Славян с голозадой Катькой на плече, которая упорно пыталась вырваться, степенной походкой, будто зажиточный крестьянин с мешком муки, под хохот кочевников вошел в свой чум. Но когда за спиной капитана надежно захлопнулись несколько массивных шкур, закрывающих вход в жилище, поведение его круто изменилось. Навигатор торопливо подбежал к мягкой лежанке, устланной многочисленными подушками, расшитыми причудливой вязью, и сбросил на них свою пленницу. Правда, сделать это удалось не сразу, потому что Катька изящными, но сильными ручками добралась до головы и вцепилась в волосы, как клещ. Славян возмущенно выпалил:

— Ты что, ненормальная, что ли?! — Он озабоченно осмотрел свою искусственную руку. — Чуть протез не вывернула, чеканушка!..

Девушка ловко, как пантера, перекатилась в глубь широкой лежанки и прошипела:

— Подойдешь хоть на шаг, глаза выцарапаю, подлец. Опасаясь нападения, капитан отступил от разъяренной гринчанки назад. Он уже успокоился и беззлобно, даже с иронией, выругался:

— Тигра заокеанская. Всю спину отбила, дубина! Катька непонимающе вылупилась на офицера. Владелец вигвама передвинул поближе к лежанке табурет, сел напротив гостьи, раскурил трубку. Дым маленькими колечками заскользил в небольшое вытяжное отверстие, расположенное в самом центре остроконечной круглой крыши.

— Ну что вытаращилась? Вот и помогай вам, бабам… Никакой благодарности. — (Катерина все так же непонимающе хлопала ресницами). — Женщина в этом племени — добыча. Понятно? — пояснил Славян. — Если бы я этого не сделал, то сделал бы кто-нибудь другой. Потому что всем нужно продемонстрировать, кто хозяин девки.

— Зачем?

— Таков древний (может быть, и глупый) обычай этих полуразбойников, полукочевников. Практически все женщины в данном роду, даже если они выросли в самом племени, прошли через это.

— Что ж, их насилуют? — не поверила Катька.

— Здесь так не считают. Если дословно перевести с местного языка, то получится что-то вроде укрощения…

— Как лошадей?

—Типа такого…

Катька немного расслабилась. Дыхание выровнялось, глаза перестали метать в собеседника гневные молнии.

— А почему ты меня не предупредил еще по дороге?

— Ты бы вела себя скованно и неестественно, — ухмыльнулся Славян.

— Ну и что тут такого? Что, прямо все девушки бьются в истерике? Разве нет таких, которые заранее согласны на контакт?

— Есть, конечно. Но я хотел, чтоб ты продемонстрировала всем окружающим свой крутой норов. — И он хитро подмигнул.

— Зачем?

— Так, на всякий случай…

— Чтоб не лезли в будущем?

Собеседник пожал плечами.

— Ну ты мудрец, — заключила гринчанка. — А знаешь, некоторых извращенцев, наоборот, возбуждает, когда женщина сопротивляется…

Славян рассмеялся:

— Да, мне тоже понравилось… и попка у тебя ничего… Может быть, продолжим? Катерина опять помрачнела. Если бы у человека когти выдвигались, как у кошки, то она, наверное, сейчас бы ими блеснула во все и красе. Славик даже поперхнулся дымом:

— Успокойся, подруга. Все в порядке. Со мной ты в относительной безопасности.

— Почему в относительной? Ты что, голубой?

На этот раз лицо агрессивно вытянулось уже у капитана:

— Я не знаю, как у вас там, в Лиге, а у нас здесь такие выпады считаются оскорблением. Если бы ты была мужиком, вероятно, я бы перерезал тебе горло!

— Извини.

— А относительной потому, что на сто процентов в этой жизни ни за что нельзя ручаться. Но в целом мне все эти ваши губочки, личики, сосочки, попочки — по фигу.

— Почему?

— Все это бутафория. Каждая женщина стремится из мужика высосать как можно больше материальных благ. А затем он ей вообще не нужен. Что такое женщина? — спросил офицер.

— Что?

— Самоходный станок для извлечения сексуальных удовольствий.

— И только?

— Не более. Но ни одно удовольствие в жизни не стоит того, чтобы терять из-за него голову. Слышала девиз древних: «Пришел, увидел, победил»?

— Ну и что?

— Перевожу на язык современности: «Взял, использовал, выбросил». Вот это и есть настоящая правда жизни, без всяких приукрашиваний, рассусоливаний, без обмана…

— А как же любовь, чувства, привязанность?

— Все вы одинаковые. Повторяю, мужик для вас, по большому счету, только кормушка. Недаром народная мудрость гласит: «Влагалище — не кошелек, но жить помогает».

Теперь возмутилась Катерина:

— Я не знаю, как у вас на Галере, а у нас в Лиге такие выходки считаются оскорблением… И вообще, свинство — разговаривать с дамой в таком тоне…

— Извини.

—Женоненавистник…

— Почему же? Я очень даже их люблю.

— Как станок?

— Конечно. Но я же никого не насилую. Кошелек показал — и достаточно. Не буду вспоминать еще одну народную мудрость, а то опять обидишься. Ты же — существо нежное, заморское…

— Да уж, освободи меня от своих мудростей. Собеседники на некоторое время замолкли. Славян самодовольно пускал под потолок колечки дыма и, казалось, не обращал никакого внимания на колкие взгляды своей гостьи.

— У нас принято гостя накормить. А У вас? — нарушила молчание Катерина.

— Сейчас что-нибудь сообразим, .подруга, — отозвался владелец жилища и приветливо подмигнул гринчанке как ни в чем не бывало.

Глядя на спутника, девушка тоже позабыла, как они только что обменивались «любезностями». Ужин отнюдь не выглядел как национальное блюдо кочевников. Славян разогрел на очаге в центре жилища мясные консервы — в дальнем от входа крыле вигвама громоздился целый продовольственный склад. За едой гостеприимный хозяин неторопливо и доброжелательно рассказал кое-что о жизни племени, в котором они оказались, и о том, как он сюда попал.

На ночлег полный сил мужчина и полная грации девушка улеглись в разных концах чума, пожелав друг другу спокойной ночи. Славян радушно разделил широкую лежанку на две части. Сон к усталым путешественникам пришел если не сразу, то скоро.

Славян проснулся от того, что Катерина гремела посудой и консервными банками возле очага. Даже самый закоренелый холостяк взирает на работающую по дому женщину с внутренним умилением. Судя по яркому свету, день уже стоял в самом разгаре. Вероятно, офицер проспал довольно долго. Он исподтишка наслаждался зрелищем приготовления пищи новоявленной хозяйкой, пока гринчанка не заметила, что он проснулся.

— Доброе утро, — бодро поприветствовал свою гостью Славян.

— Не знаю, доброе или нет, — неуверенно отозвалась девушка.

— А в чем дело?

— Может, здесь так принято, но, похоже, во всем лагере, кроме нас с тобой, никого не осталось.

— Ты шутишь?

Катька серьезно глянула на собеседника, показывая, что ей не до шуток.

— Впрочем, там, у костра, сидит какой-то дряхлый старец. А остальное племя куда-то перекочевало, будто его вчера и не было.

Славян вскочил из-под одеяла и, позабыв про утренний туалет, юркнул на улицу. Катерина последовала за ним.

Действительно, становище представляло из себя унылую картину. Все люди исчезли, побросав наполовину свои кибитки и чумы, чего раньше никогда не случалось. Вероятно, очень спешили. На траве то тут, то там валялись детские тряпичные куклы, различный скарб, тяжелые шкуры, служащие индейцам и строительным материалом для чумов, и лежанками, и одеялами.

Насколько знал Славян, племя ни с кем не враждовало. Да и на несколько километров вокруг выставлены разведдозоры. Так что навряд ли кочевники испугались неожиданного нападения. Но тогда чего? Офицер подбежал к седовласому полуживому, полуслепому старику, сидящему невдалеке от костра. Тот, как волк, о чем-то печально скулил — тянул грустную песню на похоронный манер. Славян осторожно похлопал деда по плечу. Затянутые белесой поволокой глаза приоткрылись. Старец на минуту прекратил гундеть. За эту минуту они быстро о чем-то переговорили на непонятном наречии. После чего самозабвенный певец опять заполнил окружающее пространство заунывной мелодией. Но, бог ты мой, от такой «музыки» на душе точно кошки заскребли, а все мыши и суслики, находящиеся в радиусе километра, наверное, решили выкопать себе новые норы, подальше отсюда. Расстроенный Славян вернулся к Катерине.

— Что он говорит?

— Говорит, через несколько часов здесь будут Ве-ЖиБолы.

—Э-э…

— Великие Живые Болота.

— А-а… понятно.

— Все племя сбежало.

—А он?

— Он немощный и почти слепой. Сказал, что будет отдавать поклон великим птицам Хабары — древним прародителям и вождям племени — на своей земле.

— То есть он собрался здесь помереть?

— Занятно.

— Может быть, он И прав. Чего суетиться, когда все кончено?

Катька напряглась:

— Что кончено?

— Я имею в виду, для него кончено. Просто он чувствует свое состояние… Силы на исходе. К тому же старик уверен, что свободные птицы Хабары сами идут зад ним.

— Почему?

— Потому что у них хоронят, знаешь, как?

—Как?

— Заворачивают мертвеца в ритуальное покрывало-горину, — отвозят к Болотам и бросают в живую слизь.

— Ну и что?

— А то, что горина у него на плечах. Видишь?

— А я думала, это обыкновенный плед.

—Нет.

— А что он там бормочет?

— Просит ВеЖиБолы прийти за ним скорей. Он хочет поговорить с предками.

— При чем тут предки?

— Кочевники считают, что Болота хранят в себе святой дух Хабары. Да ладно. Бог с ним. Мы-то с тобой не собираемся пока еще говорить с предками?

Катька нервно передернула плечами.

— Ну так вот, — подтвердил Славян. — Значит, надо отсюда поскорее сматываться. Хорошо, хоть нашу повозку оставили.

— А ты веришь, что ВеЖиБолы — разумное существо или, скажем, колония разумных существ? — поинтересовалась гринчанка.

— Не просто верю, а уверен.

— А я думала, все это предрассудки аборигенов.

— Знаешь, я в свое время много путешествовал по галактике и понял, что так называемые предрассудки аборигенов практически везде построены на реальных фактах. Надо только правильно понимать иносказательный язык каждой коренной народности.

— Чтобы верно истолковать смысл предрассудков?

—Да.

— И у тебя получалось?

— Как тебе сказать… Если не хочешь вляпаться в какую-нибудь неприятность на незнакомой планете, то первое правило: «Следуй местным обычаям, прислушивайся к предрассудкам — и все будет в порядке».

— Понятно, — улыбнулась Катя. — А почему кочевники нас не предупредили, когда сами убегали?

— Я друг племени, но не член. Однажды я отказался перекочевывать с племенем на новое становище. Поэтому меня больше не предупреждают. Если человек один раз не подчинился вождю, значит, у него своя жизнь.

— Но тебя и не гонят?

— Нет. Как видишь, они довольно демократичны. Правда, это касается лишь людей со стороны. Своему бы они так просто не простили неповиновения вождю.

— А почему ВеЖиБолы движутся сюда?

— Старик в своей песне просит у Хабары прощения… Он поет, что Болота веками мирно уживались с окружающей средой. Но вот пришел человек и напитал таинственные слизистые создания невероятной злобой…

— Ты веришь, что это действительно так? — переспросила Катерина.

— Я же тебе говорил, что надо всегда прислушиваться к предрассудкам аборигенов. Да и что ты имеешь возразить против того, что человек поистине — самое страшное существо во вселенной?

Катьку от этих слов передернуло. Но она предпочла не возражать.

— Договорим в дороге, — предложил Славян. — Хватаем ящик консервов, канистру воды, теплую одежду, и вперед! Через десять минут они уже тряслись в повозке, на ходу пережевывая завтрак.

— Куда мы едем, капитан? — спросила девушка.

— Тут километрах в двадцати есть капитальный поселок. Каменные дома, школы, больницы, оседлые жители и все такое прочее.

— Понятно.

— От него проложена дорога к железнодорожной станции. Я думаю, это единственный способ покинуть огромную низину, покрытую степями, пока ее не заполнили ВеЖиБолы.

Однако в конце пути путешественников ожидало разoчарование. Поселок напоминал собой прифронтовую полосу. Жители с горечью бросали обжитые дома. Неотвратимо наступали Болота. Вдоль трассы вытянулся последний обоз. Население покидало гибнущий край. Одни говорили, что Болота — это секретное экологическое оружие IX Протектората, инициированное в наказание за сепаратизм. Другие говорили, что IX Протекторат здесь ни при чем, ВеЖиБолы подчиняются только шаманам… А местные старожилы рассказывали страшные легенды о том, что когда-то вот так же люди втянули ВеЖиБолы в свои разборки, а потом от Болот бежали все. Потому что слизь причудливым образом упитывает людской гнев, витающий в воздухе. И все это на них же и выплескивает…

Славян пристроил свою повозку в хвост Колонны. Но его окликнул возница с последней телеги:

— Куда прешь, инородец? На тот свет захотел, что ли? Капитан передал поводья Катерине, спрыгнул с повозки и отправился к хмурому мужику узнать, в чем дело. Через насколько минут он вернулся сам не свой от злости. Славян выхватил у девушки вожжи и грубо осадил велонов. Галерские верблюды недовольно захрапели, а затем остановились. Со слов спутника Катя поняла, что дорога к железнодорожной станции уже перекрыта ВеЖиБолами. Каждую телегу с беженцами сопровождает шаман, владеющий горловым пением (именно он и подозвал Славяна), который как бы отгоняет слизь с пути, чтобы можно было проехать. Но, как оказалось, возницы бессовестно обирают бедных людей, требуя за свои услуги практически все имеющиеся деньги. Кроме этих дьявольских кучеров, никто не сможет вывести беженцев к железнодорожной станции. Поэтому людям приходится уступать неслыханным требованиям вымогателей. Хмурый мужик назначил Славяну огромную цену и сказал, что завтра прибудет сюда в последний раз. Если к этому времени офицер не соберет необходимую сумму денег, то останется здесь навсегда.

После этого путешественникам пришлось отступить на обочину и пропустить еще несколько телег. Славян переговорил и с другими проводниками. Но требования у всех были примерно одинаковыми.

Из разговоров с женщинами, сидящими в повозках, капитан узнал кое-что и о вознице, который обещал завтра вернуться за ним с Катериной. У него на губе выделялся неприятный резаный шрам. Беженки рассказали, что когда-то в молодости его укусил корястый клоп. Но парень не растерялся, а, глядя в зеркало, вырезал себе ножом кусок губы вместе с клопом, пока яд не успел распространиться по всему организму. С тех пор молодой человек зачах здоровьем, сделался хилым и слабым. Но у него открылась способность к горловому пению; в мозгах наступило «просветление», что ли. Парнишка стал общаться с ВеЖиБолами. Наверное, попавшие в кровь микродозы яда имели-таки странный побочный эффект.

Когда дорога опустела. Славян с Катериной повернули к поселку. Капитан бодро подмигнул спутнице:

— Не переживай. Я знаю, что делать. Чердаки — вот кладезь деревенских скряг. Придется немного помародерствовать…

…За день молодые люди облазили несколько десятков домов. Предположение насчет кладезей оказалось небезосновательным. Славян настолько безошибочно, словно опытный вор-чердачник, находил и вскрывал на крышах тайники сбежавших жителей, что у Катерины даже закралось сомнение, не занимался ли ее товарищ подобным промыслом ранее. Хотя капитан скорее руководствовался трезвым расчетом, оглядывая по-хозяйски очередную мансандру и размышляя, куда бы лично он спрятал свои скромные накопления на месте и обитателя дома. В подвал? Но если поразмыслить логично, навряд ли. Ведь он в первую очередь подвергнется затоплению. Значит, крыша. А на чердаке не так уж много мест, где можно устроить тайник.

Несмотря на спешное бегство, обыватели, судя по всему, надеялись, что после окончания беспорядков ВеЖиБолы схлынут; все пойдет своим чередом; мирные люди возвратятся в свои дома. А носить при себе сбережения трусоватые провинциалы побаивались. На дорогах полным-полно грабителей и бандитов. Время-то смутное,что ни говори.

Но, по всей видимости, жители поселка не отличались особой зажиточностью. Невольным искателям кладов удалось найти не так уж много заначек. Да и те скудные. Катька даже поделилась с товарищем мыслью насчет аморальности чердачных изъятий. Ей казалось, что они выгребают у людей последний запас, как орешки в дупле у бурундуков. Бурундуки, обнаружив пропажу, хладнокровно вешаются на первом суку, дабы не помереть с голоду. А что сделают ограбленные жители? На это Славян философски заметил, что нельзя сравнивать жизни людей (свои собственные), которые они спасали вынужденным мародерством, с каким-то призрачным богатством отдельных граждан. Вот это действительно аморально! К немалому удивлению Катерины, спутник подкрепил свое мнение цитатой из Священного Писания: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут; ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. От Матфея, 6: 19 — 21». Раньше гринчанка ни за что бы ни заподозрила в капитане смиренного последователя христианского учения. Впрочем, как и сейчас… Но все же его доводы успокоили девушку и сняли камень с ее души.

Изрядно вымотавшись, к вечеру, спутники все-таки наскребли требуемую сумму. Сверх того у них осталось всего лишь несколько десятков рубдолов. Но таких денег не хватило бы и на два дня питания в самых дешевых забегаловках. И это по до кризисным ценам. Как известно, социальные потрясения неизбежно ведут к инфляции. Так что сейчас нельзя было поручиться ни за что. Фактически путешественники оказались нищими.

На ночлег кладоискатели устроились в двухместном номере покинутой гостиницы. Спать в чьем-то брошенном доме им показалось кощунством. Надо отдать должное непосредственности Славяна. Ничуть не стесняясь незаконности и непрошенности их пребывания в уютном придорожном кемпинге, он перевернул все заведение вверх ногами. В итоге путешественники поимели недурный ужин из свежемороженого мяса и присовокупили к своей пиратской кассе пару сотен мелких купюр. Теперь оставалось только ждать прибытия возницы.

Невзирая на бутылку доброго вина из запасов гостиницы, выпитую за ужином, обоим спутникам спалось очень плохо. Всю ночь они ворочались, напряженно вслушиваясь в тишину за окнами, ожидая какой-то неясной опасности. Но, к счастью, ничего плохого не произошло. С первыми лучами солнца, невыспавшиеся, они покинули гостеприимное убежище и отправились на окраину поселка встречать возницу.

Шаман не заставил себя долго ждать. Вскоре его повозка показалась на дороге. Через несколько минут она поравнялась с путешественниками. Вся телега, как и кучер, была покрыта темной коркой, словно засохшей кровью, вероятно, омертвевшими остатками слизи. Хмурый мужик угрюмо пересчитал деньги и жестом показал, мол, садитесь.

Вообще-то, этого возницу шаманом, по большому счету, и назвать-то было нельзя. Скорее шарлатан какой-то. Ведь настоящий шаман обращает свою песнь к высшим силам мироздания. И те ему в какой-то степени отвечают. А этот поводырь работает исключительно за деньги. Причем забирает без всякого стыда у людей последнее. Небось, подавится своими тридцатью сребрениками. Чужая-то боль наверняка еще отольется ему горючими слезами.

Славян и Катерина запрыгнули в телегу и тут же прилипли одеждой к засохшей слизи. Они брезгливо отдирали от повозки то одну, то другую часть тела и сосредоточенно отчищали ее от налипшей грязи. Возница не обращал на них никакого внимания. Под скрип колес престарелый велон понуро побрел вперед, тяжело волоча за собой телегу.

Часа через полтора путники, наконец, подъехали к безбрежному морю слизи. Проводник обернулся и предупредил:

— Когда зайдем в Болота, сидите тихо, не рыпайтесь. Понятно? — Пассажиры в знак согласия послушно закивали головами. Возница ссутулился, свесил голову между плеч и что-то там забормотал, будто набирался сил в неведомой молитве перед трудным противоборством с мощным противником.

ВеЖиБолы пока никак не реагировали на гостей. Зеленая пупырчатая структура еле заметно дрожала, как желе, выпуская изредка в разных местах пузырьки, которые потихоньку вздувались и бесшумно лопались. Где-то на горизонте виднелось нагромождение зеленой массы, словно холм. Вероятно, слизь прибывала оттуда, а затем растекалась по низине. Солнечные лучи ласково играли с небольшими, чуть заметными шариками-пузырьками, летающими над поверхностью Болот. Но, кроме них, не было видно ни насекомых, ни птиц. И это вызывало гнетущее впечатление. Казалось, перед глазами затаилась опасная и обманчивая, необозримая, как море, зеленокожая тварь.

Вдруг возница поднял голову и тихонько, но в то же время пронзительно заурчал, запел. Слов в этом бормотании разобрать было невозможно. Да, вероятно, их там и не было вовсе. Неожиданно ВеЖиБолы вздулись, хлюпнули и раздвинулись в стороны, образовав узкий тоннель. Над входом крупными ошметками слизи висели длинные сосульки, словно зубы. Все это походило на гигантскую пасть. Катя неуютно поежилась. Жуткий образ большого клыкастого рта усиливался тем, что внутренность вскрывшегося канала кроваво алела цветом свежего мяса. Вся затея с путешествием сквозь Этот фарш вмиг показалась гринчанке малопривлекательной. Но под сильным впечатлением, как в хорошем театре, она незаметно оцепенела и продолжала молча смотреть на разворачивающееся действие. Телега визгливо скрипнула шаткими колесами и въехала в природный тоннель.

К счастью, дурным запахом, как раньше представляли себе путешественники, от слизи вовсе не тянуло. Дышалось внутри кровавого коридора свободно и легко. Видимо, ВеЖиБолы вырабатывали кислород в достаточном количестве. Можно было подумать, что спутники вступили в кисельные берега, как в сказке. Тоннель изнутри светился странными тусклыми штришками. Все это представлялось очень даже интересным. Но лишь до тех пор, пока путешественники не обнаружили, что проход в Болотах отнюдь не сквозной. От этого открытия им стало немного страшновато.

Возница прокладывал себе путь Горловым пением. И, похоже, наугад. Лишь бы пересечь ВеЖиБолы. Выглядело это так. Со смачным чавканьем и чмоканьем, будто там разматывался огромный моток скотча, впереди разлеплялась и приподнималась слизь. Мелкие капли обильной моросью оседали вниз. Так что телега вместе с путниками уже успела покрыться красноватой влажной пылью. Впоследствии, при выходе на солнце, вся эта прелесть почернеет и засохнет коркой, как рубец на свежей ране. Позади, словно преследующий путешественников водопад, все время падал вал слизи. Почему-то красноватый фарш предпочитал не закрываться потихоньку, а обрушиваться безжизненными пластами, будто из-под него кто-то выбивал невидимые подпорки. Падение вязких масс сопровождалось грохотом и хлопками. Вокруг разлетались крупные брызги слизи, наподобие осколков от взрывов, что ощутимо пугало путешественников, особенно поначалу. Получив хорошую затрещину очередным кровавым куском, отлетевшим при падении вала, путники непроизвольно вздрагивали; сердце уходило в пятки. Унылый однообразный скрип колес нагонял жуткую тоску. Неприятное ощущение постоянно нарастало и дополнялось зыбкостью самого положения. По всей видимости, ВеЖиБолы слушались лишь горлового пения шамана. Передние слои мягко и предупредительно расступались. Зато задние, выйдя из-под контроля дрожащего голоса, просто обрушивались вниз.

Катька чувствовала себя не рядом с возницей, а рядом с индийским магом на сцене. Вот маг с дудочкой сидит перед опасной змеей и наигрывает незатейливую мелодию. Мелодия завораживает и гипнотизирует кобру. Пока дудочка играет, длиннотелая тварь послушно поднимается вверх. Но когда музыка стихнет, извивающаяся гадина может не только очнуться, но еще и смертельно ужалить…

А Славян, как только путники вступили в живую пещеру, вспомнил учебный виртуальный мультфильм, который он видел еще в школьные годы. Там нарисованные мальчик и девочка, размером с микроб, увлеченно бродили по человеческому телу, попадая то в легкие, то в кровеносные сосуды, то в почки, то в сердце и т. д., где они изучали строение и назначение внутренних органов. Сейчас капитан тоже представил себя жалким микробом, который со своими спутниками, такими же жалкими микробами, бредет по длиннющему пищеводу какого-то неведомого чудовища. А впереди, как водится, располагается желудок и кишечник. Там всем им уготован довольно паршивый, некрасивый конец… Через пару дней в виде вонючей пластичной массы несчастные путешественники вывалятся из гигантской клоаки где-нибудь на задворках космоса…

Славяну неожиданно стало смешно от этой мысли. Он чуть не расхохотался. Капитану захотелось поделиться своей ассоциацией с подругой. Но затем он вспомнил суровое наставление шамана: «Не рыпаться, когда войдем в Болота» (вероятно, это могло спровоцировать слизь на агрессию). Пришлось подавить в себе приступ хохота. Но все равно Славян беззвучно сотрясался, как дурачок.

В этот момент возница замешкался и затих. Видно, что-то попало в горло. Он стал торопливо откашливаться, пытаясь прочистить глотку. Славян про себя с опаской подумал: «Досмеялся… разозлил Болота. Говорил же шаман, не рыпаться. Вот они, предрассудочки…»

Почуяв нейтральное безмолвие, слизь угрожающе подступила к телеге со всех сторон. Красноватое свечение значительно притухло. Дышать стало тяжело. Тоннель быстро превращался в могилу. Катька боязливо прижалась к капитану. Тот по-рыцарски обнял ее своей единственной рукой, как бы прикрывая от опасности. Правда, откуда прикрывать — не поймешь. Причудливые челюсти приближались и слева, и справа. Кавалер, оглядываясь вверх, еще больше сжал девушку и, защищая, почти подмял под себя. Однако Катерина вдруг почувствовала, что находится в мужских объятиях. Она резко вырвалась и отстранилась назад.

Внезапно трехметровая сосулька плюхнулась прямо на Славяна. Упругая слизь, словно пружина, притянула свою добычу вверх и отбросила за телегу. Огромная пасть сомкнулась и поглотила офицера. Живую пещеру озарила яркая вспышка. Наверное, таким образом проявились торжествующие эмоции ВеЖиБолов.

Возница между тем наконец-то прокашлялся. Хмурый мужик робко продул глотку, как певец на репетиции перед концертом. ВеЖиБолы дрогнули и застыли. Шаман захрипел более уверенно. Пару раз он даже пронзительно свистнул. Слизистые стены отодвинулись на почтительное расстояние. Впереди опять затрещал «скотч».

Но Славяна возле телеги не было. Кровавый фарш уже успел утянуть человека куда-то в глубь своей утробы. Катька кинулась к вознице:

— Давай назад!

— Назад нельзя, — угрюмо отозвался проводник. Девушка схватила тщедушного мужичка за грудки:

— Назад, я тебе говорю!

— Да пойми же ты, нельзя назад! — закричал возница. — Сами там останемся!..

Гринчанка отчаянно затрясла мужика, как грушу. Стены опять начали сжиматься, нависающие потолки опустились почти к самым головам. Возница испуганно огляделся и засвистел. Это дало небольшую передышку. Катька как держала шамана за грудки, так неожиданным рывком сорвала его с телеги и со всего размаху вогнала головой вперед в розовую стену слизи. На этот раз вспышка полыхнула еще ярче. Видимо, шаманы для ВеЖиБолов — более лакомая добыча! Болота самодовольно заурчали. Девушка подождала секунду — в назидание — и вырвала проводника обратно. Ошарашенный возница, отплевываясь и выпучив глаза, просипел:

— Ты что, дура, что ли?

— Давай назад, гнида, — перебила Катька. — Тебе заплатили, сволочь, чтобы все было как положено. Шевелись. Иначе сам тут сдохнешь, скотина.

Шаман нехотя развернул повозку. Путники двинулись назад. Шагов через пятнадцать обнаружили бездыханного Славяна.

— Помоги, — приказала Катерина.

Вдвоем с проводником они закинули тело в повозку. Возница опять развернул телегу, уселся на передки. Экипаж двинулся дальше. Гринчанка, сидя возле капитана, делала ему интенсивный массаж сердца и искусственное дыхание методом «рот в рот». Через некоторое время офицер очнулся. Неожиданно он сильно обхватил девушку за плечи и в жадном поцелуе присосался к губам. Возмущенная Катерина влепила наглецу смачную пощечину. Славян торопливо откашлялся от остатков слизи и прохрипел:

— Прости, забылся.

— Ну ты кобель. Не успел очухаться, а уже туда же…

— А ты молодец, Кать. Не бросаешь товарищей в беде, — прищурился довольный капитан.

Девушка отодвинулась подальше, пробурчала:

— Ты ж меня на биолокаторе не бросил… Ну вот… долг платежом красен…

— Так если б не долг, то оставила бы меня гнить в Болотах? — подначивал Славян.

— Да пошел ты, балбес, — еще раз ругнулась Катерина. Она соскочила с телеги и не спеша зашагала рядом, осторожно ступая возле колес.

Странное путешествие тянулось еще несколько часов. Так они и ехали. Впереди постоянно разматывался огромный «скотч». Позади с шумом обрушивался кровавый водопад. Над головой уныло звенела занудная песня возницы. Под телегой тоскливо скрипели колеса. Старый велон постоянно спотыкался и шарахался из стороны в сторону, высматривая под ногами случайные камни. Ведь найти под вязкой слизью настоящую дорогу, да еще потом ее и не потерять — задача совсем не из простых.

Когда путники прибыли наконец в пограничный с Болотами поселок, возница нагло сбросил на обочину вещи пассажиров и прикрикнул на беженцев, чтоб живо уматывались с его телеги. Не то он обратится к шерифу. Его люди, представлявшие исполнительную власть в этом забытом богом краю, как раз находились на окраине населенного пункта и придирчиво осматривали всех приезжих.

— Ты потише, — осадил шамана Славян. — Чего разорался?

Проводник, наблюдая, как в их сторону направляются знакомые ему полицейские, видимо, совсем осмелел и развязно прервал капитана:

— А ты вообще заткнись, слизняк. Мужик, называется. Если б не твоя психованная баба, уже б давно корячился в брюхе ВеЖиБолов. Понял? — И он высокомерно осмотрел залепленного чернеющими брызгами Славяна. А на девушку покосился как-то боязливо.

Катерина улыбнулась. Офицер уже открыл было рот, чтобы нагрубить хамоватому мужику. Но она, не желая устраивать сцены на виду у блюстителей порядка, ласково взяла товарища под руку и проворковала:

— Да брось ты его, Славян. Не тронь дерьмо — вонять не будет. Себе дороже. Смотри, кто к нам идет. Так что потише, пожалуйста, потише.

В это время метрах в пятидесяти от них на зеленоватой поверхности ВеЖиБолов с хлюпаньем и треском вскрылась большая розовая пасть, выпустив на свободу очередную повозку с беженцами. Две телеги шли под слизью в ста метрах друг от друга, ничего не зная о взаимном соседстве. Спутники с интересом всматривались в приближающуюся повозку и пропустили момент, когда к ним подошли люди шерифа. Только отчаянные вопли хмурого возницы с резаной губой, раздавшиеся сзади, заставили всех обернуться в его сторону. Катерина и Славян, ничего не понимая, с удивлением обнаружили, что их знакомый проводник трепещет, как неуклюжая рыбина, в накинутой на него крепкой сетке. Четыре стража порядка, пыхтя и напрягаясь, волокли беднягу в сторону бескрайнего моря слизи. Подтянув Упирающегося поводыря вплотную к Болотам, полицейские лихо раскачали пленника и на счет «три» забросили его в зеленоватую муть. ВеЖиБолы с удовольствием булькнули, поглотив угощение. Даже издалека было видно, как в глубине слизи полыхнула радостное яркое свечение.

Точно такой же ритуал «омовения», вернее, жeртвоприношения постиг и проводника с вновь прибывшей телеги, к ужасу ее пассажиров. Люди шерифа грубо вытолкали из повозки беженцев и повели осиротевшего велона к поселку. Один из полицейских взял за повод и галерского верблюда, доставившего сюда Славяна с Катериной. При этом он грозно прикрикнул на переселенцев:

— Ну чего вытаращились? Живо на вокзал. На регистрацию отводится всего полтора часа. После этого я лично оштрафую вас за незаконное пребывание в зоне чрезвычайного положения.

Второй раз ему повторять приказание не пришлось. Они торопливо схватили сумки:

— А где здесь вокзал, уважаемый?

— Прямо, — прорычал полицейский, вперив в незнакомцев свирепый взгляд. — Прямо. Здесь дорога одна. Ясно?

— Да-да. Спасибо. Мы очень вам признательны. Катерина со спутником широким шагом быстро догнали «процессию», двигающуюся к вокзалу. Гринчанка, оглянулась, чтоб посмотреть на полицейских, и вполголоса спросила у товарища:

— Славян, ты что-нибудь понимаешь?

— В чем?

— Зачем они их топят?

— Кого?

— Шаманов, естественно. Ты что, не заметил? — съязвила девушка.

— Заметил, конечно. Я, кажется, догадываюсь, в чем тут дело. Погоди, сейчас уточним.

Капитан обратился к беженкам на непонятном языке, о чем-то с ними оживленно побеседовал, потом сообщил подруге:

— Как я и предполагал, ВеЖиБолы взбесились.

— А почему ты предполагал?

— Об этом пел слепой старик в покинутом становище. Я же тебе переводил.

— А-а… я помню, помню.

— Так вот. Болота больше не подчиняются шаманам.

— А как же мы проскочили? Нам повезло?

— Это частности. А в целом они уже неуправляемы. ВеЖиБолы стремятся заполнить собой обширную долину, стекаясь со всего континента.

— Может быть, объединяют силу своей популяции для. каких-то дальнейших действий?

— Вероятно…

— Агрессивных или нет?

— Точно сказать пока никто не может.

— А почему топят шаманов? — спросила девушка.

— Они зачинщики беспорядков.

— Разве сепаратизм исходил от них?

— Нет. Имеются в виду беспорядки с ВеЖиБолами. Шаманы нарушили природное равновесие, необоснованно подстегивая Болота, направляя их по своему разумению то туда, то сюда.

— И Болота обиделись?

— Получается, так.

— А если утопить зачинщиков, все успокоится?

— По крайней мере, на какое-то время. Ты же видела, с каким наслаждением рыгнула слизь, проглотив нашего грубияна.

— Глупость какая-то, — пожала Катька плечами.

— Я же тебе говорил, что люди везде руководствуются своими предрассудками.

— Ну и что?

— В местных легендах рассказывается, что именно так надлежит поступать с шаманами, чтобы помириться с Великими Болотами.

— Что ж, посмотрим. — Посмотрим, если успеем…

— Успеем что?

— Улизнуть отсюда.

— Почему?

— Этот поселок, как и многие другие, — нахмурился капитан, — попадает, грубо говоря, в зону затопления. Все шоссе давно перекрыты. На Большую Землю можно добраться только железнодорожным транспортом. Железку спасает лишь высотный мост над ущельем. А то бы и последнюю линию ВеЖиБолы давно заблокировали.

— Стало быть, поедем железной дорогой, — беззаботно вставила девушка.

— Поедем, если сможем.

— А в чем проблема? — не поняла Катерина.

— Проблема в конкурентах. — Славян обвел глазами то-лпу беженцев, идущих с ними в одну сторону. — Видишь?

— Ну и что? Неужели у железки такая маленькая пропускная способность?

— На мосту однопутная колея. Так что можно сказать, довольно маленькая. — (Катька понимающе моргнула глазами.) — Со стороны Большой Земли на охрану моста выставили усиленный батальон. Они не допускают на сооружение пеших беженцев.

— В общем-то, правильно, — выразила свое мнение гринчанка.

— Правильно-то правильно. Но не всегда это им удается. Иногда обезумевшая толпа все же прорывается сквозь заграждения, и тогда переход закрыт, почитай, на полдня.

— Понятно, — тяжело вздохнула Катерина.

— Кроме того, возле моста расположен крупный транспортный узел. Туда съезжаются эшелоны не только с этого городка, со всей низины… десятки, а может, и сотни поселков. Представляешь?

— Не было печали, черти накачали…

— Кроме того, из гигантской затопляемой зоны эвакуируют промышленные предприятия, технику, заводы, продуктивный скот, склады с горючим и продовольствием и т. д. и т. п. Ведь раньше все это размещалось в долине.

— Ясно, кто ж потащит оборудование в горы, если можно организовать производство внизу.

— Вот именно, — поддержал Славян. — И, к сожалению, власти отдают предпочтение именно таким эшелонам, а не поездам с пассажирскими вагонами. Им важно накормить, одеть, обуть выбравшихся из котла ВеЖиБолов, а не тех, кто пока еще здесь…

— Ты хочешь сказать, нас уже списали в расход?

— Почти.

— Замечательно, — улыбнулась Катерина. Непонятно, кого она хотела подбодрить своим оптимизмом, себя или собеседника. Но Славян не особо-то обрадовался такой поддержке. Он внимательно посмотрел на подругу, пытаясь понять, правильно ли она оценила положение, в котором они оказались. Катерина заметила сомнения товарища.

— Я имею в виду, ничего хорошего, — поправилась она.

Капитан в ответ язвительно улыбнулся:

— Да. На каждую станцию выделяются единицы посадочных мест…

Дальнейший путь Славян и Катя продолжили молча, погрузившись в свои безрадостные размышления. Они смешались с толпой попутчиков и вскоре достигли конечной цели пешего перехода — вокзала, играющего роль перевалочного пункта для переселенцев и беженцев. Вновь прибывшие люди пополнили собой длинную очередь на регистрацию. После полуторачасового томления в шумной толчее Славян и Катерина наконец получили на руки регистрационные талоны, которые, впрочем, не давали им никаких особенных прав или преимуществ перед другими беженцами, кроме как права перейти из одной очереди в другую. Где они заявили о своем желании покинуть станцию любым поездом, следующим на Большую Землю: хотя бы товарняком, хотя бы на открытой платформе, хотя бы на крыше вагона и т. д. Однако в здании вокзала буквально кипело людское море таких же неудачников, изъявивших подобное желание еще несколько дней назад… Все они как бога ожидали служащего, который должен был вот-вот появиться с тем, чтобы отобрать пассажиров на сегодняшний день.

С появлением вокзального клерка по залу прокатилась живая волна. Беженцы повскакивали со своих мест и ринулись к входной двери. Помещение наполнилось криками, просьбами, причитаниями и мольбами. Однако суетливые глазки управляющего смотрели на всю эту людскую массу с полным безразличием, отыскивая в толпе свежие лица, дабы определить, чем можно у этих людей поживиться. Новички быстро поняли, что от них требуется. Один из них, показывая пример другим, торопливо подошел к служащему и сунул ему в руку мешочек с последней горсткой монет. Тот, вероятно, подумал, что это драгоценности. С отвратительной хищной улыбочкой он взял мешочек и скрылся в двери за стойкой, пообещав разобраться и посмотреть, чем можно помочь… Но буквально через полминуты наглая физиономия вновь появилась в зале. Клерк, издевательски посмеиваясь, небрежно кинул деньги прямо в . лицо подавшему:

— Этих грошей не хватит, даже если тебя повезут в куче навоза вместо большого куска дерьма…

— Но у нас больше ничего нет, — умолял несчастный проситель. — Шаман-возница забрал последнее, когда увозил нас из умирающей деревни.

— В таком случае ты сдохнешь здесь, — кинул презрительно служащий, и глаза его злобно сузились.

— Но, господин управляющий…

— Пошел вон, вежмяк.

— Прошу вас, — не унимался беженец, — господин управляющий…

Но господин управляющий уже разбирался с другими кандидатами. Один из них предложил переоформить на чиновника медицинский полис. Надо сказать, что подобный полис на Галере являлся признаком роскоши и стоил больших денег. Вероятно, отчаявшийся проситель перечислял на него деньги всю свою сознательную жизнь. Предложение явно заинтересовало клерка. Он с живостью обсуждал с претендентом на пассажирское место юридические нюансы передаточной надписи. Когда с переоформлением документа было покончено, управляющий пообещал счастливчику, что подсадит его на ближайший скотовоз, следующий на Большую Землю. В качестве чистильщика вагонов, так как у него есть заявка на такое рабочее место. Переселенец радостно пожимал клерку руку, предвкушая скорый отъезд из гиблого места.

После этого высокомерный служащий выслушал еще несколько просителей. Но при этом лишь брезгливо поморщился. Неожиданно взгляд чиновника остановился на Славяне и Катерине, державшей товарища за рукав, чтобы не потеряться в людской толчее. Управляющий с интересом разглядывал залепленную почерневшей слизью парочку, словно манекенов, выставленных в витрине магазина. Затем он медленно подошел к Славяну и презрительно бросил офицеру, как плевок.

— Слушай ты, вежмяк, я хочу твою бабу. Понял? Оставишь ее мне. Сам свалишь с ближайшим скотово-зом. Будешь выгребать за буренками дерьмо. Но зато попадешь на Большую Землю. Ясно? — И не дожидаясь ответа, клерк нагло потянулся к Катерине, словно хотел забрать принадлежавшую ему вещь, случайно оставленную в зале ожидания вокзала. Кровь ударила в лицо капитану. Оно стало чернее тучи. Славян шагнул вперед и загородил девушку. — Тебе же хуже, вонючка.

—Ты, козел, такой любвеобильный, — произнес капитан с ледяным спокойствием, и подонок инстинктивно почувствовал, как человек, стоящий перед ним, наливается дьявольской решимостью. Между тем Славян мастерски произвел еле уловимую манипуляцию правой рукой. В ладони сверкнуло лезвие. — Сейчас я тебя приласкаю, падла.

Катька схватила товарища за руку, осаживая, будто коня, вставшего на дыбы. Но Славян уже ничего не видел, кроме отвратительной рожи управляющего. Гнев унижения и обиды застилал ему глаза. Капитан принадлежал к когорте людей, которые никому не позволяют безнаказанно себя оскорблять.

— Вот тебе мой рождественский подарок. Держи… Нож мягко вошел в живот служащему по самую рукоять. Клерк недоверчиво вцепился в него, словно холодный металл действительно являлся ценным сувениром. Капитан не стал лишать управляющего врученного на память презента и оставил лезвие сидеть там, куда оно так гармонично вписалось. Славян раскрытой ладонью оттолкнул побледневшего клерка в лоб с ласковыми словами:

— Гуляй, мальчик.

Служащий отпрянул на шаг и удивленно поглядывал то на рукоятку, торчащую из живота, то на обидчика. Видимо, он до сих пор не мог поверить в реальность происходящего. Славян решил помочь пострадавшему сориентироваться в окружающем пространстве. Для этого он нанес сопернику сильнейший удар ногой в пах, спокойно добавив:

— Я же сказал, мальчик, свободен.

Управляющий сложился пополам. Затем, проявив остатки целеустремленности, с трудом разогнулся. Неверной походкой он доковылял до стойки. Там нажал на кнопку тревоги. Взвыла сирена. Из боковой двери в зал ожидания через минуту ворвалось несколько охранников с лучеметами в руках. Один из них, по всей видимости, главный, подскочил к управляющему. Тот что-то прохрипел головорезу на ухо, кивком головы указал на Славяна и безжизненно рухнул на пол. Охранники по сигналу командира поспешили к Славяну. Но неожиданно на защиту капитана поднялся весь народ. Люди, доведенные безвыходным положением и произволом властей до отчаяния, готовы были придушить голыми руками ненавистных вооруженных молодчиков, как взбесившихся псов. В сторону Славяна, не сговариваясь, беспорядочной толпой устремился весь зал. Послышались возбужденные крики:

— Сволочи!

— Изверги!

— Сейчас за все ответите!..

Охрана, благоразумно не пуская лучеметы в ход, осторожно попятилась к выходу. Вокруг нее неумолимо сдвигалось людское кольцо. Задние напирали на передних. Так что те не могли бы остановиться, даже если бы захотели.

В это время на пороге появился директор вокзала. Высокий начальник уверенным жестом приказал вооруженной команде убираться прочь и спокойно обратился к толпе:

— Что здесь происходит? Кто желает рассказать? Люди, привыкшие к вероломству и всесилию властей, замерли в нерешительности. По тону голоса, четким жестам, выражению лица директора было видно, что этот человек умеет управлять неорганизованными массами. Вероятно, ему не раз приходилось участвовать в подобных сценах. К тому же руководитель государственного предприятия пользовался на Галере третьей степенью государственной защищенности. Это не какой-то там мелкий служащий, управляющий, клерк-исполнитель. Причинение ему физического вреда и Даже морального оскорбления приравнивалось к антигосударственной деятельности и могло повлечь за собой лишение всех гражданских прав и довольно жестокое наказание…

Неожиданно управляющий, распростертый на полу, попытался подняться навстречу боссу. Но дальше колен дело у него не пошло. Служащий указал рукой на Славяна и плаксиво пропищал:

— Вот этот попрошайка… этот попрошайка… Но силы быстро оставляли клерка. Губы застыли и не слушались. Речь превратилась в бессвязное, почти беззвучное бормотание. Рана явно оказалась смертельной. Внезапно на последнем издыхании управляющий отчетливо, с возмущением выговорил:

— Будто здесь благотворительное общество. Здесь не благотворительное общество, не благотворительное общество… — Он что-то еще неслышно просипел, схватился за рукоятку у себя на животе и, свернувшись калачиком, затих.

От толпы отделился незнакомец.

— Я — врач, — представился он. Медик быстро оглядел лежащего на полу. — Готов.

Директор ослепительно улыбнулся и громко сказал, вызвав одобрительный гул:

— Именно этого он и заслуживал, подонок. — Руководитель поднял обе руки вверх, жестом попросил толпу успокоиться. — Тихо, тихо. Сейчас разберемся. Пройдите на свои места. Граждане, не мешайте работать! Успокойтесь.

Люди покорно разбрелись по углам. Соблюдая тишину, они заинтересованно вслушивались в дальнейший разговор. Директор подошел к Славяну, посмотрел на него изучающе, как на неодушевленный предмет:

— Согласно пункту четвертому параграфа второго Инструкции об административных и уголовных правонарушениях на территории государственных вокзалов во время чрезвычайного положения, убийца государственного служащего обязан занять его место и продолжить выполнять его служебные обязанности. Главное — : интересы дела. В этом случае он освобождается от от— ветственности до тех пор, пока будет работать на госу-3 дарство на этой самой должности; теоретически — хоть до самой старости. В принципе, государство заинтересовано, чтобы в смутное время его должности занимали люди, способные постоять за себя и за свое рабочее место. В противном случае, в случае отказа, предписывается немедленно передать виновного военно-полевому суду, иначе говоря, просто расстрелять… Ну так как?

Катерина одобрительно кивнула Славяну. Тот неуверенно пожал плечами:

— Ну раз так. Я согласен. Что ж поделаешь?

— Хорошо, — деловито отрезал шеф. — Сейчас получишь дневное задание. Госпредприятие предоставит тебе койку для жилья и-патент на питание. Пройди к коменданту и оформись.

— Но у меня с собой еще супруга.

Катерина вздрогнула, недоверчиво посмотрела на товарища. Капитан еле заметно подмигнул ей и улыбнулся.

— Ну и что жена? — усмехнулся босс.

—Как?

— Как ты уже слышал, у нас не благотворительная контора.

—Но…

— Работай, зарабатывай своей жене жилье и питание.

— Господин директор…

— Это твои проблемы. Все!

— Но, сэр… — не сдавался Славян.

Директор пренебрежительно осмотрел с головы до ног Катерину:

— Ну хорошо. Мне нужен путевой осмотрщик. Предыдущий болван вчера загнулся.

— Как это произошло? — несмело вставила Катька.

— Уснул на рабочем месте, подонок. — Шеф ткнул пальцем в сторону гринчанки. — Только не говори потом, что шестнадцать часов смены — это очень тяжело и долго. Я не собираюсь ни с кем цацкаться во время езвычайного положения. Ясно?

—Да, сэр.

— Если увижу, что спишь на рабочем месте, пойдешь под трибунал за саботаж. Понятно? Девушка ошарашенно молчала.

— Если не понятно, ступай, занимай очередь за билетами.

Директор уже сделал пол-оборота, когда Катька торопливо ответила:

— Я все поняла, сэр.

(Голод — не тетка. Есть-то что-то надо, а обстановка на станции уже давно приближалась к гуманитарной катастрофе.)

— То-то. Коменданту скажешь, я тебя принял. — Босс безразлично махнул рукой и направился к выходу.

Через несколько минут начальник вернулся. Он небрежно вручил Славяну какой-то листок:

— Вот тебе дневное задание.

Капитан пробежался по листку глазами, и лицо его вытянулось:

— Сэр, но ведь здесь всего три места. А тут несколько сот человек. Есть маленькие дети, есть роженицы, есть кормильцы, от которых зависит жизнь целых семей…

— Что ты меня убеждаешь? — отрезал босс. — Если бы у меня имелось полторы тысячи билетов, то и ты ; здесь не нужен был бы. — Он поморщился и ехидно добавил: — А ты как думал? Хотел быть добреньким перед всеми? Давай, дели. Я посмотрю. Устанавливай очередность, выявляй остронуждающихся и не забывай про оплату. Бесплатных мест здесь нет. Ясно?

—Да, сэр.

Директор ткнул пальцем в колонку цифр налистке:

— Вот тарифы. Понятно?

—Да, сэр.

Как только разговор закончился, высокий начальник отошел в сторонку и решил понаблюдать за происходящим (как в цирке). К новому управляющему со всех концов тут же подступили изможденные и измученные бесплодным ожиданием пассажиры. К Славяну потянулись десятки рук с запросами, справками, предложениями, гарантиями, мольбами… Громче всех, как безумный, волком выл проситель, который только что переоформил свой медицинский полис на предыдущего управляющего. Он пытался доказать свое преимущественное право, но его никто не слушал. Люди обрушили на Славяна целый вал своих проблем и страданий:

— Господин управляющий, ребенок помирает. Нужна срочная медицинская помощь. Отправьте скорей…

— Господин управляющий, помогите, Христа ради…

— Господин управляющий, у меня безотлагательное дело государственной важности…

— Господин управляющий…

— Господин управляющий…

И т. д. и т. п. Разве можно разделить один спасательный круг на несколько сот утопающих? «О боже, — взмолился Славян. — Куда я попал?..»

В это время через толпу, расталкивая и расшвыривая всех руками, локтями и пинками, протиснулись трое головорезов в форме, с изящной «Стрекозой» на рукавах. Откуда они тут взялись, бог их знает. Однако молодчики и ничуть не скрывали свою принадлежность к мафиозному клану. Напротив, всячески ее подчеркивали. Самый наглый и крупный из них бросил Славяну:

— Эй ты, деревня, где здесь Джо?

— Ласты завернул ваш Джо, — спокойно отозвался новый управляющий. — Банкую сегодня я.

— А нам без разницы: что Джо, что захезанное дерьмом чучело.

Все трое издевательски рассмеялись. Главарь троиЦы хлопнул по стойке толстой пачкой банкнот:

— Три билета до Санкт-Плаценты на сегодня.

— Поворачивайся, болван, — с угрозой добавил другой головорез.

— Мы не собираемся торчать возле тебя до самого вечера, — процедил третий.

— Забирай свои паршивые деньги, ублюдок, — спокойно отозвался Славян.

Директор, смакуя сие бесплатное зрелище, самодовольно посмеивался в сторонке, как зритель в кино, сложив руки на груди. Накачанный бандит схватил капитана за грудки и приподнял над стойкой. Управляющий вопросительно скосил глаза на шефа и потянул руку к кнопке вызова охраны. Директор безразлично пожал плечами, будто говоря: «Да мне-то все равно… параграф второго…» Славян понял, что если здоровенный уголовник сейчас его прикончит, то просто займет его место, и тогда, кроме мафии, билетов здесь вообще никому не видать. Капитан напрягся, возбудил в себе внутреннюю энергию, как учили в закрытой школе боевых искусств, которую он когда-то посещал у себя на родине (и не без успеха). Вдруг тело Славяна превратилось в колюще-рубящую машину. Краткое мгновение вместило в себя несколько хлестких ударов. Двое из бандитов легли на пол с переломанными шеями. Но третий, уворачиваясь скорее случайно, чем преднамеренно, оглушил противника прикладом лучемета по голове. Капитан рухнул на пол. Тяжеловесный мафиози тут же навалился сверху и намертво придавил массивной коленкой левую руку с офицера. Славян знал хороший борцовский прием для данной позиции, но медлил, потому что боялся, что вывернется протез (а где его потом вставишь!). Неожиданно противник, сидевший сверху, безвольно обмяк. Это Катерина схватила стул и со всей силы огрела здоровяка по башке. Славян ловко вывернулся из-под ослабленного бандита и точным ударом поверг его наземь, сломав, как и друзьям, шею. Один из мафиози неприятно дергался в параличе. Капитан подхватил голову распластанного соседа и с силой стукнул ей по голове несчастного, как ядром. Оба умиротворенно затихли. Все это произошло буквально за секунду. Зал ахнул и непроизвольно отодвинулся от места драки на шаг.

Славян отряхнулся, благодарно пожал Катьке локоть, не спеша вплотную приблизился к начальнику вокзала и, глядя прямо в глаза, спросил:

— Слушай, шеф, а в отношении директоров пункт четвертый параграфа второго тоже действует? Босс невольно поежился, суховато кашлянул:

— Нет. Статус директора подпадает под действие параграфа шестого. — Затем он взял себя в руки. — Я вижу, вы уже освоились со своей должностью. Прекрасно! Выполняйте дневное задание. Вечером доложите. Ваша задача — не допускать на вокзале беспорядков. За каждый прецедент на вас будет наложен штраф. В случае возникновения чрезвычайных ситуаций вы будете подвергнуты наказанию третьей степени.

— Что это такое?

— Изучайте Устав. Через два дня как раз заседание комиссии. Там и сдадите квалификационный экзамен. Предупреждаю, Устав нужно знать назубок.

— Я его и в глаза не видел, — возразил Славян.

— Я думаю, каких-то пятьсот страниц в вашем-то возрасте — вовсе не проблема.

После ухода начальника Славяна опять обступили просители. Ему предлагали взятки; готовы были переоформить на него имущество, движимое и недвижимое; закладывали жен, мужей, детей и т. д. и т. п.

Капитан в отчаянии схватился за голову. Теперь до него отчетливо дошел смысл древней сказки о драконе. Где ни один богатырь не мог уничтожить чудовище, потому что, убивая дракона, он взваливал на себя его власть и могущество и сам незаметно для себя превращался в дракона. Да, действительно, власть — жуткое испытание. Может быть, тот самый Джо, предшественник Славяна на этом посту, когда-то был вовсе не плохим малым…

Катерина, повинуясь приказанию директора вокзала, сразу после принятия на работу отправилась к коменданту. Там ей выдали спецодежду путевого обходчика: сапоги, фуфайку, традиционный сигнальный жилет оранжевого цвета, прозванный рабочими «желтком». Начальник смены провел с девушкой пятиминутный инструктаж, ознакомил под роспись с кодами сигнализации, препятствующей проникновению посторонних лиц в зону земляного полотна. Государственный служащий сухо изложил новой работнице приемы отключения высоковольтного охранного ограждения вдоль пути, чтобы она могла беспрепятственно двигаться по шпалам, не получив при этом электрический заряд, предназначенный потенциальным диверсантам, а не работникам Дороги. Надо сказать, что меры безопасности по охране пути в этом районе, исторически сочувствующем сепаратистам, были приняты задолго до объявления чрезвычайного положения.' Вдоль железки, как вокруг тюрьмы, протянули проволоку под напряжением и установили систему сигнализации. Получив от начальника смены напоследок словесные формулировки паролей, принятых в качестве опознания «свой — чужой» среди подразделений военизированной охраны в ближайшие сутки, Катька немедленно приступила к Выполнению служебного задания. Хорошо хоть участок ответственности ей достался поблизости от вокзала, непосредственно примыкающий к станции.

Славян в это время пытался объять необъятное, разбираясь с проблемами пассажиров. Капитан до сих пор так и не решил, кому из несчастных людей отдать предпочтение, хотя уже прошло, наверное, часа два с момента, как он взвалил на себя должность управляющего. Неожиданно Славян увидел в проеме двери Катерину, в ярком, еще не запачканном, «желтке». Гринчанка кивком головы подзывала товарища к себе. Управляющий оставил просителей у стойки, а сам немедленно двинулся к мнимой супруге. С удовольствием играя роль заботливого мужа, Славян нежно спросил:

— В чем дело, дорогая?

— Кончай свою благотворительность. Сматываемся — тихо прошептала Катерина.

Капитан подозрительно обшарил глазами окружающее пространство и со шпионской интонацией в голосе спросил:

— У тебя есть план?

—Да.

— Куда бежать-то? Кругом ВеЖиБолы. Не лучше ли здесь прозябать на продовольственном госпатенте. Может, до поселка Болота и не доберутся…

— Не раскисай, партнер, кончай хандрить, — подбодрила Катерина. — Я тут кое-что нашла поблизости.

— Ты хочешь сказать, мы попадем на Большую Землю? — с надеждой прошептал Славян.

— Конечно, — вполголоса ответила девушка и добавила: — Если только ты не будешь мешкать.

Естественно, бравый капитан подшучивал насчет продовольственного пайка. «Перекати-поле» по характеру, он с радостью принял предложение Катерины. Признаться, ему уже осточертело изображать из себя благодетеля перед несчастными просителями. Навязчивая мысль, которая преследовала бывалого офицера весь день, звучала примерно так: «Почему бы мне самому не воспользоваться этими билетами?» Но, к сожалению, официальный путь для него был закрыт. В поезде его с Катериной сразу выловили б, как зайцев.

— Пошли, — шепнул очаровательной спутнице Славян.

— Надень фуфайку и «желток», — посоветовала финчанка. — В спецодежде путевая охрана не обратит на тебя внимания.

Управляющий быстро сбегал к коменданту и через пару минут вернулся в образе обходчика.

— Что ты ему сказал? — поинтересовалась Катька.

— Сказал, хочу посмотреть, где работает жена. Естественное желание, не правда ли, милая?

— Для чрезвычайного положения — не совсем.

— Комендант, наверное, тоже так подумал.

— Как?

— Пришлось сломать ему щею.

— А без жертв нельзя?

— Что ж, мне с ним целоваться, что ли, если он упертый, как бык?

— Костолом…

— Ладно, пошли. Скоро его обнаружат.

— Пошли уж, — недовольно буркнула Катерина. «Супруги» беспрепятственно проследовали сквозь посты на железнодорожное полотно. Катька подвела спутника к металлическому ящику с инструментом. Здесь она указала рукой на тяжеленную кувалду:

— Возьми вот это.

—Зачем?

— Нам понадобится..

— Как скажешь, — повиновался Славян. Капитан нехотя взвалил на плечо массивную болванку, и «обходчики» быстро двинулись вдоль путей. Миновав горловину станции, путники оказались над прямоугольной водопропускной трубой довольно внушительных размеров. Отверстие ее имело метра два в высоту и приблизительно столько же в ширину. Вероятно, столь мощное сечение рассчитывалось на бурный весенний паводок. Но сейчас там было почти сухо. В этом месте Катерина уверенно спустилась с земляного полотна вниз. Славян безропотно последовал за ней. Они вступили в сырой проем железобетонного водопрoпускного сооружения. Катька прошла несколько шап вперед. Под ногами отвратительно чавкала грязная Жижа. Девушка заговорщически прильнула ухом к влажной стене, будто прислушивалась. Затем она вернулась метра на два назад, где повторила то же самое.

—Вот здесь, — уверенно сказала гринчанка. — Давай.

— Что «давай»?

— Долби стену. Кувалда у тебя для чего?

— А-а…

Капитан приник головой к сырой поверхности, немного постоял, но ничего не почувствовал:

— Точно, здесь?

— Точно, точно… не тяни резину… Славян размял затекшее под железякой плечо, пару паз сжал и разжал протез, поплевал на ладони:

— У-ух-х!

После нескольких богатырских ударов вспотевший молотобоец недоверчиво спросил:

— Ты не ошиблась?

— Нет. — Катерина указала рукой на веер трещин, расходящихся по стене от места ударов. — Видишь? Славян согласился:

— Н-да…

— Давай, давай, не останавливайся., — поторопила девушка. — Отдыхать будешь потом. Скоро сюда сбежится вся охрана.

— Это почему?

— Ну, ты же не поладил с комендантом.

— Дался тебе этот комендант.

— Не отвлекайся, Славян, не отвлекайся.

После серии удачных попаданий большой кусок стены (видимо, искусно замаскированная панель) с грохотом рухнул вовнутрь широкого тайника. Подождав, пока немного осядет пыль, спутники заглянули в провал. Сердце у Катьки обомлело. Из черноты на беглецов немигающими глазами смотрел кросдион. В голову гринчанке яркой вспышкой ударили жуткие ночи-хинские воспоминания: отвратительное чмоканье ночного вампира и загадочный ритм, любимый темным танцором «Раз-два-три, раз-два; Раз-два-три, ГОП!»

По телу девушки с головы до пят незримой волной пРобежала легкая судорога…