Органы государственной безопасности СССР накопили богатый опыт как по уничтожению, так и по захвату и вербовке лидеров антисоветских организаций. В качестве примера можно назвать контрразведывательную операцию ОГПУ «Трест», созданную для выявления и разложения зарубежных антисоветских монархических центров. Операция проходила в 1921–1926 гг. и для её реализации была создана фиктивная подпольная антисоветская организация «Монархическое объединение Центральной России». Одним из результатов этой операции был «вывод» из-за границы матёрого врага советской власти Бориса Савинкова и крупного разведчика Сиднея Рейли. В Советском Союзе они были арестованы, после чего Рейли был казнён, а Савинков покончил жизнь самоубийством. Кроме Савинкова и Рейли в ходе операции были нейтрализованы и другие враги советской власти.

Для разложения крупной антисоветской организации «Русский общевоинский союз» (РОВС), созданной в 1924 г. генералом Петром Врангелем, советские спецслужбы завербовали в качестве агентов видных деятелей организации, в том числе адмирала Крылова, генерала Монкевича и генерала Скоблина с женой — известной певицей Надеждой Плевицкой. При помощи другого агента ГПУ, С.Н. Третьякова, чекисты установили микрофоны в парижской штаб-квартире РОВС и прослушивали все разговоры на тайных собраниях организации. В числе результатов этой операции можно назвать похищение и убийство руководителей РОВС генералов Кутепова и Миллера, что существенно повлияло на эффективность организации и деморализовало русскую эмиграцию.

Опыт, приобретённый при проведении операции «Трест» и других подобных операций, органы госбезопасности использовали так же и в операциях по захвату и вербовке лидеров украинского повстанческого и националистического движения. Первым на Украине, кто разделил судьбу Бориса Савинкова, Сиднея Рейли и других врагов советской власти, захваченных и перевербованных чекистами при проведении специальных операций, стал генерал-хорунжий армии Украинской Народной Республики (УНР) Юрко Тютюнник.

Генерал-хорунжий Юрий Тютюнник

Известный повстанческий атаман Украины Тютюнник Юрий (Юрко) Осипович родился 20 апреля 1891 г. в селе Будище Звенигородского уезда Киевской губернии в крестьянской семье. По материнской линии он был внуком сестры Тараса Шевченко. Окончил сельское начальное училище с двухлетним курсом обучения и агрономическое училище в Умани. С 1913 г. — на действительной военной службе, служил под Владивостоком, окончил полковую школу. Участник Первой мировой войны, был дважды ранен. Окончил в Гори в школу прапорщиков. В марте — апреле 1917 г. — член полкового комитета — заместитель председателя Совета солдатских депутатов Симферопольского гарнизона. Принял активное участие в украинизации запасного полка, в котором служил. Полк получил наименование «1-й Симферопольский полк имени гетмана Петра Дорошенка». В июне 1917 г. Тютюнник делегирован в Киев на 2-й Всеукраинский войсковой съезд, где избран в состав Центральной рады. Осенью 1917 г., демобилизовавшись из армии, в Звенигородке он сформировал кош (батальон), став его командиром (атаманом).

Батальон поддержал правительство Украинской Народной Республики (Центральную раду). В феврале 1918 г., после захвата Киева советскими войсками, Тютюнник объявил мобилизацию в соседних уездах и довёл численность своего формирования до 20 тысяч повстанцев. Казаки Тютюнника разоружали красноармейские отряды, отряды «червоного казачества» и красногвардейские отряды Муравьёва, действовавшие на стороне большевистского правительства Украины. Из-за несогласия с политикой Центральной рады по сближению с Германией Тютюнник вышел из состава Рады. После ввода австро-германских войск в Украину и прихода к власти генерала Скоропадского он раздал населению ранее захваченные 11 тысяч винтовок, 50 пулемётов, артиллерию, боеприпасы и в июне 1918 г. принял активное участие в Звенигородско-Таращанском восстании против оккупантов и гетманцев. Общая численность повстанцев в это время достигала 25 тысяч человек.

После подавления восстания Тютюнник скрывался от преследований, был арестован гетманцами, посажен в тюрьму и приговорён к расстрелу. Однако вскоре гетманский режим пал, к власти пришла Директория УНР и его освободили.

С февраля 1919 г. Юрко Тютюнник — начальник штаба 1-й Заднепровской бригады 1-й Заднепровской Украинской советской дивизии, освободившей под командованием Григорьева от войск Антанты Николаев и Одессу. Весной 1919 г. он становится начальником штаба 6-й Украинской советской дивизии, восставшей в мае 1919 г. против большевистского режима. Тютюнник был одним из руководителей григорьевского восстания и командовал бригадой в составе двух полков. В конце июня 1919 г., после разгрома основных сил повстанцев, Тютюнник во главе 2-тысячного отряда совершает тысячекилометровый рейд по Правобережной Украине и в середине июля 1919 г. в районе Жмеринки присоединяется к армии УНР. На базе своего отряда он формирует 5-ю Киевскую дивизию армии УНР и возглавляет её. Летом и осенью 1919 г. Тютюнник командовал группой войск армии УНР, которая вела тяжёлые бои с частями Красной армии и деникинцами. Он участник Советско-польской войны на стороне поляков в составе армии УНР, с 5 октября 1920 г. — генерал-хорунжий армии УНР После интернирования армии польскими властями Тютюнник был сторонником продолжения вооружённой борьбы за освобождение Украины, конфликтовал с Петлюрой. В 1920–1922 гг. он совершил несколько рейдов на территорию Украины, призывая местное население к борьбе против советской власти. Тютюнник был инициатором последней военной операции армии УНР на территории Советской Украины — Второго зимнего похода. Однако в его штабе были агенты ГПУ Даниленко (Карин), Петренко и другие, которые сообщили о плане операции и сторонниках Тютюнника на Украине своим кураторам, что дало возможность большевикам провести аресты и вербовки агентуры и подготовиться к отражению нападения.

В ноябре 1921 г. 1,5-тысячная группировка петлюровцев под общим командованием Тютюнника тремя колоннами напала на территорию Советской Украины с территории Польши и Румынии. Во время нападения Тютюнник командовал основными силами — «Волынской группой». Группировка была разгромлена частями Красной армии, а захваченные в плен 358 казаков и командиров «Волынской группы» 22 ноября 1921 г. были расстреляны кавалеристами 9-й кавалерийской дивизии недалеко от города Коростеня у местечка Базар. Дивизией командовал переброшенный на Украину после подавления тамбовского восстания Григорий Котовский.

Тютюннику с остатками отряда удалось вернуться на территорию Польши, где он приступил к формированию антисоветских отрядов из солдат и офицеров бывшей петлюровской армии. Он пытался объединить против советской власти на Украине все силы украинской эмиграции, установил контакты с «Украинской военной организацией» под началом Евгения Коновальца и начал активно сотрудничать с руководством 2-го отдела Польского Генштаба. Деятельность Тютюнника стала беспокоить большевистское руководство Украины, и было принято решение о его нейтрализации.

Операция по его задержанию была разработана в Полномочном представительстве (ПП) ГПУ Украины под руководством опытного чекиста Ефима Евдокимова.

После образования в апреле 1921 г. в Харькове Всеукраинской чрезвычайной комиссии (ВУЧК) под председательством В.Н. Манцева, Евдокимов возглавил Секретно-оперативную часть (СОЧ) и Особый отдел ВУЧК. Знавшие Ефима Евдокимова отзывались о нём по-разному. Бежавший в США его коллега Александр Орлов (Лейба Фельдбин) говорил, что он был «в прошлом заурядный уголовник… вышел из тюрьмы благодаря революции, примкнул к большевистской партии и отличился в Гражданской войне». «…Несколько лет подряд Сталин брал его с собой в отпуск — не только в качестве телохранителя, но и как приятеля и собутыльника», «…он получил от Сталина больше наград, чем любой другой энкавэдист».

Михаил Шолохов, тоже знавший Евдокимова, отзывался о нём с некоторой экзальтацией: «Он до революции и в революцию экспроприатором был. Деньги отбивал… Анархист! Человек, скажу, храбрейший. Четыре ордена… Он хитёр — эта старая хромая лиса! Зубы съел на чекистской работе».

С учётом местных условий Евдокимов и его команда разработали и внедрили активные формы борьбы с политическим и уголовным бандитизмом. В их числе — «…развитие активной агентуры вокруг банд и подполий и введение её в таковые, с целью выявления, разложения и выполнения террористических актов по отношению к главарям и наиболее видным деятелям, устранение которых может послужить стимулом к уничтожению банды, открытая борьба с бандитизмом при посредстве вооружённых сил, под непосредственным руководством работников ГПУ, дающих определённые задания военному командованию».

В Государственном архиве Украины сохранился наградной лист — представление на его награждение орденом Боевого Красного Знамени, где сказано: «Благодаря умелой и правильной постановке агентурного и оперативного аппарата, решительности и инициативе тов. Евдокимова, прямого личного участия ликвидирована тютюнниковская авантюра осенью 1921 г. В силу тех же обстоятельств под его личным руководством пойманы и ликвидированы крупнейшие атаманы, терроризировавшие долгое время Правобережье страны». «…Отмечая самоотверженную и плодотворную деятельность тов. Евдокимова в деле защиты революции и рабоче-крестьянской власти, выразившуюся в поимке крупнейших атаманов-бандитов, что содействовало окончательной ликвидации бандитизма на Украине, Г.П.У. УССР, ходатайствует перед ВУЦК о награждении тов. Евдокимова орденом Красного Знамени».

Операцией по разработке и нейтрализации Тютюнника руководил начальник КРО ПП ГПУ Украины Н.Г. Николаев-Журид.

Активное участие в операции принимали сотрудники контрразведывательного отдела В.М. Курский, К.К. Мукке, Я.М. Вейншток, Б.А. Малышев, Н.И. Антонов-Грицюк и другие.

Основная роль в захвате Тютюнника отводилась агентам ГПУ, завербованным летом и ранней осенью 1918 г. из числа бывших петлюровцев. Ведущую роль в захвате сыграл секретный сотрудник (сексот) ГПУ «Гордиенко», который в штабе Тютюнника значился как сотник Гриць Попов. Настоящее же имя сексота — Георгий Заярный.

Заярный воевал в войсках Петлюры с 1919 г. В 1922 г. он занимал пост заместителя начальника оперативного отдела Партизанско-повстанческого штаба (ППШ) УНР, возглавляемого Тютюнником. Сотник Попов прибыл на территорию Советской Украины как представитель ППШ, но был задержан чекистами и завербован. В воспоминаниях украинских эмигрантов сохранилось описание этого петлюровского эмиссара: «Роста низкого, лицо надутое, недовольное, глаза серые, полный, хромает на правую ногу, бритый, лет 25…».

Заярный и ещё один завербованный участник петлюровского движения, подполковник разгромленной «Волынской армии» Н.В. Осадчий, были направлены к Тютюннику в Польшу в качестве представителей «готовящей всеобщее восстание на Украине» «Высшей военной рады», возглавляемой Дорошенко. В мае 1922 г. Заярный и Осадчий встретились в Польше с Тютюнником и он дал согласие войти в «Совет трёх» — руководящий орган несуществующей организации. Его привлекала перспектива организации «всеобщего вооружённого восстания» на Украине с использованием сил крупной подпольной организации. Помимо Осадчего и Заярного в эту операцию были включены и другие агенты ГПУ — Дуткевич, Беспалов, Гаврильченко и Стахов. В переговорах с эмиссаром Тютюнника в качестве представителей «повстанческого комитета» принимали участие чекисты Николаев-Журид и Н.П. Кучинский.

Тютюнник решился на поход в Украину и прибыл 16 июня 1923 г. в приграничное село Нагоряны. Перед рассветом 17 июня 1923 г. Тютюнник и несколько его помощников переплыли через пограничную реку Днестр и оказались на территории Украины, где их и задержали. В оперативную группу по задержанию входили Николаев-Журид (руководитель группы), Курский, Кучинский, Малышев, Мукке и Антонов-Грицюк. После ареста в Харьков была послана шифрованная телеграмма об аресте Тютюнника: «Тютюн и чай куплены выгодно».

Поставленный перед непростым выбором — смерть или работа на большевиков, Тютюнник стал сотрудничать с советскими властями. Официально было объявлено о его добровольном переходе на сторону большевиков. Органы ГПУ использовали его в операциях по разложению украинской эмиграции и компрометации Симона Петлюры. Его «добровольный переход» на сторону большевиков внёс раскол в ряды украинской эмиграции и сорвал начавшееся объединение ультраправых группировок в украинском эмигрантском движении. Его предательство привело к окончательному развалу армии УНР и её исчезновению в польских лагерях.

Тютюнник жил в столице Украинской ССР Харькове. Чекисты тайно доставили в Харьков его супругу с двумя дочерями. Тютюнник преподавал в Харьковской школе красных командиров, в частности, читал лекции по «Тактике партизанской и противопартизанской борьбы».

Он оказался творческой личностью и написал книгу воспоминаний «С поляками против Украины», опубликованную в 1926 и в 1927 г. в СССР и в 1937 г. во Львове. В предисловии сказано, что «эта книга в первую очередь не воспоминания, а акт обвинения Петлюры и петлюровщины». Характеризуя украинское руководство, Тютюнник писал: «"Национальные герои" типа Петлюры и Левицкого (президента УНР) торговали землями украинской нации, душами миллионов украинских рабочих и крестьян, торговали, скрываясь, как воры, от народного глаза и никого не спрашивали. Они же себя считали призванными освобождать украинский народ. Вот и "освобождали", отдавая Галичину и Волынь с Холмщиной под господство польского магната».

В 1925–1929 гг. Тютюнник сотрудничал с А.П. Довженко и был соавтором сценария фильма «Звенигора» (в титрах — Юрий Юртик) о восстаниях на Звенигородщине против гетмана, деникинцев и большевиков. В этом же фильме он сыграл свою первую роль в кино. Он снялся также в фильме «П.К.П.» («Пилсудский купил Петлюру») — где выступил в роли… себя самого — генерала Юрка Тютюнника, командующего «бандами, пролезшими через польскую границу, чтобы отбить Украину для поляков».

Его последняя должность на Советской Украине — секретарь-инспектор ревизионной комиссии Всеукраинского государственного акционерного общества торговли.

Активное сотрудничество с властями не спасло Тютюнника. 12 февраля 1929 г. он был арестован в Харькове по делу Украинской военной организации и этапирован в Москву. Следствие продолжалось до декабря 1929 г. 3 декабря 1929 г. Коллегией ОГПУ Юрию Тютюннику был вынесен смертный приговор с примечанием: «Приговор не приводить в исполнение до особого распоряжения». Он был расстрелян 20 октября 1930 г. во внутренней тюрьме ОГПУ на Лубянке. Реабилитирован Тютюнник 28 ноября 1997 г. постановлением Генеральной прокуратуры Украины. Предавший Тютюнника Георгий Заярный пережил его на восемь лет и четыре месяца.

Опыт по захвату Тютюнника был использован при захвате зарубежных эмиссаров ОУН в послевоенные годы. Как и в судьбе Тютюнника, в судьбе Матвиейко, Охримовича и других заброшенных эмиссаров определяющую роль сыграли агенты советских органов безопасности.

Наибольший урон украинскому националистическому движению нанёс советский агент в английской разведке с 1934 г. Ким Филби, который с 1949 по 1951 г. обеспечивал взаимодействие между СИС и ЦРУ при проведении совместных тайных операций в Восточной Европе. Такие операции по поддержке националистов, боровшихся против советского режима, западные разведки проводили в Литве, Польше и на Украине.

В своих мемуарах (Моя тайная война. М.: Воениздат, 1978) Филби писал: «Разногласия относительно Украины (между разведками США и Великобритании. — В.И.) были… давними и такими же непримиримыми. Ещё до войны СИС поддерживала контакт со Степаном Бандерой… После войны это сотрудничество получило дальнейшее развитие. Но беда заключалась в том, что хотя Бандера был заметной фигурой в эмиграции, его утверждения о наличии множества сторонников в Советском Союзе никогда серьёзно не проверялись, разве что в негативном смысле, поскольку от них ничего не поступало. Первая группа агентов, которую англичане снабдили радиопередатчиком и другими тайными средствами связи, была направлена на Украину в 1949 г. и исчезла. В следующем году послали ещё две группы, но о них также не было ни слуху ни духу. Тем временем американцы начали серьёзно сомневаться относительно полезности Бандеры Западу, а провал засланных англичанами групп, естественно, не рассеивал сомнений.

…Стремясь преодолеть англо-американские разногласия по поводу Украины, ЦРУ настаивало на проведении широкой конференции с СИС. Эта конференция состоялась в Лондоне в апреле 1951 г. К моему удивлению, английская сторона заняла твёрдую позицию и наотрез отказалась выбросить Бандеру за борт…В течение месяца англичане забросили три группы по шесть человек. Самолёты отправлялись с аэродрома на Кипре. Одна группа была сброшена на полпути между Львовом и Тернополем, другая — неподалёку от верховий Прута, около Коломыи, и третья — в пределах Польши, около истоков Сана. Чтобы избежать дублирования и перекрытия районов, англичане и американцы обменивались точной информацией относительно времени и географических координат своих операций. Не знаю, что случилось с этими группами, но об этом, пожалуй, нетрудно догадаться». Действительно, догадаться было несложно, если учесть, что автор мемуаров ещё до отправки эмиссаров сообщал координаты их приземления. Советскими карательными органами были перевербованы зарубежные курьеры ОУН, а также руководитель подполья ОУН в Польше Зенон, который работал на польскую службу безопасности. Таким образом, вся связь ОУН через Польшу была под контролем КГБ. Как заявил в одном из интервью В. Кук, «Зенон выдал на явную смерть около сотни человек».

Референт службы безопасности ЗЧ ОУН Мирон Матвиенко

Мирон Матвиейко был одним из особо приближённых к Бандере людей. Его жена Евгения Кошулинская — технический сотрудник СБ ЗЧ ОУН — была крёстной матерью сына С. Бандеры Андрея.

Матвиейко Мирон Васильевич (1914 г., с. Беремовцы Зборивского р-на Тернопольской обл. — 10 мая 1984 г., с. Павлово Радеховского р-на Львовской обл.). Из семьи греко-католического священника. Псевдонимы — «Див», «Жар», «Рамзес», «Усмих». Член ОУН с 1930 г. Образование незаконченное высшее медицинское. По заданию ОУН с 1941 г. сотрудничал с контрразведкой абвер в советском подполье. С весны 1949 г. — руководитель референтуры СБ ЗЧ ОУН. Занимался контрразведывательной защитой ячеек украинской политической эмиграции, подрывной работой против оппозиционных бандеровцам украинских политических организаций за рубежом. Сторонник жёстких методов работы СБ.

По свидетельству лидера ОУН на Украине в 1950–1954 гг. В. Кука, «способен на провокацию, может добиться признания даже от невинного человека». Матвиейко получил задание С. Бандеры нелегально прибыть в Западную Украину и обеспечить контроль над подпольем со стороны зарубежных частей ОУН, т. е. подчинить движение сопротивления С. Бандере.

Мирон Матвиейко и с ним пять разведчиков — эмиссаров ОУН, выброшенные с английского военного самолёта, стартовавшего с острова Мальта в Средиземном море, приземлились в ночь с 14 на 15 мая 1951 г. недалеко от села Бышки в Тернопольской области. 5 июня того же года все они были захвачены спецгруппой МГБ УССР. Захват осуществила оперативная группа 2-Н МГБ УССР, в составе которой было 19 квалифицированных агентов-боевиков, к этому времени уже ликвидировавших или задержавших десятки подпольщиков. На Матвиейко вышли агенты МГБ из местного легендированного провода ОУН с поддельным «удостоверением» от Кука — «Лемеша». Поведение агентов было таким естественным, что шеф СБ согласился пойти с радистом на их лесную базу поблизости от с. Кального в Зборивском районе Тернополыцины. Встретив «друзей», Мирон рассказал им о своих мытарствах и искренне радовался встрече. Агенты угостили эмиссаров вином, мёдом и чаем с добавленным спецпрепаратом «Нептун». Когда «гости» под действием «Нептуна» стали засыпать, прозвучала условная фраза: «Давайте закурим», — и на их запястьях мгновенно оказались наручники.

Через несколько дней «без шума» взяли и остальных людей «Усміха». Участник тех событий чекист Владислав Васильевич Чубенко утверждает, что Матвиейко и его спутников задержали, дождавшись, когда радист отправил в центр радиограмму об их благополучном прибытии.

Чубенко рассказал корреспонденту Мирославе Бердник, что сразу же после задержания чекисты стали активно работать с Матвиейко и его радистом: «Остальные боевики нас интересовали мало, — они пошли под суд». Чубенко охарактеризовал задержанного как трусливого и хитрого человека.

«…Он был в шоке от того, что его связали те же хлопцы, которые прилетели вместе с ним…Он сразу же пошёл на контакт. Рассказал, что его подготовила английская разведка и забросила для установления связи с подпольем и организации здесь базы».

С задержанным чекисты вели себя вежливо. На допросах, а они проходили в Москве и в Киеве, его склонили к даче показаний о зарубежных центрах ОУН и сотрудничестве руководителей ОУН с иностранными разведками. Это создало предпосылки для дальнейшего сотрудничества и завершилось появлением в агентурном аппарате МГБ УССР агента «Четвёртый». Вербовка сразу же отразилась на рационе «узника № 50». Для него чекисты специально закупали качественные продукты, а для «перековки сознания» приобрели «Краткий курс истории ВКП(б)». Нельзя сказать, что чекистам удалось из референта СБ «сотворить» идейного борца за коммунизм. Убеждённый националист, родителей которого ещё в 1940 г. «советы» отправили в Сибирь, а брата казнили как члена ОУН, не мог симпатизировать своим тюремщикам и их идеям. Однако шефу СБ рассчитывать на милость власти не приходилось, и единственной возможностью сохранить жизнь было предательство.

Из показаний «Четвёртого» следовало, что Бандера поставил перед ним задачи: активизировать подполье на ЗУЗ, наладить каналы связи с Западом, собирать информацию об обороноспособности СССР, расследовать обстоятельства гибели Романа Шухевича в марте 1950-го. Кроме того, он должен был убедить «Лэмэша» признать верховенство ЗЧ ОУН, а в случае отказа — устранить последнего и самому возглавить движение сопротивления.

Матвиейко поместили под оперативным наблюдением в охраняемом особняке Львовского управления МГБ. Для отработки заданий и воспитательной работы к нему прикрепили заместителя начальника отделения управления 2-Н И. Куприенко. Оперативник владел украинским языком, лично принимал участие в рискованных оперативно-чекистских операциях и даже перезимовал в бункере с вожаками подполья.

В июне 1951 г. при активном участии Матвиейко чекисты начали радиоигру с английской разведкой и ЗЧ ОУН («Метеор»). Её основными задачами были: подчинить «Четвёртому» подполье в регионе, дезинформировать зарубежные центры ОУН, вывести на территорию УССР лидеров и эмиссаров зарубежных центров, внедрить агентуру МГБ в СИС и ЗЧ ОУН и скомпрометировать перед иностранными разведками и ЗЧ руководителей националистического подполья на ЗУЗ. Англичан интересовала обстановка в подполье, его готовность сотрудничать с СИС и ЦРУ, условия заброски новых курьерских групп, сведения о Прикарпатском военном округе и предприятиях региона, возможности приобретения источников информации в центрах оборонительной промышленности СССР, тактико-технические характеристики советской военной техники, транспортная инфраструктура и другие данные.

Для укрепления доверия к Матвиейко организаторы игры с санкции Москвы вместе с дезинформацией передавали объективную информацию военно-экономического характера. Передавалась также информация о трудностях подпольной борьбы, сообщались «пункты приёма» новых групп эмиссаров. Лидеров ЗЧ призывали лично возглавить «визвольні змагання в Краї». Для коллег-эсбистов «Четвёртый» присылал данные об уже известных подполью формах и методах работы советских органов, «контрмерах СБ» и о необходимости отправки на ЗУЗ опытных работников СБ.

В результате радиоигры «Метеор» из-за рубежа было вызвано и обезврежено несколько групп националистов. Некоторые из них не добрались до Украины и обезврежены на территории Польши и Чехословакии. Степан Бандера, как и прежде, доверял «Усміху» и на подставные пункты присылал ему почту. В сентябре 1951-го от лица легендированного чекистами Дрогобычского провода ОУН началась ещё одна радиоигра с СИС («Вызов»).

В круг обязанностей Матвиейко в заключении входила подготовка радиограмм, корректировка хода радиоигры, изучение трудов классиков марксизма-ленинизма, «краткого курса» и официальной «Истории Украинской ССР», посещение лекций общества «Знание».

Дважды в месяц для него проводились экскурсии на предприятия и в передовые колхозы, культпоходы в кино и театр. Кураторы рекомендовали ему посмотреть определённые кинофильмы и оперы — «Богдан Хмельницкий», «Запорожец за Дунаем» и «Борис Годунов». Все «выходы в свет» проходили в сопровождении двух оперативников и бригады наружного наблюдения. Одновременно Матвиейко проходил курс наук по программе вечернего отделения теплотехнического факультета Киевского политехнического института.

Для оценки влияния на сознание Матвиейко проводимых мероприятий к нему «подвели» женщину — агента «Одарку». Её сообщения показывали, что он не отрёкся от националистических убеждений, а сотрудничество с органами безопасности рассматривает, как единственно возможный способ выжить. Несмотря на это, оперативники, работавшие с «Четвёртым», демонстрировали доброжелательность и корректность.

В истории общения Матвиейко с оперативниками МГБ УССР произошёл драматический эпизод. 16 июня 1952 г. Матвиейко, находясь в охраняемом особняке, взял ключи из кармана забытого оперативником на стуле пиджака, «вальтер» с двумя обоймами, вышел на улицу мимо охранника и скрылся.

Побег крупного государственного преступника поверг в шок партийное и чекистское руководство. Он был объявлен во всесоюзный розыск. По распоряжению министра госбезопасности С. Игнатьева были арестованы все, кто отвечал за охрану Матвиенко. Началось следствие, результаты которого были реализованы в виде решения Политбюро ЦК КП(б)У от 7 июля 1952 г. по вопросу: «О факте бегства большого государственного преступника, арестованного органами МГБ УССР».

В решении отмечалось: «…Ответственные работники Министерства государственной безопасности УССР, непосредственно работавшие с ним, забыли, что они имеют дело с крупным государственным преступником, сжились с ним, всячески угождали ему, выдавали крупные денежные вознаграждения, устраивали различные угощения, вечеринки (именины, встреча Нового года), в которых принимали участие заместитель министра Шевченко В.Г., начальник управления 2-Н Шорубалка И.К. и некоторые другие ответственные работники МГБ УССР.

Преступнику преподносились подарки, цветы, вместе с ним за одним столом питались охранявшие его оперработники, играли с ним в волейбол, устраивались выпивки; приобрели ему комплект слесарного инструмента якобы для того, чтобы он мастерил различные безделушки, а на самом деле он мастерил самодельный пистолет и ключ к сейфу с совершенно секретными государственной важности документами. Предоставили ему половину сейфа, в котором он хранил свои деньги, документы и различные вещи (во второй половине сейфа хранились совершенно секретные оперативные документы); преступник не был поставлен в условия, при которых он искупал бы свою вину за совершённые им злодеяния против нашего государства и народа, а охрана его была организована преступно неумело, давая ему возможность бежать в любое время».

Приведём текст решения Политбюро ЦК КП(б)У:

«1. За преступно-халатное отношение к выполнению своего служебного долга начальника отделения 1-го отдела управления 2-Н т. Демиденко В.Б., майора Корсуна М.Н. и майора Калиниченко И.И., непосредственно отвечавших за физическую охрану крупного государственного преступника в момент его побега, с работы снять, из рядов ВКП(б) исключить и дело о них передать следственным органам для привлечения к уголовной ответственности.

2. За потерю бдительности и беспечность, проявленную к крупному государственному преступнику, начальника 1-го отдела управления 2-Н МГБ УССР Клименко Г.М. с работы снять и объявить ему строгий выговор с занесением в учётную карточку.

3. За допущенную бесконтрольность за работой подчинённого аппарата, за негодные методы работы с крупным государственным преступником, которые способствовали созданию возможности его побега, начальника управления 2-Н МГБ УССР Шорубалка И.К. с работы снять, объявить строгий выговор с занесением в учётную карточку и назначить на должность начальника Жабьевского РО МГБ Станиславской области.

4. Заместителей министра госбезопасности УССР тт. Поперека М.С. и Шевченко В.Г. за то, что они на протяжении длительного времени не устранили негодных методов работы с крупным государственным преступником, притупили свою бдительность и не приняли мер к созданию обстановки, исключающей побег преступника, — с работы снять и объявить выговор.

5. За допущение неумелой агентурно-следственной работы с крупным государственным преступником и за бесконтрольность по организации его охраны министру госбезопасности УССР тов. Ковальчуку объявить выговор.

6. Вопрос об ответственности сотрудников МГБ УССР Агафонова М.Ф. и Гонтаря Л.П. обсудить отдельно в их присутствии».

Генерал Павел Судоплатов так описывает побег Мирона Матвиейко: «Оказалось, что ушёл он весьма просто: вышел из ворот особняка, попрощался с охранником, который за прошедшие десять дней привык к тому, что Матвиейко свободно приходит и уходит (правда, в сопровождении офицеров госбезопасности), и не остановил его, хотя никакого сопровождения на сей раз не было. Эти дни он жил на квартире своего старого знакомого, не связанного с бандеровцами. Матвиейко сказал ему, что приехал из Москвы по делам и поживёт у него недолго. За это время он обошёл бандеровские явки и проверил львовские связи, о которых не дал никаких показаний в Москве. К своему ужасу, он обнаружил, что их агентурная сеть не существует: два адреса оказались неверными, а люди, связанные с подпольем, были вымышленными. Всё это были фантазии составителей отчётов о дутых успехах бандеровского движения, посылавшихся в штаб-квартиры ОУН в Лондоне и Мюнхене. Матвиейко был достаточно опытным разведчиком, чтобы понять: оставшиеся явки наверняка находятся под наблюдением советской контрразведки, их сохранили только для того, чтобы использовать в качестве ловушек для незадачливых визитёров из-за рубежа».

Через три дня Матвиенко сдался органам госбезопасности во Львове. На пресс-конференции, устроенной украинским руководством, он выступил с осуждением бандеровского движения. Используя свой авторитет, Матвиейко призвал эмиграцию и оуновцев, сражавшихся в «бандитских отрядах», к примирению. Матвиейко забрали в Москву. На Украину он возвратился в апреле 1953-го и начал играть по тем правилами, которые ему предложили. С 1960 г. его привлекли к активным пропагандистским мероприятиям: выступлениям на пресс-конференциях, в учебных заведениях и на радио. Были опубликованы несколько его брошур и книги «Слово к молодёжи» и «Чорні справи ЗЧ ОУН», в которых бывший шеф СБ «клеймил» деяния родной структуры. Вспоминая события того времени, Матвиейко писал: «Бандера и Стецько знали, что никакого подполья на Украине уже нет, но решили послать меня на Украину для того, чтобы передать в ЗЧ ОУН ведомости о якобы существующем Проводе ОУН на западноукраинских землях. Это, по мнению Бандеры и Стецько, дало им возможность манипулировать этой "информацией" перед иностранными разведками и получать за это деньги. Для меня было абсолютно ясно, что Бандера и Стецько приносят меня в жертву своим личным интересам и интересам капиталистических разведок, но, боясь расправы в случае отказа, я согласился выполнять их задания…»

В книге «Чорні справи ЗЧ ОУН» Матвиейко слишком уж бесцеремонно и не по-мужски описывал и некоторые моменты из личной жизни «близкого друга» Степана Бандеры: «А яка ж ця друга таємниця Бандери, що задля неї Бандера захотів зігнати Баняса зі світу? її історія коротка. Баняс і хлопці з охорони Бандери були свідками співжиття Бандери з його дружиною Славою. Вони не раз з обуренням розповідали мені, як провідник усієї ОУН бив свою дружину, а то й штурхав її в живіт тоді, коли вона була вагітна.

Один з хлопців, покинувши свій пост охоронця Бандери, прямо мені заявив, що він волить, щоб його розстріляли, але він не може дивитися на знущання Бандери над жінкою. Коли жінка Бандери поїхала до родильного будинку родити третю дитину, Баняс віддав свою власну дружину в няньки до малих дітей Бандери. Того ж самого дня, коли вірний слуга Бандери повіз його дружину до родильного будинку, Бандера намагався зґвалтувати жінку Баняса, яка про все розповіла своему чоловікові. Баняс, в свою чергу, з сльозами на очах, розповів цю таємницю мені».

Разоблачения Матвиейко привели к резкой критике деятельности ЗЧ ОУН и СИС в зарубежной прессе. В связи с политической нецелесообразностью имитация активного движения сопротивления на Западной Украине была приостановлена. За помощь в ликвидации националистического подполья Мирона Матвиейко специальным Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1958 г. освободили от уголовной ответственности. Он устроил личную жизнь. В Киеве ему дали однокомнатную квартиру. Однако со временем он переехал на Львовщину, где и умер в селе Павлове Радехивского района 10 мая 1984 г.

Руководитель разведки УГВР Василий Охримович

Одним из злейших врагов Советской власти был видный деятель украинского национально-освободительного движения Охримович Василий Остапович. Об этом свидетельствует содержание справки НКВД на Охримовича, находившейся в деле его оперативной разработки (1951 г.). Стиль и орфография документа сохранены.

«…В результате проведённых агентурно-оперативных мероприятий в г. Львове, а также путём просмотра ряда архивно-следственных дел и оперативных материалов в отношении агента американской разведки эмиссара центрального "провода" ОУН — ОХРИМОВИЧ Василия Остаповича, кличка "ГРУЗИН" установлено, что он является — ОХРИМОВИЧ Василием Остаповичем, 1914 г. рождения, уроженец села Дачкова, Велико-Барковского района, Тернопольской области, украинец, из семьи священника, в оуновском подполье известен под кличками "ПАВЕЛКО", "ПЫЛЫП", "ФИЛОСОФ", "ОХАЛО", "БАРД" и "ГРУЗИН" "ЧУЖОЙ", "ПУШКАРЬ".

ОХРИМОВИЧ начал свою националистическую деятельность, будучи учеником гимназии в гор. Тернополе. После окончания гимназии он поступил на учёбу в Львовский университет, но в 1934 году был арестован польской полицией, как участник террористического акта над бывшим министром внутренних дел Польши ПЕРАЦКИМ и осуждён к 10 годам тюремного заключения. Заключение отбывал в тюрьмах г.г. Равичи, Седлец Варшавского воеводства.

В 1939 г. перед занятием немцами гор. Седлец ОХРИМОВИЧ из-под стражи был освобождён (по другим данным, бежал в Германию), где остановился на жительстве в гор. Берлине и окончил юридический факультет Берлинского университета. В 1940 г. в связи с расколом ОУН на бандеровцев и мельниковцев, ОХРИМОВИЧ примкнул к сторонникам БАНДЕРЫ. Позднее, проживая в гор. Кракове, ОХРИМОВИЧ работал в канцелярии главного военного штаба ОУН и учился на курсах по подготовке командного состава ОУН.

Арестованный органами МГБ УССР в 1945 Арсенич-Березовский на допросе от 14–16 ноября в отношении ОХРИМОВИЧА показал: "…B 1940 г. я с ним встретился в Кракове, в то время он состоял членом главного "провода" ОУН, работал в разведотделе и одновременно зав. библиотекой".

Из показаний арестованных других руководящих участников ОУН Прокопович Оксаны, Дударь Эмилия, Дячук-Чижевского и других устанавливается, что ОХРИМОВИЧ в начале Отечественной войны вместе с наступающими немецкими войсками прибыл в город Львов, получив назначение руководителя Тернопольского областного "провода" ОУН, выбыл в гор. Тернополь, где вскоре немцами был назначен воеводой Тернопольской области.

По данным агента <…> от 27 ноября 1951 г. ОХРИМОВИЧ в 1941 г. работал в "гестапо". В 1942 г. совместно с видным украинским националистом, членом центрального "провода" ОУН СТАРУХ Ярославом, ОХРИМОВИЧ руководил школой ОУН в городе Львове, готовящей кадры для подпольной работы в условиях восточных областей Украины.

Арестованная Прокопович Оксана Романовна в апреле месяце 1951 г. показала: "…Весной 1942 г. я снова встретила ОХРИМОВИЧА во Львове, где он работал инструктором организационного "вышкола" при центральном "проводе" ОУН и вместе со СТАРУХОМ подготовлял участников ОУН, направляемых на работу в Восточную Украину".

По имеющимся в деле материалам, ОХРИМОВИЧ участвовал в работах второй и третьей конференции ОУН. Это подтверждают арестованные члены центрального "провода" ОУН Дьячук-Чижевский и Степаняк.

В 1943 г. ОХРИМОВИЧ перешёл на нелегальное положение, возглавил "провод" ОУН "Галичина" и был кооптирован в состав центрального "провода" ОУН, но в связи с болезнью от руководства "провода" "Галичина" был отстранён и переведён в политическую референтуру центрального "провода" ОУН. Во второй половине 1944 г. ОХРИМОВИЧ был руководителем ОУН на территории Польши и находился в городе Кракове. В августе 1945 г. он был в Мюнхене, где являлся руководителем областного "провода" ОУН Аугсбурга и членом Баварского краевого "провода" ОУН.

Осенью 1946 г. ОХРИМОВИЧ вошёл в группу руководящих членов зарубежного "провода" ОУН, возглавляемую РЕБЕТ Львом, ставшую в оппозицию к Степану БАНДЕРА, как "вождю". По показаниям арестованного эмиссара центрального "провода" ОУН и агента американской разведки Дышканта Василия известно, что ОХРИМОВИЧ весной 1947 г. через представителя американской разведки майора МАК-КОЛЬМА встречался с неизвестным лицом из высшей инстанции американских разведорганов из гор. Бамберга или Франкфурта на Майне, с которым вёл переговоры от имени "оппозиции" о переключении подполья ОУН для работы на американскую разведку. По данным агентуры, заслуживающих доверия, известно, что ОХРИМОВИЧ в 1947 г. являлся руководителем референтуры разведки зарубежного "провода" ОУН…».

После консультаций с американцами ЗП УГВР остановила свой выбор на одном из наиболее активных участников оппозиции против Бандеры Василии Охримовиче. В начале июня 1950 г. Охримович был доставлен в разведшколу, где инструктор Эйч взял у него расписку о сотрудничестве с американской разведкой, хотя Охримович давно уже был повязан с американским разведчиком Мак-Кольмом. Во время допроса Охримович свидетельствовал: «Блек тоном господаря запропонував мені зайнятись збиранням відомостей, які цікавлять американську розвідку, і спробувати передати їх за кордон. Найбільше його цікавили відомості про кордони України, навіть подробиці, як ззовні виглядає кордон, як організована охорона кордону тощо. Потрібні були відомості про важливі укріплення, аеродроми, військові бази… Паспорти, військові квитки та інші радянські документи бажано при першій можливості переправляти за кордон, вони мають велику цінність для американської розвідки».

20 мая 1951 г. Василий Охримович с группой радистов и разведчиков был сброшен с американского самолёта в лесной массив под Дрогобичем. Часть группы ликвидировали, агента МГБ «Кару», который находился в составе группы, вывели из игры, а Охримовича с радистами взять не удалось. В октябре 1951 г. курьерская группа доставила Охримовича к местам базирования Василия Кука в северной части Золочевского района Львовской области. Как сообщил на допросах Охримович, после встречи они вели с Куком долгие беседы о состоянии националистического движения, при этом «Лемиш» пессимистически оценивал перспективы борьбы и подчёркивал оторванность политических установок закордонных центров ОУН от реальных условий.

Главной задачей Охримовича было получение от В. Кука мандата доверия для ЗП УГОР. По словам Охримовича, он окончательно склонил единомышленника на сторону ЗП УГОС, и «Лемиш», как председатель Генерального секретариата УГОР, согласился выдать мандат доверия, для передачи на Запад. Более того, наградил «Грузина» Золотым крестом заслуги ОУН.

Зиму в 1951–1952 гг. Охримович провёл в крыивке Кука под хатой в селе Курники-Иванченские Збаражского района Тернопольщины. Часть зимы он провёл в одной крыивке с Куком и часто встречался с Петром Полтавой.

Перезимовав с В. Куком, присвоившим эмиссару ЗП УГОР звание майора-политвоспитателя УПА, Охримович 26 мая 1952 г. Куком был направлен в Карпаты, где возглавил Львовский и Карпатский краевые проводы ОУН и по совместительству стал политическим референтом Главного штаба УПА.

Всё это время радисты его группы выходили в эфир, передавая в Мюнхен информацию о ситуации на Украине.

Сотрудники НКВД запеленговали радистов, задержали и завербовали их и начали операцию «Звено». Охримовича задержали 6 октября 1952 г. Детали операции по его захвату рассказал её участник полковник госбезопасности Владислав Чубенко.

«…В лесу находилась боёвка, на которую мы, скажем так, имели влияние. У неё такой боевой состав: руководитель Барвинок, Гресь и его жена Мария. Это вся единица УПА. Мы подсадили к ним своего перевербованного радиста Максима (неплохого парнишку, я с ним много работал) и сказали им: "У вас будет сидеть радист, ваша задача — обеспечивать его, поить-кормить, соблюдать конспирацию и помогать выходить в эфир". Радиостанция у него была американская. Это два больших и тяжёлых ящика — приёмник-передатчик и генератор, которой во время сеанса связи надо было крутить вручную. Мне неоднократно приходилось помогать радистам выходить на связь. Знаю, как это физически тяжело — крутить генератор. Пока настраиваешься, крутить ещё можно, но как только связь устанавливается, радиостанция энергии берёт больше — тяжело, с ума сойти можно. А крутить надо 15–20 минут. Каждый следующий сеанс связи — в другом месте, на расстоянии не менее 20–30 км от предыдущего. А значит, надо идти и тащить на себе эти тяжёлые ящики радиостанции. В результате этой радиоигры американцы бросали с самолётов деньги, оружие. В августе 1953 г. мы ожидали очередной рейс. Вышли встречать. Но… поступило распоряжение Хрущёва — этот самолёт сбить. Помню, вся прикарпатская артиллерия застыла тогда в ожидании. Мы слышали переговоры военных: "…готовность пять минут… три минуты… две…" Видим: огромнейший самолёт появился над Карпатами. А тогда же локаторов не было… Военные решили: пустить истребители, выбросить так называемые свечи, и при их свете этот самолёт расстрелять. Но, когда они эти "свечи" запустили, самолёт удрал. Потом, кстати, разогнали всё начальство Прикарпатского военного округа. Спустя пару часов разведцентр передаёт: самолёт нарвался на систему ПВО и вынужден был уйти — людей сбросили, а груз не успели. И вот трое суток мы сидим и ждём парашютистов.

Понимаем, как им непросто: попробуй ночью в Карпатах найти нужное тебе место. В конце концов, встретили мы диверсантов. Они попросили вывести их на Охримовича. У нас были такие оперативные возможности, и мы решили выполнить эту просьбу. Послали гонцов. Были уверены, что люди Охримовича обязательно придут. Вскоре действительно они являются на пункт встречи. Наши хлопцы, когда увидели, что на встречу пришёл сам… Охримович, обалдели. Они не ожидали такого поворота событий. Что делать? Решение надо принимать немедленно. Охримович после нескольких минут разговора сел на пенёк писать "грипс". И тут старший группы подал соответствующий сигнал. Наши люди из автоматов скосили сопровождение, а несколько человек бросились на Охримовича. Всё. Он у нас в руках.

Но при этом случилось непредвиденное. Сбежал боевик Петро. Упустить его было никак нельзя. Ведь тогда все националисты-подпольщики и их зарубежные хозяева узнают, что Охримовича захватило МГБ. Мы оцепили тогда несколько сёл. Заходили в каждую хату. Спрашивали, искали. Поведение одного хозяина показалось подозрительным. Уж слишком сильно он волновался. "Де хлопець?" — спрашиваем. "Не знаю", — говорит. "Кажи — де?" — "Та тут". Среди комнаты открывает вход в погреб: "Петро, виходь!" А тот снизу дал автоматную очередь и скосил этого хозяина. Началась перестрелка. Тут же этот Петро и погиб. Как это ни цинично звучит, но и такой вариант нас устраивал. Главное было — чтобы никто не узнал, что Охримович захвачен. Вернулся я с поисков Петра. На то же место, где был захвачен Охримович. Вижу: сидит Охримович с мешком на голове. "Давай, поговори с ним", — предложили мне коллеги.

…Спустя какое-то время был захвачен и Кук. А американцы продолжали присылать самолёты и сбрасывать грузы и новых диверсантов, которых мы сразу же захватывали и старались перевербовать.

Охримович передал за границу через своего радиста текст мандата, подготовленного Лебедем и вроде бы подписанного Куком-"Лемішем"». Приведём текст мандата с некоторыми сокращениями:

«Генеральному секретарю закордонних справ УГВР Миколі Лебідю. Підтверджуємо мандат ваш і всього УГВР репрезентувати УГВР в краю і весь український визвольний рух на землях. Завдання УГВР такі:

1. Репрезентувати за кордоном УГВР, Українську Повстанчу Армію, Українське Визвольне Підпілля та весь український визвольний рух на землях.

2. Проводити за кордоном політично-дипломатичну та інформаційну акції по лінії визвольної боротьби українського народу.

3. ЗП УГВР дається свобода рішення скористати з допомоги, її форм та розмірів і вишколів. ЗП УГВР є верховний орган для всіх учасників УПА і підпілля, які опинилися за кордоном…

4. Провід українських націоналістів на українських землях підтверджує, що Бийлихо (Степан Бандера)… ні формально, ні фактично не є провідником ОУН. Провід сподівається, що Бийлихо в ім'я цілості ОУН припинить розкольницькі дії… Голова Проводу ОУН Ю. Леміш».

Участников захвата Охримовича отблагодарили, освободив их родственников из спецпоселения.

После ареста Охримович согласился на сотрудничество с МГБ. «Перевоспитывали» его по той же методике, что и Матвиейко. Ему устроили экскурсии на Днепрогэс и в передовые колхозы Киевской области, показывали советские фильмы «Падение Берлина», «Ленин в Октябре» и «Сказание о земле Сибирской», водили в оперный театр. Однако идеологическая обработка не приносила ожидаемых результатов. Однажды во время антракта оперы «Богдан Хмельницкий» он начал убеждать сопровождавшего его оперативного работника, что воссоединения Украины с Россией фактически не было. Да и исторической правды в этой опере нет. Объяснения были столь экспрессивны, что собралась толпа слушателей, и темпераментного «Грузина» пришлось срочно уводить из театра.

«Грузин» лично показал в лесу около села Калшув Золочевского района Львовской области место расположения бункера, в котором при попытке захвата застрелились боевики «Лемиша» «Тарас», «Вишнёвый» и «Илько». По его же информации чекисты ликвидировали бункер в селе Курники-Иванченские Збаражского района на Тернопольщине, предоставленный ему Куком для зимовки в 1951–1952 гг., при этом погибли подпольщики «Андрей», «Чубатый» и «Мыкола».

22 января 1953-го в селе Стратин Рогатинского района Станиславской области у содержателя пункта связи курьерской группы В. Кука Михаила Проца разгромили бункер, где погибли охранники «Лемиша» «Петро», «Дмитро», возлюбленная Охримовича «Зенка» и сам хозяин.

Всего же по наводке «Грузина» разгромили 4 бункера, которыми пользовался Кук. При этом было убито семь боевиков-подпольщиков и два курьеров командующего УПА.

Чекисты от имени Охримовича составили письмо к «Лемишу», в котором он объяснял «уважительные причины» своей длительной неявки на встречу. В ночь с 26 на 27 мая 1953-го в Вишневском лесу Букачевского района Тернопольской области агентурно-боевая группа МГБ передала охранникам Кука во главе с «Орестом» «почту» от Охримовича. Однако «Лемиш» ни на одну из планируемых Охримовичем встреч не прибыл.

В начале июля 1953 г. чекисты перехватили послание «Лемиша» краевому предводителю В. Галасе («Орлану»), которого захватили 11 июля того же года. «Лемиш» сообщал, что «Грузин» ведёт игру не от собственного имени, и что он намерен её продолжать для дезинформации противника.

Осторожность или осведомлённость «Лемиша» сорвала и задуманную МГБ игру с выводом за кордон спецагента, «добровольно изъявившего согласие нанести ему огнестрельное ранение» для имитации правдоподобности «прорыва» на Запад.

Оправившись от потрясений ареста и первых месяцев неволи и осмыслив произошедшее, Охримович категорически отказался сотрудничать с органами госбезопасности, чем сорвал начавшуюся от его имени оперативную игру «Трасса», где он должен был выступать в роли руководителя легендированного провода ОУН.

В мае 1953 г. кураторы Охримовича из МГБ докладывали по команде: «Продолжает вести себя враждебно, выполняет наши задания только в силу ареста… Ведёт себя неискренне, открыто заявляет о своём враждебном отношении к советскому государству и его политике, высказывает свои националистические убеждения и категорически отказывается от сотрудничества с органами. Трижды отказывался от выполнения наших заданий, настаивал на окончании следствия и предании его суду». «Да, я испугался и сдал многих, — заявил "Грузин", — "посыпал" организационные тайны. Но моя совесть не позволяет участвовать в захвате "Лемиша". Думаю, отказ ускорит расправу надо мною, но я готов к этому!» На уровне ЦК КПУ было принято решение о казни Охримовича с сообщением об этом в СМИ. 29 марта 1954-го Военный трибунал КВО приговорил его к высшей мере, а 18 мая приговор был приведён в исполнение в Киеве. 19 мая о казни Охримовича сообщили в печати и по радио.

Член Центрального провода ОУН Василий Галаса

Василь Галаса (псевдонимы — «Орлан», «Вьюн», «Зенон», «Назар», «Бес», «Днепровский», литературный псевдоним — «Зенон Савченко»). Родился 12.11.1920 г. в бедной крестьянской семье в с. Белокриница, ныне Подгаецкого района Тернопольской области. Член ОУН с 1937 г. Видный деятель украинского национально-освободительного движения, проводник Центрального провода ОУН, полковник УПА, командир УПА-Юг, кавалер Серебряного и Золотого крестов заслуги ОУН.

После гибели Шухевича Галаса вместе с членом Центрального «провода» шефом подполья Волыни и Подолья Василием Куком возглавил подпольную сеть ОУН на Западе Украины. Розыск последних членов Центрального провода ОУН на Украине Галасы и Кука стал одной из важнейших задач органов госбезопасности. Для их захвата были сформированы спецгруппы МГБ. Спецгруппу «Закат», ориентированную на захват Галасы, возглавил агент — боевик МГБ под псевдонимом «К-62», в недалёком прошлом начальник курьерской группы ЦП ОУН.

О степени доверия руководства ОУН к «К-62» свидетельствует то, что Галаса присвоил ему звание поручика УПА и наградил Крестом заслуги и двумя медалями «За борьбу в особо сложных условиях». «За заслуги» он был назначен краевым проводником Подолья. Не зная, с кем имеет дело, Кук выделил «перекинчику» 15 тыс. рублей.

Под началом «К-62» чекисты создали легендированный Кременецкий районный провод «Закат». Боевики «Заката» вошли в доверие к руководителю пункта связи Центрального провода «Бурому», и в его сопровождении прибыли к месту базирования Василия Галасы. 11 июля 1953-го «Орлан» с женой Марией Савчин («Маричкой») и верным охранником «Чумаком» прибыли в лесной массив около села Ямполь Белогорского района Хмельницкой области. «Чумака» боевики «Заката» под благовидным предлогом отправили в село на «конспиративную квартиру». После завтрака, около 7.30 утра, Василий и Мария, укрывшись плащ-палатками, прилегли отдохнуть, «К-62» дал сигнал двум своим боевикам, и спящие супруги были обезоружены и связаны.

У задержанных изъяли 21 тыс. рублей, самозарядную винтовку, пистолет ТТ и револьвер. Вскоре прибыли оперативники МГБ с войсковой группой. Галасу с женой доставили во внутреннюю тюрьму МВД УССР в Киеве и уже 14 июля приступили к их допросам.

«Орлан» подробно рассказал о своих контактах с «Лемишем». В августе 1952 г. Кук ознакомил его с почтой от закордонных центров ОУН и деталями острых разногласий между их лидерами. Для дальнейших встреч «Лемиш» и «Орлан» выбрали места — собор в Ровно (условное название «Прачка») и точку в полукилометре от перекрёстка шоссе Дубно — Кременец с железной дорогой у села Шепатин Кременецкого района («Колхоз»). Очередная встреча планировалась на 14–15 июля 1953 г.: «Орлан» должен был три раза сказать «ку-ку» и сломать ветку, а «Лемиш» — трижды ударить камень о камень и залаять. Пароль: «Рим» — «Рига».

Задержанного «Орлана», страдавшего дистрофией, миокардитом и холециститом, чекисты стали лечить и дали ему возможность закончить среднее образование. Его жену лечили от туберкулёза и обеспечили ей хорошее питание. Супругам под присмотром бригад наружного наблюдения показывали достопримечательности и передовые предприятия Киева, водили в театры и кино. С ними неоднократно встречались высокие киевские и московские чекисты, что дало повод «Маричке» впоследствии в своих мемуарах провести интересное сравнение. По её словам, оперативные работники МГБ, с которыми им приходилось иметь дело на Западе Украины, были «худые, как борзые собаки», и резко отличались от вальяжных и откормленных «начальников» с генеральскими звёздами.

В августе 1953 г. Галаса («Заключённый 10») представил чекистам «несколько вариантов возможной поимки живым Лемиша». В это же время он написал документ под названием «Моё отношение к последним переменам в СССР и связанных с ними вопросах о подполье». «Дальнейшая борьба подполья бессмысленна и лишена моральных основ, — писал Галаса. — Социализм и коммунизм — единственно приемлемые модели общественного развития. Советское правительство борется за улучшение жизни людей, в чём меня убедили решения сессии Верховного Совета СССР. Ради построения общества социальной справедливости я готов отречься от националистических убеждений в пользу существования единого союзного государства. К борьбе нас подтолкнул курс на построение государственного капитализма и возрождение новой Российской империи с проповедью превосходства русского народа. Однако реальная десталинизация жизни советского общества заставила меня пересмотреть свою точку зрения. Я считаю, что гибель людей пора прекратить, и готов пойти к "Лемишу", чтобы убедить его отдать приказ от имени Провода ОУН и УГОР о сложении оружия».

В. Галаса назвал около 50 мест укрытия подпольщиков и архивов Центрального провода, с его участием провели ряд оперативно-войсковых операций.

6 ноября 1953 г. с помощью проводника Галасы боевика «Лёвка» оперативники МГБ захватили курьера главнокомандующего УПА В. Кука, который сообщил, что они должны встретиться с «Лемишем» весной 1954-го в бункере на окраине Пеняцкого леса.

Галаса, разоблачая своих бывших соратников, писал: «Звериные методы работы "Службы безопасности" известны всем… Разве можно опровергнуть дикие расправы СБ над советскими людьми, когда даже "своих" — националистов, безосновательно заподозренных в сотрудничестве с Советской властью, эсбисты подвергали таким беспощадным пыткам, которые даже тяжело себе представить. А какой страшный самосуд совершали отдельные проводники ОУН! Так, дрожа за свою шкуру, известный националистический главарь "Смок" без суда и следствия перестрелял процентов 80 подчинённых ему боевиков».

У Василия Галасы и Марии Савчин было двое детей, рождённых в подполье.

Первый остался у родственников, и сотрудники МГБ держали его как приманку. Второго ребёнка она бросила вскоре после рождения в Польше, ещё в то время, когда муж был в подполье. В то время у чекистов была информация, что она с ребёнком находится в Кракове. Её случайно обнаружила и задержала во время облавы в кармелитском монастыре польская служба безопасности. Будучи задержанной, она попросилась к плачущему сыну и, обманув охранника и бросив пятимесячного ребёнка, вылезла через окно на крышу и сбежала к мужу. С тех пор ребёнка она не видела и не знает, что с ним. По словам чекиста Георгия Санникова, «ребёнок выжил, и его отдали на усыновление в польскую семью». Мальчика усыновил ответственный работник Министерства общественной безопасности ПНР. Второй их ребёнок Пётр воспитывался как сын Анастасии Мартыновской из села Олексино Козовского района Тернопольской области.

После задержания и обработки «Орлана» чекисты создали легендированное подполье во главе с ним, чтобы внедрять агентуру в западные спецслужбы. Вначале планировалось завербовать и забросить на Запад супружескую пару, но затем план изменили и решили вывести за рубеж только «Маричку», в расчёте, что она обязательно вернётся к мужу. Галаса приказал жене сделать вид, что она согласна на сотрудничество с органами, а после вербовки — дать согласие на вывод за кордон.

По указанию «Орлана» после переброски «Маричка» должна была связаться с американцами и всё рассказать о положении на Западной Украине. Она согласилась с мужем и переиграла чекистов.

По свидетельству полковника Санникова, чекисты «были уверены, что даже если всё сорвётся, она вернётся к мужу. А она не вернулась. Слишком поздно пришло понимание, что надо было не её, а его выводить на Запад. Он безумно любил её и детей, он бы точно вернулся. Наверное, она не была так привязана к семье. Вспомнили, как она из автобуса наблюдала за старшеньким. Перед выводом на Запад через Польшу ей организовали негласное свидание с сыном, — слёз у неё не было. А провожавший её Орлан безутешно рыдал. Идея борьбы за Украину превалировала у Марички над всем остальным».

Будучи переправленной в Западный Берлин вместе с агентом КГБ «Матросом» (оуновский псевдоним «Тарас»), «Маричка» сразу же обратилась в консульство США, где сообщила о планируемой с использованием её мужа оперативной игре. Ей с немалым трудом удалось убедить сотрудников Службы безопасности Закордонных частей ОУН в том, что она не агент МГБ, агентуру которого, большей частью мнимую, СБ безжалостно ликвидировала, замуровывая трупы под полом в старой Егерской казарме в немецком городе Миттенвальде.

Закордонный агент МГБ сообщил, что американцы поверили «Маричке» и решили провести контригру, которая проходила под контролем чекистов.

В воспоминаниях «Маричка» уверяет, что её замысел перейти на Запад был одобрен супругом, однако «Орлан» и ребёнок фактически остались заложниками чекистов.

В уголовном деле В. Галасы сохранилась записка «заключённого № 10» от 6 марта 1956 г.: «Мне до сих пор трудно поверить, что "Оксана" могла добровольно мне, детям и родным подписать смертный приговор. А она знала, что именно такой конец будет нам, если она предаст».

После вывода «Марички» Орлан проживал под контролем в оперативном особняке КГБ и вместе с оперработником учился в школе рабочей молодёжи, где был единственным из 160 учеников, кто претендовал на золотую медаль.

5 марта 1956-го В. Галасу вновь арестовали и возбудили против него уголовное дело. Известно, что председатель КГБ при СМ УССР генерал-майор В. Никитченко просил военный трибунал Киевского военного округа о смягчении «Орлану» наказания. 11 июня 1958 г. В. Галаса выступил с последним словом на судебном заседаний. «В ОУН, — говорил он, — меня привела шовинистическая политика Польши. Репрессии НКВД, выселение матери и сестры, шок от расстрелов в западноукраинских тюрьмах оттолкнули меня от советской власти. В последние годы я побывал в Москве, Харькове, Запорожье, много встречался с рабочими. Мне дали закончить 10 классов, а XX съезд КПСС убедил в положительных изменениях в государстве. Однако я потерял жену, хотя и рекомендовал органам, как целесообразнее с ней работать, но ко мне не прислушались. Этого, такую грубую работу я им никогда не прощу».

Галаса был осуждён на 10 лет исправительно-трудовых лагерей с исчислением срока с 1 февраля 1955 г. Отбывал срок в колониях в Житомире и в Беличах под Киевом, работал маляром, выполнял задания более чем на 200 %, был членом группы гражданского порядка, имел благодарности за добросовестную работу.

С 22 декабря 1959 г. его перевели в следственный изолятор республиканского КГБ, где с ним встречались руководители 1-го управления (внешняя разведка) КГБ УССР. Постановлением Верховного Совета СССР от 6 апреля 1960 г. В. Галасу освободили от наказания и помиловали. Ему дали квартиру в Киеве на Нивках на улице Маршала Гречко.

«Орлан» умер в столице суверенной Украины 5 октября 2002 г., а «Маричка» живёт в США, у неё вторая семья.

Командир УПА и руководитель подполья ОУН Василий Кук

Известный деятель движения сопротивления, последний руководитель ОУН и УПА на Западной Украине Кук Василий Степанович (псевдонимы: «В. Коваль», «Лемиш», «Юрко», «Медведь», «Кочегар», «Безымянный», «С-Вар», «789/1», «11/315», «100») родился 11.01.1913 г. в селе Красное Львовской области. Окончил Золочевскую гимназию, учился на юрфаке Люблинского университета. Участник «Юношества». Член ОУН с 1929 г. Арестован поляками в 1933 г. и осуждён на 2 года лишения свободы, освобождён по амнистии. В 1934–1935 гг. руководитель Подгаецкого районного провода ОУН на Тернопольщине.

С 1936 г. на нелегальном положении, поветовый проводник ОУН Золочевщины, организатор подпольной типографии краевого провода, автор пособия по вопросам конспирации, вёл пропагандистскую работу среди рабочих Львова.

После 2-го Большого собрания ОУН(б) — орг. референт Провода ОУН. Весной 1941 г. возглавил штаб Походных групп ОУН(б). В конце лета 1941 г. был арестован нацистами. С весны 1942 г. по 1943 г. руководитель бандеровцев на юго-восточной Украине.

На 3-м Большом собрании ОУН избран орг. референтом Провода. Принимал участие в разработке новой программы ОУН, направленной на демократизацию внутренней жизни, государственно-политических и общественно-экономических принципов движения ОУН и УПА.

Полковник УПА (по другим данным — с 14 октября 1952 г. генерал-хорунжий). С весны 1943 г. — командир Группы УПА «Юг», командовал повстанцами во время боёв с войсками НКВД СССР под Гурбами (апрель 1944 г.).

С 1947 г. заместитель командира УПА и руководителя подпольной сети ОУН Романа Шухевича, с которым имел противоречия по тактическим вопросам и личным причинам. Один из разработчиков послевоенной тактики антисоветского движения сопротивления. Автор ряда подпольных изданий, в которых раскрывалась суть сталинской политики на землях Западной Украины. Все братья и сёстры Кука участвовали в освободительном движении и погибли или подверглись репрессиям. С 1950 г. Кук — глава Генерального секретариата УГВР. Поддержал курс УГВР на демократизацию программных принципов и тактики националистического движения, осуждал вождизм С. Бандеры.

В начале 1950-х Кук принимал меры по минимизации вооружённых акций подполья и сохранению кадров для борьбы в новых условиях.

Розыск Василия Кука был начат в начале сороковых годов в рамках розыскного дела «Берлога». В начале 1945 г. материалы о его розыске были выделены в отдельное оперативно-розыскное дело «Барсук». Чекисты отмечали хитрость и неуловимость «Барсука», пока он не попал в ловушку. Охота на него длилась почти десять лет. Его розыском занимались 1-й отдел Управления 2-Н МГБ УССР и Управления МГБ по Тернопольской и Львовской областям. На розыск «Лемиша» были брошены большие силы. Так, в августе 1951 г. в составе оперативно-войсковых групп Львовского УМГБ, занятых поиском Кука, было задействовано 27 оперативных работников МГБ, а также 17 офицеров и 270 солдат Внутренних войск. В составе опергрупп Тернопольского УМГБ было 15 оперативников, 5 офицеров и 104 солдата Внутренних войск.

В ориентировке МГБ УССР от 2 сентября 1949 г. о «Лемише» говорилось: «Часто носит простую крестьянскую одежду, так же одеваются его боевики. При общении с населением и подпольщиками "Лемиш" и его боевики ведут себя строго конспиративно, кличек и имён друг друга не называют, своё прошлое конспирируют, откуда пришли и куда будут направляться, тщательно скрывают». Сообщалось, что В. Кук «говорит спокойно, уверенным голосом, не выговаривает букву "л", а также страдает болезнью желудка, отчего постоянно носит при себе фляжку с настоем полыни, а на совещаниях руководящего состава личный повар готовит ему диетическую гречневую кашу».

В 1950 г. руководство МГБ установило, что Кук скрывается в лесистой местности на стыке Львовской, Тернопольской и Станиславской областей. В мае — июне 1950 г. сотрудники МГБ получили точную информацию о месте нахождении Кука. Они провели масштабную облаву, в результате которой погибли бойцы из отряда, при котором находился Василий Кук, в частности его телохранитель «Муха». Однако «Лемиш» из окружения прорвался.

В феврале следующего года «органы» захватили руководителя Подольского краевого провода ОУН Василия Бея — «Упаса», который имел постоянный контакт со своим руководителем, и через него можно было выйти на Кука. «Улас» «был завербован и в качестве агента вернулся в бандоуновское подполье». Однако подпольщик рассказал командиру о вербовке и продолжил борьбу «с советами» до своей гибели в мае 1952 г.

Планы по задержанию Кука чекисты связывали и с использованием эмиссара Зарубежного представительства Украинской Главной освободительной рады (УГВР) Василия Охримовича, задержанного в октябре 1951 г., который поддерживал контакт с руководителем подполья. От имени Охримовича была начата агентурная игра, в результате которой было установлено, что Кук весной 1953 г. перебрался на базу Рогатинского надрайонного провода ОУН в Станиславской области. Однако Кук разгадал игру, и захватить его не удалось. Несколько раз чекисты были почти у цели, но хитрый «Барсук» уходил от охотников.

В декабре 1952 г. оперативно-войсковой группой МГБ были убиты боевики «Зенка» и «Орача», которые, как выяснилось, до своего последнего дня скрывались в одном бункере с Куком».

Незадолго до ареста в апреле 1953 г., в письме, написанном для отправки на Запад, В. Кук так оценил текущее состояние подполья: «Положение организации в целом катастрофическое… Руководящие кадры ликвидированы. Вся работа состоит в самообеспечении и сохранении на лучшие времена… Длительная подпольная жизнь изнурила даже сильнейших, нервное истощение, физическое переутомление, болезни и раны…»

Пережив трудную зиму 1953/1954 гг. и избежав ареста, Кук весной начал налаживать контакты с оставшимися ячейками подполья. Именно это и решили использовать чекисты для его захвата. В КГБ Украины был разработан детальный план мероприятий по его задержанию. Этот план предусматривал вербовку связного Кука «Юрка», создание агентурной группы из перевербованных агентов — боевиков «Карпо», «Петра» и «Богуна», для задержания Кука на пунктах встреч и в схронах, в которых он мог появиться. С агентами были отработаны легенды о линии поведения на каждый конкретный случай и поставлена задача любой ценой захватить Кука живым. С ними была организована постоянная радиосвязь и отработано взаимодействие агентов со специальной оперативной группой КГБ, созданной для предоставления им в нужный момент необходимой помощи.

Василий Кук был захвачен спецгруппой КГБ УССР в Иванцевском лесу Львовской области 24.05.1954 г. вместе с женой Ульяной Крюченко.

Розыск и задержание В. Кука (операция «Западня») проводил 1-й отдел 4-го управления КГБ УССР. Для встречи «Лемиша» чекисты привели в порядок один из подземных бункеров, где Кук останавливался в 1947–1952 гг. Бункер разминировали, высушили, побелили и придали ему жилой вид. В нём установили и замаскировали радиосигнализационный аппарат «Тревога». В ночь с 20 на 21 апреля 1954 г. в бункер поселили спецагентов. По информации участника операции полковника КГБ Георгия Захаровича Санникова, Кука схватили с помощью завербованного оперативниками его связного и особо доверенного боевика, в прошлом сотрудника СБ «Карпо», который и привёл супружескую чету в бункер.

Приведём выдержку из воспоминаний Санникова об операции по захвату Кука. На вопрос корреспондента: «Как же вам удалось завербовать "Карпо"», — Санников ответил»: «О, этот же вопрос мне Кук задавал потом много раз. Восклицал: "Это же невозможно!" А мы сделали. Опишу вам Карпо. Огромного роста, с такими глазами, что ужас наводили. Зубов у него не было — их съела цинга. Карпо был страшным человеком. В крови по локоть — не один десяток людей собственноручно повесил. Кук доверял ему целиком и полностью. Мы подослали к Карпо нашего бойца, и тот вёл его через всю Западную Украину. У нашего человека был приказ: если почувствует, что Карпо его заподозрил, не задумываясь ликвидировать. Это было исключение из правил — мы всегда щадили бандеровцев (потом объясню почему), но Карпо был слишком опасен, хотя и очень нужен. И вот в нужном месте мы схватили Карпо и начали его "обработку". Мы знали о Карпо всё. И что дальше села, потом леса нигде не был, города не видал. И что мечта у него с детства — мороженое попробовать и в кино хоть разок сходить. И вот, когда его наш человек привёл в нужное место и он был захвачен, мы показали ему Украину. Когда он увидел Киев, то пришёл в неистовое состояние. Он и не догадывался, какие города есть, какая мощь! А потом мы привезли его в Крым. Всё показали ему — заводы, стадионы, театры… И он сломался. "Перековали" Карпо…Перешедший на нашу сторону Карпо привёл Кука и его жену в "наш" бункер. Те от переходов так устали, что сразу заснули. Он их связал и нажал кнопку тревоги. На контрольном пункте загорелась сигнальная лампа, давая нам знать точное местонахождение. Кук проснулся. И тогда между ними состоялся примерно такой диалог (оба мне потом рассказывали). "Друже Карпо, за гроши продался? Сейчас «твои» прибегут. Здесь баночка с золотом и деньги. (У Кука при себе было 400 граммов золота, принадлежащего ОУН.) Тебе пригодятся. Ты же знаешь, я тебя не сдам». — «Не возьму». — «Почему?» — «Я не за гроши. Я за идею".

— А самого Кука как удалось завербовать? На что он "купился"?

— Есть категория людей, которые не вербуются. Они могут оказывать какую-то совпадающую с их интересами помощь, но не более. Кук так и не перешёл на нашу сторону. Некоторые считают его агентом КГБ, а на самом деле не было этого. А с воззванием к своим подпольщикам он выступил, потому что понимал: нет смысла бороться дальше, нужно сохранять кадры для будущей Украины. Это был умный, матёрый враг. Блестящий конспиратор, поэтому дольше всех главарей продержался. О том, что Кук захвачен, знали только ЦК Украины и высшее руководство. Москвы. Для вида ещё долгое время продолжался розыск. Его с женой поместили во внутреннюю тюрьму киевского КГБ, в специальную камеру…Содержание его там было настолько секретным, что знавшие о нём сотрудники соответствующего отдела были специально строго предупреждены. Раз в неделю приходил помощник прокурора республики в порядке прокурорского надзора. На это время камере придавался нежилой вид, а Кука с женой выводили в город под предлогом прогулки. Камера у Кука значилась под номером 300. Номер был условным, такого количества камер в тюрьме не было. И вот из-за номера камеры он проходил у нас под кличкой "300", а жена — "88"…Его жена была тоже бандеровка родом из Днепропетровска, довольно активная. И Кук сидел вместе с ней.

— В одной камере?!

— Да. Кругом была «прослушка», а они друг с другом говорили, могли что-то важное сказать.

— А сам Кук боялся смерти?

— Он боялся бесследно исчезнуть. Был уверен, что его расстреляют. На этом настаивал и Хрущёв. Но Киеву удалось убедить этого не делать. Иначе бы создали очередного национального героя. А так отсидел свои шесть лет, мы устроили его на работу в архив МВД, чтобы всегда был под контролем. А как же по-другому?

…Похороны его в Киеве в 2007 г. были национальными. Венки от правительства Украины, от министерства безопасности, от МВД… Я, кстати, успел с ним попрощаться: позвонил ему за пару дней до смерти. И знаете, я думаю, что он бы не поддержал то, что сейчас происходит. Он был за полностью независимую Украину, а не ту, которой бы управлял будь то Запад, будь то Восток. Как-то он сказал в период "оранжевого триумфа": "Не за эту Украину мы сражались"».

В изложении украинского историка Дмитрия Веденеева некоторые детали операции по захвату Кука отличаются от деталей, изложенных Георгием Санниковым, но суть одна — Кука захватили перевербованных агенты — боевики УПА и СБ. Приведём детали операции по задержанию Кука, по версии Дмитрия Веденеева. «В бункере царил порядок, "Петро" жарил картошку для гостей на керосинке. Уже на допросах В. Кук вспомнит, что его насторожила дрожь в руках "Петра", и то, что встречавший их боевик шёл к бункеру, не сняв сапог, а также наличие хороших продуктов и советских книг. Но тогда они были страшно уставшими после длительного перехода и желали отдыха под охраной "друзив". За завтраком "Лемиш" много шутил, похвалил знакомого ему по подполью "Петра" ("добрый боевик", "надёжный хлопец"), и объяснял за чаем "коллегам", как успешно уйти от розыскной собаки, посыпав тропу "кайенской смесью" или пристрелив пса. Помыв ноги, "Лемиш" лёг отдохнуть на нары, попросив "Богуна" почистить его американский автомат (подарок Василия Охримовича), на беду себе показал, как производить разборку заморской штучки. Когда супруги уснули, "Богун" и "Петро" обезвредили автомат, осторожно вытащили из-под подушки Ульяны ТТ и набросились на спящих…

После того как агенты нажали "тревожную кнопку" и к бункеру прибыла опергруппа во главе с майором Григорием Клименко, старший оперуполномоченный 1-го отдела 4-го Управления КГБ УССР лейтенант Валентин Агеев и оперуполномоченный лейтенант Кирилюк обыскали задержанных. Ульяна попросила свитер: "Если вы боитесь, что приму яд, то он в жакете". Им дали умыться, на Кука набросили фуфайку. "Нет ли вина?", — вдруг попросил "Лемиш". Когда спиртного не оказалось, иронично заметил: "Эх, люди-люди, как вам не совестно. Такой момент, и чарки вина немає"».

Зимовки под землёй и постоянное психологическое напряжение не прошли даром. При осмотре в поликлинике КГБ врачи выявили у Кука миокардиодистрофию, гипопластический гастрит, астению нервной системы и язву двенадцатиперстной кишки. На допросе в июле 1954 г. Ульяна Крюченко («Оксана») так охарактеризовала мужа: «"Лемиша" я узнала, как человека сильной воли, энергичного, выносливого и большой конспирации, также, как человека простого нрава. Шумного общества не любит, оно его тяготит. Но дружескую беседу с отдельными людьми любил проводить. Шика не любит, но аккуратность его основная черта. С деньгами был всегда рачителен и учил бережливости подчинённых. К своим подчинённым относился с высокой требовательностью, но по-товарищески. Любил правдивость. Если увидит, что кто-то ему соврёт, он никогда больше к нему не будет иметь полного доверия и чувствует отвращение».

Они познакомились в начале Второй Мировой войны на Днепропетровщине, на родине Ульяны, куда Василий прибыл с походной группой ОУН. Обвенчались же в 1944 г. на Волыни, где Ульяна оказалась покинуть Днепропетровск перед наступлением советских войск. «Становясь его женой, я не знала ни его фамилии, ни имени», — свидетельствовала Ульяна. После женитьбы Кук добился, чтобы она вышла из подполья и жила на легальном положении. На допросах Кук давал показания о прошлом националистического движения и его современном состоянии, структуре ОУН(б) и функциях её референтур, о своём участии в борьбе за независимость Украины. Он давал характеристики лидерам движения сопротивления и закордонных центров ОУН и рассказывал об их взаимоотношениях со спецслужбами Англии и США.

Захват Кука держался в строжайшем секрете. Официально его розыск продолжался, и о захвате знали лишь несколько сотрудников КГБ и руководство ЦК КПУ Руководители КГБ СССР и УССР разрабатывали планы по его использованию для «морально-политического разгрома националистических центров за кордоном и разложения оуновских элементов внутри страны» и для «демонстрации полной ликвидации подполья». Рассматривалась также возможность использования «Лемиша» для установления контактов с ЗП УГОР и внедрения туда агентуры.

По данным Д. Веденеева, 20 июня 1954 г. В. Кук, после бесед с начальником 3-го отдела 4-го управления КГБ УССР Николаем Зубатенко, представил «соображения» о нейтрализации остатков подполья, выказав уверенность, что мероприятия советской власти приведут к упадку националистического движения. «Лемиш» предложил добиться объединения националистов в единый политический центр за рубежом, а во главе его поставить В. Галасу, о задержании которого догадывался, а также предлагал отправить в Германию его самого для проведения такого «объединения».

С участием В. Кука 26–27 ноября 1954 г. в Рогатинском районе Станиславской области сапёры выкопали 7 бидонов документов, включая адреса, шифры и коды для переписки с закордонными центрами ОУН в разных странах и перечень задач подполью по сбору разведывательной информации о советском военном потенциале, присланных Н. Лебедем. Однако Кук долго не раскрывал содержания обнаруженных лично его записей и отказывался называть места укрытия оставшихся подпольщиков. Ссылаясь на тяжёлое моральное состояние, он неоднократно обращался к своим «кураторам» с просьбами об улучшении условий содержания. Такие просьбы удовлетворялись.

У чекистов вызывало опасение душевное состояние его жены. Как докладывали оперативники и служба «прослушки», Ульяна («88-я») «пребывает в депрессии, не интересуется судьбой ребёнка, апатична и часто смеётся наедине с собой». Вечером 20 декабря 1954 г. Куку в присутствии оперативников дали возможность отметить с женой день её рождения. Подарком от КГБ стала коробка конфет, и это неподдельно растрогало Ульяну. Она радовалась встрече с мужем, хотя и жаловалась, что её допрашивают на русском языке. «Праздник» в целом удался, супруги посмотрели по телевизору румынский и японский фильмы. Кук был сильно возбуждён и не спал в своей камере до 3 часов ночи.

8 февраля 1955 г. В. Кука этапировали в Москву, где он находился по 17 марта. С ним «работали» специалисты «по буржуазным и украинским националистам» из КГБ СССР. С апреля 1955 г. Куку с женой позволили проживать в одной камере. «Прослушка» фиксировала жаркие ночные споры — Ульяна категорически отказывалась отречься от своих убеждений, а муж уговаривал её вести себя гибко и благоразумно.

В мае 1955 г. Кук написал «Декларацию» о политическом признании победы советской власти и вскоре добился освобождения находившихся на спецпоселении своих родственников и родственников жены. Из Мордовии вернулся в родное село его отец, а из Иркутской области — мать.

На содержание супружеской пары выплачивали суточные, а также выдавали деньги на приобретение одежды и диетическое питание. Ульяну возили за покупками в Дарницкий универмаг. Супругам предоставили квалифицированную медицинскую помощь, показывали «идейно выдержанные» фильмы и хронику, водили в музеи Ленина и Шевченко, в зоопарк, возили на предприятия и в передовые колхозы. Перечень объектов, утверждённых руководством УКГБ для «перевоспитания бандоуновцев», был стандартным и включал ДнепроГЭС, Харьковский тракторный, шахты Сталино, металлургию Запорожья, колхозы Киевщины, а также Лавру, Софию Киевскую, Аскольдову могилу. Что касается Кука, то он посетил все регионы Украины и даже заповедник Аскания-Нова.

Однако «перевоспитания» не произошло. Все попытки «оперативного использования» «Лемиша» не привели к ожидаемым результатам. В октябре-ноябре 1957 г. председатель КГБ УССР В. Никитченко на личных встречах предлагал «300-му» написать книгу, разоблачающую политическую эмиграцию. Кук требовал изменить условия содержания и амнистию, высказывал опасения, что его расстреляют сразу же после публикации этой книги. Книгу он не написал, хотя условия содержания супружеской четы улучшили: камеру оборудовали радиоточкой, узники стали получать несколько газет и журналов. В августе 1959-го супругов поселили в особняке КГБ в районе Нивок, в обществе «куратора» из КГБ.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1960 г. № 139/82 Василий Кук и его супруга были помилованы с освобождением от уголовной ответственности. Указ гласил: «Учитывая желание бывшего руководителя "Организации украинских националистов" Кука искупить свою вину перед Советским государством патриотической деятельностью в пользу Родины — удовлетворить ходатайство Комитета госбезопасности Украины о распространении» на него и Крюченко Ульяну Никифоровну Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 г. об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов».

21 июля Василий Кук и Ульяна Крюченко были освобождены из мест заключения, а сын — из детского дома. Семье предоставили двухкомнатную квартиру в Киеве. Им выдали 1000 рублей на обзаведение хозяйством и выделили охрану «в целях недопущения возможности совершения со стороны националистических элементов провокационных действий».

После освобождения Кука КГБ Украины прекратил ставшие «политически невыгодными» оперативные радиоигры от имени захваченных эмиссаров с закордонными центрами ОУН и иностранными разведками. Широкое обнародование в СМИ факта их ведения произвело ошеломляющий эффект. На членов ОУН за рубежом и на украинскую диаспору в целом произвело большое впечатление также обращение Кука к украинцам в эмиграции.

19 сентября 1960 г. Василий Степанович зачитал своё обращение по радио. Заканчивалось оно так: «Друзья! Не связывайтесь ни с какой деятельностью против нашего народа, не позволяйте себя дальше обманывать и использовать в чужих для вас самих и вашего народа интересах. Всю свою деятельность в эмиграции направляйте на то, чтобы не закрывать себе путь на родину! С искренним приветом и уважением — Василь Кук».

Это обращение неоднократно ретранслировали по радио и опубликовали в газете «Вісті з України», которую издавали в Киеве для украинской диаспоры. (В это время около 200 бывших членов ОУН выступили в СМИ с «покаянными» заявлениями.)

Однажды, уже после провозглашения независимости Украины, Василия Кука спросили о том его обращении. «Даже в 1954 году мы могли бы, при желании, пополнить наши силы молодёжью, преданной нам, — сказал он тогда. — Однако в то время мы пытались уже не привлекать их в подполье, подвергая угрозе смерти, казни, а оставляли молодёжь на легальном положении, чтобы они работали на будущее Украины. Это письмо было моим обращением к тем руководящим деятелям ОУН за границей, которые уже плохо себе представляли реальное положение на тогдашней Украине. Это новые ненужные жертвы, потому что подпольная работа уже себя исчерпала. Продолжать подпольную борьбу в тех условиях было нецелесообразно. И я об этом говорил».

Длительное время после освобождения Василий Кук находился «под наблюдением» органов КГБ. Отношения Василия Кука с органами КГБ в этот период характеризует докладная записка председателя КГБ УССР Виталия Федорчука первому секретарю ЦК Компартии Украины Владимиру Щербицкому от 14 ноября 1974 г.: «Сразу после освобождения Кук отказался от написания каких-то статей против украинских националистов и при этом потребовал, чтобы органы КГБ освободили из мест заключения ряд участников бандоуновского подполья, вернули из спецпоселений всех его родственников и др. Эти просьбы Кука были выполнены. Всё это не произвело должного влияния на Кука, сотрудничать с органами КГБ он не стал. Будучи националистом-фанатиком и твёрдо оставаясь на предыдущих вражеских позициях, он предал предыдущие обещания. Никаких статей и других материалов против украинских националистов получить от него в течение более 10 лет так и не удалось…В процессе наблюдения за Куком зафиксирован ряд фактов, которые дают основания считать, что он мог использовать освобождение от уголовной ответственности и последующее пребывание на свободе для продолжения антисоветской деятельности и совершения других преступлений».

Не стал Василий Кук принимать участия и в оперативных играх чекистов. В докладной Федорчук писал: «Хотя он и дал согласие на участие в них, но под всякими предлогами сразу же стал избегать выполнения своих обещаний». Поэтому «проведение оперативных игр с использованием Кука вскоре было прекращено». Федорчук сетовал также, что Кук «от выполнения заданий КГБ уклонялся, никаких материалов, которые заслуживали бы оперативного внимания, не передавал… В последние годы связь с Куком как агентом прекращена, но по оперативным соображениям ему об этом не сообщалось». Этим документом председатель КГБ Украины Федорчук убеждал руководство республики в необходимости отмены помилования Кука и привлечения его к уголовной ответственности. Можно не сомневаться в том, каков бы был приговор при таком развитии событий.

С 1961-го Кук работал старшим научным сотрудником в отделе каталогизации и древних актов Центрального исторического архива Киева. В 1964 г. Кук закончил заочно историко-философский факультет Киевского университета им. Шевченко, сдал кандидатские экзамены, написал диссертацию, но, по указанию ЦК КПУ, к защите его не допустили. В 1969–1972 гг. он работал старшим научным сотрудником отдела историографии и источниковедения Института истории АН УССР. Написал ряд статей для «Украинской советской энциклопедии». Получил предложение написать историю ОУН в нужном для советской власти русле, но отказался, из-за чего в октябре 1972 г. был уволен с запрещением в дальнейшем работать в школах и научных учреждениях. В конце 1972 г. устроился на работу агентом в отдел снабжения «Укрпобутрекламы», откуда вышел на пенсию 8 мая 1986 г.

После обретения Украиной независимости Кук стал активно заниматься общественно-политической работой. Возглавил научный отдел Всеукраинского братства ОУН и УПА, вошёл в Главную булаву братства, вёл активную лекторскую работу, сотрудничал с редакцией «Летописи УПА». Опубликовал воспоминания о соратниках — Степане Бандере, Романе Шухевиче, Василии Галасе, Ярославе Старухе, Дмитрии Грицае, Дмитрии Мироне, Кирилле Осьмаке и других.

Новые украинские власти предложили Василию Куку, Василию Галасе, детям Романа Шухевича Юрию и Марии, а также ветеранам УПА Василию Левковичу и Олесю Брысу звание Героя Украины. Однако ветераны УПА и дети главнокомандующего УПА отказались от награды. Основной причиной отказа ветераны УПА назвали то, что «нынешние украинские власти не признают справедливости освободительной борьбы украинского народа». Авторы письма подчеркнули также, что звание «Герой Украины» унаследовано от бывшего СССР и скомпрометировано тем, что «им награждают разные антиукраинские элементы».

Ветераны Кук и Галаса заявили, что были награждены «наивысшей властью воюющей Украины — Украинским главным освободительным советом, и эта награда для нас является самой ценной».

После 1991 г. Кука в Киеве посетили бывшие шеф Службы безопасности Закордонных частей ОУН Иван Кашуба («Чад») и руководитель разведки СБ ЗЧ ОУН Степан Мудрык («Мечник»), имевшие в молодости в диаспоре прозвища «технических убийц». Визитёры долго беседовали с Куком, выясняя обстоятельства его задержания, причины выхода на свободу и позицию «Лемиша» по поводу разногласий среди зарубежных центров националистического движения в начале 1950-х гг. Информацию о судьбе В. Кука, писал С. Мудрык, они собирали всегда, и были «очень угнетены» его публичными выступлениями-раскаяниями в 1960 г. По просьбе «гостей» Кук написал «Пояснения к документам, которые в 1951–1953 гг. получило ЗП УГОР от ОУН на Украине».

Умер Василий Кук 9 сентября 2007 г. в Киеве в возрасте 94 лет и похоронен в родном селе Красное. На церемонию прощания в собор Святого Юра во Львове собралось более 100 тыс. человек. 12 сентября 2010 г. в его родном селе ему был открыт памятник. Раздел о захвате органами МГБ генерал-хорунжего УПА Василия Кука хочется завершить его словами, сказанными в одном из интервью: «Я хотел бы пожелать молодёжи быть настоящими патриотами Украины, строителями державы, гордиться принадлежностью к Шевченковскому роду». Дойдёт ли его призыв до потомков?