Катя плакала. Слезы текли по ее горячим щекам, испаряясь и накатывая снова. Маша гладила ее по плечу, Клочков стоял рядом, не решаясь что-нибудь сказать, довольный уже тем, что Катя от него не шарахалась. Ракитин был хмур, Арсеньев – удивлен, Лакин – растерян. Гольдина презрительно повернулась к реке спиной.
– Во гад! Нет, ну каков гад! – кричал Мотыльков. – Такая сволочь! Из-за собаки ему на человека наплевать! Сам он упырь!
– Гад порядочный, – вздыхал Рябинин.
– Непорядочный, непорядочный! – кипятился Мотыльков. – Нашел время мстить! И нас всех бросил, всех!
Женька ходил от костра к палатке по кругу, размахивая руками и распинывая шишки.
– Сам-то, – буркнул Ромка.
Мотыльков будто ждал этого.
– А ты? Тоже вещи собрал!
– Ну и что, что собрал. Собрал и собрал. Чтоб не валялись.
Ромка поднял голову, расправил плечи, весь как-то выпрямился, стал выше ростом и заявил:
– Я остаюсь.
– Ну и я остаюсь! – тут же крикнул Мотыльков. – Я вам не этот… не Александр этот Алексеич!
– А я что, один пойду? – пожал плечами зануда Арсеньев. – Не пойду. Я тоже остаюсь. В конце концов, еще суббота не кончилась, а я до августа совершенно свободен.
Катя уже не плакала. Пожалуй, даже улыбалась. А щеки у нее стали совсем пунцовыми.
Ромка хлопнул Мотылькова по плечу и показал язык зеленой палатке. Ракитин просто сиял! Жизнь-то налаживается! День рождения-то еще не кончился!
А Гольдина подошла к Мише и ласково на него посмотрела. И накрутила золотую прядь на палец, и аккуратно улыбнулась именно Лакину. Прицельно. И вот тут Ромка, внимательно наблюдавший в этот момент за Гольдиной, чего-то не понял.
– И это поплывет? – с сомнением спросила Гольдина и потрогала пальчиком конструкцию.
На берегу лежал деревянный щит, то ли дверь, то ли столешница. Его раздобыл Лакин. Для чего он был нужен, как оказался в лесу, как его не завалило деревьями, а, наоборот, вынесло на самый верх завалов и принесло к лагерю, никто не знал. Это сейчас было не принципиально. Когда встал вопрос, из чего делать плот, Миша сказал: «А я видел недалеко одну штуку…» – и Ромка первый подхватился и побежал за Лакиным смотреть на эту штуку, и помог притащить на пляжик, и ни разу не ругнулся на Лакина, когда тот наступал ему на ноги и ронял щит в самый неподходящий момент.
Рябинин сильно переменился к Мише. Теперь он считал его кем-то вроде оракула, носителем света истины, ведущим в нужном направлении. Миша был человеком, который оказывается в нужное время в нужном месте. Лакин приносит удачу. Лакин – счастливый талисман. Ромка готов был поклоняться Лакину, как божеству. Борька только руками разводил от удивления. Ну хорошо, одной рукой.
Щит по периметру обложили стволами, как каркасом. Очень пригодилась Катина веревка. Одноклассники до конца оценили Катину предусмотрительность и подготовленность и смотрели на Смирнову с восхищением. У Бори сыскался остаток скотча. Гольдина предложила еще одну свою футболку на полосы порвать… Ромка чуть не упал от такого ее предложения.
– Жаль, гвоздей нет, – сказала Катя. – Забили бы камнем. Хотя откуда в лесу гвозди…
– А я знаю, где есть один гвоздь, – хитро улыбнулась Гольдина, посмотрела на Лакина и опять навертела на палец золотую прядку.
– Где?
– У Миши, конечно.
Ромка почтительно склонил голову. Конечно, у Миши. Можно было бы и догадаться.
А Миша покраснел и как-то странно посмотрел на Гольдину. А Гольдина смотрела на Мишу лучезарно! Улыбалась до ушей (не размыкая губ, естественно) и как будто ждала чего-то. Лакин растерянно хлопал рыжими ресницами и тоже улыбался.
– Я в твой шалашик залезла, Миш, уж ты извини, без спроса… – кокетливо произнесла Гольдина. – Вот твой гвоздик, ты его там оставил. Им удобно всякие надписи выцарапывать, кстати, – повернулась она к Ромке с Ракитиным, стоявшим рядом с плотом. – Имена разные… Можно наш плот тоже назвать как-нибудь и имя на доске нацарапать. Вот Миша и нацарапает, у него хорошо получается, – и Гольдина снова лучезарно улыбнулась.
– Титаник, – немедленно предложил название Мотыльков, с сомнением разглядывая будущее плавсредство. – Он что… раз, два, пять… двенадцать человек выдержит? Да здесь и не поместится столько.
– А столько и не надо, – успокоил его Олег Борисович. – Раненого положить да пару человек сопровождающих. Остальные своими ногами до станции. А мы до моста дойдем и на берег вылезем. Там машину поймаем, или скорая подъедет уже – и все, миссия выполнена. Есть вопросы?
– Есть, – тут же спросил Мотыльков. – Кто будет сопровождать?
– Да уж не ты, не беспокойся, – ответил за тренера Борька. – Ты в эти ориентировщицкие игры не играешь, уже все поняли.
– И не ты, – парировал Женька. – Однорукого гребца только не хватает.
– Да я одной левой больше нагребу, чем ты двумя!
– Ага, ты уже огреб, сиди на суше!..
– Мотыль, довыступаешься, – рыкнул Рябинин.
– Поеду я, само собой, – не обращая внимания на их перепалку, как бы для себя сказал Олег Борисович. – Витя, ты как? Я бы не отказался от твоей помощи.
Витька расправил плечи и сделал шаг вперед, успев при этом радостно оглянуться на Смирнову, чтобы понимала, дурочка, как его помощь ценится…
– Олег Борисович, а я? – встряла Катя, перехватив взгляд Клочкова и снова раскрасневшись, теперь от волнения. – Клочков только место будет занимать, а я все-таки врач!
Воспрявший было Витька скуксился от такой Катиной реплики и проворчал: «Подумаешь, футболку на бинты порвала… Уже и врач… Я тоже могу порвать что-нибудь…»
– А еще я бы Мишу Лакина пригласил, – продолжал Олег Борисович, вертя в пальцах камышинку с пушистой метелочкой на конце. – Миша, ты как?
Лакин в этот момент пребывал в глубокой задумчивости. С того самого момента, как Даша Гольдина принесла гвоздь… Он стоял с открытым ртом, тараща глаза и время от времени ероша волосы. Потом он сделал вот что: подошел к Гольдиной, взял ее за руку и повел в сторонку, за хвойный занавес, в укромный уголок. Олегу Борисовичу он ничего не ответил. Скорее всего, он его просто не услышал.
– Удивительный парень, – сказал ему в спину тренер.
Даша ничуть не удивилась поведению Лакина. Может быть, именно этого она и ждала. Она не сопротивлялась и послушно шла за Мишей. Даже не послушно, нет. Она охотно шла за Мишей. Вприпрыжку, через верхушки сосен перескакивая. Лежащие, разумеется.
Когда Мише показалось, что они отошли в достаточно укромный уголок, он развернул Дашу к себе, крепко взял ее за плечи и спросил:
– Ты имя прочитала? Нацарапанное? В шалаше?
А Даша смотрела на Лакина, и голова у нее слегка кружилась. Конечно, она прочитала имя. «Даша Г.» – вот что она прочитала сегодня на скале, в Мишином шалашике. Даша Гольдина, яснее ясного. «Сейчас поцелует, как Рябинин, – подумала она. – Нет, лучше, чем Рябинин… Да что же с ногами? Не держат совсем…»
– Даша, я тебя прошу, – твердо сказал Лакин.
«Какой голос, – думала Даша. – Сколько силы, с ума сойти…»
– Не говори никому, хорошо? Вообще никому и никогда.
– Так узнают все равно, Мишенька… – пролепетала Даша, забывая прикрыть рот.
– Когда узнают, тогда узнают. Пусть все идет само собой.
– Само собой… – расслабленно кивнула Даша и только хотела прилечь на Мишино плечо, как он выбрался из веток и ушел.
«Удивительный парень», – в унисон с тренером подумала Даша и за неимением Мишиного плеча прислонилась к сосне.
Но тут в укромный уголок на освободившееся место Лакина ворвался Ромка Рябинин. Следом за ним тащился Борис и время от времени дергал друга за рукав рубашки.
А Ромка пихал его локтем и корчил выразительные гримасы. Борис не понимал смысла этих гримас, но понимал, что сейчас что-то будет…
– Пора очную ставку ей устроить! – свирепо шептал на ходу Рябинин. – Ты же хотел, помнишь? Чтобы сказала наконец, кто ей нравится…
– Думаешь, удобно сейчас? – шепнул в ответ Борька. – Пусть плот отчалит сначала, увезет часть народа, тогда и поговорим… если хочешь.
– А я не могу больше, Ракита! Если Лакин с ней тет-а-тет базарит! А мы что, хуже? Как раз момент что надо, лучше не дождешься!.. Даша! – позвал он. – Мы к тебе на минуту. Поговорить надо.
– Ромочка, может, в городе поговорим? Сейчас и времени нет… О, Боренька, и ты здесь… – начала мурлыкать Гольдина и замолчала. Слишком решительное выражение лица было у Рябинина. Ракитин прятался за друга и подмигивал Даше в непонятном смысле.
«Чокнулись… – подумала Даша. – Пусть только попробуют тут психовать! Вот Миша им покажет стихийное бедствие!»
– Слушай, подруга, – сказал Рома. – Это не рандеву, а допрос! Ты давай не мурлыкай, ты колись… то есть признавайся…
– В чем? Я преступлений никаких не совершала, – улыбнулась, не размыкая губ, Гольдина и махнула золотым хвостом. – Ромочка, что ты меня запугиваешь? Я и так… – Гольдина смахнула указательным пальцем соринку у Ромы с носа, – напугана до предела… Пожалейте слабую девушку, благородные мужчины.
Гольдина сморщила мордашку и прижала палец к верхней губе. Очень выразительно получилось. Борис опять потихоньку потянул Ромку за рукав, предлагая пожалеть слабую девушку и свои нервы.
Но Ромка дошел до точки кипения. Сейчас его мог тянуть за рукав самосвал буксировочным тросом, это его бы не остановило. Только вот что спросить? Как сбить с нее эту усмешку, заставить ответить серьезно… Ромке хотелось одновременно стукнуть Гольдину по башке и со всей силы сжать в объятьях. Ну пожалуйста, пожалуйста, пусть уже что-нибудь произойдет! Пусть это все закончится! Хоть как-нибудь…
– Рома, – услышал Рябинин голос Даши, спокойный голос, без мурлыканий и актерства, – я не люблю тебя, уймись.
Вот и закончилось. Вот и хорошо. И спасибо. Значит, Ракитин на первом месте. Это правильно. Чернобровый красавец, отличник… Лучший друг. И день рождения у него. Всё по закону жанра. Правильно Гольдина сделала выбор, молодец.
Ромка закрыл глаза, обдумывая, какой бы исторической фразой поэффектнее поздравить лучшего друга и любимую девушку, как его вторично подергали за рукав.
– Пойдем, Ромыч, – сказал Ракитин. – Отставка обоим. Пошли Вампира грузить.
Как обоим? Обоим?? Ромка широко открыл глаза. Гольдина стояла перед ними с выражением вежливой скуки на прекрасном лице. Как у миледи в «Трех мушкетерах», честное слово! «Вы очень милы, но будет просто очаровательно, если вы уйдете!» Что за наваждение? Ей ни тот, ни другой не нужен? Она что, в монастырь собралась? Нет, идея-то классная, только монастырь жалко…
– Ребята, извините, – заговорила Даша. – Я больше не буду вам голову морочить. Но я… мне другой парень нравится, очень.
– Кто? – холодея, спросил Рома.
Борис ничего не спросил, он вообще уже прекратил бы этот бестолковый разговор и пошел к ребятам.
– Миша Лакин… – вздохнула Даша и виновато пожала плечами. – Прости, Рома. Боря… Вы суперские ребята, но… И я тоже ему нравлюсь, я знаю. Он мое имя на дереве нацарапал ночью. Гвоздем. Даша Г… – произнесла она, глядя мимо своих воздыхателей.
– Лакин? – еле выговорил Ромка. И повторил, отказываясь поверить: – Лакин Мишка? Этот приду… – и зажал себе рот рукой, спохватившись. Вдруг Лакина нельзя ругать? Вдруг после этого на тебя сто тысяч несчастий обрушатся? Лучше воздержаться.
Даша улыбалась, тоже прикрывая рот ладонью.
– Да ты что? – еле сдерживался Ромка. – Царевна Несмеяна, ты что, Емелю себе нашла? Да он же… да ведь ты же… Красавица и чудовище! Это только в сказках так!
– Но почему, Даша? – не удержался от вопроса и Боря. – Нет, я не против, ты пойми правильно. Но почему Мишка? Ты же его… ну как это… недолюбливала. Он же… лох?..
Тут Гольдина снова загримасничала. Не могла не кривляться слишком долго, ну что за человек!
– А это наш секрет! – подмигнула она своим кавалерам и прижала палец к губам: – Тс-с-с! Никому и никогда!
И выбралась из хвои. Аудиенция с королевой закончилась.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил удивленный Борька. – Нет, я не против, но странно так…
– Пошли к ребятам, – ответил Ромка. И было в его голосе столько тоски, что на двоих хватило бы с лихвою. Так уж получилось, что и в этот раз он за Борьку весь груз брал на себя. У Борьки ведь рука больная…