Сонная и помятая Камилла сидела на краю кровати, и хмуро смотрела на дверь. Сидела и смотрела на результат своего временного помешательства. Нет, ну с чего она взяла, что записку и цветок подсунул ей именно Томми? Это же бред. Да и потом, почему решила, что он попытается к ней прокрасться?
Паранойя. Во всем виновата именно она…
Всю ночь девушка тряслась, прислушивалась, и вот результат, ни капли не отдохнула. Сейчас, когда комнату заливал дневной свет, все её страхи показались надуманными.
Бежать? Куда? Лучше убежища не найти. Да и денег нет, весь аванс она вчера благополучно спустила на тряпки. Да и потом,
если умертвие что-нибудь попытается предпринять, в доме ещё есть Джимми, и остальная прислуга. Они помогут, если что.
Завтра, послезавтра приедет мистер Ларк, и она обязательно доложит об инциденте ему. Уж он-то обязательно призовет к порядку своё творение! А ночью будет запираться. Тем более опыт уже есть.
Спрыгнув с кровати, девушка побрела в ванную комнату.
Необходимо было привести себя в порядок и взбодриться. Дел сегодня было много, и к приезду хозяина планировалось все завершить. Дом должен был сиять. Поэтому свои личные страхи и переживания были отодвинуты на второй план.
Несмотря на то, что гардероб её пополнился, Камилла не спешила надевать что-то новое. Она все так же натянула осточертевшее серое платье, стянула волосы в скучный пучок,
и вообще старалась выглядеть как можно бледнее и страшнее.
Особо стараться не пришлось, синие тени под глазами делали ещё больше похожей на её подчиненных.
В полседьмого утра девушка уже стояла перед шеренгой слуг и раздавала указания, старательно не косясь в сторону предполагаемого ухажера. А тот, как и все, вытянулся по струнке. Видимо, действительно, слишком бурное у неё воображение. Ну не может умертвие влюбиться. А стихи, ну никто ещё не отменял метафоры и сравнения в поэзии. Ничего,
разберется. И с таинственным ухажером разберётся, и со сплетнями горожан, и с шутками слуг, со всем разберётся.
Умертвия бесшумно, и естественно молча, разошлись выполнять указания. Горничные кинулись собирать белье,
мыть полы и вытирать пыль. Слуги отправились выносить мебель и ковры, чтобы как следует выбить. Все были приставлены к делу. И лишь Томми остановился на пороге и обернулся. Бледные губы мертвеца растянулись в широкой улыбке, он низко поклонился, не отрывая от Камиллы алого взора, а когда выпрямился, подмигнул и исчез в проеме.
Девушка все это время смотрела на него широко раскрытыми глазами. Вся тщательно внушаемая теория о непричастности умертвия к вчерашнему признанию рассыпалась, как трухлявый пень. Она слегка пошатнулась, ещё сильней побледнела и поспешно присела на стоящий рядом диван.
Мысли путались, страх сжимал сердце, и отчаянно захотелось спрятаться. Да, она знала лишь одно место в этом доме, куда мертвецы не могли лишний раз зайти. Да-да, она поспешила на кухню, под крыло такой простой, но живой женщины.
Тамара встретила девушку с доброй улыбкой. Тут же были выставлены на стол сдобные булочки, масло и джем. Чашка ароматного чая появилась перед Камиллой последней. Всетаки как же хорошо, когда в доме есть ещё кто-то живой!
Девушка от всего сердца поблагодарила кухарку, и принялась намазывать золотистое масло, на ещё теплую булочку.
Но как бы ни хотелось, сидеть целый день на кухне было нельзя. Это могло вызвать лишние вопросы у любопытной кухарки. Ведь раньше Камилла не больно-то посещала эту часть дома. После завтрака, убедившись, что все заняты своим делом, девушка подхватила домовую книгу, и отправилась в сад. День был погожий, да и желание спрятаться там, где будет сложнее столкнуться с новоявленным ухажером, сыграло немаловажную роль.
Присев на лавочку в тени плакучей ивы, экономка принялась делать пометки на полях карандашом. Через полчаса тщательного просмотра вверенного ей документа, Камилла с грустью отметила, что не больно-то некромант и заботился об отчетах.
Информация была урывками, как будто вносилась так, для галочки. При этом вводилась она разными людьми (а может и не людьми вовсе). Почерк, чернила и даже порядок введения учетной книги разительно отличался. В одном месте,
примерно полгода, данные были добросовестно внесены ровным, понятным почерком. Все четко, понятно, ничего лишнего. Потом продолжительный перерыв, и данные вновь заносятся, но на страницах уже не буквы, а какие-то непонятные закорючки, больше смахивающие на рецепты лекаря. А последняя запись так и вовсе была не меньше года назад. Да, хозяйственник из некроманта никакой. Из всего увиденного и исходя из сведений от Тамары получалось, что книгой занимались лишь когда у дома появлялась новая хозяйка. И судя по продолжительности этих записей, долго жены у мистера Ларка не держались. Да-м, грустно как-то. И
чего они от него бежали? Вроде вежливый, улыбчивый,
обходительный, да и чего душой кривить, красивый. Хотя, если учесть общую атмосферу дома, не каждая такое выдержит. А
если и за ними Томми ухаживать начинал? Камилла бы и сама сбежала, просто некуда. Поэтому надо уже как-нибудь решать эту проблему.
Захлопнув расчетную книгу, она пришла к выводу, что искать нужную информацию в ней бесполезно. Да и чистых листов там осталось мало, так что стоит завести новую. А для этого придется зайти в дом.
Стараясь потянуть время, Камилла решила немного прогуляться по саду. Территория вокруг дома была обширной,
но к её досаде, сад показался запущенным. Где-то трава выросла до колена, где-то куст подстричь надо, да и цветы,
хоть и украшали пространство обилием ярких красок — росли хаотично, словно на лугу. Мысленно девушка отметила — нужен садовник. Иначе к середине лета сад превратится в лес.
Сделав ещё один кружок по засыпанной гравием, дорожке,
экономка нехотя поплелась домой. А там работа кипела.
Мебель была выставлена перед домом, заботливо укутана мокрой простыней и тщательно выбивалась Джимми с серьезным и как всегда чуть высокомерным видом. Окна особняка были распахнуты настежь, а стекла тщательно натирались одной из горничных специальным раствором.
Шикарная люстра в большом зале блестела.
При ходьбе малейший шум в пустом доме отдавался эхом.
Камилла удовлетворенно кивнула, заметив, что все её указания выполняются верно, а после зашагала в библиотеку. Там,
подхватив чистую книгу, в кожаном переплете, и канцелярские принадлежности, она отправилась к себе. Как и предполагалось, её комнату убирали первой. Поэтому распахнутая дверь, которую она не стала запирать по понятным причинам, Камиллу не удивила. А вот стоящий в вазе букет, видимо сорванный как раз в том самом саду, где она гуляла — расстроил. К цветам прилагалась коробка конфет,
перетянутая шелковой, бордовой лентой и записка: "Для самой очаровательной девушки" и всё та же подпись "Т.". Гадать, кто такой "Т." не приходилось. Цветы уже не вызывали такой дикий страх, как вчера, наоборот, лишь глухое раздражение. С
этим ухажером надо что-то делать! И желательно решить этот вопрос как можно быстрее, не затягивать. А то кто знает, что в иссохшем мозгу за мысли появятся. Как бы ни решил, что её молчание — не что иное, как одобрение подобных выходок.
Наверно благодаря возникшему раздражению, Камилла развернулась и решительно отправилась вниз. По пути перехватив Лару, отправила её за романтично настроенным умертвием, с просьбой прислать того в библиотеку. До этой части дома, слуги ещё не добрались. Точнее, добрались, но лишь до тяжелых гардин. Поэтому все пространство сейчас было залито ярким, весенним солнышком.
Девушка присела за стол и, разложив на нем свою ношу,
принялась ждать лакея. И он не стал медлить. Мертвец вплыл в комнату, широко улыбнулся хмурящейся экономке, при этом держа одну руку за спиной. Но стоило ему приблизиться, как спрятанная рука, вместе с небольшим букетиком ландышей,
предстала пред грозными очами Камиллы. Как не удивительно,
но этот жест взбесил. И взбесил настолько, что страха перед мёртвоходячим телом уже не было.
— Это что? — прошипела девушка, все сильнее хмуря бровки.
Томми сделал шаг, и с обожанием в красных глазках протянул ей букет.
— Что вы себе позволяете? — поднявшись со стула, дабы не задирать голову вверх, процедила Камилла. — Спешу напомнить вам, что вы являетесь моим подчиненным! Ваше поведение неприемлемо! Более того, я никогда не давала повода так себя вести! Цветы, конфеты, стихи — что бы я этого больше не видела! Особенно у себя в спальне! Более того, заходить ко мне в покои, разрешается лишь горничной для уборки, либо по моей личной просьбе! — девушка в сердцах стукнула кулачком по гладкой поверхности стола. — На этот раз вы отделаетесь предупреждением, но повторюсь — ещё одна подобная выходка,
и я вынуждена буду принять меры!
Какие меры она будет вынуждена принять, Камилла сама не знала. Ведь ни уволить, ни лишить премии она не могла. Но все это было сказано таким тоном, будто меры были продуманы, и стоит только оступиться, как кара мгновенно настигнет провинившегося. А Томми, так и стоял с протянутой к ней рукой, в которой были зажаты свежие сорванные ландыши. Умертвие шокировано смотрело своими алыми провалами и не шевелилось. Даже белоснежные колокольчики цветов как-то поникли, от гнева разъярённой экономки.
— Вы меня поняли? — Камилла выжидательно уставилась на лакея, и мысленно выдохнула, стоило тому как-то растеряно кивнуть. — Тогда можете быть свободны.
Томми вновь кивнул, после озадаченно повертел букетик в руке и все же покинул библиотеку. А новоиспеченная экономка расслабилась и, вновь присев за стол, задумалась.
Верно она себя повела? Не слишком ли эмоционально? Не нажила ли врага? Кто же знает этих мертвяков, может, они обидчивые. А потом махнула на всё рукой. Какая разница, все уже сделано. И раскрыв новую книгу, в кожаном переплёте,
стала расчерчивать листы. А после тщательно заполнять колонки информацией о потраченных средствах за прошедшую неделю.
Так Камилла просидела до ужина, не выйдя даже на обед.
Систематизация данных, составление списка необходимых покупок и плана действий заняли на удивление много времени.
А когда она поднялась и размяла затекшую спину, удивилась,
как за работой и не заметила наступления вечера. Никто даже не удосужился позвать её на обед. И это очень странно.
Девушка вдруг вспомнила про кухарку, которая никогда не выходила из вверенной ей территории, и захихикала, стоило ей только представить, что напридумывала Тамара, после того,
как Камилла не пришла. Девушка ещё раз потянулась, сложила стопкой документы, спрятала писчие принадлежности и довольная собой вышла из библиотеки.
В доме было тихо, как в могиле. Камилла удивилась, но всё же решила сначала обойти вверенную ей территорию, и узнать где прячутся её работнички. Холл и зал блестели и просто пахли чистотой и свежестью. Вся вынесенная мебель уже вновь стояла на своих местах, идеально выглаженные шторы были повешены, а зеркала сияли в свете зажженных ламп.
Следующее, что девушка осмотрела, была обеденная зала. Там так же было убрано, и единственное отличие было лишь в маленьком букетике белых ландышей, сиротливо стоящих на пустом обеденном столе, застеленном черной скатертью.
"Только надгробья не хватает" — пронеслась мысль в голове у
Камиллы. Все же жутковатый у некроманта интерьерчик.
Осмотрев весь первый этаж, а за ним и второй Камилла не обнаружила ни души, точнее, ни одного своего мертвяка. Зато,
куда бы она ни зашла, везде были видны результаты трудов её подчиненных. Обследовав дом, девушка отправилась в помещения для прислуги. И именно там она застала всех тех,
кого искала по всему дому.
Горничные старательно наглаживали постельное бельё тяжёлыми магическими утюгами, а мужская половина прислуги принимала у них, уже сложенные простыни и складывала их ровными стопками в специально предназначенный для этого шкаф. Экономка почувствовала легкий укол совести, поняв, что вся прислуга не просто пряталась от неё, а усердно работала в течение всего дня. И
видимо, даже без перерыва. Ведь вымыть весь дом, за исключением библиотеки, за один день просто невозможно.
По крайне мере, для обычных людей. Так что мертвяки оказались более усердные, чем обычная прислуга.
Оценив скудную стопочку чистого, неглаженого белья,
девушка дала команду заканчивать с этим делом и отдыхать.
Все оставшиеся дела можно было доделать и завтра. А сама, с чистой совестью отправилась на кухню. Уж очень хотелось есть.
Тамара взволнованно расхаживала по просторной кухне, то и дело поглядывая на часы. Время обеда уже давно прошло, да что там, даже время ужина подходило к концу, а новоиспечённая экономка все не появлялась. Тамара, в соответствии со своим трудовым договором уже могла уйти домой (именно это и подсказывал ей здравый смысл вперемешку со страхом), но беспокойство за совсем молоденькую деточку заставило её задержаться. Хоть женщина и понимала, что если "исчадия ада" взбунтуются, и вдруг выйдут из под контроля душегуба (или, что более вероятно, по его личному приказу), скромная кухарка со своей метровой скалкой наперевес мало чем сможет помочь деточке.
Каждый раз, как женщина слышала шаги, она напрягалась, стараясь понять, кто идёт. Но они никак не походили на летящую походку молоденькой девушки, заставляя кухарку всё больше волноваться. Вот и в этот раз она замерла, прислушиваясь к едва слышному стуку каблучков. И когда их легкий перестук уже был слышен совсем близко, внимательно уставилась на входную дверь. Стройный силуэт Камиллы появился практически в ту же секунду, но мудрая женщина не спешила радоваться, пока не увидела цвет её глаз. Карие, обычные карие глаза.
— Живая, — едва слышно прошептала Тамара, — живая.
Женщина всхлипнула, и прижала к груди обе руки, с пытаемым все это время полотенчиком. А Камилла растерянно остановилась, не зная что делать. Она даже не думала, что её задержка сможет довести эту крепкую женщину до такого состояния. И когда девушка уже хотела кинуться утешать
Тамару, поведение женщины вновь резко вильнуло в другую сторону. Кухарка перестала лить слезы, вытерла многострадальным полотенчиком мокрое лицо и строго посмотрела на свою начальницу.
— Что же ты, деточка, творишь, а? Я ж ведь вся извелась, места себе не находила. Думала, съели упыри проклятые, а ты. Ведь жду, жду. На обед не пришла, на ужин, — она вновь взглянула на настенные часы овальной формы, — опоздала!
Тамара ругала её, а губы Камиллы невольно растягивались в счастливой улыбке. За неё беспокоились. Это было так приятно, что на свете был человек, который беспокоился именно за неё, а не за возможность потерять контроль над её наследством. Чувствовать, что ценна она сама, такая, какая есть. Как когда-то, когда родители были живы… Мысль, об рано ушедших из жизни родных, добавила немного горечи. И вопреки тому, что бы возмутиться и разозлиться на отчитывающую её кухарку, девушка шагнула и обняла раскрасневшуюся женщину. Та сначала дернулась, от неожиданности, а после погладила девчушку, годившуюся ей в дочки, если не во внучки, по спине.
— Со мной все хорошо. — Проговорила Камилла, отстраняясь от женщины, но ни чуть не смущенная своей минутной слабостью. — Просто засиделась, с документами заработалась и не заметила, как пролетело время. Вы не поверите, в каком здесь беспорядке содержится домовая книга. — Сделав страшные глаза, проговорила Камилла, стараясь отвлечь излишне заботливую кухарку от ненужных мыслей.
— Документы, документы, — проворчала та, — кому твои писульки нужны! Марш за стол, целый день ведь ничего не ела! — старательно делая вид, что сердита, проворчала Тамара. — И так ребра одни торчат, кто же на тебя такую худобу-то посмотрит!
"Кто, кто. Один уже посмотрел!" Чуть не ляпнула девушка, но вовремя прикусила язык. А Тамара уже выставляла перед ней блюдо с запеченной уткой, изумительный пирог с рыбой и чашку ароматного, но чуть остывшего чая с добавлением шиповника. А после присела рядом, и с умилением смотрела, как изголодавшееся деточка уплетала всё за обе щеки.