Кирилл спешил. Путь ему предстоял не близок, суток двое ходу, не меньше. Время поджимало. Благоприятное расположение звезд на небе распадалось. Это означало, что мост между мирами или, лучше сказать, тоннель мог в любой момент захлопнуться и, соответственно, перекрыть доступ к Рунам Возмездия.

Шел волхв налегке, в одиночестве. Места для своего маршрута выбирал безлюдные, тихие – специально, чтоб не возбуждать лишнего любопытства по отношению к своей персоне. Никого из друзей по Клубу Кирилл предупреждать не стал. Улизнул из постоялого двора «Волшебный Странник» в тихую. Не хотелось подвергать чужие жизни опасности. Что его ожидало впереди, не известно. Правда, практика доказала, что Контактная Ось между участниками магической команды в случае опасности может активизироваться самопроизвольно. Тогда, если это произойдет, вероятно, товарищи поспешат ему на выручку без спроса.

Что ж, может быть, оно и к лучшему…

Ознакомившись у себя в номере с текстом грамоты, Кирилл пришел к выводу, что тайна Рун имеет многоступенчатую защиту. Черви продвигают Носителя к цели постепенно, шаг за шагом; подсказывают ему очередной ход лишь после того, как он выполнит предыдущий. Наверное, подобным образом мудрые предки перестраховывались: если потенциальный Вскрыватель не осилит путь к Рунам, то окажется, что он так и останется в неведении относительно их местоположения. Соответственно, не сможет никому указать дорогу к ним, даже под пытками. Руны Возмездия – слишком мощное оружие. Ни в коем случае нельзя допустить его попадание в случайные руки.

Из рукописи, вернее, «червопрописи» Кирилл выяснил также, что спрятаны боевые Руны в одном из параллельных пространств. Попасть туда можно только через узловой пункт древней магии, – некий Нулевой Предел. Вероятно, этих Пределов много. Но действует каждый из них всего лишь несколько дней в году – тогда, когда позволяет взаимное расположение звезд.

К одному из узловых пунктов древней магии парень сейчас и направлялся в соответствии с рекомендацией астрологических червей – к Горе Бездыханной.

Киря слышал уже ранее об этой загадочной горе от магов. И не раз. Она располагалась в одной из так называемых Зон Отчужденного Волшебства. Название этих зон в точности отражало их содержание – в них не действовало никакое чародейство. Ни один, даже самый могущественный и продвинутый кудесник не мог в таких местах сплести простейшее заклятие, не говоря о сложном. Колдовская Волна оставалась к призывам любых мастеров абсолютно безучастной.

Теперь-то Кирилл догадался, почему. Здесь отчуждалось любое волшебство, кроме того, что творилось Носителем. Указанные запретные зоны служили для потомков Проточародеев своеобразным пропуском в мир высокого волшебства. Через индикатор избранности предстояло пройти и Кире. Только Нулевой Предел мог дать окончательный ответ на вопрос, готов молодой волхв к Вскрытию Рун или нет.

Вряд ли Дробители знали о наличии внутри Зон Отчужденного Волшебства скрытых входов в зачарованный тоннель. Но о неясном предназначении диковинных мест, безусловно, догадывались. По сведениям родовых кланов, каждая из уникальных областей строго-настрого охранялась магическим войском Ордена Антрацита. Доступ посторонним лицам туда категорически воспрещался – под страхом смерти.

…К исходу вторых суток пути Киря почувствовал у себя на хвосте погоню. Используя дар Носителя, он вычленил в колдовской Волне несколько опаснейших заклятий, настроенных на поражение конкретного человека, а именно его – Кирилла. Спереди тоже приближался плотный заслон Дробителей, составленный из опытнейших боевых магов. Превратить человека за долю секунды в кучу мясного фарша для этих тренированных убийц ничего не стоило. Однако передний заслон также не собирался нападать на кого попало – боевые маги отличались железной дисциплиной и выдержкой. Охотились они целенаправленно всё на того же конкретного индивида – Кирилла. Скверно! Можно было только догадываться, знали враги маршрут волхва заранее или просто вычислили его каким-то образом и перекрыли затем все возможные направления движения. Скорее, – второе. На это указывала и близость Зоны Отчужденного Волшебства. Дробители – вовсе не дураки; сразу смекнули, куда навострил свои стопы потенциальный Носитель.

Каждому существу в природе дарована своя особенность чутья. Собаки, например, денно и нощно обитают в мире запахов, недоступном людскому обонянию. Летучие мыши – в мире ультразвука. А волшебники – в мире волшебства. Это для них главное. Любой из кудесников постоянно отслеживает состояние колдовской Волны вокруг себя. Отслеживает тем особенным видением, которое никогда не суждено обрести простому смертному. Чародейский Эфир, кстати говоря, представляет собой квинтэссенцию информации. Он способен открыть волшебнику любые сведения об окружающем мире, его обитателях. Чем выше уровень посвящения мага, тем более полной картиной обстановки он владеет. Лекарь на свой уровень не жаловался, особенно после инициации.

Киря почувствовал вражеских мастеров издалека. Они двигались навстречу ему сквозь гущу леса, цепью. Лес начинался сразу за широкой поляной, раскинувшейся перед взором волхва. Дробители дистанционно, при помощи сторожевых заклятий, прощупывали пространство перед собой, точнее, прочесывали сплошняком. Не торопились, действовали осторожно, осмотрительно. Чувствовался класс настоящей разведки. Магические формулы Обнаружения умельцы Антрацита плели филигранно, четко, без лишних движений, стараясь не допустить грубого возмущения колдовской Волны, дабы не выдать себя раньше времени. Это им наверняка бы удалось, если б на стороне Кирилла не выступала древняя несравненная магия, которая сама собой оживала в его груди в минуты опасности, например, как сейчас. Слабые колебания потревоженного Эфира молодой волхв почувствовал буквально ворсинками на собственной коже, словно дуновение легкого ветерка. Значит, противник где-то рядом. Еще несколько минут – и Кирилл попадет в зону влияния вражеского чародейства, его засекут.

Сзади упорно поджимала еще одна цепь. Святая Братия! Сколько их сегодня сюда нагнали! Где ж они набрали столько мастеров? Все – молодцы как на подбор, кудесники сплошь верхних ступеней посвящения. Впрочем, Орден Антрацита – велик, с этим не поспоришь. У него много сателлитов.

Кирилл лихорадочно соображал, что же делать дальше? Вскоре капкан захлопнется. Выскользнуть из него он уже не успеет. Это точно! Совладать с такой массой опытных бойцов, наверное, будет сложновато даже Носителю. Хотя кто его знает… Повозиться, конечно, пришлось бы… Но лучше всё же не рисковать, в драку до поры, до времени не соваться. Судьбою на молодого мага возложена гораздо более важная миссия, нежели примитивное истребление живой силы противника, – по сути, пушечного мяса в руках «угольных» вождей. Окунуться в безумие боя никогда не поздно. А пока…

Кирилл вовремя обратил внимание на высокий остов старой заброшенной ветряной мельницы, расположенный невдалеке на небольшом холмике, и в голове беглеца родился хитроумный план, как поводить за нос дотошных преследователей. Парень бегом припустил к деревянному строению, потемневшему от времени.

Для талантливых волшебников с лекарским уклоном, – таких, как Кирилл, – механизм человеческой наследственности не представляет собой особого секрета. Они отлично знают всю его подноготную. Знахари-чародеи получше всяких ученых-медиков разбираются в том, какие информационные блоки организма за что отвечают.

И древняя магия в руках Носителя, опираясь на это знание, свершила настоящее чудо.

Киря мысленно выделил в себе материнскую и отцовскую составляющую, разделил их на клеточном уровне на две части и при помощи изощренного колдовства материализовал обе составляющие в живом весе, воплотил в реальные тела, растворив в них самого себя. Черты лица и тела Кирилла неожиданно сгладились, перемешались между собой, вросли друг в друга, потеряли рельефность; смазались, как смазывается сырая глина под руками ремесленника на гончарном круге. В мгновение ока вся плоть парня слепилась в единый горячий липкий ком, над которым клубился слабый прозрачный парок. Биомасса волхва оплыла, точно восковая свеча, на землю. Пролившись вниз, живой «воск» разделился на две половины, наподобие верблюжьих горбов. Из каждого холмика тотчас, будто скоростной гриб, выросла самостоятельная человеческая фигура, которая сразу же, на глазах налилась красками, силой. В конечном итоге из Кирилла получились мужчина и женщина, очень похожие на его физических предков. Да что там «похожие». Практически волхв вылепил точные копии дорогих мамы и папы, но копии двадцатилетней давности.

Рожденные волею Носителя разнополые человеческие существа, – кстати, абсолютно голые – в целях маскировки тотчас начали с энтузиазмом заниматься любовью в ее физиологическом выражении. А чем, скажите, еще может заниматься молодая парочка, скрывающаяся от людских взоров на чердаке заброшенного строения?

Между тем агенты Дробителей подобрались вплотную к деревянному остову. Почуяв, что внутри его кто-то есть, несколько воинов одновременно при помощи заклятий дальновидения заглянули в оконце на верхушке покинутой мельницы. Каково же было их изумление, когда они увидели там двух молодых людей в очень… пикантном положении…

Некоторое время Киря ощущал «на себе», т. е. на своих овеществленных предках, пристальное внимание вражеских прознатчиков. Похоже, увиденная сценка их очень заинтересовала… в плане зрелищности… Но, к счастью, в их рядах, вероятно, отсутствовали ассы лекарского чародейства. Обычными подходами волшебства вскрыть подлог Носителя было весьма проблематично. Не исключено, даже Главным Магистрам Дробителей такая задача оказалась бы и по плечу. Начальство есть начальство. Как и в среде обычных людей, лица, занимающие руководящие должности, лично, как правило, в погонях не участвуют. Разве что контролируют действия своих подручных дистанционно. Для того, чтоб перехитрить потомка Первоволшебников, этого совершенно недостаточно.

Поэтому трюк с экспансивными мужчиной и женщиной удался на славу. Среди преследователей никто ничего не заподозрил. Собственно, лекарская магия базируется непосредственно на энергетике человека, а не колдовской Волны. Она абсолютно не будоражит Эфир. Засечь ее сложно по определению.

Не солоно хлебавши вражеская разведка ринулась дальше, оставив в покое двоих влюбленных молодых людей.

Волхв еще какое-то контрольное время для страховки пребывал в двух телах. А затем без потерь восстановил свою истинную телесную сущность.

Любовники крепко обнялись напоследок, застыли в глубоком, страстном поцелуе. Незаметно лица их склеились. Головы взаимно перетекли друг в друга, образовав единый шар. Шар тут же словно бы обдало невидимым жаром. Уши, надбровные дуги и прочие неровности, еще торчащие из него, сразу оплавились, вмялись внутрь. Общая «голова» погрузилась в теряющие твердость плечи. Мужчина и женщина, вернее, то, что от них осталось, двумя холмиками горячей биомассы опустились на землю. Затем холмики въехали один в другой, крутнулись несколько раз по часовой стрелке, будто играли в карусель, и, наконец, образовали единый бугор. Из бугра сначала поднялся тонкий, дрожащий стебель – вытянулся, точно побег бамбука. Стебель вдруг приобрел форму человеческого позвоночника, оброс мясом, «наплывающим» от бугра снизу, покрылся кожей. Одновременно на плечах, будто арбуз, «вызрела» голова. Холмик биомассы истаял.

Всё это за долю секунды.

И вот уже прежний Кирилл народился на свет, торопливо выхватил из-под груды пыльных тряпок, каких-то слипшихся мешков спрятанную там одежду и сумку, облачился и прилег на охапку сена, неведомо кем здесь оставленную, отдыхая после сложной магической процедуры.

Чувствовал он себя превосходно, будто действительно провел счастливые минуты со своей девушкой. Да и сама «девушка» на недостаток впечатлений не жаловалась. Ведь маг одновременно побывал и в ее шкуре. Незабываемое романтическое раздвоение! Надо полагать, папа с мамой в реальности и вправду друг друга обожали, если даже их воссозданные образы обладали столь сильной взаимной тягой и столь пылкими чувствами. Данное соображение Киря воспринял как комплимент самому себе. Издревле известно, что только в результате сильной искренней любви рождаются по-настоящему гармоничные дети. А у его родителей с силой и искренностью, похоже, обстояло всё в наилучшем свете. Приятно ощущать себя изначально гармоничным существом, не так ли?

Короче, эпизод с мельницей остался полностью за Кириллом. Однозначно.

Но, к сожалению, идиллию короткой победы над врагом вскоре потревожил громовой бас, прогремевший в воздухе над поляной:

– Выходи, Носитель! Твоя подружка у нас!

Парень осторожно выглянул в оконце.

Громовой бас вновь повторил:

– Выходи! – И, немного подумав, добавил. – Смотри!

Над лесом медленно поплыл гигантский мираж.

Так как противник не догадывался, где скрывался Кирилл, то изображение, адресованное его глазам, выполнил в нарочито огромных пропорциях, чтоб видно было с любой точки местности. И обратились к беглецу Дробители громовым басом по той же причине, – чтоб волхв точно услышал, где бы он ни прятался. А то, что он где-то здесь, мастера Антрацита не сомневались. Но, видимо, сознавали свое бессилие в потугах его обнаружить.

Своего «угольные» умельцы достигли, ничего не скажешь. Кирилл не мог пожаловаться ни на четкость изображения, ни на слышимость звука. Правда, мираж слегка переливался и подрагивал, точно воздух над раскаленным песком в жаркий июльский полдень. Но на то он и мираж. Это ведь не полотно художника.

Только вот картинка сама молодому магу не понравилась, ее содержание. Это притом, что смотрелась она весьма привлекательно. Мираж рисовал очень миловидную девушку из Клана Вулканического Пепла. Но в груди у Кирилла всё похолодело оттого, что милый сердцу образ ему транслировал ни кто-нибудь иной, а заклятый враг. Тоска и бессильная (пока) злоба давящей петлей перехватили волхву горло. За усталым выражением глаз Ульяны угадывалась неимоверная тяжесть плена. Ей там очень плохо. Да и разве может быть иначе? Далекий девичий образ, несмотря на врожденную красоту, вызывал лишь жалость и сочувствие. Уля смотрелась вялой, растерянной, будто несколько дней назад заблудилась в дремучем лесу и до сих пор не могла отыскать дорогу домой. «А ведь и вправду заблудилась…» – рубанула гнетущая мысль.

И еще – присутствовала в лице любимой некая фальшь, скрытая «ненастоящесть». Словно неведомый талантливый кудесник реконструировал изображение девушки по памяти и спроецировал его в воздухе. В качестве приманки? Очередная уловка Дробителей? Может, всё это – грубая подделка? Ведь Уля осталась в мутных недрах Изнанки. Кирилл же сам видел. Получается, Дробители блефуют? Выдают желаемое за действительное? С другой стороны, Великая Подложка вполне могла исторгнуть пленницу из темных глубин, передать ее своим союзникам. Почему бы и нет?

От Кирилла, как от опытного чародея, поднаторевшего в лекарской магии, не мог ускользнуть тот факт, что за дрожащим в воздухе изображением, хоть и слабо, но всё же читался ментальный след. И принадлежал он, вне всякого сомнения, Уле. Тут Киря ошибиться не мог. Он чувствовал людей, что называется, затылком на расстоянии; мог запросто, стоя спиной к двери, определить, кто именно вошел в комнату. Ну а уж ментальный след любимой девушки (невидимый отголосок ее ауры) Лекарь, само собой, не спутал бы ни с чем на свете. След явно присутствовал, но… присутствовала и фальшь…

Клан Дробителей вкупе с последышами – противник очень серьезный. Его нельзя недооценивать.

И прежде, чем вступать с тюремщиками Ули в какие бы то ни было переговоры по поводу ее судьбы, волхв решил как можно тщательней разобраться, кроется за воздушным изображением реальная пленница или это всё же искусное визуальное чучело, выполненное с наложением «ментального макияжа».

Для этого парню пришлось вновь прибегнуть к лекарской магии. Киря отлично помнил, как выглядит энергетический слепок Ули. Подстроив, если так можно выразиться, свою ауру под ауру девушки, Кирилл мысленно внедрился в объемное тело миража, пытаясь раскусить чужое чародейство, оценить достоверность изображения, нащупать его прототип – Ульяну. Действовал волхв в данный момент как бы от лица Ули, точнее, ее энергетического двойника. Поэтому старался нащупать во вражеской «живописи» самое себя. Лекарская магия очень чутко, – как никакая другая, – откликается на принцип подобия. Если в мираже будет присутствовать настоящий ментальный след Ули, то Кирилл его сразу же уловит. Безусловно.

И уловил.

Но какой-то «искореженный»…

…Цепляясь за призрачную энергетическую ниточку, сознание Кирилла провалилось внутрь многослойной оболочки волшебства. Это напомнило Лекарю перемещение в параллельное пространство во время испытания «Вином». Вероятно, Дробители также прятали свою узницу где-нибудь в затаенном чародейском уголке – в одном из соседствующих миров. Парень мог поклясться, что чувствовал, как пересекал раз за разом их расплывчатые границы, пока наконец не грянулся оземь.

Носитель в два счета переселился в другую реальность; переместился, образно говоря, внутрь миража, в самый его исток, в сердцевину чужого чародейства – и без всякого вина!

Кирилл угодил на берег небольшой речушки – шагов двести в ширину. К ней выходила заросшая сорняком, заброшенная дорога. Пересекая речушку, старинный тракт взгромоздился на ветхий, полупрогнивший мост. Скорее всего, именно его плачевное состояние и привело бывший торный путь в упадок – транспортный поток, вероятно, сместился туда, где отстроили новый мост. Старая дорога опустела.

Похоже, Улю удерживали где-то здесь. Ее ментальный след на данном этаже мироздания обрывался и растворялся неопределенным облачком по местному Эфиру. Судя по всему, след специально рассеивали, прятали.

Парень осмотрелся. Может, удастся отыскать любимую, взглянуть на нее хоть одним глазком.

И непроизвольно втянул голову в плечи.

М-да, обстановочка мрачноватая. Очевидно, самовольное проникновение чужака не прошло для далекого мира незамеченным. Это еще мягко сказано. Материализация Кирилла спровоцировала нешуточную бурю. Нет, не магическую, самую обыкновенную. Но зато какую!..

Хмурое и до этого небо вмиг затянулось свинцовыми, непроницаемыми тучами. Тучи присели к самой земле. Налетел шквалистый ветер, грянул гром, небосвод раскололся толстыми ветвистыми молниями. Ударил ливень. Тугие струи дождя нещадно хлестали волхва по лицу так, что было больно смотреть перед собой. В слепом желании увидеть любимую Кирилл растерянно вертел головой туда-сюда. Если она здесь, то где? Что-то не видно…

Лекарь враз продрог до костей, во рту непроизвольно начали постукивать зубы.

Неожиданно Кирилл услышал какой-то сдавленный крик, который тут же потонул в шуме дождя. Или ему померещилось? Парень, щурясь до рези в глазах, подрагивая, всматривался в окружающую мглу. Вскоре на том берегу реки молодому магу почудилось какое-то движение.

Мощный толчок чувств! Наконец-то!

Волхв встрепенулся, подобрался, налился небывалой силой, сразу позабыл про холод и дрожь. Кирилл возбудил магическое зрение, устремился им туда, за реку…

…К мосту бежала промокшая до нитки горбатая женщина неопределенного возраста, скорее, молодая. Но бежать-то у нее уже не хватало сил. Она обречено (но торопливо) плелась, цепляясь за ветвистую дрыну, служащую ей то ли костылем, то ли оружием в защите от невидимого пока врага. Женщина постоянно оглядывалась назад, словно кого-то опасалась; надорванным голосом взывала о помощи.

Во всем ее облике не было ни одной черточки от милой Ульяны.

Но предчувствие, основанное на древней магии, подсказывало парню: это ОНА!!!

При виде уродихи непроизвольно хотелось и смеяться и плакать одновременно. Смеяться заразительно, от души, как в цирке, когда видишь, сколь нелепый образ придумал себе клоун, чтоб рассмешить зрителей, и сколь искусно он наложил грим… А плакать от сожаления и сочувствия к жалкому, несчастному существу, когда осознаешь, что образ тот вместе с отвратительным гримом взят им не по доброй воле и не для увеселения прохожих, а вероломно навязан. О, Силы Неведомых Подземелий! Как же она была ужасна! Черт побери!!!

Кирилл воспользовался дальновидением Носителя, вплотную приблизился к уродине, точнее, не приблизился, а взял крупный план, будто смотрел в окуляр подзорной трубы.

Горбунка, по всей вероятности, тоже почувствовала, что ее кто-то пристально изучает. Шаг ее сбился, затем она и вовсе остановилась на мгновение, озираясь по сторонам, точно выискивала источник опасности. Но тут же вновь кинулась (тяжело волоча ноги) вперед, к мосту, будто за ним лежало спасение.

Этого мгновения парню вполне хватило для тщательного визуального знакомства с обессиленной странницей.

Беглянка имела крупный, горбатый нос. Не просто горбатый, а какой-то бесформенный, вспученный, шишковатый, покрытый частыми глубокими оспинами, как и всё лицо (если это можно было назвать лицом). Массивные, тяжелые надбровные дуги, как у доисторического человека, покрытые кустистыми бровями, угрюмо нависали над жуткой физиономией. Под глазами расползлись широкие отекшие мешки. Глубокие морщины не обрамляли рот по кругу, как у жизнерадостного человека, а служили как бы его продолжением, уходили от его уголков, раздваивали, растраивали пасть и уводили ее, точно у бульдога, вверх, к самым ушам, и вниз, к рыхлому, многослойному подбородку. Редкие неровные зубы отдавали нездоровой густой желтизной, походили на покосившийся забор, возведенный пьяным плотником, где у каждой штакетины свой размер и своя форма. Голову молодой женщины, словно пучок строительной пакли, венчала густая шапка жестких, грязных, непослушных, разлохмаченных даже под дождем волос. Кирилл мысленно крутанул дистанционное зрение, облетел уродину по кругу. Фигура страшилы поражала мешковатостью, придавленностью, грузностью – несуразный горб, короткие узловатые ноги, крючковатые, дрожащие руки, медвежья походка.

Волшебник осторожно «подлетел» к самому лицу молодухи, заглянул в глаза и… Кирилла остро, коротко кольнуло в сердце… Эти глаза… Святые Отцы! В них за пеленой неизбывной печали и затравленности скрывалась красота весны. Волхв словно промчался взором над цветочной благоухающей поляной где-нибудь возле родного дома. Огонечек в глазах уродины коротко вспыхнул и погас, словно подмигнул кудеснику. Зеленоватые зрачки вновь затянулись обреченностью и унынием. Но Киря уже точно знал: там, внутри безобразного тела, как под шкурой сказочной царевны-лягушки, бьется сердце истиной красавицы. Он чувствовал это. Сердце не обманешь.

Повинуясь внутреннему порыву, волхв устремился навстречу несчастной женщине. Ее крики и визг теперь уже слышались вполне отчетливо, перекрывая даже хлюпанье дождя, вой ветра, грохот грома. Отчаянные мольбы загнанной путницы нервно стучались в уши, заставляли вздрагивать. В любом случае ей нужно было помочь, защитить. Но от кого?

И тут волшебник увидел от кого. Далеко за спиной беглянки в дырчатой ткани дождя Киря с трудом рассмотрел или, скорее, почувствовал, составил в уме магическую мозаику преследователя – скачущего на коне огромного темного всадника с несуразными бычьими рогами на голове. Что это, шлем или костяные наросты? Суровый варвар или беспощадный демон?! Под сильными ударами копыт здоровенного коня земля беспомощно прогибалась и стонала, будто ее бессовестно насиловали.

Незнакомец, видно, тоже уловил эманации Кирилла, заметил его рывок к мосту. Рогатый демон, что-то хрипло выкрикнул, воздел к небу сильные, мускулистые руки. Небо откликнулось на его зов сокрушительными ударами молний и грома. Одна из огненных ветвей с грохотом долбанула в мост. По ушам ударила жуткая звуковая волна. Маг непроизвольно присел. Женщина от страха повалились наземь. В ее поведении вовсе не ощущалась выдержка тренированной волшебницы из Клана Вулканического Пепла. Беглянка выглядела испуганной суеверной бабой из дремучего, заброшенного села. Да… роль Ульяне в этом суровом мире досталась не самая привлекательная…

Часть бревенчатого звена разлетелась в щепки, остальная рухнула в воду. Обрушившись, пролет отрезал уродине, которая взбежала уж на мост с той стороны, путь к отступлению. Мрачный всадник издал душераздирающий вопль злорадства. Это был сладострастный крик палача, упивающегося своей работой. Рогатый изверг затрясся всем телом, заржал, словно конь. Затем повернулся вбок и резко швырнул вверх по реке невидимый энергетический шар.

Несчастная женщина вскричала еще сильней.

Ураган усилился, подхватил заряд рогоносца, со страшной силой метнул его в воду. Шар вдребезги разбился о мутный поток. Вода вздыбилась, вскинулась непроходимым порогом, ринулась вниз ревущей, убийственной волной. Пенистый бурун вмиг вырос до четырехметрового цунами, готового смести со своего пути жалкий прогнивший мостик, как щепку.

Беглянка встала на четвереньки, чтоб ее не снесло вниз ураганным ветром, подползла к краю разбитого настила, испуганно уставилась на отдаленную, летящую с верховьев кипящую лавину. Затем обратила взор на разбитое молнией полотно моста. Щель в покрытии вполне можно было бы перепрыгнуть, если бы женщина не была так обессилена или если бы кто-нибудь ее поддержал.

Но кто?

Киря!!!

Преодолевая шквал ливня, волхв устремился на помощь.

Вихрь свистел в воздухе разъяренным хором, завывал, будто стая обезумевших кровожадных волков. Крупные тяжеленные капли дождя нескончаемой шрапнелью барабанили по одежде, лупили так, что, казалось, пробивали ее насквозь. Бешеный ветер сбивал Кирилла с ног. Парень бежал, не разбирая дороги. Ступни не слушались, точно взбунтовались, – то и дело соскальзывали с мокрых камней. Волхв раз за разом падал, зарывался лицом в грязь, ударялся руками, ногами, лбом. Но боли не чувствовал, как заговоренный. Тут же подскакивал и вновь мчался вперед.

В хаосе бури Кирилл соображал будто бы с трудом, с натяжкой, действовал почти автоматически. Куда рвался?.. Чего хотел?.. А может, наоборот, мозг Носителя работал лихорадочно, на пределе, полагаясь на проверенные инстинкты предков, заложенные от рождения; принимал решения быстро, безапелляционно, точно, чтоб достичь цели в максимально сжатый срок с наименьшими потерями.

Неожиданно женщина начала оживленно жестикулировать. Она бесстрашно поднялась на шатающемся под порывами стихии мосту во весь рост, замахала над головой вытянутыми руками, то скрещивая их, то разводя в стороны. Обычно подобный сигнал означает: «Стой, дальше дороги нет!» Пытаясь пересилить завывание ветра, горбунка закричала:

– Стой, спасайся! Назад! Не лезь на мост! Его сила только на этой стороне реки. Там он тебя не тронет. Назад!

Однако волхв, не слушая, прорывался сквозь завесу ливня вперед.

– Да остановись же ты, – голосила беглянка. – Одумайся! Кто бы ты ни был!

«Кто бы ты ни был?» – удивился Кирилл. Любимая его не узнавала? Впрочем, парень сразу предположил, что, наверное, в этом мире он, как и она, сам не свой, – в смысле, не в своей шкуре. Зеркала под рукой, конечно, не было. Так что пришлось положиться на данную версию без проверки.

Неожиданно, пронзая дикую круговерть непогоды, к Кириллу обратился сам демон. Голос его прогремел злобным рыком в небесах.

– Прочь с дороги, вошь! Если ты немедленно отступишь на свой берег, я, так и быть, отпущу тебя на все четыре стороны. Убирайся, глупец! Либо сотру в порошок!..

Сердце от слов его уходило в пятки. Кровь стыла в жилах. Воздух испуганно дрожал! Но торжество нежной страсти неподвластно грубой силе! Киря с безоглядной смелостью выкрикнул в ответ:

– Скорее, ты найдешь здесь свою погибель, поганец!

Волхв не видел точно лица противника, но по интонации почувствовал усмешку, слетевшую с его губ:

– Ты кем тут себя возомнил, червь?

Голос рогоносца звучал самоуверенно, пугающе, убедительно – расходился чудовищным громом по всей округе.

Но сердце кудесника не дрогнуло:

– Уйди с глаз моих подобру-поздорову, стервец, пока я добрый, – пригрозил Носитель.

– Последний раз повторяю, оставь мост в покое, ничтожество.

– И не подумаю! Своих решений не меняю, – прохрипел волхв, задыхаясь от навалившейся вдруг тяжелой боли. Струи ливня вокруг него, как по команде, сгустились, зажали, стиснули парня, будто он угодил в недра скалистой породы.

– …Опрометчивых решений… – со скрытой иронией дополнил металлический бас. – Ты слишком много болтал, вошь… Сгинешь здесь теперь навеки, и ветер изглодает твои кости.

Демон резко качнул вперед головой, будто хотел пободаться с Кириллом на расстоянии. Но цель-то, конечно, преследовал другую. С кончиков рогов на шлеме всадника сорвался плотный темный комок размером с крупное яблоко. Шар бешено понесся к Кириллу. Был он чернее ночи и, казалось, убивал на лету жизнь во всем, к чему только прикасался. От шара за версту перло сырой, не запекшейся кровью, веяло тяжелой мученической смертью.

Огромный конь под грузным наездником испуганно захрапел, встал на дыбы. Рогоносец властно натянул вожжи, осадил мечущееся животное, крикнул что-то, махнул рукой, вздымая вокруг себя стену воды. Конь поджал уши, жалобно взвизгнул, припал к земле.

Убийственный комок смерти в долю секунды прошил толщу дождя, достиг Кири и…

Наверное, действительно молодому волхву суждено было обрести сегодня здесь вечный покой…

Однако шар неожиданно врезался в непробиваемую прозрачную сферу, окружившую парня, разлетелся вдребезги. Непроглядная чернь снаряда расплескалась в воздухе, словно обнимала спрятанный там хрустальный фужер. Она смешалась с какой-то интенсивной краской, пошла разводами, превратилась в перламутровую матовую кожуру…

Киря радостно возопил. Вот она, поддержка Великих Предков!

…За миг до смертельного касания со щеки Носителя, с того самого места, где прятался легендарный знак Абсолютного Знания, выпрыгнула крупная коллоидная капля, тут же взорвалась искоркой салюта, лопнула, разбрызгалась мельчайшей взвесью, склеилась и окружила Кирилла невидимой защитной пленкой.

Разочарованный всадник тоскливо протяжно взвыл, словно одинокий, замерзающий в холодном лесу волк. Его жуткий вопль наполнила такая жгучая скорбь, что кошки заскребли на душе. Одновременно чуткий слух молодого кудесника уловил вдали неистовый скрежет зубов. Еще через минуту в воздухе вновь затрясся громовой бас демона:

– Всё равно ты не двинешься с места, вошь… как бы этого не хотел… – И зычным рокотом окрест раскатился дикий злорадный смех. – Ха-ха-ха! Ха-ха! Вошь!..

«С минуты на минуту с верховьев подоспеет ревущий вал цунами, – с тревогой подумал Киря. Он уже ступил на шаткое, скользкое покрытие. – И тогда здесь не останется ни моста, ни горбунки, ни кого-либо еще…» Парень хотел ускорить шаг, оставалось совсем немного времени и немного пути. Но… не смог пошевелить ни одним членом. Руки и ноги словно зажали невидимые тиски. Каждое движение – даже мысль о движении! – отдавалось нещадной болью во всем теле – вплоть до лица. Нервы истерически бились под кожей, в надбровных дугах, в пазухах носа – везде, везде, везде… Ноги превратились в две болевые плоскости, придавленные тысячепудовым грузом. Не сдвинешь.

Металлический бас вновь с издевкой прогудел:

– Ха-ха-ха! Ха-ха!!!

«Прорываться сквозь боль! Другого выхода нет!» – мелькнуло в голове у Кири. Для этого, – Лекарь знал, – ее нужно сконцентрировать, довести боль до немыслимых пределов. Хотя куда уж больше-то? Она и сейчас уже невыносима. Тем не менее, нужно двигаться прямо на нее, наступать. Болевой порог будет всё время возрастать, возрастать, пока… не отключится либо волшебник, либо сама боль. Волхв надеялся на второй вариант. Знал – сдюжит. Надо только потерпеть. Потерпеть ради любви. Спасти Улю, кроме него, некому.

Киря сделал усилие над собой – преодолел пару шагов. Боль чуточку поддалась, в смысле, – возросла. Еще одно усилие – снова подвижка… Предел уже где-то рядом. Лишь бы «не отключиться»!..

А злобный демон всё продолжал измываться, хохотать над своей жертвой:

– Ха-ха-ха! Ха-ха! Вошь!..

Ах ты, гад! Волхв стиснул зубы, напрягся что есть мочи, точно бурлак.

– Ха-ха-ха!

Злость ударила краской в молодое лицо. В сердце вдруг взорвался ком возмущения. Ком словно пинком подстегнул Кирилла. Парень рванул вперед. Не чувствуя ног, пробежал несколько шагов. Магический барьер, теснимый взрывом эмоций, вроде бы отступил.

Но… спонтанно взыгравшая внутри Лекаря сила неожиданно ему изменила. На мышцы и связки волхва обрушилась колоссальная нагрузка. Невидимый вес чужого колдовства, который Киря преодолел в состоянии аффекта, превратился в убийственный, непосильный крест. Живые ткани, лопаясь, затрещали. Но Кирилл еще чудом держался. Держался за счет простой мускульной силы (и силы воли!) – ни капли магии! Потому что страшный рогатый громовержец непостижимым образом «обесточил», если можно так выразиться, внутреннюю магическую цепь молодого чародея. Киря явственно ощущал на себе мертвую хватку незнакомца. Вот это силища!

Меж тем водный вал неудержимо мчался к мосту.

Горбунка впала в отчаяние. Она бесстрашно встала у самого края развороченного молнией полотна и выкрикнула из последних сил:

– Уходи! Кто бы ты ни был! Слышишь? Если не отступишь, я брошусь в реку. Прямо сейчас! – Женщина сделала слабое движение вперед.

– Но почему?! – взмолился Кирилл, превозмогая боль. – Почему?!

– Как только тебя накроет водой, ты никогда уже не выберешься отсюда. Пойми. Я – приманка! Беги прочь, безумец. Погубишь и меня, и себя. – Девушка сделала еще одно движение вперед.

«Приманка! – отдалось в мозгу парня. – Приманка!»

До Кирилла вдруг со всей отчетливостью дошло, что его элементарно провоцируют на эмоциональные, необдуманные действия – затягивают в западню. Параллельный мир может стать для его души мышеловкой. Ему предлагают якобы благородное спасение бедной девицы. Но это уловка! Главная опасность, со слов уродины, в ревущем цунами. Именно в нем скрыты необоримые боевые заклятия. И направлено цунами против него, спасителя. Ведь, по логике, прихвостням Антрацита незачем убивать заложницу, по крайней мере, убивать раньше времени…

Предыдущая сцена промелькнула в новом свете перед глазами Носителя: ядовитый черный шар разбивается о магическую защиту. Почему? Ведь Киря, лишенный волшебства, ничего не предпринимал. Значит, и темный шар, и чудодейственная сфера – одного поля ягодки – орудия демона. Видимо, рогоносец опасался, что броня Первоволшебников всё-таки включится в последний момент, спасет волхва. Поэтому решил действовать наверняка – заманить парня на мост, отвлечь внимание. А там уж заговоренный вал свершит свое черное дело…

Короче, пора сматываться!!!

Но как сплести заклятие Перемещения?! Вернее, заготовлено-то оно давно. Да вот не действует!

Вся загвоздка в демоне – не иначе. Его нужно убирать. Срочно!

В мозгу Носителя короткой молнией промчался план атаки. Коли защитная сфера способна победить шар смерти, пущенный демоном, то победит и самого его, как олицетворение смерти. Значит, нужно вернуть могучую сферу ее автору. Разобраться с чужим волшебством всегда сложно. Отправить назад – гораздо проще. Тем более, что рогоносец даже не потрудился соорудить защитный блок. Для опытного бойца – оплошность, прямо скажем, непростительная. Видимо, в местном Эфире выполнить рискованный финт отката чужой магии никто не решался. Мозг Носителя сам выстроил классическую Процедуру Возврата. Опасно, конечно. Но это – последний шанс. Процедура должна действовать в любом мире, так как основана на заклятиях атакующего чародея, являясь, по сути, их энергетическим зеркалом.

…В самый последний момент демон засек магический маневр Кирилла. Но противопоставить потомку Первоволшебников уже ничего не смог.

И тогда громадный всадник просто улизнул с поля боя.

С исчезновением демона начало самопроизвольно «раскручиваться» и запущенное ранее заклятие Перемещения. Но как-то уж слишком медленно, нехотя. Поэтому Кирилл успел еще увидеть финальную сцену своего путешествия в соседствующее пространство…

…Рогоносец будто испарился – с пронзительным шипеньем и свистом вверх метнулась какая-то огромная неясная тень, словно ее утянуло ввысь смерчем.

Параллельно этому защитная сфера, окружавшая парня, коротким выстрелом свернулась в маленькую точку. Однако тотчас вновь надулась, лопнула, разделилась на две половинки. Первая из них огненным кулаком в стремительном выбросе опрокинула осиротевшего мощного коня демона, отскочила от него в небо, настигла ускользающую тень, растопила, сожгла ее в прах. Прах взорвался, рассыпался в разные стороны, будто вулканический пепел. Дождь подхватил его, впитал, растворил, ударил оземь, очистил атмосферу от скверны.

Полная победа!

Вторая долька чудесной сферы бурлящей струей ринулась вверх по течению реки – навстречу пенистому валу – воткнулась в него, уверенно погасила энергию цунами, распределилась в буруне равномерным слоем. Бешеный ветер тут же стих. Волна упала, уровень воды в русле выровнялся до обычного. Ни одно пролетное строение не снесло шальным паводком.

Теперь Ульяне (уродине) ничего не угрожало.

Тут же прекратил хлестать дождь. Тучи разлетелись. Над мостом воссияло яркое летнее солнце.

Кирилл зажмурился. Ему почудилось, что он лежит с закрытыми глазами на пляже в самый разгар дня, и сильное полуденное светило настырно пробивается сквозь смеженные ресницы.

А еще в зрачках мелькнули какие-то неясные блики.

Парень понял: началось перемещение обратно, в свой мир. Голова закружилась. Но через секунду-другую угомонилась.

Киря приоткрыл глаза.

…Лежал он вовсе не на пляже, а на охапке сена на чердаке заброшенной мельницы, расположенной на опушке леса. Интенсивный свет проистекал действительно от солнца, которое пробивалось сквозь узкое чердачное окно.

В небе над прилегающей опушкой и зеленым массивом трепетал гигантский мираж. С него Кириллу вымученно улыбалась Уля. В глазах ее застыла боль и печаль. Теперь-то Носитель знал, почему. Девушку прятали в неизвестном мире в теле безобразной горбунки. Вдобавок третировали демонами. Несладко ей там, ох несладко…

Кирилл заставил себя не думать о любимой. Пока не думать. Чтобы не отвлекаться.

Лекарь помнил то жуткое ощущение беспомощности, которое испытывал в параллельном мире под прессом неимоверной боли. Не навредил ли его физическому и астральному телу рогатый громовержец; не нарушил ли тонкую связь с колдовской Волной – ту самую связь, которая делает простого человека волшебником?

Волхв решил мысленно обследовать самого себя.

Как оказалось, необъятный потенциал магии, помноженный на суперспособности Носителя, – короче, всё то, что проклятый демон-супостат там, возле бурлящей реки неведомым образом отнял у Кирилла, – всё это вернулось к молодому чародею в тысячекратно упроченном, увеличенном виде. Многослойная мощь кипела в нем, словно мифический огонь под чешуей дракона. Волшебно смотанная Нить Всесилия упругим клубком покоилась под сердцем волхва, ожидала своего часа – команды хозяина.

Всё правильно. Каноны магии так и гласят: если воину-чародею удастся одолеть через толщу времени и пространства магическую тварь из другого измерения, сила поверженной твари переходит к победителю. Киря мысленно ощупал Нить Всесилия у себя в груди – энергетический артефакт, неотторгаемый талисман, мечту любого кудесника. Трофей поистине бесценный. Да… поверженный рогоносец из затерянного мира владел чудовищной силой, к счастью, владел в прошлом…

К слову сказать, энергетическая Нить многократно усиливает любое магическое действие своего владельца, помогает воплотить в жизнь самые фантастические его замыслы и проекты. Если расходовать экономно, – прикинул Киря, – то должно хватить надолго, как минимум, на несколько лет. С таким «камешком» за пазухой можно смело приступать к переговорам с Дробителями. Но для начала надо обезопасить астральных червей. Так, на всякий случай… чтоб не попали в лапы к врагу. А заодно убедиться в возможностях чудодейственной Нити Всесилия. Чем не повод?

Молодой волшебник достал из сумки заветный керамический сосуд, бесцеремонно вывалил его содержимое на пол. Черви, сплетенные в клубок, вели себя удивительно спокойно. На манипуляции своего хозяина абсолютно не реагировали, будто впали в спячку. Волхв закрыл глаза, сосредоточился, приступил к «тестированию» могущественного артефакта, направив энергетический пучок Нити на живой клубок. Делалось это довольно просто. От чародея даже не требовалось плести какое-либо специфическое заклятие или выполнять таинственные магические ритуалы. Нет. Да и вряд ли волхв смог бы повлиять как-то на астрологических гусениц при помощи обыкновенного волшебства. Уж слишком сложным был этот единый колдовской организм со множеством самостоятельных особей. Это как старинный рожковый оркестр, где каждому музыканту отводилась всего одна нотка – дудочка определенной тональности; и сыграть мелодию мог только весь коллектив в сборе. Киря просто выразил мысленное пожелание, адресованное червям, и переключил собственное внимание на Нить Всесилия, дабы задействовать ее мощь для исполнения оного. И волшебная Нить начала «разматываться» – истаивать, отдавать энергию на свершение задуманного колдовства; а желание волхва – исполняться.

Редкостный незримый артефакт работал! Да еще как!

Киря рот раскрыл от удивления, наблюдая за превращениями проснувшихся гусениц.

Сначала они «оделись» в разноцветные ворсинки. Затем набухли – прямо до неприличия – превратились в пушистые, шевелящиеся шланги. И бессовестно раздувались далее, пока на кончиках «шлангов» не отросли небольшие утолщения – тельца. Тельца продолжали увеличиваться в размерах, покрываться мускулистой массой. Желтоватый пушок быстро сменился лоснящимися белыми перьями. Со стороны тушек у «шлангов» появились лапки, крупные крылья. С другого конца – головки, птичьи клювы.

Ба-а! Да-к, это ж настоящие лебеди! Ничего себе метаморфоза! Из червей – в гуси, изумился Кирилл. Выдули! Когда Киря мысленно приказывал своим питомцам замаскироваться под что-нибудь летающее, то полагал, будто гусеницы примут образ легкомысленных стрекоз или, скажем, танцующих бабочек. А они вон чего удумали!

И обошлась такая самодеятельность астрологических особей волхву довольно дорого – пока черви росли в гусей, они почти всю Нить Всесилия размотали. Растранжирили подчистую, чертыхнулся маг. Конечно, это сколько ж энергии надо, чтоб так вздуть живую массу! Киря расстроено почесал в затылке. Придется теперь, как и раньше, обходиться обычной магией, без всяких там могучих артефактов, полагаться на выверенные временем лекарские навыки. Жаль! Ох как жаль! Преимущества в споре с Дробителями Нить Всесилия сулила необычайные…

Сам виноват, подумал с досадой волхв. Парень в порядке самобичевания припомнил, что ничем не кормил вверенную ему живность с самого ее получения от бабули. Любая тварь своего ухода требует. А магическая – тем паче. Оголодали червяки-то. Вот и превратились в энергетических вампиров. Почти всю Нить сожрали, черви ворсистые.

Одно успокаивало – сожрали не зря. Хитрецы, ничего не скажешь. Кто ж заподозрит, что под личиной крупной птицы скрывается мелкая козявка, пусть и астрологическая? Никто. Правда, есть в том и свой минус. Увесистый, жирный гусь – приманка для охотника. Часть из них как пить дать перебьют по лесу окрестные добытчики…

Киря растерянно осмотрелся по сторонам.

Поднимать на чердаке мельницы невообразимый гвалт, как на птичьем базаре, лебеди не стали. Умные, сообразили: следует соблюдать тишину. Зато толкучку устроили несусветную. Хлопали крыльями, вытягивали шеи, «бодались», шипели, наскакивали друг на друга. «Эк, угораздило же вас…» – с тоской подумал волхв.

И, словно уловив мысль хозяина, птицы вдруг начали демонстративно уменьшаться, усыхать, пока не достигли размеров воробья. Этакие мини-лебеди. Лекарь подивился в очередной раз: «Не легче ль было сразу обратиться в обыкновенных пичужек? Стоило ради этих упражнений съедать всю Нить? Посмотри, какие эстеты. Воробьиные тела их не устраивают. Им подавай лебединые…»

Впрочем, возмущался своими питомцами Киря вовсе без зла, так, просто подтрунивал. А Нить Всесилия иссякла еще и потому, что пернатые бестии, скорее всего, запаслись энергией впрок – для обратного превращения из гусей в черви.

Закончив метаморфозу, пичужки гуськом, одна за одной выпорхнули в узкое оконце, образовали в воздухе классический журавлиный клин. Кирилл проводил «служителей магического пера» взглядом. Мини-лебеди споро удирали куда-то вглубь труднодоступного леса. «Молодцы! – мысленно подбодрил их волшебник. – Теперь мой черед…»

Волхв спустился по скрипучей, затянутой паутиной деревянной лестнице вниз, вышел на улицу.

Бас Дробителей продолжал всё так же бубнить, как попка, на всю округу:

– Носитель, выходи. Твоя подружка у нас. В случае отказа ее ожидает мученическая смерть!

При сих словах картинка на небе изменилась. Теперь мираж демонстрировал каких-то невообразимых существ, извивающихся от боли. Наверное, они хотели показать, как будет мучиться бедная Ульяна. А может, именно им и предстояло над ней издеваться, и это они не извивались, а плясали от радости. Черт их разберет, этих чертей.

Киря прищурился, взглянул на редкие тучки-пушинки, на солнце. Постоял так с минуту, рассматривая голубой небосвод, будто прощался со всей этой красотой или, может быть, просил у Матери Природы дополнительных сил для одоления трудной миссии. Природа ласковым ветерком потрепала своего сына за кудри, словно подбадривала, дескать, давай, дружок, не робей.

Глаза волхва налились решимостью. Используя остатки Нити Всесилия – один из последних витков, – волшебник вознес свой глас на вершину мира, заглушая нудный бас Дробителей. Средь ясного неба прогремело:

– Я готов! Высылайте ночной экипаж!

Вражеская болтовня немедля заглохла. С небосвода исчезли мерзкие черти.

Киря с сожалением оценил запасы нити: жалкие крохи, на одно-два желания, не больше; тяжело вздохнул, принялся ожидать заказанный транспорт.

«Ночным экипажем» в магических кругах именовали передвижную резиденцию Главы Ордена Антрацита – Верховного Дробителя Генерагема. Хотя резиденция-то, скорее всего, никуда не перемещалась, имела стационарную базу. Передвигался лишь вход в нее – всем известный «экипаж». В течение одного дня он мог несколько раз «вынырнуть» в самых различных частях света, перенося своего хозяина в любую точку обитаемых земель, либо подбирая визитеров, приглашенных на аудиенцию к высокому магу. Справедливости ради, стоит отметить, что Генерагем являлся одним из немногих магов, в совершенстве владеющих заклятием Перемещения и, наверное, даже самым искушенным средь них.

Почему «экипаж» главного Дробителя прозвали ночным? Ответ прост: перед глазами случайных свидетелей он возникал сумеречным призраком. Вначале в воздухе появлялись отдельные черные крапинки. С каждой секундой их становилось всё больше и больше. Они причудливо крутились, вращались одна возле другой, словно туча мошки. Сумеречный рой быстро уплотнялся, пока не превращался в дрожащую рыхлую яйцевидную энергетическую капсулу размером в полтора человеческих роста. Причем каких-то специальных входных створок на теле капсулы не наблюдалось. Войти в нее и выйти можно было с любой стороны. Как только «экипаж» принимал или выпускал человека, то сразу же терял прочность, вновь распадался на ворох парящих крапинок, быстро исчезал, не оставив следа.

Если транспортное яйцо появлялось в темное время суток, рассмотреть его было практически невозможно. Отсюда, вероятно, и прозвище – «ночной экипаж».

Как только Киря покинул мельницу, сразу зажег над собой магическую искорку, на языке разведчиков, – сигнальную ракету, означающую «Я здесь!». Простые люди, не ведающие волшебства, ее бы и не заметили. А вот по отношению к колдовскому Эфиру она вела себя как вертлявая оса, угодившая в паутину: теребила и трясла Волну так, что всякий чародей на несколько верст вокруг просто не мог не обратить на нее внимания. После сего действа у волхва не осталось и тени сомнения, что его засекли.

Вызывая «карету» Верховного Дробителя, Кирилл тем самым дал своим противникам ясно понять, что не собирается общаться ни с кем из них, кроме Генерагема. Его не устраивал даже ранг Главных Магистров каменноугольного клана. Только Правитель, никто более.

И «ночной экипаж» не заставил себя ждать…

В двух шагах от парня в воздухе затрепыхались черные соринки, а через несколько мгновений там уже висело энергетическое яйцо.

Любовь – безрассудна! Зачастую она заставляет людей совершать сверхрискованные, необдуманные шаги. Киря ступил в самое логово врага. Добровольно.

За темным проемом «ночного экипажа» располагался громадный тронный зал Ордена Антрацита.

Выпустив посетителя, «ночной экипаж» темным пятном отодвинулся в угол помещения.

Кирилл заинтересованно огляделся по сторонам. Не всякому дано побывать на приеме у Генерагема. Будет о чем порассказать любопытным внучатам…

Мраморные полы, стены, мраморные колонны и высокий потолок навевали ощущение холода. Ни окон, ни дверей волхв не заметил. Видимо, зал был целиком высечен где-то в глубине подземелья. Однако освещался он прекрасно. Куда ни кинь глаз, кругом сияли люстры, канделябры, светильники, бра. На стенах висели роскошные – одна лучше другой – картины. Лощеный пол поражал воображение замысловатой мозаикой. И несмотря на субъективный настрой холода, в помещении было довольно тепло и вполне уютно. Во всей обстановке чувствовалась скрытая претензия на богемную утонченность, изысканность.

По широкому залу в гордом одиночестве бродил сам Генерагем – лысоватый худенький старичок среднего роста с круглыми жабьими глазами, слегка приплюснутым носом, большими ушами и оттопыренной заячьей губой. Морщинистое лицо пожилого мага почти не скрывало, что под его маской прячется коварная, изворотливая, наихитрющая личность.

Генерагем возбужденно прохаживался по своим владениям из угла в угол. Впрочем, «прохаживался» – в отношении главного Дробителя выражение, мягко говоря, неточное. Он дробился. Натуральным образом.

Клан Генерагема получил свое название вовсе не случайно. Мастера клана владели сложнейшей магической методикой, позволяющей раздробить на малые части – хоть на время, хоть навсегда – любой материальный объект, как живой природы, таки не живой; а потом вновь воссоздать – без ущерба для объекта. При этом Дробители ухищрялись успешно руководить действиями отдельных частей разложенного предмета. Обычно любое физическое тело они разбивали почему-то на целый ворох упругих шаров размером с кулак, которые способны были скакать куда угодно, словно мячики, послушные воле умельцев-чародеев.

Наверное, не трудно догадаться, как выглядела излюбленная родовая трансформа Дробителей. Они просто обожали рассыпаться в прыгучий каскад шаров. Делали это по всякому поводу и без повода; и с радости, и с раздражения.

В данный момент Генерагем, похоже, нервничал. Он то и дело разваливался на кучу скачущих ядер. Затем вновь собирался. Таким образом, как понял Киря, Глава Орден Антрацита проявлял свои отрицательные эмоции. Может, от Дробителей и пошло выражение «лопнуть от злости». Злости у Генерагема, как известно, на весь белый свет хватит. Вот он и лопался раз за разом.

Самое интересное, что его резное массивное кресло, обтянутое красным атласом, делало то же самое. Оно покинуло почетное место на вершине каменного постамента, громоздящегося в дальнем конце зала и настырно следовало за своим хозяином – поминутно обрушивалось на пол крупными стучащими бусинами. А когда Правитель останавливался, услужливо соединялось в высокий трон и норовило втиснуться грозному магу по зад. Сам Генерагем не обращал на свое кресло ни малейшего внимания. Видимо, для них обоих подобное поведение было вполне обычным.

Разумеется, Кирилла Верховный Дробитель заметил сразу, но продолжал разыгрывать перед парнем роль рассеянного дядюшки. Лишь через пару минут Глава Ордена Антрацита всё же соизволил оглянуться на пришельца. «Угольный» босс изобразил на лице радушную улыбку, кинулся к гостю с распростертыми объятиями:

– Кирилл, дорогой, наконец-то! Ну где же вы запропастились, молодой человек? Я вас жду-жду. А вы всё прячетесь по лесам да по лугам. Нехорошо играть в прятки со стариками. Годы-то мои уже ни те. – Генерагем грянулся оземь валом шаров, неожиданно возник перед самым носом Кирилла.

Парень непроизвольно отступил на шаг назад.

– Прошу к столу, – вежливо предложил Дробитель.

Стол не замедлил примчаться с дальнего конца зала. Вприпрыжку. Разумеется, горохом. Вместе со стульями.

Лекарь отодвинул один из них, сел.

– Я думаю, нам есть, о чем поговорить, – вкрадчиво начал Генерагем.

– Закончим игру в прятки, – оборвал его волхв. – Годы уж ни те, как вы изволили выразиться.

– Да-да. – Дробитель одобрительно мотал головой. С лица его не сходила вежливая улыбка.

– Что вам угодно?

– Не притворяйтесь, молодой человек, не притворяйтесь, – пожурил визитера пальчиком, словно мальчугана-сорванца, Глава Антрацита. – Конечно, Руны Возмездия. Что же еще?

– Ну да, – кашлянул Кирилл в кулачок.

– Взамен готов предложить вам очаровательную девушку. – Генерагем сотворил на лице кислую мину. – Но сразу должен предупредить вас, что ее здоровью угрожает серьезная опасность. Поэтому времени на раздумья у вас практически не будет.

– Хотелось бы гарантий, – вяло протянул Кирилл с показным безразличием.

– Каких?

– Во-первых, я должен убедиться, что девушка действительно у вас. Тот муляж, который вы развесили над полянкой, – хорошо сработанная имитация, не более того. В споре за Руны Возмездия – это не аргумент.

– Как вам будет угодно, – с неожиданной легкостью согласился Генерагем. – Лицезреть настоящую девицу вы сможете хоть сейчас.

– Иначе нам не о чем говорить, – подтвердил свою позицию Киря.

– Пожалуйста.

Верховный Дробитель грациозно взмахнул рукой, сделал неуловимое движение пальцами правой руки. По его сигналу прямо из полированного пола перед столом с грохотом вывернулся прозрачный столб-восьмигранник, вспарывая гранит. Он вращался против часовой стрелки, точно огромное сверло. Во все стороны полетели осколки изящной мозаики. Выдвинувшись на высоту человеческого роста, «сверло» замерло. Внутри магического футляра была запечатана Ульяна. Настоящая Уля!

Грани и ребра призмы переливались волшебным бриллиантовым блеском, который эффектно озарял фигуру и лицо девушки.

«Огранщики! Черт их подери!» – поморщился Киря.

Один из самых таинственных чародейских кланов. Союзники Дробителей. Любители прятать всё подряд в своих непроницаемых кристаллах. Загадка прочности магического хрусталя, создаваемого ими, волновала сердца и умы многих и многих кудесников. Но увы! Подступиться к ее разгадке на сегодняшний день никому не удалось. Кристаллы-восьмигранники стояли намертво против любого волшебства.

Улю оттуда так просто не вызволишь!

Сама виновница переполоха приникла к стеклу лицом, пыталась понять, куда ее вынесло, что здесь происходит. Выглядела она слегка заторможенной, вялой, словно одурманенной. Не известно, чем ее там напичкали, в этом хрустальном гробу, после того, как выдернули из тела горбатой уродины. Наконец Уля заметила Кирю, обрадовалась, улыбнулась. Правда, улыбка получилась какой-то приклеенной, вымученной. По всему видно, девушка догадывалась, что ее герой сам-то в руках недругов. А куда ж еще могло забуриться вражеское «сверло»?

По ментальному следу Лекарь враз определил отсутствие подлога. На сей раз пред его глазами предстал не морок, не пустое изображение, а действительно девушка его мечты, заключенная в прозрачную тюрьму.

Верховный Дробитель самодовольно ухмылялся. Кирилла он не торопил. Пусть-де парнишка убедится, чем располагает Орден.

Вдруг Уля, отрезанная от всего остального мира, находясь в блестящей призме, умудрилась выдохнуть из себя облачко вулканического пепла. Пепел густо залепил прозрачную пластину. Девушка написала на ней белым по черному пальцем какую-то загадочную строчку, используя символы родного клана.

Киря радостно тряхнул головой, будто получил хорошее известие.

Генерагем, само собой, не мог позволить, чтобы его пленники свободно обменивались меж собой непонятными знаками. Он решительно взмахнул рукой, пошевелил пальцами, – видимо, подавал через Эфир сигнал Огранщикам «Убрать заложницу!». Хрустальный гроб начал обратное погружение, ввинчиваясь в пол, теперь уже по часовой стрелке.

Кирилла бросило в жар. Чувства его пришли в смятение. Когда еще он увидит свою любимую?! И увидит ли вообще?! Мыслями завладела одна единственная цель: не дать призме исчезнуть под полом; пусть Уля останется на виду. Любой ценой!

Молодой маг метнул мысленный взор на Нить Всесилия, оценил свой чародейский капитал. На одно превращение должно хватить!

Обдумывать серьезный план захвата Ули не было времени. Киря положился на магический экспромт. Экспромт родился сам собой. Как и всякий другой волшебник, продвинутый в магическом искусстве, Лекарь, конечно же, слышал о существовании трансформ Распыления и Вязкости. Но о тонкостях ритуалов перерождения понятия не имел. Однако чудо-Нить всё сделала сама.

Мгновенно парень обратился облачком, жидкими рукавами тумана потянулся к хрустальному гробу, объял собой прозрачный футляр. Туман тут же загустел, стал липким, тугим, как не размешанная глина. В силу вступила трансформа Вязкости.

Сияющий ребрами кокон замедлил свое вращение, почти остановился, заскрипел, точно мельничное колесо, пущенное в ход после годового отстоя. Воздух вокруг быстро раскалился. Внутри облака, составляющего на данный момент тело Кирилла, посыпались искры.

Но и Верховный Дробитель не спал. Генерагем разложился на шарики – гораздо мельче обычных – и ринулся в атаку – залпом шрапнели врубился в упругий туман.

Кирилл почувствовал, как в облако ударила чужеродная дробь, постарался затвердить свою внешнюю оболочку. Но чуточку опоздал. Часть мелких ядер отскочила от корки, покрывшей туман. Но часть всё-таки нашла лазейку и быстро внедрялась в мякоть волшебника. При помощи лекарской магии Кирилл диагностировал у себя внутри признаки Проникновения, то есть захвата его тела и разума другим чародеем. Учитывая класс нападавшего чародея (высочайший!), дело – дрянь! Дабы не потерять себя полностью, пришлось отпустить футляр с Ульяной, самому вернуться в человеческое тело.

Прозрачная призма тотчас с грохотом ввинтилась в пол, образовав воронку шириною в пару шагов. Дробитель выполнил несколько причудливых пасов руками, будто сражался с невидимым противником. В ответ на его действия воронка в полу заросла первозданной мозаикой, не оставив на дорогом граните ни единой царапины.

Кирилл же в этот момент сосредоточился на сопротивлении чужеродным клеткам, успевшим проникнуть в организм. Лишь только при помощи лекарской магии ему удалось выдавить из себя бациллы Проникновения. К счастью, Киря оказался докой по борьбе со всяческой заразой, в том числе магической. Через несколько секунд прямо из его кожи на землю выпали несколько шариков и… присоединились к своему настоящему хозяину – углубились в одежду Дробителя, затем исчезли вовсе.

Глава Ордена Антрацита торжествующе загоготал. От удовольствия он несколько раз перетряхнул свое тело тяжеловесной дробью. Массивное кресло не успевало вслед за шарами босса. У волхва с непривычки зарябило в глазах. Собравшись после серии прыжков воедино, Верховный Дробитель загоготал еще сильней. Под сводами высокого зала, перебивая само себя, заметалось испуганное эхо:

– Га-ух, га-ух, га-ух.

«Что его так обрадовало?» – поразился Кирилл.

Вдруг Носитель сообразил: шары Проникновения, побывав в его теле, могли похитить у него часть Знания. Правда, очень маленькую часть, микроскопическую, разрозненные крупицы, ведь волхв не допустил чужеродные вкрапления в мозг – ни в головной, ни в спинной, ни в скопление нервных клеток в желудке. Но всё равно какие-то понятия или даже обрывки несвязных слов могли открыться Дробителю, учитывая его класс мастерства. Кому, как ни Лекарю, знать, что любая частица плоти несет в себе информацию обо всем организме!

Вражеский маг с ликованием и злорадством тут же подтвердил догадку Кирилла. Генерагем разложился на мелкие ядрышки и написал ими в воздухе всего лишь два слова: «Руны – черви».

Больше и не нужно.

У волхва перехватило дыхание.

Глава Ордена Антрацита градом обрушился за стол. Предупредив маневр хозяина, массивное кресло услужливо втиснулось ему под зад.

– Ну что, начнем торг? – улыбаясь предложил Верховный Дробитель. – Магические черви в обмен на твою зазнобу. – Дипломатическое обращение на «вы» Генерагем опустил. Вероятно, почувствовал некое превосходство над молодым магом. – На размышления отпускаю две минуты. Если не согласишься, увидишь, что произойдет с твоей невестой. – Предводитель «каменноугольного» войска самодовольно похлопал ладошкой по столу, добавил с ехидцей. – Одно могу гарантировать точно: желание жениться на ней после этого у тебя враз пропадет. – Черты лица Дробителя обрели вдруг осязаемую зловещесть. – Ну так как? – взглянул он на Кирилла исподлобья.

– Согласен, – сразу же, без колебаний и раздумий ответил молодой волшебник. Жизнью и честью Ульяны он рисковать не мог.

Дробитель радостно оскалился.

– Но требую гарантий, – огорошил его волхв.

– Каких еще гарантий?

– Не прикидывайтесь овечкой, Генерагем, – назидательно посоветовал Киря.

– Хорошо. Мы – деловые люди, – согласился владелец тронного зала. – Начнем по порядку. Итак, пункт первый?..

– Пункт первый, – подхватил Кирилл. – Если я подвергнусь массированной атаке сразу после того, как выдам вам Руны, и отправлюсь к праотцам, то свою девушку так и не увижу. Возникает закономерный вопрос: зачем же их тогда выдавать вообще? Не правда ли?

Кстати, насчет массированной атаки парень нисколько не сомневался. Сверхчутьем Носителя он явственно ощущал, что вся цитадель Дробителей – это одна большая ловушка. В каждой мраморной колонне скрывалась убийственная магическая пружина, а то и не одна. Да и заковыристая мозаика на полу представляла собой ни что иное, как четко выверенную, настроенную по сторонам света магическую схему из арсенала боевой магии, иначе говоря, графическое заклятие, – так называемую Пожирательницу Плоти, уложенную в плоский рисунок на полу и готовую по сигналу своего Повелителя воспрянуть и слопать всё живое в пределах ставки Верховного Дробителя, тогда как сам он будет скакать неодушевленными шарами по воздуху – прыг-скок, прыг-скок. Хитрец…

– Ну почему же не увидишь? – позволил себе не согласиться с доводами гостя Генерагем. – Обязательно увидишь.

– На небесах? – съязвил Кирилл. – Извините. Меня такой вариант не устраивает. Итак. Прошу вас убедить меня, что после выдачи Рун я смогу спокойно покинуть тронный зал. Иначе зачем же мне их выдавать? Правда?

– Похвальная осмотрительность, молодой человек, похвальная… Право, с вами приятно беседовать.

От внимания Кири не ускользнул возврат визави к дипломатическому «вы». Это означало хоть небольшую, но всё же победу по ходу встречи.

Главный Дробитель озабоченно перевернулся несколько раз стучащей дробью.

– Гарантии безопасности вам будут представлены исчерпывающие, – дружески улыбнулся Генерагем. – Они разработаны кланом давно на случай посещения замка особо почетными гостями и представляют собой Родовую Марку Дробителей. Передается она путем энергетического воздействия на вашу ауру. Вспышка света – и вы один из нас. Вы впитаете ее в себя навсегда. Убедитесь сами. – Генерагем вдруг воздел обе руки вверх, выкрикнул что-то непонятное на неизвестном языке. Выкрикнул так, что задрожали стены. Киря и не предполагал в худеньком с виду старичке подобной мощи. Все люстры и светильники в зале встрепенулись, свечи в них качнулись язычками пламени и вдруг вонзили свои огоньки, словно жала, в глаза волхву. Не секунду парень ослеп, пошатнулся. Его предупредительно поддержал за локоток хозяин подземной резиденции.

– Вот и все! Поздравляю вас со вступлением в Орден Антрацита! – Генерагем воссиял пуще прежнего. – В колдовском Эфире наша Марка играет роль оперативного распознавания «свой-чужой». Теперь любая боевая магия Дробителей против вас бессильна. Как видите, я держу слово… Можете опробовать свое новое искусство на любом предмете. Пожалуйста. – Старый маг градом отскочил в сторону, освобождая пространство перед Кириллом.

Внезапно Киря и впрямь ощутил в себе дар Дробителя. Парень уверенно ткнул раскрытой ладонью в сторону стола, будто отталкивал от себя воздух. В ответ стол рассыпался на шары, отскочил шагов на пять вглубь зала и вновь собрался в самого себя. Таким же макаром волхв отодвинул в сторонку ближайшую мраморную колонну. Молодой волшебник удивленно посмотрел на свои ладони. Марка действовала! Вне всяких сомнений.

Генерагем одобрительно рассмеялся:

– Вот видите! Мы никого не обманываем. Теперь дело за вами. А то я, признаться, начинаю уже беспокоиться о здоровье вашей подруги. Повторяю, ей угрожает серьезнейшая опасность. Так что попрошу вас поспешить с Рунами…

Кирилл, конечно, понимал, что его торг с Генерагемом – это игра. Игра без правил. Не на жизнь, а на смерть. Выиграет в ней тот, кто сумеет заранее предугадать самый опасный ход противника. Киря не питал иллюзий насчет того, что его и Ульяну выпустят отсюда живыми. Вряд ли стоило на это всерьез рассчитывать. К счастью, волхв довольно быстро раскусил маневр Дробителя, его домашнюю заготовку.

Родовая Марка клана, безусловно, – надежная гарантия безопасности. Но Генерагем слукавил, когда увещевал, будто Марка эта останется в ауре гостя навсегда. Как он ее туда подсадил, так, по логике, мог и отозвать; свое добро – волен дать, волен забрать. Воспрепятствовать отзыву Марки – вот вопрос жизни и смерти на данный момент, сделал вывод Кирилл.

Чтобы воспрепятствовать, следовало сначала разобраться в природе оной. Ни один из волшебных кланов подобных ухищрений с аурой не применял. Лекарь столкнулся с одним из тщательно охраняемых секретов Дробителей.

Краешком сознания Киря еще продолжал беседу с Генерагемом, тянул время, торговался насчет того, куда его доставить после передачи Рун, чем снабдить в дорогу и т. д. и т. п. Основное же внимание молодой волшебник сосредоточил на постижении принципов построения Марки с тем, чтобы подойти к созданию ее резервной копии. Имей он такую копию, – всегда можно противопоставить что-то волшебству Дробителей.

Парень пустился в рассуждения. Итак, вспышку света, подселившую Марку в его ауру, следовало квалифицировать как излучатель закодированной мысли. Излучатель сей, надо полагать, спрятан лишь в одном из светильников или факелов тронного зала. Остальные играли роль отвлекающую. Кирилл кое-что слышал о подобных излучателях – вращающийся в специальной призме кристалл перекладывает записанные в нем сведения на язык света, который узким пучком пропускается через него. Главный секрет вышеназванных установок заключался в тайне светового кодирования. Человек способен воспринимать информацию не только в виде словесных формулировок, но и в виде энергетического сигнала. Именно так ее воспринимают телепаты, общаясь между собой при помощи пси-излучения, даже если сами не догадываются об этом. Сначала они улавливают кодовый импульс, затем переводят его в языковые предложения.

Киря предположил, что у Дробителей к световому ролику, несущему комплекс сведений Родовой Марки (условно плюс), имеется антиролик (условно минус). Генерагем прокрутит его в нужный момент: короткая вспышка света – и вот уже Кирилл лишен магической защиты клана Дробителей. Ловко придумано.

Поэтому следовало воссоздать информационную структуру Марки – восстановить поэлементно, шаг за шагом тот световой сигнал, который Киря получил от Дробителей, вспомнить его до мелочей, затем при необходимости повторить. В этом Избраннику помогла феноменальная память Носителя. Парень уже начинал потихоньку пользоваться кое-какими скрытыми возможностями, доставшимися ему от великих предков. Инициация подарила Кириллу удивительную способностью «замораживать» время. То есть не в прямом смысле, конечно. Он научился восстанавливать субъективное восприятие мира до мельчайших деталей за несколько последних часов. Если момент, зафиксированный глазом Носителя, содержал в себе признаки применения магии, волхв имел возможность рассмотреть его подробней, включить дополнительную резкость, если можно так выразиться. Спасибо Первоволшебникам!

Память послушно вернулась назад, к моменту облучения Маркой. Время замедлилось до ничтожных долей секунды.

Так. Вспышки. Стоп. Еще замедление. Отсекаем ненужные блики. В этом кадре излучателя нет. Переключаем обзор на следующий момент. Здесь тоже пусто. Еще несколько кадров в утиль… И вот наконец излучатель! За пламенем обычного факела, выполняющего роль огненной завесы, укрылся яркий магический кристалл. Он медленно вращался, изменяя тональность свечения. Волхв замедлил изображение еще больше – до миллионных долей секунды. Ведь в жизни волшебная вспышка существовала всего лишь миг. А ее предстояло разложить на самые мелкие фрагменты. К счастью, неимоверно сложная процедура Носителю удалась.

К концу пустопорожнего разговора с Генерагемом Киря мысленно уже владел резервной копией Марки, цепко держал ее в памяти. В отличие от вещей материальных, информацию можно одновременно хранить в нескольких местах. Пусть теперь коварные враги стирают Марку из подсознания. Пожалуйста. Восстановить вражеский дар для Кирилла сейчас было легче, нежели просто моргнуть глазами.

Теперь-то и настало время выдать Ордену Антрацита Руны. Без этого, увы, не обойтись. Иначе Улю действительно подвергнут магической казни. А когда черви окажутся у Генерагема, и он будет ожидать очередного их сообщения, угроза для Ульяны, скорее всего, отпадет. Ведь если Дробители не разберутся самостоятельно в языковых особенностях «гусеничной» грамоты, им вновь понадобится помощь Носителя. Для его привлечения к сотрудничеству необходимо иметь под руками заложницу. О ее освобождении пока не может быть и речи. Это точно. А вот самому пора сматываться…

Но передать червей Генерагему из рук в руки без всяких условий было бы слишком просто и слишком глупо. Требовалось придумать какую-то скрытую интригу. Киря ее тут же придумал.

Вслух Носитель произнес:

– Ничуть не сомневаюсь в вашей порядочности, коллега. Но в той среде, откуда я вышел, особо важные договора между волшебниками обычно скрепляет своей гарантией официальный посредник – уважаемый обеими сторонами маг. Именно при его участии чародеи осуществляют передачу друг другу материальных ценностей, под его наблюдением протекает исполнение взаимных обязательств и прочее. Есть ли у вас на примете подходящая кандидатура?

Генерагем несколько раз пересыпался крупными ядрами вокруг стола. Не иначе – нервничал.

– Конечно, – ответил он наконец. – Бурилий вас устроит?

– О да. Сей маг – весьма почтенная фигура в чародейской среде. На него можно смело положиться, – слукавил волхв.

В душе парень ликовал. Клан Огранщиков с их знаменитыми восьмиугольниками вписывался в задуманную Кирей интригу как нельзя лучше. А Бурилий – их Почетный Магистр.

– Как вам будет угодно, – произнес Дробитель с показной вежливостью.

Он отдал мысленный приказ «ночному экипажу». Тот куда-то умчался, растаяв в воздухе. И уже через пару минут доставил в тронный зал Главного Огранщика – грузного, пузатого мужчину с узкими глазками и тонкой бородкой на лице. Одет он был в бесформенный балахон серого цвета. Голову Магистра венчал длиннющий острый колпак. Честно говоря, смотрелся уважаемый волшебник в нем как клоун. Однако сам он так, естественно, не считал. Поскольку высокий колпак в его родном сообществе являлся признаком высокого же положения.

Генерагем быстро объяснил почтенному гостю, зачем его сюда пригласили. Пузатый чародей с готовностью поклонился в знак согласия. Но Киря заметил в его глазах хищную искорку. На это волхв и рассчитывал – вбить клин между сообщниками. Все знают, что кристаллы Огранщиков непроницаемы даже для Дробителей. Не появится ли у волшебника в клоунском колпаке искушение завладеть Рунами на единоличной основе, забрать их не на хранение, а навсегда? Судя по всему, уже появилось. Будь Руны у него, никакой магический Орден ему – не указ. Он смог бы на равных общаться с Генерагемом. А может быть, даже диктовать тому свою волю.

Вот и прекрасно.

– Теперь обсудим условия освобождения девушки, – предложил Кирилл.

– Условия очень простые: как только Руны Возмездия в своем окончательном воплощении будут у меня, – ответил Генерагем, – я отправлю ее туда, куда она пожелает. А пока вашей очаровательной спутнице придется погостить в апартаментах Ордена Антрацита. Вреда ей никто не причинит. Не беспокойтесь. Напротив, мы гарантируем ей самый радушный прием.

«И на том спасибо», – подумал Киря.

Но для отвода глаз еще немного посопротивлялся, чтобы все выглядело естественно. Однако в конце концов сдался, уступая доводам противника. Пусть временно, но Улю придется оставить в лапах врага.

– По рукам, – завершил спор молодой волшебник.

– По рукам, – отозвался Генерагем.

– Перед лицом Всесильной Волны, перед памятью Святой Братии фиксирую заключение добровольного договора между магами, – произнес официальную формулу Бурилий. – Обязуюсь выступать по означенной сделке независимым наблюдателем и справедливым посредником. Да прибудут в добром здравии и уме все ее участники.

– Да будет так, – подтвердили Кирилл и Генерагем, завершая установленный ритуал.

По традиции, волшебники скрепили заключение договора рукопожатием. К удивлению Кири, хватка у престарелого Генерагема оказалась мертвой, на зависть молодым. Посредник в знак покровительства возложил обе свои ладони поверху сцепленных кистей участников сделки.

Покончив с протокольной частью, хозяин зала и его союзник с почтительным ожиданием уставились на Лекаря.

Кирилл воспользовался Маркой Дробителей – подозвал к себе «ночной экипаж». Для чего эффектно щелкнул пальцами возле уха. Карета Генерагема грудой шаров подскочила к волхву. Киря мысленно отдал ей необходимые указания. Энергетическое яйцо, растаяв в облачке темной пыли, умчалось куда-то вдаль. Вскоре вернулось и исторгло из себя целую стаю птиц – маленьких, словно игрушечных, изящных лебедей. Лебеди начали быстро расти, на глазах превращаясь в полновесных пернатых красавцев. Видимо, черви прокручивали первоначальную трансформу «в обратку». Обернуться напрямую из маленьких пичужек в гусениц они, судя по всему, не могли.

Интересно, что в замке Дробителей, в отличие от событий на мельнице, летающие Руны позволили себе устроить настоящий гвалт. Церемонный строгий зал приемов вмиг превратился в шумный птичий базар. Гуси захлопали крыльями, закудахтали, начали клеваться, пронзительно кричать. Они насорили по всему помещению перьями, пухом и, пардон, жгучим пометом; поцарапали мрамор, заплевали стены. Не иначе – хотели досадить Верховному Дробителю.

Но он и глазом не повел. Когда лебеди на пути к червям перешли в стадию шлангов, Генерагем спокойно хлопнул в ладоши. И весь мусор тут же утянуло в жерло «ночного экипажа». Транспортный эллипсоид быстренько смотался в неизвестном направлении, там вывалил остатки гусиного озорства. Очевидно, магическому вагончику частенько приходилось выносить «сор из избы»; работу он свою знал. А стены, колонны и пол тронного зала после хлопка Дробитель заблестели пуще прежнего, поражая взоры гостей восхитительным лоском.

Живые шланги между тем усохли до размеров насекомых, приняли подобающую червям форму. Ползучие особи, извиваясь, поспешили со всех сторон к ногам Носителя, где быстро сплелись в плотный комок. Шевелящийся клубок медленно воспарил вверх, послушно улегся на вытянутые ладони волхва. По шарообразному скоплению гусениц, как и перед показом Рун в Чайной, волнами побежали искры.

Кирилл переложил свое сокровище в руки Бурилия. На мгновение тот растерялся. И Огранщик, и Дробитель вопросительно уставились на молодого волшебника, дескать, что делать дальше-то? Киря при помощи Марки придвинул к самым ногам толстого мага стол и указал на него раскрытой ладонью:

– Прошу.

Чародей в шутовском колпаке осторожно опустил сияющий шар на деревянную поверхность. Интенсивность свечения в клубке сразу же возросла. Казалось, он накалился от бурлящей в нем магии. Черви вновь стали покрываться разноцветными ворсинками – признак того, что они готовы предложить вниманию магов очередной текст. И вправду: одетые в нарядную форму гусеницы принялись расползаться по всему столу. Кирилл не на шутку взволновался: не выдадут ли Руны случайно важный секрет врагам? Парень взмок от напряжения. Между тем дрессированные червячки сложились вычурной вязью в официальное приветствие. На сей раз они использовали обычные письмена, принятые в большинстве магических сообществ. Каллиграфичная надпись гласила: «Да окрепнет твой дух, о, старейший из Дробителей. Да прибудет сила в руках твоих, о, мудрейший из Огранщиков». Генерагем и Бурилий, польщенные вниманием магических тварей, растянули свои физиономии в улыбках. Киря с облегчением выдохнул.

Сим комплиментом астрологические особи ограничились. Через несколько секунд их стройные ряды дрогнули. На ходу теряя окраску и подшерсток, живые Руны превратились в обыкновенных червей, сложились в привычный для себя клубок и впали в спячку.

Генерагем с Бурилием вновь уставились на Кирилла: а теперь-то что?

Парень недоуменно пожал плечами:

– Свой секрет они откроют вам сами, когда придет время. Следите за их поведением. Будьте терпеливы и бдительны. На них нельзя давить. Можно только ожидать…

При этих словах враги переглянулись. Киря уловил скрытный сигнал, проскользнувший между ними. Тотчас грянул удар по нервам. Заработал энергетический источник с «антироликом» – из ауры Лекаря выкорчевывали спасительную Марку. Одновременно последовала магическая атака. Вероятно, держатели Рун пришли к простому выводу: коль взять с молодого волхва больше нечего, значит, он подлежит уничтожению.

Защищаясь, Кирилл мгновенно мобилизовал резервную копию Марки, причем в двух экземплярах. Лекарь запалил в чародейском диапазоне сразу два светильника – внешний и внутренний. Внешний, наложившись плюсом на минус, погасил излучатель противника. А внутренний вернул похищенный вражеский дар на свое место – в подсознание волхва. Парень вновь ощутил в ладонях упругую силу скачущих шаров. Как нельзя кстати.

Не зря Генерагем слыл коварнейшим и изворотливым магом. Вот и сейчас Верховный Дробитель применил самый неожиданный ход. Он не знал точно, насколько организм Носителя защищен от враждебного волшебства. Может, где-то в глубинах его естества скрывалась некая защитная пружина. Опасаясь стронуть ее с места и спровоцировать тем самым потомка Первоволшебников на спонтанную агрессию, пожилой чародей напал не на самого Носителя, а на естественную среду его обитания – просто-напросто перекрыл парню кислород. Воздух вокруг Кирилла неожиданно свернулся в голубые шары размером с кулак. Между их манящей голубизной темнел первозданный космический мрак. Наверное, яркую окраску шаров, характерную для чистого неба, Генерагем сотворил для мелодраматического эффекта. На взгляд Кири, старый пройдоха вообще тяготел к позерству и показушности. Впрочем, как и большинство злодеев из числа магов. Газовые шары, точно по команде, метнулись прочь от волхва во все стороны.

Кирилл засопел от удушья. Но восстановленная Марка Дробителей, хвала небесам, уже работала. Пользуясь вражеской магией, Лекарь быстро подтянул к себе несколько голубых пузырей, торопливо затолкал их в рот. Прямо руками. Парень начал судорожно глотать округлые «пирожные», поперхнулся, закашлялся. Кто бы мог подумать, что так легко подавиться обыкновенным воздухом?.. от жадности… Кирилл прослезился, сглотнул ком, застрявший в горле, вошел в норму. Шок от удушья отступил. Следующие порции небесного газа волхв посасывал уже как леденцы – не спеша.

Убедившись, что магическая атака не достигла успеха, Дробитель вернул воздух в обычное состояние и продолжил разговор вполне спокойным тоном, будто ничего не произошло:

– Насколько долго, по-вашему, следует ожидать прилива творческих сил у астрологических червей?

– Не могу знать, – так же спокойно ответил Кирилл.

Правда, от внимания Лекаря не ускользнуло, с какой злостью глава Ордена Антрацита скрипел зубами, хоть и имитировал безмятежность в общении. Вероятно, его вывел из себя тот факт, что пришлый волшебник сумел присвоить насовсем секретную Марку Дробителей. Надо полагать, ранее подобный фокус никому не удавался. В итоге Генерагем вольно или невольно поделился собственным волшебством с противником. И никак не мог себе этого простить.

Кстати, во время нападения Верховный Дробитель предусмотрительно разложил собственную плоть и плоть Бурилия на шары, отметил про себя Кирилл. И ему не пришлось судорожно подтягивать к себе спасительные воздушные пузыри. Он просто смешался с ними в одну кучу. «Излюбленная вражеская трансформа и есть защита от вражеского колдовства, – констатировал Лекарь. – В следующий раз в случае опасности надо, не зевая, разбиваться на крупную дробь – и порядок.

Ждать следующего раза долго не пришлось.

Кирилл давно слышал байки о том, что, дескать, в главном замке Ордена Антрацита Дробители устраивают для недругов магические трясучие ловушки, выжить в которых не способен никто. Они буквально вытрясают из своих жертв душу. И кишки, кстати говоря, тоже… Парень убедился: злая молва не лгала. В такой «мясорубке» выжить просто невозможно.

Глухой шлепок – брошено заклятие. Всё вокруг заходило ходуном. Пространство обрело суть неуправляемой болтанки, трясущегося хаоса. К счастью, заветная Марка была под рукой. Бац! – и Киря повалился наземь россыпью крупных ядер. Несколько минут в таком виде ему пришлось дергаться туда-сюда-обратно вместе с взбесившимся пространством.

Как только воздух замер, Носитель вернулся в собственное тело.

Теперь Генерагем скрипел зубами открыто, не скрывая злобы и отчаяния.

Лекарь сразу же поделился с хозяином тронного зала вполне обоснованной претензией:

– Ну и обращеньице у вас с гостем… однако…

Верховный Дробитель успокоился, взял себя в руки, перестал метать в парня испепеляющие взгляды.

– Простите, Кирилл. Но я должен был убедиться, что передо мной действительно Носитель.

– И как? – взметнул бровь волхв.

– Теперь я понимаю, что ваши черви вправду имеют колоссальную ценность.

– Наконец-то…

К слову сказать, впечатление после родовой трансформы Дробителей осталось у Кирилла самое мерзкое. Будто он получил обширный внутренний ожог. Однажды во время химических опытов в домашней лаборатории Киря пролил по неосторожности себе на руки раствор кислоты. К счастью, раствор слабой концентрации. Но тем не менее еще долго после того случая парень испытывал на коже ладоней неприятное жжение, словно руки натерли острым перцем. Теперь похожее жжение поселилось во всем организме. Казалось, каждая клеточка тела хапнула свою долю поганой кислоты сполна. И еще – садомазохистское самоприжигание возбуждало в мозгу парня неосознанную злость. Так вот откуда Дробители черпают запасы гнева, которым так славятся. Из родовой трансформы!

Нажимом лекарской магии волхв вытолкнул из себя субстанцию злобы. Жжение во всех внутренностях прекратилось.

Киря с облегчением вздохнул. Еще одна маленькая победа над врагом!

Кстати, Генерагем тоже зафиксировал поражение своей магии в теле Носителя. От злости глава Ордена Антрацита заскрипел зубами еще больше. Аж позеленел. Казалось, вот-вот лопнет от натуги.

Ловя момент, пока психологическое равновесие противника нарушено, Киря набросился на Бурилия с тем, чтобы спровоцировать искры раздора в стане врага:

– Вы клялись Великой Волной блюсти чистоту сделки. Так?

– Совершенно верно.

– Так будьте любезны принять на себя труд по сохранению Рун до следующего сеанса их активизации.

– О да! Всенепременно! Конечно! Не беспокойтесь! – Магистр Огранщиков с готовностью подхватил долгожданную тему. Видимо, ему не терпелось поместить знаменитый артефакт в свои закрома. – Можете на меня положиться!

С этими словами Бурилий заключил клубок спящих червей в магический восьмигранник, который неведомым образом соткался прямо из воздуха вокруг сцепленных насекомых. Ребристый сверкающий пенал, завладев артефактом, начал с грохотом вворачиваться в пол. На магов посыпались осколки разбитой мозаики.

Кирилл кинул быстрый взгляд в сторону Генерагема. Похоже, глава Ордена Антрацита обалдел от такого поворота событий. Ближайший соратник уводит могущественные Руны из-под самого носа, будто вступил в тайный сговор с проклятым Носителем… или, может быть, заносчивый Бурилий уже представил себя полноправным владельцем магического сокровища, которое по праву принадлежит ему, Верховному Дробителю?..

Ну уж нет! Шутить с собой он, Генерагем, никому не позволит. Подобные вылазки нельзя прощать даже самым приближенным соратникам. Так и происходит смена вожака в стае: раз дал слабину, два… а вскоре ты уже не у дел… Как посмел сей презренный Огранщик плести какой-то грязный заговор за спиною главы Ордена Антрацита?.. Причем в его же тронном зале?.. Пузатый болван!..

Одним коротким толчком Генерагем разорвал сам себя на два крупных шара. Колким выстрелом шары вонзились в близлежащие колонны, отскочили от них, столкнулись друг с другом, рассыпались вверх брызгами мелкого разноцветного бисера. Вероятно, подобный салют указывал на высочайший накал эмоций. Пестрая дробь побила кое-где люстры. На мраморный пол просыпался дождь из блестящей крошки. Дабы не угодить под обстрел, Киря поспешно отступил вглубь помещения, поближе к «ночному экипажу». Передвигался он не характерным для тронного зала методом – обычным бегом, а не ядерной россыпью. Парню не хотелось вновь подвергать себя самоприжигающей экзекуции.

Генерагем, между тем, неистовствовал. Праздничный бисер из-под самого потолка градом обрушился вниз, с ревом ударил во вращающийся восьмигранник. Вскрыть кристаллы Огранщиков, как известно, кроме самих Огранщиков не подвластно никому. Это так. Но Дробители способны их раздробить. Хрустальный пенал вместе со спрятанными в нем червями рассыпался на сотни сверкающих шаров, которые разлетелись по всему залу. Они беспорядочно тыкались в колонны, в стены, в потолок, в пол; гонялись друг за другом яркими светлячками. Но вдруг все разом стеклянными осколками рухнули наземь.

Это Бурилий сделал ответный ход. Огранщик вновь заключил каждый из прыгающих мячиков в маленький прозрачный футлярчик. Теперь Дробитель без его, Бурилия, ведома не сможет воссоздать первоначальный большой пенал. Таким образом, бесценный артефакт, спрятанный в кристалле, на данный момент не принадлежал ни одному из магов; он был недосягаем для них обоих. Магистр Огранщиков не смог сдержать короткий, ехидный смешок. Он, как мальчишка, прыснул в кулачок.

Однако ядра, составляющие тело Генерагема, в мгновение ока перегруппировались, окружили бывшего соратника, вонзились в него со всех сторон. Со сдавленным стоном Бурилий развалился на облако серых, невзрачных шаров, которые воспарили под своды зала и принялись, не спеша, барражировать между шикарными люстрами. Генерагем предусмотрительно блокировал через родовое заклятие ментальные связи между ядрами Огранщика. А потому суровый Магистр Бурилий в настоящее время не являлся единой, слаженной личностью, а превратился в набор бессловесных, безжизненных кругляков, порхающих вдоль колонн тронного зала. Иными словами, пока что, до оживляющей команды Генерагема, он выбыл из игры.

Верховный Дробитель вернулся в человеческое тело, устало вытер со лба пот, огляделся по сторонам. В цитадели Ордена Антрацита царил полумрак. Многие светильники в результате большого погрома пострадали и погасли. Старый маг привычно хлопнул в ладоши. Изысканное убранство зала начало тут же восстанавливаться, само по себе: склеиваться люстры, срастаться щели и трещины в полу и потолке, вспыхивать прежним светом тысячи уютных огоньков.

Но где же Носитель?!

Генерагем повертел головой туда-сюда. Вот черт! Уже успел унести куда-то ноги. «Ночной экипаж» не смог отказать в услуге высокому гостю с Маркой Дробителей…

Глава могущественного чародейского Ордена расстроено почесал в затылке, совсем как обыкновенный человек.

А с чего всё, собственно, началось? Верховный Дробитель замер, прокручивая в уме события последнего часа… Вот-вот… дрянная девчонка, находясь внутри восьмигранника, выдохнула из себя облачко мерзкого пепла… стерва… чтоб ей развалиться на миллион шаров и никогда больше не собраться… и подала своему нагловатому дружку какой-то знак, что-то написала пальцем по стеклу… гадина… Знак? Может, в нем и кроется разгадка поведения молодого волхва?.. Куда он, поганец, навострился?.. Нужно срочно расшифровать строчку противной девчонки. Но она же заключена в кристалле Огранщика… А освобождать из россыпи плена мятежного Бурилия пока что рановато. Еще отчебучит чего-нибудь сгоряча. Нет. Пусть постучит покуда шариками по стенкам – для острастки. Авось поумнеет, шут гороховый… Придется, видно, разбираться с письменами вздорной ведьмочки самому, по памяти, – вздохнул глава Ордена Антрацита.

Вдруг в голову Генерагему пришла интересная мысль: а почему бы ни посоветоваться на сей счет со своей генеральной союзницей – Великой Подложкой. Она мудрее сотни мудрецов. Наверняка подскажет способ, как «расколоть» секретные знаки пленницы. Это идея!

Вообще-то, Верховный Дробитель обращался к Изнанке не так уж часто, в самых крайних случаях, когда не мог самостоятельно решить какой-то важный вопрос. Ибо знал, что ресурсы ее безграничны. Но знал и другое: каждую услугу Великой Подложки когда-то придется отработать. Возможно, не только потом, но и кровью.

Но уж больно хотелось старому пройдохе узнать, что написала пеплом дерзкая девчонка, которую ему, собственно говоря, Подложка и передала для шантажа Носителя.

С благоговейным трепетом глава Ордена Антрацита приблизился к специальному заклинательному алтарю, который располагался в углу тронного зала за высокой ширмой и служил для прямого обращения к Изнанке. Такой привилегией, скорее всего, не обладал ни один из ныне здравствующих магов. Хотя… кто его знает… Подложка помогала обстряпывать своему протеже кое-какие делишки, но лишними секретами с ним не делилась… Не исключено, что и еще в чьих-нибудь покоях располагался точно такой же алтарь, выполненный из черного гранита. Генерагем, демонстрируя покорность и уважение к Повелительнице Дна, приблизился к затемненному углу тихими шажками, как обыкновенный смертный человек, – без всяких шумовых эффектов – стучащей дроби и т. д. Приступил к заклинанию.

Изнанка сразу услышала зов своего союзника (а говоря по правде, – вассала), явилась на Совет из-под земли. Темное-темное облачко ползучей бесформенной субстанцией с пугающей, показной медлительностью выбралось из длинной, узкой щели посреди алтаря и соединилось в воздухе в эмблему Ордена Антрацита – огромные челюсти, живущие самостоятельной жизнью. Большинство светильников в зале испуганно погасли. У Генерагема по коже пробежали мурашки. Старый волшебник никак не мог привыкнуть к таинственной процедуре. Только самые посвященные Дробители знали истинную суть широко известной всем эмблемы Ордена. В натуре она представляла собой прямой вход в Изнанку. Верховный Дробитель, поеживаясь, – даже он страшным страхом боялся свою «подружку» – сделал неуверенный шаг и прыгнул в темный капкан – отдался во власть Великой Подложки. Челюсти сомкнулись, проглотили добычу. Генерагема не стало…

Но через несколько минут пожилой чародей вынырнул обратно, ногами вперед (дурной знак) – ухмыляющийся и решительный.

А здоровенные угольные челюсти, парящие в воздухе, сомкнулись, дрогнули, поплыли, превратились в струйку черного дыма, втянулись в жерло заклинательного алтаря. Люстры тронного зала тут же вспыхнули во всю мощь. В цитадели Дробителей стало светло как днем.

Довольный Генерагем перекатился несколько раз вдоль колонн стучащей дробью, чтоб унять возбуждение. Затем водрузил собственное тело на трон. Трон, не выпуская из цепких объятий дорогого хозяина, крупными ядрами запрыгнул на высокий постамент в дальнем конце зала.

Теперь Верховный Дробитель знал, что ему делать.

Глава клана вызвал к себе Одиннадцать Главных Магистров и поставил им задачу. Затем вместе с ними умчался наверх, на лоно природы.

Сегодня всем Дробителям предстояла большая работа…

…Через полчасика клан Генерагема почти в полном составе собрался на огромной поляне возле окраины города Святая Ольга. Большинство своих последователей глава Ордена Антрацита отправил на улицы Святой Ольги с целью собирать «первичный материал»… а именно крысиное дерьмо… Не руками, конечно, а путем заклинаний гнать его из города на поляну. Благо, по внешнему виду помет грызунов почти точно соответствует излюбленной форме Дробителей – шарикам.

Вскоре из уличных кварталов, из подвалов, чердаков и чуланов за околицу населенного пункта вприпрыжку повалил целый поток крысиного дерьма. Главные Магистры клана укладывали «исходный материал» в большие холмы. В итоге набралось одиннадцать сопочек высотою с приличный жилой дом.

После чего началась сортировка.

Каждому из старших мастеров Генерагем вручил специальную Метку из Низов, на которую должен будет реагировать интересующий владыку помет. Магистры приступили к отсеву – принялись шевелить заклятиями персональные, закрепленные за ними холмики и выуживать из них помеченные шарики.

Правильно говорят: «Не тронь дерьмо – вонять не будет». Вонь поднялась невообразимая. Дабы как-то облегчить участь своих поданных, глава Антрацита спровоцировал над полянкой крепкий ветерок, отгоняющий неприятный запах в сторону. Даже он помогал лишь наполовину. Крысиные миазмы оккупировали всю поляну, мешали дышать, резали глаза… Но дисциплина в клане Дробителей железная. Через несколько часов изнурительной работы, ближе к вечеру, послушники Генерагема отсортировали таки небольшую кучку – примерно по пояс человеку. После этого владыка отпустил всех помощников по домам – отмываться, приходить в себя после выполнения весьма странного задания правителя.

Отобранный бугорок помета Верховный Дробитель самолично загрузил в «ночной экипаж» и одним с ним рейсом отбыл в подземный тронный зал. В гордом одиночестве.

У себя в резиденции владыка занялся делом не менее странным. Высыпал все собранное дерьмо в большой чан, добавил туда немного воды, немного глины, заранее доставленной из загородного карьера. Разулся, залез в чан и стал голыми ногами месить раствор, вдыхая от распаренной жижи непревзойденные «ароматы». Скрытая вентиляция магического зала работала на всю катушку. Однако справиться до конца с липучим зловоньем всё же не могла. Генерагему приходилось то и дело с отвращением откашливаться и сморкаться. Наконец, когда «тесто» из крысиного помета приобрело нужную консистенцию, Верховный Дробитель, словно скульптор, принялся лепить из него человеческую фигуру в полный рост. Лепил долго, старательно. А в завершенье зачем-то присобачил на голову дерьмовому изваянию разлапистую рогатину, как у сохатого. После этого уставший Генерагем забрался в «ночной экипаж». Но никуда не полетел. А принял прямо в магической кабинке обильный душ. По совместительству она выполняла и эту функцию. Минут через двадцать глава Ордена Антрацита с облегчением вывалился из энергетического яйца, взобрался на свой трон, стал с нетерпением ждать, пока высохнет произведение его художественного творчества. Для ускорения процесса владыка мысленно настроил вентиляцию зала на дополнительный обогрев, направил воздушные струи непосредственно на скульптуру.

Сушка прошла довольно быстро.

И вот уже перед очи своего создателя предстал шершавый, немного грубоватый голем. Генерагем вдохнул в него Искру Потусторонней Жизни, полученную от Изнанки. Голем неуклюже пошевелился, сделал несколько лихорадочных движений руками и ногами. Двигался он как-то разбалансированно, неправильно. Вылепленная из дерьма плоть под мышками и в паху от трения расплавилась, покорежилась, выдала очередную порцию вони. Главный Дробитель поперхнулся, закашлялся, отскочил кучей шаров в сторону.

Что-то у урода из Низов не ладилось. Генерагем решил использовать для его оживления собственную магию, а не заготовки Подложки. Так-то оно надежней. Ведь глава клана – волшебник наивысшей категории. Дробить так дробить! Верховный Дробитель разбил и себя, и вылепленную из помета скульптуру на мелкую-мелкую дробь. Круглые бусинки от обоих тел густо-густо перемешались меж собой, несколько раз обскакали весь зал, притираясь друг к другу. Затем согласованным залпом ударились оземь… На их месте очутился здоровенный истукан в два человеческих роста. Чем-то он напоминал худощавого владельца подпольного замка; чем-то – съеденного когда-то крысами Сухаря. Голову истукана венчала несуразная рогатина, приросшая поперек черепа. Обновленный голем побродил немного вдоль колонн, попрыгал, поприседал, попытался даже спеть гимн Дробителей, чтобы продуть голосовые связки. Таким образом Генерагем пытался передать неуклюжей статуе часть своей жизненной энергии. Лишь самую малую часть. Дабы только возбудить биологические процессы в организме бывшего мертвеца. Пестовать возрожденного Сухаря, как собственного ребенка, старый пройдоха, естественно, не собирался.

Когда владыка тронного зала почувствовал, что дела у его подопечного пошли на лад, то вновь разбил истукана на мелкий бисер, разъединил свое тело и тело рогача. На этот раз дробинки, принадлежащие к разным личностям, тщательно отсортировались одна от друга и скакали по мраморной мозаике уже отдельными, самостоятельными кучками.

Наконец Генерагем вывел и себя, и голема из родовой трансформы. Всё получилось как нельзя лучше. Перед Верховным Дробителем стоял воссозданный слуга Подложки, живой и невредимый, будто только родился. Правда, от него почему-то смердело крысиным пометом… Впрочем, как и от самого Генерагема. Владыка непроизвольно принюхался к собственному телу. Кошмар! Но, вероятно, это остаточный эффект от «исходного материала». Ничего не поделаешь… Со временем, должно быть, улетучится… наверное…

Человек не помнит свои предыдущие воплощения. А это исчадие ада умудрялось сохранять полную преемственность копий – и по внешним данным, и по внутренней сути.

Воссоздал Сухаря глава Антрацита вовсе не случайно. Как подсказала Подложка, урод из Низов исхитрился в свое время пройти родовое посвящение в Клане Вулканического Пепла, а значит, запросто смог бы разобраться с письменами Ульяны.

Сухарь ничуть не возражал. Он воспринял Генерагема в том качестве, в каком и требовалось – в качестве нового хозяина. Смиренно опустил голову в ожидании текста, который следовало перевести.

«Что же она там написала? – почесал за ухом главный Дробитель, вспоминая художества пленницы. – Ага… вот…» Памятью пожилой маг обладал отменной. Так что для него не составило труда воспроизвести в воздухе строчку, написанную девушкой пеплом на стекле. Сам Генерагем выполнил памятную надпись из шаров, которые составляли тело мятежного Бурилия. Ибо шары те до сей поры продолжали преспокойно плавать себе под потолком зала в ожидании своей участи.

Сухарь внимательно ознакомился с посланием пленницы, затем огорошил Верховного Дробителя:

– Здесь написано: «Я люблю тебя, Киря».

– Ты уверен? – просипел владыка.

– Да.

– Тьфу ты, черт! – выругался «каменноугольный» маг. – Поймали какую-то соплячку несмышленую… В такой момент – на грани между жизнью и смертью – ее беспокоят лишь сердечные дела и ничего более… Со-пляч-ка!

– Вот тут вы не правы, – возразил абсолютно серьезным голосом Сухарь. – Что может быть важнее Любви для девушки из Пепельного клана? Она вела себя самым подобающим образом, достойным всяческих похвал. – В словах рогатого урода недвусмысленно проступала гордость за «родной» клан, в котором он прошел когда-то посвящение.

Дробитель с подозрением уставился на возрожденного мертвеца, презрительно щелкнул пальцами. Рогач тотчас разлетелся на мелкие шарики. Шарики отскочили на несколько шагов назад и собрались вновь в уродливый силуэт. Но Сухарь теперь уже пребывал в униженной позе – на коленях. Голова его почтительно склонилась к самому полу. Вся фигура выражала покорность и смирение. Урод со страхом притупил взгляд, преданно взирал на ботинки своего господина.

– Что за бред ты несешь, презренный раб? – с раздражением выпалил Верховный Дробитель.

– Простите великодушно.

– Великодушие – удел слабых, – перебил слугу Генерагем. – А я могу позволить себе здоровую злость. Понял, болван?

– О да, мой господин. Я всего лишь пытался обозначить точку зрения глупой девчонки, о несравненный владыка. Ведь именно за этим вы меня сюда позвали…

– Я разнесу тебя на тысячи атомов, болван!

Голова урода склонилась еще ниже.

– Не тебе судить, зачем я тебя позвал. Понял?

– О да, мой господин.

Сухарь не на шутку разволновался, взмок от пота. От него стало разить крысиным пометом в два раза сильнее.

– Фу, какая гадость, – поморщился старый маг. – Уйди с глаз моих долой, чудовище!

Не вставая с колен, рогач попятился к дальнему углу, туда, где стоял «ночной экипаж».

– Найди Носителя и убей его! – распорядился Генерагем. – Понял?

– Будет сделано, хозяин. Не извольте беспокоиться.

Задницей вперед, точно заморская каракатица, Сухарь вполз в транспортное яйцо. Только внутри экипажа он позволил себе подняться и отряхнуться. Но при этом презрительно скривил губы, сплюнул на пол, чуть слышно произнес:

– Дробитель, мать твою… Гореть тебе в топке Великого Пращура…

Однако потом опомнился, стукнул сам себя по рогатине, со злостью выпалил:

– Долбаная Печь!.. Все печенки отравила своим мерзким пеплом… Ну, погоди ж ты у меня… Спляшу я еще на твоих развалинах…

Генерагем приказал «ночному экипажу» доставить своего пассажира точно туда, куда он доставил ранее почетного гостя с Маркой Дробителей. Энергетическое яйцо в точности выполнило указание своего повелителя.

Сухарь бодренько выскочил из темного облачка, кинулся исполнять поручение хозяина. Для начала предстояло взять след проклятого Носителя. Рогач по-собачьи опустился на четвереньки, стал принюхиваться…