В последний раз Хасан набирал номер Эшивы, чтобы сказать ей: «убирайся из города, если хочешь оставаться одним куском». Aslan bile kadina dokunmaz, но Эшива-то об этом не знала. На памяти этой стервы, Хасан убил достаточно вампиров, чтобы даже у нее хватило мозгов понять, что угроза не пустая.

Эшива покинула город, прибилась к табору, кочевавшему по ближайшим — полтора, два часа пути — пригородам. Есть там было особо нечего, в маленьких городах каждый человек на виду, но она сделала Стадом весь табор, так что не голодала.

Заноза непременно уточнил бы, что не весь, а только взрослых, и сейчас, на четвертые сутки его отсутствия, Хасан был бы не против услышать это уточнение. Хотя обычно манера оговаривать то, что было само собой разумеющимся, слегка раздражала. Эта же манера здорово помогала при заключении договоров с заказчиками, которым не подходили стандартные контракты, но в делах обыденных к ней надо было привыкнуть. Хасан думал, что привык, потому что иначе он бил бы Занозу в лоб за каждое уточнение.  Чего Хасан никогда не думал, так это того, что ему будет не хватать раздражающей британской педантичности.

Как бы то ни было, Эшива уехала из города, но не из тийра, и время от времени выбиралась сюда по своим темным делишкам, или, чтобы повидаться с Занозой. А может, только из-за Занозы и выбиралась. Хасан предпочитал думать, что у индуски есть дела в городе, помимо втягивания мальчика в загулы на несколько ночей, хоть слежка этого и не подтверждала. 

Сейчас-то у нее точно появилось дело в городе. Жаль, что нужно было сказать ей об этом самому. Но такие вещи Слугам не доверишь, Слуги не могут приказывать вампирам или даже просить, зная, что просьба будет выполнена. Франсуа мог бы, однако эту мысль Хасан даже не рассматривал. Франсуа принадлежал Занозе, и незачем ему пока знать, что мальчика не получилось найти без помощи языческой магии.

Эшива ждала звонка. Может, это и есть эмпатия — то, что услышав в трубке бархатное: «да, дорогой?» Хасан понял: она ожидала, что он позвонит. Эшива тут же подтвердила его догадку, сообщив:

— Луна сказала мне, что сегодня ты захочешь меня увидеть.

— А Луна не сказала тебе, где этот мелкий придурок? — поинтересовался Хасан, не утруждая себя приветствием. В конце концов, Эшива с ним тоже не поздоровалась.

— Она что-то сказала, но я не поняла, где это место. Я даже не поняла, что это за место. Там она живет среди людей.

— Кто? Луна?

— Ну, да. Или ее аватар. 

Раньше Эшива хотя бы не бредила. Или просто на фоне Занозы то, что она говорила, казалось осмысленным? Похоже, пока Занозы нет, бредить придется всем остальным.

— Приезжай в «Крепость», — велел Хасан, прежде, чем ведьма успела сказать что-нибудь еще.

Нужно было не дать ей развить идеи насчет Луны. Они больше не казались бессмыслицей, и это пугало. Арни тоже про Луну вспоминал, про луноход или что там у него. Такой же бред, как у Эшивы. Заноза не пропадет и на Луне, но что он там будет есть?

Хасан поймал себя на том, что уже не пытается понять, как Заноза мог на Луне оказаться, и перестал думать о ненормальных вещах. Бред заразен, и иммунитета против него не вырабатывается.

Надо отдать должное Эшиве, она умела хорошо одеваться. Ужасно тоже умела, но у нее хватало ума приберегать ужасную одежду для вылазок за приключениями с Занозой. А в «Крепость» она явилась в нормальном брючном костюме, с сумочкой размером с портсигар, и в шляпке с затеняющей лицо вуалью. К ее приезду в офисе остались только Слуги: дневная смена закончилась, и все люди отправились по домам. Люди работали здесь для людей. Слуги — для остальных. «Турецкая крепость» стояла на границе двух миров, между днем и ночью, и клиенты, приходившие сюда при свете солнца, даже не подозревали о существовании тех, кто бывал в «Крепости» после заката.

Эшиву должен был встретить Арни, но она прошла мимо него, как мимо пустого места, прямиком в кабинет к Хасану. Распахнула дверь, широко улыбнулась — эта ведьма умела прятать клыки, она много чего умела.

— Здравствуй, дорогой! Как мы долго не виделись! Три года, или даже больше?

Недостаточно долго.

Заноза рассказывал, что потерял Эшиву в сороковом году в Праге, а снова они встретились в Белграде, в девяносто пятом. Пятьдесят пять лет не виделись. И это тоже было недостаточно долго. Нет, Заноза такого не говорил, мальчик по необъяснимым причинам любит эту ненормальную. А вот Хасан, если б знал тогда, кого они встретили, прикончил бы ее под шумок. Никто бы и не заметил. В те года в Югославии вампиров можно было убивать десятками. Там и людей-то не считали, что говорить о мертвяках?

И Эшива не могла не помнить, сколько они не виделись. Такое не забывается. Хотя, она, конечно, не знала о том, что тогда устроил Заноза, что сделал с собой, и сколько истрепал нервов и себе, и Хасану. Белобрысый засранец — воплощенное опровержение того, что мертвые не могут чувствовать. Он мало того, что сам ведет себя, как доберман, заразившийся бешенством от сумасшедшей белки, он и всех окружающих заставляет чувствовать себя живыми. Даже чересчур живыми.

— Не хочешь поздороваться? — Эшива уселась в кресло для клиентов.

Она никогда не сидела нога на ногу. Всегда прямая спина, всегда пятки вместе. Хорошее воспитание, в этом не откажешь. Толку, правда, мало.

— Нет, — Хасан встал, — поехали.

Эшива протянула ему руку, чтобы помог встать из кресла. Поразительно, сколько вампиров, старых, осторожных, попадаются на такие фокусы! Тоже… хорошее воспитание.

Хасан прошел мимо нее к дверям, услышал за спиной фырканье, а потом неспешный перестук каблуков. Эшива умела заманивать в сети своих дайнов, и беспомощно протянутая рука, так же, как вовремя подвернувшийся каблук или случайное столкновение во вращающихся дверях какого-нибудь отеля — это были самые простые из ее приемов. Но Эшиве никогда не хватало умения собирать информацию. Знай она о Хасане то, что знал Заноза, она не позволила бы прикоснуться к себе, не рискнула бы даже подойти на дистанцию протянутой руки.

Эшива могла подчинять прикосновением, могла, пусть ненадолго, но делать людей и вампиров своими рабами. Хасан прикосновением мог убивать. И людей, и вампиров.

Заноза об этом знал, и все равно ни черта не боялся.

И если не перестать вспоминать о нем каждую минуту, есть риск упустить что-нибудь важное.

— Ну что, босс? — Арни, понятное дело, ошивался под дверью, вместо того, чтоб быть на рабочем месте. — Узнали, что-нибудь?

— У тебя дел нет? — поинтересовался Хасан.

— Босс, ну, пожалуйста!

— Если мы что-то и узнаем, то в порту.

— Можно, я вас отвезу?

— Нет, мы поедем с Блэкингом. А ты нужен здесь. Все, — Хасан поднял бровь, пресекая любые попытки поныть.

Арни, если подумает, сам поймет, почему от Блэкинга в порту больше пользы, чем от него. И почему Блэкинга нельзя оставить встречать клиентов. Даже тех, кто приходит в «Турецкую крепость» по ночам, оторопь берет при виде двухметрового черного парня, с головы до ног в татуировках и ритуальных шрамах. Клиенты темного времени не боятся вампиров, не боятся духов, но даже они опасаются колдунов. И правильно делают.

Эшива никогда раньше с Блэкингом не ездила, и на то, что он, едва усевшись за руль, тут же включил вместо музыки барабанную дробь, отреагировала так же, как все, кто впервые слышал этот ритм, впервые чувствовал, как вибрирующий воздух заполняет салон, вламывается под череп, проникает в кровь. Правда, не все при этом проверяли свой пульс. Но тут Эшиву понять можно: ей показалось что пульс есть, а это любого вампира шокирует.

Она открыла было рот, чтоб спросить, но поняла, что за грохотом барабанов ее не услышат. Откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно.

Смотреть было не на что. Пустые улицы, неизменно зеленые сигналы светофоров, даже на встречной почти нет машин. Где-нибудь на параллельных улицах с каждой минутой увеличивались пробки, светофоры сходили с ума, сбитые с толку водители не справлялись с управлением, пешеходы кидались под колеса, сумятица и хаос разрастались тем сильнее, чем спокойней было по пути следования Блэкинга. Но пока обходилось без жертв, то есть, без смертей, Хасан считал, что плата приемлема. В конце концов, тот же Заноза способен был создать хаос и сумятицу прямо там, где ехал. Без всякого колдовства. Он просто не отличал свою полосу от встречной, игнорировал дорожные знаки и не верил в светофоры. Блэкинг водил машину хуже (никто не водил машину лучше), но из пункта в пункт они добирались за одно и то же время, хоть и с разной скоростью. Именно из-за разной скорости Хасан и предпочитал ездить со Слугой. Когда за рулем Заноза, начинаешь сомневаться в своей неуязвимости. Поневоле задумываешься о том, что сминающийся металл и взорвавшийся бензобак даже вампира могут разорвать на клочки, слишком мелкие, чтобы регенерировать, а с некоторых пор, к тому же, все время приходит на ум, что у мелкого белобрысого бритта нет инстинкта самосохранения.

Кто б еще объяснил, почему, именно после того, как Заноза это доказал, Хасан и позвал его работать в «Турецкую крепость», тем самым лишив себя поводов ездить на работу и домой с Блэкингом, в покое и безопасности. 

То ли сегодня колдовство оказалось каким-то особенно сильным, то ли так и было задумано, но даже на территории порта не встретилось ни других автомобилей, ни охраны, ни туристов, ни вездесущих таможенников. Здесь и фонари горели тускло, как будто духи, подстегиваемые барабанами Блэкинга, решили сделать все, чтоб вылазка прошла незамеченной. Когда Хасан был в порту с Чевасом, тут было куда оживленней.

— Стоп, — сказал он, увидев нужные номера.

Блэкинг остановил машину, вышел, чтобы открыть дверцу для него, потом — для Эшивы. Руки он ведьме не подал — никто в «Крепости» не обманулся бы ее фокусами. Так что вылезать из салона ей пришлось самой.

— И что здесь случилось? — Эшива приподняла вуаль, огляделась, втягивая носом воздух.

Что тут нюхать? Заноза исчез три ночи назад, и если бы даже то, что его утащило, оставило хоть какой-то ощутимый запах (Хасан почти всерьез думалось о запахе серы), это же порт, все заглушается вонью грязной воды, нефти и гнили.

— Серой не пахнет, — Эшива думала о том же, — и не пахло. О демонах можно не беспокоиться. Хасан, ты мне расскажешь, что тут было, или это я должна тебе рассказать?

— Угадала, — Хасан кивнул, — ты мне расскажешь, что тут было. А я решу, совпадает ли это с показаниями очевидцев.

— Тогда вели своему Слуге отогнать машину подальше. Твой «Хаммер» полон духов, дорогой, я надеюсь, для тебя это не новость. Да, и мне нужен коврик, чтобы сидеть. И еще, мне нужно, чтобы было тихо. Если кто-нибудь придет, пока я занята, постарайся, чтобы они не помешали, а то придется начинать все сначала. 

Она выделывалась — из транса ее не выбило бы и столкновение с поездом, но раз увидела духов в машине, значит уже начала работать, и значит пусть повыделывается, пока есть возможность.

У запасливого Блэкинга нашлись в машине и цветной коврик, и циновка, поверх которой коврик предполагалось стелить, чтоб не пачкался. Эшива потрогала коврик пальцем, покачала головой:

— Убери, он заколдованный.

Сняла туфли, продемонстрировав круглые пятки и изящные, узкие ступни, и уселась на циновку, сложив ноги так, как они ни у нормального человека, ни у нормального вампира не сложатся.

Хасан ждал. Блэкинг отогнал машину подальше, вернулся и остановился поодаль. Эшива сидела, свернув ноги в узел, не глядя доставала из своей сумочки пригоршни цветной пыли и сыпала их на бетон, что-то напевая вполголоса. На санскрите. Санскрита Хасан не знал, но о ритуалах Эшивы много рассказывал Заноза. Его если не останавливать, он о чем угодно много расскажет. Голова забита знаниями, если мальчик ими делиться не будет, он, наверное, просто лопнет.

— Что там с ковриком? — поинтересовался Хасан у Блэкинга, — почему она сказала, что он заколдованный?

— Потому что я на нем сижу, когда говорю с духами? — предположил Блэкинг, изобразив пальцами такое движение, как будто бил в невидимый тамтам. — Господин, это не колдовство. Колдовство — это когда духи начинают что-нибудь делать. С ковриком они ничего не делали.

Эшива сыпала и сыпала с пальцев цветную пыль, беспорядочные линии складывались в тонкий узор. Хасан видел ряды разноцветных контейнеров, видел человеческую фигуру на крыше верхнего, темно-красного. Эта часть рисунка была ему не интересна, он знал, что на контейнере пытался спрятаться Чевас. Но Эшива не знала. Она воспроизводила события с самого начала, и пока не ошиблась. Рука индуски нырнула в сумочку за новой пригоршней пыли. Снова, снова и снова.

Белое, черное и синее.

Хасан начал внимательней присматриваться к рисунку.

Белоголовый мальчик с пистолетами в руках. Взметнулись полы тяжелого плаща. А рядом, вон они, падают на бетон черные очки, крошечные, но отчетливо видимые. И прямо под его ногами — круг белого света. То ли толченый мел так сверкает под фонарями, то ли Эшива добавила в мел алмазной пыли. С нее станется.

Эшива пела, все быстрее произнося слова. Глаза она, вообще, закрыла. Сыпала на землю серую пыль, вырисовывая на сером бетоне фигуры лишь условно похожие на человеческие. Фигуры плясали вокруг светящегося круга, растягивали его, пока белый свет не поглотил Занозу целиком. Это было уже непонятно. Не инопланетяне же за мальчиком явились.

— Духи, — гулким шепотом произнес Блэкинг, забыв добавить обязательное «господин», — не здешние, не земные.

— А какие? — обалдел Хасан.

То Луна, то инопланетяне, теперь вот духи нездешние… никто другой, кроме Занозы, устроить такой беспорядок не смог бы, даже если б постарался. А Занозе это, наверняка, не стоило ни малейших усилий. 

— С иной стороны, господин. С той стороны.

— Ясно.

Все, что нужно было увидеть, Блэкинг увидел. Духи с иной стороны. Что ж, значит, это все-таки, происки демонов. И отсутствие запаха серы означает лишь то, что демонам удалось хорошо замаскироваться. Но почему Заноза? Демоны не могли его утащить, им зацепиться не за что. Мальчик никогда не ходил по этому краю, никогда не верил ни в демонов, ни в магию, ни в духов. Он в вампиров-то не верит, о чем тут, вообще говорить?

Зато он верит в своего Бога… Верит, что Бог ненавидит его. Могло быть так, чтоб демонам оказалось этого достаточно?

— Ты должен поговорить с ними. Узнай, куда они утащили Занозу, узнай, как его вернуть.

— Хорошо, господин, — Блэкинг кивнул. — Этих духов нельзя принудить, с ними можно только договориться, поэтому мне потребуется время на подготовку.

— Узнай для начала, цел ли он. Потом можешь готовиться, сколько нужно.

Эшива открыла глаза.

— Он цел, — сказала она, — одним куском и в полном сознании. Ой-ой-ой, моя голова, — она потерла пальцами виски и медленно поднялась с циновки. Надела туфлю, забалансировала на одной ноге, надевая другую.

— А ты разве не почувствовал бы, если б с Занозой случилось что-то… травмирующее? — поинтересовалась, уже опустив на лицо вуаль.

— С какого это перепугу?

— Ну, вы же так близки, — протянула Эшива медовым голосом, — я вот всегда знаю, все ли с ним в порядке, а ведь меня он любит куда меньше.

Хасан посмотрел на небо. На ровные ряды контейнеров. На стоящий в отдалении «Хаммер».

— Ты бы придержала язык, женщина, — посоветовал он, вполне искренне заботясь о ее безопасности, — Заноза за такие слова уже приковал бы тебя к бамперу и оставил ожидать рассвета.

— Уж не знаю, что ты подумал, дорогой, но Заноза никогда и не скрывал, что любит тебя больше, чем меня.

— Отвези ее в табор, — велел Хасан Блэкингу. — Я прогуляюсь.

Нужно было поесть. И подумать. Приковывать Эшиву к бамперу Заноза, пожалуй, не стал бы. И, действительно, никогда не скрывал, приоритетов. Но для того, чтобы один вампир мог чувствовать, все ли хорошо с другим вампиром, цел ли тот, не потерял ли слишком много сил, нужна связь на крови. Нужно пить кровь друг друга. Ни один уважающий себя мужчина не станет делать это с другим мужчиной или даже с мальчиком. А Заноза слишком ценит свою кровь, чтобы позволить пить ее Эшиве или любому другому вампиру. Означает ли это, что ведьма солгала, и вовсе не знает, все ли с ним в порядке? Или ее гадания… луна, демоны, инопланетяне, сказали ей, что Заноза цел и невредим?

Fala inanma, fasız da kalma Золотые слова!