальный посредник – уважаемый обеими сторонами маг. Именно при его участии чародеи осуществляют передачу друг другу материальных ценностей, под его наблюдением протекает исполнение взаимных обязательств и прочее. Есть ли у вас на примете подходящая кандидатура?

Генерагем несколько раз пересыпался крупными ядрами вокруг стола. Не иначе – нервничал.

– Конечно, – ответил он наконец. – Бурилий вас устроит?

– О да. Сей маг – весьма почтенная фигура в чародейской среде. На него можно смело положиться, – слукавил волхв.

В душе парень ликовал. Клан Огранщиков с их знаменитыми восьмиугольниками вписывался в задуманную Кирей интригу как нельзя лучше. А Бурилий – их Почетный Магистр.

– Как вам будет угодно, – произнес Дробитель с показной вежливостью.

Он отдал мысленный приказ «ночному экипажу». Тот куда-то умчался, растаяв в воздухе. И уже через пару минут доставил в тронный зал Главного Огранщика – грузного, пузатого мужчину с узкими глазками и тонкой бородкой на лице. Одет он был в бесформенный балахон серого цвета. Голову Магистра венчал длиннющий острый колпак. Честно говоря, смотрелся уважаемый волшебник в нем как клоун. Однако сам он так, естественно, не считал. Поскольку высокий колпак в его родном сообществе являлся признаком высокого же положения.

Генерагем быстро объяснил почтенному гостю, зачем его сюда пригласили. Пузатый чародей с готовностью поклонился в знак согласия. Но Киря заметил в его глазах хищную искорку. На это волхв и рассчитывал – вбить клин между сообщниками. Все знают, что кристаллы Огранщиков непроницаемы даже для Дробителей. Не появится ли у волшебника в клоунском колпаке искушение завладеть Рунами на единоличной основе, забрать их не на хранение, а навсегда? Судя по всему, уже появилось. Будь Руны у него, никакой магический Орден ему – не указ. Он смог бы на равных общаться с Генерагемом. А может быть, даже диктовать тому свою волю.

Вот и прекрасно.

– Теперь обсудим условия освобождения девушки, – предложил Кирилл.

– Условия очень простые: как только Руны Возмездия в своем окончательном воплощении будут у меня, – ответил Генерагем, – я отправлю ее туда, куда она пожелает. А пока вашей очаровательной спутнице придется погостить в апартаментах Ордена Антрацита. Вреда ей никто не причинит. Не беспокойтесь. Напротив, мы гарантируем ей самый радушный прием.

«И на том спасибо», – подумал Киря.

Но для отвода глаз еще немного посопротивлялся, чтобы все выглядело естественно. Однако в конце концов сдался, уступая доводам противника. Пусть временно, но Улю придется оставить в лапах врага.

– По рукам, – завершил спор молодой волшебник.

– По рукам, – отозвался Генерагем.

– Перед лицом Всесильной Волны, перед памятью Святой Братии фиксирую заключение добровольного договора между магами, – произнес официальную формулу Бурилий. – Обязуюсь выступать по означенной сделке независимым наблюдателем и справедливым посредником. Да прибудут в добром здравии и уме все ее участники.

– Да будет так, – подтвердили Кирилл и Генерагем, завершая установленный ритуал.

По традиции, волшебники скрепили заключение договора рукопожатием. К удивлению Кири, хватка у престарелого Генерагема оказалась мертвой, на зависть молодым. Посредник в знак покровительства возложил обе свои ладони поверху сцепленных кистей участников сделки.

Покончив с протокольной частью, хозяин зала и его союзник с почтительным ожиданием уставились на Лекаря.

Кирилл воспользовался Маркой Дробителей – подозвал к себе «ночной экипаж». Для чего эффектно щелкнул пальцами возле уха. Карета Генерагема грудой шаров подскочила к волхву. Киря мысленно отдал ей необходимые указания. Энергетическое яйцо, растаяв в облачке темной пыли, умчалось куда-то вдаль. Вскоре вернулось и исторгло из себя целую стаю птиц – маленьких, словно игрушечных, изящных лебедей. Лебеди начали быстро расти, на глазах превращаясь в полновесных пернатых красавцев. Видимо, черви прокручивали первоначальную трансформу «в обратку». Обернуться напрямую из маленьких пичужек в гусениц они, судя по всему, не могли.

Интересно, что в замке Дробителей, в отличие от событий на мельнице, летающие Руны позволили себе устроить настоящий гвалт. Церемонный строгий зал приемов вмиг превратился в шумный птичий базар. Гуси захлопали крыльями, закудахтали, начали клеваться, пронзительно кричать. Они насорили по всему помещению перьями, пухом и, пардон, жгучим пометом; поцарапали мрамор, заплевали стены. Не иначе – хотели досадить Верховному Дробителю.

Но он и глазом не повел. Когда лебеди на пути к червям перешли в стадию шлангов, Генерагем спокойно хлопнул в ладоши. И весь мусор тут же утянуло в жерло «ночного экипажа». Транспортный эллипсоид быстренько смотался в неизвестном направлении, там вывалил остатки гусиного озорства. Очевидно, магическому вагончику частенько приходилось выносить «сор из избы»; работу он свою знал. А стены, колонны и пол тронного зала после хлопка Дробитель заблестели пуще прежнего, поражая взоры гостей восхитительным лоском.

Живые шланги между тем усохли до размеров насекомых, приняли подобающую червям форму. Ползучие особи, извиваясь, поспешили со всех сторон к ногам Носителя, где быстро сплелись в плотный комок. Шевелящийся клубок медленно воспарил вверх, послушно улегся на вытянутые ладони волхва. По шарообразному скоплению гусениц, как и перед показом Рун в Чайной, волнами побежали искры.

Кирилл переложил свое сокровище в руки Бурилия. На мгновение тот растерялся. И Огранщик, и Дробитель вопросительно уставились на молодого волшебника, дескать, что делать дальше-то? Киря при помощи Марки придвинул к самым ногам толстого мага стол и указал на него раскрытой ладонью:

– Прошу.

Чародей в шутовском колпаке осторожно опустил сияющий шар на деревянную поверхность. Интенсивность свечения в клубке сразу же возросла. Казалось, он накалился от бурлящей в нем магии. Черви вновь стали покрываться разноцветными ворсинками – признак того, что они готовы предложить вниманию магов очередной текст. И вправду: одетые в нарядную форму гусеницы принялись расползаться по всему столу. Кирилл не на шутку взволновался: не выдадут ли Руны случайно важный секрет врагам? Парень взмок от напряжения. Между тем дрессированные червячки сложились вычурной вязью в официальное приветствие. На сей раз они использовали обычные письмена, принятые в большинстве магических сообществ. Каллиграфичная надпись гласила: «Да окрепнет твой дух, о, старейший из Дробителей. Да прибудет сила в руках твоих, о, мудрейший из Огранщиков». Генерагем и Бурилий, польщенные вниманием магических тварей, растянули свои физиономии в улыбках. Киря с облегчением выдохнул.

Сим комплиментом астрологические особи ограничились. Через несколько секунд их стройные ряды дрогнули. На ходу теряя окраску и подшерсток, живые Руны превратились в обыкновенных червей, сложились в привычный для себя клубок и впали в спячку.

Генерагем с Бурилием вновь уставились на Кирилла: а теперь-то что?

Парень недоуменно пожал плечами:

– Свой секрет они откроют вам сами, когда придет время. Следите за их поведением. Будьте терпеливы и бдительны. На них нельзя давить. Можно только ожидать…

При этих словах враги переглянулись. Киря уловил скрытный сигнал, проскользнувший между ними. Тотчас грянул удар по нервам. Заработал энергетический источник с «антироликом» – из ауры Лекаря выкорчевывали спасительную Марку. Одновременно последовала магическая атака. Вероятно, держатели Рун пришли к простому выводу: коль взять с молодого волхва больше нечего, значит, он подлежит уничтожению.

Защищаясь, Кирилл мгновенно мобилизовал резервную копию Марки, причем в двух экземплярах. Лекарь запалил в чародейском диапазоне сразу два светильника – внешний и внутренний. Внешний, наложившись плюсом на минус, погасил излучатель противника. А внутренний вернул похищенный вражеский дар на свое место – в подсознание волхва. Парень вновь ощутил в ладонях упругую силу скачущих шаров. Как нельзя кстати.

Не зря Генерагем слыл коварнейшим и изворотливым магом. Вот и сейчас Верховный Дробитель применил самый неожиданный ход. Он не знал точно, насколько организм Носителя защищен от враждебного волшебства. Может, где-то в глубинах его естества скрывалась некая защитная пружина. Опасаясь стронуть ее с места и спровоцировать тем самым потомка Первоволшебников на спонтанную агрессию, пожилой чародей напал не на самого Носителя, а на естественную среду его обитания – просто-напросто перекрыл парню кислород. Воздух вокруг Кирилла неожиданно свернулся в голубые шары размером с кулак. Между их манящей голубизной темнел первозданный космический мрак. Наверное, яркую окраску шаров, характерную для чистого неба, Генерагем сотворил для мелодраматического эффекта. На взгляд Кири, старый пройдоха вообще тяготел к позерству и показушности. Впрочем, как и большинство злодеев из числа магов. Газовые шары, точно по команде, метнулись прочь от волхва во все стороны.

Кирилл засопел от удушья. Но восстановленная Марка Дробителей, хвала небесам, уже работала. Пользуясь вражеской магией, Лекарь быстро подтянул к себе несколько голубых пузырей, торопливо затолкал их в рот. Прямо руками. Парень начал судорожно глотать округлые «пирожные», поперхнулся, закашлялся. Кто бы мог подумать, что так легко подавиться обыкновенным воздухом?.. от жадности… Кирилл прослезился, сглотнул ком, застрявший в горле, вошел в норму. Шок от удушья отступил. Следующие порции небесного газа волхв посасывал уже как леденцы – не спеша.

Убедившись, что магическая атака не достигла успеха, Дробитель вернул воздух в обычное состояние и продолжил разговор вполне спокойным тоном, будто ничего не произошло:

– Насколько долго, по-вашему, следует ожидать прилива творческих сил у астрологических червей?

– Не могу знать, – так же спокойно ответил Кирилл.

Правда, от внимания Лекаря не ускользнуло, с какой злостью глава Ордена Антрацита скрипел зубами, хоть и имитировал безмятежность в общении. Вероятно, его вывел из себя тот факт, что пришлый волшебник сумел присвоить насовсем секретную Марку Дробителей. Надо полагать, ранее подобный фокус никому не удавался. В итоге Генерагем вольно или невольно поделился собственным волшебством с противником. И никак не мог себе этого простить.

Кстати, во время нападения Верховный Дробитель предусмотрительно разложил собственную плоть и плоть Бурилия на шары, отметил про себя Кирилл. И ему не пришлось судорожно подтягивать к себе спасительные воздушные пузыри. Он просто смешался с ними в одну кучу. «Излюбленная вражеская трансформа и есть защита от вражеского колдовства, – констатировал Лекарь. – В следующий раз в случае опасности надо, не зевая, разбиваться на крупную дробь – и порядок.

Ждать следующего раза долго не пришлось.

Кирилл давно слышал байки о том, что, дескать, в главном замке Ордена Антрацита Дробители устраивают для недругов магические трясучие ловушки, выжить в которых не способен никто. Они буквально вытрясают из своих жертв душу. И кишки, кстати говоря, тоже… Парень убедился: злая молва не лгала. В такой «мясорубке» выжить просто невозможно.

Глухой шлепок – брошено заклятие. Всё вокруг заходило ходуном. Пространство обрело суть неуправляемой болтанки, трясущегося хаоса. К счастью, заветная Марка была под рукой. Бац! – и Киря повалился наземь россыпью крупных ядер. Несколько минут в таком виде ему пришлось дергаться туда-сюда-обратно вместе с взбесившимся пространством.

Как только воздух замер, Носитель вернулся в собственное тело.

Теперь Генерагем скрипел зубами открыто, не скрывая злобы и отчаяния.

Лекарь сразу же поделился с хозяином тронного зала вполне обоснованной претензией:

– Ну и обращеньице у вас с гостем… однако…

Верховный Дробитель успокоился, взял себя в руки, перестал метать в парня испепеляющие взгляды.

– Простите, Кирилл. Но я должен был убедиться, что передо мной действительно Носитель.

– И как? – взметнул бровь волхв.

– Теперь я понимаю, что ваши черви вправду имеют колоссальную ценность.

– Наконец-то…

К слову сказать, впечатление после родовой трансформы Дробителей осталось у Кирилла самое мерзкое. Будто он получил обширный внутренний ожог. Однажды во время химических опытов в домашней лаборатории Киря пролил по неосторожности себе на руки раствор кислоты. К счастью, раствор слабой концентрации. Но тем не менее еще долго после того случая парень испытывал на коже ладоней неприятное жжение, словно руки натерли острым перцем. Теперь похожее жжение поселилось во всем организме. Казалось, каждая клеточка тела хапнула свою долю поганой кислоты сполна. И еще – садомазохистское самоприжигание возбуждало в мозгу парня неосознанную злость. Так вот откуда Дробители черпают запасы гнева, которым так славятся. Из родовой трансформы!

Нажимом лекарской магии волхв вытолкнул из себя субстанцию злобы. Жжение во всех внутренностях прекратилось.

Киря с облегчением вздохнул. Еще одна маленькая победа над врагом!

Кстати, Генерагем тоже зафиксировал поражение своей магии в теле Носителя. От злости глава Ордена Антрацита заскрипел зубами еще больше. Аж позеленел. Казалось, вот-вот лопнет от натуги.

Ловя момент, пока психологическое равновесие противника нарушено, Киря набросился на Бурилия с тем, чтобы спровоцировать искры раздора в стане врага:

– Вы клялись Великой Волной блюсти чистоту сделки. Так?

– Совершенно верно.

– Так будьте любезны принять на себя труд по сохранению Рун до следующего сеанса их активизации.

– О да! Всенепременно! Конечно! Не беспокойтесь! – Магистр Огранщиков с готовностью подхватил долгожданную тему. Видимо, ему не терпелось поместить знаменитый артефакт в свои закрома. – Можете на меня положиться!

С этими словами Бурилий заключил клубок спящих червей в магический восьмигранник, который неведомым образом соткался прямо из воздуха вокруг сцепленных насекомых. Ребристый сверкающий пенал, завладев артефактом, начал с грохотом вворачиваться в пол. На магов посыпались осколки разбитой мозаики.

Кирилл кинул быстрый взгляд в сторону Генерагема. Похоже, глава Ордена Антрацита обалдел от такого поворота событий. Ближайший соратник уводит могущественные Руны из-под самого носа, будто вступил в тайный сговор с проклятым Носителем… или, может быть, заносчивый Бурилий уже представил себя полноправным владельцем магического сокровища, которое по праву принадлежит ему, Верховному Дробителю?..

Ну уж нет! Шутить с собой он, Генерагем, никому не позволит. Подобные вылазки нельзя прощать даже самым приближенным соратникам. Так и происходит смена вожака в стае: раз дал слабину, два… а вскоре ты уже не у дел… Как посмел сей презренный Огранщик плести какой-то грязный заговор за спиною главы Ордена Антрацита?.. Причем в его же тронном зале?.. Пузатый болван!..

Одним коротким толчком Генерагем разорвал сам себя на два крупных шара. Колким выстрелом шары вонзились в близлежащие колонны, отскочили от них, столкнулись друг с другом, рассыпались вверх брызгами мелкого разноцветного бисера. Вероятно, подобный салют указывал на высочайший накал эмоций. Пестрая дробь побила кое-где люстры. На мраморный пол просыпался дождь из блестящей крошки. Дабы не угодить под обстрел, Киря поспешно отступил вглубь помещения, поближе к «ночному экипажу». Передвигался он не характерным для тронного зала методом – обычным бегом, а не ядерной россыпью. Парню не хотелось вновь подвергать себя самоприжигающей экзекуции.

Генерагем, между тем, неистовствовал. Праздничный бисер из-под самого потолка градом обрушился вниз, с ревом ударил во вращающийся восьмигранник. Вскрыть кристаллы Огранщиков, как известно, кроме самих Огранщиков не подвластно никому. Это так. Но Дробители способны их раздробить. Хрустальный пенал вместе со спрятанными в нем червями рассыпался на сотни сверкающих шаров, которые разлетелись по всему залу. Они беспорядочно тыкались в колонны, в стены, в потолок, в пол; гонялись друг за другом яркими светлячками. Но вдруг все разом стеклянными осколками рухнули наземь.

Это Бурилий сделал ответный ход. Огранщик вновь заключил каждый из прыгающих мячиков в маленький прозрачный футлярчик. Теперь Дробитель без его, Бурилия, ведома не сможет воссоздать первоначальный большой пенал. Таким образом, бесценный артефакт, спрятанный в кристалле, на данный момент не принадлежал ни одному из магов; он был недосягаем для них обоих. Магистр Огранщиков не смог сдержать короткий, ехидный смешок. Он, как мальчишка, прыснул в кулачок.

Однако ядра, составляющие тело Генерагема, в мгновение ока перегруппировались, окружили бывшего соратника, вонзились в него со всех сторон. Со сдавленным стоном Бурилий развалился на облако серых, невзрачных шаров, которые воспарили под своды зала и принялись, не спеша, барражировать между шикарными люстрами. Генерагем предусмотрительно блокировал через родовое заклятие ментальные связи между ядрами Огранщика. А потому суровый Магистр Бурилий в настоящее время не являлся единой, слаженной личностью, а превратился в набор бессловесных, безжизненных кругляков, порхающих вдоль колонн тронного зала. Иными словами, пока что, до оживляющей команды Генерагема, он выбыл из игры.

Верховный Дробитель вернулся в человеческое тело, устало вытер со лба пот, огляделся по сторонам. В цитадели Ордена Антрацита царил полумрак. Многие светильники в результате большого погрома пострадали и погасли. Старый маг привычно хлопнул в ладоши. Изысканное убранство зала начало тут же восстанавливаться, само по себе: склеиваться люстры, срастаться щели и трещины в полу и потолке, вспыхивать прежним светом тысячи уютных огоньков.

Но где же Носитель?!

Генерагем повертел головой туда-сюда. Вот черт! Уже успел унести куда-то ноги. «Ночной экипаж» не смог отказать в услуге высокому гостю с Маркой Дробителей…

Глава могущественного чародейского Ордена расстроено почесал в затылке, совсем как обыкновенный человек.

А с чего всё, собственно, началось? Верховный Дробитель замер, прокручивая в уме события последнего часа… Вот-вот… дрянная девчонка, находясь внутри восьмигранника, выдохнула из себя облачко мерзкого пепла… стерва… чтоб ей развалиться на миллион шаров и никогда больше не собраться… и подала своему нагловатому дружку какой-то знак, что-то написала пальцем по стеклу… гадина… Знак? Может, в нем и кроется разгадка поведения молодого волхва?.. Куда он, поганец, навострился?.. Нужно срочно расшифровать строчку противной девчонки. Но она же заключена в кристалле Огранщика… А освобождать из россыпи плена мятежного Бурилия пока что рановато. Еще отчебучит чего-нибудь сгоряча. Нет. Пусть постучит покуда шариками по стенкам – для острастки. Авось поумнеет, шут гороховый… Придется, видно, разбираться с письменами вздорной ведьмочки самому, по памяти, – вздохнул глава Ордена Антрацита.

Вдруг в голову Генерагему пришла интересная мысль: а почему бы ни посоветоваться на сей счет со своей генеральной союзницей – Великой Подложкой. Она мудрее сотни мудрецов. Наверняка подскажет способ, как «расколоть» секретные знаки пленницы. Это идея!

Вообще-то, Верховный Дробитель обращался к Изнанке не так уж часто, в самых крайних случаях, когда не мог самостоятельно решить какой-то важный вопрос. Ибо знал, что ресурсы ее безграничны. Но знал и другое: каждую услугу Великой Подложки когда-то придется отработать. Возможно, не только потом, но и кровью.

Но уж больно хотелось старому пройдохе узнать, что написала пеплом дерзкая девчонка, которую ему, собственно говоря, Подложка и передала для шантажа Носителя.

С благоговейным трепетом глава Ордена Антрацита приблизился к специальному заклинательному алтарю, который располагался в углу тронного зала за высокой ширмой и служил для прямого обращения к Изнанке. Такой привилегией, скорее всего, не обладал ни один из ныне здравствующих магов. Хотя… кто его знает… Подложка помогала обстряпывать своему протеже кое-какие делишки, но лишними секретами с ним не делилась… Не исключено, что и еще в чьих-нибудь покоях располагался точно такой же алтарь, выполненный из черного гранита. Генерагем, демонстрируя покорность и уважение к Повелительнице Дна, приблизился к затемненному углу тихими шажками, как обыкновенный смертный человек, – без всяких шумовых эффектов – стучащей дроби и т. д. Приступил к заклинанию.

Изнанка сразу услышала зов своего союзника (а говоря по правде, – вассала), явилась на Совет из-под земли. Темное-темное облачко ползучей бесформенной субстанцией с пугающей, показной медлительностью выбралось из длинной, узкой щели посреди алтаря и соединилось в воздухе в эмблему Ордена Антрацита – огромные челюсти, живущие самостоятельной жизнью. Большинство светильников в зале испуганно погасли. У Генерагема по коже пробежали мурашки. Старый волшебник никак не мог привыкнуть к таинственной процедуре. Только самые посвященные Дробители знали истинную суть широко известной всем эмблемы Ордена. В натуре она представляла собой прямой вход в Изнанку. Верховный Дробитель, поеживаясь, – даже он страшным страхом боялся свою «подружку» – сделал неуверенный шаг и прыгнул в темный капкан – отдался во власть Великой Подложки. Челюсти сомкнулись, проглотили добычу. Генерагема не стало…

Но через несколько минут пожилой чародей вынырнул обратно, ногами вперед (дурной знак) – ухмыляющийся и решительный.

А здоровенные угольные челюсти, парящие в воздухе, сомкнулись, дрогнули, поплыли, превратились в струйку черного дыма, втянулись в жерло заклинательного алтаря. Люстры тронного зала тут же вспыхнули во всю мощь. В цитадели Дробителей стало светло как днем.

Довольный Генерагем перекатился несколько раз вдоль колонн стучащей дробью, чтоб унять возбуждение. Затем водрузил собственное тело на трон. Трон, не выпуская из цепких объятий дорогого хозяина, крупными ядрами запрыгнул на высокий постамент в дальнем конце зала.

Теперь Верховный Дробитель знал, что ему делать.

Глава клана вызвал к себе Одиннадцать Главных Магистров и поставил им задачу. Затем вместе с ними умчался наверх, на лоно природы.

Сегодня всем Дробителям предстояла большая работа…

…Через полчасика клан Генерагема почти в полном составе собрался на огромной поляне возле окраины города Святая Ольга. Большинство своих последователей глава Ордена Антрацита отправил на улицы Святой Ольги с целью собирать «первичный материал»… а именно крысиное дерьмо… Не руками, конечно, а путем заклинаний гнать его из города на поляну. Благо, по внешнему виду помет грызунов почти точно соответствует излюбленной форме Дробителей – шарикам.

Вскоре из уличных кварталов, из подвалов, чердаков и чуланов за околицу населенного пункта вприпрыжку повалил целый поток крысиного дерьма. Главные Магистры клана укладывали «исходный материал» в большие холмы. В итоге набралось одиннадцать сопочек высотою с приличный жилой дом.

После чего началась сортировка.

Каждому из старших мастеров Генерагем вручил специальную Метку из Низов, на которую должен будет реагировать интересующий владыку помет. Магистры приступили к отсеву – принялись шевелить заклятиями персональные, закрепленные за ними холмики и выуживать из них помеченные шарики.

Правильно говорят: «Не тронь дерьмо – вонять не будет». Вонь поднялась невообразимая. Дабы как-то облегчить участь своих поданных, глава Антрацита спровоцировал над полянкой крепкий ветерок, отгоняющий неприятный запах в сторону. Даже он помогал лишь наполовину. Крысиные миазмы оккупировали всю поляну, мешали дышать, резали глаза… Но дисциплина в клане Дробителей железная. Через несколько часов изнурительной работы, ближе к вечеру, послушники Генерагема отсортировали таки небольшую кучку – примерно по пояс человеку. После этого владыка отпустил всех помощников по домам – отмываться, приходить в себя после выполнения весьма странного задания правителя.

Отобранный бугорок помета Верховный Дробитель самолично загрузил в «ночной экипаж» и одним с ним рейсом отбыл в подземный тронный зал. В гордом одиночестве.

У себя в резиденции владыка занялся делом не менее странным. Высыпал все собранное дерьмо в большой чан, добавил туда немного воды, немного глины, заранее доставленной из загородного карьера. Разулся, залез в чан и стал голыми ногами месить раствор, вдыхая от распаренной жижи непревзойденные «ароматы». Скрытая вентиляция магического зала работала на всю катушку. Однако справиться до конца с липучим зловоньем всё же не могла. Генерагему приходилось то и дело с отвращением откашливаться и сморкаться. Наконец, когда «тесто» из крысиного помета приобрело нужную консистенцию, Верховный Дробитель, словно скульптор, принялся лепить из него человеческую фигуру в полный рост. Лепил долго, старательно. А в завершенье зачем-то присобачил на голову дерьмовому изваянию разлапистую рогатину, как у сохатого. После этого уставший Генерагем забрался в «ночной экипаж». Но никуда не полетел. А принял прямо в магической кабинке обильный душ. По совместительству она выполняла и эту функцию. Минут через двадцать глава Ордена Антрацита с облегчением вывалился из энергетического яйца, взобрался на свой трон, стал с нетерпением ждать, пока высохнет произведение его художественного творчества. Для ускорения процесса владыка мысленно настроил вентиляцию зала на дополнительный обогрев, направил воздушные струи непосредственно на скульптуру.

Сушка прошла довольно быстро.

И вот уже перед очи своего создателя предстал шершавый, немного грубоватый голем. Генерагем вдохнул в него Искру Потусторонней Жизни, полученную от Изнанки. Голем неуклюже пошевелился, сделал несколько лихорадочных движений руками и ногами. Двигался он как-то разбалансированно, неправильно. Вылепленная из дерьма плоть под мышками и в паху от трения расплавилась, покорежилась, выдала очередную порцию вони. Главный Дробитель поперхнулся, закашлялся, отскочил кучей шаров в сторону.

Что-то у урода из Низов не ладилось. Генерагем решил использовать для его оживления собственную магию, а не заготовки Подложки. Так-то оно надежней. Ведь глава клана – волшебник наивысшей категории. Дробить так дробить! Верховный Дробитель разбил и себя, и вылепленную из помета скульптуру на мелкую-мелкую дробь. Круглые бусинки от обоих тел густо-густо перемешались меж собой, несколько раз обскакали весь зал, притираясь друг к другу. Затем согласованным залпом ударились оземь… На их месте очутился здоровенный истукан в два человеческих роста. Чем-то он напоминал худощавого владельца подпольного замка; чем-то – съеденного когда-то крысами Сухаря. Голову истукана венчала несуразная рогатина, приросшая поперек черепа. Обновленный голем побродил немного вдоль колонн, попрыгал, поприседал, попытался даже спеть гимн Дробителей, чтобы продуть голосовые связки. Таким образом Генерагем пытался передать неуклюжей статуе часть своей жизненной энергии. Лишь самую малую часть. Дабы только возбудить биологические процессы в организме бывшего мертвеца. Пестовать возрожденного Сухаря, как собственного ребенка, старый пройдоха, естественно, не собирался.

Когда владыка тронного зала почувствовал, что дела у его подопечного пошли на лад, то вновь разбил истукана на мелкий бисер, разъединил свое тело и тело рогача. На этот раз дробинки, принадлежащие к разным личностям, тщательно отсортировались одна от друга и скакали по мраморной мозаике уже отдельными, самостоятельными кучками.

Наконец Генерагем вывел и себя, и голема из родовой трансформы. Всё получилось как нельзя лучше. Перед Верховным Дробителем стоял воссозданный слуга Подложки, живой и невредимый, будто только родился. Правда, от него почему-то смердело крысиным пометом… Впрочем, как и от самого Генерагема. Владыка непроизвольно принюхался к собственному телу. Кошмар! Но, вероятно, это остаточный эффект от «исходного материала». Ничего не поделаешь… Со временем, должно быть, улетучится… наверное…

Человек не помнит свои предыдущие воплощения. А это исчадие ада умудрялось сохранять полную преемственность копий – и по внешним данным, и по внутренней сути.

Воссоздал Сухаря глава Антрацита вовсе не случайно. Как подсказала Подложка, урод из Низов исхитрился в свое время пройти родовое посвящение в Клане Вулканического Пепла, а значит, запросто смог бы разобраться с письменами Ульяны.

Сухарь ничуть не возражал. Он воспринял Генерагема в том качестве, в каком и требовалось – в качестве нового хозяина. Смиренно опустил голову в ожидании текста, который следовало перевести.

«Что же она там написала? – почесал за ухом главный Дробитель, вспоминая художества пленницы. – Ага… вот…» Памятью пожилой маг обладал отменной. Так что для него не составило труда воспроизвести в воздухе строчку, написанную девушкой пеплом на стекле. Сам Генерагем выполнил памятную надпись из шаров, которые составляли тело мятежного Бурилия. Ибо шары те до сей поры продолжали преспокойно плавать себе под потолком зала в ожидании своей участи.

Сухарь внимательно ознакомился с посланием пленницы, затем огорошил Верховного Дробителя:

– Здесь написано: «Я люблю тебя, Киря».

– Ты уверен? – просипел владыка.

– Да.

– Тьфу ты, черт! – выругался «каменноугольный» маг. – Поймали какую-то соплячку несмышленую… В такой момент – на грани между жизнью и смертью – ее беспокоят лишь сердечные дела и ничего более… Со-пляч-ка!

– Вот тут вы не правы, – возразил абсолютно серьезным голосом Сухарь. – Что может быть важнее Любви для девушки из Пепельного клана? Она вела себя самым подобающим образом, достойным всяческих похвал. – В словах рогатого урода недвусмысленно проступала гордость за «родной» клан, в котором он прошел когда-то посвящение.

Дробитель с подозрением уставился на возрожденного мертвеца, презрительно щелкнул пальцами. Рогач тотчас разлетелся на мелкие шарики. Шарики отскочили на несколько шагов назад и собрались вновь в уродливый силуэт. Но Сухарь теперь уже пребывал в униженной позе – на коленях. Голова его почтительно склонилась к самому полу. Вся фигура выражала покорность и смирение. Урод со страхом притупил взгляд, преданно взирал на ботинки своего господина.

– Что за бред ты несешь, презренный раб? – с раздражением выпалил Верховный Дробитель.

– Простите великодушно.

– Великодушие – удел слабых, – перебил слугу Генерагем. – А я могу позволить себе здоровую злость. Понял, болван?

– О да, мой господин. Я всего лишь пытался обозначить точку зрения глупой девчонки, о несравненный владыка. Ведь именно за этим вы меня сюда позвали…

– Я разнесу тебя на тысячи атомов, болван!

Голова урода склонилась еще ниже.

– Не тебе судить, зачем я тебя позвал. Понял?

– О да, мой господин.

Сухарь не на шутку разволновался, взмок от пота. От него стало разить крысиным пометом в два раза сильнее.

– Фу, какая гадость, – поморщился старый маг. – Уйди с глаз моих долой, чудовище!

Не вставая с колен, рогач попятился к дальнему углу, туда, где стоял «ночной экипаж».

– Найди Носителя и убей его! – распорядился Генерагем. – Понял?

– Будет сделано, хозяин. Не извольте беспокоиться.

Задницей вперед, точно заморская каракатица, Сухарь вполз в транспортное яйцо. Только внутри экипажа он позволил себе подняться и отряхнуться. Но при этом презрительно скривил губы, сплюнул на пол, чуть слышно произнес:

– Дробитель, мать твою… Гореть тебе в топке Великого Пращура…

Однако потом опомнился, стукнул сам себя по рогатине, со злостью выпалил:

– Долбаная Печь!.. Все печенки отравила своим мерзким пеплом… Ну, погоди ж ты у меня… Спляшу я еще на твоих развалинах…

Генерагем приказал «ночному экипажу» доставить своего пассажира точно туда, куда он доставил ранее почетного гостя с Маркой Дробителей. Энергетическое яйцо в точности выполнило указание своего повелителя.

Сухарь бодренько выскочил из темного облачка, кинулся исполнять поручение хозяина. Для начала предстояло взять след проклятого Носителя. Рогач по-собачьи опустился на четвереньки, стал принюхиваться…

 

Глава 9

Скрывать далее конечную цель своего путешествия теперь Кириллу не имело никакого смысла. Ведь в прошлый раз Дробители со своими прислужниками перехватили его на самых подступах к Нулевому Пределу. Посему отлично знали, куда он направляется. Киря, чтоб сэкономить время, используя фору, пока Генерагем с Бурилием боролись за владычество над Рунами, перегнал «ночной экипаж» прямиком к подножию Горы Бездыханной.

Носителю повезло. Начальник караульного наряда, охранявшего запретную Зону, принял его за личного посланника Генерагема. Немудрено. Ведь появился Киря из знаменитого энергетического яйца, т. е. личного транспортного средства главы Ордена Антрацита. Грех было не подыграть противнику в такой ситуации. Молодой волшебник, используя Марку Дробителей, перекинулся для убедительности пару раз крупной дробью вдоль крепостного вала. Если у старшего караульного мага и имелись какие-то сомнения насчет личности визитера, то при виде родовой трансформы ведущего клана Ордена они сами собой развеялись. Руководитель отцепления подбежал к Кириллу, вытянулся перед ним в струнку, как перед начальником, ожидая распоряжений. Ритуальная татуировка на лбу встречающего волшебника красноречиво указывала на его принадлежность к захудалому Клану Паяльщиков, который, в общем-то, никогда не славился ни изощренной боевой магией, ни воинской доблестью. Маломощный клан с далеких северных окраин присоединился к Ордену Антрацита совсем недавно и не имел в нем практически никакого веса.

– Специальный представитель Генерагема по Восточному Округу Кириллий Пятнадцатый, – с показной важностью представился волхв. Парень специально подкорректировал собственное имя, стараясь подражать фонетике, принятой среди союзников Ордена Антрацита: Бурилий – Кириллий и т. д. – Срочная директива Главного Магистрата Дробителей, – отчеканил Киря. – Вам надлежит немедленно сниматься со своих позиций и двигаться на юго-запад ускоренным маршем, налегке. В пятнадцати верстах отсюда возле речки Плетянки приступайте к обустройству оборонительного опорного пункта. На указанном направлении ожидается прорыв значительных сил противника. Разворачивайтесь, ожидайте подкрепления. С базовым лагерем я свяжусь сам.

– Есть, – вытянулся во фрунт служивый.

Базовый лагерь располагался в капитальном поселке в десяти верстах отсюда.

Старший караульный буквально поедал Кирилла глазами. Вероятно, пытался выразить усердие перед столь «крупной птицей» – «специальным представителем Генерагема». Ввиду постоянного разрастания Ордена Антрацита за счет союзников и сателлитов начальства там наверху развелось хоть отбавляй. И все придирчивые такие, строгие… тоже показывают рвение перед верхушкой Ордена… метят в Магистрат… не знаешь, как им угодить, чтоб не провиниться… Всё это Киря прочитал в усталых глазах молодого воина. Тут и магией особой владеть не требовалось…

– Исполняйте, – небрежно приказал волхв.

– Есть, – ответил караульный и бросился исполнять.

Как понял Лекарь, в далекие полевые дозоры Дробители отправляли не самых лучших чародеев. Так… всякую приблудную мелочь, которая пыталась во что бы то ни стало выслужиться перед старшим партнером. А родовую элиту отцы каменноугольного Ордена предусмотрительно берегли для генерального сражения.

Надо отдать должное собранности и выправке Паяльщиков. Уже через пару минут Киря увидел хвост колонны, оперативно выступившей на марш. Караул в полном составе покинул подступы к Зоне Отчужденного Волшебства, рванул на юго-запад, как ему было приказано. Похвальная исполнительность. Волхв быстро обошел брошенный позиции дозора. Никого! Парень облегченно вздохнул: сегодня удалось избежать ненужных жертв. Киря терпеть не мог крови, пролитой зазря.

Позиции представляли собой крепостной вал, окружающий Гору Бездыханную по всему периметру. Караульные помещения – заглубленные землянки. Перед валом с внешней стороны высился частокол из толстенных бревен, пропитанных противопожарным составом. За ним – ров, заполненный водой. Но вода показалась Лекарю какой-то неестественной, подозрительно стоячей. Молодой маг напряг зрение, внимательно всмотрелся в поверхность кольцевого канала и… ахнул от изумления. Это не ров… и не вода… Путь к Нулевому Пределу преграждал сплошной Провал Иномирья!!! И Провал, по всему видать, не временный, из тех, что вскрываются и захлопываются то тут, то там, а капитальный, постоянно обновляемый, круглые сутки поддерживаемый Изнанкой в «рабочем состоянии». Ни обойти, ни объехать!!!

Задала Подложка задачку!

Кирилл схватился за голову, но прежде, чем что-то предпринимать, сначала выдавил из себя бациллы садомазохистского жжения и злобы, которые остались у него внутри после родовой трансформы Дробителей. Лишь когда ядовитая ртуть нехотя выползла из-под ногтей, Носитель обратил свой взор к Зоне Отчужденного Волшебства и территории, ее окружавшей, дабы оценить свои шансы на прорыв к Нулевому Пределу.

Никаких поселений рядом с таинственной Зоной не было. Волхв совершенно некстати припомнил, что местные жители считают данное место гиблым; обходят его десятой дорогой; шарахаются от заколдованной горы, точно лошадки от волка. Парень поежился. Суеверия и приметы для колдуна – то же самое, что для путника указатель на торной дороге. Им следует доверять. Стало быть, место и впрямь нечистое…

Кто бы сомневался?..

Лекарь внимательно осмотрел цель своего путешествия.

Нулевой Предел представлял собой небольшой холм высотою где-то в двадцать человеческих ростов. Склоны его, будто в подтверждение гибельности сей территории, с примерно одинаковой плотностью были усыпаны тушками мертвых летучих мышей. Некоторые трупики давно истлели, другие отличались явной свежестью. Кое-где попадались и живые особи, вернее, полуживые или, скорее, полудохлые. Истощенные существа с закрытыми глазами временами судорожно вздрагивали и, казалось, улыбались во сне, будто крылатые младенцы чертиков. Тьфу, ты, наваждение… Кто их здесь разбросал и зачем, абсолютно непонятно. И главное, полному разложению трупики мышей почему-то не подвергались; не источали мертвецкой вони; не привлекали к себе полчища помойных мук, падальщиков-червей, хищных птиц и т. д. Они лишь постепенно усыхали, будто мумифицировались.

С вершины холма легонько веяло слабым холодком, тогда как во всей округе погода стояла довольно теплая. На откосах таинственного бугорка растительность преждевременно пожухла, зачахла, уродливо скукожилась. Шапку холма венчала, вообще, голая лысина.

Кроме того молодой волхв заприметил, как над центром таинственной зоны в колдовском спектре, недоступном обычному человеческому глазу, лениво подергивались, поигрывали переливы невидимого света.

Сразу же выяснилось, что вездесущая чародейская Волна претерпевала здесь явную аномалию. Плавное, равномерное, без сильных скачков распределение энергетики прерывалось тут сквозной вихревой воронкой. Радиус энергетической промоины составлял приблизительно шагов двадцать. Причем интенсивность аномалии сильно возрастала к центру возвышенности. Воронка там буквально засасывала наблюдателя и исследователя, – конечно, не физически, как, скажем, насосом или магнитом, а воздействием на психику и даже глубинные слои подсознания. Киря это явственно чувствовал.

Прежде, чем лично окунуться в закрученную спираль, проломившую тонкую структуру здешнего мира, Носитель из осторожности решил направить туда в качестве подопытного экземпляра одну из порхающих поблизости тварей – летучую мышь. Тем более что эти лупоглазые создания сами, без всякого принуждения собирались сюда, похоже, со всей округи. Интересно, что их тут так привлекало?.. Да еще в дневное время?.. Ведь они по образу жизни, как правило, вечерницы или ночницы. Кирилл взглянул на небо, выбрал цель, без колебаний воткнул в мозг маленького существа острый тоненький лучик магического присутствия.

Волшебный удар застал бедную мышку врасплох. Подбитая ночница отрывисто вскрикнула, будто ее живьем насадили на шампур, и железный стержень пронзил самое сердце. Перепончатая бестия панически завертелась в воздухе, как подвешенная юла, запищала, запричитала во все горлышко, словно звала кого-то на помощь, беспорядочно засучила крылышками, опрокинулась, утратила равновесие и чуть было не бухнулась вниз. Но в самый критический момент внутри крылатой зверушки что-то круто надломилось – новый хозяин единым напором взял власть над тельцем в свои руки, нахально выставил из него беззащитного утлого конкурентика. Малышка тут же успокоилась, стихла, без помарок набрала высоту. Во всем ее внешнем облике, манере держать себя на вису, появилась спокойная самоуверенность трехсотлетнего ворона, который повидал на своем веку всякого и теперь уже ничему не удивлялся. Даже в тонюсеньком писклявом голоске сквозила надменность природного аристократа, превосходящего мощным психопотенциалом всех других существ, – ну, разумеется, лишь в тех пределах, в каких, вообще, роль тщедушной суетливой мышки позволяла выразить яркую недюжинную индивидуальность.

Лучик, на который без спросу, по-хамски насадили летягу, играл роль информационного канала. Лекарь быстро настроил личное восприятие на его волну.

…Тут же Кирилл почувствовал, как сбоку у него трепещутся легкие перепончатые крылышки; кожица, натянутая между лапками и тельцем, то максимально напрягалась, то расслаблялась и хлопала. Волхв уловил под «собой» упругую воздушную волну. Земля внизу дрожала и подергивалась – вверх-вниз, вверх-вниз. В груди, т. е. в грудочке непривычно быстро, словно маленькие часики, билось слабенькое сердечко – тук-тук-тук. И неудивительно. 420 ударов в минуту вполне соответствовало обычной норме ночницы. Ритм дыхания участился с 10 человеческих вдохов в минуту до 96 мышиных – ух-ух, ух-ух, ух-ух. Под брюшком как-то совсем нелепо свешивались и болтались на ветру задние когтистые конечности.

Чудодейственное семя Первоволшебников раз за разом расширяло границы естествознания для Кирилла. Он вдруг узнал сам собой, что такое ультразвук и эхолокация. Знание – Сила. Не всякая диковина объясняется магией. А летучие мыши, оказывается, пользуются этими вещами с рождения – осматривают мир, ищут себе дорогу, ловят добычу при помощи эхолокации – посылают вперед сигнал, затем ловят отражение от препятствий. Вот почему не сталкиваются в темноте с посторонними предметами. Они только с виду нелепые создания. На самом деле – чудо природы.

В голове плясала чехарда ультразвука – взик-вжик, взик-вжик, взик-вжик. «Свои» сигналы в голове Кири густо переплетались с чужими, посылаемыми товарищами по стае. Но чужие почему-то резали ухо, как гвоздем по жести.

В глаза ударило ласковое солнышко. Казалось, протяни лапку – и дотронешься. Весь окружающий мир предстал таким, каким его видела беспечная мышка, вернее, могла видеть. Ведь у нее-то от рождения зрение никудышнее. Но молодой волшебник влил в полуатрофированные глаза ночницы всю полноту человеческого взора, усиленного к тому же напором магии. Киря, будучи от природы натурой впечатлительной, откровенно наслаждался величественной панорамой. Слева – река; справа – густой лес; за ним, в перспективе – поля; за ними далеко-далече – деревенька. На околицу не спеша въехала груженая сеном повозка; к речке, разгоняя по дороге домашних гусей, побежали купаться беззаботные ребятишки. Зоркое око чародея могло при желании различить даже соломинку в гнезде неизвестной птички, которое она упрятала среди веток в гуще леса. В гнезде трогательно копошились неоперившиеся желторотики. Жизнь прекрасна!

Но земля землей, а в воздухе у мыши свои заботы. Высотный ветерок приятно холодил подмышки. Кирилл непроизвольно, сломя голову, помчался в погоню за стайкой комаров. Провел серию удачных выпадов, запищал от радости. Оказывается, поймать на излете крутой дуги крупненькое насекомое – такое же удовольствие, как, скажем, выхватить удочкой из водной глади на озере «лаптя» карася. Но это еще что! Гоняясь за комарами, волхв вдруг почувствовал «своими» чуткими ушками частое дребезжание воздуха где-то под собой. Киря ястребом кинулся вниз, крутнулся туда-сюда. Рывок – и в зубах у него затрепыхался огромный жук. Маг ухватил его за нежные крылышки, а затем, чтобы добыча не вырвалась, на лету поджал под себя задние лапки, обтянутые кожицей. Получилось нечто подобное задранному подолу женской юбки. Волхв на мгновение сунул в образовавшуюся складку голову, перехватился ловчее, так, чтобы пойманная дичь угодила прямиком в пасть, и жадно сглотнул. Удовольствие – неописуемое. Всем бифштексам бифштекс – и жарить не надо.

Неожиданно сверху мелькнула большущая тень. Хищная птица! Если бы Носитель был простой мышкой, то, наверное б, охота, так удачно начатая, закончилась бы для него в клюве, а затем и желудке грозного коршуна. Но сегодня птице не повезло…

Болтаясь вниз-вверх, вниз-вверх, парень несколько раз облетел на почтительном расстоянии холм Нулевого Предела. Ничего дурного не заметил. Поэтому смело пошел на снижение. Чем ближе к земле, тем больше ощущалось усиление прохлады. Она быстро пробирала тонкую кожицу мышки, забиралась под самые ребрышки и даже ниже. Киря вспомнил неприятное дуновение ветерка там, на земле, постоянно исходившее от центра возвышенности, вздрогнул, постарался для согрева махать крылышками чаще, мельче. В промежности что-то неуютно сжалось. Но чародей неумолимо продолжал снижение.

Постепенно слух заполнился короткими локационными импульсами ультразвука, попискиванием соседних летающих особей. И все они, словно сговорившись, – как бы это точнее выразиться – томно вздыхали от небывалого наслаждения, какого-то сказочного блаженства. Разомлевшие крылатые малышки, будто специально, заманивали страстными, возбужденными вскриками своих собратьев в опасную зону, подначивали их, подразнивали, поджучивали подлететь ближе к бугру.

Кирилл (мышь) тоже ощутил, как в его маленьком мозгу участки, ответственные за удовольствия, оказались буквально перегружены мощнейшими положительными импульсами. Иначе говоря, ночница впала в полную прострацию или, как сказали бы в отношении человека, в глубокую экзальтацию, а выражаясь еще проще, очутились на седьмом небе от счастья, достигла предела своих мечтаний (если таковые у нее имелись, в принципе), надежд и стремлений. Перепончатокрылая балдежница обессилено сложила крылышки, погрузилась в радужные грёзы. Камнем помчалась вниз, к самому центру загадочного холма. Толку от нее, как от шпиона, ожидать далее не имело никакого смысла. Сам Кирилл боролся с противоположными желаниями. Ему отчаянно хотелось улететь и… одновременно остаться тут, у подножия… Подождав еще немного, парень с явной неохотой приготовился вырвать информационный лучик из мозга мыши. В компании с ней можно было еще, вероятно, на славу кайфануть, но…

Пока мышь продолжала стремительный полет к сердцу зачарованной Зоны, волхв погрузился в отстраненное молчание, обдумывая результаты эксперимента: «Наверное, ничего страшного в том нет, коль в центре Нулевого Предела рукокрылых летяг испытывают счастьем, а?.. Хотя, если судить по иссохшимся трупикам мышей, усыпавшим склон, – всех соискателей блаженства здесь ожидает летальный исход. Знать, не так уж оно безоблачно, это призрачное счастье…» Лекарь ясно понял, кто тут разбросал тушки бедных зверушек – никто не разбрасывал. Они сами улавливали каким-то образом излучение, испускаемое энергетической аномалией. В результате полностью теряли контроль над собой. М-да… Задачка… Как говорится, и хочется, и колется.

Прямой физической угрозы, судя по всему, не предвидится. Главное, не поддаться ложному самовознесению на небеса.

На какое-то время гиблое место вогнало его разум в состояние перманентного наслаждения. Но выдержка Носителя всё же вытащила парня из колдовского омута. Вообще, Зону Отчужденного Волшебства можно было бы смело назвать фильтром для отсева слабовольных. Попасть за ширму Нулевого Предела, по всей видимости, дано только сильнейшим, а слабакам остается лишь гнить здесь в компании с высохшими мышами.

Больше всего во всей истории с мышкой Кирю порадовал тот факт, что он не потерял магическую связь с летягой даже тогда, когда она порхала непосредственно над Нулевым Пределом, расположенным в самом сердце Зоны Отчуждения. Следовательно, на его, Кирилла, магию ограничения в указанной зоне не распространяются. Тем самым Киря фактически получил от Первоволшебников благословение на выполнение своей трудной миссии.

Волхв улыбнулся. Пожалуй, настала пора завершать дистанционную разведку. Пока всё шло хорошо.

И вот сюрприз – прямо перед носом Носителя из кругового Провала выскочил, как черт из табакерки, старый знакомый – Сохатый. Тот да не тот. Черная убийственная магия из него так и выпирала наружу. Перед Кирей стоял искуснейший воин, способный положить целый клин чародеев. Но не Избранных…

Лекарь невольно применил страшнейшее оружие из боевых арсеналов древней магии – Зов Смерти и… сразу же рассмеялся. А рассмешил его вид Сухаря, вернее, вид того, что от него осталось. Нет, Киря не страдал жгучей мстительностью и злорадством. Отнюдь. Просто выглядело это по-настоящему забавно. Никакой крови, никаких развороченных внутренностей. Сухарь изначально был создан из тканей мертвых. Его ни произвел на свет какой-либо живой организм: его ни родила биологическая мать, он ни вылупился из яйца или личинки. Изнанка просто вылепила его из своей гадости, а потом оживила замысловатую игрушку одной ей известным способом. Поэтому Зов Смерти подействовал на Сухаря весьма оригинально. Он разложил рогача на ту омертвелую органику, из которой его удалось собрать в последний раз. А именно – на кучу крысиного помета. Вернул на круги своя. Теплыми, смердящими шариками рогатый урод раскатился на ровном месте, где недавно стоял. Фенита ля комедия. После столь мощного заклятия Сухарю уже никогда не возродиться, даже с помощью Подложки. Увы. Веселый, конечно, был паренек. Но слишком уж прилипчивый.

…Как только Зов Смерти собрал свою жатву, из-за пределов зоны поражения на остатки рогатого мертвеца вдруг набежала целая туча навозных жуков, быстренько расхватала угощеньице. Попировали насекомые всласть. Набили свои мохнатые брюшки пометом под завязку, собрали всё подчистую, до единой крошки и расползлись дальше в поисках добычи. Авось где-нибудь поблизости отыщется еще одна такая же вкусная и пахучая кучка… ненасытные создания…

Подействовал Зов Смерти и на Провал Изнанки, раскинувшийся кольцом вдоль сопки Нулевого Предела. Ведь и Провал не бессмертен. Он рождается, развивается, уходит в небытие. Видимо, ускоренная эволюция, заложенная в древнем заклятии, которая за долю секунды прогоняла биологические существа через сотни многолетних циклов, состарила и плоть Иномирья. Поверхность Провала успела омертветь. Ее замело песком и почвой. На почве пророс высокий бурьян и колючий кустарник…

Кирилл решительно пробился сквозь густые заросли, ступил на склон сопочки, скорым шагом двинулся к центру возвышенности, т. е. в самое жерло магической аномалии.

Но как же дать старт на перемещение?

Тут волхв заметил в геометрическом центре Нулевого Предела круг диаметром всего лишь в один шаг, выложенный из древнего, полуразрушенного камня. Махнув рукой на возможную опасность, парень решительно шагнул в кратер.

Голова сразу же закружилась, весь мир заскользил, завертелся, будто Кирилл взошел на карусель. Перед глазами поплыла кружевная вязь неведомых символов, каллиграфически выведенных чьей-то старательной рукой. Затем в сознании всплыли странные магические знаки и фигуры. Они переплетались в причудливые композиции, накладывались одна на другую, взаимно поглощались, искали какого-то выхода.

Носитель сам собой считывал заложенную когда-то в этом месте Первоволшебниками информацию.

Но ничего существенного пока не происходило…

Чародей догадался, что в данный момент, вероятно, необходимо прибегнуть к Стартовому Заклятию, прочесть Ключевую Фразу. Но волхв ее не знал, – а на выяснения не было времени.

– Стой, – услышал вдруг Киря мысленный зов. – Подожди нас. Мы сейчас будем…

Парень растерянно оглянулся. Вокруг никого не было. Но через пару минут над кромкой близлежащего леса показался классический журавлиный клин, составленный из мини-лебедей. Волхв сразу всё понял. Руны! Они вырвались из плена Огранщиков и Дробителей! Когда пичужки подлетели вплотную к Носителю и приземлились к его ногам, Киря с изумлением обнаружил, что на перьях некоторых птиц запутались мелкие осколки разрушенных кристаллов Огранщиков. Ничего себе червячки! Знаменитые непроницаемые восьмигранники им – не помеха! Так вот зачем астрологические гусеницы сожрали без зазрения совести всю Нить Всесилия. Кирилл представил себе, какая исполинская Сила потребовалась им для вскрытия кристаллов. И еще парень прикинул мысленно, сколько магической энергии вырвалось наружу при этом вскрытии!!! О-го-го!!! Оставалось лишь посочувствовать Генерагему и Бурилию, которые находились поблизости в тот момент. Интересно, осталось ли хоть что-нибудь от тронного зала Дробителей? Или на его месте зияет теперь безжизненное пепелище?.. скорее всего – второе.

Немного отдохнув, грациозные птички поднялись вверх и выстроились стройными рядами в воздухе перед глазами Кирилла. Каждый из лебедей махал крылышками часто-часто, как это делают насекомые, зависнув над цветком, – так, что нельзя было рассмотреть ни одного перышка. А гусиные шеи в это время спокойно изобразили магическую надпись – ту самую, которая требовалась Носителю для сотворения Заклятия Дальнего Перемещения. Если его не знать, то и Нулевой Предел тогда – лишь загадочный холмик, не более того. Благодарный волхв внимательно прочитал трепыхающуюся в воздухе формулу, запомнил ее до мелочей.

После этого мини-лебеди беспорядочным комком свалились вниз. Кирилл даже испугался за астрологических тварей – не разбились бы, не повредили свои изящные шеи. Но когда Лекарь глянул под ноги, то увидел там уже привычный клубок червей. Видимо, Зона Отчужденного Волшебства неимоверно ускоряла все манипуляции и трансформы живых Рун. В энергетической аномалии Нулевого Предела неунывающие червячки чувствовали себя как сыр в масле. Клубок спящих гусениц медленно воспарил на уровень груди и самопроизвольно – прямо по воздуху – закатился Кириллу за пазуху. Ну и ладно!..

В сознании Кирилла старинные буквы, подсказанные верными пташками, как бы сцепились в одно-единственное длинное-предлинное Слово. Слово начало растягиваться влево и вправо, – будто было выложено на столе из резинки, – пока не растянулось полностью в прямую линию и не окружило Кирю со всех сторон. Очертания местности за пределами Нулевого Предела начали быстро таять, исчезать. Кирилл ощутил, как его сознание проваливается в огромную бестелесную трубу. Физическую оболочку подхватила нахлынувшая откуда-то снизу, из-под ног, упругая воздушная волна.

Сначала небо неестественно, до черноты в глазах потемнело, словно обрушилось Лекарю на голову. Затем раскрасилось мириадами мерцающих звезд. Киря стремительно несся в безвоздушном пространстве, вспарывая вакуум, словно комета. Скорость – умопомрачительная! Вся действительность вокруг потеряла различимые очертания, слилась в сплошной размазанный, разноцветный калейдоскоп. Уши заложило, сердце сорвалось куда-то в пятки, дыхание спёрло, как в тесной пещере. Складывалось впечатление будто тело мага летит без всякого направления вкривь и вкось за пределами существования пространства и времени.

Киря порядком устал. Казалось, тягучие минуты слепились в долгие-предолгие часы. Часы, в свою очередь, скатались в сутки…

…Наконец, путешествие завершилось. Расплывчатый пейзаж неожиданно сфокусировался, застыл, материализовался. Волшебник мягко опустился на неизвестную поверхность или, скорее наоборот, поверхность сама придвинулась под его усталые стопы откуда-то сбоку, с приглашением замерла: добро пожаловать.

 

Глава 10

Руны Возмездия – последний аргумент в межклановых войнах. Они способны лишить магии целые сообщества, целые Ордена и Союзы, если только сочтут доводы Вскрывателя справедливыми. Они выступают в споре волшебников Высшими Арбитрами и сами же играют роль судебных исполнителей – лично приводят свой приговор (не подлежащий обжалованию) в исполнение, т. е. так или иначе наказывают или поощряют одну из сторон. Бывали случаи, когда по молчаливому вердикту Рун с лица земли исчезали провинившиеся кланы в полном составе…

Доводы и аргументы Носителя (в пользу того или иного сообщества) Руны впитывают неведомым образом из его плоти, самостоятельно считывают с его сознания, затем принимают решение. Теоретически грозный артефакт нельзя применить в качестве орудия первого удара для коварного, вероломного нападения. Почему он, собственно, и называются Рунами Возмездия. Руны лишь отвечают на Зло, гасят в магических кругах неоправданно разросшуюся ненависть, опасную для всего социума; лишают власти зарвавшихся правителей. Руны сами выбирают, кого из людей выслушивать. Обратиться к ним может только истинный Носитель.

Обо всем этом Кирилл, как и любой другой волшебник, знал из многочисленных легенд и преданий.

Так или иначе, но завладеть древним артефактом желали многие. Зачем? Не известно. Может, чтоб использовать в своих корыстных целях, а может, чтоб уничтожить. Ведь те, у кого «рыльце в пушку», побаивались могущества, приписываемого Рунам. Существовало поверие, что когда в колдовском Эфире накопится слишком много зла и ненависти, включится механизм уничтожения черной магии. Действовать этот механизм будет якобы через Носителей, а те в свою очередь – через Руны Возмездия. Тогда и полетят головы… Но сказать определенно, на кого падет божественный гнев Первоволшебников, никто не может. Поэтому при словах «Носитель» и «Вскрыватель» в некоторых кланах непроизвольно вздрагивают. Маги из таких сообществ готовы охотиться на любого, в ком заподозрят Носителя, как на дикого зверя… Дробители – живой пример.

По преданиям, Руны Возмездия доселе уже вскрывались. Несколько раз. Было это очень давно. Затем в колдовской среде воцарились мир и согласие – Золотая Эра Святой Братии. К сожалению, канула в Лету и она.

Никто точно не знает, как выглядят Руны Возмездия, где они хранятся, как их активизировать. Известно лишь, что после их Вскрытия в чародейском лагере обычно меняется лидер. Клан, сосредоточивший в своих руках слишком большую власть теряет способность к колдовству или вообще вымирает подчистую. Иными словами, Ордену Антрацита и особенно Дробителям, играющим в нем первую скрипку, было о чем беспокоиться…

* * *

…Кирилл еще раз осмотрелся по сторонам. Сколько сил затрачено, чтобы попасть сюда! И что в итоге? Безжизненные песчаные дюны и палящее солнце до самого горизонта. Ни единой травинки, ни единой души. «Вот черт!» – выругался Киря про себя. «Но-но! Не выражайся! – строго предупредил парня внутренний голос. – Ведь ты прибыл в гости к очень высоким волшебникам. Помни об этом!» Молодой волхв задумался над подсказкой, выплывшей из подсознания. Вероятно, тут скрывалась очередная проверка на право носить высокое звание Носителя. Чародея, переполненного злобой и нетерпением, к секретам могучих Рун, само собой, никто не допустит. Кирилл поправил на себе одежду, отряхнул пыль, аккуратно причесался, короче, привел себя в полный порядок, как и подобает человеку, отправившемуся в гости. Затем приветливо улыбнулся, обратился прямо к огнедышащему светилу:

– Здравствуй, о неведомый мир. Твои просторы поражают воображение и ласкают глаз. Здравствуйте, и вы, почтенные жители светлого края. Да снизойдет на ваши головы благословение свыше.

Кирилл умолк, не зная, что говорить дальше. Но, похоже, Первоволшебники приняли его хвалебные речи в качестве Верительных Грамот. Вежливость поистине творит чудеса.

Окружающий волхва ландшафт начал на глазах изменяться. Песчаные барханы, словно живые существа, медленно расползлись в стороны. Под ними, как оказалось, простирался прекрасный цветочный луг, наподобие дорогого ковра.

Киря осторожно ступил на шелковистую траву. Нестерпимый зной тотчас пропал. Ноздри наполнились божественными запахами. Под ногами чистейшей струей блеснул маленький родник. Парень наклонился, зачерпнул ладонями воду, напился. Вкус – изумительный.

– Спасибо за угощение, – поблагодарил невидимых хозяев волхв.

Никто ему не ответил. Зато в воздухе на уровне пояса вдруг проступила замочная скважина. Приложить к ней дверь владельцы сказочного луга почему-то забыли. Смотрелась одинокая ключная щель, парящая возле парня, довольно забавно и несколько неестественно, если ни жутковато. «Очередная загадка?» – почесал в затылке волхв. Словно в ответ на беззвучный вопрос за пазухой у Носителя зашевелились астрологические черви. Киря радостно всплеснул руками, вспомнив о маленьких дружках. Уж кто-кто, а они-то всё тут знают. Шустрые непоседы непременно подскажут, что делать дальше.

Путешественник не ошибся. Так и случилось. Только вот изображать из себя Руны гусеницы на сей раз не стали. Их тельца вновь покрылись разноцветными ворсинками, как-то по-особенному набухли, переплелись в сложную конструкцию. Да так и затвердели. Прямо в руку волхву упал готовый ключ, выполненный в стиле ажурной ковки. Отполированная сталь приятно холодила ладонь. Парень от изумления ахнул:

– Ба-а!.. Вот это номер!..

Лекарь почел за благо еще раз выразить искреннюю признательность невидимым волшебникам. Ибо хороший тон здесь весьма наглядно поощрялся. Хозяева тайной дверцы опять отмолчались. «Стало быть, так и нужно», – мысленно оправдал их поведение Носитель.

Коль есть ключ и есть скважина, то…

Металл тихо скрипнул, проворачиваясь в узкой щели…

…Замок открылся. Сразу же в воздухе материализовалась узкая дверца из непонятного материала высотою в человеческий рост. Кирилл немного помедлил прежде, чем потянуть створку на себя. Когда бился с ужасными дьявоглотами, не боялся. А сейчас, по правде сказать, немного струхнул. Но раз сказал «А», значит, надо говорить и «Б». В мозгу неожиданно всплыло наставление Ули, когда она прыгала в Провал: «Если при вскрытии Рун будешь думать обо мне, то вызволишь из любого плена». «Конечно, буду думать, – улыбнулся Киря. – Я всегда думаю о тебе, моя родная». Парень еще раз вдохнул полной грудью, выдохнул и… решительно дернул за ручку…

Дверь не отворилась. Она растаяла. Открыла дорогу в никуда (по человеческим понятиям). Оттуда хлынул поток яркого, лучистого света. На какое-то время Кирилл ослеп или даже, как ему показалось, потерял сознание. Но когда очнулся, чувствовал себя прекрасно.

На самом деле тело Кирилла в испепеляющих лучах сразу сгорело дотла. Потому что ничто физическое не может взирать на Проторазум. Осталось лишь сознание Носителя. Ибо плоть слаба и греховна. Дух – чист и свободен. Только он не привязан к мирским ценностям.

За исчезнувшей дверью таилось одна из Ячеек Вселенной – энергетическое начало начал, нематериальный исток материи. Ячейка Вселенной утянула свечение, оставшееся после расплавления Кирилла, в себя.

Однако, претерпев физическую смерть, волхв оставался жив. Своим сознанием он чувствовал, т. е. наблюдал, как проваливается по крутой спирали в глубочайший, поистине бездонный колодец – в самый-самый низ, на первый этаж мироздания, на уровень фундаментальной, божественной основы, определяющей развитие всего сущего. Там, на дне колодца живым пламенем трепетали несколько фигурных факелов. По своим размерам они были сопоставимы с миллионами галактик. А, может быть, парень сам обрел в этот момент размеры мизерной бактерии и даже меньше. Поэтому все вокруг казалось ему неправдоподобно огромным. «Вот Они, истинные Руны Возмездия, – догадался Кирилл. Или даже не догадался, а просто осознал, как будто это само собой разумелось. – А потешные червячки – всего лишь их верные посланники». Именно пылающие Руны могли изменять направление бытия, перекраивать по своему усмотрению реальность.

Достигнув глубинной основы, свечение Кири влилось в один из колоссальных факелов. Он сам стал полноправной Руной, – ее частью – смог принять участие в Большом Совете.

Вокруг или, скорее, внутри Кири играла чудесная музыка, звучала одухотворенно и восторженно. Что-то отдаленно знакомое, но неуловимое, незапоминающееся: приглушенные хоралы вперемешку с плавным органным потоком, струнным хороводом. Возвышенная мелодия сама являлась частью Руны, ее гармонической сутью.

Киря окунулся в царство света. Он ощущал язык света. Любовался им и жил им.

Если попытаться описать состояние души волхва понятиями человеческими, то он чувствовал себя не то чтобы Носителем, а Сверхносителем, Сверхволшебником, Сверхчеловеком.

На Большом Совете не звучали слова. Там происходило смещение слоев, их корректировка. Свечение Кири внесло в этот глобальный процесс свой штришок. Что-то там, наверху, в далекой реальности тут же изменилось, сместилось. В плавном течении Истории наметился определенный крен.

Вскрыватель выполнил свою миссию! Долг исполнен!

Руна, впитавшая в себя сущность Кирилла, отпустила его наверх. Сверкающей искоркой – размером в несколько солнц! – счастливой и обжигаемой Силой Разума, душа парня выскочила из гигантского факела, помчалась ввысь.

Постепенно Рунический Совет удалился. Огни исполинских пылающих фигур приобрели размеры обычных факелов, затем и вовсе превратились в блеклые точки света.

Текущая реальность того мира, откуда изначально вышел волхв, приближалась. Сам Киря пока еще не чувствовал свою материальность, но знал точно – дело движется к полному его восстановлению. Где-то наверху его ожидало обновленное тело.

…Неожиданно перед взором Носителя откуда ни возьмись возникла красивая объемная кружка серебряной чеканки. По ободу сосуда тонкой вязью бежала надпись: «Бокал Желания». Кирилл ощутил вдруг небывалую жажду. Истосковавшийся по вещественному миру, волхв жадно припал к бокалу.

Тут же началась необъяснимая фантасмагория.

На вкус напиток оказался бесподобным – сгущенный концентрат наслаждения, да и только. Горячий, тягучий, пьянящий. Но пьянящий не в обычном, приземленном понимании, когда в разжиженный мозг ударяют каверзные молекулы алкоголя, либо другого наркотика, и задурманивают человека. Тьфу… Дешевый кайф – слишком упрощенное и, может быть, даже опошленное понятие применительно к действию чудесного напитка. Волшебный нектар, попадая в организм, переплавлялся в эликсир восхищения. Он наливал тело неимоверной силой. Нет! Сила, наверное, – слишком слабо сказано. Мощью! Тоже слабо. Глубинной космической энергией!!! Нет, нет, нет! Скорее – Любовью. О! ДА!.. Наверно, ДА!..

Темп обмена импульсами между нервными клетками подпрыгнул, взлетел в неописуемую высь.

Восприятие мира усилилось – удвоилось, утроилось, умножилось. Эмоциональная насыщенность ощущений увеличилась до максимума, донельзя, до экстремума. Чувственная линия в сознании троекратно дублировалась, дробилась, почковалась. Глубина проникновения в тайны мироздания всё возрастала, ширилась, уходила в бесконечность и вместе с тем принимала доступные нормальному индивидууму очертания – материализовывалась в понятное, привычное формоизлияние Любви, сила которой достигала поистине Божественной Величины.

Голова у Кирилла закружилась или, точнее, голова-то стояла на месте. Закружился весь мир вокруг нее. Закружился и пропал. Но это не самое удивительное…

К краю чаши с противоположной стороны прильнули другие губы – прекрасные, девичьи, теплые. Всасывали ли они нектар восторга, либо, наоборот, сами источали сказочный мёд, не поймешь. Напиток стал еще горячей, еще гуще, еще вкусней, еще пьянящей! Кружка раскалилась, но не обжигала, а каждым прикосновением истерически возбуждала, будоражила, ласкала.

Великая Сущность всё росла и росла, занимая собой огромный мир целиком, без остатка!

Над бокалом неожиданно проявились глаза – восхитительные, нежные, знакомые. Они тут же поглотили Кирю, но не хищнически, а взаимно – отдавая и себя. Глаза излучали восхищение, преданность, экстаз обоюдообладания, бесконечную радость. Радость оттого, что столкнулись наконец-то, встретились с ним, с Кириллом. Они дарили жизнь. Отдавали без остатка. И молодой волхв брал, наливался, упивался. Парень проваливался в прекрасные очи всё глубже и глубже – до изнеможения, до содрогания. У него перехватило дыхание. Но не от примитивной страсти. Нет! От проникновения к Истокам Бытия. Он восторженно снимал по очереди оболочки сущности, одну за одной, проникая всё ближе и ближе к ядру Жизни.

Губы всё так же жадно глотали и глотали. Глаза смотрели в глаза.

Как можно пить вдвоем из одной кружки? Ведь ее нужно наклонять в свою сторону. Оказывается, можно. Впрочем, кружка тут вовсе не нужна. Она тоже съехала на обочину реальности, растворилась, исчезла. Губы соприкоснулись. Такие знакомые, такие родные! И слились!.. Они объединились.

Вот оно, Блаженство!

…Кирилл немного отпрянул назад головой, и… тут же перед лицом материализовалась прохладная серебряная кружка.

Напротив волхва с улыбкой на устах и веселой искоркой в глазах стояла Ульяна. Значит, он освободил ее из плена. Встреча с Великими Рунами прошла не напрасно! Девушка залилась радостным смехом – от счастья.

А кружка-то оказалась вовсе и не кружкой. Вернее, там, во всемирном колодце жизни она имела ее форму. А здесь… Киря обнаружил, что они с Улей с двух сторон нюхали чудесный магический цветок – большой, нежный ароматный. Да и цветок, как выяснилось, оказался… материализованным желанием влюбленной парочки. Недаром волшебный кубок именовался в царстве Рун «Бокалом Желания». Вот оно и исполнилось. Молодые люди, словно эликсир наслаждения, пили флюиды друг друга, напрямую обменивались аурами. На такое способны лишь величайшие кудесники в минуты вдохновения, навеянного силой любовных переживаний. С силой переживаний проблем не было. Да и с мастерством тоже. За все страдания и унижения, перенесенные в плену Подложки, Ульяна получила от Первоволшебников щедрое вознаграждение – вслед за Кириллом перепрыгнула по лестнице магической иерархии на несколько ступеней вперед.

Девушка бросилась к своему освободителю на шею – и губы их слились в долгом, сладострастном поцелуе. Теперь уже настоящем, а не воображаемом.

Наконец, насытившись, влюбленные маги оглянулись по сторонам. Совсем не лишне было выяснить, куда они попали и что происходит вокруг.

Кирилл сразу же узнал то место, куда их занесло волею всемогущих Рун. Да и как не узнать архитектурный ансамбль, если видишь его, почитай, каждый день на монетах в своих руках. Деньги, отчеканенные Орденом Антрацита, имели самое распространенное хождение во всех магических сообществах. И неизменно на тыльной стороне монет изображался главный замок Дробителей, расположенный в живописной долине на берегу прекрасного голубого озера меж приземистых холмов. На одной из упомянутых возвышенностей и стояли теперь молодые маги, взявшись за руки.

Вдруг полусфера небосвода над их головами треснула, раскололась на манер апельсиновых долек, обрушилась в водоем. Синеватая толща упавшего неба погребла под собой зловещую цитадель Ордена Антрацита. Вверху за потускневшими, осиротевшими облаками на мгновение проскользнула звездная чернь бездонного, холодного космоса, будто с воздуха бесцеремонно содрали облицовочные обои. Окружающий мир потускнел, погрузился в смутные дрожащие тени.

Грянуло Возмездие! Великие Руны вынесли свой вердикт!

Ульяна боязливо прижалась к Кириллу. Носитель крепко обнял возлюбленную за плечи.

Суровый катаклизм волшебства длился совсем недолго. Внезапно небо прыгнуло на свое место. Наверху вновь воссияла безмятежная синь, отражаясь от зеркальной глади озера.

Не выдержал удара небес лишь проклятый замок. Башни его осели, стены треснули. Весь он вместе с крепостным валом начал медленно погружаться под землю. Освободившуюся территорию потихоньку заливала вода из озера.

Из ворот гибнущей цитадели гурьбой повалил народ – бывшие антрацитовые маги. Теперь они утратили способности к колдовству, как и семо желание колдовать. Вместо магических свитков, бесценных артефактов, заветных ингредиентов для тайных ритуалов люди выносили из тонущего замка вилы, грабли, лопаты, косы. Очевидно, на роду им было написано заниматься теперь крестьянством, добывать хлеб насущный в поте лица своего. Ни о чем другом они уже и не помышляли. Бывшие маги приняли свою судьбу с величайшим смирением и покорностью.

Замыкали колонну спасающегося населения одиннадцать карликов. Главные Магистры Дробителей совершили последнюю в своей жизни трансформу – принудительную. Превратились в маленьких крючковатых лилипутов.

Генерагем, смертельно раненый осколками взорвавшегося восьмигранника (когда гуси-лебеди вскрывали изнутри магические кристаллы), остался помирать в своем подземном тронном зале в компании с заносчивым Бурилием.

Справедливости ради, стоит отметить, что и Кирилл после возвращения с Большого Совета утратил часть своих чародейских полномочий. Он не ощущал себя более ни Сверхносителем, ни Сверхчеловеком. Однако и простым магом назвать его язык не повернулся б. По уровню чародейского мастерства парень тянул теперь не ниже, чем на двенадцатую ступень посвящения. Только единицы самых старательных, трудолюбивых и талантливых от рождения волшебников достигали подобных высот к самому концу своей колдовской карьеры.

Уля одним скачком подтянулась до девятой категории. Головокружительный успех!

Молодые, но очень продвинутые маги поспешили по склону горы вниз, чтобы оценить обстановку на месте. Пока они спускались, замок Дробителей полностью погрузился под воду. Никто из жителей, за исключением Генерагема, не пострадал.

Уля с Кирей стояли на берегу разливающегося озера. Сердца их переполняла Любовь. И еще – гордость за успешно выполненную миссию Носителя.

Наконец-то со Злом было покончено!

Кирилл демонстративно отряхнул руки, уверенно зашагал прочь. Ульяна мягко ступала рядом с женихом – рука в руке.

Но, к сожалению, в мире нет ничего неизменного, застывшего навеки. Вселенная ежесекундно движется, течет, изменяется. Не успел герой-победитель пройти и пару шагов, как на дне растекающегося водоема что-то осторожно шевельнулось, вернее, сделало попытку шевельнуться. Пока у него ничего не получалось. Но, как говорится, вода камень точит. Сдвижки в текущей реальности накапливаются незаметно. Но неумолимо. На пятом шаге Носителя попытки глубинных шевелений уже обрели более осознанный, целеустремленный характер. И как знать, сколько ему понадобится времени до полного восстановления. Может быть, не так уж и много… Главное, родилась новая тенденция…

Неожиданно в сердце Кирилла кольнула Игла Сомнения. Все-таки двенадцатая ступень Посвящения – не шутка. Чутье – высший класс. Носитель резко оглянулся, остановился, прислушался к своим ощущениям. То, что сидело внизу, замерло, притаилось, вжалось в самое дно.

– Фу! Показалось! – облегченно вздохнул Киря и быстрым шагом двинулся дальше.

Если там и скрывалось нечто, то Оно застыло как безжизненная каменная глыба.

Счастливый волхв с улыбкой взглянул на солнце, в памяти вдруг всплыла приписка к самой первой грамоте, выложенной из потешных червей. Она давала ссылку на парад планет. Случится он через месяц. Разумеется, о таких ярких небесных событиях знает всякий уважающий себя чародей. Волшебство очень тесно переплетено с астрономией и астрологией. Кирилл непроизвольно сунул руку за пазуху. Прямо под сердцем, свернувшись в клубочек, спали магические гусеницы. «Значит, через месяц меня вновь ожидает встреча с живыми рунами?.. Интересно, по какому поводу?.. – хмыкнул Киря. – Ведь вроде бы всё уже позади…